Аннотация: Она - породиста и необыкновенно женственна. Чудные локоны. Узкое запястье. Чувственный рот.
* * *
Его путешествие "по местам боевой славы", как он сам определил цель своего приезда, не сложилось с самого начала. Поздним вечером приехал в город. Безуспешно помозолил глаза администратору гостиницы "Урал". Свободных номеров, как и следовало ожидать, не имелось. Зашёл в ресторан, подогрел швейцара.
Нарочито строгий швейцар носил пышные бакенбарды, за что был прозван студентами Бенкендорфом. Бенкендорф обрадовался старому знакомому чуть больше, чем ожидалось, но деньги взял с таким видом, будто бы он делал Алексею большое одолжение. Он прошёл через раздевалку в вестибюль, пошептался с администратором, и номер тут же нашёлся.
Утром пошлялся по городу, зашёл в общежитие медицинского института на улице Попова. Ни одного знакомого лица. Даже комендант из новых. Заскучал. Прошёл на колхозный рынок - это рядом. Потом, сам не зная для чего, заглянул на "толкучку". На вещевом рынке тоже ни одного знакомого лица, но подошли трое с неприятными претензиями. Один из них утверждал, что накануне Алексей с кодлой избил и ограбил его брата. Теперь брат в больнице, а они ходят по рынку, хотят по вещам определить грабителей.
- Я тебя, дятел, узнал по описанию.
- Во сколько это случилось?
- В девять часов вечера.
Алексей достал из кармана железнодорожный билет и протянул его самому агрессивному.
- Я не был в городе ровно год и приехал вчера поездом Владивосток - Москва в десять вечера. Вы меня с кем-то путаете.
Всё обошлось, но осталось неприятное чувство. Его обозвали дятлом, а он не среагировал должным образом. Надо было ответить что-нибудь подходящее, а он не нашёл, что сказать. Билет им - жлобам - показал. А как ещё можно было доказать невиновность? Он один, их - трое. Разумеется, не имело смысла лезть в бутылку, но так беззубо вести себя тоже не следовало.
Зашёл в Грачёвскую клинику, и там облом. Хотел поболтать с бывшими сокурсниками. Ни одного не застал на месте. Один в отпуске, другого убило током в бане, третий уволился, четвёртый эмигрировал в Америку.
Праздник души был безнадёжно испорчен суровыми реалиями жизни. А тут ещё занозой в душе хамское: "Я тебя, дятел, узнал по описанию".
Нужно было каким-то образом приглушить неотомщённую обиду. Лучшее средство от тоски - шумный кабак. Алексей знал по опыту, что уже на рассвете, когда сивушный яд отравит напоследок оглушённый мозг, приступ нереализованной злости трансформируется в смертельную похмельную тоску и станет почти непереносим на физическом уровне. Знал, но с присущим славянам презрением к любым последствиям предстоящей выпивки спустился из гостиничного номера в ресторан.
Оглядел зал. С удовлетворением отметил присутствие завсегдатаев. Подсел к знакомой по студенческим годам официантке. Взглянул невнимательно в меню.
- Бефстроганов не заказывай: говядину жёсткую завезли, - официантка изобразила доверительность, зная, что за неё накидывают чаевые.
- Спасибо, Нинон. А знаешь что? - Алексей отодвинул от себя меню. - Принеси-ка ты мне хороший кусок мяса на твой вкус, салатик любой и водочки. Только не в графине, а в бутылке.
- Не доверяешь? Правильно, доктор, делаешь. Я тебе парочку подсажу?
- Барышня симпатичная?
- Тебе понравится.
- А жених, конечно же, ревнивец?
- Коллега.
- Мой?
- Нет, мой. Халдей. Виталиком зовут. В "Горном хрустале" пашет.
- Садись. Заинтриговала.
Гремела музыка. Темнело за окном. Холодная водка согрела, взбодрила, настроила на флирт. Познакомились. Обменялись любезностями. Он не глуп и не зануден. Она - породиста и необыкновенно женственна. Чудные локоны. Узкое запястье. Чувственный рот. Строго дозирован и не вульгарен макияж. Говорит мало. Не кокетка, но и не пуританка. Выпивает с удовольствием. С аппетитом закусывает.
Подошли двое. Алексей успел заметить, как женщина тревожно взглянула в их сторону. Остановилась рядом с подносом Нинон, пытаясь расслышать разговор.
Один из них положил руку ему на плечо.
- Потолковать надо. Тебя Катала зовёт.
Хотел ответить: "Кто такой? Я с ним не пил на брудершафт. Почему я должен к нему идти? Если ему нужно - пусть сам подойдёт" или ещё что-нибудь в этом роде, но вспомнил фамилию, встретился глазами с Нинон и понял по выражению её лица, что нужно выбрать другой, более подходящий к моменту тон.
- Нет проблем, а где он?
Тот, который держал руку на плече, молча кивнул в сторону банкетного зала.
Прошли в зал. За накрытым столом сидел коренастый, улыбчивый, чисто выбритый мужчина лет сорока.
Показал рукой на стул. Достал из внутреннего кармана пиджака блокнот. Раскрыл, прочитал с нейтральным выражением лица:
- Мальцев Алексей?
- Да.
- Каталов, - ткнул себе в грудь пальцем, - можешь звать меня Каталой, - кивнул на стоящих за спиной Алексея, - они меня так зовут. Слышал про меня?
- Конечно.
- Очень хорошо, - улыбнулся, - это облегчает задачу, а вот этих ты знаешь? - Снова заглянул в блокнот, - Дрогина, Паташова, Когана?
- Да, это мои сокурсники. Мы с ними в одной комнате жили.
- Знаю. Ну, и где они?
- Паташова током убило. Дрогин где-то на Алтае. Коган в Америке.
- Плохи твои дела, Алёшенька. Плохи. Один за всех ты, выходит, будешь ответ держать.
- А что случилось? Что-то не везёт мне сегодня. Утром на рынке наехали ни за хрен собачий. Теперь вы.
- Мы наехали? Ты, доктор, ещё не знаешь, как мы наезжаем.
- Катала, дай я ему шнобель отрежу, - стоящий сзади щёлкнул лезвием ножа.
Когда градус унижения зашкаливал и начинал превышать предельно допустимые нормы, Алексей переставал бояться. Повёл себя тактически правильно - не обернулся и не поднял руку для защиты лица. Проигнорировал угрозу.
- Успеешь, - Катала улыбнулся, развёл беспомощно руками, - ну что мне с этими хамами делать? - покачал укоризненно головой. - Как ты думаешь, Алёшенька? - стёр улыбку с лица. - Ну-ка, вспомни. Дрогин привёл в общежитие пьяную бабу из кабака. Я тебе помогу, если память у тебя неважнецкая. Жёлтую майку лидера вспомни.
* * *
..."Жёлтую майку лидера" Алексей не забыл. Отмечали в ресторане "Кама" получение врачебного диплома. Дрогин привёл из ресторации задиристо пьяную, прехорошенькую мамзель. Доводили жертву до кондиции мадерой азербайджанского производства. Она выпила шесть раз по полстакана этой отравы, пошла вразнос. С хмельной откровенностью объявила, что поругалась с мужем - боксёром. Играли с ней в карты на раздевание. Безбожно мухлевали. Раздели догола. Танцевала на столе. Умаялась и легла с Дрогиным. На нём была жёлтая маечка. Далее всё происходило по сценарию, предложенному Коганом.
Дрогин отметился у мадам. Вышел, как будто бы в туалет. В коридоре снял майку, отдал её Когану. Коган зашёл в комнату и прилёг в темноте рядом вместо Дрогина. Овладел, вышел, отдал маечку Паташову. Пошли по второму кругу.
Хохот в коридоре. Студенты толпились у дверей, наблюдая представление. Алексей лежал в той же комнате с однокурсницей, всё видел, но в лицедействе не участвовал. Партнёрша давно уже наскучила ему, и он безумно завидовал тем, кто входил в очередной раз, надев для камуфляжа жёлтую майку.
В конце концов мадам разоблачила обманщиков. Разгневалась. Обозвала всех сволочами и пообещала рассказать про всё мужу. Назвала фамилию. Успокоили, как могли. Поймали такси и отправили её домой от греха подальше.
- Катала её убьёт, если узнает, - сказал на другой день студент Усольцев. Он тоже боксировал и знал предмет разговора непо-на-слышке. (Продолжение следует)