"Паркетный" внедорожник "Рейнджровер" тяжело полз по ухабам извилистой дороги. Непонятно было, зачем понадобилось делать её такой кривой. Дорога шла через болотистый лес и проложить её прямо могли без всяких проблем. Вероятно, строители получали башли за каждый километр. Вот и навернули, уроды!
Я трясся на заднем сиденье, проклиная дорожное управление и пялясь в надоевший уже лес.
- За следующим поворотом мост, - предупредил Алексаша.
Мы ехали к нему в деревню на обещанную фантастическую рыбалку. Обалденный клёв, о котором Алексаша трещал всю зиму, соблазнил даже далёкого от романтики Петровича. Меня и Бобсона долго уговаривать не пришлось. Дождавшись конца мая, когда, по словам Алексаши, "уйдут грунтовые воды" и дорога сделается проезжей, мы погрузили снасти в джип и двинулись на поиски приключений. Сначала хотели ехать на двух машинах, но Алексаша возжелал оттянуться на природе, а с похмелья он за руль не садился никогда. Поэтому выбор остановился на "Рейнджровере" Бобсона - тачке для весенней распутицы самой подходящей.
- Осторожно, сейчас будет очень крутой поворот направо и сразу же за ним очень узкий мост, - суетился наш проводник, донельзя обрадованный приближением заветной цели, - От моста до деревни всего километр.
- Угу, - кивнул Бобсон и убавил скорость почти до нуля. Сделал вовремя. Дорога изогнулась почти под прямым углом, впереди показались длинные тонкие брёвна.
- Это, что ли, мост твой? - Бобсон мягко придавил тормоз.
- А чего, нормальный мост, я по нему ездил в прошлом году, - зачастил Алексаша.
На своём "пляжном" джипе "Судзуки-Витара" он мог проскочить даже по доске.
- Ну-ну, - Бобсон примерился, чтобы не выехать за габариты моста, и медленно двинул машину.
Под нами заскрипели брёвна. Они вихлялись как живые, "Рейнджровер" качался и вдруг с убийственным скрипом начал заваливаться на бок.
- Пиздец! - заорал я, почему-то вспоминая Виктора Цоя.
Мы не упали. Джип накренился и замер. Двигатель заглох. В полной тишине мы недвижно сидели, ожидая крушения.
- Мужики, выходим, - скомандовал Петрович. - Осторожно смещаемся влево.
Он показал пример, аккуратно распахнув дверь и выскользнув наружу с деликатностью голодной змеи. Я сидел, упершись ладонью в стекло. Мне очень хотелось жить.
Мы выбрались в холодный, влажный лес. Сразу сделалось слышно, как булькает под нами ручей - громко, утробно. Изжёванные покрышками брёвна колыхались под ногами. Проволока, связывавшая их когда-то, лопнула. Брёвна разъехались, правые колёса "Рейнджровера" провалились в щель.
- Если бы ехали быстро, могли проскочить, - резюмировал Петрович, когда мы, кратко, но содержательно, высказали мнение о ситуации вообще и об Алексаше в частности.
- Можно срубить пару хлыстов и поднять машину рычагами, - предложил я, когда стало ясно, что одним домкратом не обойтись. - Тогда колёса встанут обратно на мост, а в щель нужно какое-нибудь бревно забить или старые придвинуть.
Бобсон ещё раз выругался и достал топор.
- Ну, пошли за дровами, братья-разбойники, - сказал он.
Для рычагов лучше всего подходили берёзки с руку толщиной. Их мы нашли нескоро, изрядно побродив по замшелому лесу. В нём преобладали ели. Он был неприветлив, дышал сыростью и словно наблюдал за нами множеством злых глаз.
- Сюда в войну немцы не дошли и даже наши не заходили, - сообщил Алексаша.
- И правильно, зачем им эти дебри, - ответил Бобсон, помахивая топором. - Здесь только геморрой морозить. Никакого шнапса не хватит.
- Да... Охренеть, - обронил Петрович.
Поблуждав, мы вышли на березняк.
- Вы ничего не слышали? - спросил Алексаша, когда мы тащили крепкие хлысты, взвалив их на плечи, как противотанковые ружья.
- Нет, а чего?
- Если бы я знал, чего. Показалось, наверное.
Когда мы дошли до ручья, я ахнул. Машины не было. Она исчезла вместе с мостом. Мы побросали жерди и ринулись к месту аварии.
- Вот она! - выдохнул Бобсон.
Алексаше не показалось. Он действительно услышал, как осел мост под тяжестью застрявшей на нём машины. Хлипкая деревенская постройка не была рассчитана на такие нагрузки. Подмытый вешними водами берег отломился пластом. Теперь джип стоял осями на мосту, под ним неслась бурая болотная вода. Крыша находилась почти вровень с берегом. Передок внедорожника сердито взирал на нас фарами, словно негодуя за подлое предательство.
- Ёб твою мать, Алексаша, - высказался Бобсон. - Чёрт меня дёрнул послушаться тебя и поехать.
Мы молчали, подавленные случившимся.
- Трактор в деревне есть? - спросил Петрович.
- Нет, только в соседней, - махнул рукой на другой берег Алексаша. - До неё километров пять.
Бобсон разинул рот. Совсем непечатно откликнулось эхо.
Оскальзываясь на мягкой земле, мы спустились по оползню к машине. Кроссовки сразу намокли.
- Попробуй завести, - сказал Петрович.
Бобсон влез в кабину. Мягко рыкнул мотор. На душе полегчало.
- Вообще-то, не всё потеряно, - сказал я. - Справимся без трактора. Сейчас поднимем рычагами машину. Сначала с одной стороны, потом с другой. Поставим на брёвна. Потом возьмём трос и закрепим за дерево. Бобсон будет вытягивать на лебёдке, а мы толкать. Вылезем, приедем в деревню, а завтра начнём строить мост. Повезло ещё, что осело с того берега, а не с передка.
Моя речь возымела действие. Братва сразу повеселела. Бобсон разморозил лебёдку и вместе с Петровичем стал отматывать трос, а мы с Алексашей приволокли хлысты. Трос привязали к могучей ели, росшей у дороги. По нашим прикидкам, полноприводный джип, тягаемый лебёдкой и толкаемый рычагами, должен был выползти на пониженной передаче наверх. Особую надежду я возлагал на мускульную силу.
- Значит так, - стал распоряжаться я. - Подсовываем жерди под днище с левого бока и поднимаем, чтобы колёса вышли. Потом двое держат хлысты, а двое забивают брёвна под шины. Брёвна мы потом кольями подопрём, чтобы не расползлись. То же самое с другой стороны, и всё - джип стоит на прочном настиле.
- Твои слова да Богу в уши, - сказал Петрович.
Увязая по щиколотку в грязи, мы стали выбирать, куда просовывать жерди. Я наклонился к заднему колесу и увидел выступающий из-под бревна толстый металлический блин.
В сердце ворохнулся ужас. Наверное, я сначала зрительно угадал предмет, а рассудком определил его назначение через секунду, разглядев. Меня прошиб пот. Я чувствовал, как он стекает по лбу.
Моя застывшая фигура насторожила друзей.
- Чего увидел? - спросил Бобсон.
Вместо ответа я плеснул водой на бок цилиндра, смывая жижу. Проступила зелёная краска.
Мужики столпились за мной. Петрович громко сглотнул.
У моих ног лежала противотанковая мина. Придавленная мостом и джипом. По которой мы недавно проехались. Мина была свеженькой, не какая-то ржавая железка времён Великой Отечественной войны.
Первым нарушил молчание Алексаша.
- Здорово! - произнёс он.
Потом мы как-то незаметно оказались на берегу, откуда "Рейнджровер" не было видно.
- Что будем делать? - спросил Петрович.
Я не мог выговорить ни слова. Меня колотило от страха.
- Действительно здорово, - недобро прищурился Бобсон. Он смотрел на Алексашу. - В какие славные края ты зазвал нас, дружок?
- Все стрелки сразу на меня? - возмутился тот. - Что я, знал?! Я вместе с вами на машине ехал.
- Я тебе претензии не предъявляю. Мне интересно, кто это мог сделать и зачем, а ты у нас главный эксперт по здешнему краю.
- Совершенно без понятия, - пожал плечами Алексаша. - Мужики, которых я здесь знаю, производят впечатление нормальных. Наверное, это кто-то из соседней деревни мост заминировал, чтобы наши подорвались.
- Какая шизня! - сказал я.
- Что будем делать? - повторил Петрович.
Идти к машине, под которой лежит смертоносная приправа, не очень хотелось, а возвращаться пешком было далековато.
- Ладно, - вздохнул Алексаша. - Это моя земля, в конце концов, и мне отвечать.
- Ты что задумал? - спросил Петрович.
- Достану мину и выкину в лес.
- Ты тронулся! - заявил Бобсон.
- Да не, мужики... в натуре, - пробормотал Алексаша. - Я вас в этот блудень втянул, я и отвечу. По-пацански отвечу.
Возразить ему никто не решился.
- Погоди, - сказал я и снял с шеи ладанку. - На вот, возьми, это заговоренный от пули оберег. Я всегда его ношу. Возможно, нас всех он сегодня от взрыва спас. Надень, Богородица поможет.
Алексаша с надеждой посмотрел на невесомый кожаный мешочек и расстегнул рубашку.
- Ну, всё, - молвил он, просовывая голову в шнурок. - Теперь с Богом!
Он перекрестился и зашагал к джипу. Когда его голова скрылась, мы инстинктивно попятились. Показалось, что сейчас грохнет взрыв.
- А он - настоящий пацан, - обронил Петрович. - Это - Поступок.
Повисла тишина. Она была невыносима. У меня схватило живот. Боль сжала кишки, словно большим кулаком, и стала выкручивать. Я почувствовал, что лучше было бы оказаться рядом с Алексашей - тягать из-под моста противотанковую мину, чем так вот стоять и ждать взрыва.
Неожиданно быстро из оврага вынырнул наш сапёр. Он держал мину за брезентовые петли.
- Готово! - крикнул он. - Идите сюда!
- Он ёбнулся, - заявил Бобсон, не трогаясь с места. - Охуел в атаке.
- Может быть, - задумчиво сказал Петрович и направился к Алексаше. Вслед за ним пошёл и я.
"Она не взорвётся, - убеждал я себя по пути. - Она не взорвётся".
- Какой-то лох ставил, - возбуждённо проговорил Алексаша, показывая развороченный ком пластита, торчащий на месте взрывателя. - Воткнул сюда запал от гранаты и поставил натяжник из лески. Мы на него наехали и сковырнули. Я этот запал нашёл, в нём чека стоит невыдернутая.
- Повезло тебе, - заметил Петрович и посмотрел на меня. - Хороший у тебя оберег.
- Знал бы, не поехал, - сказал я.
- Интересно, какая сволочь это заложила? - пробормотал подошедший Бобсон.
Оставив мину наверху, мы спустились к ручью и взялись за дело. Работали слаженно и энергично. Машина была поставлена на колёса и через полчаса "Рейнджровер", басовито урча, выехал из оврага. Мы смотали трос и поехали в деревню.
Мост мы наладили к вечеру следующего дня. Понятно, что рыбу не ловили. Даже не стали выяснять, кому понадобилось минировать мост на единственной дороге к непроезжей деревне. Когда брёвна были уложены и связаны крепкой сталистой проволокой, Бобсон перегнал тачку на другой берег. Новый мост удался лучше прежнего и мог простоять куда дольше - мы сделали его из толстых сосен. Трясясь на ухабах раздолбанной тракторами дороги я машинально поглаживал свой оберег. Я наврал Алексаше - в нём не было ничего наговоренного. Это был просто кусочек кожи, который я собственноручно сшил в форме мешочка. Даже сам не знаю, зачем. Получилась пустая ладанка, которую я носил, словно и в самом деле рассчитывал уберечь себя от пули.