Гавряев Виталий Витальевич : другие произведения.

Школа выживания

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.60*33  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В последнее время, в нашем лексиконе, появилось такое странное словосочетание как школа выживания. Многие люди изъявляют желание пройти эти курсы, и согласны заплатить за это весьма сомнительное удовольствие любые деньги. У кого-то это получается, их усиленно муштруют инструктора, честно отрабатывая свою зарплату. ... После чего, новоиспечённый выживальщик вешает красивый сертификат на стену, и с гордостью показывает эту именную бумажку своим гостям. Нашим героям, не удалось попасть на такие курсы, их школа началась неожиданно, инструктором стала окружающая их действительность, а экзаменатором жизнь - у которого только две оценки, жив и мёртв.
   Школа выживания.
  Пролог.
  
   Луна, как стыдливая девица, выглянула из-за скрывающей её облачной шторы, и с интересом наблюдала через образовавшуюся брешь за одиноко едущим по ночной дороге джипом. Увлечённое этим "зрелищем‟, её округлое личико, демонстрировало сильное удивление, и как будто вопрошало: "И чего это не спится этим людишкам? Глупцы. Куда они, все, так торопятся?‟ Так и не дождавшись ответа на свой не озвученный вопрос, она, царица полуночного небосвода, ещё несколько минут посмотрела на нарушителя её ночного покоя. Но, так и не поняв причину странного, одиночного заезда, а может быть, насытившись этим не сильно увлекательным сюжетом, ночное светило, снова скрылось из виду. Решительно скрывшись за услужливо подплывшим облачком.
   А машина, негромко урча двигателем, продолжила нестись по дороге, упорно наматывая километры на протекторы своих быстрых колёс. Фары внедорожника по-прежнему резали темноту, выхватывая из её пелены асфальтовое покрытие с мелькающей на нём разметкой. Несмотря на закрытые окна авто, из салона доносилась ритмичная музыка, благодаря которой, монотонное мелькание белых полос, всё ещё не усыпило самоуверенного водителя.
   Однако, в Ниве (внедорожник оказался тюнингованной моделью ВАЗ 2121), сидел не один человек, а двое. На месте водителя расположился молодой, не сильно худой, но при этом, и не полный мужчина, на вид ему было не более двадцати - двадцати пяти лет, и он, с показной небрежностью вёл машину. Шофёр весьма небрежно держался за небольшую баранку, больше всего подходящую гоночному автомобилю, временами криво усмехался, и игриво, взглядом голодного лиса, посматривал на сидящую рядом с ним блондинку. Надо признать, его пассажирка не являлась природной красавицей, не обладала модельной внешностью, за которой охотились многие мужики, но её молодость и умело нанесённая, не слишком броская косметика, делали подругу шофёра весьма привлекательной особой. К этому стоит добавить одну немаловажную деталь, одежда девушки, весьма выгодно подчёркивала её точёную, спортивную фигуру - наличием коей, та небезосновательно гордилась. И всё это, вместе, говорило о том, что этот человечек, прилагал немало усилий для поддержания своей привлекательности и знает себе цену. Вот только сейчас, Оленька, а именно такое имя носила пассажирка, о чём-то задумавшись, смотрела вперёд, и по давно укоренившейся привычке, временами, еле различимо улыбалась.
   Девица знала, что именно такая сдержанная, искренняя, и немного загадочная улыбка помогает расположить к себе собеседника, да и в делах сердечных она является неотразимым козырем. Поэтому, девушка приучила себя в нужный момент одевать на себя эту маску. Вот и сейчас на уровне подсознания чувствуя на себе короткие, но при этом заигрывающие взгляды Григория, Оля машинально использовала своё безотказное, амурное оружие. И всё это получалось настолько естественно и непринуждённо, что никто не мог даже заподозрить, насколько далёкие от радужных мечтаний были её думы. И только в моменты сильных вспышек гнева, дабы скрыть нежелательные для данной ситуации эмоции, Ольга отворачивалась, и какое-то время смотрела в непроглядную тьму окна.
   "Эта мегера, эта самодурка, надменная с...чка! - давясь подкатывающим к горлу комком обиды, думала девица про свою работодательницу. - Как всегда в своём репертуаре - тупит. Она не могла не испортить мне настроение. Всё ей мало, и боится, что мы не отработаем её мелких подачек, незаслуженно называемых зарплатой. Стерва! Стерва! Стерва! ... И надо же, бл..., ведь знает, что у меня очень важная, жизненно необходимая поездка, и я, об этом, её заранее предупредила. Всё равно позвонила среди ночи: когда я с Гришей уже два часа как покинула город, и потребовала, чтоб я с утра припёрлась на работу и срочно обморочно приступила к решению её неотложных проблем. Кстати созданных тощей как сама смерть, старой девой - Галкой, дальней родственницей хозяйки, которую она почему-то не может уволить - не взирая на её частые косяки. И получив вежливый, с огромной кучей извинений и объяснений причины отказ, Надежда Борисовна прокричала, что такого хамства она не потерпит, и, продолжив излияния своего "словесного поноса‟, дала отбой связи.‟
   Девушка украдкой посмотрела на своего парня, точнее сказать нового мужчину. Того, кого она надеялась сделать своим мужем и немного успокоившись, перевела ход своих мыслей в более приятное русло. В результате чего, Оля постепенно успокоилась, и сердечко забилось более ровно. Уже через несколько минут, она, в своих мечтаниях, планировала, как будет постепенно проникать в Гришину жизнь, незаметно укореняясь в ней. Тем более, он вроде как поддаётся её чарам, - впервые предложил ей поехать на рыбалку вдвоём, без его вездесущих друзей - которые так мешали её планам. Так, шаг за шагом, мягко и нежно, она постепенно сформирует из двух одиноких душ единый, жизнеспособный организм называемый семьёй. После чего, у них появится пусть и единственный, но такой желанный ребёнок, и это маленькое чудо, благодаря её усилиям, станет дополнительной скрепой в их отношениях. ...
   Все эти сладостные мечты оборвало внезапно возникшее в облаках свечение. Оно усиливалось, набирало мощность, постепенно формируя в своём центре яркое пятно. И вот. Разрывая небесное одеяло, и увлекая часть его обрывков за собой, к земле устремилась светящаяся сфера, от её яркого света, ночь стала походить на день. Казалось, что от такого зрелища люди должны были испуганно зажмуриться и ожидать взрыва от столкновения этого НЛО с землёю, но оба пассажира, невзирая на ослепляющий свет, как заворожённые, наблюдали за плавно замедляющимся огненным шаром, и больше ничего не предпринимали. И вот, когда странная копия солнца замерла на месте и, можно было спокойно вздохнуть, загремели сильные перекаты грома, и округу озарили ослепительно белые вспышки. Только после этого, Григорий опомнился и инстинктивно вдавил педаль тормоза, но, вопреки ожиданиям, не услышал привычного визга покрышек по асфальту. Машина заскользила, как будто попала на полосу мокрого льда, и затряслась. В завершение этих странностей, что-то сильно ударило машину сзади и, послышался скрежет сминаемого железа, а пассажиров, рывком вжало в кресла, на их счастье, на спинках оных стояли подголовники. Только как такое могло произойти? Ведь на дороге, кроме Гришкиной нивы, никаких других машин не наблюдалось. А через секунду, авто резко остановилось, уткнувшись во что-то неподатливо твёрдое. От чего, оба ослеплённых взорвавшимся огненным шаром пассажира русского джипа, потеряли сознание.
  
  Глава 1
  
   К водителю нивы, который ради фарса перед своей подругой, не был пристёгнут ремнём безопасности и попавшему в неожиданную аварию, сознание вернулось резко, как будто кто-то щёлкнул виртуальным выключателем. Вот только что парень лежал лицом на "баранке‟ и не подавал никаких признаков жизни, как в следующую секунду открыл глаза, и стал непонимающе оглядываться по сторонам. Его взгляд задержался на девушке, она сидела удерживаемая ремнём безопасности, и казалось, спала. Её грудь, не сильно-то и скрываемая одеждой, плавно двигалась в такт её дыхания. Что немного обрадовало молодого человека. Вот только его мысли текли как-то вязко, хаотично и неестественно медленно, они категорически отказывались формироваться во что-либо логически осмысленное. Почувствовалась боль в грудине, а через несколько секунд, восстановившийся слух человека, различил настойчивый дробный стук по стеклу водительской двери. С трудом оторвавшись от созерцания спящей подруги и повернувшись, Григорий увидел коренастого, коротко стриженого парня, с перекошенным от гнева лицом, которое, к тому же было окровавленным. Он бил пальцами растопыренной пятерни по окошку и кричал: "Ты чего творишь, Урод? Какого х...на ты меня подрезал? Да я тебя ...!‟
   "При чём тут какой-то урод? Кого и как кого-то, кого-то там подрезали? - в голове Григория, со "скрипом‟ начали формироваться первые, пусть и не совсем правильно сформированные вопросы. - И кто так сильно попортил рожу этого чудика? И зачем он бьётся в окошко, оставляя на стекле кровавые отпечатки своих пальцев, и так неистово орёт?‟
   Пытаясь понять, что же произошло, Гриша снова осмотрелся, но, только стараясь, получше, осознать окружающую действительность. И лучше бы он этого не делал...
   Первым ударом было то, что его машина, ехавшая по равнине (это водитель отчётливо помнил), стояла на склоне невысокого холма. Его любимая Ниночка (для своей машины, максимально прокаченной для удобства поездок на охоту, Акимов придумал именно это имя), упёрлась хромированным отбойником в тёмно-бурый и весьма толстый ствол неизвестного ему дерева. Да и местность была абсолютно незнакомой и совершенно не соответствовала тому климатическому поясу, в котором он по идее должен был находиться:
   "Здрасти. И как прикажите понимать все эти непонятки? ... - удивился Григорий‟.
   Но обдумать эту мысль не получилось. От этого процесса, отвлекает усилившийся ор побитого психопата, и дробный грохот его кулаков по крыше машины.
  "Да ты чё-о-о, упоротый?! Чё зенки по сторонам пялишь?- вопил крепыш. - Да ты козлина, хоть понимаешь, что наделал и на какое бабло ты влип? Или до сих пор в реальность не въезжаешь? ...‟
   У Акимова мелькает мысль, что надо срочно успокоить этого чудика, иначе он настолько разойдётся, что может начать бить стёкла. А оно ему надо? Ремонт и так влетит в копеечку, а здесь ещё и дополнительные расходы. Однако жизнь, во всё вносит свои изменения. Но, обо всём по порядку: Акимов резко (насколько это у него получилось) распахнул дверцу; собираясь покинуть солон, выставил из своего авто ногу. Но, отскочивший было от нивы безумец, снова кинулся к Григорию и нанёс ему удар в челюсть, как раз в тот момент, когда он подал тело из машины. Вот только бил здоровяк как-то смазано, нелепо, но, и этого хватило для того, чтоб не ожидавший такого поворота событий парень, упал назад, на сидение водителя.
   На этом, капризная девка удача, отвернулась от напавшего здоровяка: как говорится, сам виноват, не на того напал. Откуда болезному было знать, что водитель машины (в которую он так неожиданно врезался), в детстве был ещё тем оторвой. Неизвестно, куда бы того мальчишку довели его уличные подвиги, если бы в одной из драк, его не заметил тренер по ушу, Сан Саныч, который разняв катающихся по земле сорванцов, позвал трудного подростка заниматься в своей спортивной секции. А последнее время, пусть и не так часто как хотелось, но он посещал занятия по рукопашному бою. Как Акимов отшучивался перед всеми своими знакомыми: "Это небольшое дополнение к моему тренажёрному залу‟. Именно по этой причине, нападавший на Григория наглец, возжелавший добить своего противника, нарвался на сильный удар ногой в живот, и нелепо хыкнув, согнулся пополам, повалившись безвольной куклой на траву. Видимо не ожидал наивный, что когда либо, в ответ на свою неугомонную агрессию, может получить достойный отпор. А Гриша, выскочив из машины, был готов устроить неадекватному чудику достойную взбучку.
   Как это ни смешно, но снова капризная девка, своим вмешательством, радикально изменила ход дальнейших событий. Только на сей раз, она явилась в виде коротко стриженой брюнетки, с визгливым голосом, и слегка округлёнными формами тела, которые не скрывали ни её джинсы, ни бирюзовая кофточка.
   "Коленька! Миленьки-и-ий! Не тронь этого недоумка! - Заголосила она, подскочивши к подымающемуся с земли буяну и, буквально повисла на его руках. - Тебя же недавно по УДО освободили-и-и! ...‟
  "Отвянь Вика. Я сейчас этому козлу, чисто по братски, мозги вправлю. - Ловко освободившись от девичьего захвата, пробасил выше упомянутый Коля, не спуская злого взгляда с Гриши. - Нечего нас за лохов держать‟.
   Коля, был готов к продолжению конфликта, он желал его. Но девушка продолжала предпринимать всё новые и новые попытки загасить назревающую драку. В скором времени, она перешла к более весомым действиям, в буквальном смысле этого слова. А именно, повисла на шее у своего кавалера и что-то тихо, жалостливо, неразборчиво для посторонних ушей, забубнила, буквально уткнувшись в его ухо. Видимо она знала все слабости своего мужчины, благодаря которым, можно было на него хоть как-то повлиять. И на данный момент, девица из всех сил старалась остудить пыл своего избранника. Поначалу, тот грубо огрызался: "Отвянь. ... Не твоё дело. ... Не лезь. Это наши, мужские разборки ...‟. - Но постепенно, его голос успокаивался, утихал. Да и жестикуляция становилась менее резкой.
   Григорий, поняв, что появился шанс обойтись без мордобоя, решил дождаться окончания переговоров этой парочки. И здесь, до его сознания дошла ещё одна странность. Под ногами не было привычного асфальтового покрытия, вместо этого, вокруг стелился плотный ковёр молодой, сочно зелёной, невысокой травы. Выходило так, что он, эта чудная парочка, и три побитых машины, - нива, опёршаяся никелированным отбойником в дерево, подпирающий её старый, серебристый мерс, и зелёный москвич, смявший своим правым боком багажник мерседеса. Все они находились на девственно нетронутом склоне холма, и поблизости не было даже намёка на какую-либо дорогу.
   До слуха Акимова донеслась очередная фраза Коли, звучавшая уже не так агрессивно: "Погодь. Я сейчас ... вот только научу этого скота, по дорогам ездить - по-людски значит. ...‟
   Григорий, собирался было посоветовать этому умнику для начала найти ту самую дорогу, а потом и обещаниями раскидываться. Однако округу сотряс истеричный, до жути безысходный крик горя: "Серёжа-а-а! ...А-ы-ы-у!‟ - Судя по голосу, кричала женщина, и это было единственное, что прозвучало в том вопле более или менее осмысленным. Далее слышался вой, который можно было сравнить с завыванием смертельно раненой волчицы. От этой рвущейся из груди, нестерпимой боли, которая ощущалась в этом крике души, стыла кровь; хотелось закрыть уши руками, только бы вой не терзал сердце, сжимая его в свои безжалостные тиски.
   Потребовалось несколько секунд, чтоб понять, откуда доносятся этот выворачивающий душу крик отчаяния. И все участники так и не разыгравшейся потасовки, не сговариваясь, кинулись к последней машине. В старом, видимо ещё советских времён выпуска автомобиле, истерично билась рыжая женщина, чей возраст было невозможно определить навскидку. Дама, седела на водительском кресле, её лицо перекосила гримаса отчаяния, и она, безумно выпучив глаза, по-звериному воя, тормошила находящегося рядом с нею мужчину. Вот только оный, выглядел как-то неестественно, больше всего походя на жёсткий манекен, и в довершение всего, его остекленевшие, полуприкрытые веками глаза, смотрели в недоступную для живых вечность. Всю эту скорбную картину, дополнял угловатый мальчишка-подросток, находящийся на заднем сидении. Его испуганные глазки, ничего не понимая смотрели на мать, и, судя по всему, бледный как снег малец, находился на грани нервного обморока.
   Добровольные спасатели, всего лишь на пару секунд застыли, осознавая увиденную картину. Первой опомнилась девушка, та которую звали Викой. Она, оббежала машину, подлетела к левой пассажирской двери, дёрнула раз, другой, никакого эффекта. Упёрлась левой рукой в машину, рванула всем телом - результат тот же. Григорий, с небольшим запозданием оказался у дверцы водителя. Рывок. На удивление, та легко распахнулась. Заметив периферическим зрением бесплодные потуги Виктории, у Гриши спонтанно возникла догадка о возможной причине фиаско постигшего брюнетку.
   "Отпусти ручку; не дёргайся‟. - Постарался как можно спокойнее сказать Григорий.
   Несмотря на некорректность формулировки фразы, Вика всё поняла, и даже, отдёрнула от машины сразу обе руки. Сделала это, как нашкодивший ребёнок, неожиданно застигнутый в процессе воровства конфет из вазы, - спрятала их за спиной. Гришка, не теряя времени, и не обращая внимания на безумно воющую даму, заглянул в салон, протянул руку и разблокировал замок. Тут же позабыв о нём, как смог, обхватил автоледи за торс, и рывком потянул её из салона. Сделать это оказалось не так уж просто. Женщина по-прежнему держалась мёртвой хваткой за своего спутника, и нипочём не собиралась его отпускать. Так что, приходилось тянуть сразу обоих. Вдобавок ко всему, дама резко сменила вой, на истеричный визг: "А-а-а-а! ...‟ - Да настолько сильный, что у Акимова заложило уши. Далее, дело сдвинулось с мёртвой точки. Как только дама оказалась за пределами солона, к процессу извлечения пострадавших из автомобиля присоединился Николай.
  Таким образом, спотыкаясь, еле удерживая истерично извивающуюся как змея женщину, парни оттащили оба тела от машины, приблизительно метров на шесть. Здесь, добровольные спасатели, морщась от рвущего их барабанные перепонки потока децибел, не без труда, расцепили тела. И как только они это сделали, рыжеволосая дама перестала визжать и закричала: "Серё-о-о-жа-а-а! Серёженька-а-а-а! Н-не-эт!‟ - И, несмотря на это, взгляд женщины оставался бессмысленным, точнее, в нём не было ничего кроме бездонного по своей глубине горя и бездны отчаяния.
   Подумав, что эту женщину нужно немедленно успокоить, иначе её психика или сердце могут не выдержать такого удара, Григорий, несколько раз, наотмашь хлестнул несчастную по щекам. И надо сказать, это подействовало. Не успели стихнуть хлопки от пары, или тройки пощёчин, как взгляд пострадавшей стал более осмысленным; крик резко оборвался; а из глаз потекли слёзы. Дама возмущённо посмотрела на Акимова, огляделась вокруг, увидела тело своего пассажира, снова кинулась к нему, прижалась к его груди и, сотрясаясь от плача, запричитала: "Как же так? Ы-ы-ы... Почему? Почему всё так вышло? Ы-ы-ы... Серёжа, как же так? На кого же ты нас покинул? Да как же это? ... Ой горе то какое! ...За что? ...‟ - Эти стенания не были безумным воем, что немного успокаивало.
   Григорий, довольный тем, что овдовевшая женщина начала более или менее осмысленно говорить, обрадовался. Женщина плакала, и, по его мнению, для женской психики это является самым лучшим лекарством. Парень не заметил того, как на отпущенные им пощёчины, смотрел испуганный мальчишка, и даже не догадывался о том, что тот может подумать об этих действиях. Его мысли понеслись в другом направлении; Гришка неожиданно вспомнил, что в его авто сидит его подруга, и она, слишком долго "спит‟ - не приходит в себя.
   Ругая себя самыми погаными словами, за то, что в возникшей суматохе совершенно забыл о своей подруге, Акимов резко встал, взглянул в сторону своей Ниночки, и .... От сердца отлегло, как камень с души сняли. Оленька, весьма устойчиво и твёрдо, стояла возле машины, и ошарашенно осматривалась по сторонам. Поэтому. Убедившись, что больше ничем не сможет помочь товарищам по несчастью, и никому, ничего не угрожает, он, больше не теряя ни секунды, кинулся к своей девушке.
   "Гриша. А где это мы? - Растерянно улыбаясь, поинтересовалась Ольга, при его приближении, её испуганный взгляд метался, осматривая окружающую её растительность. - И вообще. Как это ..., каким образом ты меня сюда привёз?‟
   При этих словах, девушка немного отшатнулась от Григория, и выставила в его направлении обе ладошки. Говоря этим жестом: "Не подходи ко мне!‟
   Акимов, и не стал к ней приближаться. Он хорошо помнил как по пробуждения, сам неадекватно воспринимал окружающую действительность. Только пожал плечами и сказал: "Сам мучаюсь этим же вопросом. Но пока, ничего не могу объяснить‟. - Молодому человеку не хотелось ссориться со своей подругой (при нынешнем её душевном состоянии, конфликт мог стать реальностью). Так что, он решил задавать подруге наводящие вопросы. И пусть она сама делает нужные выводы.
  - Оленька, ты помнишь, как мы ехали по ночной дороге? - Заговорил он, стараясь говорить как можно спокойнее и мягче.
  - Ага.
  - А вынырнувший из туч ослепительно яркий шар?
  - Ага.
  - А как он взорвался, помнишь?
   Лицо девушки неожиданно вытянулось, глаза округлились и заблестели. Каждой клеткой своего организма, она излучала высшую степень отчаяния.
  - Так мы что ...? Да как же так? ... Ну как же это ...? Типа, э-э-э ..., ты хочешь сказать, что мы умерли?
  - Нет. Этого я не говорил.
  - А как ты объяснишь, что мы здесь, а не там. - Рука девушки, неуверенно ткнула куда-то в сторону. - А-а-а?
  - Не знаю. Я не уверен, что смогу доходчиво объяснить. Но. Если бы мы все погибли, то один пассажир, из последней машины, сейчас разговаривал с нами, а не лежал на траве, с остекленевшими глазами.
   Акимов сказал, и тут же пожалел об этом. По Олечкиному лицу пробежала нервная судорога, она побледнела как снег, колени подогнулись и девушка, стала медленно оседать на землю. Так что Григорию не осталось ничего другого, как спешно подскочить к ней, и осторожно обняв, аккуратно положить на траву.
   Со стороны зелёного москвича, снова закричали, и, судя по тональности, находящиеся там люди ругались. Если судить по долетающим оттуда репликам, их эмоции били через край. Что было ожидаемо, перебранка окончилась весьма быстро - резким женским вскриком и прогремевшим в наступившей тишине басом: "Достала су...а!‟ - Однако Акимову было не до того. Его девушке плохо, и пока она не придёт в сознание, он её не покинет. Не оставит до тех пор, пока не убедится, что Оле не нужна его помощь: - " Хватит быть общественником. На всех меня не хватит! Надобно позаботиться и о своём, можно сказать весьма близком человеке!‟ - Он так решил, и гори всё остальное синим пламенем. В конце концов, он не нанимался быть для всех нянькой.
   Ольгин обморок окончился относительно быстро. И после этого, молодой человек ещё долго сидел рядом с подругой. Он прижал её голову к своей груди, она тихо всхлипывала, а Акимов говорил, говорил, говорил. Слова не имели значения, главное, что в голосе парня звучала уверенность и одновременно нежность. Поэтому Оленька постепенно успокоилась, перестала плакать и как-то по-детски наивно поинтересовалась:
   "Хорошо, куда мы попали, ты разберёшься, в этом я не сомневаюсь. Однако откуда взялись все эти машины? И почему ...? Как так вышло, что они в нас врезались? Ведь как я помню, мы, ехали по дороге одни, - в полном одиночестве‟.
   Григорий, в ответ улыбнулся, взял в руку девичью ладонь, и неспешно, по очереди, поцеловал каждый её пальчик. Как будто выгадывал время на обдумывание заданных вопросов. Подержал девичью ручку ещё немного - прижавшись к ней щекой. После чего, с нарочитой весёлостью подмигнул подруге.
  "Так для этого, нам необходимо собрать все пазлы воедино. Для этого, я пойду к нашим друзьям по несчастью, и постараюсь у них узнать все, что они видели и чего интересного запомнили. Только после этого, будет возможно строить более или менее правдивые гипотезы. А до этого момента, все, что мы с тобой придумаем, будет околонаучной фантастикой, и не более того‟.
   Видимо господь сильно постарался для того, чтоб создать для мужчин вечный источник беспокойств, дабы они не умерли от скуки. И женщины прекрасно справляются с поставленной перед ними задачей - делают для этого всё возможное. Не успев окончательно отойти от шока, Ольга Лисовая, решила неотлагательно продолжить свою борьбу за сердце своего избранника. Судя по тому, что Оля услышала, она, здесь, не единственная женщина, правда звучал и мужской голос, но это ещё не о чём не говорит. Значит ей (Ольге), необходимо как можно чаще находиться рядом со своим мужчиной. Нужно чётко обозначить, что место рядом с ним, только её, и точка. Мало ли чего. Вдруг, какая либо "хищница‟, решится положить глаз на того, кто должен ей принадлежать по праву.
  "А можно я пойду с тобой? - Задала она вопрос, и как можно невинней посмотрела в карие глаза Григория. - Во-первых, мне страшновато без тебя, как ни крути, но местность незнакомая, может быть даже очень опасная. Да и ещё. Я могу поговорить с женщинами, они расскажут мне всё то, что постесняются поведать тебе‟.
   Еле сдержав улыбку, (Акимов догадывался об истинной причине, почему Оля пожелала ему помочь) парень с нескрываемым сарказмом ответил: "Хорошо мисс Флетчер¹, позвольте мне проводить вас к пострадавшим‟. - с этими словами, Григорий поднялся сам, помог встать Оле, и вместе с ней, неспешно направился к москвичу.
   Здесь Гришу ждала не очень приятная, огорошившая своей глупостью новость. Небезызвестный Николай, снова решил продемонстрировать свою идиотскую неуправляемость, и не придумал ничего лучшего, чем отправиться в самостоятельный поиск следов цивилизации. Вот из-за этого и были слышны крики ругани. Вика, Колина сожительница, попыталась отговорить своего мужчину от такого опрометчивого шага. Как итог, короткостриженая брюнетка боролась с кровотечением из разбитого носа, сидела на траве, и, запрокинув голову назад, пыталась остановить алую юшку. А её ненаглядное чудо, неистово матерясь, взвалив на манер рюкзака сумку с продуктами (которую им нагрузила живущая в хуторе Весёлом Викина мать), в гордом одиночестве, проклиная всех и вся отборными матюгами, отправилось в сторону заката. И произошло это, относительно давно.
   Обо всём этом, поведала рыжеволосая Екатерина Сергеевна. Та самая овдовевшая женщина, которую Виктория незадолго до скандала, заставила выпить залпом пол стакана водки, в результате чего, та, более или менее пришла в себя. И уже вполне адекватно воспринимала всё происходящее вокруг. А когда возник конфликт, то она благоразумно решила не вмешиваться в семейную разборку не сильно то и знакомой ей пары.
   "Коз-з-ё-ол! Гнилое ч...о‟.
   Сжав кулаки до хруста в суставах, процедил сквозь зубы Григорий. Ему только этого и не хватало, что утихомиривать всяких психов; гоняться за ними по совершенно незнакомой местности, да возвращать назад. И как таким козлам объяснить, что только у сплочённого коллектива появляется хоть и мизерный, но шанс на выживание. Да и самое главное, унесённые этим отщепенцем пищевые припасы, вполне могли пригодиться для прокорма всего коллектива. Так, как не известно, какие из местных растений съедобны, а это значит, что на какое-то время, собирательство отпадает. Да и охотиться нечем, что делает невозможным добычу какой-либо живности. А по поводу очередного вопроса. Водится ли в ближайших водоёмах рыбёшка? Никакого ответа. Не известно, есть ли здесь какие либо озёра, или реки? И самое главное. Ищут ли их? Скорей всего, нет. По крайней мере, не здесь, не в данном районе, пропали то они в другой местности. Сплошные вопросы и проблемы. А некоторые, особо привередливые индивиды, ещё и "палки в колёса вставляют‟.
   Недолго раздумывая о том, что делать, Акимов обращаясь сразу ко всем, сказал: "Ждите нас здесь. И вот ещё что, похороните убитого. Оленька, ты знаешь, где у меня находится лопата, она на крыше - примотана к багажнику. И ещё, если хотите выжить, никуда не расходитесь. Искать больше никого не стану‟. - Сказано это было спокойно, но так, как это умел говорить только Григорий (точнее выразиться, не всякий человек). От такого обращения, мало у кого возникало желание ослушаться. Отдавая эти приказы, и будучи уверенным, что они будут исполнены, Гриша, подошёл к своей машине, извлёк из рюкзака, лежащего на заднем сидении охотничий нож, приторочил его к брючному ремню и, отправился вслед за беглецом. Если кто-то решит, что нож был взят как веский аргумент для предстоящей разборки с Николаем, то он сильно ошибётся. Неизвестно, какие животные здесь обитают, отбиться таким скромным оружием может быть и не получится, но от осознания, что ты хоть как-то вооружён, на душе намного спокойнее. Вот такая вот, простая логика.
   И пусть городской до мозга костей Акимов не был великим охотником и следопытом, и во многом уступал сибирским охотникам или просто сельским жителям, но след, оставляемый бредущим на пролом беглецом, он заметил сразу. Это была не только примятая трава и другие, еле заметные ориентиры, коими так умело пользуются продвинутые следопыты. На грунте чётно отпечатывались каблуки столь неуместных для здешних мест туфель. Потому что Николай нёс на своих плечах тяжёлый груз и добавьте к этому, что человек был сильно раздражён размолвкой со своей подругой, и поэтому, при каждом шаге, его подошвы глубоко впечатывались в землю. Так что, не надо было особо приглядываться, и без того была заметна цепочка, тёмного пунктира его следов.
   Минут через пять, было обнаружено место первой стоянки: здесь Коля сбросил на землю свою ношу, зачем-то потоптался вокруг неё, и выкурил сигарету. Именно к таким умозаключениям пришёл Григорий, заметив небольшую вмятину в мягком грунте, видимо оставленную падением тяжёлой сумки, немного притоптанную вокруг неё траву, и меньше чем наполовину выкуренный окурок.
   "Вот же придурок, - подумал Акимов, растирая носком правой ноги бычок, - если имеешь вредную привычку курить, то не стоит так небрежно раскидываться сигаретами. Поблизости, табачных ларьков не наблюдается. ... Только истинные безумцы, живут одним днём ‟.
   После точки кратковременного привала, пунктир следов немного поменял направление и устремился к редким зарослям низкорослых деревьев. Было не понятно, что там могло привлечь внимание Николая. Даже для защиты от солнца эта поросль не годилась, давала слишком жидкую тень. Поэтому Авдеев старался не заморачиваться поиском ответов на этот вопрос. Единственное на чём он ненадолго заострил своё внимание, что даже на таком расстоянии можно различить, что деревца, растущие впереди и тот исполин, в который врезалась его нива, являлись представителями совершенно разных пород. Но не это на данный момент обеспокоило Акимова, отпечатки следов, которые оставлял беглец, разительно изменились, вот только что могло стать причиной этой перемены, было непонятно. Гриша даже замедлил шаг, стараясь понять, что произошло с его товарищем по несчастью. Был момент, когда у парня мелькнула мысль о том, что Кольку могла укусить какая-то ядовитая тварь. Он даже остановился, и долго высматривал, не валяется ли где-либо впереди труп. Не обнаружив искомого, снова пошёл по следу, который, к его радости не вилял, продолжая вычерчивать относительно прямую линию. Что говорило, беглец мог идти к какой-то, определённой им точке.
   Пройдя где-то треть расстояния, отделявшего место первой стоянки от лесочка, Гриша начал понимать причину замеченного им изменения следов. Здесь беглец остановился, и отпечатки, оставляемые подошвами городских, модельных туфель, снова претерпели небольшое изменение.
   "Да он просто мучается с неудобной для него ношей! - Григорий обрадовался внезапно посетившему его озарению. - До первого привала он нёс сумку на манер рюкзака, это то, о чём мне как раз рассказала рыжеволосая вдова. Но тонкие ручки увесистого сумаря, больно врезались в тело, что было вполне логично. Дальше. Немного отдохнув, он понёс свою поклажу в руках, а это также не очень удобно, отсюда и замеченные мной изменения в характере оставляемых следов. А на этом месте, этот козёл остановился и сменил руку. А это значит, что отныне, он двигается намного медленнее, чем до первого привала. Поэтому мне, идущему налегке, можно не беспокоиться о том, что я его не догоню‟.
   Подбодрённый своей догадкой, Акимов ускорил шаг, дабы поскорее нагнать беглеца и если не вернуть его назад - во временный лагерь, то забрать большую часть украденной им провизии. Парень считал, что имеет на это право, так как похищенные продукты дала Викина мать, да и забота об этой девушке, полностью легла на Гришкины плечи.
  
   К моменту, когда Оленька смогла освободить от верёвочных пут лопату, которая, как и говорил её Гришаня, была закреплена на внешнем багажнике нивы, её мужчина ушёл. Убежал, оставив женщин одних, если не считать за мужика маленького, испуганного мальчишку. От осознания этой истины, в груди у девушки, появился и стал разрастаться мерзкий комок страха. Ведь территория, где она недавно очнулась, была совершенно незнакомой и, судя по всему дикой, а это значит, что смертельно опасной. Неизвестно где, в каких зарослях может затаиться голодный хищник. И что за зверь, может наблюдать за ней из ближайших кустов. Она вполне реально представляла как хищник, мягко переменная когтистыми лапами, и, обнажив огромные, острые клыки, готовиться к решительному броску.
  "Все мужики одинаковы, в их поступках нет никакой логики. - Дрожа от страха, думала девушка, отходя от машины, и не без раздражения погладывая в ту сторону, куда не так давно ушёл её избранник. - Да и в личных вещах, как и в делах, всегда бардак, даже и на заднем сидении его машины, всё набросано гамузом². Как он только во всём этом хаосе ориентируется? Ума не приложу. А главное, всегда, в погоне за призрачными достижениями, привык всю рутину сбрасывать на нас, на женщин. ...‟
   Ольга никогда не была феминисткой, не считала всех мужиков неисправимыми козлами. Но сейчас, в ней кипела сильная обида. Она была готова убить Григория только за то, что в такой опасной ситуации, он оставил её одну, без своей мужской защиты. Тем более, её колотила мелкая дрожь, от осознания того, что ей предстоит самостоятельно похоронить человека. Ведь она, всю свою сознательную жизнь, до тянущего, мерзкого чувства пустоты внизу живота, боялась покойников. А он ...
   Мучимая своими безрадостными думами, с ужасом поглядывая на лежащего в отдалении погибшего мужчину, Оля подошла к толстушке, которую, если она ничего не напутала, звали Викторией и, ничего не говоря, остановилась рядом с ней. Брюнетка по-прежнему сидела немного в стороне от семейства потерявшего своего кормильца и, запрокинув голову, время от времени, шмыгала разбитым носом. И казалось, увлёкшись этим бесхитростным процессом, не обратила на подошедшую к ней Ольгу никакого внимания.
  - Ты чего стоишь как истукан? - Неожиданно поинтересовалась Виктория, повернула голову, и посмотрела на Олю сквозь узкие щёлки оплывших глаз.
  - Да так. ... Вот. Лопату принесла.
  - И кого ждёшь? Ведь твой мужик ясно обозначил весь фронт работы.
  - Да. Но я не могу. Я боюсь покойников, до жути.
  - А я тут причём? Видишь я сама вроде как пострадавшая. У меня может сотрясение головы.
   В ответ, Лисовая хотела съехидничать. Указать, что, судя по прозвучавшим словам, в голове брюнетки, мозга нет и быть не может, но удержалась и вместо подначки, еле слышно проговорила: "Да я и лопату то, некогда в руках не держала‟.
   Ольгу начинала бесить сложившаяся ситуация и тот тон, которым с ней разговаривала эта высокомерная толстуха. Девушка, проклиная себя за то, что поддавшись старой фобии, дала слабину, и собиралась духом, собираясь накричать на грубиянку. Поставить её на место. Мол, это благодаря бегству её дружка, Гриша был вынужден бросить женщин одних, и побежать на поиски этого козла - Николая. Поэтому Виктория, как представитель виновной стороны, должна взять на себя всю тяжёлую работу. Однако брюнетка, извернулась всем корпусом и как смогла, осмотрела Лисовую с головы до ног, и из-за набухающей вокруг глаз гематомы, было нельзя понять того, что было вложено в этот взгляд. То ли призрение, то ли возмущение, то ли жалость.
  " Сразу видно городскую фифочку. - С издёвкой проговорила толстушка. - Тяжелее рюмки ничего не поднимала, ничего кроме шпилек не обувала, да и вообще, для таких мамзелей, хлебные булки, прямо на деревьях растут‟.
   От возмущения, у Ольги спёрло дыхание и все слова гнева, готовые излиться на оппонента, застряли в глотке. А Вика, бормоча, что всё это делает для того, чтоб на запах покойника не сбежались все местные хищники, встала, грубо выхватила из Ольгиных рук лопату, и направилась к рыжеволосой женщине. Там она постояла, о чём-то задумавшись, осмотрела покойника, сделала черенком лопаты необходимые с её точки зрения измерения, и отошла на два десятка шагов. После чего, ковырнув ямки для разметки будущей могилы начала сноровисто копать. Немного углубившись в грунт, толстушка окликнула наблюдавшую за ней Ольгу:
  " Эй, городская! Вон, видишь, невдалеке каменная россыпь, натаскай ка оттуда камешков, да побольше‟.
  "А зачем это?‟ - Удивилась Оля.
  "Да чтобы зверьё, свежую могилу не раскопало‟.
   Ольге не хотелось подчиняться этой нагловатой пигалице, (такой оскорбительный удар по её самолюбию) но, она осознавала и другую правду - пусть и не без грубости, Виктория пошла ей навстречу, делает то, что она неспособна. И то, что брюнетка, предложила выполнить необходимую, а главное посильную работу, вроде как нормально. Но тон, с которым было дано новое указание, это уже перебор: так можно стать безропотной служкой у этой толстухи.
   "Я тоже об этом подумала, - ответила Ольга, стараясь хоть как-то сохранить лицо и говорить как можно твёрже, но в голосе, всё равно чувствовалась предательская неуверенность, - только не знала, как это можно сделать‟.
   А через минуту, подходя к каменной россыпи, неизвестно каким образом здесь образовавшаяся, Лисовая обрадовалась, что в некотором смысле, она была готова к выполнению именно такой работы. Собираясь на рыбалку, девушка, по совету Григория, специально купила кроссовки, обулась в них, да и оделась в более, или менее подобающую для выхода на природу одежду. Так что, недолго мудрствуя, Оля выбрала камушек, по размеру которого, нельзя было сказать, что она решила отлынивать от работы, имитируя бурную деятельность. Девушка относительно легко подняла его, и, держа его двумя руками, упирая край кругляша в низ своего живота, понесла. После третьего, или четвёртого круга, почувствовав, как заныли поясница и мышцы ног, Ольга начала брать менее увесистые камни. Стоит уточнить, что жаркое солнце добавляло свою толику неприятных ощущений, под его воздействием, еле ощутимая утренняя прохлада плавно перерождалась в невыносимую духоту.
   "Всё подруга, амба. - Тяжело дыша, проговорила Вика, когда Лисовая поднесла к яме очередной голыш. - Углубиться дальше, не получится, там огромные каменюки, не обкопать, не поддеть. Боюсь, что быстрее лопата сломается, чем я их одолею‟.
   Виктория прекратила копать и стояла в яме, глубина которой доходила ей до пояса. От проделанной ею работы девушка раскраснелась, намокшая от обильного пота чёлка, сбилась сосульками, а одежду можно было выжимать. Ольга бросила принесённый ею камень, отрешённо посмотрела на толстушку, и, почувствовав навалившуюся на неё усталость, тяжело уселась на каменную груду. Ей также не хватало воздуха, сердце бешено колотилось в ставшей тесной груди, мышцы спины сильно болели.... Создавалось такое впечатление, что не было нескольких лет усиленных тренировок в спортзале, так как тело жаловалось и обещало что завтра, оно отомстит за издевательство и будет сильно болеть. Увлечённая этой самодиагностикой, Оля не обратила внимания на Вику, которая весьма ловко вылезла из ямы и, подойдя к ней, присела рядом, точнее сказать, упала на один из выкопанных ею больших булыжников.
   "Подруга, ты куришь?‟ - поинтересовалась толстушка.
   "Нет‟. - не оборачиваясь, тихо ответила Ольга.
   "И я нет. А жаль. Как в таких случаях говорит мой Коленька: "Для курящих перекур, а некурящим, перессык‟. - А я, к табаку равнодушна - совсем не курю, а выполнять второй пункт этой прибаутки, как-то не хочется‟.
   "И я не хочу‟. - машинально ответила Оля.
   Она с ужасом думала о том, что вскоре, ей, той кто боится даже посмотреть в ту сторону, придётся тащить к могиле покойника. И всё потому, что её Гриша, до сих пор не вернулся. Но следующие слова Виктории, её очень сильно удивили.
   "Ты подруга это, ... коль так боишься мертвяков, то отойди, куда-нибудь, ну отвлеки мальца что ли. Ну, придумай это ... ну, Займи чем ни будь. А я с Катькой, тем временем её мужика похороню‟.
   Лисовая, не ожидавшая такого, в первые мгновения даже растерялась, и удивлённо посмотрела на брюнетку. А та, заметив удивление, осклабившись, уточнила:
  "Да вижу я, как тебя снова от страха перекосило. Как поглядишь, в Серёжкину сторону, так сразу же тебя от страха передёргивает. Только запомни мои слова, подруга, что не покойников, а живых бояться надобно. Ну ладно, всё. Вставай и иди отсюда, уведи малого, займи его, хоть чем ни будь‟.
   "Легко сказать займи, ведь мне неизвестно, что будет интересно этому мальчишке, а что нет. ...‟ - Думала Ольга, инстинктивно шагая к вдове по дуге. А дальше, из-за сильного, до "потери пульса‟ страха, всё происходило как во сне: девушка не помнила, как подошла к ребёнку, как держа за руку, вела его к Гришиной ниве. Чётко помнилось одно, она угостила его одним из своих протеиновых, шоколадных батончиков. Далее, Вениамин, именно так звали Екатерининого сына, каким-то чудом извлёк из заблокированного мерседесом багажника нивы небольшой мангал, бумажный куль с древесным углём, свёрток с шампурами и увесистый контейнер с маринованным мясом. Оля, наблюдая за подростком, засомневалась, что просила всё это извлечь, но промолчала. А дальше. Они на пару занялись приготовлением шашлыков, а мальчишка, как это ни странно, проявил удивительную осведомлённость в секретах приготовления этого деликатеса. Наверное, при выездах на природу, часто помогал отцу готовить этот деликатес. И вот когда всё было готово, сверкнула яркая, заметная даже на фоне дневного света вспышка, что-то громко прогрохотало и, в завершение, послышался звук, похожий на короткую автоматную очередь. Все, недоумевая, оглянулись туда, откуда раздались эти звуки.
  
  Глава 2
  
   Гриша всё-таки догнал беглеца, сначала он наткнулся на брошенную возле зарослей какого-то колючего кустарника большую хозяйственную сумку (немного уменьшенную копию любимого баула челночников времён перестройки). И уже подойдя к ней, услышал грозный, гортанный, многоголосный окрик на незнакомом языке:
   "Ахва! Ахва! Ахва! ...‟
   Резко упав на землю, даже не обратив внимания на то, что правое предплечье что-то больно укололо, Гриша приподнял голову и посмотрел в сторону, откуда слышались эти выкрики. То, что он увидел, его сильно озадачило. По ту сторону открывшейся поляны, максимум метрах в двухстах от него, стояла небольшая группа аборигенов. Это были низкорослые, худые люди, и все они были голыми, если не считать за одежду слой красной глины - по всему телу и небольшие набедренные повязки. Поначалу, Григорий решил, что это крикливая стайка мальчишек, но тембр звучащих голосов и растительность на лицах, говорил об обратном. Это были взрослые мужчины, они стояли возле своего охотничьего трофея и, несмотря на явно выраженный испуг, старались отстоять своё право на небольшую тушку убитого ими животного. А в роли агрессора, выступал - Коля. Существенно превосходя местных жителей в росте и телесной мощи: он, устало передвигая ноги, шагал к дикарям, и кричал сильно осипшим голосом:
  "Эй вы! Как вас там? Кто тут у вас главный? Дайте мне воды и отведите меня к цивилизации. Вы что, козлы, не врубаетесь, что я вам говорю? ...‟
   Естественно, местные охотники не понимали ни единого слова. Как догадывался Григорий, они, не зная намерений незнакомца, просто прогоняли его прочь. Делали это всеми доступными им средствами, кричали, махали руками, замахивались палками. Проще говоря, давали понять, что не желают, чтоб, чужак к ним приближался. Однако, в их понимании, страшный гигант игнорировал их предупреждения; что-то зло шипел, и целенаправленно сокращал разделяющее их расстояние. Гриша поймал себя на мысли, что на месте дикарей, сам будет воспринимать ситуацию подобным образом - как агрессию.
   Что через пару мгновений и подтвердилось. Аборигены, усилив в своём голосе агрессивные нотки, продолжали кричать: "Ахва рыкшш! ... Ахва рыкшш! ... Ахва рыкшш!‟ - И красноречиво выставив навстречу чужаку свои тонкие, длинные шесты перегруппировались. Один из охотников, вышел на шаг вперёд и нацелил свою палку на Николая, а четверо других, стали позади своего предводителя и начали хлёстко бить своим незамысловатым оружием по земле.
   "Да вы что, охре...ли? Да я вас...‟
   Но договорить то, что Николай хотел сделать с непонятливыми аборигенами, ему было не суждено. Как только Коля приблизился на недопустимо близкое расстояние, на его голову, молниеносно, обрушился кончик шеста первого аборигена. Крепыш постарался увернуться, поднырнув под удар, но спасая голову, подставил спину. Громко взвыв, вывернувшись и крутнувшись волчком, парень быстро справился с ошеломившей его болью, и рывком кинулся к обидчику. Ему удалось ухватиться за середину примитивного оружия дикаря и резко крутанув, завладеть им.
   Коля ещё не успел упасть от обрушившихся на него град простых, без какого либо замаха ударов, а Григорий уже мчался к своему земляку на выручку. Пусть недавно, он сам был готов убить этого человека. Но это он. А сейчас, возникла ситуация когда он просто не мог оставаться в стороне. Его соотечественника могли убить, и всё остальное было неважно. Он видел, как удачно для Николая началась эта стычка, и не успел обрадоваться успеху своего соотечественника. Так как крепыш подвергся нападению четырёх бойцов, стоявших позади своего лидера.
   Гриша спешил, нёсся что было сил, но понимал, что, скорей всего, безнадёжно опоздает. Его земляка, если не убьют, то могут сильно покалечить. А Колька, от нестерпимой боли выронив трофейное оружие, катался по земле, вопил как бык на бойне, извивался червём, ну а местные охотники всё били, били и били. Не они начали этот бой, но собирались довести его до логического конца. Напавший на них чужак должен быть наказан - убит. И больше, никаких вариантов.
   Подбежать незамеченным к месту избиения Николая не получилось. Аборигены были охотниками, и поэтому, прозевать шумно бегущего к ним человека они не могли. Когда Григорию оставалось преодолеть чуть больше десятка шагов, двое охотников, как по команде развернулись и изготовились к бою. Они что-то кричали, видимо и на этот раз предупреждали о том, что и с новым непрошеным гостем, они церемониться не собираются. Но Гриша, не обращал на это никакого внимания.
   А лежащий на земле Коля, больше не кричал, не старался закрыть голову руками и вообще, как-то вяло реагировал на получаемые им удары. Что только подстегнуло держащего в правой руке нож Григория к дальнейшим действиям. А произошли они намного быстрее, чем можно рассказать об этом по памяти. От хлёсткого удара бамбуковым шестом в шею, Акимов увернулся уходом вниз, с перекатом через плечо, завершённым возле ног ближайшего охотника. Поднимаясь с земли, Гриша, мельком увидел открытый бок вымазанного в подсохшую глину дикаря, и не придумал ничего лучшего, чем полоснуть по нему ножом. Нож скользнул по рёбрам, оставляя ровную полосу разреза, которая расходясь, брызнула кровью. Парень почувствовал как тёплая, липкая жидкость оросила его лицо и руку, но пока что не осознавал что это такое. Мозг не заострялся на обдумывании того, что делал его обладатель. Он, точнее подсознание, выхватывал происходящие события стоп кадрами, пользовался инстинктами своего хозяина, давая телу необходимые команды, и не более того.
   Поэтому Григорий, даже не задумался, когда его рука, на обратном ходе воткнула клинок в бок противника. Ведь всё это, не раз проделывалось на тренировках по рукопашному бою, правда, тогда оружие было резиновым. Не успел молодой человек извлечь из тела своего поверженного оппонента нож, как почувствовал, что его спину обожгла острая боль. К счастью Акимова, удар был не сильный, выполнить его в полную силу, помешал только что поверженный враг. Его тело всё ещё продолжало стоять. Снова, ничего не обдумывая, Гриша шагнул немного в сторону, прикрывшись зашатавшимся супостатом, и рывком, с немалой силой, толкнул его на второго аборигена.
   Низкорослый, по-детски щуплый охотник, вблизи стало понятно, что он был ещё безусым юнцом, немного растерялся, предпринял попытку поддержать своего оседающего на землю, бородатого соплеменника. За что и поплатился. Ревущий как разъярённый медведь, Григорий оказался рядом с подростком, видимо только недавно вступившего во взрослую жизнь, и несколько раз, ударил того ножом в живот.
   Надо сказать, что яростно выпученные глаза, перепачканное в крови лицо и одежда, громоподобный, не человеческий рык, как и быстро поверженные соплеменники, возымели действие. Аборигены, мгновенно всё это оценив, решили поспешно ретироваться в заросли ближайшего кустарника. Они просто растворились в нём, не издав не единого, лишнего звука. Так что, победителю досталось всё поле боя и тушка небольшого животного, сильно похожего на серну. У него была такая же коричневая шкурка, большие уши и тонкие ноги. Вот только рога были другими, было их две пары, одни длинные и прямые, вторые короткие и слегка загнутые. Григорий, всё ещё находился во власти стресса, он не успокоился от первого в своей жизни смертельного боя, не заинтересовался чужой добычей, он, позабыв обо всём, как заворожённый смотрел на безжизненное, окровавленное тело соотечественника. Парень стоял так не более двух минут, не испытывая никакой радости от одержанной победы. Затем. Он присел возле земляка, взвалил его на свои плечи и, поднявшись, побрёл обратно. Он шёл, не обращая внимания на боль от ушиба, видимо в горячке этой драки, он неправильно оценил ущерб от удара по спине. Единственное что вскоре привлекло его внимание, это невнятное, тихое бормотание за спиной.
   Поначалу парень подумал, что это Коля, он жив, и сейчас пришёл в себя, или бредит в полузабытьи. Однако быстро понял свою ошибку, он слышит не стоны земляка, а многоголосное шушуканье чужаков. Значит, это вернулись местные охотники. Он прошёл ещё несколько шагов, ожидая, что в его спину прилетит стрела, или дротик, на крайний случай камень. Но этого не произошло. Не выдержав напряжения томительного предчувствия, Григорий обернулся, и успел заметить, как ветки кустарника сомкнулись за худосочной спиной аборигена. И ни погибших дикарей, ни их добычи не было видно.
   "Ну что же, - подумал Акимов, - кажется, у них не принято мстить за погибших при межплеменных разборках. По крайней мере, сразу после окончания драки. Ну и Колька, ну и козлиная твоя морда. Мало того что сам погиб, так ещё напоследок нагадил - наградил врагом. И всё это в довесок к тому, что мы здесь чужаки, лишний элемент, без посторонней помощи долго не продержимся. И кто теперь поможет нам в поисках более цивилизованных поселений? Уж к этим охотникам, лучше не соваться‟.
   Угнетаемый подобными думами, не без усилий переставляя отяжелевшие ноги, Григорий преодолел поляну, прошёл мимо брошенного баула с продуктами, осознавая, что если остановится, то в ближайшее время, не сможет себя заставить идти дальше. Его тело вырабатывало последние капли впрыснутого в кровь адреналина и, на его плечи, помимо скорбного груза, наваливалась жуткая усталость. Молодой человек шёл к поставленной перед собой цели. Но помимо воли, его шаги замедлялись, укорачивались, усталость сковывала тело, голова кружилась, а во рту, поселилась нестерпимая сушь. Это помимо адреналинового отката, сказывалось сильное обезвоживание. Что было не удивительно. Судорожно стараясь разобраться в происходящем, безумно бегая по незнакомой местности, человек давно не пил воду и не принимал пищу. Также он перенёс сильный стресс; преодолел большое расстояние, подрался, ... и всё это было проделано под жутким, выматывающим солнцепёком.
   Немного не дойдя до места первого привала, устроенного Николаем, Григорий осознал, что он достиг своего физического придела и его тело нуждается в срочном отдыхе. Сожалея, что не устроил "перекур‟ там, где имеется хоть какое-то подобие тени, Акимов, не имея сил на какие либо другие действия, сбросил свою ношу, и упал рядом с ней. То, что произошло дальше, он воспринял как бред своего уставшего разума.
   Через пару минут, неподалёку от Григория послышался зловещий, пугающий звук, весьма похожий на перекаты треска мощных электрических разрядов. Следом за этим, где-то в сорока метрах правее и выше по склону, вспыхнул непонятный источник яркого света. Благо Григорий не смотрел в том направлении, по крайней мере, в момент самой мощной фазы этого светового эффекта он лежал, устало прикрыв глаза. Поэтому не ослеп, а встрепенувшись, извернулся и смог разглядеть, как из яркого свечения показалась кабина допотопного грузовика, двигатель которого жалобно скрежетал, захлёбывался, как будто работал на последнем издыхании и тревожно выл. И на это натужное завывание, наложился звук пулемётной трескотни. Через мгновение, ярко горящая сфера, выплюнула весь автомобиль. В его кузове, возле крыши угловатой кабины, выглядывала голова человека и удерживаемый им ручной пулемёт времён Великой Отечественной Войны. Неизвестный стрелок, зачем-то расстреливал небо. А авто раритет, дребезжа, разбитой подвеской, содрогаясь всем корпусом, начал выполнять крутой разворот.
   И тут.... Уклон холма и центробежная сила, сыграли с грузовичком недобрую "шутку‟. Машина накренилась, стала заваливаться набок. Как в кино, при замедленной съёмке, колёса левого борта оторвались от земли, и ... авто закувыркалось. Пулемёт затих, его стрёкот сменился хрустом ломаемой древесины и противным скрежетом сминаемого железа. Мотор резко заглох, и дедушка автопрома, сделав пару полных боковых переворотов, замер на месте. Продержавшись ещё несколько секунд, свечение исчезло, и ... округу накрыла полнейшая тишина.
   Всё ещё не понимая, что это было, и как подобное могло произойти, Гриша отрешено смотрел на изувеченную машину. Всё что произошло перед его глазами, было антинаучно, нереально, и одновременно до последней, мельчайшей детали натурально. Именно так. Весьма правдоподобно, выглядели поломанные доски раскуроченных бортов; белёсый пар, подымающийся в районе кабины, разбросанный по склону багаж и обломки досок. Акимов смотрел, задумчиво прикусив губу, морщил лоб и думал: "Как же так? Ведь буквально десяток секунд назад, ничего этого не было, и ничего не предвещало эту трагедию. А сейчас. Вот оно, всё следы трагической аварии на лицо, все они лежат и не собираются никуда исчезать. Вон даже на траве ясно виделась небольшая загогулина колёсного следа, и неглубокие рытвины, оставленные кувыркающимся грузовичком‟.
   Ещё через несколько секунд, парень рассмотрел, что там, где машина кувыркнулась первый раз, лежит тело человека. Запоздало сообразив, что это жертва новой аварии и ей может понадобиться помощь, Григорий, волевым усилием заставил себя встать, и с трудом переставляя ноги, подошёл к нему. Это был молодой солдатик, на вид лет девятнадцати, в его красных петлицах красовалось по рубиновому треугольнику, головной убор отсутствовал, а широко открытые глаза, не моргая смотрели в небо.
   "Как же так? - Григорий услышал незнакомый сиплый голос. - Как всё это получилось? Ведь на тебе, ни капельки крови, ни единой царапинки. Что же тебя убило то, братишка?‟
   Не ожидавший этого Акимов вздрогнул, оглянулся, суетливо осмотрелся по сторонам, но рядом никого не было. Молодой парень так и не увидел того, кто мог озвучить его мысли. Оставалось только одно. Он сам всё это сказал. Вот только что стало с его голосом? Почему он так сильно, неузнаваемо осип? И значит ли это что в этой катастрофе не осталось никого живого? Все погибли, никого не осталось.
   Мысли потекли в совершенно не нужном направлении: "Здесь никто не выжил. Сколько же людей погибло за неполный день? Боже мой, какой ужас. Да и я приложил к этому счёту свою руку. ...‟ - Григорий осознал, что то, чем он был обильно облит в стычке с дикарями, - кровь. Она давно подсохла и ощущалась на коже как корка, и эта кровь убитых им людей.
   Дальнейшее от Акимова не зависело. Парня скрючило, он упал на колени и, его стало выворачивать наизнанку. Пустой желудок быстро расстался со своими соками, но судорожные спазмы продолжали мучать тело, стараясь выдавить то, чего в организме не было. Долго ли такое продолжалось, сказать трудно. Для Гриши это казалось адской вечностью. Но. Всё постепенно успокоилось, потекли слёзы и постепенно, вернулась способность к нормальному мышлению. Понимая, что необходимо что-либо делать, парень подполз к покойнику, робким движением руки, закрыл ему глаза и, извиняясь, проговорил:
   "Ты братишка полежи тут, а я пока посмотрю, что с твоим водителем стало. Вдруг он всё-таки жив и ему нужна моя помощь‟.
   И снова мысленно подгоняя себя, парнишка поднялся и побрёл. На сей раз, он шёл к машине. Здесь, смотря на авто не сзади, а сбоку, он увидел, что кабина автомобиля полностью разрушена. Её крыша, с разлохмаченными обломками стоек, лежит рядом, на ней неестественно изогнувшись, покоится тело невысокого, коренастого военного, кажется какого-то командира. Из-под капота полуторки (Гриша и сам не знает, почему он решил так её обозначить), пусть и слабо, но продолжал валить пар. Чернявый водитель, с длинным, свисающим на глаза чубом, сидел на месте, смотрел себе под ноги, и крепко сжимал руль. Акимов, шаркая по траве как старик, подошёл поближе, шофёр никак на это не отреагировал. Тогда он поднялся на подножку и заглянул в кабину. Оказывается, и здесь помогать было некому. Солдат хоть и сидел, держась обеими руками за баранку, но на груди, на гимнастёрке, вокруг аккуратной дырочки, имелось алое пятно крови.
   Чертыхаясь, что он так и останется в коллективе единственным представителем мужского рода, парень вернулся к первому бойцу. Снова осмотрелся, но уже намного внимательнее. Заметил валяющийся на траве топор, с зачехлённым лезвием, поодаль от него покоилась двуручная пила, ранец и два вещмешка, точнее, это были полноценные рюкзаки, с двумя задними, застёгивающимися, накладными карманами и клапаном, закрывающим их горловины. Сам погибший, держал правою рукой пулемёт, и Грише стоило немалых усилий, забрать его из мёртвой руки воина. В полутора метрах от трупа, валялась штыковая лопата с большим черенком, за нею покоился большой бидон, и немного поодаль от него, фляжка. Вот её, Григории, и подобрал первой. Посуда оказалась увесистой, судя по всему полною. Шепча извинения, что он только утолит жажду и сразу всех похоронит, Акимов открутил плотно затянутую крышку, к его счастью, жидкость оказалась водой.
   Памятуя, что где-то читал, мол, в жару воду необходимо пить неспешно, с перерывами, молодой человек, борясь с искушением выпить единым порывом сразу всю жидкость, слегка отхлёбывал, затем этой небольшой порцией воды поласкал рот, и только после этого, глотал живительную влагу. Ему казалось, что с каждым глотком, животворная энергия разливается по телу, неся каждой его клетке потерянную было силу.
   Может быть, эти ощущения были самообманом, однако Григорий, осушив около трети ёмкости, положил её там, где она до этого лежала, и, взяв лопату, приступил к исполнению обещания. А начал с разметки будущей братской могилы. Решив, что Николая всё равно нужно похоронить, так это можно сделать и здесь, вместе с другими погибшими. Негоже оставлять людей для съедения животными, тем более, Гриша собирался взять кое-чего из их вещей. Мёртвым они уже никчему, а для живых, обязательно пригодятся.
   Парень не сомневался в правильности своих решений, он сумел сопоставить всё, что произошло с ним и этими людьми, и прекрасно понимал, здесь их никто искать не собирается, и назад (на родину) они никогда не попадут. Так что, ему нужно думать, как выживать самому и не дать сгинуть остальным. А для этого, нужно на манер хомяка, собирать по зёрнышку всё то, что может ему пригодиться. Пока есть возможность, создать запас, благодаря которому у него и его сотоварищей по несчастью, будет шанс не умереть во время адаптации к новым условиям жизни.
   Занятый подобными мыслями и углубившись на пару штыков лопаты, Гриша, боковым зрением заметил движение. Посмотрев в том направлении, увидел бегущую к нему толстушку, вот только вспомнить её имя, не получилось, да и это было не важно. Главное что следом за ней, бежала Оленька, и она была вооружена его лопатой. Правда держала она её так, как будто собиралась вступить штыковой бой с невидимым врагом. Третью женщину, водителя москвича, он не видел. Так и стоял, застыв как истукан, пока брюнетка не подбежала к нему.
   " А где мой Коля?‟ - с ходу поинтересовалась толстушка, и боязливо посмотрела по сторонам.
   Гриша виновато потупил взгляд. Брюнетка это заметила и всё поняла без слов. Она резко поменялась в лице, как-то осунулась, посерела, кулём осела на землю. Неизвестно зачем постаралась поправить воротник кофточки (застегнуть на ней не существующую пуговку), и еле сдерживая слёзы, замахала головой. Сквозь её плотно сжатые губы прорывался полу стон, полу отрицание: "Н-не-э, н-не-э, не-а, не-а...‟.
   Так и сидела, убитая потерей своего мужчины, не жилая верить в своё горе. А парень стоял рядом, как истукан. Это состояние могло затянуться надолго, но подбежала Ольга.
   "Гриша-а! Ты ранен? - закричала девушка, заметив кровь на своём парне. - Где болит? Где? Скажи!...‟
   "Это не моя кровь. - поспешно уточнил Григорий, но взглянув на подругу Николая, поторопился уточнить. - Это тех, кто на Колю напал ‟.
  "Где? - неожиданно и коротко поинтересовалась Вика, продолжая смотреть куда-то перед собою. - Где это произошло? Это его эти? Да?‟
   " Нет. Его убили за тем леском. - Гриша кивнул в нужном направлении. - Но я донёс его сюда. Хотел отдохнуть и идти дальше. А тут, прямо на моих глазах, вот что произошло‟.
  "А почему ты остался жив? - всё также смотря перед собой, бесцветным голосом поинтересовалась девушка. - Почему он погиб, а ты нет? ‟
  "Мне повезло‟.
   К чести Вики, со своим горем она справилась достаточно быстро. Не успел Григорий углубить могилу ещё на один штык, как брюнетка его окликнула. Она не просила прощения за свои недавние упрёки, а просто сказала, что на него зла не держит и ей будет легче, если она будет чем-либо занята. А так как её детство прошло в станице, с лопатой, и всем чем можно обрабатывать землю она на ты, то желает поработать землекопом. Чем в итоге, не дожидаясь Гришиного согласия и занялась.
   Григорий же, рассудив, что для двоих землекопов в яме будет слишком тесновато, для экономии времени, решил заняться погибшими и их скарбом. Как не странно, но выпитая им вода, на самом деле добавила ему сил. Он в одиночку подтащил тела всех умерших к могиле; обыскал их карманы на предмет бумаг удостоверяющих личность. У пулемётчика на ремне весел штык нож может быть от СВТ, только самой винтовки нигде не было, в кармане галифе погибшего был кисет с табаком и огниво с трутом. В результате дальнейшего досмотра, Гриша был сильно удивлён, на троих воинов оказался всего лишь один комплект воинских документов - командирская книжка лейтенанта Гриневского, его же продовольственный аттестат, и какое-то предписание. Как это не было противно для самого Акимова но, он снял с командира портупею вместе с кобурой, в которой оказался почти новый пистолет ТТ, с необычным, красно-бурым затвором. Оружие было заряжено и имело запасную, снаряжённую обойму. В кабине у водителя, нашёлся наган и ППШ с двумя дисками и пара гранат с рукоятками в специальном подсумке (но не немецкие колотушки). Ещё четыре лимонки лежали в одном из рюкзаков, гранаты отдельно, сверху вещей, возле горловины, а запалы в одном из внешних карманов. А вот к пулемёту, боеприпасов не оказалось. В наличии имелся только один диск, и тот был опустошён. Так что с детищем Дехтярёва, скрипя сердцем, но пришлось расстаться. Как не было жаль это делать, но без патронов ДП становился обыкновенной железякой. Та же судьба постигла и пистолет-пулемёт, только уже по другой причине. Его патроны подошли к Токареву и сжигать их, стреляя очередями, было не разумно (наш герой не эксперт в этой области и не знал о том, что ППШ может стрелять и одиночными).
   Ольга наблюдала за всеми этими делами, находясь от места аварии на некотором - безопасном по её мнению удалении. Она наотрез отказалась приближаться к месту, где лежали погибшие, даже тогда, когда Гриша предложил ей попить воды. Пришлось ему самому нести фляжку к ней. Правда, перед этим, он мимоходом напоил эту наглую толстую Вику. Что сильно обидело девушку, но она даже не подала виду, что осталась недовольна этим поступком. А к моменту, когда яма была выкопана, и её хозяйственный Гриша, собрал большую кучу барахла, она не выдержала и поинтересовалась, зачем это он занимается этим мародёрством. В ответ, Гриша посмотрел на неё как на неразумного ребёнка и пояснил, что всё это им обязательно пригодится. Особенно подчеркнул, что пока они не найдут местный источник воды, большой бидон, будет их самым драгоценным имуществом. Да и после этого, ёмкость не будет лишней в их хозяйстве.
   И только тогда, когда все погибшие люди были похоронены, Ольга осмелилась подойти к свеженасыпанному холму. И была удивлена прозвучавшему заявлению своей конкурентки (именно так она воспринимала Вику), что она, ни за какие коврижки, не согласна уходить отсюда слишком далеко. Мол, здесь похоронен её Коля, и она, желает ухаживать за этой могилкой.
  
  Глава 3
  
   "И почему великая мать волчица отвернулась от своих детей? Почему она позабыла о нас? Чем мы, её чада обидели свою прародительницу? Ведь мы, потомки волчицы, живём по её заветам, соблюдаем все установленные ею законы. Мы, постоянно, отдаём ей самые лучшую долю своей добычи. А после большой охоты, кровь каждого добытого нами животного, обильно смачивает её губы. Тотемный столб поят всегда, невзирая на то, хорошая была добыча, или нет. Если охотники возвращались без улова или его было слишком мало (что ещё до недавних времён было большой редкостью), то кормящие женщины племени, с превеликой радостью потчевали великую мать своим молоком ...‟.
   Острое Ухо, сидел в живом ручье, из которого выглядывала только его голова, и старался понять причину бед, которые как град обрушились на его род. В этом ручье, не так давно, он смыл всю серую глину, коей его соплеменники обильно обмазывались, уходя на охоту, или войну с соседями, а сейчас, его холодная вода, отнимала последнее тепло тела охотника. Ведь на нём, остались только шрамированные узоры-обереги, заодно говорящие о родовой принадлежности их носителя и положении, занимаемом им, - одного из лучших - удачливых охотников племени.
   На данный момент, этот человек боялся, он был сильно напуган, деморализован. А ведь охотник должен был отчиститься до состояния младенца и душой и телом, значит, первым делом, ему было необходимо восстановить своё душевное равновесие. Сейчас, вода медленно омывала его тело, растворяя и унося остатки вредоносного дыхания страшных демонов, злых помощников того, чьё имя нельзя произносить ни днём, ни ночью. И он, Острое Ухо, сам должен был одолеть свои страхи. Ведь рядом с ним, гордо сидел вождь племени Седой Волчицы, и также как он, проходил очищение. Вот с кого надо брать пример, - с вождя.
   Ведь взгляд, этого мудрого человека, был как обычно спокоен, и одновременно величествен, и даже посиневшие от холода губы, не мешали узнать в этом бородатом муже лидера. Того, кто незнаком со страхами, лишними сомнениями и готов нести бремя ответственности не только за себя, но и за судьбу всего рода. Охотник, отвернулся, он устыдился своей временной слабости. Ему не хотелось, чтоб Клык узнал о слабости его духа. Рядом с таким матёрым волчарой, не место трусам. И он, охотник, давший бой демонам, и ослабленный дыханием врагов Хоса⁵, начал новую атаку на свои фобии, вселённые в него дыханием нечисти.
   Острое Ухо, был единственным, если не считать вождя, кто выжил на этой охоте. А ведь на последнюю охоту уходили пятеро мужчин, это вместе с волчонком³ Шустрым, которому только недавно закончили нанесение всех необходимых для зрелого члена племени тотемных знаков и дали взрослое имя. От осознания непоправимости таких потерь, хотелось задрать голову и горестно завыть, оповестить всю округу о пришедшей в племя беде. Но делать это было нельзя, ритуал очищения требовал соблюдения полного безмолвия и мучимый дурными мыслями охотник молчал. Он отчаянно боролся с тяжкими думами и его тело била мелкая дрожь, только это не было проявлением неконтролируемого ужаса. Здесь всё было намного проще, из-за обилия впадающих в ручей родников, вода была холодной, но вылезть из неё без разрешения шамана, было нельзя. Таков был завещанный предками ритуал, и его нужно было пройти до конца.
   Сидящие в прохладной воде люди, уловили незаметное движение справа точнее неуловимый намёк, и оба, не сговариваясь, синхронно повернули в том направлении свои головы. Они не ошиблись, через несколько мгновений, из леса, бесшумно появился седой старик в волчьей шкуре. Как и все шаманы племени, он носил имя Волк, так как являлся одним из четырёх мужей матери волчицы, и был старшим из двоих, кому было дозволено говорить с нею напрямую. Он являлся главным посредником в общении с великой матерью. Но сейчас, даже этот почтенный муж, должен был соблюдать безмолвие, поэтому и позвал охотников жестами, но сам держался от них на некотором удалении.
   "Эх, как это тяжко. - Подумал вождь, подымаясь из воды, и еле сдерживая дрожь от начинавшего овладевать им переохлаждения. - Ведь я сам повёл своих людей в опасное место, сам рискнул поохотиться рядом с запретными территориями. Точнее сказать, непозволительно близко от них. И в итоге, потерял троих мужчин и .... Но если понадобится, если от этого будет зависеть жизнь моего племени, я снова пойду охотиться на тех землях. Жаль, что осквернённую добычу (которую нужно было сжечь в ритуальном костре) забрали охотники соседнего рода Ырры⁴ - Рыси сами виноваты, украли добычу, при этом, убили одного моего охотника, пусть теперь винят только себя. Никто не звал их на наши земли, и не заставлял учинять разбой. Вот только, когда разрешат говорить, нужно предупредить что в этой фазе восхождений ночной красавицы (спутник планеты), с Рысями контакты запрещены. При обнаружении тел членов этого племени, близко подходить к ним, запрещается, их необходимо закидывать сухими ветками и сжигать. Лучше уходить от лесного пожара, чем морового поветрия‟.
   С такими мыслями, Клык вошёл в хижину, где должно было состояться финальное действие очистительного ритуала.. Предстояло окуривание благовониями, только это позволит излечить душу тех, кто так отважно бился со злыми духами. И то, даже после этого, ещё множество возрождений Хоса⁵, им нельзя будет приближаться к родовому селению, и общаться с кем-либо из соплеменников. Поэтому, вождь вошёл в помещение, выпил из плошки (сделанной из высушенного плода мисса) горячий вар, и лёг на одну из циновок. На ней он скрутился калачиком и для достижения наибольшего результата, целенаправленно погрузился в воспоминания. Перед его мысленным взором, стали разворачиваться события, с которых всё началось.
   А началось всё с того, что с родовых охотничьих угодий, начали уходить животные. Как объяснил вождю самый почтенный из Волков: "Злые силы, стали мешать душе Хоса, перебираться на восток, они желают прервать цикл его возрождений. И как следствие, у него не хватает сил, чтобы достаточно высоко взбираться на небосклон. Именно поэтому, уже второй цикл Грыка⁶, на землю приходит жара и суш. И на сей раз, в середине весны, трава сохнет на корню, животные, птицы и прочие твари, уходят туда, где есть вода. И покуда ни пойдут дожди, не пожелают возвращаться назад. И продлится такое, два раза по столько, сколько пальцев на руках у человека, не меньше‟. - Клык и сам, не хуже шамана знал это сказание, ведь оно передаётся, из уст в уста, великое множество поколений, но всё равно, внимательно слушал почтенного Волка. Но до этого момента, он не желал признавать очевидного, что древнее пророчество начинает сбываться.
   "Так что будь сильным Клык. - говорил шаман, во время той доверительной беседы и по отечески смотря на вождя, будучи старшим мужем праматери - имел на это право. - В тяжёлое время ты возглавил наше племя, ибо как говорят наши предки, начинается новая битва наших прародителей с демонами, исчадьями того, чьё имя нельзя произносить. Так что, будем надеяться, что наша праматерь и её братья и сёстры, и на этот раз одержат победу. А твоя задача, не позволить нашему роду сгинуть. И что немаловажно, дать отпор агрессивным соседям, - они обязательно постараются завладеть нашими землями. Угроза голода заставит их сделать это. Не спорю, задача эта трудная, но вполне выполнимая, ибо уже множество поколений наших предков, с честью выполнили эту задачу. Благодаря храбрости наших предшественников и мудрости их шаманов, дети волчицы продолжают жить на этой благословенной земле ...‟.
   Всё что сказал Волк, не было тайной. Однако, осознание того, что на его плечи ложится очень тяжёлый груз, давило и не давало вождю покоя. И вот, два возрождения Хоса назад, Клык отважился пойти на охоту рядом с запретными землями. Животные уходили именно туда - там было много ручьёв и рек, которые не высыхали даже в сильную сушь. А значит, там всегда был водопой и обилие сочной травы. Вот только, иногда, именно при приближении великой засухи, злые демоны возникали почти неоткуда - из непонятных, ярких вспышек, так непохожих на небесные молнии, и убивали тех, кто по неосторожности забредал на их территорию. Именно тогда - в первый раз, им повезло. Они вернулись с богатой добычей, и племя, воздавая должное уважение своей прародительнице, ело много мяса.
   Но сегодня, мудрая, но капризная птица Крара⁷, вильнула своим длинным хвостом и упорхнула. Клык, с утра подошёл к водопою, взяв с собою волчонка. Именно с ним он затаился возле водопоя, и стал ожидать подхода кого-либо из животных.
   Затаившийся в зарослях молодой охотник нервничал, но вёл себя тихо, не крутился, не топтался и дышал вполне тихо, спокойно. Он даже не дёрнулся, когда на участок кожи, от которой отвалился пересохший кусочек глины, сел овод. Вождь заметил, как Шустрый сморщился, укус был болезненный, и неспешным, еле заметным движением согнал мерзкое насекомое.
  "Добрый будет охотник, - подумал Клык, - терпелив и осторожен‟.
   В скором времени послышались неторопливые шаги. Четыре, пять неуверенных шажков, и тишина. Снова топ, топ, топ, и вновь тишина. На тропе появился молодой Иурр⁸, он был один. Его уши вслушивались в окружающие звуки, пытаясь, вычленить из них любые предвестники опасности. Оглядевшись, животное пристально посмотрело на заросли, где притаились охотники. Оба мужчины затаили дыхание. Немного постояв, молодой самец сделал ещё несколько осторожных шагов, подошёл к самой кромке воды, и неожиданно вздрогнул. Клыку показалось, что испуганная добыча сейчас исчезнет, убежит, но это подошли сородичи Иурра.
   Поэтому, пугливое животное только отскочило от воды на пару своих длинных скачков, но поняв, что тревога ложная, уже не так опасливо вернулась к воде. Как-никак, но сейчас, за его спиной присматривали сородичи. Вот самец склонился к воде и стал жадно пить, продолжая крутить своими ушами. Пора. Добыча стояла очень удобно, но сегодня дебют Шустрика, он должен доказать что достоин быть охотником. Молодой муж приготовился, и резко метнул своё короткое копьё с острым, обожжённым над огнём остриём. Он попал. Правда, не совсем удачно. Иурр вскрикнул от пронзившей его тело боли. Несколько раз прыгнул, скачки были неуклюжими, мешало торчащее из бока копьецо. Но от постоянных судорожных дёрганий тела животного, оно вывалилось, и подранок поскакал, вслед за испуганно убегающим стадом.
   Клык мог добить животное, но тогда, получится, что Шустрик не сдал свой самый главный экзамен. Поэтому вождь только наблюдал. Он видел, как молодой охотник подбежал к окровавленному копью. Осмотрелся, опираясь на длинный бамбуковый шест, оглядел землю. И вот он услышал, как Шустрый радостно сообщил:
  "Добыча далеко не уйдёт, она быстро теряет кровь. Пойду по следу подранка‟.
   Иурра догнали относительно быстро, но произошло это уже на запретной земле. И вот. Когда охотники, попросив у убитого красавца прощение за отнятую жизнь, объяснив ему, что они это сделали для прокорма своих сородичей. И воздав хвалу Ача⁹, дети Седой Волчицы, собирались поднять с земли тело животного. Появился огромный демон. Подходя к ним, он громко топал ногами, грозно рычал, и вообще, был одет в шкуры неведомых животных и, не смотря на многократно повторенные предупреждения: " Ахва! Ахва! Ахва!¹ᴼ‟ - Шёл на сближение - продолжая угрожающе шипеть.
   Страшного демона не остановило даже построение охотников в боевой порядок и предупредительные удары шестов по земле. Его, прислужника абсолютного зла, все эти предупреждения только раззадоривали.
   Клык до сих пор не понимал, как демон смог увернуться от первого удара в голову. А получив хлёсткий, сильный хлопок по спине, умудрился отнять у вождя его боевой посох. Но это не помогло посланнику того, чьё имя нельзя произносить. Охотники, стоящие позади Клыка, повергли злого демона. Но здесь, на помощь первому, прибежал второй, более грозный - с жутко острыми когтями. Ими он порезал и проткнул двоих воинов, и был так быстр и грозен, что в сердца выживших, вселился страх. Было от чего. Демон рычал страшнее медведя, а глаза были безумнее, чем у старухи Эрги - смерти. Оставшиеся в живых охотники, дрогнули и покинули поле боя, в их числе и Клык. Так и сидели, затаившись в кустах, наблюдали, как демон резко успокоился; постоял, рассматривая своего погибшего собрата; затем, взвалив его тело себе на плечи; неспешно ушёл вглубь запретных земель.
   Казалось, одержана победа, зло получило достойный отпор, понесло потерю и вернулось на свои земли. Пусть это и далось ценой жуткой потери, погибли двое охотников. Только и остаётся, что забрать тела своих соплеменников, и сжечь их вместе с осквернённой добычей (огонь не только освободит, но и очистит их души¹¹). Иначе из-за скверны, которой демоны заразили эти тела, может погибнуть весь род.
   Но Клык, уже принял решение, и считал его единственно правильным. Он обязан разузнать, скольких помощников призвал тот, чьё имя нельзя произносить, что от них можно ожидать и куда они собираются идти. Вождь и оба, оставшихся в живых охотника, уже вступили в контакт с коварным злом, и они, дабы не увеличивать количество соплеменников, контактировавших с демонами, согласны немного повременить с исполнением всех необходимых ритуалов. Так что, охранять погибших соплеменников остался Быстрые Ноги, а Острое Ухо и Клык, пошли на разведку.
   Однако, на этом, воспоминания вождя прервались. Его тело согрелось, расслабилось, чему в немалой степени помог выпитый целебный вар, и его перестала колотить мелкая дрожь. Удалённый, неразборчивый речитатив заклинаний, также добавил свою толику и Клык, также как и незадолго до этого Острое Ухо, уснул.
  
  Глава 4
  
   С переноской имущества погибших воинов, которое Гриша отобрал как необходимое для их группы, справились в два захода. Никто, ни Вика, ни Ольга не отлынивали от работы, видимо все прониклись серьёзностью положения, в которое они попали. Единственное, что смущало Григория, так это бросаемые временами враждебные взгляды его подруги, коими она одаривала толстушку. Но вспомнив, с каким рвением Оленька охаживала его, особенно перед этой злосчастной поездкой на рыбалку, парень списал это на девичью ревность. И дал себе зарок, поговорить с ней: только семейных драм ему и не хватает. А женщинам только дай завестись, такого могут наворотить. Впрочем, ревнивцы мужского рода ничем не лучше.
   Так что, солнце только приблизилось к закату, а группа людей, волей случая оказавшихся в одном, не очень приветливом месте, приступила к поминкам погибших. Организацией этого скорбного мероприятия занялась Екатерина Сергеевна, та самая женщина с угловато скуластым лицом, которая потеряла в аварии мужа. Честно говоря, Гриша не ожидал, что эта дама так быстро возьмёт себя в руки и будет хоть что-либо делать. Он считал, что она надолго повиснет не его шее обузой.
   Зря он так думал. Екатерина, без чьего-либо указа, нашла неподалёку от временной стоянки небольшой ручеёк, с помощью своего сына Вениамина, начерпала из него полную цыбарку воды, вскипятила её и поставила остывать. Заодно она озаботилась о том, чтоб шашлыки не сильно то остыли. А когда все вернулись и покончили с переносом нового имущества. Женщина заставила всех вымыть руки с мылом, сливая воду из большого алюминиевого ковшика. Её сынок на манер стойкого оловянного солдатика, стоял рядом, держа вполне приличное, белое, вафельное полотенце, позволяя всем вытереть руки. После чего, дама, подтверждая сказанное широким жестом, пригласила помянуть всех погибших. Мол, еду уже давно приготовили, да и всем нам, крайне важно соблюдать обычаи своей родины. Особенно после того, как они оказались от неё так далеко: "Иначе быстро одичаем и деградируем‟. Ответила она на так и не заданный вопрос.
   "Но ничего, - подумал молодой человек, наблюдая за суетящейся женщиной, - эти хлопоты помогают ей отвлечься. Значит, что нужно, чем-либо озадачить весь мой "бабий гарнизон‟, и им будет польза - не будет времени для дурных мыслей, и мне помощь.‟
   Во время поминального обеда, Екатерина не плакала, не причитала. Видимо с утра "выплакала все свои слёзы‟. Так и стояла, возле импровизированного стола (двух газет, постеленных на капот нивы), держа гордую осанку и благодарно улыбаясь краешками губ тем, кто поминал её мужа хорошим словом. И здесь никто не лукавил, и пусть они не знали Сергея при жизни, но все повторяли одно, только в разных вариациях: "Плохого человека так не любят. И потеряв, так не убиваются. Так что, царствие ему небесное и пусть земля ему будет пухом‟. - За время этой тризны, Григорий всего лишь раз, в самом начале, взглянул в глаза этой женщины и увидел в них такую тоску, такое горе, что у него невольно защемило сердце. Больше встречаться с ней взглядом, парень не желал: не по-людски это, подсматривать за чувствами, которые человек старается скрыть от других. Поэтому, в дальнейшем, старался смотреть только на свою Оленьку.
   Во время тризны, не позабыли ещё об одной вдове, выказывали соболезнование и Виктории. Только она, в отличие от подруги по несчастью, не выдержала, пару раз разрыдалась. Один раз дошло до истеричного плача. Так что Екатерине, пришлось успокаивать девушку, прижимая её к себе и чего-то, шепча ей на ухо.
   Не обошли добрым словом и военных, особенно подчеркнув, что те, больше всех достойны доброй памяти. За этими речами и пролетело время. Поминки окончились засветло, ка не странно, на водку сильно не налегали, помня о том, что она может пригодиться как обеззараживающее или антистрессовое средство. Мало ли что может произойти, а её нет. Поэтому пьяных не было. А Григорий, на правах единственного взрослого мужчины, решил взять бразды правления в свои руки.
   "Дорогие девчата. - обратился Акимов, сразу ко всем, и отдельно посмотрев на сорокалетнюю вдову, уточнил. - Не обижайтесь Екатерина Сергеевна, но это относится и к вам. Место, где мы все оказались не очень приветливое и весьма опасное. Это и дикие аборигены, и всевозможные хищные звери. И наконец, самая неприятная новость, никто не знает, откуда может свалиться на голову "индивидуальный кирпичик‟. То есть, где и когда сверкнёт, и что, или кто оттуда на тебя вылетит‟.
  "Молодой человек, вы нам предлагаете делать что определённое? Или собираетесь просто обозначить проблемы? Так сказать, сотрясать воздух. ‟ - Поинтересовалась Екатерина, прекратив комкать газету, которая во время совместной трапезы служила скатертью.
   От Григория не укрылось то, как на эти слова среагировала его Оля. Она возмущённо сверкнула очами, одарив женщину возмущённым взглядом. После чего, девушка, посмотрела на своего избранника. Явно ожидая от него каких либо действий, или достойного ответа.
  - Екатерина Сергеевна, ну зачем вы сразу так ополчились на меня? Да, я остался единственным из выживших мужчин. Это если не считать вашего сына. И то, что мною начат этот разговор, означает только одно, я долго думал обо всём случившимся с нами и кое-чего придумал. И раз я говорю с вами, то желаю обсудить наши планы, а не доводить их до вас в приказном порядке.
  - Это уже хорошо. И что вы желаете нам предложить?
  - Для начала смените тон. Я вам не малолетний шалопай-бездельник, а вы не мой педагог. Говорите спокойно, так, как и я с вами разговариваю.
  - Хорошо, прошу прощения. - Немного подумав, ответила женщина, на сей раз, она говорила намного спокойнее. - Сегодня столько разного произошло - нервы, понимаете ли.
  - Ничего. Я всё понимаю. А сейчас, обсудим то, что я думаю по поводу нашей дальнейшей жизни. Первое. Нам нужно срочно поменять месторасположение нашего лагеря. Если судить по тому, как мы здесь оказались, и появлению тех погибших солдат, из времени Великой Отечественной Войны, это место слишком опасное, неизвестно что и откуда прилетит. Так что, поищем другое, без таких плюшек. И ещё, самое главное условие, рядом с нашим новым жилищем, должен быть надёжный источник воды. А не слабенький ключ. Иначе нет гарантии, что в самый неподходящий момент, он не пересохнет. Второе. Пока не научимся добывать пищу, урезаем наш аппетит. Продуктовые запасы надо растягивать. Так что, Екатерина Сергеевна, этим займётесь вы. Будете нашим начпродом. Мы все сдадим вам наши запасы, вместе с теми, что нашли возле полуторки. И вот что. Как вы думаете, правильно ли будет, если первым делом, мы съедим всё скоропортящееся.
   Дама, соглашаясь, кивала головой. И судя по немного отрешённому взгляду, обдумывала все плюсы и минусы предложенной ей работы.
  - А чем нам не подходит небольшой ручеёк? - Робко поинтересовался мальчишка.
  - Я понимаю так, что эти места станут нашим постоянным местом жительства. - Как можно спокойнее ответил Гриша, обернувшись к подростку. - Так что, застолбим лучшие участки.
  - Но мы же всё равно выйдем из этих дремучих мест. Найдём местных представителей власти, и таким образом, свяжемся с нашим посольством. Ведь нас не бросят?
   Акимов хотел было объяснить мальчишке о том, что, судя по всему, они в другом мире, и вернуться, назад не получится. Этот эффект, пусть и очень часто, но уже срабатывал. Это когда перенос идёт с земли на землю, только на географически удалённые точки, то об этом фокусе говорил бы весь мир. Например, где-то появился дикий кроманьонец и сильно напугал местных жителей, или, турист с острова Эльютера, неизвестным способом оказался в Эфиопии. Или ещё нечто подобное. Но, посмотрев на Веню, сжалился над ним и решил не отнимать у мальца надежду. А там, приживётся, привыкнет к этому миру. Дети легче приспосабливаются к разным переменам. И проговорил всё в той же спокойно-вкрадчивой тональности:
   "Конечно же, вернёмся назад. А для этого, надеясь на скорое разрешение нашей проблемы, нам нужно готовиться к длительному ожиданию помощи. Обидно будет остаться без воды, или еды. - После чего, без лишних слов, переключился на разговор с женщинами. - Я сейчас наготовлю дров. Чтоб хватило на всю ночь, затем немного посплю. Меня разбудите через пару часов...‟.
   Монолог Григория перебила Екатерина:
  - Не надо заготавливать дрова. Пока вы как угорелый бегали по округе, я с Веней их насобирала, на ночь хватит - с запасом.
  - Очень хорошо. Тогда я покемарю парочку часов, после чего охраняю вас - всю ночь. Мало ли что может угрожать. Хищный ли зверь, дикарь, или ещё чего ни будь. Думаю, что всем лучше спать в своих машинах. Но заметив, как от этих слов передёрнуло Екатерину, внёс уточнение. - А для вас, с Вениамином, у меня есть предложение, там, на верхнем багажнике есть мешок с палаткой. Я её сейчас установлю, и вы ночуете в ней. А поутру, как рассветёт, я ещё немного придавлю фазу и после пробуждения, отправлюсь на поиски удобного места для нового лагеря.
  
   День бывает добрым, но с некоторыми оговорками, если человек хорошо выспался, уверен, что завтрашний день не несёт ничего плохого, и самое главное, он находится дома, где всё знакомо и относительно безопасно. И пусть сегодня ничего этого не было, но молодой человек не жаловался, он неспешно брёл по звериной тропе, рассудив, что она, обязательно приведёт к воде. Время от времени, парень останавливался; прислушивался; делал на стволах деревьев заметные издали зарубки и снова продолжал свой путь. Не хватало ещё заблудиться и не найти обратной дороги.
   Григорий, уже третий час, без особого успеха бродил по округе. Часто доставал из полупустой противогазной сумки компас (позаимствованный у красного командира), и сверялся со сторонами света. Ему до жути не хотелось затеряться в незнакомой местности, или чего хуже, найти самое неудачное место для будущего селения. Где-то в глубине души, он боялся не учесть все напасти, которые могут на него обрушиться. Ведь он, никак не мог определиться, в какой из климатических зон он находится. Для тропиков, колебание ночной и дневной температур было незначительным, по крайней мере, за эти сутки. Исходя из этого, Акимов больше склонялся к субтропикам, здесь и лесолуговая растительность, и голые аборигены, хотя ..., его познаний в этой области было недостаточно. И точность выводов ровнялась плюс - минус, километр, если не больше. Поэтому Акимов был не уверен в правильности сделанных им выводов, что немного удручало. Радовало только одно, болото пока не встречалось, и то хорошо.
   Снова тропинка вывела на большой участок открытой местности. Неподалёку паслись какие-то травоядные животные, по внешнему виду сильно напоминающие зебр (одинокий исследователь так их и обозначил), вот только шеи у них были несколько длиннее, настолько, что это сразу бросалось в глаза. Человек ещё не был виден, а все животные уже смотрели в его сторону. Что было не мудрено, ведь его передвижение сопровождало взволнованное птичье щебетание. Крикливые пернатые охранники, загодя предупреждали всю округу о приближении опасного гостя. Григорий только и смог разглядеть, - множество испуганных, внимательно его изучающих глаз; чёрно белые полоски по телу этих грациозных животных; и тревожно вращающиеся на головах уши, которые прослушивали всю округу.
   Вот самое пугливое животное сорвалось с места, и резко понеслось прочь. Через секунду к нему присоединился весь небольшой табун. Длинношеие зебры прыгали, толкались боками, после чего, немного меняли направление, стремясь поскорее ускакать от самого опасного врага. Гриша только и смог, что посмотреть в след убегающим животным, ружья у него не было, так что о добыче можно было и не мечтать.
   Постояв, понаблюдав за удаляющимся от него табуном, Акимов какое-то время посокрушался о невозможности раздобыть свежего мяса. В сердцах сплюнул себе под ноги и решил не идти следом за убегающими зебрами, а пройтись вдоль опушки редкого леса, тем более он шёл под уклон. Молодой человек, надеялся, что так, у него будет намного больше шансов наткнуться на реку или озеро. Тем более, спуск становился всё круче и круче. Вот и лесок стал редеть, всё чаще стали появляться валуны, они становились всё крупнее и крупнее. Склон, наоборот начал становиться более пологим. А впереди, засеребрилась гладь большого озера. Гриша даже не смог понять как, проходя мимо огромных каменных плит, он оказался около основания пятиметровой скалы, которая нависала над невысоким входом в пещерку. Он думал, что огибает очередное, очень большое скопление каменных глыб. Неподалёку, метрах в тридцати от её основания, как огромное зеркало, сияла гладь водоёма. И самое приятное открытие заключалось в том, что местность хорошо продувалась. Что обещало уменьшить проблему с обилием москитов и прочей мошкары.
   Не веря в свою удачу, сомневаясь, что в первый же день он смог найти никем не занятую пещеру, Григорий неспешно подкрался к её входу. Как и положено городскому жителю, пусть и увлекающемуся охотой, он не обратил внимания на то, что возле обнаруженной им пещеры валялись обглоданные и сильно изгрызенные кости. Не насторожил его и неприятный запах, говорящий о том, что где-то рядом находится жилище хищника. Такую невнимательность Акимова объяснила сильная усталость и то, что он был в состоянии лёгкой эйфории. Ведь он, так быстро нашёл крышу над головой. И ни для кого не является секретом, что пещера это готовое решение многих проблем. Во-первых, она уже представляет собой готовое жилище, обследуй, наведи в нём порядок и живи. Здесь в любую жару всегда прохладно, и даже если подумать о маловероятном здесь событии, - ударит зимняя стужа, то, и от мороза она неплохо защитит.
   Мысленно ликуя и обдумывая все плюсы, которые ему и его небольшому коллективу несёт его находка, Гриша остановился возле входа, немного постоял, пригнулся, чтоб не удариться головой об низкий потолок и сделал ещё пару шагов. Остановился, ничего не произошло. Когда глаза немного привыкли к полумраку найденного подземелья, Григорий начал присматриваться, но не смог ничего разглядеть. После яркого дневного света, темень казалась непроницаемой.
   "Блин горелый, - мысленно выругался молодой человек, - ну почему я не взял с собою фонарик? Не хотел, видишь ли, таскать с собой лишние предметы. И как мне обследовать это подземелье? Идиот, балда...‟.
   Акимов, достал из-за пояса наган, взвёл курок, тщательно ощупывая подошвой ноги землю, сделал ещё пару шагов. Спереди и справа, послышалось злое рычание. Нервы у мужчины были на пределе, Он ожидал, что в этой пещере может оказаться какой-либо хищник, и он совершил непростительную ошибку, резко развернувшись, побежал к выходу.
  "Р-р гав, гав, ав, ав!‟ - Яростный лай приближался, догонял, и происходило это чересчур быстро.
   Молодого человека спасло то, что он не задумывался о дальнейших действиях, и не впал в ступор - застыв на месте. Он отбежал на пару, тройку шагов, полу обернулся на звук, вытянул в направлении опасного лая руку с пистолетом, и нажал на спусковой крючок. Он стрелял, раз, за разом посылая во тьму смертоносный метал. И так, до тех пор, пока не прозвучал тихий, сухой щелчок. Точнее несколько.
   Сердце у Григория билось как у загнанной лошади, ему было тесно в груди, мерзкий пот прошиб всё тело, спасибо хоть оно не тряслось в мелкой дрожи. Постояв несколько секунд, более или менее упорядочив свои мысли, парень осознал, что бездумно израсходовал весь боеприпас, и отныне, револьвер представляет собой всего лишь увесистую железяку, которая не полезнее камня. Но отбрасывать его в сторону, не стал, пусть и вещь отныне и бесполезная, но ощущение в руке его тяжести, немного успокаивало. Впрочем, и того, кто атаковал во тьме, не было видно. Из тьмы, слышалось только тихое, жалобное поскуливание, которое вскоре стихло. Выждав ещё немного, и присмотревшись, Гриша, разглядел какое-то тёмное пятно, которое виднелось неподалёку от границы света и тьмы.
   Увиденное, вызвало острый приступ любопытства, очень уж хотелось узнать, кто же его так сильно напугал. Но не узнать, кто здесь живёт, это большая глупость. Поколебавшись, стоит ли так рисковать прямо сейчас, или нет, Акимов сунул бесполезный пистолет за пояс, вооружился ножом. После чего, осторожно, готовясь встретить на клинок любого, кто метнётся к нему, молодой человек приблизился к пятну. Пихнул его ногой, почувствовал, что носок его летнего, армейского берца, попал по чему-то мягкому и судя по всему тяжёлому. Никакой реакции на это действие не последовало, что немного успокоило. Ещё несколько тычков, только уже посильнее, и вновь никакого ответа.
   После этого, молодой человек решил исследовать находку на ощупь - рукой. Оказалось, что это была мощная голова животного с грубоватой и короткой шерстью и большими ушами. Животное никак не реагировало на прикосновения. Гриша прошёлся пальцами немного дальше, и был очень удивлён, он нащупал жёсткий предмет, опоясывающий мускулистую шею.
  "Никак ошейник?‟ - Мелькнула догадка.
   Схватившись за ошейник, Гриша потащил тело к выходу из пещеры. Оказавшись на свету, убедился, что это и в самом деле была собака. Акимов не сильно то и разбирался в породах этого друга человека, мог уверенно отличить дворнягу от породистого пса - не более того. Это была чёрная собака, с коричневыми пятнами на груди и такими же лапами, судя по мощной, лобастой голове, перед ногами Григория, по его разумению лежала самка ротвейлера, с растянутыми, пустыми "мешочками‟ вымени. Тело псины было немного исхудавшим, а на шее, действительно был одет ошейник. Правда он был сделан из кожзаменителя и начинал осыпаться, обнажая тканевую подложку. Эта поделка, никак не могла принадлежать местным, нет у них для этого таких технологий.
   "А пёс то хозяйский, с ошейником. А не со своим ли хозяином он здесь жил?‟- Подумал Григорий и снова осмотрелся, только сейчас, сделал это более внимательно.
   Сколько он не приглядывался, но следов пребывания в этих местах человека, он так и не обнаружил. Что немного обрадовало. Так и отправился этот человек в обратный путь, решив, что в любом случае, это место и должно стать постоянным пристанищем небольшого коллектива попаданцев. Заодно, чтоб не прикармливать хищников, Гриша отнёс подальше тело убитой им собаки.
   Возвращение Григория не вызвало никаких эмоций, жара была в полном разгаре, и все женщины, расстелив сильно выцветшее оранжевое покрывало, лежали в тени дерева в ствол которого упиралась его Ниночка (нива). Разморённые дамы беспечно спали, позабыв, что к ним могут подобраться хищные звери, или кровожадные аборигены. Рядом с ними, облокотившись спиной к дереву, дремал мальчишка. Так что Акимов подошёл к ним никем не замеченный. Подошёл и громко крикнул:
  " А-а-а! Тревога!‟
   Это возымело действие, всех передёрнуло, люди вскочили, нечего не понимая закрутили головами, Ольга даже завизжала. Но разобравшись, что им ничего не угрожает, все ополчились на Григория. Первой заголосила Вика:
  "Ты что, совсем офигел?! - от возмущения её лицо покрылось красными пятнами. - Какого ляха орёшь как ...? Мало того что шлялся неизвестно где, так ещё народ пугаешь‟.
  Молодой человек мог бы, и промолчать, но не счёл нужным это делать. Поэтому громко, чтоб услышали все, но при этом голосом, не терпящим возражений, он заявил:
  "Вика, я не твой муж, чтоб давать тебе отчёт в том, где и с кем я ходил. Так что умерь свой пыл. А насчёт испуганного народа, скажу одно. Этот народ позабыл, что где-то рядом ходят кровожадные дикари и они, в отличие от меня, одним лишь криком не отделаются‟.
   "Но ведь так тоже нельзя, - вставила своё слово Екатерина Сергеевна, хотя, если судить по её взгляду, она сама была не прочь прибить злого шутника. - А нас, просто жарой сморило, вот и дали слабину. И вообще, мы для вас не солдаты‟.
  "Хорошо, на первый раз проехали. А сейчас, сворачиваем наш временный лагерь и перебираемся на новое место. Там и прохлада есть, и воды много, в общем, там намного лучше, чем здесь. Да ещё одно, мы сможем туда добраться на наших авто. Всё не тащить в руках имеющееся у нашего отряда имущество‟.
  Как это ни странно, но никто не стал приставать с расспросами относительно того, далеко ли идти, близко ли. Екатерина только уточнила: "Всё точно говоришь? Там и прохлада, и вода есть?‟ - Увидев утвердительный кивок, первой стала собирать вещи.
  Управились относительно быстро, единственное, что заняло много времени так это осмотр машин и их растаскивание. Оказалась, что нива прекрасно перенесла аварию, если не считать помятой двери багажника. Москвич немного повело, но Екатерина и Григорий, немного подумав, решили, что этот переезд он выдержит. А вот мерседес, - "приказал долго жить‟, мотор не заводился. Пришлось всё его имущество перегружать на выжившие машины, что и отняло львиную долю времени, потраченного на сборы. Вика, благодаря этому, умудрилась найти то, что считала давно утерянным. По крайней мере, она так сказала.
  
  Глава 5
  
   Пробуждение Клыка было нерадостным. После окуривания болела голова и немного поташнивало. Приподнявшись на локтях, вождь осмотрелся, Острое Ухо ещё спал, по-детски сжимая и разжимая пальцы правого кулака. Дыхание охотника было ровным и спокойным, несомненно, ему снилось что-то хорошее, ибо его губы, растянулись в благодушной улыбке.
   Сердце вождя, сжалось от горечи - он помнил, по какой причине оказался в этой хижине.
   "Ну что же, выходит что времени у меня покамест много. - подумал Клык, беззвучно встав и направившись к выходу из временной хижины. - Пока буду вынужденно бездельничать, начну обдумывать, каким образом будет выживать моё племя. Только жаль, что какое-то время, не буду знать никаких новостей‟.
   Выйдя из жилища, вождь внимательно посмотрел на небо. Да, Хос давно состарился и его жизненный цикл приближался к своему завершению. Это значило одно, Клык проспал совсем немного, и в его душе зародилась надежда: "Если судить по моему самочувствию, демоны не сильно злодействовали со своим злым дыханием. - думал он, усаживаясь на лежащее неподалёку от хижины бревно, - А это значит, что они не нанесли большого вреда моему телу, может быть, они его даже не задели ...‟.
   Эти мысли не помешали вождю присматривать за окружающей его обстановкой. Он прекрасно видел, как издали, за ним наблюдал старший Волк, не укрылось от Клыка, и то, что он был гол, без привычной шкуры, только на шее висели бусы из волчьих зубов и ещё, он весь, с головы до пят, покрыт тонким слоем глины. Вскоре, к жрецу подбежал один из его учеников, и учтиво склонив голову, начал чего-то рассказывать. Старший муж Седой Волчицы, внимательно слушал, и, судя по его спокойной реакции, можно было догадаться, что ничего страшного не произошло - обыкновенный рутинный разговор о повседневных делах. Точнее тех, которые они должны делать в такой ситуации.
   Вождь угадал, старший муж праматери, действительно наблюдал за ним. Вот только насчёт того, что шаман был спокоен, Клык ошибался. В душе старшего Волка не было покоя, он бесследно испарился в тот момент, когда вождь племени и Острое Ухо появились возле капища. Вот только их ноша была не добычей, столь необходимой для племени, а горестной, - трое погибших охотников. Вернувшиеся с охоты дети Волчицы, положили своих погибших на большую кучу дров и хвороста, что делалось только в случае встречи с тем чьё имя нельзя произносить, или его прислужниками. Далее, они отбили по бамбуковому билу условленный для этой ситуации ритм, и, дождавшись, когда на них обратят внимание; легли ниц, широко раскинув руки.
  Так и лежали, пока щенки, под контролем всех четырёх Волков, выбивали тревожную дробь, которая громким набатом разлеталась по всей округе. После чего, охотники, побывавшие в контакте с демонами, встали, и условными жестами, поведали, где и что с ними произошло.
   И вот, оба выживших прошли омовение в реке, несущей свои воды в запретные земли, подверглись очищению благовониями, и некоторое время, будут сидеть в одинокой хижине, которая в случае их смерти, станет для них погребальным костром. Это не страшно, что тела погибших не будут отнесены в заветный лес и не станут кормом для местных хищников, огонь очистит их души и сам - вместе с дымом перенесёт их на небо, и далее, на восток, где те, станут дожидаться своего нового возрождения. А для него, старшего из Волков всё только начинается.
   "Наставник, - обратился к Волку один из его лучших учеников, - Тела погибших воинов сгорели без остатка, полностью. Я, обмылся в ручье, выпил отвар и готов отправиться за вами‟.
   Это был один из самых способных учеников. Но как это не жаль, но именно он, вместе со старшим волком, отправится в запретные земли, племя должно знать: Сколько демонов появилось в запретных землях? Куда они направились? И насколько они кровожадны?
   Старик, отвлёкся от созерцания одинокой хижины, и посмотрел на отчитывающегося перед ним волчонка. Тот был покрыт свежим слоем глины. А горящий взгляд подростка, буквально орал, что он готов к выполнению столь ответственного и главное опасного поручения. Жрец, видя это, подумал: "Эх, молодость. Ты так легко кидаешься туда, где опаснее всего, и совершенно не ведаешь страха. Нам же, взрослым этого не дано. Мы вынуждены тратить слишком много сил на преодоление своих страхов и ...‟.
  " Хорошо, - вслух, еле слышно ответил старший муж праматери, - как только Хос спустится на твердь, выходим к границе наших земель. А поутру, переходим разделительный ручей и там, ищем стоянку демонов. Только слушайся меня, и не куда, без спроса, не лезь, любое действие только после моего одобрения. Ты меня понял, Щенок¹³?‟
   Ученик, в знак согласия, притронулся растопыренной пятернёй к груди. А Волк, на удивление легко для его возраста, поднялся с земли, и жестом приказал следовать за ним. Не прошло и минуты как оба подошли к еле приметной тропинке и, ступив на неё, скрылись в зарослях густого кустарника.
   А всё-таки молодец Клык, настоящий вождь, он, используя только жесты, весьма точно, передал место, где произошёл страшный бой. Признаться честно, следы оставляемые охотниками Седой Волчицы и Рыси, были еле заметными и не знай, Волк, где искать, у него ничего бы не получилось. И если бы не повреждения на кустарнике, которые остались после стычки Быстрые Ноги, с соседями, то это место, по истечению столь многого времени, обнаружить было невозможно.
   А вот то, как сильно наследили демоны, было заметно даже издали. Даже не надо быть охотником. Оставляемые ими следы были глубокими, они явно не смотрели, куда можно поставить ногу, а куда нельзя. Так что вывод напрашивался сам собою:
   "Они чужаки. - сделал умозаключение Волк, рассматривая следы, которые были чётко видны даже по истечению ночи. - Мать земля не принимает их, она стонет под их ногами. Но это хорошо. Мне будет легче выследить их по ранам, которые эти исчадья наносят дочери Хоса¹⁴‟.
   Вот так, ориентируясь по глубоким вмятинам, сухим, сломанным веточкам, жрец и его ученик вышли на пустырь, где сильно и неприятно воняло, вот только чем, было не ясно. Резкий запах исходил от предмета, принадлежащего слугам того, чьё имя нельзя произносить. Судя по отметинам на теле Нашиа¹⁴, злые духи, принеся эту громадину, неаккуратно бросили свою вещь на землю, и она, после удара несколько раз кувыркнулась и, поломавшись (на земле валялись её обломки), стала для демонов непригодной, - они больше не смогут её использовать в своих колдовских ритуалах.
   Не укрылось от Волка и то, что рядом с непонятной вещью появился свеженасыпанный курган.
   "Эти будут предвестники страшной битвы, страшнее тех, кто сжигает своих умерших‟. - Подумал Жрец, обходя свежий холм, он уже понял всё, что здесь произошло.
   Волк прекрасно помнил все рассказы своего наставника. Поэтому, подозвав еле заметным жестом ученика, тихим шёпотом, повторил для Щенка древний завет предков говорящий именно об этом случае. Мудрец знал, что наглядный пример, будет способствовать лучшему запоминанию получаемой информации.
   Ещё одни следы, где прислужники зла многократно ходили в обоих направлениях, привели на большую поляну. Здесь обнаружился ещё один, но уже маленький курган. Неподалёку от него, возле огромного дерева, стояла ещё одна вещь брошенная чужаками, только она была намного меньше первой, и общего меж ними, было только наличие четырёх круглых ножек, сделанных из чего-то чёрного. Вот только следов, незваные гости оставили больше чем на первом месте, здесь был костёр, нелепые отпечатки ног и многое из того, чего Волк просто не смог понять. Исходя из этого, жрец сделал умозаключение, что здесь была ночная стоянка. И демоны решили перебраться на новое место.
   "Да. Я слишком много времени потратил на изучение всех следов. - думал шаман, рассматривая новые, необычные и очень глубокие отпечатки, которые несколькими полосами уходили в строну земли, занимаемой племенем Рыси. - Необходимо ещё засветло проследить, не свернут ли демоны к нашим территориям. И вообще, необходимо знать, чем они заняты, много ли их, и насколько они агрессивны‟.
   Старец подал сигнал, и оба дитя природы, легко и привычно, побежали вдоль странной полосы, уходящей в сторону возрождения Хоса. Они не сходили со следа даже тогда, когда тот вилял, и по идее, пройдённое расстояние можно было сократить, срезав дугу идя напрямик. Зная о коварстве прислужников зла, можно было потерять их след. Вон как они смогли изменить свои отпечатки, поначалу, они были как у всех живых существ, в тех местах, где ступала их нога, оставляли небольшие ямки, а вот сейчас, странные полосы - ни на что не похожие. Вдруг снова решат отвести глаза, ступая по новому, начнут зверя имитировать. Придётся возвращаться назад, искать утерянную нить следов и заново проходить путь, только уже бессмысленно упустив время.
   Нагнали чужаков возле большого озера, чьи воды тремя небольшими речушками вытекали на земли Рыси и, одна медленно кралась к главному поселению племени Кхеса¹⁵. Демоны шумели, кричали, а один из них, бил чем-то по сухому дереву. Вскоре оно застонало. Возникло ощущение, как будто даже умерев, высохший исполин почувствовал причиняемую ему боль. После чего, оторванный от своих корней великан, стал неспешно падать. А злодей, который только что истязал высохший на корню реликт, радостно закричал: "Берегись!‟ - Что это значит, не понял ни мудрый жрец, ни его ученик. А служитель того, чьё имя нельзя произносить, немного постоял и принялся отбивать со ствола уцелевшие сухие ветки.
   Щенок, жестами попросился подобраться поближе, и понаблюдать оттуда. Волк, подумав, одобрил это решение, согласно кивнув головой, но в следующее мгновение, схватил мальчишку за руку, и предостерегающе, очень тихо, зашипел. Когда мальчишка обернулся, жрец одними глазами указал на ближайшие заросли.
   Подросток, привыкший во всём доверять своему наставнику, притаился, и начал внимательнее изучать кусты. Поначалу он не заметил нечего опасного, но вскоре неправильно шелохнулась парочка веток. Ветер, конечно, дул, но шевеление не совпало ни с его направлением, ни с чем-либо другим. Присмотревшись, щенок увидел человеческое лицо. Кто-то внимательно наблюдал за необычными пришельцами. Прошло некоторое время, и из зарослей, осторожно ступая, появился охотник. Он низко пригибался, почти стелился по земле, в общем, весьма умело перебирался к очередному островку кустарника. Судя по орнаменту обережного рисунка, он принадлежал племени Рыси и был одним из лучших охотников.
   Щенок весьма быстро сообразил, что раз это не жрец, то соседи только что обнаружили слугу того, чьё имя нельзя произносить. Не успела эта мысль обрести окончательное построение, как мальчишка услышал тихий шёпот наставника:
   "Не суетись, охотник скоро уйдёт. А нам, как он и его товарищи покинут это место, необходимо, подготовить и занять более выгодную лёжку - предстоит долгое наблюдение‟.
  
   Как это ни странно, но по прибытию на место, которое Григорий выбрал для лагеря, вопреки его ожиданиям, женщины не выказали огромной радости. Точнее так, они, одобрительно кивая, постояли на берегу озера, понаблюдали за водной гладью, посекретничали. О чём девчата шептались, было не слышно, Акимов, в этот момент стоял возле своей нивы и заправлял её бензином, слитым с изувеченного мерседеса. Брать горючее с полуторки он побоялся, было неизвестно, как двигатель отреагирует на добавление этого топлива. А расставаться с машиной очень не хотелось, привязался к ней Гриша, и подсознательно старался отодвинуть тот момент, когда его Ниночка перейдёт в разряд металлолома. От этого процесса, парня отвлекает неожиданно заданный вопрос. Вопрошала Екатерина:
  "Гриша, а как вы думаете, в этом озере купаться безопасно? В нём не водится никаких опасных тварей?‟
   Григорий отвлёкся от процесса заливки топлива, извлёк из горловины бака широкую пластиковую воронку; посмотрел на женщину, на её расплывшееся в широкой улыбке лицо, и на стоящего рядом с ней Вениамина. Стало ясно, что мать всего лишь озвучила вопрос, заданный её ребёнком. Поэтому, молодой человек, совершенно спокойно ответил: "Не знаю, но думаю, что необходимо понаблюдать за водой. А как благоустроим лагерь, я постараюсь половить рыбу - на живца. Вот тогда и будет ясно. Какие здесь водятся хищники и опасны ли они для нас‟.
   Он оказался прав, поплавать желал мальчишка, а женщина, всего лишь искала в нём, в Григории, поддержку для отказа своему ребёнку. Мать немного присела, посмотрела в глаза своего, обижено выпучившего нижнюю губу чада, и что-то тихо проговорила. Тот был явно недоволен запретом, но всё равно прижался к матери, и чего-то ей ответил. Женщина была обижена этими словами, потому что, снова начала говорить. Только немного громче и суровей, если судить по долетающим до Гриши обрывкам фраз, в её голосе зазвучали жёсткие, металлические нотки.
   А Вика и Ольга, не желая быть безучастными свидетелями воспитательного процесса, нашли себе более увлекательное занятие, пошли к заметной от берега пещерке. Вот только метров за пять от входа в пещеру, Виктория остановилась, посмотрела на валяющиеся недалеко от входа кости, и принюхалась.
  - Что-то здесь псиной воняет. И вон, сколько костей валяется вокруг, - громко, чтоб её услышали все, заговорила брюнетка, и указала куда-то правее пещеры рукой, - а вон там, видно много собачьего дерьма.
  - Да. Здесь, ещё недавно жила сучка - ротвейлер. Кстати, на ней был ошейник, видать тоже, как и мы, попалась в свечение. Вот только я её пристрелил, и оттащил подальше. Так что, там больше никого нет.
  - Жаль. Она бы нам пригодилась. Из них получаются классные охранники, тем более, по твоим словам, она была домашней.
  - Не уверен. Маловероятно, что эта собачка, приняла бы нас за своих хозяев. - Ответил Гриша, вспомнив, как та яростно кинулась на него. - Думаю, что она успела одичать и я, за малым, не стал её обедом.
  - И всё равно жаль. Однако, после её присутствия, придётся наводить в пещере порядок .... А ты точно уверен, что в этой дыре больше никого нет?
   - Нет там никого. Я насколько мог, проверил. Вот сейчас ...
   Договорить, что он собирается делать, Гриша не успел. Ольга, слушая диалог Вики и своего мужчины, подошла к пещере, стала прислушиваться, и как-то растерянно проговорила: "Ой. Там, кажется, кто-то есть. Там точно, кто-то жалобно пищит‟.
   Вышла немая сцена. Все замерли и посмотрели на Олю. И продлилось это оцепенение с минуту, не более. Первым начал действовать Григорий, он залез в салон, вытащил из бардачка портупею, на которой висела кобура с ТТ. Быстро одел на себя эту не хитрую конструкцию из ремней. И, извлёк пистолет. Что бы там ни было, но как с ним обращаться парень разобрался ещё возле полуторки.
   Всё также в тишине, Гриша вошёл во тьму. Вот только на этот раз, он был готов к доскональному обследованию подземелья, в его левой руке светил фонарь, и силы его рассеянного луча, хватало для того, чтоб выхватывать из потёмок приличный участок небольшой пещерки. В ней точно кто-то был, и этот кто-то, плаксиво поскуливал. Луч света перемещается в направлении, откуда доносятся эти звуки, дуло пистолета повторяет это движение. Но то, что открывается взору, не несёт никакой опасности. На свету, морщась от его силы, в непонятно из-чего сделанном гнезде, лежало четверо упитанных, разномастных кутят, трое тёмных, в их окрасе преобладает чёрный цвет, с произвольно расположенными серыми пятнами. Впрочем, нет. Один бутуз является точной копией матери. И ещё один, был полностью серый с тёмными продольными полосами по всему телу.
   Снова луч скользит по стенам, подземелья, выхватывая из тьмы их арочный уклон и естественные неровности. Оказывается, в дальнем углу темнеет провал, значит, пещера имеет там своё продолжение.
  "Блин. Не дай бог, там есть другой вход, - Подумал молодой человек, направляясь к обнаруженному им проёму, - необходимо проверить. И если это окажется правдой, то завалить его камнями‟.
  - Ну что там? - Послышался голос Ольги, видимо ею сильнее всех завладело любопытство. Там кто ни будь есть?
  - Ты права. Я нашёл щенков.
  - Их много?
  - Четверо.
  - А они что, ещё слепые?
   - Да, нет. Вроде зрячие. - Ответил Гриша, его манил, притягивал проход в дальней части пещеры, и он желал, как можно скорей прекратить ненужный для него разговор и продолжить изучение своего будущего жилища. - Ты возьми мой аварийный фонарь, да заходи с девчатами. Сами всё увидите. Если желаете, можете кутят оставить себе. Когда они вырастут, из них могут получиться неплохие охранники.
   Возле самого проёма Гриша остановился, так как ему показалось, что из хода повеяло прохладой. И это, на фоне того, что в самой пещере, по сравнению с внешней температурой воздуха, было достаточно свежо. А ещё, в дальнем конце коридора, что-то еле заметно серело. Акимов удивился. В какой-то мере он испугался, что это может быть галлюцинацией. Мозг мог услужливо дорисовать то, что он ожидал увидеть. Парень несколько раз зажмуривал глаза, но слабый источник слабого света не исчезал. Убедившись, что всё это ему не мерещится Григорий мысленно, машинально процитировал слова, сказанные Алисой, - из всемирно известной сказки "Приключения Алисы в Стране чудес‟. Да, да, парнишка именно так и подумал: "Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! ... ‟ - Молодой человек, с детства приобрёл привычку обозначать так всё, что его сильно удивляло. Да и здесь не удержался, такой случай подвернулся.
   Гриша, сделал пару неуверенных шагов, открытые участки его тела ощутили лёгкое движение воздуха, он стремился именно в этот проход - сквозняк дул в спину.
  "Судя по ветерку, здесь должен быть другой выход. Вот только проверю, не мерещится ли ...‟. - Гриша, достал из кармана дешёвую газовую зажигалку, и чиркнул ею.
   Наклон и нервное трепетание язычка пламени, только подтвердили догадку - вход через который он сюда зашёл, не единственный. В голове Гриши возникли ожидаемые вопросы: "Как такое может быть? Если подумать логически, его там, в том направлении, ничего подобного быть не может. Я пришёл с той стороны, и там не было ни обрывов, ни трещин, ни каньонов. Нет даже слабого намёка на их присутствие. И самое главное, не проникнет ли через другой вход кто-либо чужой, да не ударит нам в спину? Это плохо. Значит необходимо всё проверить, и в дальнейшем, действовать с учётом появившейся информации‟.
   Перед тем как продолжить движение, Акимов, не оборачиваясь, обратился к своим спутницам, решил дать им распоряжение: "Девчата, вы покамест похозяйничайте здесь, начинайте осваиваться. А я прогуляюсь в дальнюю часть этой пещерки, осмотрю то, что не смог исследовать без помощи фонаря‟.
   В ответ прозвучало: "Хорошо. Только будь там внимательнее - будь осторожным‟. - Голос был женским, вот только кто это сказал, было непонятно, и это, никак не насторожило Григория, так как русской речью владели только недавно попавшие сюда люди.
   Вот только через пару метров, дальнейшее продвижение было немного затруднительным, не сильно-то выручал ни путеводный источник света впереди, ни фонарик. Так как весь пол невысокого коридора, был усыпан разнокалиберными камнями, валунами, и шёл под уклон.
   "Придётся здесь или деревянный настил делать, или засыпать промежутки меж этими глыбами землёй. - подумал Акимов, перелезая через очередной камень, перекрывший ему дорогу. - А может быть, буду вынужден делать и то, и другое. Всё равно, необходимо выкопать поблизости от нашего жилья колодец, вот и присыплю вынутым грунтом самые глубокие впадины ...‟.
   С такими мыслями, молодой человек преодолел метров семь, максимум десять. Определить точнее пройдённое, вернее сказать преодолённое с немалыми усилиями расстояние, было не возможно, мешало то, что этот нерукотворный коридор больше всего напоминал полосу препятствий повышенной сложности. Прохождению мешали условия плохого освещения. От туда, откуда он только пришёл, уже слышались приглушённые голоса его подопечных, они не сорились, что уже радовало.
   И вот. Взору первопроходца, открылся слабоосвещённый зал, единственный его источник света располагался вверху, на высоте десяти метров, не больше, и это было идеально круглое отверстие, диаметром не более полуметра. Если зрение не обманывало, то зал был не то что бы большой, но и не маленький, его пологий свод напоминал арочный потолок древних церквей, только более высокий и тёмный. Пол был каменным, монолитным, вот только большую его часть, занимала водная гладь.
   Гриша подошёл поближе к берегу подземного водохранилища, вода была чистой, кристально прозрачной. Фонарь освещал дно, выхватывая из тьмы мельчайшие его детали, вот только метра через полтора, луч наткнулся на глубокий провал. Это значило одно, там глубокий шурф и воды в нём было достаточно, для того, чтоб обеспечить все нужды маленького коллектива попаданцев. Осталось проверить её на пригодность к употреблению. Григорий присел на корточки, и окунул кисть левой руки в воду, вода была холодной, ледяной, как будто родниковая. Скорей всего, так оно и было, вот только куда утекали излишки жидкости, было непонятно. По крайней мере, на поверхности водостока не наблюдалось.
   "Как налажу сюда хороший проход, - подумал Григорий, подымаясь и вытирая руку об штанину своих брюк, - необходимо будет набрать её в солдатский котелок, прокипятить и попробовать на вкус, вдруг, из-за каких - либо примесей, её пить не возможно‟.
   Обратный путь был ещё более трудным, камни, перегораживающие проход, с этой стороны казались более высокими и непреодолимыми. Что только убедило Гришу в правильности принятого им решения - относительно настила.
  Когда Гриша вышел из пещеры, он застал свой женский коллектив за увязыванием свеженарезанного хвороста в веники. При его появлении, Екатерина встала, взяла лежащий рядом с ней свёрток и, подойдя к парню, проговорила:
  - Вот, Григорий батькович, это твой паёк. Мы уже дважды поели, пока ты искал место для нашей стоянки, и потом, когда ты дальнюю пещеру обследовал.
  - А не много ли ты мне даёшь? Продукты надобно экономить.
  - В самый раз. - Сказала, как отрезала Екатерина Сергеевна, строго, как бывалая учительница, посмотрев на Акимова. - Мы уже дважды поели, а ты нет. И потом, ты работаешь побольше нашего, поэтому тратишь намного больше сил. А здесь сало и хлеб, те, что нам от солдатиков достались.
  - Не могу. Нельзя все сразу есть.
  - А я, всё сразу и не даю. Мы едим только то, что было у одного из солдатиков. Правда я лучок и пару консервных банок изъяла в наш фонд длительного хранения. И ещё, вдруг ты на днях рыбку поймаешь. Так я ушицы наварю, вот и лучок пригодится.
   Эти пререкания прервала Оля, она беззвучно подошла и, демонстративно обняв своего избранника, проговорила: "Пошли Гришенька, я тебе воды на руки полью. А насчёт того, что мы уже дважды понемногу ели, так это правда. Пора и тебе покушать‟. - С последними словами, Ольга разжала объятья, взяла из Екатерининых рук сало, завёрнутое в чистую тряпицу, и увлекла молодого человека к ведру с водою.
   А парень только и успел сказать: "Девчата, только камни из пещеры не выкидывайте, они мне там ещё пригодятся‟.
  Признаться, сало и хлеб, Григорию показались необычайно вкусными. Может быть, это было и на самом деле так, может быть, он всего лишь нагулял такой сильный аппетит, когда любая пища необыкновенно вкусна, но обед, он же и запоздалый завтрак, оказался божественным. Молодой человек еле себя сдерживал, чтоб не глотать тонкую нарезку, не разжёвывая. А запивал он это великолепие, ещё горячей кипячёной водой.
   Правда, ел он это великолепие в полном одиночестве. Ольгу окрикнули, и женщины, забрав с собой Вениамина, приступили к наведению порядка в жилище. А Гриша, поспешно покончив с приёмом пищи, занялся своим, сугубо мужским делом. Тем, которое он обозначил для себя как первостепенное.
   Он давно всё обдумал и решил, что пока у них есть богатая животным белком пища, и его организм не так сильно устал, необходимо выполнить самую трудоёмкую работу, ту, которая обязательно должна быть выполнена. Он, Григорий, должен построить и благоустроить надёжное жилище. А для этого понадобится лес. И он есть, почти рядом с пещерой, стояло три мёртвых дерева. Эти деревья так давно умерли, что кора на них отсутствовала, или это постарался какой-то жук короед. Так что, для изготовления задуманного им настила, эта древесина подходила лучше всего. Осталось только взять солдатский топор и поработать дровосеком, пусть даже это займёт слишком много времени и сил.
   Древесина оказалась твёрдой, так что с рубкой пришлось повозиться подольше, чем Акимов предполагал, солнце успело проделать большую часть пути, от зенита, до заката. Зато, после окончания дня чистоты, весь коллектив занялся лесозаготовкой. Домбровская, справившись с уборкой, ни слова не говоря, взяла второй топор, и начала весьма умело обрубать ветки со ствола одного из поваленных деревьев. Её сын и Ольга, принялись собирать и оттаскивать крупные щепки и сучья в пещеру. А Виктория, как только узнала, зачем Григорий повалил сухостой, одобрила задумку, и притащила двуручную пилу. Вот таким образом, все обязанности распределились сами собой и люди работали до самого заката.
   К моменту, когда окончательно померк небосвод, поблёскивая множеством незнакомых крошечных звёзд и созвездий, в пещере весело горел костерок. Гриша всё равно не успокоился, уже в сумерках он свалил молодое деревце, и притащил его в пещеру. Женщины, услышав звуки волочения, испугались непонятного шелеста.
  "Кто там?‟ - Испуганно поинтересовалась Ольга, безрезультатно стараясь разглядеть, что же там, у входа происходит. Екатерина, кинулась к сыну, стараясь закрыть мальчишку своим телом. Виктория, повела себя намного храбрее Ольги, она молча схватила топор, и стала в стойку, которую можно было охарактеризовать как готовность к схватке. Так что Гриша, решил не рисковать, вдруг молодка со страху метнёт топор, и как назло, сделает это весьма "удачно‟ - попадёт.
  "Свои. - Ответил молодой человек. - Вот, решил на ночь заготовить сырых дровишек‟.
  "А-а-а. - ответила Вика, облегчённо вздохнув и присев на бревно, лежащее возле костра, но, не отпуская из рук топор. - Это чтоб костёр быстро не прогорал. Да?‟
   "Ага. В самую точку. - Подтвердил Акимов. - А ещё, из веток можно сделать некое подобие подстилки, покрыть брезентом и спать на этакой перине, а не на холодном и жёстком камне‟.
   Как и положено, сработало правило, говорящее, что инициатива наказуема. Гриша два часа нарезал ножом мелкие ветки, и складывал их в углу. Благо хоть в одном, под конец этих приготовлений, уставшие женщины сами накинули сверху палатку и повалились вповалку, даже не оговорив, кто из них будет дежурить и по какой очерёдности. Слушая чьё-то похрапывание, Григорий подкинул в огонь несколько крупных поленьев и, прислушавшись, посмотрел на выход. Из-за пламени костра, разглядеть, что-либо было невозможно, огонь высвечивал только небольшой участок пещеры, остальное скрывалось под плотной пеленой тьмы.
   "Это ни есть гуд‟. - Тихо, только для самого себя прошептал Акимов.
   Он хорошо представлял то, как прекрасно видно его, и остальных попаданцев. Любой человек, кем бы он ни был, подойдя к пещере, прекрасно рассмотрит все, что его только заинтересует. И главное, у чужака будет преимущество, для сидящего у костра человека, слишком долго, гость будет оставаться невидимкой. Допускать подобное было нельзя. И рука Гриши, непроизвольно потянулась к пистолету. Вот только, наличие одного лишь ТТ и ножа, не сильно то успокаивало. Пришлось лезть в рюкзак за лимонкой, вкручивать в неё взрыватель и прятать в карман. Немного подумав, Гриша вынул её оттуда, убедившись, что сделал это правильно, рычаг взрывателя замедлителя цеплялся за ткань и мешал извлечению. Случись это во время стычки, когда дорога каждая секунда, то ..., лучше о плохом не думать.
   Прошло минут десять с того момента, как Григорий решил сменить место расположения своего поста. И вот он, взяв крупное полено, уселся в небольшой нише, возле самого входа. Здесь его не было видно, зато, благодаря более светлому небу, он мог различить силуэт любого гостя, вздумай тот незаметно проникнуть в его лагерь. Готовясь к встрече с гипотетически возможным нежданным гостем, Гриша вынул из кобуры пистолет, дослал патрон в патронник, и поставил курок на полувзвод¹⁶.
   Не громко ухала какая-то ночная птица, тихо стрекотали неугомонные сверчки (Гриша давал всем привычные для него названия). Из пещеры доносились другие звуки, в костре потрескивали поленья, кто-то из дам, слегка похрапывал. Всё веяло покоем, и сон медленно туманил сознание единственного часового. Пару раз, Акимов чувствовал, что находился на грани падения в объятия Морфея, точнее, он "клевал‟ носом. Борясь с этим, молодой человек с силой разминал между двумя пальцами мочку уха, щипал её до боли, но при этом, старался лишний раз не шевелиться. Аборигены были охотниками, причём высококлассными, иначе им не выжить в этом диком мире. Поэтому Григорий старался не выдать себя неловким движением.
   И вот. Когда очередная волна сна заволакивала взгляд размывчатым флёром дремоты, Грише почудилось какое-то движение. Среагировал он на это не сразу, и лишь через секунду парня как током ударило, он даже вздрогнул. Замерла и тень. Силуэт низко пригнувшегося человека с длинной палкой в руках не шевелился. Молодой человек, даже "задышал через раз‟.
   Так продолжалось недолго. Неизвестный лазутчик продолжил движение, он плавно выставил ногу вперёд, и пусть нижняя часть человека была неразличима, Гриша был уверен, что перед тем как поставить ногу, абориген аккуратно ощупывает пальцами ноги землю.
   Нужно действовать. Рука сжимает рукоять оружия, Акимов старается, навестись на силуэт, указывая на него дулом пистолета, как пальцем. Пусть это и не надёжно, однако по-другому не получится. Щелчок, необходимо сделать полный взвод. Противник снова замер, с таким поведением, никем иным такой гость быть не может. Позади него, как призрак, буквально из силуэта его нивы, появляется ещё один гость, который также замирает.
   Гремит выстрел, разрывая в клочья ночную тишину. На несколько мгновений, вспышка яркого огня освещает округу. В пещере, возле костра слышится испуганный визг. Акимов так и не успев ничего подумать, падает на землю. Позднее, он сам не может понять, почему он это сделал. Надо признать, делает он это вовремя, сразу несколько предметов, с деревянным стуком ударяются в стену. Бьют именно в то место, где недавно был Гриша. Пока рано обдумывать происходящее, так как человек, в которого стрелял Григорий, исчез, скорей всего, упал на землю. А остальные, если судить по застывшей фигуре второго визитёра, могли обдумывать результативность своих бросков, или прибывать в растерянности. Но это затишье вряд ли долго продлится.
   Понимая, что на этом ещё ничего не закончено Гриша, машинально ощупывает землю, он ищет упавшую гранату. Нашёл быстро. К этому моменту, застывший человек, наверное, убеждённый, что его не видят, поднёс обе руки ко рту, сложил ладони рупором, и озвучил крик какой-то птицы, видимо ночной. Через несколько секунд возле него возникли несколько таких же худых и низкорослых фигур. Если судить по обилию жестов, аборигены решали, как ми быть дальше. На фоне испуганно кричащих женщин, ничего кроме уже прозвучавшего зова птицы, слышно не было. Ожидать чем закончится это "полевое совещание‟, было глупо. Поэтому Григорий разогнул усики чеки, выдернул кольцо, приподнявшись, примерился и с криком: "Осколки!‟ бросил гранату. Хлопок и звон отлетающей предохранительной скобы, был прекрасно слышен. В темноте, описывая дугу, пролетел неправильный светлячок, раскидывающий на ходу множество быстро гаснущих искр.
   Ничего этого Гриша не видел. Он широко открыл рот, перекатился под защиту валуна и ждал взрыва. Дождался. Граната не артиллерийский снаряд, она не даёт сильной ударной волны, не так сильно грохочет, но даже того что произошло, оказалось достаточно. В ответ никто не кидал ни камней, ни дротиков; только слышался еле слышный стон. Выхватив из кармана небольшой светодиодный фонарь и освещая им себе путь, Григорий побежал туда, где недавно стояли враги. Первым он обнаружил того, в кого стрелял из пистолета. Пуля, весьма удачно попала ему в голову - сто процентный труп. Четвёрка любителей посовещаться, лежала поодаль. Один почти очнулся, он и стонал, стоя на четвереньках, тряс головой. Не задумываясь, Акимов бьёт человека по голове, ногой. Тот падает и замолкает. Остальные не подают признаков жизни. Молодой человек, достаёт из ножен трофейную финку, и на всякий случай добивает их. Не до гуманизма, он, один мужик в маленьком отряде. Не дай бог кто-то из дикарей, кого он не "проконтролирует‟, очнётся и решит отомстить. Только парень закончил грязную, но жизненно необходимую работу, как из пещеры кто-то появляется. Кстати, и доносившийся оттуда крик утих.
   - Гриша! Ты где? - голос испуганный, сильно дрожит, но Григорий узнаёт Екатерину.
  - Я здесь, Екатерина Сергеевна. Со мной всё в порядке.
  - Кто стрелял? Что взорвалось?
  - Это я стрелял. Просто на нас напали. - Гриша изображал олимпийское спокойствие, хотя его начала колотить мелкая дрожь.
  - Ой! Это были звери? Ночные хищники?
  - Нет. Это люди. Кстати, я буду вам благодарен, если вы вернётесь в пещеру и оттуда принесёте прочную верёвку.
  - Зачем?
  - Да так, пленного связать.
  - Вы хотите завтра его допросить? Но как? Вы ведь не знаете их языка. Как вы собираетесь с ним общаться?
  - Не знаю, не думал. Завтра разберёмся.
   Однако приближение завтрашнего дня откладывалось, точнее группа не легла спать, надеясь, что утром всё станет понятно. Григорий приказал убрать следы короткой стычки, и первым делом сложили, и развели на улице костёр. После, оттащили подальше и прикопали тела убитых. И в этот раз, Виктории досталась работа землекопа, так что ещё долго было слышно, как она возмущённо ворчала, что хоронить, стало её почётной обязанностью. Как только стихли ночные хлопоты, Гриша потребовал, чтоб его сменили, иначе, без сна, он слишком быстро свалится. Ну а пленный в самом начале ночного субботника был связан и давно лежал в дальнем углу пещерки с кляпом во рту.
  
  Глава 6
  
   Как это ни удивительно, но для Григория наступившее утро было добрым. Женщины встали не свет ни заря, успели сходить в лес. Точнее туда сходила Екатерина и принесла какие-то красно-жёлтые фрукты приблизительно яйцевидной формы, утверждая, что это самое настоящее манго. На все возражения сомневающихся, она отвечала, часа два назад она его лично попробовала, и до сих пор чувствует себя прекрасно, так что эти фрукты можно безбоязненно есть. Пришлось верить ей на слово и вкусить плоды. Их мягкая, жёлтая мякоть была сладковатой и весьма приятной на вкус. И что самое главное, экзотический деликатес оказался весьма сытным.
   Завтрак конечно занятие приятное, однако время идёт, а неотложные дела никто не отменял, по мановению волшебной палочки они не переделаются. Но, не зря люди говорят, что сытый живот толкает человека в объятья старухи по прозвищу лень, расслабляет тело, и тянет мозг пофилософствовать. Вот нашего героя и понесло. Подгоняя себя: "Пора вставать, дела не ждут и сами не делаются‟. - Гриша продолжал сидеть на одном из брёвен, оставленных неподалёку от нового жилища. Это был обрезок сухого древесного ствола, сегодня, его необходимо было расщепить напополам и пустить на постройку мостика через камни. А тем временем, неподалёку, Екатерина Сергеевна за что-то отчитывала сына, а тот слушал мать, и искоса поглядывал на Гришу. И этот взгляд, нельзя было назвать добрым, было в нём что-то хищное.
  "Необходимо чем-то занять мальчишку. Не знаю, чем я ему успел насолить, но обиду он на меня затаил. Надо его отвлечь от ненужных мыслей‟. - Думал Акимов, также посматривая на подростка.
  - Екатерина Сергеевна, подойдите ко мне, на минутку. Если можно, вместе с сыном. - Приняв решение действовать, позвал женщину Григорий.
  - Гриша, вы именно меня звали? - Удивлённо отозвалась Домбровская, ей это стопроцентно не понравилось.
  - Да, да. Именно вас, но обоих.
  -Зачем?
  - Хочу с вами посоветоваться относительно одной проблемы.
  -Хорошо.
   Сын с матерью подошли. Причём мальчишка продолжал смотреть на Акимова с нескрываемым вызовом.
  "Ну точно, волчонок затаил обиду‟. - В мыслях констатировал Григорий.
   - Что за проблема? - Поинтересовалась женщина, с плохо скрываемой тревогой, посматривая то на Гришу, то на своего ребёнка.
  - Ваш Вениамин уже взрослый парень, и мне, точнее всем нам нужна его посильная помощь.
  - Да что, вы говорите?
   Женщина насторожилась и была готова лечь костями, лишь бы защитить своё дитя от любых попыток отнять его право на беззаботное детство.
  - Вырисовывается вот такая картина. У меня есть рыболовные снасти. Но нет времени порыбачить. Да тут ещё запас продуктов тает.
  - Ну и ...?
  - Хорошо, задам вопрос напрямую. Скажите, ваш сын умеет держать в руках удочку?
  - Допустим. Он с детства и с отцом, и с дедом рыбачил.
  - Ну что парень, поможешь матери с продуктами? - Сразу же к мальчишке обратился Григорий, он специально построил вопрос так, чтоб решение принимал подросток, и раз он враждебно настроен к нему, то для начала, помогал именно матери.
   Грише было всё равно как, но нужно добиться всеобщую занятость всех членов его группы. Да и мать, выжидающе посмотрела на сына, точнее так, в её взоре была уверенность в положительном ответе. Но парнишка колебался с принятием решения. В первые мгновения, как только заговорили о рыбалке, в его взгляде вспыхнул огонёк радости. Было видно, что парень заядлый рыболов, вот только огонёк быстро исчез, загас и взгляд стал надменно безразличным. Ему было не по душе, что об этом попросил именно Григорий.
   "Ну что же ты? - удивлённо проговорила женщина, увидев смену эмоций у своего ребёнка и поняв, что он не хочет заниматься рыбной ловлей. - Я так на тебя рассчитывала, а ты ...‟.
   Мальчишка потупил взгляд, посмотрел исподлобья на мать и немного поколебавшись, решился.
  "Ладно. - Нарочито громко, чтоб слышали все, проговорил он. - Я пойду на рыбалку. Но только ради тебя, мама‟.
  "Ну, раз ты согласен, то тогда иди, выбирай себе удочку. Надеюсь, ты видел, где я положил свои рыболовные снасти‟. - Утвердительно, и одновременно одобряюще спокойно проговорил Акимов.
   Сказал то он одно, а подумал другое: "Боже, как трудно. Так хочется решить все проблемы в приказном порядке, да нельзя. Ох и разбаловали нас права и свобода личности, особо, если это относится к подростку ...‟.
  "У меня своя есть - папин спиннинг‟. - Ответил подросток, и вместе с матерью, направился к москвичу.
   "Екатерина Сергеевна, не уходите, - притормозил Гриша женщину, - у меня, к вам есть отдельное поручение. И тоже очень важное поручение‟.
   Женщина обернулась. Недобро посмотрела на Григория, и, сказав сыну, чтоб тот отправлялся на рыбалку сам, нарочито неспешно подошла к Акимову. Остановилась буквально впритык возле сидящего парня, скрестила на груди руки и буквально нависла над молодым человеком. Она смотрела на парня сверху вниз, пытаясь показать, что именно она должна здесь доминировать, а не он - выскочка. И с этой заявкой, что-то нужно было делать.
  - Что вы себе позволяете? - буквально прошипела она. - Как вы смеете мне указывать, что я должна делать? По крайней мере, я старше вас. И имею право...
  - А сейчас сядь, и слушай меня. Имеющая права. - Негромко но жёстко, как это он умел делать, ответил Григорий. - Да, ты немного старше меня, с этим не спорю. Но прав на главенство у тебя нет.
  - Во-первых, не тыкайте мне.
  - Отставить. Как удобно, так и буду обращаться. Понятно?
  - Но на каком это основании? Что вы себе позволяете ...?
  - Да ты присаживайся. Разговор получится долгий.
   Женщина несогласно мотнула головой и продолжила стоять. Гриша же, не желая начинать с уступок, пусть даже таких мелких, остался сидеть.
  - Ну что же, начнём. Видит бог, я пытался придерживаться ваших демократических принципов. И что же из этого получилось? Мы все чуть не погибли. Если бы я уподобился вам и этой ночью не сторожил лагерь, то пещера стала бы нашей общей могилой. Так что, времена пошли тяжёлые, стало быть, и порядки будут армейскими. А как я понял, в вооружённых силах служил только я. Вот мне и карты в руки.
  -Ой ли? Не известно, действительно ли так опасны местные жители? Или вы их так выставляете, ради собственной выгоды.
  -У тебя есть возможность повторить опыт Николая. Только сына с собой не бери. Не желаю иметь вместо одного, пару трупов. И ещё, поговорите с Викой о каких-то семенах. Она говорила, что они у неё в машине завалялись. Вдруг получится что-нибудь вырастить. Какое никакое, а подспорье.
   Желание говорить с этой дамой ещё о чём бы то ни было, развеялось как дым под порывом ветерка. Григорий встречал таких людей и знал, что хлебнёт из-за этой женщины лиха. Поэтому, сказав все, что счёл нужным, он встал и направился в пещеру. Ему тоже было чем заняться.
   Там он подошёл к пленнику, тот был в сознании, и с тревогой во взгляде, наблюдал за непонятной для него суетой некоторых из чужаков (тех, кого он мог видеть). Заметив подходящего к нему Гришу, охотник вздрогнул, что-то замычал и постарался отползти. В путах, он как мог, извивался, старался отбиваться и этими движениями, напоминал червя. Гриша, долго не мудрствуя, схватил аборигена за связанные ноги, поймал их во время очередной попытки дикаря, ударить ими. И собирался было потащить аборигена к выходу.
   У него уже возникла идея, как можно попробовать управлять этим дикарём. Дело в том, что его родители любили советские фильмы. И помимо комедии "Ирония судьбы, или с лёгким паром‟ в их фильмотеке было много других произведений советской киноклассики. И они, по много раз, всей семьёй, пересматривали "Земля Санникова‟, - с раннего детства приучали сына к хорошим фильмам. Так вот. В том кинофильме присутствовала сцена, когда шаман, проведя определённый ритуал, взял одну дикарку под полный свой контроль и заставил её делать всё, что ему было нужно, помимо её воли. Вот и решил Гриша, попробовать провернуть нечто подобное, вдруг получится. Ну, очень ему был нужен человек, знающий как можно выживать в местных условиях.
   И вот возникла промежуточная проблема, как доставить дикого охотника к дереву, где можно было провести "ритуал‟ подчинения пленного своей воле. Если волоком, то у невольника будет подрана шкура - до костей, при таких последствиях транспортировки, нет гарантии, что дикарь не умрёт от заражения. Ну а если постараться отнести на своём хребте, то возникает новая проблема, как закинуть на плечи, и нести активно брыкающееся тело? Вот такая ситуация, что как не сделай, везде свой клин. И как разрешить подобную задачку, неизвестно.
   После недолгих раздумий, проблема была разрешена, пусть и не совсем гуманным способом. Так что, пусть зря не надрываются правозащитники, их возмущения всё равно не долетят до здешних земель и значит, не будут услышаны. Сильный удар под дых. Пока абориген восстанавливал дыхание, Гриша поспешно развязал верёвку на ногах. Резать её не хотелось, так как пополнить запасы было нечем. Он считал, что пусть со временем удастся наладить производство бечёвки из местных материалов, то по прочности они будут значительно уступать уже имеющимся в наличии. И, несмотря на спешку, не собирался пользоваться ножом. Успел. Пленный уже почти восстановил своё дыхание, когда Акимов, жёстко взял его на конвоирование и повёл. В душе, Гришке было жалко этого щуплого, невысокого человека, как-никак, это он, Акимов со своими товарищами вторгся на его земли и абориген пришёл, чтоб узнать кто такие эти наглецы, и наказать их. Наверняка, охотничьих угодий еле хватает, чтоб прокормить всё племя. И неизвестно откуда появившиеся чужаки, обрекают весь род на голодное существование. Парень всё это понимал, но согласиться с этим не мог, ибо решение по справедливости, это самоубийство вей группы попаданцев.
   Местный житель больше не сопротивлялся. Точнее делал это недолго, ему хватило парочки демонстраций, во время которых, связанные сзади руки резко дёргались вверх, после чего, попытки освободиться прекратились сами собой. Гриша, с одной стороны, в глубине души жалея пленника, с другой стороны, прекрасно понимал, что здесь не место для сантиментов, и любые попытки проявить доброту, окружающими, будут восприниматься как слабость. Поэтому он и не миндальничал, действовал грубо, не в чём не проявляя своих переживаний. И в данный момент был сосредоточен на конвоировании. Он даже не обратил внимания на то, что кто-то поинтересовался, куда это он, с таким зверским оскалом, повёл невольника. А может быть, только сделал вид, что не услышал вопрошающего. Впрочем, когда добрались до места, где Григорий собирался проводить свой эксперимент, его догнала Ольга. Оказывается, это она интересовалась дальнейшей судьбой аборигена. И выслушав объяснение, ненадолго задумалась и согласилась участвовать в лицедействе. Акимов подозревал, что его девушкой двигало не сколько любопытство, сколько желание продемонстрировать свои права на единственного мужчину. Но он всё равно согласился.
  - Только когда я начну шаманить, ты мне подыграй. Например, пританцовывай или лучше подпевай. Выдай этакий речитатив, например: "У-у-а, у-у-а,...‟ - И главное поритмичней.
  - А зачем?
  - Для антуража. Мол, ты моя ученица, или помощница. Да и абориген будет считать, что его неволит два человека, значит и шансов на сопротивление, у него нет. Быстрее сдастся.
  - А ты уверен, что у тебя получится?
  - Надеюсь на это. - Гриша как раз закончил привязывать человека к стволу дерева, и, повернувшись к своей девушке, неуверенно пожал плечами, после чего, посмотрев куда-то в сторону, жёстко добавил. - Должно получиться, иначе я буду вынужден его убить. В этом мире, отпускать на свободу никого нельзя, особенно этого. Сто пудов, приведёт соплеменников и повторит ночной набег. Только с учётом допущенных ошибок.
   Как показалось самому Грише, шаманство у него получалось на высшем уровне. Он выплясывал, подражая киношному герою, грозно завывал, закатывая глаза, временами изображал, что выхватывает правой рукой, с тела своей жертвы, какие-то, только ему видные материи и складывает их в правую ладонь. Смотреть на привязанного охотника было невозможно, его лицо обезобразила маска ужаса, он извивался, стараясь вырваться и если бы во рту не было кляпа, наверное, давно бы орал. Григорий, видя эти страдания, еле сдерживал себя, чтоб не прекратить это представление. Но продолжал, оправдывая себя тем, что таким способом, спасает не только себя, со своими товарищами, но и этого несчастного. Когда дело дошло до того, что Акимов скомкал воображаемую эфирную плоть, и бросил её в пустой солдатский котелок. Истязаемым овладел такой ужас, что казалось, что его глаза, вот, вот вылезут из глазниц. И дёрнул же Григория чёрт, изобразить, что он пьёт полученную субстанцию. Подопытного затрясло, после чего, его тело резко обмякло.
  "Ты убил его! - Закричала Ольга и первой кинулась отвязывать тело аборигена. - Слышишь, как он хрипит? Он умирает!‟
   Пленный упал, свалился на землю как тряпичная кукла. К моменту, когда его избавили от пут, дикарь смолк и не издавал ни звука. Гриша, в надежде, что это обычный обморок прижался ухом к груди охотника, его сердце и в самом деле не билось.
   "Пусти меня‟. - Коротко приказала девушка. И как только Григорий посторонился, резко ударила своим маленьким кулачком в грудину бездыханного аборигена.
   И откуда в ней взялась отвага, ведь Оля до жути боится покойников. Непонятно.
  
   Старший Волк оказался прав. Охотник не дружественного племени исчез, а вместе с ним, ушли все его трое товарищей. Ушли тихо, как будто их здесь и не было. Как только жрец убедился, что он и его лучший ученик остались одни, если не считать демонов, старик, кивая в нужном направлении, еле слышно прошептал: - "Щенок, видишь вон те камни, с густыми зарослями травы. Ползём туда. С того места будет прекрасный обзор всего селения этих демонов. И даже ночью, мы сможем видеть любые перемещения возле их пещеры. А самое главное, нас там искать не будут, туда трудно попасть незамеченным‟.
   Мальчишка понимающе кивнул, и не слова не говоря, ничего не уточняя, последовал за своим учителем. Ничего не поделаешь, парень, как и все подростки его племени, привык подчиняться старшим. Они не пошли напрямую к месту, откуда собирались продолжить наблюдение, а сделали весьма большой крюк. И даже после принятия такой меры предосторожности, они несколько раз были на грани обнаружения, и если бы не беспечность прислужников того, чьё имя нельзя произносить, их могли несколько раз заметить. Но всё обошлось.
   Мучительно долго тянулось время. Благо по другую сторону каменных залежей, прямо из-под камня вытекал холодный ручеёк чистейшей воды. Вот здесь шаман и пополнил запасы воды, дополнив бурдюк, сделанный из кожи малыша Иурра. Так что, изморённые жарой люди, укрывшись плетёнными из травы тонкими циновками, могли хоть как-то пополнять потерянную жидкость, и поочерёдно наблюдать за чужаками. Чем они и занялись.
   Поближе к закату, когда самый активный демон свалил несколько мёртвых деревьев, и при помощи своего, весьма упитанного подручного и какого-то странного орудия, разделывал поваленные стволы на части. Появились представители рода Рыси. И было их ровно столько, сколько пальцев на руке у человека. Волк распознал среди них шамана, по висящему на его шее ожерелью из зубов их тотемного животного, рядом с ним, почти неотступно, следовал Котёнок¹⁷, остальные являлись охотниками и держались на допустимо уважительном отдалении. Как и предполагал Волк, представители соседнего племени, не стали рисковать с перемещением к самой лучшей по обзору точке наблюдения, а заняли прибрежные заросли. Так что наблюдатели от Седой Волчицы, остались единственными, кто был в самом лучшем положении и при этом не позволил себя обнаружить.
  Развязка скрытного противостояния стала набирать обороты через час после того, как землю накрыла ночь. Правда, если это можно так назвать - попаданцы не знали о том, что стали невольными участниками назревающего конфликта.
   Сначала Волк заметил, как стражник демонов переместился поближе к выходу из пещеры. Жрец подметил, что новое место было более выгодным, охранник скрылся в небольшой тёмной нише. Снова потянулось томительное ожидание. Казалось, что больше ничего не произойдёт. Вот только люди, ставшие в зарослях у речки, думали по-другому, они вздумали решить проблему радикальным способом. И начали скрытное, ползком, сближение с врагом. После чего, достигнув определённой точки, все остановились.
   К этому моменту, Волк слегка расслабился, подумав, что нападение произойдёт утром. Он уже разбудил своего ученика, желая чтоб тот, сменил его на наблюдательном посту, однако рыси встали и пошли на врага, так что дальнейшие события, полетели с невероятной скоростью. Судя по низкому росту, и слишком тонкой шее, первым двигался Котёнок. Слева от него и немного позади, с копьями наизготовку, двигались, точнее крались более опытные охотники. А уже позади всех, на некотором отдалении, шагах в семи, восьми, шёл их шаман.
   "А этот шаман трусоват. - подумал Волк, внимательно наблюдая, как соседи подбирались к жилищу демонов. - Я бы пошёл первым. У ученика опыта скрытного передвижение поменьше, и в силу малого возраста, может недооценить опасность, или вообще, не заметить опасность‟.
   Волк как в воду глядел. Неожиданно в пещере грянул еле слышный гром. Слегка осветился демон метнувший молнию, и ученик шамана, неестественно дёрнув головой, упал как подкошенный. Охотники не сплоховали, засекли врага и метнули в него свои копья. То, что все четверо промажут, было невозможно представить, но судя по тому, что произошло дальше, получилось именно так.
   Волку было хорошо видно и слышно, как его немного трусоватый коллега немного постоял, выжидая, что предпримет враг. Он бездействовал, если не считать за таковое испуганные крики женщин, доносившиеся из пещеры. Но они не несли в себе никакой опасности, если правда не были колдовскими заклинаниями. А так, если откинуть мистику, этот переполошённый гомон говорил, что противник в панике, сломлен ночным нападением, и не способен организовать достойный отпор.
   Видимо шаман рыси думал именно так, но решил подстраховаться. Именно поэтому он и прокричал Вырпью¹⁸. Все охотники, кроме поверженного ученика, бесшумными тенями скользнули к своему шаману и застыли возле него.
  "Да. Рыси сейчас сильны, - подумал наблюдающий за ними Волк, - Они могут себе позволить рисковать жизнями стольких охотников. Надо признать, отличных охотников‟.
   Хорошо владея языком жестов и телодвижений, старший шаман смог понять то, что его коллега предупреждал своих людей, что эти демоны очень сильны и коварны. Поэтому могут навести порчу, убить одним движением руки, или даже отнять человеческую душу. Значит никого не жалеть - убивать всех и действовать как можно быстрее.
   Далее произошло то, что Волк никак не смог объяснить. Какое-то светящееся насекомое метнулось к Рысям. Громко хлопнуло, осветив всю округу, и охотники попадали. А самое удивительное заключалось в том, что этот таинственный хлопок, наказал за излишнее любопытство и шамана волков. Неизвестно почему, но смертельно опасная сила решила пощадить старика, на первый раз, предупредив его, что не довольна его чрезмерным любопытством. Что-то неприятно вжикнуло у правого уха, и больно дёрнуло за его мочку. Мол, не хорошо подсматривать, за такое можно оторвать уши.
   Старик испуганно осел. Он, оказывается, не заметил, как немного привстал, дабы лучше видеть всё, что происходит возле пещеры демонов. Видимо этим и выдал своё присутствие. И вот сейчас, старый шаман лежал, и чувствовал, как по его щеке потекла тонкая, горячая струйка.
  - Щенок, ты как, живой? - Тихо, еле слышно поинтересовался Волк.
  - Да, наставник, я жив. - Ответ был таким же тихим.
  - У тебя должен быть кровеостанавливающий порошок. Он далеко?
  - Нет учитель, не далеко. Если нужно, могу достать.
  - Отсыпь мне в ладонь.
   Было видно, как мальчишка извернулся, полез в свою сделанную из полотна специально размочаленной лианы котомку и извлёк нужный мешочек. Далее подросток отсыпал его содержимое в подставленную ладонь и с удивлением наблюдал, как учитель прижал порошок к уху.
  - Ты как, себя чувствуешь? Демон тебя не тронул? - По истечению некоторого времени, интересовался у мальчонки Волк.
  - Не-а. Не тронул.
  - А меня вот наказал. Так сказать, за излишнее любопытство. Показательно так, наказал. Кажется оторвал мочку уха¹⁹. ...
   До утра всё было тихо, никаких активных действий, если не считать засуетившихся демонов, они решили закопать всех убитых ими людей.
   "Это чтоб их не тронули дикие звери, и этим прервать последующее возрождение охотников. Зарыли четырёх, одного куда-то дели‟. - С закипающей в груди злостью подумал Волк.
  Парочка разведчиков из племени Седой Волчицы, решили ещё немного понаблюдать за пришельцами. Вдруг узнают ещё чего-то новое. Как только начало рассветать, Хос ещё не показался на небосклоне, а только осветил его, начиная новое возрождение, щенок сходил к дереву шоа²ᴼи через какое-то время, принёс небольшой кусок его смолянистой коры, которую, тут же примотали к начавшей воспаляться мочке уха.
  А в лагере, по-прежнему не происходило ничего существенного. Вот мимо прошёлся безбородый, кучерявый демон, с рыжими волосами. Также, не заметив секрет, он вернулся, неся плоды Гоа. Демоны как обычные люди занимались своими делами. Так продолжалось до тех пор, пока не показался их главный прислужник. Волк так его обозначил, потому что рыжий вместе со светловолосым чужаком сразу же, как только тот появился из пещеры, подали ему фрукты.
   Как только старший демон окончил есть, стала известна судьба ещё одного представителя рысей. Чья судьба, доселе была неизвестна. Связанного бедолагу вывел тот самый главный, самый сильный прислужник зла. А на полпути к месту предстоящей расправы, к ним присоединился светловолосый злодей.
   То, что произошло дальше, вызвало шок у обоих наблюдателей. Демоны, видимо были очень сильными колдунами, и привязав к дереву охотника, начали отвратительный ритуал. Их жертва металась, извивалась так, как будто ей причиняли нестерпимую боль. А старший колдун продолжал эту пытку, время от времени, он прерывал свой колдовской пляс, выискивал и вырывал из тела частицы души несчастного. Рвал частями, после чего скомкал, бросил в странную посуду и ... выпил её.
  Сразу же, как только он это сделал, их жертва испустила дух. Оба колдуна, понапрасну не теряя времени, кинулись к телу, что-то возбуждённо кричали, отвязали труп, вынули изо рта кляп. А дальнейшее, поселило в душах свидетелей этого колдовства более сильный, буквально дикий ужас. Светловолосое существо пару раз ударило покойника в грудь, и умершее тело ожило.
   Тело вздрогнуло, охотник сделал громкий, хриплый, глубокий вдох. Отчего у Волка как и у Щенка, по всему телу прокатилась леденящая волна ужаса. Вскоре жертва колдунов очнулась, увидела своих истязателей, судорожно суча ногами и руками, постаралась от них отползти. Безрезультатно. Помешало дерево, то самое, к которому жертва ещё не так давно была привязана. Демоны не отставали. Какая-то пара небольших шагов и они снова нависли над отползшим невольником. Было прекрасно видно, как один из них, тот, кто отнимал душу у пленного, заговорил. Он говорил, странно жестикулируя и показывая ладонью то на себя, то на пленного, то на своего помощника. И так было до тех пор, пока оживший человек, не сник. После чего, колдун жестом приказал невольнику подняться, и, дождавшись выполнения команды, поманил оживлённого за собой. Вопреки ожиданиям, некогда свободный охотник, повинуясь повелительным жестам, встал, и, пошатываясь, безвольной куклой побрёл за своими истязателями.
  "Всё это ужасно, - удручённо проговорил Волк, потерянно смотря в след безвольно уходящему охотнику, - это ... ну не знаю как точнее сказать, но скверно. Мы конечно враждуем с нашими соседями. И время от времени убиваем друг дружку в стычках. Однако покойников не закапываем, любой человек имеет право закончить свой жизненный цикл как положено, чтоб после возродиться, и души у живых людей никто никогда не отнимал‟.
   Оба разведчика долго наблюдали, как невольника подвели к выложенному из камня очагу. Было заметно, что не все чужаки рады тому, что колдуны вернулись вместе с воскрешённым. Однако, после недолгих препирательств, пленённому охотнику дали поесть, и усадили неподалёку. А рыжеволосое существо, не скрывая своего неудовольствия, снова занялось готовкой рыбы.
  - Нет Волк, - задумчиво и тоскливо промолвил Щенок, не отрывая испуганного взгляда от лагеря чужаков, - я не желаю чтоб меня также лишили моей души.
  - Никто Щеночек этого не желает.
  - Думаю что нужно наших предупредить. Ну что эти демоны столь могучи и коварны.
  - Да Щенок, верно думаешь. А то, видишь, как оно ... это, в общем получается. Выходит, что демоны набирают силу и битва прародителей за Хоса, будет не лёгкой. Раньше они, эти твари, не могли метать ночные молнии и убивать разом нескольких человек на расстоянии. Да они раньше и не отнимали души у живых людей. Нужно обязательно рассказать об этом нашим братьям. Любой ценой нужно вернуться и поведать им обо всём увиденном. ... - Старик неожиданно замолчал задумчиво глядя вниз, помолчал, и, указав на своё ухо продолжил. - Представляешь, они даже меня ранили, хотя я был от них далеко и думал что в ночи меня не видно. Вот только почему-то не добили, и не пришли неволить. ... Так что, нам больше нельзя приближаться к этим землям. Табу...
   Старик и его ученик, ещё долго наблюдали за лагерем, а когда демоны спрятались от дневной жары в пещере. Отправились в обратный путь, - к капищу. Им предстоял нелёгкий путь домой и ритуал очищения.
  
  Глава 7
  
   Домбровская, сидя в тени, гордо поглядывая по сторонам, желая поделиться с кем ни будь радостью об удачливости своего сына, и при этом, разделывала доказательство к вышесказанному - огромную рыбину. И здесь было от чего гордиться, именно её Венюша, меньше чем за полчаса, добыл столько мяса, не то, что некоторые горлопаны. Женщине так хотелось поделиться с кем-либо успехами своего сынишки, вот только беда, все были заняты. Она, Екатерина, сидела в тени огромного валуна и чистила шикарный улов своего сына. Её товарка по несчастью Вика, носила в пещеру воду из ключа, бьющего недалеко от берега, где и кипятила её, так что отвлекать девушку было неудобно. А этот, молодой солдафон, вместе с его пигалицей, увёл куда-то дикаря. И пока что, неизвестно чем они там занимались.
  "О-о-о. Легки на помине. - Домбровская заметила, как из-за скалы вначале появился Григорий, за ним пленник и Ольга. - Дураков только вспомни, как они ...‟.
   Женщина внимательно смотрела за приближающимися к ней людьми, и подмечала, что Гриша шёл тяжело, и был раскрасневшимся взмыленным, как будто долго бегал. Пленник был подавленным, хотя, думала она: "С такой-то участью, с какого рожна ему веселиться. Одно слово неволя, нечего не может быть хуже‟. - Не в лучшем настроении была и Ольга. Так они, мрачные, и подошли к кучке с фруктами, и вот же наглость, Гришка нагнулся, взял пару самых больших манго. И протянул их невольнику. Тот испуганно отшатнулся и что-то пролепетал. Однако Акимов не отступал, он снова протянул угощение, жестами и мимикой пояснив, что это нужно съесть. Абориген, с которого уже почти осыпалась глина, покрывавшая его тёмную кожу, как это ни удивительно, понял эту пантомиму и робко взял угощение. Далее. Невольник немного потоптался на месте и нерешительно присел на корточки. После чего, робко надкусил угощение.
  - Ты это чего удумал! - Во весь голос возмутилась Екатерина Сергеевна прекратив разделывать рыбу. - То говоришь, что харч нужно экономить! А сам его чужакам скармливаешь!
  - Молчи Сергеевна, если ничего не понимаешь.
  - Это что же такое творится? Чего я такого не понимаю? Уж будь добр, просвети меня, такую неразумную.
  - Этот человек больше не чужак, отныне он будет работать на нас. И харчеваться будет с нами, как говорится: "Из одного котла‟.
  - Тоже мне, нашёл работника. Он же дикарь, волчара .... А сколько волка ни корми, он всё равно в лес смотрит.
  - Может быть. Время покажет. А ты, лучше не ори как резанная, а делом занимайся. А мы, тем временем, для тебя, вон под тем молодым деревцем, навес сделаем. Всё не под палящим солнцем кашеварить.
   К удивлению Домбровской, возвели навес весьма быстро. Стоило Акимову взять топор и вместе с Олей направиться к зарослям молодняка, как абориген подскочил и как хвостик последовал следом за Григорием. Чудеса, да и только. Катерина несколько секунд посмотрела вслед удаляющейся троице, подивилась тому, как у этого выскочки получилось привести дикаря к повиновению, но рыбу нужно было как можно быстрее приготовить. Поэтому Екатерина, спешно закончила разделывать рыбу на филе и резать на порции, после чего, начала их нанизывать на шампур. К моменту, когда всё порции были нанизаны, дикарь с Ольгой, подтащили к лагерю первую пару срубленных деревьев.
   А когда Сергеевна пожарила всё мясо, и вышла созывать всех к обеду: Гриша, Ольга и дикарь доканчивали увязывать каркас будущей беседки. Причём делали это не верёвками, а чем-то вроде размочаленных кусочков лиан, а может быть и обрезками молодой коры, женщина не стала присматриваться, не интересно. Так что, несмотря на то, что работали эти строители ближе всех, заходили в пещеру они последними. Не бросили работу, пока не завязали последний узел. Правда, и после этого случилась небольшая заминка, дикарь, перед самым входом в пещеру остановился, нерешительно потоптался, было видно, что он боится идти дальше. Но после того как Оля взяла его за руку, он горестно вздохнул, с тоской оглянулся назад, как будто там - за невидимым рубежом осталось что-то очень дорогое. Пару секунд потеряно посмотрел на другой берег озера, перевёл взгляд в глубь пещерки, как-то сник, и смиренно пошёл за девушкою.
   Екатерина подметила ещё одно ..... Не смотря на то, Григорий сам подал дикарю мясо на шампуре, он всё равно сидел жутко напряжённым, и постоянно посматривал в сторону своего пленника. Нет не напрямую, а именно только в его сторону. Как будто не хотел показывать, что наблюдает за своим подопечным, но при этом продолжал бояться пропустить опасный бросок.
   "Ага, нервничаешь, - с жёлчным чувством злорадства, подумала женщина, - сам боишься своего "зверька‟. Ничего, посмотрим, что ты будешь делать ночью‟.
   Абориген, в свою очередь, с благоговейным ужасом осмотрел шампур, что-то тихо пошептал, поцокал языком, принюхался. И, отважившись, жадно вгрызся в горячее мясо. Впрочем, ел он чинно, правда, громко чавкая и постоянно, искоса, поглядывал то на Ольгу, то на Григория. Которые ели сами и, не забывая подкармливать кутят. Последние почуяв запах пищи, крутились рядом и жалобно пищали, требуя еду. Впрочем, эта парочка была не единственной, кто прикармливал этих маленьких, пискливых, и таких милых бутузов.
   Видимо свежий воздух способствует увеличению аппетита. Вся рыбка была съедена, а желудок продолжал урчать и просить добавки. Да и выходить из прохладной пещеры не сильно то и хочется. Поэтому, все люди сидели, образовав некое подобие круга и молчали, думая каждый о своём.
  "Уин. - Неожиданно, немного осипшим голосом сказал охотник, и несильно стукнул себя в грудь кулаком. - Уин‟.
   Все удивлённо посмотрели на аборигена. А тот ещё пару раз повторил странное слово, подтверждая это действие ударом в свою грудь. Первым опомнился Гриша: "Ты Уин? Так? Уин‟. И указал на охотника. Тот радостно закивал и повторил: "Уин. Уин‟.
  "Гриша‟. - В свою очередь представился Акимов, повторив жест Уина .
  "Гры-ыш-ша. - Немного тягуче, на распев, как будто пытался разложить это слово на составляющие его звуки, повторил абориген, затем, поочерёдно указывая пальцем то в свою грудь, то в сторону Григория, заговорил, - Уин, Грыша. Уин, Грыша ...‟.
   Нужно видеть, сколько было счастья во взгляде аборигена. Люди из другого мира, просто не могли понять, в честь чего так разоткровенничался их пленник. И с чего это он стал таким радостным. Однако всё объяснялось просто. После столь тесного контакта с демонами, для племени он стал изгоем, значит дома у него, больше нет. Далее. То, что Уина не убили, или накормили Гоа, ему ещё ни о чём хорошем не говорило, ведь его не допустили есть за общим столом. А вот что было главным, это совместная работа по возведению жилища. Здесь уже было другое дело, к этому занятию чужаков не привлекают. Но всё равно, охотник сомневался, и поэтому, боялся делать преждевременные выводы: "Мало ли, как заведено у прислужников того, чьё имя нельзя произносить‟. Но когда Уина пригласили пройти в главное жилище, это вызвало в его душе трепет и удивление. Ну а когда с ним разделили трапезу, охотник окончательно расчувствовался и решился открыть своё имя. Всё равно они его уже знают, ведь у него отняли душу, а большей беды, не придумаешь. Главное в этом поступке было то, что колдунам, в ответ нужно будет озвучить свои имена. Если так произойдёт, тогда ему больше ничего не угрожает. Этим шагом, охотнику дают понять, что его вряд ли отпустят, но и не причинят какого либо вреда.
   И вот свершилось. Демоны, открыв своё имена, пусть и не на равных правах, но ввели его в свой круг. Значит, они не так сильно враждебны к людям. Но попаданцам, эти условности небыли знакомы, поэтому они и не могли, впрочем, и не желали понимать причины, внезапной волне радости, нахлынувшей на их пленника. Они просто представились друг другу, и не более того.
   Обед окончен, и люди ленно возлежали на россыпи нарезанного тростника, не желая после сытной трапезы, выходить из пещерной прохлады под полуденный зной. Такое устраивало всех, ну почти всех. Единственным кто не позволял себе расслабиться, был Григорий, пусть и не без усилий, но он заставил себя подняться и недовольно пробурчал: "Лежать хорошо, но дела делать тоже надо‟. - После чего, демонстративно, паясничая как клоун, почесал свой живот и полез в свои личные вещи, и достал изоленту. Затем взял штык нож, и со словами: "Неплохой тесак получится, сойдёт, по причине отсутствия мачете‟. - Стал наматывать ленту на деревянную, немного надтреснутую рукоять штыка. После чего, покончив с этим занятием, и оставшись довольным полученным результатом, неспешно вышел из тени. За ним, нехотя последовали Ольга и Уин. И уже им в след прозвучала фраза, сказанная Екатериной: "Делать вам не фиг. В такой солнцепёк, спечься, как два пальца ...‟. - Но из троицы, никто на неё не обратил внимания.
  - Вот, - обратилась Домбровская одновременно и к Виктории, и своему сыну, - сразу видно городских олухов. Не знают они что, чтоб выжить при скудном питании, нужно минимизировать любые движения. Особо по такому пеклу.
  - Но делами тоже нужно заниматься. - Включилась в разговор Вика.
  - Не спорю. Но только неотложными, и то, только теми, что не сильно выматывают.
  - Это какими?
  - Ну к примеру, собирать как я фрукты, или как мой Веня, рыбу ловить. Вот, сегодня, благодаря ему, вон какой сытный обед получился. Вот спадёт пекло, он ещё порыбачит, а я, немного позднее, ещё за манго схожу, и снова поедим. Вот только с дополнительным едоком, который к тому же непредсказуем и опасен (явный намёк на Уина), наши и без того скудные запасы будут истощаться намного быстрее.
  - Но я слышала, что это Григорий заговорил о рыбалке, и предложил твоему сыну ей заняться.
  - Сказать это одно, а результат это уже другое. Я вот сама собиралась отсылать Веню за рыбой, только этот солдафон, меня немного опередил. Дал, понимаешь ли, дал указание, а сам дурью страдает. Что толку от его работы? Мне и без навеса можно прожить. Вот увидишь, этот Гришка ещё будет требовать для себя и своих подручных усиленное питание. ...
   Женщины говорили ещё долго, да только ничего нового ими сказано не было, так, повторное муссирование уже обозначенной темы. Мальчишке же, этот трёп быстро наскучил, и он, взяв удочку, и на ходу, буркнул: "Там на берегу я тенистое место приметил, пойду там порыбачу‟.
   Что для Екатерины, послужило только дополнительным поводом, для подтверждения своей правоты. Она сказала о том, что её малолетний сын, намного умнее некоторых. Вот. И её Веня сам знает, что, когда, и как нужно делать.
   Парень скрылся, зайдя за густые заросли кустарника у берега, а обе женщины продолжали послеобеденное возлежание. Они видели, как Гриша начал было укладывать на настил обрубленные ветки с листьями. Но абориген запротестовал, активно жестикулируя, даже слишком, он что-то говорил и показывал куда-то рукой. Видимо предлагал прогуляться в том направлении. Акимов быстро это понял и вся троица, ничего, никому не сказав, удалилась.
  "Вон, видишь, ими уже дикарь командует. То ли ещё будет‟. - Домбровская не удержалась, чтоб не съязвить по этому поводу.
   Вика ничего не ответила. Она ещё не определилась, кто прав, а кто не очень, и вообще, ей не хотелось участвовать в каких-либо интригах или заговорах. Поэтому девушка и решила промолчать, изобразив, что её потянуло в сон. Тем более, это было не так далеко от правды. Видя это, в скором времени замолчала и Катя.
   Пробудилась Виктория от резкого и громкого храпа. Это звуковое представление выдавала её соседка. Лёжа на спине, она выдавала неописуемую, действующую на нервы трель. Недовольно морщась, девушка попила остывшей воды, и направилась на выход. Там на месте будущей кухни сидели Ольга со своим избранником и их Пятница, точнее сказать Уин. Они притащили большие охапки листьев, сильно похожих на пальмовые. И сейчас, старательно плели из них некоторое подобие циновок. Если судить по стопкам готовых изделий, лидировал охотник. У него стопка была самой высокой. Шмиль подошла к ним, и нечего не говоря, присоединилась к их кружку рукоделия. Отвлеклась только Ольга, посмотрела на брюнетку, одобрительно подмигнула ей и вернулась к своему занятию. А тем временем, из пещеры доносился жуткий храп Домбровской, если бы там были остеклённые окна, то они бы опасно вибрировали.
   Не прошло и часа, с того момента как Вика присоединилась к этому" кружку умелые руки‟, тут Уин, осмотрел всё что они успели сотворить и что-то гортанно залепетал, указывая то на готовые циновки, то на каркас навеса. Снова Гриша разобрался в этом лепете первым, или сделал вид, что всё понял. Однако одобрительно кивнул только он, его слова, делай как знаешь, для аборигена ничего не значили, не понимал он русского языка. Но охотник неспешно встал, не без натуги подтащил невысокий, но при этом широкий чурбак, в выбранное им место и, стал сноровисто стелить крышу уже сплетёнными циновками, умудряясь их привязывать к рейкам. К этому занятию присоединился и Григорий, начал подносить и подавать всё необходимое. Работа пошла намного быстрее. А девчата, закончив сплетать последний лист, тихо и недолго пошептались, и отправились собирать плоды манго. Впрочем, вернулись они достаточно быстро, и с небольшим урожаем. Оказывается, спелых фруктов на дереве почти не было.
   Екатерина отдыхала очень долго. Проснулась лишь после того, как Акимов покончив с навесом, начал раскалывать напополам стволы сухих деревьев. Он врубал топор в край бревна, после чего вбивал его глубже, для этого использовалось тонкое, метровой длины полено. Следующим этапом было забивание деревянного клина. После чего, топор освобождался, вставлялся в узкую часть щели и процесс повторялся. Занимались этим увлекательным делом двое, Уин и Акимов. Как они понимали друг друга, было непонятно. Время от времени слышался голос Григория: "Ещё, - Уин вторил вопросом - Пак²²?‟. И в итоге, после долгих мучений, бревно с сильным треском раскалывалось надвое. И к вечеру, долевые доски лежали на камнях а Гриша обещал, что как только он привезёт лес снятый с борта полуторки. Так очень быстро всё окончит. На что Екатерина только недоверчиво качала головой.
   А вот на ужин, пришлось съесть по кусочку трофейного сала, и остатки фруктов. Так как рыбалка у Вениамина не задалась. Не удалось поймать ни единой, даже маленькой рыбёшки. И на сей раз, Екатерина как будто вскользь, невзначай, обмолвилась про лишнего дармоеда. На что Гриша ответил: "Уин, между прочим, средь бела дня не спал, и много к каким делам приложил свою руку. И в отличие от некоторых, много чему, добровольно, обучил меня‟. - Да видимо не хотела Катерина эти слова услышать, продолжила что-то ворчать себе под нос, и наглядно пренебрежительно поглядывала на нового члена команды.
   Отстояв в карауле первую ночную смену, Григорий всё равно спал чутко и слишком часто просыпался. Он присматривал за Уином. Тот, на удивление дрых как ни в чём не бывало, и лишь один раз, когда Акимов открыл глаза, охотник бодрствовал, сидя у костра, он с тоской смотрел куда-то вдаль. Невдалеке, борясь со сном кивала носом Вика. Однако Гришин крестник никаких агрессивных действий он не предпринимал. Так что к утру, Гриша так и не выспавшись, ругал себя на чём свет стоит, мол, с таким режимом сна и отдыха, на долго его не хватит. Несмотря на это, встал ни свет ни заря.
   Первым делом он разбудил Вениамина, Уин проснулся сам и сидя возле тлеющих углей, внимательно наблюдал за действиями Акимова.
  "Веня, - тихо проговорил Гриша, склонившись над сидящим и сонно зевающим подростком, - Мне понадобится твоя помощь. Без тебя мне будет очень тяжело справиться‟.
   Григорий специально решил взять с собой мальчишку. Он мог спокойно справиться с демонтажем досок с полуторки, взяв с собой аборигена и Викторию. Но. Была ещё и необходимость поговорить с подростком наедине, без участия его матери. Акимов видел и чувствовал, с какой враждебностью Вениамин смотрит на него. А ждать когда эта вражда накопится и вырвется наружу, не хотелось. Лучше сейчас, дать парнишке выпустить пар, дать выговориться, чем потом жёстко противодействовать.
  - А что, никого другого взять нельзя? - Недовольно пробурчал Веня.
  - Можно. Но я отправляюсь к разбитой полуторке. Вдруг что-то нужное не досмотрели, да и с кузовных досок можно доделать настил, ведущий к более чистой воде. Самому то, вроде тоже надоело пить немного мутноватую водичку.
  - А точно туда едем?
  - Конечно.
  - А маму предупредим? Ну, чтоб она понапрасну не нервничала.
  - Обязательно.
   Было видно, как загорелись глаза подростка, самостоятельно порыться в вещах принадлежащих прошедшей войне. Да он был счастлив от одного осознания этого.
   "Вот уж, никогда бы не подумал, - размышлял Григорий, смотря на мальчишку, кинувшегося к своей сумке, собирать вещи, - я считал, что современные дети не страдают повышенным интересом к великой отечественной войне. А тут, на тебе‟.
   Как и ожидал Григорий, Домбровская воспротивилась поездке. Она требовали оставить ребёнка или взять и её. Казалось, что откровенный разговор с мальчишкой срывается, да Гриша вовремя, как будто невзначай обронил фразу о том, что он считал Веню более самостоятельным, парнем который не нуждается в постоянной маминой опеке. Сказал и больше не слова по этому вопросу. Однако через пару минут, Вениамин сам начал упрекать мать в том, что она не даёт ему и шага сделать, не спрашивая её разрешения на это. Парня поддержала Виктория, спасибо, что не Ольга иначе мамаша могла "сесть на принцип‟. Вика заявила, что тоже желает съездить на могилку своего гражданского мужа, и под охраной двух мужчин ей будет спокойнее. А Катерина, как хранительница очага, пусть присмотрит за лагерем. А ей, для этих целей, оставят единственный пистолет.
   Дальнейшие, приготовления к поездке, прошли без осложнений. Единственным неприятным моментом было то, что Уин, поначалу тоже увязался за Григорием, но когда подошли к Ниве, немного побитой осколками от гранаты, но работоспособной и даже с непробитыми колёсами, охотник остановился на почтительном расстоянии от авто. А когда Гриша и его спутники сели в салон, абориген заметно напрягся, насторожился и, даже попятился от автомобиля. Дальнейшее, сильно рассмешило Домбровскую. Стоило завестись двигателю, дикарь, услышав это непонятное для него урчание, задрожал всем телом, побледнел, что было заметно, не смотря на тёмный свет кожи, и размахивая руками, с жутким визгом убежал в пещеру. Пришлось уехать без него. Чему Григорий только обрадовался, если на запах еды явятся хищники, этот бесхитростный дитя природы, лучше всех сможет защитить жилище от не прошеных гостей.
  Легко сказать поговорить. Для начала разговора нужен повод, иначе враждебно настроенный подросток может "замкнуться в себе‟ и, сколько потом не старайся, к этому замку никакого ключика не подберёшь. Вот Гриша и ломал голову, как ему начать говорить с подростком. Из-за таких раздумий он чуть не пропустил плотницкую дрель-коловорот. Акимов, может быть снова прошёл мимо неё, да споткнулся, задев инструмент ногою. То есть молодой человек задел ногою кусок жести, которая накрывала столь нужную вещь, и к его радости, в дрели находилось крупное сверло по дереву, видимо покойный водитель ещё и плотничал. Подняв находку, Григорий услышал удивлённый выкрик подростка и решил воспользоваться этим для завязки диалога:
  - Это что за идиот, ППШ выбросил?
  - Ну, я это сделал.
  - Зачем?
  - Боеприпасов с гулькин нос, а стрелять из автомата, лишний их расход. Но и самое главное, его патроны подошли к ТТ.
  - А если одиночными стрелять?
   - А это возможно?
  - Для этого здесь есть переключатель огня. - Парень указал на рычажок, находящийся перед спусковым крючком. - Вот так одиночная стрельба, а вот так очередями. Только за затвором ухаживая - не давай загрязняться зеркалу.
  - Ну, раз, ты так хорошо во всём разбираешься, то забирай. Кстати, откуда ты всё это знаешь?
   - Да мы с папой вместе этим увлекались. У нас дома, знаешь, какая коллекция макетов была. Был и ППШ.
  - Настоящий автомат? - Удивился Григорий.
  - Да нет. Испанский муляж, кажется. Зато почти во всём соответствует оригиналу, а работу того, что не функционирует, я в ин-нете высмотрел. И ещё, мы с папой его часто разбирали и собирали. Только мама на нас за это увлечение ругалась. Не понимала она нашего хобби.
   Сказав это, мальчишка загрустил, и на его глаза навернулись слёзы. Григорию стало жалко мальца и он, испытывая некоторые угрызения совести, сказал:
  "Видно. Отличный у тебя был отец. Видимо я ему сильно проигрываю, раз ты на меня волком смотришь‟.
  "Да. Мой папа никогда не поднимал на маму руку. А ты её бил. Я помню как ты её по щекам хлестал‟. - Мальчишка снова смотрел на Гришу с вызовом и нескрываемым презрением.
  Пришлось Акимову долго объяснять, что это была вынужденная мера. А так, он и сам противник того, чтоб мужчина бил женщину. Пришлось вспоминать фильмы, где таким способом выводили людей из состояния истерики. В общем, мальчишку вроде как удалось убедить - Вениамин подумал, и согласился с тем, что может быть Гриша и прав. Однако если такое повторится, то он пообещал лично убить обидчика своей матери. Дальше пошла тяжёлая работа по разбору кузова и бортов.
   Когда уже заканчивали, проверяли надёжность крепления досок на багажнике, вернулась Виктория и потребовала: "На обратном пути заедем в наш первый лагерь. Я там нашла столько всего необходимого, что в руках не унесёшь‟.
   Пришлось подчиниться. И заехав на место стоянки, взять мерс на буксир. За баранку буксируемой машины села сама Виктория. Так что назад вернулись перед самым закатом. Так получилось потому что один, перегруженный дитя автопрома, медленно буксировал другого, инвалида. Сумела всё-таки Шмиль убедить, что многое из побитого мерседеса может пригодиться в быту. Пусть те же кресла - из задних сидений получится отличный лежак. И прочие мелочи.
  
  Глава 8
  
  Шла вторая неделя вынужденной робинзонады, полная тяжких и таких непривычных для бывших горожан хозяйственных работ. Акимов давно закончил постройку мостков, ведущих во второй зал пещеры, где блестело своей зеркальной гладью озерцо с чистейшей и вкусной водой. После чего, выложил каменную печь под навесом, сделал плетёный забор вокруг огородов возделываемых Викторией. Однако, не смотря на все эти успехи, напряжение во взаимоотношениях между людьми, угрожающе росло. Что не удивительно, люди не так давно были оторваны от своего привычного мира, в результате чего, испытывали жуткую депрессию. От навалившихся на них проблем, они жутко устали, и самое неприятное, голодали. Так как продукты, привезённые с другой действительности, давно закончились. Рыбалка, которой постоянно занимался Вениамин, отличалась высшей степени нестабильности в своей результативности. Такого богатого улова, что был в первый раз, больше не получалось. Чаще всего, мальчишка приносил немного мелочёвки, которой было недостаточно даже для прокорма одного человека. Что касалось Манго, так постоянно их есть было невозможно, да и не слишком-то их было много.
   С решением этой проблемы выручал Уин, поведав, что у молодых побегов пальм, съедобная сердцевина. И один раз, после более или менее удачной охоты, он, вместе с Григорием принёс тушку молодого уирра. А Катерина, услышав это название из уст аборигена, повела себя, как обычно, криво усмехнулась и заявила, что это обыкновенная серна, только, к великому сожалению слишком маленькая. Впрочем, в тот день, несмотря на скептицизм некоторых, весь лагерь радовался принесённой добыче, и охотно участвовал в разделке, и копчении добытого мяса. Но и эти запасы, как-то катастрофически быстро "растаяли‟.
   Время шло, всё чаще и чаще, Домбровская ворчала, что под таким безмозглым руководством Акимова, все попаданцы быстро загнутся. Однако на прямой вопрос Григория, что она предлагает, и что по её мнению может спасти этот маленький коллектив, ничего внятного не ответила. Кроме того, что нужно минимизировать все передвижения, мол, нельзя вести такой, излишне активный образ жизни. Упирая на то, что настоящие выживальщики себя так не ведут, мол, она это точно знает, видела в какой-то из новомодных телепрограмм.
   Конечно же, Катерину никто не послушал, и все продолжали заниматься своими делами, несмотря на проявление некоторых признаков истощения. Вот и сейчас, в поисках съестных припасов, Гриша и Уин, ушли далеко от лагеря и уже треть дня пробирались через густые лесные заросли. Почва под ногами была сырой и скользкой, что сильно усложняло передвижение. Вверху, в кронах деревьев, испуганно кричали птицы и резвились небольшие обезьянки. Стрелять по ним из ППШ, висевшим за спиной Григория, было нецелесообразно, так как животные были необычайно подвижными, и вдобавок маленькими. Поэтому, оба охотника не обращали на этих приматов никакого внимания.
   Тропинка, по которой шли эти два человека, резко вильнула вправо, огибая останки упавшего дерева. Лес уже начал переработку умершего исполина, укутав его мхом, и другими, неизвестными Грише растениями. Вскоре тропа уткнулась в небольшую, речку лениво несущую свою немного мутноватую воду и повернула влево. Здесь оба мужчины остановились, и, не произнеся ни звука, стали осматривать усыпанное ветками дно. Они уже научились понимать друг друга без слов и действовали, если не как единое целое, то, как неплохо слаженный коллектив.
   Охотники неспешно осматривали водную гладь и на первый взгляд, в воде не водилось никакой живности. Впрочем, весьма скоро, Акимов заметил мальков, они весело резвились на мелководье, гоняясь друг за дружкой, он даже засмотрелся на их игру. Но. Эта мелочь не стоила тех усилий, и времени, которые придётся затратить на их поимку. Но Уин, видимо был другого мнения и не спешил продолжать свой путь. Он стоял недвижимой статуей и чего-то внимательно высматривал. Но вот, абориген, стал медленно поднимать своё копьё, Григорию даже показалось, что его напарник в самом деле собирается открыть охоту на юркую мелочь. Но проследив за взглядом аборигена, он увидел длинную, тёмную тень, выплывающую из-под лежащей на дне коряги. Обожжённое над костром острее копья, как указка учителя, было направленно в голову этого подводного монстра, и было готово в любое мгновение сорваться и поразить добычу.
   Григорий, даже затаил дыхание, он мысленно молил капризную девку удачу, на сей раз не отворачиваться от них. Он жаждал, чтоб Уин не промазал, потому что, от этого зависело, лягут ли они сегодня спать голодными, или сытыми, а это как никак, вопрос жизни и смерти. Парню так хотелось выкрикнуть: "Бей!‟ - Что он явственно, чуть ли не физически, ощущал это слово, готовое сорваться с его языка. А тень, тем временем, медленно, неспешно приближалась к охотникам. Гриша, готовясь к схватке за пищу, медленно извлёк из ножен штык СВТ.
   Григорий даже не уловил то мгновение, когда копьё Уина, подобно молнии рванулось к цели. Он услышал как острие громко чавкнуло, разрывая водную поверхность. Увидел, как его движение резко прекратилось, видимо копьецо воткнулось в дно. Уин, удерживая всем телом копьё, не позволяя ему сдвинуться, кричал: "Зах! Зах! Зах!‟²³ - Вода возле копьеца кипела, это так мощно извивалась раненая добыча.
   Не зная, что значит эта команда, Григорий всё сделал правильно, рубанул бурлящую воду штык ножом, ударил рядом с копьём. Вода стала окрашиваться алым светом, но бурлить не перестала. Рубануть повторно не получилось, обе ноги скользнули по мокрой земле, и Гриша свалился в воду. Как только он поднялся на ноги (глубина речушки была до колена), всё тело сковала судорога. Мышцы сократились так, что казалось, что они могут поломать кости, или, по крайней мере, порвутся сухожилия. Длилось это около секунды, а казалось, будто целую вечность. Пик напряжения резко прекратился, но мышцы ещё какое-то время отказывались слушаться.
   "У-у-у! Ха-а-а! Бл...!‟ - как только спазм более, или менее отпустил грудную клетку, вырвался из глотки Геннадия сдавленный крик, и он, понимая, что его ударила током эта тварь, сделал два сильных и быстрых удара штыком. Как смог.
   Вода перестала бурлить, длинное тело твари, ещё пару раз судорожно сократилось, и затихло. Несмотря на это, Акимов ещё несколько томительных секунд ждал нового разряда природного "электрошокера‟, чувствуя, как постепенно возвращается чувствительность тела и нормализируется работоспособность мышц.
   Уин тоже, не чувствуя больше никаких рывков, извлёк из мутной воды своё копьё, показывая Грише огромную, плоскую голову угря, с множеством мелких, но острых зубов.
   "Ка-ра-шо, - говорил абориген (демонстрируя успех ежедневных лингвистических занятий с пленником Ольги и Вениамина), - Ка - ра-шо, еда‟.
  "Отлично Уин. Значит, сегодня мы будем сыты. Дай посмотреть кто это‟. - И протянул к копью руку.
  "Нет! Тау²⁴‟
   Охотник резко отдёрнул копьё, и с его лица исчезла улыбка. Он аккуратно, снял голову со своего копьеца, раскопал глубокую ямку, и столкнул туда зубастый обрубок. Грише показалось, что Уин успокоился только после того, как засыпал эту часть угря и плотно утрамбовал ногою взрыхлённый грунт. Акимов был очень удивлён такому поведению своего напарника, ведь он уже знал, что местные жители никогда никого не придают земле. Но ничего не сказал. Ведь Уин дитя этих мест, и ему виднее.
   Впрочем, когда абориген окончил с поспешными "похоронами‟ головы, Гриша уже достал из воды длинное, увесистое тело добычи. Извлёк и сел рядом, не зная, что с ним делать. И снова Уин пришёл на выручку. Он, ловко пользуясь остро отточенной финкой (подарок Григория), как будто всю жизнь владел ею, начал сноровисто разделывать добычу. После чего, сплёл из тонких лиан пару примитивных корзинок, которые можно было носить как рюкзаки. Признаться, Акимов так и не понял, как у его товарища получилось рассчитать вместимость тары, но добыча поместилась вся, впритык.
   И уже шагая за охотником, Гриша думал, как, не потеряв в глазах охотника своего авторитета, исподволь поучиться у Уина его премудростям выживания. Так и шли, местный охотник, с рождения приученный жить в опасной среде, шёл с виду беспечно, но при этом, он машинально контролировал окружающую его обстановку. Акимов вроде тоже двигался, прислушиваясь, но получалось это у него немного хуже.
   К моменту, когда оба удачливых охотника подходили к своему жилищу: Волк покидал карантинное жилище. Ритуал очищения прошёл для него без потерь, если не считать за таковое воспалившуюся рану. Раненое ухо покраснело, отекло, и сильно болело. Жрец воспринял это как должное, переносил это испытание стойко. Также, на всякий случай, запретил ученику приближаться к себе: благо все необходимые травы и самое главное, смола дерева шоа²ᴼ к моменту начала карантина, лежали в хижине, специально возведённой для Волка.
   Вот так и вышел старший Волк из карантина, ослабшим, исхудавшим, и без мочки правого уха. За ним шёл немного истощённый Щенок, по привычке прошедших дней не смеющий приближаться к своему учителю. И если бы не этот запрет, то он давно подставил бы наставнику своё плечо, дабы тот смог на него опереться. Мальчишка, привыкший беспрекословно подчиняться своему педагогу, ждал указания к этим действиям, а их, как это ни прискорбно, не было.
   Эту истощённую воздержанием от пищи парочку, семенящего мелкими шажками старика и встревоженно идущего немного позади подростка, встречали без всякой излишней торжественности. Просто возле плетёной изгороди, с прямой осанкой, как тотемные чуры стояли трое жрецов, а рядом с ними, не менее величественно, но одновременно, без излишней вальяжности, присоседился Клык. Он сам, только недавно вышел из карантина, был похудевшим, со впалыми глазами, усталым, но то, как он себя держал, вызывало только уважение, а не чувство жалости.
   - Счастливой тебе охоты Волк. - Прервал долгое молчание искренним приветствием начинающий седеть жрец, подтверждая сказанное, он первым поднял на уровень груди обе свои растопыренные ладони. - Мы все рады, что ты переборол обрушившийся на тебя недуг и смог вернуться к нам.
  - И вам богатой добычи. Да пусть ваш глаз будет зорок, а рука крепка.
  - Благодарим за добрые пожелания, Волк. Однако брат, раздели с нами радость нашей удачной охоты. Войди в наш дом, вкуси мясо, принесённое нашими мужами, отведай фруктов, собранных женщинами и их детьми.
   С этими словами, самый молодой из Волков, указал рукою в сторону забора, окружающего капище. Всё было сказано, протокол, положенный в таких случаях соблюдён и, люди неспешно направились в указанном направлении. Правда, еды, лежащей на крупных листьях бао²⁵, было не так уж и много. Первая и самая главная причина в таком количестве угощения, - в племени начались проблемы с питанием. Вторая, - разведчикам, после длительного голодания обильно есть опасно. Третье, эти люди собрались не для проведения совместного обеда. Именно поэтому, пока старший Волк и Щенок, утоляли голод фруктами, все молчали. Вождь и трое жрецов, соблюдая все приличия, смотрели себе под ноги, ожидая, когда прошедшие карантин люди, слегка утолят голод, и заговорят первыми.
   " Ну что, братья, - поинтересовался старший Волк, доев печёный куруду²⁶, и в знак благодарности лесному духу Ача, за добытые по его милости угощения, раскрошил часть ореха по земле, - не будем вести лишних разговоров. Ибо после долгого воздержания от приёма пищи меня сильно разморило - сил нет со сном бороться, поэтому спрошу прямо. Удалось ли вам переговорить с нашими соседями?‟
  "Да брат. - Ответил самый молодой из жрецов. - Мы, как и положено, в тот же день, как только появились наши охотники и не приближаясь, жестами, поведали нам о появлении опасных существ, выставили в условном месте череп тал ыра²⁷, и почти сразу, наши соседи согласились на встречу‟.
   Было видно, что старший Волк терпеливо ждёт продолжение рассказа, но младший жрец замялся, как будто не мог подобрать нужных слов: или новость, которую он собирался озвучить, была не слишком хорошей. В таких случаях, было принято ждать, когда рассказчик сам продолжит своё повествование. Вот Волк и ждал, прилагая не малые усилия, для того, чтоб не смежить наливающиеся сонной тяжестью веки. И это балансирование между явью и сном, забирало слишком много силы, грозя закончиться безусловной победой последнего. Это могло так окончиться, так как марево дремоты, пользуясь тем, что на какое-то время исчезли все раздражители, - никто из окружающих не издавал ни звука, медленно и незаметно окутывало сознание. К счастью для Волка, ни прошло и минуты, когда замолчавший младший муж волчицы, снова заговорил. И делал это робко, показывая всем своим видом, что просит прощения за не очень хорошую весть.
  - Во время нашей встречи, когда мы донесли до них весть о том, что появился смертельно опасный демон. Они ответили, что благодарны нам за то, что мы соизволили их предупредить о приближающейся беде. Также, они сказали, что в свою очередь, тоже пошлют туда своих лучших охотников.
  - Судя по твоему виду, ты хотел сказать мне дурную весть. Но я не вижу в твоём рассказе ничего такого.
  - Да. На этой встрече ничего плохого не было. Но когда вернулся ты, и жестами поведал, что враг стал намного сильнее, а разведчики рода Рыси погибли, мы запросили новой встречи. Лучше бы мы этого не делали.
  - Что такое? Что произошло?
   - Когда я поведал о гибели их охотников и высказал предложение о запрете приближения к отвергнутым землям. Их вождь оскорбил нас, назвал трусливыми псами. Гурун²⁸ повёл себя надменно, он хвастливо заявил, что его воины, в отличие от нас, знают, как победить пришлых и не побоятся это сделать. Поэтому мы должны забиться в своё логово и не казать оттуда нос. Мол, только рыси, потерпев неудачу от атаки в лоб, способны придумать засаду на сильного врага. И им всё равно, насколько коварен и могуч враг, они всё равно победят.
  - И ты стерпел это оскорбление?!
  - Нет. Я его предупредил, что за такие слова я имею право его убить. Но он ответил, что правила диалога, запрещают нападать на переговорщика. ... В общем, мы сильно поругались, я к своему стыду за малым не сорвался и не прибил его. ... Вот так и вышло, что наши племена находимся в состоянии войны. Мы уже расчистили место для битвы наших воинов с рысями. ... Но мы переживаем, что соседи могут напасть на наше селение, по крайней мере, они нас предупредили и о такой возможности. Вроде как они соблюли этим всю правду.
   Почтенные мужи ещё долго сидели, обсуждая дальнейшие планы. А Волк, в глубине души лелеял надежду, что Рыси первым делом захотят разобраться с демонами. Ему так не хотелось терять воинов в бесполезных стычках с неугомонными соседями: глупо устраивать междоусобные войны, когда, в любое мгновение ожидаешь нападения приспешников того, чьё имя нельзя произносить вслух.
  
   Местное светило, которое местные жители называли Хосом, прошло зенит и собиралось двигаться к закату. Гриша, как и все его товарищи по перемещению в другой мир, спасаясь от палящих лучей, сидели под навесом кухни и смотрели, как Уин готовился к запеканию огромного угря. Эту тварь сегодня поймали в небольшой заводи, и именно она била Акимова током, последствия этой "электротерапии‟ парень ощущал до сих пор: у него болели мышцы ног, что после такого сверх напряжения было не мудрено. А то, что именно Коготь хозяйничал на кухне, объяснялось весьма просто. Когда охотник попросил разрешение самостоятельно приготовить сегодняшнюю добычу, Григорий без колебаний дал своё согласие. Его решение исходило из того, что, судя по действиям Когтя голову этой твари, следовало закопать, знать она ядовитая. А это значит, что могут быть какие-то особенности в приготовлении этой твари, без соблюдения которых, пища становилась смертельно опасной. И видимо, в этих выводах была своя толика правды, так как абориген, ловко разделывая добычу, вырезал и выкинул в огонь пару кусков мяса. После чего, нашпиговал его собранными по пути корешками, завернул каждый кусочек в длинные листья какого-то растения и только после этого, уложил их в ямку, усланную чем-то вроде лопуха. Накрыв такими же лопухами, охотник всё это засыпал небольшим слоем земли.
  И вои сейчас, люди сидели и наблюдали за прогорающим костром, рядом с которым возился Уин, и довольно приговаривал: "Быстро, кусать. Быстро, узе быстро‟. Из чего пришельцы из другого мира делали вывод, что в скором времени, они будут есть вкуснейшее мясо, у некоторых даже заурчал живот. А почему их называют пришельцами с другого мира? Так они сами пришли к такому выводу, и весьма давно. Часы, у кого наручные, а у кого и в сотовых телефонах, или смартфонах, были совершенно бесполезными, так как сутки были длиннее. По приблизительным подсчётам, они превосходили земные на два с половиной часа.
   Люди сидели, слушали обещания скорого обеда, а долгожданное время приёма пищи, постепенно оттягивалось, и у голодных попаданцев, создавалось впечатление, что оно не наступит никогда. Но вот. Коготь уверенными движениями сгрёб с земли все угли, затем, стал аккуратно разгребать и раскалённый грунт. Здесь пытка усилилась добавлением обонятельных флюидов, по округе расплылся дурманящий запах печёного мяса. Пришельцы зашевелились намного активнее, они заворожённо наблюдали как Коготь, сначала выложил огромные порции угря на самодельное блюдо (сделанное из куска жести снятой с мерседеса), после чего, поставил это божественно пахнущее изобилие на обеденный стол.
   И только после того как началась трапеза, все люди поняли, насколько они счастливы, и для достижения этого чувства, им многого не надо. Для этого им не нужны шикарные дачи, престижные, сверхдорогие авто, всякие там элитные костюмы и валютные счета в зарубежных банках. Так уж получилось, что главным в этой жизни стало наличие пищи, а самым ценным здесь являлось мясо. А оно было. Оно пленило своим вкусом, и казалось, что буквально таяло во рту, его хотелось есть, есть и есть: вот только желудок с этим желаниям был категорически не согласен, за время вынужденной диеты, он отвык от обилия пищи и к великому сожалению едоков, насыщение наступило слишком быстро. Единственным, кто не пожелал смириться с этим фактом, была Екатерина Сергеевна. Со словами, что несмотря ни на что, необходимо накапливать внутренний жир, она, не без труда, осилила ещё один большой ломоть мяса, за что вскоре и поплатилась. У неё, почти сразу, появились рези в желудке. В чём она сразу же назначила виновного - Уина, мол, это он так плохо приготовил еду, и именно ей достался эта проклятая некачественная порция мяса: "А может быть, он его мне специально подсунул. Так и было задумано‟. - Безапелляционно обвиняла она охотника. На памяти у всех было то, как она старалась припахать, по её мнению, праздно шляющегося аборигена, а он её попросту игнорировал. И все обвинения, окружающие, воспринимали как продолжение того противостояния.
   А тем временем, женщина ходила по лагерю, прижимая руки своему солнечному сплетению, временами она присаживалась, бледнела от боли, стонала, когда та становилась нестерпимо острой. Однако от предлагаемой ей помощи, отказывалась. Её не устраивало то, что и Коготь и Гриша, предлагали ей взять горсть древесных углей (естественно остывших) из печки и съесть ех, естественно запив эту гадость водой.
  "Вы смерти моей хотите! Душегубы! - истерично кричала она. - Не умертвили мясом, так желаете золой добить!‟
  "Дура, - спокойно отвечал ей Григорий, - В аптеке, небось, активированный уголь покупала? А это, его натуральный аналог. Причём, это лекарство совершенно бесплатное‟.
  - Ага, как сыр в мышеловке. ...
   Впрочем, в скором времени, устав от болей, женщина сдалась, и, борясь с рвотными позывами, употребила все древесные угольки, которые ей услужливо подали. А ещё через какое-то время, боль и тяжесть в желудке стали утихать. Что впрочем, не избавило Когтя от обвинений, мол, её всё равно отравил этот дикарь.
   Уже вечером, когда тьма только вступала в свои права, сидя у костра, люди доедали угря, ели все кроме Домбровской, которая демонстративно употребляла только манго. А что ещё нужно для счастья? Мирно потрескивающий огонь, полный желудок, и приятная компания. Вот люди и расслабились. Им было хорошо, можно сказать даже уютно, и их, заворожённых пляской языков костра, потянуло на беседу. Чем и постаралась воспользоваться Екатерина. Она некоторое время понаблюдала за Григорием и стала исподволь, как ей казалось незаметно, выводить его на откровенное излияние всего того, что у него наболело. Излить так сказать душу, и сделать это именно ей, поплакаться, так сказать, в её жилетку.
   Эти потуги не остались не замеченными. Трудно не заметить того, что навязывается человеку с таким напором. Вот Гриша и играл с Катериной, словно кошка с мышкой. На прямые вопросы отвечал коротко и уклончиво, чаще всего отговариваясь, что это сугубо личные моменты его жизни, про которые ему не хочется говорить, и замолкал. На обвинения, что Домбровская только что рассказывала такие же факты из своей жизни, Акимов отвечал: "Это было ваше решение. Я вас не неволил‟. - Гриша знал, что добившись его душевного излияния, Екатерина Сергеевна постарается стать этакой "заботливой мамочкой‟ и уже с этой позиции, навязывать ему свою волю.
   Эта игра продолжалось недолго, так как неожиданно для всех, Лисовую прорвало на откровение. Она заговорила, да так что остановить это душеизлияние оказалось невозможно. Молодая женщина говорила обо всем, что её тревожило, выставляя напоказ все свои "болевые точки‟, на которые при желании можно будет воздействовать. И именно эти откровения, стали причиной напряжённого разговора, который состоялся между Григорием и Екатериной. А произошёл он через две условных недели.
   Его причиной стал прессинг Ольги. Стоило Акимову и Когтю уйти на охоту, как на Олю обрушивались необоснованные упрёки, и "душещипательные‟ беседы с Катей, во время которых ей внушалось, что все, что девушка делает, глупо, бессмысленно, бестолково. Мол, она и есть самое слабое звено в их команде. Пусть не сразу, но Гриша увидел, что постепенно его девушка стала замыкаться в себе и в её взгляде появилась неуверенность и какой-то необоснованный страх. Однако все его попытки узнать причину этих перемен, натыкались на стену молчания, а последнее время и слёз. Первое время, всё это он списывал душевное смятение своей подруги, на её усталость и осознание необратимости всего с ними произошедшего. Ну не мог он подумать, что в столь сложных условиях выживания, кто-то начнёт вести такие глупые интриги - делить то пока нечего.
   И вот, очередным, нечем не примечательным утром, разве что Гриша знал, что с запасами копчёного мяса всё в порядке, он решил посвятить день хозяйственным работам. А для начала, отправился вслед за Ольгой, расспросить что с нею происходит и узнать, не нужна ли его помощь, девушка буквально только что пошла во второй зал пещеры, чтоб набрать ведро чистой воды. А Григорий, воспринял это как возможность поговорить с подругою наедине.
   "Оля, погоди. - обратился парень к Ольге, когда та, зачерпнув воду, собиралась отправляться обратно, к кухне. - Что с тобой происходит? В последнее время, ты прямо сама не своя. Ходишь как "потерянная‟ и не желаешь со мною поделиться тем, что так тебя беспокоит. Бестолочь ты моя, родная. Ну, что происходит?‟
   Ведро, неожиданно выскользнуло из рук девушки и, ударившись об каменный пол, опрокинулось. Вода расплескалась и обрызгала обоих людей. А Оля, неожиданно осипшим голосом, поинтересовалась:
  - Это правда? И ты ...? Ты тоже считаешь, что я слабачка?
  - С чего ты так решила?
  - Ну, ты же сам только что сказал, что я бессмысленно шляюсь и от меня нет никакого прока.
  - Не передёргивай слова. Я всего лишь посетовал, что тебе тяжко, а ты, вместо того чтоб поделиться со мною своими тяготами, попросту перестала со мной общаться, замкнулась в себе, и молчишь как пионер на допросе. Ну что, ни о чём, не желаешь со мною поговорить?
   Последовала немая сцена, где Гриша, как любой влюблённый, смотрел с нескрываемой нежностью на свою девушку. А она, насколько это было видно при плохом освещении пещеры, растерянно смотрела на Акимова, и часто моргала. Можно было только догадываться, о чём в этот момент думала девушка, какие страсти и сомнения бушевали в её мозгу. А ещё через несколько секунд, она беззащитно уткнулась лицом в грудь своего парня и, не сдерживая себя, расплакалась.
  -А она мне говорила, что ты меня стесняешься. Это потому что я ... я тебя позорю. - глотая во всхлипах окончания некоторых слов, запричитала Оля. - А ты, ты, и в самом деле перестал мне уделять внимание. ...
  - Да что ты глупышка. Неужели ты не видишь, и не понимаешь, как я сильно устаю. Весь день я с Уином бегаю по округе, добываю нам всем пропитание. Я не жалуюсь, но обессилил настолько, что резко встать не могу, потому что сразу в глазах темнеет и ушах гудит. Да тут ещё ты чудишь, замкнулась в себе..., ну и в довершение ко всему, в последние дни, отказываешься ложиться рядом со мной. Я-то глупый подумал, что причиной этого являются мои ночные "обнимашки‟, а тут. Ну, хорошо, рассказывай всё. Только смотри, ничего не утаивай.
   Не прошло и десяти минут с окончания той беседы, а Григорий подошёл к Екатерине и, еле сдерживая своё негодование, негромко спросил: "Ты чего творишь, змея ты подколодная?‟ - И прозвучало это так, что Домбровская вздрогнула всем телом, за малым не выронив трёх литровый котелок, который собиралась ставить на огонь.
  "Гришаня, ты чего это? Что, в детство ударился? - поинтересовалась женщина, после испуга, слишком быстро взяв себя в руки. - Ты это зачем честных людей пугаешь? Рад, что научился неслышно подкрадываться‟.
   При этих словах, растерянно улыбаясь, женщина мельком посмотрела куда-то за спину Акимова.
  - А к тебе и подкрадываться не надо. К вашему величеству хоть на раздолбанном танке подъезжай, всё равно не обратишь на него никакого внимания, масштаб не тот. Ты же у нас Екатерина великая, по крайней мере, возомнила себя ею.
  - Да о чём это ты, Гришенька? Не пойму я что-то.
  - Всё-то ты хорошо понимаешь, Катенька. Да только дуру передо мной корчишь.
  - Ты толком говори, Гриша. Что я тебе такого сделала? Чем ты так обозлён?
   С этими словами Домбровская снова посмотрела в сторону, где должен был находиться её сын, и в её взгляде промелькнула еле уловимая искорка торжества. Она играла. И видимо, считала что на сей раз, её интрига удалась.
   Гриша заметил это, и тоже сделал нужный вывод. Он даже не удивился, когда Екатерина Сергеевна немного громче, чем в этом была необходимость, проговорила: "Ты Гриша меня понапрасну не обижай. Мой муж хоть и погиб, но за меня всё равно, есть кому заступиться. Ты совсем тормоза потерял, быкуешь‟.
   Акимов не оборачивался, хотя расслышал тихие, приближающиеся шаги. Он также как и Екатерина Сергеевна, громко и разборчиво ответил: "Я рад, что у тебя вырос достойный защитник - твой сын. Рад, что он как настоящий мужчина готов заступиться за свою мать. Но и у меня есть женщина, и я не позволю кому либо её унижать, даже тебе, Катя. Я не быкую, а всего лишь предупреждаю тебя. Не тронь её‟.
  "Ты мне угрожаешь?‟ - С нескрываемым вызовом поинтересовалась женщина.
  "Нет. Это предупреждение. Я не желаю конфликта. Но если ты не угомонишься, то пожалеешь об этом. Больше никого не пожалею, как говорится, на что напроситесь, то и получите‟.
   Григорий резко обернулся, давая этим понять, что на этом разговор окончен, догадываясь, точнее сказать зная, кого он увидит за своей спиной. И изобразил искреннее удивление, когда его взгляд, как будто случайно упал на стоявшего неподалёку Вениамина. Машинально поприветствовав парня кивком, Гриша подумал: - "Значит, я всё сделал правильно. И вот же су...ка крашенная, никак не угомонится, решила натравить на меня своего сына‟.
   Впрочем, день шёл строго по канонам знаменитого закона Мерфи, гласившему: если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдёт.... Дело в том на сегодняшний день, известие о мышиной возне Екатерины была не единственной. Из лесу вернулся Коготь, который ходил к выкопанной возле звериной тропы волчьей яме, и принёс добычу, визжащих на всю округу двух небольших поросят. Как они, падая в ловушку, не угодили на торчащие из земли заострённые колья, было непонятно. Так что единственным объяснением этому факту, было слово: "Чудом‟. - Пришлось срочно обморочно делать для них загон. И делать это под неусыпным взором заказчика - беременной Виктории, оказывается, на момент смерти мужа, она уже носила под сердцем новую жизнь. Только заметно это стало сейчас. Поэтому, со словами, что беременных надобно баловать, ей дозволили пополнить своё "приусадебное хозяйство‟ этими крикливыми "прелестями‟. Впрочем, это ещё была хорошая новость. Потому что, когда оба хрюкающих малыша были развязаны и помещены в своё новое жилище, Уин, как только подвернулась возможность сделать это незаметно, тихо проговорил: - "Гриша, Уин видеть своё племя. Охотники за нами смотреть. Это нам плохо‟. - Да. Этот полиглот, очень быстро учился говорить на русском языке.
  
  Глава 9
  
   Гуруну было плохо, в душе скребли кошки, и, душило отчаяние, сжимая в невидимых объятиях его грудь. Не рассчитывал вождь на такой поворот событий, когда слишком самонадеянно пошёл на обострение отношений со слабеющим племенем Седой Волчицы. Когда-то, они уже отбивали у этих волчат землю, но вот тогда, в те времена, не появлялись столь сильные демоны. А вот сейчас, они есть, значит нужно срочно менять планы, думать, что делать дальше: "Захватывать новые охотничьи участки пока рано, чем большей территорией, соседствующей с этими демонами мы владеем, тем больше шансов, что приспешники зла будут нападать на охотников. А может быть, по нашим следам выйдут и на племенное поселение. Эту проблему нужно срочно решать. Однако война Волкам объявлена, и отступать от заявленных планов нельзя, всё равно, что заявить на всю округу о своей слабости, если не трусости. И этого допустить нельзя‟.
   Мучимый такими мыслями вождь сидел в зарослях кустарника, наблюдая, как его лучший охотник Уин, добровольно прислуживает демонам. Видя это Гурун недоумевал. Ведь Коготь никогда не трусил, участвовал не в одной межплеменной стычке, а здесь, даже не пытается убить неволивших его чужаков, или на крайний случай просто бежать от них.
  "И вообще, - думал вождь, взявшись на всякий случай правой рукой за оберег - коготь рыси,- здесь происходит столько непонятных дел. Куда например делись шаман и остальные воины? Почему не видно останков их тел?‟
   От тяжких раздумий отвлёк вернувшийся разведчик. Это был оторва и при этом лучший боец Шшилш²⁹, который сам, добровольно вызвался на это опасное дело - подраться поближе и узнать как можно больше о противнике, выведать его сильные и слабые стороны. И вот этот молодой воин вернулся, по выражению его лица, было невозможно понять, какие новости он принёс. Не меняя выражения лица, Крадущийся Как Тень произнёс:
   - Вождь, я нигде не обнаружил останков наших соплеменников. Поле битвы, мною также не обнаружено. Однако мне удалось разглядеть весьма странную вещь, она весит на поясе у Уина, или того кто им когда-то был.
  - Что за вещь и почему ты не уверен, что тот, кого мы видим, это Уин.
  - На поясе того кто завладел телом Когтя, висит странный предмет - немного похож на оружие, которым завладели наши предки, убившие когда-то демона. То, которое хранится как трофей на нашем капище. А не уверен в том, что я вижу своего бывшего друга потому, что он говорит с чужаками на их языке.
  - Это плохо. Значит, будем за ними наблюдать издали. Пока что только так. И делаем это до тех пор, пока не придумаем, как их убить. Мы не трусы и не глупцы, и начнём войну с более сильного противника, так что, пусть пока волчата поживут. Но потом, когда мы прославимся победителями слуг того, чьё имя табу, они присмиреют, и мы с меньшими потерями заберём у них то, что нам так необходимо для нормальной жизни племени.
  
   С того времени, как стало известно, что аборигены ведут постоянное наблюдение за лагерем переселенцев, свобода передвижения была немного ограничена. О любой отлучке нужно было заранее предупреждать Григория, и вообще, за приделами селения, передвигаться в его сопровождении, то есть охраной. Досталось и Вениамину, он как младший мужчина всё время был при лагере, нося в кармане ТТ. молодой человек прекрасно освоил это оружие, кроме практической стрельбы, и часто занимался его чисткой. Дело в том, что ППШ был для юноши тяжеловат, и он, научив Гришу всему, что знал про это легендарное оружие, уступил его более сильному, то есть старшему.
   Вот только не всё было так гладко, как казалось на первый взгляд. Пусть в лагере постоянно находился кто-то вооружённый огнестрельным оружием. Пусть и Уин стал готовиться к возможной войне, начал заниматься изготовлением привычного для него оружия, каменных топориков. Для этого он выбрал несколько камней, долго их оббивал, придавая нужную форму. Также, в свободное от обработки камня время, собирал смолу каких-то деревьев, выпаривал ей на солнцепёке, а когда эта масса достигла нужной консистенции, закрепил готовые камни на древках, примотав их полосками сырой кожи. Проверил что получилось, выждал, когда солнце высушило эту хитро мудрую конструкцию, и замазал ремённое соединение смоляной пастой, которая на удивление быстро застыла. Так что вскоре новый член группы, уже крутил в руках новые каменные топоры. А на фоне этих успешных приготовлений отсутствовало главное, дисциплина. Виктория, игнорируя любые предупреждения, продолжала свои походы к могиле мужа, причём, не всегда можно было заметить момент, когда она уходила на могилу своего Коленьки. А Домбровская, подливала масло в огонь, утверждая, что никто за нами не наблюдает и всё это Гришина игра, дабы под шумок мнимой угрозы, подмять под себя власть.
   Зная народную мудрость: "где тонко, там и рвётся‟, Акимов постоянно ждал плохих новостей, что кого-то похитили или просто напали. Поэтому, он, изо всех сил стараясь убедить Шмиль в опасности её одиночных прогулок. И постоянно его усилия разбивались о её уверения, что по-другому нельзя, ей, в эти скорбные моменты нужно уединение и, кто-то стоящий неподалёку, тоже будет мешать. Закончилось всё тем, что Коготь пообещал присматривать за Викою, что в свою очередь, сказалось на пополнении продуктовой корзины.
   Что делать с Екатериной, Григорий не знал, не бить же её, как никак, но она женщина. Та вроде как прекратила прессинг Ольги, и Лисовая уже не мечтала о мелкой мести, такой как, выкинуть в озеро, что-либо из личных вещей Домбровской, или разломать печь, на которой её обидчица готовит еду. Благо ничего этого так и не было воплощено в жизнь. Но постоянное Катино недовольство решениями Акимова - её хроническая аппозиция ко всему, что им предлагалось, начинала раздражать. Точнее, даже бесить.
   И вот настала ночь, подтвердившая, что все опасения, озвучиваемые Акимовым, имеют под собою вполне реальную основу. Всё было как обычно. Вот только посреди ночи Григорий проснулся, что было причиной этого пробуждения, было непонятно, костерок горел, все люди, лежавшие на самодельных топчанах, спали, а Вика, из-за своей беременности спавшая на самой мягкой постели, даже похрапывала. Вот только на фоне привычного шёпота бодрствующей во тьме природы, появился новый, негромкий звук, и только что пробудившееся сознание, никак не могло его идентифицировать. Через секунду, Гриша понял, что это писк, и он, больше всего похож на жалобное поскуливание. Повернув голову в том направлении, откуда доносились призывы помощи, молодой мужчина увидел кутят, которые беспомощно жались к дальней от входа стене. Это могло значить только одно, их кто-то сильно напугал. Щенки почувствовали опасность и испугались.
   В медленно просыпающемся сознании человека, промелькнула догадка, что это не что иное как предупреждение, и к лагерю приближается что-то опасное. Остатки сна, мгновенно сдула холодная волна адреналина, прокатившаяся по всему телу. Мозг, взбодрённый этим естественным стимулятором, заработал чётко, в одно мгновение, позабыв о недавней неге сна. Быстрый взгляд в сторону, где должен бодрствовать ночной охранник. На том месте находятся двое, Домбровская, сидевшая у стены, и облокотившаяся спиной на камень пещеры, и её сын, свернувшийся калачиком у её ног. Григорий собирался подняться, подойти поближе и устроить разгон, с долгим и нудным внушением: "Нельзя спать на посту! Сами погибните и других загубите!‟ - Однако он не успел этого сделать. К спящей парочке "охранников‟, метнулась серая тень, и по всей пещере разнёсся крик боли и отчаяния. Тень схватила мальчишку за руку, и стала трепать его как тряпичную куклу, одновременно таща его из пещеры. Здесь уж проснулись все, вот только на помощь Вениамину бросился только Гриша, остальные были в панике, и в первые секунды не могли понять, что происходит, кто так кричит. Хотя нет, следом за Акимовым бежал Коготь, сжимая в руках топорики, в каждой по одному каменному топору. Опомнилась и Екатерина, она что-то орала и держала сына за ногу, не давая какой-то твари утащить ребёнка во тьму.
   Раздался выстрел, усиленный замкнутым пространством, и поэтому буквально ударивший по ушам, слегка оглушив всех, кто на данный момент находился в пещере. Стрелял Акимов, почти в упор, всадив пулю в хищника, вцепившегося в руку подростка. Плотоядное рычание, мгновенно сменилось визгом, и четырёхлапое чудовище, упав на землю, стало по ней кататься, мучимое неодолимой болью от полученной раны, а может быть, было задето, какой-либо жизненно важный орган. Екатерина, воспользовавшись тем, что тварь отпустила её сына, подтянула его к себе, и обхватила руками, стараясь закрыть его своим телом. А мальчишка, слегка охрипшим голосом, продолжал кричать от боли. Гриша, видя, что хищник не убит, по крайней мере ещё дёргается, а вдруг, немного оклемавшись снова кинется в атаку, выхватил из ножен штык, нож от СВТ, начал полосовать им хищного подранка. И бил до тех пор, пока кровожадная тварь не утихла. А тем временем, Уин, добивал своим каменным оружием ещё двух тварей, которые не успели, а быть может, не пожелали убегать. Впрочем, они уже не подавали никаких признаков жизни, а охотник бил, бил, и бил.
   Больше, этой ночью никто не спал. Акимов и Уин, с трудом забрали раненого подростка из рук его матери, находившейся в состоянии глубочайшего шока. Конечно, пережить такой ужас, наверное уже и не чаяла увидеть своего сына живым. Забрали, и ужаснулись, единственная рана была чудовищной, хищный зверь, своими клыками, вырвал большой кусок плоти, и из этой страшной дыры в теле, обильно лилась кровь. Коготь, не чего не говоря, метнулся к костру, и, выхватив из него обгоревшую палку, прижёг её жаркими углями рану. Это позволило остановить кровь, но со стороны это действие выглядело ужасно. Мальчишка, удерживаемый Гришей, выгнулся дугой, и буквально взревел, тяжелораненым животным, а вокруг, стал распространяться неприятный запах обгоревшей плоти. А тем временем, обе женщины, Оля и Виктория, еле удержали Домбровскую, вырывающуюся из их рук, дабы забрать ребёнка из рук его мучителей. Глаза женщины горели безумным огнём гнева, волосы были растрёпаны, а лицо исказила безумная маска боли и отчаяния. Как будто это её тело истязали и жгли углями. И она, скорей всего, ничего не понимала. Всё её тело кричало: "Зачем вы издеваетесь над моим ребёнком? Не видите, ему и без того плохо!‟
   "Карашо, это карашо. Ты Гриша держи, Уин сейчас ..., - Коготь, стараясь не смотреть в Катину сторону, замялся, не зная слова означающего то, что он собирался проделать, поэтому озвучил на своём языке, - Уин Валнгы.³ᴼ
   Григорий понимал, что Уин собирается оказывать мальчишке первую помощь, поэтому не мешал. А тот, не взирая, на Катины крики протеста, извлёк из кожаного мешочка перетёртую сухую траву, и высыпал её на рану. Затем, встал, прошёлся по пещере, взял один из заранее заготовленных факелов, и свой боевой топор, и освещая свой путь примитивным светильником, покинул пещеру. Оставшиеся возле раненного подростка люди, удивлённо смотрели ему во след, а после и просто в ночную тьму, со страхом ожидая хищного рычания и криков истязаемого ночными тварями охотника. Однако всё было тихо, а через полчаса, Коготь спокойно, как будто вернулся с небольшой, и весьма приятной прогулки, принёс небольшой, смолянистый кусок коры. Коготь невозмутимо, вошёл в пещеру, уселся возле раненного подростка и, положив на свои колени кору, извлёк из ножен свой нож. Все напряглись, ожидая продолжения этих приготовлений, а тот, с невозмутимым видом взял свой ножичек, и стал соскабливать смолу, вместе с волокнами, нанося полученную кашицу на рану.
   Неожиданно Коготь заговорил:
  "Уин нет лист бао. Надо аврва чуги³¹‟. - говоря это, он усердно хлопал себя по предплечью, точно в том месте, где у мальчишки была рана.
  " Нужно забинтовать?‟ - уточнил Григорий, указывая взглядом на рану.
  "Аврва чуги, аврва чуги‟. - радостно улыбаясь, закивал охотник.
  "Вика, у нас в аптечках есть бинты?‟ - повернув в сторону женщин голову, поинтересовался Акимов.
  "Были‟.
  "Принеси один, и перебинтуй пацанёнка‟.
   Слава богу, Екатерина утихла. Она больше не брыкалась, а впала в ступор, и отречено смотрела на своего сына. Гриша, заметив это, обратился к своей подруге: "А ты, Оленька, налей где-то пол стакана водки, и дай его Катерине. Пусть выпьет. Может быть, полегчает. Мне страшно за её психику, женщина боится потерять и сына‟. - Легче не стало. Всю ночь женщина просидела рядом с сыном, поглаживая кисть раненной руки и бесконечно качаясь на манер китайского болванчика. С одной стороны женщину было жалко, такое горе, да и произошло всё это на её глазах, но Гриша понимал, что она сама виновна в случившемся - проспала.
   Всю ночь Клык разделывал тушки хищников, уменьшая запасы приправ и трав, тех, которые он научил собирать всех женщин. А поближе к утру, мальчишке стало хуже, раненная рука отекла, покраснела, появилась пульсирующая боль. Уин, жестами потребовал, чтоб сняли повязку, осмотрел рану, и чего-то недовольно бурча под нос, ушёл. Ушёл, ткнув в строну кучи мяса рукой и попросил Ольгу, чтоб она его срочно пожарила, но только как шашлык, над углями. Как понял Григорий, охотник спешил, он побежал за свежим куском коры и новыми травами. Акимов понимал, что Коготь, выросший в этих краях, и сто процентов, не однократно сталкивался с подобными ранами, поэтому знает, как их лечить. Но уповать только на это, не желал. Помня, что в его личной аптечке, помимо бинта с йодом, должно находиться много других лекарств, включая антибиотики. Поэтому, заставил Вениамина выпить нужную таблетку, и засёк время до следующего приёма. Уж очень ему не хотелось потерять этого толкового мальчишку, и поэтому, Акимов, решил повысить вот таким нехитрым образом его шансы на выздоровление.
   Потянулись дни томительного лечения, отдав Ольге свои наручные часы, чтоб та могла следить за временем приёма таблеток, Гриша и Коготь вернулись к охоте. Вениамин сильно болел, у него начался жар, так что Катерина, опомнилась, и сейчас действовала весьма осознано. Она не отходила от своего сына, ухаживала за ним, а самое главное, борясь с жаром, постоянно сменяла водные компрессы на его голове. А мужчины озаботились добычей свежего мяса, в основном для приготовления бульонов, так как ничего другого мальчишка не ел, не было у него для этого ни сил, ни аппетита. Как говорится, все прилагали максимум усилий для спасения ребёнка. Виктория помимо полива своих посадок, и кормёжки поросят, взялась кухарить. Так что, работали все, и делали всё возможное и невозможное для спасения Вени, воспринимая его беду как личное горе.
   Сегодня, Акимов снова охотился и следовал за Когтём, стараясь не отстать от охотника. Они шли по большому пустырю, уходящему на восток, и постилающемуся до самого горизонта. Нещадно палило солнце, которое на языке Аборигенов называлось Хос. Жутко хотелось пить, но опустошать пластиковую бутылку, заменявшую фляжку, было нельзя. Поэтому сглатывая густую слюну, щуря глаза от слепящего солнечного света, два человека устало шли вперёд, семеня мелкими шагами по раскалённой земле, покрытой выцветшей и пересушенной травой.
   Неожиданно, идущий впереди, невысокий худой мужчина, с крошней³³ на спине, по комплекции похожий больше всего на подростка, остановился. Он замер, смотря на что-то, заметное только ему. Также молниеносно он рванулся к тому месту, которое только что рассматривал, впрочем, на бегу он умудрялся не потерять из виду выбранную им точку. Второй мужчина, который был выше своего спутника, немного плотнее по комплекции, и одетый в отличие от своего полуголого друга в выцветшую камуфлированную форму, не отставал. Ну, если и отстал, то ненамного. Ровно настолько чтоб к моменту, когда он догнал Когтя, тот успел воткнуть в норку какого-то животного свой длинный посох. Палка торчала относительно земли, под острым углом, и если судить по выражению лица охотника, ею был обездвижен хозяин подземного жилища.
   "Гриша, держи, жми. - сказал Уин, радостно кивая на свой шест. - Тама звия³² - вкусна-а‟.
   Понимая, что терять время нельзя, Акимов перехватил посох своего товарища, и придавил им. Почувствовав, что другой конец шеста, упирается во что-то мягкое, и оно, зажатое в тесной норе существо, дёргается, отчаянно стараясь освободиться.
   Уин, не терял, время впустую. Он несколько раз приложился к земле ухом, после чего, быстро что-то говоря, начал копать пересохшую землю. Надо признаться, это было нелёгким занятием, но яма углублялась, потому что Коготь, взял Гришин посох, поднимая жёлто-коричневую пыль, весьма умело вгрызался в сухой грунт. В скором времени его инструмент погрузился в какой-то провал. Несколько уверенных движений и в проёме показалась голова животного, чем-то напоминающего суслика. Животное извивалось, продолжая борьбу за свободу, а стадо быть и жизнь, вот только шанцев на освобождение ему не дали. Охотник, подхватив увесистый кусок земли, несколько раз ударил суслика - звия по голове.
   Дальше всё развивалось довольно предсказуемо. По жесту низкорослого охотника, Григорий вытянул из норки шест, а Уин вытянул из ямы добычу. Не теряя времени, Клык освежевал небольшую тушку, выкинул все внутренности, завернул мясо в шкурку и спрятал в крошню.
  "Пошли домой. - сказал Клык с довольным видом закидывая свою ношу за спину. - Тама Вения, нужно вкусно. Давай, быстро‟.
  "Надо же, какой полиглот? - думал Гриша, удивляясь лингвистическим способностям охотника. - Времени всего ничего прошло, а его тарабарщину уже можно понимать‟.
  
   Сухопарый, явно знающий себе цену человек, неподвижно сидел возле шалаша, и походил на величественное изваяние. Будь в этом мире буддизм, его можно было сравнивать со статуей медитирующего Будды, но здесь, некому было сравнивать этого человека с земным божеством, поэтому такие умозаключения были невозможны. Люди, точнее воины, суетящиеся рядом с вождём, с уважением и некой толикой трепета смотрели на своего предводителя, и каждый раз поражались его самообладанию. Ведь он отправил своих лучших охотников на рискованное дело, и сейчас, все, с нетерпением ждали их возвращение. Ждали и боялись плохих вестей. И только Гурун излучал спокойствие и уверенность в благополучном завершении задуманного им дела. Он ждал а не уходил в глубь своих территорий, так как условного тревожного знака о новом соприкосновении с демонами так и не было подано.
   Но это спокойствие было видимым, так смотрелось со стороны. Никто из сопровождавших вождя охотников, даже не подозревал, что творится в душе у их предводителя. Люди не ведали о тех сомнениях, о страхе перед проигрышем, обо всём том, что бередило душу Гуруна, ведь если и эти разведчики погибнут, то всё племя задумается, а так ли хорош их вождь. Не стоит ли кому-либо более молодому и удачливому, бросить ему вызов, дабы забрать из его слабеющих рук пальму первенства. Хотя Разящий Сверху и понимал, что он пока что самый лучший воин и вряд ли кто осмелится бросить ему вызов. Однако неудачи войны с демонами, могут серьёзно подпортить его репутацию.
   Гурун сидел гордо и глубоко дышал, ощущая запах свежей травы и как это ни странно, жара, лёгкий ветерок нёс этот аромат, да, к несчастью, в нём уже не было ни капельки прохлады. И вождь, обдуваемый горячим воздухом, думал: " О великий Хос и Нарыия, почему вы никак не встретитесь на небосклоне? Почему никак не увлажнит землю ваша дарующая жизнь дочь Нашиа? Мы не ропщем, мы понимаем, что идёт великая битва. Но земля, сохнет, она умирает, вот уже начинает желтеть трава, даже на запретных землях, чего раньше никогда не было ...‟.
   Вождь отвлёкся, его взгляд зацепился за далёкое движение трёх маленьких силуэтов. И ни одна мышца не дёрнулась на его суровом лице, хотя он узнал своих людей и сильно обрадовался их появлению. Человек, с грубыми чертами лица, отрешённо смотрел, как его люди приблизились на положенное расстояние, и двое из них легли ниц. Третий, это был Вииа,³⁴ наоборот остался стоять и старательно просемафорил.
   "Мы всё сделали как ты сказал. - читал вождь передаваемое языком жестов сообщение. - Смогли приманить к пещере чужаков голодных шакалов. И те, посреди ночи, напали на жилище демонов, но почти все хищники были убиты чужаками. Один раз, в пещере, прогрохотал небесный гром, от этого всем стало страшно. И ещё. Кажется, был ранен всего лишь один из слуг того, чьё имя нельзя произносить. Они очень сильны, а мы сделали всё что могли. Прости‟.
   Просемафорив руками всё, что счёл нужным сообщить, охотник покорно лёг на землю, рядом со своими товарищами. Он сделал всё что мог, и теперь ждал того, без чего нельзя обойтись. Несмотря на все трудности, они сделали всё что могли, а сейчас, им предстояло ожидать начала томительного ритуала очищения. В скором времени, этими воинами займутся шаманы, а вождь, узнав всё что хотел, встал и направился к лесу, принадлежавшему рысям. Он шёл и думал:
   "Да. Эти демоны, на самом деле сильны. И они более могущественны, чем я предполагал. Да уж ... хм. На этот раз они снова выиграли, но слава прародительнице Рыси, и я не проиграл. Ведь мы, племя рыси, никого не потеряли, а это значит, что я двигаюсь к победе по правильному пути. Ничего, там, где не хватает грубой силы, побеждает хитрость. Я найду, я всё-таки придумаю способ одолеть этих представителей нечисти, а после этого, когда мы отпразднуем нашу победу, займусь трусливыми волками. И окончательно решу вопрос, о присоединении к нашему племени новых охотничьих территорий‟.
  
  Глава 10
  
   Как это ни прискорбно, но, рана на руке Вениамина заживала тяжело, даже загноилась, что сильно напугало Екатерину. Но. То ли подействовал антибиотик, то ли природные лекарства, коими мальчишку лечил Коготь, а может быть сработало и то, и другое вместе: но через несколько дней интенсивного лечения, исчезли гнойные выделения, затем нормализовалась температура, вот только некогда пышущий здоровьем подросток высох. Он буквально истаял, у него сильно истончились его ноги и руки, впали щёки и глаза, стали выпирать рёбра, а некогда живой, любопытный взгляд потух. Григорий продолжал надеяться, что Веня потихонечку оживёт, преодолеет не только физические последствия укуса дикого зверя, но и психологическую травму, и делал для этого всё возможное.
   Григорий закрывал глаза на то, что Домбровская, как только её сыну вернулся аппетит, внепланово, и как ей казалось, незаметно подкармливала Веню различными вкусностями и разными деликатесами (правда мальчишка этому сопротивлялся, ему просто не лез кусок в горло). Но мать, всё равно продолжала настаивать на усиленном питании. И это, несмотря на то, что о полноценном питании мальчишки, заботились все без исключения, стараясь, чтоб мальчишка ел только самую свежую и лучшую пищу. К чести женщины, внеплановый доппаёк получала и Виктория, ведь по её мнению, для нормального развития под её сердцем новой жизни, также требовалось полноценное питание. И всё это, Гриша усиленно не замечал.
   Так уж получилось, что к моменту, когда Вениамина начали выводить из пещеры для получения солнечных ванн, он был ещё сильно слаб, поэтому двигался, опираясь, точнее повиснув на том, кто на тот момент ему помогал. Некоторое время, парнишка сидел, нежась в утренних лучах светила, подставляя ему свою рану. Которая, надо сказать, выглядела ужасно, так как зубастая тварь вырвала небольшой кусок плоти, и это место смотрелось как небольшой впадиной, которая грозила остаться на всю жизнь. Сама же рука, висела на перевязи как безжизненная плеть. Но всё было поправимо. О чём часто говорил Коготь, которого в последнее время, стали называть Иннокентием, или Кешей, который, весьма быстро осваивал русскую речь, и согласился со своим переименованием. Кстати, старое его имя Уин, предложили использовать как фамилию.
   "Уину дали новую жизнь, у него новое племя, значит нужно и новое имя, я стал другим человеком. - весьма спокойно ответил охотник, когда девчата спросили у него согласие на то, чтоб так именовать. - Всё правильно, я согласен‟.
   Да. На фоне этих дел, произошло ещё одно радостное событие, был выкопан первый картофельный куст, результат этой пробы, сильно обрадовал. Благодаря хорошему уходу и плодородной земле, большие клубни, молодой картошки, в неправдоподобно большом количестве облепили корневище. И попаданцы, в тот же вечер, ели запечённый на углях картофель, а Иннокентий пребывал в неописуемом восторге. Ведь он и не знал, что есть такое растение, дающее очень вкусную пищу.
   Впрочем, этот праздник гурмана, по утору отозвался для Гриши и Иннокентия ударной работой, они потратили весь день, огораживая новый участок земли, перекапывая его и сажая поморщившиеся, с обилием "глазков‟³⁵ клубни, из бережно хранимых запасов. Так поступили потому, что из Кешиных рассказов, все знали что зимы, в классическом её проявлении, не будет. Просто пройдут дожди, температура воздуха станет более комфортной, вот и всё. Это и все проявления местной зимы. Так что, можно будет собирать минимум по два урожая в год. К этому стоит добавить и то, что Виктория, после одного из разговоров с Григорием, только и делала, что усиленно готовилась к уборке и обработке нового урожая. Раскроила палатку, сшив её в большое полотно для обмолота, веяния и просушки зерна. А на данный момент, пока мужчины занимались устройством нового огорода, доводила до ума свою новую "игрушку‟ - мельницу. Взяла два аккуратных, одинаковых среза бревна, потребовала, чтоб по их центру просверлили по отверстию, разного диаметра. Нашпиговала всё это железом и на данный момент, собрав воедино эту не хитрую конструкцию, с загадочно сосредоточенным выражением, застывшим на её лице, притирала друг к дружке жернова.
   Григорий, немного сомневающийся в том, что такая деревянная мельница будет работать, время от времени скептически посматривал на Вику, ведущую, как она сама выразилась, пусконаладочную работу. Сомнения об успехе последней аферы конечно были, но были и другие факты, её огородничество, уже сказалось на питании, временами на столе появлялся зелёный лук, первые помидоры и огурцы, укроп и петрушка, ... а последним деликатесом была картошечка. Включая местную растительную пищу, собирать которую научил Уин, всё это хоть немного, но разнообразило стол. Когда Гриша в очередной раз посмотрел на Шмиль, которая по его убеждению занималась ерундой, девушка резко вскинула голову, с вызовом и неизвестно откуда появившимся озорством поинтересовалась:
  - И чего это ты Гришенька со мною в гляделки играешь? Так горячо зыркаешь, смотри, дырю прожжёшь. Никак я тебе так понравилась?
  - Да нет, просто смотрю и удивляюсь твоему упорству. Поди и сама не веришь, что твоя мукомолка заработает.
  - Да не бойся родненький. Когда-то подобный агрегат был у моей прабабки, так она на нём даже кукурузу молола.
  - Ты уверена? Уверена, что всё у тебя получится?
  - А давай так. Коли всё будет работать, то ты меня и поцелуешь, и приголубишь.
  - Да ну тебя, ненасытная.
  - Да ты не пугайся так Гришенька! Как от бремени разрожусь, так сразу и приходи! - Звонким голосом, буквально прокричала Вика, и засмеялась звонким, озорным, призывным и одновременно чистым как колокольчик смехом.
   Вика, смеялась, и вызывающе потягивалась всем телом, как игривая кошка. Гриша наиграно улыбнулся, беззлобно сплюнул, после чего, не отрывая взгляда от Виктории, сказал: "Тьфу на тебя, балаболка. Займись лучше полезным делом, бесстыдница‟.
   Все кто слышал этот диалог, заулыбались, почти все, даже Уин. Единственной кто помрачнела как грозовая туча и до побелевших костяшек пальцев, сжала кулаки, была возившаяся у кухонной плиты, вместо ухаживавшей за сыном Домбровской, Ольга. Однако на эти проявления женской ревности, никто не обратил никакого внимания.
  А Виктория, почувствовав, что стала центром внимания, продолжала играть на публику. Она даже позабыла про свою мини мельницу, снова игриво потянулась, и лилейным голосом проговорила:
   "Ой, да не плюйся ты так остервенело, Гришаня. Не бесстыдница я, а обыкновенная женщина, баба, причём рожать способная. И всё же, не смотря на все мои достоинства, одинокая и беззащитная. И ещё ...‟.
  "Остынь, трындычиха. - резко сменив тон, жёстко прервал Викину игру Акимов. - И запомни. То, что один раз проходит как хохма, при повторе становится банальной тупостью. А я, тебя дурою не считаю, так что, не разочаровывай меня‟.
  "Так я и не повторялась‟. - сбросив маску соблазнительницы, ответила Шмиль.
   Вот только ответа так и не дождалась, Григорий продолжил работать, в знак окончания разговора, повернувшись к Вике спиною. Он мог ей объяснить, что, по его мнению, раз над шуткой уже посмеялись, то возвращаться к ней не стоит. Но не хотел вступать в длительную, и бессмысленную дискуссию по этому поводу. А то, что продолжи он эту беседу, так оно и будет, Акимов не сомневался.
   Все дела, намеченные на сегодняшний день, были сделаны, солнце собиралось вот, вот коснутся вершин дальнего леса, когда к купающемуся в реке Григорию, тихо подошла Лисовая. Как это ни странно, но плескавшийся в воде Гриша, заметил почти бесшумное приближение девушки и, как ни в чём не бывало, продолжал смывать с тела остатки мыльной пены, взглядом хитрого лиса, наблюдал за девушкой.
  "Ну как водичка, - поинтересовалась девушка, - хорошая, тёплая?
  "О-о-о! Твоими мольбами, чистая как слеза, и тёплая как молоко‟ - ответил Акимов.
  "Тогда, я тоже желаю обмыться. - не сомневаясь в положительном ответе, проговорила девушка и поинтересовалась. - Пока я буду мыться, надеюсь, ты меня посторожишь?‟
   Григорий кивнул в ответ, и пока Оля снимала свою одежду, аккуратно складывая её на берегу, не сводил с неё своего взгляда. Несмотря на то, что Лисовая, как и все попаданцы сильно похудела, её гордость, некогда спортивно сложенное тело не потеряло былой привлекательности. Молодая кожа, быстро подтягивалась, за уходящим объёмом, да и до уродливой дистрофии было ещё далеко. Молодой мужчина, не стесняясь, смотрел на свою девушку, а она, видя это, делала всё неспешно. Как будто получала от всего этого, некое моральное удовольствие, нежась, или можно сказать, купаясь во взглядах своего любимого человека.
   "Этой ночью, ляжем подальше от костра. Клянусь, ты не пожалеешь‟. - Многообещающе, нежно, словно тихое журчание ручейка, как умеют говорить только любящие женщины, прошептала Оля, беря из Гришиной руки, протягиваемый им обмылок.
   Впрочем, этой ночью, молодые люди не просто легли подальше от посторонних взглядов, они даже встали и на какое-то время уединились во втором зале их жилища, туда, где было глубокое озеро чистейшей воды. Никто не видел, чем они там занимались, поэтому рассказывать о том нечего. Единственное, Ольга знала, что сегодня, у неё особый день ,выгодный для зачатия новой жизни, и на всякий случай, ничего не сказала об этом своему мужчине. Как будто он сам не догадался о том, что задумала его подруга.
   Вот так они и вернулись. Ольга довольная тем, что всё идёт так, как она задумала, Гриша, умиляясь Олиным ухищрениям, и той плохой игре, которую вела его подруга. А спать, они легли вместе, и быстро уснули. ...
   Солнечный лучик, неизвестно каким образом нашедший прореху в плотно закрытых ставенках, пронизывал всю спальню, упираясь в противоположную стену. Он был не сильно тонким и по-летнему ярким, так что пылинки, попадая в него, светились и невесомо кружились, напоминая легчайшие снежинки. Молодой человек, лежавший на древней, панцирной кровати, правильнее сказать, утопающий в огромной пуховой перине, проснулся. По окружающей его обстановке он знал, что приехал к своей тётке Нине, старшей сестре своей матери. Потому что только у неё сохранился такой анахронизм, как пуховая постель, и множество лежащих на ней подушечек, от большой, до очень маленькой - думки, так тётушка её называла.
   Ставни спасали от солнечного света, вот только звуки, характерные для подсобного хозяйства они не задерживали. Было слышно, как спокойно кудахчут куры, довольно похрюкивают только что накормленные свиньи, и как самый главный штрих этой утренней песни пробуждения, слышался голос тётки Нины: "Гэ, гэ Пеструха, гэ пошла милая. Давай девочка, пошла родимая...‟. - Мамина сестра ещё чего-то приговаривала, казалось, до слуха долетали лёгкие шлепки хворостины, которой женщина слегка охаживала бока своей кормилицы. В ответ корова тихо мычала, и было слышно как она неспешно, глухо ступает по земле своими раздвоенными копытами.
   "Ну да, всё как обычно, - подумал Гриша, "оторвав‟ от подушки голову и увидев на столе пол-литровую банку с молоком, которая была прикрыта куском марли, - тётка уже закончила дойку, и как обычно, решила напоить меня парным молочком‟.
   Вставать не хотелось, и Григорий, решил продлить свою утреннюю негу, повернуться на бок, и снова уснуть. Вот только кроватная сетка заскрипела как-то странно - неправильно: "Кхе-кхе, кхы- кхы ...‟. А следом, исчезла и комната, и кровать, а кроватный скрип преобразился в тихий, сдерживаемый плач.
  Это плакала Оля, мелко, в такт всхлипам, вздрагивая плечами. Григорий обнял свою избранницу, она извернулась и уткнулась в его грудь своим мокрым от слёз лицом.
   "Ты что Оленька? Что расплакалась?‟ - взволновано поинтересовался Акимов.
  " Да снова дом приснился, и опять мама. Она, как обычно, старалась накормить меня своими пирожками с картошкой, а я отнекивалась, мол, это для моей фигуры вредно. Проснулась, а здесь снова эта опостылевшая до чёртиков пещера, и вечное чувство голода ...‟.
  
   Охотники племени Седой Волчицы, также как и их соседи, вели постоянное наблюдение за стоянкой демонов. Только делали это, более скрытно, находясь на безопасном удалении. У них была такая возможность, так как, на большом озере, недалеко от берега, как раз где заканчивались их охотничьи угодья, было несколько островов, с которых можно было наблюдать за чужаками. Вот только ими могли воспользоваться и Рыси (тогда точно, вооружённой стычки не избежать). Так вот, соседи могли появиться на любом островке, кроме одного, самого большого, безжизненного, с отвесными стенами скалистых берегов. Вот только неприступность этого участка суши, была обманчива, как и видимая безжизненность. Дело в том, что остров имел небольшую пещерку. Возле этой пещеры, пусть и с трудом, но можно было подняться на крутой берег. А на самом островке, росли заросли кустарника со съедобными плодами, коими, по утрам, любили лакомиться прилетающие на него птицы. Так что, разведчики могли подолгу, а главное безопасно находиться на этой точке наблюдения, не испытывая нехватки воды и пищи.
  Поэтому, Клык и воспользовался такой возможностью.
   "Зиго³⁶, - бывалый охотник, тихо шептал своему молодому товарищу, только недавно вошедшему во взрослую жизнь, - как стемнеет, отправляйся к вождю. Передай ему, что, не смотря на очередную неудачу, рыси продолжают наблюдение за демонами. Они усиленно этим занимаются, и кажется, затевают очередную неприятность для чужаков. Какую именно, я ещё не могу понять. Так что, всё это расскажи Хыр³⁷ все, что мы с тобою здесь видели. ‟.
   Наступило очередное утро, когда Акимов проснулся с пониманием, что и этой ночью он не выспался, слишком много навалилось забот, и он никак не мог успокоиться, даже ночью. Он снова и снова, обдумывая проблемы, обильно навалившиеся на его плечи. Даже когда пришла его очередь ночного дежурства, продолжал думать, чем кормить людей, чтоб они перестали жить впроголодь. И это не праздный вопрос, ведь почти весь урожай шёл на повторную посадку, необходимо было создать минимальный семенной запас а только маленькая его толика уходила на питание выздоравливающего Вениамина и беременную Викторию. Гришка ещё переживал о том, что все силы брошены на элементарное выживание, боялся, что слишком они, люди другого мира увлекутся вечным решением этих проблем и в итоге, незаметно скатятся до состояния местных дикарей.
   "Везёт выдуманным героям рассказов про попаданцев, - думал Григорий, тщетно закрывая глаза, - они пусть и с трудом, но находят возможность заниматься прогрессорством. А здесь, куда не ткнись, всюду дырка, когда, и самое главное кому передавать свои продвинутые знания. Кому они вообще здесь нужны?‟
   Да и после, когда настала очередь отдыхать, снова было не уснуть, потому что кто-то во сне постанывал, кто-то плакал. Да и он сам, уподобляясь загнанному волку, был готов затравленно выть, выплёскивая всю накопившуюся в душе тоску и горечь. Да вот только расслабляться нельзя. Стоит только дать слабину, и можешь сломаться. Именно поэтому, назло накопившейся усталости, каждое утро Григория начиналось с водных процедур, и утренней разминки. Всё это он делал сам, и требовал от остальных.
   Вот и сейчас, смыв холодной водой пот, обильно выступивший после интенсивной разминки, Гриша подошёл к Вене и Уину, которые усевшись на большой валун, о чём-то взволнованно беседовали. Говорили на смеси русской речи с местными словами, постоянно указывая куда-то в сторону земель принадлежащих племени Рыси. Но услышав, что к ним кто-то приближается, оба смолкли.
   Обернулся только Виня, однако встретившись взглядом с Акимовым, облегчённо вздохнул и сказал:
  - А. Дядя Гена, это ты.
  - А ты кого-то другого ожидал?
  - Да. Кого ни будь из наших баб. Думал, что они наш разговор подслушивают.
  - А что за секреты?
  - Да я тут заметил, ..., точнее не так, Кеша указал, что вон в той стороне. - парнишка кивнул головой, указывая направление. - Творится что-то неладное, всполошились птицы, да и звери как-то тревожно расшумелись.
  " Да, да‟. - Сильно закивав, и скорчив умную миму, подтвердил Уин, и это вышло так комично, что Гриша еле сдержал улыбку.
   Посмотрев в указанном направлении, и Григорий заметил, что над кронами деревьев, обеспокоенно суетятся птицы. А охотник, продолжая кивать, говорил:
   "Там хижина суетливых демонов. Мы туда никогда не ходить. Сейчас, там ходят. Это нам плохо‟.
   Если сказать, что Акимов удивился этим словам, это значит, ничего не говорить: - "Кто такие суетливые демоны? Почему мне не известно, что рядом с нами живут те, кого нам нужно опасаться?‟ - Григорий уже знал, что одно из значений слова Фуиры,³⁸ не только демон, но и несущий опасность. Так что, естественным желанием Акимова было получить ответы на все эти вопросы. А Иннокентий, тем временем вновь заговорил с Вениамином на своём родном языке, парнишка, в смысле младший Домбровский, также оказался полиглотом. Гриша же мог понять только приблизительный смысл сказанного - не давалось ему изучение местной речи, и всё тут.
   Но не это сейчас было главным. По логике, точнее более правильно, было озадачить Кешу разведкой, а самому, вместе с Веней, заняться усиленной охраной лагеря. Но в таком случае возникала другая проблема, даже Вениамин, не всегда мог понимать, о чём говорит охотник, особенно если тот, впав в нервное возбуждение начинал "трещать‟ скороговоркой. Или повествовал о том, о чём с ним, ещё не общались, дело в том, что Вениамин ещё не так хорошо владел языком аборигенов. Идти же вместо Кеши, оставив Когтя для усиления охраны, в помощь сыну Домбровской, то Акимов не знал той местности, а самое главное, был чужаком, а это значит, мог пройти мимо, не заметив притаившегося врага.
   И всё-таки, решение было принято, пусть и не самое лучшее. И Акимов поинтересовался у подростка: - "Как ты? С пистолета отстреливаться сможешь?‟ - Парнишка утвердительно кивнул. Гриша оценивающе осмотрел парня, и видимо приняв окончательное решение, заговорил очень громко:
   "Слушайте все! - для привлечения внимания, Григорий пару раз хлопнул в ладоши. - Неподалёку от нашего лагеря, творится что-то непонятное. И с каждым днём, эти непонятки, становятся опаснее. Поэтому я, с Кешей, ухожу на разведку. И пока мы не вернёмся, далеко от пещеры не отходить ...‟.
  "Э-эй, товарищ царь. - с нескрываемой насмешкой, влезла в монолог Екатерина. - Не надоело тебе нас запугивать? Не то смотри, скоро заикаться будем, и из пещерки, без твоего дозволения носа не высунем! Даже для пописать‟.
  "А ты Катенька, вообще, можешь гулять, где хочешь. Даю на это, тебе своё личное дозволение. Только в случае опасности в лагерь не беги, подыхай родная там, где тебя застигнет опасность. - С ехидной усмешкой ответил Акимов, а его взгляд, в этот момент, был презрительно холодным. - И ни дай бог, на твоих плечах в пещеру ворвутся недруги, я лично порублю твою остывшую тушку, и скормлю её местным стервятникам‟.
   Демонстративно, больше не обращая внимания на Домбровскую, которая на этот раз не нашлась что ответить, Гриша подошёл к Вике, и протянул ей свой ППШ.
   "Держи. - сказал он, отдавая молодой женщине своё оружие. - Ты уже знаешь, как с ним обращаться, и ты единственная из женщин, в ком я уверен, что в случае надобности, ты сможешь его применить по прямому назначению‟.
   Полной уверенности в том, что Шмиль во время стрельбы из пистолета-пулемёта не закроет глаза, не было, однако, она была лучшей кандидатурой на роль помощника Вениамина в деле охраны поселения. Да и Григорий надеялся на то, что за время его отсутствия никакого нападения не произойдёт. Но делать нечего, хоть и с тревогой в сердце, Уин и Акимов, покинули место стоянки.
   В лес вошли приблизительно через час после выхода из лагеря. Первым, так уж завелось, шёл Уин, он двигался неспешно, внешне казалось даже беспечно, но на самом деле это было не так. Охотник подмечал всё, замечал, где вспорхнула птичка, где, точнее в какой стороне пернатые бестии испуганно защебетали, начав свой воздушный, всполошённый танец, или наоборот, утихли, притаившись в непроглядных зарослях. Идущий следом за ним Григорий, вроде как, и старался двигаться незаметно, тихо, - как Уин, но время от времени под его ногой хрустел валежник. Он был пришельцем из другого мира, который старательно, можно сказать прилежно, перенимал опыт безумного хождения, но, мозг уставал постоянно контролировать и тело, и одновременно окружающую обстановку, поэтому Акимов сильно морщился, когда слышал, что он снова нашумел. Вот так и шли, бесшумный как тень дитя природы и его, пусть и не худший, но ещё не опытный ученик, который только начинал овладевать необходимыми для охотника навыками.
   Низкорослый, худощавый охотник, одетый в серые, некогда чёрные бриджи, явно широкие для него, так как походила на шотландский килт (правда без привычного для неё рисунка), и держались на нём благодаря продетой в брючные петли верёвке, резко остановился. Перед ним расстилался очередной пустырь, с множеством огромных валунов. Он прислушался, и, обернувшись к идущему следом за ним человеку, жалостливо спросил:
  - Гриш, Уин хочет снять штаны. Можно? Катя, Оля нет. Они это не видеть.
  - Хорошо. Делай так, как тебе удобно.
  - Спасибо Гриша. Кеша оденет одежда, когда идти домой.
  - Не за что.
   Такой, диалог происходил постоянно, и стал даже обязательным ритуалом. Дело в том, что женщины требовали соблюдения хоть каких-либо норм приличия, и заставляли охотника ходить по лагерю одетым, выделив для этих целей бриджи Викиного мужа. Однако Когтю, непривычному к одежде, это приносило массу неудобств. Вот и сейчас, обернув вокруг своего тощей талии штанины и завязав их узлом, Уин блаженно вздохнул и через секунду снова заговорил:
   "Здесь земля суетливых демонов. Тут нет ни птица, ни зверь. Они не любят заходить в это место‟.
   "Но ты говорил, что птицы всполошились именно здесь. Как прикажешь тебя понимать?‟ - Удивлённо, можно сказать, даже обескураженно поинтересовался Григорий.
   "Тута птица нет. Он вон там. - охотник протянул руку указывая вперёд. - Они уже успокоиться. Они привыкли к тем, кто их напугал. Или он ушёл‟.
   "А где же сама хижина суетливых Фуир?‟
  "Её нет. Она был там. - охотник указал на одинокий холм, посреди которого стояла какая-то конструкция, напоминающая собою человеческий кулак указывающий пальцем в небо. - Мой папа её сжёг, был война. Уин тогда не было. Давно это было‟.
   "Ну что, тогда пойдём, посмотрим, что там за домик стоял. Точнее на то что от него осталось. После чего отправимся дальше: разведаем, кто там пугает птиц, и вообще, что там делают эти таинственные незнакомцы‟.
   Охотник флегматично пожал плечами, мол, ты начальник, тебе и решать. Он прекрасно помнил кто забрал его душу, и, несмотря на то, что Гриша был плохим охотником, продолжал служить ему верой и правдою. Поэтому охотник закинул руки на положенное на плечи, как коромысла копьё, и неспешно зашагал к холму.
   Чем ближе Акимов подходил к заросшему сорняками холму, тем сильнее понимал неправильность этого места: вокруг было тихо, не щебетали птицы, не было даже привычной, назойливой мошкары. От этого понимания, кожа пошла мурашками, а по телу пробежал неприятный холодок. Но Гриша не сбавлял шага, ему нужно было понять, что здесь происходит, а для этого, необходимо собрать как можно больше информации.
  "Вот здесь и жили эти демоны. - проговорил Иннокентий, остановившись неподалёку от холма, и явно боясь идти дальше. - Здесь была их хижина. Но когда воины рыси пришли их убивать, их не было. Тогда они сожгли их жилище. А место здесь не доброе, об этом знают даже птицы и звери.‟
  "А что об этом ты ещё знаешь?‟
   Задавая этот вопрос, Гриша продолжил движение по направлению к руинам. То, что он видит уцелевшую после пожара печь, он понял в первую же секунду, вот только вблизи можно было разглядеть, что время и её не сильно пожалело. Ветер и дожди поработали над скрепляющей камни глиною, глубоко вымыв и выдув её из кладки. Вот только следы былого пожара, продолжали чернеть на грубо обтёсанных боках кирпичей. И уже ему в спину прозвучал ответ охотника: "Старики говорят, те демоны копали земля. Много копать. Ходить охотиться. Долго от нас отбиваться. Много мой родич убить. Потом исчез‟.
   Подойдя вплотную к пепелищу, и внимательно слушая нескладный рассказ охотника, Григорий увидел торчащие из травы, полуистлевшие брёвна, как видно, пламя сожрало не всё строение, не тронув своим жаром основание постройки, поэтому можно было приблизительно представить и оценить размер жилища древних попаданцев. Ещё не зная, что он желает здесь найти, Акимов перешагнул через вал (бывший фундамент) и начал вроде как бесцельно бродить по пепелищу. Он ходил, неспешно раздвигая траву ногами, останавливаясь, если ему мерещился какой либо предмет быта предшественников. Увлёкшись поиском, Гриша не обратил внимание на то, почва под ногами слегка прогнулась. Сообразил только тогда, когда раздался треск, да только было уже поздно что-либо изменить. Земля буквально разошлась под его ногами и молодой мужчина провалился. Это произошло настолько неожиданно и быстро, что человек только нелепо взмахнуть руками, и всё.
   Правда далеко падать не пришлось, погреб, а это был именно он, оказался не сильно глубоким и, как выяснилось впоследствии, не очень большим. Сверху, через только что образованный пролом, проникал свет, освещая пару рассохшихся бочек и густо кружащуюся в затхлом воздухе пыль. Большего рассмотреть не получалось, ибо резкий перепад между ярким дневным светом и подземельною тьмой, не позволял этого сделать. Но глаза постепенно адаптировались к новым условиям освящения, и в сумраке стали прорисовываться новые предметы. Радуясь, что не угодил на борт одной из этих деревянных ёмкостей, и не покалечился, Григорий встал, до конца не веря, что обошлось без травм, как смог ощупал свои рёбра и голову. Всё было в полном порядке, ни сильных болевых ощущений, если не считать ушибленное колено, ни крови не было.
   Гриша прекрасно слышал, как причитал Кеша, испуганно лепеча на своём, как выражалась Вика, птичьем языке: "Иргыдым Фуир дав харла! Инч гуда син Фуир дав харла! Ува синг Фуир, ханнда эр эт чифсит! Аува ...‟ - В этом словесном потоке можно было понять только одно, охотник сильно испугался, и ругал суетливых демонов за их коварство. Проклинал за то, что они не пожалели даже своих родичей, утащив одного из них под землю. И если судить по интонации, будь у аборигенов матерные слова, то они бы сыпались через слово, если не чаще. И чтоб хоть как-то успокоить Уина, Акимов прокричал:
  - Иннокентий, со мною всё в полном порядке, не нервничай. И не вздумай сюда подходить!
  - Ты жив? Я тебе помочь!
  -Не смей! Ты тоже можешь провалиться, только не так удачно как я.
  - Уин должен Гриша помочь!
  - Не стоит рисковать. Я сейчас осмотрю этот подвальчик, и сам вылезу. Ты главное жди на некотором отдалении.
   О том, что без посторонней помощи, он может и не выбраться, Акимов не подумал: им полностью завладело желание обследовать этот погреб. Он жаждал понять, как выживали его предшественники, и что послужило причиной их исчезновения.
   Плотно смежив веки и отвернувшись от единственного источника света (свежего пролома), Гриша выждал некоторое время, после чего раскрыл глаза. То, что недавно воспринималось как непроглядная тьма, стало серой пеленой, сквозь которую можно было различить всю хозяйственную утварь, которая некогда была спущена в погреб на хранение. При более тщательном осмотре, было опознано некое подобие грубо сколоченного, и уже сильно рассохшегося сундука, он был без замка и какой-либо железной окантовки. Получше его осмотрев, Григорий решил что для этой конструкции больше подходит такое обозначение как ящик, причём очень плохо сколоченный. Его крышка не открывалась, а просто сдвигалась с места, да и содержимое этого "хранилища драгоценностей‟, не приблизило к разгадке быта хозяев ни на шаг, так как в нём лежало немного полуистлевших вещей, видимо рубах. Возле этого огромного ящика, покоились два каменных жернова ручной мельницы. Наверное хозяева решили спрятать и их, как особо ценный инструмент. Далее, осмотру подвергся рядок небольших ёмкостей. Они стояли у стены, на скамье туески, сделанные из коры какого-то дерева, и были на половину полны усохшей ягодой. Залазить в них, чтоб понять какая именно ягода там хранилась, Акимов не пожелал. Поодаль, с правой стороны от скамьи, возле грубой лестницы (из вкопанных в землю брёвен) ведущей вверх, валялась пара деревянных вил, сделанных из раздвоенных молодых стволов. Они высохли на столько, что пошли продольными трещинами. И о чудо! Возле допотопных вил лежала коса, без косовища. Создавалось впечатление, что её попросту бросили, причём в спешном порядке. И самым удивительным в этой косе было то, что её поверхность была только слегка подёрнута ржавчиной, от коей можно было легко избавиться.
   Решив забрать все необходимые в быту вещи позднее, когда вернётся с помощниками, дабы забрать сразу всё. Приняв такое решение, Григорий занялся осмотром второй половины подземелья. Он неспешно, осторожно прошёл на другую сторону и обомлел. Там, на широкой скамье, впрочем, и возле неё, лежали четыре мумии. Признаться честно, первые секунды осознания увиденного, были самыми жуткими. Ужас, сковавший на пару секунд Гришу, был столь резок и силен от того, что молодой человек не ожидал увидеть хозяев сожжённого жилища: слишком давно это произошло. Ведь в душе, до этого момента, он продолжал надеяться на то, что тогда, давно, люди смогли уйти: например нашли путь домой, или просто более безопасное и не такую, явно аномальную местность. Гриша давно обратил внимание на то, что в душе возникло беспокойство, и именно это чувство рождало желание поскорее покинуть это место. Но самое странное было в том, что оно возникло задолго до того, как Акимов обнаружил не только останки бывших хозяев, а сам погреб - ставший для этих людей склепом. Он удивлялся тому, как они были запуганы этим миром, что были согласны терпеть этот душевный дискомфорт, надеясь, что он станет надёжным барьером, защищающим от страшного, соседа - врага. Однако это не помогло, доказав: что прочные створки моллюска, не могут спасти его от пожирания. Значит, в этом мире нужно бороться за своё право на жизнь, а не отсиживаться в уютном уголке.
   Все надежды Григория, на то, что люди выжили, рассыпались как пепел под сильным порывом ветра. Он смотрел и думал: "Вот они, те, кто понадеялся на чудо - неизвестный и невидимый для чужаков погреб, они думали, что отсидка в убежище, обязательно их спасёт. А что в итоге? Тела тех, кто пожелал просто плыть по течению, и будь что будет, стали прахом. И вот, лежат, причём очень давно лежат‟. - Точнее трое сидели на скамейке, упираясь спинами о стену, и уронив головы на свою грудь, как будто сильно утомились и уснули. Если судить по истлевшей одежде и бородам, походившим на клочки пересохшей пакли, это были мужчины. Лежащей на полу, была женщина, она была одета в длиннополую юбку и блузу, было видно, что перед смертью бедняжка буквально раздирала горловину своей одежды, да так и застыла: "Видимо, умирая от удушья, бедолага сильно страдала‟. - Подметил Гриша, внимательнее присматриваясь к женщине. Вроде все, что произошло, было ясно, вот только её прижизненный возраст, определить не получалось. Уж сильно её тело высохло, а кожа сморщилась.
  "Да-а-а. - думал Гриша. - Видно на этот раз поселенцы решили просто отсидеться в погребе. Думали, что их не найдут. А ведь и правда, их не нашли, да только выжить, то есть пересидеть беду в безопасном месте, у спрятавшихся не получилось. Но мы такого не допустим. Ни я, ни мои люди не будут жить по правилам страуса. Мы должны выжить, и мы будем биться до последнего ...‟.
   До конца обдумать эту мысль не получилось, внимание Акимова привлекли несколько предметов, как-то небрежно лежащих возле ног умерших. Это была кривая, изогнутая сабля без ножен, и три топора, причём один, покоящийся возле женской мумии, и был совершенно неправильный - немного скруглённое полотно топора стояло поперёк оси топорища, не как у обычного плотницкого инструмента, вдоль. Такого изощрённого извращения над инструментом, Григорий ещё никогда не видел. Да только оставлять последние из обнаруженных находок не хотелось, поэтому Гриша без усилий снял топоры с рассохшихся топорищ, и спрятал в свой рюкзачок (один из тех, что были подобраны у полуторки). А вот саблю, Гришаня решил почистить первым делом, да и не мешало бы подправить режущую кромку. Так уж завелось, что с собой он постоянно носил точильный брусок, для того чтоб наточить подсевший нож, случись надобность освежевать крупную добычу.
   Надо уточнить, что правкой, он решил заняться только после того, как решит одну не маловажную задачу - выберется на поверхность. Вот только как это сделать Гриша ещё не решил, точнее не знал с какой стороны подступиться к решению этой проблемы. К стыду Акимова, эту задачку разрешил Кеша. Он подполз к самому краю провала, и что-то тихо бурча себе под нос, не без труда, спустил в него ствол свежесрубленного деревца, оно было молодое, но достаточно прочного для того, чтоб Гриша смог вылезти по нему наружу.
   Гриша не помнил, как он вылез из склепа, при этом, не выронив найденное там оружие, а самое удивительное, не свалившись или поранившись им. Причина возникновения этой амнезии была вполне объяснима. Акимов уже строил планы о том, как он будет использовать саблю в схватках, пусть он и не имел навыков владения этим оружием, но и у противника такового не было. Он жаждал осмотреть свою находку, только уже при солнечном свете. И вот, спустившись с холма, не обращая внимания на постоянное, раздражающее чувство беспокойства, которое, кажется, стало притупляться, Григорий присел на землю и занялся изучением клинка. Хотя нет. Не так. Парень приказал Кеше посмотреть за округой, мало ли кто незаметно подкрадётся. Места то хоть и глухие, но от встречи с враждебными аборигенами, никто не застрахован.
   Да. При осмотре было чему удивиться. Не смотря на пролетевшие года, сабля только слегка покрылась ржой, которую Гриша начал старательно очищать песком, оный местами лежал небольшим слоем, мелкими светло-жёлтыми островками. Вот так, при помощи песка, небольшой порции воды из фляги и кусочка шинельного сукна, Григорий приступил к удалению ржавого налёта. Ему не терпелось поскорее привести оружие в боевое состояние: "Зря что ли я его нашёл‟. - Думал молодой человек, ретиво взявшись за работу. Правда, довести до более или менее хорошей полировки не получилось, перемещаясь как беззвучная тень, вернулся Уин. Несмотря на неспешность, и показное спокойствие во всех движениях, его обеспокоенно мечущийся взгляд, буквально кричал о том, что не всё так уж и хорошо.
   "Гриша, - тихо сказал, буквально прошептал охотник, - Кеша нашёл враг. Он ближе к наше селение. Опасно ближе‟.
  "Где?‟ - Почувствовав, как по телу пробежал неприятный холодок, поинтересовался Григорий.
  "Там‟. - Уин указал на перелесок, росший между их лагерем и руинами сгоревшего селения.
   То, что неизвестные так близко подобрались к его пещере, было не просто плохим знаком, это грозило окончиться непоправимой бедой. Пример подобного финала робинзонады, Гриша только недавно увидел. Поэтому нужно было срочно вмешиваться в ход событий.
  "Рассказывай‟. - Коротко сказал Акимов.
   После чего, неспешно взял точильный брусок, и приступил к правке кромки клинка. Делал он это аккуратно, хоть внешне сабля и выглядела хорошо заточенной, но было не ясно, как она будет входить во вражеское тело, а проверять это на практике не хотелось. Другая причина крылась в том, что Григорию, во время поиска наилучшего решения возникшей проблемы, не хотелось беспомощно метаться, походя на затравленного зверька. Именно поэтому подготовка нового оружия к возможному бою, была самым рациональным решением. Как-никак, но эта кропотливая работа, хорошо успокаивало нервную систему.
  - Ты их видел? - Поинтересовался Акимов, перейдя к удалению ржавчины с клинка сабли. - Ну, наших врагов.
  - Нет. Но лес их выдал.
  - Как это?
  - Заголосил птица Крара⁷, выскочил сильно перепуганный иуир⁸.
  - Но и что из этого. Мало ли чего твой зверёк испугался.
  - Плохо это. Зверь выскочил туда, где много страх. Знать он сильно напуган, немного ранен, на него охота. Так бояться только мелха³⁹, несколько охотник. Не очень хороший, не опытный охотник, раз только подранил и не догнать.
  - А далеко они от нас?
  - Близко. Птица недалеко кричат.
  - Хорошо. Идём, посмотрим, кто там тайно к нам в гости крадётся.
   С этими словами, Григорий поднялся с земли, подошёл к ближайшему кустарнику и резко рубанул по нему саблей. Несколько веточек с чистым, ровным срезом, упали на землю. Нет, не так, пара из веток повисли на остатке молодой коры. Но получившимся эффектом, Гриша всё равно остался доволен. И повернувшись к товарищу, подмигнул ему, сдержанно улыбнулся, и проговорил:
  "Ну что Кеша, давай, веди меня к нашим таинственным гостям‟.
   Уин немного ошибся, в роще находились опытные охотники, а в данной ситуации, ещё и неплохие воины. Не успели Григорий со своим другом пройти по звериной тропе и полкилометра, как Гришу, из густых зарослей кустов, атаковал первый недруг. Противник действовал быстро и беззвучно, никаких криков, ненужных телодвижений - прыжок, с одновременным ударом. Не заметь Акимов боковым зрением это движение, да рефлекторно не среагируй на него, то каменный топор напавшего на него аборигена, расколол бы его голову. А так, Гриша резко отшатнулся, уходя из-под удара. Но и нападавший был бывалым бойцом, противник немного скорректировал движение своего оружия, и пусть вскользь, но попал по левой руке. От боли кисть разжалась, выпустив находящуюся в ней бамбуковую палку. Но молодой человек не запаниковал, он рубанул саблей, и попал по шее врага, только что приземлившегося после прыжка. Да вот только контратака не получилась столь эффектной, как обычно показывают в кино, или пишут рассказах, голова не слетела с плеч, да и враг повалился на землю весьма неуклюже. Тому причиной было то, что бывший горожанин не имел опыта нанесения таких ударов, а может ещё и плохое состояние клинка сабли (не успел Гриша, как следует отчистить смертоносную сталь и отполировать её). Только обдумывать произошедшее было некогда, бой только начался. И дальнейшие события неслись с умопомрачительной скоростью. Всё вокруг замелькало, зашумело; сердце забилось так сильно и быстро, что казалось оно, или вырвется из грудной клетки, или разорвётся, не выдержав такого ритма.
   Много чего так и не зафиксировалось в памяти молодого человека. Сохранились лишь отдельные эпизоды: вот Гриша оказался на более или менее открытом месте и, реагируя на ещё не осознанный раздражитель, низко присел. Над его головой промелькнула чья-то рука с топором, не успев понять, что это было, Акимов резко выпрямился. Далее, непонятно каким образом, но он умудрился сделать замах снизу, почувствовал, что в нижней точке своего движения, клинок своим кончиком чиркнул по земле. Но, несмотря на эту оплошность, оружие продолжило своё движение по восходящей траектории, умудрилось рассечь бок напавшего человека. Тот упал на колени и зажал глубокую рану обеими руками.
  "Не смей оставлять за своей спиной недобитого врага!‟ - вспомнил Акимов реплику одного из киногероев, но не успела эта мысль окончательно сформироваться, а сабля, уже обрушившись на голову раненного аборигена. Снова непонятная мешанина, воспринимаемая как мелькающая растительность, размытые пятна и суета.
   Снова возвращается способность осознавать окружающую действительность. Распознаётся шум в кустах. Это значит, что кто-то спешно через них пробирается. На сей раз, Григорий действовал осознано, он в самый последний момент сделал колющий выпад. Рука ощутила, как клинок, испытывая сильное сопротивление, вошёл в податливую плоть. Ну не предназначена изогнутая сабля для колющих атак. Тело поверженного противника сделало ещё шаг, показалось из кустов, замерло, как будто наткнулось на невидимую стену, и начало оседать. Гриша резко отдёрнул руку с саблей назад. А от осознания того, что он за малым не остался без своего оружия, Акимова окатило холодным потом. Он вспомнил, что свою бамбуковую дубинку он выронил в самом начале боестолкновения, когда ему оцарапали левую руку: и осознал, что с ножом, против топоров, сильно не навоюешь.
   Возникшим секундным замешательством и воспользовался следующий противник. Он нанёс сильный удар в спину, который обжог Григория сильную болью, и бросил на землю. Акимову даже показалось, что он почувствовал, не услышал, а именно почувствовал какой-то неприятный хруст. И уже лёжа на земле, вниз лицом, успел подумать: "Вот и всё, допрыгался касатик. Сто пудов перерубили хребет, вот сейчас, дикарь махнёт топориком и ... здравствуй царствие небесное, или вечная пустота‟. - Но добивающего удара не последовало. Гриша каким-то пятым чувством ощущал как напавший сзади противник, постоял пару секунд, видимо к чему-то прислушиваясь, затем перешагнул через лежащего у его ног Григория и неспешно, скрылся в зарослях. Видимо решил, что с такими травмами не то, что воевать, двигаться невозможно. Вот и оставил чужака на съедение хищникам, мол, они довершат начатое. Эти твари, всё равно в скором времени прибегут на место состоявшегося побоища и подчистят место брани от разных там недобитков.
   Грише стало до жути обидно, и так не хотелось умирать. Он боялся не за себя, он осознавал, что больше некому будет защищать его Оленьку. Осознание этого было страшнее самой смерти. Не желая смиряться с поражением, Гриша начал прислушался к ощущениям, и ... приятно удивился. Тело ниже травмированного места на спине, чувствовалось. Ощущалось, как ныл слегка подвёрнутый во время падения в погреб голеностопный сустав, саднило калено. Правда, эти ощущения заглушались болью травмированного предплечья. Парень попробовал пошевелить ступнями, они послушались.
   Казалось что всё это, начиная от коварного удара в спину, до понимания того, что он ещё может продолжать участвовать в битве, длилось целую вечность, а на самом деле, заняло не более полутора десятков секунд. Осознав, что тело может двигаться, Григорий быстро встал, не обращая внимания на боль в грудном отделе позвоночника, посмотрел в ту сторону, куда крался напавший со спины враг. Там слышались звуки продолжающегося боя, и именно туда двигался неприятель. Акимов, пользуясь только что проторённой тропой, ринулся следом, и в несколько прыжков оказался на месте. Только немного опоздал, любитель нападать стыла, как раз повторил свой трюк с нападением с тыла, только ударил Кешу не в спину, а по правой ноге. Тот нелепо взмахнул руками и упал. С таким ранением, да против двоих противников, для Иннокентия, это было сто процентным поражением.
   Однако насладиться своей очередной, не очень честной, победой абориген не успел: в душе Григория вскипела ярость, она как магма, вырывающаяся из извергающегося вулкана, рвалась наружу, желая уничтожать всё, что окажется на её пути. С неистовым рёвом, Акимов кинулся на коварного врага, и, не дожидаясь, когда тот окончит оборачиваться - таким нужно платить их же монетой, снёс голову. Та упала на землю ещё до того, как тело, некогда бывшее с ней единым целым, пошатнулось и повалилось как подрубленное дерево.
   Оставался ещё один противник, который уже заносил руку с боевым топором, собираясь обрушить его на голову раненного Иннокентия, но, шокированный ужасной гибелью своего товарища, замер, как будто превратился в статую. Только его правое веко, как будто оно жило отдельной жизнью и не желало погибать безучастной жизнью жертвенного барана, задёргалось в нервном тике.
   Не отомри, не вырони абориген свой топор, да с обречённым видом не упади он на колени, усевшись на свои пятки, то через пару мгновений лежал бы рядом со своим боевым товарищем. А так, промахнувшись, Гриша сделал второй замах, да передумал. Запал боя уже угасал, хоть и по-прежнему "требовал крови‟.
   "А стоит ли оставлять этому гаду жизнь? - Думал Акимов, рассматривая чужака. - Если да, то, что я выиграю? Какая мне с этого выгода? Что от этого выиграет наша маленькая колония?‟
   Эти, мечущиеся в воспалённом от боя разуме раздумья, прервал хрипловатый, но твёрдый голос Уина:
  - Гриша, пока не убивать его.
  - И почему я должен тебя послушать?
  - Я с ним говорить. Это важно. Нужно всё знать.
  - Ты что, хочешь у него узнать, зачем они сюда припёрлись? Думаешь, он расскажет о планах, обо всем, что они задумали?
  - Да.
  - Ну-у-у. Тогда он твой. Дерзай.
  - Есть в мой сумка кусок верёвка, вот держи, свяжи его. Может бежать.
   Акимов, не сводя глаз с пленного, взял протянутую ему верёвку, точнее несколько её обрезков, спутанных в клубок. В отличие от Гриши, носившего длинный обрезок, Уин носил несколько мелких верёвочек, и тоже постоянно. Так, на всякий случай. Пришлось немного повозиться, распутывая этот путаный узел. После чего, чужак был обездвижен - связан по рукам и ногам.
  "Он в полностью твоём распоряжении. Можешь с ним говорить, никуда не сбежит. А я, пока перевяжу твою рану‟. - Устало проговорил Григорий, извлекая из нагрудного кармана полиэтиленовый пакет, в котором лежал последний неиспользованный бинт (из его автомобильной аптечки).
  "Гриша, отрежь с того дерева кусок кора, - видя приготовления к началу перевязки, проговорил Кеша указывая на ближайшее дерево, - и ножом его это, э-э ... шваша⁴ᴼ э-э ... аврва чуги ... э-э ... м-м...‟
   Видя, как Уин морщится, пытаясь подобрать слова для объяснения того, что необходимо сделать. И желая помочь товарищу, потому что хорошо помнил то, как лечили Вениамина, Гриша заговорил, подтверждая слова размашистыми жестами: "Ты хочешь, чтоб я соскоблил с внутренней стороны мякоть и нанёс её на твою рану?‟
   Иннокентий усиленно закивал головой. В скором времени, удостоверившись, что всё делается как надо, приступил к допросу. Голос Уина, несмотря на причиняемую во время перевязки боль, звучал властно, Гриша даже не ожидал, что его друг может с кем-либо так говорить. Вот только о чём идёт речь, было не понятно, оба аборигена говорили скороговоркой. Так что в этой "трескотне‟, Григорий различил лишь несколько знакомых слов, но и это не помогло понять даже приблизительный смысл этого диалога. Молодой человек уже закончил с ногой своего боевого товарища, занялся своей рукой, наложив на кровоточащую рану кору, используя как перевязочный материал отрезанный подол своей майки, а Уин всё продолжал свой разговор на повышенных тонах. Видя, как постепенно суровеет взгляд охотника, как он начал прикусывать губу, Гришка заподозрил, что дела у них аховые. Но приставать с расспросами не стал, считая, что Коготь расскажет всё сам, а сейчас, не стоит ему мешать. Тем более пленник, "поёт‟ как соловей.
   И правда. Закончив допрос, Кеша некоторое время помолчал, отрешённо смотря на землю у своих ног. Затем медленно поднял голову, рассматривая кроны деревьев и обращаясь к Грише каким-то глухим голосом сказал:
  - Убей его.
  - Зачем?
  - Так надо. Он чилт⁴¹.
  - Кеш, а по-другому никак нельзя?
  - Нет.
   Пока шёл этот диалог, Григорий, сделал пару небольших шагов, и неуверенно подошёл к пленному. Тот видимо понял, что с ним хотят сделать, посмотрел на Уина и что-то проговорил. Надо отметить, что в его голосе не прозвучало даже намёка мольбы о пощаде. И это несмотря на то, что он связанный по рукам и ногам, лежал на земле, а рядом были враги, приговорившие его к смерти.
  "Он знать что будет убит. Шаак хочет смерть воина‟. - Продолжая смотреть куда-то вверх, перевёл Иннокентий.
  "А это как?‟
  "Стоять. И без верёвка. Смерть гордо.‟. - уточнил охотник.
   Ни слова не говоря, Акимов наклонился, негромко ойкнул от боли прострелившей спину, и, не смотря на неё, он развязал пленному руки. Затем сжав зубы, чтобы не застонать, выпрямился. Тот, кого Коготь называл странным именем Шаак, по-прежнему лежал на земле и не шевелился.
  "Скажи ему, что пусть сам развязывает свои ноги‟.
   Не желая напрасно рисковать, Григорий даже отошёл на шаг: "Мало ли что удумает этот молодец, вдруг решит погибнуть не только гордым но и героем‟. - подумал Гриша, наблюдая за действиями приговорённого. Пленный, достаточно быстро освободился от пут и резко встал. И как это ни странно, не предпринимал никаких попыток к бегству.
   Гриша приблизился к чужаку. На душе было пакостно, борясь с дурнотой, молодой человек медленно извлёк из ножен штык нож от СВТ и нерешительно замер. Боевой кураж давно утих и Акимов смотрел на спину аборигена, понимая, что он не может нанести этот проклятый удар - рука не подымается.
   "Будь у этого человека оружие, - думал он, - тогда другое дело. А так ..., он пленённый враг. Он больше не опасен. И вообще, дарует ли жизнь своим пленным наш противник? Нет. Я ведь знаю, такого здесь не заведено. Кеша уже рассказывал, что в крупных стычках, все племена добивают всех, кого они захватывают, или, если перед боем давался такой зарок, неволят несколько воинов и приносят их в жертву своим богам. Поэтому, если я пожалею этого Шаак, то все соседи воспримут это как мою слабость. Тогда для всех нас наступит мрак, только успевай отбиваться от соседних племён‟.
   "А-а-а!‟ - Закричал Гриша делая замах и вонзил в пленного свой нож.
   Выпученные, полные ужаса глаза; округлённый в неистовом вопле рот, всё это вместе, исказило лицо Григория, превратив его в маску отчаяния. А нож, направленный его рукой, несмотря на душевные терзания, вошёл в основание шеи, достав до самого сердца. Акимов когда-то читал, что именно таким ударом, в Риме добивали раненых гладиаторов, которым публика отказывала в праве на жизнь. Авторы этой научно-исторической статьи, утверждали, что так человеку даровалась лёгкая, мгновенная смерть. Было похоже, что историки не обманули. Тело пленного резко вздрогнуло, и сразу же расслабилось, и как тряпичная кукла упало у ног своего убийцы.
   Григорий, так и не узнал, что Уин специально настоял на быстром убийстве Шаака. Так как когда-то, ещё давно, ещё до того как Коготь потерял свою душу (абориген был в этом уверен), и стал для своего родного племени изгоем, он был другом этого человека. Они часто совместно охотились, плечо к плечу, сражались с надоедливыми соседями, отстаивая интересы своего племени, да так, делили и радость, и печаль. И именно поэтому, охотник не желал, чтоб его друг прошёл через такой страшный ритуал, потерял самое драгоценное, что только может быть у человека, и поневоле стал слугой пусть доброго, но всё равно демона. Без права на повторное перерождение.
   "Кеша, давай я тебя доведу до лагеря. - подойдя поближе и протянув руку, чтоб помочь Уину подняться, сказал Григорий. - Одного я тебя здесь не оставлю, сам не справлюсь, а убитых, нужно как можно быстрее прибрать. Незачем вблизи от жилища, зверей прикармливать. Ну а по пути, ты мне расскажешь, что там тебе наш "язык‟ наговорил ‟.
   Охотник недоумевающе посмотрел на Акимова, даже набрал в грудь побольше воздуху, собираясь возмущённо выкрикнуть вопрос: - "Это почему ты, назвал человека языком? И что между ними может быть общего?‟ - Однако сделать это, не позволила сильная боль в ноге. Казалось, что кто-то вонзил в рану раскалённый нож и провернул его. И если бы Григорий не его поддерживал, то всё закончилось бы падением, с дополнительным набором острых ощущений в травмированной конечности. А так, Иннокентий отвлёкся и промолчал.
   "Ты это. Давай, не стесняйся, - проговорил Григорий, трезво оценив неспособность Иннокентия к передвижению, пусть даже с посторонней помощью, - давай заваливайся ко мне на плечо. Я тебя понесу.
   Ранение Уина, пусть даже бедренная кость чудом осталась цела, не позволило охотнику поведать о том, что он узнал у Шаака, так как каждый Гришин шаг, отзывался резкой болью в ране, и Иннокентий со стоном закусывал губу, до крови. И все свои силы тратил на то, чтоб не застонать. Рассказать об открывшихся планах неприятеля, получилось уже по другую сторону леса, куда Гриша выбрел сильно уставшим и стал на привал. Где и решил срубить молодое деревце. Оно было нужно для изготовления волокуши, чтоб уже на ней дотянуть раненного товарища до лагеря.
   Пока Гриша лежал, не в силах заставить себя подняться, Кеша сбивчиво рассказывал о том что узнал из допроса. Он, по много раз возвращаясь к уже сказанному, ему всё время казалось, что он упустил, или не достаточно точно объяснил Грише то, что задумал Гурун. А задумал он страшное дело. Хотя, не будь Уин для своего племени изгоем, то восхищался бы мудростью своего вождя. А задумал он повторить атаку своего деда, ту, когда была спалена хижина суетливых демонов. Считалось что тогда, удалось их разделить на две группы, двоих, самых опасных демонов стоптали испуганные гунта⁴², остальные исчезли, убежали. По крайней мере, именно так все думали, да вот только сегодня, Гриша нашёл и их останки. Поэтому группа охотников и ждала когда к водопою, который располагался между рощей и пристанищем Фуир, подойдут достаточно крупные животные. А когда это произойдёт, то они должны погнать их в нужном направлении. А там - добить растерянного и сильно на пуганного врага. Да только все эти планы нарушил Уин.
   Точнее не так. Вначале Кеша обнаружил признаки приближения посторонних и сообщил об этом. После чего, он с Гришей вышел к старым руинам, где Акимов зачем-то решил осмотреть руины и как результат, провалился в погреб. А следующим шагом, злодейка судьба сыграла злую шутку уже с бывшими соплеменниками Уина. Не иначе чем по её прихоти на охоту вышел молодой сарбан⁴³, и не нашёл для этого другого места, как возле водопоя. И надо же, как очередной штрих интриги, подраненный им иуир⁸, убежал в "нужном‟ направлении. Испуганное животное, наперекор сложившимся стереотипам, промчалось через лес, мимо притаившихся охотников. Вот именно его Коготь и заметил, вот только не рассмотрел характерную для хищника сильно кровоточащую рану, и сделал неправильные выводы. Ну а дальше, произошёл бой, с отошедшими вглубь леса охотниками, окончившийся пусть и не лёгкой, но всё же победой над бывшими соплеменниками Кеши. А самое неприятное было то, что в этой схватке погиб младший брат вождя Косс. Им оказался тот любитель нападать со спины. И Гурун, не простит его гибель, он будет мстить.
   Разумом, охотник понимал, что для племени он давно стал чужим, а вот душа ныла, её грызла тоска и отчаяние, казалось, это было намного сильнее любой физической боли. Но это только казалось. Как только окончился привал, Иннокентий, еле сдерживая стон, боролся с желанием попросить пощаду. Ему так хотелось чтоб его больше никуда не волокли, и безжалостные неровности земли, перестали причинять невыносимую боль.
   А вот Гришу мучали не раны, а весьма не радостные думы. Он остался один. Нет не в буквальном смысле этого слова, но из мужчин, кто был способен противостоять агрессивным соседям, он был единственным. У Вениамина ещё не зажила рука; Уин, был не способен стать на ногу, хорошо, если это ранение не приведёт к хронической хромоте. До жути, до зубовного скрежета, не хотелось терять такого охотника.
   Да тут ещё не получалось идти до лагеря по прямой линии (а так хотелось поскорее туда добраться), приходилось обходить места с большим скоплением камней, рытвины и всякие там ухабы. Нужно было учитывать, что на волокуше лежит раненый человек которому встреча с такими препятствиями, принесёт дополнительные страдания. Ветви срубленного дерева хоть и пружинили, немного сглаживая неровности, однако всё равно, такая транспортировка, сама по себе причиняла Уину сильные мучения. Клык хоть и не стонал, но выглядел он как будто его только что сняли с креста; побледневшее лицо исказила гримаса боли; побелевшие от натуги пальцы, были сжаты в кулаки; всё тело покрывал холодный пот; а бинты разбухли из-за обилия крови, истекающей из растревоженной раны.
   Неизвестно, как долго длилась бы эпопея по эвакуации раненного с поля боя, и каких дополнительных мук это могло стоить для пострадавшего, но, оставшиеся в лагере люди, заметили человека, который чего-то, или кого-то тащил. Было видно, что он, для удобства транспортировки, уложил свою ношу на ветви срубленного деревца. За ним какое-то время внимательно, точнее сказать, настороженно наблюдали. Когда удостоверились что это Григорий, и его не преследует никто из чужаков, то все женщины, включая и беременную Викторию, не сговариваясь, поддавшись единому душевному порыву, побежали навстречу. Затем, что-то взволнованно причитая, окружили раненого, подхватили Иннокентия на руки, и все трое, бережно понесли охотника. А удивлённый таким поведением всего "бабского батальона‟ Гриша, немного постоял, посмотрел в след уходящим женщинам, и подумал: "И всё, же наши бабы весьма жалостливый народ, ведь что Катя, что Вика, в повседневном быту, немного сторонятся Кешу, всё время смотрят на него немного надменно, чураются как прокажённого - только что демонстративно не морщатся. А сейчас, когда нашего аборигена ранили, они суетятся вокруг него, как птахи над своими птенцами. И не морщат свои носики от того, что наш дикарь снова оголился. Эх, бабы, бабы, нам мужикам, вас никогда не понять‟. - После чего, выпустил из рук ствол деревца, послужившего волокушей, и устало побрёл вслед за женщинами. Позднее, если понадобятся мелкие дровишки, за ним можно вернуться. С такой жарой, оно достаточно быстро высохнет.
   В лагере царила суета, Ольга скрылась в пещере, откуда вскоре принесла постиранные бинты, Катерина аккуратно разматывала пропитанную кровью повязку, а Вика держала наготове жестяную банку с высушенными и перемолотыми в порошок листьями бао.²⁵ Единственными кто сохранял видимое спокойствие, были Вениамин и Гриша. Веню до сих пор мучила слабость, последствия лихорадки, да и самое главное, он был при оружии (пистолет), и находился на посту - присматривал за ближними подступами к лагерю.
   Ну а Григорий, видя, что в его указаниях никто не нуждается, решил выяснить, что спасло его спину, и насколько она пострадала. Для этого он уединился, отошёл немного подальше от женского коллектива, снял ранец и осмотрел его. Как он и ожидал, ткань была пробита, просматривалась похожая на небольшой разрез дырочка с немного разлохмаченными краями. Изучение поклажи, привело к следующему выводу - Гришка счастливчик. Первое, удар смягчил не очень большой моток верёвки, который он взял с собой, мало ли что, вдруг с небольшой кручи придётся спускаться. Второе, он уложил найденные топоры так, чтоб верёвка исполняла роль прокладки между металлическими находками и спиной, и если судить по свежей отметине на металле, один из топориков принял удар на себя. Третье, и немаловажное, плотницкий инструмент был правильной формы, и послужил как защитная пластина. И все эти так сказать мелочи, собранные воедино, спасли Акимова. Удовлетворившись результатами своего мини расследования, Гриша приступил к полировке сабли, чтобы там не происходило, но оружие должно быть в полном порядке. И привести его в такое состояние, нужно было как можно скорее. Пусть у него и не было навыков владения этим холодным оружием, противник даже не знал о его существовании. Пока не знал.
   И как назло, когда Григорий решил что у него скоро всё получается, клинок сабли стал приобретать необходимый блеск, подошла возмущённая Екатерина, и с ходу начала свою словесную атаку:
  "Ты это чего творишь, а? - женщина возмущённо упёрла руки в бока, а лицо перекосила гримаса праведного гнева. - Ты это зачем напал на соседей? Тебе что, неизвестна поговорка: "Не буди лихо пока оно тихо‟. Ты что, не понимаешь, что мы не сможем со всеми воевать? Нас для этого слишком мало!‟
   Не ожидавший такого наезда, тем более столь глупых обвинений, обрушившихся на его голову, Григорий на несколько мгновений опешил. Первая растерянность сменилась волной негодования: "Что вообще эта пигалица себе позволяет? Да как она смеет говорить о том, в чём ни капельки не разбирается? Да кто она такая?‟
   Еле сдерживая рвущиеся наружу эмоции, Гриша, от греха подальше, отложил в сторону саблю, поднялся, отошёл от оружия на несколько шагов , стараясь чтоб между ним и колюще-рубящим предметом было хоть какое-то расстояние. Акимов решил, что в данной ситуации, эта мера предосторожности, будет не лишней.
   "Катенька, золотце, давай в тех вопросах, в которых ты ничего не понимаешь, ты будешь молчать‟. - Только Григорий знал, каких усилий ему стоило это внешнее спокойствие.
  "Эй, вы, все! Вы только посмотрите на него! - Заорала Домбровская, стараясь привлечь внимание всех поселенцев. - Этот тип, неизвестно зачем напал на соседей! Чуть не угробил в этом набеге нашего Кешу, вон бедолага, лежит без сознания. Как он после этого будет ходить на охоту? И немаловажный вопрос: как скоро он сможет этим заняться? А этот так сказать вождь... Нет не так. Нет постараться жить со всеми в мире, он, он, ... только множит наших врагов! А много ли их для нашего уничтожения надобно? Так он мне ещё и рот затыкает! Что, правда глаза режет? ...‟
   Этот показушный наезд оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения. И единственное что не позволил себе Григорий, это наброситься на Екатерину с кулаками, хотя, искушение было огромное. Всё остальное, всё что накипело, "выплеснулось‟ на голову Сергеевны:
   "Ты! Ты коза ободранная! Да я ...‟ - это было единственное, что можно было озвучить в приличном обществе. Остальное, как было сказано в фильме "Бриллиантовая рука‟, была: "Непереводимая игра слов ‟. А в нескольких словах, если убрать все "крепкие выражения‟ и прочие эпитеты, Григорий, сказал всё что думает об умственных способностях этой женщины, пообещал или убить Екатерину, или, в лучшем для неё случае, прогнать прочь. Ему, мол, надоели её постоянные ка́верзы, он устал от ежеминутного ожидания удара в спину. А сейчас, все жители лагеря, исключая раненого Кешу и стоящего на посту Вениамина, в принудительном порядке идут на "экскурсию‟, во время которой, их взору будут предоставлены останки тех, кто однажды уже пожелал тихонечко отсидеться, то есть, понапрасну не беспокоить ну очень "мирных‟ соседей. Заодно, на месте сожжённого жилища, нужно будет собрать всё то, что может пригодиться для выживания их команды. А самое главное, по поводу предстоящего мероприятия, никакие возражения и самоотводы не принимаются.
   Вот здесь, в ступор впали все, за исключением Уина, который по-прежнему прибывал в беспамятстве. Никто, включая даже Ольгу, не подозревал, что Григорий может так браниться, особенно что может столь залихватски крыть матом.
  "Ты это, - потеряно, точнее сказать даже испуганно, заговорила Екатерина, - ты зачем так орёшь?‟
   "Потому что достали. - Григорий "выпустил пар‟ и начал успокаиваться, поэтому отвечал почти спокойно. - Я хоть и кричу, но я делаю всё необходимое для нашего выживания. А ты коза, занимаешься только говорильней, точнее, вставляешь палки в колёса. Так что, мы живы не благодаря твоим усилиям, а вопреки‟.
  "И всё равно так нельзя. Что бы ты там не думал, но орать на женщину матом, это недопустимо‟.
   Григорий поморщился, как будто съел лимон и ответил: - "Хорошо, в следующий раз, буду молчать. То есть, буду молча бить по голове дубиной, это для большей доходчивости и исключения из моего лексикона матерных выражений‟.
   Ответом последнему заявлению, была гробовая тишина, все снова опешили и не знали, как относиться к сказанному. Обведя всех взглядом, Григорий позволил себе осклабиться, его больше всего позабавил вид ошарашенной Катерины, особенно то, как она часто моргала.
  "А сейчас девоньки, разбираем лопаты и идём в гости к тем, кто хотел выжить, отсиживаясь в своём потайном схроне. Думаю что это, будет для вас наглядным, не забываемым уроком. Надеюсь после этого, вы поймёте главную мысль, пока у нас есть огнестрельное оружие, мы должны приучить наших "милых‟ соседей к тому, что нас лучше не трогать, мол, только тогда они имеют шанс остаться в живых‟.
   И всё-таки жизнь внесла в планы людей свои коррективы. Место недавней битвы пришлось обходить, так как было прекрасно слышно, что там хозяйничают падальщики. В лесу раздавался грозный рык, это более крупный зверь, отгонял более слабых конкурентов. Как уже было сказано выше, из-за всего этого, людям пришлось делать большой крюк, обходя опасный перелесок. Да, ещё одно дополнение, в самом начале пути, когда стало известно, что в лесу есть плотоядные звери, Грише пришлось подавить в зародыше ропот, мол, в такой ситуации, лучше всего вернуться назад. Ну а вечером, перед самым закатом, усталая процессия достигла холм с сиротливо торчащей печной трубой. Возле него и был разбит лагерь для ночёвки - построен большой шалаш, и разведён костёр. Всё шло своим чередом, и пресловутое чувство тревоги, стало овладевать всеми. Но спорить с Григорием, требуя немедленно покинуть эту местность, никто так и не отважился. Тем более, по пути сюда, Акимов им поведал об особенности этого холма и его округи, что благодаря этой аномалии, сытые твари сюда точно сунуться - не отважатся; заодно было рассказано и о сорванных планах коварных аборигенов. На удивление, Екатерина молчала, и не высказывала своего недовольства. По крайней мере, в ближайшее время, она точно, не собиралась становиться в непримиримую оппозицию. Насколько долго ей хватит терпения сопротивляться своей натуре, скорей всего, не знала даже она сама.
   Вот так, при свете костра люди поужинали, обсудили планы на завтрашний день, посетовав на то, что можно было переночевать и в пещере, а уже с утра отправиться к этим руинам. Но напрямую, Акимова никто не упрекал. Просто тихо пороптали, распределили дежурства и легли спать. Гриша дежурил последним, взяв себе самое трудное время. И оно подошло - его разбудили.
   Сидя у костра, борясь со сном, который поутру самый "сладкий‟, Гриша удивлялся странной особенности этого места, беспокойство было, это чувство не отпускало не на секунду, но оно не мешало спать. В таких раздумьях Акимов дождался, когда полностью рассветёт, и только после этого объявил побудку. Как и было обещано, эта ночь прошла без происшествий, поэтому женщины, взяв у Григория ППШ, организованно, сходили к ближайшему роднику, где и занялись утренними, гигиеническими процедурами, пугая всю округу озорным хохотом и визгом. Уже намного позже, когда бабий коллектив вернулся, Акимов одарил девчат несколькими шутливыми репликами, после чего уединился, и занялся тем же самым. Водные процедуры и у Гриши заняли немало времени, но он всё равно поспел к завтраку, - вкусно пахнущей похлёбке из копчёной рыбы и сильно выродившихся овощей, собранных Викторией возле холма.
   "Гриша, ты представляешь, - радостно, не скупясь на проявление эмоций, хвасталась молодая женщина, активно жестикулируя, - вон там растёт рожь самая настоящая рожь. Она сильно забита сорняками, и почти выродилась, стала слишком мелкозернистой, но для нас и такая как "манна небесная‟. Мы её сеять не будем, а сразу пустим в пищу. А вон там, по другую сторону холма, репа, морковь, петрушка и укроп. Вот они годятся для последующей посадки, я огорожу там небольшие участки, для пополнения нашего семенного фонда. То, что мы здесь за несколько дней соберём, поможет нам немного улучшить наш рацион. То есть не так сильно голодать до следующего урожая‟.
   Стоило Виктории закончить свой радостный монолог, и отойти от Акимова, как к нему подсела Ольга, она принесла солдатский котелок, наполненный до краёв горячей похлёбкой. Вроде как ничего необычного не происходило, Лисовая частенько брала еду на двоих, при каждом удобном случае демонстрируя, что это её мужчина, так как именно она ест с ним из одной посуды. Все давно к этому привыкли, и воспринимали как должное. Вот только сейчас, её взгляд был одновременно и виноватым, и торжествующим, и лукавым. Чего в нём было больше, Гриша так и не смог понять. Поэтому он, для соблюдения этикета, немного пригубил принесённую пищу, посмотрел, как, не сводя с него взгляда, ест его избранница, и задал вопрос, который, по его мнению, так ждала девушка:
  "Ну, хорошо лисичка, давай, хвастайся, что за новость принесла. Что там хорошего у нас могло случиться?‟
   Он угадал, кровь прильнула к Ольгиным щекам, они зарумянились, а молодая женщина, потупив взгляд, тихо сказала:
  "Не знаю, как ты к этому отнесёшься, но я жду от тебя ребёночка. И это правда, я в этом полностью уверена‟.
   Вроде как от такой новости человека должна накрыть волна радости, окрылённый таким известием, он обязан закричать от восторга и кинуться к любимой женщине, заключив её в свои объятья, покрывая её светящееся от счастья лицо поцелуями. А вышло всё по-другому. Нет, нет, Гриша возликовал, но он попросту растерялся. Радость была, она бушевала в груди, но он не мог сообразить, как её выразить, уж слишком часто он сдерживал свои чувства. Вот и сейчас, сжался, внутренне напрягся, и, вместо того чтоб отдаться эмоциям, он глупо смотрел на Ольгу, пытаясь подобрать самые нежные слова, а н-нет, в таком состоянии ничего не получалось.
   Оля видела внутреннюю борьбу во взгляде Акимова, и оценила всё это неправильно. Её страх, о том, что беременность может оказаться нежелательной, стал расти, выискивая всё новые и новые подтверждения своей правоты. Сердечко сжалось от боли и обиды, слёзы потекли сами собой, и будущая мама успела пожалеть, что решилась на этот необдуманный поступок.
   И вот, когда Ольга была готова вскочить и убежать куда-либо, всё рано куда, только бы никто не увидел, как она рыдает. Гриша, внешне походя на нашкодившего школьника, которого поймали в момент натирания классной доски мылом, как то растерянно заговорил:
  "Ты даже не знаешь, как я рад. Я если честно растерян. Я не ожидал такого. Я честно сказать надеялся, мечтал стать отцом, но всё равно, это так неожиданно‟.
   Котелок с завтраком упал на землю, его содержимое расплескалось, растеклось по земле, а Оля, позабыв о своих недавних страхах, кинулась в открытые объятья своего мужчины, и ... заплакала. Вот только на сей раз, это были слёзы счастья.
   Весь этот день, впрочем, как и последовавшие за ним трудовые будни, Гриша старался не загружать работой обоих будущих матерей. По крайней мере, он оградил обоих женщин от самых тяжёлых работ, а Оля была единственной, кто не был допущен к погребальному костру, на котором кремировали все найденные мумии. Да и вообще, во время работ по эвакуации ценностей оставшихся от предшественников, он берёг даже Екатерину, - не смотря на все причинённые ею неприятности и мучающие его боли в спине.
   Думается не стоит во всех подробностях рассказывать про то, с какими страхами откапывали вход в уцелевший погреб; как горел погребальный костёр, жадно поглощая древние останки. Про то, как после этого плелись корзины для собранных вещей и продуктов; стаскивалось к берегу всё более или менее ценное имущество, доставшееся от погибших поселенцев.
   Не стоит описывать, в каких спорах было принято решение, что по воде можно значительно быстрее доставить в лагерь все найденные трофеи, нежели тащить всё это по суше. Как Акимов ломал голову, решая, как ему самому, не привлекая к рубке и перетаскиванию тяжёлых брёвен женщин, срубить плот. Благо выход подсказала Оля, указав на бамбук, сказав, что это самый подходящий для этих целей стройматериал. Дело в том, что находясь на небольшом удалении, эти заросли походили на густорастущие деревца с тонкими, жёлтыми стволами и узкой, необычной кроной. Поэтому, как материал для постройки плав средства, эти заросли не рассматривались.
   Так что, Григорий относительно быстро нарубил нужное количество стеблей. И уже на третий день, люди, все вместе увязывали самодельными верёвками плот, который, будучи спущенным на воду, опасно поскрипывал, и вообще, казался слишком хлипким для безопасного плавания. Не описать и десятой части тех переживаний, что принесли те несколько грузовых рейсов самопального плав средства.
   Если не считать жуткого страха мучащего поселенцев, переживавших, что их плотик может развалиться в самый неподходящий момент, и всё погруженное на него имущество утонет. То можно сказать, что вся операция по транспортировке трофеев, прошла спокойно и окончилась весьма удачно.
   Правда, на этом хождения по озеру не окончились. Ещё несколько дней Гриша ездил с Викторией к полю - возле сожжённого поселения. Молодая женщина, не смотря на сильно выпирающий живот, выкашивала поле заросшее злаками. Затем, она вместе с Гришей, вручную, отделяла колоски от сорняков, увязывала снопы и грузила их на плотик. Вот так они несколько дней и работали. А перестали заниматься уборкой зерновых не потому, что всё выкосили, а так решила Виктория. Она, просто окинула взглядом два стога, выросших возле пещеры и обращаясь к Акимову, сказала:
   "Вот и всё Гришенька. Думаю, этого для нас будет достаточно. Да и не могу я больше, ибо пузо сильно мешает, да и зерно начинает осыпаться. А то, что мы с тобой не докосили, пущай остаётся как НЗ. Всё равно мы за этими землями не ухаживаем. А ты вот что, ко мне Ольгу пришли, мы с ней неспешно всё это перемолотим, провеем, да подсушим. ...‟
   Позднее, после окончания внеплановой уборочной страды, развернувшейся на чужих, заброшенных полях, Акимова начали одолевать душевные терзания. Нет, он не занимался самобичеванием, но вид немощного Кеши, который не мог самостоятельно передвигаться, да боли в пораненной руке, снова и снова возвращали его к недавней стычке. Понимание того, что враг, несмотря на понесённые потери, продолжит нападать, угнетало. Ведь из всех местных общин, племя рыси было самым многочисленным, и поэтому они могли без особого ущерба для себя, вновь и снова жертвовать своими воинами. А его, только зарождающаяся община, которой ещё только предстояло отстоять своё право на существование, на данный момент, была совершенно беззащитна. Женщины, привыкшие к безопасной, цивилизованной жизни, не бойцы. Вениамин и Уин, выбыли из строя по ранению, так что в строю оставался только он, Григорий. Но он был один, а это значит, что попаданцы могут потерять своё место под солнцем и без боя. Его могут просто подстеречь на охоте, или даже напасть возле лагеря, когда он пойдёт за дровами для ночного костра. Всего один удар в спину и всё, конец. Даже когда Акимов рассматривал самый удачный, по его мнению, вариант дальнейших событий, то, что получалось, его не сильно радовало.
   "Допустим, нас на какое-то время оставили в покое, Веня и Кеша вернулись в строй. - думал Геннадий. - То всё равно, в ближнем бою, с превосходящим по количеству бойцов противником, мы, скорей всего, погибнем. Второй раз нам может и не повезти, не будет враг так удачно бить в носимый за спиной скарб. Значит, мне нужно как можно скорее придумать более или менее надёжную броню от оружия аборигенов. Вот только из чего эти латы делать, и как? Как повысить живучесть наших, сверх мизерных, "вооружённых сил‟? Где найти ответ хоть на этот вопрос?‟ ...
   Эти, совершенно не радостные размышления, были беспардонно прерваны двумя изрядно подросшими щенками. Эта парочка, весело тявкала, требуя, чтоб человек обратил на них внимание и обязательно поиграл. Они несильно хватали своими острыми зубками за запястья, трепали штанину джинсов и при этом забавно рычали. Устоять против такого навязчивого и при этом умиляющего своей непосредственностью приглашения к развлечению, Акимов не смог. Тем более, посмотрев на забавных карапузов, он сам пожелал хоть на какое-то время отвлечься от своих тяжёлых дум.
  Однако эта забава, в скором времени, была прервана самым наглым и грубым способом. А именно. Неожиданно, с правой стороны от Гриши, прозвучал возмущённый, напряжённый, с лёгкой хрипотцой голос Вениамина:
  "Я тебе говорил, чтоб ты мою мамку не трогал? И обещал за неё убить. Помнишь?‟
   Парень стоял, широко расставив ноги и, держал Григория на прицеле. Пистолет, сжимаемый в здоровой руке, не дрожал, чёрное жерло его ствола смотрело на свою жертву, обещая в любую секунду изрыгнуть из своих недр смертоносную пулю. Да и презрительно прищуренный взгляд подростка, не обещал Акимову ничего хорошего.
   "Было дело. Помню такой разговор‟. - Совершенно спокойно ответил Григорий.
   "Тогда не обижайся на меня. Я пришёл выполнить обещание‟. - Прозвучало это слишком высокопарно, парень явно перебрал с американскими боевиками.
   Сказать, что в этот момент Акимову не было страшно, значит лукавить, ибо любой нормальный человек испытывает все чувства свойственные живым существам, начиная от радости, и заканчивая страхом. Просто смелый человек, чувствуя нависшую над ним опасность, властен над своими фобиями, загоняя их в самые отдалённые уголки своей души. Поэтому Гриша со стороны выглядел совершенно спокойным, сидел не глядя в глаза Вениамина, не желая, чтоб тот воспринял это как скрытую мольбу о пощаде. Молодой мужчина просто продолжил играть со щенками. Ведь это занятие отвлекало от постоянного ожидания выстрела.
   С самого начала этого неравного диалога, Акимов решил, что убивать мальчишку нельзя, людей в его общине, и без того слишком мало, лучше постараться его убедить в том, что в данной ситуации подросток не прав. Ну а если этого не получится, и недоросль выстрелит, то окончить свою жизнь достойно, чтоб впоследствии, никто не обозвал его трусом.
  "Ну если считаешь, что ты уже достаточно взрослый для того чтоб решать чью жизнь ты имеешь право забирать, то стреляй. - ответил Григорий, посмотрев на подростка флегматичным взглядом. - Вот только ответь себе на один вопрос. Как ты, став после этого вождём, будешь говорить с человеком, который во всём тебе перечит, по своему недопониманию, сводя на нет все твои начинания. Ответишь на него, решишь, что способен руководить лучше, чем я, тогда стреляй‟.
  "Я тебя ..., я не хочу быть главным. Я это ..., за оскорбление моей матери...‟.
   "Ты не говори мне о причине, по которой хочешь меня пристрелить. - перебил мальчишку Акимов. - Ты Веня сам себе ответь. Как ты будишь приводить к подчинению тех, кто, не разобравшись в ситуации, будет тебе противодействовать? А людей то, у тебя очень мало, никого не выгонишь‟.
  "Причём тут я? - немного опешив, поинтересовался мальчишка. - Я не хочу никем командовать. Я просто желаю наказать тебя за оскорбление моей матери‟.
  "Так не получится. Нельзя забрать жизнь непонравившегося тебе человека, и как ни в чём не бывало, уйти в сторону. Пойми. Для выживания в этом суровом мире, нужно чтоб племенем правил мужчина готовый на определённые поступки, и способный любым способом добиваться подчинения. Правильно я говорю? Правильно. А тут ещё ты, со своим решением о моём убийстве. Это значит, что из мужиков остаёшься ты и Кеша. Иннокентий старше и опытней, поэтому постарается занять моё место. Но он дитя здешнего мира, и будет требовать соблюдения привычных для него традиций, фанатично приучая вас к ним и сурово наказывая за любое ослушание. А как ты помнишь, у них женщина обязана подчиняться мужчине. Значит и у Уина, неизбежно, возникнет конфликт с твоей матерью. Поэтому, ты также возжелаешь убить его. Или будешь вынужден сам стать во главу нашего ещё неокрепшего клана. Поэтому, вопросы как приводить людей к подчинению, станут уже твоей проблемою. Вот только если не сумеешь, стать настоящим лидером и организовать достойный отпор внешним врагам, вы все будете обречены на погибель‟.
   Мальчишка задумался, но всё равно, продолжал держать Григория на прицеле своего пистолета. А Акимов, продолжал изображать, что увлечён игрой со щенками, ждал, гадая, чем закончится это опасное для его жизни противостояние с вооружённым подростком. Видя, что Вениамин колеблется, Гриша снова заговорил:
   "Понимаю. Ты мужчина, поэтому хозяин своему слову и имеешь право принимать решения, и совершать определённые поступки. Однако ты должен быть готов нести ответственность за их последствия‟.
   Повисла долгая пауза. Как это ни странно, но у Вени не взыграл юношеский максимализм, видимо привыкнув подчиняться своей матери, он вырос весьма внушаемым человеком. Чем эта глупая женщина и пользовалась. Вот только просчитать все последствия своих интриг она была неспособна. Вряд ли она желала этого вооружённого конфликта, она просто формировала из сына своего сторонника, делая из Григория чудовище.
  "Я не знаю. - Заговорил мальчишка, опуская оружие. - Я знаю. Ведь я прилюдно обещал тебя наказать, за матерены слёзы, однако понимаю, что воевать с врагами как ты, у меня не получится‟.
   Он науськанный своей матерью желал разобраться с её обидчиком. Однако и в Гришиных словах была логика, поэтому в душе подростка наступило смятение, и он, опустив оружие заплакал. Он не рыдал, просто по щекам покатились не прошенные слёзы. А Григорий, стараясь не смотреть на мальчугана, спокойно проговорил:
  "На твоём месте, я учился бы у Уина его премудростям выживания в здешней среде. У Вики её познаниям в земледелии. Проще говоря, учился бы у всех понемногу. А главное, думать самостоятельно. Позднее, когда пройдёт определённое время, и ты решишь что готов занять моё место, а я достоин смерти, то мы сможем разрешить этот вопрос в честном поединке. А пока что живи, расти, учись думать самостоятельно - не слушая глупых науськиваний‟.
   Подросток сник, и растерянно побрёл в пещеру. Акимов не боялся, что мог "сломать‟ этого парнишку, это произошло давно, и сделала это, его родная мать. Добилась этого благодаря своему стремлению удержать сына у себя. Точнее сказать, сына приучила к мнению, что мама всегда права, что она и есть тот мозговой центр мира, вокруг которого должна крутиться вся вселенная. Не подумала глупая баба, что настоящий мужчина, должен уметь принимать самостоятельные решения.
   Парнишка понуро шёл к своей матери, а смотрящий ему в след Григорий, устало думал: - "Как меня достали эти амбициозные недоумки и их подпевалы. Как я устал от их тупости. С ними так тяжело, да и без них не обойдёшься, вся правда заключается в том, что в одиночку в этом мире не выживешь ...‟.
  
  
  Глава 11
  
  
   Клык, стол рядом с уважаемой троицей жрецов, и также как и они, внимательно выслушивал охотника. Тот только что недавно сменился с острова, находясь на котором, в контакт с демонами не вступал, поэтому в тяжком обряде очищения не нуждался. А судя по тому, что он говорил, новости он принёс весьма добрые.
   "Вождь, - Посмотрев на Хыра, и почтительно склонив голову, проговорил Дуновение ветерка, - я думаю, что на какое-то время, рыси нам не опасны. Сейчас мм не до нас, они не прекращают свои набеги на демонов. Но пока что соседи терпят одно поражение за другим. Слуги того, чьё имя нельзя произносить, каким-то непостижимым образом узнают наперёд все, что собираются делать наши люди Гуруна, и весьма успешно устраивают на них засады. Правда, в последней схватке, сильно пострадал лишённый души прислужник - мне кажется, что он когда-то принадлежал роду рыси. Но он уже пошёл на поправку, он стал выходить на кратковременные прогулки. Правда делает, это опираясь на плечо одного из демонов и при этом сильно хромая. Да, это важно, он гуляет только поутру, и выходит из каменной норы - демоны позволяют ему жить рядом с собой‟.
   "Я рад, что из всего тобою увиденного, ты можешь делать выводы. - совершенно спокойно проговорил Хыр. - Но мне нужно ведать о том, что происходит в стане врага, а не то, что ты думаешь по этому поводу. Мне важно знать, что делают демоны; каким количеством охотников нападают на этих приспешников зла воины рыси. Меня очень интересует, какие потери несут наши соседи. И, уже исходя из этого, я, и глубокочтимые жрецы, будем принимать какие-либо решения. Ты понимаешь меня? Так что Шеоха, расскажи нам только то, что ты видел, только факты‟.
   Все три жреца, соглашаясь с вождём, слегка кивнули. Они молчали, сейчас они всего лишь слушали, делали свои выводы, а высказываться они будут позднее, когда это будет необходимо.
   Охотник же, поняв, что совершил ошибку, виновато склонил голову, помолчал немного, затем выровнявшись, гордо вскинул голову и снова заговорил:
  "Демоны и их бездушный слуга, ведут себя спокойно, редко ходят на охоту и зачем-то выкармливают двух детёнышей дикого кабана. Да. Ещё, они часто возятся с незнакомыми мне растениями, только зачем они это делаю, я не пойму. Судя по тому, что я заметил, они их едят. Вот только зачем все эти сложности, когда растительную пищу можно попросту собирать. Да, ещё одна странность, детёныши страшного зверя, который появился в той пещере цикл назад, живут с демонами, как будто являются членами их племени. Их кормят; с ними играются, иногда носят на руках, прямо как своих детей‟.
   Охотник задумался. Наморщил лоб, и прикусил губу. Было видно, что он вспоминает, что ещё происходило в лагере чужаков. Но видимо посчитав, что про пришлых демонов всё уже сказано, Шеоха начал повествовать о том, чем занимаются охотники соседнего племени:
   "Два дня назад, шестеро охотников из племени Рыси, пробрались в лесок хитрых демонов. Где и устроили свой наблюдательный пункт. Они таились, но демоны всё равно их обнаружили, обошли и в нужный момент, напали со спины. Вот ещё что. Я думаю, что эти прислужники того, чьё имя нельзя произносить, умеют говорить и управлять зверями. Подтверждение тому, живущие при них детёныши кабана, выводок страшного зверя жившего в каменной дыре, и то, что произошло перед нападением. Представляете, молодой сарбан спугнул возле водопоя уира, тот, как это ни странно, убежал в лес. А демоны, пользуясь поднятым шумом, подкрались к рысям и...‟.
   Клык слушал рассказ охотника в пол уха. Он уже понял, самое главное - Рыси решили первым делом разобраться с более сильным противником. И сильно обрадовался тому, что соседний вождь оказался таким амбициозным глупцом. Хыр думал: - "Это хорошо что рыси так увлечённо воюют с демонами. Пусть оба врага как можно сильнее ослабят друг друга. Ну а если соседям повезёт, и они снова, как во время прошлого пришествия зла, уничтожат прислужников того, чьё имя нельзя произносить, то это тоже будет хорошо. Судя по нашей стычке, и последовавшим за этим событиям, эти демоны, намного сильнее своих предшественников. Если судить по тому что известно из сказаний, Рыси, в стычках с чужаками, никогда не несли таких больших потерь. Они могут ослабнуть до такой степени, что на какое-то время забудут о своих притязаниях на наши земли. А может быть, потери соседей будут такими, что у нас получится вернуть наши, давно утерянные охотничьи угодья. Ведь во время войны с сильным врагом, гибнут лучшие воины‟. - Вождь племени Седой Волчицы, понимал, что ему выпал шанс наблюдать за битвой двух сильных противников, и если ему хватит ума не влезть в эту драку. То у него есть все шанцы получить одного, но изрядно ослабленного недруга. А быть может и без особого труда добить его. Впрочем, последнее можно было отнести к программе максимум, и кому-либо озвучивать её, Клык не собирался. По крайней мере, пока не наступит благоприятный для этого момент.
  
   Примерно в это же время, по другую сторону озера, на небольшом отдалении от пещеры, расположившись на самом краешке невысокого валуна, сидел Григорий. Он тоже был погружён в раздумье, но мысли его были не столь радостные, как у Клыка. И причиной этому был мальчишка, только что скрывшийся из виду. За подростком наблюдала и его мать, вот только взгляд её был тревожным, видимо она силилась понять, что такого наговорил этот мужлан её ребёнку, как он посмел довести её чадо до слёз.
   И вот. Когда женщина в очередной раз посмотрела на Акимова, Гриша двумя скупыми взмахами, дал понять, что зовёт её к себе. Екатерина растеряно заозиралась, то ли делала вид, то ли на самом деле желала убедиться, что семафорят именно ей. Поблизости никого не было. Поэтому Катя указала себе в грудь, обеими руками, вопрошая этим жестом: "Я правильно поняла? Меня зовёшь?‟ - Григорий утвердительно кивнул.
   Первые шаги женщины, были, быстрыми, суетливыми, затем она опомнилась, было видно как она остановившись, несколько раз глубоко вздохнула, и продолжила движение неторопливым шагом. Гриша заметил эту заминку и с некоторой долей злорадства, подумал: - "Чует кошка, чьё мясо съела‟. - Однако торопить своего хронического оппонента не стал. Так и сидел, расслабленно смотря в небесную синеву. До тех пор, пока не услышал вопрошающий голос Екатерины:
  - Звал, Гришаня?
  - Звал.
  - А что случилось?
  - Не придуряйся Катюха, как будто сама не знаешь, о чём я с твоим чадом только что разговаривал? Не поверю.
   Только после этих слов, Акимов удостоил женщину взглядом. А она, в ответ, изобразила сильное, почти искреннее удивление. Ну прямо прима, из "погорелого театра‟.
   - Да бог с тобой Гриша. Я не телепат какой-то, да и по губам, на расстоянии, читать не умею. Откуда мне слабой женщине знать, о чём вы, мужики, можете разговаривать? И отчего соритесь.
  - Вот только не надо этого ...! Ты из своего дитя, сделала не мужика, а ручную игрушку! Этакого ручного, только тебе послушного мопсика, который гавкает, когда это необходимо для его хозяйки. И помалкивает, когда это ей же нужно!
  - Да как ты...?
  - Молчать баба! Я ещё не всё сказал!
   Екатерина замолкла на полуслове, опешила, учащённо заморгала, её лицо, несмотря на сильный загар, пошло белыми и алыми пятнами. Прошло несколько секунд и её глаза засверкали - наполнившись слезами обиды. Гришу, это зрелище подтолкнуло к неприятной догадке: - " Да тебе Катенька никто, никогда, слова поперёк не говорил. То-то тебя проняло. Привыкла, что ты для своих домочадцев являешься "перстом указующим‟ и, все под твою дуду пляшут. Так это мы быстро исправим. Ведь твои слёзы для меня, ничего не значат‟. Григорий снова заговорил - как он это умел. Эту женщину он собирался ломать, потому что другого выхода не было.
  - Не знаю, и не хочу знать, насколько твой муж был тебе покорен. Это не моё дело. Да и та жизнь, до провала в эту действительность, была настолько тепличной, что вы, бабы, могли обходиться без мужского начала. Даже становились добытчицами, беря на своё попечение разнообразные, инфантильные существа в брюках. А здесь, всё по-другому, другие законы жизни. Здесь мы пришлые чужаки. Для аборигенов мы непонятны, а значит, в их разумении весьма опасны. И они, наши "добрые‟ соседи, приложат все силы, чтоб нас убить. Поэтому, как можно быстрее, необходимо вспомнить, кто из нас является сильным по́лом, и принять это как закон жизни. Мало принять, нужно жить по суровым, можно сказать даже диким законам природы.
  - Знаю. Ты кажется уже говорил о чём-то таком.
  - Тем хуже для тебя. Раз ты всё знаешь, но продолжаешь плести свои интриги, то ты круглая дура. Втихаря науськиваешь своего щенка против меня, а о последствиях своей игры не думаешь. Молчи! Я сейчас говорю. Ты видела, как после твоих нашёптываний, твоё чадо держало меня на прицеле? Знаю что видела - не отпирайся. Так вот. На сей раз, я его не убил. Но больше жалеть не собираюсь. И его убийство, будет на твоей совести. А тебя, после такого ЧП, я выгоню вон. Достала ты меня, дальше некуда. А если твой сынок сумеет убить меня. То я требую, чтоб ты порешила и мою Ольгу, да и нашего дитя, коли оно успеет родиться.
  - Это ещё зачем?
  - Да в отличие от тебя, я знаю, что произойдёт дальше. Если после моей гибели, у "руля‟ станет Коготь.... Да-да, именно Коготь. Он единственный из вас, кто отлично знает, как нужно жить в этом мире. Ты вспомни, скольким премудростям он уже нас научил. Но вот только он, дитя этого мира, и будет навязывать свой, привычный для него образ жизни. В его понимании, все бабы должны беспрекословно подчиняться мужчине. А любой, кто осмелится дерзить вождю, должен понести суровое наказание. После этого, ты, меня, будешь вспоминать как нежного и ласкового ангелочка. Допустим другой вариант дальнейших событий. Вы каким-то образом нейтрализовали Уина. Допустим, он покорился этому и остался в нашем племени.
  - Какого такого племени?
  - Не строй такую удивлённую рожу, мы давно создали своё, новое племя. И допустим, в этом племени главенствуешь ты. Да, да, именно ты. Потому что твой малыш не способен принимать самостоятельные решения. И что у нас получается? Да ничего хорошего. Ни ты, ни твоё чадо не воины. Остаётся наш Коготь, да, он хороший боец, но много он под вашим руководством навоюет? Да причём в одиночку. Да вас захватят с первой же попытки. И огнестрельное оружие не поможет. Думаем. Что будет происходить дальше? А? Судя по тому, что мы узнали у Уина, для местных мы настоящие исчадья ада. Мужчин они убьют как ваших защитников, а это Коготь и твой Веня. Для остальных жестокая, мучительная, ритуальная смерть. А я не хочу, чтоб моя Оля закончила жизнь в таких муках, поэтому и требую, да- да, требую, чтоб её убили вместе со мною.
   Григорий видел в Катерининых, неестественно округлившихся, глазах такой сильный ужас, что остался доволен полученным результатом. Ой, не зря он не так давно заставил Уина рассказывать у костра все известные ему ритуалы борьбы с демонскими силами. Особенно о том, в котором мужское начало должно побеждать пленённых демониц. Лишать силы те проклятья, которые они успели наслать на племя рыси. Если верить сказанному, то пленниц должны надевать на ритуальный, деревянный, фаллос, который этих несчастных и убивал. И все эти страшилки, послужили благодатной почвой для сегодняшней беседы.
   Акимову не было жалко эту женщину, не он заставлял её становиться его вечной оппоненткой. Она сама выбрала эту стезю и была во всём этом виновата. Вот и получала коза по своим заслугам. Нечего не поделаешь, ведь он, Гриша, несколько раз пытался с нею примериться, а она не угомонилась, не смотря на все его предупреждения. Значит, заслужила пройти через эту ломку. Как говорится: сама напросилась.
   Снова, на сей раз неспешно, оценивая достигнутый эффект, Григорий, осмотрел Екатерину, с ног до головы, и увиденным остался доволен. Нет, он не получил удовлетворение от чужого унижения, всё было намного проще, молодой человек выбрал из двух зол наименьшее, и добивался поставленной перед собою цели.
   А женщина стояла, безвольно опустив плечи и обречённо свесив руки вдоль тела. И ничего не осталось от её былой, горделивой осанки. Её отрешённый взгляд был переполнен ужасом и обречённой пустотой (видимо, в этот момент, она весьма красочно представила то, чем может окончиться её жизнь). Конечно, пройдёт некоторое время, может даже не более десяти минут, и Домбровская придёт в себя, снова приосанится. Будет стараться вновь стать такой, как и была до этого разговора, вот только Акимов не собирался этого допускать. Сейчас он грубо надломил её, как ломают толстую ветку, резким ударом об колено. А далее, он собирался постепенно "пригибать‟ Катерину, - пока получившаяся "трещина‟ не станет огромным душевным надломом. Он будет постоянно её виноватить, когда прилюдно, а когда и во время их обязательных "душевных‟ бесед. Да мало ли как он это будет делать. Способов воздействия на личность настолько много, только допусти человек хоть маленькую слабину и всё ..., а Катюха, только что ....
   А в лагере попаданцев всё было спокойно, даже как-то умиротворённо. Недавно выведенный на свою недолгую прогулку Уин, сидел на деревянной скамейке, закрыл глаза и нежился в лучах утреннего солнца; Оля с Викой, довершали обмолот последнего снопа, колотя его самодельным молотилом (длинный, узкий шест, к которому крепился толстый, короткий деревянный брусок).
   "Ну как дела, девоньки? - проходя мимо них, Григорий, счёл необходимым задать этот вопрос. - Моя помощь не нужна?‟
  "Нет Гришенька, мы сами справляемся, не спеша, да потихонечку, но дело идёт. - ответила Вика, не прерывая своего занятия. - А в самой тяжёлой работе, нам Веня подсобляет. Коли возникает такая надобность, то мы его кликаем‟.
   Убедившись, что всё в порядке и игриво подмигнув девчатам, Гриша, поправил на плече ППШ, и бодрым шагом отправился проверять ловушки, вдруг какой либо зверёк в одну из них попался. Запасы мяса, вроде как и есть, копчёности вещь конечно же вкусная, однако и свежего мясца, тоже хочется, да и пополнять его необходимо постоянно. Забегая наперёд, можно сказать, что обход ловушек был не очень удачным. Трофей состоял только из нескольких рыбин, попавшихся в плетёный из лозы самолов. Однако этот обход охотничьих владений, дал самое главное, Гриша смог подумать и найти решение очередной, поставленной перед собою задачи. Но, обо всём по порядку.
   Шёл Григорий по лесной тропе, неспешно вышагивал и думал про то, как ему повысить живучесть своих микроскопических вооружённых сил. Однако его сознание продолжало тщательно контролировать окружающую обстановку. Обострённый в течении последнего времени слух пытался вычленить звуки, сопровождающие чьё либо движение по густым зарослям. Взгляд вроде как и скользил по густым зарослям молодой поросли, свисающим с высоких деревьев лианам. Однако он не любовался красотой игры света и растительности. Глаза выискивали недавно обломленную веточку, разодранную сетку тончайшей паучьей паутины, неправильное шевеление кустарника .... В этот момент, Гриша и сам затрудниться рассказать, какие именно признаки, говорящие о притаившейся опасности выискивает его подсознание. А мысли его, текли в своём - заданном им самим направлении.
  "Нашему поселению нужна надёжная защита. Кто бы с этим спорил. Но из чего мне её делать? Где взять достаточное количество воинов? Чем защитить их тела? Голову к примеру, есть чем уберечь, прикроем её каской, благо они есть. Однако как быть с торсом? На него кольчугу не сплетёшь, не из чего её клепать. - думал Акимов, внимательно осматривая наиболее густые заросли продолжая внешне расслаблено-неспешно брести к очередной "волчьей яме‟. - Да и как мне помнится, под любую броню, нужен плотный, стёганный поддоспешник, иначе все, даже слабые удары будут слишком чувствительны. Да и возникнет куча потёртостей, в самых неподходящих местах. Эх, блин. И почему мы "провалились‟ сюда не из зимней стужи. Сейчас бы взял куртку, или пиджак, да обшил их металлическими бляшками. Помнится, мой водила Санька, до сих пор увлекающийся исторической реконструкцией, нечто подобное описывал. Да только плотные, многослойные одежды взять неоткуда. Так что, за неимением гербовой бумаги, пишем ..., да кто его помнит, на какой бумаге собирались писать в той поговорке. Главное не фантазировать, что могло быть, если бы ..., а думать только о том, что можно сделать из барахла находящегося в моём распоряжении ...‟.
  
   Виктория, как раз заканчивала отсиживать очередную пятиминутку, так она называла вынужденные перерывы на отдых. Она стояла, облокотившись спиной о ствол дерева, зажмурила глаза и наслаждалась тенью, дающей какую, никакую но прохладу. И неожиданно ойкнула, когда малыш сильно лягнулся, в последнее время он делал это слишком часто. Именно в этот момент она открыла глаза и заметила степенно возвращающегося из леса Григория.
  - Олька, ты только погляди, каких лещей твой мужик с охоты несёт. - шутливым тоном проговорила Вика.
  - Ты чего, Викусь, опамятовалась? Рыбу с рыбалки несут, а не с охоты.
  - Так рыбаки то, с речки возвращаются, а твой добытчик, вон, из лесу плетётся.
  - Тьфу на тебя, балаболка.
  - А вот мы сейчас пойдём, и спросим Гришаню. На какой это он ветке сразу несколько рыбин подстрелил.
   Однако никуда беременная молодка не пошла. Говоря последнюю фразу, она видела, как Акимов подошёл к Домбровской, которая возилась под навесом возле печи, положил на разделочный стол свой улов. Небрежно осмотрел её хозяйство и начал распекать женщину, указывая рукой на небрежную кучу дров. Отчитывал её без признака злости, а так, как обычно отчитают несмышлёного ребёнка, который по недоразумению совершил какой-то глупый поступок. По крайней мере, у Вики возникло именно такое ощущение, а таким, интуитивным догадкам, она привыкла доверять и пока что ни разу об этой привычки не сожалела. Осознав, что ей не хочется, пусть и не специально, влезть в этот странный конфликт, Шмиль с показной небрежностью проговорила:
  - Нет подруга, не будем унижаться, ведь твой мужик не барин и не великий князь. Не пойдём к нему на поклон, пусть он сам к нам подойдёт. Подойдёт, да ответит, на все наши вопросы.
  - Ты это к чему ...?
  - Да к тому, что из-за пуза, я хожу как перекормленная утица посуху, ну до жути неуклюже. Не желаю в раскорячку, да в такую даль переться.
   Именно в этот момент, когда Виктория, не сводя взгляда с Григория, отвечала на недоговорённый Ольгин вопрос, Гришка, видимо почувствовав её взгляд, обернулся. Вика мгновенно этим воспользовалась, призывно помахав рукой. Оставалось только ждать, когда молодой мужчина договорит с Екатериной, и подойдёт к двум (пусть и на разных сроках) беременным женщинам.
  - Ну красавишны, королевишны. Зачем звали?
  - Да вот, Вика желает знать, на каких деревцах, такие "птички‟ сидят? Да как ты их подстрелить умудрился?
  - Да не стрелял я их бабаньки, а руками поймал. Они низенько, да дюже медленно летали. Вот я, наблюдая за ними, и не удержался. - ответил Гриша, скорчив до комичности глуповатую рожу, затем вспомнив о чём-то серьёзном, перестал корчить рожицу и обратился к Виктории. - Вика, ты кажется вместе с Уином, для рыбной ловли, "морды⁴⁴‟ плела.
  - Да. А что?
  - А корзины плести умеешь?
  - Так ты мне лозы подходящей нарежь, да в нужном количестве, так я тебе их сколько нужно, столько и наделаю. Я со своим дедом, по детству, их много наплела. Он был человеком старой закалки: требовал чтоб и дети и внуки, умели сделать всё, что в жизни может понадобится.
  - Нет Викуля, корзинки, это само собой, это вещь тоже нужная. Но ты вот что мне скажи. Сможешь сделать штуки четыре круглых, плетёных крышки, сантиметров семьдесят в диаметре. Но только не из сильно тонких прутиков.
  - Смогу. Вот только зачем это тебе?
  - Щиты хочу сделать. Дабы от каменных топоров закрываться. Уж больно аборигены ими махать любят.
  - А они, твои плетёные щиты, эти самые удары выдержат?
  - Должны. Я их ещё шкурами усилю, теми, что мы недавно, под руководством Иннокентия дубили. Сделаю покрытие в два, три слоя. Да проклею этот "бутерброд‟ смоляным клеем, тем самым, которым наш охотник свои топорики заливал. А как высохнет, испытаю.
   Как будто всё было предусмотрено, и делалось безотлагательно: Вика, в течение одного дня сплела все четыре основы для будущих щитов; Гриша, также споро сделал все необходимые выкройки из кожи. Однако прошло немало времени, пока Кеша, не так скоро как это хотелось, смог добраться до леса, где и собрал все необходимые ингредиенты для своего фирменного клея. И уже вместе с Акимовым, внимательно выслушивая его пояснения, клеил в нужных местах, в строго выверенном положении, все необходимые кожаные лоскуты. А затем, наложив верхнюю, самую большую шкуру, стягивал её с тыльной стороны щита, тонкими ремешками.
   Признаться, через восемь дней, когда оружейный клей высох, состоялись испытания на прочность одного из образцов. Уин, получив на это "высочайшее разрешение‟, с большим замахом бил по кожаному покрытию своими топориками. Ну а Гриша, исполняя роль обороняющейся стороны, подавив в зародыше все свои страхи, прикрывался своим "изобретением‟, гордо названным щитом. Изделие, к всеобщей радости, и немалой Гришкиной гордости, назначенное избиение выдержало на отлично. Несмотря на все Кешины старания, щит так и не был пробит, да и сами удары прекрасно гасились.
   Была в событиях последних дней и другая сторона - притаившаяся и внимательно за всем наблюдающая. Это были охотники из племени Седой Волчицы, но они, из-за большого расстояния, не смогли понять, что именно мастерили эти странные демоны, да и не придали этому большого значения. И ещё. Испытание неведомых в этом мире щитов, происходило в дальней пещере с озерцом, при свете нескольких факелов. Так уж получилось, что потенциальные противники, прибывали в счастливом неведении. Вот только, в счастливом ли? ...
   После этого, так и повелось: каждое утро, уединяясь в редколесье, Гриша и Кеша, лупили друг друга палками, прикрываясь от ударов щитами. Занимались подолгу, до тех пор, пока рука не уставала держать щит, но постепенно появлялся навык как нападения, так и отражения атак, учебные схватки протекали всё стремительнее и жёстче. Благодаря этим занятиям, повысилась и выносливость, оба мужчины всё реже и реже прерывали свои учебные схватки для вынужденного отдыха. А со временем, Акимов привлёк к этим тренировкам и Вениамина.
   Вот так, неспешно, день за днём, шло время, поподанцы постепенно приспосабливались к окружающему миру. Менялись не только мужчины, изменения затронули и всех женщин племени, они особенно сильно отразились на фигурах будущих мамаш. Виктория, несмотря на большой живот и сильные отёки, с завидным упорством продолжала работать на огородах, собрав вместе с Ольгой (беременность которой уже не угадывалась, а была видна даже при мимолётном взгляде) весь урожай. И успокоилась, когда призвав на помощь мужчин, расширила площадь своих владений, и произвела новую посадку.
   Признаться, плодородная земля, позволившая собрать богатый урожай, и усилия Шмиль, позволили немного улучшить скудный рацион поселенцев. Домбровская же, неожиданно для всех, ну почти для всех, перестала претендовать на лидерство. А в присутствии Григория, женщина заметно нервничала и тушевалась, никак не могла найти место своим рукам, теребя то утирку, то какую либо часть своей одежды. Все заметили и то, что в последнее время, Катя старалась держаться как можно дальше от Григория. Хотя, это у неё не очень то и получалось. Время от времени, тот изловчался заставать её врасплох и проводить с женщиной какие-то, тайные беседы. А иногда, к всеобщему удивлению, не стеснялся на скупые похвалы, делая это прилюдно.
   В общем-то, жизнь налаживалась, соседи не беспокоили, как будто совершенно позабыли о осевших неподалёку от них пришельцах, только Иннокентий упорно продолжал утверждать, что с острова, за поселением ведётся постоянное наблюдение и этим занимаются не рыси. Вот только сил для того чтоб спугнуть этих наблюдателей, не было.
   В жизни попаданцев, были и более весомые неприятности. Солнце становилось всё беспощаднее и жарче, и Виктория упросила Григория, дабы он дал приказ, что каждый вечер, все поселенцы должны участвовать в поливе её огородов. Ведь все будут с них кормиться, а если не озаботиться о сохранности урожая, то жевать будет нечего. Самое главное. Она требовала, чтоб на качестве полива не халтурили, и не сбивали ногами слой сена, которым она покрыла землю, дабы уменьшить нагрев почвы и испарение влаги. Следует добавить, что для предотвращения вытаптывания своих посадок, Вика пометила колышками тропинки, по которым нужно было ходить. А временами, когда рядом никого не было, она жаловалась Грише на то, что температура воздуха, день ото дня повышается, берег озера постепенно отступает от пещеры, и у неё зарождается страх, что озеро может пересохнуть. Да и из пещерного водохранилища, вода тоже, пусть и не так быстро, но уходит. Успокаивали только Кешины заверения, что в самый жаркий сезон, это большое озеро служит неиссякаемым источником воды для всего живого, как и множество речек, втекающих, и одна исходящая из него.
   И вот, в один из вечеров, когда только что был окончен полив и уставшие поселенцы расселись возле костра, к Ольге и Грише, которые увлечённо о чём-то шептались, подошла Вика, и как-то неестественно - напряжённо улыбаясь, предложила обоим прогуляться около бережка. Оля, почувствовала Викину нервозность, да и не ожидавшая такого приглашения, замолчала и вопросительно посмотрела на своего мужчину, и только после его утвердительного кивка, согласилась. Но вот у Григория, пусть и внешне совершенно спокойного, в душе "заскребли кошки‟. Первой, и единственной мыслью молодого человека было: - "Неужели Катька снова интригует, и Вика собирается меня об этом предупредить? Что же ещё такого могла задумать эта стерва?‟
   Вот так, неспешно, шла троица молодых людей к озеру - как будто не на простую прогулку, а на расстрел. Привычно дул тёплый ветерок, милостиво разгоняя мошкару, а на небосклоне, красовался изрядно похудевший серп ночного светила. Где-то не так далеко просыпались ночные обитатели леса, оповещая округу своими, не очень громкими, голосами. Казалось, живи и радуйся, любуйся приятной рябью воды, пока её не скрыл сумрак. Кажется, сама природа нашёптывает: "Живи человек, радуйся тем прекрасным мгновениям, которые я тебе так щедро дарю. Нежься в той относительной прохладе, которая сменила дневной зной. Открой своё сердце любви, возьми свою отраду, уведи её от посторонних взглядов, и отдайся любовной неге ...‟. Но, эти люди её не слышали, они были поглощены своими проблемами.
   Григорий, ведя за руку Ольгу, тем не менее, не отрывал взгляда от неуклюже шагающей впереди Вики. Смотрел и не видел ни её фигуры, ни .... В общем, его мысли витали далеко, точнее, Акимов гадал: - "Какую ещё интригу задумала этот местный аналог госпожи Новодворской? Чего же Катька никак не успокоится? Видимо придётся её кокнуть, заодно с сыночком. Её за то, что никак не успокоится - не поймёт дура, что сейчас, любые действия на раскол, равносильны самоубийству. А его, ... да просто за то, что у пацанёнка может взыграть юношеский максимализм и он возжелает отомстить за свою мать. Не хватало мне постоянно ожидать смертельный удар в спину. И получить его, в самый неподходящий момент‟.
   Неожиданно, Виктория, идущая первой, остановилась, растерянно заозиралась, как будто кого-то выискивала, и боялась этого кого-то обнаружить рядом с собою. После чего, повернувшись всем телом к идущей за ней паре, заговорила, но как-то слишком тихо и неразборчиво. Гриша, дабы расслышать, что такого Вика лепечет, отпустил Ольгину руку и, сделав пару шагов, приблизился почти вплотную к Шмиль.
  - Викусь, ты, давай, не бойся и говори громче. - Проговорил Григорий, стараясь, чтоб его голос звучал как можно спокойнее, и располагал к доверительному разговору. - Здесь никого постороннего нет, все остальные, те, кого ты не хочешь посвящать в свою тайну, отдыхают у костра.
  - Да не в этом дело. Хотя..., в этом тоже.
  - Вика, да не переживай ты так, успокойся. Подыши, подумай, и неспешно скажи мне всё, о чём так желаешь высказаться.
  - Легко сказать скажи. А тут такое дело, прямо не знаю с чего начать.
  - Что, всё настолько плохо.
  - Да. Хотя, нет. ... Ну, в общем не знаю. Это э-э-, с какой стороны посмотреть.
   Григорий задумался: -" Вика, сильно нервничает, так что не может связно говорить, что на неё совершенно не похоже. И судя по всему, Катя здесь не причём. Задумай Виктория разоблачить её интригу, пусть и очень мерзкую и пакостную, то в речи звучали сплошное: "Да она...‟, "Да от неё...‟, "Она такое удумала...‟. А тут, Виконтик хочет высказать что-то личное, связанное именно с ней. Неужели какие-то осложнения с беременностью?! Нет. Екатерина здесь единственная кто рожала. Даже Оля, случись у неё какие-то сложности, побежит именно к ней, а не ко мне. Значит что-то другое. И это другое, Шмиль сильно беспокоит‟.
   Затянувшаяся пауза в диалоге, была прервана Викиным шёпотом:
  - Ребята, вы только не подумайте ничего плохого. Я уже давно над этим думаю, и .... И то, что я вам сейчас скажу, есть плод моих тяжких, и долгих размышлений. Э-э-э...
  - Да говори ты уже. Не мучай не меня, ни Ольгу.
  - Не сбивай с мысли. Помолчи. Пойми. Я не какая-то там взбалмошная Фифочка, что б такое сказать ..., нет, правильнее предложить, вот, как-то так. Мне может быть сейчас, себя насиловать приходится. Настолько мне самой, всё не по душе. ...
   Здесь в разговор вмешалась Лисовая: - "Да не переживай ты так. Виконька, никто тебя Фифой не считает. Мы оба тебя внимательно слушаем. Говори уже. Не томи‟.
   "И ты обещаешь, что после того, как ты выслушаешь моё предложение, ты не обидишься на меня?‟ - то, как Вика это сказала, как сжалась, скукожилась, на неё совершенно не походило.
  "Да обещаем, - с лёгким раздражением проговорил Григорий, его уже стала раздражать Викина нерешительность, - оба обещаем. Выслушаем и подумаем над всем тобою сказанным‟.
   "Тут такое дело. - смотря себе под ноги, и снова еле слышно, заговорила Виктория. - Мы тут одни. Вокруг враги, разные опасности и болезни всякие. ... Нет, не перебивайте меня, и не говорите, что вы всё это и без меня знаете. Тут это..., время идёт, утекает и мы должны развиваться, расти. Как написано в писании: " И благослови ихъ Бог, глаголя: раститеся и множитеся, и наполните землю, и господствуйте ею, и обладайте рыбами морскими, [и зверьми] и птицами небесными, и всеми скотами, и всею землёю, и всеми гадами пресмыкающимися по земли ...‟. А что делаем мы? Что мы делаем для того, чтоб у нас было много детей? Нет, ничего не делаем. Точнее будет так. Сможешь ли ты, Оля, одна нарожать много детишек? Столько, сколько необходимо для нашего выживания. Да чтоб и они смогли вырасти, повзрослеть и тоже дать потомство. Да и не честно это. Нас две бабы всего, из тех которые способны зачать и выносить здоровых детей. А мужик то один. Вот‟.
   Ольга еле дождалась паузы в Викином монологе и выкрикнула: - "Ты! Да как ты смеешь? А ещё считаешь себя христианкой, а сама предлагаешь заняться блудом. Гриша, а ты чего молчишь? ‟ - С этими словами, молодая женщина буквально вцепилась в ткань Гришкиной рубашки, ища в своём мужчине поддержку. Да так сильно дёрнула, что за малым не оторвала рукав.
  "Я думаю. - немного растерянно проговорил Акимов, уж чего-чего, а такой темы разговора, он не ожидал, правда быстро справился, и вскоре его голос снова звучал уверенно. - Мы оба обещали Вике, что выслушаем её, и вместе с нею, будем искать выход из озвученной ею проблемы. А ты, радость моя, не кричи так громко. Не надо. Мы не для того уединялись, чтоб всякий мог слышать наши тайные переговоры‟.
   А Виктория, спешила оправдаться, говоря нервозной скороговоркой: - "Да поймите же вы. Я никого не призываю к блуду. К примеру дочери Лота, когда поняли что им нужно родить детей, напоили отца, и зачали от него сыновей...‟.
  "Помню. Я когда-то читал про это. Вот только ничем хорошим это дело не закончилось. - спокойно возразил Геннадий. - Стали эти детки, прародителями двух народов, очень жутких в быту и мерзких в своих нравах. Я хоть и убеждённый атеист, но начинать с ошибки дочерей Лота не собираюсь. Во-первых, я здесь не единственный мужик...‟.
  "Да Веня ещё дитя малое! К моменту как он созреет, я для него стану жуткою старухой.‟
  "А я не его имел в виду. У нас есть ещё и Кеша‟.
  "Этот немытый дикарь?‟
  "Не дикарь, а человек и это самое главное. - Деловито возразил Григорий, для убедительности усилив в голосе звучание железных ноток. - Ты Виктория, утверждаешь что ты верующая, значит, должна знать про такой грех как гордыня. И не возражай мне, вижу, как тебя от моих слов передёрнуло. Что, дорогуша, возомнила себя столбовою дворянкой? Что, все остальные обитатели этого мира, даже не достойны лежать пылью у твоих ног? Поэтому и Иннокентий для тебя не ровня и некогда ею не будет? Вот дура баба. Да ты присмотрись. По внешности то, он выглядит как натуральный европеец, только кожа темнее нашей. Так это, под местным солнцепёком только плюс. Ты сама подумай, лишний меланин в коже, это значит, что улучшается защита от ультрафиолета и всех неприятностей, которые он может причинить. Представляешь, какое преимущество перед нашим с Олей потомством, получат ваши совместные дети? И самое главное, он передаст им некие свои наследственные признаки, те которые помогут твоим чадам лучше выживать в этом мире. Наши генетики, в своих научных статьях, об этом часто и более подробно писали‟.
   При свете здешней луны, было видно, как обиженная от такой отповеди Шмиль разозлилась. Подтверждением этому прозвучал её возмущённый голос: - "Причём здесь это? О какой нафиг гордыне ты говоришь? Да пойми ты, мы с ним люди двух разных миров, очень разных. Он язычник - поклоняется каким-то духам и ещё звериной прародительнице своего племени. А это факт! И этого не изменить. А я христианка. Ты это понимаешь? Да и бытовые устои у нас с ним абсолютно разные, не совместимые, не пересекаемые. Со-вер-ше-нно! ...‟
   "А вот тут, я хочу с тобой поспорить. - Неожиданно миролюбивым голосом Григорий перебил Викин поток возражений. - Первое. Кеша, когда-то поклонялся своей праматери рыси. Я подчёркиваю - когда-то. А мы, грубо вырвали его из привычной среды и сейчас, он находится в подвешенном состоянии. Как это лучше сказать то? Он сейчас опустошён, полностью. Мы у него отняли его старый мир и ничего не даём взамен. Мы сами возводим заборы из придуманных нами условностей и заблуждений. А ты возьми, и выполни свой христианский долг, приведи его заблудшую душу к истинной вере. Дай нечто похожее тому, что он не так давно утерял. Иначе, он или взбунтуется против нас, или сведёт счёты с такой никчёмной жизнью‟.
  "Как я это сделаю, - снова возразила Вика, только на этот раз в её голосе звучал упрёк, - если и вы все безбожники?‟
  "А вот это, ты в точку подметила. Нам, и нашим потомкам нужна объединяющая идея. Нечто, такое, что мы можем противопоставить местной культуре. Чтоб это было наше. То, чего здесь нет и без нас быть не может. Вот и пусть, одной из этих скреп скрепой великая цель сохранения, истинной веры. Значит так. Верховным священником станешь ты, будешь проводить службы, исповедовать нас. А мы, всё наше маленькое племя, станем твоей паствой‟.
   Григорий даже при слабом освещении ночного светила, заметил удивление, которое овладело его обеими спутницами. И он поспешил объяснить все тонкости своего решения: - "Я поговорю с Катькой и её сыном, поставлю условие, что максимум через три дня, все мы должны будем выучить молитвы, ходить на службы, - которые, кстати, будешь проводить именно ты. Вот и Кешу, заодно вместе с нами. Нет, нас ты будешь учить отдельно от Уина. А ему, такая учёба, будет подобна целебному бальзаму на рану. Заодно, сможешь его постепенно перевоспитать, так сказать. Ну более или менее подготавливать к вашей совместной, семейной жизни. Не сомневайся, я это твёрдо знаю. Ты сильная женщина и у тебя всё получится. Я видел, как ты со своим покойным мужем управлялась. Всё это выполнимо, если ты и только ты, займёшься вопросом религии. И через год, или два, у нас всех есть шанс стать в какой-то степени верующими. Если нет, то наши дети будут ими точно‟.
  "Ты серьёзно? Ты не издеваешься надомною?‟
  "Викуся, - неожиданно влезла в разговор Ольга, - это не стёб, Гриша уже несколько раз обсуждал со мной этот вопрос. Надеюсь, ты мне веришь?‟
   Григорий был обескуражен словами своей избранницы, он не ожидал от неё такого убедительного вранья. Ведь на самом деле, он ни разу не говорил с Ольгой на эту тему. Это было невозможно по одной причине, эта тема никогда не всплывала. И без этого, за последнее время, на его голову свалилось слишком много проблем. И ему стоило немалых усилий, чтобы скрыть свои эмоции.
  "Верю‟. - тихо, почти шёпотом, ответила Вика, потупив взгляд, как будто старалась что-то, лежащее у её ног, рассмотреть. ...
   Следующий день начался с того, что ещё перед самым рассветом, Григория разбудила Виктория. Так вышло, что её тихие слова: - "Гриш, а Гриш, ты уже не спишь?‟ - Смогли проникнуть в несуразный, утренний сон Акимова, один из тех, чьё содержание невозможно рассказать, из-за полной нелепости пригрезившихся событий. И удачно вплестись в его сюрреалистичный сюжет. А грезилось ему что-то опасное, поэтому, мгновенно приняв сидячее положение и ещё не разомкнув свои веки, мужчина направил на Вику ствол своего пистолета-пулемёта. Вполне реально целясь на звук.
  - Ой! Мамочка! - испуганно взвизгнула беременная женщина, и торопливо осела на пол. - Гришенька! Ты это..., не стреляй - свои!
  - Вот дура баба. Какого ляха ты так тихо подкрадываешься? Хорошо, что я спросонок забыл взвести затвор.
  - Ой, мамочка!
  - Что, случилось? Тебе плохо?! Где болит?! Началось ...?!
   Григорий, сыпал вопросами, задавая их невпопад. Не выдержав его скороговорки, приподнялась Ольга, которая давно проснулась, и сейчас, просто лежала рядом со своим мужчиной. Женщина просто наслаждалась своей близостью с единственным на всё их поселение мужиком. Оля прекрасно слышала как к ним, почти беззвучно, подошла Шмиль и с замиранием дыхания жаждала того момента, когда её Гриша поставит на место эту бесстыдницу. Ну, это на тот случай, если Вика не угомонилась, и снова будет развивать вчерашнюю тему. Но такого она не ожидала, и её даже стало жалко эту женщину.
   "Викусик, ты как? Низ живота не тянет? ‟
   В этот момент, Ольга выражала саму обходительность, и заботу. Она позабыла о том, что мечтала услышать, как Гриша, оборвав на полуслове эту сумасшедшую святошу, и прочтёт для неё новую отповедь. Вот только не сейчас.
  "Ничего у меня не болит, и не тянет. - Немного отрешённо проговорила Виктория. - Я просто очень отчётливо представила, как пуля пробивает мою плоть, убивая меня и моего ребёночка.‟
  "Вот все вы бабы такие. - Проговорил Григорий, обуваясь в свои уже изрядно потрёпанные берцы. - Вроде как и не дуры, но бывает как что ни будь отчебучите.... Так хоть стой, хоть падай.‟
  Видимо последние слова задели Викторию за живое, она мгновенно преобразилась. Даже при слабом свете костра, как она гордо подняла голову, расправила плечи и сделала глубокий вдох. Однако истеричного крика не последовало. Вместо этого, Вика, слишком спокойно, но при этом с легко улавливаемыми нотками неудовольствия, заговорила:
  - Всё вы мужики такие, сперва включаете кулаки, как говорится, действуете на инстинктах, и только после этого начинаете думать: - "А чего это я натворил? И как мне из этого дерьма выбраться?‟ - а виноваты во всём мы - бабы.
  - Всё. Вижу оклемалась, ожила. Такая ты мне больше по нраву, бойкая, а не та монашка, которую ты из себя корчила. Ну, давай, рассказывай, какого лешего ко мне так тихо подкралась?
  - А извиняться не собираешься?
  - Не вижу причины. Если кто-то захотел поиграться в ниндзя, то я, в этом, не виноват. Мы все на нервах. И если к тебе кто-то подкрадётся, да неожиданно заговорит, то я уверен в том, что шутника ожидает увесистая оплеуха.
   Как далее, в результате недолгого разговора, выяснилось, что Вика, вчерашним вечером слышала, как Гриша обсуждал с Кешей план об установке нескольких новых силков - неподалёку от братской могилы. Вот Шмиль и поспешила как можно быстрее напроситься в попутчицы: - "Сама ходить боюсь. Как-никак срок родов подходит. Вот и прошу, доставь меня на могилку к моему Коленьке, а на обратном пути забери.‟
   "Точно, - неожиданно поддержала Викторию Ольга, - ей нужно помочь. Заодно и я пойду вместе с нею. Мало ли что. Вдруг, пока ты будешь шастать по округе, ей понадобится помощь‟.
  "Интересно девки пляшут, по четыре штуки в ряд. - с явным неудовольствием процедил сквозь зубы Григорий. - А вы подумали о том, насколько небезопасно в тех местах. За последнее время там уже несколько раз сверкало. Правда никого и нечего эта аномалия не выплюнула, но это не столь важно. Сейчас ничего не извергла, так в следующий раз сможет. И вы хотите, чтоб ради вашей прихоти, я рисковал обеими беременными женщинами?‟
   Ольга сразу же смолкла, обиженно повернувшись к Григорию спиной. Ну, прямо как подросток, которого не желают воспринимать как взрослую личность. А вот Вика, даже бровью не повела, не один мускул не дёрнулся на её лице. Она, смотря прямо в глаза Григория, упрямо проговорила:
  - Гриша, ты же знаешь, что я уже давно не навещала своего Коленьку. И забот много навалилось и боюсь. Нет не за себя, за ребёночка переживаю. Как-никак, но в нём частица моего любимого человека. Вот и боюсь потерять.
  - Вот и потерпи. Немного осталось.
  - Не могу. Душа ноет. Давно я Колю не проведывала. Да и о своём, наболевшем хочется выплакаться. Там единственное место, где я могу это сделать.
  - Да ты для начала подумай. Стоит ли твой поход того риска? А душу можешь изливать и Ольке. Она у меня женщина толковая, все, что ей расскажешь, других ушей не найдёт.
  - Сразу видно - мужик. У нас, ку женщин, есть такие тайны, что кому попало, не расскажешь. И дело не в том, что что-то мерзопакостное на душе - это личное. Таким можно поделиться, или с очень близким человеком, или носить в себе - накапливая негатив. А если слишком долго нету "жилетки‟ в которую можно выплакаться, то баба станет зачуханной, забитой дурой, или наоборот, стервой - на манер нашей Катьки. Если не хуже. Решать тебе.
   Григорий смотрел на Викторию, и понимал - не блефует. Нет. По настоящему её "крыша‟ не поедет, не такой она человек. Но правдоподобную, наглядно-показательную имитацию вышесказанного - устроит. Причём по полной программе. Можно сказать с садистским удовольствием. А оно ему надо?
  " Хорошо, я возьму тебя с собою. Коли тебе не дорога ни твоя жизнь, ни твоего, ещё не рождённого отпрыска, бог с тобой. Но идёшь только ты. Рисковать своей любимой женщиной, даже в малой мере, я не собираюсь‟.
   Акимов видел, как при первых его словах, напряглась Ольгина спина. И буквально почувствовал, как в конце его монолога, Оленька облегчённо вздохнула. И это было немаловажно, намного важнее предстоящего выхода, в компании с переупрямившей его Викторией.
   Из-за того, что Шмиль ковыляла походкой охромевшей на обе лапки утки, и слишком часто делала перерывы для отдыха, к братской могиле вышли намного позже, чем на то рассчитывал Григорий. Не дожидаясь, Когда Вика доберётся до скорбного холма и опустится перед ним на колени. Молодой мужчина свернул в сторону, стараясь хоть немного, пусть и незначительно, но отыграть потерянное время. Вот только пресловутый случай внёс в эти планы свои коррективы. За его спиной что-то затрещало, прозвучал громкий хлопок и, несмотря на дневной свет, округу озарила вспышка.
   Холодея. Понимая, что это срабатывание не несёт ничего хорошего - сзади были слышны разрывы и частый треск ружейных выстрелов. Гришка заорал:
  "Вика, ложись! Живо!‟
   Григорий кричал во всю глотку. Так, чтоб упрямая баба его услышала и выполнила приказ - для её же безопасности. И было от чего так орать, пока он оборачивался, в опасной близости от него, с мерзким посвистом пролетело несколько пуль. И пока что, кроме этих, смертельно опасных вестников идущего по ту строну боя, из портала никто не появлялся. А вдруг оттуда покажется танк - совершенно не дружественной для россиян стороны. И всё равно, несмотря ни на что, он стоял, не собираясь даже присесть. И только после того, как Гриша убедился в том, что Вика надёжно укрылась за холмом, упал и он, мечтая слиться - стать в один уровень с землёю. Ну не было рядом с ним никаких укрытий.
   Впрочем, не заставили себя ждать и гости. Первой показалась лошадь (лошадь это или конь, Григорий уточнил - пусть будет лошадь), тащившая за собой своего убитого седока. Его нога запуталась в стременах и голова убиенного, беспомощно билась о землю. Впрочем, лошадка почти сразу остановилась, стала испуганно шевелить ушами, осматриваясь, вращать расширенными глазами и нервозно перебирать ногами. Где-то секунды через три - может быть прошло и больше времени, или меньше. Из свечения показалось второе животное, только уже без своего наездника. Мгновением позже, вслед за второй лошадкой, показалась животинка, несущая живого кавалериста, с шашкой в руке и карабином за спиной. Тот, пребывая в боевой горячке, немного проскакал, и, натянув поводья, остановился. Возбуждённо, но одновременно и удивлённо огляделся по сторонам. Видимо пытался понять, где он, и как здесь оказался. И как это произошло.
   С тихим хлопком закрылся портал, вот только казак, на это звук никак не отреагировал. То, что это казак, не было никаких сомнений. На воине была выцветшая гимнастёрка (что там у них одевалось, и как оно называлось, Акимов никогда не задумывался), фуражка, залихватски сдвинутая набок. На спине красовалось огромное, тёмное пятно. Ну да, попробуй не вспотеть во время такой лихой атаки. А самое главное, на всаднике были синие шаровары, с широкими красными лампасами - точно, донской казак.
   "И что ты братец пёр буром? - думал Григорий, наблюдая за новоприбывшим попаданцем. - Ладно, испуганные лошадки, могут скакать, не разбирая дороги. Не поверю, что ты не видел появившееся на твоём пути препятствие. Такое яркое пятно, не может не привлечь внимание. А может быть, это свечение видно только отсюда. Ну это для того чтоб отбить спонтанно возникшее желание на возвращение. А там, по ту сторону портала. Только вспышка, да исчезающие на её месте неудачники. На такое - в пылу схватки, вряд ли обратишь внимание. Много взрывов, да внезапно падающих товарищей по оружию. А заметив, не сразу осмыслишь увиденное - здесь работают только приобретённые рефлексы. Вот и не осознал воин притаившуюся опасность‟.
  Григорий, дабы не провоцировать разгорячённого сражением человека, отложил в сторону свой ППШ, и терпеливо ждал, когда казак его заметит. Да, казаки люди суровые. И ему придётся изрядно попотеть, доказывая, что именно он, Григорий, здесь за атамана. Однако такой хороший боец, стоит всех потраченных усилий. Поэтому, стоит рискнуть. Впрочем, почти сразу, возникло ощущение что он - Акимов, без огнестрельного оружия стал совершенно голым. Точнее сказать, таким же беззащитным. Появилось неудержимое желание снова взять в руки оружие. Почти неудержимое, так как, сжав до хруста кулаки, Гриша этого не сделал.
   Однако с гостем что-то было не так. Может быть, воин осознал, что с ним произошло такое ..., ну очень для него мерзкое, а может быть была для этой странности, была и другая причина. Но его руки обречённо опустились, и ..., через мгновение, казак резко обмяк, как в замедленных кадрах кино, он начал заваливаться на левый бок. Гриша ещё ничего этого не успел осознать, как тело упало на землю. Не хорошо так свалилось - весьма скверно (головою вниз).
  "Что за...?‟ - только и подумал Акимов, ошарашенно смотря на тело, неподвижно лежавшее у ног своего скакуна.
   В следующую секунду, молодой человек резким движением схватил свой ППШ, прыжком поднялся с земли и помчался к лежавшему на земле казаку. И уже присев возле свалившегося с коня воина, Гриша понял свою ошибку. Погибший боец лежал лицом в низ, неестественно вывернув голову и нелепо вывернув левую руку. Однако было ясно, что причиной смерти послужили не эти травмы. То, что Григорий посчитал Пятном от пота, таковым не являлось. Нет, гимнастёрка была обильно пропитана потовыми выделениями, однако на спине было заметно три небольших дырочки. Две из них, маленькие такие, и не подумаешь, что они могут быть столь опасными. Вот из них и просочилась кровь, слившись в одно большое пятно.
   Впрочем. Как заметил Акимов, казачий карабин, также пострадал от ближнего взрыва. В районе прицельной планки, почти идеально поперёк ствола, прихватив и цевьё, торчал крупный осколок. Глубоко так вошёл. Гриша ради интереса его потрогал, тщетно стараясь его расшевелить, и удивился. Мало того, что это у него не получилось, но и железяка до сих пор была горячей. Так что о том, чтоб завладеть этим оружием, не могло быть и речи.
   Однако Гриша об этом и не думал. В данный момент в его груди бушевала ярость, хорошо сдобренная накопившейся усталостью, постоянным сдерживанием эмоций и обидой. Эта стихия рвалась наружу, срывая последние препоны, которые пока что её удерживали:
  "Таври-и-и!‟ - Огласил округу не то крик, не то вопль ярости. Выкрикнувший это человек, стоял на коленях перед погибшим казаком, и смотря в небо, грозил ему плотно сжатыми кулаками. Сейчас бы по сюжету должны были разверзнуться хляби небесные, и обрушить на несчастного потоки сильнейшего ливня. Однако в небе не было не единого облачка, поэтому от туда не упало не единой капли влаги. Единственное, испуганная лошадь, или всё-таки конь, шарахнулся в сторону, отпрянув от кричавшего человека на несколько скачков. А он, взвыв как зверь, продолжил слать проклятья небесам:
  "У-у-у! У-уроды-ы! Что? Довольны? Вам надеюсь очень весело? Экспериментаторы недорезанные! Ублюдки! Мрази-и! Э нет, вам всё мало! Мало того что вырвали нас из нашего мира! Лишив нас всего того, что мы имели! Так вы ещё решили над нами поиздеваться? И делаете это, самым мерзким способом! Знаете, что мы окружены врагами! И в наличии, имеем многочисленных врагов! Так вот твари! Показали, что пришла подмога, а как мы губы раскатали, так сразу облом! Мрази, ... рванные! Да вы последние му...! ... конченые!
   Мужчина пошёл в разнос и перешёл на сплошной мат, при каждом слове ударяя землю кулаками, как будто вбивал в неё каждое своё слово. Будто бы это могло хоть чем-то навредить его невидимым оппонентам.
   Человек и сам не знал, как долго всё это продолжалось. Вот только его голос осип, эмоции стали утихать и вскоре до его сознания долетел натужный крик боли. Мужчина замер. Зачем-то посмотрел на свои окровавленные кулаки. И только после этого взглянул в сторону стона, точнее, на свою спутницу. А Виктория, лёжа на спине, смотря на мир покрасневшими от запредельного напряжения глазами, и натужно кричала:
   "О-о-ой! Мама-а-а! Мамочка-а-а!‟
   "Вика, ты чего орёшь? - Поинтересовался Акимов, осознав, что пока он был во власти своих эмоций, здесь что-то пошло не так. - Тебе что, плохо? Где болит?‟
  "А-а-а! Ы-ы-у-у!‟
  "Да что с тобой? Ты что, рожаешь? - Григорий осёкся, поняв, что последний вопрос и является ответом на всё сейчас происходящее с Викторией, на пару секунд опешил. - Ты это, погоди. Я сейчас. Я иду к тебе.‟
   Не сделав и пары шагов, Гриша посмотрел на тело второго казака. Несчастный всё также полу весел, зацепившись ногою за стремя. Карабина при нём не было, как и головного убора, в левой руке, точнее на запястье, удерживаясь на темляке, висела шашка. А вот голова покоилась на съехавшем под неё заплечном вещмешке. Видимо по этому, она сильно и не разбилась. Понимая, что Шмиль сейчас родит ребёнка, которого нужно будет завернуть во что либо чистое. Молодой человек направился к всаднику. А далее действовал так: первым делом, он высвободил ногу покойника, получилось это только после снятия сапога; затем, не обращая внимания на крики роженицы, Акимов снял с руки убитого бойца шашку. А только после этого освободил покойника то рюкзака, или как он там правильно называется. В этот момент, молодой человек о таких мелочах не задумывался.
  "А-а-а! Ы-ы-у-у! М-м-м. Ы-ы-ы!‟
  "Всё Викуля, иду. Погоди драгоценная ты наша. - Проговорил как можно спокойнее Григорий, подбегая к роженице и начав омывать водой свои руки, делал он это из пластиковой бутыли - своего дневного запаса на сутки. - Вот. Я рядом. Успокойся, всё хорошо...‟.
   Не будем описывать весь не очень то и приятный процесс стремительных родов. Однако. Тихий голос новорождённой девочки, для Григория показался чем-то вроде звука райского колокольчика. Но и это не принесло заметного облегчения. К тому моменту, как он с трудом перевязал пуповину, перерезал её, и завернул девчушку в чистую нательную рубаху, Вика снова начала дуться и кричать.
   От осознания того, что ему придётся повторно присутствовать при родах, точнее наблюдать за их продолжением, у Григория под ложечкой образовалась тошнотворная пустота. Держа в левой руке ребёнка, он свободной рукою выпотрошил весь вещмешок, по-другому он не мог найти ещё какую-либо чистую вещь - для другого малыша. Ею оказалась, белая, на удивление чистая косоворотка.
  "Мам, они оба здесь! И кажись живы!‟
   Григорий сразу узнал голос Вениамина. А сам парнишка, стоял метрах в пяти-шести от могильного холма и, осматриваясь, водил по сторонам своим ТТ.
  "Вот только "Рембо‟ мне здесь и не хватало‟. - устало улыбнувшись, подумал Гриша, наблюдая за показной готовностью к бою, которую так комично демонстрировал Веня.
  "Я и сама вижу что живы. - немного задыхаясь, ответила Екатерина. - Это не наш ли Гришка подстрелил этих молодцев? ...‟
  "Ты Катерина сильно не разглагольствуй, скорее мой руки, да иди сюда. - Григорий решительно прервал ненужную болтовню. - Тут твоя помощь потребуется. Вика кажется второго ребёночка рожает‟.
  "А как он идёт? Не ножками ли вперёд?‟
  "Откуда мне, мужику, знать такие тонкости? Подойди сама и посмотри. - ответил Григорий и сразу же переключил своё внимание на Вениамина. - Веня, а ты пока сведи сюда всех лошадей, сними с покойников все, что нам может пригодиться, да собери всё оружие. Да начинай рыть могилу. А я, тем временем, со своей крестницей пообщаюсь. Позднее я тебя сменю ‟.
   Как ни странно. Но никто не возразил. Даже Миня не сослался на свою, так до конца и не зажившую руку. Рана то давно затянулась, однако работоспособность - в смысле подвижность, оставляла желать лучшего. К великому удивлению, с лошадями он справился легко и быстро. Также оперативно снял с убитых все необходимое, и не слова не говоря, взялся за лопату.
   То ли из-за того, что рядом суетилось семейство Домбровских, или по какой-либо другой причине, но время полетело очень быстро. Как и то, что происходило на мемориальной поляне (так незатейливо поселенцы назвали спонтанно возникшее кладбище). Плачь второго новорождённого, огласил округу только после того, как Гриша возложил на свежей могиле последний камень. И пока Екатерина пеленала последнего из новорождённых, Григорий приступил к осмотру трофеев. В их числе оказались два револьвера, как и изрядный запас патронов к ним. Две шашки и единственный карабин, который оказался безнадёжно изуродован осколком, но имел прекрасный запас боеприпасов. Спасибо жабе, которая, в своё время, не позволила расстаться с мосинкой (она хранилась в пещере, густо покрытая машинной смазкой). Хоть как-то, но жизнь налаживалась.
  
  Глава 12
  
   - Вождь, как ты и наши умудрённые жизненным опытом жрецы предсказывали, род Оленей появился на спорных территориях. - неожиданно прервал раздумья Гуруна разведчик. - И они, стали приблизительно там, где мы их ожидали.
  - Ты сам, своими глазами, видел как они пришли?
  - Да.
  - И как они? Что ты видел? Чем они заняты? Как ведут себя? Говори обо всём.
  - Люди измождены. Они устали от чрезмерной засухи и постоянного голода. Даже дети не бегают по стоянке и не веселятся. Точнее можно сказать так, среди беженцев нет стариков - даже пожилых женщин, и слишком мало детей, а те, что есть, неестественно апатичны. Ещё вот что, все без исключения подавлены, и пугаются малейшего шороха. Олени, как только стали лагерем, мгновенно свалились спать. Правда не забыли выставить охрану, но их воины настолько вымотаны, что о нормальном несении охранной службы, не может быть и речи.
  - Это хорошо. - задумчиво проговорил Разящий Сверху. - Даже не смотря на их опоздание, я ожидал, что они появятся на два - три дня раньше, всё просто замечательно.
   Рядом с вождём стояли ещё несколько охотников, и ждали его распоряжений. И Гурун обратился сразу ко всем:
  "Собирайте всех охотников. Вооружайтесь. Идём на большую охоту. Если сделаем всё так, как я придумал, то нас ждёт большая победа над демонами. Ваш великий подвиг воспоют сладкоречивые сказатели былин. Потому что сегодня, вы добудете великую славу для нашего племени Рыси!‟
  
  Несмотря на то, что прошло пять дней, радость от того, что в селении появились два маленьких человечка, не потеряла своей актуальности. Нет. Никто не шлялся по селению в праздном ничегонеделании. Миня, как уже стало заведено, ушёл на рыбалку, надо признать, толи всё дело в сезоне, толи мальчишка поднаторел в этом искусстве, но улов у него был немалый и ежедневный. Вика, пользуясь своим положением, кормила своих малышей. Признаться, Гриша был очень удивлён, когда узнал о том, что у Шмиль родилась двойня, а не близнецы - вторым ребёнком был мальчик. А Кеша, за чьё воспитание взялась Виктория, почти не отходил от своей наставницы: вот и сейчас, сиротливо сидел поодаль, повернувшись спиной к кормящей матери. Он уже почти не хромал, и с радостью занимался делами, поручаемыми ему Викою. Всё-таки, на большие расстояния он был ещё не ходок.
   Но, а Гриша, перед тем как отправиться на свой одиночный, ежедневный обход ловушек, обихаживал немолодого коня, самого спокойного из всей троицы. Была у него мысль вспомнить детство, когда он занимался на ипподроме..., Эх, как дано всё это было. Ну а сейчас, ему был нужен скакун, не ради прихоти, а для мобильности передвижений: вот он и приучал его к себе. Собираясь в ближайшие день, два сесть в седло. Впрочем, от Акимова не отставала и Виктория, присмотревшая себе легко раненную в круп, молоденькую, пегую кобылку - видимо у казаков были сильные потери вот они и мобилизовали у местных их животинку, не сильно то привередничая. Вот только Уин, боялся приближаться к неизвестным для него животным даже на расстояние пяти шагов - доходило до проявления сильной заметной бледности и дрожи во всём теле. Поэтому для Вики, в деле ухода за мини табуном он был не помощник.
   Ну а Ольга, в данный момент, помогала Катерине варить мыло. Да-да, именно самое настоящее мыло. Натуральное хозяйственное мыло, без каких-либо отдушек и прочих косметических добавок (которые, кстати, неоткуда было достать). Катя, не так давно приступила к его изготовлению, благо было из чего, и сейчас, это варево обильно насыщало округу смердящим амбре. Поэтому и занимались этим делом подальше от селения. Расположившись так, чтоб постоянно дующий ветерок, правильнее сказать сквозняк, относил эти запахи в сторону. Да ничего не поделаешь, санитарная безопасность требовала постоянное наличие этого, столь неприятного в изготовлении продукта.
   Вокруг царило умиротворение, можно сказать, идиллия. Соседи давно не беспокоили, как будто позабыли, нет, на острове постоянно находились наблюдатели. И попавшие в этот не тронутый цивилизацией мир люди к их присутствию уже привыкли, постепенно успокоились, устав жить в постоянном напряжении. Чему в немалой степени поспособствовало и последнее пополнение арсенала. Хотя. Гришу до сих пор угнетало то, что казак оказался смертельно раненым. Пусть его бы сильно ранило, пускай даже он лишился бы какой либо конечности. Но его боевой опыт, был бы ощутимым подспорьем. Да и наличие ещё одного мужчины, могло существенно разнообразить генофонд небольшой группы переселенцев. Но это были только мечты, поэтому Акимов гнал такие мысли прочь, стараясь думать о решении тех проблем, которые он был способен решить.
  -Гриша, глянь-ка туда. - не сильно громко, но при этом весьма взволновано проговорила Вика, указывая свободною рукою куда-то в даль. - Никак снова кто-то сильно всполошил птиц. И это снова там, где жили наши предшественники.
  -Вижу.
  - И чего нам делать?
  - Вы, все, вооружаетесь и прячетесь в пещере. Ну, в смысле занимаете там оборону. Ну а я седлаю Бурушку, и еду на разведку. Может быть, там не происходит ничего страшного, а быть может нужно вмешаться...
   - А может быть, возьмёшь с собою Веню?
  - Нет. Он будет охранять вас. Я поскачу на своём Бурке, и в случае опасности смогу оторваться от погони - уводя её в сторону. А Вениамин, городское дитя, до попадания сюда, лошадей видел только по телевизору. Так что выхожу один, без вариантов. ...
   Мерно вышагивает конь, время от времени пофыркивая, норовя шепнуть высокую траву, растущую ровным ковром. Вот только упрямый наездник, постоянно одёргивал узду, и конь, недовольно фыркая, продолжал свой путь. Да тут ещё по округе разносился весьма неприятный запах испускаемый мыловарней. Впрочем. Это амбре не нравилось не только животному и всаднику, о чём красноречиво говорила его лёгкая гримаса брезгливости.
   Однако это никак не мешало всаднику наблюдать за окружающей его обстановкой. Не укрылось от его внимания и то, как в лесу, к которому он направлялся, загомонили местные аналоги земных попугаев - значит, кто-то вероломно вторгся на их территорию. И их обеспокоенный, резко-гортанный гомон слышался совсем рядом. А это могло значить только одно, входить, или обходить лесок, не было никакого смысла, поэтому Григорий, потянув повод, повернул коня влево, и направился к ближайшему островку высокого кустарника.
   Надо признаться, что сделано это было весьма вовремя. Не успел Акимов спешиться, и взять на изготовку винтовку. Как из леса послышались крики:
   "Быстрее дети коровы! - слышались надменно презрительные возгласы. - Вам была нужна земля? Так вы на свободные территории и идёте! Шевелитесь, грязь, иначе забьём насмерть! ...‟
   Слышались частые, сухие шлепки шестов по стволам деревьев (по крайней мере, Гриша воспринимал их именно так), иногда казалось, что были различимы и глухие звуки, характерные для удара по живой плоти. А может быть, их услужливо дорисовывало подсознание, дополняя отчаянные, полные боли вскрики. И всё это, сильно не нравилось Григорию, не ожидавшему от этой какофонии звуков ничего хорошего.
  Впрочем, все, что происходит в жизни, имеет своё, и при этом логическое продолжение. Вот из леса стали выскакивать сильно измождённые, затравленные женщины, они как могли быстро убегали от надвигающейся на них опасности. По крайней мере, пытались это делать. Гриша, даже находясь на удалении где-то метров сто, или сто двадцать, разглядел на некоторых свежие следы побоев. Рядом с ними, держась как можно ближе к матерям, бежали дети и подростки, они тоже имели багровые отметины от ударов.
   Через какое-то время, из лесных зарослей появились и мужчины, они также отступали, но временами останавливались, стараясь хоть ненадолго задержать своих преследователей. Однако, все эти попытки были тщетными. На каждого остановившегося сразу же нападали трое-четверо воинов племени Рыси (Григорий сразу же их узнал - по характерному узору, нанесённому на тело) и, выкрикивая оскорбительные слова, не смертельными, но весьма болезненными ударами своих бамбуковых шестов, гнали иноплеменников в сторону лагеря новых поселенцев.
  "Вот твари. - Сквозь зубы процедил Григорий, досылая патрон в патронник, и изготавливаясь для стрельбы с колена. - В прошлый раз не получилось прикрыться животными. Так вы су..., решили спрятаться за спинами людей из более слабого племени. Не оригинальны вы ..., применяете тот же самый живой щит‟.
   И надо же, готовясь к бою, Акимов повёл себя как мальчишка - позволил захватившим его эмоциям возобладать над собою. Что привело к тому, что он, не успев как следует прицелиться, выстрелил. Нет. Он безошибочно определил вождя, так как тот, отдавая приказы, слишком активно жестикулировал. Вот только пуля пролетела немного правее. Это Гриша понял по тому, что упал совершенно не тот человек, а стоявший рядом. От грохота выстрела, и вида неожиданно свалившегося шамана (о чём красноречиво говорил его ритуальный наряд), все затихли - замерли, как статуи.
   "Вдох, медленный выдох. Вдох, медленный выдох. Давай уже, успокойся. - подумал Григорий, передёргивая затвор и одновременно борясь с ненужными в данной ситуации эмоциями. - Тебе больше нельзя мазать‟.
   Вроде как помогло - сердцебиение немного успокоилось, да и пропала завладевшая им в первые мгновения суетливость. Вот вождь снова в прицеле, ствол не дрожит и не выписывает "восьмёрки‟. Выстрел. На сей раз, пуля сбивает с ног того кого надо. На сей раз Акимова заметили. Несмотря на потерю своего лидера, воины рыси замахали руками, указывая на стрелка, закричали. Пусть они и не понимали, каким образом их убивают, но они вполне точно определили, откуда им грозит опасность. Новый выстрел. Падает второй из шаманов, по виду самый старший из четырёх, служителей культа. На этот раз, повинуясь выкрику одного из двоих оставшихся мужей праматери рыси, мужчины кинулись на безнаказанно стреляющего противника. При этом они совершенно позабыли о тех, кого недавно гнали к поселению попаданцев. Которые продолжали стоять как истуканы, видимо эти люди просто устали бороться за свою жизнь, и смирились с тем, что от их действий, больше ничего не зависит. Выстрел. Того, кто только что принял на себя командование, крутануло на месте, и он, выронив свой боевой топор, упал на землю.
   Не заметив очередную потерю, аборигены, размахивая кто боевыми шестами, кто каменными топорами, стремительно приближаются к Григорию. Однако он, пока что не обращал на них внимания, а затаив дыхание, целится в последнего служителя культа, путь тот стоит потерянно, да и как-то растерянно смотрит перед собою - как будто ничего не видит. Вдруг выйдет из прострации, да возьмётся за руководство боем, - в самый неподходящий момент. Выстрел. Снова смертоносный метал забирает свою очередную жертву. Всё. Магазин пустой. Винтовка за спину. Пусть и не очень ловко, но Акимов оказывается в седле. В руке револьвер. Поспешный выстрел. Всадник целил в грудь бегущего на него человека, но пуля угодила тому в ногу.
   "Пусть хот так, - подмечает Григорий, целясь в очередного противника, - после такой раны, не боец‟.
   Новый, сухой щелчок пистолетного выстрела. Мимо. Сидя на коне, не сильно-то преуспеешь в меткой стрельбе. Снова выстрел и вновь промах. Противник слишком близко, а с такой меткостью можно и погибнуть. Акимов еле успел спрятать револьвер, и вооружиться шашкой. И всё закружилось в смертельной схватке. Даже конь не желает стоять на месте, он начинает крутиться на месте, и, кажется даже лягать нападающих воинов. Гриша чувствовал, как по телу пробежал адреналиновый холодок, стараясь хоть кого-либо достать, усиленно, можно сказать, даже бестолково махал шашкой. Хотя. Если судить по иногда ощущаемся сопротивлению, временами клинок умудрялся доставать до чьей-то плоти. Ориентироваться в происходящем было очень трудно, так как немало усилий тратилось на то, чтоб не свалиться с брыкающегося коня.
   Как будто сторонний участник, не узнавая своего голоса, Гриша слышал свой, охрипший от напряжения крик:
   "Что тва-ри-и, козлы вонючие! Вы этого хо-отели ...? Так получайте же мрази! Жрите ..., не обляпайтесь!... Мы же вас не трогаем! Так какого же рожна, вы к нам лезете? ...‟
   Неизвестно, как долго продолжалась эта круговерть, но неожиданно, Григорий осознал, что он, продолжая орать, упрямо старается достать одного, весьма вёрткого охотника. Который, к стати, умудрялся не только увернуться от удара шашки, но и от копыт коня, пытавшегося его затоптать (это же как Бурушка разъярился). Вдобавок, абориген был безоружен, на голове имелась рана, которая обильно кровоточила: от чего казалось, что шея, грудь и спина несчастного были словно свежеокрашены красной краской. Но то, что это был воин рыси, было очевидным фактом. Да он был из уже надоевшего своими нападками племени, но этот человек был сильно напуган, и на данный момент, не представлял не какой опасности.
  "Блин. Что я творю?‟ - Запоздало подумал Гриша, нанеся новый удар.
  И на этот раз, охотник умудрился увернуться от удара. Вот только Бурушка, изловчился укусить его за правое плечо. Схватил, тряхнул головою, так что слишком вёрткий охотник отлетел в сторону. Пришлось резко натягивать поводья, так как конь собирался продолжить свои атаки на упавшего аборигена. В результате чего, резко остановленное животное встало на дыбы, заржало, и за малым не сбросило своего седока. А израненный воин рыси, из-за обилия в крови адреналина, пока не в полной мере чувствовавший тяжесть полученных ран вскочив на ноги, устремился прочь, безвольно болтая неестественно вывернутою рукою.
  "Ёперный театр! - едва не сорвавшись на душераздирающий крик, подумал Гриша. - Что я творю? На кого я становлюсь похож? Скольких людей, я уже только за сегодня убил? ...‟
   Акимову стало жутко от того, что он осознал. Нет, не так. Он понял что у этих дикарей нет никаких шансов в противостоянии огнестрельному оружию и всаднику размахивающему шашкой. Пусть он Гриша, и боец никудышный, однако наворотил .... Уже понимая, что он может увидеть, Григорий осмотрелся по сторонам. То что предстало перед его взором, ужаснуло. На небольшом поле брани, нет, на месте жестокой бойни, лежало не меньше десятка человек. Некоторые из них, подавали признаки жизни, а кто-то даже пытался уползти в лес. И на этом фоне, сильно выделялась группа сильно измождённых людей. Они сидели на земле, и глазами полными ужаса, наблюдали за Григорием. Многих из них заметно трясло, пара женщин, прибывали в полной прострации - абсолютно отрешённым взглядом, смотрели в одну, выбранную ими точку. Причём, молодому мужчине показалось, что ещё несколько аборигенов находились на грани нервного обморока.
   "А ведь этих бедолаг гнали на убой. - догадался Гриша, повнимательнее присмотревшись к сидевшим перед ним чужакам. - Реши я отсидеться в пещере, то вынужден бы был стрелять во всех, кто приближался к его лагерю, и по ним в том числе. А там ..., в общем, рыси получали огромные шансы ворваться в наше жилище и задавить нас своей массой. Блин! А я тут, как последняя институтка, ударился в душевные терзания, мол, кровавый мясник, и прочие, прочие... К чёрту! Нефиг плодить всякие там комплексы вины? Здесь каждый борется за своё выживание и делает это всеми доступными ему способами. Вот эти доходяги, также видят в нас только своих врагов. И будь они в силе, то мне пришлось биться и с ними. И серьёзно так воевать - не по-детски ...‟.
   Обдумывая эти мысли, Григорий несколько раз объехал вокруг сгрудившейся группы людей. Которые, в свою очередь, напряжённо наблюдали за каждым его движением. Зачем он это сделал, он не знал и сам - так получилось.
   "И что мне с ними делать? Отпустить на все четыре стороны, значит обречь на неминуемую гибель. Оставить жить рядом с собой, неизвестно какой фортель они выкинут, когда оклемаются и объявят против нас свой крестовый поход. Или как он у них называется? Провести с ними такой же театральный ритуал по "отбору души‟, который так удачно получился с Кешей. Так неизвестно, как оно получится, да и мне не успеть всех их реанимировать. Да ещё, не факт что они, как загнанные в угол животные, не кинутся на меня в свою последнюю, и решительную атаку. ...‟
   Полностью погрузившись в свои раздумья, Гриша не сразу заметил, что к нему приблизились два человека. И понял он эту свою непростительную промашку только тогда, когда они оказались рядом с ним.
  
   - Я вернулся, Клык. - тихо проговорил молодой охотник, почти бесшумно подойдя к вождю племени: который с невозмутимым видом сидел возле входа на родовое капище. - И у меня очень хорошие новости.
  - Слушаю тебя Тень.
   Этот пусть и молодой человек, можно сказать юноша, был одним из лучших охотников племени. И ему весьма подходило его имя, данное при вхождении во взрослую жизнь. Об этом, весьма красноречиво говорила его манера двигаться, все его движения были плавными: как у гибкого, и весьма опасного хищника. Который, к примеру, в данный момент может лениво нежиться на солнце, но в следующее мгновение, мгновенно преобразиться и стать быстрым, стремительным, несущим неотвратимую смерть своей жертве. И пусть никого не смущает его щуплое, низкорослое тело. Но сейчас, он принёс своему вождю весть, и проявлял все принятые признаки уважения.
  - Вчера рыси напали на демонов. И снова остались в проигрыше. - ответил охотник.
  - Это просто хорошее известие. И почему ты решил, что оно станет очень хорошей новостью?
  - В этой схватке погиб вождь наших недругов. И не только он.
  - Говори же. Не заставляй меня вытягивать из тебя каждое слово.
  - У рыси не осталось ни одного шамана. Слуга того, чьё имя нельзя произносить, убил всех . Как и большинство вышедших на тропу войны воинов. Остались только их ученики, которые не пошли на бой, а остались в капище, да и старики женщины, дети.
  - Ты хочешь сказать, что наши враги ослабли настолько, что стали беззащитны как дети? И в этой схватке победил демон, который вышел на бой в полном одиночестве?
  - Да вождь, так и было. Те охотники, что смогли покинуть поле боя, уже собрали своих погибших, и сожгли их. А сейчас, почти все взрослые мужи наших соседей, проходят обряд очищения. Причём, я сам видел, как во временном стойбище, снова заполыхали очистительные костры. Знать там умирают те, кто побывал в контакте с Демонами и обряд очищения может немного затянуться. Так что, нам стоит поспешить, так как в самом селении рыси, на данный момент, нет мужчин, способных держать оружие.
  - Да. Ты на самом деле принёс очень хорошую весть. Надеюсь, эти новости не единственные? Порадуй меня ещё. - Потребовал Клык, оставаясь при этом неподвижным, нельзя вождю быть излишне эмоциональным. - Не стесняйся. ...
  Как уже говорилось выше, этот диалог происходил возле родового капища. Точнее возле самого входа в него. Хыр сидел величественно выпрямив спину, и это несмотря на то что он сильно страдал от полуденного солнцепёка, и всё его тело было мокрым от обильно выделяемого кожею пота. Впрочем, тот уже давно тёк по телу, смывая с него слой ритуально нанесённой глины, отчего торс этого мужа казался разрисованной вертикальными, извилистыми, тонкими полосками статуей. Вождь ждал. Он терпеливо ожидал окончания таинства - жрецы общались с праматерью, выспрашивая у неё как им жить дальше. Как раз, когда разведчик замолчал, из-за изгороди послышался вопрос, заданный старшим волком: - "Будь добра, о наша великая праматерь, ответь своему мужу, яви мне свою мудрость, помоги своим неразумным детям. Ответь. Стоит ли нам, прямо сейчас нападать на служителей того, чьё имя нельзя произносить? Или необходимо подождать, пока они сами ослабнут и только после этого покарать зло?‟ - В ответ послышалось неразборчивое бормотание. Вождь знал что это заговорил один из учеников, на кого пала благодать. Этот юноша первым достиг в долгом танце состояния транса, и в данный момент, седая волчица общалась со своими детьми через его уста.
   Вождю оставалось ждать, когда мужья волчицы выслушают парнишку, правильно растолкуют пророчество и донесут её волю до вождя. И Клык конечно же всё исполнит. Но. Для начала, он разберётся с соседями-врагами. Такой шанс упускать нельзя. Нельзя долго раздумывать, давая беспокойным соседям время на зализывание своих ран.
  
  Днём ранее этого диалога. Гриша, погружённый в тяжкие раздумья, не заметил, как сзади к нему приблизились два человека. И от неожиданности он даже передёрнулся всем телом - когда услышал обращённые к нему слова:
   "Гриша, ты как?‟ - это был сильно взволнованный голос Вики.
   Однако Акимов не ответил на этот вопрос. Нет. Он отреагировал на появление женщины, мужчина от неожиданного вопроса вздрогнул и резко развернулся на звук. Перед ним была Виктория. А ещё, он обратил своё внимание на то, что она пришла пешком, хоть и вела на поводу свою лошадку, на которой восседал бледный, полуживой от страха Иннокентий. Охотник сжимал побелевшими от перенапряжения пальцами луку седла, смотрел невидящим взглядом перед собою и, боялся лишний раз шелохнуться. Что красноречиво говорило о той высокой степени ужаса, который овладел этим человеком.
  - Я тебе Виконтик где приказал быть? Какого х...а, то есть ляха ты сюда припёрлась? - вместо ответа поинтересовался Григорий. - Да ещё, полуживого Кешу за собою притащила.
  - Так он сам за мною увязался, не пожелал меня отпускать без его охраны. Он мой самый надёжный защитник, хоть и не без своих "тараканов‟ в голове, вот пришлось усаживать его в седло. Иначе, с его хромотой, мы сюда к завтрашнему вечеру добрались бы - не раньше. Так он и на это согласился. Пусть и умирал от страха, но самостоятельно залез в седло.
  - И на что вы мне такие "бравые‟ нужны? И кстати, на кого ты своих детей оставила? Ох Вика. Вернёмся домой, не посмотрю что ты взрослая баба, заголю твою задницу, да выпорю как малое дитя. Не работает башка, так будем сразу через оба седалищных полушария ум вколачивать.
   Шмиль, услышав эти слова, криво усмехнулась и, проигнорировав первый вопрос, про своего ребёнка, ответила:
  - В таком случае, ты Гриша, после меня также пойдёшь на получение порции ума.
  - А это ещё почему?
  - Видела я, как ты безумно ломанулся в самую гущу врагов. Что, Гриня, жить надоело? Или так - до усёру, хотелось набрать эту кучу пленных? Герой недобитый, Геркулес недоросток. А ты подумал о том, что было бы, если бы ты погиб? Ты об этом подумал? Или соображалка дома осталась.
  - Подумал, но другого выхода не было. Да и это не мои пленные, это так, живой щит. - заметив, как Вика удивлённо вздёрнула брови, Григорий поспешно пояснил. - Ими хотели прикрыться. Ну, чтоб за их спинами с меньшими потерями добраться до нашей пещеры. То есть до нас. И не ломанись я в эту безумную атаку, то рыси, могли довести задуманное до логического завершения.
  - Вот гады!
   Акимов соглашаясь, кивнул, но при этом озвучил не согласие с высказыванием женщины, а волновавший его вопрос, на который он так и не получил ответ:
   - Ты Викуся, так и не ответила на мой вопрос. На кого своих малышей бросила?
  - Да Катька согласилась с ними посидеть, поклялась присмотреть как за родными. Я же думала, что обернусь намного быстрее, Да только Кеша за мною увязался.
  - Ладно, об этом ещё поговорим, дома. Там я тебе объясню все твои шансы выжить в здешних сражениях. А сейчас, будь так добра, разреши Иннокентию слезть с лошади, не то, у него, сейчас сердечный приступ случится.
  - Ну-ка, ну-ка, погоди. Ты это чего со своим Бурушкой сделал? Вот изверг. ...
   Взгляд Виктории был возмущённо-удивлённым, и устремлён он был на голову скакуна. Проследив за его направлением, Акимов сам был поражён увиденным. И было от чего. Где-то треть конского уха была отсечена. Как бритвой срезали - сделав это аккуратно и ровно, будто под линеечку. И из этой раны, продолжала течь кровь.
   - Ёхарный бабай! - удивлённо вскрикнул Григорий. - Это как же так? Это что ...? Это что? Это я его так ...? Да?
  - Конечно ты Гришаня. Больше некому. Только ты здесь отточенной сталью махал, как мельница лопастями. Ведь каменным топориком, такого аккуратного среза не получится. Так что свалить вину на местных бандюг не получится. Хорошо, что не разрубил бедному животному голову.
   Сказано это было с таким нескрываемым упрёком, как будто Виктория выговаривала нотацию нашкодившему малышу. И Григорий понял намерение Вики вызвать у него чувство вины, стараясь вывести себя из-под "удара‟. В смысле, обсуждения её необдуманных поступков.
  - Ну, всё красавица, уела, я и в самом деле накосячил. Признаю, что дилетантство хуже воровства. Но это, не служит оправданием твоих поступков. Но на этом хватит искать друг у друга в глазу соринки, иначе в своих гляделках, такие ... брёвна не заметим. Давай лучше подумаем, что нам с этими освобождёнными заложниками делать.
   Всё это, Вика слушала повернувшись спиною к Григорию, так как помогала Иннокентию вылезти из седла. По неволе пришлось помогать, так как от страха, у охотника плохо слушались ноги и руки. И так же, не поворачиваясь, женщина ответила:
  - А что тут мудрить? Технология подчинения у нас ужа отработана, так что действуй.
  - А ты не забыла, как мы нашего Кешу еле реанимировали? Так он не был настолько ослабшим как эти доходяги.
   Вика, ни на долю секунды не задумываясь, абсолютно безразличным тоном ответила:
  - Нечего не поделаешь, придётся рисковать. Понимаешь, по-другому никак нельзя. Или прогоняй всех прочь, или жёстко подавляй у них волю. Третьего варианта не дано.
  - Нет Викуся, так дело не пойдёт. Они нам нужны, да-да, именно нам. И как воздух нужны. Желательно все, или почти все - кто выживет. Ты помнишь, как Кеша болел, когда только начал с нами жить? Я признаться, сильно переживал, что он от наших болячек загнётся. Хорошо, что обошлось. Так что пойми. Я с их помощью собираюсь решить нависшую над нами демографическую проблему. Так что подумай, поразмышляй, как нам решить этот вопрос. Да с наименьшими потерями.
   Уин уже спустился на землю, и на полусогнутых ногах, походкой больше всего подходящей для киношных, до жути охромевших зомби, спешно отошёл от лошади. Что подействовало на его самочувствие весьма благотворно, в скором времени, на щеках появился румянец, взгляд преобразился, стал более осмысленным. Ну а Шмиль, задумчиво наблюдавшая за всеми телодвижениями, и преобразованиями Кеши, чему-то улыбнулась. Заметив небольшое шевеление среди истощённых аборигенов, перевела свой взгляд на них. И вот уже несколько минут, Виктория внимательно наблюдала как испуганные женщины прижимали к себе своих истощённых детей, которые были не по-детски серьёзными, а в их глазах, отражалась столь неестественные тоска и безразличие. Также было заметно, что стоило, кому-либо из бывших заложников, посмотреть на лошадей, как они замирали, скованные паническим ужасом. Так что скоро, все аборигены во все глаза смотрели на неизвестных для них животных. Как загипнотизированные обезьяны, на удава Ка.
   Взгляд Виктории просветлел, и в нём мелькнула хитрая искорка - как у сказочной лисы Патрикеевны.
  - Гриша, а ты зачем вокруг этих бедолаг круги наматывал? Они что, хотели разбежаться?
  - Нет. Да я и сам не пойму, зачем я так поступил. Задумался, и оно само так получилось.
  - А ты им ничего не говорил? Не угрожал? Не обещал неизбежную кару за ослушание?
  - Нет.
  - Это хорошо.
   Дальше, Грише осталось только наблюдать, как Вика стреножила свою лошадь, после чего подошла к Иннокентию. Затем, долго с ним о чём-то говорила, благо охотник уже отошёл от шоковой поездки в седле и не нуждался в бодрящих манипуляциях. О чём был разговор, непонятно, но подходить, вмешиваться, в смысле мешать, Григорий не захотел.
   Время идёт, вот и Шмиль окончила свою беседу с Кешей и, повернувшись к Акимову, попросила:
   "Гриша, изобрази грозный взгляд большого начальника. Да не придурковатого самодура, а того, с кем шутки плохи. И главное, что бы ты ни услышал, кивай, как будто ты согласен со всем, что говорится‟.
   После того как женщина посчитала что всё готово, в смысле что оба мужчины согласны делать всё, что, что необходимо для её задумки, она одобрительно кивнула Иннокентию. Мол, можешь начинать. И Уин начал. Заговорил так громко, чётко и властно, что Григорий поначалу не поверил, что этот голос принадлежит их покладистому Кеше. Охотник чудесным образом преобразился. Уже понимая речь, общую для местных племён, Гриша, чуть ли не раскрыв рот, слушал то, как его помощник вещал о замкнутых вокруг пленников кругах повиновения, естественно магических. И что любой, кто ослушается кого-либо из Фуиров, умрёт в сильных мучениях. Если задумает что-либо плохое против кого-либо из демонов, те же предсмертные муки. В общем, или живи послушным ягнёнком, или получи большой, гарантированный кирдык. А для начала, все охотники должны бросить на землю всё своё оружие. Когда всё это будет сделано, все выжившие олени, неспешно, отправятся новому месту жительства.
   Никто не заметил, как один из сидящих на земле аборигенов, бывалый охотник по имени Вассарх, что означает удачливый, с ненавистью смотрел на тех, кто в данный момент, колдовскими чарами, лишал его племя свободы. И было в его взгляде столько решимости и ненависти, что нетрудно было догадаться, этот мужчина не убоялся обещанной мучительной смерти. Он твёрдо решил, дождётся нежного момента, и пусть ценой своей жизни, но нанесёт ощутимый удар возмездия. А сейчас. Он решил притаиться, притвориться безобидной пташкой, которая счастлива только от того, что настал новый день и ей больше ничего не нужно. Месть, она такая ..., она сродни охоте, когда сидишь в засаде и терпеливо ждёшь тот миг, когда можно нанести смертоносный удар по жертве. ...
  
   Как это ни странно, но путь, для прохождения которого, в обычное время требуется не более получаса, занял полтора часа. И виною тому был не Иннокентий, который наотрез отказался садиться на лошадь, а измучанные люди, принадлежавшие роду Оленя. Точнее последние его представители. На их фоне, даже сильно хромающий Уин, шёл бодро - излишне, не напрягаясь. Причиной было то, что обессилившие переселенцы-поневоле часто останавливались на вынужденную стоянку, вернее сказать, люди начинали падать без сил, и перед тем как снова подняться, долго отдыхали. А так как конвоирующая их троица не желала загнать кого-либо насмерть, то она терпеливо ждала, пока их подопечные не наберутся сил на очередной короткий переход. После чего всё повторялось.
   И снова вынужденный привал, на этот раз, племя Оленя, не дошло до пещеры примерно с километр. Поэтому, когда вынужденные переселенцы начали снова оседать на землю, Акимов обратился к Уину:
   - Всё Кеша, дальше мы их не погоним. Пусть когда отдохнут, разбивают здесь временную стоянку.
  - Почему?
  - А вспомни, как ты долго болел, когда только начал жить с нами?
  - Ну-у, без этого никак не получится. Ведь ты сам говорил, что этого не избежать. Поэтому, они просто вынуждены переболеть.
  - Эх Кеша, - снисходительно улыбнувшись, ответил Акимов, - начнём с того, что ты на тот момент, был полон сил, поэтому так легко справился с навалившимися на тебя болезнями. А вот они сильно ослабли, и значит, мы должны минимизировать любые контакты с ними. А когда они окрепнут, отъедятся, вот тогда мы их и пригласим к себе в дом. Так что, давай им команду размещаться здесь, а я пойду к Екатерине, пусть она начинает готовить для них "диетический‟ обед...
   Вроде как всё было предусмотрено, новоприбывших кормили малыми порциями, исключив всякую тяжело перевариваемую пищу. Но это не сильно то помогло. Так как в первую же неделю умерло пять человек, - четверо самых маленьких детей, и один мужчина. Этот факт сильно обеспокоил Григория, так как он боялся, что все новообращённые подданные его зарождающегося племени вымрут - просто не захотят жить под пятой у демонов и, не будут бороться за свою жизнь. А такой исход задуманного им дела был равноценен провалу. Однако предаваться унынию было некогда, забот и без того хватало. Охота, необходимость контролировать все, что происходит в общине, отнимали уйму сил и времени.
   Особенно много времени занимала необходимость оказания "шефской‟ помощи Вениамину, когда советом, когда понуканием, а иногда и совместным трудом. Дело в том, что отрок, вместе со своей матерью задумал сделать ещё одну ручную мельницу и .... В последнее время весьма упорно изображал из себя скульптора - при помощи зубила и молотка, придавал подходящим по форме камням нужную форму. Можно было сказать, что дело продвигалось в нужном направлении, и это не смотря на то, что было безвозвратно испорчено несколько заготовок. Но. Судя по тому, что видел Григорий, на этот раз, очередное творение парнишки имело все шансы стать основой для новой зернодробилки. Нет, не так. С самого начала, именно эти жернова, не должны были молоть зерно. Так как все прекрасно понимали, что никакой муки на этом, весьма корявом изделии не намелишь - у вынужденного камнетёса слишком мало опыта. Но вот для кустарного производства бумаги, эта поделка может быть и пригодиться.
   Дело в том, что ещё перед тем, как рядом с пещерой появился карантинный лагерь, Гриша оповестил товарищей по несчастью о том, что первая стадия по освоению новой земли почти что пройдена. И поэтому, перед всеми встаёт другой вопрос. Что нужно делать для того, чтоб в своей борьбе за выживание, не сильно деградировать? Полностью избежать регресса не получится, вот только необходимо приложить все силы для того, чтоб не скатиться до уровня коренных жителей. А для этого необходимо озаботиться созданием хоть какого-то архива, пусть и примитивного. Это как минимум, а лучше всего, жить по завышенным требованиям. Исполняя этот план, свой, ещё нетронутый гроссбух, как и несколько шариковых ручек с простыми карандашами, Гриша не так давно отдал Виктории, и забирать назад не собирался. Исходя из этого, нужно было решать, на чём все попаданцы будут записывать все свои знания. Также, стоит упомянуть о том, что все провалившиеся в новый мир люди, кроме Вени, имели высшее образование, самое настоящее, а не его имитацию - "купленные в подземном переходе корочки‟. Вот и было решено, для начала, необходимо "изобрести‟ бумагу и чернила. Ну а дальше, всё будет зависеть от того, что носители знаний вспомнят и что из этого, будет выполнимо в данных условиях, а что пойдёт в архив - задел на будущее. Вот Венюша и занимался созданием первого примитивного оборудования, необходимого для производства своей бумаги, заодно и разработкой раненой руки. Делая, как говорилось в одной надоедливой рекламе: - "Два в одном‟.
  
   Ночь была ясной. И это, не смотря на то, что по идее сейчас должен был оканчиваться сезон дождей, а на небе, до сих пор, не было ни единой, даже маленькой тучки. Да. Такой затяжной засухи не помнят даже старейшины местных племён.
   Лес был тёмен; а вот временный лагерь, в котором воины рыси, контактировавшие с фуирами, проходили ритуал очищения, был хорошо освещён тусклым светом ночного светила. Вождь племени седой волчицы, стоял на лесной опушке, в ожидании начала большой охоты на беспокойного соседа и наблюдал, как его люди готовились к загону обречённого врага - носили охапки сухой травы и веток к частоколу карантинного лагеря. Несмотря на блеклый ночной свет, всё это делалось весьма быстро, согласованно и как это ни странно, совершенно бесшумно. А что вы хотели? Ведь волки были охотниками, причём весьма искусными. К тому же, в данный момент, вражеский лагерь был беззащитен - его больше никто не охранял, так как несколько молодых часовых, точнее их остывающие тела со свёрнутыми шеями, давно лежали в лесу. К несчастью для тех, кого эти парни охраняли, они так и не смогли подать сигнал тревоги. Судьба...
  - Вождь, - перед Клыком, непостижимо, как будто из воздуха возникла фигура Тени, - у нас всё готово.
  - Все на своих местах? Уверен, что никто из рысей не выскочит из приготовленной для них ловушки?
  - У них нет ни единого шанса.
  - Ну что же, тогда действуй.
   Молодой охотник, больше не говоря ни слова; развернулся лицом к лесу, поднёс ко рту ладони, и ..., ночную тишину нарушил крик ночной птицы. Это был сигнал, который запустил следующую цепочку событий: специально отобранные молодые охотники довольно ловко добыли огонь, зажгли от него свои примитивные факелы и весьма резво побежали с ними к ограде вражеского лагеря. И эту опасную, но не самую ответственную часть плана, им поручили не из-за того что они были молодняком, который не опытен и его не так жалко "потерять‟, а потому что, у них были молодые, быстрые ноги. На этом этапе карательной операции было важно сделать всё как можно быстрее и слаженнее. А именно, как можно быстрее преодолеть открытое пространство отделяющее карантинное стойбище от леса. После чего, эти юноши должны зажечь накиданный у ограды ворох пересохшего сена и веток. В результате чего, вокруг вражеского лагеря вырастет огненное кольцо. А затем, юнаки будут контролировать свои участки разгорающейся ограды. Дабы пока не разбушуется пламя, никто из зловредных соседей не сумел выскользнуть из уготовленной для них западни. А вот когда рыси, в панике, бросятся к единственному оставленному для них проходу, там их встретят уже бывалые - опытные бойцы.
   Первая часть действа прошла так, как волки и задумывали. Воины рыси, почувствовав запах дыма, не сразу разобрались, что это не ритуальное окуривание. А поняв свою ошибку, всполошились, запаниковали (правда не все). Обречённые на гибель люди выскакивали из своих хижин, но к тому времени, вокруг лагеря уже стояла ревущая огненная стена. Всё так, как и задумывали нападавшие, она была почти что сплошной, за исключением импровизированной калитки. Осознав, что остался небольшой выход, обезумевшие от страха люди устремлялись к нему, почти мгновенно образовав мешающую выходу толчею. Несчастные даже не подозревали, что там их поджидает более быстрая смерть. Выскакивая за приделы лагеря, кто-то из беглецов падал от удара каменного топора, кто-то, с разбега нанизывался на заострённое бамбуковое копьё, направляемое крепкой рукой жаждущего мести за былые обиды охотника. А были и те, кто проскакивал первое кольцо убийц. Тех, если так можно сказать счастливчиков, весьма "тепло‟ встречали воины второго заслона и попросту, особо не заморачиваясь, забивали боевыми шестами. Так что, возрождающийся Хос ещё не успел подсветить небо на востоке, а с воинами рыси было покончено.
   Этой ночью произошёл не честный бой, а натуральная бойня. Уничтожали израненных не только физически, но и морально людей, не способных на оказание нормального сопротивления. Так что, когда дневное светило разогнало ночной сумрак, усталые победители уже обихаживали своих раненых; если требовалось, добивали вражеских и присматривали за пошедшим на спад огнём. Нельзя было допустить лесной пожар, ведь все эти охотничьи угодья снова вернулись к детям Седой Волчицы, и отныне, этот лес нужно было беречь с особым рвением. Впрочем, никто и некогда, даже не мыслил о причинении вреда окружающей среде - от её благополучия зависела жизнь, или смерть многих людей.
   Где-то к полудню наступившего дня, от наблюдателей, смотревших за селением рыси, прибежал посыльный - не так давно прошедший инициацию во взрослую жизнь парнишка - Шустрый. Он так торопился донести важную весть, что долго не мог восстановить дыхание, поэтому долго ничего не мог сказать, ведь по всем нормам приличия, невнятное бормотание было признаком неуважения к тому, с кем говоришь. Придерживаясь правил хорошего тона, парень молчал и все, кто его видел, гадали: - "Хорошую ли новость принёс вестник или...?‟
   В сильном замешательстве, прибывал и Клык. Он недоумевал: - "Если весть хорошая, к чему было так торопиться? А если она плохая, почему гонец только один? Непонятно‟.
  А тем временем, все смотрели на запыхавшегося паренька и дружно недоумевали. Вот, парнишка отдышался; отёр с лица обильно выступивший пот; стал ровно и заговорил:
  - Всё в полном порядке, вождь.
  - А точнее?
  - Хыр, в селении Рыси всё спокойно. Там даже не было видно зарево от этого пожара.
  - А как насчёт беглецов? Не появлялись? Вы никого не заметили?
  - Не было их. Вы никого не выпустили. Но наши разведчики, всё равно не расслабляются, если кто-то и появится, то они не допустят его проникновения в лагерь. Мимо них и сова не пролетит. ...
  Никто из стоявших поодаль от вождя мужчин, не вмешивался в этот диалог. Какой смысл это делать? Ведь сейчас, все решения принимал только вождь, а все остальные должны их выполнять. Судя по всему, всё что происходило, прекрасно вписывалось в намеченные "рамки‟ плана, поэтому Клык, внешне оставаясь невозмутимым, на краткий миг "сверкнул‟ очами и тут же "загасил‟ мелькнувшую искорку ликования.
   "Ну что же, братья. Мы не нарушаем никаких правил, поэтому духи пращуров нам благосклонны. Поэтому, тушим всё что ещё не догорело и ждём ночи. - обратился вождь к своим особо приближённым соплеменникам. - И самое главное, запомните и передайте остальным. Там, в селении, почти нет воинов. Те, что имеются, или старые, или ещё слишком молодые и неопытные, поэтому, сильного сопротивления не будет. Забудьте о былых обидах, и не пускайте в свои сердца гнев. Рыси, почувствовав свою силу, забыли о заветах наших пращуров. А они говорят следующее:
   Не убивай женщин и детей своего врага. Если они только они не пытаются тебя убить.
   Умерщвляя тех, кого нельзя забрать в своё племя, это старики, охотники, юноши которые в скором времени должны пройти инициацию во взрослую жизнь, даруй им лёгкую смерть. Над ними нельзя издеваться, радуясь их затянувшейся агонии.
   После того, как падёт последний вражеский воин; понапрасну не размахивай оружием, не оскорбляй полонянок и детей. Помни. По истечению определённого времени, они будут приняты в род. Так сделай всё, чтоб принимаемые в общину люди, не затаили обиду из-за плохого отношения к ним. ...
   Сутки спустя, произошло одно по местным меркам эпохальное событие. Воины волчицы, двигаясь бесшумными тенями, окружили беззащитное селение своих ненавистных соседей. После чего, самые опытные бойцы, держа оружие наизготовку, вошли в него. ...
  
  Глава 13
  
   Тремя днями ранее описанных выше событий, когда светило только начинало свой путь по небосклону, состоялся один, на первый взгляд ничем не примечательный разговор. Акимов и Домбровская вроде как непринуждённо стояли на берегу большого озера и отрешённо рассматривали раскинувшуюся перед ними водную гладь. Однако. Этим людям было не до природной красоты раскинувшегося перед ними естественного водоёма. Временами, они оборачивались и внимательно рассматривали расположенное неподалёку от них карантинное поселение. Так что внимательному наблюдателю, можно было без особых усилий догадаться, что обсуждали они проблемы связанные именно с находящимися там людьми. Оба собеседника говорили тихо, без лишних эмоций и жестикуляции, хотя, прекрасно знали, что могут не опасаться "чужих ушей‟.
   - И ещё. Ты вот что Катюша, не вздумай их приучать к дармовой пище. Не надо. Не стоит эту братию баловать.
  - Это что же, отныне мне их совсем не кормить? Всё равно, с этих доходяг и взять то нечего. Выходит, по твоему мнению, они не что иное, как хомут на нашей шее и от него необходимо как можно скорее избавляться. Я правильно тебя поняла?
  - Я бы так не сказал. На данный момент, для нас, они как хомут, но, свою еду они могут и обязаны отрабатывать. ...
  - Ну-у, и как ты всё это себе представляешь? Может быть, поделишься своими соображениями. Пойми. Я тоже к этим аборигенам тёплых чувств не испытываю: но, изнурять на принудительных работах тех, кто и без того одной ногой в могиле. По-моему это уже перебор.
  - Так уж сразу и изнурять. Ведь есть такое понятие: "Трудотерапия‟ слышала? Хотя, в нашей ситуации лучше сказать "Лёгкий труд‟. Пусть, например, плетут корзины. К слову сказать, они все, прекрасно умеют это делать. По крайней мере, наш Кеша имел этот навык ещё до появления у нас.
  - И куда я эти плетёнки девать буду? Ну, выдадут они на-гора, целую кучу этих неказистых, не сильно-то дефицитных изделий. А дальше что? Какая-то часть поделок пригодится для хранения урожая. А куда девать остальное? На дрова пустить? Так к чему такие сложности? Проше погнать их в лес, чтоб они набрали хвороста.
  - Ну, ты же женщина умная, сама придумаешь им какую-либо другую "наиважнейшую‟ сверхзадачу. А насколько она, эта трудотерапия, для нас, будет прибыльна, так это не так важно. Главное, чтоб они постоянно были чем-либо заняты. - перед следующей фразой, сказанной саркастически старческим голосом; мужчина устремил в небо указательный палец правой руки и назидательно им покачал. - Ибо сказано умными людьми: - "Праздность бытия порождает всякие там вредные мысли, которые, если их не пресечь, способны привести к большой беде. ...‟
   Женщина, слушала своего собеседника, и еле сдержала улыбку, стараясь справиться с неуместной по её мнению эмоцией, она устремила свой взгляд на тех, чья судьба решалась в этом разговоре. Пусть эти люди больше не умирали от истощения. И на данный момент, из их глаз исчезло обречённое безразличие к тому, что происходило вокруг них. Но всё равно, она прекрасно понимала, что костлявая старуха сметь, до сих пор держит над ними свою страшную, узловатую руку, и готова в любой момент, оборвать чью-либо нить жизни. Разумом она понимала правоту Григория, что те, кого они приютили, должны включаться в решение жизненно важных вопросов. Однако опыт прошлой жизни буквально вопил: - "Эти люди сверх всякой меры натерпелись горя. Им нужна наша забота, любовь, уход. ... Ведь по всем канонам гуманного отношения к человеку, в данный момент, этих несчастных вообще, нельзя хот как-то напрягать! А этот Гришка, всё-таки стал бессердечной тварью. Тиран, эксплуататор ...‟
   Однако, слушая в пол уха Гришкины доводы, Екатерина вспоминала и то, с какой скоростью стали таять продуктовые запасы. А прозвучавшие из уст Акимова аргументы, что новички могут плести не только корзинки, но и ловушки для рыбы, как, и прочие полезные мелочи, были очень весомыми.
  - А ещё, - тоном, не терпящим возражения, прошептал Гришка, - им вполне по силам заняться рыбной ловлей, с последующим копчением улова. Пусть незначительно, но это замедлит истощение наших продуктовых запасов.
  - Хорошо, - прервав свои раздумья, согласилась Домбровская, - я озадачу самых крепких из новичков. Будут тебе и корзины, и рыбка, и тростниковые циновки. Но всё равно, я не понимаю, почему ты желаешь, чтоб лёгким трудом был охвачен весь контингент?
   Акимов обречённо, можно сказать даже устало вздохнул. С укоризной посмотрел на свою собеседницу, как смотрит родитель на своё неразумное дитя и как-то слишком спокойно ответил:
  - Нельзя допустить, чтоб у нашего контингента, даже в одной "горячей голове‟, зародилась какая-либо крамольная мысль. Иначе, поделится наш "великий‟ мыслитель своей великой идеей с товарищами, да найдёт единомышленников. ... Как ты думаешь, чем для нас это может закончиться? Я, например, уверен, что такое в самом ужасном сне не приснится.
  - Ты точно в этом уверен?
  - На все сто. Поэтому с тобою об этом и говорю.
   Одного Григорий не пожелал сказать, самого главного, что его беспокоило. Он уже пару раз, спиною, чувствовал чей-то пристальный взгляд. И что самое неприятное, всколыхнувшиеся инстинкты, буквально вопили о том, что так смотрит только враг. Смертельно опасный враг, который притаился и выжидает удобный момент для нанесения сокрушительного удара.
   Нужно повториться, что со стороны казалось, будто эти мужчина и женщина, просто стоят возле водного зеркала заметно обмелевшего озера и наслаждаются как этим пейзажем, так и приятным ветерком, постоянно обдувающим берег. Между ними текла мирная (если не сказать большего) беседа на отрешённые темы, и парочка временами оглядывалась, в поисках новых объектов для обсуждения. И этим людям было всё равно, о чём болтать, только бы общаться друг с другом. ...
   Была в этом действии и третья сторона - наблюдатель. Это была молодая, беременная женщина, некогда бывшая блондинкой - крашенной, если судить по волосам, имеющим, на три четверти своей длины свело соломенный цвет, а поближе к корням натуральный - тёмный. А в душе этой природной шатенки, бушевал нешуточный ураган, вызванный чувством ревности и усиленный психозом поздней беременности. Непослушные слёзы, ручьями текли по щекам, достигали подбородка и ненадолго на нём задержавшись, капали на изрядно выпирающий живот. Губы то сжимались, то нервно прикусывались, то, начинали дрожать. Завершали эту нерадостную картину руки, точнее пальцы, теребящие ни в чём не повинную веточку.
   - Да как же это? ... Как такое стало возможно? ... Почему? ... - в голове у Ольги метались тревожные вопросы, на которые она не могла найти ответ. - Как такое могло произойти? ... Почему он проводит время не со мной, а с этой старой клушей, и о чём это, он мило с ней "воркует‟?
   Первым желанием, когда Оля увидела своего любимого мужчину, о чём-то говорящего с этой спесивой старухой, было подбежать и соскрести ногтями её мерзкую улыбку, вместе с её блудливыми очами, чтоб не могла больше пялились на чужого мужика. Однако исполниться ему, было не суждено. Ноги беременной женщины попросту отказались подчиняться, они буквально "вросли‟ в землю, мгновенно отяжелев. И было непонятно, почему они до сих пор держат свою хозяйку, не подкосились, окончательно ослабев. Вот так и стояла она, издали наблюдая за двумя мирно болтающими о чём-то людьми. Созерцание этой картины причиняло ей нестерпимую боль и страдание, но Ольга не была способна отвести свой взгляд в сторону. Невозможно сказать, сколько времени это продолжалось, казалось, что целую вечность. Но. В какое-то мгновение, повинуясь эмоциональному порыву, будущая мама резко развернулась, и ..., это было невероятно но, в этот миг ноги стали послушными, поэтому, она насколько могла, быстро побежала в ближайшие заросли леса. Ольге было всё равно куда бежать, лишь бы подальше отсюда, от тех, кто причинил ей душевную боль.
   Пусть это произошло тихо, без крика и громких рыданий, но Григорий, каким-то образом заметил убегающую Ольгу и, прервав свой деловой разговор, помчался за своей женщиной. Нагнал он её довольно быстро, что было не удивительно. И предпринял попытку её задержать.
  - Стоять. Что стряслось? Куда бежим и кто тебя обидел? - Гриша обогнал Ольгу и, остановившись на её пути, преградил ей путь.
  - Отойди! Не тронь меня! Гад!
  - О как? Прямо таки сразу и гад. - С напускной игривостью удивился Акимов, не без усилия обняв ту, кого по праву считал своей женой.
  - Да так! И иди к той, на кого ты меня променял! Я тебя не держу! Не велика ценность!
   Выкрикнув последнюю фразу, Оля зарыдала. После этого, как будто вспомнив о том, что она обижена, постаралась высвободиться из объятий, а может быть, только обозначила это намерение. Не получилось. Но всё равно, что-то нужно делать дабы держать марку, и девушка заколотила своими маленькими кулачками по груди виновника своей беды. Однако. Тот и не думал её отпускать, только поинтересовался:
  - А вот с этого мечта, прошу рассказать поподробнее. На кого я тебя променял и вообще, к кому ты меня отсылаешь на постоянное жительство? А-то, меня понимаешь, женят, переселяют, а я об этом, не сном, не духом не знаю.
  - Не придуривайся! Ведь я всё видела!
  - И что же ты видела?
  - Достаточно, чтоб понять, что ты - ты, ... ты блудливый козёл и неровно дышишь к Катьке! Даже милуешься с этой старухой, ни от кого не скрываясь.
   Вот это было новость. Уж чего-чего, а такого обвинения в свою сторону, Григорий не ожидал. Да вот только делать было нечего, нужно было исправлять сложившуюся ситуацию. Но как это сделать? Конечно. Он мог в резкой форме прервать поток её бредовых обвинений. Мог грубо высмеять её бредовые умозаключения, если бы не одно но - его любимая женщина, носит под сердцем, его, первенца. К тому же, он знал, что будущие мамаши, иногда, начинают чудить. И якобы, у медиков, есть такая формулировка: - "Психоз при беременности‟. - И "закатывают женщины такие сцены ...‟, что позже, им самим стыдно вспоминать о своих истериках и бздыках.
   Вот только знание о наличии такой проблемы, ничем не помогало, не становилось легче от такого понимания. И всё тут.
   "Вот дурёха. - как можно нежнее заговорил Григорий. - Нашла к кому ревновать. И вообще, если снова взыграет кровь, ну перед тем как начинать "бить горшки‟, подойди поближе, послушай, о чём я с кем-либо говорю. Ну а после этого решай, стоит ли твоя надуманная проблема выеденного яйца?‟
   Да вот только, Оля была в неадекватном состоянии, она не слышала никаких разумных доводов, и не прекращала своих попыток вырваться из Гришиных объятий. Что совершенно не мешало ему, продолжать её удерживать.
   "Ну, всё, радость моя. Я рядом с тобой. Всё в полном порядке. Успокойся. Подумай, вспомни, какую должность в нашем племени я занимаю, между прочим мадам, с вашего молчаливого согласия. И как мне прикажешь руководить людьми, если ты будешь ревновать меня к каждому, с кем я вздумаю заговорить?‟
   Неизвестно, что больше всего подействовало, спокойный голос уверенного в своей правоте человека; смысл сказанных слов, или ещё чего-либо, но Ольга резко перестала вырываться. А через несколько секунд, она сама прижалась к груди своего возлюбленного, уткнулась лицом в его грудь и заревела.
  - Ну всё радость моя, успокойся. - тихо шептал Гриша, целуя её как малого ребёнка, туда где у них должно быть темечко.
  - А ты, правда, только меня любишь? - сквозь всхлипы поинтересовалась Ольга, ну прям как малыш. - Скажи, правда?
  - Правдивей не бывает. Глупышка ты моя малышка.
  - А ты с ней точно о делах разговаривал?
  - Точно, точно.
   Оля, с упрямством любопытного малыша, продолжала свой наивный допрос, а Григорий, невпопад отвечал на её глупые вопросы. Пользуясь тем, что его подруга прижалась к нему, парень "тонул‟ в волосах своей любимой и с наслаждением вдыхал их аромат. Этот божественный аромат, в котором, присутствовал запах самодельного мыла, с примесью каких-то пахучих трав. Самое нежное, действующее на всех нормальных мужчин как естественный афродизиак благоухание женского тела и множество других, еле уловимых, нераспознаваемых оттенков запаха. И всё это кружило голову, манило, погружало в благостную негу. Только за это, Гриша был готов простить если не все, то многие Ольгины капризы. И он, утешая её, одновременно наслаждался редкой возможностью расслабиться и душой и телом. Хоть ненадолго, но перестать думать о том, как решить те или иные проблемы, которые возникали чуть ли не на пустом месте. Решать, с кем сегодня можно просто поговорить - проявляя искреннюю заботу, кого похвалить за успехи (пусть и не очень большие), или наоборот, проявить жёсткость, добиваясь скорейшего выполнения поставленной задачи. В конце концов, он живой человек, а не железная машина, которая, кстати, от экстремальной эксплуатации весьма быстро ломается. Так что, в этот момент, Григорий считал, что временами, имеет право на слабости. Проще говоря, отвести душу.
   А тем временем, в карантинном лагере. Вассарх, охотник поклявшийся отомстить слугам того, чьё имя нельзя произносить, упорно готовился к исполнению своего обета. Он, пользуясь тем, что фуиры занимались своими утренними делами, он обжигал над огнём лезвие бамбукового ножа. Благо, что изготовление этого нехитрого оружия было делом привычным и недолгим. Да и у рано облысевшего мужчины, появились двое соратников, которые в данный момент стояли на стороже - незачем врагу знать об этих приготовлениях.
   - Вассарх, может быть не стоит злить демонов? - Проговорила молодая женщина, сидевшая рядом с охотником. - Они намного сильнее нас и самое главное не такие уж и злые. Своими действиями, ты можешь навлечь на наши головы большую беду.
  - Молчи, глупая женщина. Худшей беды, чем на нас уже обрушилась, быть не может. Ведь духи предков отвернулись от нас.
  - Ты неправ, муж мой. Отныне, от голода мы не умрём, это точно. Поэтому, для нас, самое худшее уже позади. Демоны, как это ни странно, чтут людские обычаи и приняли нас в свой род (так думали многие аборигены, и одновременно сами удивились этому умозаключению). Может быть, они не такие уж и плохие?
   Вассарх посмотрел на свою собеседницу таким взглядом, каким обычно смотрят на убогих и горестно вздохнул. Можно было не сомневаться, что мысленно он вопрошал: "О великие предки, за что мне такое наказание? Что я сделал не так?‟ - Дело в том, что он недолюбливал свою нынешнюю жену и не скрывал этого. Дело в том, что охотник, как и все его соплеменники, свято чтил, и соблюдал заветы предков, и именно это стало его наказанием и проклятьем.
   Ну, обо всём по порядку. Прошло три года с того дня, как его племя детей оленя, было вынуждено покинуть родовые земли. Нет, на них никто не нападал, не изгонял, тогда они были сильны и могли противостоять враждебным соседям. Дело было в другом - неотвратимое в своём развитии природное бедствие, оно оказалось намного хуже, чем враги, все вместе взятые. Невозможно выжить, когда из-за засухи пересохли ручьи и колодцы, оскудела растительность; вместе с этим ушли все животные и улетели птицы. Когда голод медленно, бездушно забирает жизни соплеменников, тянет своими тощими, сухими лапами жизненные силы у тех, кто ещё не умер, это самое ужасное из того, что в этой жизни может выпасть на долю человека. Вот и пришлось людям, дабы выжить, податься на чужбину. Во время этого исхода, Вассарх овдовел, ослабла от неизвестной болезни и умерла его красавица Ияш, так и не успевшая выносить их первенца. Далее, после долгих скитаний племени повезло, нашлись пустующие земли, где было несколько непересыхающих ручьёв и колодцев, возле них обитало множество животных, благодаря этому жизнь в племени начала налаживаться.
   Но всё это, было только небольшой передышкой перед новой бедой, объявились злые соседи - Рыси. Начались частые набеги; похищались молодые женщины, погибали ушедшие на промысл охотники. Сгинул и старший брат Вассарха, О́рвел, осталась его жена Нирну с двумя сыновьями. Вот так, согласно родовому закону, эта женщина и стала женою младшего брата. Так уж получилось, что вынужденные супруги новыми детьми не обзавелись, а сыновья старшего брата погибли во время последнего набега проклятых соседей. Того самого, когда их погнали в запретные земли. И вот эта глупая, не любимая жена, снова полезла со своими нравоучениями. Бестолочь, никак не поймёт, что нельзя своими птичьими мозгами влезать в мужские дела. Как говорится: "Не смей судить о том, что тебе не дано понять‟ - Вот Вассарх и решил указать женщине на её место.
  - Вот глупая женщина. Видать твои родители сильно обидели кого-то из могучих духов, поэтому они лишили тебя не только красоты, но и ума.
  - За что ты так со мной?
  -Да чтоб ты знала своё место. И не разглагольствовала о том, чего не понимаешь.
  -Но...
  -Никаких но. Ты говоришь что они - демоны, приняли нас в свою семью. Бред. Потому что, такого не может быть. Посуди сама, тех с кем решают породниться, не держат на отшибе. А насчёт того, что слуги того, чьё имя нельзя произносить нас кормят, а это, в свою очередь означает, что нам ничего не грозит, - самое глупое из твоих заблуждений.
  - Разве...?
  - Не перебивай, а слушай меня внимательно. - охотник сам не понимал, почему он решил растолковать своей супруге всю ошибочность её суждений, наверное, этим подавлял свои сомнения. - Все мы держим юркую шмынгу,⁴⁵ Подкармливаем их, играемся с ними, даже пускаем этих забавных животных в наш дом. За это, они ловят и пожирают грызунов, змей и прочих мерзких тварей, любых, которые могут нас беспокоить. Но в случае голода, мы их поедаем.
  - Но ведь демоны не голодают?
  - Пока нет. Но великая суш усиливается. Сейчас должен оканчиваться сезон дождей, а он так и не начался. Даже если в скором времени пойдут ливни, кто его знает, что будет в следующий сезон засухи?
  - Ой! Ну как же можно есть людей?
  - Они демоны. И этим всё сказано. ...
  
   В племени седой волчицы было суетно, в воздухе витало приятное, праздничное настроение. И было от чего радоваться. Домой вернулись все ставшие на тропу войны охотники. Возвратились с великой победой и богатыми трофеями. Разве можно желать большего. Ведь отныне, у волков стало больше охотничьих угодий, с ними появились дополнительные колодцы, родники, несколько не сильно крупных водоёмов, которые не иссякают даже в сильную засуху. А это значит, что животные не будут уходить на чужие земли и детям Седой Волчицы не грозит смерть от недоедания. А самое главное, после этого похода, резко выросла численность рода. Всех пригнанных женщин (все они детородного возраста) после обряда приёма в племя, отдадут в жёны за самых лучших охотников. И как само собою разумеющееся, дети пойдут следом за своими матерями. Никто не останется обездоленным, даже сироты, без которых, к несчастью, не обходятся межплеменные войны, они будут распределены по молодым семьям.
   Точнее сказать, обряд вхождения в род волчицы, подходил к своему логическому окончанию. Самые уважаемые женщины рода изображали стоны и родовые потуги, от каждой из них были выстроены короткие проходы, состоявшие из двух шеренг молодых женщин, их задачей было, распевая соответствующие моменту песни, немного придержать всех идущих между ними. Они имитировали родовой проход, через который пробирались обнажённые новоиспечённые родичи. Так что, на данный момент, на территории поселения, чужаков больше не было.
   "Клык! - выкрикнул старший из жрецов, решивший, что пришла пора распределять женщин по семьям⁴⁶. - Эта женщина, достойна стать третьей женой такого великого мужа как ты! Прими её и её детей! Отныне её имя Вейна‟. - С этими словами, Волк указал на относительно крепкую женщину, прижимавшую к себе четырёх испуганных детей, трёх мальчиков, мал, мала меньше, и одну, более взрослую девочку. - "Подойди к своему мужу, женщина. Отныне и навсегда, он будет заботиться о тебе, и твоих детях‟.
   Женщина склонила голову, робко подошла к своему мужу и протянула ему завёрнутый в листья бао, хорошо прожаренный кусок мяса. Этот свёрток ей только что дала старшая жена вождя. Вейна дождалась, когда Хыр возьмёт подношение и сказала: - "Муж мой, обязуюсь готовить тебе еду, и рожать от тебя детей‟.
   Всё. Первая из "новорождённых‟ женщин стала женой одного из лучших представителей племени. Дальше пошло, как по накатанной дорожке. Все четыре жреца, без каких либо эмоций, слишком буднично, поочерёдно выдавали замуж стоявших перед ними невест. Со стороны это казалась спонтанным действием. Однако, внимательный человек мог заметить, как ещё задолго до этого, начиная с того момента как начался приём в родню всех новоприбывших людей, старейшины и жрецы, совещаясь меж собой, решали, кто в какую семью пойдёт. Поэтому и ставили всех "новорождённых‟ на строго определённое для них место. За исключением детей, которые, пройдя свой, более упрощённый обряд "рождения‟, самостоятельно подбегали к своим матерям и жались к ним, с нескрываемым страхом, и присущим всем малышам любопытством наблюдая за происходящим вокруг, ожидали решения своей участи. Многие из них, те карапузы, которые сидели у своих мам на руках, громко плакали. Что, впрочем, совершенно не мешало мужьям Седой Волчицы, вести свой ритуал. ...
  
   Глава 14
  
   Шли дни. Для людей, поселившихся на берегу большого озера, вряд ли можно было их назвать безрадостными, но и хороших новостей в них было маловато. Засуха по-прежнему не сдавала своих позиций, безжалостно высушивая всё новые и новые земли, уменьшая территории на которых могла выжить хот какая-либо живность. Постепенно мелели и пересыхали местные озерца и речушки. Напоминанием об их былом существовании оставалось только пересохшее, растрескавшееся дно, да высушенные останки тех животных, у которых не хватило сил для того, чтоб добрести до другого, ещё не высохшего водопоя. И пусть поселенцы, не удалявшиеся от спасительного водохранилища, не видели этого торжества смерти, так как местный оазис держался, и густые леса всё ещё дарили свою прохладу. Однако даже те, кто поселился на берегу большого озера, не могли не заметить того, что мир постепенно терял яркость своих красок. Да и этот мирок стал преобразовываться, проявляя первые признаки приближающейся беды - листва постепенно теряла свой насыщенный зелёный цвет. На её, некогда тёмно-зелёном фоне появились блекло жёлтые и тускло-оранжевые пятна, а молодая растительность подлеска, умирая, стремительно лысела, неумолимо сбрасывая свою пожухлую листву.
   Люди видели все эти изменения и страх неумолимо приближающейся беды, постепенно вкрадывался в их души. Единственное что удерживало обосновавшихся на берегу водохранилища переселенцев от паники, это обнадеживающе большой размер озера. У них, пусть и зыбко, но теплилась надежда, что оно не пересохнет. Пусть кромка его берега сильно отдалилась от своей первоначальной линии, но, до сих пор, о критичном его обмелении не могло быть и речи. Да и сама пещерка, в которой жили их спасители, была непростой, в ней был свой источник жизни - глубочайшее озерцо, с вечно холодной, вкуснейшей водой.
   Вот так, в последнее время и жило новообразованное человеческое поселение. Его жители, получавшие еду и воду, довольно быстро построили привычные для них глинобитные домики, и все вместе, боролись за своё выживание в новых для них условиях. Люди, почти без принуждения, коптили рыбу, вечерами, всем миром, поливали местные диковины - огороды. А неделю назад, может быть чуть больше, убрали весь урожай с небольшого, хлебного поля. Пусть они не всегда понимали, что и зачем делают, но не роптали.
   Виктория, "местный министр сельского хозяйства‟, с двумя своими помощницами, давно закончила обмолот и его просушку, и на данный момент, переносила зерно в хранилище. Точнее, заканчивала это делать. Можно было сказать, что дел и всевозможных забот, у спасённых людей, было выше крыши. Так что, все они были надёжно защищены от губительных последствий безделья, а именно, устроение различных козней и горестного раздумья о своей плохой участи и неизбежной кончине всего племени.
   Вот и у Григория, разнообразных проблем, забот, обязанностей, было намного больше, чем ему этого хотелось. Среди них, была обязанность разбирать, гасить различные бытовые споры, ещё до того, как они перерастут во что-то более серьёзное. Решать, какой будет пайковая норма на человека сегодня, завтра, послезавтра, что в неё будет входить и многое, многое другое. При этом самой большой проблемой оставалась безопасность. Так как наблюдатели, обустроившиеся на одном из островков, могли быть предвестниками большой, непоправимой беды. Ведь неизвестно, с какой целью соседи решили так упорно шпионить. Да и вообще, плохо, когда о тебе знают если не всё, то многое, а ты, находишься в полном неведении о намерениях таинственных наблюдателей.
   Именно для решения проблемы с этими неизвестными соглядатаями, как только окончательно стемнело, возле берега встретились два человека. Ими были Иннокентий и Григорий. У каждого смельчака был нож, в дополнение к которому, у Кеши был, привычный для него, каменный топор, а у Гриши, сабля, к владению которой, он уже более или менее приноровился. Оба, не слова не говоря, пожали друг другу руку, перекрестились (программа ассимиляции и внедрения в жизнь духовных скреп действовала, постепенно набирая обороты) и, придерживаясь за небольшие плотики, на которых лежала одежда, и оружие, поплыли к противоположному берегу. Задумка, была предельно проста. Оба мужчины, добравшись до противоположной стороны, должны зайти по берегу с тыльной стороны острова, и только после этого, тихо, подплыть к нему. А дальше? Дальше предстояло действовать по обстоятельствам.
   Доплыли, прошлись по чужому берегу. Началась вторая часть операции. Снова войдя в воду, мужчины начали свой финальный заплыв к острову. Григорий, плывущий следом за Кешей, занервничал, засомневался в правильности своего плана. Дело в том, что оружие и одежда, до сих пор находились на плотиках, которые пловцы толкали перед собой, что только усиливало заметность пловцов. На водной глади, они выделялись двумя крупными, тёмными пятнами. И если хоть один человек, из команды неизвестных соглядатаев, наблюдает за этим берегом, то не заметить приближающихся гостей, он не может, если только не уснёт на посту. Однако. Пока что всё было тихо, пловцы, стараясь не выдать себя нечаянным всплеском, приближались к заветному острову и с тревогой, напряжённо рассматривали силуэт высокого берега. Тишину ничего не нарушало.
   Вот и берег. По-прежнему всё спокойно. Никто не нападает, не пытается убить или скрутить. Пловцы, выйдя на сушу первым делом вооружились, замерли на полу присядках, прислушались. Немного постояв замершими статуями, и убедившись, что до сих пор не замечены, они вытащили из воды свои плотики, снова затаились. Противник, по-прежнему никак не реагировал на их появление.
  - Кеша, - еле слышно прошептал Григорий, - сейчас одеваемся, прямо на мокрое тело. Затем. Я иду первым, а ты, меня прикрываешь.
  - Угу.
  - Там, наверху, передвигаемся только по-пластунски - как я тебя учил. Берём всех в ножи. Но, как минимум, одного оставляем в живых.
  -А может не надо?
  - Нужно Кеша, нужно. Нам необходимо знать, что затевают те, кто устроил за нами наблюдение. Поэтому, нам как воздух нужен пленный.
  - Но...
  - Никаких возражений, я тебе уже не раз обо всём объяснял.
   Больше не говоря не слова, окончив одеваться, Гриша тихой, юркой ящеркой полез на склон. Акимов не желал продолжения ненужного ему разговора. Он и так знал, чего его друг так боится. И обещал, что такого больше ни с кем не повторится. Да видимо, память о том, как его пленили, и принудили к повиновению, будет вечной раной в душе Иннокентия. Мужчина давно со всем этим смирился, вот только не желал, прохождение хоть кого-либо ещё через этот ужас. Пусть даже этим кем-то, будет его злейший, давний, непримиримый враг.
   Как Григорий и ожидал, его напарник, без лишней задержки, последовал следом за ним. Как дитя этих мест, привыкший жить охотой, он умел двигаться как бесплотная тень. Так что, оба мужчины не только беззвучно достигли вершины берега, но и незаметно подползли к благоустроенной лёжке своих недругов. Но, обо всём по порядку: просторный навес, под которым отдыхала парочка разведчиков, располагался в самом центре островка. Обнаружен он был сразу - резко выделялся на фоне невысокой и скудноватой растительности. Так что, подобраться к спящим бойцам невидимого фронта, не составило особого труда и перед смертью, они даже не успели проснуться. А вот с бодрствующим наблюдателем, пришлось повозиться - его нужно было ещё найти. Не смотря на относительно яркое ночное светило, обнаружить его лёжку было нелегко. Пришлось долго ждать, осматривая рассеянным взглядом окрестность, пока тот не выдал своё местоположение небольшим движением. Настолько незначительным, что оно было воспринято больше интуитивно, чем увидено.
   Резкий рывок. При свете ночного светила было хорошо видно как две человеческих фигуры, до этого момента притаившиеся возле навеса, вскочили с земли, и, производя минимум шума, подобно тёмным демонам смерти, понеслись к наблюдателю, который, по идее, должен был бодрствовать. Казалось, у него были все шансы достойно встретить неприятеля, это и лёгкий шум, неизбежно вызванный стремительным бегом, и расстояние, которое нападавшие должны были преодолеть. Поверьте. Для победы этого может и не достаточно, но изготовиться к бою и дать достойный отпор, более чем. Да видимо, не судьба. Чтоб воспользоваться шансом, нужно быть к этому готовым, а молодой охотник, вместо скучного ночного бдения, бессовестно спал. И открыл свои сонные очи, за мгновение до того, как две пары сильных рук, придавили его тело к земле. Напрасно пленник брыкался, извивался змеёй, звал своих друзей, помочь ему было некому. Сам виноват, не поднял вовремя тревогу. Брыкающегося парня довольно-таки быстро связали и заткнули рот заранее заготовленным кляпом.
  - Кеша, держи ему ноги. - Потребовал Григорий, перевернув пленника на спину и сев ему на грудь.
  -Зачем?
  - Чтоб не сильно брыкался. И вообще, если хотим у него что-либо выведать, нужно допрашивать прямо сейчас, пока он не опомнился.
  - Хорошо.
   Не дожидаясь, когда команда будет выполнена, Гриша приставил к щеке "языка‟ прохладный как дыхание Аида кленок ножа, так что лезвие слегка надрезало кожу. Затем, скорчив самую свирепую рожу (на какую только был способен) и, глядя прямо в глаза своей жертве, полу заговорил, полу зашипел. Видимо это получилось у него слишком зловеще. Так как пленённый покрылся холодной испариной, что было хорошо заметно, даже при свете ночного светила, а его глаза, округлились от ужаса.
   "Кто ты? Что ты здесь делаешь?‟ - поинтересовался Григорий. - "Я - я-я, Быстрый. Это моё имя‟. - "Что ты здесь делаешь? Быстрый‟. - "Меня, меня сюда послал вождь‟. - "Зачем?‟ - "Наблюдать‟. - За кем? - "За селением демонов‟. - "За нами?‟ - "Д-д-да‟. - "Зачем это нужно вашему вождю?‟ - "Хыр говорит, что в-вы само з-зло, и чтоб вас победить, мы должны знать о вас всё‟. ...
   Дальнейший допрос показал, что недавно, племя седой волчицы победило зловредных соседей. В результате, оно приросло как людьми, так и охотничьими землями. Однако вождь считает, что пора думать об избавлении от другой, не менее глобальной опасности. Но для выполнения этой задачи, у него, не очень много хороших воинов. Именно поэтому, им было принято решение, что необходимо как следует изучить фуиров, и только после этого решить, как избавиться от опасных соседей. Может быть, для достижения этой цели, стоит заключить временный союз с кем-либо из соседей. Ведь беды, возникающие от тесного соседства с демонами, для всех одинаково опасны.
   Когда стало ясно, что Быстрый больше ничего нового не сообщит, Григорий встал, отошёл в сторону, и не оборачиваясь сказал:
  - Кеша, я узнал всё что хотел. Мне он больше не нужен. Мы уходим. А сейчас, как я и обещал, даю тебе возможность самому решить, как далее поступать с этим человеком.
  - Он трус. И его жизнь мне не нужна. Думаю своему племени это существо тоже ненужно, он его позорит. - с этими словами, Иннокентий исказил своё лицо гримасой призрения, и вонзил свой нож в грудь Быстрого, прервав его никчёмную жизнь. - Поплыли домой.
   Поутру, не успело солнце оторваться от горизонта, как произошло два судьбоносных события. Первое, Ольга рожала двойню, мальчика и девочку, вообще-то, голос первенца зазвучал под сводом пещеры ещё до появления первых утренних лучей. Отчего, взвинченный до придела папаша, был выставлен женщинами на улицу, за малым не известил этот мир о своей радости - посредством пальбы в воздух. Но этот душевный порыв был остановлен Викторией, которая заявила, что роды ещё не окончены, так как она подозревает, что у молодых родителей будет двойня. Что ввергло Григория в очередную волну душевных терзаний. Он знал, что роды вне роддомов, чреваты осложнениями, вплоть до смерти матери. А в этом мире не было не больниц, не медиков. И потянулись мучительные минуты, казавшиеся часами; каждый натужный крик роженицы, воспринимался как предсмертный. Несколько раз, Гриша вскакивал со скамьи, бежал к входу в пещеру, останавливался, нервно топтался на месте, и, сжимая до хруста кулаки, возвращался на место, Солнце вышло из-за горизонта наполовину, когда уставшая, но радостная Вика, вышла с хорошей вестью: "Гришаня, всё отлично. Ты стал папой, дважды. У тебя здоровые дети, сын и дочь. С Ольгой тоже всё в полном порядке, она устала и ей нужно хоть немного поспать. Я вижу, что тебе не терпится пострелять в воздух. Так что, будь добр, отойди подальше от входа, и там отводи душу, как тебе хочется и сколько заблагорассудится‟.
   Так что, после окончания "торжественного‟ монолога Виктории не прошло и двух минут, как окрестности озера были разбужены радостным улюлюканьем опьяневшего от счастья Гришки и сухими щелчками выстрелов его револьвера. И как положено в таких случаях, не все на это безобразие отреагировали одинаково. Если Вика и Кеша смотрели на чудачество новоявленного отца со снисходительной улыбкой (нужно же мужику хоть когда-то "выпускать пар‟), то прочие жители селения, испуганно покидали свои жилища, и с ужасом наблюдали за не сдерживающим свои эмоции Акимовым, гадая: "А чего это он творит? Не несёт ли это какую-либо опасность?‟. - А папаня двойни, после того как в револьвере закончились патроны, спрятал в кобуру пистолет и в такт своим движениям что-то выкрикивал, и хлопал в ладоши.
   Впрочем, это наблюдение за резвящимся как ребёнок Гришей было не долгим. Так как вскоре пришла вторая радостная весть. Кто-то из аборигенов посмотрел на небо, и у самого горизонта, заметил небольшой клочок чёрной тучи. Мгновенно позабыв о своих страхах, мальчишка, именно он оказался тем внимательным человеком, запрыгал, замахал руками, и закричал:
  - Дождь! Приближается дождь! Нарыи не забыла о нас! Она прольётся с небес живительной водой, и уже сегодня вдоволь напоит свою дочь Нашиа!
  - Нарыи не забыла о нас! - закричали аборигены, которые находился вне хижин, к ним присоединялись те, кто их только что покинул. - Дождь! Приближается дождь! Мы спасены! Да! Да! Да! Да прольётся дождь! Дождь! ...
   Из-за этих возгласов, Григорий окончил свой радостный танец и обратил внимание на быстро приближающиеся тучи, и снова возрадовался, теперь этому событию. В скором времени, он и сам не мог сказать, что в большей степени его обрадовало. То, что Ольга благополучно родила, и сегодняшним утром он стал счастливым отцом, или то, что затянувшаяся сушь вот, вот закончится. Вот только у аборигенов было своё понимание произошедшего и оба события, были истолкованы, самым невероятным образом, - люди, немного успокоившись, шептались: "О-о! Это всё дела нашего фуира! Видели, это он камлал и это именно он вызвал дождь! ...‟ - И далее, всё звучало в таком же духе. ... Но, как бы не была велика радость у людей, но зря терять время они не стали. Дети этого мира, начали спешно готовиться к затяжному ливню. Правильнее сказать, они спешно осматривали, не нуждается ли чего-либо в экстренном ремонте. Проверяли состояние своих жилищ, так как к наступлению сезона дождей, они готовились заранее. Таков закон выживания.
   Ливень начался резко. Вначале налетел сильный порывистый ветер, после чего наступило временное затишье, следом за которым, накатила плотная стена дождя. Казалось, что после такого долгого солнцепёка, сухая почва должна особенно жадно впитывать пролившуюся на неё влагу, но толи земля слишком быстро насытилась, толи количество проливаемой с небес воды, было слишком велико. Как-бы там не было, но Виктория, стоявшая возле импровизированной двери, закрывающей вход в пещеру, была поражена тому, как почти мгновенно по земле побежали мощные потоки, которые непостижимо быстро набирали мощь. Впрочем, это было не единственным проявлением силы разбушевавшейся стихии. На улице заметно потемнело и за плотной стеной дождя, не было видно стоявших неподалёку построек.
   Как говорилось выше, Шмиль по-прежнему стояла возле входа в пещеру, держа на руках обоих своих малышей, и заворожённо смотрела на разгулявшуюся стихию. Женщина понимала, что с разбушевавшейся погодой ничего сделать не в силах, поэтому, особенно остро переживала, не смоет ли ливень все её посадки. Не "перечеркнёт‟ ли результаты её долгого, и такого нелёгкого труда. Понимая, все, что она делала, помимо ухода за посадками, было направлено на то, чтоб урожай пережил и такое бедствие. Она как заклинание твердила: "Всё будет хорошо. Видите, Коленька и Машенька, ваша мама всё сделала правильно. Принятые мамой меры, сохранят наши огородики.‟. - Этими мерами были прокопанные водоотводы, с укреплёнными стенами и прочие хитрости, о которых она когда-то читала. И вот, сейчас, главное дело последнего времени, проходило суровую проверку.
   Совершенно другими заботами был занят Григорий. Он сидел рядом с женой и нежно держал на руках, сразу обоих своих детей, опять двойня, вторая подряд. Почему так произошло? Непонятно. Дети спали, временами забавно морщили свои маленькие личики, улыбались чему-то. А Гриша, впервые за последнее время никуда не спешил, не думал над решением очередной проблемы, и не контролировал назначенных им людей, которые предваряли его решения в жизнь. Сейчас он радовался жизни и был готов убить любого, кто позволит себе разрушить этот хрупкий кокон этого оазиса счастья. Понимая, что долго так не продлиться, мужчина с упоением наслаждался каждым мгновением дарованного ему райского блаженства. Пусть до конца и не понимал, что он стал отцом, глаза видели, руки могли прикоснуться к запелёнатым малышам, разум радовался, а осознания того, что эти маленькие человечки стали его вечной заботой, не было.
   А тем временем, в соседнем селении, Клык так же как и Григорий, сидел в своём жилище, вот только не испытывал ни радости, ни покоя, ни умиротворения. За стенами его дома, громко шумя, лил сильный дождь, жёны Хыра, как это и положено женщинам, занимались неотложными делами, а сам вождь сидел на своём излюбленном плетёном матрасе как статуя, и опустошённо смотрел в одну - только ему видимую точку. Вожак племени Седой Волчицы не двигался, он обдумывал результаты кропотливой работы последних дней. А результатов, как таковой, можно сказать и не было. Нет, не так. Они были, вот только совершенно не те, на которые рассчитывал этот человек. Что его сильно бесило.
   Но обо всём по порядку. После того как в нужных местах были вывешены черепа тал ыров, соседи, долго не раздумывая, ответили согласием на переговоры. Было согласовано место и время встреч. Однако на этом удача отвернулась от детей волчицы. Хитрые соседи, каждый раз, выслушав все аргументы, соглашались с тем, что поселившиеся неподалёку фуиры, представляют большую опасность. Все людям - без исключения. Но по их разумению, волки, просто обязаны стать ключевым центром сопротивления злу. Тем более, они смогли одолеть сильное и очень агрессивное племя рысей, которое в одиночку боролись со слугами того, чьё имя нельзя произносить. То, что волки добили оставшихся в живых после кровопролитного сражения воинов рыси и забрали себе их детей, и женщин, никого не смущало. Дело, в общем-то, житейское, нормальное. Затем. Так ничего дельного и, не сказав, все разошлись, для принятия окончательного решения. У каждого вождя возникла необходимость экстренно пообщаться со своим прародителем.
   После чего и начались неприятности. Прародители создания высшего порядка, в отличие от людей, они мыслят иначе намного шире и сложнее. То как они видят мир, для их детей непостижимо, вот поэтому их послания и кажутся такими расплывчатыми, туманными. Для осознания посланий прародителей, есть жрецы, в чью обязанность входит толкование полученных ведений. Делают они это для того, чтобы всё, что будет сказано великим предком, стало понятным для его детей. Вот здесь и сокрыта беда. Желая благополучия своему племени, служители, ненароком, а может быть и намеренно искажают то, что услышали. Неправильно его толкуют.
   Другого объяснения тому, что началось после перерыва, необходимого для советов с прародителями, Клык не находил. Оба вождя, Обезьяны и Кабана, соглашались, что фуиров надо уничтожать как можно скорее. Вот только выдвигали такие условия, по которым всю опасную работу, должно проделать племя Волчицы. Проще говоря, соседушки возжелали загребать жар руками только что начавшего набирать силу племени. Не позволив ему, как следует окрепнуть.
   Морщинистый как высохшее яблоко, но всё ещё крепкий, и явно не страдающий старческим слабоумием вождь народа обезьян, отговаривался весьма витиеватыми речами. Мол, его племя сделает всё возможное для того, чтоб помочь детям седой волчицы. Выделит столько, сколько сможет, воинов, и выступит на тропу войны, как только будет к этому готово. Никакой конкретики добиться не удалось, понимай сказанное, как хочешь. С одной стороны обезьяны стали союзниками, а с другой стороны, с такими условиями они, не нарушая договорённостей, могут совсем не участвовать в намечающейся бойне. У них есть законная отговорка: "Мы всё ещё не готовы к этой войне‟. - Или другой вариант, они могут вступить в бой на завершающем этапе битвы, когда враг будет сломлен и не сможет достойно сопротивляться. В таком случае, эти хитрецы, не понесут сколь либо существенных потерь. Но станут победителями.
   Вождь кабанов, ровесник Клыка, вообще заявлял. Что много людей не выделит, так как его постоянно притесняют другие соседи - с запада. И по этой причине, он не может оголять свои рубежи, иначе коварные дети Кхес¹⁵ воспользуются этим послаблением и обязательно нападут на его селение. Мол, эти птенцы хищной птицы, спят и видят, как им удалось прибрать к своим рукам приглянувшиеся земли.
   "Как же? Так я вам и поверил. - думал Хыр, борясь с разбушевавшемся в его груди раздражением. - Лесные духи ещё не лишили меня разума. Один, выкормишь гиены, кормит нечего не значащими обещаниями, другой прикрывается враждебно настроенными соседями. И подталкивают меня к соглашению, по которому мы - дети Седой Волчицы, взвалим на себя все основные тяготы этой битвы. Да. Такие союзники хуже самого свирепого врага! Последний хоть честно тебе угрожает и нападает, поэтому ты знаешь, что к нему нельзя поворачиваться спиной. А эти черви, прячутся за твоею спиною и только ждут мгновения, когда можно будет нанести добивающий удар. Пусть этот коварный поступок произойдёт не сразу. Нужно некое время, дабы соседние племена не обвинили их в клятвоотступничестве. Всему своё время. По истечению определённого срока, можно спровоцировать какую либо ссору, и имея оправдывающую твои действия причину, добить ослабевшего соседа. Позабыв, что именно он, сражаясь с общим врагом, не щадя своей жизни, не так давно спас всех от великой беды. ...‟
   Нет. Клык решил, что не позволит такому случиться. Он подождёт. Он продолжит наблюдение за демонами. А там, изучив врага как следует, выявив его слабые стороны и поняв, что от него можно ожидать, и будет принято окончательное решение.
   "Решено. Как закончится дождь, - облегчённо вздохнул вождь, а на его лице промелькнула и тут же исчезла кривая ухмылка, - сменятся наблюдатели, я буду сам, тщательно, опрашивать их о том, что они видели. Всех без исключения. Мне нужна информация из первых рук, и отныне, я буду добывать её постоянно‟. ...
  
   Глава 15
  
   Ливень продлился не так долго, как этого ожидал Григорий - всего пять дней, не считая нескольких перерывов на несколько часов. Но разверзшиеся небесные хляби, сделали очень важное дело, на острове были смыты все следы произошедшей на нём расправы. Пусть теперь, любопытные аборигены ломают головы, ища ответ на очень важный вопрос: "Что стало с их разведчиками? И вообще, куда они делись?‟ - Чем меньше будут знать те, кто придёт искать своих наблюдателей, тем страшнее получаться версии относительно того, что на самом деле произошло на острове.
   Но всё это будет позже, а сейчас, не дожидаясь, когда окончательно просохнет земля (ливни могли возобновиться в любой момент), Акимов снова погрузился в рутину неотложных дел. Ему, было необходимо, как можно быстрее оценить ущерб нанесённый дождями хозяйству Шмиль. Посмотреть, во что превратились прочие хозяйственные постройки, дабы решить, что нужно предпринять для ликвидации последствий разгулявшейся стихии. И самое главное, узнать, как это стихийное бедствие перенесли домики мазанки, построенные новообращёнными гражданами. Если всё будет хорошо, и возникнет такая необходимость, то такие постройки можно будет использовать как временное жильё для всех провалившихся в этот мир людей.
   Как показал беглый осмотр, без разрушений не обошлось. Но к огромной радости Григория, они не были фатальными, а что насчёт животных, для кого были построены эти сооружения, так им и без того ничего не угрожало, они были вовремя переведены в пещеру. Мера не очень-то приятная, но необходимая. Дело в том, что молодые мамы (точнее только Ольга), были недовольны запахами, идущими от животины, и высказывали претензии: - "Ни дай бог, от этих тварей начнёт распространяться инфекция! А у меня, между прочим, маленькие дети!‟ - но на эти высказывания никто не обращал внимания.
   А тем временем, пока погода позволяла это делать, Григорий и Иннокентий, бродили по всему подворью и не обращали никакого внимания на то, как разительно изменился окружающий их мир. Казалось, что они не желали замечать, что исчезла угнетающая пыльная серость. Даже пожухлая листва лесных деревьев, потерявшая во время засухи свою зелень, сейчас радовала глаз насыщенными красками. Весьма живописно смотрелись эти яркие вкрапления (напоминающие осень покинутого мира), начиная от привычного, жёлтого цвета, до ярко огненных оттенков. Что касалось воздуха. То после прохладных ливней, он радовал приятной прохладой и своей необычайной, кристальной прозрачностью. Будь среди поселенцев хоть один художник, или просто человек, умеющий рисовать. То он, как личность, умеющая видеть прекрасное, поставив мольберт, взяв кисти и краски, приступил бы к созданию своего лучшего шедевра, подсмотренного у природы - великолепного пейзажа. Но. Здесь не было ни художников, ни их инструментов. Поэтому пока что никто не мог оценить красот возрождающейся флоры. И люди, занятые своими делами, всё равно поддались магии оживающего мира, и слегка расслабились.
   "Кеша, - говорил Григорий, неспешно входя в городок, в котором временно размешались спасённые аборигены, - я думаю, что первым делом, нужно помочь Виктории с огородами, в нескольких местах их за малым не подмыло. Прямо сейчас, нужно будет мобилизовать на это дело пятерых мужчин. Лошадиный загон и свинарник могут пока подождать. Так что, после помощи нашим землепашцам, приступаем к постройке первых жилых домов. Строимся кучно, затем, окружаем наше селение единым забором. Нечего нам жить порознь от новичков‟. ...
   Договорить свои соображения, Григорий не успел. Из-за ближайшего домика выскочил охотник Яшка, которого раньше звали Копьём. Выскочив, он замахнулся рукой, в которой была зажата обожжённая, чёрно-бурая бамбуковая щепа, с перекошенным из-за крика ярости лицом, тот кинулся на Акимова. Пусть Гриша давно ожидал нечто подобного, потому что замечал те взгляды ненависти, с которыми смотрели на него трое аборигенов, включая и этого мужчину. Но сегодняшнее нападение было неприятной неожиданностью. Из-за того, что долгое время ничего не происходило наш герой и его товарищ Иннокентий, устали жить в постоянном напряжении и расслабились, чему способствовало и окончание сезона засухи. Чем заговорщики и воспользовались.
   Орущий Яков, быстро приближался. Гриша опешил, и из-за этого потерял несколько драгоценных мгновений, не проморгай которые, он мог успешно отразить коварную атаку. Не повезло. Неизвестно почему, но Григорий совершил вторую роковую ошибку. Понимая, что не успеет ничего предпринять, он запоздало потянулся к сабле. А убийца, уже был рядом, и его занесённая для удара рука, с зажатым в кулаке примитивным оружием, начала атакующее движение. Так что, как говорилось выше. Жертва не ожидавшая этого нападения и оказалась в проигрышном положении. Не потянись Гришаня к своей сабле, а постарайся выполнить примитивный блок, у него были бы неплохие шансы на победу в этом поединке. Но. Произошло то, что должно было произойти. Уже начав обнажать свой клинок, краем периферийного зрения, Акимов заметил как из-за второго дома, выскочило ещё двое заговорщиков. Размахивая такими же бамбуковыми подобиями ножей, обе фигуры, накинулись на Иннокентия, и, кажется, охотник оказался более удачливым, он успевал отразить первую атаку. Заметить то, заметил, но обдумывать увиденное было некогда. Как и не было обращено внимание на грозное рычание молодого пса. Одного из выводка убитой собаки, той, что изначально облюбовала занятую людьми пещеру.
   Неизвестно, что было причиной тому, что произошло дальше, то ли своевременное вмешательство следовавшего за ними пса, то ли мокрая, раскисшая почва, но напавший на Григория Яков поскользнулся и за малым не упал. Интенсивные взмахи руками, необходимые для удержания Яковом равновесия, подарили те секунды, которых так не хватало Григорию. И он ими воспользовался. Хорошо отточенная сабля, с лёгким звоном покинула ножны и, продолжая своё движение, рассекла правое надплечье заговорщика. Тот, успев вскрикнуть от боли, упал и забился в предсмертных конвульсиях. Не теряя времени, Григорий развернулся, чтоб помочь Иннокентию справиться с парочкой напавших на него убийц. Да видимо, сделано это было слишком резко. Так как Гришины ноги также скользнули по скользкой как смазка грязи, да так, что он не устоял и сильно приложился оземь. Благо, эта оплошность, больше не могла повлиять на ход смертельной стычки. Кеша уже добил своего противника, и, приняв боевую стойку, озирался по сторонам, готовый к новому нападению. А Шарик (именно этот пёс сопровождал их при обходе), остервенело, терзал горло последнего из напавших противников. Враг, доставшийся псу, лежал на земле и дёргался. И что это было, то ли последние судороги умирающего тела, или это разъярённый зверь с такой силой трепал поверженного врага, не понятно. Но без содрогания, смотреть на это, было не возможно. Правильно говорят, что псы, воспринимают своих хозяев как членов своей стаи, и готовы зачищать их от любой опасности. И ни о какой мере адекватной самозащиты, они не думают.
   Из-за хижин показались люди. Мысленно Гриша подобрал сравнение: "Ползут как мухи на мёд‟. - И это были аборигены, за счёт которых Акимов надеялся решить демографический вопрос в его общине. Они выходили неспешно, как зомби в американских ужастиках. И так получилось, что жильцы экзотических мазанок, весьма быстро окружили место несостоявшегося покушения. Гриша, не ожидавший от такого поворота событий ничего хорошего, приготовился к продолжению битвы, которая для него будет последней. Ох, как он жалел, что не одел свою примитивную броню (простенький панцирь, из вываренной в масле кожи местного подобия буйвола). Как бы это повысило их с Кешей шансы выжить в предстоящей схватке, будь они в полном боевом облачении. Да видно не судьба.
   Но аборигены не нападали. Они молчали и заворожённо смотрели на злобно рычащего Шарика, продолжающего рвать своего поверженного врага. Поняв, что пёс, увлечённый затянувшейся расправой, может стать лёгкой добычей для противника, Гриша выкрикнул:
  - Шарик, фу! Фу Шарик! Ко мне! ...
   Пусть и не с первого раза, но пёс послушался. И нехотя подбежал к Акимову, прижимая уши, кровожадно проглядывая на аборигенов и скаля свою зубастую, окровавленную пасть. От чего, его большие, острые клыки, смотрелись особо зловеще. Люди испуганно отшатнулись. И только сейчас, Григорий понял что ему, как и Иннокентию, ничего не угрожает. Все обитатели глинобитного посёлка, которые выскочили из своих хижин, были безоружными. Они выскочили только из-за того, что услышали крики своих сородичей, да грозный рык пса. Хотя. В то, что они не знали о готовящемся покушении, не верилось.
   "Знали гадёныши, всё знали и молчали, - думал Акимов, всматриваясь в побледневшие лица окружающих его людей, - они умышленно покрывали заговорщиков. Видимо надеялись, что гибель колдуна снимет с них его проклятье. Или падёт только на голову этих троих смельчаков. Твари‟. ...
   Не успел Григорий прийти к окончательному умозаключению, как аборигены, с криками полными ужаса, бросились в рассыпную. Правда в это мгновение, Гриша решил что всё, его сметут и затопчут, но на него никто не напал, даже не приблизился на расстояние сабельного удара. Оказывается, это резко начавшееся "броуновское движение‟ имело свою причину, местная псарня, тоже не пожелала отсиживаться в стороне от драки. И не ограничилась лаем со стороны. Может быть сами псы, а может быть им кто-то дал соответствующую команду, но они быстро преодолели немалое расстояние, отделяющее пещеру от хижин и, с разбегу, напали на стоящих к ним спинами аборигенов.
   Что не обошлось без последствий, пока утихомирили собак, трое мужчин были загрызены насмерть и, только одного удалось спасти. Ему повезло. Этот счастливчик, выходя из своей мазанки, зачем-то накинул на голову и плечи выделанную шкуру, местный аналог дождевика. Это его и спасло. Он остался жив, даже не пострадал, ну, если не считать сильно покусанных рук.
   Как это ни странно, но аборигены далеко не убежали. Как только стало ясно, что страшные звери успокоены и отправлены к пещере. Все, за исключением Шарика. Беглецы стали возвращаться. Вот только к своим домам они не подходили, сбившись толпой, опасливо стояли невдалеке от своего посёлка. Всем своим видом показывая смирение.
  - Ну что Кеша, пошли в народ. - немного глуховато проговорил Григорий. - Мне кажется, нам срочно нужно с ними поговорить. Я ещё плохо говорю на вашем языке, так что, чтоб избежать недопонимания, общаться с ними будешь ты. Всё что нужно им сказать, ты и без меня знаешь.
  - Хорошо.
  - И ещё, не забудь им рассказать про то, что у нас, для них, есть не только "кнут‟, но и "пряники‟. Хотя погоди. Не будем нарушать уже устоявшуюся традицию. С ними буду говорить я, а ты, как и прежде, исполняешь роль переводчика.
   Практику общения только через толмача, то есть Кешу, Геннадий ввёл с первых дней присоединения гонимого более сильными соседями племени. И резон для этого был - незачем новым гражданам знать о том, что странные фуиры, прекрасно понимают их речь. Если что, то недовольные своим новым положением аборигены, могут смело высказывать свои недовольства и угрозы, это когда рядом с Акимовым нет его "тени‟, Уина. А он, Гена, будет прислушиваться и как говорится: -"Мотать на ус‟.
   В первое время, пока люди не смирятся со своим новым положением, неизбежны всякие там опасные для невольных переселенцев из другого мира брожения. Поэтому, возникает необходимость "держать руку на пульсе‟, знать, что происходит в этом, насильно присоединённом социуме. Информатора среди них не завербуешь, не тот у них менталитет. Они, люди, выросшие в общинно племенном обществе, даже не могут приставить, что можно сотрудничать с чужаком, донося на своих сородичей. Вот и приходилось прислушиваться к шёпоткам за спиною, имитируя, что нечего не понимаешь. Именно таким образом и было обращено внимание на троицу бунтарей. Поначалу были услышаны только их тихо произносимые проклятья, затем послышались угрозы, такие как: "Погодите демоны, расплата неизбежна. Она не за горами‟. Правда, в последние время, заговорщики замолчали, как будто смирились со своей участью, остепенились. Что в свою очередь, послужило дополнительным фактором, для потери бдительности Григорием. Вот только их взгляды, полные ненависти, по-прежнему "жгли‟ спину. К такому он давно привык и не замечал их.
   Подходя поближе к понуро стоявшим аборигенам, Гриша полностью укрепился в уверенности, что поступает правильно. Пусть он поддался слабости, решив скинуть тяжёлый разговор на Иннокентия, но вовремя исправил эту ошибку. И сейчас, будет "гнуть свою линию‟, никого не жалея.
   "Так уж получилось, - думал Акимов, смотря на испуганную толпу, которая по идее, в скором времени, должна была стать его сородичами, - что в нашей микро общине я лидер. Но если начну давать слабину, то Кеша, как дитя этого мира, почувствует это и из кожи вывернется, но постарается занять моё место. Тогда, всем моим планам, гарантированный каюк. Наша деградация до уровня местной "цивилизации‟ неизбежна. Впрочем, откат в развитии неизбежен, вот только у нас есть шанс, сделать его не столь критичным, если мы его не упустим. А коли упустим, вот тогда уже мы, вот также обречённо, будем стоять перед местными и "впитывать‟ их законы жизни. Так что, пока именно они нас боятся, и это хорошо. А сейчас, мне нужно их убедить в том, что без нас, они обречены на гарантированную гибель‟.
   Как только оба мужчины подошли к толпе, она немного попятилась. Но только опершись в стоящих позади родичей, люди стали. Ожидая когда все эти шевеления закончатся, Гриша ощущал на себе множество затравленных взглядов, и его сердце, буквально разрывалось от жалости, испытываемой по отношению к этим людям. Тем более, на руках у нескольких матерей, чувствуя настроение окружающих их родичей, заплакали маленькие дети. Но, "взяв себя в руки‟, Григорий на "корню‟ задавил все свои душевные терзания, так что со стороны, никто не заметил этих мытарств. Подстёгивая себя к действию, Григорий криво улыбнулся и подумал: "Всё. Пора "включать‟ балабола‟. - И как стоящие перед ним дикари воспримут его саркастическую ухмылку, парню было безразлично.
  "Ну что, родные мои, никак не угомонитесь? Решили покусать протянутую вам руку помощи?‟ - Заговорил он, почти по отечески, как будто отчитывал нашкодивших отроков.
   Гриша подождал, пока его слова будут переведены и поразился тому, как виновато потупились все люди, все кто перед ним стояли. Даже четверо мальчишек-подростков. По идее, эти отроки обязаны быть бунтарями - юношеский максимализм, прущий из всех "щелей‟, желание самоутвердиться. А здесь, ничего такого нет. Может быть, они и огрызались, мысленно, оправдывая своих погибших "героев‟, или на что у них ещё хватало фантазии, однако внешне мальчуганы буквально излучали кроткую покорность. Григорий, этого никак не ожидал. Но, во избежание подобных рецидивов, нужно было убедить себя, что по-другому ничего не добьёшься и продолжать прессинг.
  "Радуйтесь. На первый раз, я вас прощаю. Но, если вы, снова удумаете сотворить нечто подобное ..., то поверьте мне, вам не удастся так легко отделаться. Вы позавидуете тем, кто будет убит, или растерзан нашими собачками. Я просто выгоню вас на соседские земли. Думаю, что мне не нужно рассказывать, как вас там встретят?‟...
   Когда получасовая отповедь была окончена, Григорий чувствовал себя последней сволочью. Он сумел перевернуть всё с ног на голову. Убедить тех аборигенов, которые найдя новое, безопасное пристанище, были способны не только выжить, но при удачном стечении обстоятельств, снова обрести былую силу, что та горстка пришельцев, которая без мощной "подпитки‟ извне, обречена на гибель, является единственным шансом на спасение. Однако. Как это ни странно, но эта афера удалась.
   Как только Григорий, сопровождаемый Иннокентием и верным псом, удалился на достаточно большое расстояние, люди смогли облегчённо вздохнуть, точнее, перевести дух. Точнее не так. Местные жители, которые только недавно, боявшиеся лишний раз вздохнуть, из-за этого стоявшие как соленные столбы - боясь лишний раз пошевелиться, "ожили‟ и тихо загомонили. Говорили аборигены полушёпотом, как будто боялись, что их неосторожную реплику, могут услышать разозлённые колдуны. Так что, если б была возможность незаметно подойти поближе и прислушаться, можно было услышать, как соплеменники делились своими недавними переживаниями. Говорили сразу все, и со всеми: "Ты видела, как их зверь, грыз сына Утренней Звезды?‟ - "Да, какое горе. Это было очень жутко. Не думала что звери, с таким остервенением могут терзать свою добычу‟. - "Нет. И я такого никогда не видел. Хотя. Когда ходил на охоту и наблюдал, как хищники нападают на свою добычу. Очень похоже. Но. Когда они её убивают свою добычу, то почти сразу успокаиваются‟. - "И не говори Копьё, не может быть в нормальном охотнике, такой неудержимой ярости. Что у тех, кто летает, что бегает по земле, не бывает ‟. - "А дикие собаки волки?‟ - "Да. Они могут. Но только когда голодные, и сбиваются в слишком большую стаю‟. - "А эти огромные твари фуиров сытые, а что учинили? Кошмар‟. ... - "Я видела, как демоны общаются с этими жуткими тварями. Это точно, они знают их язык⁴⁷‟. - "Да, да. Они, наши фуиры, могут управлять своими огромными собаками и без всяких слов. Я сама видела как Грыгор, подаёт своему псу команды, не произнеся ни звука. Монстр ложился, садился, да что он только не делал, стараясь угодить своему хозяину‟. - "Угу. И сегодня, псы напали на нас. Хотя Грыгор не произнёс ни звука. И успокоились после того, как фуир приказал успокоиться‟. - "Да-а-а. И уйти невозможно, и жить здесь страшно‟. - "Успокойтесь. Ведь Грыгор сказал, что если мы будем жить по его правилам, то нам ничего не угрожает. А с завтрашнего дня, мы начнём строить новые дома, где будем жить и мы, и они‟. ... - "Точно. Нужно подождать, посмотреть, как оно дальше будет. Наши фуиры, сильны. Один раз они нас даже спасли от воинов рыси, да и потом, не дали умереть с голоду. А то, что они убили наших троих родичей, это плохо. Но если рассудить по правде, то наши охотники напали первыми, а не чужаки. Так что демоны имели право на защиту, как и на последовавшую после этого нападения демонстрацию силы‟. - "Угу. Вспомните как, в былые времена, мы сами, наказывали особо непонятливых соседей‟. ...
   На следующий день, дождя не было, но и начало строительства капитальных построек нового поселения, пришлось отложить: земля была слишком сырой, и копать в ней необходимые для постройки домов ямы, было нереально. Так что, несмотря на духоту, пришлось заниматься восстановительными работами, и то не всеми.
   А вот на третий день, когда почва немного подсохла, стало реальным выкопать все намеченные ямы для фундамента, и, пользуясь примитивным инструментом уложить туда большие камни. Получалось что-то вроде столбчатого фундамента, опираясь на который будут возводиться дома. Благо, под неглубоким грунтом была относительно ровная каменная плита, Что помогло соблюсти приблизительную горизонталь, и впоследствии, не бояться сильной усадки. Эти труды, заняли чуть больше недели. В эти дни, все взрослые мужчины, с раннего утра, до позднего вечера, занимались непонятным для них, и физически тяжёлым трудом. А вот дети, подростки и женщины, никем не понукаемые, занялись посильной для них добычей пропитания, так что, снова варилась, приправленная различными корешками и травами, или что было чаще, коптилась опостылевшая Григорию рыба. Правда, на третий день ударной стройки произошло одно радостное событие: двое подростков умудрились добыть толстую, восьмиметровую змею.
   И началось веселье! Женщины, заметив возвращение малолетних охотников, еле тянущих по земле свою неподъёмную добычу, кинулись им на помощь. Послышались радостные крики, улюлюканье, смех, которые очень быстро набирали силу. Кто-то из женщин не выдержал, и сразу несколько девушек пустились в пляс. Судя по тому, что все движения танцовщиц были отточены и выполнялись синхронно, стало ясно, что это какой-то ритуальный пляс, который положено исполнять в такие радостные моменты.
   Отведя взгляд от разыгравшегося перед ним действа, Гриша посмотрел на своих работников и, ему стало их жалко. Работники топтались на месте, больше всего желая присоединиться к разворачивающемуся перед ними празднику, вот только страх не позволял это сделать. И эта внутренняя борьба была заметна. Мужчины, когда смотрели на своих веселящихся родичей, улыбались самой искренне, не поддельной улыбкой, ноги некоторых из них, начинали отбивать ритм, совпадающий с долетающим до них напевам. Однако стоило кому-либо из мужчин посмотреть на Гришу или сидящего рядом с ним Шарика, как радостные искорки веселья мгновенно угасали. Именно поэтому, понимая, что на сегодня, его работники временно нетрудоспособны, Акимов решил, что если он не в силах предотвратить безобразие, то он, непременно, обязан его возглавить.
   "Ну что же вы стоите? - громко и весело, сказал Григорий, так, чтоб его услышали сразу все. - Идите уже. Встречайте своих удачливых охотников‟.
   Работники, привыкшие что фуир, общается с ними только через своего толмача (который кстати, в данный момент, отсутствовал), впали в лёгкий ступор. Они никак не ожидали, что их демон умеет разговаривать на нормальном, человеческом, языке. Пусть и с сильным акцентом. Однако когда Григорий подтвердил свои слова соответствующим жестом, они отмерли, побросали свой инструмент и стремглав помчались к веселящимся родичам. Так что, Грише только и оставалось, что смотреть им в след.
  - Гриша, что это? - Прозвучал возмущённо, удивлённый голос Виктории, она подошла к Григорию со спины и явно была недовольна тем, что увидела.
  -Да так. У людей, понимаешь ли, внеочередной праздник.
  - Да это не праздник, это натуральное шаманское камлание.
  - Разве?
  - Будто ты сам не видишь? Нужно немедленно прекратить это безобразие.
  - Нет, не смей. Мы не будем пресекать это действо. И не смотри на меня как Ленин на буржуазию. Потому что мы тоже пойдём туда и примем в этом шабаше самое активное участие.
  - Как это? ...
  - Каком к верху.
  - Я не буду участвовать в этом безобразии! Ты же сам обещал, что мы будем прививать им истинную - христианскую веру.
  - Будем. А для стимуляции процесса, мы, в нашу религию, принесём некоторые элементы их языческих ритуалов. Вспомни нашу, земную историю. Уверен, что ты читала, как проповедники несли по миру слово божье? И делали они это не только мечом, и огнём, но и вплетая в церковные обряды привычные для аборигенов действа.
  - Э-э-э. ...
  - Да, да. И мы с тобою, именно сейчас начнём создавать, укреплять этот новый симбиоз культур. Так что, зови сюда своего Кешу, и пусть он просветит нас относительно того, что нам можно делать сегодня, а чего нельзя. Мы обязаны принять в сегодняшнем "празднике‟ самое активное участие. Но не как рядовые соплеменники, а как вожди, или кто там самый главный. Этим мы покажем, что мы считаем этих людей своими сородичами, но, тут же подчеркнём наше высокое положение в племени. И ненавязчиво подтвердим наше право диктовать наши условия.
  - А-а? ...
  - И не возражай. А на ближайшее время, тебе ставится такая задача. Разузнай у Уина, об основных обычаях местного населения. И подумай вместе с ним, какие знания аборигенов мы можем перенести в нашу культуру, а какие нет. Как решите эту задачку, подойдите ко мне, вместе обсудим наши дальнейшие планы. Здесь дело тонкое, кропотливое и поэтому, очень вредно рубить с плеча.
   Отшумел праздник, на котором Гриша со своею женой и Виктория с Иннокентием занимали, как выразился Акимов: "VIP-ложу‟. - Так же, во время празднования, им поднесли самые лучшие, большие куски добычи; выждали, пока они их дегустировали и возрадовались как дети, когда убедились, что предложенное фуирам яство пришлось им по вкусу. Правда, немного позднее, во время праздничного обеда произошёл небольшой эксцесс, который, к счастью, окончился весьма хорошо. Дело в том, что Акимов решил поощрить юных охотников и, подозвав их к себе, отрезал от своей порции жареного питона, по небольшой пластинке мяса. Нужно было видеть, как растерялись подростки, когда Григорий протянул им это угощение. Затем, мальчишки, немного поколебавшись, приняли дар и, испуганно косясь по сторонам, съели эти порции. Здесь стоит уточнить, что согласно местному обычаю, мальчуганы должны были получить свою долю в последнюю очередь, как дети - которым бывало вообще ничего не доставалось. Но когда Кеша, не желая отставать от Гриши в благотворительном порыве, вручил им по острому зубу - так местное население называло ножи, стало понятно, что, таким образом, демоны поощрили удачливых охотников.
   Народу, данный прецедент с поощрением, пришёлся по душе, о чём красноречиво говорили радостные выкрики, которыми родичи подбадривали удачливых мальчишек. Да и сами виновники сегодняшнего торжества, позабыв о недавних переживаниях, с нескрываемым восторгом, дожёвывая угощение, рассматривали неожиданные подарки. И пусть эти ножи с примитивными деревянными рукоятями, были сделаны из больших, расплющенных гвоздей, чьё сырое железо очень легко гнулось и весьма быстро теряло заточку, однако это были первое железное орудие дарованное слугами того, чьё имя нельзя произносить. Впрочем, сегодня, уверенность аборигенов в правильности этого определения странных чужаков, в очередной раз покачнулась. Не могли настоящие служители абсолютного зла, так обращаться с людьми. Знать это не они. Благо, что в местной культуре, отсутствовало такое определение как змей искуситель, или нечто подобное. Поэтому в этом направлении мысли, никто не рассуждал.
   За всеми этими событиями, как и следовало ожидать, наблюдали шпионы племени Седой Волчицы, которые по-прежнему сидели на том же острове, что и их предшественники. Пусть следы пропавших охотников так и небыли обнаружены, но вождь решил, что это не может быть причиной для снятия наблюдения за демонами. Вот охотники и дежурили; усилив бдительность и увеличив количество бойцов охранения.
  - Разящий, ты посмотри туда, - тихо прошептал вымазанный с головы до ног в глину наблюдатель, это был жилистый подросток, только что вошедший во взрослую жизнь, а значит, алчущий поскорее зарекомендовать себя как удачливый охотник, или храбрый воин, - видишь, как они веселятся. Предатели.
  - Не удивительно. - ответил опытный напарник подростка, который был намного старше, жилистей и в данный момент отдыхал, расположившись рядом. - Они изловили огромного змея и радуются тому, что как минимум два дня, они будут сытыми, поедая его вкусное мясо.
  -Нет. Это само собой разумеющиеся. Но сейчас, там происходит что-то непонятное.
  - Чего тебе там не ясно?
  - Вначале, главный демон подозвал к себе тех мальчишек, которые притащили в деревню свою добычу. И судя потому, как они шли, и стояли перед фуиром, их ожидало страшное наказание.
  - Ну и что? Там главенствуют демоны. Понять их деяния невозможно, они ведь нелюди.
  - Но демон заставил детей что-то съесть. И мальчишки, пусть и нехотя, но подчинились.
  -И что такого весёлого ты в этом увидел. Наверняка ты наблюдаешь за тем, как начинается их демонское камлание.
  - Да. Но а ученик демона, ну тот, кто раньше был охотником из племени рыси, вручил отрокам что-то блестящее, как тело небольшой рыбёшки. Что именно, не могу разглядеть. Вот этот дар и вызвал у недавно появившихся иноземцев, которых рыси погнали в запретные земли, новую волну веселья.
   После этих слов, взрослый наблюдатель резко перевернулся, и позабыв об отдыхе начал присматриваться к тому что происходит на другом берегу. А видел он не слишком то и много. Было видно как люди, живущие вместе с демонами, радостно приплясывают, энергично размахивают руками и что-то выкрикивают. Вот только слов было не разобрать, всё сливалось в непонятную какофонию. А вот юнцов, о которых рассказывал Шустрик, не было видно. И что с ними произошло далее, было неизвестно. Но страх перед фуирами и скудость информации, сыграли с опытным охотником злую шутку. Без сомнений, если ты чего-то или кого-то боишься, прибавьте к этому мистическую таинственность объекта вашей фобии, то даже мимолётная улыбка вашего "врага‟, воспримется как зловещий оскал. Что в итоге и произошло.
  - Шустрик, беги со всех ног в селение и передай вождю. Демоны затевают нечто страшное, и скорее опасное для нас, для усиления своих чар, они принесли человеческую жертву. А это значит, что нам грозит большая беда.
  - Но как же так? Ведь все мы, без исключения, должны быть здесь и наблюдать...
  - Беги быстрее, дурень! Мчись как ветер, неси весть, пока не поздно. Вспомни, что произошло с нашими предшественниками. Может быть, они тоже стали свидетелями тайного приготовления к войне. Да не успели никого об этом оповестить. Так что, не мешкай ...!
  
   Глава 16
  
   Время шло, неумолимо отмеряя дни, оно утекало как вода в горной реке и казалось, что люди не поспевают за этим движением. Дело в том, что Уин и Акимов давно заметили, воины волков снова появились на острове и продолжили свою шпионскую деятельность. И оба мужчины не знали, что на сей раз делать с непрошеными гостями. Можно было снова напасть и вырезать этот пост наблюдения, но, противник не дурак, и на сей раз, будет готов дать отпор. А ждать пока притупится его внимание, так можно и опоздать, злые соседи выведают всё что нужно, и неожиданно нападут. Так что, нужно было придумать что-то такое, что могло помочь в обороне. Но ничего хорошего - реально исполнимого не шло на ум.
   Однако человеческий мозг имеет интересную особенность. Если долго думать, искать ответ на мучающие тебя вопросы, то он может подсказать человеку, как можно решить ту, или иную проблему. Что и произошло с Григорием. Одним прекрасным утром, он проснулся. Как обычно, чувствовал себя не совсем отдохнувшим. Затем, молодой человек поцеловал жену, которая после ночных бдений над детьми, не открывая глаз, недовольно пробурчала: "Отстань. Из-за наших малышей, я опять не выспалась‟ - и снова смежила веки. В общем, пробуждение прошло как обычно. Вот только Гриша, замер, задумавшись, вспоминая ускользающий из памяти сон, посидел, осознавая обрывки ночной грёзы. Не прошло и минуты, как он радостно встрепенулся и за малым не закричал: "Нашёл!‟ - Ну, прямо как Архимед, в своей знаменитой ванной. Этой ночью, Акимову пригрезилось старославянское селение. Оно стояло у реки, было обнесено рвом и валом, на котором стоял частокол. Ну, прямо их случай. Вместо колодца есть пещерное озерцо, имеется и берег крупного водохранилища. Вот правда выкопать ров, не получится, нечем "вгрызаться‟ в каменную плиту, но вот вал и стену, возвести вполне реально.
   Этими соображениями, Гриша, не медля поделился со своими товарищами. Кеша, конечно, ничего не понял, ну не было в его языке, даже таких слов, что тогда говорить о целесообразности самих сооружений. Для него, плетёный забор вокруг селения, нормальная, вполне достаточная защита селения. И зачем, спрашивается, вкапывать в землю заострённые брёвна, а затем, насыпать по обе стороны нелепой конструкции землю и камни? Это было совершенно непонятно.
   Но, несмотря на то, что никто, кроме Вики и Ольги, эту задумку не похвалил, было решено, что её нужно возводить в первую очередь. Ну а те, кто под руководством Григория и неугомонной Виктории, своими руками воплощал эти планы в жизнь, лишних вопросов не задавали. Они знали, что строят для себя новое селение, в котором им предстоит жить долго и счастливо. А главное, в нём будет легче обороняться от злых соседей. Вот люди и не роптали, а памятуя о пережитом, решили посмотреть, что из этого получится.
   Всё бы хорошо, да вот возведение оборонных сооружений шло недозволительно медленно. Строительный лес находился непозволительно далеко. Все деревья, росшие поблизости, имели причудливо искривлённые стволы и годились только на дрова или небольшие чурбачки. Вот и приходилось рубить лес на некотором удалении, да волочить к месту стройки каждое брёвнышко, по-отдельности. Работники, от такого непосильного труда, сильно выматывались, и, не смотря на немного усиленное питание, ходили как настоящие зомби - замученные и без каких-либо проявлений эмоций.
   Благодаря упорству Григория и выносливости работников, частокол забора рос, но процесс шёл слишком медленно, напади племя волчицы прямо сейчас, для победы, ему не придётся даже напрягаться. Переселенцы, включая Григория, были не способны выдержать длительного боя, а деревянные стены ещё не замкнулись и их, можно обойти с любой стороны. Так, одна лишь иллюзия защиты.
   Все знают пословицу: - "Вода камень точит‟. - Ни для кого не является секретом, что, невзирая на тяжесть, любая активность принесёт успех, а бездействие нет. Вот и наши строители, через двадцать шесть дней упорной работы сомкнули кольцо частокола, если не считать двух проёмов, оставленных под ворота. Вот для этой сложной конструкции, у строителей не хватало ни умения, ни расходного материала. Если деревянный "забор‟, помимо насыпи из камней и утрамбованной глины, скрепляла конструкция деревянного настила, сшитого прочными древесными шипами, но как собрать без гвоздей и железных петель, подвесить на место воротные створки, никто не знал. Поэтому, Акимов объявил три дня отдыха, а сам, вместе с Уином, дабы немного развеяться и снять нервное напряжение, отправился на охоту. Заодно, хотелось поесть свежего мяса, а не опостылевшую рыбу. Тем более они, вчера, неподалёку, во время поиска подходящих деревьев, они приметили стадо мирно пасущихся диких быков. И если судить по направлению их неспешной миграции, сегодня - если их никто не спугнёт, они должны пастись относительно недалеко от селения. Вот оба мужчины и отправились на них поохотиться. Гриша взял свою винтовку, решив, что в такой ситуации, да на такую шикарную добычу, можно потратить несколько невосполнимых патронов.
   - Гриша, а у нас беда. - Заговорил Иннокентий, когда убедился, что рядом никого нет, и этот разговор никто не подслушает.
  - Какая?
  - Екатерина Сергеевна сошлась с Облаком, то есть с рябым Иваном.
  - Я знаю. И это наоборот, весьма прекрасно. Обзаведясь наша Катька мужиком, может быть, благодаря этому, она хоть немного остепенится. Кто её знает, может быть даже родит ребёночка.
  - Всё то оно так.... Но они, когда уверены, что их никто не слышит, говорят плохие слова. ...
   Григорий внутренне напрягся, у него неприятно засосало под ложечкой, и он почувствовал, как тщательно подавливаемая им паранойя, вспыхнула с новой силой. А в голову, "полезли‟ не совсем приятные мысли: "Ну, Катька, ну мегера. Такую су...у, точно, только могила исправит. ... ‟ - А Уин, тем временем продолжал "добивать‟. Даже не заметив, что Геннадий на несколько секунд "выпал‟ из реальности, погрузившись в свои нелёгкие думы.
  - Не скажу, что я за ними специально следил. - говорил охотник, глядя куда-то в сторону, а не на своего друга. - Вчера, я, на небольшой звериной тропе, что рядом с большим родником, ставил силки. Уже всё сделал и собирался уходить, как услышал, что кто-то приближается. Вот я и притаился. Даже сам не знаю, зачем я так сделал. Так вот. Вскоре к нему вышли Екатерина и Иван. Они аккуратно обошли мою ловушку на мелкого зверя. Затем, они внимательно огляделись, но меня не заметили. Вот. Я сперва подумал, что они хотят, ну как Вика говорит: - "Придаться любовным утехам‟. - Вот и решил, просто отвернуться, уйти бесшумно, всё равно не получится. ... И услышал такое!
   Возмущённый голос Кеши, вырвал Григория из раздумий.
  - И что же ты такого услышал?
  - Они обсуждали, как и когда тебя убить.
  -Даже так?
  - Да. Екатерина Сергеевна, говорила, что в ближайшее время, она желает отравить тебя и твою Ольгу. Поэтому, Ваня должен поспешить со сбором нужных трав. Но и то, что, и мне не жить тоже обсуждали. Я якобы, твой цепной пёс, который будет мстить за своего хозяина. Также, она, в случае успеха их какой-то револ-луцы-ы обещала, что Иван, если никому раньше времени не проболтается, то будет жить так хорошо, что все станут ему завидовать. Ну, этот охотник и подтвердил, что у него всё почти готово, отвар, чтоб набрал нужные свойства, должен настояться ещё пару дней. Зато, после этого, будет достаточно добавить в еду несколько капель.
  - А мы сможем их отравить их же ядом?
  - Да. Но для начала, нам нужно найти, где они его прячут. Да и если судить по тому, что яд настаивается. То наша смерть будет мучительной и весьма характерной для отравления именно травяным настоем. Этого, ни от кого не скроишь.
  - А самое главное, - понизив голос, произнёс Гриша, - мы не знаем, когда в нашу еду будет добавлена эта мерзость. Поэтому медлить нельзя. Значит так. Сейчас мы, если сможем, подстрелим одного бычка. Пока я буду его свежевать, ты позовёшь туда Катьку. Скажи, что нам срочно нужен её совет.
  Уин, соглашаясь, кивал. Но вот его взгляд, Григорию не понравился. Были в нём оттенки разочарования, и страх, и уныние. Поэтому. Акимов, догадываясь, что может быть этому причиной, постарался сгладить негативный эффект Катькиных интриг.
  - Кеша, я понимаю, что ты ни как не можешь взять в толк, как мы можем так мерзко поступать со своими же соплеменниками. Но это объяснимо. Там, в своём мире, мы даже не подозревали о том что когда либо встретимся, мы жили в разных селениях, которые располагались друг от друга намного дальше, чем вы от тех же Волков. И до того, как мы сюда попали, мы даже не были между собой знакомы. Разве что, я жил вместе с Ольгой, а Катя со своим сыном. Но не это главное. Я, Оля и твоя Вика, мы поняли, что нам жизненно необходимо сплотиться, и жить как единый, сплочённый род, а вот мадам Домбровская, нет. Ты, наверное, видел, сколь долго я пытался достучаться до её благоразумия. Да видимо, сделать это невозможно. Так что, настала пора решать эту проблему радикально. ...
   Как это ни странно, но, даже после такого нелёгкого разговора, принёсшего сильные душевные переживания, охота прошла удачно, но Григорию, она, никакого душевного удовлетворения не принесла. Нет, он в паре с Кешей, сумел незаметно подкрасться к стаду. Пусть животные, постоянно принюхивались, прислушивались, но охотников, они не заметили. Так и продолжали пастись, мирно поедая молодую траву. Пользуясь тем, что он до сих пор не замечен, Акимов, неспешно пристроил свою винтовку в "вилку‟ раздвоенного ствола какого-то кривого деревца, выбрал весьма крупного, молодого самца, тщательно прицелился и .... Грянул винтовочный выстрел. Всё животные одновременно вздрогнули, и, не смотря на то, что ещё небыли знакомы с источником столь резкого звука, испугались, и помчались прочь. Бежали все, кроме смертельно раненого быка. Он упал, беспомощно сучил ногами, копая ими землю, вот только подняться у него не получалось. Пришлось его добивать ещё одним выстрелом, чтоб умирающее животное не мучилось.
   Казалось, что ещё нужно для того чтоб почувствовать себя счастливым, да больше нечего. Удалось незаметно подобраться на расстояние прямого выстрела, не пришлось бегать за подранком. А настроение у обоих охотников, по-прежнему было скверным. Поэтому, когда подошли к туше дикого быка, первыми словами Кеши было не поздравление, а нерадостное бормотание:
  - Гриша. Ну, значит это, я пошёл. Позову сюда Катю. А ты, пока добычу освежуй.
  - Ага. Иди.
  - Угу. Жди.
   Неловкие, выдавленные через не хочу слова, так и не стали полноценным диалогом. А ещё, через несколько секунд, Уин развернулся, и неспешно потрусил назад, в направлении селения. А Гриша, проводив взглядом удаляющегося друга, принялся править кромку своего ножа. Туша убитого животного большая, лезвие будет тупиться, и точить клинок придётся не единожды. Так что лучше заранее позаботиться об остроте клинка.
   Акимов успел снять шкуру, выпотрошить тушу и почти отделил заднюю ногу, когда услышал ставший таким ненавистным голос Домбровской:
  - Гриша, я рада, что ты добыл столько свежатины. Вот только меня, звать было незачем. Таскать я ничего не буду. Здесь вам нужна грубая, мужская сила. А я, если и помогу, то только мудрым советом, или доброй улыбкой.
  - Так твоя сила, или совет здесь и не понадобятся. - ответил Акимов, прервав своё занятие, и наскоро вытирая руки пучком подобранной травы.
  - А тогда, зачем звал?
   Григорию, еле сдерживающему свои эмоции, не хотелось снова вступать в бесполезные дебаты, пытаться призвать эту женщину к совести, или "достучаться‟ к её глухому разуму. Всё эти попытки уже были и не принесли никакого результата. Он понимал, что проблему под именем Екатерина, можно решить только "хирургическим‟ способом - вырезать смертельно опасную "опухоль‟. Поэтому, подымаясь с присядок, он просто сказал:
  - Прости Катя, но ты сама виновата. Я тебя предупреждал.
  - Да ты что?! Ты всё не так по...!
   Испуганный голос женщины, понявшей, зачем её сюда позвали, резко смолк. Это Григорий, подойдя вплотную, с силой вогнал свой нож в её сердце. Она смолкла, почувствовав в груди острую боль, недоумевающе посмотрела на Акимова, затем её взгляд переместился на окровавленный ножик, которым тот недавно разделывали добычу. Затем её руки, медленно потянулись к груди, на которой быстро разрасталось кровавое пятно. Но. На полпути они замерли. После чего глаза Домбровской "затуманились‟ и она, пошатнувшись, безвольной куклой упала на землю.
   Акимов, приводя свой приговор в исполнение, мог выстрелить из своего ТТ, или приказать Уину выполнить роль палача. Но он решил, раз нашёл в себе силы приговорить человека к смерти, то казнить его должен сам, собственноручно. И сделать это так, как только что сделал, смотря глаза в глаза. И вот, всё свершилось. Катино тело лежит, и его неестественная поза и остекленевшие глаза, красноречиво говорит о том, что она мертва. А перед мысленным взором Григория, всё ещё стоял её угасающий взгляд. Тошно. Те аборигены, которые были убиты в бою, так не воспринимались, он их не знал, не ел с ними из одного котла, не делил первые, самые трудные невзгоды, не радовался успехам. ...
   И всё же. Для самобичевания и прочих душевных терзаний, времени не было. Дальнейшие события развивались по неожиданному сценарию, на который нельзя было повлиять. Сухо щёлкнул пистолетный выстрел, за ним второй, третий. Сливаясь с ними, послышался надломленный, безумный, можно сказать, не человеческий крик: "А-а-а! Гады-ы! А-а-а! Убью-у-у!‟ - Это примерно с того же места, откуда не так давно, Акимов стрелял по мирно пасущемуся быку, бежал Вениамин. Его бледное лицо исказила безумная гримаса ненависти, рот был перекошен в душераздирающем крике, волосы всклокочены. Подросток бежал и стрелял, вырывающиеся из ствола его револьвера пули, для бегущего человека, летели на удивление точно. Они, мерзко посвистывая, пролетали в опасной близости, двое мужчин, стоявших возле его убитой матери, даже не шелохнулись и к их счастью, ни одна смертоносная летунья, так и не попала в цель.
   Все патроны были израсходованы, а мальчишка всё продолжал нажимать на спусковой крючок. И когда он подбежал достаточно близко к убийцам его мамы. Уин, выверенным, внешне небрежным движением метнул свой каменный топорик. Он, с неприятным шелестящим звуком, совершил полный оборот, воткнулся подростку в лоб - опрокинув и этим, прервав его безумный забег.
  - Зачем? - глухо спросил Гриша, с ужасом смотря на упавшее и бьющееся в конвульсиях тело подростка.
  - Он нам не простит смерть своей матери. Никогда.
  - Да-а-а. Дела. Получается, мы, только что, извели всю семью, под корень. Прервали весь их род.
  - Получается что так. Но Катька сама виновата. Она сама, первая, приговорила всех нас к смерти.
   - Да. Приговорила, да немного не успела.
   В воздухе, буквально повисла "тяжёлая‟, гнетущая пауза. Правда она была недолгой, и прервал её Уин.
   - Гриша, - поинтересовался охотник, подойдя к телу подростка, и извлекая из него своё оружие, - как с телами поступим?
  - В смысле?
  - Ну, оставим так. Вон, в небе над нами, уже кружат падальщики. Скоро и гралсы⁴⁸, учуют запах крови и подбегут. Когда мы уйдём, они быстро всё подъедят. Так же мы можем сжечь Катю и её отпрыска на костре. Или закопать в землю, по-вашему, новому обычаю. То, что охотник сказал не наш, а ваш, новый обычай, сильно "резануло‟ Григория по сердцу. Выходило, что Катькина деятельность ошарашила пусть и сурового, жестокого, но не знающего внутри племенных интриг аборигена. Пошатнула его уверенность в человеческих качествах приютивших его пришельцев. С рождения, в его сознании, соплеменник неприкосновенен, а тут такое .... Вот он, пусть и на подсознательном уровне, постарался дистанцироваться от этой грязи.
  - Закопаем. Катька хоть и была стервой, но всё-таки, она человек и жила с нами в одной пещере. Негоже наших людей бросать без погребения. - Ответил Гриша, так и не найдя что ещё ответить.
  - Хорошо. Если ты не против, я займусь ими, а ты продолжишь свежевать нашу добычу.
  - Не против.
   Иннокентий, кивнув в ответ, направился в лес. Где, через некоторое время, послышались удары топора по какому-то дереву. Григорий к этому не прислушивался, просто, воспринял это как данность, и вернутся к разделке быка, предварительно, тщательно вытерев от крови, и в очередной раз, подправив режущую кромку своего ножа. Поэтому, он не сразу заметил возвращение своего друга. А тот, принеся на плече некое подобие вытесанной деревянной мотыги, стал сноровисто копать ею яму. А Акимов, спустя какое-то время, заметил это, подивился необычному инструменту, вспомнил школьные уроки истории, и мысленно назвал этот примитивный инструмент палкой-копалкой.
   Уже возвращаясь назад, неся в паре с Григорием, на толстой слеге, завёрнутую в шкуру мясную вырезку, Кеша сказал: "Гриша, оставлять в живых Ваню, нельзя, Катька смогла и его заразить своими грязными мыслями. Но им займусь я. Я знаю, что с ним нужно сделать. И ещё, сегодня наши рабочие должны устать как никогда до этого. Объяви, что до ночи нужно многое сделать - и пусть взрослым помогают их дети. Нужно чтоб сегодня, у всех был особенно крепкий сон‟. ...
   Сказано, сделано. Праздник большой добычи, не успев начаться, был омрачён неожиданной необходимостью ударной заготовки леса и изготовлением большой партии нагелей. Нужно сделать это, прямо срочно и обморочно. Люди недовольно роптали, но трудились, тем более, Акимов пообещал, что если весь намеченный им фронт работ будет выполнен, то на следующий день, будет объявлен выходной. Благо, никто не поинтересовался причиной этого Гришиного самодурства. Как и тем, куда делся Иннокентий. Как только мясом занялись женщины, тот, не сказав ни слова, исчез. Не появился Уин ни вечером, ни на ужин. Никто не обратил на это внимание кроме Григория. Позднее, ночью, он видел, как уснули все работники его племени, дремали даже выставленные на посту часовые. И не мудрено, вымотались все, до упаду.
  Причина этого безобразия была ясна, усталость, плюс, недвусмысленная рекомендация Кеши, что основному костяку Русского племени, вечерний взвар пить нежелательно. Вот и пришлось Акимову заняться ночным бдением - в полном одиночестве.
   Поближе к утру, вернулся Уин. Григорий видел, как выходя из леса, тот помахал ему рукой и направился к хижине Ивана. Что там происходило, так и осталось тайной. По крайней мере, не было слышно ни звуков борьбы, ни предсмертного хрипа, никаких признаков совершаемого в ночи убийства. Также, в полном безмолвии Иннокентий покинул хижину, а проходя мимо ещё не погасшей кухонной печи, кинул в неё несколько небольших предметов.
  - Ты что? Убил Ивана, прямо в его хижине?
  - Нет. Я его, как ты иногда говоришь: "Пальцем не тронул‟. Но всё равно, он уже труп.
  -Как это?
  - Этой ночью, к нашему Ване "пришёл‟ дух Лимвы.⁴⁹ И он, этот дух, обошёл вокруг спящего Облака, полностью склевав его жизненное семя. Так что, можно считать, наш враг уже мёртв. Так что. Завтра утром, ничему не удивляйся.
   Утро началось с душераздирающего крика, полного ужаса, боли и отчаяния. И звучало в нем столько ноток страдания, что душу, поневоле, обдавало могильным холодом. Люди, услышав этот вопль отчаяния, выскакивали из своих хижин, испуганно оглядывались и обращали свои взоры на жилище, в котором этой ночью побывал Уин, тот, где сейчас орал умирающий человек. А возле мазанки бедолаги, стояли оба брата Ивана, жутко бледные и их тела трясла мелкая нервная дрожь. И единственное, что они говорили, было: "Лимва! ... Нашего Гуаза⁵ᴼ наказал Лимва! ... Нас посетил дух Лимва! О духи! За что?...‟
   Только Григорий, желая разобраться что же там происходит, сделал первый шаг в направлении избы умирающего, как его остановил Иннокентий. Он взял Акимова за руку, и тихо сказал: "Не ходи туда. Наказание этому человеку вынес не наш бог, а их. Поэтому тебе там нечего делать. А Гуаз? Так он, обречён умереть в ужасных муках. Как говорится, это "знак свыше‟. Это чтоб другим было неповадно устраивать против нас различные заговоры ‟.
   Из этих слов Иннокентия, Григорий понял одно, сейчас, ему, идти к дому умирающего не стоит. И ещё. Акимов догадался что, в ближайшее время, его ждёт неприятный разговор с Викторией. Как с назначенным им же священником и, причём, беседа будет происходить tete a tete. Через минуту, правоту этой догадки подтвердил возмущённый взгляд Шмиль, которым она" сверлила‟ Кешу. Женщина стояла рядом, она, держа на руках обоих своих малышей, и справившись с первичным испугом, слышала как крики, доносившиеся из посёлка, так и то, что только что сказал её муж. Глупым человеком она не была, и сделать правильные выводы для неё не составляло труда.
   Избранник Екатерины промучился около получасу. Правда, его душераздирающие крики стихли намного раньше, постепенно сменившись сорванным сипом, затем постепенно затихающим стоном. После чего вообще, заглушились общим гомоном. Ещё несколько раз, братья умирающего, заглядывали в свою хижину, пока болезный не преставился. Вот только после этого, они робко подошли к пещере, в которой до сих пор жили основатели нового поселения и, позвали Викторию, которая вот уже как четверть часа вернулась в неё и занималась детьми. Как только Вика вышла из прохладной тьмы на улицу, визитёры пали перед ней на колени (и когда они этому только этому научились?).
  - Матушка Виктория, - загомонили они на суржике из своих и русских слов, - не откажи нам в великой милости, похорони Гуаза по вашему обычаю. Наши духи прервали его череду возрождения, а это, для него, очень плохо.
  - Во-первых, дети мои, умершего зовут не Гауза а Иван - по крещению. Далее. Бог велит помогать всем, кто попросит, я отпою его. И самое лавное, бог не мой а наш, он един для всех.
  - Да, да, да. - соглашаясь закивали просители, осознав допущенную ими оплошность.
  - Тогда. Несите тело вон туда. - Шмиль указала на место, где в ближайшее время будет устраивать погост. - Там я его и придам земле.
   Наблюдая за этим, Гриша "сделал мысленную зарубку‟, на память: "Нужно срочно поговорить с Викой - наедине. Слишком высоко она "взлетела‟, так можно совершенно оторваться от масс, став недоступным небожителем. А ведь это не правильно, необходимо быть поближе к народу. Но тут же, не опускаться до банального панибратства, а стать заботливой и при этом требовательной матушкой (называть женщину отцом или батюшкой, язык не поворачивался, не смотря на стереотипы, сложившиеся в потерянном мире, там священнослужителями были мужчины).
  
   Вождь племени Шуа УУыыу, собирался на охоту. Племя увеличило свою численность, и его потребности в еде, возросли. А это значит, что добытчикам отдыхать некогда, как бы они не устали. В данный момент, возле Клыка стояло несколько охотников, самых лучших из имеющихся в племени. И они, ждали его команды на выдвижение. Рядом с ними крутились вездесущие мальчишки, которые с завистью и восторгом смотрели на взрослых мужчин. И можно было не сомневаться, что в своих мечтаниях, мальцы мнили себя такими же удачливыми добытчиками, которые, уж точно, никогда не будут возвращаться с охоты с пустыми руками. Но в данный момент, не они привлекли внимание Хыра. Клык увидел, как к нему бежал Шустрик, значит, наблюдатели заметили что-то в стане врага, и послали этого молодого охотника с важной вестью. Выждав, когда гонец отдышится, вождь подбадривающе кивнул и произнёс:
  - Говори.
  - Вождь, вчера, главный фуир, ходил на охоту, вместе со своим помощником из племени Рыси и они, принесли много свежего мяса.
  - Ну и что? Разве из-за этого стоило так спешить с докладом?
  - Нет. Это не главное. Этой ночью их селение посетил дух Лимва. Утром там кричал умирающий.
  - Точно? Ты ничего не напутал?
  -Это точно. Над водою звуки разносятся далеко, и мы слышали не только о посещении селения духом Лимвы, но, и имя его жертвы, Гауза.
  - Что ещё?
  - Умершего, которого, судя по выкрикам звали Облако, не сожгли, а закопали. И их, если так можно сказать шаман, женщина фуир, провела над усопшим своё, странное и доселе не известное камлание. При этом мерзком обряде, присутствовали все пленники демонов.
  - Это хороший знак. - задумчиво, еле слышно пробормотал Клык. Духи на нашей стороне, они сурово наказывают этих отступников. Значит, если мы не сделаем фатальных ошибок, то в этой войне, нас ждёт победа.
   Как бы не была хороша полученная весть, но отменять намеченную охоту было нельзя. Пусть женщины, в поисках весенних ягод, разбрелись по лесу. Пускай большая часть детей убежала к ближайшей речке, где займутся добычей рыбы. Но для увеличившегося племени, этой добычи слишком мало. Для того чтоб голод не заглянул в селение Седой волчицы, нужно мясо, много мяса диких животных. Именно поэтому, Хыр, отправится с лучшими охотниками на новоприобретённые земли. Для большей удачи, взяв с собой нескольких сообразительных подростков. Взрослые мужчины будут охотиться, а мальчишки разделывать и обрабатывать добытые туши. Настало время большой охоты. Правда, на ней, нельзя будет трогать самок. Они ещё должны выносить, а затем и выкормить своих детёнышей. Но всё равно, пусть и вынужденно, но охота началась.
  
   А тем временем, Григорий сидел возле пещеры и по памяти, старался воссоздать лук-однодерёвку. Это была не первая его попытка. Молодому мужчине, никак не удавалось подобрать подходящую для этой цели древесину. Но. На сей раз, вроде как должно было получиться. Заготовку удалось размочить, разогреть и придать нужную форму. А сейчас, когда будущий лук окончательно просох, Акимов, не дожидаясь пока деревянная основа будущего оружия, окончательно остынет, покрыл её слоем разогретого жира. Несмотря на то, что изделие было всего лишь "пробой пера‟, Григорий всё равно решил не упустить возможность проверить, получится ли защитить изделие от влаги, или нет. Вот за этим занятием его и застала Виктория.
  - Гришаня, нам нужно поговорить. - тихо, но настойчиво проговорила женщина, решительно присаживаясь напротив Акимова.
  - Слушаю.
  - Ты игрушки свои, покамест отложи в сторону. Разговор, у нас, будет серьёзный.
  - Это не игрушка, это наш шанс на выживание. Боеприпасы к нашему оружию скоро кончатся, как бы мы их не экономили, а это значит, что нам нужно что-то, к чему мы сможем производить боекомплект. Да и наших новых граждан нужно вооружать.
  - Зачем вооружать? А если они возьмут, да повернут его против нас?
  - Так на то ты и священник - инженер людских душ, так сказать. Воспитывай народ, убеждай его, что мы единое целое. Помогай мне. А то, Катька - коза дранная, уже натворила дел,. ...
  - Гриша, вот по поводу Екатерины я и хотела с тобой поговорить.
  - Слушаю.
   Сказав это, Григорий тяжело вздохнул, и, стараясь быть, точнее, выглядеть абсолютно спокойным, посмотрел собеседнице прямо в глаза. Уж больно не по душе был ему предстоящий разговор. Он понимал, что избежать его не возможно, но от этого осознания, легче не становилось. Гриша собирался поговорить с Викою позднее - вечером, но раз она начала сама - то это даже лучше. Пусть выскажет все, что она думает по поводу исчезновения Домбровской и её сына. Ну, заодно, и таинственной смерти Ивана.
  - Гришаня, ты не прикидывайся дурачком, а скажи. Куда это делись Катя и Веня.
  - Я их убил.
  - Зачем? - несмотря на то, что внутренне женщина была готова к такому ответу, но она немного отшатнулась от собеседника - полностью сдержать свои эмоции, она не смогла.
  - Да не смотри на меня так, как на маньяка-убийцу. Катька сама виновата. Она планировала наше убийство, кстати и тебя в том числе. Да ладно бы, самостоятельно, или в компании со своим сыном. Но она привлекла местного охотника, Ивана.
  - Ты..., ты, ты не прав. С Катей можно было поговорить, она была цивилизованным человеком. Чего у неё было не отнять, так это то, что она образованный, умный человек. Была. На крайний случай, мог бы позвать меня, мы бы вдвоём с ней поговорили. Глядишь и проблема была бы решена.
  - Всё это бесполезно, все эти попытки, бессмысленно канули бы в пустоту. Я с ней уже неоднократно беседовал, старался воззвать и к разуму, и к совести. Но эта дура, решила прибегнуть к тому, от чего я её особо предостерегал. Как я уже сказал, она сговорилась с местным. И не ликвидируй я этот заговор на корню, то аборигены могли нас быстро помножить на ноль. Ведь не смотря ни на что, мне их предстоит вооружать. И не смотри на меня как на сумасшедшего, ведь сама понимаешь, что делать это, необходимо и как можно быстрее.
  - Так это что, ты лук для них делаешь? И те мальцы, которым ты вчера дал самопальные ножички из болтов: собирают ветки местного аналога шиповника для тебя?
  - На все твои вопросы, мой ответ, да.
  - Зачем?
  - А как прикажешь защищаться от наших "милых‟ соседей? Вдвоём с твоим мужем, мы не справимся. Нас задавят количеством. Поэтому, если с этим луком у меня не всё получится, с завтрашнего утра, буду учить наших мужиков делать щиты, кожаную броню и луки. Заодно, начну более активно постигать кузнечное ремесло. Пока есть дармовое железо, буду учиться ковать этакую, пародию на многослойные, короткие мечи и ножи. А что из этого получится, будет видно.
  - Я, конечно всё понимаю. Понимаю, что расправившись с Катей, ты, прежде всего, заботился о всеобщем благе. Но нельзя же идти к своей цели по костям. И тем более, пользоваться языческим колдовством. Всё это неправильно.
  - А я, на тебя, свои грехи не сваливаю. Позволь мне их совершать и нести самому. На мне одна задача, обеспечить наше выживание. Твоя же, сплотить нас всех в единую духовную сущность, в единый народ с общими для нас ценностями. Вот когда я, окончательно дострою эту деревянную крепость, обучу воинов, увижу, что нам больше нечего бояться - мы с любым врагом справимся, и присоединившиеся к нам люди, готовы жить именно по нашим законам. Вот тогда приду к тебе, паду на колени, покаюсь в своих грехах и вытребую у тебя самое суровое наказание. Во искупление содеянного мною злодейства, так сказать.
  - Не ёрничай так Гриша. Ведь я тебе не враг. Что бы ты ни думал, но я на твоей стороне. Но будь добр, прислушивайся к тому, что я тебе говорю. Хотя бы изредка. ...
  - Я всё понял. Ты Вика, хочешь стать моей совестью. Вот только потерпи немного. Поверь мне, я вынужден, нет, обязан наступить своей совести на горло, иначе нельзя, никак. Думаю, что ещё немного осталось, и мне больше не придётся корчить из себя тирана. А как только, мы построим церквушку, так я у тебя буду частым гостем, вот тогда, "пили‟, взывай к моей совести, сколько тебе вздумается. Но так, чтоб никто об этом не знал, даже твой Кеша.
  - Ну как с тобою разговаривать? - Вика улыбнулась, но её взгляд, всё равно остался печальным.
   Больше не сказав ни слова, женщина встала и неспешно, походкой сильно уставшего человека, ушла. Григорий так и не понял, что Виктория хотела добиться этим разговором. Выразить своё несогласие с его деяниями, или дать понять, что, не смотря на то, что всё содеянное им ей противно, но понимая важность поставленной им цели. И она его поддерживает, вот только просит, в своих свершениях сильно не" зарываться‟. Решив подумать над этим позднее, Акимов вернулся к прерванному занятию - изготовлению лука. Вот тетива, одета на дуги лука и, не смотря на напрасные переживания, при её натягивании, лук не ломается, да и она не рвётся. Да эта тетива, прекрасно выдерживала сильное натяжение.
   И это особо радовало Акимова, так как при её изготовлении пришлось повозиться не одну неделю. Начиная с того, что Гриша вырезал несколько полос из кожи иурра, вычистил, растягивал их, скручивая и шлифуя камнем из песчаника. И вот она готова и при лёгком пощипывании не рвётся, а звенит как струна. О, сколько кожи было испорчено, сколько нервов потрачено. Как иногда хотелось убить тех, кто отвлекал в самый неподходящий момент, особенно, когда казалось, что нечего не получается. Но вот, в сумке у Гриши лежит три готовых тетивы, а четвёртая натянута. Хочется прыгать скакать, дурачиться и кричать: "Ура, победа!‟ - И это желание было настолько сильно, что для его подавления потребовалось немало волевого напряжения.
   Неожиданно эмоции, одерживают победу, и в душе у Григория освобождается маленький мальчишка. Ему, вечному ребёнку, до дрожи в теле, хочется взять заготовку стрелы, натянуть лук и просто так, выстрелить ею в небо. Без всякого смысла или цели, просто так, ради сиюминутной прихоти. Вот, ноги сами шагают к обработанным веткам шиповника, ещё немного и цель достигнута. И тут, разум взрослого человека, возвращает свои утраченные позиции. Он буквально вопит: "Ладно, у тебя нет стрел, ради такой шалости, сгодится и простой прутик. А как ты, Гриша, защитишь запястье своей левой руки? Где твоя зашита для запястья и предплечья. И где кольцо лучника? Ты их сделал?‟ - Под напором этих убойных аргументов, " мальчишка‟ сконфуженно капитулирует и прячется в самых затаённых уголках души. Пришлось Акимову разбирать немного неказистое оружие, и понуро плестись к пещере, чтоб усевшись у костра, приступить к изготовлению примитивной, кожаной амуниции лучника. Спасибо интернету, что в своё время удалось увидеть там образцы всего того, что так необходимо сделать.
   "Ничего страшного не произошло. - тихо бубнил себе под нос Акимов. - Столько времени ждал, можно потерпеть и ещё пару дней. Зато потом ...‟.
  
   Следующий день начинался как обычно. Гриша, как обычно, не выспался, но, он давно не обращал на это никакого внимания. И причиной этому были, ни сколько ночное дежурство (к аборигенам до сих пор не было полного доверия) и обдумывание проблем, как уже навалившихся на его плечи, так и надвигающихся, сколько долгая работа с примитивно обработанной кожей. Ик счастью, это ночное рукоделие, имело положительный результат. Было готово кольцо лучника, и защита для левого запястья. И пусть эти поделки выглядели весьма неказисто, главное, они выполняли свои функции. В чём Акимов убедился, перед сном, несколько раз натянув лук, и спустив его в холостую. Тетива ударяла по руке, но не причиняла лучнику никакого вреда.
   Так что, после утренней зарядки и обмывания холодной водой, процедур необходимых для поднятия жизненного тонуса, Григорий, решил довести свои вчерашние дела до логического завершения. Для этого он взял несколько крупных птичьих перьев, пучок нарезанной на тонкие шнурки и больше никак необработанной кожи, и направился к месту, где хранились прутья шиповника, и множество маленьких, осколков кремния (отходы, оставшиеся после изготовления наконечников для копий). И уже здесь, находясь под привычным наблюдением пары десятков любопытных глаз, Акимов выбрал одну из каменных пластин и принялся аккуратно оббивать её края, придавая нужную форму. Дело в том, что каждое утро, аборигены начинали по своему, неспешному сценарию, чуть ли не ритуалу. Те представители мужского рода, кто просыпался раньше всех, никого не беспокоя, если не было дождя, выходили из хижин и собирались на импровизированной площади, где тихо общаясь руг с другом, ожидали приглашения на завтрак. Затем, появлялись вездесущие мальчишки, которые начинали крутиться рядом, стараясь во всём копировать старших соплеменников.
   А тем временем, женщины, которым посильно помогали их дочери, кухарили. В последнее время, они, занимались этим на кухне, осваивая непривычную для них печь, новые продукты и рецепты непривычных яств. Раньше всем этим общепитом, руководила Екатерина, именно под её контролем работала эта "фабрика‟. А вот сейчас, после её исчезновения, поварихи хозяйничали сами. Впрочем нет. Свято место не пустовало, и его заняла Мария. Судя по всему, эта уже не молодая, невысокая женщина, кисти рук которой покрывали белые пятна, различной формы и величины, была и раньше лидером всех женщин племени. Кем-то вроде старшей матери. Сейчас, же, она снова вернула свои утерянные позиции.
   Однако, повествование про женщин, было простым, проливающим свет на сложившуюся ситуацию, лирическим отступлением. При помощи которого можно было прояснить, отчего мужи позволяли себе ежедневное утреннее расслабление. И вот, в последнее время, от устоявшейся охотничьей компании, отпочковался такой немаленький коллектив, состоявший из десятка подростков и трёх молодых мужчин. И все они, с немалым интересом, наблюдали, как по утрам, Григорий и Иннокентий бьются на коротких палках, прикрываясь от наносимых ударов щитами. Самое забавное заключалось в том, что большая часть детей, приходила со своими палками и немного понаблюдав, устраивали свои турниры, правда без щитов. Вот эту группу любопытных аборигенов, Гриша, планировал сделать своими солдатами. Вот только всё было не в досуг воплотить этот план в жизнь, то одна проблема требовала срочного вмешательства, то другая. Но всё это, были пустые оправдания и не более того.
   Так что, и в этот день, планы по созданию своего мини войска, имели все шансы остаться всего лишь фантазией. Если бы не сегодняшние ночные думы об агрессивных соседях. Так что, до прибытия Кеши, Акимов успел сделать только один наконечник стрелы, если не считать четыре безвозвратно испорченные кремниевых пластины. Ну а с приходом Уина, пришлось отложить это рукоделие и заняться учебной схваткой. По окончанию тренировки, тяжело дышащий Гриша обернулся к любителям наблюдать за его утренней тренировкой и решительно окликнул их. Молодёжь уже собиралась расходиться по своим "неотложным‟ делам: "Эй, храбрецы! Ну-ка, подождите, нужно поговорить‟.
   Люди оглянулись. Почти на всех их лицах читалось удивление. Всех, кроме мальчишек, которые несмотря на свежеполученные синяки и ссадины, буквально излучали радостную надежду на то, что им, сейчас, поручат сделать что-то важное. Посмотрев на ребятню, Акимов не удержался и озорно подмигнул им. Что в таком эмоциональном состоянии подростков, было равноценно подливанию масла в огонь их. Ребята оживились и их блестящие от восторга глаза, буквально поедали тяжело дышащих после схватки поединщиков. И Гриша, не стал мучать юных рекрутов, которые терялись в догадках. Вытерев со лба, тыльной стороной ладони пот он обратился сразу ко всем: "Я задаю вопрос, и делаю это только один раз. Кто из вас, желает научиться владеть нашим оружием?‟ - "Я‟. - "Я‟. -"Я‟. - "И я хочу!‟ - "Грыша, и я хочу!‟ - "Погодите, не кричите так громко. Я понимаю, что вы едины в своём желании. Но вы должны знать одно правило, чтобы стать хорошим воином, вам придётся терпеть боль, усталость, и прочие лишения. Это намного тяжелее, чем просто трудиться на благо всего племени. И ещё, самое важное из того что я хочу сказать. Вам всем придётся привыкать к беспрекословному подчинению. Слово командира - закон для подчинённого. ...‟.
   Именно с такого предупреждения, Григорий начал своё общение с рекрутами (Акимов сильно надеялся, что это именно так). И ему показалось, люди были согласны со всем, чем он их сейчас стращает. Как - никак, здесь собрались только те, для кого эта стезя интересна. Ну, может быть, тяготы предстоящей службы выдержат не все, особенно в начальный период учёбы, отсеется пара, тройка человек, да и то, вряд ли. Аборигены люди выносливые, жизнь сама и весьма жостко отсеивает всех слабых. А это значит, что людей пора озадачить первым приказом - изготовлением каменных и костяных наконечников для стрел. Этот запас может пригодиться. Может статься, что даже в ближайшее время. Потому что в случае нападения агрессивных соседей, и при наличии нескольких лучников, такой боеприпас, лишним не будет. А что касается изготовления кожаной брони, так этим вопросом можно будет заняться после обеда. Всё равно, рубах, годных для поддёвки под доспех, на всех не хватит. А с изготовлением столь необходимых поддоспешных рубах были проблемы - вся мало-мальски подходящая ткань ушла на пелёнки. На эти цели распороли все, что только можно и постоянно намекали, что этого мало. Так уж вышло, что обе мамаши, не желали в этом вопросе ущемлять своих чад. И в таких вопросах, с женщинами, особенно матерями малых детей, лучше не спорить - себе дороже выйдет. Их можно заставить отказаться он того, на что они положили свой глаз, вот только после этого, на их поддержку лучше не рассчитывать. Точнее не так, вставший на их пути, станет злейшим врагом.
  
   Наступило очередное утро, Ольга только что укачала своих малышей, поспешно перекусила холодной отварной рыбой и, взяв корзину с грязными вещами, направилась к озеру. Сегодня была её очередь стирать использованные подгузники и пелёнки, а Вика, сидя за прялкой, будет присматривать за детьми. Признаться, молодая мама сильно завидовала своей подруге. Та была более подготовленной к жизни в подобных условиях. Падруга многое умела, могла прячь, вязать, заниматься огородами, живностью и много ещё чем. А вот она, по нынешней жизни, годилась только в примитивные помощницы: "Принеси, подай, отойди, не мешай‟. - Да чего там лукавить, пользы от Оли было слишком мало. Пусть Шмиль частенько хвалила её, утверждая, что Оля "схватывает всё на лету‟, однако суровая реальность показывала обратное.
   А ещё, Олю угнетало то, что в тяжких условиях этой жизни она утеряла всю свою прежнюю привлекательность. Она сама, прекрасно видела, как из-за плохого питания и невозможности ходить в тренажёрный зал, её фигура потеряла свою былую привлекательность. Тут ещё беременность и роды внесли свою лепту, она стала немного шире в тазу, и живот никак не желал уменьшаться до былых объёмов. Пусть, обнимая её, Гриша по-прежнему шептал ей на ухо, что она прекрасна и любима, однако это никак её не успокаивало. Молодая мама прекрасно видела, как быстро обвисала грудь у местных женщин, что рано или поздно, по окончанию лактации, должно было произойти и с нею.
   От этих утренних, тяжких дум, молодую женщину, постепенно, отвлекла стирка, во время которой, она, тайком поглядывала на своего мужчину. А тот, уподобившись мальчишке, бился с Иннокентием на палках. Нет. Оля понимала, что такой интенсивной тренировкой, мужчины повышают свои шансы выжить в смертельной схватке с непримиримыми соседями. Раны и синяки полученные во время схватки в лесу, подтверждали правоту вышесказанного утверждения, однако всё равно, выглядело это как-то нелепо. И правда. Двое взрослых мужчин, вспомнив детство, устроили игру в рыцарский турнир. Особенно нелепо, во время этого поединка, на них смотрелась самодельная кожаная броня, к которой, только недавно привыкли их тела - перестала натирать мозоли на коже своих хозяев. И эти доспехи, глухо гремели, как фанерные, когда по ним ударяли короткой палкой.
   "Нет. - подумала Оля, в очередной раз посмотрев на своего мужчину. - Как только будет достаточным запас нити, которую мы с Викой делаем, нужно связать нашим мужчинам новые плотные рубахи. Иначе, в скором времени, они останутся без своих поддоспешников, те в скором времени, гарантированно расползутся от обилия впитываемого ими пота. Тем более, Гришаня всё-таки решился набрать себе солдат: так и им, также потребуется броня. ...‟.
  К моменту, когда Ольга окончила стрику, и со вздохом облегчения потянулась (от длительного стояния согнувшись, затекла спина), она окончательно утвердилась в правильности своей догадки: её мужчина решил заняться созданием нового сословия - военного. Гриша окончил свой ежедневный спарринг с Уином, и окликнул группу зевак, которые, с недавнего времени, постоянно глазели на его тренировку. А через пару минут, было слышно, как он давал им поручения на весь день. Из того что удалось расслышать, Ольга уяснила главное - ей, нужно как можно быстрее донести до Вики то, что она только что узнала, и вместе с ней, начинать вязать плотные рубахи. Иначе, новоиспечённые воины не смогут пользоваться своими кирасами, им просто нечего будет под них поддеть. Пусть с сегодняшнего дня, мужчины занимаются своими делами, "куют‟ оружие победы, а они, женщины, сделают всё остальное. Именно с такими мыслями, перекосившись от тяжести мокрого белья, Оля направилась к верёвкам, на которых она собиралась развесить чисто выстиранные вещи. Она считала, что являясь женой лидера, и как может, так ему и помогает, соратница - так сказать. Увлечённая такими размышлениями, женщина сама поверила, что нет у неё горькой обиды на мужа, который, самозабвенно занимался делами племени, почти позабыв про неё. Она по-прежнему желала, чтоб Гриша принадлежал только ей одной, безраздельно. Тут же понимая, что это не возможно, искала варианты, любым способом, но привлечь его внимание. Пусть на короткий мог, но он, дополнительный раз, обратит свой взор на неё. А ей, большего и не надо.
   Шли дни, точнее, они летели как быстрокрылые птицы. Дюжина новобранцев перешла в полное подчинение Григория и беспощадно гонялась, приучаясь к дисциплине, и совместным, слаженным действиям. Пусть их родичи были этим недовольны, как-никак, но их семьи, в один миг, оскудели на такое количество рабочих рук, однако никто не роптал, по крайней мере открыто. Сородичи рекрутов просто молчали, не смотря на обиду на то, что эти тринадцать человек больше не работали на лесозаготовке или сборке непонятных, бревенчатых жилищ, которые Виктория называла странным словом пятистенки. Все, пусть и скрипя сердцем, но смирились с неизбежной потерей. Никто не сказал ни слова, когда перед завтраком, Григорий, указал на отобранных им людей и, обращаясь сразу ко всем сказал: "Отныне, эти ваши соплеменники становятся воинами. Не теми, кто берётся за оружие только по необходимости, а настоящими бойцами. Я вынужден пойти на этот шаг, так как вокруг нас полно врагов. И эти враги могут напасть на нас в любую минуту, и их будет много. И я, в реальности этого нападения, уверен. ...‟
   Жители племени, которое его основатели называли русским, молчали. С одной стороны, им было непонятно, зачем это нужно вырывать из повседневных забот такое количество сильных юношей, и при этом, продолжать о них заботиться. С другой стороны, игнорировать сие требование невозможно, приказ вожака. Того, кто спас их жизни, принял под свою защиту, строил новое селение, заботился обо всех. И при этом, при желании, умел делать невероятное - убивать своих недругов на большом расстоянии и командовать страшными животными, готовыми разорвать любого на кого укажет их хозяин. Поэтому Григория боялись, сильно боялись. И никто не отважился перечить его решению, даже в его отсутствие. Ещё помнилась страшная смерть родича, задумавшего каким-то таинственным способом забрать власть у чужаков.
   Вот только Акимов был не доволен. Вроде как, никто не сопротивлялся его планам, а результаты его новаторской деятельности, оказались не столь радужными как он того ожидал. За четыре дня, удалось наделать немалое количество стрел, заставить новых подчинённых смастерить для себя более или менее нормальные луки, щиты и кожаную броню. Большим сюрпризом было то, что Вика и Ольга, позабыв обо всём, кроме детей, взяли в помощницы нескольких своих малолетних учениц и связали на всех воинов поддоспешные рубахи. Правда на этом, всё хорошее и закончилось. Началось с того, что при стрельбе из лука, получалось поражать только близко расположенные мишени. Все туго стянутые вязанки камыша, что располагались далее десятка шагов, становились трудно уязвимой целью, а с увеличением расстояния, приобретало свойство заговора против стрел. Также, новобранцы с трудом управлялись короткими палками, имитацией укороченных мечей. Парням было непонятно, почему им нельзя биться более привычными для боя топориками или шестами. Однако, под руководством Иннокентия, бойцы, в полном облачении, часами или били этими дубинками своих спарринг партнёров, или защищались от их ударов щитами, делая ответные выпады.
   А тем временем, Гриша, пытался в самодельной кузне (такой, какой он себе её представлял), изготовить хоть один меч. Вот только то, что у него получалось, назвать таковым было невозможно. Эти корявые поделки или безбожно гнулись, или ломались, при первом же сильном ударе по чему-либо твёрдому. Благо, на четвёртый день, "кузнец‟ плюнул на свои бесполезные потуги, и выковал из поршней двигателя полуторки несколько грубых ножей. И вот, уже поближе к вечеру, Гриша, увлёкшись работой настолько, что никого из окружающих не замечал, старался хоть как-то отшлифовать свои более или менее, но пригодные для использования ножи об большой валун. Изготавливать рукояти, и производить окончательную заточку режущей кромки, будут их владельцы.
  
  Глава 17
  
   "Невозможно скрыться от того, что неизбежно‟. Подтверждая эти слова, наступил скорбный день, когда на селение напали соседи. Произошло это, как говорится, неожиданно, несмотря на то, что к такому повороту событий готовились. И судя по всему, убивать чужаков пришёл объединённый карательный отряд. Набранный из воинов двух, а быть может и трёх соседних племён. Надо же, не поленились прийти из таких далей.
   Враги появились после того как всё трудоспособное население нового племени, разошлось по своим рабочим местам. Первым, чужаков заметил Игорь, чрезмерно худощавый, можно сказать измождённый, и это несмотря на усиленное питание, мужчина двадцати пяти лет. Правда и выглядел он как древний старик, с пересохшей, как кора у древнего дерева кожей. К тому же, он был болезненно слаб, поэтому и занимался лёгким трудом, на заброшенной вырубке, собирал небольшие вязанки хвороста, и пусть с частыми перерывами на отдых, носил его на кухню. Когда мужчина заметил чужих охотников, выходящих из леска, возле которого было разгромлено племя рыси, и неизвестно, откуда у него только взялась сила, но округу огласил его неожиданно трубный голос: "Спасайтесь! Пришёл враг! Все бегите за стену! Бего-о-ом! ...‟
   То, что в случае нападения соседей, все люди должны укрываться за странным забором, называемым частоколом, знали все. Об этом им говорили каждое утро, перед тем как работники расходились по своим рабочим местам. Поэтому все, и женщины, и дети, и мужчины всех возрастов, продублировали услышанное, для верности указав направление, откуда пришла беда, побежали под защиту бревенчатых стен. Вот только Игорь, находившийся к противнику ближе всех, не стал этого делать. Мужчина, убедившись, что все родичи оповещены, спешно подобрал с земли более, или менее прямую ветку, коих вокруг валялось в немалом количестве, как-никак, не так давно, на этом месте разделывали срубленный в ближайшем лесу сухостой. И вооружившись этим не очень надёжным оружием, пошёл на врага. Понимал ли он, что идёт на смерть? Ответ однозначный: "Понимал‟. - Но всё равно, внешне оставаясь абсолютно спокойным, шёл отыгрывать лишние секунды для спасения тех, кто не мог быстро добежать до спасительных стен. Хотя, были и те, кто по привычке бежал в дальний лес, в тайно сделанные, примитивные, убежища.
   Противник не стал игнорировать смельчака, хотя и мог его обойти. Всё равно, этот "старик‟ не был способен хоть как-то им в этом помешать. Однако чужаки, как будто забыли о существовании других, спасающихся бегством селянах, подошли к смельчаку поближе, остановились. Затем, из этой толпы вышел молодой воин, как и положено, перемазанный глиной, в набедренной повязке и вооружённый каменным топором. Боец, неспешно подошёл к одиноко стоявшему мужчине, и чего-то ему сказал. Игорь, на это никак не отреагировал. Выждав пару секунд, воин пожал плечами и почти сразу, почти без замаха, нанёс удар своим оружием. Как это не странно, но первый, по-видимому пробный выпад, был отражён, пусть и было заметно, что сделано это было с большим трудом. Уж больно были не равны силы. Зато, следующим ударом, из рук обороняющегося, было выбито его импровизированное оружие и началось банальное избиение. Вот у обезоруженного, человека повисла переломанная в плече рука, которой он старался закрыться от очередного удара. Вот жертва нападения получила несколько глубоких ран на корпусе. Как это ни странно, но избиваемый не упал, он изгибался, кричал от боли, стараясь увернуться и хоть немного отдалиться от напавшего на него врага. И вскоре, мучения обречённого человека, завершил сокрушительный улар по голове. Побеждённый как будто оступился и упал, засучил ногами, а победитель, гортанно проголосив на всю округу о своей победе, нанёс несколько добивающих ударов.
   За всей этой драмой, до самого окончания неравного боя, Григорий наблюдал стоя перед стеной. Он, в бессильной злобе сжимал кулаки, жалея о том, что так бездумно отдал свою мосинку Иннокентию, который в данный момент находился очень далеко. Его друг, в паре с простым охотником, отправился к откочевавшему стаду диких быков, дабы пополнить запасы свежего мяса. Хоть одно хорошо, охотники ушли в противоположном направлении. Поэтому, пришлось просто смотреть, как убивают Игоря. И ждать, охраняя проход за стену, стоя в одном ряду с полностью экипированными соратниками. И уйти под их защиту только тогда, когда все остальные жители, его селения, укроются за стенами частокола. Все без исключения. И это получилось. Благодаря мужчине, от которого никто не ожидал такого самопожертвования, было выиграно время, необходимое чтоб все добрались до деревянной крепости.
  Как и задумывалось, последним в единственные, не заваленные ветвями ворота вошли воины, во главе с Григорием. После чего, они, взяв луки, пошли на стены, а остальные жители, перед тем как укрыться в недостроенных домах, начали баррикадировать единственный свободный вход в крепость.
   Уже стоя на площадке и надевая тетиву на свой лук, Акимов инструктировал своих подчинённых: - "Они, наши соседушки, пришли нас убивать, убивать всех, без разбора. И не смотрите на меня так, мы для них абсолютное зло, которое необходимо выжечь. И их, по сравнению с нами, очень много, биться с этими соседушками будет тяжело, но можно. Они идут толпой, а это нам на руку. Как только они, достигнут нужных вешек⁵¹ стреляйте все разом. Целясь по такой толпе, хоть кто-то, но поразит врага. Так что, понапрасну не тушуемся‟.
   Новоиспечённые воины, готовя оружие к бою, согласно кивали, посматривая то на врага, то на мальчишек, которые подносили запасы стрел, упакованные в сделанные из коры тубусы. Эта кора, сильно напоминала земную бересту, только была намного темнее. Мальцы, свою ношу с невероятным упорством, прижимая эту тяжесть к груди, раскраснелись, пыхтели как паровозы, но они, всё равно, упрямо носили свою ношу. Надо признаться, подготовка к сражению затянулась, враг без проблем прошёл дальние вешки и уже приближался к следующим. Были слышны крики бойцов противника, которыми они призывали трусов, спрятавшихся за деревянными стенами выйти и принять честный бой. Иначе, пришлые, для начала переловят тех кто спрятался в лесу, а затем разберутся с другими, дрожащими тварями, сидящими за странными, вкопанными в землю толстыми брёвнами.
  - Очень честный бой получится, честнее не бывает. - тихо, но так чтоб услышали все его товарищи, проговорил кто-то из молодых бойцов. - А тех, кто спрятался в лесу, надобно ещё найти.
  - Ага. По несколько этих честных человек на одного нашего брата получается.
  - Угу. Честней не бывает.
  - Хватит болтать. - Григорий грубо прервал начинающиеся дебаты. - У всех луки готовы? Тогда целимся и по готовности стреляем.
   Защёлкали тетивы луков, в воздухе, зашуршали стрелы. И пусть многие из них втыкались в землю или с недолётом, или перелётом, временами даже где-то сбоку от толпы неприятелей, однако их применение было оправдано. Пришлые начали нести потери. Один за другим падали сражённые стрелами враги, били среди них и раненые, однако и это было хорошо, в этом сражении, они уже не бойцы. Если они, получив такие раны, в последующем смогут выжить. Что было весьма сомнительно.
   Казалось, прошла целая вечность, а враг всё стоял под градом обрушившихся на него стрел. Но вот он опомнился, и позабыв, что по началу собирались заняться теми немногочисленными трусами, кто спрятался в лесу, бойцы побежали к проёму в стене, в котором не так давно спрятался их противник. Надо сказать, что для напавшей стороны это было удачное решение, так как его воинство, начав движение, немного рассеялось, и потери резко уменьшились, если не сказать что стали почти нулевыми. Ну не умели новоиспечённые лучники стрелять по движущейся цели, не научились. Поэтому, с таким трудом изготавливаемый боезапас расходовался впустую. Впрочем, нет, не всё было так безнадёжно, как поначалу показалось. Наступающая толпа, даже сейчас несла пусть небольшие, но потери, оставляя на своём пути то неподвижные, то корчащиеся от боли тела. Значит, попадания были. Благо и враг, приближался ко входу не самым кротчайшим путём.
   И всё равно, не смотря на понесённые потери, по живой силе, противник, с лихвой превосходил обороняющихся селян. Вот расстояние сократилось настолько, что агрессоры начали метать свои дротики. Они залетали на территорию крепости, бились о внешнюю часть стены, вот только каменные наконечники, были неспособны воткнуться в плотную древесину частокола. Так что, не смотря на все старания супостатов, мини армия Григория, до сих пор не имела никаких потерь. Если только не считать болезненного мужичка Игоря, который заплатил свою жизнь за время необходимое для спасения родичей.
   Впрочем, нет, враг добился ещё одной, незначительной победы. От стрельбы по неприятелю, Григория отвлёк чей-то крик боли, прозвучавший совсем рядом. Это вскрикнул один из его бойцов, он получил ранение в голову и поэтому, катался по помосту, схватившись за кровоточащую рану руками. Без какой либо команды, из ближайшего, недостроенного дома выскочила пара женщин. Они весьма шустро подбежали к раненному воину, подхватили его на руки, и также споро, отнесли его в строение, из которого недавно выбежали сами. Как говорится: "Женщины, везде остаются женщинами, неспособными пройти мимо чужой боли - если они не испорченные надуманными понтами продвинутого общества существа‟. - Только этого поступка своих подопечных, Акимов не видел, он продолжил бой, посылая в бегущего врага стрелы. Перед ним стояла одна цель, уничтожать врага. В следующий миг, сознание ничего не успело распознать, а периферийное зрение, уловив опасное движение, заставило мужчину резко присесть. Сделано это было весьма вовремя, - над его головой пролетело копьё. Снова встать, беглый взгляд за стену и в замеченную более или менее плотную группу врагов летит очередная стрела. И, кажется, она кого-то поразила. Некогда присматриваться, рука сама тянется за новой стрелой, широкий тубус пуст. Взгляд вниз, рядом ещё пара таких же ёмкостей, только полных, бой продолжается.
   Вот, уже враг у ворот. Точнее того места, где по плану, оные должны находиться. Вот только вместо надёжного препятствия для чужаков, на его месте лежит наскоро набросанный завал из разного хлама. Первые, самые решительные "штурмовики‟ пытаются его преодолеть, но стрелы, пущенные почти в упор, обрывают нить жизни этих храбрецов. Но их смерть ничего не изменяет, там, где упал один боец, появляются двое. В итоге и эти падают, зато, их тела мостят дорогу другим, тем, кто идёт за ними. Идущие метают в лучников свои копья, вот только оказывается, что они не способны пробить кожаный панцирь. Всё-таки не зря, броню пропитывали воском диких пчёл, и максимум что удавалось добиться бросая примитивные дротики, так это сильным ударом, сбить лучника с ног. Но тот подымался и продолжал вести бой. Впрочем, не все из штурмующих, рискуя сломать ноги, лезут на завал, нашлось несколько сообразительных человек, которые начали растаскивать баррикаду. Однако их труд не остался незамеченными, и несколько выстрелов, весьма своевременно охладили их самоотверженный порыв.
   Акимов, понимая, что рано или поздно, но кто-то из карателей, обязательно преодолеет завал: приказал паре воинов следовать за ним, а сам, бегом спустился к баррикаде и стал возле неё. Сделал он это, весьма своевременно. На удивление, рослый абориген, весьма ловко вскарабкался на кучу хлама и также легко спрыгнул по эту сторону завала и сразу же кинулся на стоявших на его пути защитников. Его рука, держащая большой каменный топор, быстро описала в воздухе дугу и не будь у ставшего на его пути Григория щита, должна была поставить увесистую точку на его жизни. Несмотря на то, что щит был подставлен так, чтоб удар пришёлся вскользь, удерживающая его рука онемела. К счастью, в пылу боя, адреналин сильно притупил чувствительность и Акимов, не задумываясь, снёс своей саблей голову здоровяка.
  А дальше, ... когда справившись с волной боли, Гриша осмотрелся, оказалось, что защищаться не от кого. Немногочисленные остатки вражеского воинства бежали, осознав то, что всех их сейчас убьют, но они, так и не достигнут своей цели. Это бегство прекрасно видели те бойцы, кто находился на стенах. А вот Григорий, и пара его товарищей, стоявшие рядом с ним, этой, радостной картины не наблюдали, и поэтому, не обращая внимания на ликующие крики своих соратников, ждали продолжения боя.
   Нет. Уничтожать врага никто не прекратил. В спины отступающего воинства, по-прежнему летели стрелы, и пусть не так обильно, как при стрельбе в упор, но они продолжали собирать свой кровавый урожай. Ничего не поделаешь, в этом мире нет никаких конвенций о правилах ведения войны. И поэтому, действует правило: "Если на твою землю пришёл враг, то он должен быть убит. При этом нет никакой разницы, бросил он своё оружие, прекращая проигранный бой, или нет‟. - К чести противника, он его не бросал, да и такого понятия как сдача в плен, не существовало. Нет смысла оставлять врагу жизнь, если воин никогда не примерится с потерей свободы и при первом же случае сбежит. Ведь он не женщина и не ребёнок, и его жизнь, не принесёт победителю никакой выгоды.
   Ликуют все, ведь воинственные соседи, "получив по зубам‟ и отступили. И не успели они окончательно скрыться из виду, как мужчины, те, кто не входил в воинство Григория, принялись разгребать сооружённый ими же завал, перекрывший единственный вход в крепость. Нет, во время отражения атаки, эти люди не прятались, мелко дрожа от страха. Пусть их не пускали на стену, зато, эти охотники были последней линией обороны, если не считать бегающих по двору собак. Если бы кто-то из врагов прорвался за стены, то эти мужи, стали бы между женщинами и чужаками. А сейчас, узнав, что агрессоры отступили и, получив от Гриши дозволение, они спешили выйти за частокол. Эти люди должны собрать все стрелы, чтоб позднее, в тихой обстановке решить, какие ещё можно восстановить, а какие нет. И самое главное, добить всех раненых неприятелей. Пусть это и сурово, но это местный, неписаный закон жизни.
  - Евлампий преставился. - тихим, осипшим голосом проговорила Виктория, бесшумно подойдя к Григорию.
  - А? Что ты сказала? - не расслышав сказанного, переспросил Акимов.
  - Я говорю, что наш Евлаша помер. Твой боец, которого ранило в голову.
  - Жаль.
  - Тебе всего лишь жаль? Стоп. А куда это направились наши мужички? Собирать раненых?
  - Нет. Они будут их добивать.
  - Как? Зачем? Разве так можно? Да я им на исповеди ...
  - Не смей их в этом упрекать, они выполняют мою волю. А убивать подранков Викуся, можно. Даже нужно. Во-первых, у нас проблемы с перевозочными материалами, для своих людей не хватит. Да и на какой лях они, эти "милые‟ вражины нам сдались живыми?
  - А как же заповеди? ...
  - А не как. Как там говорится в твоём писании? "Есть время разбрасывать камни, и есть время их собирать‟. - Кажется, это звучит так, или на подобии этого. Так вот. Покамест, идёт моё время, жизненно необходимо эти самые булыжники расшвыривать. Времена такие суровые.
  - Так ведь. ...
  - Цыц. Мы с тобою уже всё обсудили. Как только ..., так я сразу, приползу к тебе сам, на коленях. А покамест, не мешайся под ногами.
   В ответ, Домбровская устало махнула рукой и пошла в почти достроенный деревянный дом. В тот, где она отсиживалась вместе с детьми, Ольгой, и несколькими своими прихожанами. Мол, делай как и что хочешь, главное я тебя предупредила о недопущении чрезмерной жестокости. А Акимов, посмотрев ей в след, был благодарен ей за то, что пусть эта женщина и приставала к нему со своими нравоучениями, но делала это тихо, не сильно усердствуя. Превозмогая навалившуюся тяжесть, не хотелось ничего делать. Было только одно желание, уединиться и сидеть в полном одиночестве, не чём не думая, и тупо смотря в одну точку. Подавив эту хондру в зародыше, Григорий осмотрелся, заметил стоявшего рядом бойца и обратился к нему: - "Михаил, дай указание и проконтролируй, чтоб собрали все тела противника, и спалили их на костре. Да не жалейте дров, обрубков древесины в округе полно‟. ...
   К большому удивлению Клыка, союзники по нападению на селение чужаков, резко изменили своё мнение относительно своего участия в предстоящей битве. Они, как этого и ожидал вождь племени седой волчицы, выставили возле запретных земель своих соглядателей. Результатом их наблюдений, стало решение, что демонов нужно бить как можно быстрее. И для этого, не стоит прятаться за спины своих союзников - дороже выйдет. Вот и удалось собрать, весьма большое воинство.
   И вот, объединённые силы, пусть каждый отряд, подчинялся только своему вождю, но он, идя к одной цели, перешёл невидимую границу проклятой земли. Вот пройдён холм, где по рассказам стариков, уже возводилось одно из деревянных строений демонов, но оно было уничтожено храбрыми предками. Мимо этих руин, прошли не задерживаясь. Вот показалось новое селение чужаков. Первым кто встал на их пути, был древний старик. Он бросил свою небольшую вязанку хвороста, оповестил сородичей о нашем появлении, с трудом наклонившись, подобрал с земли какую-то палку и зашагал нам на встречу. Пришлось напомнить своим людям о напутствии нашего шамана. Все они знали, что Волк приказал, без особой нужды не лезть в передние шеренги сражающихся. Перед походом, старший муж волчицы говорил: "Не мешайте нашим союзникам показывать свою храбрость, не идите впереди них. Но и не уклоняйтесь от битвы. Запомните, нам нужны не легенды о наших погибших храбрецах, а уничтожение врага всего живого, с малыми потерями с нашей стороны. Не забывайте, наше племя недавно стало более многочисленным. Стало больше детей и женщин, а вот охотниками, оно не приросло. А это значит, что погибнув там, на запретных землях, вы обрекаете весь род седой волчицы на голодную смерть‟.
   Это напоминание остудило некоторые горячие головы, и против старца, вышел молодой боец от союзников. И пусть поединщиком был немощный старик, но честь первой пролитой крови ушла к соседям. Ничего, эту беду можно пережить. Пусть она била не только по самолюбию, но и по количеству положенных при дележе трофеев. А вот то, что начало происходить дальше, было странным и непонятным. Началось всё с того, что из странной постройки, сделанной из множества вкопанных в землю деревянных стволов, вышли странно одетые в кожу животных люди. Дождавшись, когда мимо них пробегут последние соплеменники, они не пошли навстречу к врагу, а также, организованно спрятались за деревянным забором.
   Все, включая и самого Клыка, начали насмешничать над трусами, и неспешно приближаться к деревянному забору, за которым спрятались те, кто не имеет права на жизнь. То, что произошло дальше, не поддавалось никакому объяснению, а именно, из-за странной стены полетели тонкие, короткие копья. Они, повинуясь колдовству, могли не только пролетать большое расстояние, но и убивать, или ранить тех, в кого они попадали. Охотники всех трёх племён встали как вкопанные. Они были в шоке, мужам было непонятно, как такое может получаться, а слуги демонов, тем временем, одну за другой, отнимали жизни храбрых воинов. Первым опомнился Клык, он, видя, как падают его люди, взревел: - "Чего стоим? Ждём, пока эти колдуны убьют нас всех? Вперёд! Если помните рассказы старейшин, то фуиры непобедимы только на большом расстоянии. А стоит с ними сблизиться вплотную, их можно убить, как обычного человека! Вперёд!‟
   Это подействовало. Хыру даже показалось, что пока их войско движется, слуги того, чьё имя нельзя произносить, неспособны умерщвлять его бойцов. Однако радость от этой догадки продлилась недолго. Всё изменилось, когда объединённое воинство, достигло прохода за деревянный забор. Здесь, напавших бойцов ожидал непроходимый завал. Полюс ко всему, обороняющаяся сторона, с новой силой стала убивать своего неприятеля. Погибли даже те отважные воины, кто смог перебраться на другую сторону баррикады. Падали даже не успев нанести врагу, хоть какой либо ущерб. И это, отрицательно сказалось на боевом духе объединённых племён. Вследствие чего, настал момент, когда всё напавшее на фуиров воинство, обратилось в бегство. И что было тому причиной, то ли чей-то панический выкрик, то ли первые дрогнувшие и побежавшие от врага трусы. Но факт, остаётся фактом, поле боя было оставлено, и подлый неприятель, наблюдал за позорным бегством объединённой коалиции.
   Уже проходя обряд очищения, единственный из выживших вождей, с тоской смотрел на своих выживших воинов и понимал, что он, подбив всех сородичей на эту войну, совершил огромную ошибку. Если внимательно проанализировать всё что происходило в последнее время, то получалось, что эти прислужники демона, ни на кого не нападали, а только защищались от постоянных набегов. И делали это настолько эффективно, что в итоге, самого сильного племени рыси не стало. И вот он, Клык, движимый маниакальным желанием убить чужаков, накликал на свою голову великую беду. И теперь, проклиная себя, сидит в карантине, вспоминая судьбу своего соседа, молит духов о том, чтоб его отсутствие, беззащитное родовое селение никто не разорил. Пусть он, тайно от союзников оставил на охране родного очага нескольких, самых опытных воинов, но всё равно, этого слишком мало. Была и другая причина выть от тоски, даже если никто не воспользуется отсутствием защитников, его племя, всё равно в проигрыше, оно обречено на длительное, полуголодное существование. Если, для самоуспокоения, усердно поискать в произошедшем хоть какой-то положительный момент, то более или менее утишало одно. У союзников по неудачному походу, дела обстояли намного хуже. Пусть они также оставили дома определённое количество охотников, вот только из этого проклятого боя, у них, почти никто не вернулся. Так что, совет, данный старшим мужем волчицы, который он озвучил перед началом похода, для племени, оказался полезным, оставившим шанс на выживание детей седой волчицы. И остаётся самое главное, не упустить его.
  
  Глава 18
  
   С того момента как был дан отпор недружественным соседям, прошло несколько дней. За это время, были полностью ликвидированы все следы былого сражения. Разве что за исключением пепелища от большого погребального костра, да двух свежих могилок павших защитников, Игоря и Евлампия. Ну и подобрала наша Виктория мужичку имечко. Однако жизнь возвращалась в своё русло. Как и ожидалось, местные жители, привычные к реалиям сурового мира, долго не горевали, относясь к потере родичей как к неизбежному злу.
   Далее, аборигены, воочию убедились, что за странными постройками легче отбиваться от сильного врага, работали на стройплощадке с большим усердием. А может быть, что этому способствовали приобретаемые ими навыки, или всё это, вместе взятое. Искать истинную причину этого энтузиазма, дело не только не благодарное, но и лишнее. Да и Григорию, было не до таких изысков, были у него заботы серьёзнее. И в этот момент, одну, пусть, и сугубо личную проблему, он старался разрешить, без лишних свидетелей.
   Этот, сугубо семейный и не очень приятный разговор происходил вечером, в одной из комнат первого из построенных деревянных домов. Который, как это ни странно, был занят семьёй лидера общины, то есть Гришиной. Его можно обвинить, что он воспользовался своим высоким положением ради личного блага, вот только, поступить по-другому было не возможно, аборигены не поймут его альтруизма, сочтут это за нерешительность, иначе, слабость. Поэтому, не стоит удивляться, что рядом с его домом, стоял пятистенок Вики и Кеши. А ещё, немного в стороне, в пару домиков, достроенных только сегодня, заселились первые коренные жители этого мира, те, кто лучше всего адаптировался к новым реалиям и культуре пришельцев. Естественно, что это были воины новой формации, со своими родичами. Но не будим уходить в сторону от той мини драмы, что в данный момент разворачивалась в доме Акимова. А именно, Ольга, давно ставшая естественной брюнеткой (не чем было осветляться) сидела за грубо сколоченным столом, её освещал свет, пробивающийся через оконное стекло, бывшее до этого автомобильным. Женщина всхлипывала, было хорошо видно как от плача, у неё раскраснелись нос и щёки, припухли глаза. Часто поглядывая на недавно уснувших детей, она, тихо, дабы не разбудить своих чад, обиженно всхлипывая, бубнила:
  - Всё равно, не пойму, чем я заслужила такое обращение? Тем более, ты наехал на меня, у всех на виду.
  - Снова ты за своё. Тебя послушать, так выходит я у тебя тиран, а ты Олюшка, моя бедная, беззащитная жертва.
  - Я так не говорила. Просто ты, меня, ни во что не стави-и-ишь.
  - Не стоит всё переваливать, с больной головы, на здоровую. Я тебе сколько раз говорил, что все наши семейные проблемы должны разрешаться дома, без лишних ушей. Так?
  - Да. Но ведь сегодня днём, я подошла к тебе не выяснять отношения. А ...
  - Мне только хватает ещё и публичного скандала. Слава богу, что ты у меня женщина не глупая, и до такого маразма не доходишь. Но если тебе что-либо нужно, то не требуй у меня немедленного исполнения твоей прихоти. Тем более не делай этого прилюдно. Тогда и не "напорешься‟ на такую грубую отповедь.
  - А тогда как ...?
  - Не старайся выглядеть глупее чем ты есть, делай всё так, как раньше, когда мы жили в нашем мире. Действуй мягко, нежно подводи меня к тому, что тебе нужно. Пусть я тупица, этакий подкаблучник, буду думать, что сам, без чьих либо подсказок, решил сделать так, а не иначе.
   При этих словах, молодая женщина не удержалась и, забыв о том, что только что горестно плакала, улыбнулась. А её муж, от чьего взгляда это не укрылось, как ни в чём не бывало, продолжил говорить:
  - Вспомни. Ведь мне всегда нравилось, как ты могла поставить меня в такую ситуацию, что я считал своим долгом выполнить любой твой каприз. И об этих твоих манипуляциях, знали только ты и я. И как я восторгался этим твоим умением. Признаюсь даже гордился тобою.
  - Я всё это помню.
  - Вот и оставайся такою. А я, кстати, до сих пор считаю классикой твою аферу со смартфоном.
  - Это когда у меня его "увели‟, вместе с подаренной тобою сумочкой?
  - И как ты всё это красиво провернула.
  - Но у меня его на самом деле украли.
  - Верю. Но как ты виртуозно подвела меня к покупке нового. Помнишь?
  - Ага. Плакалась, что моя зарплата ещё нескоро, а мне так хочется быть с тобою на связи.
  - Нет, не то. Меня подкупили твои слова: "Мне бы хоть какой-то смартфон, хоть старенький, хоть слабенький, лишь бы оставаться с тобою на связи‟. Вот я и повёлся, заявив, что мы, прямо сейчас, пойдём в ближайший торговый салон связи, и ты выберешь себе любую понравившуюся "игрушку‟. И ведь ты выбрала.
  - Я помню, что ты, увидев то, что я взяла, только пожал плечами, улыбнулся, озорно подмигнул и, приблизившись к моему уху, тихо прошептал: "Молодец. А я сам виноват. Ведь меня за язык никто не тянул, я сам пообещал, что новый гаджет, выбираешь именно ты, сама‟.
  - Вот и молодец. Так и держать. Оставайся и здесь настоящей женщиной. Помни, что не зря умную жену называют "ночной кукушкой‟, а глупую "мегерой‟, если не хуже. А то, что я уделяю тебе мало внимания, так сама видишь, в каком цейтноте мы все живём. И я например рад, и очень тебе благодарен за то, что ты сама, без чьих либо указаний, помимо возни на огородах, взяла под свою опеку нашу бумагоделательную артель. Весьма нужное для нас дело. ...
   По-прежнему летело время. Злые соседи больше не нападали, даже не беспокоили своим назойливым вниманием, исчезли даже привычные шпионы, в своё время облюбовавшие один из островов на озере. Вот только расслабляться, было нельзя. Вот никто и не расслаблялся, в опасных направлениях, ходили вооружённые патрули, усиленные подросшими псами, с первого помёта приручённых и давно повзрослевших щенков. Так что, шансы на внезапное нападение коварного врага, резко уменьшились. Луки, прижились не только у воинов, но и среди обычных охотников. Правда с одной оговоркой, новое вооружение, мастерски освоили только дети и подростки. Они весьма быстро научились мастерить это дальнобойное оружие под свою руку и поражать на большом расстоянии даже малоразмерную цель. Например, плавающих по водной глади птиц - приблизительное подобие земных уток, имеющих вызывающе пёстрое оперение. Минусом такой охоты была необходимость прыгать в воду, дабы достать из неё свою добычу. Но юные стрелки, не видели в этом не какой проблемы.
   Огорчало только одно, прогресорство трещало по швам - вхождение в железный век, грозило накрыться ржавым тазиком. Всё начиналось с невозможности выплавки железа, из руды, найденной ещё Екатериной. И заканчивалось крахом Григория в освоении кузнечного ремесла. Вообще-то, успехи в этом направлении были, но мизерные. Да и метал с разбираемых машин, грозил со временем закончиться.
   Так бы и стала металлургия неразрешимой проблемой, и причиной более глубокого регресса создаваемой общины. Если бы не "рояль в кустах ‟, причём не один, а сразу несколько. А произошли эти чудесные случайности, следующим образом. Одним прекрасным утром, Гриша как раз собирался заняться отбором новых рекрутов. Из десятка, подросших мальчишек, необходимо было отобрать троих. И им, всем кандидатам в дружину, предстояло пройти специальную полосу препятствий. Можно было обойтись и без этого сложного соревнования, так как Акимов уже давно присмотрел себе наиболее подходящих для службы подростков, он это было необходимо для зарождения одной традиции. Позволявшей рекрутировать лучших юношей, а не имеющих какие либо привилегии. По этому случаю Григорий Вениаминович переоделся свой старый камуфляжный костюм, некогда принадлежавший покойному Николаю, бывшему мужу Шмиль. И вот этот "костюмчик‟, за неимением других приличных вещей, перевели в разряд празднично парадной формы. За что, отдельное спасибо Виктории, передавшей и подогнавшей его по фигуре нового владельца. И вот, перед тем как кандидаты вышли на старт, послышался еле слышимый звук срабатывания окна в другой мир. Такое время от времени случалось, и к несчастью для Акимова, всегда было пустышкой. Однако на сей раз, послышалась громкая ружейно-пулемётная стрельба и прочие звуки интенсивного боя. Что изрядно выбивалось из ставшей привычной картины.
   Поняв, что ставшая привычной картина аномальной активности сработала не так как обычно, отменив старт, и взяв с собой двоих старослужащих, Акимов помчался к месту, где, судя по звуку, шёл активный бой. Не успел он сделать и пары шагов в нужном направлении, как послышался сильный взрыв, заставивший землю содрогнуться, следом, сразу в нескольких местах запретных для праздного посещения земель, произошли мощные электрические замыкания, судя по звуковым эффектам, сопровождаемые электродуговыми разрядами. После чего, наступила полная тишина. Что там произошло на самом деле, было не понятно. Нет. То, что в этот мир ворвались отголоски чужой войны, это как раз понятно. Но какие следы это оставило? Чего ожидать?
   Понимая, по опыту, что по активно действующему в этой местности "закону бутерброда‟ и наступившей тишине, на месте этого пробоя, не будет найдено ни одного живого человека, Григорий всё равно спешил там оказаться как можно быстрее. На крайний случай, он жаждал поскорее узнать, есть ли на месте очередной пространственной аномалии, хоть какие ни будь полезные трофеи, или нет. Не постараться, хоть чем-то пополнить невосполнимые запасы, было верхом неразумного транжирства.
   Уже подходя к месту, где предположительно произошёл пространственный пробой, но, ещё не видя его, Григорий обратил внимание на то, что в воздухе витает весьма насыщенный запах озона. Создавалось впечатление, что на этом месте собрались несколько грозовых туч, и устроили своеобразное соревнование, чьи молнии мощнее и кто сможет метать их как можно дольше. Вот только небо было малооблачным, а те, редкие, белые, сильно разрыхлённые небесные "барашки‟, на роль грозной, грохочущей стихии не тянули. Даже если, позабыв про логику, включить своё воображение на максимум.
   Следующее, что удивило Акимова, когда он, вместе со своими подчинёнными вышел из леса, так это место, где сработал портал. Началось с того, что деревца опушки леса, даже в том месте, где на неё выводила нахоженная лесными жителями тропинка, были заметно посечены осколками или пулями. А на огромном поле, был относительно небольшой участок, на котором лежали тела людей в серых, долгополых шинелях. И всё это безобразие, "украшала‟ большая воронка, которая была "перечёркнута‟ двумя неравными по длине полосами оплавленной земли, которые сильно дымили, распространяя по округе удушливый запах палёной электропроводки. Если не считать урона, нанесённого земле, последствия деятельности "окна‟, были вполне ожидаемы. Осмотревшись, Григорий обратил внимание на то, что в картине местного апокалипсиса, присутствовали ещё несколько десятиметровых штрихов расплавленного грунта, находившиеся на большом удалении от аномального пяточка. Что могло послужить причиной этого странного явления, было непонятно. Единственное что могло подсказать истосковавшееся по новой информации сознание, это воздушную атаку инопланетян, выжигающих непокорных аборигенов короткими импульсами сверхмощных лазерных установок. Вот только, поблизости, не было никаких летающих тарелок. А вот обугленные шрамы, уродующие землю, были.
   Впрочем, было ещё что-то, не вписывающееся в давно ставшую привычной картину, неожиданно встали три низкорослых "мертвеца‟. Впрочем, нет, неожиданным это не было, так как происходило это в неспешном ритме. Солдаты в серых шинелях вставали осторожно, неуверенно, все их движения, были раскоординированы, что, скорей всего, было следствием полученной ими контузии. Да и подымались они не одновременно. Вначале поднялся тот, кто был дальше всех, но его ноги подкосились, он упал на колени, а ещё через секунду, максимум две, его тело начало содрогаться от рвотных спазмов. Когда Акимов это заметил, то от неожиданности, по его спине пробежался неприятный холодок испуга, но мужчина быстро совладал со своими эмоциями. Не дело, демонстрировать свою слабость перед подчинёнными. Немного позже, почти одновременно, встали ещё двое мужчин, тоже солдаты. Гриша пригляделся более пристально и узнал их форму, такую же он видел на пехотинцах царской армии - в кинофильмах. Одного сильно шатало, но оглядевшись, он до жути шаткой походкой, более всего подходящей для пьяного человека, пошёл к своему боевому товарищу, стоявшему на четвереньках, и содрогающегося в спазмах, не в силах совладать с рвотными позывами. А вот последний боец, двигался более твёрдо и даже тащил по земле свою длинную винтовку, с примкнутым штыком. Тянул по земле, удерживая оружие за ремень. И казалось, эта троица попросту игнорирует тех, кто, стоя у лесной опушки, с нескрываемым удивлением, наблюдал за ними.
   Можно сказать, что в шоковом состоянии были все. Что те, кто только что вышел из кровопролитного боя, о чём красноречиво свидетельствовали валяющиеся вокруг выживших бойцов трупы, что те, кто за ними наблюдал. Причём, командир наблюдателей, ожидал какого-либо подвоха. Ну не выживали люди, проходившие при нём через пространственный, меж мировой портал, особенно если это происходило во время боя. Нет. Выжившие были, тому он и его команда пример. Вот только он был уверен, что такое возможно только после того, как от предшественников не оставалось и следа, руины бревенчатого дома, ставшего временным склепом предыдущих попаданцев, были не в счёт.
   "Мать моя женщина ..., - думал Григорий, смотря на то, как двое выживших солдат, растеряно смотрели на своего наиболее пострадавшего товарища, сидели, не в силах ему хоть чем-то помочь, - неужели, в этом аду хоть кто-то выжил. Бли-и-н. Даже не верится, что эти клятые экспериментаторы допустили такую оплошность. А если это произошло с их дозволения, то, что они желали этим достичь? Уверен, за этим, кроется какой-то подвох, какая-то жестокая подлость‟. ...
   Но наблюдать за новыми пришельцами из другого мира и ничего не предпринимать, было глупо, и Григорий, обращаясь к своим спутникам, сказал: "Ну что братцы, пошли? Пора знакомиться с нашими новоприбывшими. Да и вот что ещё, необходимо как можно скорее похоронить всех погибших воинов. Иначе в скором времени, здесь, в немалом количестве, будут кружить падальщики. Так что Михаил, беги за подмогой, а ты тёзка, пойдёшь со мною‟.
   Стрелок 3-го Сибирского стрелкового полка, Шандыба Игнат Фёдорович, очнулся, самочувствие было отвратительным, радовало только одно - он жив. Немного погодя, несмотря на сильный гул в ушах, он понял, что вокруг него была тишина, это значило только одно, бой окончился и стрелять в него, никто не собирается. Он встал, осмотрелся, место было незнакомым, но мужчина не обратил на это никакого внимания, ему и без того было слишком плохо. Далее, он выбрал цель, к которой нужно было двигаться, пошёл. Пусть и не без труда, борясь с волнами подкатывающей тошноты, еле переставляя непослушные ноги, сибиряк добрался туда, куда наметил. Остановился, присел рядом с ещё одним, выжившим однополчанином и никак не мог понять, что ему делать, дабы помочь несчастному. У того, также как у Игната отсутствовали видимые ранения, нигде, кроме как из разбитого носа не текла кровь. Головной убор отсутствовал, как и винтовка. Неизвестно, как это произошло, но, у стоявшего на четвереньках человека, точнее у шинели, были оторваны обе полы, почти по самый ремень.
   Немного запоздало, Шандыба узнал пострадавшего, это был его земляк, непросто земляк, а сосед, по той, ещё мирной жизни. По призванию он был шорником, звали его Стёпкой. Именно Стёпкой а не Степаном Лукичом, так как по жизни он был балагуром и бабником, не угомонившимся даже после женитьбы на Марфе, первой красавицы (как утверждали парни, всего Томского уезда). Да горбатого только могила исправит, уж сколько раз его били, иногда очень сильно, а Степан, как ни в чём не бывало, продолжал заниматься блудом. И вот, сейчас, белобрысого Степу сильно тошнило, буквально выворачивало наизнанку. Так, что было жалко на него смотреть.
  "Чо это с ним?‟
  Знакомый голос прозвучал, откуда-то из-за спины. Игнат никак не отреагировал, только пожал плечами. Что, судя по всему, подразумевало: "Не знаю‟.
  - А тебе вон, "коробочку‟ проломило. Кажись сильно.
  - Не, Федьша, только оцарапало. Я её уже ощупывал, когда только очнулся.
  - Всё равно, Игнатка, перевязать надобно, вон, сколько кровищи натекло.
  - Там у меня, в сидоре, чистая рубаха есть. Будь другом, порви её и замотай мою бошку. У самого, сил нема.
  - Ан нет твоего сидора. Потерял ты его, как и своё оружие.
   Шандыба обернулся, чтоб убедиться в правдивости услышанных слов и от того что он увидел, его передёрнуло, как током прошибло. Сам он, об электричестве ничего не знал, так что если бы у него спросили, отчего он так дёрнулся, то солдат бы ответил: "Так от испуга и удивления‟. - И было от чего. К ним приближались два незнакомца. Оба мужчины были излишне худощавы. Один, тот, кто был более высокорослым, был одет в пятнистую одежду, незнакомого кроя. На боку, у высокого мужчины, болталась казачья шашка, которую тот, привычно придерживал левой рукой, а правая рука, сжимала пистолет, незнакомой системы. Всё бы нечего, мало ли кто как одевается, и какое оружие носит, однако, второй - коротышка, был облачён в грубо выделанные, кожаные доспехи! И самое главное, этот человек, держал в руках, круглый, обтянутый кожей щит, и каменный топор. Так что, даже с беглого взгляда, эта парочка выглядела весьма несуразной.
  "Э-э-э‟. - Только и смог выдавить из себя шокированный Игнат. Он, часто моргая и от удивления затаив дыхание, смотрел на уверенно приближающихся к нему людей.
   А вот Фёдор, оказался более "крепким орешком‟. Он, по реакции своего товарища, понял, что за его спиной происходит что-то не то, возможно даже несущее опасность и, оборачиваясь, постарался изготовить свою винтовку к стрельбе. Постараться-то постарался, однако, его организм, всё ещё заторможённый после лёгкой контузии, не позволял двигаться более или менее быстро. Поэтому, увидев, что в его лицо, уже смотрит ствол пистолета, а он ещё не готов к бою, солдат отказался от былого намерения и покорно опустил руки, но оружие не бросил. Он решил: "Хотели бы убить, стреляли бы в спину. Если же чужаки решили пленить, то потребовали бы бросить оружие. А так, непонятно. На крайний случай, у меня есть руки, захотят связать, сойдусь с ними на кулачках. А там уж посмотрим, кто кого‟.
   Да видимо чужаку, было достаточно того, что в него не пытаются выстрелить. Поэтому, желая расставить все точки над "i‟, по-прежнему держа на прицеле единственного, вооружённого воина, он обратился сразу ко всем: "Братцы, поверьте, я вам не враг. Так что, раз нам нечего делить, давайте не делать глупости. Да и ваша война осталась где-то там - в другом мире. Так что, давайте держаться друг друга, как говорится: "Миром и тятьку бить легче‟. - Так что солдатик, ты свою винтовочку закинь на плечо. Её у тебя забирать никто не собирается. ... Вот так, молодец. Вот и я свой пистолет прячу. А сейчас, сядем рядком, да поговорим, ладком. ...‟
   Говорил незнакомец на русском языке, говорил так, что было понятно - это его родной язык, вот только выговор у него был странный, да ещё, нет-нет, но проскакивали непонятные словечки и непривычные фразы. Мало ли что было тому причиной. Вдруг он горожанин - инженер какой-то, Фёдор слышал рассказы о таких умниках, тех, кто был дюже образованным и пошёл на войну сам - вольноопределяющимся. Главное, что он был серьёзным человеком, уверенным в своём праве командовать, и самое важное - не был австрияком. А вот странный товарищ незнакомца вызывал некое опасение, он был напряжён как сжатая пружина, готовая в любую секунду разжаться, снося все, что будет стоять на её пути. Коротышка бдел, постоянно оглядываясь по сторонам, охраняя командира. Но делал лон это не испуганно, сильно загоревший молодой, безбородый мужичок, бдительно контролировал округу, и при возникновении малейшей опасности, был готов к решительным действиям.
   А тем временем, старший, одетый в пятнистую одежду человек, спрятал свой пистолет, по-хозяйски посмотрел на солдат и начал говорить такое, что принять на веру было невозможно. По его словам, они попали в другой мир - но не умерли. Обратной дороги отсюда нет, так что, нужно просто жить и приспосабливаться к местным реалиям, делая свою жизнь более привычной, комфортной. Заодно пообещал, что всем им, как он выразился: "Попаданцам‟ - будет оказана посильная помощь, а с их стороны, потребуется безоговорочное соблюдение законов приютившей их общины и добросовестный труд, для своего, и всеобщего блага. Также было сказано, что всё оружие и ценности, которые попали сюда, будут собраны его людьми, которые вскоре подойдут, впоследствии, при разделе трофеев, их никто, ни в чём не обделит. И это никакое не мародёрство, а жизненно важная необходимость. А вот их погибшие однополчане, которых оказалось одиннадцать человек, будут похоронены со всем положенным к ним уважением. Заодно, как знак полного доверия, абориген, также носивший имя Григорий, переговорив со своим командиром на малопонятном суржике, прошёлся между убитыми и принёс две исправных трёхлинейки. После чего, молча, вручил их Шандыбе, видимо решив, что третьему солдату, не способному самостоятельно подняться с земли, сейчас, не до оружия.
   Наступила напряжённая тишина, люди молча смотрели друг на друга. Одни ждали уточняющие вопросы от новоприбывших иномирян, другие, осмысливали полученную информацию. В скором времени появилась небольшая группа местных жителей, чья одежда напоминала наряд африканских дикарей - Шандыба как-то слышал рассказы, про таких, не признающих рубаху людишек. Выслушав указания на незнакомом языке, аборигены разошлись по полю, на котором лежали тела его погибших сослуживцев и начали сносить их к огромной воронке. В тоже время, несколько подростков, с жутким акцентом говоря всего лишь несколько слов: "Давай, потерпи, хорошо, пошли.‟ - Бережно взяли на руки выживших бойцов, и понесли их в селение, обнесённое деревянным частоколом.
   Как это ни странно, но через две седмицы, местные лекари смогли поставить на ноги всех новых поселенцев. Мужики, по мере выздоровления, видя с каким радушием их, приняли, сами, находили для себя посильную работу, каждый занимался тем, что умел лучше всего делать. Вот только раз в семь дней, они делали в работе выходной, покидали селение, шли к свежей братской могиле, и моча сидели возле неё. Вот только их тоскливые взгляды, большее время этих посиделок, гипнотизировали то место, где по идее, должна была находиться таинственная "дверь,‟ впустившая их в этот суровый и такой чужеродный мир. Акимов видел, как ностальгия по родине мучила этих сильных людей, но ничего не мог поделать. Новоприбывшие должны были самостоятельно победить эту проблему, единственное, что он мог для них сделать, так загружать новичков так, чтоб им было некогда заниматься излишним самоедством. А те, против этого и не возражали, вот только, излишне цепко держались за надежду на возвращение на родину.
  
   Эпилог.
  
  Григорий как раз заканчивал ужинать, когда во входную дверь настойчиво постучали.
  "Да, да, войдите‟. - ответил Акимов, обернувшись на стук.
   Дверь открылась почти мгновенно. Да, да - настоящая дверь, а не её подобие, которое было раньше. И в неё вошёл Шандыба - главный, и пока что, единственный кузнец.
   "Всё, Григорий Вениаминович, я их сделал!‟
   Игнат был разгорячён, не только жаром кузнечного горна, но и тем, что он добился своей очередной победы. Его взгляд был ошалелым, вечно опалённые борода и усы всклокочены, грудная клетка вздымалась как мощные маха, а в руках, он держал огромную, петлю для ворот.
  - Да что ты сделал? - Поинтересовался Гриша, как будто не видел то, что кузнец держал почти на вытянутых руках.
  - Всё сделал! И петли, и окантовку! Так что завтра, после заутренней, можем всё это устанавливать и подвешивать ворота! Вот! У меня для этого, всё готово!
  - Спасибо тебе, Игнат Фёдорович, огромное спасибо. Благодарю тебя от лица всего русского поселения. - Акимов поднялся и, подойдя к мастеру, протянул для рукопожатия руку. - Вижу, в хороших руках оказалась наша кузня.
  - Да разве то кузня была? Смех один. Пришлось всё переделывать.
  - Ну а нам, стыдиться нечего. Мы кузнечного дела не знаем, на что ума хватило, то и сделали.
  - Не обижайтесь, Григорий Вениаминович, я против вас ничего не имею, так, сорвалось с языка.
  - А я и не обижаюсь. Ты мастер, тебе виднее, как оно должно быть. Да ты не стой столбом, проходи к столу, присаживайся, отужинай с нами чем бог послал.
  - Благодарствую. Но вынужден отказаться, устал я. А на завтра у меня столько дел, надобно отдохнуть, тем более, через пару седмиц, я буду делать первую плавку из местной руды - плавильня достраивается. Так что, по крайней мере, крицей я буду обеспечен.
  - Не спорь со мною. Знаю как ты мотаешься меж кузней и плавильней, будто без твоего присутствия, ничего не получится. Также я заметил, что сегодня тебе и присесть было некогда. Даже тот тормозок, что тебе принесла Мария, ты почти не тронул.
  -Чего - чего она принесла? - удивлённо переспросил Игнат.
  - Тормозок. Это так у нас, откуда я родом, называют узелок с едой, который мастеровые люди берут на работу.
  -А-а-а, понятно. Дык некогда же было.
  - А как тебе наша Машенька? - резко сменил тему разговора Григорий.
  - В смысле, как?
  - Ну, нравится девка, или нет?
  - Девка то видная, только дюже смуглая. Да и женат я уже, перед богом повенчан со своею Дарьей Семёновной.
  - Ну, здесь все такие, тёмненькие. Вон и ты подзагорел и на сметану совсем не похож. А насчёт жены, так она осталась в том, другом мире. Вы, друг для друга, как бы умерли - её нет в этом мире, тебя в том.
  - Да понимаю я всё.
  - А раз понимаешь, то ответь, нравится ли тебе девица, или нет.
  - Мария то, девица видная, работящая, но ...
  - Что но?
  -Никак я не привыкну, что снова холостяк.
  - Нечего привыкать. Сам знаешь, холостой, значит пустой. А если это состояние затягивается, знать и человек никчёмный - пустышка. А ты, как я вижу, не такой. Тем более, сам виноват, взбудоражил своим подарком, девице сердечко и в сторону.
  - Так не со зла я. Увидел, как Стёпа на её молодое тело пялится, жалко стало девицу. Ведь испортит её наш бабник. Вот и решился, подарить ей свою запасную рубаху. Она на ней, как платье сидит, особо как рукава подрезали и ушили, да пояском подвязали. И не будет больше наш паскудник, её своими сальными зеньками марать.
  - Так в этом мире все местные ходят голыми. Не умеют они ткать полотно и шить одежду. Вот и должны мы их, постепенно, этому обучить. А ты, только о Маше забеспокоился, значит, глянулась она тебе.
  -А ты, Григорий Вениаминович, в мою душу не лезь. Сам решу, когда и на ком мне жениться и кто мне глянулся.
  - А я и не лезу. Только ты поскорее решай - мается девка от твоей нерешительности. Мужиков то в нашем селении мало, на всех не хватит, а молодость девичья скоротечна.
   Григорий лукавил. Пусть он, выговаривая кузнеца, старался выглядеть как можно более безразличным, но, был сильно заинтересован в том, чтоб все новоприбывшие, пустили корни, стали семейными. И как можно быстрее.
   "Вот только с кожемякой придётся помучиться. - думал Акимов, протягивая кузнецу большой кусок лепёшки и вспоминая как шорник Степан, поглядывает на местных женщин, ну прямо как лис на кур. - Если будет бегать по незамужним бабам, полбеды, побьют его некоторые из обиженных родичей, а быть может и не тронут, внукам и племяшам, многие будут рады. Главное чтоб к семейным женщинам не лез. Иначе, прибьют его наши женатики и имени не спросят. А где мне другого шорника искать? Скорее бы он хоть кого-то из пацанят в ученичество взял. Или заставить его, принудительно, пару моих бойцов обучить его ремеслу? Мол, собираюсь со временем посадить своё воинство на лошадок, так потребуется новая сбруя, да и старые сёдля и узду, нужно ремонтировать.‟
  - Да, Григорий Вениаминович, сегодня, ближе к вечеру Федьша подходил. - пробасил кузнец, вырывая Григория из его раздумий. - Говорит что завтра, с Викторией Олеговной, будет ткацкий станочек запускать. Скорее всего, они и вас позовут, так что вскоре, у нас будет ткань, и начнём мы наш народ одевать. А то срам получается, кто-то прикрывается тем, что мы недавно принесли, а кто-то только юбкой из травы. И ещё, я Машкиного младшего брательника, Савушку, себе в ученики возьму. Малец он любознательный, трудолюбивый, настырный, цельными днями возле кузни крутится, а сегодня, даже помогал.
  - Видел я, как он с тобою возился. Бери. Только, для начала, с его матерью поговори, спроси её дозволения, ведь он у неё единственный мужичок.
   Этим вечером, Григорий впервые заснул без долгих, мучительных раздумий. Можно сказать, сегодня он впервые уверовал, что всё у него всё получится, и его дети, в своём развитии не скатятся в каменный век. Спасибо сибирякам, они много чего для этого сделали и продолжают делать. ...
   Конец книги. 27 - 05 - 2018 год.
  
  
  
  
  Концевая сноска.
  1) Джессика Флетчер. - героиня сериала "Она написала убийство‟. По сценарию, писательница детективных романов, по призванию, успешный детектив-любитель.
  2) Гамузом - гуртом, кучей, в некоторых случаях, всей толпой.
  3) Волчок - подросток, только что вошедший во взрослую жизнь.
  4) Ырры - Рысь.
  5) Хос - божество света и дня (солнце) его жена Нарыи является на небосклон в виде туч. Хос возрождается каждое утро, к полудню входит в силу зрелого возраста, к вечеру стареет и умирает, вступив на далёкие земли, где поедается тотемными животными, родоначальниками самых сильных родов. За ночь, священные животные переносят душу съеденного ими Хоса на восток, и цикл повторяется. Конец света наступит, когда посланники того, чьё имя нельзя произносить, прервут эту цепочку возрождений. Так что, когда закат становится багровым, то это значит, что священные животные ведут битву со злом. Которое, старается похитить тело умершего Хоса.
  6) Грык - Год.
  7) Крара - Большой зелёный попугай. У аборигенов ассоциируется как удача.
  8) Иурр - Серна.
  9) Ача - Лесной дух охоты и войны.
  10) Ахва! - Стоять, не двигаться, не подходи.
  11) Кремация трупов, - интуитивно приобретённые навыки борьбы с приносимыми извне вирусами. Отсюда и ритуал очищения - своеобразный карантин.
  12) Цыбарка - Ведро.
  13) Щенок. - Это не оскорбление, а почтительное обращение к ученику шамана племени седой волчицы.
  14) Нашиа. - Земля, дочь Хоса и Нарыи - богини туч, дождя и жизни. Нарыя, также богиня дарующая жизнь всей растительности. Она проливается на землю дождями, даруя своей дочери жизненную силу. Редко появляется на небе, когда идёт великая битва и её супруг слабеет.
  15) Кхес - Хищная птица, внешне сильно напоминает Стерха, только крупнее.
  16) Так на ТТ активируют режим предохранителя.
  17) Котёнок - Ученик шамана в племени Рыси.
  18) Вырпь. - Птица, ночной охотник. Внешне сильно похожа на сову, только имеет большой мощный клюв, как у попугая Ара.
  19) Оторвать мочку уха. - Наказать за излишнее любопытство.
  20) Дерево Шоа. - Его лечебная смола помогает снять многие воспаления, также, применяется при аллергических реакциях на укусы насекомых.
  21) Гоа. - Манго.
  22) Пак. - Ещё.
  23) Зах - Бей, наноси удар, добивай (зависит от построения фразы).
  24) Тау - Нельзя, запрещено, не сметь.
  25) Бао - Растение с крупными листьями, чем-то напоминает лопух. Используется как в лечебных целях, для прекращения кровотечения, входит в состав сбора. Так и в качестве одноразовой посуды при приёме пищи.
  26) Куруду - большой земляной орех, без обжаривания сильно горчит.
  27) Тал ыр. - Дословный перевод, говорящая свинья. Травоядное животное, похожее на свинью. В свадебный сезон, самцы издают звуки, напоминающие невнятную речь, из-за этого создаётся впечатление, что животные общаются. Откуда и пошло, череп тал ыра, выставленный на шесте, приглашение к переговорам, такой же череп, выставленный напротив уже выставленной головы, согласие на это предложение.
  28) Гурун. - Вождь племени Рысь, его имя означает Разящий сверху.
  29) Шшилш. - Имя охотника, означает крадущийся как тень.
  30) Валнгы. - Лечить.
  31) Аврва чуги - закрыть рану. Чуги - закрыть, наложить на что либо. Аврва - рана.
  32) Звия. - Огромный суслик, весит до пяти килограмм. Любимое лакомство аборигенов.
  33) Крошня, крошни. - заплечная корзина для носки на охоте необходимых вещей, припасов, состоящее из прутьев, или бересты и двух ремней.
  34) Вииа. - Стремительный, неудержимый.
  35) Глазки. - Под этим словом, подразумеваются прибивающиеся из клубня ростки.
  36) Зиго - колючка.
  37) Хыр - Клык.
  38) Фуир. - Служитель абсолютного зла (демон) несущий опасность, или мучительную смерть.
  39) Мелха. - Человек.
  40) Шваша. - Скоблить, соскабливать, сдирать.
  41) Чилт. - Враг.
  42) Гунта. - Крупные, рогатые животные, что-то вроде буйволов, только рога короткие и смотрят вперёд.
  43) Сарбан. - Из семейства кошачьих, не имеет земных аналогов. Взрослые самцы могут иметь свой небольшой прайд, до четырёх самок.
  44) Морда. - Ловушка для рыбы.
  45) Шмынга. - Небольшой, юркий зверёк, внешне и образом жизни похож на мангуста. Приручён, содержится аборигенами вместо кошки, уничтожает грызунов и змей.
  46) У аборигенов, как таковой, нет свадебных торжеств, просто прилюдно объявляют, что такой-то и такая-то, отныне муж и жена.
  47) Без сомнения, эта женщина видела, как Вениамин, часто игрался с собаками и ради забавы имитировал лай. Ну а молодые псы, резвясь, гавкали ему в ответ.
  48) Гралсы. - Мелкие, стайные животные. Отдалённо напоминают гиен.
  49) Дух Лимвы. - Мифическое существо, наказывает тех, кто задумает убийство соплеменника. Забирает у человека никем не видимое жизненное семя, обклёвывая пространство вокруг спящего. Проснувшись, и заметив следы магического ритуала, наказанный умирает, без возможности последующего возрождения.
  50) Гуаз - Облако, до крестильное имя Ивана.
  51) Григорий, на всех опасных направлениях разложил приметные валуны, помогающие точнее определить расстояние до цели. И его бойцы, ежедневно по ним пристреливались, приобретая нужный навык стрельбы на нужную дистанцию. Пусть при этом, точность до сих пор безумно хромала, как говорится: "Плюс, минус километр‟.
Оценка: 4.60*33  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"