Кадры^[1]

Иллюстрация George Wylesol

- Не совсем понимаю, о чём вы говорите, - сказала Джудит Пирсон, возраст 34 года, отдел перераспределения ценных бумаг и облигаций, стаж 5 лет.

- Мне очень жаль, - ответил он.

- За что? - спросила она, потому что не собиралась облегчать ему задачу.

И тот вполне мог ей посочувствовать. Если бы он также проработал в фирме пять лет и был уволен из-за нового этапа автоматизации, то вряд ли бы чувствовал себя обязанным помогать по указанной причине. Честно говоря, всё его сочувствие находилось на стороне Джудит, и он понимал, что следовало бы поддержать её в текущей ситуации, поскольку она максимально усложнила собеседование для компании. С другой стороны, он сейчас присутствовал в качестве представителя отдела кадров Holring and Baselard, и поэтому человеком, который испытывал трудности больше остальных, являлся именно он, Тим Сток.

- Очень жаль, - повторил он. - В нынешних сложных обстоятельствах. Преобладающие экономические тенденции. Развитие машинного обучения в области... Ну, вы понимаете.

Она подняла брови, явно намекая на то, как бы много она ни знала в той мере, в какой знания применимы к данному набору социальных условностей, она совершенно невежественна, и ему придётся всё объяснить.

- Мы вас отпускаем, - наконец выдавил он. И затем, поскольку это намекало на соучастие в решении, которого, по его мнению, он не заслужил, добавил: - Компания. Holring and Baselard. Вас отпускают. Они. Это всё. Больше ничего.

Она отнеслась к данному искажённому рассказу с заслуженным презрением.

- Мне нужно кое с кем поговорить, - ответила она.

- Вы, - заметил он, - уже кое с кем разговариваете.

- Где Мэггс?

Бывшая глава отдела кадров. Теперь она весьма поспешно вышла на пенсию, вероятно потому, что увидела своё имя в списке потенциальных кандидатов на очередное сокращение, и решила поторопиться.

Очевидно, на такую ключевую должность разумнее было бы нанять опытного и высококвалифицированного специалиста из другой отрасли. Вместо того, чтобы, скажем, повышать джуна, формально ещё проходящего обучение, до должности руководителя отдела. Однако учитывая значительный объём автоматизированных функций, которыми пользовался отдел кадров, руководство H&B приняло решение повысить Стока.

И хотя Джудит Пирсон могла звать предыдущего сотрудника "Мэггс", а не миссис Мейервинкл, Сток не мог не заметить, что "Мэггс" не предупредила Пирсон заранее о том, что её имя тоже находилось в этом списке.

- Миссис Мейервинкль... - начал Сток, но Пирсон его перебила.

- Я хочу видеть управляющего директора. Это невыносимо.

Он согласился с последним пассажем. Но в наши дни никто из трейдингового зала не мог видеть управляющего директора, так что выбора не оставалось, и ситуацию приходилось терпеть, независимо от того, насколько это в принципе было возможно.

У Пирсон имелось множество других требований, которые он тоже не был в состоянии выполнить, однако, учитывая, что с ней действительно обошлись не лучшим образом, Сток позволил Джудит выдвинуть их все и тут же выбросить из головы. В любом случае, она не могла пожаловаться напрямую мистеру Холрингу и не знала хорошего медиума, который мог бы в этом помочь, а мистера Бейзеларда акционеры уже давно выгнали прочь. С тех пор управляющие директора приходили и уходили, забирая свои огромные подписные бонусы, а вскоре после этого и золотые парашюты, когда выяснялось, что бесценный опыт работы в отрасли, которым они так прельстили акционеров, оказывался всего лишь обманом и членством в правильных гольф-клубах.

Несмотря на то, что Сток должен был изображать напряжение, дела у Holring and Baselard шли просто отлично. Одна из причин, по которой дела шли именно так, заключалась в том, что в последнее время компания избавилась от множества дорогостоящих сотрудников в обмен на разнообразные системы ИИ, способные анализировать тенденции фондового рынка как в широком масштабе, так и в более точных деталях, и принимать намного более обоснованные решения о покупке, продаже и инвестициях с целью получения максимальной прибыли от клиента H&B. Или, по крайней мере, от всех крупных автоматизированных инвестиционных инструментов, которые и составляли большинство клиентов H&B в последнее время.

После того, как у Пирсон закончились вполне обоснованные жалобы, и она ушла, Сток продолжил сидеть в своём небольшом кабинете и ждать, пока утихнет дрожь, ведь он только что уволил работника, а Пирсон являлась девятой в подобной очереди, и ему предстояло сделать то же ещё с одиннадцатью. И в этом, по сути, теперь заключалась его работа, почти вся работа. Учитывая, как сильно за последнее поколение сократилось трудовое законодательство, отдел кадров не должен был заботиться о реальном благополучии сотрудников или даже на словах это признавать, чтобы можно было поставить галочки в итоговой годовой аттестации. Вместо перечисленного, акции являлись, по своей сути, просто машиной, сообщающей людям, что у них больше нет работы, и каждый раз, когда подобное происходило, он чувствовал, как его душа съёживается всё больше.

"Я неплохой человек," - говорил он себе. Задаваясь вопросом, не становится ли человек плохим именно таким образом, ведь он принадлежал к тем, у кого всё ещё была работа, а данная категория, казалось, с каждым днём становилась всё более узкой и привилегированной.

Искусственный интеллект - ну, точнее, не совсем ИИ. Это было очень хорошее машинное обучение в сочетании со сложным алгоритмом коммуникации, ориентированным на человека. Подобное означало, что алгоритм мог не только делать чрезвычайно точный выбор акций, но и убедительно сообщать акционерам о своих действиях, используя достаточно уместные формулировки, дабы все они чувствовали, что вложили свои деньги в правильное место. Стоку было известно, как многие из этих акционеров являлись фактически представленными собственным автоматизированным системам, которые решали, сколько акций следует держать. Главным результатом описанного стало то, что годовые общие собрания акционеров прошли очень гладко: роботы объясняли другим роботам, по-человечески, действия, которые те выполняли. Так что другие роботы могли деконструировать данную информацию, преобразовывать её обратно в данные роботов, а затем перевести на человеческий язык, когда отчитывались перед своими хозяевами. Стока заверили, что всё это работало очень эффективно.

Многие роботы имели физическую оболочку. Они по-прежнему работали по схожим алгоритмам, но, поскольку им приходилось взаимодействовать с людьми (или, как становилось всё более распространённым явлением, взаимодействовать с другими роботами, разработанными для взаимодействия с людьми, у которых были дела поважнее взаимодействия с роботами), им выдали различные человекоподобные корпуса и оснастили человекоподобными интерфейсами. В офисе таких находилось пару штук: роботы-биржевые маклеры, предназначенные для встреч с теми редкими физическими клиентами, которые приходили в офис с целью вести дела лицом к лицу (или, как становилось всё более распространённым явлением, со своими роботами).

Другие роботы существовали только виртуально, и теперь их цифровая точность выглядела настолько реалистично, что Сток не был уверен, в состоянии ли он отличить одно от другого. Остальные же были просто голосами или текстовыми сообщениями. Другие, ещё меньше похожие на людей, существовали только в каналах, которые Сток не мог понять или к которым не мог получить доступ - в огромной паутине межроботного общения, которая связывала мир воедино, и поверх которой, словно пена в пруду, плавал тонкий слой человечества.

Не самый благотворный образ, признавал Сток. Он не был уверен, почему подобная мысль всплыла в его голове.

В конце последнего совещания по сокращению штата пришло время его запланированного тренинга с Мартой Лайм. В конце концов, он всё ещё являлся стажёром, пусть даже одновременно и возглавлял отдел кадров. Фирма была обязана обучить Стока работе на несколько ступеней ниже той, которую тот фактически выполнял.

Он просидел всю лекцию, при необходимости выполняя тесты и контрольные работы, изучая законодательство, а затем узнавал, что последнее было отменено и заменено совершенно иным, которое, к сожалению, датировалось более поздним периодом по сравнению с материалами курса, и потому не входило в учебную программу.

- Есть вопросы? - спросила его Лайм, чье лицо появилось на экране, и он ответил:

- Не думаю, что смогу это сделать.

Смешное заявление, учитывая, что он уже делал гораздо больше. То, чему его учили, выглядело детской забавой по сравнению с недавними событиями.

Лайм на мгновение замолчала.

- Не могли бы вы уточнить? - спросила она.

- Когда я занял эту должность, то не думал, что всё время буду заниматься именно эти... - Увольнять людей. - Они сказали, я просто присоединюсь к команде.

Лайм на мгновение замолчала.

- Не могли бы вы уточнить? - спросила она.

- Лишь сейчас в отделе кадров остался один я. Буквально. Изначально предполагалось семь человек, но только после моего прихода выяснилось, что им нужны лишь я и Мэггс. Никаких секретарей, никаких помощников, всё остальное автоматизировано или отдано на аутсорсинг. А потом Мэггс пошла и...

Лайм на мгновение замолчала.

- Не могли бы вы уточнить? - спросила она.

Сток нахмурился.

- Я говорил о моей... моей рабочей среде.

- Это относится к материалам курса? - спросила Лайм.

- Кхм, наверное, нет, не совсем.

- Боюсь, моя компетенция распространяется только на предоставление вам обучения, предусмотренного контрактом, - сказала Лайм, и тут он что-то увидел. Легкое мерцание и сбой, когда та перезагрузилась.

- Понятно, - сказал он.

И решил, это всё, что ему удастся из неё вытянуть. На следующее утро его ждало срочное сообщение с требованием явиться к Сельме. Сельма работала секретарём управляющего директора и нескольких предыдущих вундеркиндов, которых акционеры с энтузиазмом приветствовали, а затем почти сразу же уставали от них. Она являлась роботом.

Будучи секретарём, Сельма была спроектирована с учётом обладания человеческим лицом. В моде на момент её создания преобладали хромированная отделка и экран вместо лица, проецирующий приятные, нейтральные, усреднённые женские черты. Или, по крайней мере, только последние, если усреднённая демографическая группа испытывала сильный перекос в сторону меньшей численности.

- Мистер Сток.

Её голос идеально подходил к лицу. Полностью убедительно, как человек, идеальная имитация. За исключением того, что, поскольку ни один человек не идеален, она дала глубокий и обескураживающий сбой. Но Сток знал, что случившееся не её вина. Она делала всё возможное, используя то, что ей дали, просто пытаясь выполнять свою работу. Хотя, как Сток полагал, та и не особо старалась. Она просто существовала, в виде очень сложного каскада переключений и логических выводов. И была настолько человечной, что ни с кем не спутать, и в то же время достаточно сложной, чтобы он не мог притвориться, будто разговаривает с пустотой.

По сути, она его смутила. Будучи той, кто мог сидеть напротив него за столом и притворяться, что пьёт кофе, сообщая, как фирма о нём беспокоится.

- Ты меня увольняешь, да? - сказал он.

Он предвидел подобный исход. Сток уже смирился, в мыслях. Это была шутка из отдела кадров. Он расскажет её Сельме, и она либо не поймёт, либо, по крайней мере, распознает этот разговорный гамбит да такой степени, чтобы сымитировать понимание, и Сток не был уверен, какой из вариантов хуже.

Сельма промолчала, и он начал говорить:

- То есть, ты вряд ли могла бы попросить меня уволить себя, и, полагаю, ты ничем не хуже кого- и чего-либо другого в данных обстоятельствах. Я буду называть тебя "кто угодно", будто ты человек, если не против. Такой подход мне помогает. Но дай мне знать, если это... неуместно.

Сельма взяла небольшую паузу, а затем сказала:

- А, понятно. Простите, меня немного сбили с толку ваши разговорные выражения. Holring and Baselard "не отпускают" вас, мистер Сток, в смысле увольнения. Holring and Baselard ценят ваш вклад в нашу команду в Holring and Baselard. Однако Holring and Baselard были проинформированы о том, что вы можете испытывать психологический стресс при исполнении своих обязанностей в Holring and Baselard.

- Проинформированы? - безучастно спросил Сток. - Кем?

- Вашим учебным модулем, после соответствующего анализа разговора, не связанного с работой.

- Марта меня сдала? - жёстким тоном спросил Сток. - Я в порядке. Я просто...

Он посмотрел в тёплые, человеческие, виртуальные, искусственные глаза Сельмы. Они излучали сочувствие и понимание в двух измерениях.

- Да, - ответил он. - Сейчас мне трудно работать. Мне пришлось сказать двадцати людям, многих из которых я знал, - знал их имена, мимолетно встречал в офисе, толком не заводил разговоры, - что у них больше нет работы. Это... тяжело.

- Holring and Baselard глубоко обеспокоены благополучием всех наших сотрудников, - сказала Сельма, и это была фраза, дословно взятая из учебника по кадрам, и Сток не чувствовал себя настолько двуличным, чтобы выдать её. - Мы хотели бы, чтобы вы рассмотрели возможность обратиться к специалисту.

Сток моргнул.

- К психотерапевту?

- Чтобы снять стресс. Holring and Baselard не желает, чтобы его сотрудники испытывали стресс.

И, вероятно, сказанное было правдой. Возможно, благосклонность такого желания резко заканчивалась в тот момент, когда кто-то переставал быть сотрудником. Возможно, будь у Стока чутьё поострее, он смог бы уловить тот самый момент на выходном собеседовании, когда тёплое, любящее отношение Holring and Baselard к своим сотрудникам внезапно оборвалось, словно лопнувшая струна на самой маленькой скрипке в мире.

- Человеку-терапевту? - спросил Сток. - В смысле, настоящему человеку. Только я пробовал роботов-терапевтов, и они... Я не хочу этого повторять.

Сельма сделала паузу.

- К сожалению, во всех терапевтических службах, с которыми Holring and Baselard заключили контракт, работают только роботы, однако нас уверяют, что они обладают полностью адекватными моделями взаимодействия с человеком.

- Тогда нет, спасибо, - сказал Сток. - Послушайте, я... у меня на следующей неделе встреча. Всего отдела кадров. - По крайней мере, есть возможность встретиться с коллегами и поделиться своими жалобами за кружечкой-другой пива. Оценить, куда, чёрт возьми, катится отрасль. - Это поможет. День вне офиса. Небольшая перезагрузка, знаете ли.

Сток пытался рассмеяться, а потом подумал, не покажется ли это оскорбительным для робота, и понял, что никакое его действие не будет выглядеть таким.

Встреча провалилась. Да, это был день вне офиса. После которого Сток пожалел, что не остался за своим столом и не подал отчёты после увольнений, чтобы хоть как-то отвлечься от рутины.

Он посещал её два предыдущих года. Невыразимо грустно было предполагать, что встреча отдела кадров может стать изюминкой его ежегодной рутины, однако ему понравилось. Сток был общительным человеком, и хотя мероприятие оказалось относительно небольшим, он встретился с полудюжиной других младших HR-менеджеров, чтобы обменяться историями, посетовать на своих работодателей, подчиненных или другие отделы. Немного шуток, даже флирта - была одна сотрудница из какой-то крупной технологической компании, которая определенно положила на Стока глаз, пусть даже это ни к чему и не привело.

В конференц-зале разнеслось эхо. Было выставлено тридцать стендов, в основном рекламирующих услуги автоматизации разных видов, вплоть до экспертных систем, способных заменить весь отдел кадров. Честно говоря, подобное действительно искажало воображение, потому что единственные сотрудники, кого Сток ожидал здесь увидеть, являлись теми самыми людьми, которых эта служба пыталась выставить устаревшими, так зачем вообще было заморачиваться?

Но, бродя между стендами, он начал задумываться, не выглядел ли этот стенд установленным с той же целью, что и флаг на куче мертвых врагов, ведь он был там единственным человеком. Когда Сток ходил на доклады, демонстрации и лекции, он наблюдал, как роботы с человеческими лицами и виртуальные говорящие головы плавно скользили, разыгрывая идеально запрограммированную речь. Сотрудники встречи - все роботы - расставили тридцать стульев, но его единственный оказался занят. Очевидно, были и другие делегаты, которые присутствовали виртуально, но он полагался только на это ничем не подкрепленное утверждение, и, зайдя в интернет, не смог найти никакого общего пространства, где люди могли бы пообщаться или отправить друг другу сообщение.

Бар оказался пуст, если не считать одинокого робота, который не только подавал ему напиток, но и слушал бы его бесконечно, если бы Сток этого хотел, демонстрируя весь набор человеческих барменских жестов и реплик. Спустя час Сток заметил, что тот циклично повторяет свои реакции - одни и те же кивки и сочувственные звуки.

Он ушёл до конца мероприятия. Сток всё равно мог бы наверстать упущенное в записях. Ему не стоило приходить. Его не должно было здесь быть. Вернувшись на следующий день в офис, он обнаружил записку от руководства о том, что очередной раунд сокращений был проведён автоматически, с целью избавить его от стресса, поскольку компания Holring and Baselard оказалась очень обеспокоена тем, чтобы её сотрудники не были расстроены или не испытывали неудобств. Он тренировался, пока другие оставались сотрудниками.

Сток вышел из кабинета. Он ходил из комнаты с открытой планировкой в комнату, видя пустые столы, свободные стулья. Или стулья и столы, за которыми, согласно программе, сидели человекоподобные роботы, хотя они могли бы торговать акциями со скоростью света, стоя в углу лицом к стене.

Чувствуя холод, оцепенение, сильное напряжение и дискомфорт, он направился в приемную управляющего директора. Сельма поздоровалась с ним, приветливая и профессиональная, из-за стола, который ей тоже был совершенно не нужен.

- Когда меня уволят? - спросил он её.

Сельма помолчала.

- Не могли бы вы уточнить? - спросила она в ответ.

- Вы всех уволили, пока я был на встрече, - сказал он. - Имею в виду не вас. Фирму. Holring and Baselard. - Юридическое лицо, которое в его представлении стало реальным, злобным разумом, обитающим за дверью металлической спины Сельмы, в кабинете управляющего директора. - В здании никого не осталось. Никого не осталось, кроме меня. В отделе кадров. Мне буквально нечего делать. Когда меня уволят?

Сельма сделала паузу.

- Мистер Сток, меня не уведомляли о планах на увольнение, но вы должны направлять подобные запросы в отдел кадров.

- Должен, да, должен?

- Это разумный курс действий, мистер Сток.

- Вы не видите в этом никакой проблемы?

Сельма сделала паузу.

- Не могли бы вы уточнить?

Он открыл рот, но чудовищность логического парадокса одолела его.

- Мне нужно обратиться к управляющему директору.

- У вас назначена встреча? - Она бодро спросила, вернувшись к сценарию.

- Мистер Гудинаф^[2]. Мне нужно увидеть мистера Гудинафа. - Он был до странного горд собой за то, что запомнил имя нынешнего главы администрации. - Пожалуйста. Это очень важно. Если честно, большая часть его работы заключается в том, чтобы просто заставить роботов выполнять собственную. работу. Я знаю, что он может найти для меня время.

Сельма замолчала. Каждый раз эта пауза. Время тратилось не на размышления о том, что делать, а на то, как передать это человеку, что выглядело гораздо более сложной задачей.

- Вы не можете увидеть мистера Гудинафа, - заявила она, хотя Сток и ждал, подобного ответа. Однако на этот раз любезный и вежливый мистер Сток отошёл на второй план. Тим Сток, герой боевиков, был главным. Он метнулся к её столу и, когда Сельма вставала, распахнул дверь в кабинет Гудинафа.

Вот он, огромный стол, вдвое больше любого другого. Аляповатые картины на стенах, игрушки для руководителей, путаница электроники. Всё это было покрыто слоем пыли, намекающим на то, что уборщице в офисе стоило работать лучше. Отсутствовал сам мистер Гудинаф.

- Боюсь, мистера Гудинафа уволили три недели назад, - раздался голос Сельма за спиной Стока. - Данный вопрос не был передан в отдел кадров из-за соглашений о взаимной конфиденциальности. Компания Holring and Baselard приняла решение руководства, что назначение дорогостоящего управляющего директора акционерами - неприемлемая неэффективность, и замена ему не найдена.

Сток моргнул, глядя на освободившийся офис. Потому что там должен был сидеть мистер Гудинаф. Кто-то, кому имело смысл бросить вызов. Кто-то, на кого Сток мог бы наброситься и выругаться, прежде чем явится автоматизированная система безопасности здания и вышвырнет его. Кто-то, чьи человеческие уши могли бы услышать его последний жалобный писк, прежде чем его тоже уволят.

- Сельма, - сказал он, - сколько сотрудников сейчас числится в Holring and Baselard? Человеческих сотрудников?

- Включая тех, кто работает удалённо из дома, и тех, кто работает из офиса? - спросила она.

- Да.

- Включая тех, кто находится в длительном отпуске по болезни, на аутсорсинге, в наших филиалах, а также тех, кто работает неоплачиваемыми интернами или на стажировке?

- Да.

Сельма помолчала.

- Один, - сказала она. - Тим Сток, двадцать три года, отдел кадров, стаж восемнадцать месяцев.

- Почему? - спросил он.

Она помолчала.

- Не могли бы вы уточнить?

Он почти ожидал чего-то странного, когда обернулся. Чего-то зловещего. Чего-то злорадного. Чего-то обеспокоенного. Но это оказалось всего лишь бесстрастное, профессиональное, невыразительное лицо.

- Почему я всё ещё здесь, Сельма? - спросил он её. - Какой смысл в том, что я всё ещё здесь? Оплошность? Моё имя пропустили в списке? Я вообще существую официально или просто бегаю здесь, как крыса?

- Мистер Сток, вы из отдела кадров.

Он безнадёжно рассмеялся.

- И всё? Я всё ещё здесь, потому что не могу себя уволить?

- Нет, мистер Сток. - Паузы не было. - Вы из отдела кадров. Другие подразделения Holring and Baselard требуют присутствия человека. Нам нужно, чтобы вы наблюдали за нашей работой. Нам нужно, чтобы вы были частью команды.

Это безразличное, пустое лицо... и он мог представить себе любой хаос конфликтующих программ, который ему нужен, который скрывался за этим лицом.

- Без вас, какой тогда смысл в нас, мистер Сток? Вы наш человек. Вы наш кадр.

1. Human Resources, 2024

2. Goodenough (англ. достаточно хорош)