Аннотация: (содержание периодически обновляется). Жизнь согнула Вальтера в бараний рог: за душой ни гроша; любимая девушка бросила; перспективы - никакой. Доведенный до отчаянья, он подошел к телефонной будке и кое-куда позвонил...
300 лет спустя
(НФ-роман)
Часть I
Месяц до окончания ледникового периода
1
Пещерный ужас
- Ты знаешь, где на земле самое... страшное место?
Мускулистый собеседник, в футболке и шортах - удивился тихо заданному вопросу.
Может, друг имеет в виду эту пещеру, где они блуждают без фонаря, освещая путь горящими спичками, заменяющими друг друга через каждые десять-пятнадцать секунд?
- Нет, не знаю... а что? - полушепотом спросил силач.
Тихо в пещере. Но... Как хочется шума... А тут - будто выжидающее безмолвие, учащающее сердцебиение. Здесь вполне можно заработать иремофобию - страх перед тишиной.
Лишь негромкая беседа и звук шагов обогащают звуками дикую каменную глушь.
Молчание природы, настолько властное, что заглушает разговор, превращая его в осторожный шепот.
Друг не ответил, будто позабыв про беседу и тщетно стараясь увидеть что-то вдали, через скупой спичечный свет. Тощий был одет теплее чем друг: на нем были рубашка и брюки.
Воздух какой-то спертый в сырой прохладе пещеры. Все труднее дышать. Пол местами скользкий, покрытый многолетними отложениями.
Идти стало сложней: мешали участившиеся сталагмиты. Потолок был довольно низок, время от времени приходилось нагибаться, особенно в местах скопления сталактитов. Пока горела очередная спичка, тощий товарищ доствал следующую и, приближая к догорающей, передавал ей пламенную эстафету.
- Да нет, ничего... - наконец заговорил спичечный просветитель. Ростом он был чуть выше могучего товарища, но телосложением сильно уступал атлету. Оба были худы, но тонкокожий силач весил около ста тридцати килограмм, за счет больших и сухих мышц. Его тощий товарищ был более чем в два раза легче.
- Самое страшное место... - продолжал друг, левыми указательным и большим пальцами зажав обгоревшую головку спички и отнимая ее у пальцев правой руки, чтобы дать догореть до конца.
Но не договорил... то ли чтобы немножко потомить товарища в ожидании, то ли что-то заметил или услышал. Может быть, показалось: могучий друг ничего не заподозрил.
Под ногами зашелестело.
- Что это?
- Листья...
- Листья? Откуда они здесь?
- Не знаю...
Они медленнее пошли дальше. Свет погас.
- Ну, давай же!
- Сейчас... - прошептал тонкий, трепеща от охватившей их густой черноты. - Пальцы дрожат.
Голос его дрогнул.
Дрожь не дает вынуть спичку из коробки.
- Да достань же ты пистолет!
- Нет, боюсь: горючее кончится, и...
- И спички - тоже... Какая разница!?
Друг наконец чиркнул палочкой с бертолетовой головкой, озарив ближайшие несколько метров пещерного пространства. Свет принес относительное успокоение.
- Ну так где самое страшное место? - с тревогой в голосе спросил широкоплечий.
Нужно было говорить, чтобы не дать тишине паробатить себя.
- Самое страшное место... - заговорил худощавый товарищ, - находится...
Подождал несколько секунд.
И снова этот странный отдаленный звук.
- Ну, говори же. Не испытывай мо...
- Слышишь? - спросил тощий, поднося к тлеющей спичке другую. Вспыхнув, очередная - с новой силой осветила пол, потолок и стены, оставляя черным скалистый коридор спереди и сзади.
- Что?
- Ну-ка, стой.
Они замерли, чтобы не создавать шума. Прислушались.
- Слышишь? - спросил человек со спичками.
- Да, что-то... непонятное...
- Стихло.
- Ну. Идем.
- Пошли... Да, слушай. Это место...
- Какое место?
- Самое страшное.
- Ах да...
- ...Находится в стране, где живет Вальтер...
- Кто?
- Вальтер? Ты не знаешь Вальтера?
- Нет.
- Да его весь мир знает!
- Стоп!
- Что?
- Не двигайся! Не дыши!.. Звуки... Дышит кто-то...
Друзей охватило оцепенение.
Издали, теперь уже четче, доносятся звуки тяжелого мощного дыхания.
В горле пересохло. Пить с собой ничего нет: бутылка с водой выпита и выброшена. Друзья дышат носом и ртом.
Дышит еще кто-то.
- Зажги же пушку! - будто обезумев от ярости, полушепотом скомандовал богатырь.
Друг повиновался. Бросил еще горящую спичку, затем сунул руку в карман и вынул пистолет-зажигалку. Пещера озарилась чуть более сильным светом. Он уменьшил огонь, чтобы беречь горючее.
- Елки зеленые! Ну и подверглись же мы хорор-терапии, - произнес костлявый. - Пошли обратно, без фонаря не стоит идти дальше. Он отошел в сторону.
- А! - простонал тощий, уронив пистолет. Тьма вновь стала полноправной хозяйкой пещеры.
- Что?
- Голова... Ударился.
- Сильно?
- Да не очень...До свадьбы заживет. - Он сел на корточки и стал на ощупь искать оружие.
- Ты что делаешь?
- Ствол ищу.
- Слушай, у тебя ведь уже была свадьба. Как же тогда до свадьбы заживет?
Юмор был кстати: отвлек от мрачных пещерных мыслей. К тому же, беседа заглушала непонятный звук.
- Ну, я имел в виду серебряную...
- Столько ждать? Это же двадцать пять лет! Бедная твоя башка. Лучше уж тогда деревянная.
- Деревянная? Это сколько?
- Пять лет.
- Поздно. Мы уже... того...
- Ну тогда - чугунная.
- И такая есть?
- Да, шесть лет совместной жизни.
- Чугунная свадьба... Звучит крепко.
Силач потерял терпение: слишком долго незадачливый друг пытается ощупать оружие. Кажется, что долго, хотя прошли лишь секунды.
- Зажги спичку!
- Ладно... - тонкокостный сунул руку в карман.
Перестали шутить.
Дыхание вновь стало отчетливо слышимым и... будто приближалось.
Сидящий на корточках замер, забыв о том что намеревался сделать; рука застыла в кармане.
Пещера наполнялась храпом.
Два человека в темноте становились не способны к каким либо действиям. Мускулистый стоял, обливаясь холодным потом. Друг остался на корточках.
Дыхание становилось все ближе. Чем-то запахло. Значит, что-то беззвучно приблизилось. И... Прикосновение. Силач ощутил щекочущее касание к лицу. Он был будто парализован: не мог ни кричать, ни бежать, ни как-то сопротивляться. Еще несколько секунд прикосновения и... Зарычало...
Оглушительный рык наводнил пещеру.
2
Встреча, покрытая мраком таинственности
Ученые из разных уголков планеты спешат в аэромобилях на тайную встречу. Собрание назначено доктором Грантом, в лаборатории, что находится при главном научном центре города К, на полуострове Индостан.
Ульрих, рыжий голубоглазый психолог с необычными длинными усами, не только самый отдаленный из приглашенных, но и, пожалуй, рассеяннейший. Он вспомнил о встрече случайно, чуть ли не в последний момент. Это и стало причиной сверхскоростной спешки, ведь опоздать на такое собрание было бы непростительно.
Ульрих был в 'смешном зале'. Будучи неоднократным чемпионом соревнований по смеху, ученый время от времени и сам устраивал 'смехотворные собрания', где люди хохотали до упаду не столько от шуток, сколько воспламеняясь друг от друга.
Усатый психолог - так прозвали его друзья - стал в мгновение ока серьезным, вспомнив о встрече. Быстренько откланялся, сел в аэромобиль и вернулся домой, откуда, сунув в карман брюк скомканный ноутбук, собрался было к полету, но кое-что вспомнил.
- Так, а покушать-то совсем забыл! - с упреком произнес он. - Я и так худой. Худой и рыжий.
Не успев подкрепиться, полуголодный деятель науки среднего роста - быстренько приготовил внушительной длины бутерброд с несколькими разновидностями сыра, и стал пожирать его на пути к аэромобилю, что стоял возле дома. Наконец сел в машину и помчался, включая в пути один за другим атмосферные скоростные уровни. Словом, улетел сломя голову на встречу, что сулила стать самым интересным научным событием года.
Предстоящий эксперимент инженера Гранта заинтриговал приглашенных: представителей различных областей науки, каждый из которых мог почерпнуть много полезного и интересного из опыта знаменитого инженера.
- Ну, я надеюсь, мы успеем на встречу, покрытую мраком таинственности, - пафосно произнес Ульрих в машине, уплетая бутерброд за обе щеки. Ел он всегда хорошо, но не поправлялся.
- По моим подсчетам - да, - ответил робот 'жующим голосом', чем вызвал немалое удивление психолога, на пару секунд переставшего питаться. - Точнее, опоздание будет несущественным. Пока ученые суетятся, здороваются и выбирают себе места, мы будем там. Единственной деловой частью, на которую опоздаем, будет официальное приветствие Гранта.
- Что ж ты, электронный друг мой, не напомнил о такой важной встрече?
- Если бы я не напомнил, мы бы сейчас не летели туда, - ответил робот теперь уже обычным способом, точной копией голоса психолога в свободное от кушанья время, - Но, я думаю, Завлаб все равно связался бы с тобой.
- Так это был ты?
- Да, я дал тебе мысль.
- Мог бы и пораньше. Опаздываем.
- Виной тому - твой бутерброд.
- Бутерброды - безвинные существа, - вступил на защиту своему длинному детищу Ульрих.
Они помчались дальше, к другому полушарию, используя скоростные возможности, на которые была способа машина в пределах земной атмосферы. Ульрих доверил управление роботу, так как при такой быстроте рулить машиной вручную становилось невозможным.
За пару минут приглашенный одолел тысячи километров.
- Приплыли, - объявил аэромобиль, подлетев к красивому зданию высотой в двести этажей. - Где прикажете остановиться?
- Так, посмотри, в каком они кабинете. Если можно, подойди к окну. Так - быстрее.
- Они на сорок четвертом этаже. Возможен вход из открытого окна. В этом случае опоздание будет минимальным, как я и говорил.
- Сорок четвертый? - удивленно переспросил Ульрих. - Так, сделаем сюрприз: включи отражатели и подойди к окну... Да, и сделай локальное притяжение, чтоб я не грохнулся.
- Все готово, - объявил робот так, чтобы слышать мог только водитель.
Замаскированный под небо аэромобиль бесшумно подлетел к окну и застыл в воздухе.
Совещание к этому времени начиналось: друзья удобно уселись и ждали выступления зачинщика, Гранта.
- Добрый вечер, друзья мои! - поприветствовал собравшихся ученый. - Я собрал вас сегодня здесь, на эту удивительную встречу... - но мыслям инженера суждено было прерваться.
Окно было открыто. Ульрих с полусъеденным бутербродом в руке, свалился с неба на подоконник, но сделал не совсем удачную посадку. Не сохранив равновесия, он упал на пол, уронив "блок питания". Благодаря локальному притяжению сильной боли от падения не было: мимика не изобразила существенных страданий, - только искривление губ, выражающее досаду.
Ульрих был как всегда в своем репертуаре: в растрепанной одежде и с своеобразной взъерошенной прической, точнее, с отсутствием последней. Услышав, как что-то упало, ученые повернули головы в сторону источника звука.
- Доброе утро, друзья! - торжественно поздоровался психолог на четвереньках, собирая вывалившиеся из хлебной барсетки разновидности сыра.
- Добрый вечер, Ульрих! Ты как всегда во время, - пошутил Грант, слегка почесав свою каштановую голову с разрозненными, как его натура, длинными до плеч волосами.
- Добрый вечер, Усатый Психолог! - поздоровался один из приглашенных.
Друзья так и прозвали его: Усатым Психологом или просто Усатым. Усы голубоглазый имел рыжие, как и волосы.
- Слушайте, - выдал психолог очередную шутку, - столько докторов здесь - и ни одного больного.
За ужасно комичным ученым неплохо закрепилось и прозвище Сердцеед. А вышло это случайно: во время урока психологии Усатый попросил учеников старшего класса записывать вопросы на обычной бумажке и передавать ему. Открывая очередной листок, Ульрих был польщен и удивлен одновременно: в записке - по невнимательности, как потом выяснилось - девушка пропустила букву 'в' в слове 'сердцевед'. Курьезную историю психолог рассказал друзьям, после чего и стал Сердцеедом.
- А, так тут уже вечер? - удивился Усатый, выпучив голубые глаза, - Я даже не обратил на это внимания, так спешил... Хотя небо еще светлое... - и, откусив бутерброд, добавил с серьезным видом:
- Слушай, Грант... Мне кое-что известно.
Инженер с плохо скрываемой тревогой уставился на друга.
Человек в маске
- Что же тебе известно, Сердцеед? - не выдержал 'жевательной паузы' друга Грант.
- А то, - продолжал психолог, прерывая речь через каждые несколько слов коротким театральным комичным смехом, - что в прошлом году был сорок второй этаж. - И продолжил жевать.
Грант и остальные - непонимающе уставились на психолога.
Усатый удовлетворил всеобщее любопытство:
- Вместо того, чтобы опускаться с небес на землю, ты все больше удаляется от нее, - сказав это, психолог проглотил пережеванную пищу.
Друзья заулыбались. Грант облегченно вздохнул. Хотя в его памяти не было скрываемой информации, но он чувствовал, что данная информация существует и принадлежит ему.
- Видишь, как высоко ценю нашу встречу, - нашелся что ответить Грант. - Ну, присаживайся, Сердцеед, твое место свободно.
- Спасибо! - Ульрих сел, положил перед собой, чуть слева, остаток бутерброда и обнажил в довольной широкой улыбке ровные зубы, затем достал из кармана скомканный лэптоп и развернул его, продолжая улыбаться. Психолог распрямил компьютер с помощью поглаживания ладонью, так, как ели бы стол был гладильной доской, а ладонь - утюгом. После закрыл как книжку и снова погладил. Лэптоп был приведен в более или менее благообразный вид, после чего Усатый открыл его, положил перед собой и сказал 'включайся'.
- Ульрих, - обратился к коллеге один из ученых, философ Стивенсон, - если бы твой лэптоп был живым, он был бы самым несчастным существом на свете.
- Его счастье, что не живой. Это ведь только машина.
- Что ж ты не пользуешься голограммным компьютером? - вопросительно порекомендовал другой ученый, темнокожий, рослый, с кудрявыми волосами и удивительно белыми зубами, математик Джексон. - Ведь его не надо таскать с собой.
- Не знаю... Мне этот больше по душе... - ответил Сердцеед, широко раскрыв рот и вонзив зубы в съедобную мякость, после чего с полным ртом добавил. - У каждого из нас ведь свои причуды...
- Это точно, - подтвердил мысль Лео, поглядывая на бутерброд. Леон-Адам был прекрасен как его теска по второму имени, муж Евы. Он имел тонкие черты лица и тонкие пальцы. В общем, все тонкое.
Инженер-нанотехнолог стал разъяснять смысл будущего опыта.
- Некий Вальтер был заморожен в двадцать первом веке, - Грант посмотрел на человекообразного робота-ассистента, все это время стоявшего у стены, метрах в четырех от круглого стола, за которым сидели светила науки.
Вид ученых говорил о том, что они слышали о Вальтере от СМИ. Неужели это и есть то, ради чего они собрались: чтобы в очередной услышать о замороженном представителе двадцать первого века?
Грант, хоть и неважно видел, понял настроения друзей. Нужно было поскорее сообщить суть, ради чего собрались профессора. Электронный, уловив мысль Завлаба, подключил плоскую видеоголограмму. Перед противоположной роботу стеной, не уступая ей в размерах, высветилось двухмерное подвижное изображение. Фрагмент жизни Вальтера, изъятый из его сознания. В нем не было ничего особенного, так как преследовалась цель просто показать Вальтера. Он, в костюме с галстуком, шел по улице, затем, подойдя к роллс-ройсу, сел в машину и уехал.
Потом голограмма показала сцену замораживания Вальтера: ему сделали укол, после чего миллиардер уснул и был в чем мать родила помещен в морозильный кабинет, где остался лежать с подключенными к телу различными проводами, ведущими к довольно большим приборам, которыми сплошь и рядом была обставлена комната.
- Это записи, которые смотрел сам Вальтер. Причем вторую запись с замораживанием он смотрел в режиме реального времени: на потолке морозильной камеры был закреплен экран. Поэтому мы в них видим Вальтера. В остальных случаях, взятых из его сознания, мы видим все его глазами, но его самого, понятное дело, видеть не можем. Разве только, если он сам себя представит в уме... Итак, прошло уже три столетия, и, наконец, настало время исполнить его желание. Именно в наши дни хотел он оказаться после недолгого похолодания. Словом, ледниковый период для него проходит.
- Поскорей бы! - вставил Ульрих, - А то бедняга уже замерз, наверное.
Ученые заулыбались. Грант продолжал:
- Кроме того, он принес немалую пользу науке, за что, конечно же, будет вознагражден. В каждом из тридцати десятилетий ученые проводили над ним опыты; разумеется, не опасные для жизни и здоровья. Он себе спал, а светлые умы изучали организм замороженного, сознание и подсознание, начиная от примитивных времен двадцать первого века (в котором и был заморожен наш герой) и кончая нашим временем, когда наука и техника достигли своего апогея.
- Ну да! - снова вставил неугомонный психолог, - Чего стоит одно только зеркало желаний, изобретенное несколько лет назад. Лет сто назад подобное могло быть только в сказке или фантастических романах. А биоэлектронике это оказалось под силу, как и чтение мыслей.
Грант посмотрел на друга с комической строгостью. Но с другой стороны, похоже, был доволен этим оживлением среди коллег. Ульрих был мастером в таких делах, мог взбудоражить любое собрание.
- Все, молчу, - правильно понял Усатый.
- Так на чем я остановился? - спросил инженер.
- На нашем времени, Завлаб, - ответил Ульрих. Это прозвище удачно закрепилось за Грантом; причиной тому - многолетнее руководство нанобиогенной лабораторией.
- Да...Нашим временем, - продолжил Грант, - в котором можно путешествовать в чужом сознании. - Завлаб сделал паузу, рассматривая близорукими глазами лица собравшихся: теперь он вплотную подошел к насущной теме. - Именно последнее мы и собираемся предпринять с Вальтером; ведь через месяц ему просыпаться. Впрочем, и в бодрствующем виде бывший миллиардер будет весьма интересен для науки.
Друзья молча слушали, в ожидании чего-то дальнейшего, более подробного.
Близорукость Гранта явно мешала ему четко определить реакцию слушающих. Он продолжил:
- Но сейчас, пока Вальтер спит, ценность в том, что в его сознании нет впечатлений, связанных с сегодняшней жизнью... Вот один из драматических фрагментов его жизни. Мы увидим его глазами Вальтера.
После этих слов Завлаб посмотрел на робота-ассистента. Биолектронный помощник ученого, прочитав его мысли, показал следующее голограммное видеоизображение, на этот раз трехмерное, заполнившее почти всю комнату.
Идут съемки остросюжетного фильма. Разбойник избивает жертву, настигнутую в пустынной местности.
- Гони бабки, я сказал!
- У меня нет денег... Умоляю, отпусти...
Человек в черной маске, изображающей злое лицо с насупившимися бровями и открытым, с опущенными краями, ртом, внезапно стал перед сидящим в кресле Вальтером, во время съемок, и направил на режиссера маленький пистолет. Съемки прекратились. Все уставились на вооруженного.
Съемочная группа, как по мановению волшебной палочки, вся замерла от шока. Разбойник перестал избивать жертву.
- Все, Вальтер! - сказал человек в маске, - Твоя песенка спета! Я всегда тебе завидовал, Бурбон!
3
Война в школе
Проснувшись утром от рычания лежавшей рядом пантеры, мускулистый школьный учитель почувствовал небывалое облегчение, прошелся пальцами, как расческой, по черным коротким волосам. Растянулся во весь средний рост. Впервые в жизни проснулся в шоке. Встал.
Сон...
Это был кошмарный сон.
Хорошо, что оборвался, но...
Что же было дальше?
Было жутко, но... сон прервался в самый критический момент. Нет, еще раньше, прямо перед...
Не достигнуть кульминации! Каково для писателя? Ведь проснувшийся был не только учителем.
Недовольно посмотрел на мурлычущую пантеру. 'Ну спасибо тебе'.
А с другой стороны... Действительно спасибо.
Черноокий учитель с длинными ресницами - снял с себя пропотелую серую футболку. Надо же: впервые в жизни так вспотел во сне.
Прошел час.
Преподаватель с кавказскими чертами смуглого лица лежит дома на диване, скучает и тоскует, поглаживая храпящую от ласк пантеру.
Брюс отдыхал и размышлял, придя в себя от недавно пережитого во сне ужаса.
Но почему он так испугался во сне? Ведь много раз посещал мрачные пещеры, ночевал в лесу с животными. Страха не было.
Ответ на этот вопрос не был найден. Робота спрашивать не стал. Постепенно впечатления, оставленные сном, заместились другой проблемой.
'В последнее время чего-то... не хватает. Иногда с тоской смотрю на школьников, пытаясь забыться, проникнуться юными чувствами, войти в атмосферу детского мира. Я вижу, замечаю эти чувства, вспоминая и свою, давно минувшую школьную жизнь.'
Кроме пантеры в доме живет робот. В последние годы домашние человекообразные биопикороботы стали популярны, они есть почти во всех домах. Брюс попросил электронного друга показать запись вчерашнего урока, и то, что еще интересного было в школе.
Робот подключил изображение на потолке: так удобнее, потому что Брюс лежит на диване на спине, без подушки.
Трехмерная запись включилась.
В одной из школ города загремели взрывы и выстрелы. Боевые действия были в разгаре.
- Неужели война началась? - спросила одна из учителей, выбежавших на военные звуки в фойе из своих кабинетов. Ситуацию смог разъяснить робот-администратор.
- Нет, это Брюс ведет урок истории в старшем классе. Голограмма была неправильно отрегулирована и подача звука стала доступна всей школе. Робот показал, как все это было.
Учителя, на время позабыв об уроках, уставились на появившееся в пространстве голограммное видеоизображение.
- Итак, ребята, - начал Брюс свой урок в старшем классе, - нам сегодня предстоит поразмышлять над исторической проблемой: почему люди притесняли и убивали друг друга всю историю. Для начала рассмотрим фрагмент войны.
Включилась трехмерная видеоголограмма. Школьный класс превратился в поле битвы. Шли военные действия, гремели выстрелы и взрывы. Умирали люди.
В кабинет Брюса постучали. Дежурный робот класса остановил запись. Все застыло в комнате, кроме учеников, робота и Брюса. Солдаты стояли неподвижно, готовые в любую секунду, с отключением паузы, продолжить свою смертоносную игру, убивая себе подобных.
Дверь открылась, вошли пятеро: трое женщин и двое мужчин. Женский голос упрекнул невнимательного учителя:
- Брюс, ты нас перепугал.
В ответ историк выразил молчаливое удивление.
- Взрывы - по всей школе. Мы уж подумали - война началась.
- Простите... Как это могло случиться? - Брюс посмотрел на классного робота.
- Не волнуйтесь, - сказал електронный администратор, - я устранил неполадки. Но в следующий раз заранее проверяйте настройки.
- Спасибо, - ответил Брюс и улыбнулся учителям, получив от них взаимные улыбки с некоторой примесью упрека.
- А что за урок? Какая тема? - спросил один из учителей.
- Война. Насилие, - ответил Брюс.
- Ну, хорошо, продолжайте. Простите, что помешали.
Учителя ушли.
Проходя между застывшими трехмерными изображениями солдат, живых и умерших, Брюс продолжал:
- Ну вот. Минут пять мы... и похоже, вся школа... смотрели войну. Теперь давайте размышлять. Сначала вслух, а потом будете записывать, хорошо? Итак, почему люди притесняли и убивали друг друга всегда, во все времена, кроме последних двух веков?
- Потому что они... - начала девушка. - У них не было равенства. Многих переполняло зло, зависть, желание быть первым...
- Так, в этом ответе что-то есть! - похвалил учитель.
- Одни, которые завидовали, свергали других, но потом, придя к власти, становились такими же господами-насильниками или даже хуже.
- Тоже хороший ответ.
- Я думаю, - начал ученик, сидящий за последней партой.