Новожильцев изо всех сил захлопнул подвальную дверь и лихорадочным взглядом окинул двор. Прямо перед ним - боже! прямо перед ним! - всего в каких-то тридцати метрах от двери подвала, сидел на корточках тот самый мальчик в желтых, таких ярких шортиках. Новожильцев обратил на него внимание еще тогда, когда въезжал в во двор. И девочка, такая же маленькая, как и пацан, девочка - русая, с короткой смешной косичкой, сидела около своего дружка, спиной к Новожильцеву, и он видел, как движутся ее остренькие лопатки под светлым, в зеленый горошек, платьицем. И кто-то там был еще, еще дети - они сгрудились вокруг мальчонки и девочки, и все смотрели вниз, на меловой рисунок на асфальте, но Новожильцев почему-то выделил только двоих, и теперь косичка и желтые шортики сливались для него в одно такое живое, такое легкомысленное, такое безумно беззащитное пятно... "Их слишком много, слишком много! - с отчаянием подумал он. - Но ведь достаточно и одного пацана, одной девчонки, ведь я никого из них не отдам, никого..."
Пять минут назад его наряд примчался к дому по анонимному вызову: неизвестный прокричал в трубку, что в подвал, который занимало какое-то частное предприятие, ворвались грабители. Новожильцев со своими людьми тихо открыли двери, осторожно спустились по длинной лестнице. Но осторожничали впустую: у поворота длинного полутемного коридора налетели на бандитов. Те открыли бешеную, беспорядочную пальбу. И вот - Харитон убит, Новожильцев и Новиков снова на улице, а озверевшие, напуганные бандюки ломятся наружу. "И ведь никто из жильцов ничего не слышал, не понял! - со страхом соображал Новожильцев. - Только бы дождаться подмоги, не выпустить подонков, иначе эти твари в панике перестреляют весь двор, положат всех - и взрослых, и детей - не глядя, вслепую!"
Он еще сильнее навалился спиной на дверь и снова почувствовал звериной силы толчок: его резко пихнуло навстречу детям, ему даже показалось, что он сейчас вылетит прямо на середину двора, через чахлый кустарник, через бордюр, через эти короткие тридцать метров - прямо на детей, прямо на них, и тогда уже ничего не успеет сделать. Он уперся ногами в асфальт и возблагодарил Бога, что сейчас такой тяжелый - в бронежилете, в армейских сапогах, с автоматом. Он бросил дикий взгляд на Новикова - тот растерянно стоял, наведя пистолет на Новожильцева, - и натужно захрипел:
- Уведи детей, дурак! Детей уведи!
Новиков затоптался на месте, опустил оружие, заморгал, мальчишка, щенок. И тогда Новожильцев закричал на весь двор, завопил, захекал, закаркал, заклекотал - страшно, отчаянно, так, чтобы стало действительно всем страшно, - и этим глупым курицам, молодым мамашам, и тому мордатому парню с грудастой девахой на скамейке, и мужикам, алкашам этим, что встали группой у гаражей, - всем, кому не было дела ни до чего: ведь наряд ППС во двор въехал, дураки вы безмозглые, просто так, что ли, мы приезжаем!
- Уходите! Уходите! - закричал он.
И понял, что не должен был этого делать. Нестойкое равновесие между звериной силой за дверью и силой его спины, ног, рук, шеи - всего напрягшегося от неимоверного усилия тела - это равновесие нарушилось, рухнуло, взорвалось. Его швырнуло навстречу детям, но он уже с облегчением видел, как бросились взрослые к маленьким телам; как парень заметался между детишками и девахой, не зная, кого спасать; как алкаши с испугом всматриваются в лицо Новожильцева, начинают крутить головами и неуверенно отходить за гаражи. Как бы там ни было, люди уже были начеку, в таком состоянии больше шансов укрыться от набегающего подонка, может быть увернуться от пули, прикрыть ребенка...
Он еще продолжал движение от толчка по инерции, но уже разворачивался к двери подвала. "Не удалось подмоги дождаться, - подумал он, - самому все делать придется. А как делать, заложники же там, эти же твари в коридоре двумя связанными парнями прикрывались!"
И тут он не услышал - увидел, что есть у него еще шанс вернуться к подвалу. Новиков - вот молодец, даром что молодой! - уверенно открыл пальбу. А это означало, что бандюки, которые толклись в дверь, вылезли в образовавшуюся щель без заложников. "Да это и понятно, идиот, - сказал он себе, - что они, головами парней, что ли, дверь открывали!" Можно стрелять, вдруг понял он, можно стрелять, пока они не вытащили людей за шкирку по лестнице вверх и не прикрылись ими! И выпустил короткую очередь из автомата, и услышал громкий вскрик, и обрадовался. А потом изо всех сил оттолкнулся от земли и впечатал себя локтями и грудью в жестяную обшивку, и уперся носом в дырки от собственных выстрелов.
И, когда захлопнул дверь, сдвинув тяжелое тело осевшего на порог раненого бандита, вдруг понял, что теперь сам стал мишенью.
"Ага, Новожильцев, попался... - отстраненно подумал он. - Ведь они не стреляли, потому что очень уж эта дверь похожа на металлическую. Не стреляли - рикошета боялись или патроны экономили. У них же кроме пистолетов один автомат только, убитого Харитона. А теперь они знают, что дверь - жестянка, теперь они знают..."
Он снова развернулся лицом к людям. Ему казалось, что прошло довольно много времени с тех пор, как его отшвырнуло от двери и началась стрельба, но, видимо, он ошибся: двор был полон. Правда, мамаши уже прикрывали детей спинами, уже хватали их на руки, уже деваха трясла роскошными грудями под тонкой водолазкой у дальнего конца гаража, а мордатый парень бежал от нее к детям. Уже было намного лучше, чем несколько мгновений назад, но...
Двор был полон. И Новожильцев опять увидел желтые шортики и светлую косичку, и опять они слились для него в одно нежное, трепетное, какое-то особенное, любимое, что ли, пятно. И тогда он снова страшно закричал:
- Уходите!
И Новикову:
- Прикрой их, Паша, прикрой! Дай увести детей!
И когда почувствовал, как горячие, беззлобные, безболезненные клинья входят в спину, прошивают его насквозь и как вдруг стала уходить из ног сила, а автомат скользнул из руки вниз...
Он сполз на землю, продолжая наваливаться спиной на дверь. И успел еще подумать, что бронежилет ни черта не защищает от автомата Калашникова. И еще он подумал, что, наверное, никогда, никогда уже не увидит светлого детского пятна, и поэтому надо смотреть на него сейчас, не отрываясь... И он смотрел, и держал спиной дверь, и видел, как переместился Новиков, прикрывая собой всю группу людей во дворе. И еще он увидел, как въезжают во двор машины ППС и заслоняют, как Новиков, окончательно закрывают собой от его взгляда желтые шортики и светлую косичку.
И вот тогда он окончательно понял, поверил, что уже никогда никого не увидит...
Он закрыл глаза.
- Ну и ладно. Все хорошо, - тихо сказал он себе, засыпая. - Хорошо...