Аннотация: Испив чашу горя до дна можно познать свободу. Свободу летящей на метле ведьмы.
Полная луна желтела, освещая верхушки мохнатых елей. Рыжие отблески костра лизали черную траву. Темные фигурки метались по поляне. Слышались веселые хмельные голоса. К пузатой бочке то и дело подходили нагие женщины и наливали душистый хмель в чашечки цветов. Ведьмы праздновали полнолуние. Среди сомна нагих, светящихся тел плясали серые бородатые бесы. На мягком расстеленном под балдахином ветвей раскидистого дуба ковре, лежала Рыжеволосая женщина с золотым ожерельем на шее. Ее пламенеющие волосы рассыпались по округлым плечам, спадая на грудь и живот. Она томно раскинулась на ковре, жмурясь от удовольствия. Прохладный ночной воздух ласкал разгоряченное пляской тело. Рядом с королевой стоял вокал вина, и желтобокая луна отражалась в нем золотой монетой. Играли на волынках, скрипках, свирелях, - лесные духи. Мерцали среди путаницы ветвей светляки. Падали звезды. Ведьмы плясали. Ведьмы ворожили. Ведьмы пили за здравие сатаны и дьявола (а вы не знали, что у Дьявола есть супруга, знайте же, это ее нарекли сатаной).
Ведьма! Ведьма! Ведьма! Шелестел ветер, вторя безумству пляски. Взметнулось ввысь пламя костра, и на поляну вышел высокий жгучий брюнет в атласной рубахе и обтягивающих кожаных брюках. Его черные как бездна глаза сияли пламенем. Он подошел с королевен и, склонившись над ней, поцеловал коралловые уста.
- Я рад видеть тебя моя донна, - страстно сказал нечистый.
- Думала ты не придешь на обращение, - прошептала та, отдаваясь поцелуям.
- Я не мог пропустить сие действо моя госпожа, - он схватил ее за талию и поставил на землю. Пламя заиграло тенями на ее белой коже. Стихла музыка. Ведьмы и бесы расступились, пропуская Дьявола с супругой. Обросшие мягким мхом пни сослужили темным тронам повелителям тьмы. Зеленые глаза сатаны светились в темноте. Нечистые сидели на троне, и костер трещал поленьями отбивая дробь.
Как странно, что люди не видят прелести тьмы. Это бесконечная вселенная, это тьма не познанного и познанного. Это тайна сознания и мечты. Это свобода ведьмы летящей на метле. Ведьма! Ведьма! Ведьма! Шелестит хмельной ветер.
Он толпы колдуний отделилась маленькая фигурка. К повелителям подошла невысокая щупленькая женщина. Серые волосы спадали на прикрытые рубахой плечи, падали на тонкое болезненное личико с огромными серыми глазами, в которых уже плясал зеленый ведьминский огонь. Орлиный нос был розоватым из-за аллергии. Пухлые чувственные губки алели во мраке. Широкие выступающие скулы. Выражение лица было развратным и жестким. Раскосые глаза с интересом и затаенным страхом взирали на Темных. Кожа светилась от избытка Силы. Белая рубаха скользнула с узких плеч и упала к босым ногам.
Одана переступила через более не нужную одежу и опустилась на колени.
- Приветствую вас Повелители ночи, - у нее был низкий хрипловатый голос.
- Приветствую тебя Одана, - Дьявол чуть склонил голову.
Королева улыбнулась, обнажая острые клыки. Одана вздрогнула и протянула Хозяйке руку. Сатана с неженской силой сжала ее запястье, и зубы впились в нежную плоть. Струйки бордовой крови потекли в услужливо подставленную бесом чашу. Когда та наполнилась, раны сами затянулись, сложившись в бесцветный шрам пентаграммы.
Отблески костра хаотично метались по лицам застывших, словно статуи ведьм. Они были неподвижны, лишь плясали с ветром распущенные волосы и горели зеленым пламенем глаза.
Ведьма! Ведьма! Ведьма! Пели ночные птицы.
Сатана отпила из протянутой чаши и передала ее супругу. Алые струйки потекли по его подбородку нечистый пил живую кровь, погружаясь в священное небытие.
Упала опустевшая чаша, истекая последней каплей алой жидкости. Дьявол встал и подошел к Одане. Присел рядом. В бездонных глазах читалась нежность. Оно провел рукой по ее щеке и поднял ее голову. Горечь крови и жар его губ смешался в поцелуе. ПО телу ведьмы прошла дрожь. И она забыла. Забыла бордель и похотливых клиентов. Забыла ночи в тюремной камере. Забыла мать и убитого сутенером брата. Забыла подруг.
По чистому листу новой жизни пробежали буквы пьяного шабаша. Безумная пляска у костра проступила завитушками прихотливого почерка судьбы. И пусть в выси летают самолеты. Пусть люди не вверять в магию ночи но шабашь, пляшет, зовет, уносит в те временя когда не было машин, когда мрачные замки рушились под тяжелой дланью войны а ведьмы горели на кострах.
Ведьма! Ведьма! Ведьма!
Кричала ночь, и безумное веселье металось в алом пламени костра.