- "Дикий*, привет! Есть лыжная палка или цепь какая-нибудь?", - разгоряченный, весь в снегу, ворвался ко мне в квартиру Генка.
- "А зачем тебе лыжи?", - спросони уточнил я.
- "Лыжи мне не нужны. Бери палку, пойдем пи$дить чурок к общаге!"
Я никогда не был любителем насилия, но объявить этом в наше время и в нашем районе означало признать себя ссыкуном, чушком, а то и хуже - Мудофилой Бакинским. Пожалуй, чушок в наших краях - это была низшая степень презрения к человеку, такой человек не заслуживает хорошего к себе отношения, практически отброс общества. Хуже чушка мог быть только Мудофила. Хотя, это вопрос достаточно спорный.
- "Нет у меня палок", - я пытался с невозмутимым лицом перевести разговор с моего пацифизма на отсутствие у меня инструмента, необходимого для избиения народностей, не пользовавшихся популярностью у обитателей Сосновой Поляны.
- "Лыжи есть, а палок нет?", - Генка проявлял настойчивость и внимательность. Взгляд его скользнул на стоявшие в корридоре лыжи.
- "Это соседа лыжи", - парировал я.
В то время я спокойно мог позволить себе соврать любому человеку, не испытывая угрызений совести. Девиз "Не ври, но можешь не говорить всей правды" еще нескоро вступит в силу в моей повседневной жизни, и я легко, не меняясь в лице, никак не выдавая себя, врал направо и налево при необходимости. В данном случае необходимостью было нежелание наносить физические повреждения так называемым чуркам. Чурками были названы вьетнамцы, жившие в общежитии у троллейбусного кольца на улице Пионерстроя (окраина из окраин Ленинграда, что тогда, что сейчас), но, по сути, так могли быть названы любые обитатели района, которые не слишком походили на нас внешне. Эти товарищи из Азии в жизни не сделали мне ничего плохого, что снижало мое желание участвовать в этих уличных боях. В дальнейшем, мне несколько раз приходилось избегать возможности поучаствовать в драках, и так получилось, что в равной драке мне так и не удалось принять участие. Либо били меня, либо избивал я. Чаще дело заканчивалось моральным уничтожением соперника и взаимным посылом множества проклятий на весь род оппонента.
- "Бери и пошли!" - Генка не унимался.
- "Сломаю же на фиг"
- "Давай, в общем, внизу ждем тебя".
"Не. Я уроки еще не все сделал. Матешу надо доделать, мне двояк корячится в четверти", - я был упрям и не сдавался, а Генка, зная меня с 1-го класса, все понял, горящий взор его стал гаснуть и он, обреченно взглянув на меня и на лыжные палки, обернулся и ушел, чуть сильнее обычного захлопнув за собой дверь.
Генка Лебедев был моим лучшим школьным другом, начиная со 2-го класса. Высокий, симпатичный парень, похожий на Тома Круза (о чем мы узнали позже, когда, собственно, узнали, кто такой Том Круз). Генка был сыном директора школы, но никакого пафоса или чванливости за ним замечено не было, он был обычным пацаном со двора, задиристым и беспокойным, как многие из нас. В дальнейшем, ближе к старшим классам, Генка обрел одну жизненно важную сверхспособность - добывать десятирублевки. Этот смышленый молодой человек подрезал лезвием хранившиеся дома пачки с банкнотами по десять рублей и вытягивал их одну за другой. За эту способность я полюбил Генку еще больше.
Итак, причина моего беспокойства была устранена, и я мог спокойно заняться своими делами. Дела эти не касались, конечно же, никакой матеши, а лыжи, если уж быть до конца честным, принадлежали не кому иному, как вашему покорному слуге, Матвееву Юрию Викторовичу. Учился я средне, многое в учебе зависело от моих личных симпатий или антипатий к преподавателю. Подозреваю, что умственными способностями я наделен довольно средне, какие-то проблески были по английскому языку и математике начальных классов, но со временем и эти таланты испарились как воздух. Хотя, английский язык мне пригодился в дальнейшем несколько раз и принес много новых знакомств и приключений, а один раз даже повысил оклад при приеме на работу.
*Прозвище Дикий прицепилось ко мне чуть позже и, в общем-то, ненадолго, но я посчитал уместным назвать себя именно так. Большинство людей, которые помнили за мной такое прозвище, сейчас парят на облачке в раю или кормят червей в земле. Это кому как больше нравится, и кто как представляет себе загробную жизнь. Я больше склоняюсь к версии с червями, исключение составляют разве что кремированные. Имя автора погоняла утеряно в веках, наверное, кто-то из друзей-одноклассников назвал меня так за отпущенные длинные волосы (которые я нередко забывал регулярно мыть) и за манеру садиться в одиночку за последнюю парту на уроках. Да и поведение мое вполне позволяло меня так назвать, так что, пожалуй, я получил прозвище вполне заслуженно и добросовестно его оправдывал до определенного момента. Дальнейший ход события поменял и меня и мое окружение, это все - естественный ход вещей, life goes on, товарищи!
Улица Пионерстроя, на которой мы все жили и учились, была названа так в 1961 году в честь движения пионеров-строителей (клянусь вам, что за почти 18 лет жития-бытия на этой улице, я не видел ни одного пионера в строительной робе или каске). Лучше моей родной улице подходит ее предыдущее название - улица Переднего Края (обороны Ленинграда во времена ВОВ, стало быть). Вот уж действительно, Передний Край. За нами только колхозные поля с соответствующими запахами весной и, где-то вдалеке, пригород - Стрельна, где впоследствии построит себе дачу президент РФ В.В. Путин.
Добраться до цивилизации в виде ближайшего метро было довольно утомительно, и занимало это мероприятие около 30-40 минут. Средства передвижения на выбор:
- автобус (часто это был старый, потрескивающий при езде автобус из двух частей, связанный "резиновой гармошкой", в таком автобусе в час-пик можно было не держаться за поручень и даже вздремнуть, так как он был набит людьми как банка эстонских шпрот),
-трамвай (примерно то же сомнительное удовольствие, к тому же в зимнее время температура в трамвае удивительным образом была не больше температуры за окном. Этот гремящий на ходу холодильник мог еще и встать на полпути из-за пропавшего тока в проводах),
- троллейбус (см. автобус, только едет раза в два медленнее и так же, как в случае с трамваем, может пропасть ток).
В конце 80-х годов местные управленцы решили, что этот "квест - доберись до города" слишком легок для жителей Сосновой Поляны и отменили один за другим оба автобуса, которые везли нас с конца Пионерстроя до проспекта Ветеранов. Местные пенсионеры дружно аплодировали такому решению, кто как мог и, кто чем мог.
На нашей улице имелась даже своя железная дорога, по которой изредка ходили поезда. Куда, зачем и откуда они ходили, мне было все равно тогда, еще менее мне это интересно сейчас. Высшей доблестью пацанов с Пионерстроя было - зацепиться за вагон или подложить под колеса на рельс какую-нибудь ненужную фиговину для получения из нее дивной ерундовины в дальнейшем.
Пространство перед домом представляло собой довольно-таки аскетичную детскую площадку, которую с успехом облюбовала для своих пиршеств местная пьянь, и небольшую, обнесенную сеткой, спортплощадку с покрытием из гравия с двумя баскетбольными щитами. В баскетбол там играть было практически невозможно (вероятно, авторы идеи посыпать поле гравием знают о сути игры только понаслышке), поэтому площадка была приспособлена для игры в футбол. Игра продолжалась с утра до окончания светового дня. Хотя, отсутствие света не каждый раз являлось весомой причиной окончания игры, чаще такой причиной оказывался хозяин мяча, которого родители звали домой. Без ложной скромности скажу, что Юра Матвеев был одной из главных звезд площадки. Помню свое неподдельное удивление, когда, впервые выехав за пределы района, и сыграв с ребятами с других дворов, я понял, что не так уж здорово я умею футболить. Одно из первых разочарований в жизни, как- никак.
За железной дорогой находились промышленные склады и котельная. Скучными дождливыми вечерами можно было наблюдать, как возле большущей насыпи из песка ездят грузовые машины и погрузчики, а на свежевымытых стеклах оседает копоть с котельной. В этих песках периодически пропадали дети, что совершенно нас не отпугивало, и мы с большим удовольствием забирались на кучу высотой с пятиэтажку и скатывались вниз.
Количество проведенных дома вечеров хотелось сократить по-максимуму, потому что нахождение там не доставляло особого удовольствия по многим причинам. Когда живешь в одной комнате вчетвером в 14 метрах, поневоле хочется расширить пространство для жизни, если можно так выразиться. Комната в "корабле" - это просто пик творчества идеологов советского домостроительства. В комнате было пять (!!!) углов. Идеальное место для стенок в форме клина, не правда ли? Конечно, даже в этой комнате мы умудрялись принимать гостей, даже с ночевкой, здесь звучала музыка, весело и задорно пел под баян и гитару дядя Слава, а иногда, когда отец приходил с работы трезвым, мы даже умудрялись играть в футбол и настольный теннис. Мне кажется, что только то, что мы были детьми, позволяло нам примириться с таким проживанием. Как приходилось взрослым, людям мыслящим, я могу только догадываться.
А выйдя из комнаты, мы попадали в крошечный коридор, ведущий к кухне в 5 квадратных метров. Газовая плита с четырьмя комфорками на 3 семьи, столы метр на метр для приготовления еды. Холодильник, стало быть, стоял в комнате, а то, что должно быть в холоде, висело в авоське за окном.
В каждой семье было по двое детей, у Чистяковых двое пацанов примерно нашего с братом возраста, у Яшиных пацан и девчонка немногим старшего нашего. Какое-то подобие дружбы между детьми, конечно, было, но, учитывая то, что между семьями была нарастающая вражда, она передавалась и на нас. В какой-то момент мы перестали не то, что общаться, а даже здороваться с соседями, что создало совсем уж гнетущую атмосферу в коммуналке. Раз в месяц, а то и в неделю в нашу квартиру заходил в гости местный участковый. Ну как в гости... по работе заходил, по заявлению одной из хозяек комнат. В один день, когда я вернулся с Генкой домой, то застал веселую картину. В центре кухни, в луже крови, обнявшись в смертельной схватке, лежали главы враждующих кланов - Чистяковых и Яшиных, а мой батя нехотя пытается их разнять. Генку это зрелище немного смутило, но я сказал, что это абсолютно нормально и мы спокойно прошли к нам в комнату. Позднее выяснилось, что вожак Чистяковых получил зверский укус за палец от уступающего ему в массе противника, от чего и произошло обильное кровоизлияние.
Все это толкало меня на улицу, к друзьям-товарищам, на спортивную площадку, а позднее на тусовки во дворах, а в институтские годы я вообще пошел в разнос... Об этом тоже позже.
Чем можно было еще заняться детям на улице? Конечно же, играть в мушкетеров! Я был в нашей компании Атосом, Витька Дементьев - Портосом, с его комплекцией выбора ему не оставалось, хотя он иногда и обижался, а Генка, как самый красивый - Арамисом. За право называться Д Артаньяном была нешуточная борьба, поэтому, дабы не накалять страсти, его место оставалось вакантным. В нашей компании не было девчонок, поэтому места Миледи (леди Винтер, она же Шарлотта Пакстон, она же Элла Кацнельбоген, она же Елизавета Панияд, шустрая такая, как пацаненок, в форточку лазала, волосы подкрашивает стрептоцидом, ха-ха), а тем более, служанки Кэти или женщины из Менге были не заняты. Гвардейцами кардинала могли стать любые личности, попадавшиеся нам на пути, это могли быть дворовые собаки, фрагменты деревьев в парке или элементы зданий, или заборов.
Кроме того, одним из наших любимых занятий была игра в прятки. Мест, где прятаться, было предостаточно - это и парк по обе стороны от железной дороги и территория детского сада, и даже подъезды домов. Эти игры прекратились после того, как однажды мы до темной ночи искали Серегу Габорова, а он уже был дома, потому что проголодался.
Веселая пора - детство! Минимум ответственности, полное отсутствие разочарований, вся жизнь впереди, все пути-дороги открыты, мир волшебный и полон прекрасных открытий. Вечный парадокс взросления - ты ждешь, чтобы поскорее свалить из школы, из родительского дома, потом из института, поскорее бы идти работать, и только потом понимаешь, что весь кайф беззаботной жизни ты каждый раз, этап за этапом, оставляешь за спиной.