За ужином пато Лувгалл едва притронулся к еде, рассеянно выслушивая жалобы жены на очередной приступ ужасной мигрени и шалости детей. У Лувгалла была своя головная боль - неприятности на работе. На следующее утро, только встав с постели, Онголл, шестилетний сын Лувгалла и Адины, сильно расшиб плечо, а восьмилетняя Дита ела абрикос и опасно подавилась косточкой. И тогда Экке, старому слуге четы Коддоров, стало окончательно ясно: на дом пато Лувгалла навели порчу. Столь же очевидно было и противоядие: булкут!
Однако в доме хозяина заправляли женщины, и Экке следовало действовать осторожно и в обход. Сначала он заручился одобрением муты Адины. Улучив подходящую минуту, старый слуга начал жаловаться на засилье обнаглевших крыс и полную небоеспособность обленившегося кота Коддоров, - и то, и другое, кстати, было совершенной правдой.
- Ну хорошо, хорошо, - простонала Адина, прижимая к вискам платок, смоченный в итейском бальзаме, - возьми нового кота или... я уж не знаю что! Боже мой, Экка, поговори об этом с М'Нади, неужели тебе нравится наваливать на меня каждую мелочь!..
Такого ответа и ждал Экка и тотчас отправился к кухарке.
- Мута М'Нади, - убеждал он, - этот бездельник Гридо совсем никуда не годится. Вчера в погребе я видел вот такую крысу! Принес кота, и что же? Он посмотрел на хвостатую воровку, зевнул, забрался на бочку и уснул.
- Да? - с неудовольствием отвечала кухарка (кот был ее любимцем). - Что ж, все мы стареем.
- Что ты, мута М'Нади! - горячо опроверг Экка. - Ты нисколько не постарела, все такая же сдобненькая шалунья, как в семнадцать лет!
- Ах ты, старый кот! - отмахнулась польщенная повариха. - Еще не разучился подъезжать к глупым бабам. Ну, что тебе надо, признавайся.
Если Экка со дней своего отрочества служил семье Коддоров, начиная с деда Лувгалла, то М'Нади была кормилицей Адины и вошла в дом ее супруга вместе со своей госпожой. Она пользовалась безграничным доверием своей госпожи и на деле была не поварихой, а мажордомом - заправляла и кухней, и казной, и всем вообще хозяйством пато Лувгалла. Нянька и молоденькая служанка Остия подчинялись М'Нади беспрекосоловно, а с Эккой у домоправительницы установилось нечто вроде раздела сфер влияния: он отвечал за гардероб хозяина, выполнял мужскую работу по дому и в саду и еще присматривал за деревенским имением Коддоров неподалеку от города. Так что М'Нади была не более благородных кровей, чем Экка, и он называл М'Нади мутой - госпожой - желая польстить и показать свое уважение к самовластной распорядительнице. Его маневры удались, и Экка без хлопот разжился нужной суммой.
- Пойду присмотрю какую-нибудь зверушку в помощь Гридо, - пообещал он.
- Только смотри, чтоб покрасивей и пушистого! - наказала служанка.
- Да уж само собой, - ухмыльнулся Экка.
Он направился прямиком на Птичий рынок - именно там можно было купить не только какую-либо птицу, а всякую живность вообще - барашка или собаку, или ласку - или вот булкута, как намеревался Экка.
В Дхаранге булкуты были еще редки - десятка два-три на город. Они водились в другом конце Увесты, в Зантойе, в самых диких и неприступных уголках джунглей. Топотун, топтыжка - а таково было значение зантойского слова "булкут" - был сноровистым и неутомимым охотником, несмотря на некоторую внешнюю неуклюжесть. Булкуты легко приживались в человеческом доме и, несомнено, сильно потеснили бы кошек в качестве домашних мышеедов. Одна беда - булкуты плохо размножались, особенно за пределами мест своего обитания в Зантойе. Вот почему эти зверьки были редки и стоили довольно дорого, так что простой народ предпочитал держать обычных кошек, чаще всего нидийских, гладкошерстных, что лучше соответствовало теплому климату Дхаранга.
Но было у булкутов кое-какое свойство, о котором знали немногие - в основном, туземцы джунглей Зантойи или наиболее сведущие из знахарей и колдунов. Об этом особом даре топтыжек знал и Экка - он был сыном зантойского шамана, но на их деревню напали враги и Экку ребенком продали в Дхаранг. Коддор-дед купил его из жалости и хотел отпустить на волю, но Экке идти было некуда, и так он стал слугой Коддоров. Теперь он мог отблагодарить семью своих благодетелей. Правда, личных сбережений Экки не достало бы на покупку хорошего зверька, и вот почему ему пришлось уламывать М'Нади. Зато - он знал, _какого_ зверька купить - вот этого повариха бы не сообразила.
Однако на Птичьем рынке Экке поначалу не посчастливилось. Он шел вдоль рядов, степенно здороваясь и перекидываясь парой словечек с торговцами постарше - он знал почти всех, и его все тут знали. Какой только живности не было у продавцов: и попугаи, говорящие человеческим языком, и собачонки величиной с рюмку, и павлины, и анорийские белки, и генеты, и фазаны, и соловьи, и самые разношерстные отпрыски кошачьего племени, и даже несколько бамбуковых медежежат - в общем, все, что потребно для услады глаза или слуха дхарангских вельмож или купцов побогаче. Не было только булкутов - ни единого.
Убедившись, что нужного ему товара нет, Экка спросил одного-другого из знакомых, и наконец Самил, продавец мангуст для бродячих факиров, подсказал ему, к кому обратиться:
- Кажется, у одного матроса был булкут на продажу. Я не стал брать, зверек был полудохлый. Но ты можешь взглянуть сам, Экка.
- А где этот моряк?
- По-моему, он в рядах певчих птиц, продает попугаев, если только еще не ушел. Ну-ка, Норрил! - окликнул он сына- подростка. - Проводи-ка пато Экку к матросу - ну, тому, что подходил утром.
Мальчишка живо нашел моряка с попугаями.
- Эй, господин морской волк! К тебе покупатель.
Бородатый и крепкий матрос, заурядный представитель своего сословия, зорко оглядел Экку, мгновенно оценив верхний и нижний предел возможной поживы.
- Верный выбор, пато! - начал он торговлю. - Посмотри на расцветку - это павлины, а не попугаи. А как схватывают язык! Вон этот зеленый - он даже по-очакски знает. И всего дюжину монет за...
- Птицы красивые, - холодно остановил его Экка, - но я пришел посмотреть булкута.
- Булкута?
Моряк прищурился, вновь прикидывая, какова степень нужды в его товаре и какая вытекает из этого прибыль.
- Что ж, есть у меня булкут, да вот не знаю - может оставить своим детишкам на забаву, - проговорил матрос, изображая нежелание расставаться со зверьком. - Ну, разве что показать уважаемому господину...
Он взял с земли корзиночку и, открыв плетеную крышку, поднял ее на уровень груди. Экка с равнодушным лицом глянул на зверька и нахмурился:
- Эй, эй, моряк, так не годится! Какой же это товар - зверь-то вот-вот помрет. Что же ты предлагаешь людям, а?
Экка укоризненно мотал головой. И верно, булкутенок лежал неподвижно, почти безжизненно, и еле дышал.
- Да нет, пато! - поспешил оправдаться моряк. - Мы просто долго шли, заходили в Очаку, вот зверя и укачало. Я только вчера с корабля, а еще день-два - и булкут отойдет. Посмотри, какой у него пушистый хвост! Это - признак силы, точно говорю.
Экка с сомнением поцокал языком.
- Да нет, ты уж, пожалуй, оставь его играть своим детям! - он сделал шаг в сторону.
- Эй, пато! - поймал его за рукав матрос. - Не торопись. Всего десять монет.
- Десять монет! - вскричал Экка. - Да тебя самого укачало в дороге. Десять монет за то, чтобы забрать булкута и через час похоронить его в саду у забора.
- Похоронить у забора! - вскричал в свою очередь моряк. - Даже если он умрет через час, как ты говоришь, пато, - за одну шкурку ты выручишь шесть монет, не меньше. Смотри, какой красивый мех!
- Эй, я что, скорняк, по-твоему? - обиделся Экка. - Какие такие шесть монет за мех? Такому заморышу красная цена - две монеты.
- Две монеты за булкута! - возопил продавец. - Эй, слушайте все - за булкута хотят дать две монеты!
- За умирающего булкута, - уточнил Экка. - Ну ладно, три монеты.
- Восемь монет!
- Четыре монеты.
- Семь монет, и не грошем меньше!
- Ну, - махнул рукой Экка. - Знаешь, моряк, продавай уж лучше попугаев. Красивые птицы! Всего тебе доброго, я...
- Пять монет!
- Четыре с половиной. Вместе с корзинкой.
- Согласен! - вскричал моряк с явным облегчением.
- Смотри, - предупредил Экка, отсчитывая деньги, - если помрет дорогой, то деньги назад.
Моряк начал клясться бородой морского царя и оком тайфуна, но Экка не стал слушать. Он забрал корзинку с булкутом и сразу направился за кормом для зверька - мелкой пресноводной рыбкой, что для булкутов была лакомством. Булкутенок и правда был плох, и хотя Экка не сомневался, что выходит его, в ином случае он бы его не взял. Но старый зантоец с первого взгляда заметил кое-что - пять еле различимых полосок, что шли почти от самого носа топотунчика до хвоста. А пять полосок - это было все равно что императорская корона, и Экка про себя решил обязательно купить булкутенка.
Он показал свое приобретение М'Нади, и кухарка поначалу рассердилась:
- Экка, да ведь он же полудохлый! Я думала, ты принесешь котенка или мангуста, а это что!
- Ничего, - успокоил Экка, - он оживет, это его укачало море. Булкуты, мута М'Нади, они совершенно не переносят качку. Сейчас мы его напоим молоком.
Он положил зверька на пол рядом с блюдцем, куда уже было налито молоко. Булкут слабо пошевелился и остался лежать на полу. Экка нахмурился.
- Неужто ты, бедолага, так ослаб... Похоже, этот моряк совсем не кормил тебя!
Так оно и было - матрос лишь изредка подкармливал зверька и не выпускал на палубу, где булкут и сам бы сумел себя подкормить - топтыжки охотно поедали не только мышей и прочих грызунов, но и всяких мушек и насекомых, включая скорпионов и ядовитых пауков. Матрос, очевидно, не знал этого и считал, что булкутенок утомлен качкой, тогда как прожорливый зверек просто-напросто голодал.
Экка окунул палец в молоко и сунул в пасть зверьку. Булкут обсосал молоко и раскрыл глаза. Старый слуга повторил процедуру, и теперь булкутенок уже чувствительно укусил палец острыми зубками. Экка поднял зверька, придвинул к блюдцу и сунул носом в молоко. Булкутенок начал лакать лежа, потом поднялся и, стоя на дрожащих лапах, вылакал всю порцию. Он посмотрел вверх и громко щелкнул.
- А, дело пошло на лад! - довольно улыбнулся Экка. - Ну, то-то.
Слуга наполнил блюдце снова, и опять булкутенок вылакал его до дна. Он раздулся в боках и теперь напоминал маленький бочонок. Покончив с молоком, булкут тотчас свернулся клубком рядом с блюдцем и немедленно заснул. Экка налил новое блюдце и насыпал рядом небольшую кучку рыбешки.
- Оставь его здесь, мута М'Нади. Зверек-то, видно, изголодался. Как проснется, пусть снова поест.
Кухарка, созерцавшая процедуру кормления, постепенно смягчалась: зверек был такой милый! - что-то вроде миниатюрной помеси медвежонка и бурундука или соболя.
- Хм, - милостиво произнесла наконец властительница продовольствия, - да он ничего, пушистенький... Так ты говоришь, пато Экка, он хорошо ловит мышей?
- Даже змей и крыс, мута, - заверил Экка, - а еще всяких жучков и мух. Булкуты очень прожорливы, а до чего ловки! Лазают по стенам, как гекконы, хотя с виду такие медвежата. И еще, - Экка заговорщицки понизил голос, - они - лучшее средство от порчи и всякой злой ворожбы.
Он поведал поварихе, что булкуты - единственные зверьки, которые смогли обжить самые зловещие немеречи и урочища Зантойи.
- В джунглях и горах, мута, есть такие места, где водятся дэкети, - полушепотом повествовал Экка. - Это злые существа, они почти бесплотны, как призраки или духи, их трудно разглядеть. Но они живые и охотятся на живых - присасываются, как пиявки, и сосут жизненную силу. Я сам однажды видал крокодила, мута М'Нади. На нем не было ни одной ранки, только крохотный укол возле затылка - и что же? В крокодиле свернулась вся кровь, вот как!
Кухарка слушала, затаив дыхание и делая ладонью коробори против нечистой силы - просовывала большой палец между средним и безымянным и сжимала кулак.
- А вот булкуты никого их не боятся, мута. Никто точно не знает почему. В нашем народе было поверье, будто все дело в запахе, который отпугивает дэкети, но отец говорил мне, что на затылке у булкута растут невидимые шипы. Когда дэкети пытаются напасть на булкута, а нападают они со спины и стараются впиться в шею ниже затылка, так вот, они натыкаются на эти колючки и ранятся, и сами погибают! Дэкети, мута, - торжественно заявил Экка, - они сами боятся булкута. Вот так.
- Только, - добавил старый слуга, - никому не говори этого, мута. Потому что, мне так кажется, какой-то злой человек наводит на наш дом плохое колдовство.
- А, - сообразила М'Нади, - так вот почему ты уговаривал меня завести булкутенка. Ладно, пато Экка, я не болтлива - ты ведь знаешь.
Это было правдой - М'Нади была из тех немногих женщин, что умели, когда требуется, держать язык за зубами. Впрочем, Экка мог бы и не рассказывать ей про чудесные способности булкутов - кухарка еще раньше приняла зверька под свое покровительство, едва топотунчик раскрыл смышленые бусинки-глаза и посмотрел вверх, в сторону людей.
- Отодвину-ка я его с прохода, - рассудила М'Нади, - вот сюда, в уголок. А то еще кто-нибудь нечаянно наступит. Так, и блюдце сюда, и рыбку... Спи, клубочек, - погладила она пушистое теплое тельце.
* * *
Всю ночь в доме Лувгалла то здесь, то там слышалось легкое постукивание коготков по деревянному полу. Конечно, это был булкут. Вечером он проснулся, вновь вылакал молоко и подкрепился горкой рыбешки. Немедля после этого зверек отправился исследовать неизвестную территорию. Обследовав первый этаж, он сразу определил, откуда исходят запахи добычи, и живо отыскал ходы в подвал и погреб. Поразмявшись внизу, топотунчик забрался еще на второй этаж, где располагались спальни, обошел комнаты, а потом спустился на кухню, к пустому блюдцу, и там снова уснул.
Остия, отправившись по приказу кухарки за провизией в погреб, завизжала от удивления и испуга - она едва не наступила на дохлую крысу. Девушка позвала М'Нади, и старая служанка спустилась вниз вместе с Эккой.
- Смотри-ка, - удивилась Остия, - а наш Гридо еще на что-то годится!
Она светила масляной лампой то туда, то сюда, и везде на полу лежали убитые грызуны.
- Нет, - отвечала М'Нади. - Гридо спал у меня в ногах. Это, наверное, булкутенок.
- Ну, мута, - торжествующе сказал Экка, - теперь ты сама видишь!
- Это вот тот крошка зверек, что вечером спал на кухне? - недоверчиво спросила Остия. - Но как он мог справиться с этими страшилищами? - он же такой маленький, меньше крысы!
- Э, Остия, - отвечал Экка, - булкут умеет за себя постоять. Взрослый зверь и от собаки всегда отобьется. А на крыс он прыгает сверху или сзади, кусает за шею - и тварь уже мертва. Вот увидите - скоро крысы сами уйдут из дома, им теперь здесь не жить.
- Надо будет накормить зверушку на славу, - решила старая повариха, - ничего не скажешь, заслужил.
- Ну, нет, мута М'Нади, - возразил Экка, - как раз и не надо. Теперь булкут будет кормить себя сам. Если хочешь побаловать его, то наливай блюдечко-другое молока в день. Ну и, можешь иной раз угостить его мелкой рыбкой - у булкутов это лакомство.
- У котов тоже, - вздохнула М'Нади, вспомнив лентяя Гридо.
Лувгалл, как всегда, ушел рано утром, и Адина завтракала вместе с детьми. В отсутствие мужа она восседала во главе стола, а напротив находилась кормилица с годовалым Товгиллом. Служанка кормила его с ложечки рисовой кашей на молоке, меж тем как старшие дети уминали десерт и пытались болтать с набитым ртом. Адина, проглотив ложечку ананасового желе, собиралась было призвать их к порядку, как вдруг - в столовой послышалось постукивание по полу чьих-то коготков, от входа к столу катнулась какая-то рыже-бурая зверушка и вскочила на колени Онголлу. Зверек на миг замер, понюхал живот мальчика, понюхал край стола, катнулся на грудь мальчишке и, смело уставясь ему в глаза, принялся нюхаться нос к носу по обычаю всех зверей.
- О, - восхищенно протянул Онголл, - о!
- Что это такое, Онголл? - строго спросила Адина. - Это ты принес его в дом?
Зверек, забавно вывернув мордочку, посмотрел на хозяйку дома, живо развернулся и прыгнул с неожиданной легкостью и силой через весь стол на плечо к Дите. Он точно так же понюхал девочку и ласково лизнул ее в щеку, вымазанную чем-то очень вкусным. Дита осторожно погладила зверька.
- Мама, какой он пушистый! - с восторгом сказала дочка.
- Я понял, это он топотал ночью у нас в спальне! - закричал Онголл. - Ура!
- Откуда он взялся? Кто это? - продолжала вопрошать Адина с нарастающим недоумением.
- Все в порядке, мута Адина, - отозвалась М'Нади, торопясь на подмогу своему новому любимцу. - Это булкут, тот, которого вчера принес Экка.
Она взяла зверька с плеча Диты и поднесла поближе к муте Адине.
- Видишь, мута? Это наш новый мышеед.
- Как ты его назвала? Бал..
- Булкут.
- Ва... й... ка... - пролепетал, пытаясь повторить, Товгилл со своего места на высоком детском стуле.
- Вайка! - хором завопили дети. - Его зовут Вайка!
Она осторожно коснулась булкутенка. Топотунчик смотрел на нее с дружелюбным любопытством и тотчас облизал руку. Милая мордочка булкута забавно сморщилась.
- Ну, - сказала Адина, стараясь казаться строгой, - если уж наш Вайка поселился с нами, то... Неужели такой малыш справится с этими зубастыми исчадиями?
- Ха, мута, - гордо улыбнулась М'Нади, - да он только за эту ночь прикончил не меньше десятка.
- В погребе они так и валяются! - закричала из кухни Остия.
Она показалась в двери и затараторила:
- Я, мута Адина, пошла утром в погреб и ступила ногой на лестницу, и вдруг - лежит крыса! Я так завизжала...
Меж тем Вайка вырвался из рук поварихи, подскочил к Адине и обнюхал ей ноги. Он проворно вспрыгнул ей на плечо, с любопытством заглянул в глаза, огляделся с высоты - и вдруг замер, заметив близ потолка большого серого мотылька. Топотунчик метнулся на пол, оттуда с невероятной ловкостью вскарабкался на буфет, а потом перемахнул на стену - и вдруг побежал, цепляясь лапами за шероховатости, прямо по стене. Дети завизжали от восторга, а Вайка преспокойно подобрался к добыче, сцапал мотылька, мгновенно оттолкнулся от стены и спланировал наискосок через стол прямо в фартук М'Нади - походило на то, как если бы булкутенок уцепился за какой-то невидимый канатик и на нем перелетел с места на место.
- Чур, Вайка мой! - закричал Онголл.
- Почему это?!. - возмутилась Дита. - Вайка общий!
- Нет, мой!
Адина насилу утихомирила детей.
* * *
На склоне дня домой вернулся Лувгалл, хмурый и озабоченный, как обычно в последнее время. Едва он переступил порог, к нему, как капелька ртути, катнулся рыжеватый пушистый зверек. Он встал столбиком, обнюхал ноги Лувгалла, глянул ему в лицо снизу вверх - и внезапно зрачки зверька расширились и заблестели озорством. Он пригнулся, подпрыгнул и, как по дереву, вскарабкался на грудь человека и уставился ему в глаза, смешно высунув язычок и прижав ушки. Зверек щелкнул и спрыгнул прямо на пол.
- Хм, - сказал Лувгалл, непроизвольно улыбаясь, - хм... Это кто же такой у нас?
- Это Вайка! - разом закричали Дита и Онголл, выбегая навстречу отцу.
Дети затараторили, наперебой расписывая подвиги Вайки в охоте на грызунов и то, как они гуляли с ним в саду и как Вайка бегает по стенам и теперь он будет жить в комнате Онголла, - нет, не Онголла, а по очереди, да тише вы, бесенята, ах, Лувгалл, с ними весь день просто нет сладу, удивительно, как это сегодня обошлось без мигрени, здравствуй, как ты, устал? - это уже подошла Адина и поцеловала мужа.
А Вайка, действительно, почти весь день провел в обществе детей и побывал в саду. Впрочем, во время сиесты булкутенок заглянул и на чердак и оттуда бросил первый взгляд на свои владения. Они были довольно обширны: сад Лувгалла был велик, а к тому же, и в дому было множество мансард, галерей, пристроек и тому подобного. Так что после беглого знакомства Вайке предстояло уже основательное - ведь он принимал под свое покровительство все хозяйство Коддоров. Булкута не смущало, что он будет обитать здесь вместе с котом и собакой Сатти. Сатти была очень умна, а кот - ленив, Вайка уже познакомился с обоими. Высокие стороны быстро разделили сферы влияния и заключили договор о разграничении полномочий.
"- Что ж ты, - упрекнул кота топотунчик, - совсем запустил дело! Столько добычи, а ты!"
Кот презрительно глянул на булкута и зевнул.
"- Вот и охоться, если ты такой прыткий, - лениво отвечал Гридо. - Я свое отловил. И не лакай из моего блюдца, м-р-м..."
"- Ничего, мута М'Нади еще нальет", - успокоил Вайка - он, конечно, уже усвоил кто есть кто в доме Коддоров.
Незнакомым для булкутенка оставался только сам хозяин - Вайка повсюду натыкался на его запах, но еще не видел его воочью - и вот почему топотунчик поспешил к Лувгаллу, едва тот пришел со службы. Стоило Лувгаллу открыть дверь своей комнаты, смежной с кабинетом, как Вайка шмыгнул у него под ногами и принялся изучать неизвестную территорию. Пока Лувгалл переодевался, Вайка обнюхал платье хозяина в шкафу и проследовал в кабинет. Вскоре послышался шум падающих письменных принадлежностей и книг. Лувгалл поспешил к своему столу - Вайка рылся в его бумагах.
- Эй, эй! Вайка! Нельзя, - скомандовал Лувгалл.
"- Почему? - булкутенок выжидательно смотрел ему в глаза. - Правда нельзя?"
- Нельзя! - подтвердил хозяин. - Это мне нужно для работы.
Лувгалл поднял уроненные перья и ручки и положил на место. Стоя столбиком Вайка почистил мордочку, спрыгнул со стола, по циновке на стене стрелой взлетел под потолок и попытался поймать тень от какой-то ветки. Лувгалл покачал головой и тихонько засмеялся. Он поймал себя на мысли, что такого с ним давно не было.
То же самое повторилось за ужином - вечерняя трапеза прошла несколько сумбурно, дети иногда начинали шуметь, но и Адина и Лувгалл смеялись и шутливо поддразнивали друг друга - совсем как в первое время своего супружества. Вайка, разумеется, вертелся тут же в столовой - но, как выяснилось, вовсе не из желания подкормиться чем-нибудь вкусненьким: он был сыт и даже не брал тайком предлагаемые кусочки. Зверьку просто все было внове, а потому любопытно, и кроме того - ему нравилось быть вместе со всеми. Он то забирался на буфет и созерцал, как проходит ужин, поблескивая смышлеными глазками, то пробегал под ногами, то прыгал из-под потолка над головами людей.