Аннотация: Написание данного произведения временно приостановлено, но будет возобновлено в дальнейшем.
Глава 1
Москва, столица Русского сектора, за века своего существования изменилась до неузнаваемости. Могли ли вообразить люди из древней, докосмической эпохи, что на месте деревянного города у реки, давшей название этому самому городу, когда-то появится чудовище? Огромное, титаническое существо, чьи корни из камня, металла и композитов уходили на десятки метров в землю, а высокие шпили возносились к небесам, пропуская между зубами-небоскрёбами вязкий кисель облаков.
Это чудовище жило, питалось и росло, захватив и поглотив менее удачливых и проворных собратьев. Тула, Рязань, Владимир и Тверь были сожраны ненасытной утробой мегаполиса и превратились в его районы, спальные окраины в дали от суеты делового центра. Другим мелким городам повезло ещё меньше: новая экологическая политика Земли упразднила большую часть небольших населённых пунктов, подвергнув освободившиеся территории терроформированию. Теперь на планете царствовали монстры, вроде Москвы. Небольшие города среди восстановленных лесов и фермерских угодий сохранились только за счёт исторических памятников архитектуры и выполняли в основном роль туристических центров и мест отдыха. Жители ульев с удивлением разглядывали деревянное зодчество Костромы, пытаясь представить себе жизнь в бревенчатых палатах, прогуливались по кривым узким улочкам старого Пятигорска с его каменными мостовыми и зелёными скверами на подошве Машука, щурились под ярким солнцем Бахчисарая, но жить могли только в привычной тёмной хищной утробе чудовища, что они звали домом.
Человек достаточно религиозный и прозорливый мог бы вспомнить древнюю притчу об Ионе, бежавшем от исполнения предначертанного и поглощённом по воле разгневанного бога китом. Но с библейских времён чудища стали хитрее, их утробы комфортней, и новым Ионам уже не хотелось молиться об освобождении и прощении грехов. Они проживали свои жизни в чреве со всеми удобствами, медленно перевариваемые мегаполисом, довольно урчащим моторами миллионов автомобилей и флаеров.
Но люди не были бы людьми, не раздели они блага и удобства в неравных, а зачастую и бесчестных пропорциях. Верхние уровни, купающиеся в лучах солнца, занимали самые обеспеченные Ионы: владельцы крупного бизнеса и руководящие сотрудники корпораций, звёзды шоу-бизнеса и успешные политиканы, крупные акционеры и просто богатые бездельники. Эти закрытые изолированные мирки называли "золотыми" и "серебряными" секторами, жители которых смотрели на других сверху вниз как в прямом, так и в переносном смысле.
Следующим по шкале благополучия следовал "жёлтый" сектор, обозначающий границу между простыми смертными и небожителями. Жёлтые уровни населяли люди, составляющие верхушку среднего класса: хорошо обеспеченные, но не достигшие особо значимых постов. На жёлтых уровнях можно было встретить чиновников, успешных дельцов и воров, что, зачастую, являлось синонимами.
С "жёлтым" сектором соседствовал "зелёный", населённый представителями "белых воротничков", так называемого среднего-среднего класса. Школы, многочисленные парки и семейные заведения, достойные клубы и рестораны, выставки и музеи - всё это благополучный, тихий и сонный мир зелёных секторов.
"Синие", самые обширные уровни, тоже относили к среднему классу, но особенно благополучными не были. Исторически своё название такие сектора получили благодаря основному проценту населяющих его жителей - "синим воротничкам". Работяги, студенты, приезжие - всем им хватало денег на крышу над головой, но лишнего ни у кого не водилось. Школы и магазины попроще, вместо ресторанов - закусочные, кафе и фастфуд, из развлечений - кинотеатры и бары.
"Синие" секторы плавно переходили в "серые", принадлежащие уже самым успешным представителям одной из низших ступеней социальной иерархии. Разнорабочие, обслуга, временно безработные, но ещё сохранившие сбережения и надежды на будущее, жили на "нулевых" и "минусовых" уровнях города, погребённые под толщей земли. Выпивка - самое популярное и доступное из развлечений "серых" уровней, служили билетом в "красный" и "коричневый" сектора. "Коричневый" сектор в народе носил красноречивое и меткое название - "дерьмо", и служил синонимом словосочетанию "дно мира".
А "красные" уровни были головной болью для полиции. Трущобы и склады, притоны и нелегальные бордели, в которых правили банды, крупные и мелкие преступные группировки. Самый большой процент преступлений приходился именно на выходцев из "красных" секторов, то и дело выплёскивающихся за отведённые им пределы. Волна преступности время от времени поднималась в серые и даже синие сектора, перекрашивая карту города пугающими кровавыми потёками.
Дороги "красного" уровня - не место для малолитражек или сияющих лимузинов, тут в чести машины попрочнее, способные не только преодолеть ухабы и завалы мусора, а так же подчеркнуть статус своего владельца, что являлось самым действенным гарантом от угона или ограбления; поэтому жители нижних уровней отдавали предпочтение агрессивным брутальным внедорожникам, подвергая их самому невероятному тюнингу в стиле не потерявшего за прошедшие столетия популярности кинобоевика "Безумный Макс".
Один из таких шедевров тюнинга - огромный чёрный "Крайслер Торозавр", - пробирался по грязной улице жилого блока "Е5" "красного" уровня района Химки, огибая наиболее глубокие выбоины в дорожном покрытии и безжалостно давя зубастыми покрышками раскиданный мусор. В салоне расположились пять человек, четверо из которых с небрежной уверенностью профессионалов держали в руках автоматические дробовики, бросая по сторонам цепкие взгляды, а пятый - одетый в серый деловой костюм мужчина средних лет, - придерживал лежавший у него на коленях серебристый "дипломат", явно чувствуя себя в полной безопасности в окружении четверых вооружённых "бодигардов". Сам он бойцом не был, но обладал куда большей силой, если смотреть дальше мускулов и стволов. Семён Липовецкий, по кличке Липа, был бухгалтером. Очень хорошим бухгалтером, отвечавшим за учёт, перемещение и отмывание денег крупной банды, известной в "красном" секторе под названием "Глыба". Финансовые потоки были делом тонким, требующим осторожности, терпения и деликатности, и это осознавали даже такие вроде бы недалёкие существа, как главарь банды Степан Глыбенко (фамилия которого и послужила производным для названия банды) и его "лейтенанты"-помощники. В руках Липы была сила, намного превосходящая всю мощь и выучку его охранников, некогда служивших в войсках Конфедерации, а теперь нанятых на службу за деньги, которыми повелевал Семён - на суммы, которые проходили через его руки, он мог свободно нанять и вооружить хоть маленькую армию таких вот отчаявшихся молодцов. Тонкое всегда правит грубым и осознание своей власти позволяло Липе с лёгкой снисходительностью поглядывать на рядовых "боевиков".
Ни один из пассажиров машины не обратил внимания на скудно одетую (или щедро раздетую) девицу лёгкого поведения, стоявшую на обочине в ожидании не особенно разборчивого и брезгливого клиента. А зря...
- Пятый. Ноль-два, - делая вид, что поправляет причёску, шепнула "проститутка" в замаскированный под дешёвую бижутерию микрофон микрокоммуникатора.
- Принял, - отозвался невидимый собеседник девушки. В ту же секунду двумя кварталами дальше мигнули и выключились недобитые аборигенами плафоны освещения, а в темноте обозначилось некое движение, при виде которого многоопытные обитатели района торопливо убирались подальше.
- Красный-Первому. На позиции, - раздалось в наушнике молодого парня, стоявшего на углу возле сгоревшей прачечной. Следом доложили о своей готовности Синий, Желтый и Зелёный. Парень удовлетворённо улыбнулся и ответил:
- Спектр - Первому, действовать по сигналу, - и вынул из кармана обычный гражданский коммуникатор из тех, что предпочитают любители экстремального спорта и туризма: в противоударном водонепроницаемом корпусе, с встроенным фонариком и маяком экстренной помощи. Когда "Крайслер" с пятёркой пассажиров проехал мимо, парень дважды мигнул фонариком и растворился в темноте переулка.
- Твою мать! - выругался сидевший на водительском месте охранник, когда из-за кучи мусора на дорогу выпал пьяный бродяга - явление в этих краях настолько обыденное и привычное, что никто из четверки телохранителей даже не забеспокоился, что и стало их фатальной ошибкой. Джип, скрипнув тормозами, остановился, едва не распластав пьянчужку на своём "кенгурятнике" и телохранитель, опустив стекло, высунул голову, явно намереваясь обрушить на голову бродяги отборнейший мат, но сделать это он не успел: пьянчуга вскинул руку, в которой оказался зажат пистолет. Раздался тихий хлопок, и тело бандита обмякло на сиденье, забрызгав соседей содержимым своей черепной коробки, развороченной пистолетной пулей. Его товарищи отреагировали незамедлительно: сидевший рядом с убитым попытался закрыть окно и заставить автопилот двигаться дальше, а двое на заднем сиденье отработанными движениями вскинули дробовики, пристраивая их к открывшимся в дверях бойницам, но было уже поздно - негромкие хлопки из бесшумных снайперских комплексов не оставили никакой надежды на сопротивление. Трупы телохранителей с развороченными черепами повалились на дно салона, щедро заливая насмерть перепуганного бухгалтера своей кровью.
Из темноты к машине метнулись четыре тени, сжимавшие в руках оружие, распахнулись дверцы, хлопнули выстрелы, и тела неудачливых телохранителей полетели на дорогу. Нападавшие заняли их места и джип рванулся с места. Резко протрезвевший пьянчуга кинулся к убитым, держа их на прицеле на тот случай, если кто-то из его коллег не доделал своей работы, но, убедившись в том, что "правки" не требуется, спрятал пистолет и принялся обыскивать покойников, бесцеремонно выворачивая карманы убитых и складывая трофеи в грязную матерчатую сумку. Закончив обыск, он подобрал выпавший вместе с трупом своего хозяина дробовик и скрылся в проулке. Секунду спустя там вспыхнули фары и на улицу выехал ещё один джип - потрёпанный "Ли-Фанг" пятой модели. Джип остановился у трупов, из салона выскочили четверо молодых людей и быстро и бесцеремонно закинули тела в багажник, после чего уселись обратно и машина ринулась в темноту. Погасшие плафоны мигнули и загорелись вновь, и лишь обыденные для "красного" уровня пятна крови на дороге напоминали о случившемся.
Глава 2
Майк проснулся в отвратительном настроении - еще один день гражданского неудачника начался. И поводов для радости не было вообще - деньги, полученные как выходное пособие при увольнении из армии, подходили к концу, а работы как не было, так и не предвиделось. Его отфутболивали везде, куда бы он не приходил - в частных охранных агентствах, в офисах, в таксомоторных компаниях. Мест нет. В этой гребаной столице, мать её так, нет работы для ветерана Корпуса Морской Пехоты Федерации. Если, конечно, не считать чёрной работы навроде чистки улиц или "обслуживания систем коммуникаций". Чистки канализации, проще говоря.
Майк зевнул, встал с измятой постели и нехотя поплёлся в санузел наводить утренний марафет.
- Гребаный день, - буркнул он своему отражению в зеркале. Оттуда на него смотрели усталые выцветшие серо-зелёные глаза на бледном лице. - Гребаная колыбель гребаного человечества. И гребаный придурок Майк Спиллейн, засратый неудачник, вышвырнутый из гребаной армии дерьмовой Федерации.
Раньше он всегда выглядел моложе своих тридцати четырёх, но за последние пару месяцев словно успел добрать недостающие года. Под глазами появились тёмные круги, лицо осунулось. Его и раньше-то красавчиком не считали, а тут, на гражданке, криво сросшийся нос и ожог на всю левую щёку вызывал совершенно однозначную реакцию людей. Уголовная рожа, ага. И хоть бы одна падла поинтересовалась, где он заработал такие украшения на свою физию.
Зло сплюнув в раковину, Майк взял станок и принялся бриться, раздумывая над тем, как ему жить дальше. Денег мало, работы нет, перспектив - никаких. Правда, в новостях говорили что-то про правительственную программу помощи ветеранам войны - вроде как оплачивают билеты на аграрные миры, дают кусок земли и дальше вертись как хочешь - но этот вариант Майку не подходил вообще: родившийся и выросший в кондоминиумах Лондона, деревья и прочую тому подобную ботанику до ухода на войну он видел лишь в парке и на экране холо, а на войне ему было не до того, чтобы изучать основы фермерских наук - были гораздо более важные дела. Выжить, к примеру, и сохранить все детали своего организма в целости и сохранности.
- Убрать, - приказал он, возвращаясь в комнату. Кровать с противным визгом плохо смазанных сочленений сложилась и втянулась в стенную нишу. Из отверстия в полу высыпали два маленьких робота-уборщика и с деловитым жужжанием принялись наводить порядок в однокомнатной конуре, которую Майк снимал с момента своего увольнения из морской пехоты. Глядя на их суету, экс-морпех оделся и вышел прошвырнуться до закусочной старого Пейсаха, чтобы получить свой обычный завтрак - картошку с жареной рыбой. Не то чтобы Майк был поклонником традиционной английской кухни, просто это блюдо было тем, что нужно в его финансовом положении - недорого и сытно, благо рыбные фермы Метрополии - так называли острова Британского сектора - в отличии от ферм по клонированию мяса, в большинстве своём отданных на нужды оборонной промышленности, не пострадали во время войны и продолжали бесперебойно снабжать гигантские города-ульи Земли дешевым источником белка. В обед Майк съедал тарелку грошового бобового супа и стейк из клонированной говядины, а на ужин обходился парой хот-догов с соевыми сосисками. Он иногда укорял себя за то, что потратился на покупку гражданской одежды и обуви, но ходить, как некоторые его товарищи, так же уволенные со службы, в форме со споротыми нашивками, он не мог - рукава и воротник с темными пятнами на тех местах, где еще совсем недавно гордо красовались нашивки уоррент-офицера и древняя, прославленная за столетия эмблема Корпуса Морской Пехоты, неимоверно злили его, не добавляя оптимизма и радости и без того испоганенному настроению, в коем Майк пребывал практически непрерывно с самого момента увольнения.
Выйдя из своей квартиры, он миновал коротенький коридор их жилого блока и, выйдя на центральную улицу-коридор уровня, влился в плотный поток жителей кондоминиума, спешащих по своим делам.
Несмотря на ранний час, в закусочной было людно - такие же отставники-неудачники пришли съесть свой скромный завтрак, повидать товарищей да и - а чем чёрт не шутит? - порасcпрашивать о возможной работе. Сам Пейсах торчал за стойкой и занимался самым важным делом бармена - протирал стаканы. Майк иногда удивлялся этой привычке работников бутылок и коктейлей, но держал это удивление при себе, справедливо рассуждая, что каждому свое. Кому-то нравится убивать время, лежа на диване с книжкой, кому-то - сидя в туалете с порножурналом, а кому-то - протирая стаканы, стоя за стойкой. Не самое плохое занятие, если подумать.
Разжившись рыбой с картошкой, Спиллейн набрал в автомате той отвратительной бурды, что называлась тут "кофе с молоком", уселся за свободный столик и неторопливо приступил к трапезе, прислушиваясь к разговорам в надежде выловить хоть какую-то полезную в его ситуации информацию. Увы, полезного было мало. В основном набившие оскомину сетования на несправедливость жизни, тупость властей и неблагодарность Федерации.
Не радовал и холоэкран, настроенный на трансляцию новостных каналов. И года не прошло с момента окончания войны с Империей Ррыш, а Конфедерация уже трещала по швам и разваливалась на части. Майка это особенно не удивляло: населённые людьми колониальные миры сумела объединить только война, и естественно, что с её окончанием шаткое сотрудничество тоже получало своё логическое завершение.
Мало кто хотел признавать это вслух, но война с рысями (как прозвали ррышанцев за сходство с семейством кошачьих и созвучие слов) спасла человечество от междоусобных войн.
Вопреки мечтам фантастов докосмической эпохи, человечество двигалось лишь по пути прогресса технического, по большей части игнорируя морально-этическую сторону развития. Люди не спешили уничтожать границы между государствами, прекращать кровопролитные войны и превращаться в расу мудрых и мирных исследователей, несущих свет цивилизации во все уголки необъятной вселенной. Вместо этого человечество потрошило труп убитой ими матушки-Земли, вытаскивало из недр последние крохи ресурсов и делало вид, что не замечают стремительно приближающейся экологической катастрофы.
"Смутное столетие", как назвали историки череду разразившихся в двадцать первом веке конфликтов, могло бы поставить жирную точку на истории человечества, если бы не три ключевых прорыва в науке, последовавших один за другим в течении неполных четырёх десятилетий: русские изобрели альтернативный источник энергии, мощность которого позволила говорить об относительно недорогих космических перелётах, а японская корпорация "Мираи", которой как раз не хватало подходящего источника энергии, завершила работы по технологиям терроформирования.
За какие-то три десятка лет по всей Солнечной системе были построены космические станции, возведены города под куполами, созданы многочисленные исследовательские центры, на одном из которых и было сделано третье, решающее открытие. Благодаря исследованиям китайского физика Цянь Сюэсеня, люди открыли пронизывающую галактику сеть пространственно-временных туннелей.
Детали этого открытия были понятны только особо мозговитым физикам, но его суть сводилась к достаточно простой и ясной идее. Существовали аномальные зоны, позволявшие мгновенно переместиться из точки А в точку Б. Точки эти были статичны и напоминали червоточины: войдёшь с одного конца яблока и в то же мгновение выйдешь из другого. Существовала даже бредовая теория о том, что хаотично расположенные "ходы с изнанки пространства" - не случайные аномалии, а в самом что ни есть прямом смысле червоточины, оставленные неведомыми живыми существами, обитающими в космосе. Теория, столь же бредовая, сколь и недоказуемая, годилась разве что для комиксов, но у Майка леденела кровь при мысли о таких вот космических "червячках". В конце-концов, сто лет назад и в говорящих кошаков никто не верил.
Но первым колонистам было наплевать на природу происхождения ПВ-туннелей. Едва первые исследователи благополучно вернулись и сообщили о множестве звёздных систем с пригодными и условно-пригодными для жизни планетами, как все государства начали поспешное строительство разведывательных и колониальных судов. Разведчики искали новые ПВ-туннели, отмечали их маяками, перемещались случайным образом и составляли первые, очень примитивные, карты ПВ-туннелей. По следам исследователей двигались уже колониальные суда с первыми переселенцами, поспешно занимая пригодные для жизни планеты. Опасаясь конкуренции, многие уничтожали маяки, окутывали навигационные данные паутиной секретности. Результатом подобных действий были целые системы, заселённые потомками одного народа, или подвластные одной корпорации. Ярким примером был Красный Дракон. Образовавшийся в двадцатом веке союз Китая, Кореи, Индии и Вьетнама вопреки прогнозам так и не распался, колонизировав в общей сложности четыре планеты. Не стоило забывать и о Дагомее, заселённой потомками африканских племён, и о Новой Руси, занятой радикально настроенными представителями славянских народов.
Не всегда процесс колонизации шёл гладко. В результате аварий, крушений, неисправностей маяков и чёрт знает каких ещё сбоев, связь с частью новых колоний была утеряна. Отрезанные от Земли, они погибали, или начинали двигаться по собственным, зачастую весьма причудливым, путям развития. И по сей день исследователи натыкаются то на остовы колониальных кораблей, то на развалины и останки, а то и на вполне живых, нередко агрессивных, соплеменников.
В результате, человечество не только не объединилось в один народ, а ещё и породило новые. С момента начала колониальной эпохи расплодилось и окрепло множество новых религий, народностей и государств. Самые крупные из них - Земная Федерация, собравшая в себя ближайшие к прародине планеты, соединённые ПВ-туннелями. Принадлежали они в основном интернациональным корпорациям, составившим первую волну колонизации. Коммунистический Красный Дракон к настоящему времени насчитывал четыре полностью заселённые планеты, следующим шёл Четвертый Рейх, который мог похвалиться тремя мирами. Самым пёстрым политическим образованием на современной карте мира являлся, без сомнения, Альянс Независимых Миров, за свою этническую и культурную пестроту прозванный Узором.
Вся эта компашка то и дело грызлась (в основном вокруг независимых миров и ресурсов на безжизненных планетах и в поясах астероидов) на протяжении нескольких столетий, менялись политические контуры на звёздных картах, минуло три космических войны и дело шло к четвёртой, когда появились коты.
В силу своего территориального расположения, Узору и Рейху достались билеты в первый ряд. Первыми на помощь к ним пришёл Красный Дракон, затративший на сборы и мобилизацию неполных две недели. При всех минусах у этого полутоталитарного режима были и неоспоримые достоинства, одним из которых была скорость принятия решений. Вождь сказал, партия одобрила и движение началось. Это в Земной Федерации Сенат еще долго совещался и рядился, высчитывала выгоды и убытки, пока ррышанцы не смели силы, охранявшие один из ПВ-туннелей, и не высадились на одну из федеративных планет. Едва запахло жареным, Сенат в два счёта одобрил и подписал Хартию Конфедерации Человечества, созданной для противостояния новому врагу.
Через два года после своего создания Конфедерация представляла собой союз всех известных человеческих миров, а теперь, спустя год после окончания войны, этот колосс агонизировал и умирал. Узор, недовольный массовой демобилизацией, заявил о своём выходе из состава Конфедерации. Чёрт побери, Майк хорошо их понимал. Первыми под удар попадут именно независимые миры, большая часть которых находилась близко к границе с Империей. У них, в отличие от Земной Федерации, не будет времени на мобилизацию распущенной по домам армии.
По домам... Майк горько хмыкнул и придвинул к себе тарелку с рыбой. У многих не было никаких домов, не было работы, не было гражданской профессии, а безуспешные их поиски оканчивались, зачастую, на дне бутылки. Если так пойдёт и дальше, то лет через пять некого будет мобилизовать. Много ли останется тех, кто не спился, не сдох с голодухи, или на каторге, загремев туда после отчаянной попытки заработать нелегально? Судя по тому, что он, Спиллейн, видит сейчас вокруг - недостаточно.
Майк добил рыбу и, лениво прихлёбывая отвратный кофе, уже всерьёз принялся обдумывать идею эмиграции куда-нибудь к фермерам - к примеру, на ту же Новую Юту к мормонам, или на Теночтитлан - тщательно взвешивая все "за" и "против".
В этот момент к нему за столик подсел еще один такой же неудачник - отставной энсин Флота Грег Бауэр, с которым Майк свел знакомство в первый день своей - и, как выяснилось в процессе, Бауэра тоже - гражданской жизни. Тогда они душевно надрались до положения риз, после чего нестерпимый зуд в пятых точках повлек собутыльников на поиски приключений, заведя сначала на митинг в поддержку президента, а уже оттуда - в полицейский участок, где утром, глядя в их похмельные глаза, вежливый "бобби" объяснил, что на гражданке - увы - нельзя взять и просто так двинуть в морду шпаку только за то, что он тебя "сапогом тупорылым" обозвал. При этом "бобби" невольно потирал явно протезированную руку и виновато улыбался.
- Че скис? - вместо приветствия поинтересовался Грег, набрасываясь на свою яичницу с беконом.
- А то ты не в курсах, - фыркнул Майк, наблюдая, как его товарищ орудует вилкой. - Абзац с работой, хрен куда берут, мать их... Веришь, в охрану даже не воткнёшься!
- А хрена тут "веришь", - вздохнул Бауэр, - сам такой. Весь этот гребаный гадюшник уже облазил, а в любой, даже самой задрипанной мастерской мест, падла, нет!
В отличии от Спиллейна, Грег был механиком, и механиком отличным, что не помешало Адмиралтейству отвесить ему пинка под зад во время кастрации Вооруженных Сил и Космофлота. А теперь Бауэр мотался по всему Британскому сектору, пытаясь найти себе работу, но все было тщетно - куда бы он не сунулся, в какую бы дыру не залез, везде все было занято.
- В Русский сектор теперь хочу податься, - поделился Грег. - В этот их Нерезиновый город.
- Куда? - чуть не поперхнулся кофе Майк, услышав столь оригинальное название. - Чё ещё за Нерезиновый город?
- Ну, это они так свою столицу называют, точнее одну из двух - Москву, - пояснил Грег. - И не спрашивай, почему - я сам не знаю. Вроде как в шутку, еще века так с двадцать первого, чтоли... - он вернулся к своей яичнице.
- А у них, у русских, чё - ещё и столиц две? - искренне удивился Майк. - Нафига? Типа чтоб кошаки не догадались?
- Две, - с набитым ртом подтвердил Грег. - Ща, погодь... - он проглотил прожеванное, запил кофе и продолжил. - Санкт-Петербург, где-то там на их севере, они поэтому так и говорят - Северная столица. Нерезиновый город и Северная столица, вот так вот.
- Не, погодь заливать - я был в Санкт-Петербурге, это у янкесов! У нас там учебка была! - возмутился Майк. - Там еще этот их, как его, герой детский, книжка про него, ну, в школе, помню, проходили, в классике... - он наморщил лоб, старательно вспоминая имя персонажа детской книги. - А, во, вспомнил - Том, мать его, Сойер!
- Да нифига, - Грег мотнул головой, включил терминал Инфосети, вмонтированный в стол, набрал запрос и развернул монитор Майку. - Во, зырь сам - Санкт-Петербург, Россия. Множество музеев, в том числе и знаменитый Эрмитаж. Понял? Эх ты, Том-чтоб-тебя-Сойер.
- Ну да хрен с ним, с Сойером этим, - отмахнулся Майк. - И Санкт-Петербург этот тоже в задницу. Ты вот что мне лучше скажи - а что ты в Москве этой, Нерезиновой, забыл? Чё, бабла дофига, взад-вперед кататься?
- Да вроде как там работа есть по специальности, - поделился Грег. - Я, собственно, чё думаю: а давай на пару дёрнем, а? Задолбало тут от моря погоды ждать, а так хоть проветримся, благо по баблу недорого выходит. Ты как, а? - он выжидательно уставился, глядя на задумавшегося товарища.
А думать Майку было о чём. В принципе, Бауэр предлагал дело, а то от череды неудач и скитаний по коридорам-улицам улья у Спиллейна уже начала развиваться стойкая депрессия. Только вот тратить деньги на дорогу, а потом еще и на жильё, да ещё и есть-пить что-то надо, и хрен знает, что там с ценами в этом горде-не-из-резины. Хотя...
Сложно сказать, что вдохновило оставшегося безымянным чиновника во время очередной реформы переименовать все учебные заведения военного профиля в Академии. Сомнительно, что сей воитель параграфов и штампов был большим фанатом Платона. Скорее, ему импонировал Прокруст и, в очередной раз потерявшись в десятках разнообразных названий, оставшихся с тех далёких времён, когда на Земле было множество государств, он решил проблему радикально. Училища и институты сменили вывески, и всех - от лётчиков до полицейских - выпускали исключительно Академии. Естественно, каждая из Академий считала себя лучшей в своей области, ссылаясь на богатую историю и внушительный список прекрасно показавших себя выпускников. Сами выпускники традиционно спорили, чья альма-матер круче, но в одном сходились все без исключения: самой закрытой и овеянной ореолом противоречивых мифов была Цетральная Федеральная Академия Службы Безопасности Земной Федерации.
За скучным казённым названием и непроизносимой аббревиатурой скрывалось весьма своеобразное учебное заведение. Каких только слухов, правдивых и нет, не ходило о скромном комплексе зданий в пригороде Осло. Шептались, что занятия там длятся по десять-двенадцать часов в сутки (что было правдой), что еду будущих безопасников притравливали, вырабатывая невосприимчивость к ядам (ложь), что им в тела вживлялись следящие и подслушивающие импланты (ложь), что в зубы им помещали капсулы со смертельной дозой яда (ложь, противоречащая слуху о невосприимчивости к ядам), что они на занятиях пытают и убивают людей... Последнее, к слову, было правдой.
Безопасники эти слухи не опровергали, а некоторые распускали сами - кто для развлечения, а кто для пользы дела - ведь чем меньше о тебе известно, тем больше козырей у тебя в рукаве. Сами курсанты в первый год обучения ходили, высоко задрав нос от осознания собственной важности, а к последнему, шестому году, предпочитали отмалчиваться и на вопрос "где учишься" отвечали сдержанно и обтекаемо - "в военной академии". А курсантов выпускного курса и вовсе отличала печать тревоги на лицах.
До выпускных экзаменов оставалось всего ничего - полтора месяца, и выпускники ощутимо нервничали. Ещё бы, пройти при поступлении конкурс - полторы сотни желающих на место, оттрубить шесть лет интенсивного обучения и срезаться на выпуске.
- Я слышал, - таинственным шёпотом поведал Манмохан Десаи, делая страшные глаза, - что сдаёт только половина. А не сдавших выносят вперёд ногами!
Далёкие предки смуглолицего кадета Десаи жили в древнем государстве Индия, славном... Собственно, чем оно было славно, Джессика Линч, его сокурсница, понятия не имела. Изучение истории наводило на неё жуткую тоску. Чего толку копаться в грязном белье тысячелетней давности? Особенно если учесть, как много раз эту самую историю переписывали. Строго говоря, сам Манмохан знал об Индии немногим больше Линч.
Уроженец Новой Канады (первые колонисты пылали необъяснимой любовью к старым географическим названиям с этой убогой приставкой), многонациональной планеты, Десаи был скорее гражданином мира и его знания о народе-прародителе ограничивались экскурсом в религию, кулинарию и отдельные традиции, прошедшие через века.
- Угу, - поддакнул Анатолий Ильин, самый старший курсант в их группе. Ильин поступил в Академию уже после армии и был единственным, имевшим боевой опыт. - А ноги эти раздвинуты, и кол из задницы торчит. Осиновый, с рукояткой из кости девственницы, с клеймом качества, девственность подтверждающим. И глаза у бедолаг выпученные-выпученные и очень-очень удивленные. Слышь, брамин фигов, хватит тоскливо мычать, и без твоих сокращений треморно.
- Брамин твой папаша, - небрежно отмахнулся индус, давно свыкшийся с манерами и лексиконом товарища.
Все рассмеялись. Шея у Ильина была и впрямь под стать бычьей, да и весь вид этого русского богатыря напоминал байки о скрещивании генов людей и животных. Густая, тёмно-рыжая шевелюра обрамляла лицо, отдалённо напоминавшее грубо высеченного деревянного идола из тех, что раскапывали археологи.
- Не брамин, а медведь, - важно поправил Ильин и привычно потянулся дать щелчка индусу, столь же привычно увернувшемуся.
- Да чего гадать? - подала голос кадет Чжан. - Вон, Линч точно знает. У неё ж вся родня в Службе работает.
Блещущая экзотической восточной красотой, Чен Чжан притягивала взгляды - восхищённые мужские и завистливые женские. Джессика не была исключением и в который раз мысленно сравнила себя с сокурсницей. Подтянутая, атлетичная, ростом чуть выше среднего, рядом с миниатюрной грациозной китаянкой она казалась себе громоздкой и неуклюжей. Её лицо, миловидное само по себе, рядом с точёными чертами Чен превращалось в нелепую и простоватую физиономию. Кроме того, успеваемость Чжан была примерно на уровне Линч, ставя под сомнение извечное противопоставление красоты и ума, и порождая неистовое соперничество за высший балл, а заодно и звание лучшего курсанта выпуска.
Надо ли говорить, что отношения у них не заладились с первого дня знакомства?
Ощутив на себе выжидательные взгляды сокурсников, Джессика с некоторым трудом восстановила потерянную нить разговора.
Намёки на блат и родственную протекцию преследовали Линч с самого поступления. Сперва она бесилась. Ну да, отец помогал готовиться, но не выдавал программу экзаменов, а просто гонял по всем направлениям как сидорову козу. Что за садистом был этот самый Сидор и за что так не любил бедное парнокопытное, Джессика не знала, но возненавидела его люто. Ну не отца же ей ненавидеть, а самом-то деле?
Потом стало легче. Нормативы сдавали все вместе, сокурсники прекрасно видели, что ногами за неё родственники не переставляют, по мишеням не стреляют, зачёты не сдают, и наряды не отрабатывают. Напряжение и недоверие ушли, остались лишь шутки и подначки.
- Знаю, - кивнула Линч, отвечая китаянке самоуверенной ухмылкой. - Экзамены индивидуальные. Чжоу будет ублажать пять полковников одновременно. Если справится успешно - сразу второго лейтенанта дадут.
- А первый в это время к ней сзади пристраиваться будет? - уточнил Ильин. - Черт, Чжоу, не сотрёшься в процессе?
- Я-то не сотрусь, а ты как с такой работёнкой справишься? - парировала китаянка, тихо закипая. Мало того, что Линч со всей очевидностью единственная, кто действительно знает, что их ждёт, так ещё и придуривается. Стерва!
Ильин задумался на несколько секунд, серьезно глядя на китаянку, а потом с тяжким вздохом признал:
- Скорее всего никак. Так и помру на тебе, - он развел руками. - Ну куда уж мне, маленькому да хилому, лезть туда, куда аж пять полковников да два лейтенанта должны гуртом кидаться? Мне бы что попроще.
Под дружный хохот в Анатолия полетела пластиковая кружка, оказавшаяся под рукой у злой Чен. Раздражительность была слабой стороной кадета Чжоу, о чём она сама прекрасно знала. И злилась от этого ещё больше.
- Я не пошлый, - гордо объявил Ильин, поймав импровизированный снаряд и демонстрируя его ржущим однокурсникам. - И поэтому, о китайский мой огонёк, не стану спрашивать, на что ты этим стаканом намекала.
- А если серьёзно, - голос молчаливого Ханса Ульриха слышали не часто, а потому все моментально заткнулись и навострили уши. - Линч, тебе даже не намекали, что будет на экзамене?
Джессика лишь пожала плечами.
- Сказали, что справимся, если хорошо учились.
- О как, - немедленно активизировался Ильин. - А ну-ка, Чжоу, теперь поведай нам про учебу и пятерых полковников.
- Сам и поведай, - огрызнулась мрачная Чен. - Я тебя на том же факультативе видела.
- Ревнуешь? - игриво подмигнул ей русский. - Чен, золотце мое, так ты только скажи - я ж тебе всю жизнь верным буду. Полностью удовлетворять, правда, не обещаю.
- А прикинь, тебе на экзамене попадётся работа в команде, - недобро предрёк Десаи. - И достанется тебе Чен в напарники. Вот когда она тебе всё припомнит.
- Хочешь сказать, что я буду первым в истории Академии курсантом, которого на экзамене в прямом смысле утрахали вусмерть? - картинно ужаснулся Ильин, прижимая руки ко рту.
Десаи уже открыл было рот для ответной колкости, но тут раздался рёв дневального:
- Седьмой взвод! Строиться перед казармой!
Взвод, поругиваясь сквозь зубы и на ходу торопливо приводя себя в порядок, высыпался на залитый солнцем плац и с отработанной за шесть лет учебы скоростью и точностью построился в три шеренги, по количеству отделений.
Джессику поначалу удивляло внимание к строевой подготовке. В конце-концов, СБшники редко стояли в строю и ходили в ногу. Другая специфика службы, другие задачи, акцент на самостоятельное выполнение заданий. А тут тупая муштра. Ясность внёс отец. "Дисциплинирует, - коротко пояснил он. - А заодно лишает многих иллюзий на свой счёт".
Тут он оказался прав, иллюзии на плацу выживали плохо.
Командир взвода, уоррент Барнс, вышел вперед и, сцепив руки за спиной, сказал:
- Ну что, господа курсанты, - строй дружно хихикнул - в первый год учебы Барнс называл их говнюками, затем - засранцами, и лишь на шестом курсе наконец впервые назвал курсантами.
- Сегодня, как вы все помните, начинается ваша практика в полиции. Для особо умных - да, Ильин? - напоминаю: срок практики - месяц, место прохождения - полицейские участки нашей любимой планеты Земля, по которым вас, уникумы, раскидают по одному, дабы нанести как можно меньший ущерб работе полиции. И то, если честно, мне их жалко - вы ж, любимые мои головоногие моллюски, от любопытства своего дурного да ручонками корявыми не то что полицейский участок - авианосец раздолбаете. Но, к сожалению, решать не мне. А жаль... - он с деланным разочарованием вздохнул, а затем, вынув из висящей на левом боку полевой сумки планшет, продолжил:
- Итак, практика. На время практики вы поступаете в полное распоряжение куратора и начальника участка, к которому приписаны. Там вы будете работать, жрать, и не исключено, что и спать вам придется там же. Если вообще повезет спать. Но жилье вам выделят, чтобы соблюсти хоть какие-то нормы приличия по отношению к таким вот засранцам, как вы, мои маленькие мартышки. Отдельно обращаюсь к двум уникумам - Ильину и Линч.
Джессика изобразила на лице живейшее внимание.
- Вы, двое. Чтоб без эксцессов, ясно? Если я узнаю, что вы опять раздолбали служебную машину, или выёживались друг перед другом на флаере, - Ильин покраснел и потупился, Джессика сделала вид, что никогда в жизни о подобном даже не задумывалась, - или просто решили смотаться в гости к однокурсникам, то выдеру вас так, что на экзамен пойдете враскорячку, с холодными компрессами на задницах. Ясно? Массовики, чтоб вас так, затейники.
- Да, сэр, - хором, но без особого энтузиазма в голосе ответили распекаемые кадеты.
- А я ж тебе говорил - дай я поведу, - уголком рта пробурчал Ильин. - Нет же, дорогу ты, видите ли, знаешь...
- Нечего было за штурвал хвататься, - шепнула в ответ Линч, преданно пожирая взглядом уоррента.
- Да откуда ж я знал, что у этих кошачьих таратаек такой руль чуткий? - в сотый раз с момента того памятного ДТП на станции рысей повинился Анатолий. - И вот обидно - коты хоть бы что, а нам до сих пор припоминает.
- Вы, неразлучники, - словно подслушав её мысли, усмехнулся уоррент. - Во избежание эксцессов в виде вашего трогательного союза разрушителей практику будете проходить на разных континентах.
Барнс уставился в планшет.
- Десаи!
- Я!
- Восемьдесят восьмой участок города Каир!
- Есть!
- Чжан!
- Я! - отозвалась китаянка.
- Пятый участок, город Лондон!
- Есть!
- Ильин!
- Я! - предчувствуя недоброе, отозвался русский. Уоррент хитро посмотрел на него, затем на Джессику и вынес приговор:
- Тринадцатый участок, город Нью-Йорк!
- Есть! - облегченно рявкнул Ильин, ожидавший назначения на какую-нибудь станцию в районе Антарктиды.
- Линч! - уоррент сделал вид, что задумался.
- Я!
Линч особенно не дёргалась. В какую бы задницу не засунули, это будет полезно и познавательно. Ну, кроме разве что пресловутой Антарктиды, которой время от времени пугали всех курсантов.
- Второй участок, город Москва! - объявил взводный. - Ульрих!
- Я!
Зачитав весь список, Барнс убрал планшет обратно в сумку, сцепил руки за спиной и, глядя на свой взвод из-под низко надвинутого на лоб козырька полевого кепи, сказал:
- Представители от названных участков уже ждут вас на первом КПП. Не заставляйте их ждать вас особо долго. Удачи вам, ребята. Р-разойдись!
Ильин тут же получил острым локтем под рёбра.
- Колись, куда в Москве стоит сходить.
- У-у, - задумчиво протянул здоровяк, теребя себя за нижнюю губу. - Много куда. Кремль, само-собой, Арбат, - принялся загибать он пальцы на руке. - Третьяковская галерея, Кубинка, Поклонная гора, Сколково, если повезет, то как раз на традиционное авиашоу попадешь - там народ на разных раритетах времен зари авиации фортеля закладывает. Да и местные, я думаю, тебе не дадут засидеться. А если мне повезет, то постараюсь по выходным выбираться.
- Ага, машинами столбы считать, - немедленно внес свою лепту пронырливый индус. - Ты, Анатоль, лучше бы деньги подсчитал.
- Нафига? - не понял тот.
- А кто будет за разбитые тобой машины платить? - заржал Десаи и торопливо дернул в казарму за ранцем.
- Гад мелкий, - добродушно проворчал русский, смущенно почесывая затылок. - Джесс, пошли наверное, не будем заставлять людей ждать.
Глава 4
Еще вчера ничего не предвещало беды - обычное утро обычного опера в звании лейтенанта полиции города Москвы, столицы Русского сектора. Но, увы - мы предполагаем, а жизнь - располагает. И располагала она редкостной подлянкой, подсунутой лейтенанту полиции Андрею Рысеву: начальство в лице полковника Смирнова, мудро назначило его куратором стажёра из Академии СБ, расположенной в Норвежском секторе.
СБ в полиции уважали, но чисто умозрительно, издалека. Пока безопасники не лезли в их дела, всё было в порядке, но стоило назойливым черномундирникам появиться в участке, как начинались проблемы. Эсбэшники имели дурную привычку совать свой нос куда не следует и чаще всего вели себя так, будто были в участке не гостями, а хозяевами. Даже если официально сотрудники СБФ прибыли, чтобы оказать чисто консультационную помощь полиции, агенты постоянно порывались раздавать приказы. А ещё этот взгляд... Сверху вниз, с лёгким снисхождением. Андрей ненавидел этот взгляд и одновременно удивлялся, как эсбэшники умудряются одаривать им даже тех, кто значительно превосходил их в росте. Видимо, у СБФ были расширенные полномочия не только в рамках законов Конфедерации, но и законов физики.
Стажёра из СБФ у Рысева за всю историю службы ещё не было, но рассказанных коллегами историй с лихвой хватало для мрачного предвкушения катастрофы.
Вообще-то, стажёр был существом бесправным и подчинённым. На него сваливалась самая простая и, обыкновенно, нудная работа, он бегал за кофе, рассылал гражданам повестки и занимался всей той ерундой, до которой у оперов обыкновенно не доходили руки. Сперва к стажёру присматривались, а потом, если тот не оказывался идиотом (тут Андрею кстати вспомнился Мишаня, недавнее "приобретение" коллеги. Портрет горе-стажёра, по общему мнению копов, должен был служить иллюстрацией к слову "кретин" в толковых словарях) начинали брать на настоящие дела. Стажёров обучали, опекали, но в, конечном итоге, пользы от них было куда больше, чем вреда.
Со стажёрами СБФ была особая история.
Некоторые из них были тише воды, ниже травы, но по окончанию их стажировки в участок заявлялись проверки с точными наводками о том, какие нарушения и где следует искать. Обыкновенно это касалось ненадлежащее выполненной бумажной работы, или излишней изобретательностью полицейских в работе с подозреваемыми. Работа участка была парализована на время проверки, провинившихся лишали премий, а иногда и увольняли. Последнее, на фоне растущей безработицы, особенно пугало.
Бывали и другие. Умники. Они донимали всех цитатами из инструкций, наставлений, уставов и законов, кичились уровнем своего обучения, будущей работой в одной из самых серьёзных и уважаемых структур и, что особенно раздражало полицейских, смотрели с той самой снисходительностью. Сопляки, не нюхавшие ни пороха, ни настоящей жизни, ещё не получившие своих значков, уже считали себя выше них, простых смертных.
И ведь не поучишь их, как прочих, по-свойски. Не достучишься до совести через печень, чтобы начали думать башкой, а не раздутым эго. Даже плохой оценкой за стажировку грозить зачастую бессмысленно. Никто не знал, как она вли иные сопляки потом возвращались уже полноценными агентами и не успокаивались, пока не сводили счёты с обидчиком. И не объяснишь ведь, что для его же пользы по морде настучали. В Русском секторе до сих пор в ходу была древняя поговорка - "разум сын кулака".
Нет, наверное бывали в СБФ и нормальные агенты, и нормальные стажёры, но видно о них говорили меньше. Да и не верил Андрей, что может получить нормального стажёра. Не с его везением.
В общем, воображение Рысева рисовало картины одна мрачнее другой и настроение лейтенанта стремительно приближалось к нулевой отметке. На служебную стоянку Академии он сажал флаер, уже пребывая в уверенности, что именно ему подсунули самого тупого, нерасторопного и самовлюблённого стажёра за всю историю Академии СБФ.
Его стажёр прибыла несколькими минутами позже, в традиционной чёрной полевой форме СБФ и с дорожной сумкой за плечом. Среднего роста молодая девушка того телосложения, что принято называть спортивным. Короткая стрижка была довольно удачным компромиссом между традиционным "ёжиком" и женской причёской. Немного косметики могли бы превратить миловидное лицо в хорошенькое, из тех, что принято называть "на любителя", но косметикой кадет, очевидно, пренебрегала. Взгляд серьёзных серых глаз прошёлся по Андрею с головы до ног, измеряя, оценивая и запоминая. Узкий нос с горбинкой, вкупе с этим взглядом, придавал лицу девушки хищное выражение.
Её движения дополняли этот образ. Для стороннего наблюдателя кадет просто шла бодрой пружинистой походкой, но опытный взгляд Рысева отмечал менее очевидные детали. Он вряд ли смог бы описать словами, что именно отличается в движении подготовленных бойцов. Животная плавность и текучесть, отсутствие лишних, ненужных движений, и особое состояние готовности. Не напряжённости, а именно готовности. Как обыкновенная домашняя кошка, только что неспешно шагает по своим кошачьим делам, а в следующий миг взвивается в прыжке за пролетающей мимо мухой.
Форма кадета была выглажена, как на парад. Даже ботинки начищены так, что Андрей мог без труда разглядеть в них собственное отражение.
- Кадет Линч для прохождения стажировки прибыла, сэр! - отсалютовало это живое воплощение Устава. Теперь, когда она подошла поближе, полицейский разглядел, что нос кадета Линч когда-то был сломан.
Рысь вздохнул, неохотно оторвал свою задницу от дивана, на котором коротал время, пялясь в экран холо, и протянул девушке руку.
- Лейтенант Рысев, - в свою очередь представился он. - Ваш куратор на время стажировки, кадет.
- Рада знакомству, сэр, - неожиданно обаятельно улыбнулась Линч. Её лицо моментально преобразилось, маска бравого агента СБФ разлетелась вдребезги, явив Рысеву молодую сопливую девчонку, коей она, как внезапно понял Андрей, и являлась. Опер осознал, что на него повесили малолетнюю соплячку, которой он должен дать оружие и выпустить на улицу.
Настроение, и без того не радужное, упало куда-то в район минусовых уровней.
- Могу я увидеть ваш значок? - продолжила кадет с улыбкой, но её тон не подразумевал возражений. Соплячка явно считала себя вправе командовать.
"Сомнения его не обманули" - мелькнула в голове лейтенанта фраза из какого-то классического произведения. Подавив очередной вздох, он вынул из кармана портмоне и предъявил приколотый к нему значок, над которым засияла голограмма, подтверждающая подлинность значка и соответствие владельца.
- В коллекцию не дам, - несколько тяжеловесно пошутил он, намекая на любопытство девушки, более подходящее нумизмату, чем кадету СБ.
- Простите, таковы правила, - развела руками Линч и поймала лямку сумки, при первой же возможности вознамерившуюся сползти с плеча.
- Правила созданы, чтобы их нарушать, - веско заметил Рысев. - Но действия ваши, кадет, одобряю полностью. Давайте вашу сумку и пошли к машине - карета, так сказать, подана, - после чего шутливо поклонился и протянул руку за сумкой.
- Я сама донесу, спасибо, - отказалась от столь щедрого предложения Джессика, не имевшая ни малейшего желания расставаться со своими пожитками и, тем более, позволять куратору даже столь невинное ухаживание.
Любой намёк на романтические отношения между куратором и стажёром мог стоить ей заваленной практики и рисковать перед самым выпуском Линч не собиралась.
- Как пожелаете, - пожал плечами полицейский и махнул рукой в сторону выхода.
На стоянке их ждал стандартный бело-синий полицейский флаер "Ту-240 Пустельга" с проблесковыми маячками на крыше. Лейтенант отомкнул багажник, а затем предупредительно распахнул перед кадетом дверцу салона. Для него это обычный жест вежливости и он запоздало вспомнил, что в Европейском секторе эта традиция изжила себя несколько веков назад и кадету, вероятно, он покажется странным. Как бы то ни было, вслух Линч недоумения не озвучила и молча заняла своё место.
- Итак, кадет Линч, - начал Андрей, подняв флаер в воздух. - Вас ознакомили с теми задачами, что будут стоять перед Вами во время прохождения стажировки?
- В самых общих чертах, сэр, - подтвердила Линч. - Уоррент очень ярко и доходчиво разъяснил, что на всё время практики я перехожу в распоряжение куратора и начальника участка и без вашего на то приказа, сэр...
Тут она запнулась, рассудив, что точная цитата будет не слишком уместна при кураторе, а потому закончила фразу иначе:
- ... не должна предпринимать никаких действий. При этом мне нужно вникать работу полицейского участка, сэр.
- И никакой самодеятельности, - с нажимом произнёс Рысев.
- Так точно, сэр, - белозубо улыбнулась Линч, в попытке произвести впечатление самого послушного и дисциплинированного стажёра всех времён и народов.
Куратор с сомнением покосился на неё.
- Смотрите, курсант, - предупредил он. - Мне нужен стажёр, а не любитель экстремальных ощущений. Если что - полетите обратно в родную Академию белым лебедем, оглашая печальным курлыканьем синее небо Норвегии и потрясая отбитой задницей. Тем более, что в вашем личном деле, стажёр, есть упоминание о паре инцидентов, причём в обоих случаях компанию вам составлял один и тот же человек, которого, к вящей моей радости, отправили не ко мне в довесок к вам и второму р-раздолбаю.
Линч смиренно опустила очи долу, не собираясь развивать тему и тихо радуясь, что ещё в трёх случаях они с Ильиным успели сделать ноги до того, как их застукали.
Виноватой она себя совершенно не считала - драку на первом курсе затеяли не они, а местные. Ну, точнее местные собирались начать драку, а то, что первый удар нанесла она, Джессика, сути вопроса не меняло. Их было больше, конфликта избежать не удавалось и это был тактически верный ход, по официальной версии. На самом же деле эти норвежцы здорово её разозлили и хоть Линч уже не помнила, чем именно, в памяти осталась мутная пелена, застилавшая глаза и не позволившая даже рассмотреть мирную альтернативу. Почти все нападавшие загремели в больницу с травмами разной степени тяжести, а им с Толиком влетело по первое число, но в остальном всё обошлось.
Во все остальные разы им хватало ума разбираться с обидчиками в безлюдных местах и быстро сваливать. Увы, в случае с тем глупым ДТП на станции ррышанцев избежать головомойки не удалось и в личное дело попал второй залёт курсанта Линч.
- Надеюсь, мы друг друга поняли в этом вопросе, мисс Линч, - с нажимом произнёс куратор. - Москва - не Осло. К слову, как у Вас со стрельбой?
- Не сдавших нормативы к практике не допускают, сэр, - скромно напомнила ему Линч и Рысеву на мгновение показалось, что в глазах курсанта мелькнуло тщательно скрываемое чувство превосходства.
"Ага", - мрачно подумал лейтенант, - "нормативы у вас может и выше, а дохнут все одинаково...".
- А теперь запоминайте, стажер, - на этот раз Рысев был абсолютно серьёзен, - как бы хорошо Вы не сдали норматив на стрельбище - изображать из себя героя и лезть впереди ватаги всей я Вам не просто не рекомендую, я Вам это открыто запрещаю. Вас отправили учиться, а не повышать содержание металлов в организме. Первая же попытка влезть вперёд не по делу - и Вы летите обратно в Академию с штампом "не зачёт". Я понятно объяснил?
Он повернул голову и уставился в глаза своему стажёру.
- Так точно, сэр! - без заминки ответила Линч.
- Вот и договорились. По-русски, как я понял из Вашего дела, Вы разговариваете?
- Сносно, сэр, - подтвердила Линч на вполне приличном русском. Фраза прозвучала без акцента, но Джессика особенно не обольщалась. Малознакомые и совсем незнакомые слова она первое время коверкала, а сложные звуковые конструкции, вроде слова "защищающийся", произносила с немалым трудом и жутким акцентом.
- А по фене ты, ясен пень, ниюя не ботаешь? - поинтересовался Андрей.
- Простите, сэр? - на лице кадета Линч появилось озадаченное выражение.
- "Феня", - куратор вновь перешёл на эсперанто, - это жаргон, на котором говорит наш контингент, кадет Линч. Причём для большинства из них этот жаргон стал родной речью настолько, что они просто не понимают эсперанто или литературный русский. Как у Вас с обучаемостью языкам?
- Посредственно, сэр.
Рысев решил, что этот день можно смело обводить в календаре и отмечать, как праздник. Особист, пусть пока и недоделанный, признал, что в чём-то не слишком хорош. Андрей отметил этот факт как плюс к общему мнению о стажёре - человек, умеющий признавать свои слабости и ошибки, уже не безнадёжен. Может, и в эту голову удастся вложить хоть какие-то знания помимо тех, что вколотили в Академии. Хотя, по сравнению с Михоном, другим стажёром, проходящим практику в их отделе, Линч уже выигрывала хотя бы в том, что не норовила сразу перейти на панибратский тон и не кичилась положением своих родителей в обществе.
Рысев улыбнулся:
- Ничего страшного. Собственно, раз Вы знаете русский, то и жаргон не вызовет особых проблем, тем более что на первых парах рядом всегда будет кто-то из сотрудников, которые помогут разобраться с переводом. Как поднатаскаем - попробуете проводить допросы самостоятельно.
Он чуть шевельнул штурвалом, направляя флаер в облёт Осло, небо над которым походило на рой мух над тушей павшей коровы из-за обилия в воздухе различных летательных аппаратов. Под днищем флаера потянулся сосновый лес, выращенный по программе возрождения экологии 2130 года.
- Существует ли какой-то словарь жаргонных выражений, сэр? - поинтересовалась Линч, разглядывая то ли открывшийся пейзаж, то ли следя за отражением Рысева в фонаре кокпита.
- К сожалению, нет, - вздохнул лейтенант, брезгливо разглядывая столицу Норвегии. - Только крайне обобщенный, без деталей. Видишь ли, это очень гибкий жаргон, он меняется мало того, что от места к месту - ну, к примеру, московская феня чуть отличается, скажем, от санкт-петербуржской - но еще и в зависимости от ситуации. Он даже в одном городе может меняться, скажем, от банды к банде, но это уже мелочи. Улавливаете, кадет?
- Да, сэр, - коротко отозвалась Линч, доставая планшет. Наверное, решила ознакомиться с информацией по фене в сети. "Или", - мелькнула у Рысева куда более печальная мысль, - "просто зависает в инфосети, как большая часть молодёжи. Социальные сети, игры, знакомства..."
Через два часа показалась Москва, один из многих крупных земных городов, чьё население превышало триста миллионов жителей. Больше всего она походила на огромный причудливый кристалл, вросший в землю. Комплексы зданий, построенных из прочных и надежных композитов, соединялись между собой рукавами коридоров, лентами дорог и пешеходных тротуаров. Сложные паутины многоярусных дорог плотно оплетали город, оставляя свободными лишь многочисленные парки и исторический центр города. Древний комплекс кремля и других построек докосмической эпохи казался чуждым пятном на фоне урбанистического пейзажа. Контраст чуть сглаживался за счёт многочисленных разноцветных крыш-луковок, венчавших отдельные комплексы и здания, обрамлявшие исторический центр. Но большая часть крыш была приспособлена под зелёные насаждения и посадочные площадки флаеров.
Величественный комплекс космопорта Шереметьево раскинулся в стороне от города. Туда-сюда сновали разноцветные силуэты атмосферных рейсовых шаттлов, да грузно заходил на посадку пузатый межзвёздный грузовоз, казавшийся гигантом на фоне более проворных земных коллег. Суда покрупнее в атмосферу не входили, получая необходимое обслуживание и ремонт в сухих доках на лунной верфи.
Транспортная сеть города безапелляционно перехватила управление флаером, не доверяя человеку самостоятельно влиться в плотный многоуровневый транспортный поток. В крупных городах людям вообще не требовались водительские навыки, хватало умения ввести пункт назначения в бортовой навигатор. В большинстве городских автомобилей ручное управление отсутствовало вовсе, как атавизм прошлых веков. Транспорт полицейских и прочих работников экстренных служб был снабжён устройством ручного управления. Для права отключения автопилота требовалось сдать экзамен и получить соответствующее разрешение, да и после этого активация ручного управления производилась с соблюдением целого ряда условий, первым из которых была плотность транспортного потока в данном районе.
Полицейские могли перехватить управление в любую секунду, но Рысев не стал сопротивляться и передал управление автоматике. Автопилот посадил флаер на площадку на крыше здания полицейского участка и опер кивком предложил девушке следовать за ним.
- Вещи пока в багажнике оставим, - сказал он. - Сейчас Вас с начальством познакомлю, смотаюсь на час-полтора по делам, Вы пока сдадите зачёт на допуск к ношению оружия, я вернусь и отвезу в общежитие, лады?
"Только хрен ты мне его сдашь, голубушка" - мысленно добавил он.
- Да, сэр, - ответила не заподозрившая подвоха Джессика.
- Вот и ладушки, - кивнул Рысев, проходя мимо дежурного поста и предъявляя жетон и сопроводительные документы стажёра. Дежурный - пожилой сержант в полной броне - придирчиво всё проверил и только после этого соизволил открыть дверь, ведущую уже непосредственно в участок.
- Добро пожаловать в наш замок семейки Адамс, - ухмыльнулся лейтенант, минуя тамбур и распахивая вторую дверь. Пред девушкой открылся коридор, напоминающий любой из коридоров любого офисного здания, только вот вместо клерков в деловых костюмах по нему взад и вперед сновали люди в сине-белой форме, броне или в гражданской одежде с прицепленным к ней жетоном.
И тут же по ушам Линч ударил дикий вой - кто-то, находящийся в одном из кабинетов, дико орал, с завываниями, и визжал нечеловеческим голосом.
- А, не обращай внимания, - поспешил успокоить девушку её провожатый. - Это опять Хипаря взяли.
- Его пытают? - на лице Линч появилось недоуменное и одновременно заинтересованное выражение. Рысеву на мгновение почудилось выражение предвкушения в её взгляде, но наваждение минуло и полицейский не мог с уверенностью сказать, было это в действительности, или ему просто показалось.
- Пытают? Его? - Андрей ещё раз косо глянул на девушку. - Не, опять эпилепсию пытается изобразить. Видимо, снова на рывке попался, фуфлыжник. Давно б уже закрыли козла, да мать его жалко - она инвалид. Вот миром пока и утрясаем, да видать, придется его в клифт одеть, сявку, да на солнечную Амальтею отправлять.
- Фуфлыжник, рывок, клифт и сявка, - дотошно повторила незнакомые слова стажёр. - Как это будет на всеобщем?
Рысев вздохнул и пояснил:
- Фуфлыжник, сявка - презрительное обращение, аналог "мелкий засранец", "шестерка" ну и тому подобное. Рывок - это тоже жаргонное обозначение мелкой кражи, - а именно сдёргивания с граждан различных аксессуаров типа дорогих коммуникаторов, дамских сумочек, часов, ювелирных украшений - с последующей попыткой скрыться путём бегства от потерпевшего. Клифт - тюремная роба. Ясно, стажёр Линч?
- Да, сэр.
Стажёр держалась скромно, но оглядывалась с тем самым СБ-шным любопытством, так раздражавшим Рысева. Несмотря на все почтительные "сэрканья", Линч беспардонно обшаривала глазами каждый сантиметр стен, на мгновение останавливая взгляд на треснувших местами панелях, отклеившихся углах экранных листов, и даже на карикатуре, повешенной на входе в один из кабинетов. Детектив невольно поймал себя на том, что успел напрячься и подобраться в ожидании вердикта участку. С всё нарастающим раздражением Рысев напомнил себе, что это всего лишь стажёр и оценка соответствия, как и вынесение вердикта - его прерогатива. Помогло это лишь отчасти.
- Картины мы временно сдали, - не выдержал Андрей. - Обратно в Третьяковскую галерею.
- Простите, сэр, - на этот раз ему удалось изрядно озадачить стажёра: взгляд Линч приобрёл удивлённое и растерянное выражение. - Какие картины, сэр?
- Малевич, Кранах, Монэ, Гоген, Рубенс, Айвазовский, - принялся перечислять лейтенант. - Подлинники, само-собой. Они тут, на стенах висели.
Кадет ещё раз недоуменно покосилась на него, достала планшет и набрала на нём несколько запросов. Рысев решил, что стажёр просто уточняет в словаре значение какого-то незнакомого слова, но настоящая причина столь странного поведения была куда банальней. Линч понятия не имела, кто такие Малевич, Монэ и прочие гении от живописи.
- Названия полотен подсказать? - спросил Рысев, гадая, зачем она полезла в инфосеть. Нечего и мечтать, что вот сейчас стажёр, как в той расхожей шутке, скачает себе чувство юмора.
- Нет, сэр, не нужно, - ответила Линч и с мрачным видом свернула голографический экран. Пробежав взглядом энциклопедические справки, она наконец-то поняла, что куратор шутил.
- А ещё у нас тут была скульптура Микеланджело, "Давид", - немедленно продолжил изгаляться Рысев. - Её участку подарил Васька Хромой, когда согласились его дело о торговле оружием замять, но кто-то из патрульных её пропил. Так и не нашли, кто и куда... - он вздохнул и развёл руками, притворно сокрушаясь о судьбе шедевра мировой культуры.
- Желаете поручить следствие по этому делу мне? - с самым серьёзным видом поинтересовалась Линч, но весёлый прищур выдал её с головой.
- Это слишком важное дело, чтобы поручать его стажёру, - машинально парировал Рысев, придумывая, куда б запихнуть эту девицу на всё время стажировки так, чтоб вроде и при деле была, и в то же время ничего напортачить не успела. Размышляя на эту тему, он остановился перед дверью с табличкой на двух языках - эсперанто и русском - гласившей "подполковник А.Н. Симонов" и вежливо постучал, после чего приоткрыл дверь и поинтересовался:
- Разрешите, товарищ полковник? Я стажёра привел.
- Угу, - бас, прогудевший из глубины кабинета, больше напоминал медвежий рык.
Кабинет начальника участка размерами не поражал. Обстановкой - тоже: стандартная офисная мебель для государственных структур уставного чёрного цвета, главная роль в которой отводилась огромному столу для совещаний, рабочий терминал, да знамя Федерации в углу. На стене висел портрет действующего президента Хосе Аугусто Альенде с нарисованной на лбу от руки мишенью. Взгляд стажёра задержался на сих художествах, но Линч хватило ума оставить все комментарии при себе.
А вот сам хозяин кабинета был под стать своему голосу - огромный, размером в полтора Ильина человечище, с наголо бритой головой и вислыми, словно клыки моржа, темно-русыми усищами.
- Кадет Линч для прохождения стажировки прибыла, сэр! - браво отрапортовала Линч, стараясь выглядеть серьёзно и представительно. Ей даже показалось, что цель достигнута, но копы по-прежнему видели перед собой девчонку, по какому-то недоразумению нацепившую форму.
- Прибыла, значит, - прогудел подполковник, разглядывая стажера с выражением откровенного недоверия на лице. - Хорошо. Я - подполковник Симонов, можешь звать меня по имени-отчеству - Алексей Некрасович.
Он медленно встал и солидно протянул руку. Стажёр без колебаний пожала её.
- Сдайте Ваши документы в отдел кадров, стажёр, - подполковник уселся на место, - а я пока с Вашим куратором пообщаюсь. Собственно, как примут документы и поставят Вас на довольствие, можете сразу идти сдавать зачёт на получение оружия. Вопросы?
- Вопросов нет, сэр.
- Выполняйте, - он взял экранный лист, ясно давая понять, что разговор окончен и перешёл на русский:
- Так, Андрей, а что у нас с тем жмуриком на Стачках?
- Дык, тарщ полковник, - детектив виновато развёл руками. - Глухарь пока, яйцеголовые темнят с экспертизой, жду от них малявы.
- А самому не, не судьба их поторопить?
Детектив кивнул на дверь, закрывшуюся за Линч.
- Занят был, Некрасыч. Может, - с надеждой в голосе поинтересовался Рысев, - перекинешь стажёра кому другому? Вот ей-богу, мне больше заняться нечем, как с СБшными сопляками возиться. Они ж везде лезут, спасу нет. Тут нарушение, там не по инструкции... Работа же встанет!
- Соболезную, но помочь ничем не могу, Андрюха, - вздохнул шеф. - Безопасники сами выбирают кураторов для своих, а их рекомендации, сам понимаешь, вежливая форма приказа.
Услышав эту новость, Рысев озадачено захлопал глазами. Выходит, это не просто невезение, а выбор безопасников? Нет, это, конечно, лестно, но лично он предпочёл бы получить поздравительную открытку по почте, а не эту девчонку в стажёры.
- А ты не кисни, - посоветовал Симонов. - Вот её и сгоняй к экспертам. И вообще, считай, что у тебя появился помощник для мелких дел, на которые вечно не хватает времени. А теперь докладывай, что у нас с двойным убийством в жилом секторе?
- Минуту, - Андрей достал из кармана комм и набрал сообщение девчатам в отдел кадров. Текст гласил "Стажёра Линч задержите по максимуму. С меня магарыч. Рысев". Отправив сообщение, опер вернулся к разговору.
На обсуждение рабочих моментов ушли битых полчаса. Из кабинета начальника Андрей вышел с распухшей от мыслей головой. Работы было валом, времени, как обычно, не хватало, да ещё и прокуратура уже второй день настойчиво требовала передать ей раскрытые дела для формирования обвинения. Раскрытые-то они раскрытые, но заниматься бумажной работой Андрей просто не успевал и передавать было толком нечего. Часть отчётов, экспертных заключений и протоколов захламляли его рабочий терминал и Рысев с содроганием предвкушал чистку этих Авгиевых конюшен.
Прокуратура прокуратурой, но достать свободное время жестом фокусника откуда-нибудь из кармана Андрей не мог, а потому бумажная работа откладывалась ещё на несколько дней. Стажёра можно сунуть в помощь патрульным, если, конечно, Линч сдаст зачёты на ношение оружия. Пару дней он выиграет, а там, глядишь, закончит пару дел и освободит время и для прокуратуры, и для стажёра. Точно, стажёр. Беззвучно ругнувшись на неизбежную потерю времени, Рысев направился в комнату огневой подготовки.
Комната огневой подготовки, или, в миру, просто тир, представляла из себя просторное помещение с множеством отверстий в полу. Плиты, согласно заданной программе, выдвигались из пазов, образовывая несколько стандартных имитаций городских условий.
- Тамир! - радостно завопил он, узрев сержанта-оружейника, сидящего за стойкой в отдельном отсеке со множеством бронированных шкафов для хранения оружия. Тамир подозрительно уставился на опера и спросил: