Шум толпы. Что может быть страшнее толпы? Особенно той толпы, в которой за-пах крови смыл все человеческое? Не знаю. Очень страшно видеть перед собой одни только рожи, в которых уже не осталось ничего от человека. Но они ни в чем не виноваты. Просто их приучают с детства к виду крови. Шум толпы зверей постепенно пробивался через пелену равнодушия ко всему. Я заставил себя открыть глаза и посмотреть на пло-щадь. Вскоре до моего слуха донесся гомон, вполне обычный для Площади Казни.
Невдалеке от помоста расхваливали на все лады свой мертвый товар продавцы. Они торговали кто чем: кто продавал волосы повешенного, изящно закрученные в шну-рок, кто продавал пальцы казненного, считавшиеся в народе талисманом, кто вовсю на-хваливал плащ из человеческих скальпов. Напротив себя я заметил молодую мать с ребен-ком на руках. Младенец капризно кричал: видимо, его пугал шум толпы.
От созерцания площади меня отвлек громкий барабанный бой. "Наконец-то нача-лось" - подумал я. На углу площади появилось торжественное построение "золотых", впереди которых шел какой-то разряженный петух, несущий наше перевернутое знамя, на которое было что-то нашито. Всматриваться не хотелось. Я устало закрыл глаза. Воспо-минания хлынули потоком...
Наше восстание началось с того, что управитель одного из захудалых городков на севере королевства повелел повесить одного из самых уважаемых в городе людей, а ока-залось, что вздернули его самого. Нам ничего не оставалось делать, кроме как поднять восстание, так как унять весь шум вокруг трупа губернатора не представлялось возмож-ным. Я, ту пору начинающий наставник боя, был начальником охранной сотни губернато-ра. Когда вздергивали губернатора, я показывал новобранцам исскуство внезапного боя: стоял человек безмятежно и вдруг взрывался вихрем сокрушительных ударов. И в завер-шающей стадии занятия я повернулся задницей к воротам, Удар дубиной пришелся точно по затылку. Я рухнул без чувств, а без моего приказа ребята не смогли ничего сделать. Это и оказалось причиной того, что я и моя сотня стали вынужденными членами восста-ния. Мятеж с каждым днем принимал все более и более быстрые обороты. К концу первой недели под нашим контролем оказалось уже около пятидесяти городов. К концу месяца за нами уже были объединенные силы двух северных провинций. Восстание неудержно ши-рилось. Мы, кто начинал, стали генералами, а одна ловкая девушка - нашим предводите-лем и руководителем всего восстания. Вскоре мы уже контролировали весь север...
Король опомнился где-то только через полтора года и выслал экспедиционный корпус графа де Старея. Обратно он получил голову своего графа. И вот только тогда ко-роль спешно выдвинул все войска к границам мятежных провинций и сам, во главе полка легендарных "золотых", пошел к своей армии. Мы не стали ждать, пока к войскам, тор-чащим у нашей границы, подойдет столь серьезное подкрепление, и атаковали первыми. Бой был долгий и упорный. Мы четыре раза переходили в контратаки и все разы они были отбиты с большими потерями для оборонявшихся. В конце концов мы их одолели, но и сами понесли ужасающие потери. Два полных корпуса были просто уничтожены, два пол-ка кавалерии были переформированные еле-еле в тысячу. Мы выиграли этот бой благода-ря нашей гвардии. В самый решающий момент боя полк "алых" зашел в тыл противника и посеял дикую панику. Солдаты короля просто бросали оружие, уверенные, что мы пре-восходим их вдвое. На самом деле у нас было где-то всего лишь четверть их армии. После этого опустошающего боя наша граница оголилась, и нам пришлось спешно отступать к опорной крепости на перевале Ангородских гор. Перевал в этих горах был единственный, и крепость перегораживала этот перевал, словно плотина реку. Там мы намеревались дать решающий бой. Все наши силы были отправлены к этой крепости. Король с "золотыми" опередили наш резерв. Костры "золотых" задымили у стен крепости ровно за два дня до подхода подкреплений. Там и произошло...
Внезапно барабанный бой отдалился, и вскоре совсем исчез. Картина произошед-шего начала шаг за шагом раскручиваться перед глазами...
Я полной грудью вдохнул чистый ночной воздух. Прекрасный чистый воздух Звездной долины Ангородских гор. Эта долина была красивейшей долиной среди всех до-лин этих длинных гор, называемых еще Опорным Хребтом. Здесь, на этой долине, пред-почитали давать клятвы влюбленные, здесь брала начало одна из красивейших рек - Шейг, и ... здесь стояла самая неприступная крепость королевства. За все прошедшие века никто не смог захватить эту крепость, и за ней закрепилась слава самой неприступной крепости. Теперь войскам короля предстояло проверить, на самом ли деле эта крепость так неприступна, как о ней рассказывают. Я не знаю, как им удалось сделать это, но факт налицо: "золотые" опережают наш резерв на два дня. Здесь, под нашими стенами, почти весь элитный состав "золотых". Проще говоря, Золотые Драконы. Лучшие, элитные, не-победимые воины старейшей гвардии королевства. Против их полка у нас в крепости бы-ло, помимо полка "алых", еще тысяча кавалерии и две тысячи лучников и пращников. Не-хорошее соотношение. "Золотые" на голову, а то и на все две, сильнее нашей гвардии, "алых", а про остальные части нечего и вспоминать. А если то, что про Злотых Драконов говорит народ, правда, то соотношение и вовсе плохое. "Голыми руками они нас раски-дают" - думал я - " Не оставят даже мокрого места и от нас, и от крепости". Я нахмурил-ся. Думать так перед боем... значит, уже наполовину проиграть его сопернику. Я смотрел на равнину, и думал, как уравнять наши шансы завтра в бою. Слева и справа от крепости высились неприступные скалы, и нечего было даже и думать про то, чтобы загнать на их вершины две сотни ребят с приказов устроить обвал. Лихая кавалерийская атака, тем бо-лее, что равнина гладкая как зеркало? С нашей тысячей кавалеристов? Да "золотые" про-сто сметут нашу атаку и не заметят этого. Ошеломляющий ливень из стрел и камней? Не подходит. Нам здесь стоять два дня, и неизвестно, сколько будет длиться сражение, а стрел в обозе не так уж и много. Камней, правда, навалом. Но одними пращниками битвы не выиграть. Так ничего и не придумав, я поднялся на внешнюю стену крепости. Равнина за стеной была полна огоньков, словно бы мерцающих, словно они не принадлежали этой земле... Но я знал, что так выглядят в ночи огни полевых костров. И кто сидит у этих ко-стров, тоже хорошо знал.
Часовой стоял, небрежно прислонив свою колотушку к стене, и смотрел в небо. Небо над Звездной долиной всегда было прекрасным, особенно в такую тихую ночь, но часового поставили не для того, чтобы стоять на стене и любоваться небом долины Звезд. Я незаметно подкрался к часовому. Не замечая меня, он что-то бубнил себе под нос.
- Прекрасная тихая звездная ночь... - расслышал я.
Я негромко фыркнул. А у парня, оказывается, есть талант. Быть ему бардом. Если только выживет эту ночь и следующие два дня. До подхода основных сил. Парень резко обернулся. На миг его фигура заслонила меня. Он открыл рот, собираясь что-то сказать и этот же момент ему в затылок влетела стрела, причем так, что наконечник вышел изо рта. Вбитое в сознание в охранной сотне сказалось быстрее мыслей: я схватил колотушку и запустил со всей силы в большой бронзовый гонг.
- Атака! - надсаживаясь, заорал я.
Конечно атака. А что еще можно было подумать, когда на тебя сверху сыпятся до-ждем стрелы, а под их прикрытием на приступ идут две роты? Я схватил мертвого часово-го и вскинул его над собой, словно щит. Так, теперь я точно знаю, что народная молва ошибалась, говоря, что "золотые" никогда не нападают ночью. В импровизированный щит, что я держал над головой, воткнулось не менее дюжины стрел. Вскоре железный ли-вень прекратился, и одновременно с этим "золотые" пошли в атаку. Я отбросил в сторону ставшее ненужным тело и выхватил свою рапиру из боковых ножен и длинный кинжал из наспинных ножен, и приготовился подороже продать свою жизнь. Я понимал, что отсто-ять крепость уже нет никакой возможности, что мы самым обидным образом проспали атаку "золотых", и что конец нашему свободному королевству. Крепость за моей спиной медленно, слишком медленно оживала. Еще не прошли те мгновения, когда тебе кажется, будто весь мир летит непонятно куда и неясно, что тебе делать. Если ты мастер, ты в пол-ной мере воспользуешься этими несколькими мгновениями. "Золотые" пентюхами от-нюдь не были, и этой нашей заминкой воспользовались в полной мере. Наполовину к бою были готовы только "алые", а Золотые Драконы уже были на стене. Первого "золотого" я атаковал блестящим выпадов в горло, от которого Дракон просто отмахнулся, и в тот же момент я ударил его кинжалом, держа клинок обратным хватом. "Это тебе не дуэль" - по-думал я, когда "золотой" завалился набок с безмерным удивлением в глазах. Второй на-целился мне шпагой в бок. Этого я встретил cassata del" torrez. Уход с линии атаки, двой-ная атака кинжалом в горло, и сразу же рапирой в живот. Практически невозможная связ-ка, но мне она удалась. "Золотой" упал, не сразу осознав, что какой-то мятежник оказался сильнее его. Я начал разворачиваться к третьему и тут же получил удар такой силы по за-тылку, что мир расплылся в моих глазах. Последнее, что я услышал, был крик Аллины. Потом звезды потускнели, и на землю обрушилась тьма.
Мрак. Темнота. Что-то сильно давит на грудь. Очень сильно болит затылок. От-крываю глаза. Надо мной бескрайнее синее небо, невдалеке к небу поднимется зарево страшного пожара. На моей груди лежит осколок камня. Того самого камня, из которого была построена крепость. Ну, в таком случае, если я лежу здесь, придавленный камнем, то что же, во имя Черных Звезд, произошло с самой крепостью?! Я отбросил камень в сторо-ну и вскочил на ноги. Вот и ответ, что это за зарево. Это горела крепость, вернее, то, что от нее осталось. Повсюду вокруг меня лежали одни трупы. "Золотые" убивали их, этих мальчишек, которым еще надо было жить и жить, убивали их полусонными, ничего не уяснившими... Я собирался сегодня утром отправить их в крепость Андреа. Не успел. Они успели умереть раньше, чем повзрослели. Цвет и гордость северных провинций, наша гвардия, и подающие огромные надежды такие вот мальчишки. Высший генералитет и верхушка власти нашего королевства. Все они остались здесь, на этом проклятом всеми Звездами месте. Я сжал зубы. Время уходит, его не хватит даже для того, чтобы устроить достойное погребение все павшим здесь. Нужно как можно скорее уходить в Лагиру, там еще есть возможность остановить золотых меньшей кровью. Я мрачно зашагал в сторону Кадзия, небольшого городка на отрогах Ангородских гор. Там есть небольшое подразде-ление "алых" и ... наши раненые и жены солдатов вместе со своими детьми. До него из долины было два часа хода.
Через два часа во мне вовсю завыло чувство тревоги. Еще ничего не понимая, я просто шел на дым от пожара, поднимавшегося к небу. Вскоре я прошел поворот и мне во всей красе открылся Кадзий. Я остановился, не в силах поверит в то, что увидел. Я многое ожидал здесь увидеть, но это... это было уже слишком. Улицы Кадзия были черны от кро-ви, лившейся рекой. "Золотые" не вели бой по правилам войны, они пришли сюда просто убивать, стремясь выжечь наш мятеж огнем и мечом. Они никого не оставили в живых, хотя... если выжил я, почему не смогли выжить другие? Со склонов холма я сбежал, стремясь как можно скорее попасть в этот город.
Вскоре я там очутился. Война - ужасная вещь. Особенно такая - не война, а бойня. Трупы были повсюду. Причем трупов детей и женщин было раза в четыре больше, чем трупов мужчин. Ну да, после того боя у нас почти не было раненых. Зачем было убивать ни в чем не повинных детей, я не знаю...
Бродя по городу трупов, я заметил какое-то шевеление, возле кровли обрушивше-гося здания. Я пошел туда. Юная девушка, лет шестнадцати, лежала, придавленная кров-лей обрушившегося здания. Мутные голубые глаза посмотрели на меня. Что она увидела в моих глазах, я не знаю. Ее губы слегка шевельнулись, неслышно произнеся: "Убей ме-ня...". Я потянулся за кинжалом... и только тут вспомнил, что кинжал валяется где-то в руинах крепости. Я отправился в путь безоружным. Мутные глаза продолжали неотрывно следить за мной. Невдалеке от здания валялся клинок с волнистым лезвием. Я подошел, поднял его, и одним движением всадил клинок ей в сердце. Последняя из жителей города Кадзий посмотрела на меня с благодарность в глазах. Потом они остекленели. Все. С жи-телями Кадзия покончено. Кадзий теперь один из городов-призраков.
Аккуратно вытерев волнистое лезвие, я сунул его в поясную петлю, и продолжил бродить по городу. Здание городское ратуши, где когда-то меня встретил управитель это-го города - забавный старичок с добрыми подслеповатыми глазами и морщинистым ли-цом, излучавшим доброту и душевное тепло. Он принял наших раненых, хотя знал, чем это грозит его городу, если крепость не выдержит натиска "золотых". Когда я прямо спросил его об этом, он мне ответил, что он верит в нашу победу. Глядя в его лицо, пол-ное надежды и непоколебимой веры, я криво усмехнулся: "Золотые - опасный против-ник". А вот площадь Фонтанов, куда меня когда-то водила Аллина вместе с девушкой-архитектором. До сих пор звучали слова, сказанные той девушкой: "Вот если бы мы еще один фонтан сюда поставили, в честь вашей победы..." Теперь...все. Нет уже не управи-теля этого города, ни этой девушки, а из фонтанов теперь не вода, а кровь течет, сама площадь Фонтанов стала площадью трупов. Теперь уже нет и нашего королевства, а "зо-лотые" идут торжественным маршем по улицам нашей столицы. Я сжал зубы: "Ну это мы еще посмотрим, кто и где будет маршировать. Ведь у нас еще остался резерв...". Что-то подсказывало мне, что на резерв нет никакой надежды. Я повернул голову в сторону како-го-то непонятного марева. Негромкое, мерное гудение достигало меня, и я решил пойти посмотреть, что там такое.
Подойдя чуть поближе, я едва не упал. Это были ... мухи. Тысячи, если не десятки тысяч мух висели в воздухе. Кое-как разогнав мух в сторону, я просто обомлел. Раньше у меня была хоть какая-то надежда, а теперь и ее не стало. Весь резерв лежал сейчас передо мной. "С ума сойти. Двадцать тысяч кавалерии, пятнадцать тысяч пехоты, пятьдесят ты-сяч лучников... и все это сделал полк Золотых Драконов, численностью где-то тысяч пять? Не верю. Народ может говорить все что угодно, но я знаю, что это невозможно, ка-кими бы хорошими воинами Драконы не были". Ладно, сейчас думать нет времени. Бли-жайший город, где я могу достать лошадей для путешествия в столицу выигравшего, но не победившего короля, находился в двух днях пути на юг. Туда я и направился.
Городские ворота были распахнуты настежь. В этих воротах стояли два стражника. Обычные городские стражники. Не "золотые" Значит король, устроив бойню, все же уе-хал обратно в столицу. Мимо стражников я прошел спокойно. Это Золотые Драконы не прощали убийств своих. Я дотронулся до шишки на голове. Но почему тогда я жив? Еще одна загадка, как будто их мало.
Внутри города царила какая-то мрачная напряженность. Словно кто-то собрал большую кучу хвороста для костра и наклонил над ней факел, и призадумался: а надо ли поджигать? Я еще долго бродил по городу. Везде одно и то же: мрачные, насупленные лица, настороженные взгляды горожан. Стараясь не обращать внимания на не очень лас-ковые взгляды, обращенные в мою сторону, я прошел до центральной площади, на кото-рой орал что-то глашатай. Нужного мне человека я еще не увидел. Слушать, что там орал глашатай, мне не очень хотелось, но, судя по тому, как обреченно жители города смотрели на глашатая, мне придется прийти на казнь. Почему на казнь? С такими лицами люди не оповещают о хороших новостях. Глашатай был местный. Поэтому и вещал с таким груст-ным лицом. Тем временем какой-то нищий подполз ко мне, вытянул обрубки своих ног, и противным резким голосом произнес
- Подайте безногому калеке, не пожалейте грошика, светлый сеньор!
"Проходи, не подают" - хотел было сказать я, но вовремя увидел его глаза. Это бы-ли холодные серые глаза воина, привыкшие ко всему. И все же в них было столько горды-ни, что я не усомнился: этот человек скорее бросился бы на свой меч, чем выполз бы на улицу с протянутой рукой. Волнуясь, я сдвинул повязку на руке и показал "нищему" браслет. "Нищий" внимательно посмотрел на него, кивнул, и показал в сторону таверны "Старый коготь". Я опустил веки, давая понять, что я все понял. Чрез пару минут я шагал к этой таверне.
В таверне "Старый коготь" было полно народа. Здесь не собирались бездомные нищие и бродяги, но здесь и не осуждали свои дела верхушка общества. Нечто среднее. И собирались здесь люди тоже средние. Среднего роста, с крепкими плечами, явно не но-вички в драках. Но того, кто мне был нужен, здесь не было. Внезапно дверь распахнулась, и в таверну зашло двое крепких парней. Они быстро осмотрели таверну, и один из них ушел обратно на улицу. Вскоре в таверну вошел тот самый человек, которого я искал. Он, ни на кого не смотря, подошел прямо к моему столу, уселся за него. Рядом моментально вырос трактирщик. Человек, от которого зависела в данный момент судьба столицы, во-просительно посмотрел на меня. Поняв его, я ткнул пальцем в потолок. Он повернулся к трактирщику, изогнул левую бровь странным образом. Вскоре нас проводили в отдельную комнату. Только там Юлиус позволил себе немного расслабиться.
- Зачем ты искал меня?
- Ты, наверное, уже все знаешь...
- Не все. Про то, что "золотые" сделали с вашим подкреплением, я знаю, но рас-скажи мне, как вы ухитрились просрать крепость?
- Ночью, Юлиус. Ночью они атаковали нас. Под прикрытием лучников они взобра-лись на стену. Ну естественно, почти все спали...
- Почти все?
- Кроме меня и часового.
- Тогда не понимаю, как они застали тебя врасплох?
- Ну, застали не меня, а часового. Это раз. Во-вторых, я поднялся на стену уже слишком поздно.
- А часовой?
- Парень оказался бардом. Он засмотрелся на звезды.
Юлиус долго молчал. Потом спросил глухим голосом:
- Что с Аллиной?
- Когда я был еще в сознании, я слышал, что она крича...
Я запнулся. Только теперь, когда я сидел и рассказывал Юлиусу историю нашего полного разгрома, я вспомнил, что кричала Аллина: "Его не добивать! Он нам еще приго-диться!". Сказать это Юлиусу означало долгую и весьма мучительную смерть: он любил ее всем сердце и душой.
- Что она кричала?
- Ничего... Просто был долгий крик, потом он внезапно оборвался.
- Есть надежда, что она жива?
- Почти нет. Ведь она была нашей королевой, и ее могли взять в плен для того, что-бы устроить показательную казнь, но, скорее всего, ее просто убили при штурме.
- Но есть вариант?
- Да, есть. Через месяц праздник Светлых Звезд. Есть маленькая, почти исчезнув-шая надежда, что показательную казнь хотят приурочить к этому празднику. Как бы пока-зывая, что Светлые Звезды поддерживают нынешнюю власть.
- Чего ты хочешь? И не делай такое лицо, не поверю, что ты приехал сюда просто для того, чтобы рассказать мне все это. Ты бы не приехал только за этим.
- Быструю и выносливую лошадь, которая покроет расстояние до столицы без сме-ны. Так же еще мне нужно трое человек на таких же лошадях. Людей лучше всего из бывших "алых".
- Такое впечатление, что ты сам собираешься спасти ее! А почему ты уверен, что я не воспользуюсь твоими сведениями, не освобожу ее первым?
- Во-первых, если она уже мертва, я буду мстить. Во-вторых... вспомни Блаагор. Там ты тоже был уверен в своих силах, и что случилось? Помнишь?
Его лицо потемнело. Блаагор - его кошмарный сон. Именно из-за этого случая Ал-лина разорвала с ним все отношения. Тогда из-за его нерешительности мы потеряли около двух сотен прекрасно подготовленных человек и чуть ли не всю агентурную сеть, но са-мая главная потеря - был казнен мастер Грихольд, единственный из всей верхушки, кто мог потягаться со мной на шпагах или рапирах. Он был великолепным генералом и гени-альным организатором. Именно благодаря ему мы смогли объединить весь север под на-шим стягом. Тогда у Юлиуса было более чем пятикратное превосходство над силами управителя города. По непонятным мне причинам он оказался атаковать тюрьму сразу же после ареста мастера. За что и поплатился. Управитель дураком отнюдь не был, и через час после ареста мастера Грихольда казнили. После этого через полчаса не стало и самого управителя, но потеря оказалась ощутимой.
Он отвернулся от меня и подошел к окну.
- Никто не знает, что когда схватили Грихольда, убили одну очень старую женщи-ну, которая приходила к нему домой и делала там уборку. Эта женщина была моя мать. Никто даже не предполагал, что Байрот так быстро выйдет на него, а тут еще это убийст-во... Я не смог отдать приказ о немедленной атаке... Понимаешь?!! Я не смог!! Я стоял на коленях перед ее трупом, внутри меня все кипело, а разум... разум думал о том, что по-гибнут мальчишки, и чья-то седая мать будет выть и ползать на коленях около трупа сво-его сына. Я никогда не терпел вида слез в глазах женщин и детей... Поэтому я не отдал приказа о немедленной атаке. По моему плану все должно было произойти ночью, скрыт-но, но ... никто ничего подобного не ожидал...
Я медленно поднялся. Внутри меня все кипело. Слезы в глазах матерей, да?!!
- Значит, ты не можешь терпеть слез в глазах женщин и детей? А ты хоть знаешь, что после того, как пала наша крепость, "золотые" вошли в Кадзий? Ты знаешь, что в Кадзие были наши раненые и жены и дети солдатов?! "Золотые" оставили на месте Кад-зия гору трупов! Никого в живых не осталось! Ты слышишь?! Никого! Все: женщины и дети, все, были просто уничтожены! А ты... Если только выжил бы Грихольд, этой войны вообще не было бы! Слезы в глазах матерей и детей... Радуйся! Нет ни слез в глазах детей и матерей, нет детей и нет матерей! Все хорошо! Слез нет! Лить слезы по матерям и детям уже некому...
Юлиус отвернулся от окна и пошел к двери. Уже у самой двери он бросил через плечо безжизненным голосом:
-Послезавтра будет все, что ты просишь.
Молча повернулся и ушел. Хлопнула дверь. Я медленно остывал. Ну и зачем я все это наговорил? Зачем было трогать незажившую рану в его душе и еще больше углублять ее? И так ясно было, что не просто так Юлиус не отдал приказ об атаке, но я не смог по-бороть себя. Перед глазами все еще стояла площадь Фонтанов, с кровавыми брызгами и струями.
Мягко скрипнула дверь. Это вошел трактирщик. Я повернулся к нему:
- Я снимаю эту комнату на три дня, считая сегодняшний. Сколько это будет сто-ить?
- Три золотых, если сеньор желает обедать в другом месте, и четыре с обедом в на-шей таверне. Уверяю вас, сеньор, что нигде во всем городе вы не найдете более искусной кухарки, чем в нашей таверне. Поистине, сеньор, затрата окупится.
- Хорошо. Держи, вот твои деньги.
Я протянул трактирщику четыре золотые монеты. У меня при себе всегда был не-большой запас денег. Трактирщик с поклоном принял деньги, и, повернувшись, исчез за дверью. Я отвернулся от двери и стал смотреть в окно. Закат сегодня был очень красивым.
Утром меня разбудило осторожное царапанье в дверь. Аккуратно вынув шпагу, я подошел к двери и резко распахнул ее, приставляя острие клинка к горлу вошедшего. У трактирного слуги глаза вылезли на лоб от неожиданности. Я выругался и убрал свою шпагу.
- Какого демона тебе здесь понадобилось?
- Се ..Сеньор... Хо...Хозяин просил меня пере...передать, что завтрак готов.
- Передал? Ну и иди отсюда!
Вниз, в общий зал я спускался с изрядным раздражение на самого себя. Ну и зачем мне понадобилось так пугать слугу? По-прежнему мрачный, я расправился с завтраком (в этом хозяин не соврал: еда была великолепной!). После завтрака я позвал трактирщика, спросил его, где в этом городе теперь находятся лучшие оружейники. Получив исчерпы-вающий ответ, что все оружейники находятся на площади Оружия, я направился туда.
Там на все лады расхваливали свой товар купцы: один предлагал ишарские копья, которые хороши были только для метания, другой подкидывал шелковый платок и под-ставлял под него лезвие коханского кривого меча, причем платок разваливался надвое, третьи предлагали длинные прямые ингардские мечи, которые годились для того, чтобы ими разрубать двойные кольчуги. Но мне все это было не нужно. Я искал себе мастерскую ножен, а так же купца, торгующего кинжалами. Мастерскую по производству ножен я нашел быстро. Там, перед входом, сидел старенький мастер. Я подошел нему:
- Доброго дня, мастер.
- Доброго дня, сеньор.
- Не найдется ли у вас, мастер, ножен к этой шпаге?
Я показал ему волнистый клинок. Мастер пожевал губами:
- Сложный клинок. Видите, сеньор, клинок расширяется и спрямляется у самой ру-кояти? Эта вещь не из рядовых. Такое спрямление может сделать только очень опытный мастер. Могу я узнать, кто делал этот клинок?
- Нет, мастер. Я обещал не говорить это никому. Так у вас есть к нему ножны?
- Думаю, у меня есть кое-что получше.
С неожиданной быстротой мастер скрылся в мастерской. Ожидая его, я начал по-немногу злиться, думая, что сейчас он попытается всучить мне стеклянные ножны, или что-нибудь другое, столь же броское и бесполезное. Когда я уже окончательно потерял терпение, вернулся мастер. В руках он нес недлинный сверток ткани. Когда он развернул его, то я увидел лежащие ножны из материала странного серебристого цвета. Я взял нож-ны и подержал на ладони. Материал приятно холодил ладонь. Я взял шпагу и вложил ее в ножны. Она вошла туда, словно нога в хорошо знакомый сапог. Ни волоска лишку, ни но-готка недостачи. Я перевернул шпагу рукоятью вниз и несколько раз с силой тряхнул. Клинок и не подумал вываливаться. Перевернув его обратно, я мягко потянул за рукоять. Шпага вышла мягким, плавным движением, сулившим немедленный удар. Я улыбнулся:
- Вы настоящий мастер! Сколько стоят эти ножны?
- Пойдем в мастерскую, там посмотрим.
Мы зашли в полутемную мастерскую. Мастер зашуршал пергаментом. Я начал ог-лядывать помещение. Оно носило следы запустения, хотя торговля у мастера шла доволь-но хорошо.
- А я вас знаю. Вы командир "алых"- неожиданно сказал мастер.
Я круто развернулся к нему:
- Откуда вы это узнали?
- Не беспокойтесь, я вас не выдам. Я вас помню, потому что вы однажды спасли жизнь мне и моему сыну, когда были в этом городе.
Теперь я вспомнил его. Темный ночной переулок. Пятерка здоровенных громил, обступившая старичка и юношу. Пятеро громил начали что-то требовать. Внезапно юно-ша выхватил шпагу с волнистым лезвием и стремительным выпадом пронзил бандиту горло. Четверо оставшихся повыхватывали кто что и пошли на одного юношу. Это проти-воречило всем правилам и кодексам чести, и я вмешался. Разборка не заняла много време-ни.
- А что случилось с вашим сыном?
- Его убили.
- Извините. Так сколько я вам должен?
Мастер схватил меня за руку. Пальцы у него оказались неожиданно сильными.
- Вы думаете, что я могу взять деньги с того человека, который спас жизнь мне и моему сыну? Да вы за кого меня принимаете?!! Да я... Мой сын обожал волнистые клин-ки... Пусть эти ножны будут благодарностью от него...
Голос старого мастера сорвался. Он заплакал. Я подошел к нему и тихо сказал:
- Я отомщу за вас и вашего сына. Вы верите мне?
Мастер кивнул, не отрывая глаз от пола.
- Пусть... эти ножны...послужат... делу... чести. А теперь... идите. У меня много дел.
Я поклонился старому мастеру и с непонятным чувством в душе вышел из мастер-ской.
Следующие полтора часа я потратил на то, чтобы найти купца, у которого я мог купить длинный кинжал. Наконец я увидел небольшую лавку с эмблемой в виде кинжала. Мне повезло: в этой лавке были кинжалы, а не гильдия наемных убийц. Купец мне не по-нравился сразу. Щуплый, рыжий, с хитрым выражением лица. Я с неохотой поздоровался.
- Доброго дня.
- Доброго дня. Чего сеньор желает?
- Длинный кинжал с наспинными ножнами.
- Возьмите вот это!
С этими словами торгаш бросил мне простую полоску железа, прикрепленную к рукояти. Эта железная полоса гнулась уже на лету, а если бы это было в бою... Я удив-ленно сказал:
- Почтенный, вы, должно быть, ошиблись: я просил у вас кинжал, а не... это.
- Сеньор, взгляните вот сюда. Видите клеймо? Этот клинок находится под благо-словением Светлой Звезды!
- В бою я предпочитаю полагаться на крепкое лезвие, а не на какие-то значки, про которые говорят, что они Осветлены!
- Ладно, сеньор, я сразу понял, что вы человек недоверчивый. Взгляните вот на это!
Купец стащил чехол с длинного кинжала, показавшегося мне великолепным.
- Из Северных стран, сеньор!
Вот это да! Северяне, надо отдать им должное, делали не только тяжеленные пря-мые мечи, но и великолепные боевые кинжалы. Купец передал мне этот кинжал. Ослепи-тельная полировка так и сверкнула в случайном лучике солнца. А вот с этим было что-то не то: северяне никогда не полировали своих клинков, предпочитая матовые поверхности. Я поднес кинжал к глазам. Так и есть! По всей длине кинжала тянулась трещина, тонкая, как волосок. Я бросил кинжал обратно:
- Забери свою никчемную железку! Неужели у тебя ничего нет?
- Сеньор, я предложил вам лучшие в городе клинки!
Я развернулся и пошел к выходу. Там, у выхода, я нос к носу столкнулся со страж-ником:
- Извините, сеньор, через полчаса состоится казнь мятежницы, и вы должны быть на площади!
- Почему?
- Приказ управителя, сеньор. Все жители города должны присутствовать на казни. Всех, кто не придет, управитель велел бросать в тюрьму. Кстати, Рыжий, это и тебя каса-ется тоже! Не отворачивайся! Я тебя покрывать не буду! Всего доброго, сеньор.
Развернулся и ушел. Придется идти. Желания сидеть в тюрьме у меня не было ни-какого.
На площади было очень много народа. Хорошо, что стражник меня предупредил заранее, а иначе бы пришлось мне пробиваться через толпу.
Помост для казни был приготовлен совсем недавно. Еще не высохли доски, сруб-ленные в недалеком лесу. Странно. Что заставило управителя так торопиться с казнью, ведь помоста вчера на этой площади не было. Очень странно. Можно без всяких затей пустить шило в бок еще в тюрьме, если ты желаешь убить человека немедленно. Но если ты желаешь унизить его, увидеть страх в его глазах, тогда да, помост нужен. Правда, большей частью, тем, кто всходит на помост, уже все равно, что с ними будет. В их глазах нет страха, нет вообще никаких чувств. Все исчезает. Словно возникает какая-то преграда на пути твоих эмоций.
Раздалась громкая барабанная дробь. Тучный управитель поднялся со своего места, поднимая руку, призывая толпу к тишине. Народ заволновался: началось! Голос управи-теля оказался писклявый. Он начал говорить:
-Слушайте меня, возлюбленные дети мои! Слушайте! Сердце мое всегда лежало в этом городе, и не мог я спокойно смотреть на все бесчинства, творимые злостными при-спешниками проклятой королевы Аллины...
Хорошо, что Юлиус не слышал этих слов. Иначе управитель уже не жил бы.
- ... Скрытно, ночью, я покинул этот город, и поспешил в столицу нашего славного королевства с просьбой и мольбой покарать злостных мятежников...
Угу. Его послушать, так это он догадался подсказать королю направить "золотых" против "злостных приспешников проклятой королевы Аллины". Герой. Одно слово - ге-рой.
- ... Все вы, наверное, помните, тот славный день, когда наш город освободили доблестные воины гвардии Его Королевского Величества...
Ему бы про этот "славный" день спросить у того старого мастера...
- Но одна заблудшая душа не осознала всей благости содеянного мной. В своей гордыни она начала уговаривать вас, дети мои, совершить дело, о котором вы уже зыби-ли....
Все, дальше можно не слушать. Опять начался поиск "мятежников". Показать свою силу. Найти парочку козлов отпущения, казнить их. Я вздохнул. И тут же вздрогнул. На помост вошла девушка. Ее милое лицо было наполнено внутренней отвагой, а голубые глаза смотрели прямо и смело. И она мятежница?!! Мы никогда не привлекали к работе в таких захолустных городках девушек, тем более таких красивых. И все же... Толпа завол-новалась. Откуда-то из задних рядов донесся голос:
- Да что ты врешь! Никогда она не подговаривала нас устроить мятеж! Она всегда помогала нам, беднякам!
Управитель кивнул подбородков в ту сторону. Стражники, стоявшие сзади толпы, ввинтились в нее, отыскали того, кто кричал, и положили его на помост. Это оказался тот самый "нищий", который указал мне на "Старый коготь". Он с вызовом посмотрел на управителя.
- Это ты кричал?
- Да!
- Сын мой, эта заблудшая душа увлекла тебя в свои сети коварства...
- Нет! Люди! Не слушайте его! Она никогда не смогла бы...
Ему не дали договорить. Управитель сделал знак одному из стражников. Тот взмахнул алебардой. Голова "нищего" слетела с плеч. Упав с помоста, она, разбрызгивая вокруг себя кровь, подкатилась к моим ногам. Я присел над ней. Странное выражение за-стыло в его глазах. Смесь удивления, отчаянья, гордости, и ... любви. А еще в его глазах застыла немая просьба. Меня словно молнией пронзило: мне показалось, будто просьба была адресована мне...
- А ну, отойди от головы!
Этот тот самый стражник, который отрубил голову, спрыгнул на землю и подошел ко мне. Я выпрямился, скрестил руки на груди. Стражник, ни мало не смутясь моим ви-дом, нацелился древком алебарды по моим ногам. Я сделал быстрый шаг вперед, и нанес удар шпагой в горло, туда, где шлем соприкасается с воротником. Стражник захлебнулся кровью. Замерла вся площадь. Все ждали моих дальнейших действий, в том числе и упра-витель. Я поднялся на помост, подошел к девушке и спокойно рассек веревки, связывав-шие ее руки. Мы спокойно спрыгнули с помоста. Все продолжили молча смотреть на ме-ня. Я, не понимая, в чем дело, осмотрел себя и выругался сквозь зубы: на моем правом ру-каве красовалась алая повязка, обшитая по краям золотом. Знак командира "алых". Кто и когда успел его мне повязать? А я еще думал, что меня не заметят. Интересно, дадут мне дойти до таверны?
Утро следующего дня было прекрасным. Золотистые лучи солнца скользнули по крышам домов, задержались на деревьях. В прозрачной синеве неба - ни облачка. Дует легкий ветерок, чуть колыша листья деревьев. Прекрасная погода. Я спустился в общую залу.
В общей зале было много народа. Трое хмурых людей подошли ко мне:
- Здравствуй, командир, - мрачно поздоровался один из них
- Ребята, я сразу хочу предупредить вас: никто из поехавших со мной может не вернутся сюда. Смертники мне не нужны, мне нужны добровольцы.
- Мы все с тобой, командир.
- Так, если все со мной, предупреждаю всех: все приказы, которые я отдаю, выпол-нять беспрекословно. Малейшее неповиновение, и я убиваю любого из вас на месте. Дело слишком важное, чтобы быть проваленным из-за того, что приказ не выполнен. Если кто-нибудь сомневается, что я это сделаю, может проверить это сейчас, на улице. Желающие есть? Нет? Тогда в путь!
Мы вышли на улицу. Там стоял мрачный человек с четверкой великолепных лоша-дей. Так же с мрачным выражением лица он подвел к каждому из нас по лошади. Мы рас-селись по коням. Я в последний раз окинул взглядом крыши близлежащих домов. Я тро-нул поводья. Конюх придержал мою лошадь за уздечку. Я с удивлением посмотрел на не-го:
- Юлиус просил передать, что если ее казнят, он вас достанет с Черной Звезды.
- Передай ему, что если ее казнят, я сам к нему приду, и буду держать ответ перед ним.
- Да, еще Юлиус велел передать вам ... это. И еще он желает вам удачи, но не от всего сердца. От всей души.
С этими словами конюх вытащил из-за спины длинный кинжал в новехоньких ножнах. На ножнах были золотисто вытеснено: "Алый кинжал" Я вытащил его из ножен. Синеватая сталь блеснула в утреннем солнце. Внизу, около рукояти, был вделан малень-кий рубин, в форме пятилучевой звезды. Символа "алых". Я вложил кинжал обратно в ножны, прикрепил их себе на спину, и тронул поводья:
- Поехали!
Мы тронулись крупной рысью. Около ворот нас ждали двое стражников. Они заго-родили дорогу. Я приготовился к бою. Стражники первыми начали движение. Они улыб-нулись одними глазами, и ... поклонились до земли. А затем с поклоном отворили перед нами ворота. Я удивленно посмотрел на них. Один из стражников махнул рукой, показы-вая, что мы можем ехать. Я пришпорил лошадь. Она с места взяла в галоп. Вслед нам до-неслось:
- Да благословит ваш путь и ваше деяние Светлая Звезда!
В столицу мы прибыли за неделю до праздника Светлых Звезд. Троих моих подчи-ненных, которых я знал только по кличкам: Сталь, Череп, Лохматый, я отправил разузнать обстановку в городе, а сам отправился в портовые таверны. Нужные мне люди могли быть только там. Проходя мимо причалов, я заметил красивый фрегат. Нечто знакомое почуди-лось мне в его стремительных обводах, и я подошел поближе. Я увидел название фрегата. "Алый". Это даже лучше. На этом фрегате есть человек, при помощи которого я мог под-нять не одну сотню моряков. Мне повезло. Значит, если "Алый" в порту, то моряки с него всегда гуляют в одной таверне. "Приют моряка". Усмехаясь про себя, я направился в эту таверну.
В "Приюте моряка", несмотря на ранний час, было весело. Вино лилось рекой, а карманы моряков ломились от золота. Нужный мне человек сидел в углу, и, ни на кого не смотря, пил в одиночестве. Я присел к нему за стол:
- Здравствуй, что ли...
Он поднял на меня совершенно сухие глаза.
- Привет.
- А где Мария?
- Погибла. От неизбежных на море случайностей.
- Извини. Ты в состоянии приступить к делу?
- Сколько людей тебе нужно?
- Всех, сколь у тебя есть.
Он посмотрел на меня:
- Что ты задумал?
Я наклонился к нему через стол, и в двух словах сказал, что я собираюсь сделать.
- Я могу дать пятнадцать тысяч человек, если ты подождешь до предпраздничного дня, и десять тысяч человек прямо сейчас.
Я вцепился в стол так, что дерево жалобно заскрипело. Пятнадцать тысяч! Ради та-кого количества людей стоило подождать шесть дней.
- Я согласен. Я подожду.
- Хорошо. Когда начнем?
Я вопросительно поднял бровь.
- Мне все равно, когда умирать. Марии больше нет, и жизнь для меня потеряла вся-кий смысл.
- Начинаем, когда будут готовы твои люди.
- Что нам следует делать?
- Первым делом следует занять...
За разговорами мы просидели весь день, и не заметили, как наступила ночь.
- ... у нас будет на это дело где-то часа два. Потом на нас обрушаться "золотые", и начнется массовая драка. Кто из полков "золотых" будет в городе?
- "Мундиры", "Шпаги", сотня "Драконов".
- Ну, это не так страшно. Мы спокойно перебьем их, и столица будет в наших ру-ках.
- Извини, я что-то засиделся. Мне пора возвращаться на "Алый". До праздника.
Я долго смотрел вслед уходившему человеку. Друг детства. Судьба нас разбросала: его на флот, меня оставила на суше. Он стал знаменитейшим капитаном, я стал никому не известным мастером боя с маленькой охранной сотней в захолустном городке. У него в подчинение находилось десять кораблей. Потом... потом начался мятеж, я стал генералом гвардии мятежников, а он ушел к мало разведанным островам Бару. Долгое время о нем ничего не было слышно. Потом я услышал о нем последний раз: это было связано с напа-дением на конвой Батрама, который чем-то досадил ему. Чем, я не знал до сих пор. После этого я больше ничего о нем не слышал, а потом стало не до него. И вот такое пересечение наших путей вновь... Мы снова вместе, как в самом начале нашей жизни и снова против всех, как были против соседских мальчишек в уличной драке, так и теперь, против короля, против его гвардии: "золотых". Я поднялся с насиженного места, бросил на стол мешочек с монетами, повернулся и вышел из таверны.
Ночью, тогда, когда на небе не было видно даже луны, причалили два корабля: "Стерегущий" и "Быстрый". Быстро с них спрыгивали моряки, столь же быстро захваты-вали склады с оружием, едой, и прочими товарами. К утру весь порт был в наших руках. Последний гальюнщик защеголял в дорогой кольчуге. Мы были отлично вооружены. К нам потоком хлынули нищие, бродяги, бездомные. И вместо пятнадцати тысяч народа, готового на все, у нас были все двадцать. Пять тысяч мы оставили охранять порт, а с ос-тальными пятнадцатью двинулись в центр города, на Дворцовую площадь. По пути сметая жиденькие заслоны городской стражи, мы почти без потерь добрались до площади, в цен-тре которой стояли безупречно ровным порядком "золотые". Я почувствовал, как мои зу-бы сводит от ненависти. Еще немного, и мы частично сквитаемся за Кадзий и за наш ре-зерв. Вскоре почти все наши люди втянулись на площадь, и тут во мне резко заорало чув-ство опасности. Я только повернулся к своему адъютанту, чтобы отдать приказ убираться с этой площади, как воздух наполнили стрелы. Лучники "золотых" били в упор с крыш домов и дворцов площади. Они выкашивали людей сотнями, тысячами. Когда у лучников золотых закончились стрелы, от всего нашего войска осталось сотен пять, не больше. И тогда "золотые" всей массой, слитно, пошли на них. Моряки и не подумали отступать пе-ред противником. Они бросились в атаку. "Золотые" на мгновение опешили. Этих не-скольких мгновений хватило, чтобы люди успели добежать до строя золотых и разбить его на части.
Я соскочил с лошади и подбежал к моему другу:
- Что будем делать?
- А что можно? Дрянь наше дело. Ничего у нас уже не получится. Кто-то неплохо тебя просчитал.
- Ты предлагаешь...
- Я ничего не предлагаю. Мне все равно, что будет...
Договорить нам не дали. Золотые уже опрокинули моряков, и лишь отдельные де-сятки продолжали сопротивляться. Они дошли и до нас. Адъютант умер почти мгновенно. Он даже не успел обнажить шпагу. Мы оказались снова спина к спине. Первого золотого сунувшегося ко мне я уложил тем же самым выпадом в горло. За него сунулись было мстить, но откатились обратно, оставив около десятка трупов. Averse del" Puerto, придур-ки. Серия быстрых и беспощадных ударов. Шпагой в горло одному, кинжалом в глаз дру-гому, локтем по горлу третьему. Я перешел давно уже ту грань, до которой берегут жизнь. Сзади меня послышалось пение:
Мы не боимся лица бездны и брызг,
Того, кто падать начнет, мы поддержим:
"Держись. Не смей уходить..."
Я дико захохотал, грозя небу окровавленными шпагой и кинжалом. А потом бро-сился на "золотых" Сзади меня продолжали петь:
Мы входим в таверну:
"Эй, капитан, налей нам вина!"
и капитан наливает:
" Держите ребята - вы молодцы!
Команды, преданней вашей, в морях не найти,
И тех, кто...
Пение оборвалось неожиданно. Я отскочил назад, окидывая взглядом место нашего сражения. Вадер заваливался набок со стрелами в горле и в сердце. Какой-то миг он смот-рел на меня, словно прося прощения, что покидает меня одного на этой земле. Потом его глаза закрылись. Навсегда. Десяток лучников, вытаскивая уцелевшие стрелы, направился ко мне. Я рассмеялся им в лицо и отбил стрелы. А потом снова бросился на них. Я не сра-жался с ними. Я их просто убивал. Всех, до кого мог дотянуться шпагой, кинжалом, но-гой, рукой, локтем. Я редко пускал в ход все, на что был способен, но пустил в ход у само-го края, когда уже некуда отступать, и хочется, чтобы с тобой вместе к Черной Звезде уле-тело как можно больше врагов. "Золотые" были воинами, каких поискать, но я двигался так, что за мной не мог уследить глаз. И убивал их. Добротная воинская выучка взяла свое и пересилила страх: вперед было снова посланы лучники. Я снова поотбивал стрелы. Тут засвистели стрелы с крыш. Лучники стреляли не очень метко, попадая большей частью по своим. Я догорал, но они об этом не знали. Еще немного и они бы попятились передо мной. Но тут кто-то ударил меня сзади по темени. Мир взорвался разноцветной болью. Потом наступил покой и темнота. Мрак. Не даже боли.
Очнулся я в какой-то грязной камере. Было темно, и за дверью слышались шаги бдительного часового. Я попробовал пошевелиться и чуть не взвыл от боли: все тело бо-лела так, словно по нему прошлась целая рота солдат. "Лучше лежать на месте", понял я. Часовой, однако, оказался чересчур бдительным: он услышал мое осторожное движение, подошел к небольшому окошку в камере. Видимо, он все же увидел отблеск факелов в моих глазах, так как он хмыкнул, закрыл окошко, и ушел куда-то. Вскоре за дверью каме-ры послышались шаги трех человек. Дверь в мою камеру открылась и в нее вошла Алли-на. Я вскинул на нее глаза. Она приветливо улыбнулась мне:
- Здравствуй, мой верный капитан гвардии. Не желаешь со мной разговаривать?
Я прохрипел в ответ:
- Я ... знал... что...ты,... продажная тварь,... работаешь на этого... сына демона,... и узнал это... уже после... штурма...
- И тем не менее примчался сюда спасать меня, не правда ли?
- Я... приехал сюда... отомстить... Ты умерла бы... точно так же, как... умерли... мои ... друзья...
- Ты несколько ошибся, назвав Аллину продажной тварью...
Это король вступил в разговор.
- Так вот,- невозмутимо продолжил он, приобняв ее - она вовсе не продажная тварь. Мы полюбили друг друга на первой встрече между мной и вами. Я сумел объяснить ей, что место моей супруги гораздо лучше, чем трон королевы северных провинций. Но она была просто символом, пусть и облаченным некоторой властью. Мы сообща решили, что нужно все делать поочередно. Сначала Грихольд был отправлен в тот самый горо-дишко. Затем я прислал Байроту пакет с указаниями, что и как делать. Аллина прекрасно просчитала Юлиуса. Ты думаешь, будто тот человек случайно убил ту старушку? Не сме-ши меня. В таких делах случайностей не бывает. Мне не стоило никакого труда завести армию в невыгодное положение, где вы на нее и набросились, точно голодные псы на кость. Затем стоило некоторого труда убедить золотых ночью штурмовать крепость. Я сказал им, что в крепости противника вдвое больше, чем их самих. Аллина и здесь помог-ла мне: ты никогда не думал, почему на многоуровневой стене был всего один часовой? Да еще бард? Я все рассчитал правильно: "золотые" потеряли двух человек при штурме. Это их ужасно разозлило, и я отдал им на растерзание Кадзий. Дальше Аллина, используя то, что никто не вернулся с крепости, напоила вином с сонным зельем весь ваш резерв: как бы по случаю победы над врагом. Когда весь лагерь уснул беспробудным сном, "золо-тые" вырезали его. Однако во всех наших расчетах ты был неучтенным фактором: никто не знал твоих связей за пределами королевства и в нем. Поэтому мы оставили тебя жить и предоставили полную свободу действий. Как только ты направился в столицу, все стало на свои места: мы знали, что ты искал Вадера. И ты его нашел. После этого мы проработа-ли до мельчайших деталей ту ловушку, в которую ты угодил. Надеюсь ты оценил ее по достоинству? Завтра на празднике тебя казнят. И с самым опасным мятежом в истории королевства будет покончено. Юлиус не опасен. Остальных мы убили. Скоро умрешь и ты. Прощай.
Сказав все это, он повернулся и вышел из камеры. За ним тенью последовала Ал-лина. В дверях она повернулась и послала мне воздушный поцелуй. Затем, когда она уш-ла, захлопнулась дверь, и заскрипел плохо смазанный замок.
Утром дверь в мою камеру отворилась, и в нее вошли четверо стражников. Они связали мне руки, и повели на Площадь Казни, где меня должны были сжечь на костре. Когда меня вели туда, я постоянно замечал напряженные лица людей и ободряющие взгляды. "Держись. Не смей умирать...", - говорили эти взгляды. Я пожимал плечами: мне было все равно: все, за что мы воевали, все, ради чего были принесены такие большие жертвы, оказалось напрасным. Все то хорошее оказалось испорчено нашим символом, нашей королевой. Все те люди, которые своими телами защищали ее в ту достопамятную ночь, умерли напрасно. Они думали, что их смерть поможет уйти этой..., а вышло так, что они отдали свои жизни ни за что...
Какой-то мерзкий стук достиг моего слуха. Картины произошедшего схлынули с моих глаз, и я увидел, что было привязано на наше перевернутое знамя. Головы. Отруб-ленные головы моих друзей. Грихольд, Вадер, Валлан, Горсберг... "Они умерли напрас-но", - подумал я, глядя в стеклянные глаза. Я заставил себя отвести взгляд от мертвых го-лов. Напротив меня ровной стеной стояли "золотые" с луками, в которых были стрелы с горящей паклей. Еще одна традиция. Сейчас пропоют гимн, и "золотые" подожгут сухие дрова.
Король скинул мантию, поднимаясь со своего трона. Он запел слова старинной песни. Голос у короля оказался очень сильный. Красивый. Завораживающий. Нет ничего удивительного, что вслед за королем гимн запела вся Площадь.
Смолкла песня. Король сел на свой трон. "Золотые" отчего-то медлили, не спеша выпускать стрелы. Пауза стала опасно затягиваться. Я поднял глаза и встретил взгляд ко-роля. Он смотрел мне прямо в глаза, ища в них хоть какие-то чувства. Мне было все рав-но. Все чувства отгорели во мне еще вчера. Наконец королю надоело играть в гляделки, и он опустил веки. В тот же миг первая стрела сорвалась с лука "золотого". За ней полетели следующие. Вскоре дрова горели весело, потрескивая. Шедший от них дым понемногу застилал мои глаза, закрывая Площадь Казни. Страшный жар понемногу подбирался к моим ногам, и вскоре охватил их. Боль была зверская. Я закрыл глаза, прекрасно понимая, что скоро все закончится...
Какой-то знакомый звук донесся до меня. Он казался невозможным здесь, но это было так. Я открыл глаза, и в этот же момент из-за поворота вылетела кавалерия. Сквозь застилавший глаза дым, мне удалось рассмотреть, что в первых рядах скакали Юлиус, Сталь, Череп, Лохматый, и еще кто-то. Не замедляя бешеного бега своих коней, они по-гнали их прямо на зрителей, и было понятно, что если хоть кто-то дорожил своей жизнью, лучше было не стоять у них на пути. Они продолжали скакать, а за ними на площадь вы-ворачивали все новые и новые конные сотни. Они просто смели жиденький заслон "золо-тых" и Юлиус подбежал ко мне. Откуда-то взялась ледяная вода, и она полилась прямо на мои горящие ноги. Я думал, что я испытал все мыслимые и немыслимые пытки на своей шкуре, но это оказалось не так. Боль впивалась в каждый дюйм моего тела, словно злые комары Фернейских болот. Впереди меня словно разверзлась Черная звезда, сверкая ми-риадами огней. И я ныряю в нее, понимая, что там мне придет облегчение. Мрак. Темнота. Нет ничего.
Я открываю глаза. Белый потолок. В мою комнату льется свет. Доносятся вполне мирные звуки. Осторожно поворачиваю голову. Рядом со мной сидит та самая девушка, которую я спас в том никому не известном городишке. Она замечает мое осторожное движение и наклоняется надо мной. Я чувствую, что растворяюсь в синеве ее глаз, напол-ненных искренним состраданием...
Торжественный звук фанфар. Толпа, собравшаяся на Дворцовой площади, замолка-ет, как по команде. Тишина стоит где-то минуты две. Потом Юлиус встает с трона и начи-нает говорить:
- Вы все знаете, что многие из тех, кто положил начало всему тому, к чему мы пришли сегодня, уже нет. Многие из них погибли в Ангоре, некоторые были казнены на грязных площадях провинциальных городов. Сегодня мы можем смело сказать: они не умерли! Да-да, вы не ослышались! Они живы! Они в памяти каждого из нас! Они никогда не умрут, пока мы будем жить! А теперь я хочу вознаградить человека, чьи слова застави-ли меня прийти в этот город, человека, который посвятил свою жизнь этому делу, и был готов на смерть ради него, человек, чье имя отныне будет высечено на скале Истории.
К Юлиусу подбежал человек с ящиком, в котором лежали награды. Он повернулся ко мне:
- Встаньте, генерал Оливейн!
Я поднялся, морщась про себя от боли в обожженных ногах.
- За проявленные вами мужество, смелость, честность вы награждаетесь орденом Алмазного Грифа, за проявленную отвагу в сражении вы награждаетесь орденом Алого Пламени, за проявленную вами стойкость вы награждаетесь орденом Алой Звезды!
Я с поклоном принял все эти ордена. Три самых высших ордена нашего королев-ства. Юлиус повернулся, чтобы взять из поданной коробочки указ о назначении меня на пост маршала гвардии, как я заметил в толпе лиц до боли знакомое мне лицо Аллины. В ее руке был метательный кинжал. Ее еще лицо не успело исказиться в гримасе хищного предчувствия убийства, а нож уже находился в полете к горлу Юлиуса. Больше я ничего не успел заметить, так как я уже летел, заслоняя Юлиуса своим телом. Что-то очень силь-но ударило меня в сердце и остановила мой полет. у пал я на подставленные руки Юлиуса Он смотрел на меня, и я впервые за долгие годы нашего знакомства увидел в его глазах слезы. "Зачем? Зачем ты это сделал?", - я прочитал в его глазах. Я не успел ответить. Надо мной склонились все: Грихольд, Вадер с Марией, Валлан, Горсберг... "Не говори что нас нет. Мы есть. И мы умерли не напрасно ..." Потом их лица исчезли, остался только чис-тый свет, льющийся с небес. В этом свете я заметил два глубоких синих озера наполнен-ных чем? Я не знаю. Потом передо мной возникла Аллина, но не та, что приходила ко мне в тюрьме, а та, с которой я начинал свой путь. "Спасибо" - шепнула она. Почему-то мне вспомнилась песня, которую пел Вадер: "Держись. Не смей уходить...". Я закрыл глаза...