Безусловно, все они правы. (Цезарь Львович, слышите?) Но особенность наших размышлений (действительно, мы забыли заострить на этом внимание!) заключается в том, что мы оперируем понятиями, широко и глубоко укоренившимися в массовом сознании. Все остальные умозаключения заранее признаются парадоксальными самим фактом своего отдельного от массового сознания (или подсознания) существования.

Те же немногочисленные парадоксы, которые встречаются в этом тексте, произрастают не на каменистой почве профессиональных исследований, а на жирном перегное несколько ленивого праздного наблюдения за суетой сует со стороны. При этом наблюдатель полностью отдает себе отчет, что наблюдает за собой в лице (лицах) окружающего его общества.

За неимением другого капитала, вернемся к марксовскому. Согласно известным воззрениям акулы капитализма добровольно ничего отдавать не станут. Поэтому снетки социализма возьмут в мозолистые руки гаечные ключи, булыжники и тяжелые книги соответствующих авторов.

Отнятое добро будет поделено по справедливости: по труду и потребностям в соответствующих пропорциях. И тут мы вправе задать вопрос: а на основе каких этических ценностей они поделят сие пресловутое добро? По каким таким формулам деления? Лучше бы, конечно, сложения и умножения или даже возведения в степень. Но поклонникам диалектики эти мистические формулы не указ. А о религии у того же Маркса написано, что она к источникам новой этики не относится. Тем более что клерикальные круги тоже далеко не пролетарские.

О гуманизме мы поговорим позже. А сейчас позволим себе заметить, что яблочко от яблони падает недалеко. И революционные массы поделят так, как привыкли. То есть по акулье-капиталистически. А кто возражать будет или утверждать, что что-то в этом несправедливо, так его долю можно будет передать и более сознательным элементам. А его самого отправить на довоспитание, ежели он того вообще заслуживает.

И всплывает парадокс во всей своей красе: энергичный перераздел собственности, какой бы то ни было, всегда сопровождается энергичным насилием. Хорошо тому, у кого ничего нет. Делить чужое проще и интереснее, чем свое. А совместное владение собственностью тем сложнее, чем больше владельцев.

Выход находится быстро. Так как все не могут одновременно быть руководителями, то большинство, торжественно объявленное господами-совладельцами, отправляется на привычную старую работу, а меньшинство не менее торжественно вступает в управление от имени всех.

Система общественных взаимоотношений объявляется свободной от эксплуатации человека человеком. Ибо теперь указания нового представительского начальства отдаются не от имени отдельно взятого эксплуататора, и даже не класса, а от лица огромного количества совладельцев. Более того, так как сами подчиненные являются совладельцами, то указания исходят и от них самих!

Отказаться, конечно, крайне неудобно. Отказать одинокому кровопийце, даже если их целый класс, гораздо проще, чем всем, всем, всем, и, тем более, самому себе. Тем более что эксплуатация человека обществом значительно отличается от эксплуатации человека человеком. Да и не эксплуатация она вовсе, а созидательный труд себе же на благо.

Мы уже говорили о том, что большинство не является специалистами и по общественным отношениям тоже. И определить истинное их содержание на глубоком уровне может лишь меньшинство. Одновременно внушение работает гораздо эффективнее: если долго и старательно объяснять, что ты и есть настоящий хозяин лесов, полей и рек, то многие могут и поверить. На слово.

Результат похожих событий мы сегодня наблюдаем. Самая унизительная эксплуатация человека человеком (или обществом, если это что-то меняет) процветала в обществе, называемом социалистическим. И называли его так не только члены данного общества. Известно, что на определенной стадии общества самоназвание группы, племени, означает люди. Остальные, соответственно, не-люди. Но социалистическим это общество называли и те, кто себя называл капиталистическим!

Кстати, откуда они знали, что они капиталистическое общество? Видимо, тоже марксисты объяснили. А те, капиталисты, за неимением более подходящей системы, приняли на веру вражескую. Усвоили, что они система несправедливого распределения материальных благ. О духовных, видимо, речь вообще не шла. По известным материалистическим причинам.

Но знали они, что где-то за океаном есть по-настоящему справедливое общество. Где ежели кто кого и эксплуатирует, то только с полного его на то согласия, и даже эксплуатацией это не называется. А называется это строительством справедливого общества и светлого будущего одновременно. То есть справедливое общество еще не было построено, иначе бы светлое будущее строить уже не нужно было бы.

Но дело не в этом. А в том, что в результате ли профсоюзной борьбы трудящихся, то ли боясь отрицательного влияния положительного примера для угнетенных пролетариев, но пришли нехорошие капиталисты к системе обширных социальных выплат неимущим, всеобщей доступной медпомощи и доступного обязательного среднего образования. А в некоторых местах и бесплатного высшего.

Акционерное участие во владении предприятиями стало чуть ли не по социалистически широким. Более того, в отличие от владения всем и вся, эту долю можно обменять на другую, на деньги, и немалые!

Но парадокс заключается не в этом. Просто система, признанная социалистической, вдруг признала более справедливой капиталистическую и стала строить то, от чего давно ушла. А капиталистическая ничего строить не начала, а объявила свои достижения прямым следствием того самого нехорошего капитализма, который ни ей, ни ее оппоненту не нравился.

Ну хорошо, внушили что-то не то. Но и слова несут какой-то не тот смысл. Трудно разобраться, чем же тогда капитализм от социализма отличаются, кто из них лучше и о чем так убедительно спорило человечество с применением самых современных достижений человеческого гения.

Тем не менее, проблема как-то замялась, затерялась в специальных статьях и научных исследованиях. А широкую общественность уведомили о крахе системы... коммунистической. Зверь породы неведомой и масти невиданной. По известной схеме коммунизм случается от правильно протекающего социализма. Социализм, как мы уже много раз слышали, умер. А остался необычайно расцветший капитализм. Свято место пусто не бывает.

Но как же от недоразвитого, умирающего социализма родилось что-то, что должно сопровождаться процветанием невиданным и удовлетворением чуть ли не всех мыслимых потребностей? Но самое интересное заключается в том, что сие прекрасное порождение, венец общественного достижения... рухнуло. Видимо так, что следов не осталось. Иначе бы очевидцы живописали бы нам все красоты неведомой коммунистической Атлантиды.

Действительно, так называемые коммунисты об обществе таком ничего не рассказывают. Да и понятно, ведь жили же они при социализме. Но партия была коммунистическая, хотя ничего, кроме абстрактного описания о коммунизме известно не было. Ну разве что жизнь примитивных народов в первобытной коммуне. И, возможно, это и есть тот самый идеал, к которому стремилась вышеозначенная партия.

Напрашивается вывод: или слова подобраны неправильно, или внушили что-то другое, или люди чрезмерно доверчивые.

Иначе понять произошедшее не представляется возможным. Но в школе же нужно о чем-то говорить на уроках истории. Да и собственным детям приходится отвечать на вопросы. Остается ждать новых директив и пояснений.

Глава пятая.

Немного философии.

Мыслю - значит существую.

Рене Декарт.

Существую - значит мыслю?

С.Д. Ивановер.

Что-то мы о капитале заговорили. А хочется чего-то легкого, возвышенного. Даже красивого. И тут на помощь приходит нам философия, самая мудрая из всех ныне здравствующих наук.

Что же говорит нам это чудесное создание? А говорит оно нам, что мир - объективная реальность, в которой мы существуем как субъекты. То есть мы тоже объективная реальность, но взгляд на окружающий мир у нас субъективный. Потому как мир - реальность, а взгляды - нет.

Интересно, что субъективно мы смотрим на все части мира, и на себя в том числе. Но откуда-то из неведомых источников в нашем субъективном сознании существует объективное знание о том, что мир, включая нас, объективен. А сознание об этом субъективное. Так как любое сознание субъективно. А если бы было объективно, то это бы было не сознание, а что-то объективное.

Кто-то удачно проиллюстрировал, что наше сознание есть отражение объективной реальности. То есть наше сознание не более реально, чем отражение в зеркале. Поэтому наше сознание вещь малореальная. А вот мы сами, то есть зеркало, и отражающиеся в нем предметы, есть самая реальная из всех реальностей, данных нам в ощущение. (Я не спрашиваю кем, когда и за что только из нежелания отдалятся от предмета беседы).

Все это объясняется просто: реальное все, что материально. А что нематериально - субъективно и нереально. Например, мой сосед по лестничной клетке, военный пенсионер Цезарь Львович Бравер, материален, и поэтому реально существует.

А все что он думает об окружающем его мире суть иллюзия. Потому что мысль штука нереальная, субъективная. И спорить с ним поэтому бесполезно.

Откуда же мы знаем, что что-то материальное, а что-то нет? Тут на помощь философии приходит физика. Материальное изучают физики. У них для этого есть специальная аппаратура. А когда не было аппаратуры, уже был физический аппарат мышления. Поэтому все, что руками можно было потрогать, аппарат признавал своим. А что потрогать было нельзя, аппарат отдавал подруге метафизике.

С тех пор многое изменилось. Всякие там излучения, которые не только потрогать, но и увидеть нельзя, разве что в учебниках и фантастических фильмах, признаны материей. Даже саму материю решительно разобрали на такие маленькие кирпичики, что не только трогать их руками, но и думать о них сложно.

Но вот парадокс. Получается, что все, что мы потрогаем руками или приборами, материально и объективно. А что нет - не объективно, не материально, и как бы не существует. Но не только физику, а и ежику понятно, что трогать без сознания - дело дохлое. Трогай, не трогай, пока сознание не отразит, ничего не осознаешь. А сознание руками трогать невозможно. Да и приборами тоже. Потому как головной мозг есть материальная реальность, а сознание есть лишь субъективное ее отражение.

То есть объективное мы видим только через субъективное! А самое объективное и реальное мы смогли бы видеть только через материальное и объективное сознание, которое уже не отражение, а сама реальность.

Поэтому мы должны разобраться: или субъективное сознание об объективном мире нам что-то субъективное, нереальное, нематериальное сообщает. Либо, ежели не врет оно, то и само есть объективное и материальное. А то что физики до него не добрались. Так и слава Богу. Нефизическое это дело живое доводить до неживого состояния.

Либо оба наших положения неправильные, и ни мир, ни сознание не являются ни материальными, ни духовными, не объективными и не субъективными. И вообще такое деление изрядно запутывает, а проку не приносит. Это что же получается, что субъекты говорят, что их со-знание (знание!) нереально, а то, о чем это знание - реально! Более того, они говорят, что сами они реальны и материальны, а их сознание -нет! И все только потому, что сегодняшние физические приборы его не фиксируют.

Напрашивается немало интересных вопросов. Например, если физики не могут научными методами зафиксировать не только чужое, но и свое собственное сознание, значит ли, что его нет? Или что-то с их приборами не в порядке? А может с физикой? Или с самими физиками?

Физиков пусть изучают психологи и социологи. А мы обратим внимание на физику.

Глава шестая.

Немного физики.

-- Будьте любезны,

в каком направлении мне идти?

-- В известном тебе, -- ответил Кот.

-- Оно мне неизвестно.

-- Значит, в неизвестном.

Льюис Кэррол.

Понятно, мы не станем углубляться во все области физики. Особенно в гидродинамику, без соответствующего устройства, позволяющего дышать в атмосфере высокой науки без ущерба для себя.

Нас интересует наиболее предметная, материальная область. Та, которая изучает материю. Может быть, она прольет дополнительные фотоны информации на плохо освещенный вопрос материального и нематериального.

Самая материальная область физики... физика элементарных частиц. И вовсе не потому, что пока механики пользуются банальными линейками и счетчиками, ядерные физики без синхрофазотрона как без рук. А такая линеечка без фундаментальных материальных ресурсов не появляется.

А потому, что данная область изучает не что иное, как строение материи. Не ситца, не драпа, не, простите, крепдешина, а самой что ни на есть фундаментальной и незыблемой. Из которой состоим не только мы, но и деньги в нашем кошельке, и покупатели винного отдела, и продавщица там же, и даже далекие звезды. То есть все. И даже больше чем все. Потому что перечислить, и даже представить все предметы материального мира не может даже гипотетический гений всех времен и народов (Да-да, Цезарь Львович!).

Нам могут возразить, что элементы, из которых состоят все объекты вселенной изучает не только физика. Химия. Например. Тоже изучает. Ведь известно, что элементы периодической таблицы присутствуют во всем мире без исключения.

Но мы ответим просто и изящно. Элементы-то присутствуют, а изучает их физика, а не химия. Как вы, уважаемые, поместите в пробирку хотя бы завалящую кометку или астероид? Уже не говоря о планетах и звездах. У вас не то что лаборатории, у вас жаростойких пробирок не найдется! О галактиках же и туманностях мы тактично промолчим.

Итак, что же нам говорит классическая ядерная физика? Те самые химические молекулы, которые, в отличие от вселенной, в пробирки помещаются, состоят из атомов.

Атомы, в свою очередь, состоят из ядра и электронов. Электроны шастают по орбитам вокруг ядра как заправские спутники-шпионы, только гораздо быстрее. Сходство со спутниками-шпионами усиливает то, что указать точное местоположение электрона не возьмется даже самый проницательный физик. То есть электрон-то есть, и, вроде как и орбита его есть. Но где электрон в конкретный данный момент, шныряет по орбите или кофе пьет в гостях у соседней молекулы, сказать не может никто.

Атомы же сами не являются чем-то окончательным. И хотя наивные физики прошлого назвали его неделимым, а мы продолжаем называть его так же, делится он на нейтроны и протоны.

Самые серьезные из физиков утверждают, что нейтроны, протоны, электроны и прочия сами, в свою очередь, состоят из кварков. Гении же и дилетанты скромно молчат о том, что и сами кварки не безгрешны и делятся на что-то еще без всякого зазрения совести.

Видеть всю эту мелочь перестали еще на уровне химии. Для частиц покрупнее пользуются косвенными методами регистрации. А для мельчайших подходит только лишь математика, такая же абстрактная.

Кстати, абстракция не такая уж нематериальная, как можно подумать. Даже те самые неуловимые электроны дают нам вполне уловимое, а, в неприятных случаях, осязаемое электричество.

Да что там говорить! Возьмите полупроводники. Там электроны бегут в одну сторону. А в другую сторону бегут... Дырки! Представляете? Если не можете, попробуйте представить бутерброд, состоящий из дырки от бублика с сырными дырками. Вкусно? А у физиков дырки еще и заряд имеют.

Да что там говорить. Черная дыра признана ужасно тяжелой. Дескать, это искривление пространства такое, куда даже свет затягивается, а выскочить не может.

Мне тут как-то Владлен Цезаревич, сын нашего соседа, рассказывал. Он в прошлом завлаб из какого-то закрытого НИИ. А теперь он бизнесмен. Так вот, он говорит, что деньги наши иногда в такие дыры попадают, что и нас за собой затянуть могут. А вся физика заключается в том, что держи, что отдавай деньги - одна инфляция.

Но то не воровство, конечно. Там, где такие суммы пропадают, это уже не воровство. Это уже государственная политика.

Ну вернемся к нашим атомам. Электроны неуловимые шмыгают. В центре ядро из нейтронов и протонов. А между ними... Пустота. Ядра-то всего ничего, а электронов и того меньше. И получается, что большая часть материи - пустота. А представьте себе, что все эти протоны-нейтроны-электроны состоят из кварков, а между кварками - тоже пустота! Пустее вакуума. Там, в вакууме, хоть электроны есть...

И получается, что вся наша материя с точки зрения физики не более чем вид пустоты. Ну, разве что, летают там отдельные кварки. Но они еще более неуловимые, чем электроны. А разные виды материи не более чем разные виды пустоты.

Так что и у нищего и у миллионера в кошельках одинаково пусто. С точки зрения современной физики. Может быть, ученые будущего опровергнут это утверждение. Но сегодня это самые передовые взгляды.

Да что там говорить, сам кошелек - пустота. И его владелец тоже. И все пустота. И нет ничего, что не пустота,

А что такое пустота? Нет, не вакуум. Видимо, пустота лишь только один видов себя самой.

Представляете? Я пробовал. В голове образовывается пустота, не менее сильная, чем после прочтения известного романа Виктора Пелевина.

Вот и получается, что вся наша материя состоит из пустоты разных видов, консистенций, запахов, и, простите, вкусов.

Можно возразить, что это на самом деле не пустота, а энергия. Разные виды энергий и есть разные материи, вплоть до самых высших. То есть весь мир есть сгустки различных энергий, которые взаимодействуют между собой, перетекают одна в другую, трансформируются.

Но что есть энергия с точки зрения физики? Материя. Фотоны. То есть опять пустота.

Видимо, просто так нам от этого парадокс не избавиться. Попробуем взглянуть на физику со стороны. Именно для этих целей, надо полагать, Аристотель придумал Метафизику.

Глава седьмая.

Немного метафизики.

Воды обыкновенной

в стаканчик набери.

Пускать из мыльной пены

мы будем пузыри.

Самуил Маршак.

Физика, как и любая фундаментальная наука, имеет множество разделов. Механика, термодинамика, гидрофизика, биофизика, ядерная физика - это только лишь некоторые из самых известных.

Можно, конечно, придумывать раздел за разделом, просто соединяя две разные научные области. Например, астрофизика - на стыке астрономии и физики. Чего в этой науке должно быть больше, первого или второго, вряд ли кто-либо скажет точно. Даже если чисто лингвистически искать приоритет в зависимости от того, какая наука занимает в слове первое место, вряд ли возможно быть полностью уверенным в правильности такого подхода.

Впрочем, полностью быть уверенным возможно и не обладая соответствующими знаниями. Можно даже утверждать, что что-либо существует не на сто, а на тысячу процентов. И если гиперболы спокойно могут быть отнесены к языкознанию, то контекст, конкретная уверенность, должны изучаться психологией, но уже с меньшим спокойствием. А социология так и вообще должна приближаться к подобным вещам некоторым беспокойством и настороженностью.

Гораздо больше вариантов может дать сочетание трех наук или их разделов. Например, историко-термодинамическая физика. Так как лингвистическая или эпистемологическая физики пока что не в ходу, то остается надеяться, что варианты, подобные предложенному. Наполнятся смыслом не ранее чем в будущем. Настоящее им в этом отказывает.

А зря. Потому что из сочетаний трех слов можно вывести гораздо больше интересных вариантов. Например, Физика Исторической Термодинамики, или Термодинамика Физической Истории.

Четырех, пяти и более членные названия открывают перед нами безбрежные перспективы науки будущего. И, хотя бытует мнение, что грани между науками будут стираться, и появление междисциплинарных гибридов лишь промежуточная стадия великого слияния, вполне можно предвидеть, что слияние будет происходить длительно и не только между так называемыми соседними дисциплинами.

Чего, например, стоят такие шедевры, как астропсихологическая гидроантропологическая биокартографическая математика? Или инфохимиометеоботаническая анатомия? Уже за одно наполнение смыслом такого термина стоит присуждать нобелевскую премию! И не обычную, а нобелевскую премию мира! Ибо конфликт, вызванный различием в толковании терминов может перерасти не просто в международный, а в глобальный, с применением ужасного оружия, даже название которого еще не придумано!

Сегодня бытует мнение, что весь мир движется к глобализации. Объединяются страны, народы, экономики, предприятия. Объединяются партии и правительства. Объединяются самые различные люди на основе самых неожиданных идей. Общество Защиты Китов от Котов, Общество Защиты Летающих Тарелок от Современной Психиатрии, Общество любителей Природы Без ЕЕ на то Согласия и т.д.

Странная деталь: обществ защиты чего-то от кого-то (или наоборот) предостаточно, а обществ нападения на беззащитные объекты нет! Либо эти общества тайные, либо они разобщены, либо их нет... Либо общества защиты что-то не договаривают, стараясь сохранить свой статус-кво.

Подтверждением последнего положения служит то, что защитников китов заметно больше чем китов. Можно возразить, что и сами киты значительно больше любого отдельно взятого защитника. Но это только лишь в случае, когда эффективность мы измеряем в килограммах или тоннах. И если уж на то пошло, внушительные киты должны самостоятельно защищаться более эффективно, чем с помощью многочисленных, но мелковатых защитников.

Впрочем, ответ здесь достаточно прост. Кит эффективен против кита или же другого эволюционно привычного соседа по его среде. Понятно, что и защитники не собираются тренировать китов с целью развития дополнительных удачных рефлексов. Просто защитники наиболее эффективны в своей среде против других защитников, например из Общества Защиты Планктона от Китов.

Можно, впрочем, несколько отстраниться и спрогнозировать, какое общество станет самым главным в будущем. Обычный метод метаанализа дает нам ответ: это будет метаобщество, объединяющее в себе все остальные общества.

Понятно, в связи с некоторой отдаленностью этого события трудно представить себе, что бы это могло быть. Какое современное Общество могло бы быть потенциальным претендентом на объединяющую роль. Избегая обвинений в мондиализме, мы обратимся к более безопасной теме. Какая наука может быть базисом для объединения всех остальных наук?

Противников мондиализма можно успокоить: видимо, до объединения еще далеко. А, значит, и Общества, претендующего на эту роль, пока не существует. Мы уже не говорим о том, что любой мондиализм съеживается рядом с грандиозной картиной, изображенной здесь.

Точно так же и науки, которая могла бы объединить под своей, простите за вульгарность, крышей, все остальные науки, сегодня не существует. Математика, прозванная королевой наук, не в состоянии заменить даже в самом отдаленном будущем самую примитивную физику, не говоря уже о лирике. Что не мешает ей активно содействовать развитию вышеупомянутых областей.

Но не стоило бы расслабляться и забывать о проблеме, переходя к другим. Возможно, таковой науки нет по одной простой причине - она наукой не считается. Но выполняет или собирается выполнять все функции таковой.

Давайте подумаем, существует ли такая область человеческих... ну если не знаний, то интересов, которая объединяет такие далекие сегодня области знаний? Например, астро-физику с социо-психологией, математику и геометрию с географией и экономикой, химию и биологию с музыкой, искусствоведение с психоанализом и просто классической медициной? Как ни странно, такая область существует. И называется она... Да-да, астрология!

Мы вовсе не склоняем читателей к мистическим интересам в ущерб реальности (хотя бы и иллюзорной). Просто так получилось, что других более подходящих претендентов не нашлось. Но уж если найдется, мы торжественно объявим об этом.

Надеемся, что никто не станет и на противоположную точку зрения - объявлять астрологию панацеей и вершиной человеческого и Божественного гения. Понятно, что если люди способны разбираться в астрологии то она еще не достаточно божественная. И неопределенность остается даже при самых точных расчетах в любой науке, не только в псевдо.

Более того, именно недостаточная точность заставляет науку (то есть ее адептов) развиваться, порой отвергая казалось бы очевидные ее положения. Но точность, видимо, зависит не только от объективных причин, но и от субъективных требований. Если расчеты и выводы устраивают, то душа истинного ученого спокойна (хотя, у истинного ученого души нет).

Вот и представьте себе это будущее, основанное на астрологии. Ее придется преподавать в школах, изучать в университетах, использовать во всех областях науки и, простите за простонародность, хозяйства.

Приходит человек к врачу. А тот его карту астрологическую составляет, потом толкования смотрит. А потом только спрашивает: Вы по какому вопросу? А человек ему и отвечает: Я ваш новый главврач. Хотя понятно, ежели все так будет основываться на астрологии, то у каждого будет индивидуальная, неповторимая магнитная карточка со всеми данными и расчетами. Причем на всю оставшуюся жизнь.

И данные будут не только на индивидуальных карточках, но и в центральном компьютере. Все будет просчитано заранее, предсказано, предусмотрено и предотвращено.

Представляете, приезжает к вам водопроводчик и говорит: Вы, конечно же, уже знаете. У вас сейчас трубу в ванной прорвет. А вы ему отвечаете: Конечно же знаю. Поэтому у меня ванны нет.

Любопытная картина. Вряд ли стоит ожидать подобного в ближайшее время. По многим причинам. И одна из них то, что астрология не интересует большую часть человечества. Понятно, причина не только в людях, но и в самой претендентке. Видимо еще не соответствует критериям... А, может, потому, что наука она недостаточно Божественная, и должно быть что-то боле высокое. И это самое высокое сменит астрологию тогда, когда ее точность перестанет устраивать большую часть человечества.

А это уже статистика.

Глава восьмая.

Высшая арифметика.

... Давайте договоримся,

прежде чем смотреть ответ на задачу,

попробуйте решить ее сами.

Ну, хоть сделайте вид, что решаете.

Крепко держась за голову и наморщив лоб,

секунд тридцать громко кряхтите.

А потом уже смотрите ответ.

Григорий Остер

Статистика - наука признанная, серьезная и уважаемая. В отличие от астрологии. Пусть астрологи говорят, что опираются в своих выводах на объективные наблюдения за небесными телами и светилами. Но всегда можно возразить: -- А выводы тоже получены на основе наблюдения за небесными телами? -- Конечно!, отвечают нам адепты сей науки.

Ан нет! Позвольте с вами не согласиться. Выводы, ежели уж они есть, основываются на более сложном процессе. Сопоставление данных, подтверждение, опровержение. И, конечно же, на базе предыдущих наблюдений, выводы из которых стали основными закономерностями данной науки.

В статистике, видимо, все проще. Берешь явление, подсчитываешь, сравниваешь себе, а потом выводы напрашиваются сами собой. Посмотрел на руку и зафиксировал статистический факт: пальцев - пять.

Посмотрел на другую и отметил: снова пять. И вывод не заставляет себя ждать: на каждой руке одинаковое число пальцев, и равно оно пяти.

Это уже потом выясняется, что и на других руках обычно по пять пальцев. И на ногах, причем разных. И в лапах, и в ластах по пять пальцев или их аналогов.

А все точно потому, что опирается статистика на королеву всех наук - математику. Кстати, и самозванная астрология ею пользуется.

Конечно же, специалист по статистике может отметить, что все не так просто. Беда с этими специалистами! Сначала долго изучают какую-то науку, а потом заявляют, что все не так просто, как они думали вначале.

Ну конечно, пока он был специалистом, он не знал. А как специалистом стал, так теперь нужно оправдывать свое существование в качестве специалиста. Мол, кто-то с улицы, дилетант, в этом не разберется. Но общество у нас, в целом, доброжелательное, и соглашается признать специалиста специалистом. Особенно если раньше признало науку и критерии науки, которые специалист знает, а профан - нет.

Ну да Бог с ней, со статистикой. Если опирается она на математику, как и многие другие науки ( в том числе не признанные), то и большего внимания заслуживает фундамент, а не надстройка. Во всяком случае, звучит привычно для нас.

Итак, математика. Мы наслышаны о наличии в ней парадоксов. Понятно, разбираться в сложных профессиональных вопросах будет нам нелегко. Но мы возьмем тему уровня арифметики. А чтобы не умалять своих заслуг перед наукой, и, в частности, математикой, возьмем раздел, который в школе не проходят. Своего рода высшую арифметику.

Воспользуемся некоторыми изысканиями, проделанными до нас. Тем более, что практически во всех сферах жизни мы ими пользуемся. Так сказать, стоим на плечах гигантов.

Нашим гигантом будет Петр Демьянович Успенский. Он был математиком, что для нас важно. И книги его дошли до нас, что тоже важно.

Нет смысла излагать то, что он написал в своих книгах. Просто нужно их прочесть. А нам интересна лишь малая толика из его размышлений. Кому интересно. Какая именно, пусть заглянут в его книги. А нам недосуг. Нас тема зовет дальше.

Существуют в математике числа. Некоторые мистики утверждают, что числа существуют и без математики, вообще. То есть сами по себе. А некоторые говорят, что есть числа, а больше, кроме чисел, ничего и нет.

Любителям такого рода размышлений мы адресуем некоторые другие главы данного труда. Например, главу шестую. А сами вернемся к нашей арифметике.

Так вот, есть у математики разные числа. И числа эти разные. Не в том смысле, что два отличается от трех. А в смысле того, что это разные группы чисел. Разные виды их. Ну, например. Есть числа целые. Они очень подходят для изучения целых предметов и явлений. А есть числа дробные. И если что-то целое нужно поделить на большее количество частей, чем это самое целое хочет, то зовут дробные числа. Что-то вроде пролетариата. И они уже делят это целое так, что никакому, даже самому передовому в мире пролетариату и не снилось.

Число пи, говорят, разделили до такого состояния, что и запомнить его облик никак не могут. Но остановиться никак невозможно. И его будут делить до тех пор, пока не исчезнет все, ради чего это затеяли.

Есть числа отрицательные. Ежели что нужно отрицать, так они первейшие помощники. В вопросах зарплат и бюджетов вещь архиважная.

Злые языки говорят, что в этих случаях следует применять другой закон. Закон сохранения. То есть, ежели где в бумагах образовалось отрицательное число, то всегда есть такие бумаги, в которых образовалось положительное число, в точности равное отрицательному по модулю.

Есть много других чисел. Но нас интересуют совершенно конкретные, на другие не похожие числа. Инфинитные. Конечно же требовать от них конкретности и совершенно точного отличия не возможно. Потому что инфинитные числа - это бесконечные числа.

Да-да, есть и такие. И это прямого отношения не имеет ни к статистике, ни к экономике, ни к другим конкретным областям человеческих знаний. Хотя некоторые могут возразить и здесь.

Трудно себе представить, что это за числа такие, бесконечные. Ни начала у них, ни, как следует из названия, конца. Но математика не первый день на свете существует. И с парадоксами знакома не понаслышке. Так что ей такая задачка на один зуб. Если он у нее есть.

Придумали математики переменные. То есть буквы такие, которые можно запросто взамен любого числа поставить. Например, Фаина Генриховна, жена Цезаря Львовича, которая всю жизнь не работала, получает пенсию икс. А ее сын, Владлен Цезаревич, в прошлом завлаб в НИИ, а сегодня бизнесмен, получает в месяц зарплату игрек. А налогов со своего бизнеса платит зет.

Но переменные такая штука, что любое число может быть спрятано под маской переменной. То есть можно сказать, что пенсия Фаины Генриховны икс, зарплата ее сына Владлена Цезаревича икс и налоги, которые он платит со своего бизнеса тоже икс. И ничего не случится! Хочешь, целое число ставь, хочешь дробное, хочешь, положительное, хочешь -- отрицательное. А хочешь, так вообще бесконечное! Икс все выдержит. Главное помнить, в каких документах указано и кто за это расписался.

Есть и другие любопытные фокусы, которые можно провернуть с переменными. Ежели взять икс из предыдущего примера и прибавить к нему игрек то как раз получится зет. Хотя я и не уверен на все сто процентов.

Во всяком случае, мы вполне можем допустить, с большой долей вероятности, что икс, игрек и зет друг другу не равны. И, даже если это не так, мы обязаны это допустить. В научных целях.

Так и запишем. Еще, тоже в научных целях, допустим, что если икс сложить с игреком, получится зет.

X+Y=Z

Взяли мы разные переменные чтобы показать, что за ними скрываются разные числа, неравные между собой. А если кто-то и сегодня ищет всеобщего равенства, то ничего, кроме знака равенства предложить не можем. И хотя он всего лишь знак, условность, но и его ставить нужно с большой осторожностью и не везде. Даже условности живут по правилам, требующим неукоснительного выполнения.

А что же наши инфинитные, то есть бесконечные, числа? И их тоже можно обозначить как икс, игрек и зет. Если Фаина Генриховна и Владлен Цезаревич не возражают. И я знаю, что не возражают. Только зет Владлен Цезаревич просил не трогать. Но мы, не по своей воле, конечно же, а в научных целях, просто не можем обойтись без зет. Ничего, Владлен Цезаревич, они хоть и переменные, но могут поменяться и в другую сторону. Если научные цели будут соответствующие.

Итак, берем три бесконечных числа и даем им те же имена. Интересно в этих числах то, что все они, как мы уже сказали бесконечные. И тут -то нас и поджидает неожиданность. То ли от недостаточного знания, то ли для упрощения, но математики считают, что бесконечность у нас всего одна, в то время как конечностей, то есть конечных чисел очень много. Чуть ли не бесконечное количество.

Так вот, коли бесконечность одна, а переменных много, то есть, в нашем случае три, то и переменные все равны одной бесконечности. И икс, и игрек, и зет!

И получается, что если конечные числа не равны друг другу, то бесконечные друг другу равны. То есть:

X=Y=Z

Но если мы сложим два бесконечных числа, сумма их тоже будет бесконечным числом.

X+Y=Z

Такое выражение у нас записано и для конечных чисел. Но здесь мы можем записать и такие, которые там записать нельзя. Например,

X+Z=Y; Z+Y=X

И даже X+X+X+Z+Z+Z+Y+Y+Y=Y!

То же самое будет, если мы вздумаем эти числа умножать друг на друга:

X*Y=Z; Y*Z=X; X*X*X*X=X!

Даже если мы будем возводить их в степени, положение нисколько не улучшится. А даже ухудшится. Где это видано, чтобы число, возведенное в степень, равною самому себе, себе же после этого и равняться могло! А у бесконечных чисел это сплошь и рядом.

Уважаемые сторонники всеобщего равенства! Если вы, несмотря на совет вернуться к главе шестой, все еще читаете эту главу, то знайте, математика бесконечных чисел - математика всеобщего равенства! Даже, можно сказать, бесконечного. Впрочем, во избежание недоразумений, проконсультируйтесь со специалистом по месту проживания.

Такое математическое хулиганство с другими числами совершенно невозможно. Хотя существуют еще и бесконечно малые числа, но ими, за малостью, можно пренебречь. Даже если эта малость бесконечно большая.

И математика с этим хулиганством мирится. Потому как хоть и парадокс, но и к нему можно привыкнуть. А обыденный парадокс - и не парадокс вовсе. А закономерность. То, что законом измерить можно. Знаешь закон - иди и меряй на здоровье. Не знаешь - страдай от парадоксов.

Глава девятая.

Следы языкознания.

Возможно, что ваша

предполагаемая аудитория -

иностранцы, и их язык очень беден.

Или, может быть, ваш отчет

предназначен для вашего босса,

страдающего дизлексией.

Росс Джей.

Можно, конечно, сказать, что все, о чем мы тут говорим, не более, чем игра слов. Мне Фаина Генриховна, жена Цезаря Львовича, так и заявляет.

Может быть оно и так. Но только для тех, для кого слово не что-то серьезное, а игра. А мы ради поисков истины готовы буквально на все. А ради самой истины даже и на большее.

Слово, как и игра, штука серьезная. С ним не шутят. Им мы общаемся, им мир описываем. А что будет, если мир описать неправильно? Возможно, мир от этого и не пострадает. Но мы со своим описанием будем похожи на ученых древности. Которые на своих абсолютно достоверных картах мира рисовали не только людей с песьими головами, но даже и русалок с ангелами. А среди легковерных путешественников всегда находились такие, которые готовы были отправляться в экспедицию ради поиска этих выдуманных существ. А существа эти проживали в воображении тех, кто их выдумал. Или тех, кто этим выдумщикам поверил.

Так что описание мира есть отражение мира. И если мы обратим внимание на словесное описание мира, то, возможно, пополним свои знания и о строении самого мира. Даже если это все помещается в чьем-то воображении.

Понятно, что все описание сегодня занимает объем, далеко превосходящий Энциклопедию Британнику. Но нас интересуют вопросы обыденности и парадокса, истины и неточности. Мы просто хотим отделить очевидное от невероятного со скромной целью в них разобраться.

Вот с этих слов и начнем. Что означает оче-видный? Видный очам, то есть глазам. Истинный. Реально существующий.

Но, стоит нам только задуматься о происхождении этого слова, как недоумение наполняет нас. Это что же получается, то, что я вижу, истинно, а то что не вижу, ложно? То есть если кто-то видит галлюцинацию, то для него это истинно. И не стоит его отговаривать и пичкать таблетками.

Допустим, с галлюцинациями мы еще можем, с грехом пополам, разобраться. Ведь он-то видит, но окружающие не видят. Хотя и здесь не так просто. Может быть у них со зрением что-то. А, может, видят, да признаться не хотят.

Но что тогда делать с тем, что вроде как не галлюцинация, и мы знаем что это есть, но не видели никогда? Например, внук Цезаря Львовича, Боря, ездил со своим папой, Владленом Цезаревичем, в Диснейленд. А потом мне рассказывал.

А я вроде как знаю, что Диснейленд существует. И, вроде как, не один. Но я там не бывал и его своими глазами не видел. Так что же, существование Диснейленда для меня не оче-видно?

С другой стороны, кто его знает. Придумали себе Диснейленд, сфабриковали фотографии и видеофильмы. Они же мультипликаторы, все что угодно нарисовать могут. И на самом деле нет никакого Диснейленда. А есть массовая галлюцинация от просмотра многочисленных мультфильмов.

И удобно - строить ничего не надо. Знай, прибыли подсчитывай.

Ну, Боря, маленький еще, его и обмануть можно. Но вот с Владленом Цезаревичем уже сложнее. Хотя... Но билет они мне показывали, и фотографии, и даже видеокассету дали посмотреть. Очень натуральная галлюцинация!

Да что там Диснейленд! люди собакоголовые тоже не просто так появились. О них ведь еще Геродот писал. А остальные Геродоту поверили. Как научному авторитету.

Вот и получается, что очевидное можно и не видеть, но считать, что оно есть. Или считать, что его нет. Просто померещилось.

Парадокс получается. Невероятное что-то. Кстати, а что с этим словом? Не-веро-ятное. То, во что не возможно поверить. Что нельзя принять.

То есть если мы верим, что люди с собачьими головами есть, принимаю это - значит, они есть. А если не верим в электроны с дырками - то их нет.

Да! Это вам не какой-нибудь абсолютный вакуум с виртуальными частицами!

Слово вероятность связано со словом верно. Правильно, то есть. Правда. То, что правда - верно. А что не правда - не верно.

Но связана эта правда со словом вера. То есть, есть то, что мы знаем. А есть то, чего мы не знаем, но предполагаем, что оно есть. И мы не знаем, но верим в его существование.

Непонятно. То есть правда - это что-то верное. Но вера - это вроде как не правда, но что-то около того.

Я верю, город будет! Это правда или не правда? Верю!, то есть так сильно хочу, что это почти правда. Но не правда. Вера.

Совершенно непонятно, о чем думали люди, придавая родственным словам совершенно различный смысл. Может быть и не думали вовсе. Но нам от этого нисколько не легче. Хоть новый язык придумывай!

А слово вероятно нас запутывает окончательно. Вероятно - значит возможно, но не обязательно. Существует даже целая теория вероятности. Но вероятность уже не зависит от того, насколько сильно мы хотим. Ежели что-то случается, то верь, не верь, а оно правда, и это верно. А ежели не случилось, то требуйте компенсации от создателей теории вероятности. Или от их наследников.

А случается оно или не случается -- зависит от случайности. То есть теорию можно с успехом назвать теорией случайности. А случай, штука известная. Предсказывать его ---занятие бессмысленное. Непонятно только, зачем случай нужен. Ежели он счастливый, то пускай себе случается. А если нет?

Интересно, что случайность противопоставляется закономерности. То есть, ежели знаешь закон, то измеришь. И никакой случайности. А если не знаешь, то доставай теорию случайности. Она же теория вероятности.

И выходит, что случайность есть не более, чем следствие неграмотности. Если мы знаем абсолютно все, то случайностей быть не может. Будут сплошные закономерности.

Мы откуда-то знаем, что все не знаем. Зато у нас есть теория вероятности. Она же случайности.

И то, что мы знаем, усердно меряем известными нам законами. А что не знаем - теорией вероятности. Но уж если не можем воспользоваться ни тем, ни другим, наступает парадокс. Полный и безоговорочный, без аннексий и контрибуций. И отражает он наше удивление. Действительно, как же это так получается? Для понятного у нас законы есть, для непонятного - теория вероятности. А этот тип как сюда попал?

Поэтому явление он не только невероятное, но и незаконное. Тем не менее, он есть, о чем, собственно говоря, мы и собирались поговорить в первой части данного сочинения.

Глава десятая и последняя.

Друг парадоксов.

Он дрожал от страха,

но на физиономии у него были написаны

решимость и суровость.

Ведь он был далеко не тот хоббит,

который выбежал когда-то из Биг-Энда

без носового платка.

Джон Роналд Руэлл Толкиен.

Вот мы и подошли к концу трактата. С каким же багажом мы прибыли на конечную станцию?

Мы установили, что в нашей жизни немало парадоксов. Причем во многих областях наших представлений о мире., если не во всех.

Мы поняли, что парадокс не относится к обыденным, хорошо известным вещам. А если и относится, то превращает эти вещи во что-то неизвестное.

Мы пришли к выводу, что бывает так, что одни люди знают о существовании одних парадоксов, а другие знают о существовании других. А некоторые не знают ни о первых, ни о вторых. Возможно, есть и такие, которые знают все известные сегодня парадоксы. Зато они не знают неизвестные.

Мы полагаем, что парадоксы существуют на границе обычных знаний. Возможно, они находятся не только снаружи, но и внутри их. И, в силу каких-то причин, мы их видим плохо. Или вообще не видим.

Наш язык полностью отражает неготовность к принятию парадоксов как обыденных явлений. Что умеряет наш пыл, ибо жизнь под лозунгом Парадокс - норма жизни невозможна, пока сама жизнь этому противится. На соответствующее изменение языка требуется немало времени. И происходить это изменение будет одновременно с изменением нашей картины мира.

Не вполне ясным осталось представление о том, где кончаемся мы, и начинается мир. Или мы и мир настолько одно и то же, что и делить, таким образом, не представляется возможным. Не затронули мы тему, почему, в таком случае, деление существует.

Почему убежденность в тех или иных истинах так широко распространена, мы практически не разбирали. Предположили, что внушение вполне может подменять знание, то есть истину. Чем отличается истинная истина от внушенной мы практически не обсуждали, оставляя эту тему для будущих размышлений.

Пытаясь обратиться за поддержкой к некоторым фундаментальным наукам, мы столкнулись с большими сложностями. Знания оказались специальными и непростыми для понимания. Кроме того, представить мир, основанный на открытых законах, оказалось чрезвычайно сложно.

Мы коснулись того, что заблуждения относительно мира и самих себя не так безобидны, как могло бы показаться. И дело не в том, что некорректные идеологические споры могут заканчиваться весьма нелицеприятно. А в том, что несвоевременное понимание парадоксальности собственных взглядов заставляет испытать многочисленные трудности не только отдельно взятого человека, но и все общество.

Мы практически не уделили внимание тому, почему так происходит. А также тому, должно ли так происходить.

Мы остались в полной растерянности относительно вопросов, что является истиной, а что нет, и как в этом убедится. Мы до сих пор недоумеваем, чем отличается субъективное от объективного, и как субъект об этом узнает. Противопоставление материального и нематериального доставило нам похожие проблемы и способствовало допущению, что таковое деление проще игнорировать, чем разобраться в нем.

Даже сама окружающая нас материя, в результате рассуждений превратилась в такую пустоту, что нам пришлось оставить тему из соображений медицинских - у нас началась настоящая агорафобия, генерализованная форма.

Мы затронули вопрос доверия очевидцам. В связи с наличием противоречивых данных вопрос остался открытым.

С надеждой на разрешение противоречий в ближайшем будущем, мы торжественно заявляем, что ликвидация нашей безграмотности будет продолжаться до полной ее победы. До полной победы ликвидации. А затем, мы наш... В общем, все, что не доделали предки, доделаем с опережением плана. Это не представляет труда, ибо, как выяснилось, план мы составляем сами.

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"