Аннотация: Археолог жжот, сцуко. А его корефан-афганец просто аццкий сотона!
ЧАСТЬ 2. ЛЮБИМЦЫ ФОРТУНЫ
7
Утро за окном было в точности как мое настроение: серое, промозглое, гнусное. Я поднял голову и потянулся к журнальному столику, на котором ожидала предусмотрительно заготовленная кружка с водой. Движение вызвало новую порцию тошноты, сердце трепыхалось подозрительно слабо, грозя вот-вот остановиться. Абстинентный синдром, упадок сил от пониженного давления. Пить надо бросать, вот что. С того момента, как я расстался с исмаилитскими реликвиями, пошли уже третьи сутки, и почти все это время я беспрерывно глушил алкоголь, ища забвения на дне рюмки, и определенного результата добился.
Часы показывали половину одиннадцатого. Я поднялся и как лунатик побрел в туалет, преодолевая слабость и чувство исключительного отвращения ко всему окружающему. Когда я в последний раз так бухал? Наверное, уже не помню. Алкогольные возлияния не моя стихия. Разве что на втором курсе был период, но эта эпоха глупого гусарства и игр в подпоручиков на военной кафедре давно прошла. Нет, чтобы так пить, да тем более водку... Повода прежде не было. Я сидел, согнувшись, на унитазе и часто-часто хватал ртом воздух, пытаясь восстановить сердечный ритм, сбившийся после преодоления коридора. Мне было нелегко.
В дверь позвонили. Один длинный звонок. Кто бы это мог быть? Мама? Вряд ли, у нее есть ключи, да и наш семейный сигнал - четыре коротких. Ира? Исключено. Я так думаю. Больше мы не разговаривали, вернее, она со мной. Встретились вчера на улице, я попытался завлечь её в сауну, но Ира поспешно ретировалась. Обиделась. Полагает, что я крепко ее подставил. Ах-ах!.. А я полагаю, что она - меня. Да ещё ввела в убытки.
Однако, кого это принесло? Не ментов ли? Когда я только начал накачиваться, по двору шастал ОМОН, а потом завалил какой-то опер, пытавшийся выяснить, не слыхал ли я стрельбы. Но я уже был в таком состоянии, что все вопросы у него отпали. Я выбрался из толчка, подтянул тренировочные штаны и поплелся в прихожую.
- Who is it? - поинтересовался я, сожалея, что не удосужился вставить глазок.
- Чего? Сам ты ху... - английский по ту сторону двери не понимали. - Илья?
Ну вообще: "Здравствуй, жопа, Новый год!" Это-то еще кто? Судя по тону, он меня знает, следовательно, не мент. Кто-то из приятелей? Те придумали бы ответ покорректнее. Зоновские кенты? Но, кроме Петровича и Славы-афганца, я никому свой адрес не оставлял. Славе я даже пару писем с новыми координатами черкнул, но ему еще сидеть... Может быть, он с кем-то информацией поделился. Допустим, приперло человека. И вот притопал ходок.
Какого черта ему от меня понадобилось? С бодуна я ничего предположить не мог и решил поскорее закончить неприятную процедуру сомнений. Я отщелкнул замок и распахнул дверь.
- Здорово!
Ой, мама родная! Не "здорОво", а здОрово. Почти с первого раза угадал, ну и интуиция у меня: на пороге во весь свой саженный рост, подпирая плечами косяк, стоял Слава-афганец, оскалив щербатый рот в приветственной улыбке. Конечно, кореша встретил. Снова-здорово!
- Заходи, - выдавил я и, пошатываясь, уступил дорогу.
- Киряешь? - поинтересовался Слава, с жадностью втянув носом воздух, когда мы переместились на кухню.
В каждом движении корефана чувствовалась скрытая мощь, которую не сточила даже неволя. Лицо у Славы было крепкое, скуластое. Казалось, двинь кирпичом, не сморгнёт. Сломанный в драке нос, серые, спокойные глаза. Этакий скифский богатырь - напоминание потомкам русичей об их дальних предках.
- Будешь? - неопределенно предложил я, сам не зная, что именно.
- Не откажусь.
Я потянул ручку холодильника, в котором обнаружились пластиковые контейнеры, одноразовые подносики в фольге, ещё какие-то мешочки и обертки, занимающие все три полки. Ой, ё!.. Неужели весь этот закусон я сам наковырял? Я долго и с недоумением взирал на бардак, пока наконец не увидел в самом низу две целые бутылки водки, за которыми и потянулся.
Сбросив на пол пустые картонные тарелочки, я выставил остатки заливного, блюдо с засохшими раками, какой-то сырок и поллитровую бутылку "Смирнофф". В дополнение к ним прибавил распотрошенный пакет картофельного пюре и поставил чайник на огонь.
- Давай за... - я замялся, не в силах ничего вообразить.
- За встречу.
- Верно. - Я разлил по стаканам, плеснув себе на два пальца. Мы чокнулись.
- Эх, хороша!
Мне также полегчало, но на этом я решил остановиться - подлечились, и будет. Еще пошарив в холодильнике, я извлек банку с болгарскими огурцами и налил себе рассольчику.
- Ты пей, - сказал я Славе, - а мне пора останавливаться.
- Ну, давай, - хмыкнул корефан, обрадованный угощением. Врезать он был не дурак.
Я дернул рассолу и даже начал приходить в себя. Отлично. Сейчас поедим, и станет совсем прекрасно. Чайник закипел. Я выключил его и приготовил пюре.
- Ништяк живешь, - заметил Слава.
- Эге, - ответствовал я. - В термах патриции предавались оргиям с гетерами. А я чем хуже?
- Промышляешь копаниной?
- И не говори. Вот прямо сейчас займусь.
Пока пюре остывало, я выгреб из холодильника упаковочный хлам и затолкал его в мусорное ведро. Раскопки привели к интересным результатам - в морозильном поддоне я нашел пачку намокших купюр, среди которых попадались баксы. Это значило, что я обнулил заначки и на жизнь осталась лишь имеющаяся на руках сумма.
- Видел, как я лавандоса накопал? - похвастался я.
- У тебя там сейф, что ли?
- Нет, - я вернулся к столу и затолкал банкноты под телефон, - зелень храню, чтоб не завяла. А у тебя как дела?
- Вышел по УДО.
- Какое тебе УДО с твоими залётами? - изумился я. - Да ты и "красным" никогда не был.
- Я знаю, что ли? Может им разнарядка пришла. В общем, скостили мне полгода. Не веришь, смотри, - Слава достал из кармана справку об освобождении.
- Да ладно, - я смутился. - Что ты, в самом деле, верю.
- Сегодня нагнали спозаранку. Только что в Питер приехал. Пойду с жильем разберусь. Вечером пустишь перекантоваться?
- О чем речь, живи сколько хочешь!
Прикончив бутылку, Слава отправился по своим квартирным делам, а я стал прибираться на кухне, попутно анализируя обстановку на сегодняшний день. Обстановка, честно признаться, была достаточно гнилая. Живых денег осталось тысяча триста рублей плюс сто двадцать долларов. На какое-то время хватит, а дальше? Надо срочно что-то выдумывать и проворачивать за этот период, пока есть на что есть. Класть зубы на полку отчаянно не хотелось.
Но если бы все дело было только в деньгах! О происшедшем я вспоминал, как о кошмарном сне, и мечтал, чтобы сном оно и оказалось. Умом однако понимал, что всё реальнее и гаже. Как бы хашишины не вернулись воздать должное древнему обычаю кровной мести. А ведь есть еще взорванный офис испанцев, которые могут сгоряча и поквитаться со мной, узнав, что предметы ушли к их врагам. Мертвый Гоша Марков. Тут уж совсем плохо. Гошу жаль ужасно, жаль как друга, да и как компаньона. Надо хотя бы Борису Михайловичу позвонить, встретиться, мобилу отдать, соболезнования выразить. А заодно закинуть удочку насчет дальнейшего сбыта. Люди рождаются и уми-рают, а дела идут. Хотя и помимо Маркова партнеры, заинтересованные в работе со мной, имелись, обратиться к человеку с приличными каналами не помешает. Подумав о каналах, я припомнил Марию Анатольевну. Вот с кем еще придется поговорить. Общаться со вдовой будет трудно и неприятно, будем лишь надеяться, что она вникнет в ситуацию: я - без денег, Петровича убили прямо на раскопе. Жалко вдову, но придется госпоже Афанасьевой поискать счастья в другом месте. Сто двадцать долларов едва ли будут достойной компенсацией за погибшего мужа.
С такими мыслями я вышел на балкон и выдо-хнул в атмосферу порцию перегара. Поев и удержав пищу в желудке, я стал чувствовать себя значи-тельно лучше. Теперь надо ввести в организм из-рядную порцию витаминов, глюкозы и белков. День сегодняшний я решил полностью посвятить процедуре восстановления. Голова - прибор тонкий и требует основательной доводки для приведения в рабочее состояние. А со спиртным надо завязывать. Больше ни капли, тем паче что положительных результатов все равно не приносит.
Однако что же дальше-то делать? Денег на поездку в перспективный район не хватит, да и нет на примете ничего перспективного. Да если бы и было, то не факт, что я там что-нибудь найду. Придётся, видимо, экономно расходовать наличку, занимаясь поисками сокровищ в пределах Санкт-Петербурга. В крайнем случае, буду подкармливаться у мамы, она с голода умереть не даст. Вот они, суровые будни кладоискателя!
По старым домам Петроградской стороны, что ли, прошвырнуться? На чердаках искать бесполезно - там уже все просеяно, а вот в подвалах еще можно кое-что найти, если повезет. В периоды смутного времени люди всегда старались упрятать от чужих глаз что-нибудь ценное, а таких периодов в двадцатом веке для Санкт-Петербурга хватало. Многие не вернулись, поставленные к стенке пьяным матросом или отправленные ЧК-ГПУ-НКВД в "солнечные края", а ценности, схороненные на черный день, так и остались дожидаться своих хозяев. Не обязательно это бы-ли золото и бриллианты - для чьего-то сердца дороги семейные фотографии или дневник, не предназначенный для посторонних глаз. Дневники в Питере любили вести по дореволюционной привычке, а потом прятали, чтобы не нашли при обыске. Мне запомнилась запись, которую неизвестный господин с Васильевского острова сделал 27 сентября 1918 года: "Голодно, но заставил себя встать. Весь день ходил по коридору. На кухне Инесса разговаривает сама с собой. Страшно." Куда потом делась обезумевшая семейная парочка, перед какими событиями истощённый господин полез на чердак прятать книжицу в замшевом переплёте? Я долго ломал над этим голову, но так ничего путного не придумал.
На чердаках в смутные революционные и послевоенные годы напуганные обыватели хранили оружие, воинские награды, и другие семейные ценности. В песчаной засыпке, в вентиляционных проходах, за кирпичами - в те времена люди боялись оставлять в своём жилье опасные вещи. Впрочем, сороковыми годами эпоха кладоположения не завершилась. Диссидентские рукописи, и самиздатовские сборнички стихов времен застоя тоже иногда обнаруживались. С творчеством Бродского и "Хроникой текущих событий" я именно таким образом познакомился. Во все времена люди, предчувствуя обыск, тащили самое сокровенное на чердак, реже - в подвал. Подвал все-таки место сырое, грязное и приземленное, а чердак - сухое и возвышенное. Да и прятали свои реликвии... одно слово "прятали": кто в вентиляционный ход заложит, кто щебнем засыплет в углу, а один раз просто старым тазом накрыли, и никто на протяжении семидесяти с лишним лет - никто! - этот таз не поднял. Кладов было так много, что на все чердаки искателей не хватало.
Впрочем, питерские чердачные клады представлены не только наивными мещанскими захоронками. Бывает, прячут и так, что фиг найдешь, если просто ворошишь слегонца, а не ищешь клад основательно и целенаправленно, зная, что до революции в этом доме проживал купец первой гильдии такой-то, "приземлённый" в семнадцатом-восемнадцатом году, либо после угара НЭПа. Вот эти ныкали по-настоящему вечные ценности: драгметалл, самоцветы; реже, в моей практике один раз всего, бумажные купюры. Спрятали целую сумку. Видимо, после обыска хотели забрать, да не получилось. Серьезные лю-ди к делу подходили серьезно, и чисто житейской смекалки для устройства тайников у них было побольше. Многие люди до сих пор живут бок о бок с кладом и не подозревают о нём.
Не на каждом чердаке, конечно, лежит клад, и всегда приходится крепко поломаться, чтобы его найти. В некоторых случаях в домах остаются стенные сейфы, камины с заложенным дымоходом и прочие тайники, но это, скорее, могут обнаружить только строительные рабочие. Они и сами рады почистить дома, предназначенные на снос или капремонт, и среди них есть свои профессиональные кладоискатели. Конкуренция, в общем. Очень круто с этой работы не поднимешься (ценностей редко когда прячут много), разве что повезет, но кое-что на хлеб заработать можно. Старый фонд уже вычистили весь, но ничто не мешает пройтись по новой. Смутные времена для России не кончились, а только начались в полный рост. Граждане воруют, тезаврация процветает. Менты тоже не дремлют, норовят богатых граждан прихватить; чего стоила ОБХССная "чистка" коллекционеров во второй половине восьмидесятых. И это во времена застоя, когда поддерживалась хотя бы видимость порядка. Теперь же, когда настал беспредел в масштабах государства, люди, чтобы не делиться или делиться как можно меньше, прячут свои ценности "по банкам и углам". И в землю зарывают, но если обстоятельства поджимают, то чердак или подвал, как всегда, - самое укромное место. Так что в нашей стране кладоискатель как класс никогда не вымрет. Правительство не даст. А значит, и я буду жить!
От этих мыслей на душе значительно полегча-ло. Я еще раз окинул взглядом предзакатное небо, украшенное огнями телебашни, и вернулся на кухню в приподнятом настроении.
Кофейку, что ли, выпить для полного счастья?
Я насыпал в джезву молотый кофе, прогрел на огне и добавил горячей воды. Вскоре смесь заки-пела, и я выставил ее на подоконник. Хороший кофе должен немного отстояться. Аромат у него был, во всяком случае, чудесный.
Выждав десять минут, я налил кофе в чашечку, сел в кресло и пригубил. Чашка черного кофе - вот что нужна истинному джентльмену с похмелья. Вообще-то у джентльменов похмелья не бывает; если джентльмен немного перебрал накануне, то он ощущает легкое недомогание. И хотя, как сказал Иван Михайлович Сеченов, основатель отечественной школы физиологов, алкоголь в жизни (особенно русской) играет почти ту же роль, что и питательные вещества, и не только сказал, но доказал это делом, поставив эксперимент на себе, отношение к спиртным напиткам у меня остается несколько более европейским. Рюмка коньяка вечером, и то лишь в исключительных случаях.
Из глубины комнаты донесся какой-то необычный звук. Вечерний звон? Я поставил чашечку на стол и прислушался. Ах, вот в чем дело: тренькал сотовый телефон - вот уж что я меньше всего ожидал услышать. Я прошел в комнату. Кто бы это мог звонить? Скорее всего, Борис Михайлович с благим напоминанием, а не пора ли нам средство связи вернуть. Да, действительно пора. Я нажал кнопку и поднес мобилу к уху.
Голос был незнакомый и говорил с акцентом. Я похолодел. Арабы?.. Нет, испанцы. Я распознал акцент. Впрочем, легче не стало. На хрен я им нужен? Хотят осудить меня праведным и честным судом? Я чуть было не оборвал связь, но решил, что сделать это будет никогда не поздно, и поинтересовался:
- Это я. С кем имею честь?
- Я, ээ... - голос на секунду помялся, подбирая подходящий эквивалент, - заместитель управляющего фирмой "Аламос". Меня зовут Хорхе Эррара. Я к вам вот по какому делу.
- Слушаю, слушаю, - поддержал его я.
- Сеньор де Мегиддельяр очень хотел бы вас видеть. Он сам приехать не может, он находится в больнице, но у него есть к вам очень важный раз-говор.
"Еще бы! - подумал я, припоминая наставления ис-панца. - Возрождение секты хашишинов. Личные ве-щи Вождя. Зачем я вообще в это дело ввязался? Загнал бы лично Маркову тысяч за десять, он бы сразу наличку от отца привёз, скольких бы проблем избежал. Так нет, проклятое сребролюбие одолело! Теперь придется выслушивать отповеди. "Сеньор Хуррарес, проколите сердце отступника ритуальным мечом. Да восторжествует справедливость!"
- Алло?
- Слушаю, слушаю, - опомнился я. - Так на какую тему вы хотели со мной поговорить?
- Сеньор де Мегиддельяр хочет поговорить с вами о работе.
- Насколько она будет оплачена?
На том конце провода подобный вопрос ожидали. Заместитель управляющего отозвался немедленно:
- Вам заплатят аванс и выдадут все необходимые... инструменты.
Вот это уже деловой разговор. Над этим предло-жением стоит подумать, и я уточнил:
- Что именно будет требоваться от меня?
Испанец помялся и сказал:
- Наш разговор по телефону может быть услышан третьи-ми лицами. Хотелось бы встретиться и поговорить лицом к лицу.
- С глазу на глаз.
- Э-э... вы понимаете?
- Хорошо, - сказал я. - Когда мы встретимся?
- За вами заедут. Было бы хорошо завтра утром, часов в десять.
- Устраивает, - ответил я.
- Ваш адрес вы можете не называть. К вам в десять подъедут и позвонят в дверь три раза. Человека будут звать Хенаро Гарсия...
"Здорово работают, - подумал я. - И явно чего-то боятся. Хашишинов? Или..." Я вспомнил обилие ведомственных машин у офиса СП. В свете последних событий логично было ожидать присталь-ного внимания людей Конторы. Иностранные граждане все-таки, а тут такое творится. Безобразие!
Чтобы предотвратить подобные инциденты, заботясь о безопасности иностранцев и руководствуясь исключительно благими соображениями, Федеральная Служба Безопасности не могла не выставить наблюдения за сотрудниками фирмы. А вдруг это разборка между резидентурами двух разведок, не поделившими, скажем, информацию?! Тут было над чем задуматься, тем более что речь-то шла о выво-зе антиквариата, имеющего огромную историческую ценность, народного достояния. М-да. Будем надеяться, что испанцы сумеют обставить все должным образом.
- Хорошо, - сказал я, - в десять буду ждать.
И тут меня осенила мысль. Терять-то все равно нечего, а подстраховаться лишний раз не мешает.
- Со мной будет еще один человек.
Испанец перестал дышать.
- Какой человек?
- Надежный, - ответил я. - Могу за него ручаться.
Эррара помялся. Чувствовалось, что присутствие постороннего на встрече ему не по душе, но выбора не было.
- Это ваше условие?
- Да.
- Пусть будет так. Но вы уверены... в нем?
- Уверен.
- Договорились, - подвел он итог беседы. - До завтра.
- До завтра, - ответил я, и заместитель управляющего повесил трубку.
Повесить-то он повесил, сразу отдалившись на несколько километров городских кварталов и оставив меня в состоянии некоторого замешательства, но образовавшейся энергетической связи не прервал. Я положил трубку на письменный стол, вернулся на кухню и машинально одним глотком допил свой остывший кофеек, даже не ощутив его вкуса.
Ехать к Мегиддельяру отчаянно не хотелось. Почему-то появилось опасение, что от него я не вернусь. В самом деле, что испанцам терять? Дело я им завалил, теперь пришла пора наказать неумеху (то есть меня), тем самым убрав и свидетеля, слиш-ком много знающего о делах подпольного предста-вительства Ордена Алькантара. Почему нет? Как раз именно да! Я содрогнулся, представив, как пря-мо в салоне машины (например, того самого черного "Мерседеса", на котором возили в прошлый раз) между моих ребер медленно и неуклонно просовы-вают лезвие ножа. "С точностью до миллиметра". Нет, не хочу, поэтому и возьму с собой Славу - для страховки. Оставалось дождаться оного и уговорить. И на первое, и на второе я рассчитывал с большой долей уверенности. Не откажется Славик, если ему правильно подать. Психологию корефана я изучил хорошо, благо времени для этого было предостаточно.
Слава появился в расстроенных чувствах.
- Прокатили меня с хатой, сволочи, - сообщил он, вешая на плечики потёртую кожаную куртку, которой прибарахлился ещё на зоне. - Не знаю, чё и делать.
- Можешь пока у меня пожить, - радушно предложил я, отлично понимая его положение. Квартиру Слава потерял - она у него была бюджетная и неприватизированная.
Беда корефана была мне на руку. Если испанцы дейст-вительно хотят предложить что-то дельное, Слава не откажется от возможности заработать, а там и хату подыщет. Если же меня решили замочить, то жить здесь тем более не стоит, пусть он здесь на правах арен-датора обитает. Главное, чтобы Слава завтра со мной поехал, а там уж сообразим.
Чтобы не вводить друга в заблуждение, я решил посвятить его во все нюансы истории с продажей раритетов. Одна голова хорошо, а две - лучше. Я пригласил приободрившегося кента на кухню и выложил все до мельчайших деталей.
- Что, духов метелить? - обрадовался Слава, когда я закончил повествование. Его ненависть к чуркам, импортированная из Афганистана, была об-щеизвестна еще по зоне, где он успел как следует обжить ШИЗО.
- С чего ты взял? - поинтересовался я.
- А что за работу они ещё могут предложить? - по-жал плечами Слава.
Что ж, возможно, спонтанное решение и является самым верным. В области интуитивных озарений Слава был большим спецом.
- Волына у тебя осталась? - деловито осве-домился афганец.
- Осталась. Думаешь, потребуется?
- Береженого Бог бережет, - рассудительно за-метил Слава. - А еще ствол есть?
- Только гранаты.
- Тоже дело. Возьмем по одной. У тебя какие?
Гранат у меня было пять штук. Я купил их по случаю за сто долларов. Парнишка, продавший мне ТТ, захотел спихнуть весь товар оптом, и я взял в рас-чете, что когда-нибудь да пригодится. Вот и пригодился.
Когда я выложил на стол содержимое "арсенального" тайника, на губах Славы заиграла довольная ухмылка. Меня это обнадежило. Улыба-ется, значит, есть чему.
- Граната "эргэо" - заебенит хоть кого! - с воодушевлением, словно старому знакомому, произ-нес Слава, обращаясь к гранате. - Где ты таких надыбал?
- А что? - продавец отрекомендовал свой товар как последнюю систему с инерционным взрывате-лем. На военной кафедре в ЛГУ были попроще, добрые старые "РГД-5" и "Ф-1", хотя грана-та - она и в Африке граната. - Чем они тебе не нравятся?
- Ты хоть знаешь, как с ними обращаться?
- Вынимаешь предохранительную чеку и кида-ешь. Что не так?
- Нет, все путем, - успокоил Слава. Видимо, мои познания в военном деле вызывали у него боль-шие сомнения. - Это ручная граната оборонительная. У нее в запале шарики, которые при ударе толкают боек, так что взрывается она сразу при столкновении с целью. Если падает в снег или еще во что мягкое - замедлитель горит три секунды как у обычного запала "УЗРГМ". Ну а если руку в кармане держишь - та же фигня. А осколки у нее солидные - это та же лимонка, только запал дру-гой. Где это ты так прибарахлился?
- Места знать надо, - сказал я. - Ну так как?
- Потянет. Я еще финку возьму.
"Финка" представляла собой отточенный мор-ской кортик, который я еще пацаном выменял на раскопанный в Мясном Бору ППШ. Рукоятка и гарда у кортика, когда он попал ко мне, почему-то отсутствовали, но качество клинка из легированной стали было выше всяких похвал. Ручку я потом сделал наборную, и пика получилась хоть куда. Резала она по причине узкого лезвия не ахти, зато втыкалась великолепно. В этом плане кортик - пика хоть куда. Прокалывает несколько внутренних органов сразу: печень, селезёнку, лёгкое, если бить снизу-вверх
Слава приобщил "перо" к своему снаряжению, и я убрал невостребованную часть арсенала обратно в тайник. Незачем без дела на виду валяться. Все, что не может быть в данный момент использовано, должно быть убрано - этот священный принцип, усвоенный мною с детства, здорово выручил меня на следствии.
***
К назначенному времени мы в полной готовности ожидали гостей. Звонок в дверь раздался ровно в десять утра, тютелька в тютельку, - испанцы были пунктуальны.
- Кто там? - на всякий случай спросил я,
- Хенаро Гарсия, - четко и громко ответил невидимый собеседник.
Вновь сожалея, что я не удосужился обзавестись глазком, я сделал знак Славе приготовиться и отво-рил. В коридоре стоял знакомый амбал, однажды возивший меня в офис. Он был один.
- Вы готовы? - спросил он.
- Да, - сказал я. - Слава, пошли.
Внизу нас ожидал белый "Фиат-темпра". Определённо, после взрыва офиса рыцари старались привлекать к себе как можно меньше внимания.
- Куда едем? - поинтересовался я, устраива-ясь на переднем сиденье.
- В госпиталь, - ответил Хенаро, усаживаясь за руль.
Русским языком он владел даже лучше Эррары. Чувствовалась профессиональная подготовка. Инте-ресно, они всех членов Ордена так натаскивают? Вот вам и "пятая колонна в действии". Кстати, как там наши доблестные чекисты, не дремлют ли? Я оглянулся. Чекисты, похоже, дремали. Хенаро за-метил мои потуги и произнес:
- Ищете слежку? Ее нет. Я проверял.
"Если только наружка дала себя заметить", - подумал я.
Кружа и петляя по улицам, "Фиат" выбрался к зданию Военно-медицинской академии. Лучшее место, чтобы приставить наблюдение, сотрудникам контрразведки трудно было най-ти. Впрочем, кое-что меня порадовало. Госпиталь ВМА - место достаточно цивилизованное, чтобы не устраивать в нем прави-лок, поэтому беспокоиться нечего.
Мы прошли в пахучее ожоговое отделение. Гарсия постучался в палату. Оттуда ответи-ли что-то по-испански. Хенаро открыл дверь, про-пустил нас, а сам остался снаружи, очевидно, ох-ранять.
- Здравствуйте, госопода.
Палата, в которой мы оказались, была рассчи-тана на четырех человек, но все койки пустовали, хотя и были разобраны, - их обитателей куда-то временно удалили. Куда-куда вас удалили? Кстати, "куда" (cojudo) в переводе с испанского означа-ет "дурак". В этих пределах язык я знал. Удали-ли ли вас, господин дурак? А если нет, то сей-час удалят - и не одного меня, а обоих: точно в лоб мне смотрел блестящий массивный пистолет с таким же массивным глушителем. "Дезерт игл", хорошо знакомый по многочисленным штатовским боевикам. Дуло было огромным, как тоннель. Наверное, пятидесятый калибр. Куда-ку-да? Вот туда... Ствол качнулся, указывая направ-ление.
- Спокойно, пожалуйста. Поднимите руки. Это мера предосторожности. Оружие у вас есть?
Я кивнул. Уж чего-чего, а этого добра у нас с собой было навалом. Во рту пересохло.
Только сейчас я заметил, что с другой стороны никелированного "Пустынного орла" прицепился маленький смуглый человечек в ботинках на высоком каблуке. Все мачо их отчего-то очень любят.
Я подчинился без особого, впрочем, восторга. Кто сказал, что в советском человеке заложена страсть к подчинению? На собственном опыте я это утверждение опровергаю.
- Это мера предосторожности, - повторил че-ловечек.
За спиной послышалась возня, кто-то сдавленно пискнул. Человечек напрягся, взгляд у него стал как нож. Передо мной был настоящий рыцарь настоящего рыцарского Ордена. Я медленно обернулся и увидел, что за дверью для подстраховки притулился еще один амиго, который теперь беспомощно бился в объятиях Славы, а его "Микроузи" перешёл в руки афганца. Слава искусно заслонялся своим противником, левой рукой перекрыв ему кислород, а правой выцеливая человечка. Амиго задыхался. В общем, момент был патовый. Сейчас начнётся стрельба.
- Давайте без оружия, - сказал я. - Мы пришли поговорить, а не понтами меряться. Вы нас сами пригласили.
- Э-э... - человечек заволновался, нервно приосанился и выпалил какую-то фразу на испанском. Похоже, нецензурную.
- Вот такая вот незадача, - сказал я.
Слава за моей спиной шумно выдохнул.
- Здесь госпиталь, тут стрельба ни к чему, - я мобилизовал все свои дипломатические способности, под прицелом огромного "пустынного орла" это получилось легко. - Это общественное место. Вход охраняется. Куда вы денетесь с больным сеньором де Мегиддельяром?
Мои призывы к благоразумию достигли ушей рыцаря. Человечек опустил пушку.
- Очень хорошо, - сказал я. - Слава, отпускай амиго.
- Кого?
- Ты его сейчас задушишь, - я обернулся и понял, что не далёк от истины. Лицо амиго сделалось бурым.
- Ладно,- Слава нехотя разжал захват. Качаясь, испанец отошёл к койке и ухватился за грядушку, чтобы не упасть. Знатно бывший офицер его уделал за полминуты! Не хотел бы я оказаться на месте амиго. Определённо, со Славой лучше дружить.
- Садитесь сюда, пожалуйста, - равнодушным от беспредельной злобы униженного мачо голосом произнёс человечек. Он горделиво вскинул голову и убрал под пиджак "Дезерт игл".
Слава плюхнулся на свободную койку, сунув руку с "Микроузи" под подушку. Я присел рядом.
- Меня зовут Хорхе Эррара, - бесстрастно представился че-ловечек. - Подождите, приор сейчас по-явится. Кто из вас госоподин Потехин?
- Очевидно, я, - сказал я.
- Очень приятно, вчера вы разговаривали со мной.
Я кивнул, хотя приятно мне не было. Теплая компания, нечего сказать. Исходящий злобой рыцарь с пистолетом калибра 12,7 мм и скрюченный полузадохшийся амиго.
Дверь отворилась, и Хенаро Гарсия вкатил на кресле забинтованного де Мегиддельяра. Неплохо его тут устроили: персональная палата с охраной, посещения в неурочный час. Выглядел приор не ахти - сломанная рука в гипсе, обожжённое лицо, правая сторона которого залеплена марлей и покрыта коллодием, из-под халата торчит перебинтованная нога, вся в противоожоговой мази.
При его появлении Эррара разразился длинной тирадой на испанском. В голосе, помимо возмущённых, звучали извиняющиеся нотки. Приор остановил его небрежным жестом, мол, пустяки.
- Здравствуйте, господа, - обратился к нам де Мегиддельяр. - Прошу прощения за необычную встречу, поведение комтура Эрарры было продиктовано заботой о моей безопасности. События последних дней доказывают, что предосторожность не бывает лишней.
- Понимаю. Я тоже сожалею о случившемся... - дипломатично ответил я.
- Рад видеть вас в добром здравии, уважаемый Илья Игоревич, - сказал де Мегиддельяр тоном, допускающем самые разные трактовки. Например, глаза б мои тебя не видели, cojudo!
- Жаль, что не могу сказать того же о вас, - после стычки вежливость у меня давала сбои. - Хашишины оказались шустрыми ребятами. Мы их недооценили.
- О них я и хотел с вами поговорить. Об ассассинах и об их реликвиях.
Я коротко рассказал, как и при каких обстоятельствах расстался с предметами ас-Сабаха.
- Печально, - заметил приор. - Впрочем, я предполагал нечто подобное. У меня было время подумать.
- Мне очень жаль, что так получилось, - признался я.
- Вам следовало отдать мне предметы влияния при первой нашей встрече, - укорил де Мегиддельяр. - Но теперь ничего не исправишь. Теперь можно только мстить. Я поклялся, что не вернусь на родину, пока не уничтожу змеиное гнездо ассассинов на моей территории.
Своей территорией испанец считал Санкт-Петербург.
- Вы представите мне своего спутника?
- Это мой старый друг, ему можно доверять, - отрекомендовал я Славу.
- Судя по тому, что он держит сейчас под подушкой, это сильный и отважный человек.
- Он боевой офицер Воздушно-десантных войск. Ветеран Афганской войны, - сказал я.
С минуту Франсиско Мигель де Мегиддельяр осмысливал полученную информацию. Видимо, она удовлетворила приора, поскольку он изрёк:
- Хорошо. Так будет много лучше.
Он внимательно посмотрел мне в глаза. Правое око, проглядывающее в дырочку марли, сверкало как антрацит.
- Не будем вспоминать о том, что произошло. Сделанного не воротишь, - блеснул познаниями русских пословиц де Мегиддельяр. - Будем деловыми людьми. Вы отдали ассассинам предметы влияния и не получили денег. Деньги вам нужны, так?
- Так, - осторожно признал я.
- Я хочу предложить вам работу, связанную с опасностью, прибыльную работу. Я плачу за неё три тысячи евро вам обоим.
- Не скажу, что наш выбор велик, - это было почти согласием.
Слава лишь хмыкнул, не доставая руки из-под подушки. Ему, как и мне, хотелось денег, которых у нас не было.
- Нам стало известно, где скрываются ассассины, - продолжил де Мегиддельяр. - Необходимо в ближайшее время выжечь их гнездо.
Тут всё было ясно. Выжечь, конечно, необходимо. Делать это предстоит мне со Славой.
- Мы помогаем вам средствами - вы делаете дело. Мы платим вам награду. Это миссия, достойная христианина! - Видно было, что испанцам неохота мараться самим.
- Почему именно мы?
- Наш Орден вынужден соблюдать конфиденциальность. Не хотелось бы портить отношения с вашими властями. После инцидента со взрывом офис мы находимся под пристальным вниманием вашей службы безопасности, а это значит - ни одного шага в сторону... Мы не можем оступиться. Поэтому я обратился к вам, Илья Игоревич, - своим тоном де Мегиддельяр подчеркнул, что уже имеет печальный опыт совместной работы и лишь безвыходная ситуация вынуждает его на столь рискованный поступок. Я целиком разделял его мнение. Сотрудничать со мной оказалось ох как непросто.
- Ты как? - спросил я Славу. Лично мне при полном отсутствии жизненной перспективы не хотелось упускать любой заработок, каким бы он ни был. - Подписываешься?
- Идёт, - пробасил Слава.
- Мы согласны, - сообщил я приору. - Где находится источник заразы... в смысле, скверны?
- Подробности вам сообщит мой заместитель комтур Эррара.
- Нам понадобятся деньги, оружие и машина, - сказал я.
- Все рабочие моменты решите с ним, - разговорным русским языком приор Ордена Алькантара владел как родным.
Встреча закончилась. На прощание руки де Мегиддельяр нам не подал.
Сопровождаемые Эррарой, мы вышли из палаты. Слава заметно похмурнел, настроившись на деловую беседу с недавним противником. "Микроузи" он деликатно оставил под подушкой.
Задумавшись, я чуть было не налетел на медсестру, торопливо шедшую по коридору. От столкновения уберёг Эррара, потянувший меня за рукав. Я успел уклониться от столкновения, извинился перед отпрянувшей женщиной. Ей было около сорока, глаза усталые, лицо озабоченное. Измотанный дежурством персонал военного госпиталя. Она мельком глянула на меня и задержала взгляд на Славе, который оторопело уставился на неё. У другана даже челюсть отвисла. Немая сцена продолжалась пару секунд, затем женщина отвернулась и заспешила по своим делам, скрывшись за поворотом больничного коридора.
- Ты что, - спросил я, - знакомую встретил?
- Да нет, - пробормотал Слава, - не может быть...
Эррара с удивлением смотрел на нас, не понимая, что случилось. После стычки в палате он немного оттаял.
- Ладно, пошли, - сказал я. - После разберёмся.
- Не может быть, - повторил Слава.
Мы вышли из корпуса и сели в "Фиат", где нас ожидал Гарсия. Началось кружение по улицам. Хенаро проверял наличие "хвоста" и давал нам возможность побеседовать без лишних ушей.
- Приор вам доверяет, - новенький "Фиат" имел хорошую звукоизоляцию, сидящий впереди Эррара говорил, не поворачивая головы. - Сегодня мне довелось увидеть вас в деле...
- Признаюсь, вы нас напугали, пришлось защищаться, - сказал я.
- Теперь это неважно, - отмахнулся комтур, - важно то, что есть. Вам доверено ответственное дело - сокрушить ассассинов в их убежище.
- Надо на него взглянуть, - сказал, как застолбил, Слава.
Эррара осёкся, а потом что-то быстро сказал по-испански Гарсии. Хенаро свернул к набережной.
- Мы едем туда, - обронил Эррара и в салоне повисло молчание.
Длилось оно долго, пока не приехали в Юкки. Район новорусской застройки изобиловал коттеджами различной степени помпезности. На своём неприметном автомобильчике мы проскользнули по боковой дорожке. Эррара указал на двухэтажный дом за кирпичным забором с железными воротами. Гнездо террористов размещалось на отшибе. Очень удобно: приехал-уехал, и никто, кроме пары соседей, не видит. Хенаро, не останавливаясь, провёл машину вдоль забора, свернул, и мы по другой дороге покинули дачный посёлок.
Эррара поинтересовался, нужно ли продолжать рекогносцировку.
- Да всё понятно, - сказал Слава. - Внутрь ведь не заглянешь.
- Сколько там человек обитает? - спросил я.
- Мы видели в разные дни от двух до семи, - ответил Эррара, - но двое там постоянно.
- Ворота только эти, одни? - спросил Слава.
- Ворота одни, - кивнул Эррара. - В доме два выхода. Главный, напротив ворот, и с задней стороны маленькая дверь. Мы не видели, чтобы дом охраняли снаружи, - добавил он.
Больше никакими ценными сведениями испанцы не располагали. О коттедже в Юкках они узнали сравнительно недавно, да и особой надобности в наблюдении не было. Пока не грянул взрыв.
Мы вернулись в город. Эррара выяснил, есть ли у нас водительские права, и Хенаро отвёз нас в нотариальную контору, где оформили доверенность на машину. Пока канителились, комтур связался с офисом по мобильнику, и под окна пригнали красный высокий, похожий на приготовившегося к старту спринтера "Фольксваген-гольф-кантри". Я сел за руль и опробовал машинку. "Гольф" был далеко не новый, но добротный и приёмистый.
- В багажнике оружие. Вот ваш аванс, - Эррара достал из бумажника пачку сотенных купюр. Тощенькую такую, из десяти банкнот.
- Это аванс или деньги на накладные расходы? - спросил я, пересчитав.
- Это аванс. Всё необходимое для работы у вас уже есть, - ответил Эррара каменным тоном.
Расчётливость здесь тоже была европейской.
Мы проводили скупого рыцаря самыми тёплыми напутствиями, сели в машину и отправились домой. Во дворе открыли багажник. Запаска. Домкрат. Здоровенная монтировка или даже скорее маленький ломик. Складная лопата. Чемоданчик с набором инструментов. В глубине приютился могучий свёрток.
- Забираем и пошли, - сказал Слава.
Он достал лязгнувший свёрток, я закрыл машину и мы поднялись в квартиру. Первым делом отнесли добычу на диван и распаковали. В свёртке лежали два АКМС и четыре рожка с патронами. Автоматы были старые, потёртые и наверняка "мокрые". Где испанцы их раздобыли? У каких перекупщиков? Для собственных нужд благородные рыцари использовали новенькое заграничное оружие. Впрочем, Слава остался доволен. АКМ был ему знаком и привычен. Друган вообще был удовлетворён сегодняшним днём. Ему казалось, что мы круто обставились, разведя иностранцев на тонну евро и заграничную тачку. Даже про загадочную незнакомку он вроде забыл.
- Поехали посмотрим дом, - сказал он. - Там на месте и покумекаем.
- Мы же смотрели вроде?
- Мы тогда просто погулять выходили, а теперь посмотрим как следует.
- Не вопрос! - я достал из тайника водительское удостоверение, и мы отправились на настоящую рекогносцировку.
***
Двинулись налегке. "Калаши" оставили дома. С собой у меня был ТТ, у Славы в карманах незаметно разместились кортик и пара гранат. Так, на всякий случай, сказал он, чтобы голым себя не чувствовать. Здесь я его понимал и полностью поддерживал. Запуганный арабами, я скорее мог выйти на улицу босым, чем без пистолета
- Правильно, - сказал я. - Лучше взять с собой "плётку", чем не взять и потом пожалеть.
- В тебе просыпается любовь к оружию, - хмыкнул Слава.
- Настоящая любовь!
Мы посмотрели друг на друга и рассмеялись.
Не знаю, что думал этот волчара, глядя, как я хорохорюсь, но, определённо, он был моим другом.
Мы спустились вниз. Осмотрелись. Признаков наружного наблюдения не приметили. Хотя, как их приметишь, топтунов засечь не так-то просто, и я решил дополнительно провериться на дороге.
- Не очко обычно губит! - донёсся сверху истошный крик. - Не очко! А туз!!! Туз к одиннадцати!
Судя по испитому голосу, это был алкаш с моего этажа, отец Бори - парня чуть моложе меня, большого любителя съездить покопать на места сражений времён Великой Отечественной. С Борей я иногда перекидывался парой слов, с его папашей - здоровался. Открыв людям правду и облегчив душу, сосед замолк. Отправился дальше слушать Михаила Круга, наверное.
- Очко тоже губит, - ухмыльнулся Слава, - если слабое.
- Не обращай внимание на синюгана, его там "белочка" грызёт, - я открыл машину и запустил двигатель.
Мы выехали на проспект Мориса Тореза и погнали к Выборгскому шоссе. Слава потыкал пальцем в кнопки магнитолы, заботливо оставленной испанцами. Сразу включился блатняк. Было весьма занятно узнать, чем услаждают слух в пути члены древнего рыцарского Ордена.
- О, песни злобных чифирастов! - подколол я Славу, чтобы он быстрее переключил на другой канал. Наверное, корефан на зоне к этой музыке притерпелся, а меня от неё уже воротило с отвычки. - Они там чифиру напьются, сядут на корточки в кружок и начинают тереть: чифир-мифир-калорифер. Все такие блатные, уши пыром, бивни через раз...
- Калорифер - это такой нагревательный прибор, - Слава сменил частоту. - А что такое мифир?
- Это что-то такое, что стоит между чифиром и калорифером. На калорифере обычно сушат носки, а чифир - напиток из чая. Наверное, мифир - это напиток из носков. Берут заношенные носки, засушенные на калорифере, ломают, мелко крошат и заваривают, как чифир. Получается мифир. Зэки напиваются его и круто прутся.
- Представляю, как от старых потников можно забалдеть, - оскалился щербатым ртом Слава, который и сам не любил приблатнённых сидельцев.
Взгляды у нас во многом совпадали. Служивший в армии Слава, по понятиям, был "автоматчик", я - тоже не блатной. Потому мы в отряде и скорефанились. Союз разума и силы вкупе с опытом Петровича заставил себя уважать. На зоне наша семья была в авторитете.
О мифире мне было что сказать, и не только о нём. В СИЗО я насмотрелся на экзотические пристрастия аборигенов знаменитого архипелага.
- Вставит будьте нате. Да что там чифир-мифир! Я видел, как человек пепел жрал. Сидел с нами в Крестах такой чёрт-закатай-вату. Дадут ему кусок булки, он с хабарика на неё пепел стряхнёт и ест, животное! Говорил, что по вкусу на яичницу похоже. Потом от изжоги мучался по полдня.
- У нам в отряд дурака привели, когда ты, Ильюха, уже освободился. Он гуталин хавал. На чернягу намазывал и ел, а потом тащился. У него губы и язык становились чёрные, и дерьмо - как гуталин.