Аннотация: История, начинающаяся как критика парадоксальности бюрократизма, уходит в... Лес.
Пролог
Вход в четырехэтажное бело-синее Здание. По дорожке к крыльцу направляется молодой человек. Откуда-то сбоку выходит низкорослый человек и жмет ему руку; они начинают разговаривать. Издали кажется, что второму собеседнику не менее сорока лет: грузная фигура, выдающийся живот, поникшие плечи. Но вблизи видно, что он еще совсем молод, даже заметно моложе первого. Слышен их разговор. Коротышка выглядит растерянно:
-- Клим, знаешь, что случилось? Меня сюда не пускают. Да есть, блин, есть документы, а все равно говорят, что нужен вызов любого сотрудника Дома Прессы. Охранник, дурак, придрался. А я здесь никого не знаю... Вот, разве ты пришёл... ты же здесь работаешь?
-- Ты пройдёшь со мной.
Они открывают двойные стеклянные двери. В фойе Клим, наклонившись к окошечку дежурки, громко говорит охраннику:
-- Климентий Перехвалов, тридцать два года, сотрудник Прибайкальского Института Лесного природопользования. А это Михаил Тухалов. Двадцать три года, временно безработный. Да нет, он не в ПИЛП, ему в редакцию.
Охранник медленно сличил фото на документах с оригиналами и нажал кнопку турникета.
Они проходят вглубь фойе, поднимаются по лестнице, Михаил говорит:
-- А я не знал, что тебя Климентием зовут, думал ты Клим...
--
А знаешь, Клеменс по-латински означает милосердие...
Клим и Михаил поднимаются на второй этаж.
-- Тебе куда? В редакцию прямо по коридору, первая дверь налево. Но давай-ка сперва зайдём в конференц-зал на четвертый этаж. Третий этаж еще в ремонте, так что доступ здесь перекрыт. На другой стороне здания есть боковая лестница, придётся пройтись по периметру...
И они двинулись по длинному коридору, который вдали поворачивал под прямым углом. Михаил, едва поспевая за Климом, спросил:
-- А что я там забыл?
-- Видишь ли, после четвертый этаж полностью перестроили. Сделали всё как в библиотеке современного типа: внутренние стены теперь стеклянные -- те, что отделяют кабинеты от коридора. Скоро и третий этаж станет таким же -- открытым для взоров людей, идущих мимо по коридорам...
-- Но здесь же офисы, а не библиотека! -- возмутился Михаил.
-- А вот пойми их. Заимствуют модное и даже не думают, что к чему подходит...
-- А мне туда зачем? Клим, может мне сперва в редакцию?..
-- Тебе в Институте пропуск могут дать -- постоянный пропуск. Станешь почётным гостем, которого будут регулярно приглашать на мероприятия в конференц-зал...
-- Почему так?
-- Я представлю тебя как подающего надежды поэта.
-- Но зачем пропуск для поэта? -- возмутился Михаил. -- Неужели, допустим, Маяковскому нужен документ, что он Маяковский?
-- Маяковскому, пожалуй, и нет. А тебе нужен пропуск, пусть ты и пишешь под него... Кстати, знаешь? Маяковский ведь читал свои стихи негромким голосом -- совсем не так как ты...
Михаил же отвечал игриво, как бы "представляясь":
-- А вдруг меня на задних рядах не услышат?!
-- Но ведь ты явно кричал, некрасиво было, слушать неприятно!
Михаил же наигранно повторил свой вопрос:
-- А вдруг меня на задних рядах не услышат?!!
-- Тебя и на задних рядах хорошо слышно, я и так почти сзади сидел. Если в начале и середине рядов чересчур громко, то и сзади всё слышно...
Но Михаил лишь повторял как заведённый: "А вдруг меня на задних рядах не услышат?" Напрасно Клим пытался убедить Михаила, что рёв его голоса и на задних рядах хорошо слышен, но люди тяжело воспринимают чересчур громкое чтение стихов...
Наконец Михаил взревел:
-- Нормально меня слышно!!
-- Ты хочешь сказать, я вру?
-- Да!!! У тебя со слухом не в порядке!
-- Так ведь... любой скажет, громко было, -- опешил Клим. -- Ты почему такой упрямый?
Михаил насупился, чуть приотстал и начал размахивать кулаками за спиной Клима, имитируя тренировку боксёра. Клим заметил это боковым зрением, но не подал виду, так и не убавив шаг по длинному коридору. Но вскоре обратился к Мише:
-- Михаил, послушай, пропуск нужен мне или тебе?.. Тогда иди смирно. -- И тихо добавил. -- Как дитё малое, ей богу!
Раздался шум, замигала лампочка у створок лифта.
-- А вот, кстати... лифт ввели в строй. Прокатимся? -- предложил Клим
-- Дак тут... двумя этажами выше, пойдём уж...
-- Не, давай на лифте! Подниматься долго, лестницы здесь крутые. А заодно опробуем лифт, узнаем, как отремонтировали. А то с восьмидесятых годов он не работал -- с тех пор, как построили здание...
Они входят в двери лифта. Клим жмёт кнопку четвёртого этажа. Почти полминуты лифт скрипел, раскачивался и, казалось, хотел оборвать металлические тросы -- словно все двадцать с лишним лет его нещадно эксплуатировали.
"Советские лифты что, с самого начала на заводах такими делали? Подозрительный шум, будто лифт давно заездили", -- подумал Клим.
Но вот двери раскрываются...
Клим с Михаилом не успевают выйти, как в кабину врывается человек в коричневом пиджаке, с папкой прижатой к груди, и немедленно нажимает на кнопку без надписи -- она находится выше кнопки четвёртого этажа. Вскоре двери открываются и все трое выходят.
1. Лифт в неведомую высь
-- Ну и что это было? -- спрашивал Клим.
Михаил молчал -- мрачно, как всегда после размолвок с Климом. Но и сейчас вины Клима не было, и это должен понимать даже неуступчивый Михаил. Клим лишь затеял поездку на лифте.
А виновник их заточения -- человек с папкой -- растворился в переходах здания впереди двух приятелей. "Он исчез как кролик в кроличьей норе", -- сделал сравнение Клим.
Но им уже было не до шуток. Лестница вниз не просматривалась, вернее ее не было -- везде глухие стены. Назад можно попасть только через лифт. Но когда приятели бросились обратно к его створкам, те вдруг перестали как-либо реагировать на нажатие кнопки вызова...
-- Всё, приехали, -- сокрушённо произнёс Клим. -- А ты что молчишь? -- вдруг оживился он.
-- А я причём? -- ответил Михаил. -- Застопорился лифт, да ну его! Проживём как-нибудь.
-- Как проживём?!!
-- Ну сломался лифт... А что? -- ответил Михаил с той наивной и в тоже время нахальной простотой, не раз обескураживавшей Клима.
-- Послушай, Миша, мы же весь этаж обыскали. Все кабинеты закрыты, этот тип с папкой как сквозь пол провалился. Лестницы нет ни на чердак, ни вниз. А, впрочем, это и есть чердак...
Они ещё раз огляделись. Здесь, около лифта была хоть какая-то надежда: вдруг лифт вновь заработает?
-- Осталось нам научиться сквозь стены проходить, -- тихо сказал Клим, медленно сползая по стене в своем черном полупальто.
-- Осторожно, замараешь пальто, -- Михаил взял его за рукав.
Клим окончательно опустился на пол и устало вздохнул:
-- Здесь стена окрашена, а известки нет. И вообще это суконная куртка, а не пальто. Холодно в ней, когда ниже нуля...
-- А зачем тогда ее осенью носишь? - спросил Михаил, присев рядом на корточки
-- Так я обычно днём выхожу, когда после обеда воздух прогревается...
-- А почему у тебя свободный график работы?
-- А у нас в Институте, если всё сделал, можно на работе не появляться... Потому-то я с тобой и таскался по лесам, -- закончил Клим, и оба погрузились в тоскливое молчание.
Когда-то это было здание, построенное специально для нужд газетных изданий. Клим еще помнил те времена: бело-синяя палитра стен, а внутренние переходы и лестничные площадки словно парили, устремляясь высоко в небо безоблачного детства... Но прошли годы, и Дом Прессы потускнел, превратившись в обшарпанное здание, переполненное кабинетами с различными организациями. Затеяли ремонт, но он оказался поверхностным, как бы не затрагивающим души... Клим не ощущал уже подъёма души и при виде города, душимого смогом печных труб пригородов, застроенных недавними переселенцами из разваленных деревень...
Михаил первым вышел из оцепенения, охватившего их на несколько минут. Он поднялся на затёкшие ноги, подошёл к окну. Клим тоже решил выглянуть на улицу. Но окна с этой стороны Дома Прессы выходили лишь во внутренний двор -- напротив поднимались этажи противоположного крыла. Над квадратным двориком раньше виднелось небо, закрытое сейчас темно-синим стеклом -- недавно этот двор-"колодец" перекрыли навесом (для этого строители надстроили на плоской крыше еще один этаж, куда провели даже реанимированный лифт). Клим и Михаил обречённо повернули головы назад. Они уже знали: с другой стороны широкого коридора протянулась стена с наглухо закрытыми дверями кабинетов. Такая преграда начисто лишала их возможности лицезреть город с высоты пятого этажа. В отличие от четвертого этажа, внутренняя стена кабинетов не была стеклянной: в ней не было внутренних окон, закрывающихся жалюзями. Перегородка, отделяющая кабинеты, казалась хлипкой, сделанной вроде как из гипсокартона. Клим перешёл коридор и постучал кулаком по стене: гулкий звук подтвердил его догадку:
-- В принципе, стену можно пробить и добраться до внешних окон.
-- А зачем? Можно и внутренние окна открыть, -- сделал Михаил более трезвое предложение.
-- А что толку? Раньше люди выходили во внутренний двор покурить. А сейчас, как видно нельзя, раз крышу из стекла сделали: дворик вроде уже помещением считается...
-- Все-равно окно откроем, вдруг кто-то стоит у окон на других этажах?
Рама в евроокне легко поддалась. И в коридор этого "чердачного" этажа, где они торчали уже около получаса, хлынул свежий осенний воздух.
Но сколько Клим с Михаилом ни махали руками и ни кричали, никто не откликнулся. Стекла других окон отсвечивали -- а бетонные стены, казалось, глушили все звуки...
И вдруг Клима озарило:
-- Миша, я понял, почему никто не откликается! Мы в замкнутом пространстве: это локальный параллельный мир!
-- А лифт -- это портал, -- разобрался в сути дела Михаил. -- Переход в иной мир.
-- Однажды мы побывали у порога такого перехода. И даже, возможно, за порогом. Забыл? В лесу, в начале сентября... Мы собирались перейти ручей, но вместо него ты прошёл посуху: через кочки болота, держась за кусты ив. И я таким же манером пробрался за тобой. Но вскоре, повернув обратно, мы обнаружили, что путь преграждает темная вода... Болото разлилось за пару минут! И обратно пропускать не хотело. Чтоб не замочить ноги, мне даже пришлось строить гать: собирать ветки и бросать их на болотистую землю. Оказывается, пространство изменилось...
Неожиданно раздался звук открываемой двери -- словно кто-то нарочно ей хлопнул. По коридору раздались быстрые шаги: они явно приближались, что не могло не обрадовать заблудившихся путников.
Клим и Михаил напряжённо вглядывались, пока из-за поворота не показался человек в коричневом пиджаке, благодаря которому они здесь и оказались... Папка все так же была в его руках, но выглядел он уже явно расстроено.
Как ни в чем ни бывало, человек с папкой обратился к приятелям:
-- А, вас тоже направили в приемную? Мне пришлось дойти и до этой инстанции. Что же, может всё обернётся лучшим образом. Председатели, вернее, созаседатели, должны помочь. Вы еще не заходили?
И парень в пиджаке (а это был молодой человек с черной челкой) открыл дверь, ближайшую к лифту. Перед этим он нажал кнопку на дверной притолоке. Раздался звуковой сигнал, и легко надавив на дверную ручку, юноша распахнул дверь.
Они попали в пустую узкую комнату. Напротив -- единственное окно и стол секретаря. Никого за ним не было, и юноша проскользнул к боковой двери - это действительно была приемная: табличек с надписью не было ни перед кабинетом, ни на двери начальника.
2. Новый план
Виктор уже четверть часа провёл в кабинете. Двое людей в сером и темном костюмах сидели перед ним за тяжелым столом из дерева.
Из остальной мебели в кабинете стояло лишь четыре стула, так что среди беленых известью стен гулко разносился голос. Говорил пенсионер со множеством планок на черном пиджаке:
-- Человек нашей эпохи суров, но твёрд в своих нравственных устоях и верен долгу до конца... Мы прошли через эти годы, десятилетия -- время тяжёлых чёрных дней. Война, подъем хозяйства, великие стройки... Мы прошли и вышли к далёким от нас восьмидесятым -- те, кто дожили. Нам то время представлялось счастливым.
-- Солнечный мир восьмидесятых... так и было, -- подтвердил Виктор, -- это правда, что люди жили по многим показателям на уровне, сопоставимым с рядом развитых стран. А по услугам обеспечения в социальной сфере - выше многих или опять же наравне...
-- Эх, бесплатно было многое и дёшево, -- поддержал его величественный старик.
-- Но все это оказалось потерянным, -- удрученно взмахнул рукой Виктор.
И тогда слово взял второй заседатель, выглядевший заметно моложе ветерана. Это был человек в сером костюме, с темным пробором на длинном невыразительном лице. Но его голос неожиданно громко прокатился по пустой комнате:
-- Ваш план не поможет, это невероятно.
-- Товарищ Димитров, в таком случае наш мир "закроется" согласно общему плану, году в две тысячи тридцатом, -- Виктор был непреклонен.
-- А вот и другая рукопись, -- сказал Димитров и достал из сумки стопку листов в папке с тёмной ледериновой обложкой. -- Это важные открытия в истории. Ты из набора фактов нашел тайную работу сил добра по спасению культуры. Именно в конце античности подземные заводы стали потреблять повышенные мощности -- и развалили городскую культуру греко-римской Европы. Германские нашествия, падение хозяйства -- и люди одичали, многие вымерли. Бывшие римские города опустели. Сельские поля оказались заброшены на века и заросли лесом. А эти подвижники -- монахи -- шли тогда против течения.
Тем временем Виктор уже принялся читать бумаги из папки. Неожиданно, словно его осенила какая-то мысль, поднял голову на заседателей:
-- Я сотрудник Народного театра "Бронзовый год", меня сюда направили для разработки новой драматургии... Я думал, мои рукописи нужны для согласования с тайными заседателями... Честно говоря, я и не знал, что вы до сих пор правите городом.
Первым ответил заседатель помоложе:
-- Мы уже не правим, да и раньше наши полномочия носили лишь рекомендательный характер. И то, что вы, молодой человек, знаете о нашем существовании -- уже это очень много. Мы решаем теперь очень немногие дела. Из старой номенклатуры с нами знаются лишь единицы... Так что если куратор вашего театра дал добро -- так тому и быть. Но наши возможности куда шире... Мы можем очень многое.
Слово взял Старший заседатель:
-- Здесь находится пункт перекрёстка миров, Зал ожидания. Подожди, пока не откроется проход, -- и немного помолчав ветеран добавил, -- твоя статья, Виктор, будет опубликована...
А в папке, вокруг которой было столько разговоров, лежал следующий текст:
Итак, причиной Великого переселения народов стали пришедшие из глубин Азии гунны. Свой долгий путь они начали с территории Монголии и Забайкалья. На Урале хунну смешались с финно-угорскими народами. Один из них это манси -- их язык наиболее близок венгерскому. Хотя собственно венгры пришли в Венгрию-Паннонию лишь в Х-ом веке, они "наслоились" на уже живших в паннонской долине потомков римлян, германцев, славян и - потомков гуннов с аварами.
Что же послужило причиной ухода хунну (таково их первоначальное название)? Слово "хун" в монгольских языках означает буквально "человек", как и в современном бурятском, родственном (но далеко не тождественном) монгольскому языку. Причем множественное число для слова "люди": "хуннуд".
Еще до прихода русского населения у части бурят также существовало и земледелие. Вспомним при этом городища енисейских кыргызов в Хакассии -- ведь уничтожение земледельческой культуры предков хакасов произошло из-за татаро-монгольского нашествия...
Часть гуннов, побывав в Европе в V веке, вернулась на Восток, уйдя на Алтай. Может там сохранились какие-то предания о походе на Запад? У манси (вогулов) в Зауралье есть предание о Золотой бабе -- оно связано с хранившимися у них после разграбления римских городов золотыми изваяниями. Вспомним, что ханты и манси близки венграм, живущим на территории римской Паннонии, где обосновались в своё время гунны Аттилы.
Позже в Европу нагрянули полчища аваров, также пришедших из глубин Азии. Славяне их называли -- обры. Авары послужили "тараном" для славянской колонизации Балкан. Именно авары вынудили лангобардов двинуться в Италию...
Как нередко случалось в истории, авары в преданиях восточных славян приобрели мистико-эпический оттенок.
Соседние народы в сказаниях становились богами -- обожествлялись. Так произошло с асами и ванами в скандинавской мифологии. Хотя асы-ясы -- это алано-сарматы, ираноязычный народ. В какой-то мере, мифологизировались и древние римляне: древнеримские постройки из камня были так монументальны, что простые люди Средневековья считали их делом рук гигантов. Римский император Траян, завоевавший во втором веке Дакию, возможно, стал предтечей образа Траяна (Трояна) у славян и одноимённого божества у валахов - предков румын и молдаван.
3. Зал ожидания
Человек в сером костюме посмотрел на двух молодых людей, вошедших после стука в кабинет. Виктор, сидя спиной к двери оглянулся и узнал своих двух спутников по лифту:
Ветеран сказал:
-- Проходите, присаживайтесь, ждите своей очереди, вы нам не мешаете, -- и Клим с Михаилом сели за стулья, поставленные вдоль стены. Дальнейшее происходило, словно их и не было в кабинете.
Димитров, держа в руках папку с небрежно вложенными в нее листами бумаги и не замечая вошедших, продолжил:
-- Вы еще не поняли? Виктор, этот труд будет востребован. Теперь дело за малым.
-- Товарищ Димитров, неужели мечта о новом лете для всех начнёт воплощаться и в нашем городе? Хотя это кажется невозможным -- наверно, все-таки не у нас. Но пусть хоть где-то.
-- За стеной летнего дождя, в июне, -- добавил задумчивым голосом Старший заседатель.
-- Или завтра, в ноябре, -- сказала темноволосая девушка, только что вошедшая в комнату через дверь, неожиданно открывшуюся позади председателей. Из двери дунуло холодком, и пока дверь не захлопнулась, Клим видел в проеме одну лишь темноту.
Девушка прошла в середину кабинета, и села на стулья рядом с молодыми людьми. Но она продолжила свою речь:
-- Мудрые сделали перерасчёт в свои планах, теперь упор будет делаться на потомков финно-угров, чтобы иметь духовно-генетическую связь с фантомами местных урочищ. Теперь я новый проводник.
Виктор повернул голову и спросил девушку:
-- А как вас зовут?
-- Лидия.
-- А насчет урочищ у нас есть теоретический материал, разработки для общественных лекций, -- сказал ей Виктор. -- Сейчас зачитаю:
На протяжении веков люди полагали, что наряду с нами Землю населяют некие невидимые живые сущности, все предметы и явления природы считались одухотворенными...
В Прибайкалье до сих пор существуют народные традиции, по которым считается, что земную поверхность населяют духи и божества: покровители рощ, лесов, урочищ, рек, озер, гор, так называемые "сэбдэк". На необычных фотоснимках Г. Червякова, имя которого известно по публикациям в забайкальской печати, фиксировались энергетические белые силуэты, снятые на "обо", это и есть "духи" местности.
Твердо верил в существование тонких сущностей К. Циолковский, в так называемые полевые формы жизни. В конце XX века группа под руководством Луччано Бокконе в течение трех лет проводила исследования в Италии в районе Генуэзского залива. Использовались различные приборы: датчики, фотометры, магнитометры и т. д. В качестве базовой ученые использовали гипотезу о невидимых НЛО, имеющих плазменную природу. Есть фотоснимки подобных объектов и на Урале.
Возможно, как предположил Клиффорд Саймак в "Заповеднике гоблинов", тонкие сущности были жителями другой Вселенной, которая предшествовала нашей. Вся необычность этих тонких сущностей как раз и объясняется их чужеродностью нашему миру: на них не действуют обычные физические законы.
Может быть, над людьми проводится какой-то эксперимент. Разрешить эту тайну людям представится возможность, скорей всего, когда человечество повысит уровень своего духовного развития. Как минимум, должны быть решены общечеловеческие проблемы: угроза голода, войн, социальное неравенство и, конечно, проблемы экологии...
По некоторым исследованиям, сильные психологические переживания людей способны оставлять след в окружающем пространстве. Так называемые фантомы могут оставаться после смерти живших когда-то людей. Но для этого нужна особо мощная энергетика человека.
Какие же драматические события происходили в прошлом в Южной Сибири? В восьмом веке нашей эры Тюркский каганат в Центральной Азии окончательно распался и появился Уйгурский каганат. Это было раннефеодальное государство на реке Орхон в Монголии (приток Селенги, впадающей в Байкал). В 840 году государство уйгуров было разгромлено енисейскими кыргызами(часть уйгур тогда и переселилась в Восточный Туркестан).
Возможно, из-за войн времён Уйгурского каганата поселенцы из Согдианы (Средней Азии) покинули свое городище, находившееся в Прибайкалье, у места впадения реки Унга в Ангару, недалеко от города Балаганск (в археологических раскопках согдийской фактории найдены остатки среднеазитатской керамики). И вообще, при раскопках ряда крепостей на Ангаре чуть более позднего периода (времён чингизидов, владевших этими краями), во рвах у крепостных стен найдены черепа принесённых в жертву людей. Они обладали южноевропеоидной внешностью, характерной для жителей среднеазиатского Междуречья. Причины уничтожения в Приангарье торгово-земледельческих факторий до конца неизвестны...
Известна также археологическая культура курыкан, живших около Байкала. Они считаются общими предками якутов и бурят (курыканы -- гулигань в китайских летописях). Курыканская культура оставила и материальные свидетельства в виде каменных сооружений Прибайкалья. Например, каменная стена на байкальском острове Ольхон протянулась поперек мыса Хоргой... Многие каменные постройки курыкан носили культовый характер -- там нет культурного слоя. Но обильные подношения духам не помогли остаться в тех местах носителям этой культуры -- все постройки заброшены много веков назад... Их потомки стали заниматься только кочевым скотоводством или, еше того хуже, ушли в районы вечной мерзлоты...
-- Хорошо, если ваши труды в самом деле будут востребованы, -- произнес Димитров.
А Старший заседатель, блеснув ветеранскими планками на груди, напоследок еще раз прогромыхал своим утробным голосом:
-- Прием окончен, но вас, Виктор, попрошу остаться в кабинете. Проходите, не стесняйтесь, занимайте место рядом с молодыми людьми...
Виктор встал и занял место рядом с Лидией, Климом и Михаилом. "Ветеран" меж тем подбодрил Клима, уже поднявшегося со стула:
-- Проходите, проходите, можете сесть.
И Клим уселся на единственный стул перед столом председателей.
Михаил, оставшись позади него, по-детски заёрзал на стуле, посмотрел вокруг растерянно.
-- А вас, молодой человек, попрошу выйти, -- обратился к нему Димитров.
Старший председатель сурово посмотрел на Михаила и, насупив седые брови, закричал:
-- Вон! Молодой человек, вы вели себя излишне самонадеянно в этой жизни. Вон отсюда! Хамам здесь не место!
При этих словах старик бодро вскочил с места, поправил черный костюм на грузном теле и открыл дверь, видневшуюся за его спиной. Ветеран сделал выразительный жест рукой, приглашая Михаила в темноту проема.
-- Да, да, уважаемый, -- добавил со своего места Димитров, глядя на Михаила, -- вам туда. Назад хода нет, все выходы с пятого этажа заблокированы.
"Так вот почему мы не могли выйти! -- подумал Клим. -- Это в их власти -- поставить замки на пространство!".
И вдруг произошло то, чего никто не ожидал: старик-председатель проворно юркнул в темный проход вслед за ссутулившейся фигурой Михаила! Так "Ветеран" вслед за недавним спутником Клима бесследно исчез в этой темноте. Дверь осталась распахнутой.
Клим не заметил в этом черном проёме никаких бликов или отсветов, хотя в кабинете было довольно светло -- в окна светил серый октябрьский день, недавно переваливший за середину. Димитров поднялся и зашел в черноту прохода.
Лида вошла туда следом. Но перед прощанием пояснила Климу:
-- Это Зал ожидания. Зал сам определяет, кому куда идти. И твой неуклюжий друг попадёт совсем не туда, куда мы.
-- А я?
-- Посиди немного, минут пять. А потом зайди вслед за нами -- даже я проводник, не знаю, куда тебя определит пространство. Если повезёт, переход забросит тебя туда же, куда и меня. А Виктор пусть двинется следом за тобой, но через такой же интервал. Пока, молодые люди!..
Остался лишь тёмный проём двери, который манил и страшил Виктора. Он выждал, верно, лишь пару минут после ухода Клима. Вскочил со стула, подошел к проходу, набрался духу и ступил за порог. И сразу оказался в полной темноте.
"Через несколько шагов засветит яркое солнце", -- вспыхнули вдруг слова в сознании Виктора. -- Я должен быть в этом уверен, должен! Моя рукопись виновата... из-за нее я привлёк внимание этих людей... или сущностей?".
4. Коридор между мирами
А в давешнем коридоре человек в коричневом пиджаке бросился к боковой двери. Она оказалась закрыта. Дверь напротив тоже не открывалась. Тогда Виктор -- а это был он -- выглянул в окно. Едва он это сделал, как свет дня померк, и коридор затопила густая тьма. Осталась лишь гореть зеленая надпись над выходом: 08-12. "Что это -- восьмое декабря или двенадцать минут девятого?", -- начал лихорадочно думать Виктор. -- Скорее дата, ведь сейчас послеобеденное время. Но почему тогда декабрь? Ведь еще октябрь...
Он подскочил к еще одной двери, дёрнул за ручку -- дверь осталась на месте, зато от двери оторвалась ручка. Зажав в руке металлическую позолоченную ручку, Виктор побежал дальше, в темноту коридора.
Наконец он добрался до Зала ожидания, где мерно горели плафоны на потолке. Опрокинув по пути несколько стульев, он подбежал к стене и бросился в черноту выхода...
"Лида, где твои слова? А где твои тайные взгляды, твои взоры украдкой, полные восторга и почитания?! Но я ухожу в темноту".
Внезапно Виктор догадался: "Ты не была нужной мне девушкой. И с ролью с проводника ты не справилась... Что за наваждение? Где смысл? И почему двери в коридоре закрыты и свободен только путь назад?".
-- Потому что Будущего уже нет, -- прозвучал приятный женский голос.
-- Где вы? -- он стоял в темноте, слабо освещенной рассеянным светом из проёма двери, где был виден Зал ожидания, он машинально засунул медную ручку в боковой карман пиджака.
-- Будущего нет, потому что ты, Виктор, не смог найти выход. Мы поставили не на того, кто может проходить сквозь миры, -- сказал тот же голос.
-- Двери в иные миры? Но я их видел!!! Почему они мне не открылись?!
-- Если бы тебе везло в твоей жизни, -- голос стал мягче и проникновеннее, -- если бы ты по настоящему мог пробивать пути к достижению целей, пусть они и ложные, как например, было с Лидой.
-- А если цели ложные, зачем пробивать путь к ним?
-- Это тренировка, -- продолжал невидимый женский голос с лёгким укором.
-- Но я не виноват, что не смог справиться. Другие люди тоже ведут себя не во всём правильно, и ничего, многое у них получается...
-- Но есть определённые правила... Они не меняются в зависимости от частных особенностей поведения людей. Важно лишь то, выполняются эти правила или нет, -- невозмутимо говорила женщина.
-- Но многие люди много чего не выполняют. И нарушают. В отличие от меня.
-- Знаем, -- по-прежнему спокойно и почти доброжелательно отвечал женский голос. -- Хотя всё не так просто, как я только что сказала. Если бы они вели себя лучше, ты бы все равно здесь прошёл. Двери бы тебя пропустили. Но раз люди такие, какие есть, ты должен сам менять некоторые правила своего поведения...
-- Скажите это им! -- закричал Виктор. -- Они не понимают что творят! Почему они сами не меняют себя, почему всё зависит от таких как я! У меня немного силы в обычном мире.
-- Как раз больше, иначе тебя вообще бы сюда не пустили. Ты видел Двери: да ты прав, это уже очень многое: умение увидеть Переход...
-- Но я должен стать что -- вообще суперменом?! И с людьми я должен быть гением отношений? Стать мастером интриг, пусть и благих... Но преуспевать в жизни, быть подлецами или посредственностями могут люди, которых вы и близко не подпустите к Залу ожидания!
-- Он сам не пропустит их, -- заметила женщина.
-- Тем более! А я и так старался как мог. Почему же из-за недостаточно "пробивных" способностей в своем мире, я не могу и здесь пройти? Ведь вы сами признали, что если бы люди вели себя иначе, я -- такой какой есть -- всё равно бы здесь прошёл. Ведь и от общества многое зависит! Но они не ведают, что творят! Они губят... лучших из них. Они губят сами себя!
-- Тогда судьба миров на этой ветке Древа предрешена: она завянет, -- сказал с тем же неумолимым спокойствием женский голос. -- Ступай обратно, твой мир будет жить. Но даже и думать не смей о силуэте Новых дней. В общем, прощай, Виктор, -- сказала женщина из темноты, -- у нас свои дела. Возвращайся в свой город...
Темнота всё не рассеивалась. "Надо переждать" -- думал Виктор. И ощутил: этот мир нужно чувствовать так, чтобы ощущать его тонкость и глубину. При этом он почему-то вспоминал место в его городе, куда когда-то его еще трёхлетним возили в детский сад. Место за городом, в начале соснового леса, называемое с давних пор Берёзовкой -- видимо, из-за особого микроклимата, смягченного ручьем и горными склонами, укрывающими от сибирских ветров...
* * *
Переход открылся через четверть часа. Виктор увидел себя на лесной тропинке. Он огляделся и с радостью узнавал тот самый пригород, чье видение явилось ему в темноте Перехода. Это была Верхняя Березовка!
Он перешёл по мостику через ручей Берёзовка. Показалось и старое строение, знакомое ему еще по школьным турпоходам. Выстроенный из почерневших от времени крепких досок, это был давно закрытый Дом отдыха, построенный, как видно, еще до революции.
"Здесь когда-то отдыхали господа, -- подумал Виктор. -- Припоминаю одно место из воспоминаний Ивана Серебренникова, когда он бежал из Иркутска в Маньчжурию, опасаясь ареста как бывший министр колчаковского правительства. По пути поезд чехословацкого корпуса сделал остановку в Верхнеудинске: Серебренников хотел с него сойти, посмотреть город, где жили его родственники... А жена этого сибироведа, исследователя быта бурят, писала в своих записках о Гражданской войне, что как-то отдыхала все лето у родни мужа на Берёзовке".
Погружённый в свои мысли, Виктор вышел к трассе. Вскоре подошло маршрутное такси, и он доехал до своего дома.
5. Время надежды
Виктор уже на следующий день решил зайти в Институт Лесного природопользования (хотя гораздо чаще его называли Институтом Лесопользования -- необходимость пользования природными ресурсами признавали все, но насчёт того, как это правильнее это даже не делать, а называть -- существовали разногласия между учеными и администраторами).
Виктор был уверен: он должен разыскать вчерашнего знакомого по верхнему этажу Дома Прессы! Клим не должен бы провалиться неведомо куда -- скорей всего, он уже вернулся в обычный мир. Но вначале, на всякий случай, Виктор попробовал пробиться в странную надстройку над зданием. Лифт вообще не работал, а на чердачный этаж не вело никакой лестницы...
Накануне же Виктору удалось проехать наверх благодаря протекции из профильного комитета. Он всего за полчаса до визита в "Надстройку", зашёл в Комитет (благо, Ведомство находится через улицу от Дома Прессы). Вначале он попал в общий отдел. Просторную комнату занимало несколько человек. Склонная к полноте женщина в очках внимательно выслушала молодого посетителя. Она что-то сказала в трубку внутреннего телефона, затем вышла из комнаты, но вскоре вернулась. И сообщила Виктору, чтобы он поднялся на этаж выше -- к Эдуарду Марленовичу. "Я ему сказала, что вы мой родственник", -- шепнула напоследок женщина.
Обладателем столь необычного отчества был Гарнаев Э. М., куратор Отдела общественных связей -- как гласила табличка на его двери. Им оказался еще молодой (чуть старше Виктора) человек в очках со странно смуглым лицом.
Едва Виктор объяснил суть дела, тот бесстрастно ответил: "Погодите" и куда-то позвонил. Быстро положив трубку, Эдуард Марленович передал, что Виктору очень повезло: как раз сегодня открылся проход в отремонтированном здании Дома Прессы. Далее куратор подробно объяснил, как пройти на самый верхний этаж Дома Прессы:
-- А там уже всё просто. Ваши труды рассмотрят специалисты... вернее профессионалы самого высшего уровня, -- многозначительно добавил чиновник.
Так Виктор попал на "чердачный" пятый этаж -- надстройку над Домом Прессы, оказавшись в одном лифте с Климом и его спутником...
Сегодня Виктор снова поднялся до четвертого этажа Дома Прессы (накануне он добрался до этого якобы самого верхнего этажа тоже своим ходом и лишь отсюда поехал на лифте, -- так было нужно, объяснил ему Эдуард; тем более лифт сам распахнул двери).
Но Виктор обнаружил, что на всём этаже находятся кабинеты ЦСИЗ -- Централизованной службы исследования Леса -- вышестоящего учреждения для Института Лесопользования.
Клима Перехвалова никто не знал. Виктор бродил от одной двери к другой, пока в одном из кабинетов не сказали, что Климентий работает с Миленой Казимировной на Агростанции. Этот филиал ПИЛПа находится в пригороде, точнее, даже в черте города, но в лесу, на Верхней Березовке...
"Странно: филиал Института Лесопользования находится в тех краях, откуда я только вчера выбрался из межпространственных перемещений", -- удивился Виктор.
* * *
Выйдя из микроавтобуса (а больших автобусов почти не осталось в его городе), он свернул на просёлочную дорогу, укрытую сводом из ветвей старых великанов-тополей и сосен. Осень еще правила бал на этой окраине. Здесь сохранился кусочек леса с густым подлеском из кустарника -- благодаря ручью, пробегающему в ложбине между горными хребтами. Верхнюю Березовку одно время объявляли местом отдыха горожан. Но много новых деревянных домов заполонили это место. Люди строились, в том числе, приезжающие из деревень.
И вот... по лесной дороге шла она -- женщина в старинном платье, на голове ее шляпка или какое-то подобие капюшона или чепца.
Здесь, как и всегда, стояли тишина и умиротворение -- а она шла мимо обочин, заваленных опавшими листьями тополей. Дальше по склонам поднимался сосновый лес.
Кто это? Это воплощение одной из природных стихий. Или, если угодно -- дух местности.
Подойдя еще ближе, женщина обратилась к путнику. Взгляд ее милостив:
-- Виктор, ты правильно сделал, что отправился к Агростанции. Клим тебе поможет еще раз. И не только тебе. Будущее мира в ваших руках. Ты творец природы... не побоюсь этого слова. Ты способен творить миры. У тебя высокие чистые энергии и ты можешь воспринимать нас -- силы Природы. Я одна из стихий. Как и заседатели. Только они более могучего ранга. Скоро в вашем мире станет гораздо лучше... А теперь иди до Агростанции!
С этими словами женщина простилась и обошла Виктора. Но когда он оглянулся, ее уже не было видно -- хотя дорога просматривалась на большое расстояние.
Вскоре за лесным пригорком показались обитые жестью ворота Агростанции... Одна из створок была едва приоткрыта и Виктор не без неудобства протиснулся в проём. Впереди раскинулись голые поля распаханной осенней земли. От леса оказался огорожен довольно обширный участок земли. По дальнему краю чернела вереница кустов. В центре же пустого участка возвышался домик -- нарядный как на картинке, где место чердака под двускатной крышей занимал второй этаж...
Клим принял его радушно -- он как раз заканчивал посев озимых... Они зашли в домик, оказавшийся вблизи довольно большим двухэтажным зданием, покрытым планками сайдинга. Ученый в углу просторной кухни вымыл руки у рукомойника, откуда вода сбегала в эмалированный тазик; снял серый рабочий халат. И через коридоры как в каком-то городском учреждении, повёл Виктора вглубь станции, в свой кабинет.
-- Здесь наша летняя резиденция, -- пояснил Клим. -- Уже октябрь, но в Институте летний сезон заканчивается только сейчас, таков наш график работ".
Они сели за столик...
Среди прочего Виктор услышал и о незадачливом спутнике Клима. Как сотрудник Института, Клим много рассказывал о поисках прохода в другие миры, но не хотел ничего конкретного говорить о дальнейшей судьбе Михаила, сказав одно:
-- У Миши грязная энергетика. Он видит только низшие духи, окутан тёмными энергиями. Конечно, именно это обстоятельство и позволяло ему совершать небольшие межпространственные переходы. Но на большее он не способен. Тем более, чтобы попасть в наши миры, нужны другие -- более светлые энергии. Витя, забудь о нем!
Виктор вспомнил резкий тон ветерана, его категоричное "Вон!" пристыженному Михаилу. Клим словно догадался, о чем думает его гость:
-- Правильно, что Старший заседатель выгнал Михаила. Такие люди, претендующие на интеллект, но грубые и упрямые, только мешают.
-- А с кем я разговаривал в темноте? -- спросил Виктор, обнадёженный, что разом может узнать все загадки, случившиеся за эти сутки.
-- Женский голос в темноте принадлежит матери Лиды.
-- А почему темнота наступила после того, как я вышел вслед за вами и никого не застал? Ведь вы убежали в темную дверь, даже этот недотёпа Михаил...
-- Стихии самоорганизовались. Тонкая энергия одной из них превратилась в девушку Лиду -- специально для тебя, Витя. А потом произошла дематериализация...
И Виктор рассказал Климу о встрече с женщиной на лесной дороге к Агростанции. Тот понимающе кивал и почти не удивлялся:
-- Мы Институт. Мы изучаем Лес... и его обитателей, в том числе -- из Тонкого мира. Мы собираем и классифицируем случаи, подобные твоей встрече с необычной женщиной.
Виктор подытожил:
-- Теперь всё становится на свои места: история с коридором, темнотой, вопросами...
Но Клим продолжил говорить встревоженным тоном:
-- И еще о коридоре... Виктор, ты не забыл? О дверной ручке. Учти, что ручка сделана по технологии, которой еще нет. Это сплав редкоземельных металлов. Магнетизм такого сплава в сотни раз больше железа. При вращении устройства из такого сплава, теряется его вес. Если человек возьмёт ручку в руки и соответствующим образом настроится, то может не только потерять вес, но даже исчезнуть из данной точки пространства.
![[]](/img/g/gergenow_a_j/tayna/d339531362d9a9a9411be442b99c4472.jpg)