Аннотация: Лирическая история из тюремного подвала
Воробушек
Общий подъем в СИЗО в 6 утра, но "карцерников" будят в 5 - для лучшего исправления и осознания. А с 5 утра до 10 вечера откидной щит пристегнут к стене и гуляй целый день из угла в угол Летом ,еще так- сяк, можно приткнуться где-то в уголке и подремать, а вот зимой тут не покемаришь в тоненьком х\б и тапочках на босую ногу холодно даже в движении.
Интерьер подвальных камер скуден- кран с раковиной, отхожее место - "дючка" ) и бетонный столбик посередине- после отбоя на него опускается кровать - металлическая, обитая пластиком рама. Короче , тут очень даже спартанская обстановка.
Вообще-то , я последний год и сам безвылазно просидел в такой келье- в тюремном режиме это называется "одиночное содержание", потому, с бытом и причудами соседей-"карцерников". Я ознакомился превосходно, не один десяток их тут встретил и проводил.
В пятом часу утра я уже обычно на ногах, поэтому процедуру подъема давно уже изучил до мелочей. И сейчас, прислушиваясь к доносящимся из коридора звукам, наглядно представляю всю несложную картину. Вот дежурный прапорщик стучит ключом в дверь, будит скорчившегося на холодном пластике сидельца.
-Подъем! - слышно из коридора, затем невнятное бормотание карцерника, и перебивающая его категорическое- А ну-ка , вставай, поднимай щит. Протяжный лязг. Это контролер, не заходя в камеру толкает в стену длинный штырь, пристегивает нары. Так, один есть. Но кроме этого бродяги тут есть еще один арестант - весьма симпатичная девушка. И с ней нашему дежурному придется повозиться - "малолеткам" и женщинам на ночь полагается матрац, так что ему надо открывать- закрывать его хату". А вообще -то некоторые контролеры ограничиваются тем, что попросту закрывают щит и дают пару - тройку часов до утренней проверки спать на полу; Но прапорщик Паша зануда и педант, поэтому девчонке больше положенного поспать не удастся .
Слышно как открываются замки и засовы соседней камеры, слышен голос ее обитательницы. А вот она уже выносит скатку с постелью, и на обратном пути не забывает легонько постучать мне в дверь.
Д а не сплю я уже, Воробушек, не сплю... И, через несколько минут .я подхожу к раковине умывальника, трижды негромко стучу по ней.
-Да , да - звонко откликается она. -Здравствуй птичка, доброе утро. Очень ошибается тот, кто считает, что среди тюремных стен, не распускаются нежные цветы. Причем говорю я не о каких-то голубых и розовых движениях, а веду речь о самой, что ни есть настоящей любви. ( Хочу еще сказать о том, что, некоторые пишущие на околотюремные темы авторы, порой нагло врут. Можно, понятно, душещипательно поведать о том , как превратившееся в животных зэки, спариваются в прогулочных двориках, предбанниках,"боксах", "стаканах", карцерах. Но так ли это?
За год своей жизни в подвале я еще не раз у такого тут не заметил, точнее не слышал характерных звуков, да и за весь свой немалый срок, о таком, я слышал только в форме фантазий или баек. В темное время суток тюремные корпуса обвешиваются веревками-"конями" и среди всех прочих отправлений, "почта " занимает первое место. Ну, а среди этих " маляв", верная половина- это всевозможные объяснения и заверения в любви, подлинные шедевры эпистолярного арестантского жанра.
Может, у нее двое детей и алкоголик муж остались на свободе, а возможно, что у нее уже давно нет семьи, пьянчуга супруг успокоился на кладбище, детишек приютил интерната ей не миновать третьего срока, и пусть ты это все отлично осознаешь, прекрасно понимаешь, что тебе врут,( и сам, понятное дело , врешь таким же беспардонным образом),но все равно пишешь и пишешь всем этим Наташам, Татьянам, Иринам.
Такая переписка затягивается на многие месяцы, и во взаимных своих .посланиях , влюбленные обсуждают великое множество тем, строят воздушные замки и планируют будущее на сотню лет вперед.
Но даже детальное описание внешности (включая интимные и второстепенные подробности) не позволят новоявленному Ромео отыскать свою Джульету в случайно встреченной в тюремном коридоре стайке женщин. И это не потому, что она безбожно наврала и описала увиденную в журнале фотомодель, пусть она писала правдиво, но женщины в тюрьме , деликатно говоря, выглядят серо и убого, оттого и не узнает он своего лебедя среди стайки гадких утят.
Но может, это и к лучшему- ведь для любви возвышенной, платонической, совсем немного надо - вот и летят , порхают из решетки в решетку мотыльки записок.
Но из моего подвала, "дорогу" не протянешь. Тройная решетка в стене закрывает небольшое отверстие, там еще есть и остекленение и жалюзи, и все это выходит колодцем в тюремный двор .
Но зато моя "хата" предпоследняя в нашем ряду из 15 камер, и если в карцер попадает особа женского пола, или пацан-"малолетка", то их , обычно сажают в "теплую" 15 -ю камеру. ("Хаты" по другой стороне коридора,"холодные" - там нет стекол и гуляют отменные сквозняки. Зимой там, и каток и ледник одновременно. А коль сейчас на дворе вьюжный февраль, то уже и понятно ,почему я обзавелся такой приятной соседкой. А, кроме того, я могу на зависть всей остальной публике (еще 4 здесь сидят в одиночках и десятка два в камерах смертников - веселая у нас компания, да?) часами беседовать с ней почти как по телефону.
Сток раковины наших камер имеет общее колено, поэтому достаточно нагнуться над умывальником, чтобы собеседник различал даже шепот. Ну, а условный знак запроса, тройной стук - знает любой обитатель СИЗО.
За минувший год Оксана была уже третьей по счету женщиной , с которой я общался таким вот образом ,но оказалась единственной, кто говорила очень здравомысляще, и у нее, в отличии от прочих, очень нежный голос. "Секс по телефону" мы с ней не устраивали, но предельно откровенно успели обговорить великое множество тем. И этот, длящийся целую неделю разговор, был и жестко-циничным, и откровенно-нежным, а в отдельные моменты настолько шокирующе грубым,так что его не смягчал, даже тембр Оксаниного голоса. Но разговаривали мы легко, и свою собеседницу я отлично мог себе представить - буквально через пару дней после ее вселения я по утренней поверке и обыску - Выходи из камеры! Лицом к стене! - улучив момент, заглянув в "глазок" ее кельи, а через сутки, следующим утром, она , уже, заранее предупрежденная, дала детально рассмотреть себя.
И меня она тоже увидела. Четверг у нас - банный день, а дверь душевой расположена практически напротив ее двери, а в дверной коробке достаточно щелей для пытливого глаза. Меня - то уж она точно хорошо разглядела...
О чем мы с ней тогда говорили? Ну, все, как и полагается в таких случаях: о чувствах нежных и глубоких, о вечной любви с первого взгляда, о вечной жизни, о долгой и счастливой жизни будущей...!
Восемнадцатилетняя наркоманка и двадцатитрехлетний бандит. Она уже год была в "глухой системе", а я с трудом отбился от второго и третьего "барана". Но она , скорее всего получит условный срок, а у меня уже полных пятнадцать "пасок" на гриве.
Как вам такой расклад? Как вам такая сказка о любви дорогой?
Но, однако же, любит меня и будет ждать.
И записан у меня ее адрес, и знает она, что обязательно я ей буду писать...
Воробушек - так я ее сразу окрестил, едва впервые увидел в мутном стекле дверного "глазка" маленькую нахохлившуюся фигурку - сейчас воркует над раковиной, шепчет мне всякие нежные глупости, утешает меня. И прекрасно я понимаю, насколько ей тут тоскливо и одиноко, как ей хочется любить и быть кому то нужной, вот она и изнывает сейчас. Накопившаяся за месяцы неволи нежность и ласку. В неволе время летит быстро, а срок тянется медленно, мало - помалу исчезают старые друзья, рвутся старые привязанности и связи, и вот уже человек остается в одиночестве. А ведь для того , что бы не просто выжить здесь, а жить достойно, пройти все испытания и уйти отсюда без злобы в душе, и пустоты в глазах. Так для этого просто необходимо, чтобы о тебе помнили и по другую сторону забора. Сегодня у нас с Воробушком - последний день. Улетает она из карцера, закончились ее семь суток. Что ж, как бы там ни было , а эту неделю, я накрепко запомню.
Паша уже разнес завтрак, сейчас будет проверка. Н а этот раз в "глазок" заглянуть не удастся, сам "режимник" сегодня пожаловал к нам, отойдя на шаг от стенки я скашиваю глаза и читаю на приколоченной к ее двери карточке - "11 - 45" . Ну да , так оно и есть, перед обедом ее привели, до обеда и выведут. Пара оставшихся часов пролетает быстро, и вот уже слышно, как в наш отсек пришел выводной с корпусным. Пока они там шелестят бумажками, мы прощаемся. Последние клятвы и обещания. И вот уже открывается ее дверь, и слышно, как она смеется нескладной шутке дежурного. Скребнуло по сердцу от такого веселья, но я себя сразу одернул : за 7 суток в сыром бетонном погребе даже "общаковая" "хата" покажется родным домом, как тут не радоваться ?
Но уходя, они не забывают подойти к моей двери, стукнув в нее и заглянув на прощание в "глазок".
Я не сентиментальный романтик, а год одиночки добавил мне жесткости и хладнокровия, но с ее уходом мне стало грустно и неуютно. Я прислушивался к такому неожиданному трепыханию души и успокаивал сам себя. Что же такого необычного , казалось бы произошло? Я ведь даже руки ее не коснулся и видел только через мутное стекло, так зачем так переживать? Десятки часов наших задушевных бесед таким оригинальным способом - через сливное отверстие умывальника - имеют ли какой-то вес? Снова ведь они всегда словами остаются...
Но напрасно я утешал и уговаривал себя, зря я пытался думать о какой-нибудь своей знакомой девушке, оставшейся за забором - Воробушек цепко держалась в мыслях. А тут еще и дежурный контролер подлил масла в огонь.
--
Ну что, ушла твоя любовь, - сказал он мне в обед, протягивая миску с похлебкой,
--
Не с кем теперь будет лясы по ночам точить.( Мне , как старому обитателю подвала, целую неделю дежурные делали поблажку, давали беспрепятственно говорить с ней, только предупредили , что бы тихо и без крика, а сами тихонько подслушивали) .
Я не растерялся , ответил ему бодро и весело, а затем призадумался : а ведь он, все-таки завидовал мне, вот как!
Долго время тянется в ожидании , но и этот бесконечный день в конце - концов закончился.
После отбоя, когда улегся на свою жесткую постель оставшийся штрафник, а отдохнувшая и отоспавшаяся за день тюрьма стала оживать и перекрикиваться из камеру в камеру. , до меня донесся звонкий девичий крик:
--
Валера, я люблю тебя! Ты слышишь, солнышко, я тебя люблю!
--
Слышу, птичка , слышу. В ответ кричать смысла нет - я вряд ли докричусь из своего подвала, но трепыхавшаяся весь день душа, успокоилась, мгновенно улеглась дневная грусть. Можно на этом было бы и поставить точку, но у истории этой было долгое продолжение . Через два месяца я уехал досиживать свои 3 года "ТЗ" в "крытую" тюрьму г.Житомира, оттуда можно отправлять только одно письмо в месяц, и до осени я отправил Оксане 3 или 4 письма. А ответ получил от ее матери . Воробушек, к тому времени успела побывать на свободе и опять попасть в тюрьму. На сей раз на полтора года.
--
Вышла и села вновь - 5 лет. Кражи, грабежи и наркотики. Поэтому я переписывался в основном с ее матерью. Она , кстати, обо всем была осведомлена- Оксана рассказала ей о нашем подвале. У матери тяжелая форма сахарного диабета, дочь - наркоманка в тюрьме, и я на правах виртуального жениха, советчика и друга семьи.
Так прошло несколько лет, а потом переписка оборвалась, мои письма уходили безответно. Почему так получилось, догадаться нетрудно, но точных известий о судьбе у меня нет. Осталось лишь сентиментальное воспоминание - тоненькая девичья фигурка в мятом черном х/б на фоне серых цементных стен, а еще ,вспоминаются прочитанные ей при расставании строки: