Я очень старый и больной человек, проживший долгую жизнь, полную боли душевной и телесной. Я знаю, смерть моя не за горами... Я ее чувствую. Поэтому и пишу, чтобы успеть сказать то, что не успел сказать при жизни. Наверно пришло время "открыться", показать то, что скрывается за словом "некромант". Покажу истинность и глубину этого страшного прозвища. Память это самое большое сокровище старого человека, и не имеет значение какая она, ведь она факелом освещает наш разум, делая нас теми, кто мы есть.
В молодости я не раз слышал от людей: "Не мы выбираем судьбу, судьба выбирает нас". Да, это действительно так. Я некромант, и не стыжусь этого, как когда-то в молодости. Судьба сделала меня таким. И ничего с этим я не мог сделать ни тогда, ни сейчас.
Изгой в прошлом, уважаемый человек в настоящем. Богат и влиятелен. А кем я был? Страшно даже вспоминать.
Жизнь побила меня не слабо. А я выдержал. И вот теперь, когда чаша моей жизни иссушена, я пишу, чтобы все узнали о моей судьбе...
Родился в деревни Ширковки на севере от Фельдмица, в роду Черных Соколов, племени южных зверян, во времена "Зеленой чумы", ужасного проклятья безымянного чаровника, в семье пожилого атамана Миколы Куренко. Я был первенцем у своей восемнадцатилетней матери Олеси, когда отцу в то время уже перевалило за пятый десяток.
На радостях, мой старый отец закатил праздник в мою честь. Наверное, тогда и начались мои первый беды. Дело в том, что на пир был приглашен святой Иоанн, старый инквизитор, бывалый вояка, один из лучших боевых товарищей отца. Он то и заподозрил неладное во мне. Руки его затряслись в тот миг, когда он увидел меня. С белым, как мука, лицом он вывел отца из хаты и поведал о своих подозрениях. Его старые глаза, якобы, узрели во мне "дьявольский огонь" и некую "силу". Но отец был глух к словам старого товарища и тем же вечером нарек меня Богданом.
Я рос здоровым и крепким ребенком, так говорила мне мать. В год меня крестили. Тем же днем случилось затмение, а у церкви в полночь отвалился колокол. Люди всякое за глаза говорили, но к счастью ничего не предпринимали. Крестным стал брат отца Тарас Куренко, а крестной сестра матери Варвара, жена Тарас.
Год за годом летели быстро. Вскоре отец стал обучать воинскому мастерству, верховой езде, охоте, земледелию и домоводству, старался научить меня всему, что знал. Я же, не противился, губкой впитывал каждый урок и указ.
Когда мне исполнилось четырнадцать, отец, по приказу гетмана стал собирать казаков, дабы противостоять угрозе Хаусманских легионеров, что стягивали свои знамена на краю Фельдмицкой степи, в землях тармеков.
Отец ушел на войну, а мы с мамой переехали в дом дяди Тараса, который тоже ушел на войну вместе с отцом.
Больше года длилась война. На помощь Фельдмицу из Рентираш-Орш прибыли полки "королевских пикинеров" и эскадроны "крылатых" гусар, с острова Дарилов прибывали челны вольных казаков, а из Лесовского княжества прибыла дружина зверянского князя Гаврилы и княжича Льва из рода Черных Волков. Вскоре война окончилась. Тармекский султан Мухаммед XI, уставший от бесчинства и мародерства легионеров, собрал янычар и, объединившись со зверянскими племенами, выбил прочь хаусманцев.
Отец не вернулся с той войны. Мать, после смерти отца, слегла и уже через неделю ушла из жизни. Сделав в пятнадцать лет меня круглой сиротой.
Как положено у зверян, хоронили ее на третий день. Все это время я провел рядом с ней, не смыкая, мокрые от слез глаза. На третье утро весь Ширковский народ собрался провожать ее в последний путь. Мне казалось тогда, что день, полный скорби и слез, длится вечно, и больше незачем жить без самого близкого и родного мне человека.
Но лучше бы я так не думал...
В тот момент, когда гроб закрыли крышкой - меня обуяли гнев и ярость. На миг, показалось, что сознание мое, слилось с телом моей матери, и она, открыв глаза, поднялась...
Ужас волной прокатился по разноликой толпе казаков и казачек. Засверкали сабли в руках смельчаков, но дальше дело не пошло. Мать упала на землю и больше не поднялась.
- Упырица! - кричали люди.
- Кол ей в сердце!
- Отрубить ей голову!
- Сжечь!
- Пепел по ветру!
Кричали люди и кинулись к моей матушке. Но мой дядя, добрый казак, не позволил издеваться над ней. Со своими холопами оградил он, сверкая сталью сабель и палашей от злой толпы. И люди не решились пойти против славного есаула Тараса.
Все разошлись, а мой дядя остался хоронить матушку. Старый Иоанн и дьякон Михаил были против погребения на кладбище, указывая за ограду, но дядька пригрозил тяжелой саблей и они ушли прочь, тая в сердцах обиду.
Только дома Тарас увидел, что волосы мои поседели, а на юном лице появились морщины. Нет, он ничего не сказал. Не стал он, и бить меня. Он все понял. Выбрил мне голову и запретил жене говорить об этом.
Я думал, что все пройдет и со временем забудется, но нет. Злые языки, а я уверен, что были Иоанн и Михаил, доложили в верховную церковь Святого Спасителя инквизиторам. Не прошло и девяти дней, как явились они, иквизиторы, в черных мантиях, скрывавших оружие и доспехи. Эти жестокие люди, с библией Спасителя и грамотами гетмана, пригрозили дядьке Тарасу казематами. А сами откопали матушку, отрубили голову и сожгли, а пепел развеяли по ветру.
Инквизиторы еще были в деревни, когда Тарас дал мне денег и отцовскую саблю, жена его собрала еды и благословила.
- Будь славным казаком! - Сказал он на прощанье.
И я ушел. В ночь. Молодой, одинокий и несчастный.
Так начались мои скитания, и вместе с ними великие неудачи моей убогой жизни.
Словно зверь стал я избегать всего: поселений, людей. Жил в лесах, боясь показаться на люди. Всюду мерещились мне инквизиторы в черных мантиях, с распятьями и мечами. Я видел их за каждым кустом, в каждой тени, за каждым деревом.
Душа моя заболела, и я лишился рассудка. Долгое время, находясь в небытие рассудка, истязал себя горестными воспоминаниями. Сам не ведал, что делаю и ради чего. Для чего живу и ради чего страдаю.
Больной, худой и измученный наткнулся я однажды на избушку в лесу. Добрая старушка Матрена выходила меня. Поила отварами и хорошо кормила. Я долгое время жил у нее, помогая ей по хозяйству, заменяя ей сына, а она дарила мне материнское тепло, которого мне так не хватало. Не смотря на то, что она была самой настоящей ведуньей. Она ведала, кем я являлся, и, будучи, такой же изгнанницей, искренне меня полюбила.
Она часто предсказывала, то, что могло оградить меня от многих бед, но я не предавал этому значение. Однако я запомнил одну фразу на всю жизнь: "Удача - редко улыбается нам, но, а если улыбнется, то не отворачивайся, а улыбнись ей в ответ, так как в другой раз она может не повернуться к нам вообще".
Однажды поздней ночью Матрена разбудила меня, и с тревогой в голосе молвила:
- Бежать тебе надо, сынок, бежать! Не ровен час, инквизиторы явятся.
От этих слов я похолодел и сжался от страха, вспомнив образы убийц в монашеских рясах.
Собрала котомку еды и дала костяную серьгу в виде черепа.
- В землях восточных братьев, - так она называла рентираш-оршских зверян. - В деревне Колозешт, найдешь Васлава по прозвищу "черный", он такой же, как и ты. Отдай ему серьгу, скажи, что мой сын названый. - Она крепко обняла меня в последней раз с блеском слез на глазах. - А теперь беги.
И я бежал. Вновь. Ночью, по темному лесу, преследуемый образами инквизиторов. Не раз я видел волков и рысей, но они сами избегали меня, мерцая в ночи страшными глазами.
Только один зверь не побоялся встречи со мной. Корпит, как позже выяснил я. Мы встретились с ним под раскидистой кроной дуба, в густой траве. Сомневаюсь, что он был больше волка, но сила его была не в большой пасте и острых когтях, нет, этот ужасный зверь-трупоед обладал тем, чем многие люди обладать не могут. Магия. Я сразу ощутил ее, лишь только взглянул в разумные очи. Он был ужасен в своих желаниях и пытался затмить мне разум, послав мне, силой мысли, мутные образы, в то время, когда моя рука тянулась к сабле...
Я первый нанес удар... потом еще и еще...
Когда же зверь пал, темное облако магической силы, появилось в воздухе и разделилось надвое. Часть вошла в меня, другая часть в саблю, от чего светлая сталь стала вороненой, а я лишился сознания.
Когда же сознание вернулось, к несчастью своему, обнаружил глубокую рану на бедре от когтей. Корпит все же задел меня. Наспех остановив кровь, двинулся дальше.
Смутно помниться, как добирался до реки Гергалан. И уже там увидел, как над лесом поднимается столп дыма. Сердце екнуло и сжалось. И я, вложив всю ненависть, злость и боль прокричал в ночь, не зная силу своих слов:
- Будь вы прокляты злые инквизиторы!
Только к полудню удалось добраться мне до Гергалана. Попавшийся мне рыбак, без лишних разговоров, лишь завидев серебряник, переправил через реку.
Так я попал в земли Рентираш-Оршского королевства. Земли - свободные от власти инквизиторов.
Здесь начались мои новые странствия. Я бродил из деревни в деревню, в поисках Колозешта и Васлова "черного". Общался с людьми, от которых успел отвыкнуть.
Здесь жил добрый народ, и я не печалился о еде и ночлеге, ведь законы гостеприимства здесь были в силе, так же как и у нас в Фельдмице.
Первый раз в жизни, в рентираш-оршских землях я встретил настоящих нелюдей: гномов, альвов, рандаков, эльфов, и даже орков и хобгоблинов. Все они общались между собой на одном языке - Всеобщем или Общепринятом. Со зверянами я еще мог, объясниться, ведь фельдмицкий и рентирашоршские языки из одной языковой семьи, а вот Всеобщий был для меня загадкой.
Однажды вечером, сбившись с пути, и, заплутав в березовой роще Греха, как ее называла местная молодежь, я, побоявшись, остановился на ночлег. Мало ли чего? Разбойники или какая-нибудь нечисть, которая в обили, водилась здесь. Ведь мне было всего пятнадцать. Да и нога хоть и заживала, болела дико. Расположившись под большим камнем, я окунулся в горячку. У меня началось заражение, но я тогда этого не знал.
Вся ночь стала для меня ночным кошмаром. Я кричал и стонал в беспамятстве. Грезились инквизиторы и ужасный корпит.
Утром же понял, что совсем не чувствую ноги. С трудом, поднявшись, вскоре нашел дорогу, и побрел в неизвестном направлении.
На дороге подобрали меня хмурые купцы-гномы. Они народ не особо болтливый, разве что за кружкой пива. Пару раз предложили воды и яблок. Один, на ломаном рентираш-оршском спросил мое имя и представился сам.
Мне было не до них, боль терзала меня с ужасной силой, но, будучи молодым фельдмицким казаком из рода Темных Соколов, не подавал вида, лишь до крови закусил губу и терпел.
К вечеру прибыл я в неизвестную деревню. Радости моей не было предела, когда я узнал, что это была Колозешт. Отблагодарив гномов, я остался в ней. Но на мою просьбу отвести меня к Ваславу местные жители наотрез отказывались. Лишь местный дурачок Оль, согласился за медный грош отвести к дому Васлова на гору Черепов, что находилась в добрых двух верстах.
Восхождение тяжело давалось мне. Камни, кустарники и песок. На вершине стояла темная неухоженная хата, манившая меня неизвестной таинственностью, перед которой я не мог устоять, но некий ужас, заключенный в доме пугал слепым страхом. И я оставался стоять в не решении.
Сверкнула молния, затем грянул гром, пошел дождь. Моя одежда быстро промокла, а бесноватыватый ветер пронизывал тело до костей и под влиянием стихии вошел, скрипя ветхой дверью...
Кромешная тьма ютилась в хате и лишь тлеющие угли мерцали в камине, говоря о том что хата обитаема. Сухие дрова быстро вспыхнули и осветили хату. Ничего страшного и пугающего здесь не было. Лишь странный до боли знакомый запах витал в воздухе. Не сразу догадался что этот запах трав, подобный в избе старушке Матрены. Запах трав и шкур.
Я огляделся.
У стены стоял большой книжный шкаф, рядом письменный стол с бумагами и свечами... На стенах поверх трофейных шкур и кож весело оружие. В основном луки и охотничьи ножи. На полках стояли склянки с разноцветными зельями, пучки сушеных трав. Посреди резной стол с резными лавками, а в углу за шторкой высокая кровать.
Достав из камина теплую похлебку со странным запахом, поужинал. Вскоре я обсох и окончательно согрелся. Удобно устроившись в кресле, задремал у камина, не взирая на боль, так как после трапезы по иному стал ощущать окружающее. Все казалось каким-то не естественным и не нужным. Мне казалось, на мгновения, что смотрю сквозь предметы и слышу то, чего не должен слышать. Шорох мышей под полом, шелест листьев у подножья горы, и даже шаги неизвестного поднимающегося по тропе к хате. Когда же разум мой окончательно помутнел, окунаясь в сон, и прежде чем я поднялся в воздух в хату кто-то вошел.
Очнулся же от резкого запаха, который прояснил мое сознание.
- Дурачок, ой дурачок. - Кряхтел под ухом старческий голос. - Я варил это зелье трое суток, а ты в раз все выпил.
Надо мной, со склянкой, стоял старик. Опрятно одетый, ухоженный, вообще создавал приятное впечатление, но лицо... целиком лишенное растительности и изуродованное множеством шрамов. Оттенок лица был черным, как тьма в безлунную ночь, а серые глаза наполнены беспредельной печалью.
- Очухался, фельдмицкий казачок? - Он скривил лицо в улыбке.- Чего у меня потерял, то?
В горле было так сухо, что я не смог ответить, а лишь молча протянул костяную серьгу. Васлав долго кряхтел, утирая старческие слезы. А я с интересом и страхом глядел на него. Черный кафтан, белый ворот рубахи, высокие сапоги, широкий вышитый золотом пояс, на котором висел большой нож и кошель с деньгами. Вода ручьем стекала с него, и он слегка дрожал, не то от холода, не то от волнения, непонятно.
За окном сверкнула молния и осветила на миг его лицо. С рокотом грянул гром и не торопясь затих. Глухим голосом он спросил:
- Что тебе от меня нужно?
- Я названый сын Матрены, она сказала, что я такой же, как и вы.- Волна судорог промчалась по моему телу, и я лишь успел прошептать: - Нога! - И вновь лишился сознания...
Я чувствовал время, немного мыслил и понимал, что с момента потери сознания прошло очень много времени. Двое или трое суток, но в себя прийти не мог. Иногда слышал голос Васлава, но не понимал значение слов. Часто уходил в мир грез. Блуждал в далеких деревнях и лесах, становился то маленьким как муха, то большим как гора, видел невиданных зверей и птиц, делился с ними своими мечтами, гулял по радуге и по дну реки.
Только на пятые сутки пришел в себя и не сразу овладел чувствами. Безграничный ужас и боль охватили меня, когда я понял, что лежу на окровавленном столе и, вместо моей ноги, была пришита нога взрослого человека.
- Что ты наделал? - Кричал я на него и волосы поднимались дыбом на моей голове.
- Лучше быть с ногой, чем без нее. - Прокряхтел он в ответ.
Но истерика не прекращалась. Я кричал и кричал, а он не обращал на меня никакого внимания, сидел в кресле и читал книгу. Поняв, что бесполезно, о чем-либо с ним говорить я дал обет молчания и не проронил ни слова до того времени, пока не встал самостоятельно. А это случилось только спустя месяц.
Начинался второй месяц осени, когда, опираясь на костыль, я вышел из подвала Васлава на улицу. Птицы уже давно улетели на юг, в земли хаусманцев и эльфов. Трава пожухла, а сухие листья поднимались высоко вверх от дуновенья холодного ветра. Мертвенно серое небо, тяжело нависало над цветным лесом, красками освежая мои чувства.
Васлав следил за мной из-за угла. Поцмав на себе мой взгляд он молвил:
- Я сделал как лучше. - Сказал он. - Ты умирал.
Наконец-то я понял этого страшного старика. Понял что нечего злого и скверного не было в нем, увидел его светлую душу под черной одеждой, изуродованным лицом и дурной славой.
На следующий день пошел снег. Васлав собрал котомку с едой и ушел рано утром, а я остался один в хате, но одиноким себя не ощущал. Целый день провел на улице, пытался колоть дрова и все думал, что ждет меня впереди. Вечером долго копался в рукописях на столе, пока в дверь не постучали. Отворять не пришлось, на пороге появился невысокий силуэт. Не успел я сказать и слова как услышал речь на Всеобщем, которую не понимал. Незнакомец не повторил и без приглашения вошел в хату. Мне стало не по себе от его внешнего вида. Он не был человеком, и уж тем более гномом или эльфом. Он был нечто среднее между тремя этими расами. Гномий нос, эльфьи уши, человеческая комплекция.
Протянув к камину озябшие длинные пальцы, он наконец-то молвил на рентираш-оршском языке, сверкая гнилыми зубами:
- Нынче снег рановато выпал, видать хримтурсы Ледяного Хозяина уже пробудили. Еще день два и леший в спячку уйдет.
Не поняв смысл его слов, попросил объяснить, и он поведал мне о хримтурсах, о Ледяном Хозяине и о многом другом чего я бы никогда не узнал, живя в Фельдмице.
Так я познакомился с Ривином, Хозяином Саблиного Леса и одним из самых могущественных волшебников зверянских земель.
Всю зиму прожил у Васлава. Помогал, как мог по хозяйству, ухаживал за его козами, мел хату, учился готовить еду. Васлав мало разговаривал со мной, много читал и писал, варил свои зелья, часто спускался в свой подвал (в который меня после операции не пускал) и проводил там много времени. Долгими зимними вечерами приходилось убивать время у камина, вырезая из дерева все, что приходило на ум.
В первый день весны, когда с крыши закапала капель, а в скворечнике заголосил скворец, за завтраком Васлав сказал мне:
- Весна - есть воскрешение Природы. Жизнь после смерти. Возвращение Бальдера из Хель. Поэтому ты прежде всего должен понять, что такое жизнь.
Так в этот день, с этими самыми словами, стал я учеником Васлава "черного", некроманта Колозешта. Тем же днем пошли мы в Саблин Лес, по рыхлому тающему снегу. Васлав долго рассказывал о деревьях, о зверях и о сверхсуществах, которых давно истребили в Фельдмице и Лесовске. А я, слушая его, не понимал, тогда еще, истинный смысл слов, мне было не до этого, я радовался жизни.
- Жизнь - есть начало, Смерть - есть конец. Чтобы оценить - монету нужно видеть, что изображено и на решке, и на орле. Это две противоположности, которые не могут существовать друг без друга, так же как Порядок без Хаоса, Иллюзия без Реальности или Свет без Тьмы. Я познал, что есть Смерть. Это стало частью меня и будет частью тебя. Ее бессмысленно бояться, от нее не убежишь и не спрячешься. Она все равно найдет того, кто записан в ее книги, и заберет с собой. В ее книгах заключена твоя судьба.
Позже Васлав стал учить меня Всеобщему языку и Общепринятой грамоте. Часто водил меня в лес, учил повадкам зверей и птиц, открывая во мне охотничий талант. Стрелять из лука я научился еще у отца, поэтому вскоре я начал самостоятельно охотиться. Оттачивая мастерство стрельбы, готовил мясо на зиму и шкуры на продажу.
Язык и грамота легко давались мне, и поэтому уже в начале второго летнего месяца Васлав принес мне от Ривина две большие книги. Одна - "О племенах людей и нелюдей зверянских земель", вторая - "О редких и магических зверях, и сверхсуществах". Васлав уверял, что все это пригодиться в моем "ремесле". И я верил ему.
В этих книгах я узнал, что Ривин был двергом - то есть лесным гномом, у которых в отличие от многих других народов магические способности были врожденными. Узнал я много и об эльфах, и о хобгоблинах, что своими таборами заселяли многие зверянские леса. Узнал и происхождение всего зверянского народа. О великой легенде Зверя-Смерглава и о многом другом.
Тем не менее, я не на миг не забывал о родителях, о дяде Тарасе и о его семье, о Ширковке. Помнил и об инквизиторах, которые снились в кошмарах. Не забывал я и добрую бабку Матрену. И в такие моменты меня тянуло к людям, я хотел поговорить, увидеть и слышать их. Я одичал и озлобился, пока тем же летом не сбылись мои желания.
Каждую неделю Васлав посещал Колозешт, и продавал там шкуры убитых мною зверей, зелья и эликсиры, а на вырученные деньги покупал зерна, овощей и пряности. От старых знакомых узнавал свежие сплетни и новости, но мне редко что-то рассказывал.
Однажды к Ваславу явился Ривин с двумя уродливыми леприконами. Два дня опустошали закрома Васлава, ели, пили, орали песни, баловались колдовством. На третий день пиво и вино закончилось. Не долго думая, Ривин заставил хмельных леприконов раскошелиться. Мне вручили увесистый кошель золота и отправили в Колозешт за вином к винокуру Вильнюку.
Я получил что хотел. С каждым встречным здоровался и разговаривал, улыбался и желал всем доброго здоровья.
Там, в лавке Вильнюка, я впервые увидел его юную дочку Трину, и сердце мое с тех пор потеряло покой. Все мои мысли заняла она, юная и чертовски красивая. Ее звонкий смех до сих пор сохранился в моей памяти. Как она была хороша.
С тех пор я искал любой повод вновь побывать в деревне, чтобы увидеть Трину. Но робость моя была настолько сильна, что никак не решался подойти и заговорить с ней. Хромота, а с ней и уродство построили во мне стену нерешительности, который я никак не мог преодолеть.
И я страдал.
И я любил.
А учеба моя продолжалась и уже к концу лета умел писать и разговаривать на Всеобщем.
Васлав не уставал твердить мне каждый день:
- Магия - есть наркотик, сотворил чудо один раз, и желаешь творить снова и снова. Пока не станешь стареть и чахнуть на глазах. И помни, если вовремя не научишься управлять ее, то она станет управлять тобою. Так часто случается с ликантропами.
Впереди предстоял новый, самый тяжелый этап моего обучения.
Листья пожелтели и опали, тысячи птиц полетели на юг. С северо-востока подул холодный ветер. Природа умирала. Дни становились короче, а темные ночи длиннее. Васлав все время пропадал в своем подвале, выходил только чтобы поесть и поспать.
В холодный дождливый день повел он меня в Саблин Лес.
- Деревья потеряли свою силу и отпустили листья. Лесные духи, гросты, энты и феи вместе с лесным зверьем и лешим ложатся в спячку. Наступает конец жизненного цикла. Смерть непредотвратимая. И следует помнить, что за смертью всегда следует жизнь. Ты познал жизненную суть, теперь должен познать Истину Смерти.
Впервые после операции Васлав позволил спуститься в подвал. Под его руководством стал разделывать животных. Выучил названия всех органов и их предназначение, важность, и возможность использования в знахарстве. Я стал больше охотиться, чем раньше. Руки мои, как окрепли, я возмужал, и с одного выстрела бил оленя со ста пятидесяти своих хромых шагов. Я научился свежевать туши, снимать и выделывать шкуры и вялить на зиму мясо. Ваславу нравилась моя сообразительность и подход к делам, поэтому он, с каждым днем усложнял мои занятия.
- Хватит животных - сказал он однажды. - Ночью, пойдешь в Темный Бор охотиться на углука. На рассвете мы с Ривином будем ждать тебя в Эльмовой Роще, около Главого Дуба. Мне нужна голова и сердце.
От его неожиданного решения у меня затряслись колени. Дело в том, что углуки - лесные люди, обезьяноподобные создания невероятной, аномальной силы и с развитием семилетнего ребенка. Да и обитают они в Темном Бору - вместилищу темной магии и древним злом.
Возник тогда вопрос в моей юной голове:
- Почему Васлав решил избавиться от меня? - Ведь из книги "О племенах людей и нелюдей зверянских земель", знал, что с одной стрелы углука не сразить. Знал он и о том, что нога плохо меня слушала и иногда отказывалась двигаться.
К вечеру засобирался, все равно не мог идти против воли Васлава, ведь он был мне как отец.
Васлав дал мне самый лучший лук, запасные тетивы, острейший заговоренный нож, лучшие стрелы и талисман из черепа осклизга придающий храбрости и бодрости духа. Еще я взял вороненую отцовскую саблю, пропитанную магией того злосчастного корпита, что лишил меня ноги.
- Используй данные мной знания в полной мере, и ты справишься с любой опасностью. - Сказал мне Васлав на последок.
Схватив знахарскую сумку, я выбежал из хаты. Лишь добежав до Саблиного Леса, я позволил дать волю чувствам.
Расположившись под кроной могучего дуба, с наступлением темноты, открыл знахарскую сумку. Читая заклинание, первым делом, съел глаза манула, чтобы обрести "взгляд ночи". Отвар из волчьих жил предал моему телу выносливость. Сердце росомахи вселило в меня бесстрашие. После чего наступил транс.
Когда же все заклинания были прочитаны, а ингредиенты использованы, мое сознание изменилось, все стало казаться невероятно реальным, что позволяло продумывать каждый шаг. Некое, неведомое состояние эйфории охватило меня. Даже захотелось уйти от поставленных целей, но вовремя собрался, и взял в кулак свою волю.
Эльмова Роща - это одна из двух частей Саблиного Леса, в которой обитали по желанию Ривина все редкие и диковинные животные и существа. Здесь было опасно, но не так как во второй части Саблиного Леса - Темном Бору, здесь обитала нечисть и все страшные творения темных богов.
Я брел по Эльмовой Роще, и знание магии природы помогало мне избегать встреч со многими опасными обитателями. К ночи добрался до Темного Бора, и тогда впервые всем нутром ощутил всю природную силу и Зло. В каждом камне, в каждом дереве ощущалась "его" злая сила. И только знахарские компоненты, и талисман не позволяли мне стать жертвой этого страшного места, не бояться и не впадать в панику.
Мне не раз приходилось видеть самых разных, существ, при виде которых, становилось не по себе, не смотря на знахарские ингредиенты. Я бродил по измученным болью березнякам и видел огромных варгов. На болоте, в камышах, возле жилищ углуков, источавших смрад гниющего мяса, чуть не напоролся на рослую кикимору. Поднимаясь на холм, чудом не попался на глаза дикому эльму.
Именно там, с холма я увидел их - углуков. Трех взрослых самцов с большими дубинами. Дико рыча друг на друга, они охотились, и, судя по всему как всегда неудачно.
Тихо и не заметно подкрался к ним. В тот момент понял, что быть под властью храбрости не очень хорошо, так как мои уверенные движения иногда вызывали шум, привлекая внимание углуков.
Бессмысленно было затевать с ними бой, хоть я и был хорошим стрелком, но даже смертельно раненый углук по ярости превосходит десяток людей, а их было трое против меня одного, семнадцатилетнего, хромого юноши. Приходилось выжидать.
Они бродили из места к месту голодные и злые. Звери же чуя за версту их запах, и зная об их титанической силе, бежали прочь. Охота углуков складывалась крайне неудачно.
Наконец, как я понял, их вожак что-то учуял.
Около небольшой поляны углуки притаились в кустах. Трудно сказать, как сильно заколотилось от волнения мое сердце, когда увидел их потенциальных жертв - четыре молодых девушек Колозешта.
Что они делали здесь, в Темном Бору, я не мог понять. Они даже не подозревали об опасности, нависшей над ними. Но еще больше я взволновался, когда узнал в одной из этих девушек предмет моего восхищения и тайного желания - Трину, дочь лавочника Вильнюка.
Углуки крались к девушкам, мое подсознание, тем временем, требовало действий, но разум и осторожность не позволяли дать волю поступкам.
Стрела лежала на тетиве, когда на одного из углуков набросился, никем незамеченный саблезубый тигр. Короткая схватка, и тело углука исчезло в лесу увлекаемая тигром. Шум привлек внимание девушек, но они продолжили свой обряд.
Остальные углуки, будто не заметив потери товарища, стали заходить на девушек с разных сторон. Я возрадовался, мои шансы увеличились. Тени деревьев скрывали меня от света месяца, что придавало уверенности. Самоуверенно крался, самоуверенно натягивал тетиву, самоуверенно целился...
Стрела угодила углуку в шею, и осталось там. Тот жутко взвыл. Вместе с ним закричали девушки, но они были вне зоны моего внимания. Я целиком и полностью сосредоточился на углуке. Тот упал, брызжа кровью, наконечник стрелы перебил ему артерию. Но эта, смертельная для человека рана, привела его в дикую ярость, о которой опасался с самого начала. Он вскочил и не упал от второй стрелы, которая попала ему в волосатую грудь. С невероятной ловкостью, не смотря на свои размеры, углук кинулся ко мне.
Прежде чем я упал и выронил отцовскую саблю, успел рубануть его как следует по голове. Минуту, которая показалась мне вечностью, катались мы по земле, мертвой хваткой вцепившись ему в горло, отстраняя его клыки от себя. Кровь хлестала из рассеченного черепа прямо мне в лицо. Он изорвал в клочья мой плащ и куртку, когтями оцарапал мне грудь. Силы мои были на исходе, когда, изловчившись, я выхватил нож, данный мне Ваславом, и стал разить, удар за ударом.
- Умри! - крикнул я, вложив скрытую силу в слова.
Кровь на теле углука закипела, рев застыл в его горле, и он осел на земле.
Мне на миг стало дурно, я вновь воспользовался магией, а она, как известно, всегда боком вылезает даже у светлых рас. Придя в себя, я вспомнил о девушках.
Их жалобные крики разрывали на куски мое сердце. С саблей наголо выбежал я на поляну. Я чуть-чуть не успел. Углук уже убил трех девушек и теперь мчался за Триной.
Не будь я из рода Темных Соколов, сомневаюсь, что отважился выйти один на один в этот момент с углуком. Инстинкт война был в моей крови и на этот раз не подводил меня.
Я лихо увернулся от его дубины и рубанул по бедру. Сделав кувырок, оказался у него за спиной и ударил сзади. Кровь из его раны волной хлестанула по мне. Тогда-то я и заметил что все вокруг, весь мир замедлился, я же наоборот, стал ускоряться. Так отвар из волчьих сухожилий достиг пика активности, за счет магии примененной мною. Да и отцовская сабля, пропитанная магией корпита, тонкими нитями тянула жизненную силу из углука.
Получая рану за раной, углук слабел, но не прекращал своих яростных безуспешных атак. Вскоре, изрыгая потоки крови, углук пал на колени. Его беспомощное тело не могло сравниться с той яростью, что излучали его, почти человеческие, глаза. Долгое время, по ночам мне снился этот взгляд, пробуждая меня в мокрой от пота постели.
У Трины был шок, мне ничего не оставалась, как взять ее на плечо и нести до самой Эльмовой Рощи.
Ривин ждал меня около Главого Дуба в компании двух верховных эльмов, старичка лешего и огромного бурого медведя, размеры которого сложно представить даже бывалому охотнику.
При виде их Трина потеряла сознание. Один дверг Ривин чего стоил. А про лешего и говорить нечего.
-Ты исполнил половину предначертанного. - Раздался голос у меня за спиной. Обернувшись, я увидел Васлава. Он стоял облаченный в черную мантию с глубоким капюшоном, в руках держал изогнутый кинжал и чашу.
- Чего именно? - Спросил я его.
- Предсказание о "Короле Смерти". Более века назад, в Фельдмице пришел некий слепой, играя на гуслях, он предсказал...
- И люди обеспокоились. - Добавил Ривин.
- Слепой поведал о бедствиях, которые принесет некий некромант, творя злодеяния, он повергнет весь север в страх и разруху, и станет королем. И в страхе люди станут признавать его великим, пугая по ночам детей своих...
- Фельдмицкая Церковь Ветхого Листа Истины отреагировала мгновенно, - начал рассказывать один из высших эльмов, - из священнослужителей, был организован первые отряды инквизиторов. Их было пять: брат Мосий, брат Семен, брат Евгений, дьякон Яснослав и дьякон Матфей. Каждый из них в прошлом воевал, а дьякон Яснослав был в молодости атаманом вольницы. Отчаянные вояки, имевшие огромный опыт в убийствах, с библией и мечом ходили из деревни, в деревню, убивая и казня всех, кто мог колдовать. Их ряды пополнялись, из года в год приходили все новые и новые войны церкви...
- Пока в Фельдмице не осталось ни одного колдуна, мага, чародея и ведьмы. Все сгорели в кострах инквизиции, а кто успел - тот бежал... я был одним из таких. - Признался Ривин.
- Но Патриарх Церкви Ветхого Листа Истины и Патриарх Инквизиции до сих пор опасаются рождения Некроманта... - говорил Васлав. - А он уже родился, это ты Богдан.
Дрожь била мое тело от волнения, и от судьбы предначертанной мне более века назад неким слепцом. Невольно я был причиной скорой гибели тысяч людей и поломанных судеб. Я был в не себе, но еще мог здраво мыслить. Зная старое правило магии: "За все надо платить", спросил у Васлава:
- Какова цена?
Молчание длилось почти минуту.
- Она. - Был ответ.
Я взглянул на Трину. Она лежала на траве такая юная и красивая, что я просто не мог причинить ей боль, даже в своих мыслях.
- Нет! - Крикнул я на Ривина.
- Глупец! Все равно она не будет твоей! - Крикнул дверг. - У твоих ног будут тысячи, таких как она! Ты будешь иметь все, что пожелаешь! Подумай еще раз мальчик, пока не наступил рассвет.
Ни говоря, ни слова, я поднял ее на руки.
- Ты не уйдешь. - Сказал дверг, подавая жест медведю. Тот злобно оскалился и двинулся ко мне.
С мольбой взглянул на Васлава, но тот отвернулся. Даже он не смог понять и поддержать меня.
- Так будьте же вы все прокляты! - Воскликнул я.
Земля содрогнулась. Кровавая волна хлестнула по всем, кто стоял возле меня. Все попадали на землю, никто не устоял от моей магии. Даже леший и тот кубарем укатился за Главый Дуб. Листва взметнулась вверх.
С земли смогли подняться только двое Васлав и Ривин, остальные же лежали неподвижными.
- Беги, мальчик, пока я не восстановился! - Прохрипел Ривин, изрыгая потоки крови.
Качаясь из стороны в сторону, я побежал прочь, неся на руках Трину.
Она пришла в себя на рассвете, на берегу ручья, куда я её принес, выстлав ее ложе мягчайшими травами. Умывшись и испив, воды я повел ее в деревню. Чувствуя вину, в том, что не смог спасти ее подруг, не мог ни поднять глаз, ни заговорить с ней. Да и она не прекращала тихо плакать от пережитого ужаса. Я так много хотел ей сказать, но не мог.
- Я дальше сама пойду. - Молвила она на подходе к Колозешту.
С холма я глядел ей в след, густые кустарники шиповника скрывали меня. А в деревне ее ждали родные и близкие. Они бросились ей на встречу. Молодой, не знакомый мне парень, обнимал ее. Я все понял, и в тот самый миг сердце мое разбилось на тысячи мелких осколков. Ведь обряд, что она с подругами проводила в Темном Лесу, был предсвадебным посвящением невесты.
Я уж было схватил свой лук, и наложил стрелу, но трезвый разум не позволил принести новую боль любимой.
Вся моя жизнь и жизни окружающих, потеряли для меня какую либо ценность. Реальность и мои фантазии слились в одно целое - мой мир. В котором не было ни радости, ни печали, ни каких либо других эмоций. Я сошел с ума. Я скитался по лесам и полям. Избегал деревни и людей. Приручил черного волка. Охотился и ел сырое мясо вместе с ним. Зверел и дичал все с каждым днем все сильнее.
Та осень выдалась холодной и промозглой, и помниться мне как время дождей и ветров, ведь спать мне приходилось под открытым небом. Я перестал контролировать свои способности. И по ночам или в порыве гнева, растения вокруг меня чахли, а маленькие зверьки и птицы умирали, как от сильного яда. А в полнолуние я стал видеть души умерших.
Это было сложное время для моей души, я был на грани безумия. Только волк, с которым я иногда разговаривал, успокаивал меня своей собачьей преданностью.
Однажды утром, сон мой прервался рычанием волка и голоса неизвестного:
- Проснитесь, молодой некромант, проснитесь!
Когда же я открыл глаза, то увидел перед собой худого и убогого эльма.
- Чего тебе? - Голос мой оказался как никогда грубым.
- Уж два дня минуло, как умер Ривин. Молодой некромант, это по вашей вине. Он не смог оправиться. В лесу большой переполох, Саблин Лес не может жить без хозяина. Некромант Васлав Черный хочет стать Хозяином, но... есть другие претенденты, которые служат помехой ему. Он просит вашей помощи...
В молчании он ждал моего решения, которое не спешило приходить на ум, который бесновал и рвался, тысячу раз соглашаясь и отказываясь, приводя множество причин. Состояние то было близкое к трансу, слышались голоса и прикосновения невидимых. Они шептали и пытались, что-то донести. Но я концентрировался в себе, отстраняя их послания.
Наконец взвесив все за и против, я не скоро решил, что обязан помочь Ваславу, ведь, как-никак, он спас мне жизнь и был моим учителем...
Претендентов было трое. Первый - друид из Великолесья, заклинатель восьмого круга, прозванный "торнадо" за склонность к разрушениям. Его помутневший разум после суда Хранителей Леса сделал его изгнанником своего племени и страхом для простых людей. Рентираш-оршский король назначил даже цену за его голову в двести золотых крон, но не нашлось среди восточных зверян смельчаков заработать эту награду.
Второй была ведьма Зара, достигшая в знахарстве четвертого круга магии, шестого в самопознании и третьего круга магии Смерти. Родом из Сблеца, графского поместья, к коему принадлежали земли Колозешта и дубравы Саблиного леса.
Третьим же был Васлав Черный. Некромант седьмого круга Смерти и третьего круга магии природы.
На горе Черепов, в хате Васлава я с трудом узнал своего учителя. Он одряхлел и сгорбился. Глядя на него, меня из нутрии сжигал стыд, за ту боль, что принес Ваславу в то злосчастное полнолуние.
- Я неважно стал выглядеть с тех пор, что мы разошлись, но Сила моя по-прежнему остается великой, а старушка смерть не скоро постучится в мою дверь, если ты поможешь мне. Третьего дня после новолуния Ривина предадут болоту. И тому быть Хозяином, кто той же ночью осмелиться разбить жертвенный камень в Эльмовой Роще, где все окрестные вассалы Хозяина Леса будут проводить панихиду, и воздвигать новый жертвенник. Такое в силах сделать только трое: я, друид "Торнадо" и Зара, старая сука.- О связи Зары и Васлава в давней молодости я знал не понаслышке, и понимал, что у них свои счеты.- Наши соперники сильны и, поэтому, тебе нужно хорошо подготовиться. Ты некромант третьего круга магии Смерти и первого круга природы, но, то, что ты сотворил возле Главого Дуба, тянет на шестой, а, то и седьмой круг. В тебе скрыты большие способности, но еще не пришло время управлять ими. Ты единственная моя поддержка, я надеюсь на тебя как на себя, и верю в то, что ты оправдаешь мои ожидания. Зара придет со своими тремя дочерями и сыном оборотнем. Все хорошо обучены. Мы встретим их на Зеленых Скалах, ты же должен попридержать ее отпрысков пока я не разберусь с ней. Главное наше преимущество это - внезапность. Они не ожидают нас встретить там. С друидом будет сложнее. В его власти духи и темные обитатели Леса, и я не знаю где его искать.
Уверенность Васлава меня поражала. Возник вопрос: не сошел ли с ума старый некромант. Но этот вопрос исчез так же, как и появился, когда из подвала вылезло огромное существо. Смесь всего, что можно себе представить: голова медведя, торс углука и руки кёле.
- Это Борох, - пояснил Васлав. - наш помощник. А теперь беги к ручью, тебя там ждут.
Душа моя вспыхнула ярким пламенем, сердце бешено заколотилось, ведь только один человек мог ждать меня там. Только одному человеку я мог быть интересен. Стрелой примчался к ручью, где ждала меня Трина.
- Я так и знала, что ты мне послал почтового голубя. - Воскликнула она. - Ты спас мне жизнь, а я даже не знаю твоего имени.
Я покраснел, сердце посылало кровь по жилам все сильнее и сильнее. Мысли путались в голове, не позволяя дать ответа. Она смотрела на меня своими ясными глазами, а я на нее. Мы оказались так схожи в своих чувствах, и так разъедены в силу обстоятельств.
- Меня уже давно не называют по имени. - Молвил я дрожащими губами.
- Почему? - Спросила она, становясь похожей на ребенка.
- Говорят, что Смерть не может найти тех, у кого нет имени. - Ответил я серьезно, на что она рассмеялась.
- Это тебя колдун Васлав научил? Ты его сын?
- Нет, всего лишь ученик.
Мечтать и воплощать в реальность мечты, оказалось для меня совершенно разными вещами. Я волновался, и волнение сдерживало весь напор чувств.
Близился вечер. Времени оставалось совсем мало.
- Зачем ты звал меня? Ты что-то хотел сказать?
- Да. Хотел. - Я молчал, не зная как начать, то о чем я так давно хотел сказать.- Ты вышла замуж?
Она опустила голову:
- Да.
Мы молчали. Долго молчали. Я был нерешителен, а она... Она первая потянулась ко мне. Я никогда не забуду, как сладок и упоителен был мой первый поцелуй. А потом мы в объятьях друг друга повалились на землю...
Да, мечты иногда сбываются. Главное не упустить тот шанс, что предоставляет тебе Судьба.
Сложно описать, насколько воодушевлен был я, когда возвращался к Ваславу. Для меня все враги казались ничем. Я не боялся никого и ничего, и за свое счастье был готов свернуть горы...
Зеленые скалы обрели свое название за редкий зеленый гранит, что в обилии своем составлял основную массу скал. Это место являлось шабашем для служителей темной магии. Даже Васлав бывал здесь два раза в сезон, после чего долго отходил измученный колдовским вином и ведьмами.
На вершине посреди гряды камней было чистое, от гранита место, где стоял жертвенник, пара гробов и каменный трон. Там мы и спрятались. Васлав - улегся в гроб, а Борох укрыв его крышкой, лег на жертвенный стол. А я с луком на изготовке засел меж камнями, откуда вся территория шабаша была как на ладони.
Ждать пришлось не долго. Ведьмы прибыли к полуночи.
Полуголые, они вели к жертвеннику зачарованного парня. Его кровь и плоть была живым источником силы для них, я это знал от Ривина, поэтому был обязан предотвратить это.
Их дикие визге прекратились в миг от одного только вида Бороха, лежащего на жертвеннике. Они растерялись и этой растерянностью воспользовались мы.
- Назад! - закричала Зара на дочерей, но было уже поздно, нам, все же, удалось застать их врасплох.
Борох вскочил, и одним ударом кулака размозжил череп одной из них. В прыжке, обращаясь в огромного волка, Бороха тут же сбил с ног Зарин оборотень.
Васлав, как только открыл крышку гроба, ударил по Заре мощным заклятьем искр и молний, но Зара увернулась, а за ее спиной гранитная глыба осыпалась мелким песком.
Моя стрела подвела меня, лишь оцарапала плечо одной из ведьм и вонзилась в землю. Когда же вторая стрела легла на лук, ведьмы взмыли в воздух на метлах.
Напрасно я пускал стрелу за стрелой в мечущихся надо мной бестий. Тревога, овладевшая мной, мешала стрелять, руки тряслись, а разум требовал не медлить, ибо каждая секунда была дорога.
Пролетая надо, мной одна из них метнула в меня кость. Вспышка огня ослепила, а порыв ветра швырнул меня о камни. Приходя в себя, видел, как ко мне приближалась одна из ведьм с обнаженным кинжалом, но тело не было подвластно разуму. Попытка встать провалилась, впрочем, как и попытка вынуть саблю. По земле обильно струилась моя кровь, из разбитого затылка, спина онемела от удара, но все равно пытался подняться.
Я уже слышал дыхание ведьмы, когда мелькнула тень. Ведьма покатилась клубком по земле, отбиваясь от острых зубов моего волка.
Стрела во лбу ведьмы на веке успокоила ее злую душу.
Колени не сгибались, от удара в голове творился хаос.
А в это время Борох мертвой хваткой вцепился в горло оборотня, Зара всеми силами отбивалась от заклятий Васлава. Моя стрела усердно искала третью ведьму, но ее нигде не было.
Предсмертный крик, за обломком скалы, привлек мое внимание. Ведьма вскрыла горло пленнику и черпала из него Силу.
Я выстрелил ей в спину, пробив насквозь грудную клетку, но она лишь покачнулась и продолжила ритуал. Ее многократно усиленная мощь могла вмиг отправить меня к небесам, поэтому второй выстрел оказался более точным. Стрела угодила промеж лопаток и перебила позвоночник.
Парализованная ведьма пала на землю, озвучивая свое падение душераздирающим криком.
Помощь Бороху не требовалась, волк помогал ему, разрывая на куски ненавистную плоть оборотня.
Стрела устремилась к Заре, но та отбила ее голой рукой, будто отмахнулась от мухи. Я впервые увидел магию самопознания в деле, и на миг даже замер, но грозный глас моего учителя привел меня в себя.
- Стреляй!!!
Стрела за стрелой уходила впустую, отскакивая от Зары, но, тем не менее, я отвлекал внимание Зары, и видел как Васлав, атакуя простыми заклятьями, готовил что-то грандиозное, что Зара не осилит Самопознанием.
Зара оборонялась, а это значило, что она проигрывала схватку.
Последняя стрела... необычная усталость охватила меня, ноги подкосились и я осел на землю. Та самая ведьма, что я не посчитал нужным добить, околдовала меня.
Глаза закрывались. И сладкая дрема окутывала со всех сторон. Я уже видел иллюзии снов и мчался навстречу мечтам. Лишь крепость воли и духа, вырвала меня из объятий смертельного сна.
Настал мой час колдовства.
Первое заклятье, что пришло на ум оказалось заклятьем времени, и молодая ведьма не минуемо стала стареть на глазах. На большее меня не хватило. А ведьма из последних сил доползла до метлы, и скрылась во мраке ночи, визжа и рыдая.
Не в силах встать, на четвереньках, рыскал я по земле в поисках лука и последней стрелы.
- Богдан, Богдан! - Донеслось до моего помутневшего сознания.
Васлав стоял около ошметков Зары, слегка покачиваясь от усталости, что приносит колдовство. Мой волк, сидел поодаль, зализывал разодранный бок. А Борох собирал в кучу тела убитых.
- Тебе нужно в Колозешт. Трина в опасности.
Сознание вмиг прояснилось. Не говоря ни слова, со всех ног кинулся в деревню, на бегу принимая отвар из волчьих сухожилий. Силы быстро восстанавливались, а ярость и тревога росли.
Дверь в дом Вильнюка была распахнута настежь. Ведьма сидела на полу, шепча очередное заклятье. Она никак не ожидала моего прихода. Ужас возник в ее глазах...
Кости кистей неприятно хрустели, ломаясь под тяжестью моих сапог. За волосы вытащил ее во двор, она кричала и упиралась, как могла. Я был удивлен ее живучестью, но ярость, в тот миг, преобладала над всеми чувствами. Одним ударом сабли, я пригвоздил ее к деревянному забору. И это не успокоило ее, шепча заклятье, она стремилась восстановиться.
На шум, из соседних домов, стали собираться люди. А я устремился в дом...
Горечь утраты во второй раз поразила мое сердце.
Вся семья Трины была убита. Зарина дочь напустила черные чары ночи на спящих, беспомощных людей. Лишь Трина, не спящая той ночью, лежала на полу в предсмертных судорогах, хватая ртом, воздух.
Да, я маг, но не в моих силах снимать черные чары и заклятья, это дело светлых магов. Не в силах помочь ей, держал в своих объятьях и рыдал.
В этом виде и застали нас наемные войны Колозешта. Извиваясь в судорогах, Трина умерла, я же оставался сидеть с ней, беспомощный и жалкий в своем безграничном горе.
- Ты пойдешь с нами, ученик некроманта. - Сказал один из них. Тяжелая, мозолистая рука легла мне на плечо. Я потянулся к сабле... но ее при мне не было.
- "Чертова ведьма"! - Проскользнуло в голове, когда рослый наемник, от сильного удара, пролетел через всю комнату и сбил с ног других наемников.
В следующий миг, я расталкивал людей на улице, утирая кровь на лица, от осколков оконного стекла.
Ведьма была жива, и даже успела проклясть двух мужиков.
Голова ее как мяч, от взмаха выдернутой сабли, поскакала по двору, заливая кровью людей.
У самого леса верховые наемники нагнали меня. Их было восемь, все хорошо вооружены, а у меня лишь одна стрела и сабля. На опушке леса они взяли меня в кольцо, ощетинившись копьями, но не решались нападать.
Последняя стрела лежала на тетиве. Один из них все равно ушел бы за мной следом, прежде чем я навеки закрыл глаза.