Записки сумасшедшего директора. Бал в долине Грюнсвангталь.
![[]](/img/g/georgiew_andrej_wladimirowich/prizrachnyjekspress-3/prizrachnyjekspress-3-1.jpg)
Annotation
То ли сказка, то ли быль… Рассказ бывшего директора дворца-музея. Бавария, наши дни.
Записки сумасшедшего директора. Бал в долине Грюнсвангталь.
Долина Грюсвангталь,
Германия, Бавария.
Наши дни.
К северо-западу от небольшого городка Гюрмиш-Партенкирхен, в живописной долине Грюсвангталь, гордо возвышается Дворец. Любимое место Людвига II, Короля Германии девятнадцатого века. Версаль в миниатюре, так называли его те, кому посчастливилось лицезреть это произведение искусства зодчих того времени. После произведенного в начале двадцать первого века капитального ремонта, Дворец вновь открыли для экскурсий. Посетителей было несчетное количество, но до поры до времени. В ночное время, по рассказам охранников, в Дворце и за его пределами, творилось что-то странное и необъяснимое. Самопроизвольно загорался свет в комнатах и залах, из кухни, которая располагалась на первом этаже, явственно доносились запахи приготовляемой еды. Охранники неоднократно докладывали о всех странностях управляющему дворцом-музеем, но тот, из-за отсутствия времени, переадресовывал эти вопросы к начальнику службы безопасности. Дел у господина Тоццена было невпроворот. После произведенного ремонта ещё оставались помещения, где восстановительные работы продолжались полным ходом. Поэтому везде требовалось его личное присутствие и контроль. В том числе и контроль за расходованием денежных средств. Из-за этого управляющему приходилось допоздна задерживаться на работе. Во всём виноваты бумаги, бумаги. Век компьютеров, но приходилось делать двойную работу. Готовить документы по отчетности как в электронном виде, так и на бумаге.
Вильгельм Тоццен, сорокалетний мужчина, находился в комнате бывшего дворецкого, которую переоборудовали под рабочий кабинет. Комната три на пять метров, стены, как и многие во Дворце, задрапированы светло-желтой тканью, пол паркетный, на потолке восьми рожковая люстра. У стены огромный кожаный диван, два кресла, у окна – рабочий стол. Управляющий встал из-за стола и прошёлся по кабинету. Тело от многочасового просиживания в кресле затекло, нужна была небольшая разминка. Через окно из цветного стекла в комнату проникал сумеречный свет. Директор музея посмотрел на наручные часы и присвистнул. Скоро семь часов вечера, а работы ещё очень много. Ну что же, придётся сегодня его жене идти в гости к родственникам одной. Тоццен достал из ящика стола мобильный телефон и попытался набрать номер телефона супруги. На дисплее высветилось: «только экстренные вызовы». Ничего удивительного в этом не было — рядом горы, связь не очень устойчивая. Позже. Всё позже, нужно работать. Мужчина подошёл к двери, нажал на клавишу выключателя. Светильник никак не отозвался на действие человека, чем привёл того в полное уныние. Хорошо, что Вильгельм пользовался ноутбуком с внутренней батареей. Иначе завтра, после невыполненной работы, пришлось бы долго объясняться с руководством.
Тоццен выругался: нужно разобраться в причине отсутствия электроэнергии. Вильгельм открыл дверь, вышел в коридор и направился в Гобеленовую комнату, которая находилась за ближайшем поворотом широкого коридора. В западной Гобеленовой комнате, иначе называемой Музыкальной, Вильгельма всегда поражало многоцветье стенной живописи и мебели для сидения. Картины, напоминающие гобелены, изображают сцены из светской и пастушьей жизни в стиле рококо. Рядом с богато украшенным музыкальным инструментом – необычной комбинацией из фортепиано и фисгармонии – стоит павлин в натуральную величину из разрисованного севрского фарфора. Тоццен на миг застыл, зачарованный красотой интерьера. Каждый раз эта комната открывала перед ним какие-то новые детали, которые он раньше не замечал. Сейчас Вилтгельм обратил внимание на картины. Странно, краски стали ярче, что ли? Не понятно! Но больше всего управляющего директора поразило отсутствие охраны. Порядок есть порядок, в каждом зале, комнате всегда должен присутствовать человек. Где же он? Может быть в Зеркальном зале?Быстрым шагом, практически бегом, мужчина пересек Гобеленовую комнату и оказался у дверей, ведущих в самое загадочное и самое красивое помещение Дворца – в Зеркальном зале. Двери, не смотря на свою массивность, открылись очень легко, Вильгельм сделал шаг внутрь и осмотрелся.
Большие, вмонтированные в бело-золотую обшивку стен, зеркала создавали иллюзию бесконечного ряда помещений. Не всем в этом зале удавалось провести длительное время. У людей начиналось головокружение, они теряли ориентацию в пространстве. Здесь тоже никого нет! Да что же это такое? Куда смотрит начальник охраны, здоровяк Курц? Пройдя через весь зал, а это почти сто пятьдесят метров, Тоццен остановился. За спиной, в нескольких метрах от него, послышался женский смех и, отчетливо услышанный мужчиной диалог:
— О, это наш новый слуга? Но почему он так странно одет? Выглядит словно какой-то нищий, честное слово! Милый, нужно дворецкому обязательно об этом рассказать!
— Дорогая, мы опаздываем, а гостей заставлять ждать это верх неприличия. Да, я поговорю с Карлом, обещаю, – ответил мужской голос.
Вильгельм поразился тому акценту, на котором люди разговаривали по-немецки. Но потом его пробрал дикий ужас: он слышал голоса и обсуждали явно его, Вильгельма! Сердце зачастило, во рту моментально пересохло. Тоццен обернулся на голоса и в этот момент, под потолком, зажглась сто восьми свечная люстра. Нет, не электролампочки, имитирующие горение свечей, а именно свечи! Люстра из слоновьей кости была украшена драгоценными камнями, поэтому весь Зеркальный зал наполнился неповторимой игрой света и тени, разноцветных бликов. Зрелище завораживало своей красотой, Вильгельм растерялся. Что происходит? Почему свечи? Кто их зажег? Мужчина был верующим человеком, как и каждый в его семье, поэтому он перекрестился. В Зеркальном зале мгновенно стало холодно. Послышалось шипение змеей, плач детей и шёпот множества людей. Директор музея попятился назад, к двери, ведущей в столовую. Рука его безуспешно пыталась нащупать дверную ручку. Тоццен сделал шаг назад и только сейчас понял, что он уже внутри столовой, а двери открыты нараспашку.
Вильгельм оглянулся. Столовая, выдержанная в ярком красном цвете овальной формы. Посередине комнаты – огромный стол из чёрного дерева на резных массивных ногах. В драгоценную обшивку стен столовой вписаны два мраморных камина с конными статуэтками королей Людовика XV и Людовика XVI. В них! Пылал! Самый настоящий огонь! Было слышно, как потрескивали можжевеловые дрова, запах горения которых ни с каким другим не перепутаешь. Павлиний трон короля Людовига II, который должен сейчас находиться в его рабочем кабинете, в закруглении апсиды, был сейчас здесь, во главе огромного стола. Что за чертовщина? Кто посмел? Кто отдал такое варварское распоряжение в обход его, директора дворца-музея?Нет, Тоццен не был трусливым человеком и никогда не поддавался на всякого рода провокации. Но не сейчас! Сейчас у него противно задрожали ноги и Вильгельм сделал осторожный шаг в сторону выхода из столовой. С громким звуком массивные двери захлопнулись, раздался дикий хохот. В грудь мужчины ударила упругая волна воздуха и он упал на спину. От удара затылком о пол, сознание на какое-то время Вильгельма покинуло. Через несколько секунд Тоццен открыл глаза и обнаружил, что находится в комнате, в которой присутствовали, по крайней мере, человек сорок. Никак не меньше!
Тоццен встал на ноги. Перед ним стоял мужчина с холеным лицом аристократа. Правильные черты лица, смоляные волосы до плеч, прямой нос, резко очерченные контуры губ и глаза.....глаза чернее самой чёрной ночи. В них периодически загорался и гас дьявольский огонь. На мужчине – тёмно-синий костюм, белоснежная рубашка, галстук-бабочка. Поверх костюма накидка из блестящего чёрного материала с подбоем цвета крови. И конечно же, фибула в форме перевёрнутой пятилучевой звезды.
— Ну что же вы, голубчик, такой неосторожный? Чуть меня не зашибли насмерть! – произнес мужчина приятным голосом.
Потом он обратился к людям, которые внимательно следили за происходящим:
— Господа! Представляете себе картину: я умираю от столкновения с этим человеком. Какая трагедия! О, нет!
В столовой комнате раздался смех.
— Браво, Великий! Сыграно великолепно!
Кто-то прокричал «бис» и его поддержали присутствующие. Крики в столовой комнате стихли, когда незнакомец поднял правую руку вверх и резко её опустил.
— Я осмелюсь вас спросить, кто вы и что вы делаете в этом уютном гнездышке? Заблудились в горах и спустились в долину?
— Нет, уважаемый господин.....– ответил Тоццен ровным голосом. По крайней мере, так ему это показалось.
— А называйте меня, как хотите, милый человек. Многие называют люцефером, хотя я никакой свет не принёс ни в один из множества миров, другие называют дьяволом. Я охотно отзываюсь на все имена. А самое короткое – Гуор. Вам легче будет и привычнее. Ну–с, продолжайте.
— Видите ли, господин Гуор, место, где мы сейчас находимся, это дворец–музей короля Людвига II, который здесь любил отдыхать.
— Вот как? Занятно-занятно! Вы хотите сказать, что мы этот прекрасный дворец выбрали по великому недосмотру и ошибочно? Может быть, нам есть смысл убраться отсюда, господа?
В столовой опять раздался смех и аплодисменты.
— Хорошо! А кем вы здесь работаете или служите, господин? – продолжил допрос Гуор.
— Я директор этого дворца, господин Гуор.
— Ну вот, а нам доложили, что перед дверьми стоит какой-то нищий и в равной одежде. Нас обманули, господа! К нам в гости пожаловал сам господин директор! Ура директору и принесите ему полный фужер самого лучшего вина. Да и мне тоже. Выпьем, так сказать, за здоровье и за встречу!
К разговаривающим подошла девушка с подносом, на котором стояли фужеры. Она была, как первоначально понял Вильгельм, из прислуги. Чёрное длинное, до пят, платье с глубоким и неприличным декольте, волосы уложены в замысловатую прическу. Гор и Тоццен взяли в руки фужеры с красным напитком, женщина сделала подобие реверанса и повернулась к ним спиной, направляясь к столу. Вильгельм замер: платье было откровенным муляжом, прикрывающее женщину только спереди. Спина и всё тело вплоть до пят было открыто. На спине, в районе талии, мужчина заметил завязки, с помощью которых платье, собственно говоря, и держалось на стройном теле молодой женщины.
— Спасибо, графиня! Мы премного благодарны! – произнес Гуор, поднимая вверх фужер. – Ну что, господин директор, давайте выпьем это чудесное вино до дна. За наше знакомство. Повод более чем, не находите?
Вильгельм удивленно посмотрел вслед удаляющейся девушки. Графиня? Он присмотрелся к остальным женщинам. Всем до тридцати лет, одежда фривольного типа: платья разных цветов и фасонов, но открытые сзади до неприличия, никакого нижнего белья. Этот факт просто обескуражил Тоццена.
— Почему же Вы не пьете, господин директор? Вино чудесное! Или вы выбираете себе напарницу по сердцу, что бы незабываемо провести вечер и ночь? Извольте, но сначала выпьем.
Гуор поднял фужер вверх, поприветствовал собравшихся в столовой комнате, выпил содержимое. Тоццен сделал большой глоток и выронил фужер из рук. Его вывернуло наизнанку. Кровь! Мужчина закашлялся.
— Эх, директор, директор! – бросил Гуор. – Было такое хорошее начало знакомства! Вот даже и не знаю, что означает ваше поведение. М-да....где наш секретарь?
Из-под стола на четвереньках вылез.... карлик с письменными принадлежностями. В руках он держал подобие крошечного мольберта, в руках – несколько листов желтой бумаги. Одет карлик в шутовскую разноцветную одежду, к ремню приторочена чернильница, за уже вставлено гусиное перо. Подбежав на кривых ногах к Гуору, карлик поклонился.
— Ах ты развратник, Миртуф! Подглядываешь под столом за женскими прелестями? Женщины, вы слышали? Ну да ладно, пишите, уважаемый. Личное дело директора дворца-музея. С новой строки. Пункт один. Господин директор отказался выпить с господином Гуорм вино за знакомство. Да, забыл! Сделай пометку где-нибудь: счет идёт до трёх нарушений, потом происходит ликвидация нарушителя за его ненадобностью.
— Это было не вино, господин Гуор. – хрипя, проговорил Тоццен. – Это была кровь!
— Ах! Неужели меня обманывают сегодня уже второй раз, господа? Безобразие! Уважаемая графиня, Вы действительно вместо вина нам принесли в фужерах кровь?
— Нет, Владыка, что вы! В фужерах было самое настоящее и самое лучшее вино! – последовал незамедлительный ответ.
— Вот как? Хорошо! Секретарь, пишите. Пункт второй. Господин директор дворца-музей попытался обмануть господина Гуора и оболгать графиню Липпке. Ну, что же вы, дорогой мой человек, господин директор? Вам осталось жить всего ничего, а вы всё лжете и лжете! Впрочем, вы человек, а люди практически всегда лгут. Так, господа?
Зал взорвался аплодисментами. Тоццен стоял с лицом белее мела. Он прекрасно понимал, что живым он отсюда не уйдет. Мозг лихорадочно работал, искал выход из создавшейся ситуации. Настенные часы, не понятно откуда появившиеся, пробили двенадцать часов. Это ещё больше озадачило Вильгельма. Он мог поклясться чем угодно, что часов здесь не было с момента постройки дворца. Присутствующие в столовой поднялись из-за стола и, разбившись по парам, проследовали в Зеркальный зал.
— Вы не голодны, мой дорогой гость? – участливо спросил Гуор Вильгельма, когда они остались в столовом зале вдвоём.
— Нет, благодарю Вас. Я не голоден, господин Гуор.
— Опять лжете, ну да ладно, мы это в досье вносить не будем. Вы хотите вернуться домой, к свой любимой жене? Вот и замечательно! Тогда ведите себя прилично и всё будет хорошо. Я хочу, что бы вы, господин директор, донесли до всего Мира живых мои слова. Они заключаются в следующем: после убийства, жестокого и циничного, друга и ученика господина Гуора, люди не оставили никакого выбора господина Гуору, как каждую ночь проводить казни людей, пока люди не выдадут убийц исключительно хорошего и замечательного человека. Начало казни, первой прошу заметить, после танца, который исполнят пары в Зеркальном зале. Прошу за мной, господин директор.
На негнущихся ногах Тоццен шёл к выходу из столовой комнаты и не верил словам Гуора, ни одному его слову. Кто убил его ученика, за что? Какая казнь, кто сегодня умрёт? В Зеркальном зале люди чего-то ожидали. Ну конечно же музыку. По хлопку в ладоши Гуора, из многочисленных зеркал стали появляться музыканты с инструментами. Через несколько минут приготовления были окончены и грянул вальс Штрауса «На прекрасном голубом Дунае». Дирижировал музыкантами лично Гуор. Кода это увидел Тоццен, его опять чуть не стошнило: дьявол управлял оркестром, его голова с белозубой улыбкой, была обращена к танцующим, но под углом в сто восемьдесят относительно груди.
Тоццен прислонился к одному из зеркал и понял, что куда-то падает. Когда он встал на ноги, то к своему удивлению отметил, что находится на ступенях, ведущих во дворец. По привычке Вильгельм хотел помянуть черта, но воздержался, когда вспомнил в какой ситуации он только что побывал. Мысль была одна – бежать, бежать и ещё раз бежать. Но этому не суждено было быть. В огромном бассейне, расположенному прямо напротив ступеней, резвились обнаженные люди. Они пригоршнями зачерпывали воду из бассейна и смаковали каждый глоток. Яркая луна позволяла рассмотреть подробно, что сейчас происходило во дворе. Мужчины образовали несколько групп по интересам и что-то обсуждали. Многие просто прогуливались по газону сада-ковра в форме бурбонской линии. На ступенях появился Гуор в окружении огромной свиты.
— Вот Вы где, дорогой мой человек! – воскликнул дьявол. – А мне пытались доказать, причём в неприличной форме, что вы позорно сбежали с нашего чудесного бала и покинули территорию дворца. Я, не поверите, как мог их отговаривал, я им говорил, что нет, господин директор порядочный человек! Я не ошибся! Ладно, дамы и господа! Сейчас произойдёт то, что будет происходить теперь каждый вечер и каждую ночь во всех городах Мира! Выведите наших уважаемых и ни в чем не повинных господ-жертв.
Тоццен сел на ступеньку лестницы и обхватил голову руками. Вильгельм до сих пор не верил в происходящее. Такого не может быть, упрямо шептало сознание, но ум анализировал то, что сейчас видели глаза. Всё это не во сне, в этом не может быть никаких сомнений. Волею судьбы, он попал на бал дьявола. Тем временем, к ступеням дворца – люди во фраках с кнутами в руках – как стадо баранов пригнали восемнадцать крепко сложенных мужчин. Тоццен посмотрел на них и тихо завыл: это были охранники, которые заступили в шесть вечера на дежурство. Возглавлял шествие сам здоровяк Курц. Глаза всех жертв светились зелёным светом, отчего картина стала совсем ужасающей. Люди шли и не понимали, что происходит вокруг. Вильгельма передернуло. Ну точно ведут на заклание. Другое сравнения в голову не приходило.
— Господа! – закричал Гуор. – Не желаете ли вы испить наисвежайшего, целебного напитка? Подходите, не стесняйтесь. Всё бесплатно, господа!
К Гуору стали подходить люди, держа в руках кто фужер, кто бокал. Дьявол достал из кармана металлическую трубку, с одной стороны которой под острым углом был срез. Гуор подошел к Курцу, приставил острый срез трубки к груди великана и нанес удар основанием ладони по торцу трубки. Через мгновенье из трубки забила струя крови, которая наполняла сосуды для пития. Мозг Тоццена сделал попытку удержать его в сознании, но затем отключился. Вильгельм потерял сознание и стал медленно заваливаться набок.
†††
Начальник полиции города Гюрмиш-Партенкирхена долгое время выслушивал гневную речь бургомистра. После окончания разговора он бросил в сердцах в трубку, грязно выругался. Бургомистр требовал объяснения всего произошедшего в долине. Если бы он только знал, что там произошло! В шесть часов утра ко дворцу Людвига II прибыла смена охранного персонала. Люди сразу заподозрили неладное: за въездом на территорию дворца контроль отсутствовал. После того, как охранники приблизились к зданию музея, они испытали сильнейший шок. На липе, которой в этом году исполнилось ровно триста лет, за ноги были подвешены тела восемнадцати мужчин. Все они были раздеты донага. На ступенях, ведущих ко дворцу, сидел совершенно седой, осунувшийся мужчина, сорокалетний директор дворца–музея. На расспросы охранного персонала, а позже и прибывшего наряда полиции, господин Тоццен, а это был несомненно он, нёс какую-то ахинею, показывая на дворец. В его несвязанной речи можно было разобрать только несколько слов: «бал», «дьявол», «такое будет происходить каждую ночь».
|