Пригородный электропоезд плавно отошел от маленькой, затерянной среди бескрайних российских полей и лесов станции Прохоровка. Пожилая женщина одиноко стояла посреди посадочной платформы с неясным чувством растерянности оттого, что как не напрягала она свою память, но узнать местность, где выросла и откуда уехала пятьдесят лет назад, не могла.
Середина осени в средней полосе России напоминает начало зимы. В это же самое время года на юге Украины стоят теплые, напоминающие ушедшее лето дни с желто-красной листвой на фоне бескрайне-голубого неба.
Приехать из Днепропетровска в родные места Зинаиду Александровну заставила ожидаемая прибавка к пенсии при условии письменного подтверждения ее трудовой деятельности в местном колхозе. Старослужащая работница собеса пристально посмотрела на женщину, которая своим внешним образом вызвала полное доверие. Но порядок есть порядок.
- Как назывался колхоз, в котором вы работали? - задала вопрос чиновница.
- Если мне не изменяет память, - задумалась Зинаида Александровна, - "Всемирная дружба".
- Действительно, такой колхоз был. А кто-то может подтвердить ваши слова? В нашем архиве данная информация отсутствует. Вы уж извините, но необходимо письменное подтверждение от людей, знавших вас в тот период времени.
Зинаида Александровна шла по широкой проселочной дороге, вокруг которой расстилались бесконечные поля, сливавшиеся на горизонте со свинцового цвета облаками. Неожиданный порыв ледяного ветра с дождем, от которого не спас хлипкий зонтик, частично промочил одежду. Но холод не чувствовался в все еще крепком теле пожилой женщины, из-за нахлынувших воспоминаний.
Прошло пятьдесят лет с тех пор, как она юной девушкой, полной жизненного оптимизма, покинула эти места в поисках лучшей жизни. Но пора незабываемых детских впечатлений, присущих каждому человеку, осталась на этой земле. Правда, впоследствии родители перебрались поближе к Белгороду, где и были похоронены. Там, на могиле у родителей, она бывала частенько, но здесь, в трех километрах от Прохоровки, по прошествии многих лет, ее детские воспоминания никак не увязывались с окружающей местностью.
На месте деревни Тихая Падина, куда она с семьей переехала в 1935 году из соседней деревни Красное, располагался дачный поселок. Ландшафт изменился полностью. Все вокруг было незнакомым, отчего стало очень тоскливо на душе.
- Ну что же, - вздохнула Зинаида Александровна, - видно, не судьба.
Она развернулась и медленно направилась обратно. Неожиданно ее взгляд замер на одиноко стоящем в стороне от дачного поселка "журавле", склонившемся над полусгнившим колодцем. Сердце екнуло от нахлынувшего предчувствия встречи с прошлым. Подойдя поближе, она увидела старую избу под видавшей виды крышей. Она не могла вспомнить, кто жил в этом доме, но колодец был знаком. Отсюда, девочкой, она таскала воду для хозяйственных нужд. Вспомнила она кормилицу-корову, которую прятали от фашистских бомбежек, и которую все-таки удалось уберечь до окончания войны. Здесь она встречалась с молодым, интересным парнем, который погиб в самом начале войны. Она не заметила, как снова начался дождь. Ее душу переполняли нахлынувшие воспоминания.
- Неужели этот дом заброшен? - пронеслась угасающей надеждой мысль.
В ответ на ее мысленный вопрос дверь избы неожиданно отворилась и на пороге показалась старушка с ведром золы. И тут Зинаида Александровна отчетливо вспомнила, как ее старшая сестра Варя работала до войны с подругой на элеваторе, куда свозили зерно из соседних колхозов. Подругу звали...
- Мария! - с твердой уверенностью окликнула Зинаида Александровна.
Старушка от неожиданности замерла. Ее старческий, глубокий взгляд пронзил высокую, пожилую женщину, у которой были поразительно знакомые глаза.
- Зина, - ведро выпало из ослабевшей руки.
В избе было холодно. Земляной пол не способствовал визуальному ощущению тепла. Вдвоем они скоро растопили печь и уже через час в избе повеяло теплым духом. Просидели они до поздней ночи, вспоминая тех, кого уже не было на свете, но кто продолжал оставаться частью их жизни. Так сложилось, что у Марии не было детей и поэтому приходилось полагаться на свои слабеющие силы. Жила она с того, что продавала местным дачникам картошку. Селедку она не ела очень давно и ей казалось, что все вокруг живут приблизительно так же, несмотря на то, что на дворе стоял конец двадцатого века. Хлеб один раз в неделю привозила из Прохоровки ее двоюродная сестра. Электричество отсутствовало, поэтому сидели по старинке - при свете лучины.
Единственную в избе кровать Мария уступила Зинаиде Александровне, которая безрезультатно отказывалась лечь на хозяйское место. Сама Мария легла на деревянную лавку.
Справку в собесе Зинаиде Александровне выписали за двадцать минут. На перроне ее провожала одинокая пожилая женщина. Прощались молча, так как обе знали, что эта встреча, через пятьдесят лет, последняя в их жизни...
- Сынок, помоги мне письмо Ельцину написать, - обратилась Зинаида Александровна к своему сыну, после возвращения в Днепропетровск.