Гергенрёдер Игорь Алексеевич : другие произведения.

Сказание о Лотаре Биче

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Приключенческое повествование и его исследование литературного критика, литературоведа профессора Елены Зейферт. 2006.


   Игорь Гергенрёдер
  
  
   Сказание о Лотаре Биче*
  
  
   До чего деревенька убога.
   Глина скользкая от порога.
   Родила сухорукая Лотта,
   А младенца качать не может.
   А отец - то ли толстый трактирщик,
   То ли рыжий сапожник Пауль,
   То ль портняжка Ганс синерожий...
   Не хотят о младенце и слышать:
   "Знай, поди, чьи подмешаны дрожжи!"
   Лотта кликнула старую ведьму:
   "Забери моё бедное сердце,
   Только вырасти славного парня".
   Подмигнула Лотте колдунья,
   Пеленает холстиной младенца.
   Наточила косу поострее:
   "Будет парень лисицы хитрее!"
  
   * * *
  
   В камышах спрятан ведьмин домишко.
   Справа - озеро, слева - болото.
   Все боятся горбатую Биче:
   То ль она детским голосом хнычет,
   То ли голос визжит из болота,
   То ли ведьма терзает кого-то.
  
   Перед входом - камыш да тина.
   В старом домике - маленький Лотарь.
  
   * * *
  
   Зимней ночью мычат коровы,
   В каждом хлеве стучат копыта -
   Лес тревоге внимает сурово,
   Лунным призрачным светом облитый.
   Под кладбищенской елью столетней
   Две могилы зияют разрыты...
   Кто-то стрижку поспешно затеял,
   Отыскав тонкорунных овечек
   Среди стойла костей человечьих.
   Перед дерзким являются двое:
   Белокурая Хельга нагая
   И седой Фердинанд-распутник.
   Встреча славная под луною.
   Хельга тянет к дерзкому руки:
   "Ты пойдёшь, паренёк, со мною.
   Не суди, что сыра постелька".
   Встреча славная под луною.
  
   * * *
  
   Кто обстриг мертвеца,
   Тот заплатит долг
   В пятидневный срок!
   Кровь твою высосем,
   Высосем, высосем!
   И начнётся танец...
   Не робей, красавец!
  
   * * *
  
   Лотарь заступом замахнулся:
   "Забери свои кудри, Хельга!
   Прочь с дороги и ты, толстозадый!"
   Усмехнулся старик добродушно:
   "Обкорнал ты мою макушку.
   Это дело не кончить ладом.
   Только если посланец ада
   Отберёт у тебя добычу,
   Твой должок у него мы вычтем.
   Вот такой уговор, мой Биче!"
  
   * * *
  
   До чего деревенька убога...
   И в неё катит сборщик налогов:
   Кони сытые, крепкая бричка.
   Промелькнула коса девичья.
   У порога хозяин в поклоне:
   "Если, дочка, не будешь дурой,
   Он налоги возьмёт натурой".
   Кони встали, смеётся сборщик:
   "Эй, у брички побудь, покуда
   Я налог собирать мой буду!"
  
   * * *
  
   Лишь только сборщик на порог -
   Немедля платишь долг:
   То ль сестрицей молодой,
   То ли дочкой,
   То ль женой.
   А не то всё вынесу,
   Вынесу, вынесу!
   Так не стой же кротко -
   Шевелись, красотка!
  
   * * *
  
   Ткёт дорожку горбатая Биче.
   А дорожка - солнце с луною.
   За серебряною волною
   Золотая струится змейка.
   "Эй-ка, Лотарь, не плачь за спиною,
   А старухе пивца налей-ка!"
   Вот и сборщик: "Хо-хо, не ждали?" -
   "Уноси, торопыга, пряжу..."
   Не успел! И дорожка в бричке -
   Золотая коса девичья.
  
   * * *
  
   На перекрёстке трёх дорог
   Со сборщика получен долг.
   Уж на нём поездила,
   Ездила, ездила!
   Перевязан сук.
   Ты доволен, друг?
  
   * * *
  
   На поленницу ведьму втащили,
   Вся деревня бежит на потеху.
   Лотарь плачет, а ведьма хохочет:
   То-то смеху, когда не до смеха!
   "Услужи мне ещё, приёмыш.
   Только пламя лизнёт селезёнку -
   Награди деревеньку бабёнкой!"
   Лотарь мигом к шалунье Эльзе
   И красотку ведёт за ригу.
   "Что облапил? Увидят люди!" -
   "Ой-ля-ля! Оттого не убудет!"
   Из костра рвётся дикий хохот,
   А за ригой - смешки и шёпот.
  
   * * *
  
   Смешок и вскрик -
   Блаженства миг -
   Ах, за ригой,
   За ригой, за ригой!
   Белое плечико, синие глазки.
   Ах, Лотарь Биче, мастак на ласки!
  
   * * *
  
   Пышнотелая вдовушка Мабель,
   Долговязая мельника дочка,
   Чернобровая Эльза-милашка
   Дружно делят печальную ночку.
   Слёзы капают в полную чашку.
   Ты доволен, трактирщик, платой?
   Лотарь Биче уходит в солдаты.
   "Эй, толстяк, побыстрее кружку!
   Нам наверх невтерпёж с подружкой".
   Под соломенной крышей каморка.
   Далека ещё зимняя зорька.
   Всем до зорьки достанется плата -
   Лотарь Биче уходит в солдаты.
   "Ты не плачь, белолицая Мабель,
   Не горюй, длинноногая Лила..."
   А притворщица Эльза хохочет -
   Ещё тянется тёмная ночка,
   Ещё тут сухопарый Лотарь,
   И петух не взлетел на ворота.
   Слёзы в чаше, и потчует милый.
   Подле он, а уже разлюбила.
  
   * * *
  
   Ушёл тропинкой ледяной.
   За лесом - край родной.
   Я здоровяк, и вам не врут,
   Что кочергу свиваю в жгут.
   Но лёгок птичий,
   Птичий, птичий
   Бродяжий нрав у Биче!
  
   * * *
  
   Зеленеет ячменное поле.
   Жеребец и кобыла гнедая
   На лесной разыгрались опушке.
   Буки шепчут, кукует кукушка.
   А просёлком колонна шагает.
   По команде на плац повернули,
   Офицер подстрелил воронёнка.
   "Меток выстрел, да только пули
   Не достанут матёрую птицу.
   Не поймав журавля, бьют синицу..."
   Офицер фельдфебеля кличет:
   Сто шпицрутенов Лотарю Биче!
  
   * * *
  
   Всегда солдатская спина
   За всё платить должна!
   Но главный долг
   Заплатит полк
   Под ядрами,
   Ядрами, ядрами!
   Глядишь, и бедная спина
   Навек от порки спасена!
  
   * * *
  
   До чего же вы жгучи, удары!
   Я в лозняк отправлялся недаром.
   Как умело я выбрал лозины,
   Угадал подходящую пору,
   Когда соками полнятся ивы,
   На заре шелестя шаловливо.
   Я вымачивал прутья в рассоле,
   Чтобы больше скопили боли.
   Так хлещите, хлещите больнее!
   Где найдёте вы дурня дурнее -
   Для себя заготавливать розги?
   Так пусть ёжится шкура от жара,
   Тело кровью исходит и паром...
   До чего же вы жгучи, удары!
  
   * * *
  
   Как пляшет пламя при луне!
   Цейхгаузы в огне.
   А над речкою слышатся,
   Слышатся, слышатся
   Команды, взрывы, брань.
   Но слушай, сердце, соловья
   И слушать не устань!
  
   * * *
  
   В кабачок забегает фельдфебель:
   "Кружку пива! Замучила жажда.
   Я мерзавца ловлю дезертира -
   От других ускользал не однажды,
   От меня не уйдёт поджигатель!"
   В уголке - оборванец с котомкой,
   Шепчет девице, оба смеются.
   Промелькнула над кружкою чашка.
   "Отнеси ему пива, пташка!"
   Чмокнул в щёчку хозяйскую дочку,
   На глаза надвигает шляпу.
   Пьёт фельдфебель, вдруг капают слёзы:
   "Мне в ивняк захотелось, к лозам!"
  
   * * *
  
   Плывёт фельдфебель по реке.
   Весёлый танец в кабаке.
   "Ах, мой милый молодец,
   Молодец, молодец!" -
   "Бежим, малютка, на лужок!"
   А на лугу - стожок.
  
   * * *
  
   В непроглядные зимние ночи
   Лютый ветер ломает ивы.
   В лозняке бродит сизый фельдфебель,
   Вьётся по ветру космами грива.
   В бородище запутались раки.
   В эти ночи в окрестных сёлах
   Заливаются воем собаки.
  
   * * *
  
   Жарко-жарко натоплена спальня,
   Пух лебяжий в атласных перинах.
   Озорная хозяйка усадьбы
   У огня с молодым господином.
   Сохнут плащ и мундир офицера.
   "Капитан, какова непогода!" -
   "Пустяки для моих гренадеров -
   Тьма и бури подобного рода.
   Я скажу вам о солнечном полдне:
   В тишине спали выгон и нива,
   И лесная далёкая грива
   В нежной дымке на взгорье синела.
   Но колосьями встали солдаты,
   И грачей будто частая россыпь,
   Зачернели по склону мортиры.
   Неприятель несметною силой
   Кавалерию двинул в придачу...
   Пережить эту бурю под солнцем -
   Уж, поверьте, большая удача!
   Как я вёл, что осталось от роты,
   Или гнал, если быть поточнее...
   Это кто к нам заглядывать смеет?"
   Госпожа улыбается мило:
   "То мой новый бедняга-садовник.
   Нем как рыба и полупомешан.
   Что ты серп завернул в холстину?"
   Офицеру поклон отвешен:
   "Не мешало бы господину
   Натянуть щегольские лосины.
   Ну и ножки! Глядеть - забава!"
   Где-то дерево с треском упало.
   Офицер палашом замахнулся:
   "О! Узнал я тебя, поджигатель!"
   Лотарь камешек кверху подкинул -
   Дивный свет заливает спальню...
   Госпожа ловит камешек жадно,
   Офицер с палашом замирает...
   Лотарь серп достаёт: "Вот и ладно!"
   Окровавленные лосины
   Не понадобятся господину.
  
   * * *
  
   Душа моя совсем не зла,
   Но ведьмы нет без помела.
   Ах, где вырос я,
   Вырос я, вырос я!
   Дарит тенью бук,
   Да на ветке - крюк.
  
   * * *
  
   Только сад зацветает в усадьбе,
   Налетают ночами совы.
   И крадётся какой-то соловый.
   Ловит щука в пруду краснопёрок,
   А соловый по берегу рыщет.
   Тиной, пухом облеплены пальцы -
   В птичьих гнёздах он ищет яйца.
  
   * * *
  
   А озорная госпожа
   Как утречко свежа!
   Ах, кидаем камешки,
   Камешки, камешки.
   Три, четыре, пять!
   Так когда же спать?
  
   * * *
  
   Всё прохладнее лунные ночи,
   Лисы тоненько лают над прудом.
   Не позвали гостей на свадьбу,
   Поскорее продали усадьбу.
   Два фургона полны поклажей.
   "Едем мы далеко, Лизелотта!" -
   "Как велишь, ненаглядный Лотарь".
  
   * * *
  
   Прощай, германская земля!
   Фургоны тащатся, пыля,
   Всё дальше на восток.
   Ах, если б знать ты мог -
   Как мы свидимся,
   Свидимся, свидимся,
   Край проклятых отцов,
   Где безродных юнцов
   Приучает к парадному шагу
   Офицерик, гордящийся шпагой!
   От железных ворот
   В мхи и сумрак болот
   Побежала преступника стёжка...
   Мой приют берегли
   Злого вепря клыки
   И улитки изящные рожки.
   Я с гадюкой дружил
   И родством дорожил
   С чёрным тополем,
   Тополем, тополем...
   Был надёжный мне друг,
   Как лозина, упруг -
   Ветер во поле,
   Во поле, во поле.
   Пей же пиво, страна,
   Непробудно хмельна -
   Без обмана воротит должок
   Не пьяневший от пива сынок!
  
  
   * * *
  
   Колбасою прославился Краков,
   Дух чесночный шибает в ноздри,
   У харчевни - крики и драка.
   Лотарь вышел наружу, и что же?
   О колёса его фургона
   Ударяют кого-то спиною.
   Он с оглоблей вскочил на повозку,
   Крик его прогремел над толпою.
   Услыхала толпа такое,
   Чего нам повторять не стоит.
   Не у ведьмы ль учился Лотарь
   В мрачной хижине в камышах
   Хлёсткой брани на всех языках?
   "Осади-ка назад, горожане!
   Или будет у вас на загривках
   Из дурацких мозгов подливка!
   Кто б он ни был, кого вы бьёте,
   Я не дам вам его прикончить!"
   Окровавленный малый поднялся.
   "Это вор! Он с поличным попался!
   За кого ты вступаешься, шваб?" -
   "Бейте, люди, и вора и шваба!" -
   Завизжала какая-то баба,
   Но вмешался торговец жестью:
   "Мы решим это дело честью!
   Из какой, мы узнаем, корысти
   Чужеземец вступился за вора?
   Здесь для боя довольно простора.
   Эй, Паромщик!" Выходит детина -
   На плече в сорок фунтов дубина.
  
   * * *
  
   Ну что, опомнился, нахал?
   Зачем в чужое дело встрял?
   Ах, ты жалостлив,
   Жалостлив, жалостлив?
   Так, может, ближнего любя,
   Подставишь под дубьё себя?
  
   * * *
  
   А Паромщик вола тяжелее,
   Раза в два он Лотаря шире.
   Если Лотарь его одолеет
   И за вора уплатит выкуп,
   Их обоих отпустят с миром,
   Кончив дело роскошным пиром.
   "Ай, как славно! - кричат горожане, -
   Не в обиде на нас, забияка?"
   Окружили с хохотом немца:
   "Отколол ты сдуру коленце!
   Убирайся, пока не поздно".
   Подступает Паромщик грозно.
   "Мы уедем!" - кричит Лизелотта.
   Но жену не слушает Лотарь -
   Расправляет сухие плечи
   И играет гибкой лозиной.
   "Ай да фокус! - смеётся народ. -
   Он дубину прутом перебьёт!"
  
   * * *
  
   Закрутил Паромщик дубиной,
   До чего же громила проворен!
   Раз-второй увернулся Лотарь,
   Так и веет на парня могилой.
   Свистнул прут с неожиданной силой
   И по пальцам Паромщика - бац!
   Миг-другой - и дубина упала
   Из огромных ручищ беспалых.
  
   * * *
  
   Столы под грудами колбас,
   Гляди, припустят тоже в пляс -
   Так лихо пляшет Лотарь!
   Уж на него обиды нет -
   Он уплатил полста монет
   Золотом, золотом, золотом!
   Поит Паромщика из рук
   И фунт подносит сала,
   Чтоб горло не щипало.
  
   * * *
  
   Вор спасённый сидит озираясь,
   Горожане, в догадках теряясь,
   Просят Лотаря честно сказать им -
   Чем так дорог ему проходимец?
   "Я не знаю!" - и морщится Лотарь.
   О, как зла на него Лизелотта:
   "Вижу, мы не минуем разора!
   Ты меня променяешь на вора!"
   Лотарь встал посреди харчевни:
   "Я и сам несусветный злокозник!
   Но мне жалко убитую птицу,
   Не могу я смотреть, как лисицу
   Добивает охотник лопатой.
   Будь я властен над ним в ту минуту -
   Он издох бы от казни лютой!
   И когда о колёса фургона
   Дрянь последнюю бьют спиною,
   Я готов заплатить головою,
   Чтоб спасти существо живое". -
   "Это правда? - не верит харчевня. -
   Ну, тогда ты с рожденья пропащий.
   Проку больше от сорной травы,
   Чем от смелой твоей головы".
  
   * * *
  
   На задворках пёс бродячий -
   Рядом Лотарь плачет:
   "Я костей тебе принёс,
   Глянь-ка, целый воз!
   Видишь, как радуюсь,
   Радуюсь, радуюсь
   До нежданных слёз,
   Что ты счастлив, пёс?"
  
   * * *
  
   Вязкой пучится грязью дорога,
   Кони мощные тянут фургоны.
   Вместе с Лотарем едет спасённый -
   С виду малый совсем заморённый.
   По глазам же видать - ой, непрост!
   Прозывается - Козий Хвост.
   Говорит, был когда-то умельцем
   Ловко битую клеить посуду,
   Но призанял разок и другой,
   И пузатый сосуд узкогорлый,
   Видно, склеил в момент роковой.
   Мастерская и тёплый домишко
   Обратились в прибыток чужой.
   Тот сосуд под названьем кубышка
   Не забудет базарный воришка.
  
   * * *
  
   Меж лабазов тупик,
   Узок арочный ход:
   В гости ждёт ростовщик,
   Он отсрочку даёт,
   Пишет цифирки,
   Цифирки, цифирки...
   Чтоб однажды, не скрипнув пером,
   Кончить долгое дело добром.
  
   * * *
  
   Козий Хвост любит добрую взбучку
   Непременно закусывать сладким,
   У него этой сласти в избытке:
   Лотарь, слушай рассказ по порядку.
   Есть страна побогаче богатых,
   Край, где блеянье стад и мычанье,
   Над степным нависая привольем,
   Спорит с криками полчищ пернатых,
   Где от крыльев строчащего свиста
   Хрустом веточки кажется выстрел.
   Там река устремляется в море,
   И на нерест идущая рыба
   Так теснится в бурливом движеньи,
   Что весло будет колом держаться,
   Погружённое в гущу кипенья.
  
   * * *
  
   В той стране, уверял Козий Хвост,
   Любят волю и нрав разудалый...
   Между тем переехали мост
   И увидели двор постоялый.
   Будто флейта пропела в тиши
   Перед стылым закатом осенним,
   Голубей стая села на крышу,
   На крыльце показалась хозяйка,
   Сдобный запах печёного слышен.
   Сердцу чуется трепетный вздох,
   Грусть растаяла в лоне угревном,
   Словно узнанный отзвук напевный
   Ликованья ночного вдвоём
   Вызвал стойкости пылкой подъём.
   У хозяйки на щёчках румянец.
   К посрамлению здешних гостиниц,
   Предложила заморские вина.
   А едой увлечённый мужчина
   Лизелотту глазами ожёг
   И до рта не донёс пирожок -
   Удалец богатырского роста,
   Кудри - смоль, стреловидные брови,
   Рот лоснится, краснее крови.
  
   * * *
  
   Немало выпито вина -
   Вновь Лизелотта озорна:
   "Ах, разве я замужем,
   Замужем, замужем?"
   С ней польку пляшет удалец,
   Он из Богемии купец -
   Как Крез богатый Вацлав,
   Путь держит в город Брацлав.
  
   * * *
  
   Манит Лотаря пляска иная.
   Непокорна, дика и ревнива,
   Обручённая с молнией воля
   Жаждет страстного смеха измены.
   К танцу звёзд воля дерзкая рвётся,
   Без лукавства не мысля веселья.
   Нет ревнивицы, более падкой
   На слезу непорочных соперниц -
   И узнала б докуку заботы
   Добродетельная Лизелотта,
   Не спасись она в танце беспечном
   От привязчивой боли сердечной.
   Лотарь ловит хозяйки улыбку,
   Мнится в блеске трепещущем заводь,
   Что таит в глубине боязливой
   Золотую капризную рыбку.
   Млеет в муках любовь рыболова,
   Просит удочка жадного клёва:
   Станем мы друг для друга добычей -
   Выше радуги взвиться готовы!
  
   * * *
  
   У хозяйки муж в отъезде -
   Отвори, молодка, ставни!
   Ждёт упругих ног тропинка.
   Травки шёлковой мысок
   Пусть почувствует шажок
   Пробуждённого рассвета...
  
   * * *
  
   Не впервой я слышу стуки
   В крепко запертые ставни:
   Звал купец бежать по тропке
   На заветный на мысок,
   Но прищучил щучку хватко,
   Уезжая, муженёк.
  
   * * *
  
   Ревнивец к молодке привёл живописца,
   И тот её голое тело
   Так расписал за пригоршню монет,
   Что малой прогалинки нет.
   От икр до пупка и до самых подмышек,
   От шеи до ягодиц гладких -
   Всё скачут и скачут лошадки.
   Сотрётся какая от чьей-нибудь ласки -
   Кровавая грянет развязка!
  
   * * *
  
   Локоны медные с красным отливом,
   Томно чёрные глазки мерцают.
   Видятся Лотарю круглые бёдра -
   Белоснежной глазури белее.
   Так станьте ж, два сердца,
   Медовым восторгом
   Медоносного лета полнее!
   Быстрый орёл, хитроумный ягнятник,
   Грома выстрелов не убоится -
   Взмоет с овечкой, смеясь над стрелками,
   В облака ветрокрылая птица.
   Нет той ловушки во всём белом свете,
   Нет той натасканно-истовой стражи,
   Нет тех порогов на бешеной речке -
   Чтоб Лотарю сделалось грустно,
   Взгляд лишился бы острого блеска.
   Вкус разборчивый жаждет и жаждет изысков
   И находок жемчужного лоска!
   Ищет глаз белизны нежно-царственных лилий,
   Роз горяще-пурпурного зноя.
   Чёлн порожистой речкой в рассветное пламя,
   Словно в радуге жаркой, несётся,
   И весло в позолоте искрится.
   Небо сладостно пухнет, как полное вымя,
   В нетерпенье дарами излиться.
  
   * * *
  
   Я люблю, хозяйка, краски,
   Дам тебе я их в избытке...
   Кем раскрашен пёстро окунь -
   Жёлтый в тёмную полоску,
   В ярко-рыжем оперенье?
   Ирис дымчато-лиловый,
   Малахит, оттенков полный,
   Бирюза, янтарь и мрамор?
   Кто им дал цветов сверканье -
   Уделит и мне для милой
   От щедрот своих немалых.
  
   * * *
  
   Недоверчиво-робкой хозяйке
   Расписал Лотарь окна и двери,
   Шкаф, сундук, изразцовую печку
   И лошадок игривою скачкой
   Оживил одним махом посуду.
   Загляделась молодка на чудо,
   И под властью нездешнего дара
   Позабыта грозящая кара.
   Пронимает красотку истома:
   "Ах, довериться можно такому!"
  
   * * *
  
   Бедный Лотарь пресыщен богатством -
   Одарил самого бы он Креза
   Тем, что пламенней пламени солнца.
   Из гостиницы с Вацлавом вышел:
   "Потолкуем, дружок, без утайки -
   Охмурить не сумел ты хозяйку.
   Спорим, нынче же ночью лошадок
   На её сосчитаю я теле,
   Разгоняя до крика качели?"
   Горд купец, толстосум и красавец:
   Что услышал он? Эка умора!
   Если с ним не рискнула молодка,
   Видя щедрость его и стать,
   Ночью маслице повзбивать,
   Так неужто её заставит
   Пренебречь неминуемой карой
   Ветром пригнанный хмырь сухопарый?
   А хвастун говорит без смущенья:
   "О пустячном прошу одолженье...
   Чтоб я мог без догляда и шума
   Взмылить скачкою лошадей,
   Ты б женою занялся моей".
   Тут торговец так рот и разинул:
   Это ж надо, какая скотина!
   Не пойти разве что на убыток?
   Предвкушая медовый напиток,
   От гостей Лизелотту он манит:
   "Не хотите ль отведать ягнёнка?
   Прочь её - власяницу боязни!
   Мы попробуем кипрский мускат..."
   Колыхнулась ли яблоня жизни?
   Опустился застенчиво взгляд...
  
   * * *
  
   Что лучше: тыквы с кабачком
   Или айва с петрушкой? -
   Столкнулись жёлудь со стручком
   И с пончиком пампушка.
   Не может кончить этот спор
   И хрена жёсткий приговор.
   Одно решит задачку:
   Ах, скачка, скачка, скачка!
  
   * * *
  
   Ливень бьётся в оконные стёкла.
   Хоть надёжны и крыша, и стены,
   Полотно дорогое измокло.
   Лотарь, дно доставая шестом,
   Гонит лодку сквозь жгучую пену.
   Дождь со тьмою слились за окном.
   Сон усталой оставив постели,
   Встала женщина в нежном порыве -
   Кто ему угождал так доселе? -
   Чашу с жжёнкой горячей подносит.
   Лотарь шепчет слова колдовские,
   Брызнул жжёнкой на пламя печное -
   О, где видано чудо такое?
   Не блистали царевны морские
   Тем нарядом, что тело нагое
   Деревенской молодки украсил.
   Не скрывает точёного стана
   Ткань легчайшая - поле в цветенье
   Дивно-редкостных синих тюльпанов.
   В серьгах вкрадчиво тлеют каменья -
   Кровь, горящая в дымке тумана.
   Низки жемчуга шею обвили,
   А лодыжки, предплечья, запястья,
   Утончённым маня сладострастьем,
   В изумрудных белеют браслетах.
   Диадема таинственным светом
   Озаряет ресниц трепетанье.
   С губ карминных слетит приказанье -
   И индийский надменнейший раджа
   Подле ног этой Женщины ляжет.
   В очаге сдвинул Лотарь полено,
   Трижды дунул в багровые угли -
   И зеркальными сделались стены.
   В них себя увидала молодка,
   Зашептала моления кротко,
   Припадая к стопам чародея:
   "О, развей наважденье скорее!"
   Лотарь, нежно ей руку целуя,
   Убеждает: "Внемли без боязни -
   Чего б только не дал я за силу
   Превращать в королев моих милых!
   Но, увы, я могу, лишь на время
   Приоткрыв в потаённость оконце,
   Сделать милую дочерью Солнца.
   Я уеду, но каждый ноябрь,
   Ночью трижды позвав: "Лотарь Биче!" -
   Сможешь ты, как теперь, становиться
   Всем царицам первейшим царицей".
  
   * * *
  
   Не зная, что проигран спор,
   Купец крадётся, точно вор,
   Глянуть в скважину,
   Скважину, скважину -
   Конечно, баба спит одна!
   Но чья-то тощая спина,
   Спутав правила,
   Правила, правила,
   Остолбенеть заставила.
  
   * * *
  
   Пробивается утро сквозь шторы,
   Грустью жжёт поцелуй в эту пору,
   Стон любви так мучительно сладок -
   Но нельзя забывать про лошадок.
   Ни молодка, ни Лотарь не вспомнят -
   Так друг к другу рвались без оглядки -
   Не под сёдлами были лошадки?
   Лотарь мыслит: "Прилежный хозяин
   Подготовленность любит во всём.
   Нарисую-ка их под седлом!"
  
   * * *
  
   Все возвращенья мужа ждут,
   У постояльцев жуткий зуд
   Под копчиком, копчиком, копчиком:
   Ах, то-то будет благодать -
   Как лошадей начнёт считать!
  
   * * *
  
   Встречен муж безмятежной улыбкой.
   Взгляд поймав раздевающе-липкий,
   Шепчет женщина: "Миг - и узреешь,
   Как пеклась я о мужниной чести!
   Всех лошадок найдёшь ты на месте".
   Поднимается в спальню задорно -
   Перед мужем разделась проворно.
  
   * * *
  
   Полно народа за столом.
   Токайским занятый вином,
   Не видит бедный Лотарь,
   Как ножку Лизелотты
   Вацлав под скатертью,
   Скатертью, скатертью
   Жмёт и бессовестно гладит
   В мыслях о знойной усладе.
  
   * * *
  
   Съели суп и свинину с грибами,
   Донимают прислугу щипками
   Постояльцы, народ фамильярный.
   Лизелотта пошла прогуляться -
   Тотчас Вацлав с ужимкой вульгарной
   Отправляется вслед торопливо.
   Лотарь сел у огня с кружкой пива.
   Тронул слух будто отзвук призыва -
   В спальню мигом: там - пара нагая.
   Он, её под себя подминая,
   В зад ужасным орудием колет;
   Вторчь стоит принадлежность мужская,
   Ремешком к ней примотано шило -
   Муж хрипит: "То-то въеду без мыла!"
   Лотарь двинул его по загривку,
   Резко вывернул за спину руку -
   Тот согнулся и встал закорюкой.
   Сапогом получивший по заду,
   Отлетел он к дубовой кровати:
   Что за притча, скажите на милость -
   Шило в спинку кровати вонзилось!
   Поражённый таким оборотом,
   Муж последним стоит обормотом.
   Лотарь хвать его сзади: "А ну-ка!
   Не изволишь ко мне повернуться?
   Не даёт эта странная штука?
   Ну, так мы её наискось дёрнем -
   Из промежности выскочит с корнем!"
  
   * * *
  
   Вот щекотливый переплёт:
   Вас кто-то за спину рванёт,
   Когда мужская сила
   Зависима от шила,
   Вонзившегося в дуб...
   О, до чего ж вам люб
   Безвиннейший страдалец -
   Ваш двадцать первый палец!
  
   * * *
  
   "Руки прочь! Я стою, как желаю!" -
   Отвечает поспешно хозяин
   И рычит на жену: "Ишь, как рада
   При чужом постоять кверху задом!
   Поднимайся, развратница, с пола
   Да живее натягивай платье!
   Не жена у меня, а проклятье!"
   Лотарь взгляд опускает: "На голых
   Отродясь не смотрю я бабёнок.
   А моя: "Ты же сущий ягнёнок!"
   И в великом, видать, состраданье
   Мне рога наставляет бараньи.
   О признанье моём памятуя,
   Не откроешь, зачем ты, лютуя,
   Потешался над женщиной этой,
   На пол бросив бесстыдно раздетой?
   Я бабёнкам давно знаю цену -
   Дай мне волю, нашёл бы я средство
   Так наказывать их за кокетство,
   Чтоб от боли бросались на стену!
   Если б баба, клянясь, что верна мне,
   Головой ударялась о камни,
   Если б села в костёр - и тогда бы
   Не поверил я в искренность бабы.
   И, однако, я ныне свидетель,
   Что несломленная добродетель -
   Не мечтанье, а вот она рядом:
   Неказистым прикрылась нарядом.
   Приставал к ней богач и красавец:
   Был готов расшибиться в лепёшку,
   Чтоб ему показала хоть ножку,
   Но она так отбрила нахала -
   Вся гостиница день хохотала.
   И тогда он, с моей благоверной
   Закрутив как ни в чём не бывало,
   Стал мне сердце терзать вместе с нею.
   Я, в несчастье моём каменея,
   Вдруг очнулся от страшных стенаний.
   Прибегаю и вижу страданья
   Добродетельнейшего созданья.
   То-то радости для приставалы:
   Ах, быть верной женой ты желала!
   Так награда тебе по заслугам
   Отмеряется умным супругом..."
  
   * * *
  
   Ну вот задёрганный хвосток
   Муж отвязать от шила смог
   И на Лотаря взырился,
   Взырился, взырился -
   Кто этот странный дуралей?
   Срамить себя таким манером!
   Сказать кому - подымут на смех,
   И сам же первый будешь олух.
   То-то, к слову, лошадка претёмная...
   Вот загадка головоломная!
  
   * * *
  
   Обратился хозяин к пришельцу:
   "Вы, видать, господин из военных -
   Не по вам, так вы тотчас и драться.
   По речам - проповедник отменный..."
   Про себя же хозяин добавил:
   "Стряпчий спившийся, может статься".
   "Вон чего, - он вздохнул, - насказали,
   Как жена верность мне соблюдала.
   Я вам тоже скажу кой о чём:
   Непонятного много кругом.
   Тем дай тёлочку, этим - индюшку,
   Тем - с душком глухариную тушку...
   Мне же дай - чтоб была она пылкой, -
   Неосёдланную кобылку!
   Нынче я возвратился в мой дом -
   А кобылки-то все под седлом!
   "Ах, уже оседлали? - сказал я. -
   Так пробористой шпорой пришпорю!"
   Тут и вы прибежали на горе".
   Лотарь, хмурясь, покашляв в кулак,
   Достаёт из кармана табак:
   "Как наездник, скажу вам - бывает,
   Круп запомнится тугонько-гладкий,
   А осёдлана, нет ли лошадка?
   Чтобы вспомнил, дают седоку
   Хорошенько нюхнуть табаку".
   И хозяину под нос щепотку
   Он поднёс с выражением кротким.
   "Ой-ой-ой, до чего же едучий!" -
   Стали корчи хозяина мучить,
   Повалился он с ног полумёртвый.
   Лотарь прячет табак: "В самый раз
   Смачно плюнуть ему в правый глаз!"
   Сделать это молодку заставил -
   Муженёк изменился лицом:
   "Точно! Были они под седлом!"
   Обнял жёнушку с видом счастливым,
   Задирает ей юбку игриво:
   "Я тебя поцелую в те губки,
   Что в пушистой красуются шубке..." -
   "Нет - в другие, которые рядом!" -
   Повернулась молодочка задом,
   Изогнулась всем телом упруго,
   Умоляющего супруга
   Заслужить заставляя награду...
   С этих пор ей достаточно взгляда,
   Чтоб он начал в позыве жестоком
   Целовать эти губки с причмоком.
  
   * * *
  
   Лизелотта, надувшая губки,
   Гневно щурит прелестные глазки.
   Подступает к ней Лотарь с опаской,
   Называет жену госпожою -
   Дикой козочкой озорною.
   "Перестань, моё счастье, сердиться,
   Опусти в знак прощенья ресницы.
   И я тоже ни в жизнь не напомню,
   Как кого-то толкнула охотка
   Позаняться с красавцем-купцом -
   Пусть товар-де покажет лицом!"
   Лизелотта наморщила носик:
   "Ах, винюсь! С ним я скушала персик.
   Съел же ты маринованный рыжик..." -
   "Так и будем считаться, мой чижик?"
   Вдруг смешки рассыпаются звонко,
   На засов заперта комнатёнка.
   Во дворе бродит Вацлав в потёмках:
   Под окном слушать взвизги изволь-ка!
   Он в обиде: "Содом да и только!"
  
   (Не окончено)
  
  
   *Bitsche - деревянная чаша с крышкой (нем.)
   Здесь: прозвище (Прим. автора).
  
   "Сказание о Лотаре Биче" опубликовано, фрагментарно, в журнале "Волга" (Саратов, номер 11 за 1989). Вариант сказания напечатан в журнале "Новая студия" (номер 1-2, Берлин, 1997).
   В интернет представлен текст, опубликованный в журнале "Литературный европеец" (номер 34/2000, Frankfurt/M, ISSN 1437-045-X).
  
  
   Е.И. Зейферт
  
   Характерным примером российско-немецкой поэмы, написанной на русском языке, является "Сказание о Лотаре Биче" И. Гергенрёдера. Критик А. Кучаев называет И. Гергенрёдера "русским немецким писателем", писатель, издатель эмигрантской литературы в Германии А. Барсуков относит его к "русским писателям немецкого происхождения" .
   Созданная на русском языке, поэма И. Гергенрёдера содержит множество немецких реалий: в начале поэмы действие происходит в Германии, большинство героев принадлежит к немецкой национальности и соответственно носит немецкие имена и фамилии. Показательно само имя "Лотарь". В черновиках поэмы, которые прислал для исследования И. Гергенрёдер , мы обнаруживаем колебания автора относительно формы имени. В названии поэмы автор пишет имя и прозвище героя по-немецки - "Lothar Bitsche" и кириллицей - "Лотар Биче", затем сверху, после буквы "р" ставит мягкий знак. Значит, первоначально автор склоняется на письме к немецкому твёрдому звучанию "Лотар", но потом исправляет на мягкий вариант - "Лотарь". На полях автор пробует склонять оба варианта, волнистой линией подчёркивая окончания: Лотару, Лотарю, с Лотаром. В письме, адресованном автору исследования, И. Гергенрёдер также сообщает об этом творческом акте: "После колебаний я его (имя Лотар. - Е.З.) "обрусил" - добавил мягкий знак. Почему выбрал это имя? Искал такое, которое не связывалось бы в русском сознании с представлением о немецких именах, как то: Курт, Фердинанд, Вильгельм, Отто и т.д." .
   Таким образом, Гергенрёдер ищет некий гибридный вариант имени, удобный как для русского, так и для немецкого восприятия.
   Особого исследовательского внимания требует история создания поэмы "Сказание о Лотаре Биче" и её бытование в печати. Личный контакт, установленный с автором поэмы, помогает прояснить многие интересующие нас моменты.
   "Сказание о Лотаре Биче" ранее не представало предметом исследования или критической оценки. Автор отмечает: "Никакой письменной реакции на "Сказание" я не знаю" . В 1987 г. у Гергенрёдера появляется необычный творческий замысел "создать на русском языке немецкое по духу произведение". Автор был убеждён, что "русский язык даёт возможность передать им "немецкость" и даже "прибёг к манёвру, сказав, что делает современный русский текст по переводам с "платт-дайч" (народные баллады на платт-дайч он слышал от матери и бабушки; среди них, конечно, не было произведений о придуманном И. Гергенрёдером Лотаре Биче).
   Приведём пространную цитату из интервью И. Гергенрёдера "Deutsche Allgemeine Zeitung" ["Немецкой всеобщей газете"], поясняющую замысел поэмы: "В детстве, ещё не умея читать, я просил мать и бабушку рассказывать мне "немецкие истории". Помню, как меня завораживало, когда мне пели по-немецки. Хотелось знать продолжение того, о чём было в песне. От матери я слышал, в числе других, балладу о любви девушки к баварскому офицеру, от бабушки - о любви к цыгану: "Mein Zigouner, mein schwarzer Zigouner...". Оба сюжета и им подобные, которых было множество, по моему настоянию стали развиваться: уже в форме импровизированных повествований. Если мать или бабушка отнекивалась, я говорил: у меня так болит нога! Когда я слушаю, мне легче... В отличие от бабушки, мать не всегда мне верила. В таких случаях отвечала немецкой поговоркой или анекдотом, но тут же сдавалась и переходила к рассказу...
   Моя память загружалась, что и сработало, когда в пору ранней перестройки заговорили о возможном восстановлении нашей республики в Поволжье. Я, живя в Кишинёве, ощутил в себе эмоциональный подъём, память сообщила импульс воображению. Весной 1988 г. возникло ощущение, что на бумагу просится баллада ли, поэма, сага - на русском языке, но немецкая по духу и колориту. И началась работа над тем, что стало "Сказанием о Лотаре Биче" .
   Итак, начало "Сказания", по фактам, предоставленным автором, было готово в 1988 г. С подзаголовком "Фрагмент" оно было опубликовано в 1989 г. в Саратове, в журнале "Волга", N 11. Автор продолжает работу над "Сказанием", и в 1997 г. журнал "Новая студия" (Берлин-Москва, N 1) публикует более расширенный вариант. Далее: редакция, дополненная ещё одним фрагментом, была опубликована в журнале "Литературный европеец" (Франкфурт-на-Майне, 2000 г., N 34). Все эти варианты, по утверждению автора, неполные . Фрагмент "Сказания о Лотаре Биче" был опубликован также в Алматы, в журнале "AMANAT", N 2, 2005. Существующий на данный момент полный вариант поэмы был предоставлен для исследования автором в рукописи.
   В журнале "Волга" к поэме было предпослано письмо автора, факты в котором сверхинтересны:
   "Дорогая редакция журнала "Волга"!
   Может быть, Вас заинтересует фольклор немцев, живущих в СССР.
   Переселенцы из германских земель говорили на платт-дайч - просторечном, полном диалектизмов языке немецких крестьян XVIII века ("платт-дайч" - именно так произносится, не "дойч"!). Этот язык, платт-дайч, законсервировался: немцы СССР говорят на нём, а не на современном немецком языке. <...>
   Переселенцы принесли с собой в Россию народные поверья, предания, сказки, песни. Эта культура законсервировалась, как и язык, обособленно продолжала развиваться, своеобразно, колоритно: ею, по особым причинам, никто не занимался. Для русского читателя она представляет собой "белое пятно". Если барон Мюнхгаузен и доктор Фауст известны всему миру, то кому у нас известен Лотарь Биче? <...>".
   Далее И. Гергенрёдер сообщает, что его прадед собирал фольклор российских немцев, а одна из сестёр бабушки, будучи замужем за русским партработником, сохранила тетради с текстами. Когда записи перешли к автору письма, он перевёл фрагмент "Сказания о Лотаре Биче", который и предлагает для публикации.
   Письмо в журнал "Волга" - литературная мистификация и неотъемлемая часть первой редакции поэмы. В интервью И. Гергенрёдер с сожалением утверждает, что "читать фольклор немцев Поволжья ему не доводилось" . О стилизованном характере письма сообщает сам автор и в письме: "То, о чём сказано в письме в "Волгу", как я уже Вам говорил, пришлось придумать. Мой прадед Андрей Петрович Шнейдер был нотариусом в Камышине, после Октябрьского переворота попал в историю, но это требует отдельного рассказа. Заветная же тетрадка, повторюсь, - домысел (помню, в университете мы проходили, что такое "вымысел", а что - "домысел")" . Для достоверности фактов в письме приведены, причём реальные, имя, отчество и фамилия прадеда (Андрей Петрович Шнейдер), его профессия (учитель музыки), даётся перечень сёл, по которым якобы ездил собиратель фольклора (Альтурбах, Бальцер, Герцог, Шульц и др. в Саратовской губернии). Указана датировка записи фольклорного текста: май 1911 г., село Бальцер.
   Будучи бытовой реальностью, письмо способствовало изданию начала "Сказания о Лотаре Биче", будучи реальностью художественной, оно маркирует художественные цели - стилизацию фрагмента "Сказания о Лотаре Биче" под фольклор российских немцев, создание собственного этнического багажа российских немцев, желание сделать широкоизвестными российско-немецкие образы.
   Редакция журнала "Волга" предварила публикацию фрагментов поэмы пометой "Из немецкой народной поэзии". "Новая студия" и "Литературный европеец" дают более близкий к авторскому замыслу вариант - "По мотивам фольклора немцев Поволжья".
   Анализ истории создания и издания "Сказания о Лотаре Биче" обнаруживает градацию в позиционировании автором своего текста: сначала как перевода из фольклорного источника, затем - как стилизации по мотивам фольклора, далее - как авторского произведения.
   Черновики (написанные автором на обратной стороне писем Д. Гранину), помимо редактуры текста, к примеру, фонических исправлений, показывают механизм работы автора над "Сказанием о Лотаре Биче" - в текст постоянно добавляются вставки, благодаря чему он, как фольклорный, существует в разных редакциях.
   Обратимся к истокам образа главного героя - Лотаря Биче. Подсказку даёт автор: "На характер Лотаря Биче некоторым образом "повлиял" чёрный цыган из баллады, которую мне пела бабушка" . Цыганская природа Лотаря отразилась в его изворотливости и кочевом образе жизни.
   Беседа с автором по поводу этимологии имени и фамилии героя показывают, что они не имеют фольклорных истоков:
   "Е.З.: Откуда пришло само это имя?
   И.Г.: Фамилию Биче носил мой друг детства. Я посмотрел в словаре, что она означает, - и это вполне подошло для "Сказания".
   Е.З.: Bitsche - деревянная чаша с крышкой. Вы переводите для русского читателя прозвание Лотаря, доставшееся ему от воспитавшей его ведьмы, "горбатой Биче". Насколько знаково это имя?
   И.Г.: Я представлял старуху-ведьму, склонившуюся над деревянной, почерневшей от времени чашей с колдовским зельем. Стоит приподнять крышку - и с лёгким парком начинает распространяться неведомый пленительный аромат... Лотарь по прозванию Биче наделён даром очаровывать".
   Таким образом, этимологически не связанное с фольклором, прозвище "Биче" способно навеять сказочные ассоциации.
   Образ Лотаря Биче восходит по своей природе к юнгианскому архетипу трикстера , то есть совмещает в себе черты героя и антигероя. Трикстер имеет изворотливую натуру, но отличается определённым благородством и вызывает к себе симпатию. Герои, восходящие к архетипу трикстера, в различной степени включают в себя негативные черты (Тиль Уленшпигель, Чичиков, Остап Бендер).
   Лотарь Биче во многом вызывает ассоциации с образом Тиля Уленшпигеля из произведения Шарля де Костера - оба выходцы из крестьянской среды, солдаты (в определённый период), чудаки. Матери обоих героев подвергаются жестоким наказаниям за якобы ведьмовские чары, а в действительности из-за алчности людей - сборщика налогов у Гергенрёдера, искателей богатства у де Костера. Биче сжигают на костре, Сооткин жестоко пытают, и потом она умирает. И Тиль, и Лотарь - герои-странники, бродяги, они странствуют по разным странам. Обратим внимание, что сюжеты обоих произведений начинаются с момента рождения главного героя:
  
   Родила сухорукая Лотта,
   А младенца качать не может.
   ("Сказание о Лотаре")
  
   Во Фландрии, в Дамме, когда май уже распускал лепестки на кустах боярышника, у Клааса родился сын Уленшпигель. Повитуха Катлина завернула его в тёплые пелёнки...
   ("Легенда об Уленшпигеле")
  
   Оба героя с рождения сопряжены с тёмной силой: на плече Уленшпигеля находят чёрное пятнышко - "след чёртова когтя", Лотаря за немощью матери отдают на воспитание старой ведьме Биче. В отличие от Тиля, Лотарь умеет ворожить (он научился этому у приёмной матери), но герой сказания не всемогущ - ему, как и другим персонажам, приходится страдать.
   Названия произведений де Костера и Гергенрёдера, сходны, точнее, одинаково грамматическое построение этих заглавий - "Легенда об Уленшпигеле", "Сказание о Лотаре Биче". Выбранные авторами жанровые названия - "легенда", "сказание" - уже заведомо типизируют и фольклоризуют образы главных героев. "Легенда об Уленшпигеле", авторское произведение Шарля де Костера, характеризуется истинным народным духом (образ Уленшпигеля восходит к фольклору). "Сказание о Лотаре Биче" также тяготеет к фольклорным произведениям.
   Образ Лотаря Биче содержит как положительные (стремление заступиться за обиженных, ум), так и отрицательные (хитрость, любвеобильность) качества. Даже внутри одной черты заметна двойственность: так, с одной стороны, гранью хитрости Лотаря является обман, с другой - нежность, которой он окружает женщин. С помощью своей изворотливости Лотарь спасается от тяжёлой службы в армии, наказывает "детину" Паромщика, спасает от рассвирепевшего мужа хозяйку гостиницы.
   Лотарь, по приведённым выше словам автора сказания, наделён даром очаровывать, особенно женщин. Юношу забирают в солдаты, и три деревенские красавицы "дружно делят печальную ночку", плача "в полную чашку" в очереди за вниманием Лотаря; женой Лотаря становится красавица Лизелотта; прекрасная хозяйка гостиницы, не обращая внимания на другого гостя, красивого и "как Крез богатого" "удальца богатырского роста" Вацлава, предпочитает ему "сухопарого" Лотаря.
   Хитрость и ловкость Лотаря, усугубленные колдовскими способностями героя, воспитаны в нём старой Биче. Принимая младенца Лотаря, она "наточила косу поострее: "Будет парень лисицы хитрее!".
   Симпатии читателя, также очарованного героем, несомненно, лежат на его стороне, хотя в отдельных ситуациях Лотарь не может не вызывать непонимание и осуждение, поскольку проявляет однозначно отрицательные черты. Первое, что мы узнаём о повзрослевшем герое, - это то, что он разрывает две могилы и состригает волосы мертвецов (правда, и здесь проявляется амбивалентность - Лотарь действует не по своей воле, а выполняет просьбу приёмной матери, которой волосы покойных нужны для ворожбы). В конце поэмы, соблазняя хозяйку гостиницы, он просит красавца Вацлава заняться в это время его женой Лизелоттой. Характеристика Лотарю в данном эпизоде даётся устами Вацлава: "Тут торговец так рот и разинул: / Это ж надо, какая скотина!". Герой сказания ранит (Паромщика) и убивает (фельдфебеля, офицера), однако только в тех случаях, когда ситуация является вопиюще несправедливой и опасной для его жизни. Ушибив взмахом прута пальцы Паромщику, который хотел убить его, Лотарь затем платит ему "полста монет" и "поит Паромщика из рук и фунт подносит сала, чтоб горло не щипало".
   Поэма разделена на графически отделённые друг от друга сегменты, что несёт композиционную, сюжетную, хронотопическую (указывает на смену места и прошествие времени), субъектные функции. Последнее значимо для характеристики героя. Его амбивалентная натура особенно ярко раскрывается во фрагментах, поданных от первого лица: "Я здоровяк, и вам не врут, / Что кочергу свиваю в жгут. / Но лёгок птичий, / Птичий, птичий / Бродяжий нрав у Биче!"; "Душа моя совсем не зла, / Но ведьмы нет без помела. / Ах, где вырос я, / Вырос я, вырос я! / Дарит тенью бук, / Да на ветке - крюк".
   В своём письме И. Гергенрёдер сообщает об общности между его "Сказанием о Лотаре Биче" и созданными им "Буколическими сказами" . Общими чертами здесь являются стилизация под фольклор, черты характера персонажей, смелость описаний любовных отношений. Ещё один общий момент лежит в области бытования текстов в печати. Ссылка на фольклор, по признанию автора, облегчила публикацию сказок. Таким же образом произошло и с изданием поэмы о Лотаре.
   Наблюдается ли в "Сказании о Лотаре Биче" влияние фольклорных источников?
   Этот вопрос проясняется в интервью с И. Гергенрёдером.
   "Е.З.: Вы создаёте оригинальное произведение, но стилизуете его под фольклор. Указываете на источник - переводы фольклора поволжских немцев с наречия платт-дайч, но потом признаёте это мистификацией, литературным манёвром. Однако, несмотря на мистификацию, фольклорные элементы в "Сказании о Лотаре Биче" всё же встречаются. От своих матери и бабушки вы слышали народные легенды на платт-дайч. Какие-нибудь сюжеты, детали, имена из этих легенд воссозданы в "Сказании о Лотаре Биче"?
   И.Г.: Мать и бабушка произносили именно "платт-дайч", а не "платт-дойч". Относительно фольклорных элементов. В историях, которые я слушал, присутствовали седовласый толстяк и коварная красотка. У меня они - Фердинанд и Хельга. Ради интереса я представлял их себе существами из потустороннего мира, принимающими человеческий облик. В "Сказании" фигурирует ревнивый муж, который, уезжая по делу, нанял художника, чтобы тот разрисовал лошадками тело молодой жены. Это из анекдота, его мне по-немецки рассказала мать. В нескольких историях появлялась хорошенькая ветреная госпожа Лизелотте (у меня она - Лизелотта). Образ матери моего героя несчастной Лотты отчасти навеян поговоркой: "Gottin, Gottin, sprach Lottin, sieben Kinder und kein Mann!" ["Богиня, богиня, - говорила Лоттин, - семь детей и ни одного мужа"]" .
   Как видим, элементы отдельных образов перешли в авторское сознание И. Гергенрёдера из фольклорных жанров - к примеру, анекдота, поговорки. Заимствование касается в основном персонажных характеристик (общих контуров, номинаций), а также сюжетных ситуаций (лошадки, "указавшие" на адюльтер). Важным в объяснении И. Гергенрёдера является слово "навеян": образы действительно в большинстве своём заимствованы не прямо. Родственники автора, носители немецкой фольклорной традиции, как видим, выступают здесь своего рода сказителями: создают вариативность текстов, вносят свою долю фантазии.
   О глубине стилизации под фольклор говорит тот факт, что Гергенрёдер не только использует услышанные им фольклорные ситуации и образы, но и вымышляет собственные. Так, о ситуации "кто обстриг мертвеца, тот заплатит долг в пятидневный срок", он говорит: "Это я придумал сам" .
   Остановимся на сюжетно-фабульном построении исследуемой лиро-эпической поэмы. Младенец, рождённый "сухорукой" Лоттой и не признаваемый отцом, отдаётся на воспитание "старой ведьме", "горбатой Биче". Повзрослевший Лотарь и его приёмная мать наказывают сладострастного сборщика налогов, и старую Биче сжигают на костре, а Лотаря забирают в солдаты. Подвергнувшись за острый язык наказанию шпицрутенами, юноша дезертирует (начинаются его странствия). Избавившись с помощью ворожбы от преследующего его фельдфебеля (теперь призрак последнего скитается по окрестностям), Лотарь нанимается садовником в богатый дом, где судьба сталкивает его с офицером, отдавшим приказ наказать юношу шпицрутенами. Лотарь убивает обидчика (призрак последнего теперь бродит в окрестностях). Странствия Лотаря продолжаются, но уже с женой - хозяйкой усадьбы, красавицей Лизелоттой. Теперь это жизнь на колёсах - продав усадьбу, молодожёны отправляются в странствие с двумя фургонами поклажи. Они покидают родную Германию. В Польше Лотарь наблюдает драку и заступается за обиженного, который оказывается вором по кличке Козий Хвост. В процессе заступничества Лотарь побеждает Паромщика, ушибая ему гибкой лозиной пальцы. Вместе с Козьим Хвостом Лотарь и Лизелотта отправляются дальше. Козий Хвост сообщает об утопической стране. Затем в гостинице следует пространный эпизод двойного адюльтера: Лотарь/хозяйка гостиницы, Лизелотта/купец Вацлав.
   При внимательном сюжетном анализе в поэме И. Гергенрёдера, на наш взгляд, обнаруживается фабула, отражающая возможную цепочку бедствий, выпавших на долю российских немцев, практически парафраз их судьбы: потеря в младенчестве матери - гибель (казнь) приёмной матери - тяжёлая принудительная служба, рассчитанная на много лет - жестокое наказание, физические мучения (причём, по иронии судьбы, Лотарь сам выбирал для шпицрутенов лозины и вымачивал их в рассоле: нередко трудармейцы, привезённые на голое место, под присмотром охранников сами строили для себя бараки и обносили их колючей проволокой) - странствия - потеря родины - мечта об утопической стране.
   На наш взгляд, концептуальны образы призраков фельдфебеля и офицера. Фельдфебеля Лотарь убивает с помощью ворожбы (ворожит над его кружкой пива, и фельдфебель тонет в реке), офицера убивает серпом. На долю неприкаянных призраков фельдфебеля и офицера выпадают все мытарства, которые могли испытывать российские немцы. Гергенрёдер описывает скитания призраков в разные времена года, чтобы подчеркнуть особые мучения в холодные сезоны. О призраке фельдфебеля читаем: "В непроглядные зимние ночи / Лютый ветер ломает ивы. / В лозняке бродит сизый фельдфебель, / Вьётся по ветру космами грива. / В бородище запутались раки. / В эти ночи в окрёстных сёлах / Заливаются воем собаки"; о призраке офицера: "Только сад зацветает в усадьбе, / Налетают ночами совы. / И крадётся какой-то соловый. / Ловит щука в пруду краснопёрок, / А соловый по берегу рыщет. / Тиной, пухом облеплены пальцы - / В птичьих гнёздах он ищет яйца". Парадоксальным образом автор подчёркивает именно физические страдания бесплотных героев, которые страдают, потому что не имеют крыши над головой, голодают, мёрзнут, скрываются от людей (бродят, в основном, ночью). Таким образом Лотарю удаётся перенести свои возможные страдания на врагов. При этом в поэме обозначена обратная ситуация ("Так, может, ближнего любя, / Подставишь под дубьё себя?"), что усиливает впечатление.
   Но и сам главный герой, даже счастливо воссоединившись с богатой красавицей Лозелоттой, находится в отнюдь не лёгком путешествии: "Вязкой пучится грязью дорога...".
   Бродяга Лотарь вызывает презрение купца Вацлава, путешествия которого вызваны торговой необходимостью. Вацлав так говорит о хозяйке гостиницы и Лотаре: "Так неужто её заставит / Пренебречь неминуемой карой / Ветром пригнанный хмырь сухопарый".
   Сам бродяга и обиженный тяжёлой судьбой человек, Лотарь заступается за всех обиженных. Особенно он жалеет бродяг:
  
   На задворках пёс бродячий -
   Рядом Лотарь плачет:
   "Я костей тебе принёс,
   Глянь-ка, целый воз!
  
   Видишь, как радуюсь,
   Радуюсь, радуюсь
   До нежданных слёз,
   Что ты счастлив, пёс?"
  
   Лотарь вступается за любого обездоленного и обиженного: "Я и сам несусветный злокозник! / Но мне жалко убитую птицу. / Не могу я смотреть, как лисицу / Добивает охотник лопатой. / <...> Я готов заплатить головою, / Чтоб спасти существо живое".
   Характер скитаний Лотаря вынужденный (герой спасается от преследователей): это присуще российским немцам. Однако подчёркивается и "бродячий нрав" героя, нередко упоминается слово "воля": "В той стране, уверял Козий хвост, / Любят волю и нрав разудалый...". Странничество в крови и жажда воли - типичные русские черты, само слово "воля" лингвоспецифично именно для русской культуры . "Бродячий нрав" Биче в контексте вынужденных его скитаний, жажда воли доказывают русско-немецкую гибридность образа.
   Практически половину поэмы занимает эпизод адюльтера в гостинице, по объёму эта сцена почти равна всему предшествующему повествованию. Такое непропорциональное сюжетное деление материала кажется неоправданным (к примеру, автор не идёт по принципу постепенного укрупнения сцен), однако финальная стилизованная помета в поэме - "(Не окончено)" - объясняет намеренность авторского сюжетного замысла. Эта помета указывает не только на стилизацию целого под фрагмент, но и на специфику истории создания этого произведения - постепенное приращивание материала, которое, по сути, может продолжаться. Неоконченность поэмы наблюдается и в том, что спасённый Лотарем и взятый им с собой в дорогу Козий Хвост теряется в дальнейшем повествовании, хотя его функция, скорее всего, должна была быть в том, чтобы сопровождать Лотаря в утопическую страну мечты. В этой стране, по уверениям Козьего Хвоста, царят богатство и воля. Выше мы обратили внимание на то, что "воля" - типично русское понятие. Но специфическим российско-немецким ментальным элементом в подаче утопии является стремление к статике: "И на нерест идущая рыба / Так теснится в бурливом движеньи, / Что весло будет колом держаться, / Погружённое в гущу кипенья". Как видим, статика рождается из движения: обречённые на "кочевой" образ жизни, российские немцы стремятся в статичности. Сам автор интерпретирует утопическую страну следующим образом: "Обетованная утопическая страна - это Причерноморье, Приазовье. Река, в которой, когда рыба шла на нерест, весло могло "стоять", - Дон, впадающий в Азовское море. Невероятное рыбное изобилие в устье при нересте бывало и до времён гражданской войны, о чём написано у Бабеля. Во времена же Лотаря на Дону жило сравнительно вольное казачество. В Области Войска Донского (казачьего) было разрешено селиться и немцам-колонистам" . Как видим, автор связывает благодатное место с возможным расселением там своих соплеменников.
   Главная функция стилизации поэмы под неоконченное произведение - показ невозможности достижения мечты. Герои не попадают в утопическую страну и даже ещё не следуют туда. Мечта остаётся мечтой.
   В поэме "Сказание о Лотаре Биче" явственно даны две мечты российских немцев - о бунте против вопиющего беззакония и о благодатной земле обетованной, которая может стать прибежищем, полноценной заменой отнятой родины. Российские немцы - законопослушный, дисциплинированный народ, но мечта подавить ту силу, которая принесла столько страданий, подсознательно, конечно, могла иметь место. Бунт против этой силы, желание изменить участь жили в сердце российского немца, но не находили выхода. У И. Гергенрёдера обнаруживаем подсознательное отражение чаяний родного этноса в художественном произведении. Лотарь бунтует, что в реальности для российского немца было невозможно.
   Фольклоризуя текст, И. Гергенрёдер часто использует параллелизмы, а также повторы одного слова:
  
   Белокурая Хельга нагая
   И седой Фердинанд-распутник...
  
   Пышнотелая вдовушка Мабель,
   Долговязая мельника дочка,
   Чернобровая Эльза-милашка...
  
   И родством дорожил
   С чёрным тополем,
   Тополем, тополем...
  
   Вновь Лизелотта озорна:
   "Ах, разве я замужем,
   Замужем, замужем?"
  
   Фольклоризации служит и использование метрических и фонических возможностей стиха. Метрическая палитра богата: тонический стих - дольник с потенциями певучего анапеста, вкрапления тактовика, силлабо-тонический - 4-стопный хорей, вольный ямб. Полиметрия носит композиционный характер: отдельные сегменты написаны различными метрами и размерами.
   Отдельные строки автор оставляет без рифмы. На фоне рифмованных строк, тем более парного рифмования, концевые слова в холостых стихах звучат отчётливее рифмованных. Наличие холостых строк подчёркивает стилизацию под фольклор, который, как известно, отрицает рифму, а концевые созвучия в фольклорных произведениях носят случайный характер.
   Создавая фрагменты поэмы от первого лица, И. Гергенрёдер апеллирует к типичным немецким зонгам - народным песенкам по типу "Ах, мой милый Августин, Августин, Августин...". Наличие в тройных повторах слов певучих дактилических клаузул ("Ах, ты жалостлив, жалостлив, жалостлив?") также фольклоризует текст.
   Поэма Игоря Гергенрёдера отражает желание российско-немецкого народа иметь собственный фольклор, отличный от немецкого и русского, собственные российско-немецкие традиции. "Сказание о Лотаре Биче", с одной стороны, в некоторой степени указывает на гибридность русских и немецких элементов в российско-немецкой ментальности, с другой - подчёркивает специфичность и уникальность российско-немецкого этноса.
   Лиро-эпический характер жанра поэмы, её сюжетность, а также достаточный объём дают возможность изобразить странствия, вынужденный "кочевой" образ жизни российских немцев, дать историю их судьбы.
  
   1 Кучаев А. Русский немецкий писатель Игорь Гергенредер // Восточный экспресс. - N 12 (48). - 1998. - C. 8; Зейферт Е. "Возникает новая литература - литература "европейского дома"...". Какое место в ней занимает европейская эмигрантская литература? // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. - N 29 (8182). - 22.-28. Juli. - S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. - N 29 (8182). - 22-28 июля 2005. - С. 10].
   2 Рукописи (черновики поэмы "Сказание о Лотаре Биче"), ксерокопии печатных редакций этой поэмы, письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт по поводу содержимого малого пакета. Малый пакет от И. Гергенрёдера от 27 июля 2005 г.: Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   3 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 3 августа 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   4 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 9 июля 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   5 Там же.
   6 Там же.
   7 Зейферт Е.И. Исторические и фольклорные корни Игоря Гергенрёдера // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. - N 38 (8191). - 23.-29. September. - S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. - N 38 (8191). - 23.-29. сентября. - С. 10].
   8 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 9 июля 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   9 Зейферт Е.И. Указ. соч. - С. 10.
   10 Там же.
   11 Там же.
   12 Там же.
   13 См.: Юнг К.-Г. Аналитическая психология / Пер. и ред. В. Зеленского. - Спб., 1994. - С. 31-40; Юнг К.-Г. Аналитическая психология: её теория и практика. Исследование процесса индивидуализации. Тэвистокские лекции / Пер. с англ. В.И. Менжулина; ответ. ред. С.Л. Удовик. - М., 1998. - С. 46-55.
   14 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 4 сентября 2005 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   15 Зейферт Е.И. Исторические и фольклорные корни Игоря Гергенрёдера // Deutsche Allgemeine Zeitung. Wоchenzeitung der Deutschen in Kasachstan fЭr Politik, Wirtschaft und Kultur. - N 38 (8191). - 23.-29. September. - S. 10. [Немецкая всеобщая газета. Еженедельник немцев Казахстана по политике, экономике и культуре. - N 38 (8191). - 23.-29. сентября. - С. 10].
   16 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 2 июня 2006 г. по поводу истории создания и бытования в печати поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
   17 Шмелёв А.Д. Широта русской души // Ключевые идеи русской языковой картины мира. - М.: Языки славянской культуры, 2005. - С. 51-75.
   18 Письмо И. Гергенрёдера Е. Зейферт от 10 июня 2006 г. по поводу интерпретации поэмы "Сказание о Лотаре Биче". Берлин - Караганда. Личный архив Е. Зейферт.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"