Гэвин Магнус : другие произведения.

Семена Зла

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что такое смерть? Множество умов искали ответа на этот вопрос, и множество нашли. Но редкий ответ способен охватить всё и сразу, показать саму суть столь сложного явления, целой концепции, во всей её ужасе и красоте. Порою, чтобы познать суть того или иного явления, совершенно необходимо увидеть его, прочувствовать, осознать на собственном опыте. Однако невозможно проверить на самом себе концепцию абсолютного конца, ведь когда это случается, разумный прекращает существование. Однако что если кто-то нашёл ответ на вопрос, пойдя от противного? Тогда, разумеется, это будет только начало.

Семена Зла

Annotation

     Что такое смерть? Множество умов искали ответа на этот вопрос, и множество нашли. Но редкий ответ способен охватить всё и сразу, показать саму суть столь сложного явления, целой концепции, во всей её ужасе и красоте. Порою, чтобы познать суть того или иного явления, совершенно необходимо увидеть его, прочувствовать, осознать на собственном опыте. Однако невозможно проверить на самом себе концепцию абсолютного конца, ведь когда это случается, разумный прекращает существование. Однако что если кто-то нашёл ответ на вопрос, пойдя от противного? Тогда, разумеется, это будет только начало.


Семена Зла

Пролог.

     Пролог
     
     До последней капли крови, вздоха, секунды, мгновения, я был уверен, что это конец. Возможно, именно поэтому счастье было первой и крайне сильной эмоцией, которую я испытал после смерти. Я никогда не верил в богов или любую загробную жизнь, в оккультную философию или даже просто бестелесное существование. Понять, что твоя последняя мысль не была последней было… восхитительно. Это не было похоже на свет в конце туннеля, крылатых ангелов или рогатых демонов, перерождение или даже форму сна или галлюцинации. Скорее это было сродни сенсорной депривации на все органы чувств сразу. Сложно сказать, сколько времени я провёл там — единственным моим ориентиром были собственные мысли. Говорят, что длительное отсутствие сигналов со всех органов чувств, способно деструктивно воздействовать на сознание, вызывая галлюцинации, но я определённо был уверен, вещи, последовавшие далее, ими не были — слишком мало я успел обдумать. Казалось, я едва-едва успел привести собственные мысли в порядок, как чьё-то незримое присутствие словно пронзило пустоту.
     
      — Ты подходишь. — не то голос, не то мысль тихим эхом разнеслись по пустоте. Не знаю, что это было, но я услышал.
     
     Разные люди по-разному реагируют на нестандартные ситуации. Я отчётливо помнил собственную смерть, последний вздох и последние слова. Смерть, пустота, и чужие мысли в своём сознании — ситуация явно не из разряда стандартных. Меня не интересовали экзистенциальные вопросы бытия, проблемы смысла жизни или иная вселенская мудрость, даже то место, где сейчас конкретно находилось моё сознание. В возможности вечного существования в пустоте я определённо сомневался. К тому же это наверняка будет крайне скучно. Я подхожу — значит, зачем-то нужен. И как следствие, время торговаться за мой билет дальше.
     
     — Что ты предлагаешь? — я приложил мысленное усилие, дабы отправить эту мысль в пустоту. И похоже, мысль была услышана.
     
      — Жизнь. — предельно лаконичный ответ.
     
     — Я мыслю, следовательно, существую. С чего ты взял, что такая форма меня не устраивает? — она, конечно, не устраивала, но он-то об этом не знает.
     
      — Предположение. — кажется, мой собеседник поставил себе целью выдать абсолютный минимум информации.
     
     — И что ты хочешь взамен? — последний ответ напоминал изощрённую иронию, но я никак не мог почувствовать хотя бы тени эмоций этого существа.
     
      — Твоё согласие.
     
     — Согласие на что?
     
      — На жизнь.
     
     — Я чувствую здесь какой-то подвох. Ты хочешь подарить мне новую жизнь, но ничего не хочешь взамен? И при этом тебе нужно моё согласие на это?
     
      — Нет. Да.
     
     — Пожалуй, мне хотелось бы подробностей. Мама учила меня не принимать дорогие подарки от незнакомцев.
     
      — Чем меньше ты знаешь, тем лучше. — незримый голос расщедрился аж на целую фразу.
     
     — Лучше для кого? Явно не для меня. Знаешь, если я действительно тебе нужен, выдай побольше конкретики, или оставь меня. — это, конечно, был блеф. За новую жизнь я был готов на очень, очень многое. Но мне, всё же, казалось, что читать мои мысли этот голос не может — иначе он бы сразу меня раскусил. По всей видимости, он оценивал мою пригодность по каким-то своим критериям.
     
      — Хорошо. Я отвечу на твои вопросы. С последствиями будешь разбираться сам. — мне показалось, что по пустоте эхом прокатилось что-то вроде метафорического вздоха. Вздоха, от леденящего равнодушия в котором могли бы пойти мурашки, если бы у меня было тело.
     
     — Для начала объясни, зачем я нужен тебе живым?
     
      — Мне нужно, чтобы ты попал в определённый мир и сделал там то, что я хочу. Самый простой способ перенести тебя туда — позволить тебе родиться там, подменив собой изначальную душу.
     
     — Жизнь в обмен на миссию? Что именно я должен буду сделать?
     
      — Будет лучше, если ты узнаешь это позже. Оставайся жив. Это будет на пользу в любом случае. Ты подходишь. Это главное.
     
     — Можно хотя бы узнать масштабы предстоящего задания?
     
      — Чем больше, тем лучше.
     
     Понятно, что ничего понятно. Однако раз задачи масштабные, можно было бы попробовать выбить себе побольше возможностей.
     
     — Жизнь — это слишком мало. Я обычный человек, так что мне определённо нужно больше возможностей!
     
      — Они у тебя уже есть.
     
     — Как-то доселе не замечал за собой особых возможностей. Поэтому я не уверен в своих силах — это, конечно, было ложью, но почему бы не попробовать?
     
      — У тебя есть опыт и знания более развитого мира. Отсутствие серьёзных моральных границ. И как прошедший через смерть, ты сможешь использовать Искусство Смерти легче, чем любой, кто живёт впервые.
     
     
     
     — Хотелось бы подробностей про искусство смерти. Что это такое, каковы преимущества и недостатки, как использовать? Как работает моё собственное преимущество в этом? — Выбить суперспособностей не вышло. А вот на полезную информацию голос всё-таки расщедрился.
     
      — Твой мир мог бы назвать это некромантией, нигромантией, некромагией или магией смерти. Сведущие называют это Искусство Смерти. Тот, кто однажды умер, но не перестал быть, не умрёт также легко во второй раз.
     
     — Значит, у смерти есть любимчики, и я один из них? Теперь стоит бить поклоны, приносить жертвы, и всё такое, дабы дамочка с косой продолжала меня любить?
     
      — Смерть и правда имеет любимчиков. Но ты точно не один из них. Ты не перестанешь быть, лишь потому, что я так хочу. И запомни: те, кто занимаются настоящим искусством смерти, никогда не служат ей. Мы — объект её ненависти, нарушающие порядок вещей. Бросающие вызов аспекту мироздания. Посягающие на власть над нею. И ты, если согласишься, тоже бросишь ей вызов.
     
     
     
     Впервые за весь разговор мне показалось, что в голосе были что-то помимо равнодушия. Это напоминало холодную, застарелую ненависть, которая въелась в само естество. Словно отпечаток в памяти, пометка чего-то столь важного, что можно было бы прочувствовать, даже если ты смотришь на мёртвую, холодную, обезличенную запись голоса.
     
     — Как использовать искусство смерти? — я уже был почти согласен, но стоило урвать побольше информации перед билетом в новую жизнь.
     
      — Я обучу тебя позже, если ты согласишься. Время нашего общения истекает. Пора делать выбор. Ты согласен или нет?
     
     
     — Я согласен.
     
     собрав все свои мысли в комок, словно перед броском я послал максимально чёткую мысль своему нежданному "благодетелю".
     
     — Итак, с чего начинается наше обучение? Что я должен сделать?
     
      — Дыши.
     
     И я закричал.

Глава 1

     Переход от пустоты к ощущению тела младенца был настолько резким и шокирующим, что я на некоторое время потерял сознание. В дальнейшем очнулся я уже на чем то-мягком, в полумраке. Света было немного, и всё вокруг расплывалось, словно в тумане, поэтому судить об обстановке было тяжело. Кажется, я был в чём-то похожем на детскую кроватку со сплошными стенами. Прожить человеческую жизнь со взрослым сознанием начиная с рождения - так и свихнуться недолго, мелькнула мрачная мысль. Но, как оказалось, дальше голос позаботился и об этом. Стоило только захотеть - и я отключался. А дальше тело младенца действовало само по себе. Кричало, гадило, питалось, спало...Спустя пару сотен таких отключений я, кажется, научился регулировать время, на которое задвигал собственное сознание от управления телом. А в дальнейшем - научился смотреть на мир, отдавая контроль над телом ребёнку. Сначала я было забеспокоился о том, что нас здесь в теле двое, но вскоре понял что действия ребёнка - не что иное, как заложенная в подсознание программа, имитирующая детские поведенческие реакции. Голос продумал всё - и обучение языку, понимание которого у меня росло вместе с ростом тела, и идеальную инфильтрацию. В своей способности достоверно имитировать малое дитя, даже будучи в теле ребёнка, я сильно сомневался. Пока тело росло, мне оставалось лишь наблюдать, анализировать, учиться потихоньку говорить, и как губка, впитывать информацию о своём новом мире.
     
     
     
     Местом моего рождения и жительства был замок. Не нужно быть специалистом по фортификационным сооружениям, чтобы назвать большой, каменный дом с тремя небольшими башнями на примерно сотню человек замок. Укрепление не выглядело величественным и красивым - грубо сбитая каменная постройка, окружённая небольшим рвом, построенная недалеко от реки. Моим отцом и матерью являлись хозяева этого замка - барон Гред Бертран и баронесса Лиена Бертран и я был их третьим ребёнком. По крайней мере, именно как барона я запомнил для себя его титул для удобства восприятия. Первый старший брат Глод - был наследником баронства, второй, по имени Гнёт - в детстве был отправлен в некий Храм Отца - на обучение. Ничего похожего на часовню в замке не было, однако, как я успел выяснить местная религия заключалась в поклонении некоему непоименованному “Отцу”, создавшему весь род людской. Казалось бы, типичный замок, типичный средневековый мир… Если не приглядываться, можно было бы принять это место за средневековую Европу. Однако стоило взглянуть повыше - и все сомнения испарялись.
     
     
     
     Планета, где я находилась не имела ни естественных, ни искусственных спутников. Тёмные безлунные ночи, освещаемые лишь светом далёких звёзд, расположение которых было мне совершенно незнакомо. Смена времён года вообще отсутствовала: кажется, в местном языке даже не было такого понятия. Постоянная температура воздуха колебалась в районе 15–20 градусов по Цельсию, хотя точные замеры, по понятным причинам, возможности провести не было. Но если это всё можно было легко объяснить планетарными особенностями, то вот другую географическую особенность моего нового мира было объяснить уже не так просто.
     
     
     
     Будучи ещё карапузом, первый выход на стены замка с матерью поверг меня в некоторый шок. Невероятных размеров горная гряда, тянущаяся от горизонта до горизонта через весь континент. Сложно было определить его высоту на глаз — горные пики терялись в тумане, а самые высокие облака, похоже, не могли достать и до трети его настоящей высоты. Ближайшие к баронству нижние части гор были покрыты сплошным лесом, а крутые склоны, уходя ввысь, превращались чуть ли не в отвесные скалы. И хотя мои знания о горообразовании были ненамного больше нуля, появлялись большие сомнения, что подобное образование могло появиться естественным путём. Слишком уж монументальными и подавляющими казались горы, чья тень была способна покрыть всё баронство.
     
     — Что это? — спросил я мать.
     — Великий хребет. — улыбнувшись, тепло посмотрела на меня баронесса.
     — И что там, на вершине?
     — Никто не знает. Туман и облака окутывают его пики, никто из людей никогда не поднимался туда. Что там делать, в горах-то? - Рассмеялась моему наивному вопросу женщина.
     
     
     
     С наступлением примерно 5 года моей новой жизни произошло сразу две вещи. Прекратилось развитие детской псевдоличности, заложенной голосом мне в подсознание. Нет, я по-прежнему мог усилием воли переключиться на неё и изобразить из себя идеального ребёнка, но чем больше я рос, тем сложнее это выходило: похоже, заложенная программа перестала видоизменяться и подстраиваться под растущий организм, медленно растворяясь в моём сознании. Одновременно с этим родители озаботились моим образованием — видимо, именно такой возраст в этом мире считался приемлемым для начала обучения, благо что разговаривать нормально я уже научился.
     
     
     
     Голос, несомненно, знал многое о мире, куда меня отправил, если учёл даже такие нюансы. Однако раздумья о его планах не оставляли меня. Делай что хочешь, да? Главное — масштабы побольше… Сложно было сказать, по каким критериям он оценивал меня как подходящего человека. Знал ли он, кому дал второй шанс? Мог ли он читать мои мысли? Разложил ли личность по кусочкам? Исходя из нашего единственного диалога мне казалось, что нет, однако это могло быть лишь его игрой. В таком деле никогда нельзя быть уверенным наверняка — полные возможности моего работодателя были мне неизвестны, хотя уже показанное впечатляло. Одно можно сказать наверняка — получение масштабной возможности влиять на мир полностью совпадало с моими планами на новую жизнь.
     
     
     
     Если до начала обучения никто, кроме нянек, родителей и других детей в замке не был мне знаком, то после вступления в более сознательный возраст эта ситуация изменилась. Я был немедленно перезнакомлен со всеми людьми замка, которые имели в нём хоть какую-то власть.
     
     
     
     Первым был мэтр Лионель — худой, тщедушный неопределённого возраста, бритый на лысо мужчина с острыми чертами лица. Сложно было с ходу определить его предназначение в замке. Он одновременно был лекарем и учителем детей барона, представителем духовенства и советником в одном лице. Впрочем, я стал его учеником далеко не сразу.
     
     Лорн — крепкий седой мужчина, на вид лет 40 со множеством шрамов на лице был кем-то навроде кастялена в замке и капитана стражи в баронстве. Под его началом находилось порядка трёх десятков людей, составлявших что-то вроде дружины моего отца, часть из которых — что помоложе — проживала в замке, а часть — в близлежащих деревнях, с семьями. Именно он учил меня обращаться с копьём, мечом, а также уходу за оружием и доспехами.
     
     Разница в развитии оружия и доспехов — первое что бросалось мне в глаза. Здесь умели изготавливать полные латные доспехи — пусть их и было всего два комплекта на весь замок, разного рода панцири, и пластинчатые доспехи, бригантины, стёганную броню и множество видов кожаных доспехов из самой разной кожи и шкур. Однако арсенал для победы над ближним своим был гораздо более скромным — мечи, топоры, луки, разного рода копья, по всей видимости, предназначенные для охоты на различных зверей, и разнообразные дубинки. Именно ими, копьями и дубинками были вооружёны большинство баронских солдат. Если так подумать, ни одно оружие из арсенала замка не могло серьёзно повредить человеку в полном латном доспехе. Разве что копья, с разгона на лошади… Вот только лошади отсутствовали. Это заставляло задуматься.
     
     
     
     Дикс — молодой рыжий охотник. Он был старшим над всеми охотниками замка, непонятно, правда, за какие заслуги, учитывая возраст. Он учил меня стрельбе из лука, чтению следов, бесшумному перемещению и множеству охотничьих уловок, включая крайне богатый арсенал разнообразных ловушек. Много рассказывал о флоре и фауне окружающих нас земель. Из его рассказов рисовалась весьма и весьма интересная картина.
     
     Местное население, похоже, находилось в стадии перманентной войны с окружающей их фауной. Каждая, даже самая захудалая деревня имела частокол для защиты от крупной живности, и чем дальше в глушь, тем крепче строили стены. Названия местных животных мне ни о чём не говорили, а из похожих на земных хищников опасностей удалось выделить только местных аналогов волков, которые имели с полдюжины подвидов и были заметно крупнее — по крайней мере, по описанию. Большая часть хищников вела ночной образ жизни, редко выходя днём, что позволяло людям заниматься собирательством, земледелием, и даже скотоводством — разводить птиц, напоминающих чуть более мохнатых гусей, и крупных рогатых животных, похожих на смесь оленей с быками — их также использовали как тягловых. Лошадей или вообще каких-либо верховых животных я так и не увидел.
     
     
     Дикс брал меня с собой и ещё парой охотников на прогулку по окрестным лесам и деревням, проверяя ловушки и уча охотится на мелкую живность и избегать более крупной.
     
     
     — Время людей — это день. Никогда не выходи на охоту в ночное время — напутствовал меня охотник, уча передвигаться по лесу, не отходя, впрочем, слишком далеко от деревни.
     — Значит, днём в лесу безопасно?
     — В лесу всегда опасно. Запомни это — раз и навсегда. — пронзил меня серьёзным и холодным взглядом охотник.
     — Тогда какая разница?
     — Хищники, что встречаются днём, менее опасны. Хорошо изучены, хорошо знакомы. Я научу тебя читать следы, приметы, избегать их. Но ночью… никогда не знаешь, что за тварь выйдет на охоту.
     
     
     
     Несмотря на типично феодальное устройство общества, охота была одним из главных занятий местного мужского населения. Охота считалась благородным занятием, и все посвятившие ей жизнь приравнивались к аналогу рыцарского сословия, независимо от происхождения.
     
     Расспросив своих учителей о дальнейшем будущем, я смог узнать, что у меня было как минимум четыре варианта дальнейшего устройства:
     
     
     
     Остаться в замке на службе у собственного старшего брата, который в будущем станет бароном (ну, или прикончить его раньше, чем он заведёт семью, и стать бароном самому). Об этой мысли, я, правда, благоразумно промолчал.
     
     Отправиться в странствия и попытаться найти хорошее место для службы в более населённых землях — наше баронство было мелким, и в общем-то находилось в медвежьем углу.
     
     Стать вольным охотником, и вступить в гильдию охотников, посвятив себе истреблению разнообразной живности, мешающей людям жить.
     
     И, наконец, набрать отряд собственных людей и попытаться завоевать или основать баронство самому.
     
     
     
     Карьерная система местного феодализма была предельно проста и в то же время весьма слегка сюрреалистичная. Теоретически любой рыцарь мог прийти в любое баронство, официально бросить вызов его армии, и самому стать бароном. Но для этого ему надо было в открытую осадить или взять штурмом замок, предварительно предупредив соперника, что в условиях частых ночных нападений разнообразной местной фауны становилось весьма непростой задачей. Причём подобный вызов можно было бросить только вышестоящему аристократу — простой рыцарь мог бросить вызов барону, барон — графу, граф — герцогу…
     
     Королям бросали вызов герцоги, но, что удивительно, даже вторым и третьим королевским сыновьям приходилось начинать этот путь с самого начала. Вопрос поддержки любимых родственников, впрочем, оставался открытым. Разного рода споры между равными по рангу аристократами решались дуэлями между ними, их рыцарями, или даже их армиями. В 7 лет мне довелось наблюдать подобную дуэль между моим отцом и бароном-соседом. Толпа мужиков разной степени бронирования со щитами, дубинками, топорами и мечами, против другой такой же толпы, вышли на открытой равнине стенка на стенку. Выглядело это больше как тренировка добрых друзей, нежели решение смертельного спора. Никто даже не погиб! Все участники схватки отделались переломами и синяками. Кому-то из стана противника, кажется, проломили голову — но за него никто не волновался. Похоже, местные люди не отличаются особой хрупкостью. Копья и луки вообще не использовались друг против друга.
     
     
     — Это оружие против зверей, — ответил мне отец на вопрос об этом, пожав плечами. — Таковы традиции.
     
     
     
     Местные аристократы, судя по всему, устраивали подобное не только для разрешения конфликтов, но и в качестве своеобразного спорта. Как правило, при назначении подобной дуэли заранее оговаривались ставки, но навязать подобное было нельзя — максимум, заставить обидчика извиниться. В итоге получалась, что отобрать земли один барон у другого мог только по обоюдному согласию на столь крупную ставку. Такие случаи, конечно, были редки. Вопрос, что мешает одному барону просто вырезать соседа и забрать его земли, оставался открытым. Но напрямую спрашивать я не решился. Было похоже, что подобные мысли вообще не возникают в голове у местных.

Глава 2

     Чем дальше в лес — тем больше вопросов. Иначе описать своё отношение к новому миру я просто не мог. А вопросы все множились и множились. Мэтр Лионель, как жрец Отца и представитель духовенства, вероятно, являлся самым образованным человеком в замке. Проблема была в том, что в число моих учителей он не входил и на мои вопросы отвечать особо не стремился. Он обучал разнообразным наукам моего старшего брата - но для младших сыновей обучение гуманитарным наукам, видимо, не считалось необходимым. Отец же, на мою просьбу этому поспособствовать, сказал, что если я так этого хочу, то должен сам убедить мэтра добавить к длинному списку его обязанностей собственное обучение. На первую просьбу об обучении мэтр даже не удостоил меня взглядом, лишь бросив фразу:
     
     — Я слишком занят.
     
     
     
     просто обошёл меня стороной. И с этих пор началась планомерная осада.
     
     
     
     Как заставить человека, совмещающего в своих обязанностях наставника будущего барона, советника, лекаря, и священника взять на обучение ещё одного человека, которого учит не обязательно? Мне приходило на ум два варианта - достать или заинтересовать. Однако, чем может заинтересовать ребёнок? Нет, у меня, конечно, было множество идей... Но выдать хоть одну из них означало вызвать серьёзные подозрения. Поэтому я решил воспользоваться первым способом. Внимательно, отследив перемещения мэтра по замку, я стал постоянно, в любой свободный момент, подходить к нему и задавать любые вопросы, которые мог задать ребёнок. Причём делать это максимально неожиданно, со спины. Уроки тихого подкрадывания от Дикса этому только способствовали.
     
     — Мэтр Лионель, а что на вершине Хребта?
     — Мэтр Лионель, а почему небо темнее ночью?
     — Мэтр Лионель, а что за стоны я слышал вчера ночью?
     — Мэтр Лионель, а зачем вам эти травы?
     — Мэтр Лионель, а почему у вас нет волос?
     — Мэтр Лионель, а сколько королей вы знаете?
     — Мэтр Лионель, а чему вас учили в храме?
     
     
     
     Спустя неделю Мэтр стал выбирать другие маршруты передвижения по замку. Спустя месяц - стал заниматься своими делами в другое время. Большая часть жителей замка, впрочем, с огромным интересом и весельем наблюдала за этим противостоянием. Кажется, кто-то даже делал ставки. На второй месяц бедняга стал от меня шарахаться, а на третий, его, казалось бы, железное терпение лопнуло, и он всё-таки вызвал меня на разговор.
     — Чего ты хочешь от меня? - Голос мэтра, кажется, выражал вселенскую печаль. За последние три месяца он немного осунулся и, кажется, даже ещё более похудел. Плохо спал?
     — Чтобы вы научили меня! - Я не скрывал радости в своём голосе. Наконец-то мне удалось его дожать.
     — У меня нет времени учить тебя. Слишком много времени и обязанностей в замке.
     — Ну, у вас есть время ездить к травнице в соседнюю деревню два раза в неделю, вы можете брать меня с собой и учить по дороге - главное, сделать максимально невинное лицо.
     
     
     Лионель смерил меня крайне, крайне подозрительным взглядом.
     — Это нужно для дела. Она, как и я, занимается лечением. — тон мэтра звучал максимально неубедительно.
     — Но по дороге вы свободны!
     — Чему ты хочешь учиться? — кажется, мэтр всё ещё надеялся отделаться от меня какими-то незначительными знаниями.
     — Всему что знаете! — изображать жизнерадостность мне даже не пришлось.
     — Я не могу обучить тебя всему. — мэтр посмотрел на меня с небольшим удивлением.
     — Почему?
     — Для обучения некоторым искусствам люди должны обладать… Особой предрасположенностью.
     — Так может, она у меня есть?
     — Если бы она у тебя была, тебя бы отправили в подходящий монастырь ещё в детстве. Я проверял тебя. — Лионель, похоже, надеялся отделаться от меня, ссылаясь на отсутствие каких-то способностей.
     — Тогда научите меня всему, что должен знать будущий барон. Я достану себе своё собственное баронство!
     
     
     Мэтр Лионель тяжело вздохнул и отошёл налить себе что-то из запечатанной бутылки, коих он имел в своей комнате большой запас. По воздуху разнёсся лёгкий запах пряностей и трав.
     — Хорошо. Но только если ты будешь хорошо учиться. Решишь прекратить или станешь лениться — больше не приходи.
     
     
     
     Наивный. Я вытащу из тебя все знания до последней капли, выдоив досуха.
     
     
     
     Да, обучение у мэтра, безусловно, дало мне больше полезных знаний о мире чем все предыдущие годы, вместе взятые. Я узнал, что мы находимся в королевстве, которое зовётся Аурелион, которое является одним из одиннадцати королевств людей, живущих по правую сторону Хребта. Все королевства находились по большей части на юго-востоке континента, их климат колебался от умеренного, как в нашем, одном из самых северных, до практически пустынного на самом юге. Узнал о божественном происхождении этих гор и о местной легенде о сотворении мира. О диких землях, лежащих между королевствами и землями снега, и о северных варварах, живущих там. О предназначении храмов Отца, которое заключалось в донесении до людей воли их создателя, и обучении искусствам, что он подарил им.
     
     
     
     Мэтр Лионель научил меня чтению и письму, местной географии и политологии, медицине и обычаям, здешней картине мира, грехам и добродетелям. Единственное, чего он избегал — это разговора об особых способностях, необходимых для обучения в храме. Я бы заподозрил магию, памятуя то, что сказал мне голос… Однако за годы обучения мне так и не удалось ни разу подловить Лионеля на использовании каких-либо сверхъестественных способностей. На вопросы о возможностях храмов он отвечал максимально уклончиво, а сам я из себя никаких способностей выдавить не смог, как не тужился. Обучения у мэтра дало мне ответы на многие вопросы. Но не на всё.
     
     
     
     Земли за Хребтом оставались загадкой даже для мэтра. На вершинах Хребта, по его словам, обитали драконы… гигантские крылатые хранители. Откуда об этом известно, если на хребет никто не поднимался, мэтр внятного ответа дать не смог. Как и на вопрос, что именно они хранят. Судя по всему, сам не знал.
     
     
     Дальние морские путешествия, по его словам, были невозможны из-за морских чудовищ, о которых он также знал немногое. И ещё больше вопросов вызвала медицина. Нет, мэтр честно научил меня варить различные травяные настои и делать мази, ускоряющие выздоровление от синяков, переломов, и различных физических травм. Научил делать перевязки, вправлять кости и оказывать первую помощь. Но ни словом не обмолвился о болезнях. Как будто их просто не было. Как часто люди вспоминают о болезнях? Не слишком. Однако в процессе обучения медицине я внезапно понял, что за всю свою жизнь в новом мире ни разу не болел. Сначала я списывал это на то, что люди этого мира, судя по всему, были знакомы с понятиями чистоты и гигиены не понаслышке. В замке было целых две бани, да и в деревнях имелось. Разного рода горячие напитки, отвары, и настои были любимым питьём местных, в противовес классическому алкоголю, которого, кстати, я не видел ни разу за столом. Однако в средневековых условиях даже подобные меры не должны быть панацеей. Однако за все годы я так и не увидел ни одного больного человека. Были раненые, но не больные. Казалось, этому миру было незнакомо само понятие болезни… Эта загадка, которую мне только предстояло разгадать.

Глава 3

     К девятому году жизни я окончательно определился с планами на свой дальнейший карьерный рост. Этому способствовало сразу несколько вещей. Прежде всего — я окончательно убедился, что попал в край непуганых идиотов. И речь шла не о баронстве, или даже королевстве, где я находился, а, судя по всему, мире в целом. Со слов Лионеля выходило, что поклонение Отцу было господствующей религией во всех одиннадцати королевствах, и мораль, продвигаемая ими, была крайне, крайне странной. Нет, со стороны всё выглядело пристойно — не вреди другим людям, уважай тех, кто стоит выше тебя, будь верен своей семье и ещё с дюжину разного рода добродетелей. Но я никак не мог понять, что заставляет людей соблюдать их — создавалось впечатление, что я попал в какую-то сказку, где людям не может даже прийти в голову всерьёз навредить ближнему своему, обмануть, солгать, убить ради собственной выгоды. Ради интереса я пытался подловить своих родителей и наставников на лжи — задавая разного рода детские каверзные вопросы, на которые детям обычно не отвечают. Не удалось. Люди отмалчивались, ссылались на незнание, говорили, что мне рано об этом думать, но никто ни разу так и не солгал. Самым хитрым и изворотливым оказался, конечно же, мэтр — он отвечал максимально пространными фразами, говорил полуправду, но всё же на прямой лжи поймать его мне так и не удалось. Была ли подобная культура следствием постоянной угрозы разнообразной опасной флоры и фауны? Влиянием неких сверхъестественных сил? Воздействием особой магии храма? Неважно. Возможности, которое открывало мне подобное общество, были колоссальными.
     
     Верховая езда отсутствовала как класс. Возможно, где-то в мире — особенно учитывая разнообразие местных зверюшек - животные, которые подошли бы, чтобы заменить лошадей, однако местные либо не нашли их, либо ещё не одомашнили несмотря на неплохие возможности по созданию замков и брони. Пока все указывало на то, что металлургия и фортификация - наиболее развитые ветви прогресса в королевствах. Местные аналоги бурёнок, помимо рогов, имели на своей спине костяной гребень, не вырвав который навесить седло было нельзя — поэтому их использовали максимум как тягловых животных для перевозки грузов или земледелия. Вкупе с большим количеством агрессивных хищников в местных землях, это рождало крайне низкую скорость обмена новостями. Что привело к появлению… странствующих рыцарей. По крайней мере, так я окрестил их для себя. Местные звали их просто Странниками. Впервые один из таких прибыл в баронство вместе со сборщиками налогов, которые приезжали раз в год. Его лица я так и не увидел — однако опознать такого человека было легко по полному латному доспеху, украшенному множеством разных символов. За всё время пребывания в замке я ни разу не видел, чтобы он снял хотя бы шлем. Максимум — приоткрывал забрало для еды. Как он вообще умудрялся путешествовать в латах?
     
     На классического Дон Кихота странствующие рыцари были непохожи от слова совсем. Их функции в обществе, судя по всему, были сугубо утилитарными. Они были гонцами, разносчиками новостей и изредка — исследователями. Периодически они участвовали в охоте или разборках знати — однако не слишком часто.
     
     Согласно местным традициям, посвящение в рыцари имели право производить либо священники, либо странствующие рыцари, либо аристократия начиная с баронов. Обычным рыцарям или охотникам такой возможности не давали — они могли лишь ходатайствовать о повышении для своих солдат или друзей. Моего старшего брата посвятили в рыцари в 15, после удачной охоты на местный подвид лесного волка, который выглядел как двухсоткилограммовая помесь медведя с гиеной. В его шкуре, правда, было с десяток дырок, но кого волнуют такие мелочи? Церемонию проводили закрыто, с участием моего отца, мэтра, и всех рыцарей замка. Её я не видел.
     
     Практика ученичества была довольно распространена в большинстве видов ремёсел — однако странствующие рыцари, со слов мэтра, брали учеников редко и неохотно. Путешествовали они частенько в одиночку, по землям, полным опасных агрессивных хищников… Надо полагать, любой ученик был в таком путешествии обузой.
     
     Впрочем, рано или поздно я всё равно планировал покинуть баронство — делать карьеру в медвежьем угле в мои планы не входило. А вот обучение у профессионального странника, который, вероятно, лучше всех знал, как в этом мире быстрее всего передвигаться и лучше избегать лишних опасностей вписывалось в них превосходно.
     
     Понятие денег в этом мире было знакомо. Большая часть, из которых, что интересно, попадала в баронство вместе со сборщиками налогов. Те приезжали раз в год и забирали из баронства, по большей части, железо, провизию, травы, шкуры, и разнообразные части животных. Половину — в качестве налогов, половину — в качестве торговли. Иные торговцы сами по себе заезжали в баронство весьма редко.
     
     Самые мелкие деньги, номиналом до сотни единиц, делали из золота. Впрочем, никто не страдал к нему особым пиететом — видимо, оно было довольно распространённым металлом. Более дорогие — из платины. Мельчайшая платиновая монета равнялась 10 наиболее крупным золотым, или тысяча мелких. Это было ещё одним звонком в пользу хорошо развитой металлургии. Теоретически существовал третий вид более дорогих монет, но определить, из какого металла они делались, не увидев их, было невозможно. Чеканкой всех видов монет занимались храмы — что наводило на интересные мысли. Местные священники вообще хорошо устроились — они здесь и медики, и философы, и учёные, и вообще мастера на все руки. Казалось, сложно найти область, в которой они не были замешаны...
     
     
     
     Составленный вчёрную план покорения мира выглядел так:
     
     
     1) Вырасти, и максимально хорошо овладеть местными средствами самообороны.
     
     2) Получить рыцарское достоинство, а лучше - стать Странником.
     
     3) Собрать отряд верных людей.
     
     4) Разузнать всё возможное о тайнах храмов Отца и их “особых” способностях.
     
     5) Объехать все королевства с целью изучения политической обстановки.
     
     6) Выбрать наиболее уязвимое королевство, и захватить в нём власть.
     
     7) Завоевать весь край непуганых идиотов.
     
     Что может пойти не так? Уверен, у местных нет ни шанса.
     
     Именно с первого пункта я и начал, попытавшись набиться в ученики к странствующему рыцарю в его второй приезд в наше баронство. Мне на тот момент было одиннадцать.
     
     Надо сказать, он был довольно общительным, даром что не снимал шлема. К нему часто приставали дети со множеством вопросов, но он относился к этому довольно добродушно. Его звали Сэр Кадоган, и на время пребывания в замке ему выделялись покои южной башни, куда селили всех гостей. Навестив его ближе к вечеру, я постучал в дверь.
     
     Странник узнал меня сразу. Его приглашали на семейный ужин — он знал меня в лицо. А вот я впервые видел его без шлема, и как только он открыл дверь, мы уставились друг на друга. Он был стариком — ещё не дряхлый, но несомненно, немолодой, седой как лунь коротко стриженный мужчина. Его слегка кривой нос был, похоже, неоднократно сломан, а серые, глубоко посаженные глаза, казалось, слегка светились в полумраке.
     
     — Добрый вечер. — вежливо начал я.
     — Я могу вам чем-то помочь, юноша? - Сэр Кадоган вопросительно приподнял бровь.
     — Я хочу стать вашим учеником. — чётко выговорил я, твёрдо смотря ему в глаза.
     
     Сэр Кадоган смуро посмотрел на меня, отвернулся, и пошёл обратно в глубь башни.
     
     — Заходи. — послышался его приглушённый голос.
     
     Он жестом усадил меня за стол напротив себя, и, скрестив руки неотрывно смотрел мне в глаза тяжёлым, подавляющим взглядом, который, казалось, обещает мне всевозможные кары. Возможно, обычный ребёнок стушевался бы от такого и отвёл взгляд, но я не был обычным ребёнком. Поэтому я спокойно смотрел на него, не отводя взгляда. Некоторое время мы играли в гляделки — уж не знаю, что он хотел во мне рассмотреть, но в конце концов он сказал:
     
     — Хорошо. Я возьму тебя в ученики при одном условии. Ты должен убить Ролтока. В одиночку. Я приеду через год.
     
     После чего он указал мне на дверь. Больше до его отъезда мы не разговаривали.
     
     Во время обучения охоте мне рассказывали обо всех опасных хищниках, какие только водятся в нашем королевстве. Ролток относился к высочайшей планке опасности. Я никогда его не видел — но судя по описанию, это был какой-то аналог крупной и крайне ловкой кошки-переростка. Имел достаточно силы и крепости когтей, чтобы порвать крепкую сеть. Был достаточно ловок, чтобы уклониться от стрелы, и обладал достаточно крепкой шкурой. Он умел карабкаться по стенам — попав в деревню, такой зверь мог устроить настоящую бойню. К счастью, они избегали людей — что говорит об изрядном уме — такое нападение было редкостью.
     
     Дикс рассказывал, что как-то раз ему с группой охотников удалось заманить Ролтока в яму с кольями — однако он так извернулся в полёте, что большая часть кольев его не задела, остальные он сломал, а затем одним прыжком выбрался из ямы и дал дёру от охотников. А в яме даже не осталось крови…
     
     Отряд опытных охотников, конечно, справился бы с такой тварью… Но то отряд, а то один я. Можно было бы попросить отца о помощи, однако клятый странник чётко сказал, что я должен сделать это в одиночку.
     
     Как ребёнок одиннадцати лет может убить настолько опасного зверя? Определённо не в прямом бою. Мне на ум приходили только разнообразные ловушки. Сеть? Зверюга определённо порвёт её. Металлическая сеть? Не факт, что Ролток не порвёт и её, не говоря уже о том что сначала надо где-то достать такую. Приманка с ядом? Может быть, и сработало бы, но вдруг они не питаются падалью? Да и готовить яды в этом мире меня никто не учил, а сам я о химии имел только базовые познания… Можно было бы попробовать стравить одного хищника с другим, но моих познаний в охоте было явно маловато для того, чтобы знать, как провернуть подобный финт. Впервые за время пребывания в этом мире меня посетил азарт. Жизнь ребёнка в замке была довольно скучной, между нами говоря. Наконец-то хоть какое-то действие! Шансы успешной охоты на подобное чудовище были малы, однако всё же на моей стороне был изощрённый разум человека гораздо более развитого времени, опыт целой жизни… Я найду выход.

Глава 4

     Следующие несколько месяцев я тратил всё своё свободное время на вылазки в ближайшие леса. Это, конечно, было запрещено — никто бы не отпустил меня просто погулять в лес, где тебя могут запросто сожрать. Однако охоте меня учили с пяти, и прошло уже шесть лет, а разумом я был взрослым человеком и потом умел оценивать риски. Дикс давно провёл меня по окрестным охотничьим тропам, где днём сложно встретить что-то опасное. Я искал нужные следы, присматривал места для ловушек, охотился на мелкую живность, оттачивая навыки. Постепенно в голове начали формироваться дальнейшие планы. Два лучших способа выполнить задачу что пришли мне в голову исходили из понятий, о которых средневековый человек не сильно задумывается — гравитация и время. Убить детёныша или старое животное, безусловно, должно быть намного проще, чем справиться со взрослой здоровой особью. А там, где не поможет ни оружие, ни ловушки, гравитация может справиться с высокой долей вероятности. Мне было не по силам выкопать достаточно глубокую яму, или подкинуть животное достаточно высоко, однако совсем неподалёку находится Великий Хребет с его крутыми склонами — требовалось лишь заманить зверя туда.
     
     Леса баронства были живописные. С отсутствием смены времён года деревья были вечнозелёными, медленно и изредка сбрасывая подсохшие или повреждённые листья, из-за чего в лесу всегда было немного хвои или листы на земле. Монументальные, таёжные хвойные деревья чередовались с орешником и кустарниками диких ягод. Мшистые камни и овраги с ручьями порою служили охотникам баронства естественной защитой — в пещерах, камнях и оврагах, под холмами и упавшими деревьями порою можно было найти организованные охотничьи лежанки, тайники, и стоянки. Все они имели минимум два выхода, и во многих можно было спрятаться и переждать уход от хищника, что превышал размерами человека.
     
     Разведка территории выявила, что вблизи хребта проживают как минимум три ролтока. Все они проживали в частях леса, которые Дикс обозначал как крайне опасную и туда меня не водили даже в компании взрослых охотников. По крайней мере, именно столько видов следов, напоминающих следы ролтока, я встретил. Они были территориальными хищниками — встречались они в разных областях леса, весьма отдалённых друг от друга. И вот здесь начинались проблемы.
     
     
     
     Изучая оставленные хищниками следы, я предположил, что имею дело с тремя разными животными. Первые — вероятно, наиболее молодой, но уже почти взрослый самец. Его следы были самыми маленькими из трёх, но уступали вторым по размеру совсем чуть-чуть. Вторые следы были больше, слегка отличались, и рядом с ними встречались похожие, но весьма маленькие — размером с человеческую ногу — похожие следы. Скорее всего, это была мама-кошка вместе с котёнком. Третьи следы были самые большие, глубокие — это, вероятно, был самый крупный и взрослый из всех, скорее даже старый. Его следы встречались значительно чаще, чем следы молодого — похоже, он был гораздо менее ловок, и перемещался неспешно, шагом, обходя свою территорию.
     
     План найти более молодую или старую особь и заманить её в организованную ловушку на хребте плохо подходил к любому из трёх вариантов. Первый ролток был молод, но недостаточно — он уже почти достиг взрослых размеров и глупо полагать, что одолеть его будет намного проще, чем других. Второй котёнок подходил по всем параметрам, но у него была охрана в виде взрослой матери-кошки, с которой я бы точно не совладал. Судя по следам, на охоту они ходят вместе… Смог бы я поймать его отдельно? Успел бы выманить в нужное место до того, как вернётся мать-кошка? Не пойдёт ли она его искать? Слишком много нюансов того, что может пойти не так.
     
     Третий старый кот, возможно, подошёл бы хорошо, однако и здесь были трудности. Достаточно ли он был стар? Велика был вероятность наткнуться вместо старой развалины на матерого кота, который имеет вдобавок за годы жизни ещё и поумнел. Вовсе не факт, что способ, с помощью которого я планировал выманить хищника — разорить гнездо и оставить запах, благодаря чему он сможет найти меня, сработал бы со столь матерой тварью, территория которой, как назло, находилась дальше остальных от хребта.
     
     Слишком много неясностей. Слишком мало охотничьего опыта у меня. Слишком много нюансов того, что может пойти не так. И Слишком много "Слишком". До приезда странника оставалось полгода. Время истекало…
     
     Интересно, как вообще сэр Кадоган представлял себе мою охоту на Ролтока? Размеры следов указывали, что кошка превосходила размерами любой известный мне земной вид. В отпечаток лапы детёныша могла поместиться моя голова.
     
     Я никогда не боялся смерти. Ещё в прошлой жизни — смеялся в лицо всем, кто угрожал мне ею, игнорировал опасности, любил брать от жизни всё, рисковал, ныряя в бурный омут страстей, приключений и опасности, ставил на кон всё, не зная страха там, где другие бы сдались и отступили. Это привело меня к вполне закономерному концу — даже самый удачливый человек не переживёт выстрелы десятка автоматов почти в упор. Однако я никогда не считал себя идиотом и не прибегал к бесполезному риску.
     
     
     
     Взвесив всё за и против, я принял решение отказаться от охоты. Карьерного роста в обществе можно было добиться, и не становясь странствующим рыцарем. Игра не стоила свеч.
     
     
     
     Следующие полгода прошли безоблачно.
     
     
     
     Местный календарь, вообще, делил год на семь месяцев по сорок девять дней, добавляя каждый седьмой год дополнительную священную неделю в году. Чем цифра семь так приглянулась местным учёным, не знал даже мэтр Лионель.
     
     Таковы традиции. - Отвечал он.
     
     
     
     Ссылка на традиции была любимым ответом наставников на большинство моих вопросов касательно быта и устройства здешнего общества. Любви к традициям мне это, ясное дело, не добавило. Однако тот факт, что к большинству традиций приложили руку храмовники Отца — я для себя выяснил и запомнил.
     
     
     
     Сэр Кадоган прибыл ровно через год после нашего последнего разговора.
     
     
     
     Я решил сделать вид, что ничего не произошло. Возможно, старый рыцарь кому-то и говорил о порученной мне задаче, но никто из замка не подавал и виду. Однако предположение, что странник просто сделает вид, что ничего не было и уедет, не оправдалось. Через неделю мэтр Лионель передал мне его приглашение на разговор во время одного из уроков.
     
     
     
     Пожилой странник встретил меня полностью собранным и жестом предложил проводить его за пределы замка. Отказываться я не стал, и в течение получаса мы медленно удалялись от замка. Старик молчал, а я задумчиво осматривал его походное снаряжение. Посмотреть было на что — помимо его привычных лат, на нём был надет широкий тяжёлый двухслойный пояс с множеством кармашков — первый и наиболее крупный и тяжёлый слой мог быть легко отстёгнут и сброшен. Возможно, чтобы не мешал в случае боя? Помимо этого, рыцарь имел весьма хитроумный для средневековья рюкзак, больше напоминающий снаряжение какого-то туриста в походе. Из оружия он имел при себе лишь длинный полуторный меч и нож. Однако через час обоюдного молчания его терпение, кажется, всё же лопнуло.
     
     — Как твои успехи в охоте? — Совершенно невозмутимым голосом осведомился он.
     — Никак. Охота прошла неудачно. — невозмутимо вторил ему я.
     — Я полагал, что столь отважный юноша, желающий стать странником легко справится с настолько простым противником — в голосе сэра Кадогана прорезались нотки иронии, или мне показалось?
     — Вы ошибались.
     — И что же помешало столь одарённому юноше справится с этой задачей? — В голосе старого рыцаря появился мягкий, елейный тон.
     — Желание жить. Я проанализировал ситуацию, изучил ближайших к замку особей, решил, что шансы удачной охоты слишком малы, и отказался от неё.
     
     
     
     Странник сбился с шага. Он остановился, посмотрел на меня и медленно спросил:
     — Ты сделал что?
     
     Смысла скрывать что-то я не видел и рассказал ему всё как есть. Как нашёл и выследил трёх ближайших кошек, какой план охоты придумал, как понял, что у него слишком много переменных и слишком низкие шансы на успехи, и закончил это тем что в моём возрасте шансы на это слишком малы, и что ученичество у него не стоит ставки моей жизни на эти самые шансы.
     
     Рыцарь молчал, глядя на меня. К тому времени я уже знал, что многие дети в замке мечтали стать странниками, и я не первый и не последний кто просился к нему в ученики. И похоже, я продемонстрировал несколько нетипичное поведение для его обычных кандидатов. Просверлив меня взглядом в течение нескольких минут, Кадоган развернулся и пошагал обратно в сторону замка.
     
     — Ты идиот. — сухо, с расстановкой заявил он. — Талантливый, но идиот. Впрочем, я тоже старый дурак, раз не предположил такого. Старший охотник замка вообще рассказывал тебе о ролтоках?
     — Немного. Хитрые, сильные, ловкие и крайне быстрые кошки. Территориальные хищники. Редко нападают на людей — я пожал плечами, не понимая, чем он недоволен.
     
     
     Кадоган хмуро посмотрел на меня. Кажется, ему очень хотелось выругаться.
     — Ролтоки не слишком агрессивны, но держат большую территорию. Именно поэтому ваше баронство одно из самых безопасных. Они распугали крупную дичь, но сами людей почти не трогают. Исключения случаются, если люди сами к ним лезут — например, ходят по их территории, трогают их метки, ищут их логово. Или если люди лезут к детёнышам. Ты нарушил оба правила. Был на территории троих хищников, и наверняка оставил свой запах и следы. Вдобавок — на территории кошки с котёнком. Все взрослые охотники в мире это знают — а тебе этого просто не сообщили потому, что в твоём возрасте детей не отпускают на охоту в одиночку. Как тебе вообще позволили выбраться из замка одному?
     
     
     Ой. Кажется, мне следовало всё же расспросить кого-то о местной фауне поподробнее.
     — Я просто никому не говорил, что иду на охоту. Ходил в соседнюю деревню за травами для мэтра, всё в замке знают, что я учусь у него. И сворачивал в лес по дороге.
     — Превосходно. Просто превосходно. — Казалось, старика прямо сейчас хватит удар.
     — В чём вообще смысл подобного испытания, если вы не хотели, чтобы я охотился?
     — В двух вещах. — Сэр Кадоган вздохнул, и взяв себя в руки чудовищным усилием воли, принялся отвечать. — Первое: проверка на умение хранить тайны. Нам часто доверяют различные секреты, и умение молчать — важнейшая черта для странника. Второе: это наблюдение за тем, как поведёт себя кандидат, если поставить перед ним невыполнимое задание. Это позволяет многое узнать о человеке.
     — И как, я прошёл ваш тест? — А вот это уже действительно интересно.
     — Да. Превзошёл все, ролток тебя подери, ожидания. — Процедил сквозь зубы старик.
     — Ну, я жив, здоров, никто не пострадал, почему вы так волнуетесь об этом?
     — Ты, похоже, не до конца осознаёшь всю серьёзность ситуации. Ролтоки — мстительные территориальные хищники. Один или несколько таких наверняка учуяли твой запах на своей территории. Им это не понравилось. Значит, они откроют охоту. В замок, вероятно, они не сунутся, но стоит тебе выйти в деревню или в лес, и если кто-то из них будет рядом и учует тебя, то будет бойня. — Рыцарь смерил меня жёстким, отрезвляющим взглядом.
     — Но с тех пор как я был на их территории, прошло уже полгода. И ничего такого не случилось.
     — Это говорит лишь о том, что ты везунчик. Последние полгода был затянувшийся сезон дождей - а кошки не любят воду. Или, быть может, мама-кошка решила перепрятать гнездо и это задержало её от открытия охоты. Рано или поздно быть беде. Или, может быть, ты использовал смесь, что отбивает запахи перед охотой? Нет? Так и думал. — закованный в латы старик поднял забрало и мрачно сплюнул.
     — И каковы ваши предложения по данной ситуации? - Вот здесь меня пробрало. Отказаться от охоты, и узнать, что сам стал дичью это совсем невесёлая перспектива.
     
     
     Сэр Кадоган вздохнул, и, словно ныряя в бурный омут, сказал:
     — Я возьму тебя в ученики. Мы уедем отсюда, и ты больше сюда никогда не вернёшься. Ролтоки могут помнить запахи нарушителей долгие годы. И лучше бы тебе молчать в замке о том, почему это произошло, ясно?
     
     
     Яснее некуда. В доходчивости объяснений ему явно не откажешь.

Глава 5

     Узнав о моём отъезде и грядущем ученичестве, все мои родственники и наставники в замке развили крайне бурную деятельность. Собирали, как в последний поход. Впрочем, так оно и было. Отец выдал с собой денег — пять тысяч золотых, четыре из которых выданы маленькими платиновыми монетами. Много это или мало? Сложно сказать. Внутри баронства покупать было нечего, и своих денег у меня до сих пор не было. Мэтр собрал для меня походную аптечку. Дикс и Лорн подарили вполне добротный короткий лук и короткий меч — впрочем, короткими они были для взрослого. Братец Глод презентовал мне охотничье копьё.
     
     Самый ценный подарок достался от матери, что было для меня наиболее удивительно, ведь с ней я общался менее всего. Она тайком, когда никто не видел, сунула мне маленький мешочек, наполненный мелкими, мутными, драгоценными камнями. Где она их взяла, оставалось загадкой, но, судя по всему, денег они стоили немалых.
     
     Мне были безраличны эти люди. Однако прожив с ними 12 лет, чувства неприязни я тоже не испытывал. Они заботились обо мне, учили, помогали. Как человек, ценящий комфорт, подсознательно я поместил данных людей в категорию, его создающую. Когда буду завоёвывать мир — оставлю родное королевство напоследок.
     
     
     Прощание вышло скупым. Слёз никто не лил, что меня вполне устраивало. Брат напоследок сказал, что, если мне потребуется когда-нибудь вернуться домой, двери баронства всегда будут открыты. Отец — дал пару своих старых контактов из наёмников в столице Аурелиона. Он был первым в своём роду кто стал бароном — это могло пригодиться. Напоследок на выходе из замка мэтр Лионель сотворил в воздухе руками странную фигуру, от которой я испытал странное чувство, словно голову сдавило горячим обручем.
     
     
     
     Это было странно. Похоже я впервые стал свидетелем применения сверхъестественных способностей в этом мире или чего-то подобного. Благословение наудачу? Охранное заклинание? Вряд ли стоило ожидать от мэтра чего-то плохого, учитывая вполне тёплые отношения. Однако ощущения были отнюдь не из приятных. Но спрашивать было уже поздно.
     
     
     
     Так я покинул замок, бывший моим домом на протяжении двенадцати лет. Раньше, чем предполагал, но позже, чем хотелось бы. Молодость коротка, и прежде, чем приступать к покорению мира, следовало изучить его как можно лучше. Посмотреть, что могут предложить крупные города это мира, посетить побережья, жаркие страны, разгадать загадки храмов, изучить политическую кухню… Однако мои мечтания были прерваны Сэром Кадоганом.
     
     — Как долго ты можешь идти? — Даже не повернувшись ко мне лицом и не сбавляя шага, спросил он.
     
     
     Вопрос, судя по всему, был непраздным. Путешествовать в этом мире далеко мне ещё не приходилось — как ребёнка, дальше ближайшей деревни меня одного не отпускали, а все походы со взрослыми редко превышали половину дня, всегда возвращаясь в замок или ближайшую деревню до сумерек. Однако особой усталости я ранее не чувствовал, и справедливо предполагал, что даже с текущей поклажей вполне смогу двигаться вплоть до вечера.
     
     — До вечера смогу. Меня учили охоте.
     — Плохо учили. Я могу идти неделю не останавливаясь.
     — Неделю? В латах? Вы шутите?
     
     
     
     Я остановился и неверяще посмотрел на своего нового учителя. На сверхчеловека, способного без еды и отдыха двигаться в полном латном доспехе и с поклажей, весом минимум пару десятков килограмм он не походил от слова совсем.
     
     — Как странствующий рыцарь, я сильнее, выносливее и быстрее обычного человека. Со временем и ты научишься. А пока не отставай.
     
     
     
     Сэр Кадоган чеканил шаг, не прерываясь ни на что.
     
     — Латы легче, чем ты думаешь. Они почти не сковывают движений и весят намного меньше, чем обычные рыцарские латы. Такие делают только в храмах. Тебе ещё многое надо узнать, и многому научится, но пока о главном. Нам нужно добраться до более населённых и безопасных земель, и чем раньше, тем лучше. Ты не обучен скрывать себя от зверей, а значит, по дороге на нас будут нападать разного рода твари. Нам стоит добраться до ближайшего города как можно скорее — тогда мы сможем присоединиться к каравану для большей безопасности. Один я бы дошёл за неделю, но с тобой придётся делать привалы. Это займёт больше времени. Недалеко отсюда есть охотничья стоянка, где можно переночевать. Мы должны быть там до темноты.
     — Что мне делать в случае вашей смерти? — актуальные вопросы, значит, актуальные вопросы.
     — Вероятность моей смерти куда ниже твоей. — Старый рыцарь хмыкнул. – Но, если это всё же произойдёт, закопай или спрячь где-то моё тело и вещи и постарайся добраться до ближайшего храма, рассказав им, что случилось. А пока заткнись и иди. Береги дыхание.
     
     
     Рыцарь явно был не склонен к сентиментальности. Тем лучше.
     
     
     
      Дальнейшее наше общение свелось к длинному монологу Сэра Кадогана о множестве разнообразных животных, водившихся в землях нашего королевства. Местные земли имели несколько разновидностей волков, кабанов и диких кошек, более всего напоминающих мне доисторических хищников земной эпохи. Как наиболее опасных он выделял примерно полдюжины разнообразной живности, аналогов которых на земле не водилось.
     
     
     
     Позже, проходя мимо деревень, я с интересом рассматривал местные способы защиты от агрессивной фауны. Каждое поселение имело стены, а основой путешествий были крупные караваны. Недалеко от поселений охотники организовывали безопасные ночлеги - подбирали подходящую пещеру или выкапывали землянку, где можно плотно закрыть вход и спокойно переночевать. Однако полной гарантии защиты это не давало — голодный зверь, почуяв охотника, мог прокопать в землянке дыру. Или попытаться пробиться в пещеру. Иные звери были способны и на это. К тому же именно в таких местах любили селится бронекрысы… Некоторые города, по словам Кадогана, были соединены через цепочку подобного рода ночлегов, позволяющих одиночкам или небольшим группам более безопасно ночевать во время путешествий.
     
     
     
     В крупных городах процветали разного рода охотничьи объединения, направленные на тотальное истребление любой живности, которая может причинить вред человеку. Охота считалась крайне благородным и угодным Отцу делом. Из одиннадцати королевств людей наиболее безопасными были два центральных королевства — Ренегон и Таллистрия. Остальные девять королевств, так или иначе, граничили либо с морем, либо с хребтом, либо с дикими землями. Границы государств, впрочем, были весьма зыбки и условны. Споры по этому поводу были не слишком часты — каждое королевство, включая центральные старейшие, имело множество неиспользуемых земель, населённых разного рода опасной живностью. Люди предпочитали постепенно очищать их, а не воевать с соседями ради земли. Удивительно, не правда ли?
     
     
     
     Мы достигли охотничьей стоянки уже в сумерках. Простая, но неплохо замаскированная землянка, вход куда был накрыт тяжёлым плоским камнем, стала нашим пристанищем. Несколько раз за ночь пришлось просыпаться от странных звуков, слышимых из леса — однако напасть на стоянку так никто и не осмелился.

Глава 6

     Утром сэр Кадоган сказал, что я двигаюсь слишком медленно, и в приказном порядке велел мне оставить большую часть вещей на охотничьей стоянке, оставив мне из оружия только копьё, на которое можно было опираться при ходьбе. Остальные вещи он безжалостно распотрошил. Большая и самая тяжёлая часть: оружие, мои доспехи, большинство еды, запасная вода, даже золото, было оставлено. Фактически, из всех вещей, которые собрали родственники мне в дорогу, осталось копьё, камни, и ту часть аптечкт, которую по неизвестному для меня принципу мой наставник решил оставить, выкинув остальное.
     
     По плану рыцаря, для максимально быстрого передвижения я должен быть полностью налегке, из еды мы оставили только сушёные сублиматы, а воды брали только одну флягу на человека.
     
     Имели ли такие крайние меры реальный смысл? Полагаю, человеку, который дожил до старости в этом мире было виднее. Мне хватило ума не спорить с ним об этом.
     
     
     
     Следующие дни слились для меня в сплошной марафон. Мы двигались почти без остановок с рассвета до сумерек, перекусывая на ходу и ночуя в самых неожиданных местах — я совершенно не понимал, по какому принципу рыцарь выбирает места для ночёвки. Довелось спать на деревьях, в камнях, в корнях, в высокой траве и оврагах.
     
     
     
     За десять дней путешествия на нас напали трижды. Дважды в сумерках и один раз ночью. И все разы странник каким-то звериным чутьём обнаруживал это заранее, оставлял меня и ходил расправляться с угрозой в одиночку. О третьем нападении я вообще узнал постфактум, заметив то, что рыцарь оттирал с утра доспехи травой от чьей-то крови.
     
     
     
     Однако одиннадцатая ночь показала, что даже этих мер было недостаточно.
     
     
     
     Многие люди, регулярно бывающие в опасных ситуациях, имеют чутьё на опасность. Некоторые считают это божьим даром, кто-то назовёт это интуицией, иные — шестым чувством, а кто-то просто опытом. Я тоже испытывал подобное — в прошлой жизни. Иногда это даже спасало — жаль, не спасло от смерти. За все годы жизни в новом мире и новом теле я ни разу не испытывал подобного, думая, что утратил подобный навык, однако, похоже, опасностей в моей жизни просто не было.
     
     
     
     Именно это чувство подняло меня посреди ночи, задолго до рассвета. В этот раз ночёвка была на небольшой опушке леса, на краю которой находился большой валун, за ним мы и обустроили место для ночлега. За дни путешествия я успел научиться не просыпаться от каждого шороха — однако сейчас, посреди застывшего леса, повисла прямо-таки зловещая тишина. Ни звуков, ни шорохов, ни дуновения ветерка. Сэра Кадогана рядом не было. Тихо подняв лежащее рядом копьё, я осторожно высунулся из-за камня посмотреть на опушку леса.
     
     
     
     В опустившейся на лес кромешной тьме было сложно что-то разглядеть. Отсутствие у планеты спутников рождало темноту, едва-едва освещаемую светом далёких звёзд. Однако вопреки законам эволюции, местные люди ночным зрением не обладали. В отличие от многих других представителей местной фауны.
     
     
     
     Я вышел на опушку, напряжённо вглядываясь в сгустившуюся вокруг темноту. А навстречу мне, из-за тёмных и едва различимых силуэтов деревьев, вышло два гигантских зелёных глаза с вертикальным зрачком. Кажется, я застыл на несколько мгновений, прежде чем сумел рассмотреть очертания её силуэта. Это была огромная кошка, похожая на пантеру. Ещё несколько мгновений мы рассматривали друг друга. В темноте сложно было различить отдельные детали, но, кажется, именно так мне описывали ролтоков… а затем она прыгнула.
     
     
     
     Наверно, мне стоило лучше подготовиться к бою. Вернуться за камень, выставить копьё вперёд, попытаться дождаться наставника. Но я был слишком шокирован, если не сказать испуган — ведь согласно имеющейся информации, с подобной кошкой с трудом справлялся в открытом бою целый отряд опытных охотников. А она могла уже сожрать сэра Кадогана. Я просто не успел сориентироваться в ситуации, а больше времени мне не дали.
     
     
     
     Прыжок кошки был чудовищно, немыслимо быстрым. Даже будь я полностью готов, да даже будь кто угодно полностью готов, не думаю, что хоть один человек в мире может успеть среагировать на подобное. Кажется, в такой момент принято описывать, как всё вокруг замедлилось, как я увидел, что смерть уже рядом, летит ко мне, в последнее мгновение жизни — но нет. Ничего подобного не произошло. Мы смотрим друг другу в глаза, и в следующий миг я уже валяюсь на земле, с омерзительными ощущениями по всему телу.
     У меня ушло некоторое время, чтобы осознать что произошло. Кошка прыгнула на меня — и приземлилась на меня уже мёртвой, сбивая меня с ног. Такой тушей можно было задавить и насмерть — но я, к счастью, отделался ушибами и переломами. Хмуро прислонившись к камню, я осторожно ощупывал правой рукой собственные рёбра. Парочка точно была сломана. Как и левая рука, впрочем. Не смертельно, хотя учитывая, что я находился в опасном лесу…
     
     Больше беспокоило другое. Немного придя в себя, я понял, что помимо ушибов и переломов, меня преследует странное слегка ноющее чувство пустоты где-то в груди. Из чего делались интересные выводы.
     
     
     
     Кошка точно мертва. Лежала неподалёку и не шевелилась. Видимых ран на ней не было. Кандидатов на виновников её смерти, кроме меня, вокруг не наблюдалось. Сильно сомневаюсь, что она погибла на месте прямо во время прыжка от божественной кары или сердечного приступа. А у меня есть острое чувство, что я чего-то лишился.
     
     
     
     Самой лучшей теорией, которую я придумал, было искусство смерти, о котором мне говорил голос, подаривший мне новую жизнь.
     
     Тот, кто однажды умер, но перестал быть, не умрёт легко во второй раз, да? Можно трактовать это заявление по-разному, однако текущие события намекают на интересные возможности. Предположим, что существует некая субстанция, или энергия, которая имеет связь со смертью живых существ. Опустим философию и представим смерть как прекращение жизнедеятельности тела. Может ли сам факт смерти живого существа создавать что-либо, помимо уже нежизнеспособного тела? Как уже умерший однажды человек, я мог ответить на это утвердительно. Приму за рабочую гипотезу, что каким-то образом — в итоге собственной смерти или в результате манипуляций голоса — я приобрёл некоторое количество этой самой энергии. А затем каким-то образом выпустил её из себя, что убило кошку.
     
     
     
     По такой логике, только что умершая кошка должна иметь вокруг себя неплохое количество этой самой энергии. Оказав себе первую помощь, я присел около туши кошки и принялся внимательно её рассматривать. В длину она была метра 4, навскидку — а весила, наверное, полтонны. Шерсть была очень жёсткой, а шкура — толстой. Ножом проткнуть её не удалось. Наверное, примерно полчаса я тужился, пытаясь поглотить невидимую для себя энергию и заполнить ноющее чувство пустоты внутри. Результатов не было — только усилившееся чувство усталости, да и рёбра заболели сильнее. Однако в голову пришла интересная мысль, что сэр Кадоган может быть ещё жив. Существовала ведь некоторая вероятность, что он ушёл ночью оборонять наш ночлег от кого-то ещё, ушёл далеко, а тем временем на меня напала проклятая кошка, верно? Внимательный осмотр ролтока не нашёл на нём каких-либо следов ран или даже царапин. Справедливо сомневаясь в возможностях рыцаря убить данную тушу мечом, я всё же был уверен, что ранить её он точно бы смог. Если он вернётся, требовалось как-то объяснить ему мёртвое тело ролтока без единого повреждения. Рассказывать своё иномировое происхождения особого желания не было. Немного подумав, я взял копьё, и, раскрыв кошке пасть, с тяжёлым усилием проткнул небо так, чтобы оно пробило мозг. Окончательно выбившись из сил от этого действия, и прислонившись к ещё тёплой огромной кошачьей туше, я провалился в сон с чувством выполненного долга.

Глава 7

     Запах жареного мяса — весьма неплохой способ проснуться. Жаль только его омрачала не слабая боль во всём теле. Даже аккуратный подъём вызвал сильное головокружение и боль в груди, однако я всё же нашёл силы дойти до костра, где Сэр Кадоган жарил какие-то куски мяса. Кажется, его вчерашняя охота тоже была удачной. Он бросил на меня мимолётный взгляд, но не сказал ни слова, продолжая следить за приготовлением. Запах был великолепный — похоже, рыцарь носил при себе кое-какие специи.
     
     
     
     Завтрак прошёл в молчании. Рыцарь внимательно следил за мной, видимо, отмечая имеющиеся в наличии ранения, а затем сходил к своим вещам и выудил оттуда колбочку из мутного, тёмного стекла, или чего-то на него похожего.
     — Пей. — странник требовательно протянул мне местный эликсир.
     
     На вкус было как помои. Но выпить пришлось. Никаких чудодейственных ощущений, впрочем, не было. Такое чувство, что просто выпил какую-то невкусную дрянь. Реальность полна разочарований: надежды на быстрое исцеление разбились в прах.
     
     — Мы задержимся здесь на несколько дней. За это время ты должен прийти в себя. Запах ролтока, даже мёртвого, некоторое время будет отпугивать хищников ещё некоторое время — разразился наставник длинным монологом.
     
     
     
     Следующие несколько дней мы провели на поляне. Я — в основном лежал и отдыхал. Сэр Кадоган споил мне ещё несколько похожих зелий, охотился, ходил за водой и устраивал мне длинные обучающие монологи — на этот раз, касающиеся быта походной жизни. Вопросов, которые я подспудно ожидал, он так и не задал. К третьему дню ребра и рука, что удивительно, почти перестали болеть — видимо, зелья всё же не слабо помогали. Кошку рыцарь освежевал и отрезал ей голову, сопровождая это длинной лекцией о ценности охотничьих трофеев. На четвёртый день мы двинулись дальше — медленно, осторожно, но уверенно. Чувствовал я себя сносно — однако ноющее чувство пустоты в груди всё не уходило.
     
     Следующие дни путешествия прошли безоблачно — никто не нападал, мне становилось всё лучше, и через неделю мы достигли очередной охотничьей стоянки, которая, по словам учителя, находилась в полудне пути от города. Стоянка существенно отличалась от предыдущей — она являла собой большую пещеру с двумя входами, первый из которых находился в неприметном леске, а второй выходил на отвесной скале высотой в несколько десятков метров. Вид на закат с неё был живописный. Тут-то и состоялся наш серьёзный разговор, которого я ждал и опасался. Мы сидели на выходе из скалы, и солнце медленно скрывалось за Хребтом.
     
     — Время поговорить. — рыцарь снял шлем и подставил лицо лучам заходящего солнца, несмотря на меня.
     — Время — согласился я.
     — Я чудовищно устал. Устал от секретов. Знаешь, работа странника — это не только путешествия и приключения, и радушные, и весёлые. Иногда мне кажется, что знати в любом королевстве крайне скучно просто сидеть и управлять собственными землями. Они вечно норовят впихнуть мне свою ужасно жутко секретную тайну, и посмотреть кому я расскажу её, путешествую, а потом с интересом наблюдать за кругами по воде. Как будто без этого мне заняться просто нечем. Это даже не преследуют выгоды — мне кажется, что люди любят обмениваться секретами просто ради развлечения. Молодым странникам, это возможно, доставляет удовольствие — кажется, что владеешь всеми секретами мира. Однако иногда клятвы не оставляют выбора... Кто был твоим наставником дома? — рыцарь неожиданно прервался и посмотрел на меня.
     — У меня было несколько учителей. Мэтр, главный охотник, старший из воинов, отец...
     — Значит, никто не был. — Качнул головой седовласый рыцарь. — Не самое частое явление. Такое бывает только с теми, кто не определился с дальнейшим жизненным путём. Обычно к 7–8 годам большинство детей уже определяются с дальнейшим жизненным путём, чаще всего следуя примеру родителей. А к 9–10 годам разбирают практически всех. Никто не предлагал тебе личное ученичество?
     — Никто. — я покачал головой.
     
     Проклятье! Кажется, я ненароком пропустил целый пласт местной культуры. Похоже, в понятие ученичества у местных входит нечто большее чем просто обучение навыкам и профессии.
     — Дай угадаю: ты был рос любознательным парнем и спрашивал у всех обо всём, да? - Сэр Кадоган вопросительно поднял бровь
     — Так и было.
     — Ладно, я объясню тебе более подробно. Система наставничества — крайне важная вещь в нашем обществе, однако об этом не принято говорить напрямую. Всё и так знают, это подразумевается само собой. Обычно подобные вещи объясняет детям их первый наставник или другие дети, постарше. Наш мир жёсток и не прощает ошибок, поэтому обучение детей — одна из наиважнейших вещей, и подходы к этому были едва ли не первыми вещами, которым научил нас Отец. Доверие между наставником и учеником священно. Я не имею права раскрывать никаких твоих секретов, а ты, напротив, свободен делиться всем, что узнаёшь от меня. За жизнь человек может иметь несколько наставников, но это правило не меняется даже с окончанием обучения. У человека есть три этапа взросления: детство, молодость и мудрость. Именно воспитание учеников отделяет мудрых людей от молодых — будь ты хоть седым стариком, вряд ли кто-то будет воспринимать тебя всерьёз, не обучи ты хотя бы одного ученика. Поэтому для меня крайне дико видеть твоё недоверие и попытки скрыть что-то. И что весьма удивительно, я не понимаю, почему ты узнаёшь это всё от меня, в годы, когда уже должен знать всё это сам.
     
     
     Рыцарь не понимал. Зато понимал я. Видимо, несмотря на все мои усилия и даже псевдоличность ребёнка, моё поведение слишком сильно выбивалось из образа поведения местных детей. Недостаточно, чтобы предпринимать что-либо, но достаточно, чтобы не особо усердствовать во взятии в ученичество, тем более что я проявлял равный интерес к абсолютно всем областям нового для себя мира. Похоже, местные просто не знали, как ко мне относится, а с детьми я особо не общался, полагая их бесполезными источниками информации. Большая ошибка. Получается, что все мои “Учителя” на самом деле давали мне минимум информации и навыков, и никто не собирался вести обучение всерьёз? Ведь действительно, если так подумать несмотря на обширность познаний, я всё ещё не имел никакой профессии. То-то они вместе с родственниками так обрадовались, когда я ушёл с сэром Кадоганом — ну как же, юродивый наконец-то нормальным человеком стал, профессии полезной обучиться!
     
     Кажется, проблеск понимания первопричины всё же отразился на моём лице, и старый воин удовлетворённо кивнул.
     — Ты понимаешь в чём дело. Видимо, не безнадёжен. Но это в прошлом — замок ты покинул, и, судя по всему, возвращаться не собираешься?
     — Нет. Не собираюсь.
     Хорошо. Меня интересует настоящее. Ты не доверяешь мне — а это недопустимо. Ученик должен доверять учителю, иначе обучение будет пустой тратой времени. Считаешь, что я угроза? Что я раскрою твои секреты? Ну, тогда выбирай. Я готов спрыгнуть вниз и разбиться по твоему слову. Здесь и сейчас и все твои тайны и мои подозрения умрут вместе со мной. Признаюсь, я давно устал от жизни, и подобное будет для меня облегчением. — Старик подошёл к краю пещеры и уселся на него, свесив ноги вниз.
     Пожалуй, это был красивый жест. Юноша одиннадцати лет мог восхититься. Вот только я ни на миг не верил, что опытный, умудренный рыцарь хотя бы на мгновение может предположить, что какой-либо ребёнок скажет ему: иди и спрыгни со скалы.
     — А альтернативы? — Нет, вариант спихнуть старикана со скалы выглядел весьма и весьма привлекательно. В самом деле, не самое плохое решение проблемы: здесь стоял выбор между устранением свидетеля и шансом получить полезные навыки. Но вдруг он блефует и перекинет меня через себя, и со скалы полечу я?
     — Или ты можешь начать доверять мне. И стать странником. Это будет долгий и тяжёлый путь. Но если это то, чего ты действительно хочешь — начни с доверия. Кстати, не думай, что кто-то поверит в вариант с крайне удачным ударом копьём в пасть. Как-то раз видел, как ролтоку размозжили голову всмятку большим камнем со стены. А он смог прожить ещё с полминуты, забраться на стену и разорвать несколько человек. Сэр Кадоган посмотрел на меня с ироничной полуулыбкой.
     
     
     
     Несколько долгих минут мы смотрели друг другу в глаза. Рыцарь казался полностью безмятежным — что было полностью противоположно моей взвинченности до предела. Хотел ли я действительно стать подобным странствующим рыцарем, бесстрашным и могучим, или это для меня лишь необязательная ступенька в деле удовлетворения собственных амбиций? Каким-то неведомым седьмым чувством пришло осознание — этот человек, как личность, сильнее меня. Он был практически моей полной противоположностью — никогда не заботился о своей выгоде, всегда стоял за других, делал нелюбимое, но важное для его мира дело. И всё же, несмотря на чудовищный абсурд подобных убеждений в его глазах светилась воля, превосходящая мою. Даже с опытом уже прожитых лет прошлой жизни за спиной я чувствовал, что этот человек старше и опытнее меня. И он каким-то неведомым чудом выковал из своей воли скалу, которую ничто не может сломать. Ничто не могло поколебать мою уверенность в том, свобода, отсутствие моральных рамок, эгоизм и отрицание авторитетов, бесстрашие и презрение смерти делало меня лишь сильнее — до этого момента. Со временем, что мы проведём вместе, он наверняка поймёт, что представляет собой моя личность. И он попробует изменить меня, со всем своим стремлением к альтруизму и добру, чести и справедливости. Хочу ли этого? Определённо нет. Но что-то давно забытое шевельнулось в моей душе. Словно глупая детская мечта дала о себе знать — однако ещё больше я хотел научиться тому, что до сих пор не знал — как сделать свою личность и волю сильнее. В глазах рыцаря плескался такой океан уверенности в себя, что несмотря на всю память прошлой жизни мне захотелось сделать шаг назад. Поверить ему — дать над собой власть, чудовищно рискнуть своими планами. Но риск — благородное дело, не так ли? Это был вызов, которого я никогда не принимал. Кажется, настала пора попробовать скрепы этого мира на прочность, вонзив в них свои реальные убеждения.
     
     — Я согласен.
     
     
     
     И старый рыцарь, впервые на моей памяти, по-настоящему улыбнулся.

Глава 8

     — Значит, кошка погибла прямо в полёте? — рыцарь задумчиво прислонился к скале, вороша угли костра в пещере. На протяжении моего короткого рассказа он ничем не выдал удивления, лишь задав несколько уточняющих вопросов.
     — Всё верно. — я решил не скрывать от наставника ничего из этого эпизода, кроме, разумеется, своего настоящего происхождения и голоса в пустоте.
     
     Однако после моего рассказа странник ушёл в глубокую задумчивость, в которой пребывал уже примерно полчаса. Солнце уже скрылось за горизонтом, погружая верхушки леса в сумерки. Решив расспросить его завтра, и уже подготовив место для сна, я наконец услышал его, очнувшимся от ступора.
     
     — У меня есть догадки о том, что произошло, однако твой рассказ рождает больше вопросов чем ответов. Прошло уже несколько дней, прислушайся к себе — ты всё ещё чувствуешь внутреннюю пустоту?
     — Ничего не изменилось. — прислушавшись к себе, честно ответил я.
     — Это будет не просто объяснить, я не мастак в высоких материях, но я всё же попробую.
     
     Глубоко вздохнув, странник начал свой рассказ:
     — С зари времён в мире есть своего рода субстанция, не похожая на всё, что мы видим вокруг. Она наполняет мир — находясь в каждом камне, в каждой капле, в каждой вещи и каждом живом существе. Чрезвычайно гибкая, под воздействием разных вещей она принимает разные формы — однако будучи перенесённой из одной формы бытия в другую, она стремится перекроить мир в привычную ей форму. Живые существа способны направлять этот процесс — не только люди, но и даже звери порою на это способны. Каждый человек способен на подобное, но тем не менее разным людям по-разному даётся этот талант. Эта сила, или субстанция, способная дать невероятные, немыслимые возможности, называется…
     — Магия. - Выдохнул я.
     Чертовы стереотипы. Похоже, я сказал это слово на родном языке.
     
     — Никогда не слышал этого названия. — старик смерил меня острым взглядом, но воздержался от дальнейших комментариев.
     
     Эта сила зовётся Тиал, и наш мир назван одноимённо, в её честь. Тиал — океан бытия, частица сотворения. Жрецы Отца проверяют всех на подобные таланты ещё в раннем детстве, и забирают на обучение. Если этого не делать, у необученных людей способности начнут проявляться сами по себе, иногда — разрушительно. И хотя с подобным твоему проявлением я никогда не сталкивался и не слышал о подобном — подозреваю, это явления одного порядка.
     
     — И как выглядят подобные проявления?
     — Это редкое событие — случается, если в каком-то регионе не осталось никого, кто мог бы проверять детей на способности в течении многих лет. Обычно это проявление каких-то базовых элементов бытия: огонь, ветер, или вода.
     — Жрецы не могут ошибаться в этом?
     — Отец научил людей этому. Здесь не может быть ошибки.
     — Тогда как вышло, что меня не взяли на обучение в детстве? — веру рыцаря в безошибочность жрецов, я, конечно, не разделял, но было интересно узнать его мнение по этому поводу.
     — Хороший вопрос, на который у меня нет ответа — лишь зыбкие предположения. Возможно, твой вариант дара редок и требует особенных условий для проверки. Возможно, мэтр Лионель — плохой жрец, хотя таковым он мне не показался. Или, может, Отец по какой-то причине решил вмешаться в твою жизнь? — учитель пожал плечами, делая вид что вмешательство высших сущностей в судьбу дело крайне обыденное.
     
     Мог ли голос из пустоты и местный божественный “Отец” быть одной сущностью? Учитывая его возможности, вполне вероятно. Впрочем, равновероятным был и вариант того, что голос является аналогичной противоборствующей сущностью: понятно, что ничего не понятно.
     
     — Отец часто вмешивается в жизнь людей? Расскажи мне об этом больше.
     — Регулярно, конечно же. Отец — наш создатель, он научил людей большей части известных знаний и ремёсел. Раз в 7 лет Конклав собирается в Ренегоне и напрямую разговаривает с ним, однако иногда бывает и так, что сам Отец разговаривает с кем-то или помогает иначе.
     — И в чём здесь его интерес? — ну правда, кто поверит в отсутствие каких-либо мотивов у высших сил.
     — Ты бы оставил своих детей без воспитания жить в лесу или пещере? — наставник вопросительно поднял бровь, выражая высокую степень скепсиса.
     — Конклав?
     —Собрание высших иерархов церкви и королей всех королевств. Разбирают вопросы и споры, возникшие между королевствами, разрабатывают стратегию освоения новых земель. Предполагается, что жрецы и короли должны собираться в наиболее безопасном из всех королевств, и, хотя я слышал, иногда бывали исключения, на моём веку собрание Конклава бывало только в Ренегоне — это старейшее центральное королевство. Именно туда мы и отправимся на ближайшие несколько лет: это самые безопасные земли из всех одиннадцати королевств, некоторая часть деревень там даже частокола не имеет. Мы проведём там ближайшие годы, пока ты не окрепнешь достаточно.
     
     — А чем плох Аурелион?
     — Не обижайся, но твоё родное королевство — это глухой угол, и приехал я сюда исключительно в целях отдыха от основной работы. Тут сложно достать множество необходимых для обучения вещей, а в центральных королевствах есть всё, что только могут вообразить себе люди. Впрочем, позже, когда ты будешь готов, мы можем объехать все одиннадцать королевств: в мире много интересного. — глаза старика на секунду подёрнулись мечтательной плёнкой.
     — Отец сотворил наш мир?
     — Тебе никто не рассказывал историю сотворения? — наставник посмотрел на меня с лёгким удивлением.
     — Мэтр Лионель рассказывал, но в общих чертах, без подробностей. И сотворилась вода и годы, твердь и небо... Другие люди сознательно избегали этой темы, говоря, что о таком в моём возрасте рано задумываться.
     — И это тоже стоит добавить в копилку странностей твоего детства. Не то чтобы это было запретной темой. — задумчиво протянул рыцарь. — Я плохой рассказчик, а вставать нам засветло. Будет лучше, если ты прочитаешь её самостоятельно — в городе я достану книгу. А пока давай спать.
     
     Комментарии сэра Кадогана вызывали у меня лёгкие вспышки злости. Не слишком-то приятно осознавать, что тебя держат за идиота. Кто будет говорить с дурачком о таких сложных вещах, как сотворение мира? Конечно, отделаются парой фраз. Быть может, когда дело дойдёт до завоевания мира, я пересмотрю приоритеты в отношении к родному королевству. А может и нет.

Глава 9

     Мы добрались до городских стен без происшествий. Город… я бы скорее назвал это большой деревней. Однако на Тиале, похоже, называли городами те деревни, что имели каменные стены. Они поражали — в плохом смысле — своей грубостью, неровностью, и резко контрастировали со стенами моего родного замка. Ни о какой обрезке или даже подборе подходящих по размеру камней здесь речи не шло — стены являли собой просто нагромождение камней разных размеров, залитое каким-то серым составом. Где-то, кажется, прямо в стены, были вмонтированы гигантские булыжники, а на одном из участков вместо стены просто был большой холм, который горожанам пришлось частично вырыть — там было построено что-то вроде башни. Деревья в довольно большом радиусе вокруг города были вырублены, а на просторах вокруг стен были разбиты поля.
     
     Голая функциональность буквально пронизывала это небольшой, суровый городок. Ворота были закрыты, стражники молча открыли их для нас без промедления. Ни налогов, ни вопросов, ни мзды — людей в город пускали без сомнений и вопросов. Наставник лишь кивнул страже и молча проследовал вглубь города.
     
     
     
     Внутри город выглядел деревня деревней. Деревянные домики, разбитые огороды, где-то держали мелкую птицу, а где-то местных гребенчатых бурёнок. Местные жители иногда с интересом на нас посматривали, но с вопросами не приставали. Вопреки моим ожиданиям, направились мы отнюдь не в таверну — старый рыцарь в первую очередь повёл нас к монастырю, который, впрочем, не сильно отличался от остальной деревеньки и являл собой полдюжины чуть более крупных деревянных домов, ограждённых декоративным заборчиком. На подходе к нему мой учитель наконец-то заговорил.
     
     — Тебе сильно дороги вещи, которые мы оставили на первой стоянке?
     — Самое ценное мы забрали с собой. А что? — сильно к вещам я привязан не был.
     — Можно оставить тебя в монастыре и сходить за ними. Дальше мы отправимся с налоговым караваном — я пришёл в замок именно с ним, и, хотя мы обогнали его, уходить дальше в одиночку смысла нет. Он будет здесь через две — три недели, и я точно успею сходить туда и вернуться.
     — Там было золото и оружие, но привязанности к ним у меня нет. Разве трофеи с кошки не окупят их стоимость? Всё необходимое можно было бы приобрести в более крупном городе.
     — Окупит, конечно, хотя здесь мы их точно не продадим. Значит, возвращаться не буду. — рыцарь потёр подбородок, явно не горя желанием возвращаться.
     
     
     Странник остановился за несколько десятков метров до входа в монастырь, заговорщически огляделся по сторонам и произнёс приглушённым голосом.
     — Если ты хочешь, чтобы твои тайны остались твоими, лучше бы тебе молчать и в этом монастыре, и в следующем, о том, что ты убил бестию. Если спросят, скажи чтобы спросили у меня. И про свои возможные способности тоже молчи, предсказать реакцию жрецов невозможно.
     — И что мне грозит в худшем случае?
     — Могут в принудительном порядке записать в жрецы. И лет десять не выпускать из храмов. Не самая плохая дорога, так что если хочешь попробовать… — старик сделал вид его подобный вариант развития событий полностью устраивает.— Пожалуй, предпочту оставить всё как есть.
     — Вот и славно. Нужные книги я тебе достану, как своему ученику. Для общего развития.
     
     
     Мы улыбнулись друг другу понимающими улыбками.
     
     
     
     Проведённые в монастыре несколько недель были крайне плодотворными. Наставник не обманул и действительно достал три штуки крайне потрёпанных, рукописных книг в тяжёлом кожаном переплёте, правда, предупредив, что их придётся вернуть перед нашим отъездом. Самой бесполезной из них, безусловно, был рыцарский кодекс. Подробное описание рыцарских добродетелей, похожее на короткую версию воинского устава, с красочными примерами как должен поступать благородный рыцарь в той или иной ситуации. Он включал в себя семь основных добродетелей рыцаря и сорок девять дополнительных.
     
     
     
     Итак, по мнению кодекса настоящий рыцарь должен:
     
     
     
      Всегда говорить правду. Всегда быть мужественным. Всегда защищать достойных. Всегда быть верным. Всегда быть справедливым. Всегда быть милосердным. Никогда не сдаваться.
     
     
     
     И судя по всему, местное рыцарство относилось к кодексу весьма серьёзно. Сэр Кадоган, правда, заметил, что разные версии кодекса дают разные трактовки рыцарских добродетелей. А некоторые авторы любят облекать их в максимально красивые и крылатые выражения. Что интересно, пункта о защите слабых как такового не было даже в дополнительных добродетелях. Только о защите достойных — то есть. тех, кого справедливый и милосердный рыцарь сочтёт достойными его защиты. Это оставляло некоторые возможности для манёвра. Старик ехидно сказал, что кодекс мне придётся учить наизусть.
     
     
     
     Второй книгой была легенда о сотворении мира. И хотя она давала больше вопросов, чем ответов, извлечь из красивой легенды несколько крайне полезных фактов было вполне возможно.
     
     
     
     Существовала во вселённой вещь, которую здесь именовали не иначе как Поток. Вечный, нескончаемый, неостановимый и неуничтожимый источник первозданной изначальной энергии и душ, пронизывающий вселенную. Все души, по воззрениям местных приходили оттуда и туда же возвращались. Давным-давно, от потока отделились семь частиц, которые под воздействием иных миров обрели сознание и форму. Затем эти семеро, зачерпнули из изначального океана бытия частицу сотворения, и сделали из неё имеющийся мир. И одним из семерых, самым важным и главным, конечно же, был Отец — создатель людей. В общем-то, ради нас любимых это всё и затевалось.
     
     
     
     Легенда создавала больше вопросов, чем давала ответов. Но и полезной информации было немало. Если опустить метафизику, выходило, что помимо местного бога людей в мире существовало ещё несколько сущностей аналогичного порядка. С людьми они, вероятно, контактировали не так охотно, как их любимый папочка, потому что информации о них не было вообще, даже имена не назывались. Были ли они всё равносильным? Если Отец создавал людей, то как разделили зоны ответственности сотворения остальные шестеро? Существуют ли все они по сей день или кто-то уже успел кого-то прикончить? Зачем было населять мир таким гигантским количеством особо опасной фауны? Вопросы без ответов.
     
     
     
     Третья книга была наиболее информативной и полезной. Называлась она “Введение в нейтраль” — это была книга по магии, чётким простым и ясным языком вводящая в основы сверхъестественных явлений и событий. Предназначена она была, по всей видимости, не только для местных волшебников, но и для широкого круга лиц местной воинской братии, многие из которых могут особым интеллектом не блистать.
     
     
     
     Магическая наука Тиала разделяла энергию на 7 основных стихийных типов: свет, жизнь, огонь, вода, воздух, земля и нейтраль. Каждый тип энергии встречался в определённых местах, наиболее подходящих её типу. В засушливой пустыне едва ли удастся найти много энергии водного типа, а посреди реки — огненного. При этом любые типы мистических энергий могли естественным образом смешиваться друг с другом в разных пропорциях, иногда создавая особые подвиды энергии. Разнообразие различных подвидов энергии было, по словам автора, бесконечным — изначальная нейтраль могла принимать любые формы. Каждому типу основной стихийной соответствовал собственный гипотетический океан бытия, аналогично тому, как изначальной нейтральной энергии соответствует Тиал — первородный океан бытия, из которого и был сотворён мир. Согласно введению, каждое животное существо имеет способность к манипуляциям энергией — большая часть, правда, не использует её, однако иногда, даже некоторые звери, живущие в насыщенных энергией местах, способны применять её. Некоторые имеют предрасположенность к манипуляции тем или иным видом энергии, а конкретно люди, в большинстве своём, имеют предрасположенность к воздуху и свету. Ни о какой тьме или смерти не упоминалось в принципе. Книга описывала базовые возможности операций с различными видами энергии, не давая, впрочем, инструкций по применению — скорее, позволяя узнать, чего можно ожидать от союзника-мага или зверя-противника. Зажечь огонь, поднять предмет, достать воды, ускорить рост урожая… У меня закрадывались подозрения, что наставник был, так или иначе, подвержен некоторым воздействиям магии жизни — уж слишком он был бодрым и выносливым для своего возраста, а магия жизни позволяла в широких пределах воздействовать на возможности организмов. Описывалось, что некоторые существа могли отращивать себе конечности прямо во время боя, если таковой проходил в насыщенном энергией жизни месте. Практических примеров и упражнений книга не давала, однако одно было очевидно — для пополнения собственных энергетических запасов, лучше всего было оказаться в насыщенном соответствующим типом энергии месте. Кошку убил я — это факт. Убил, вероятно, направленным непроизвольным выбросом энергии. Методом исключения — ни один из описываемых типов энергии при базовом взаимодействии не вызывал мгновенную смерть — можно было предположить, что это была энергия смерти. Итак, встаёт вопрос — какое место будет наиболее насыщенно энергией смерти? Древний могильник? Поле кровавой битвы с множеством потерь? Местные, насколько я знаю, сжигали тела павших. Пещера зверя-убийцы? Некоторое количество нейтраля мой организм должен производить сам по себе, однако у меня были вполне обоснованные сомнения, что живой организм в принципе способен вырабатывать энергию смерти — скорее уж верно обратное.
     
     Однако я мог бы попробовать создать подобное место сам. Убить кого-то. Конечно, убийство кошки как таковое явно не принесло мне ничего, кроме сломанных рёбер и ноющего чувства опустошения, которое не проходило даже спустя несколько недель. Однако на это убийство была потрачена энергия. Вероятно, та самая энергия, которая образовалась у меня при себе в момент моей собственной смерти множество лет назад. Примем как рабочую теорию, что смерть живого существа всё-таки создаёт некоторое количество смертельно-заряженного нейтраля. Или, может быть, уже существующий меняет полярность — неважно. Что происходит с ним дальше? Растворяется в тонне окружающей его энергии других типов? Взаимно аннигилируются с жизненной энергией? Так и остаётся на том самом месте?
     
     Нужны эксперименты и практические испытания. Надо лишь найти кого-то, кого можно безнаказанно и незаметно убить.
     
     Уверен, сделать это было проще просто. Однако торопиться не стоило.

Глава 10

     Мы выехали из города вместе с караваном сборщиков налогов через месяц. И вот здесь начался ад. Нет, путешествие, вопреки ожиданиям было довольно безопасным — местная живность редко рисковала нападать на крупные караваны, а даже если и рисковала, уж что что, а налоги были защищены по высшему разряду. Дело в том, что добропорядочный сэр Кадоган наконец-то решил взяться всерьёз за мои тренировки. Пешая прогулка с грузом от рассвета до заката в течение долгих дней — само по себе достаточно серьёзное испытание для человека, который дальше соседней деревни из замка выбирался редко. И именно в процессе подобного перемещения старый рыцарь заставлял меня напрягать те мышцы, о существовании которых обычный человек даже не подозревает. Началось это спустя несколько дней после нашего отхода от города, и на следующий рассвет я с трудом заставил себя встать и пойти. Я пытался брыкаться, отказываться, устраивать забастовки, ныл и убеждал его ослабить темп, говоря, что не выживу. Мерзкий старикан сказал что если я перестану заниматься, он перестанет меня кормить. На резонное замечание, что тогда я не смогу идти с караваном, он сказал, что везти меня на повозке или ждать никто не будет. Попытки наладить общение с королевскими сборщиками налогов встретили глухую стену непонимания. Ну, хоть какое-то зло в этом мире осталось неизменным. Умом я, конечно, понимал, что подобные тренировки необходимы в суровом мире, и делается это всё исключительно ради меня, но вот любви к ближнему подобный запредельный темп мне точно не добавлял, а её и так было совсем не было.
     В какой-то момент я отключился посреди дня и очнулся, когда каравана уже не было. Очнулся уже ближе к вечеру, и нагонять караван пришлось самостоятельно. В этот момент я понял, что насчёт ожидания наставник возможно и не шутил. Или я выдержу, или местные звери сожрут меня. Мы шли и шли, а сил на любопытство и философские размышления просто не оставалось. И стоило мне только немного начать втягиваться, как подлый рыцарь взвинчивал сложность тренировок ещё больше. Я плохо запомнил эти месяцы. Кажется, мы проходили какие-то города. Кажется, я иногда падал в обморок, и мерзавец поил меня какими-то мерзкими на вкус составами. Кажется, мы присоединялись то к одному каравану то к другому. Кажется, иногда на нас кто-то нападал… Восприятие мира сузилось до сна, еды, и изматывающих тренировок, которые отнимали все силы. Я не сразу понял, что в какой-то момент настала передышка. Наверное, где-то спустя неделю после того, как проклятый изувер перестал давать мне команды, я самостоятельно повторял комплексы упражнений до полного изнеможения, прежде чем осознал, что меня, в общем-то, никто не подгоняет.
     
     — Почти приехали. — хмыкнув, грязный садист ответил на невысказанный вслух вопрос.
     — Приехали куда?
     — В столицу.
     — Столицу Аурелиона?
     — Ренегона. Уже полгода почти в пути.
     — Это действительно было так необходимо?
     — Это только начало. — сузив серые глаза, рыцарь внимательно посмотрел на меня.
     — И что дальше?
     — Дальше придётся поработать ещё и головой. Поэтому темп слегка понизим. До столицы осталось всего несколько дней пути.
     
     
     
     С удивлением я понял, что ноющее чувство пустоты пропало, и, вероятно, пропало оно давно. Проклятье! Момент, когда это произошло даже не отложился в памяти, потому что все мои мысли на протяжении месяцев были забиты тем, чтобы не сдохнуть от выполнения очередного комплекта изнурительных тренировок. С одной стороны, теперь я точно знал, что способен совершить некоторое сверхъестественное действие, с другой, совершенно не знал, как это сделать сознательно и как именно быстрее восстановиться для повторения. Это был бы тупик — если бы у меня при себе не было живого справочника, который точно помнит всё лучше меня.
     
     — На нас нападали в пути?
     — Бывало. Иногда голодные твари рискуют напасть даже на караван. — странник пожал плечами.
     — Кто-то погиб?
     — Несколько человек. Нападения обычно происходят по ночам, и ты крепко спал. Не стыдись этого и не волнуйся: не в твоих силах было здесь что-то сделать, твоё дело учится. — старик перешёл на успокаивающий менторский тон.
     
     
     
     Превосходно, он загонял меня до такой степени, что я не просыпался даже когда кого-то рядом съели. Но пока можем принять как рабочую гипотезу что либо происходящие рядом смерти всё же способны дать необходимую энергию, либо она восстановилась сама собой за несколько месяцев.
     
     
     
     Кордигард… столица Ренегона, если не всей здешней человеческой цивилизации. По словам наставника, это был один из крупнейших городов мира. Его было видно с холмов за полдня пути. Ровные, высокие серые стены, собранные из одинаковых по размеру кирпичей, соседствовали с множеством разнотипных башен самой разной раскраски, построенных как посреди стен, так и внутри города. Когда в городе начинало не хватать места, жители Тиала строили новое кольцо стен, не всегда разбирая предыдущие. Кордигард имел пять таких колец. Издалека он напоминал многослойную крепость, только многократно увеличенную в размере. Через город протекала широкая, полноводная река: вероятно, когда-то она огибала город, служа своеобразным рвом, но после третьего кольца стен стала его полноправной частью.
     
     
     
     Это был первый город на моей памяти, где при входе у нас спросили имя и цель прибытия. И даже записали это. Город удивлял и внушал далеко не одними лишь стенами и башнями: мощёные камнем улицы были весьма чистыми — судя по всему, в городе имелась подземная канализация. Каждый перекрёсток был буквально утыкан разнообразными торговыми палатками, а множество людей создавало постоянный шум, от которого я, как оказалось, уже успел серьёзно отвыкнуть. В путешествиях как-то не было принято кричать и шуметь — все разговоры велись вполголоса даже днём, во избежание привлечения внимания местной фауны. Яркость и разнообразие цветов поражала воображение — предубеждением к каким-либо визуальным украшениям горожане явно не страдали. Иначе объяснить дома всех цветов радуги, розовую башню, и голубой трактир с вывеской “Дары реки” было нельзя. Одежда, впрочем, тоже не сильно отставала, что резко контрастировало с тем, что я видел в походе у караванщиков, где яркие и кричащие цвета вообще не встречались. Создавалось впечатление, что, будучи осторожными и предусмотрительными за пределами городов, попав в безопасное место, люди отрывались по полной. А вот жители пограничных областей, вроде моего родного баронства, видимо, позволить себе такого не могли…
     
     
     
     Пока наставник по одной ему известной схеме вёл нас вглубь города крайне узкими улочками я успел услышать множество интересных и не очень обрывков разговоров.
     
     — Твой красный дом нарушает цветовую гамму всей улицы!
     — Хочу красный, значит,будет красный, и никто мне не запретит!
     
     — Слышал, на севере варвары давно притихли?
     — Да, не иначе как готовятся к чему-то. Не к добру…
     
     — Сэр Рейнольд бросил вызов сэру Гидемону. Он такой красавчик!
     — Который из них? По-моему, оба — пустоголовые болваны…
     
     — Слышал, тебе снова не повезло на турнире.
     — Солнце било в глаза. Если бы я только стоял на противоположной стороне…
     
     — Дерьмового мастера снова не пригласили на празднество.
     — Ты только ему в лицо этого не говори, иначе сам знаешь…
     
     
     
     Жизнь в городе определённо била ключом, однако наблюдая за этим, ощущение некоторой неправильности меня не покидало. Как будто я упустил что-то важное в своих наблюдениях. Узкие переулки в итоге привели нас к небольшому каменному дому, расположенному на берегу реки снаружи третьего кольца стен. Мне бросилось в глаза то что, дверь дома в принципе не имела замка или какого-либо запирающего устройства, однако толстый слой пыли на вещах говорил, что сюда никто не заходил, по меньшей мере год. Сам дом имел всего один этаж и три небольшие комнаты: прихожую, спальню и кладовку. Ничего похожего на воду, свет, кухню — один стол со стулом, видавшая лучшие виды кровать, и несколько сундуков, впрочем, даже не закрывающихся на ключ.
     
     — Располагайся. Ближайшее время поживёшь здесь - сэр Кадоган сбросил большую часть вещей в угол, покопался в одном из сундуков, и бросил мне туго набитый мешочек, видимо, с монетами.
     — А вы? — выразительно посмотрев на единственную кровать, приподнял бровь я.
     — У меня есть некоторые дела в городе и окрестностях, так что ближайшее время тебе предстоит провести в одиночестве. Не выезжай из города. Через две — три недели, максимум через месяц я вернусь сюда же. А тебе будет полезно поучиться самостоятельности.
     
     
     
     Вопреки моим ожиданиям, никаких целеуказаний по поводу дальнейших действий старик мне не дал. Порывшись в сундуках и кладовке, он забрал некоторые вещи с собой, оставил большую часть собственной поклажи, и немедленно оставил меня в одиночестве.
     
     
     
     Взять деревенского паренька из глухого угла, привезти его в крупный город, загнав до полусмерти тренировками, и оставить одного в этом самом городе. Старый рыцарь, несомненно, понимал что-то в воспитании подрастающего поколения. Но мне такой подход определенно был только на руку. Деньги, столица, и свобода — великолепное сочетание, где бы ты ни был.

Глава 11

     Город был по-своему упорядочен. Окраины выглядели самым настоящем хаотическим нагромождением строений всех цветов и стилей, но чем ближе ты подходил к центру, тем более гармонично, богато и упорядочено выглядела застройка. За второе кольцо стен меня, впрочем, не пустили, мягко развернув словами “Вот вырастешь и станешь рыцарем – приходи”, однако посмотреть на город со стен и башен вполне себе позволили. Отношение к детям в обществе вообще было максимально снисходительным со всех сторон — их не шпыняли, нигде не прогоняли, зато все всегда были рады помочь, ответить на все вопросы, накормить, обогреть и умилится молодому поколению. Подозреваю, попади любой ребёнок в город босым, голодным и без золотого в кармане — его бы немедленно одели, накормили, и нашли жильё.
     
     
     
     Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Именно так я бы описал местное общество после пребывания первой прожитой в нём недели. Проведённая в первую очередь ревизия финансов выяснила, что старик оставил мне пять сотен золотых. Звучит много? Ну, только звучит, ибо золотой являлся самой мелкой местной монетой. И приобрести на неё можно было, например, дешёвый и скромный по городским меркам обед. Тем не менее во всех местных забегаловках меня хотели кормить вообще бесплатно, мотивируя это возрастом. Вокруг напрочь отсутствовала преступность — и для меня это выглядело настолько сюрреалистично, что я дважды обошёл большую часть города, но так и не смог найти ни одного нищего, вора, или просто даже стать свидетелем любого преступления. Большая часть дверей жилых домов в городе даже не запирались на замок — сделать такое означало, скорее всего, прослыть затворником. Местные жители не выглядели людьми с промытыми мозгами — они шутили, смеялись, ехидничали, соперничали и спорили, любили и недолюбливали, однако никто из них не выглядел по-настоящему злым.
     
     По меркам средневекового общества, здесь, пожалуй, можно было найти всё что угодно. Оружие и доспехи, разнообразные травы и ингредиенты, книги и игрушки, произведения искусства и даже домашние животные. Регулярно проводились разнообразные турниры и ярмарки для самых разных слоёв общества, имелся обширный речной порт, в котором процветало судоходство, имелся театр и даже несколько специально построенных небольших арен для турниров и дуэлей. Боюсь, за месяц я бы не успел внимательно осмотреть даже малую часть всего что мог предложить Кордигард, однако увиденного было достаточно, чтобы сделать некоторые выводы.
     
     Местное общество было феодальным и сословным, но лишь частично. На вершине общества находился король, за ним следовала высшая аристократия и жречество. За ними существовала самая широкая и многочисленная средняя категория — крупные торговцы, среднепоместная аристократия, мастера-ремесленники. На более низкой ступени находились простые рыцари и охотники, владельцы кабаков и лавок, мелкие торговцы и ремесленники, и многие, многие другие.
     Грани между сословиями порою были слегка размыты, однако формальная верховная власть была чётко закреплена за аристократами — так герцог, например, мог отдавать любые приказы любым людям на территории страны, если они не противоречили приказам короля, другого герцога или напрямую законам страны. Титулы, правда, жёстко прикреплялись к земле, и любой аристократ, лишившийся собственного земельного участка, становился обычным рыцарем. Делегация верховной власти распространялась на всю аристократическую цепочку вплоть до рыцарства. Подобная система, конечно, неизбежно вызывала частые конфликты интересов среди аристократии, однако решались они легко и просто — дуэлями.
     
     
     
     Несмотря на кажущуюся жёсткой сословность общества, система имела пусть и узкие, но вполне используемые социальные лифты. Большая часть людей, будь то крестьяне, аристократы или торговцы продолжали дело своих предков, но скорее в силу привычки, нежели из-за отсутствия возможностей — талантливый воин всегда мог стать рыцарем, а талантливый рыцарь мог подниматься по иерархической лестнице аристократии вплоть до короля. В теории… на практике королевская династия Ренегона не менялась со времён основания королевства. А сын барона, вроде меня, мог спокойно заняться любой профессией на свой выбор без малейшего общественного осуждения. Рыцарство само по себе требовало от человека лишь владение воинскими умениями на неплохом уровне и соблюдение рыцарского кодекса — как следствие, рыцари были одним из самых многочисленных сословий, и занимались не только службой аристократии высокого ранга, но и самыми разнообразными профессиями — были кузнецами, трактирщиками, капитанами и торговцами, иногда совмещая несколько занятий. Единственной не общедоступной профессией в обществе являлось жречество — подозреваю, туда набирали лишь людей с магическими способностями.
     
     
     
     Но, пожалуй, стоит вернуться к деньгам. За выданные мне 500 золотых любой человек мог бы прожить пару месяцев в каком-нибудь не слишком дорогом трактире. Или прожить одну-две недели, ни в чём себе не отказывая — билеты на большую часть местных турниров, театров, бань и ярмарочных развлечений колебались в диапазоне от нескольких до нескольких десятков золотых. В то же время этого едва ли хватило бы даже на самый простой доспех, книгу, или меч. У меня, конечно, было четыре платиновые монеты и немного драгоценных камней — ценность которых ещё предстоит выяснить, однако разбрасываться ими, пожалуй, было рановато. Источников заработка у меня пока нет и неизвестно, когда появится реальная возможность пополнить капитал. Конечно, можно было попробовать воровать, с чем здесь справился бы и ребёнок, однако интуиция настойчиво не рекомендовала мне это делать. Впрочем, парочку идей на будущее я всё же запомнил.
     
     
     
     Заняться в городе было решительно нечем. Возможно, для обычного ребёнка из глухого угла всё это выглядело бы чудесами — но для человека, жившего в более развитом обществе здесь не было ничего сверхъестественного. Интересно, но не более: поэтому я решил сосредоточиться на вещах, имеющих практическое значение. В будущем мне наверняка придётся не раз и не два бывать в этом или подобных городах, и хорошо бы понять, поэтому я внимательно наблюдал за горожанами, запоминая наиболее часто распространённые, а значит и наиболее неприметные фасоны одежды и виды занятий. Вторым кандидатом на исследование стала подземная канализация города — неплохой кандидат на тайное перемещение по городу. Найти открытые входы на улице я не смог, однако логично было бы предположить, что должны быть стоки, ведущие в реку — так и оказалось.
     
     
     
     Я стоял на берегу реки около третьего кольца городских стен и задумчиво смотрел на установленные поверх стен стрелометы. Вообще-то, осадные орудия в небольшом количестве можно было увидеть на многих башнях городских стен, но именно у реки было расположено повышенное количество стрелометов, направленных на чистую водную гладь. Стоки, вероятно, располагались под водой.
     
     За неделю пребывания в городе мне ни разу не встретились купающиеся в реке жители, а на реку было направлено изрядное количество стрелометов. Это навевало нехорошие мысли, и погружаться в воду совершенно не хотелось. А ну как подстрелят ненароком? Осторожные расспросы жителей дали мне понять, что над каждым стоком расположена башня, где живёт человек-ассенизатор, ответственный за собственно, сам процесс и поддержание системы в рабочем состоянии, поэтому разыграть карту любопытства и напрямую расспросить местного мастера по делам отхожим показалось мне хорошей идее. Сомневаюсь, что его часто об этом спрашивают.
     
     
     
     Сказано — сделано. Разыскав подходящую башню, я обнаружил что вход туда был закрыт крепкой дубовой дверью с замком. На стук ответил пожилой, морщинистый лысый человек лет пятидесяти с крайне тоскливым выражением лица, одетый в коричневую мантию.
     
     — Чего тебе, мальчик? — субъект всем видом выражал нежелание со мной общаться.
     — Добрый день. Хотел расспросить вас о вашей работе! — я постарался состроить максимально жизнерадостное любопытствующее лицо.
     — Тебя прислал кто-то из гильдии? — на лице человека появился лёгкий интерес.
     — Нет, я здесь по своей воле.
     — Тебя послали пошутить надо мной? — мужик начал всем своим видом выражать смирение с печальной судьбой.
     — Нет, с чего вы взяли?
     — Значит, ты здесь в качестве наказания? — казалось, грустнее этот человек просто не может стать.
     — Нет, мне просто интересно, как работает городская канализация — мне и правда было интересно, хотя мотивы и были насквозь корыстными.
     
     
     
     Несколько мгновений он смотрел на меня недоверчивым взглядом.
     
     — За десять лет что я здесь, ты первый кто пришёл поинтересоваться работой здесь. Меня зовут мастер Нерон. Заходи.
     
     
     
     Едва я переступил порог башни, в ноздри ударил запах морского бриза.
     
     — Горд. Будущий странствующий рыцарь — в свою очередь представился я.
     
     
     
     Мастер Нерон оказался поистине бесценным кладезем информации. К нему не часто заходили гости, а большинство местных жителей, видимо, посмеивались над ним и его профессией. Когда он убедился, что меня действительно привело сюда лишь любопытство, он был рад рассказать мне обо всём, чем я только спрошу. Вероятно, он, как и все прочие горожане был добрым и отзывчивым человеком, но годы постоянных, пусть и без злобных насмешек из кого угодно сделают грустного и необщительного человека. И это очень, очень удобная почва для многих дел. Сейчас мне было нечего ему предложить, но в будущем — кто знает…
     
     — Почему вы вообще здесь работаете? Вы не выглядите особо счастливым на этом месте. — спросил я после того, как Нерон рассказал мне базовое устройство местной канализации.
     
     
     
     Мастер скривился, как от зубной боли, но всё же ответил:
     
     — Я не выбирал. Это королевское наказание. Когда-то я подвёл короля, и он приговорил меня к пожизненным работам на этом месте. — лицо Нерона помрачнело, а черты обострились в полумраке комнаты. Даже дурак бы понял, что говорить на эту тему он больше не будет.
     
     — Здесь хорошо пахнет. Да и во всём городе тоже. Как вам удаётся? — пожалуй, стоило перевести тему.
     — Ты знаешь, что такое нейтраль? — мастер слегка приглушил голос.
     А вот это было уже интересно. Хищно раздув ноздри, я ответил:
     — Я крайне внимательно ознакомился с "введением в нейтраль".
     — Я мастер водной стихии. Манипуляции с запахом — итог совместного воздействия нас и воздушников. Мы очищаем стоковые воды перед выходом в реку — иначе большая часть рыбы помрёт, а вода станет непригодной для питья. А воздушники разгоняют запахи.
     
     
     
     Очень интересно. Мастер определенно не был жрецом, но владел магией на достаточно высоком уровне. Благодаря осторожным расспросам я выяснил, что далеко не все местные маги являются служителями Отца. Храмы отбирали и обучали всех детей со способностями, но не всё из них становились жрецами и советниками местной знати — часть отправлялась в вольное плавание, занимались исследованиями, охотой, создавали мелкие артефакты, путешествовали… Свободным мастерам не запрещали брать учеников, но это было редкое и не слишком одобряемое дело. Большинство брали в ученики своих родственников, если таковые имели дар.
     
     
     
     Я ушёл от мастера крайне довольным, получив максимум возможного. Узнал об устройстве канализации и о том, где находятся входы в неё, о том, что жидкие отходы местные сливают туда, а сухие сжигают. Узнал, что стрелометы на стенах нужны для редко встречающихся, но всё ещё опасных речных монстров. И самое ценное, сам того не ожидая, узнал о том, где можно найти знания о магии, минуя местных храмовников. Определённо, это успех.

Глава 12

     Профессиональное сообщество королевства, в целом крутилось вокруг разнообразных гильдий, каждой из которых покровительствовал кто-то из аристократии достаточно высокого ранга. Гильдия охотников, гильдия мастеров, гильдия алхимиков, гильдия строителей и гильдия торговцев… Каких только гильдий не встречалось. В столице Ренегона можно было найти основные резиденции всех гильдий королевства, и при желании нанять людей для многих задач, найти учителей по профессии, найти работу или самому вступить туда. Членство не было обязательным, но вне гильдии работу любому человеку пришлось бы искать самостоятельно. Впрочем, гильдии поддерживали контакты со свободными мастерами, периодически подкидывая им неликвидную работу или учеников на стажировку.
     
     Некоторое время покрутившись среди учеников различных гильдий и расспросив их о царивших там порядках, я понял, что ловить там мне сейчас особо нечего. В первую очередь следовало сосредоточиться на получении рыцарского достоинства и завершении обучения. Поэтому я решил сходить на ближайший крупный ежегодный рыцарский турнир, который стартовал через несколько дней и понаблюдать за тем, насколько хороши в искусстве боя местные рыцари. Билет туда, к слову, обошёлся мне в целую платиновую монету или тысячу золотых, что заметно контрастировало с более мелкими турнирами и прочими развлечениями в цене. И это ещё было самое дешёвое место, и мне, как ребёнку, сделали скидку. Но посмотреть определённо было на что.
     
     
     
     Ристалище было вынесено за пределы города — внутри стен просто не было достаточно большой арены или зала способного вместить всех желающих. Ответственные за турнир построили четыре линии многоэтажных помостов, образуя большой квадрат, внутри которого и происходило действие. На верхних этажах помостов располагалась элита, пониже — обычные граждане. Вокруг своеобразной арены было расположено множество шатров и палаток — многие участники и зрители не были коренными жителями города. Что представляет обычно человек, слыша про рыцарский турнир? Конные сшибки. Вот только коней в королевствах, как я уже ранее заметил, похоже, не водилось, а потому сражались исключительно пешими.
     
     
     
     Постоянно висевшее над турнирным лагерем облако и голос герольда, разносящийся по всему лагерю, навевали мысли о возможном участии магии воздушной стихии в организации турнира. И именно с этого голоса всё и начиналось.
     
     
      — Славные жители Кордиграда и гости столицы! Здесь, в сердце людских земель, от имени короля Кормира II я объявляю 273-й ежегодный королевский турнир открытым! — голос герольда разнёсся по всему лагерю, приводя в оживление тех, кто ещё не занял места на трибунах.
     
     Короля на турнире, похоже, не было — ничего похожего на королевскую ложу я не обнаружил.
     
     
     Сам турнир делился на 4 основных части - состязание лучников, дуэли, сражения стенка на стенку, и групповой турнир, представляющий собой сражение в стиле “каждый сам за себя.” включающий в себя семеро участников за раз. Записаться на турнир мог каждый желающий, однако небольшое количество мест было зарезервировано за наиболее прославленными рыцарями и стрелками — победителями или призёрами других турниров. Остальным приходилось проходить отборочные туры, которые представляли собой всё тот же групповой турнир из семи претендентов — и лишь один из них получал право на участие.
     
     
     
     Турнир лучников был самый многочисленный — стрелять из лука в королевствах, кажется, умел каждый ребёнок.
     
     
     
     Меньше всего участников было в схватках стенка на стенку — не каждый мог предоставить хотя бы десяток бойцов под своим началом для участия. Впрочем, иногда такие команды рождались прямо во время турнира — те, кто не смог пройти отборочные туры и проиграли групповой турнир могли попытать удачи в отрядных схватках. Бои происходили с рассвета до заката, прерываясь лишь на короткие промежутки для расчистки арены.
     
     — Итак, поприветствуем первых семерых претендентов:
     
     — Сэр Грант из Таллистрии!
     
     В одежде таллистрийца отчётливо чувствовалась некоторая изящность. Всё было аккуратно скроено, подогнано, сапоги, кольчуга и стальные наручи — начищены до блеска. Остальные претенденты неуловимым образом выглядели менее опрятно. Он был вооружён каплевидным окованным щитом и одноручным мечом.
     — Охотник Одри из Ганатры!
     — Охотник Эрл из Палеотры!
     
     
     Оба охотника выглядели схоже — имели кожаные доспехи, сшитые из каких-то шкур, и в качестве оружия имели окованные металлом дубинки с деревянными щитами.
     
     — Сэр Рейнольд из Ренегона!
     
     
     Ренегонский рыцарь не имел лат, однако одет был явно побогаче большинства претендентов — имел цельнометаллическую кирасу, такой же прямоугольный щит и шлем. Он был самым высоким из присутствующих и возвышался над всеми как минимум на голову. Вооружён он был и полуторным мечом-бастардом, который в его руках казался одноручником.
     — Барон Кланк из Аурелиона!
     
     
     Барон единственный из всех имел полный комплект лат, выглядящих, впрочем, довольно потрепано. Он держал на плече двуручный клинок и издалека казался големом из металла.
     
     — Леон Хмурый из Арса!
     — Жан Дубина из Арса!
     
     Эти двое происходили из одного королевства, и, похоже, были знакомы. Одетые в одинаковую лёгкую пластинчатую броню, широкоплечие парни были вооружены двуручной секирой и молотом соответственно.
     
     
     
     С довольно разномастным составом участников мне казалось, что их бой будет выглядеть свалкой, но реальность рассудила иначе. Барон в латах воткнул двуручник в землю и остался стоять недвижимой фигурой, в то время как остальные участники, не сговариваясь, разбились на пары. Рыцари встали друг напротив друга, а парни из Арса выбрали себе в противники по охотнику.
     
     Сэр Грант на фоне сэра Рейнольда выглядел как младший брат. Более крупный рыцарь сразу же обрушил на щит противника град ударов, заставив того отступать к краю арены. Охотник принялись кружить вокруг своих соперников, уклоняясь от размашистых ударов секиры и молота, не горя желанием принимать удар на себя. Секирщику в один момент удалось подцепить щит своего противника-охотника, но это и стало его ошибкой — вместо того чтобы держаться за него, более ловкий охотник мгновенно выпустил его из рук и перекатом поднырнул под секиру, нанося своей дубиной удар по колену противника — впервые с начала боя по ристалищу разнесся крик. Тем временем сэр Грант, выдержав первый натиск и дождавшись пока его противник выдохнется, в момент его секундной передышки провёл молниеносный колющий удар в не защищённое кирасой плечо своего соперника, и на песок закапала кровь.
     
     Воин с молотом в итоге сумел подловить своего соперника — тот успешно уклонялся от него, но был довольно предсказуем, поэтому в какой-то момент молотобоец сумел провести удар так, чтоб уклоняясь охотник оказался в опасной близости от неподвижно стоящего барона. Тот на мгновение замешкался, однако этого хватило, чтобы обрушить на него тяжёлый удар молота. В последний момент он успел принять его на щит, однако это его не спасло — тот разлетелся, удар проломил щит и сбил охотника с ног, ломая его руку. Он уже и не поднялся — бессознательное тело немедленно утащили с песка сноровистые мужики в одеждах с королевским гербом Ренегона. Стоящий на колене секирщик вяло пытался блокировать или как-то достать кружащегося вокруг него охотника, не желая сдаваться, однако было ясно, что для него бой закончен — в конечном счёте охотник просто зашёл со спины, и, тщательно рассчитав силу удара дубины, вырубил противника. Рыцари обменивались ударами — ранение гиганта на первый взгляд даже не замедлило его, однако более осторожным он точно стал. Сэр Грант, наоборот, теперь перешёл в наступление, постоянно заставляя противника двигаться и нанося удары с разных сторон, видимо, надеясь взять противника измором. И это принесло плоды — силы его более крупного и уже раненого противника были всё же не беспредельны. В итоге тот начал ошибаться и получил ещё одну рану — на этот раз порез на бедре. В этот момент до сэра Рейнольда, видимо, всё же дошло, что его просто изматывают, поэтому он с рёвом бросил свой тяжёлый щит в противника, перехватил свой полуторный клинок двумя руками и одним прыжком обрушил на противника тяжёлый удар, прорубая его щит. Удача, однако, сегодня, была всё же на стороне его противника - силы удара хватило, чтобы прорубить щит наполовину, однако это не нанесло серьёзных ранений, лишь слегка ударив сэра Гранта по руке, а вот меч его противника застрял. Гигант, конечно, немедленно попытался достать его, однако было поздно — его противник уже красноречиво приставил меч к его лицу, и битва замерла.
     
     
     
     Сэр Рейнольд обиженно засопел, и сказал своему противнику что-то нелицеприятное. Сэр Грант немного подумал, а затем резко придвинулся и ударил своего противника апперкотом в челюсть — нокаутированного громилу унесли с песка. Осталось четверо — Эрл из Палеотры, Жан Дубина из Арса, Сэр Грант из Таллистрии и до сих пор неподвижно стоящий Барон Кланк из Аурелиона.
     
     Молотобоец, усмехнувшись, встал напротив барона. Сэр Грант тем временем выковырял меч своего противника из своего же щита, и перекинул свой в левую руку, вставая напротив охотника. Барон наконец-то отмер, и начал медленно вращать свой двуручник, разогревая мышцы. Результат поединка рыцаря с охотником был довольно предсказуем. Дубинка и щит — не самая хорошая экипировка против двух мечей. Сэр Грант спокойно блокировал все удары охотника и мгновенно контратаковал вторым мечом, прорезая кожаные доспехи, когда тот приближался. Сделав несколько попыток достать противника и получив несколько ранений, охотник отступил, признавая своё поражение. Поединок двуручного меча и молота развивался более интересно. Лёгкие доспехи молотобойца давали ему больше манёвренности, но принимать на них удары двуручника тот явно не горел желанием. Латник, в свою очередь, спокойно принимал лёгкие удары молота и теснил своего более ловкого соперника, не давая ему нанести размашистый удар. Неизвестно, как долго могли продолжаться попытки молотобойца закончить бой одним ударом, уклоняясь от своего противника, однако барону повезло — его противник слегка оступился и на мгновение потерял равновесие, видимо, наступив в мягкую ямку на недостаточно хорошо утрамбованном песке ристалища. И хотя в последний момент более лёгкий и быстрый противник всё же сумел частично уклониться, нанесённый вскользь удар двуручника попал между пластин доспеха и Жан Дубина обзавёлся порезом на груди — из его глаз пропало всё веселье. На мгновение казалось что победа будет за бароном — что может раненый воин в лёгкой броне противопоставить рыцарю в полных латах? Оказалось, много чего. Поудобнее перехватив свой молот, воин из Арса перешёл в холодную, быструю и уверенную атаку, стремительно нанося удары не по противнику, а по его оружию.
     
     Барон, несомненно, обладал куда лучшей экипировкой, чем соперник, но вот мастерства ему явно недоставало. Он блокировал, пытался контратаковать — тщетно. Удары приходились в пустоту, а молот в руках соперника порхал бабочкой, и в итоге очередной удар молота пришедшийся по рукам барона выбил меч из его рук. И прежде чем меч упал на землю, тяжёлый удар молота прилетел в плечо барона, сминая и плечо, и доспехи: левая рука повисла плетью. Дубина сплюнул на песок и выразительно посмотрел на своего соперника. Барон кинул мимолётный взгляд на сэра Гранта, и тот, понимающе кивнув, бросил ему свой одноручник.
     
     Исход, впрочем, всё равно был уже достаточно очевиден. Латник вяло пытался отбиваться и контратаковать более лёгким мечом, однако им он владел ещё хуже, чем двуручником. Арсианец, пользуясь длинной своего молота наносил удар за ударом, не пробивая доспехи, но сминая их и превращая находящегося в них человека в отбивную. Барон Кланк не желал сдаваться до последнего, и в итоге просто рухнул на песок, потеряв сознание от ран.
     
     
     
     На песке остались двое — Жан Дубина и Сэр Грант. Рыцарь вонзил в землю полуторник своего первого соперника и подобрал свой одноручник, решая рассчитывать на скорость. Мечник сразу же попытался сократить дистанцию, уклонившись от первых выпадов молота и осыпая противника градом ударов. Часть из них достигла цели, нанося несколько лёгких ранений, однако молотобоец был готов и к такому повороту — отпустив молот одной рукой, он просто и незатейливо ударил подошедшего слишком близко противника кулаком в челюсть, пользуясь отсутствием у того шлема. Сэр Грант от удара с хрустом улетел на песок, однако сознание не потерял. Пока рыцарь тяжело вставал с песка, потряхивая головой и ощупывая челюсть, его противник раскручивал свой молот. И едва тот успел сфокусировать взгляд на противника и поднять меч, воитель из Арса бросил его! Мечник, конечно, рефлекторно попытался заблокировать летящий в него молот, однако блокировать летящий в тебя тяжёлый молот одноручным мечом — плохая идея. Молот ударил его в грудь, и с трибун послышался женский вскрик, а таллистриец вновь полетел на землю, на этот раз — уже не поднимаясь.
     
     — Победитель — Жан Дубина из Арса! — разнёсся над трибунами голос герольда.
     
     — Арс это вообще где? — с лёгким любопытством спросил я у мальчишек, сидящих рядом.
     — Самое северное из королевств. У них хорошие воины: только к ним у северных варваров есть прямой коридор через дикие земли, поэтому там часто бывают набеги. — просветили меня.
     
     
     
     Полезной информации с первых боёв турнира было получено немало. Весь первый бой занял менее получаса, и вскоре аналогичные схватки продолжились. Редко кто из участников мог похвастаться полными латами — однако разнообразие видов брони на турнире было куда выше, чем разнообразие оружия. Латы, кольчуги и кирасы, кожаные доспехи всех видов и чешуйчатые, сделанные из каких-то рептилий, пластинчатые и матерчатые. Из оружия же использовались дубины, мечи, топоры и молоты — одноручные и двуручные. Никакой экзотики — словно что-то ограничивало оружейников. В целом, выступающих на турнире бойцов можно было поделить на четыре группы — простые рыцари, аристократия, охотники и обычные воины. Чаще всего побеждали аристократы — за счёт лучшего снаряжения. На второе место можно было ставить простых рыцарей, которые пусть и имели худшее снаряжение, но редко уступали всем остальным в мастерстве. За тем шли обычные воины, которые в целом были хуже как по снаряжению, так и по умению чем рыцари, однако и среди них попадались самородки-победители, вроде Жана Дубины. Самыми аутсайдерами были охотники. За первые три дня турнира ни один боец-охотник не выиграл схватку ближнего боя. Специфика их работы не слишком располагала к подобным схваткам — я помнил, что главный охотник замка в первую очередь учил меня владеть копьём и луком, ставить ловушки, читать следы, двигаться по лесу…, впрочем, зато именно охотники неизменно лидировали на соревнованиях по стрельбе.
     
     На турнире легко можно было узнать самые разные слухи и сплетни, официально были доступны ставки, многие заключали пари на итоги тех или иных боёв, и никакие вопросы точно не вызвали бы недоумения — многие приезжали на турнир из самых далёких уголков людских королевств. Столько нового о Тиале в столь короткие сроки я не узнавал никогда, и, пожалуй, впервые за всю эту жизнь голова у меня пошла кругом от обилия информации для анализа. Здесь рассказывали всё и обо всём, заключали сделки и намечали новые торговые маршруты, делились секретами мастерства и организовывали экспедиции, заключали помолвки и заказывали шедевры, искали тёплые места службы и верных людей. Мир начинал казаться куда более глубоким, чем раньше, или, быть может, я просто отвык от настоящей жизни, прожив более двенадцати лет в изоляции?

Глава 13

     — Развлекаешься? — на третьей неделе турнира наставник сам нашёл меня на трибунах.
     — Изучаю будущих соперников. — улыбнулся я.
     — Бессмысленно. — старый рыцарь скупо покачал головой.
     — Почему? — вот уж такого заявления от старика я совсем не ожидал. Уж кто-кто, а он, как доживший до преклонных лет воин должен понимать важность подобного.
     — Турнирные игры — это просто забавы. Странники редко в них участвуют — слишком велик разрыв в подготовке, это просто несправедливо. Если ты закончишь обучение, никто из них не будет тебе соперником.
     — Если? — звучало это несколько зловеще.
     — Сегодня твой последний шанс отказаться. Это не является большим секретом, но на нас, странниках, лежит куда большая ответственность чем просто рыцарский кодекс. Мы должны всегда быть чистыми, всегда быть лучшими, выживать там, где не выживут остальные. Быть авангардом, быть примером, быть монументом всему возвышенному. Это великая честь и великая ответственность. Я договорился обо всём — сегодня мы можем отправляться в монастырь. Но потом пути назад не будет. — в глазах сэра Кадогана не было ни веселья, ни вопроса. Похоже, он даже не сомневался в моём ответе, и вся эта речь была исключительно дежурной фразой, призывающей детей настроиться на серьёзный лад.
     — Значит, идём. — не разочаровал я его.
     
     
     Монастырь находился совсем недалеко от Кордиграда — в безопасной зоне. Вообще, в центральных королевствах опасная живность сохранилась лишь в нескольких крупных лесах, которые, видимо, были оставлены на “развод.” Представлял он собой достаточно крупную белокаменную крепость, способную вместить, по моим первым прикидкам, несколько тысяч бойцов. Издалека создавалось впечатление, что камни отполированы до блеска: однако сверкающий под золотистыми лучами солнца бастион отнюдь не выглядел декоративным. Вокруг было разбито немалое количество полей и огородов, а вдалеке виднелись окружённые частоколом деревни — видимо, снабжающие монастырь продовольствием. Калитку в воротах крепости для нас открыли без каких-либо вопросов, видимо, рассмотрев ещё на подходе.
     
     — Примерно 5–6 лет. — ответил мне на невысказанный вопрос старик.
     — Что?
     — Столько мы проведём здесь. Вернее, ты проведёшь.
     — А чем будете заниматься вы?
     — Изредка буду наведываться чтобы следить за тем, чтобы ты не ленился. А сам я буду спать на мягких перинах, париться в банях, есть сладости, ходить по… Вообще, буду отдыхать. — с каждым перечисленным вариантов отдыха сэр Кадоган расплывался всё в большей и большей улыбке.
     — Не находите это немного несправедливым? — отчего-то мне сильно захотелось ударить наставника по лицу.
     — Конечно же нет. Монастырское обучение — это только начало. После его завершения мы с тобой отправимся в совместное путешествие, ведь ты хотел повидать все королевства, верно? Но сейчас я — заслуженный странствующий рыцарь, а ты — всего лишь мальчишка, поэтому ты будешь усиленно тренироваться и учиться, а я буду наблюдать за тобой и заслуженно отдыхать.
     
     
     
     Кажется, в моём взгляде на секунду промелькнуло желание убить старого козла, и он что-то такое заметил, поэтому он быстро закончил свою речь, развернулся, и, насвистывая какую-то мелодию, направился к выходу из крепости и был таков.
     
     
     
     Внутренности монастыря были буквально заставлены разнообразными тренировочными снарядами и напоминали нечто среднее между полигоном и тренировочным центром. Мишени для луков, кольца для броска копий, чучела разнообразных монстров, арены для спаррингов и гигантская полоса препятствий, тянущаяся на несколько сотен метров вдоль стены. Снаряды не пустовали — на них, под надзором разнообразных стариков потело и пыхтело несколько десятков детей и подростков разного возраста. На моё прибытие, впрочем, никто не отреагировал. Я простоял во дворе несколько минут, внимательно изучая окружение. А затем — решительно направился к дверям, ведущим внутрь крепости, рядом с которыми стоял скучающий стражник.
     
     — Кто такой? — сделав преувеличенно-серьёзное лицо и, нахмурив брови, попытался сделать мне внушение взглядом усатый дядька.
     — Ученик — спокойно ответил я.
     — Ученик, значит… давно прибыл? Чей ученик?
     — Только что. Сэра Кадогана.
     
     Посверлив меня взглядом, стражник, видимо, счёл меня достаточно убедительным, и, открыв дверь, коротко сказал:
     — Прямо. Налево. Налево. Направо.
     
     
     
     Внутренности крепости были крайне однообразны. Одинаковые повороты и перекрёстки, стены, вымощенные однообразными каменными кирпичами, множество одинаковых дверей без обозначений — никаких ориентиров. Легко было заблудиться с непривычки, поэтому следовать указаниям стражника было логичным выбором. Три длинных коридора и три поворота в итоге привели меня к двери, ведущей в одну из башен. От прочих дверей, впрочем, она не отличалась никак. Я постучал.
     
     — Войдите. — тихий, уверенный голос из-за двери ответил.
     
     
     
     Внутренности башни напоминали кабинет — за письменным столом сидел человек в простом тёмно-зелёном балахоне с капюшоном и что-то писал с помощью пера неизвестной мне птицы. На столе были аккуратно сложены стопками различные документы, а помещение было заставлено множеством шкафов с книгами и различными тумбами неизвестного предназначения. Наверх башни вела неприметная винтовая лестница, выложенная из камня. Освещалось всё это висящей над потолком лампой, работающей, впрочем, явно не на электричестве.
     
     — Садись. — человек указал мне на стул перед столом, не прерывая своего занятия.
     
     
     
     Около пятнадцати минут мы молчали — человек заканчивал какой-то документ, а я задумчиво осматривал комнату, разглядывая пустые корешки книг. Видимо, до надписи названий на корешках люди Тиала ещё не додумались. Стул и рабочий стол были заметно выше моего собственно стула, поэтому, не встав, рассмотреть какие именно документы на столе и что пишет человек, было невозможно. Наконец, он закончил и спокойным изучающим взглядом посмотрел на меня. Я ответил тем же.
     
     
     
     Человек был лыс и гладко выбрит, имел ярко-зелёные глаза, тонкий нос без переломов. Крайне сложно было определить его возраст на вид — в зависимости от ракурса могло ему можно было дать и 30, и все 60.
     
     — Ученик Кадогана? — спустя некоторое время нарушил он тишину.
     — Верно.
     — Зови меня мастер Лант. Ты здесь по своей воле?
     — А что, кого-то приводят сюда против их воли? — иронично поднял бровь я.
     — Нет. Однако, обучение часто начинается с раннего возраста, а тратить время на тех, кто не желает учиться бессмысленно. — мастер улыбнулся уголки губ.
     
     
     
     На мой взгляд, отказываться от возможности отточить свои навыки убийства окружающих, живя в мире который славиться невероятным разнообразием фауны, любящей человечину — клинический идиотизм. О чём я и поведал мастеру.
     
     — Ну, не стоит судить строго тех, кто выбрал иной путь. В конце концов, без крестьян мы бы все погибли от голода. Охотой и рыбалкой нельзя прокормить гигантский город. Сколько тебе лет? — резко отвлёкся от философского разговора и сменил тему Лант.
     — Двенадцать. Должно быть тринадцать через несколько месяцев.
     — Это почти предельный срок, когда мы принимаем учеников. Тебе будет тяжело. Некоторые заканчивают обучение будучи ненамного старше тебя. — он смерил меня пытливым взглядом.
     — Я упорный. Справлюсь. — это даже не было ложью.
     
     
     
     Ещё несколько минут мы играли в гляделки. Кажется, мастер Лант пытался убедиться в моей серьёзности, а я просто смотрел на него расчётливым взглядом, прикидывая, насколько полезным будет обучение. Судя по уже увиденному и услышанному — весьма и весьма. Как бы ни повернулось дальнейшее, навыки ведь никогда не будут лишними, верно? Лишь крайне небольшой процент людей моего времени, вероятно, смог бы самостоятельно выжить и достичь высокого социального положения с самых низов в этом мире. Подозреваю, что и сам в них не входил — однако и рождён я был в семье барона. Было впечатление, что у мастера ещё вертится несколько слов на языке, однако он воздержался.
     
     — Тогда не будем откладывать. Идём.
     
     
     Мастер вёл меня по длинным, запутанным коридорам крепости, попутно рассказывая правила ориентирования. Он показал мне место будущего проживания — казарменного вида комнатушка с семью кроватями. Под одной из них я оставил свои вещи. Несколько раз мы спускались по лестницам — похоже, помимо большой крепости здесь имелся обширный лабиринт подземелий, причём освещения там предусмотрено вообще не было. Прежде, чем мы туда вошли, Лант щёлкнул пальцами и создал сияющий шарик света, следующий за ним и освещающий мне путь. Это было… несколько неожиданно, так что я на мгновение сбился с шага. Одно дело читать и слышать о сверхъестественном — и совсем другое видеть, верно? Впрочем, глупых вопросов я задавать не стал. Простейшие использования стихии: заживление лёгких ран, освещения, разведения огня или сотворение воды, описывались во “Введении в нейтраль”.
     
     
     
     По итогу мы пришли к очередной однообразной двери, ведущей в… лабораторию. По крайней мере, именно так я окрестил для себя это место. Стеллажи различных стеклянных колб, высокая одноместная кровать по центру, предназначенная для людей. Добавить хирургические инструменты — и напоминало бы лабораторию безумного учёного. Мастер Лант споил мне несколько подозрительного вида и вкуса зелий, назвав это укрепляющими составами, и жестом предложил ложиться.
     
     — И что вы собираетесь делать? — тёмное подземелье, подозрительные зелья, подозрительный чародей… Конечно, после рассказов старика я предполагал, что местные жрецы промышляют каким-то типом магического усиления своих бойцов, однако подобная обстановка вызывала у меня серьёзное обострение паранойи.
     — О, всего лишь проведу над тобой некоторые весьма полезные опыты,эксперименты и некоторые иные манипуляции над организмом. Мы так поступаем со многими, кто приходит сюда — совершенно серьёзным и холодным голосом ответил мастер.
     — Хорошая шутка. — чувство юмора у него неплохое, мелькнула мысль.
     — Мне жаль, но тебе предстоит полежать здесь подольше. Но не волнуйся, больно не будет, а твоё тело послужит на благое дело! — с этими словами и маниакальным блеском в глазах мастер Лант достал из складок балахона длинный кинжал.
     — Экспресс-обучение чувству юмора? Неплохо. — я попытался встать и удивлением обнаружил что моё тело меня не слушается.
     — Ты так ничего и не понял. — расплылся он в натуральной улыбке маньяка и отрезал мне кисть руки.
     
     
     
     Несколько секунд я тупо рассматривал обрубок собственной руки. Боль почти не чувствовалась. Кровь из обрубка медленно стекала на кровать, пачкая простыню. Вот тут мне стало по-настоящему страшно. Перманентно-доброе отношение всех окружающих в течение долгих лет совершенно отучило меня рассматривать окружающих как угрозу собственной жизни, так глупо попасться…
     
     Я всеми силам пытался освободиться, однако моих усилий хватило лишь на то, чтобы немного пошевелить целой рукой. Тем временем маньяк поднял отрезанную кисть и засунул её в колбу с какой-то жидкостью, обходя меня с другой стороны.
     — Не волнуйся, ты не умрёшь сегодня. Не всё сразу, правда? — начал примериваться ко второй руке ублюдок.
     
     
     
     На этом моменте сознание решило, что с него хватит, и милосердно покинуло меня.

Глава 14

     И снова вокруг не было лишь ничего — лишь собственные мысли и пустота. Однако в этот раз абсолютно точно я был в ярости. Так глупо умереть надо ещё постараться.
     
      — Глупец. — уже знакомый мне безжизненный бестелесный голос снова пронзил пустоту, и в этот раз я даже не мог с ним поспорить.
     
      Что теперь? — можно, конечно, было поплакаться о напрасно потраченной жизни, однако увлечение рефлексиями о прошлых ошибках никогда не входило в круг моих увлечений.
     
      — Теперь тебе будет намного тяжелее.
     
      Я же умер, разве нет? Куда уж тяжелее.
     
      — Ты жив.
     
      Тогда где мы и как мы разговариваем? — от нашей первой встречи, последовавшей за моей смертью, обстановка не отличалась вообще. Либо я не видел отличий…
     
      — Тебя погрузили в глубокий магический сон, во время которого связь между душой и телом истончилась до предела. Поэтому я могу говорить с тобой.
     
      В таком случае почему ты считаешь меня глупцом? — если мастер не намеревался на самом деле меня убить и это всё же был обман, смысла которого я не понимал, причина недовольства голоса от меня ускользала.
     
      — О чём ты думал, обладая властью над смертью, когда ложился на стол к тому, кто повелевает стихией жизни?
     
     Несколько мгновений до меня доходило, что он имел в виду. Исходя из уже известного мне можно сделать вывод о том, что орден рыцарей-странников практикует какой-то вид магического усиления своих бойцов. Меня, как нового кадета, вероятно, планировалось подвергнуть ему. Делалось это, судя по словам голоса, с помощью жизненного нейтраля, и логично было предположить, что нейтраль жизни не слишком-то дружит с нейтралью смерти, который, вероятно, был во мне в некотором количестве и именно его я использовал для убийства кошки. Похоже, попытка усидеть на двух стульях не так хороша, как казалось изначально...
     
      Осознал. Раскаялся. Последствия?
     
      — Слушай внимательно. Перед твоим рождением я привязал к твоей душе многоступенчатый конструкт, который выполнял сразу несколько задач — помогал тебе быть похожим на настоящего ребёнка, делал способности к манипуляции смертью невидимыми для проверок, выдавая тебя за обычного человека, и, что важнее — скрывал тебя от внимания высших сущностей, на случай если они на тебя наткнутся. В процессе изменения организма этот конструкт перестанет существовать — на это он уже не рассчитан.
     
      Мастер Лант заметит это?
     
      — Нет. Зато он может заметить следы смерти в твоей энергетике.
     
      И как он поступит в этом случае?
     
      — Будет изучать феномен. Не поняв, что это, он обратится к вышестоящим иерархам церкви, а те — к своему богу. Тот может выпотрошить твою память, а вот что он сделает потом — сложно предсказать. Устраивает такой вариант?
     
      Думаю, нас обоих не особо привлекает этот вариант. Какие есть альтернативы?
     
      — Убить тебя сейчас и вытянуть душу за пределы мира. Уничтожить или блокировать часть твоей энергетики, что отвечает за искусство смерти.
     
      А как насчёт убрать свидетелей и свалить?
     
      — Насильственная смерть жреца привлечёт пристальное внимание.
     
      Разблокировать способности потом будет возможно?
     
      — Есть несколько способов, все тяжелые и впоследствии могут привлечь ненужное внимание.
     
      Но всё же лучше, чем уничтожение способностей, верно?
     
      — Необязательно. Искусством смерти может овладеть любой разумный, и даже неразумный. В случае если я сотру в тебе всю смерть, тебе просто придётся начинать свой путь заново, как и любому обычному человеку.
     
      И как долго мне придётся их развивать?
     
      — Всю жизнь.
     
      Минусы и плюсы блокировки?
     
      — Для блокировки способностей мне придётся запечатать всю находящуюся в тебе смерть глубоко внутри твоей собственной души. Длительное влияние смерти на глубинные части души может вызвать плохо предсказуемые изменения — что одновременно может быть как плюсом, так и минусом.
     
      Можно поподробнее про изменения?
     
      Облегчение связанных с душой и смертью ритуалов. Изменение сознания. Увеличение пропускной способности смерти душой. Увеличение количества возможных нитей смерти. Невозможность применения некоторых других искусств. Души индивидуальны, поэтому предсказать это нельзя.
     
      Умирать снова в мои планы не входило, так что оставалось ровно два варианта — уничтожение приобретённых в результате первой смерти способностей, которыми мне ещё даже толком не удалось научиться управлять, или их же блокировка на неопределённый период. После уничтожения придётся развивать их с чистого листа, что займёт, вероятно, долгие годы. Блокировка являла собой игру в рулетку — со слов голоса, предсказать точные изменения души разумного под длительным воздействием запертой в ней энергии смерти невозможно. Однако это точно сохраняло и почти наверняка усиливало хотя бы в чём-то эти способности… А я всегда любил рисковать.
     
      Блокируй. И расскажи, как разблокировать.
     
      — Твой выбор. голос никак не показал своего отношения к моему выбору.
     
      Может, заодно расскажешь поподробнее о моём собственном задании в мире?
     
      Тиал — особенный мир. Слова и мысли могут быть материальны. Даже сейчас, не стоит говорить об это открыто. Намерения могут быть видны тем, кто хочет их видеть.
     
      Совсем никаких ценных указаний?
     
      — Живи, расти, обучайся. Мы ещё поговорим вновь.
     
     Пустота вокруг меня на мгновение дрогнула непонятным ощущением, а голос собеседника стал будто бы затухать. Меня словно бы засасывало куда-то…
     
      Стой! Как мне вновь связаться с тобой?
     
     
      — Ты разберёшься сам…
     
     Придёт время, и я оставлю последнее слово за собой. Пусть и не в этот раз.

Глава 15

     Пробуждение, к моему удивлению, было на редкость приятным. Мягкая и удобная кровать, лёгкий ветерок, и никаких неприятных ощущений в теле. Все части тела были при мне, а на месте отреза руки не было даже намёка на шрам. Я находился в той самой комнате, где оставлял свои вещи по дороге — и с шести других кроватей на меня с большим любопытством смотрело шестеро детей в возрасте 8–10 лет. Наконец, один из них, тот, что постарше встал и подошёл ко мне.
     
     — Меня зовут Мерик. Вон тот рыжий — Зинго, братцы блондины: Рилс и Лонд, тихоня в углу — Роберт, и самый младший — Шиго. Рассказывай!
     
     
     
     Как выяснилось впоследствии, представление, разыгранное мастером Лантом, служило одной цели — напугать меня. Перед первым комплексом изменений всех детей специально пугали — как я подозреваю для образования нужных гормонов в организме — и впоследствии изменяли биохимию таким образом, чтобы испуга как такового бы вообще не происходило. Подробностей детям, понятное дело не рассказывали, однако результат был налицо — испугать кого-то из учеников было невозможно, и на попытку застать их врасплох они реагировали только чуть расширенными зрачками. А с дальнейшим обучением и вовсе — мгновенным ударом или блоком. Правда, это касалось лишь физиологических реакций — много позже удалось выяснить, что саму эмоцию страха рыцари всё же были способны испытывать — просто в ответ вместо гормонов страха видоизменённый организм впрыскивал в кровь своеобразный боевой симулятор, проясняющий разум. Рассказ о том, как пугали меня, дети слушали с большим восторгом, а я же думал, что примечание ко второй строчке рыцарского кодекса здесь воспринимали, пожалуй, даже слишком серьёзно. Без страха встречай своих врагов...
     
     
     
     Возможно, виной тому сказки и фантастика, однако от секретного ордена усиленных магией рыцарей я ожидал заметно большего чем приобрёл. Да, после множественных изменяющих воздействий стихии жизни средний выпускник Келлийского монастыря — так называлась крепость, где я учился — был более сильным, ловким, и выносливым — но отнюдь не кардинально. Пожалуй, если выражать это в цифрах боевой эффективности можно было сказать, что рыцарь-странник был способен относительно спокойно заменить в бою или победить в схватке 2–3 обычных рыцарей. Наибольший упор в тренировках и изменениях делался вообще на скорость бега и выносливость. Провинившихся учеников в крепости, помимо отправки на подсобные работы порой заставляли часами, если не сутками бегать вокруг крепости напролёт.
     
     
     
     Исходя из этого стоило полагать, что если бы не мои способности, то из давнишнего столкновения с кошкой-переростком живыми мы с сэром Кадоганом могли и не выбраться.
     
     
     
     Секрет выживания рыцарей-одиночек скрывался отнюдь не в невероятных боевых способностях. Как выяснилось, длительное воздействие нейтралью жизни на живое существо позволяет научиться чувствовать жизненную энергию на расстоянии. Схема передвижения странников по заполненными агрессивной фауной территориями была простой — почувствуй опасных хищников издалека и просто убеги. Даже обычный человек в целом весьма выносливое существо, способное идти или бежать долгие часы, а после внесённых изменений странник был способен убежать от практически любого представителя местных зверюшек. Интересно, такой феномен касается только жизненной энергии, или после активного использования смерти я начну чувствовать смерть издалека?
     
     
     
     Но если развитие скорости и выносливости, обучения боевым навыкам и возможность чувствовать жизнь на расстоянии можно записать в однозначно полезные навыки, иные преподаваемые искусства в монастыре представляли собой изрядные вёдра дёгтя в бочке с мёдом. Старик не обманул — меня действительно заставили выучить рыцарский кодекс наизусть. И не только его — помимо этого пришлось зубрить немалое количество рыцарских историй, баллад, легенд и россказней. Геральдике и этикету, впрочем, не учили — родовых гербов как таковых в королевствах вообще не существовало, как, впрочем, и какого-то специфического этикета, разве что банальная вежливость. Особые знаки отличия имели только короли и их люди. Были немного настораживающие моменты — создавалось впечатление, что художественная литература отсутствовала как класс. Библиотека монастыря была общедоступна и довольно обширна — там легко можно было найти книги по множеству мирских профессий, управленческому делу, охоте, фехтованию… Даже были сборники песен и баллад — однако ничего напоминающего фантастику. А вот разнообразные истории описывающие приключения, любовные романы или героические истории всё как один классифицировались мной не иначе как чья-то биография по одной простой причине — в каждой такой книге было чётко указано, когда и где происходили описываемые события. Патологическая честность окружающих порой вызывала у меня лёгкую мигрень. Если так задуматься, по всему выходило, что тот, кто обманул меня за всё проведённое на Тиале время — это мастер Лант с целью испугать меня. И даже его слова, с определённой точки зрения можно было принять за правду. Разрезать он меня разрезал, алхимические опыты над внутренностями провёл? Провёл. Больно не было? Не было. И в тот момент я действительно не понимал, что ему было надо…
     
     
     
     Помимо гуманитарных наук и курса молодого бойца были и более интересные вещи. Например, большое внимание уделялось сопровождению и охране лиц, вообще не владеющих оружием и, вероятно, владеющих магией. Выходила интересная картина — орден странников являлся одновременно почтальонами, телохранителями, и порученцами местного духовенства. Доставка важных сообщений, сопровождение учёных в исследовательских экспедициях, охота на редких животных, дипломатические миссии…
     
     
     
     Сэр Кадоган приезжал в монастырь примерно раз в месяц. Вообще, каждый мальчишка на обучении имел личного наставника. Некоторые жили тут же и занимались тренировками всех остальных, некоторые навещали своих учеников раз в полгода-год, будучи заняты по заданиям ордена. В обязанности личных учителей, помимо мотивации учеников, входило разъяснение непонятных моментов, разнообразные гостинцы и подарки для детей помладше, подвоз некоторых необходимых для обучения вещей. Не могу сказать, что я был лучшим учеником — скорее, мне с трудом удавалось удерживаться в середнячках. И то — в основном за счёт более опыта прошлой жизни.
     
     
     
     Изменение биохимии организма не проходило бесследно. Никто из учеников кроме меня, вероятно, не заметил этого, однако у всех юношей, обучающихся в монастыре полностью отсутствовали все признаки пубертатного периода. Не сказать что это меня сильно волновало — однако мало приятного в том, чтобы быть импотентом, верно? Однако осторожными вопросами я выяснил, что некоторые из рыцарей-странников всё же имеют семьи и даже детей, поэтому выяснение этого вопроса было решено отложить в далёкий ящик.
     
     
     
     Распорядок дня и тренировок был довольно мягким — фактически его вообще не было. Стариканы-учителя в монастыре просто вешали на доску объявлений время, когда и где они будут в распоряжении учеников — и всё. Полагаю, как будущих странников-одиночек детей здесь приучали таким образом к самостоятельности. Технически, можно было вообще тренироваться почти полностью самостоятельно — пока ты соблюдаешь нормативы, большинству в монастыре не было дела до того чем ты занимаешься весь день. Некоторые так и делали. Казалось бы, что такая расхлябанная система не будет слишком эффективна — однако, на удивление, это компенсировалось крайне сильной мотивацией самих учеников. Лентяев здесь просто не было, и это, вероятно, было одним из важнейших критериев отбора в орден.
     
     
     
     Обучение занимало примерно 6–7 лет. Самые ранние выпускники заканчивали обучение в 13–14 лет, поздние, вроде меня — в 18–20. Единовременно в монастыре училось около сотни детей подростков — хотя вместить он мог и в несколько раз больше. За время обучения,у меня, конечно, была масса возможностей найти друзей, знакомых, соратников — однако, к сожалению, вряд ли на кого-то из рыцарей ордена можно было рассчитывать в делах, которые я планировал на будущее. Патологически честного человека, конечно, достаточно легко обмануть, однако, к моей досаде орденское образование не стремилось оболванить своих учеников или вбить им в головы фанатичные догмы. Нет, подход был заметно тоньше — наставники и книги развивали логическое мышление, незаметно подводя к достаточно логичному выводу о выгодности благородства. Ведь если и ты, и окружающие тебя — добрейшей души люди, следовательно, ты всегда легко можешь получить помощь других людей, что совершенно необходимо для выживания в мире полном разнообразных агрессивных животных. Подбить рыцарей ордена на что-то выгодное мне, и невыгодное другим людям представлялось задачей, к сожалению, почти непосильной — они отнюдь не стеснялись задавать множество вопросов как, зачем, и почему мне нужна помощь в чём-либо. За время обучения я приобрёл немало знакомых и приятелей, но ни одного подчинённого. Однако кое-что важное для будущего было выяснено. Намётки плана будущих действий потихоньку складывались у меня в голове.

Глава 16

     Жизнь в монастыре была не слишком напряжённой. Тренировки были тяжелы, но не запредельно тяжелы. А вот жизнь… Ну, в целом жизнь имела всего один серьёзный минус. Ты не можешь покинуть монастырь.
     
     
     
     Это не было абсолютным правилом — периодически мы выбирались наружу для разнообразных тренировок, да и пробежки в основном проходили вокруг Келлийской крепости, однако покинуть монастырь в одиночку без присмотра наставников можно было только навсегда. Это было жёсткое правило — несколько мальчишек было без всякой жалости исключено ровно из-за этого. Однажды я даже был этому свидетелем.
     
     — Но меня не было всего день!
     
     
     
     Вихрастый черноволосый паренёк лет двенадцати отчаянно пытался оправдаться перед наставником Шиором. Седой старик, действующий рыцарь ордена что отвечал за общую физическую подготовку: бег, лазанье, полосу препятствий, плавание и прыжки, смотрел на него совершенно равнодушно. И это был разительный контраст — учителя в монастыре всегда обращались к ученикам снисходительно, с улыбкой и усмешкой, не давая, впрочем, никакого спуска не тренировках, но всё же… За год обучения я никогда не слышал от них негативного эпитета в свою или чью-то ещё сторону: только позитивные, пусть иногда и не слишком часто.
     
     — Нет, Лонир. Ты сделал свой выбор, и тебе предстоит покинуть нашу обитель.
     
     — Мой отец — Герцог восточных земель! Вы не можете просто взять и вышвырнуть меня!
     
     — Среди учеников ордена рыцарей-странников не так много правил, которые требуется соблюдать. Ты нарушил одно из них, и ты знал последствия, — бесстрастно ответил Шиор.
     
     — Но…
     
     — У тебя есть день на то, чтобы собрать вещи. Или их соберут за тебя, — наставник оборвал нарушителя правил и развернувшись, ушёл.
     
     
     
     Он был прав, на самом деле. Правила монастыря звучали просто: будь усерден в обучении, не покидай монастырь без дозволения, не мешай учиться другим и не вреди монастырю и его обитателям.
     
     
     
     Правда, относительно чем-то напоминало университетские годы: никто совершенно не следил за тем, насколько усердно ты занимаешься на самом деле. Только чистый энтузиазм учеников, пожалуй, и способствовал тому, что они не пропускают занятия…
     
     — Всего один день, — заметил я мастеру Шиору во время тренировки.
     
     — Целый день, — пожал плечами тот. — Ты занимаешь неправильную стойку перед прыжком. Смотри внимательно на меня.
     
     
     
     Мастера-наставники никогда не ставили никого из учеников в пример другому, когда кто-то исполнял что-то неправильно. Только себя, только личный пример...
     
     — Кое-что у него выходило лучше меня. Он мог стать хорошим рыцарем, — спокойно заметил я.
     
     — Мог. Но он сделал свой выбор. А что же до того, кто лучше… Он не хотел стать рыцарем-странником. А ты хочешь?
     
     — Хочу. — твёрдо встретил я взгляд наставника.
     — Значит, ты уже лучше него, не так ли?
     
     — Одно лишь желание не делает меня лучше.
     
     
     
     Мастер Шиор посмотрел на меня очень внимательно, и взяв, паузу, ответил:
     
     — Воля людей способна крушить скалы в порошок… И я был тому свидетелем своими собственными глазами. Никогда не стоит недооценивать человека, которые со всей жаждой, всем желанием, в едином порыве души идёт к своей цели. Не забывай об этом, а прежде всего, не забывай о том что такой же человек ты сам.
     
     — Я запомню, — ответил я.
     
     
     
     И я запомнил.
     
     
     
     Учёба давалась мне тяжело. Нет, я был способен на тоже, на что остальные ребята… Но это давалось мне медленнее в сравнении с ними. Был ли тому виной личностный возраст? Или физический? И то и другой были у меня выше всех остальных учеников Келлийского монастыря. Или виной был недостаток мотивации, а я никак не мог заставить себя выкладываться на полную, считая это обучение лишь ступенью на пути к своей цели? Или, быть может, всё сразу?
     
     
     
     Одной ночью, за пару часов до рассвета, меня разбудили Мерик и Зинго — самые старшие, после меня, ребята в моей комнате. Жестами попросив соблюдать тишину, они провели меня на задний двор замка, где держали скотину. А затем Мерик достал деревянный меч и щит из небольшого тайника в куче сена, и бросил их мне.
     
     — Потанцуем? — улыбнулся Зинго.
     
     
     
     Объяснений мне не требовалось. На тот момент именно мне хуже всех давался бой на мечах: несмотря на старшинство и большую силу, парни прогрессировали в мастерстве заметно быстрее меня и это выливалось в постоянные проигрыши спаррингов. Они заметили это. Заметили и решили помочь — не говоря ни слова и не спрашивая ничего.
     
     
     
     Кто-то из наставников, возможно, и заметил ранний стук на заднем дворе. А кто-то из учеников мог и проснуться. Однако вмешиваться никто не стал.
     
     
     
     Были, впрочем, и вещи, в которых я мог оказать обратную услугу.
     
     — Я не понимаю! - Одним вечером, придя в комнату, Зинго откинулся на кровать и тягостно вздохнул. Последние несколько недель он выглядел сильно задумчивым, приходил спать последним, однако лезть в душу без спроса в монастыре было как-то не принято.
     
     — Что именно не понимаешь? — флегматично осведомился Мерик, даже не отложив книгу.
     
     — Своего наставника и его перепады настроения! Иногда он возвращается с удачной миссии, но выглядит очень недовольным, а иногда уходит в город всего на неделю, но при этом выглядит так, словно победил болотную гидру!
     
     
     
     Парни рассеянно пожали плечами. Объяснить это они тоже не могли.
     
     — Он женат? — уточнил я.
     
     — Нет, сэр Гидеон ещё довольно молод. Он взял меня в ученики по просьбе отца. Как это связано? — несколько растерянно ответил Зинго.
     
     — Напрямую. Когда молодой рыцарь долго находится в походе, очевидно, у него нет времени найти женщину. А на неделю в город… Это же любовница или бордель. Конечно, он недоволен в первом случае, и доволен во втором.
     
     — Разве какая-то женщина может сравниться с триумфом победы над чудовищем? — фыркнул Лонд.
     
     — Я думаю, когда ты подрастёшь, ты радикально изменишь мнение на этот счёт, — усмехнулся я.
     
     — Я тоже не понимаю. Жена моего наставника печёт отличные пирожки, конечно, однако сравнивать домашние удобства и подвиги… В чём здесь загвоздка? — помотал головой Мерик.
     
     — В сексе, конечно же. Что вы знаете о сексуальных отношениях между мужчиной и женщиной?
     
     
     
     В комнате повисло молчание. Потом один из братьев, Рилс, неуверенно ответил:
     
     — Ну, я слышал, что когда парням исполняется лет двенадцать — тринадцать, их начинает тянуть к девушкам по какой-то причине.
     
     — Нам всем, кроме Шиго, уже есть двенадцать. Однако ничего подобного никто не замечал, верно? — обвёл всех глазами Мерик.
     
     — Преобразования, что проводили над нами мастера жизни, отключают эту функцию, — равнодушно пояснил я.
     
     — Навсегда? Я наследник, мне ещё надо будет жениться… — взволнованно переспросил Зинго.
     
     — Точно не знаю, вероятно, временно. Иначе женатых рыцарей-странников бы не встречалось, а Мерик говорит, что его наставник женат.
     
     — Но в чём смысл этого? - Задумчиво вопросил Роберт.
     
     — А ты как думаешь? Чтобы никто из монастыря к девкам не бегал, а то как потянет… — хмыкнул Шиго.
     
     — По идее, мы вообще не должны о подобном задумываться. Раз такое дело, сомневаюсь, что это будет частью обучения — протянул Лонд.
     
     — Это да, — Мерик отложил книгу. - Но так уж сложилось, что среди нас, похоже, нашёлся осведомленный в этом вопросе. А значит, он может всё объяснить, и ни у кого не останется мучительных пробелов в образовании на будущее, верно?
     
     
     
     Шесть крайне любопытных пар глаз скрестилось на мне. Это будет долгая ночь…

Глава 17

     Обучение в основном было распределено по группам. Учеников ордена селили в комнаты по семь человек, и имели примерно равный уровень подготовки. Часть занятий, конечно, проходило для каждого индивидуально: большая часть таких занятий ложилась на плечи личных наставников, которые, помимо всего прочего, были своеобразными кураторами для каждого подростка. Однако иногда кто-то из личных наставников мог погибнуть или не появляться в монастыре долгими месяцами, будучи в экспедиции, и тогда эту роль брал на себя кто-то из мастеров, что занимались обучением на постоянной основе. Мне, правда, не довелось такого на себе испытать: сэр Кадоган, похоже, за всё время моего обучения так и не выехал ни разу из Ренегона, вполне добросовестно исполняя свои обязанности.
     Однажды мастер Уильям, ответственный за владение всеми видами оружия, вызвал нашу группу к себе.
      — Прошло уже несколько лет с тех пор, как вы здесь, — начал издалека наставник, прохаживаясь перед нашей шеренгой. - Вы многому научились. Однако невозможно стать хорошим воином, не убив ни единого противника. А потому…
     Старый рыцарь сдёрнул покрывало с куба, что стоял неподалёку. Поначалу мне показалось, что это просто крупный ящик, однако это оказалась клетка, где находился самый натуральный волк!
     
     Волк спал и проснулся в тот момент, когда было сорвано покрывало. Сэр Уильям подошёл к нему и сунул пальцы в клетку. Волк немедленно попытался его цапнуть, но зубы лишь бессильно клацнули у металлических прутьев. Волк зарычал.
      — Рычи, рычи. Тебе недолго осталось. — усмехнулся мастер-оружейник.
     Оружейник начал ходить перед нами, читая лекцию:
      — В землях нашего славного Ренегона, конечно, мы давно выбили всех опасных хищников. Новые заводятся иногда, приходя из пограничных с другими королевствами земель, но это редкость. Однако полностью истребить всех хищников задача почти непосильная: в соседней Таллистрии живность плодится с такой силой, что часть перебегает к нам, а потому у наших охотников всегда есть работа. Некоторые виды, вроде мелких волков наподобие этого вообще не истребляют целенаправленно: оставляем на развод, так сказать… Однако это не значит, что от этого они стали более безопасны. Волк всё ещё способен порвать человеку глотку одним прыжком. Шиго! Назови мне лучшие способы борьбы с волками.
     — Несколько хороших стрел убьют его. Иногда достаточно даже одного точного выстрела. Железный капкан вполне способен не дать уйти или подобраться к поселению. Хорошую броню он не прокусит: правильно экипированный боец легко расправиться даже со стаей. — пожал плечами младший из нас.
     — Всё верно, — медленно кивнул мастер Уильям. Однако кое-что что ты упустил. Кто дополнит его слова?
     Дополнять желающих не нашлось.
      — Не знаете, да? Скажу вам вот что: далеко не все люди являются экипированными бойцами. Есть жрецы. Есть торговцы, алхимики, мастера-целители, простые крестьяне, наконец. И все они могут ехать через лесную дорогу, где нет возможности накрыть волка градом стрел. Нет, голодный волк мгновенно выскочит из лесной чащи и окажется рядом, раньше, чем они успеют и глазом моргнуть. И тогда может оказаться, ваша экипировка ничем не поможет вашему спутнику. А от вашей скорости и умения будет зависеть его жизнь. А ведь речь лишь о простом волке…
     Парни подавленно молчали, но я понимал о чём говорит наставник по оружию. Рыцари в первую очередь защитники, телохранители. Люди не воевали друг с другом всерьёз: и большая часть рыцарей занималось именно охраной. Городов, деревень, караванов… От любой твари что нападёт на них.
      — Горло и брюхо. Там шерсть не такая густая. Точный удар под брюхо или горло в прыжке: и один волк готов. — ответил я.
      — Хорошая тактика, но для одиночного бойца, — одобрительно кивнул сэр Уильям. - Даже раненый волк, что уже взвился в прыжке может повредить. Гораздо лучше не ждать, пока он прыгнет, а атаковать его первым. Я покажу.
     Мастер открыл клетку и дал вылезти волку. А затем начал кружить напротив него. Мы с парнями слегка отпрянули, образуя полукольцо. Волк зарычал, но впечатления на старого мастера это не произвело. Наставник находился достаточно далеко от волка, чтобы тот мог достать его одним прыжком, и тот коротким рывком бросился на него. Плавным, неуловимым движением сэр Уильям шагнул навстречу и одним ударом вонзил двуручный меч в глотку волка, не дав ему прыгнуть и пригвоздил его к земле. Это впечатляло.
      — Вы знаете нужные удары, и должны справиться с одним жалким волком. Помните, неважно как именно вы его убьёте. Важно выдвинуться вперёд. Стать приоритетной целью. Отвлечь внимание, чтобы волк напал на вас, а не на менее защищённого человека.
     Сэр Уильям свистнул. Несколько стражников ордена споро прикатили на тележках ровно семь клеток с волками. Волки рычали и кусали прутья. К месту тренировки подошло двое неизвестных мне мастеров жизни в зелёных робах.
      — Было не просто их поймать, знаете ли. Так что, если кто-то не справиться, следующего волка для этого экзамена будете искать в ближайшем лесу сами, — веско припечатал наставник по оружию. - Убить вас, конечно, волк не сможет — если что, ребята вмиг его на копья насадят, да и господа целители рядом… Однако лучше бы вам не проваливаться, ясно? Ну, кто пойдёт первым?
     Я вызвался первым. Сомнений, что я прирежу простого волка у меня совершенно не было.
     
     Стражники с копьями синхронно открыли клетку с боком и выпустили его вперёд, отпрянув.
     
     В отличие от того волка, что был у наставника, этот бросился сразу, не раздумывая. Я бросился вперёд, и слегка двинувшись в сторону, ударил его щитом по морде. Волк жалобно взвизгнул, мотнув головой, и в следующий миг я уже вонзил меч ему вбок. А потом ещё, ещё и ещё…
     
     Волк пытался пару раз меня куснуть, изворачиваясь, но широкий щит не оставил ему шансов и вскоре он затих, орошая землю кровью.
      — Медленно и топорно, но сойдёт для новичка, — кивнул сэр Уильям. - На будущее — не рассчитывай на удар щитом так сильно. Волка это оглушит, конечно, но тварь покрупнее может даже не заметить. Щит хорош против мелких противников, но против крупных работает скверно: даже принимать удар вскользь может быть слишком опасно.
      — Я запомню. — кивнул я.
     Я выбрал основным оружием меч и щит потому, что так, на мой взгляд, я был лучше защищён от людей. Но это наставление я всё же запомнил.
     
     С волками справились все, так что в лес никого не послали. Наставники ещё несколько раз приносили других мелких хищников для тренировок, и поняв, что с ними мы справляемся влёт, стали выводить нас в ближайший лес для тренировок.
     
     Неподалёку от монастыря была небольшая рощица, которую ученики ордена именовали не иначе как хрусть — хрусть. И это, пожалуй, было на редкость мерзкое местечко. Туда нас водили как группами, так и поодиночке — в зависимости от успехов. И обучали там, как можно догадаться из названия, тихому перемещению по лесу.
     
     В хрусть — роще росло множество мелких деревьев и кустарников, из которых образовывался сушняк. И весь этот сушняк был заботливо раскидан по ней, из-за чего наступит куда-то и не вызвать хруст было весьма сложной задачей. Также в рощице было несколько деревянных башен, с которых заботливые наставники наблюдали за нашим прогрессом. И если кто-то наступал на ветку, с башни или из кустов в него прилетали самые разнообразные снаряды: зависело от фантазии того наставника, что наблюдал в этот момент. Камешки, гнилые фрукты или овощи, орехи, или ещё что-нибудь… Не особо больно, но обидно.
     
     Хрусть! Лонд таки наступил на ветку, и сверху немедленно прилетел орех, ударивший его под лопатку. Парень зашипел, потирая место попадания и недовольно посмотрел в сторону вышки.
      — И нечего так смотреть, сам виноват. — донёсся голос с вышки. — Ветка была спрятана под покровом травы, так нечестно! — Ты думаешь, таких не найдётся в настоящем лесу? — скепсис в голосе с вышки можно было есть ложкой. — Ещё три круга вокруг башни всем. А потом все к восточному выходу.
     Парни синхронно вздохнули.
     
     Три круга, напряжённо косясь на Лонда, мы, аккуратно ступая, отмотали. А вот затем, когда двинулись к выходу из рощи…
      — ААА! - Раздался крик Мерика, который шёл первым.
     Из кустов бесшумно вышел наставник и задумчиво посмотрел на яму, в которую провалился Мерик.
      — Пожалуй, тут не обойтись одним тухлым овощем. Нужен целый салат, — протянул мастер Эрик. — Чудовища не копают ямы-ловушки! Это несправедливо! — Раздался голос из ямы. — Зато копают норы. И маскируют их. Десять кругов вокруг башни, всем. А затем на западный выход.
     Ответом сэру Эрику был дружный стон. Мы помогли Мерику выбраться, отмотали десять кругов и пошли на западный выход, где Шиго споткнулся о замаскированный под мох камень. В общем, в тот день рощу мы покинули только окончательно выбившись из сил...
     
     Дополнительным усложнением этой тренировки были разнообразные ловушки от наставников, что ставили их по роще. А когда мы только-только начали приспосабливаться, на нас начали одевать тяжёлые тренировочные утяжелители из дешёвого железа, что имитировали латы…
     
     Были и весёлые моменты, конечно. Одной из отдушин от тяжёлых тренировок было состязание в стрельбе из лука, которое частенько проводилось с розыгрышем призов — самым метким стрелкам привозили из города что-то на выбор: вкусной еды или напитков, музыкальные инструменты, писчие принадлежности, или какие-то мелкие безделушки для игр или изготовления чего-то. Да и кузнецы ордена могли сделать для победителя какую-нибудь мелочь…
     
     Среди нашей семёрки лучшим стрелком был Роберт. Тихий и скромный парень, но в стрельбе ему не было равных: Когда вверх подбрасывали круглую мишень, я не помнил ни одного случая, когда его стрела не вошла бы в центр…
     
     
     
     Несмотря на то что это состязание я ни разу не выигрывал его любили всё — чаще всего лучший из семёрки просто заказывал вкусностей и делился с остальными соседями по комнате.
     
     В целом, конечно, развлечений в монастыре было маловато. Это всё-таки было военное училище, а не дом отдыха. Однако и чёрном теле учеников не держали, позволяя в свободное время заниматься чем угодно, будь то чтение той немногой развлекательной литературы, что была в библиотеке, игры, или общение со сверстниками.
     
     Иногда ученикам ордена приходили письма. Получить их было легко, а отправить — не очень, потому что для этого надо было выиграть какое-либо соревнование и заказать для себя бумагу и перо с чернилами. Стрельба была не единственной формой состязаний, что периодически проводились в монастыре. Просто так её не давали: надо полагать, это было одним из стимулов для старания. Впрочем, писать на момент обучение мне было некому, к счастью, и хотя Роберт предлагал пару раз заказать бумаги и для меня, но я отказался.
     
     За годы обучения, я, в силу ментального возраста, смог ответить соседям, что были подрастающими детьми, на множество вопросов, и в результате они стали считать меня хорошим другом. Я не стал разубеждать их в обратном. А без моих слов, откуда им знать, что у человека вроде меня не может быть друзей?

Глава 18

     Хотя мой медленный прогресс в большинстве дисциплин ордена и оставлял желать лучшего, были и места, где я обнаружил в себе некоторые таланты. В первую очередь — гуманитарные науки. История и география, этикет и риторика… Отчасти это было следствием того, что в отличие от иных подростков я не считал скучным проводить время в библиотеке. Мои соседи были готовы тренироваться круглый день и ночь, лишь бы их поскорее выпустили на подвиги, но лекции по географии королевств вызывали у них сонную чуму.
     
     
     
     Совершенно зря, на мой взгляд. Помимо географии у мастера Зелтина, что отвечал в монастыре за разнообразные гуманитарные науки, можно было узнать много интересного.
     
     
     
     В целом, помимо географии королевств, учеников ордена учили истории, этикету, немного — архитектуре, по большей части, фортификационной, и совсем чуть-чуть рассказывали о королевских династиях и наиболее влиятельной аристократии всех стран — но совсем немного, так что назвать это геральдикой язык не поворачивался. Тем более что фамильные цвета в этом мире имели лишь короли и королевы.
     
     
     
     Математика, геометрия, и философия в обучение не входили. Но отдельной строкой стояли бестиарии ордена, учить которые приходилось чуть ли не наизусть. За это спрашивали особенно строго.
     
     — Роберт! Назови мне самое опасную тварь из тех, что обитают в Бингле.
     
     
     
     Мастер Зелтин впился в парня строгим взглядом.
     — Болотная гидра? — неуверенно ответил Роберт.
     
     — Неверно! Самая опасная тварь — та, которую ещё не внесли в бестиарий!
     
     — И как зубрёжка бестиария поможет нам с ней справиться? Не лучше ли потратить это время на тренировки с оружием? — раздался вопрос с задних столов лекционной аудитории.
     
     — Потому что иначе каждая тварь, что когда-то с кровью и жертвами была изучена ранее людьми, станет для вас таковой, — спокойно ответил Зелтин, даже не посмотрев в сторону вопрошающего.
     
     
     
     В монастыре была всего одна аудитория, где проводились все лекции на тему гуманитарных наук, будь то монстроведение, архитектура, история или география. Посещение было свободным, однако за незнание спрашивали строго. Прогульщиков, впрочем, в монастыре не имелось, по крайней мере, за время моего обучения.
     
     
     
     В опросах по этим темам я лидировал. Сказывались часы в библиотеке.
     
     — Кто назовёт три важнейших города, что построены на горных перевалах?
     
     — Столица Арса — Септентрион. Нелейский Бастион, и Печать в Харене, — спокойно перечислил я.
     
     — В Таллистрии бы с тобою поспорили. У них есть несколько городов, построенных на перевалах небольших гор, и готов биться об заклад, что они считают их крайне важными, — улыбнулся старик-географ. - Однако ты прав. Бастион, Печать, Септентрион — три города, что закрывают единственный на всю гряду приличный перевал.
     
     
     
     Не все наставники в монастыре были рыцарями ордена. Большая часть населения Келлийской крепости вообще не принадлежала к рыцарскому сословию. Здесь не было слуг или служанок, и именно поэтому я в первую очередь характеризовал это место как монастырь: однако прочих людей хватало.
     
     Поначалу это было сложно заметить. График будущих рыцарей и остального населения весьма обширного монастыря на удивление почти не пересекался. Но со временем я стал выявлять закономерности.
     
     
     
     Основным жильцами обители были солдаты. И, пусть это и не бросалось в глаза, на самом деле их было много. Посты на стенах, группа у барбакана, стража около входов и выходов… И на них же ложились основные хозяйственные обязанности: стирка, готовка, уборка, и прочие мелочи, которыми никогда не занимались ученики ордена и я в их числе. Я бы назвал их монахами, однако остальные просто и незатейливо звали их стражей ордена. И все они до единого были обучены бою — даже толстый Фред, что заведовал всем на кухне знал, с какой стороны браться за меч или дубину. Спустя годы обучения уж это-то можно было отличить с первого взгляда. Многие из них жили в монастыре вплоть до глубокой старости — стареющих стражников переводили на мелкие, необременительные хозяйственные должности. Часть из них, наиболее образованные, также выполняли роли наставников для будущей элиты. Иногда я задумывался, не было ли сословного подтекста в том, что сыновья аристократов не слишком-то уважали гуманитарные науки, которые вели, возможно, сыновья крестьян? К счастью, мне было плевать. Меня интересовали знания, а знали старики немало.
     
     
     
     Для внешнего наблюдателя могло показаться что стражи в монастыре, на самом деле, не слишком много. Но это было обманчивое впечатление. Несколько раз я был свидетелем того, как кто-то из рыцарей орден приезжал в монастырь, брал с собой десяток или несколько десятков стражников и уезжал с ними.
     
     
     
     Некоторое время я пытался построить из этого систему — понять, какие рыцари берут людей, а какие нет, но картинка не складывалась. Системы не было, и выделить руководящий состав и элиту среди ордена не получалось. Плюнув, я спросил об этом Кадогана.
     
     — Ты заметил, — констатировал факт наставник, глядя на меня без привычной улыбки.
     
     — Что именно? То, что рыцари ордена используют его же стражу? Сложно это не заметить.
     
     — Иные рыцари даже спустя десять лет после посвящения не придают никакого значения этому. - Заметил старый странник.
     
     
     
     Я не стал это комментировать, лишь пристально посмотрев в глаза наставнику, ожидал ответа.
     
     — Ладно, это не такой уж и секрет. Просто это та привилегия, которая работает по принципу надобности. Орден содержит примерно несколько тысяч стражников. Каждый действующий рыцарь может задействовать их в случае необходимости, вот и всё.
     
     — Не припомню, чтобы этого говорили на лекциях.
     
     — Принцип надобности, понимаешь? Те, кому надо, спросят об этом. Именно так работает множество вещей в ордене, которые скрыты от посторонних глаз. Между братьями-рыцарями нет секретов, но если кто-то не спрашивает, значит, это его не интересует, верно? А навязывать… Скажем так, это против традиций.
     
     — Никогда не видел, чтобы ты брал людей.
     
     — Предпочитаю вербовать свой отряд за пределами монастыря, если это необходимо.
     
     
     
     Я внимательно посмотрел на лицо сэра Кадогана, давая понять, что этот ценный урок усвоен. Он кивнул — лишь одними глазами.
     
     — И как много подобных… Привилегий в ордене?
     — Полагаю, со временем ты это выяснишь, — улыбнулся кончиками губ старый рыцарь.
     
     
     
     Чем больше лет я проводил в монастыре, тем больше его тайн мне открывалось. Один за другим мои соседи по комнате заканчивали обучение и покидали его — но не я. Однако, что именно мастера ордена странников считали настоящей готовностью к выпуску, осталось для меня тайной и после того, как я покинул монастырь.

Глава 19

     Я стоял на верхней башне монастыря и наблюдал за рассветом. Тёмно-голубое, пронзительно чистое небо без единого облака медленно озарялось торжественно выглядывающим из-за верхушек леса золотистым солнцем. Начинался последний день моего пребывания в Келлийском монастыре. Последний и самый младший из моих соседей по комнате, Шиго, закончил обучение более чем полгода назад. Звание выпускника года мне определённо не светило — звёзд с неба не хватал, однако основную программу со скрипом, но закончил. Оставалось финальное испытание — путешествие вместе с наставником. Многое изменилось за восемь лет, что было проведено в ордене — из зеркала вместо ребёнка-подростка на меня смотрел молодой, лысый и гладко выбритый мужчина с широким носом, глубоко посаженными тёмно-серыми глазами и отнюдь не аристократической физиономией.
     
     
     
     По достижению совершеннолетия на каждого рыцаря ордена мастера-кузнецы изготавливали один вид оружия и комплект полных лат. Совершеннолетие, впрочем, было понятием довольно условным — некоторым делали доспехи уже в четырнадцать, а некоторые не получали их и к двадцати. Мастера жизни, вроде Ланта, умели каким-то образом определять насколько вообще вырастет в процессе дальнейшего взросления человек, и вырастет ли вообще. Арсенал возможных видов оружия, впрочем, не блистал разнообразием — чаще всего это были одноручные, полуторные, или двуручные мечи. Реже — молоты, топоры или копья. Ходили слухи, что иногда под наиболее талантливых учеников изготавливают что-то более экзотичное — но сам я не был тому свидетелем. Памятуя о некоторых словах голоса мной было решено выбрать в качестве основного оружия одноручный меч и щит — для большей, так сказать, выживаемости. Оружие выдавали перед финальным путешествием — доспехи после.
     
     — Изобразить что-нибудь на щите? — спросил дородный, крепкий и ещё не седой мужик, который приехал в монастырь снимать с меня мерки ещё до окончания обучения.
     — Изобрази смерть. — растянул я губы в полуулыбке.
     — Смерть? — на лице кузнеца было крупными буквами написано крайнее недоумение.
     — Это то, от чего он должен защищать. — пожал плечами.
     
     
     
     Кузнец покачал головой и больше не проронил ни слова. Мне было интересно, что он изобразит на щите — о том, как местные представляют смерть, не было сказано ни в одной книге. Реальность, впрочем, даже несколько удивила меня — я получил круглый, гладко отполированный антрацитово-чёрный щит, в котором не отражалось ничего.
     
     
     
     Взяв в руки абсолютно чёрный щит и одноручный длинный обоюдоострый палаш с простой крестообразной гардой, можно было удивлением отметить что они гораздо легче их тренировочных аналогов. Ножны — на месте. Щит — за спиной. Медленно и неторопливо, проверив одежду и снаряжение, я направился в центральный зал крепости — именно там официально заканчивалось обучение, и до самого его конца за массивные деревянные двери не пускали никого из учеников.
     
     
     
     В этот раз стражник у дверей открыл их для меня без единого вопроса, открывая дорогу в длинный зал, вымощенный белым мрамором. Идя вдоль облицованных гранитом колонн, я видел на стенах множество изображений рыцарей — своеобразная аллея славы. Однако большая часть стен всё же пустовала. В конце зала меня поджидало семеро людей в капюшонах — две тройки по бокам, и одна в центре, стоящая перед странной белой статуей изображающей... человека?
     
     
     
     При моём приближении фигуры отбросили капюшоны. Шестерых я узнал сразу — мой куратор и наставник, сэр Кадоган. Ответственный за изменение моего организма — мастер Лант. Остальные четверо стариков были учителями в монастыре — именно их уроки я посещал чаще всего. Седьмого я не знал. Это был лысый, сморщенный старик крайне преклонного возраста. Он стоял с прикрытыми глазами, и казалось, вообще не обращал внимания на происходящее. Если Кадоган выглядел на 50–60, остальные наставники — лет на семьдесят, а возраст Ланта вообще было сложно определить, то это человек определённо был очень, очень стар. Даже затруднительно было сказать сколько ему лет на вид — сто, сто десять, сто двадцать? Люди вообще столько не живут…
     
     — Ученик. Множество опасностей ожидает тебя впереди. — начал сэр Кадоган.
     — И пусть ты силён, как немногие. — продолжил мастер Лант.
     — Ты всё ещё не готов к тому, что ждёт тебя вперёд — нагнетал обстановку учитель Шеор, ответственный за общую физическую подготовку.
     — И пусть это невозможно: воспитать истинного рыцаря, не выходя за стены монастыря — улыбнулся учитель Зелтин, ответственный за гуманитарные науки.
     — Мы можем воспитать того, кто способен им стать — серьёзно сказал учитель Уильям, обучавший меня владению мечом и щитом.
     — И пусть ты ещё не заслужил свои доспехи, по давней традиции ордена странников, войдя сюда, ты закончишь свой путь ученика. И начнёшь путь рыцаря. — закончил учитель Эрик, мастер-доспешник, обучающий уходу за доспехами и бою в них.
     
     
     
     Повисло секундное молчание, пока я рассматривал статую, пытаясь понять, что же в ней кажется мне странным, древний старик стоящий перед ней наконец пошевелился, открыв белые, выцветшие слепые глаза и вперив их в меня.
     
     — Назови своё имя… Ученик. — наконец проскрипел он.
     — А это имеет значение?
     — Нет. — на лице дряхлого старца появился намёк на улыбку — не имя делает человека, а человек - имя. Прошлое должно оставаться в прошлом, и неважно как звали тебя прежде. Хорошо, что ты понимаешь это.
     
     
     
     Старец на несколько мгновений прервался, пожевав губы.
     
     — Клянёшься ли ты, никогда не лгать, всегда говорить правду?
     — Клянусь. — признаться, отвечать на этот вопрос было немного боязно — вдруг старец или мастер Лант умеют определять ложь? Однако ложь слетела с моих губ легко и естественно. У меня же в голове крутилась одна мысль — до тех пор, пока я не солгу, ложная клятва не будет ложью? Ведь если я поклялся не лгать, значит клятва будет нарушена только тогда, когда я кого-то обману? А до тех пор — это правда? Или это стало неправдой, когда я запланировал обмануть кого-то? Статуя не заплакала и не дрогнула, карая меня за обман. Однако странно знакомое чувство дежавю посетило меня… Я тряхнул головой, сбрасывая наваждение. А остальные, похоже, и не ожидали иного ответа. Однако несколько мгновений меня всё же сверлили взглядами. Я же смотрел на статую, не отводя от неё глаз.
     — Где бы ты ни был… Кто или что не встало бы на твоём пути… Клянёшься ли ты встретишь это без страха?
     — Клянусь — это тоже не было ложью — лишь подтверждение обещания, данного себе ещё давным-давно, в прошлой жизни…
     — Сколь сложна бы не была битва… Клянёшься ли ты встать на сторону тех, кто достоин?
     — Клянусь. — достоинство можно определять по-разному, правда ведь?
     — Клянёшься ли ты всегда быть верным, словом и делом, чему и кому бы не принадлежала твоя верность?
     — Клянусь. — то, что моя верность принадлежит только мне можно опустить.
     — Клянёшься ли ты всегда поступать по справедливости, в миру и в битве?
     — Клянусь. — справедливость, она у каждого своя…
     — Клянёшься ли ты быть милосердным, когда и кому бы это ни было необходимо?
     — Клянусь. — умолчим, что то, что я понимаю за милосердие, кое-где могло бы считаться невероятной жёсткостью.
     
     
     
     Старик, вышедший из самих глубин древности, замолчал на минуту, переводя дух, и наконец сказал:
     
     — В пучинах морских и чащобе глубокой… В пещере древнейшей и мраке ночи… На пиках Хребта и средь звёзд пустоты… Никогда не должен сдаться ты…
     
     
     
     Пока я раздумывал что на это ответить на удивление быстрыми и отточенными движениями для своего возраста старец сотворил в воздухе неизвестную мне фигуру. Какая-то неуловимая сила со страшной болью ударила в грудь, а в глазах помутилось. Я упал на колени, не в силах справиться с разгорающимся внутри меня огнём, как всё внезапно закончилось. Боль ушла, оставив лишь лёгкое фантомное напоминание, которое быстро проходило. Медленно поднимаясь с колен я с подозрением смотрел на совершенно невозмутимых стариков.
     
     — Запомни этот момент, пока ещё безымянный рыцарь. Отныне и до самой смерти — ты рыцарь людей. Через год я хочу услышать историю с твоим именем. Справишься — войдёшь в орден странников. Нет — навсегда останешься обычным рыцарем. Ступай.

Интерлюдия.

     Молодой рыцарь уже вышел из зала, а семь фигур в капюшонах пошли в неприметную дверь за статуей, где скрывался небольшой кабинет для совещаний. Рассевшись по старшинству в удобные, мягкие кресла, они разлили немного прохладительных напитков и переглянулись.
     
     — Вы заметили, магистр? — мастер Лант вопросительно посмотрел на древнего старца, восседающего во главе стола.
     — Да, первая клятва. Странное чувство… Не ложь, но и не правда… — на лице глубокого старика появилось выражение крайней задумчивости — не могу припомнить, чтобы когда-то я встречал что-то подобное.
     — Может быть, дело в том, что он сам не был уверен? — сделал предположение мастер Зелтин.
     — Как можно быть не уверенным в том, правду ты говоришь, или ложь, особенно в случае с посвящением в рыцари ордена? Да, он не хватал звёзд с неба, но неплохой боец из него точно вышел! — горячо возразил мастер Уильям.
     — Вы ничего не хотите добавить, сэр Кадоган? Это всё-таки ваш ученик. — осведомился мастер Шеор, а остальные скрестили взгляды на самом молодом члене застолья.
     — Ничего. — лицо старого рыцаря оставалось абсолютно невозмутимым. Остальные — понимающе переглянулись.
     — Большинство людей Тиала физически неспособны лгать, и количество способных на это с годами всё уменьшается. Даже если предположить, что наш молодой воспитанник принадлежит к этому исчезающему подвиду людей, и уже успел заиметь какие-то секреты, это неважно. Есть кое-что ещё, что я почувствовал, накладывая на его душу печать. Некая аномалия, словно скрытая так глубоко, что он сам может о ней не подозревать. Хотел бы я знать, что это значит… Вы знаете что-то об этом, сэр Кадоган? — неожиданно сильным голосом спросил старец, резко выйдя из задумчивости.
     
     
     
     Рыцарь молча встал и вышел из комнаты.
     
     — Красноречиво. — протянул мастер Лант.
     — И всё же, возможно, мы должны что-то предпринять по этому поводу? — подал голос мастер Шеор.
     — У вас есть какие-то предложения? — иронично осведомился мастер Уильям.
     — Я заметил кое-что ещё. Статуя Отца. Он постоянно смотрел, на неё со странным выражением, но мне сложно понять, что оно значило. Вспомните, возможно, кто-то из вас видел нечто подобное — вмешался мастер Зелтин.
     
     
     
     Старики прикрыли глаза и принялись вспоминать, прокручивая в голове недавнее посвящение. Наконец, мастер Лант открыл глаза и сказал:
     — Это узнавание. Статуя казалась ему немного знакомой, но он никак не мог понять откуда…
     — Подобных статуй наберётся едва ли два десятка на все королевства. И все они недоступны для посвящённых — он никак не мог увидеть их — подал голос мастер Эрик.
     — Вот и ответ на ваш вопрос, мастер Шеор. Воля Отца. — проскрипел древний магистр.
     
     
     
     Слов больше не требовалось. Начало было положено.

Глава 20

     Выйдя за стены монастыря, я широко вдохнул воздух. Запах свободы был… никаким. Конечно, было приятно покинуть уже порядком надоевшие мне стены и наконец-то заняться делом, однако столь неопределённое задание от старого хрыча мешало насладиться этим полностью. Можно было, конечно, и не выполнять его — карьеру в королевствах мог сделать и обычный рыцарь. Отойдя немного от крепости и усевшись на большой булыжник, я решил провести ревизию имеющихся с собой предметов. О какой-либо зарплате или стипендии для учеников в монастыре, конечно же, даже не подозревали. И хотя при желании — город был в полудне пути — можно было отправиться туда, это было строжайше запрещено и могло привести к вылету из учеников со свистом — чему, кстати, однажды я был свидетелем. Смысл подобного запрета от меня несколько ускользал — возможно, это было проверкой на следование правилам, твёрдость духа, выполнение приказов? Многих учеников, как и меня, наставники либо водили по городу, либо позволяли пожить в нём немного самостоятельно, а затем — не выпускали из монастыря. И понимай как хочешь…
     
     Денег в монастыре заработать было негде, как и потратить. Провиант и вещи первой необходимости доставляли из ближайших деревень, более редкие предметы — из города. Однотонную серую одежду выдавали всем ученикам. По окончании обучения, впрочем, помимо щита и меча мне выдали некоторое количество более приемлемого для похода снаряжения — приличные кожаные сапоги, пару комплектов простой дорожной одежды и явно видавшую лучшие дни потрёпанную кольчугу. Классический набор бедного рыцаря, не иначе. Помимо этого, удалось вытрясти с кухни монастыря провизии на неделю, большую флягу с водой — на несколько дней должно хватить, хотя определить на глазок её вместимость было затруднительно. Три платиновых монеты, и мешочек с золотом, сиротливо пролежавшие невостребованными все эти годы так и остались со мной. Сложив все имеющиеся вещи в собственноручно сделанный мешок, я мысленно добавил в список первоочередных вещей для приобретения хорошую сумку.
     
     
     
     Сидеть одному на камне мне долго не пришлось, впрочем. Уже через полчаса явился сэр Кадоган собственной персоной. И, пожалуй, пришло время обсудить с ним вопросы, которые во время жизни в монастыре были совсем неактуальны.
     
     — Что-то не так? — наставник выглядел необычайно мрачным.
     — Старики подозревают, что ты был не до конца искренен в своих клятвах. — Тяжело вздохнул сэр Кадоган.
     — Это чем-то грозит? Что вообще следует за их нарушение? Никогда не слышал о клятвопреступлениях.
     — А ты способен их нарушить? — наставник остановился и остро посмотрел на меня заледеневшим, пробирающим взглядом.
     
     
     
     Я мгновение помедлил, размышляя с ответом.
     
     — Твоей секундной заминки достаточно, чтобы понять ответ — сухо отметил рыцарь. - Ты никогда не слышал о клятвопреступлениях, потому что большинство людей вообще неспособны предать собственное слово и собственные клятвы. Мы, люди, никогда не лжём намеренно. Давший слово всегда будет стараться исполнить его — такова наша суть, сама наша природа взывает к этому. Самые суровые наказания обычно применяются, если кто-то не сдержал данное слово, поэтому им не принято разбрасываться. Но иногда встречаются исключения… Это то, о чём обычно не говорят и стараются забыть. Об этом не пишут в книгах. Это позор всех людей…, и никто не знает причины того, что такие люди вообще бывают. Кто-то говорит, что это испытание, посланное нам Отцом, а кто-то — что это проклятье… — на лицо старого рыцаря легла тень.
     Молчать о своих тайнах — это же не ложь? Не ложь. Но грань между ложью и правдой может быть тонка… Иногда, сказав лишь часть правды, сам того не ведая один человек может обмануть другого.
     — Мне чем-то грозит подобная особенность, если о ней станет известно?
     — Люди редко задумываются о подобных вещах. Большинство даже не знает не то что о подобных тебе, а даже не догадывается о людской неспособности лгать. Простонародье просто живёт своей жизнью, беззаботной и простой.
     — А кто знает?
     — Наш орден, жрецы Отца, высшая аристократия. Быть может — некоторые мастера и магистры гильдий. Чем тебе грозит быть узнанным — сложно сказать… Вероятно, утратой доверия от знакомых и подозрительностью от других.
     
     
     
     Возможно, обычный человек бы огорчился от таких новостей об окружающих. Однако я пришёл в абсолютный восторг. Быть лжецом в мире правдолюбов — о таком можно было только мечтать. Мне даже стоило некоторых трудов не расплыться в глупой улыбке. Одна эта информация, возможно, стоила потраченных на обучение лет. Сколько планов, сколько возможностей, сколько идей — сказать, у меня захватывало дух от этого, было бы крайним преуменьшением. Я даже почти забыл о странной статуе… Почти.
     
     — Что за статуя стояла в зале посвящения?
     — Статуя Отца. Красивая, верно? Выточенная из небесного камня — таких совсем немного в королевстве. — учитель, похоже, был рад сменить тему.
     
     
     
     Воспоминания мелькнули перед глазами — я вспомнил, как странное чувство, похожее на наваждение, посетило меня однажды за чтением книги в монастыре. Неописуемое, сложно уловимое ощущение, как будто кто-то смотрит на тебя, но не замечает. Словно неведомый гигант окинул взглядом поляну, но не обратил внимания на тебя, как мелкую букашку…
     
     — Три года назад в Кордиграде собирался конклав? — уточнить всё же стоило.
     — Собирался. Но ты-то откуда знаешь? Ты покидал монастырь? — подозрительно посмотрел на меня странник.
     — Нет. Просто меня посетило странное чувство тогда… Ровно, как и при взгляде на ту статую.
     — Полагаю, так проявляют себя твои способности. Ощущать присутствие Отца обычно способны только жрецы, если он сам этого не хочет — рыцаря, похоже, даже порадовали такие новости.
     Меня же посетили иные мысли. В сохранении тайн наставником я был вполне уверен, и потому сейчас меня больше волновали практические вопросы.
     — Сумка — я задумчиво посмотрел на удобный рюкзак-поклажу наставника, и на свой мешок.
     — Что сумка?
     — Где ты взял её? И сколько стоит такая?
     — А я всё думал, что же ещё упущено в твоём воспитании. — хмыкнул рыцарь. Мрачное выражение уже ушло с его лица. — У меня есть запасная дома — отдам её тебе, как достигнем Кордигарда. И пройдёмся по лавкам — покажу тебе где что.
     — Что у нас по дальнейшим планам, кстати?
     — А это уже ты решай. Ещё не расхотел объехать все королевства?
     — Ты ещё спрашиваешь!
     — Через год тебе стоит показаться в монастыре. Двигаясь вдвоём, без караванов, мы, вероятно, сможем пересечь одно королевство за месяц. Где-то — наверняка задержимся, поэтому вряд ли успеем объехать всё. Полагаю, стоит планировать маршрут так, чтоб посетить половину королевств, одно за другим. Ренегон граничит с шестью королевствами, так что выбор у тебя широкий. Может, желаешь навестить родной дом? — Немного посерьёзнел сэр Кадоган.
     — Не ты ли говорил, что Аурелион — это глухой угол? Что-то изменилось за восемь лет?
     — Нет, в целом — ничего.
     — Тогда этот вариант отпадает. Какие будут советы?
     — Я, как старый, усталый пожилой человек предложил бы Таллистрию. Хорошее место для отдыха. Но решать тебе. — сэр Кадоган демонстративно закряхтел.
     — Отдыха пока в планах нет. — задумчиво протянул я, припоминая в голове карту королевств.
     
     
     
     Таллистрия на юге, Арс на севере, Ганатра — на северо-востоке, Аурелион — на северо-западе, Бингл и Палеотра на западе и востоке соответственно. Что мне было известно о них? Аурелион — глухой мирный и скучный угол, откуда я родом. Таллистрия — второе по размерам и влиянию королевство после Ренегона, промышляющее, по большей части, отдыхом, со слов наставника. Ганатра и Палеотра — приморские торговые королевства-соперники. Бингл — царство болот, что славиться своими алхимиками. И наконец, Арс — королевство воинов. Кажется, у них были проблемы с варварами?
     
     — Север. Отправляемся в Арс.
     
     
     
     Наставник не стал спорить и немедленно согласился. Однако у меня отчего появилось стойкое ощущение что меня где-то обманули. Однако он же не может лгать, верно?
     
     
     
     Конечно, ещё до обучения в монастыре, месяц, проведённый в Кордиграде, дал мне кое-какие знания об экономической обстановке в королевствах. Однако это была капля в море, и теперь, с помощью сэра Кадогана, в этом всем можно было основательно разобраться. Как выяснилось, в целом мой папаша-барон, давая мне сумму в 5 платиновых монет на жизнь не сильно жадничал — но и не был особенно щедр. Зарплата разного рода городских жителей — от чернорабочего до мастеров своего дела колебалась в районе от одного золотого до нескольких десятков в день. Пятёрку платиновых монет иной крестьянин мой копить десятилетие, однако обычный рыцарь или мастер-кузнец, вероятно, заработал бы за полгода. Столица, в целом, отличалась заметно более высокими ценами на всё — на золотой можно было прикупить неплохой обед, в то время как где-то на задворках в деревне за этот же золотой можно было получить провизии на неделю-две пути. Рыцарское достоинство, впрочем, действительно считалось достоинством и ночлег с едой могли предоставить бесплатно в любой деревне. Но за более комфортные условия, конечно, приходилось платить. Цены на оружие и доспехи, в целом, скакали в весьма широком диапазоне — старый или некачественный хлам можно было приобрести за пару золотых. Дешевле всего стоили копья, рогатины, трезубцы, луки и дубинки — самое распространённое оружие охотников. Большая часть боеспособного населения королевств промышляла охотой на различную фауну или же защитой от неё. Две самые многочисленные привилегированные прослойки общества - охотники и рыцари, занимали две противоположные ниши: одни занимались целенаправленным истреблениям всего что любило кушать людей или могло быть скушано людьми, а другие ,наоборот, охраняли города, замки, торговые караваны, переселенцев. Это, конечно, не значило что аристократия и рыцари никогда не выходили на охоту, а охотники — никогда не ходили с караванами, но все же сферы деятельности были слегка разграничены. Отличительным признаком привилегий людей было золотое кольцо с печаткой, означающее принадлежность к какой-либо гильдии или иному сословию. Вполне логичное решение, учитывая, что золота в королевствах было достаточно, чтобы чеканить из него даже самые мелкие монеты — долговечный и удобный металл. Впрочем, имели его далеко не все занимающиеся охотой или охраной — как правило, любой человек, достигший хотя бы небольшого веса в обществе набирал себе слуг, воинов и подручных набранных из крестьян или горожан, условно равных между собой. Наиболее удачливые и умелые из таких поднимались выше — лучших воинов посвящали в рыцари, охотники, разбогатев и заматерев, сами собирали свои отряды, а торговые приказчики организовывали собственные лавки или караваны… Однако чаще всего это был путь длиною в жизнь и мне оставалось только порадоваться, что моим отцом всё же был хоть и захудалый, но барон. Кто знает, сколько бы пришлось времени двигаться до этого начиная с самого дна, и сколько раз рискнуть жизнью. А так — посидел в монастыре, и держи перстень. С точки зрения местных — это крупная удача. Были, впрочем, и одиночки — мы вместе с наставником были тому превосходным примером.
     
     
     
     Оценив цены на комплект полный лат, я с лёгкой завистью глядел на великолепные латы старого рыцаря. За почти десятилетие нашего знакомства его комплект лат вообще не изменился. С его слов они изготавливались лучшими мастерами-оружейниками ордена и были значительно легче и прочнее стандартных комплектов, что позволяло усиленному жизнью организму двигаться в них, не испытывая усталости. Нет, бедный рыцарь мог позволить себе латы — однако даже самый простой и самый дешёвый полный доспех из железа стоил, пожалуй, пару-тройку годовых зарплат рыцаря. И он был тяжёлым, громоздким и неудобным. Его, конечно, подогнали бы, но это всё же не работа на заказ... Цены здесь начинались от пары десятков платиновых монет доходя до сотен. Именно из-за таких цен многие рыцари вообще предпочитали не носить латы, а обходиться более простыми доспехами — кольчугами, бригантинами, панцирями. Охотники же вообще предпочитали ходить без доспехов вовсе или максимум в кожаных или чешуйчатых — бегать по лесу в полных латах дураков не было. Если забыть о странниках…
     
     
     
     Конечно, в мои планы не входило оставаться рыцарем и батрачить на местное жречество всю оставшуюся жизнь. Но жить хотелось подольше, и поэтому всё же стоило попытаться выполнить задание магистра — хотя бы ради лат. Но об альтернативных возможностях у наставника я всё же поинтересовался.
     
     — Что произойдёт, если я решу остаться обычным рыцарем и отойти от путей ордена?
     — Если ты спрашиваешь о наказании, то ничего. За исключением того, что в этом случае тебе придётся бегать по мелким поручениям жрецов Отца всю оставшуюся жизнь. — пожал плечами вредный старик.
     — Что-то не припоминаю в рыцарских клятвах обязанности им подчиняться.
     — Ни один рыцарь в королевствах не откажется выполнить пожелание жрецов Отца, если оно не противоречит кодексу. — будничным тоном произнёс наставник. — Это одно из многих маленьких негласных правил нашего рыцарского братства.
     — А если откажется?
     — Не откажется. — с нажимом произнёс рыцарь.
     — И всё же? — не отставал я.
     
     Тяжело вздохнув и посмотрев на меня взглядом “Я уже десять раз пожалел, что взял тебя в ученики” сэр Кадоган всё же ответил.
     — Принято считать, что нет во всём мире людей более достойных, чем те, кого Отец наш выбрал нести слово его. Даже короли не отказывают им в просьбах. Так что даже не думай об этом. Станешь парией.
     
     
     Конечно, и так было довольно очевидно, что местные церковники обладают немалой властью — но теократия? Чем больше я о них узнавал, тем меньше они мне нравились.
     
     — Прелестно. А в случае выполнения задания?
     — Жрецы честные люди и не злоупотребляют доверием людей. Будь ты обычным рыцарем, или просто не справься с обучением, такого бы не было, но орден вложил в тебя многое — и, разумеется, хочет отдачи. Все странники свободны в выборе поступков и нам никогда не навязывают каких-либо дел, мы сами приходим к ним и спрашиваем, чем можем помочь.
     — И когда ты последний раз заходил и спрашивал?
     — Лет десять назад. Но я уже старый, так что мне можно. Вот в молодости было скучно, а служителей Отца всегда есть множество интересных дел. Славное было времечко. — рыцарь мечтательно прищурился.
     
     
     
     Превосходно, просто превосходно. Но в эту ловушку я загнал себя сам — можно было ограничиться карьерой обычного рыцаря. Значит, старый хрыч хочет услышать историю с моим именем? Он услышит.

Глава 21

     Прошло две недели, с тех пор как мы вышли из Кордигарда, двигаясь в сторону Арса. Центральное и старейшее королевство, вполне соответствовало рассказам о нём — даже перемещаясь по пересеченной местности, вдали от протоптанных караванами дорог нам так и не попалось никакой особо опасной живности. Мы находились на входе в крупный лес — он был естественной границей между двумя королевствами.
     
     — Чувствуешь что-либо? — наставник вопросительно посмотрел на меня.
     — Что-то на грани чувствительности. Группа небольших животных, но сложно определить точное число или размеры — на такой дистанции чувство словно размазывается…
     — Не можешь точно определить, что это, лучше обходи стороной. — после выхода из столицы мой спутник немедленно принялся просвещать меня о тонкостях одиночного, или, в данном случае, парного путешествия.
     
     
     
     Развитие чувства жизненной энергии не было простой задачей. Когда человек в первый раз пытается ощутить нейтраль, он непременно испытывает сенсорный шок, и именно поэтому монахи в первую очередь пробуждали это чувство в глубоких подземельях под крепостью — там, где живого минимум, разве что мох да крысы. Забавно, но именно на растущем в сырых подземельях мхе и живущих там мышах будущие сиятельные рыцари-странники учились различать типы живых существ своим чутьём. И это не было простым делом — на первый взгляд, отличить крысу от маленькой колонии мха было весьма тяжело. Растения и животные — и те и других полыхали жизнью. Но одни двигались, а другие нет…
     
     Одним из экзаменов на подобное определение была мышь, выпущенная в траву или поле, и от ученика требовалось найти её и поймать с завязанным глазами, ориентируясь на чувство жизни. Травяной покров сливался в чувстве жизни в единый забивающий все ощущения фон… Но движущаяся мышка всё же была чуть-чуть ярче. Отдельной темой для разговора была хищные растения. Передвигаясь по бурелому даже ориентируясь на чувство жизни отличить кустарник-убийцу от простого растущего крупного дерева было крайне сложно. Поэтому передвигаться по лесу предполагалось днём, ориентируясь в этом плане на зрение, и избегать наиболее заросших областей. Сэр Кадоган говорил, что со временем, наиболее опытные из странников могут определять форму объекта по распределению жизненной энергии. К несчастью, до этого мне было пока далеко…
     
     — Кто это?
     — Двадцать бронекрыс. Судя по количеству — стая, а не самка с детёнышами.
     — Поохотимся?
     — До ближайшей деревни несколько дней пути — мясо стухнет. А за панцири много не выручишь, да и тащить их тяжело.
     — Размяться не помешает.
     — Размяться? Закончил обучение и почувствовал себя всемогущим? Ты вообще видел хоть одну бронекрысу за свою жизнь? — в голосе рыцаря совсем не было веселья.
     — Ну, это всего лишь крысы, пусть и бронированные, разве нет?
     — Видимо, название ввело тебя в лёгкое заблуждение. Впрочем, пожалуй, тебе будет полезно… Идём!
     
     
     
     Сэр Кадоган достал меч из ножен и перехватив его поудобнее двинулся в чащу. Оставалось лишь последовать за ним…
     
     
     
     Мы двигались молча и тихо. Вернее, тихо двигаться умудрялся наставник в латах, я же, одетый в более удобную для передвижения по лесу одежду всё же немного шуршал. Чем ближе мы подходили, тем лучше у меня получалось ощущать бронекрыс. В итоге мы вышли на небольшую лесную просеку, и наконец-то я смог рассмотреть наших противников.
     
     Если бронекрысы и были родственником обычной крысы, то очень и очень отдалённым. Скорее это напоминало помесь вомбата с броненосцем — крупный грызун, покрытый броневым поясом. На спине находилась крупная пластина, похожая на черепашью. И что более важно, тварюшки определенно не были травоядными. На заляпанной кровью небольшой просеке несколько таких монстриков доедали человека — или, вернее, то что от него осталось.
     
     — Начинай. - Коротко бросил мне рыцарь.
     
     
     
     На голос среагировал не только я. Мгновенно прервав трапезу, два десятка бронекрыс развернули мордочки в нашу сторону, уставившись на меня маленькими чёрным глазами-бусинками. Раздумывали они всего мгновения — а затем дружно взяли разбег в мою сторону. Быстрый разбег…
     
     
     
     Теорию противостояния различным тварям в ордене преподавали хорошо. Уязвимые места — шея, подбрюшья, лапки, мелькнуло в голове. А дальше размышлять времени не было — резко прыгнув вперёд, отточенным ударом я отсёк первой крысе голову. Вторая и третья взвились в прыжке одновременно, и их пришлось принять на щит. Ударом изрядно тряхнуло — как будто получил удар молота, а не прыжок крысы! Уклонившись от прыжка четвёртой крысы и разрезав ей брюхо в прыжке, я ушёл перекатом за дерево от прибегающих товарищей. И в этот момент что-то сильно укусило меня за ногу!
     
     Крутанувшись на месте, я мгновенно ударил мечом, ломая шею вцепившейся сзади в ногу крысе — и тут же ударил ногой сапогом по той что была впереди, о чём сильно пожалел — чувство было такое, как будто пнул ногой крупный камень.
     
     
     
     Прежде чем сэр Кадоган решил вмешаться, я уже успел понять, что крысы берут меня в кольцо, и мгновенно пошёл на прорыв, разрубив убив ещё одну крысу и отбившись щитом от прыжка второй. Рыцарю бой удавался заметно лучше — его латы были крысам не по зубам, от прыжков он играючи уклонялся и сам убивал крыс одним ударом, рассекая голову или подбрюшье точечными взмахами.
     
     Спустя минуту на поляне всё было кончено — весь бой занял всего пару минут. И из двадцати валяющихся на поляне тушек на мой счёт можно было записать только шесть…
     
     — Размялся? — ехидную иронию в голосе старика можно было есть ложкой.
     
     
     
     На поддёвку поддаваться не стоило. Здраво осмотрев всё, я пришёл к неутешительному выводу — вполне возможно, справиться со всей стаей в одиночку можно было бы. Если бы у меня были латы. В ином случае исход был неопределённым — с равным успехом можно было успеть убить всех, и остаться сильно побитым и покусанным, или быть съеденным здесь и сейчас.
     
     
     
     По моим оценкам после столкновения, одна бронекрыса имела неплохие шансы загрызть безоружного человека. Две — три скушали бы вооружённого крестьянина. Пятёрка бы справилась с неплохим воином, а десяток спокойно сожрал рыцаря, не имеющего полных лат. Всё бы ничего — однако бронекрысы описывались в бестиарии как “существа с минимальной опасностью, не представляющие серьёзной угрозы рыцарю ордена даже большими стаями.” Я незамедлительно высказал наставнику всё, что думаю о составителях бестиария. А затем — вернулся к сброшенным в кустах вещах и обработал укушенное место.
     
     — Зря так думаешь. В бестиарии всё верно сказано. Просто ты пока с трудом тянешь на полноценного странника и не имеешь доспехов. — серьёзным голосом ответил он. - Из всех водящихся в нашем мире во всём их многообразии тварей, бронекрысы — действительно, одни из самых безопасных. Они не прокусят хорошие латы, скорее зубы обломают. Бегают быстро, но только на короткие дистанции, поэтому заметив их издалека даже ребёнок убежит. Да и стаи часто бывают помельче — это ещё крупная. Но вот в одиночку ты мог бы здесь и остаться, понимаешь?
     
     
     
     Хотя наставник, конечно, был прав — годы сытой и спокойной жизни в стенах меня изрядно разбаловали, слушать нотации было тошно. В общем-то, я и сам всё понимал — наглядного подтверждения не требовалось, а вот на модификации тела у меня были куда большие надежды…
     
     
     
     Пока я занимался раной, старый странник внимательно осматривал те разбросанные кости, что остались от съеденного крысами человека.
     
     — Крестьянин, из Арса. Шёл по лесу в сторону Ренегона, вероятно, несколько дней. — вынес свой вердикт опытный следопыт.
     
     
     
     Я задумчиво осмотрел жалкие ошмётки одежды и костей, разбросанные по лесу. Огляделся в поисках следов вокруг — и ничего не увидел, кроме кучи следов крыс. Спорить не стал, однако заметку расспросить потом наставника про чтение следов поподробнее сделал.

Глава 22

     Мы выдвинулись по найденным в лесу следам крестьянина в сторону Арса. Несколько дней тот двигался по лесу, на износ, практически без остановок — и на то явно была веская причина. Других тел не попадалось, однако следы запёкшейся крови встречались регулярно. Изредка можно было почувствовать издалека хищников покрупнее бронекрыс — их мы обходили стороной. Глупо было бы вступать в новый бой с повреждённой ногой — а заживала она скверно…
     
     Вообще говоря, алхимия была достаточно хорошо развитой наукой в королевствах — разнообразные отвары, зелья, мази и эликсиры для исцеления механических повреждений активно применялись и производились на продажу. Вот только стоили они дорого — ничего кроме перевязочных материалов и совсем примитивных мазей у меня не было. Подозреваю, что хитрый старик наверняка имел с собой гораздо более качественную аптечку, однако мне он ничего не предлагал, а просить значило признать его правоту насчёт опрометчивости моего решения размяться. Мясо бронекрыс, кстати, оказалось ещё и довольно скверным на вкус. Память прошлой жизни подсказывала, что рану стоило бы промыть и продезинфицировать, однако о дезинфицирующих средствах, как и о болезнях в целом никто в королевствах, похоже, вообще не знал.
     
     Это вообще был интересный феномен — в языке местных людей слово, аналогичное слову “болезнь” вообще отсутствовало. Были лишь слова для обозначения ранений и ядов — изрядная доля опасных животных и растений была вдобавок ещё и ядовитой.
     
     
     
     Через два дня кровавый след, ведущий по кромке леса вывел нас на дорогу, соединяющую Арс и Ренегон. И именно там мы нашли источник — уничтоженный караван… Дорога была обильно полита уже засохшей коричневой кровью, а целых тех здесь просто не осталось. Повсюду было разбросаны их части — сохранились в основном те, что были в доспехах, и даже эти останки были частично обглоданы. Берцовая кость в искорёженных железных поножах, обглоданная кисть руки в наручах, выступающие из-под разорванной кольчуги рёбра… Пиршество было ещё не закончено — группа мелких волков-падальщиков доедала оставшиеся куски тухлого мяса и обгладывало кости. При виде нас, они, впрочем, сбежали, и мы не стали их преследовать. Меня неожиданно замутило, и я подошёл к обочине, опорожняя желудок. Наивность выветрилась из моей головы ещё в прошлой жизни, много — много лет назад. Трупы, убийства, пытки и даже части тел, казалось, меня давно не смущали — однако подобная бойня, пожалуй, была всё-таки перебором даже для крепкого человека. В воздухе витал запах тлена и разложения — бойня, вероятно, случилась примерно неделю назад — от местных гребенчатых бурёнок, впряжённых в телеги, остались только гребни, рога и копыта, а вот людей в караване было слишком много, чтобы успеть всех съесть за столь короткий срок…
     
     — Что произошло здесь? — отплёвываясь от собственной рвоты, я задал страннику вопрос.
     
     
     
     Сэр Кадоган молчал, осматривая телеги и пожитки мёртвых. Мешки с едой были частично разорваны — звери прогрызли их, чтоб достать еду, а вот остальные вещи были нетронуты. Вещей было много, но не особенно ценных: сельскохозяйственные инструменты, посуда, одежда и обувь, принадлежности для сна, мешки с мукой и фляги с водой… Тем не менее в отличие от меня, его не вырвало. Лишь закаменевшая маска на лице выдавала его истинное отношение. Это было странное чувство — всё ещё ощущать себя словно зелёный юнец после первого убийства, живя уже вторую жизнь.
     
     — Это беженцы — безэмоциональным голосом ответил он.
     — От кого они бежали, и кто их убил?
     — Возможно, это одно и то же существо. Есть только одна причина, которая может заставить людей сдвинуться с насиженного места всем поселением — невозможность выжить на старом. Вероятно, какая-то редкая и сильная тварь смогла сломать стены деревни, причём настолько обширно, что их не сумели починить в короткие сроки. Или сумели, но не смогли убить нападавшего — а оно вернулось… И тогда они приняли решение уходить.
     — Что бы это ни было, оно решило их не отпускать.
     — И это странно.
     — Почему они ушли, не обратившись к лорду для защиты?
     — На то могут быть разные причины. Я бывал в Арсе лишь единожды за всю жизнь — но знаю, что у них иногда бывают войны с северными варварами. Местный лорд мог быть в отъезде, мог уйти на север для помощи в отражении крупного набега, или это вообще может быть свободная деревня — в любом королевстве бывают такие.
     — Свободная? Как это работает?
     — Любой человек, обладающий достаточным количеством средств и нашедший желающих может организовать караван поселенцев, который построит деревню на свободной территории. Это же не запрещено — напротив, расселение поощряется во всех королевствах. Столетия назад у людей было лишь одно королевство — Ренегон. Со временем оно расширялось, но так не могло продолжаться вечно — чем больше оно становилось, тем богаче были его лорды, но и тем сложнее им становилось им управлять, и тем больше было герцогов, желающих получить королевскую корону. Так и появились одиннадцать королевств, которые мы имеем по сей день. Лучшие из лордов, покинув Ренегон, основали новые королевства, а жрецы Отца надели на них королевские короны — провёл мне краткий экскурс в местную историю учитель, не отвлекаясь, впрочем, от обследования места бойни.
     
     
     
     Мародёрствовать мы не стали – возможно, если бы я был один… Но наставник не взял ничего из вещей каравана и мне пришлось последовать его примеру. В процессе обследования мы обнаружили внутри некоторых сломанных, искорёженных и перевёрнутых телег прессованные в единую вонючую гниющую массу из спресованных тел... Меня замутило вторично, поэтому я отошёл на несколько сотен по дороге дальше. Старый рыцарь, несколько раз обойдя место нападения, направился ко мне с мрачновато-задумчивым видом.
     
     — Выяснил кто напал на караван?
     — Нет. И это странно — покачал головой старик.
     — Никаких следов?
     — Следов предостаточно, большая часть местных хищников что питаются падалью побывало здесь. Но никто из них не смог бы справиться с караваном, где было несколько сотен людей. Арс — королевство воинов, и многие ветераны оседают на земле. В караване точно были воины, и потому лишь немногие твари способны на такую бойню — но здесь нет следов ни одной из тех, что мне известны.
     
     
     
     Мой наставник был немолод — он получил хорошее образование, много странствовал, охотился, объехал все одиннадцать королевств. То, что он не знал, кто был нападавшим было крайне настораживающим знаком. В бестиариях ордена было немало тварей, способные уничтожить несколько десятков вооружённых и готовых к бою охотников. Болотные гидры, крупные подвиды виверн, ролтоки и камнееды, шипастые медведи и огненные черепахи, крылатые змеи и плюющиеся кобры… Список можно было продолжать долго. Но людей в караване было несколько сотен...
     
     — Может быть, кто-то летающий? Раз нет следов. — высказал я разумное предположение.
     — Виверны тоже оставляют следы. И из-за летающей твари никто не стал бы бежать из поселения. Виверна или крылатый змей может сожрать несколько человек, при большой неудаче — несколько десятков. И то не сразу — объевшись, она просто не улетит. Да и мало их осталось — именно на них всегда охотились в первую очередь… К тому же из-за одной, даже опасной, летающей твари никто не стал бы уходить всем поселением — такая не стала бы ломать стены, чтоб полакомиться людьми. А вот если стена разрушена, и люди не могут её починить — вероятно, вскоре туда сбегутся все окрестные хищники. Но это редкий случай, такое случается только с новыми поселениями — если кто-то повредил стены и ворвался внутрь, его убивают, а потом разбирают часть домов чтобы закрыть брешь, если материалов недостаточно.
     
     
     
     Я принял решение навестить поселение. Несмотря на отношения наставник-ученик, на удивление, в нашем путешествии все решения относительно направления движения и действий лежали исключительно на мне. Подозреваю, если попросить старого рыцаря оставить меня в одиночестве — он с удовольствием так и сделает. Конечно, совместное путешествие доставляло некоторые проблемы — несмотря на достаточно долгое знакомство нельзя было с уверенностью предсказать, как старый рыцарь отнесётся к прямому нарушению рыцарского кодекса и норм местной морали. Он умел хранить секреты и не был слишком рьяным поборником правил — по крайней мере, на мелкие нарушения монастырского образа жизни, за которые могли привести к наказаниям он спокойно закрывал глаза, что делали далеко не все наставники. Предполагаю, он вполне мог бы закрыть глаза на некоторые спорные моменты и истолковать их в мою пользу, и, вероятно, будет молчать о всех наших разговорах — но полного доверия у меня к нему не было, хотя я и старался всеми силами демонстрировать обратное. Поэтому до поры до времени решено было избегать наиболее острых действий, ограничиваясь скорее опасными вопросами, которыми, с моей точки зрения, озадачивать местных совсем не требовалось. Потому что люди Тиала, похоже, вообще не задавались некоторыми вопросами, которые возникали у меня…

Глава 23

     Мы достигли деревни, из которой вышли беженцы через несколько дней. Типичная деревушка на окраине леса, обнесённая частоколом — солидная часть из которого действительно отсутствовала, однако встречены мы были поистине мёртвой тишиной. И ни я, ни наставник совершенно не чувствовали жизни в поселении. Это была немаленькая деревня — на несколько сотен дворов, по самым приблизительным прикидкам. На полях вокруг поспевал несобранный урожай, тихо поскрипывали двери от прохладного ветра, и если бы не следы крови, встречающиеся на улицах, можно было подумать, что жители просто вышли куда-то. По меньшей мере несколько десятков домов были разрушены — по ним словно прошлись гигантским молотом. На окраине деревни мы нашли огромное пепелище, в котором было множество костей — похоже, здесь массово сжигали тела мёртвых, чтобы не достались падальщикам...
     
     
     
     Здесь были следы — множество человеческих, некоторое количество от других животных, пришедших, видимо, уже после ухода людей — но ничего, указывающего на существо способное устроить подобное. Часть частокола длиною в несколько сотен метров просто перестала существовать — он не был выдран или повален, просто словно неровно обрезан до основания. Внутри стены валялось множество щепок разных размеров — и сложно было предположить, что именно могло вызвать подобный эффект. Значительная часть стены была просто разбита в щепки, ударом или ударами, при этом часть брёвен, вбитых в землю, осталась нетронутой. Не слишком сильный удар просто бы вывернул брёвна из земли, сильный — перерубил их, но не разнёс в щепки. Снова загадка, увидев которую мне совсем расхотелось встречаться с кем-то способным на подобное. В этой цепочке событий можно было заподозрить даже разумный замысел — однако заподозрить людей Тиала в умышленном вырезании целой деревни было крайне сложно — подобное просто не имело смысла, ни для церкви, ни для аристократии, ни для кого…
     
     — Как ты думаешь, есть вероятность, что гонцы, посланные за помощью, просто не смогли добраться до назначения? — закончив беглый осмотр деревни, я решил поинтересоваться тактикой осады местных хищников.
     — Зависит от того насколько далеко ближайшие деревни или Замок. Посмотри на карте.
     
     
     
     Вообще-то, понадеявшись на проводника в виде наставника деньги на покупку карты я зажал. Стоили они недёшево. Конечно, у меня ещё оставался материнский мешочек с мелкими драгоценностями — однако пускать его в ход ради столь бессмысленных трат мне претило, о чём было незамедлительно сообщено сэру Кадогану.
     
     — Я думаю, нам стоит добраться до ближайшего лорда и сообщить ему об этом. Некоторые мелкие хищники охотятся так на норковых животных — разрывают землю и забираются в наиболее обширную часть норы, убивают парочку, а затем ждут, пока остальная часть колонии не выйдет от голода наружу и нападают… Хитрая тварь могла провернуть что-то подобное. — впервые за время нашего путешествия старик высказал своё мнение по поводу того, что делать дальше.
     — Возможно, позже. Мы задержимся в деревне на некоторое время. — Качнул я головой.
     
     
     Вспоминая свой последний разговор в пустоте, мне пришла в голову интересная идея. Голос сказал, что смог поговорить со мной, когда я был на границе жизни и смерти, когда связь души и тела истончается… Понятия не имею, какие именно манипуляции нужно провести над собой, чтобы истончить эту самую грань, не доводя себя до самоубийства — все манипуляции над моим телом в ордене проводились, пока я был без сознания, и никаких подробностей по этому поводу, кроме непосредственно результатов, мне не сообщали. Однако, если принять за факт существование души, и возможность подобного — здесь, в вымершей деревне, достаточно большое число душ отправились на тот свет. Могло ли это истончить границу? Или, может, помочь настроится на нужный лад? Нас учили медитации, правда, совсем другой направленности: основным её предназначением была фокусировка на чувстве жизни, дыхательная гимнастика, или восстанавливающий полусон-медитация… Но попробовать стоило.
     
     
     
     Удобно устроившись в доме неподалёку от горы сожжённых трупов, я попытался максимально отрешиться от тщательно развиваемого чувства жизни. Я чувствовал наставника, находящегося неподалёку...траву...деревья...мелких животных в лесу… Не то, всё не то… Сложно сказать, сколько просидел на этом самом месте — терпению жизнь в монастыре меня точно неплохо научила, сдаваться так просто в планах тоже не было, но, похоже, в какой-то момент слишком увлёкшись я просто уснул.

Глава 24

      — Удачная догадка.
     
     
     
     — Я сплю, не так ли?
     
     
     
      — Верно.
     
     
     
     — Древние философы считали, что сон — это маленькая смерть. В этом было зерно истины?
     
     
     
      — Глубокий сон с правильным настроем позволяет отправить сознание в иные части бытия.
     
     
     
     — Значит, теперь я смогу связаться с тобой, просто заснув с правильным настроем?
     
     
     
      — Нет. Пока нет. Но ты научишься — со временем.
     
     
     
     — Полагаю, это непраздный разговор. Ты разблокируешь мои способности?
     
     
     
      — Я не могу этого сделать.
     
     
     
     — Но ты же заблокировал их, так? Почему не можешь вернуть их обратно?
     
     
     
      — Когда тебя подвергали изменением, твоя душа фактически была выброшена из тела, связанная с ним лишь тонкой нитью. Это позволило мне воздействовать на неё. Сейчас же мне доступно лишь общение с твоим сознанием.
     
     
     
     — И как мне ввести себя в такое же состояние?
      — Никак. Требуются долгие годы подготовки под присмотром опытных учителей, чтобы ты смог провернуть подобное.
     
     
     
     — И что, по-твоему, я должен делать сейчас, если хочу вернуть всё как было?
     
     
     
      — Три варианта, как минимум. Проведи ритуал с жертвоприношением. Найди мастера жизни и убеди его сделать то же самое, что делал мастер в монастыре: поставить тебя на грань между жизнью и смертью, и тогда поработаю я. Нанеси по собственной душе удар, способный повредить её — это также сорвёт блокировку.
     
     
     
     — Поподробнее про первый вариант, пожалуйста. Минусы, плюсы, требования ритуала?
     
     
     
      — Жертва — живое, разумное существо. Инструмент, сделанный из частей тела мертвеца — кинжал, например. Свежее место, где произошло много смертей — вроде того, где ты сейчас. Минусы — на тебя определённо вскоре откроют охоту после такого.
     
     
     
     — Охоту? Кто и почему? И как они узнают?
     
     
     
      — Тиал — молодой мир. С момента сотворения не прошло даже пары тысяч лет. Я не могу утверждать это наверняка — но кто-то из богов определённо заметит подобный ритуал, в зависимости от того, на чьей территории он будет проведён. Если и не сразу — то после того, как жрецы призовут его, наверняка. Во всём мире, вероятно, никогда ещё не происходило подобного. Это оставляет следы.
     
     
     
     — Но подожди, если даже столь простой ритуал привлечёт внимание, как, по-твоему, я должен практиковать искусство смерти?
     
     
     
      — Ты должен будешь сорвать тот призыв Отца, что проводят жрецы. Если ты внесёшь в их ритуал изменения, следуя моим указаниям, то я смогу прикрыть тебя — по крайней мере, на территории людей.
     
     
     
     — Стоило рассказать об этом пораньше, разве нет? И между тем, меня не заметили в тот единственный раз, когда я убил кошку.
     
     
     
      — Боги, сотворившие этот мир, почти всевластны в нём. И они пристально наблюдают за ним, но к счастью для тебя, на данный момент лишь одним глазком. Они могут прочитать твои намерения в отражении мира так же ясно, как ты читаешь книгу. Пока у тебя не было чётко поставленной задачи, а твои планы были эфемерны — на это не обращали внимание. Но теперь, когда ты знаешь, что должен сделать — они заметят это. Они считают последствия твоих действий в мироздании так же легко, как ты читаешь книгу.
     
     
     
     — Хочу заметить, ты так и не поставил передо мной никакой задачи.
     
     
     
      — О, здесь всё очень просто. Я хочу, чтобы ты распространил искусство смерти по миру.
     
     
     
     — Распространить, не зная его? И вообще, это очень расплывчатая формулировка — дай задачу поточнее. Что я должен сделать, чтобы ты точно был доволен? Наплодить учеников и последователей? Написать серию книг “Некромантия для чайников?” Прославиться как тёмный властелин?
     
     
     
      — Быть может, всё вместе. Действуй по обстоятельствам на своё усмотрение. Достигнешь цели любым путём — и мы в расчёте. Что до твоего знания… Время начать обучение.
     
     
     
     — На мой взгляд, я ничего не был должен голосу. Он предложил жизнь — я согласился, обещать сделать “что-то”. Что-то уже было сделано — некоторое пожил в королевствах. Однако учитывая продемонстрированные возможности, портить отношения с потенциально полезной сущностью мне не хотелось. В его возможностях навредить мне в случае надобности у меня сомнений не было.
     
     
     
     — Давно пора.
     
     
     
      — Давай начнём с вопроса. На первый взгляд, он может показаться тебе простым — но является определяющим в искусстве, которым ты должен овладеть. Что такое смерть?
     
     
     
     — Конец жизни организма?
     
     
     
      — Однажды твоё тело прекратило всякую жизнедеятельность. Но был ли ты мёртв?
     
     
     
     — Выглядело очень похоже — пустота в которой не было никого кроме тебя. Очень похоже на нынешнее состояние, кстати.
     
     
     
      — Но ты же мыслил, верно? Значит, существовал, жил, просто в какой-то иной форме. И ты жив сейчас.
     
     
     
     — Туше. Получается, смерть — это абсолютный конец? Отсутствие любой жизни в любой форме?
     
     
     
      — В какой-то мере, возможно, но лишь как концепция. Мёртвым миром назовут мир, лишённый любой жизни, так ведь? Но отсутствие чего-либо само по себе не является наличием чего-то другого. Мы можем назвать тьмой отсутствие света, но в отличие от света, тьму нельзя измерить, её не получится обсчитать или создать, во вселенной нет такой вещи — есть лишь свет или его отсутствие. И для жизни и смерти — это тоже отчасти верно.
     
     
     
     — Отчасти?
     
     
     
      — В чём смысл жизни?
     
     
     
     — Учитывая, что я даже не справился с вопросом про смерть, по-моему, это похоже на завал.
     
     
     
      — Простой вопрос, на самом деле. Смысл жизни — жить. Это её глубинный, исконный инстинкт. Существует бесчисленное множество смыслов, которые разумные существа вкладывают в понятие жизни, и только всеми ними одновременно можно описать её смысл.
     
     
     
     — Разумные иногда кончают жизнь самоубийством.
     
     
     
      — Это лишь доказывает, что разум может быть сильнее жизни. Но практически каждое живое существо имеет инстинкт самосохранения или сохранения своего потомства — сохранения жизни. Его отсутствие — это аномалия, а наличие — норма.
     
     
     
     — Мы свернули куда-то не туда. Ты хотел рассказать, что такое смерть.
     
     
     
      — Терпение. Понимание одного невозможно без другого. Жизнь стремится к тому жить, всеми силами цепляясь за собственное существование. Но эта, как и любая другая победа не всегда возможна, и у этого поражения есть свои последствия.
     
     
     
     — Какие последствия?
     
     
     
      — Невозможно выделить, измерить, или использовать такую вещь, как отсутствие жизни. Но когда живое существо умирает — это не проходит бесследно. В этот момент, первородный инстинкт, сама сущность жизни корчится, крича в агонии, а вселенная дрожит, пронзённая этим криком. И чем больше жизни было в существе, что погибло, чем более редким и сильным оно было, тем сильнее этот крик, и тем страшнее содрогается вселенная, слыша его. Я не знаю, что такое смерть на самом деле. И не знаю никого в нашей вселенной, кто знал бы наверняка. Может что-то, родившееся из эха мириадов агонизирующих криков самой жизни, а может что-то разбуженное или привлечённое ими. Но я точно знаю, что оно реально — и способно вмешиваться в ход бытия миров.
     
     
     
     — В нашей? ты хочешь сказать, что забрал меня из какой-то другой?
     
     
     
      — Верно.
     
     
     
     — Пожалуй, здесь не помешает немного информации об устройстве вашего царства смерти
     
     
     
      — Подобная концепция, на самом деле — оксюморон. Если ты ещё существуешь в какой-либо форме, то ты определённо в некоторой степени жив. Существует разные миры, находящиеся на разных уровнях бытия. На некоторые вполне себе можно попасть и спокойно находиться без физического тела, на некоторых это невозможно.
     
     
     
     — И что произойдёт с моей душой, ну или душой, например, сэра Кадогана, если он умрёт прямо сейчас?
     
     
     
      — В нашей вселенной есть область бытия, именуемая Поток. В примитивном представлении, это стержень, на который нанизана наша вселенная. Он служит одновременно как источником душ, так и их разносчиком по вселенной. Души, рождённые или перенесённые им, имеют с ним связь, и притягиваются к нему после лишения всех пригодных для существования оболочек.
     
     
     
     — Значит, колесо перерождения? Перерождаешься из мира в мир до бесконечности с постоянно отформатированной памятью?
     
     
     
      — Вовсе нет. После смерти в одном мире душу унесёт дальше потоком — до тех пор, пока она не найдёт новый мир для рождения. Поток не стирает твои воспоминания — если это и происходит, то, как правило, по воле сущностей ответственных за мир, в котором ты хочешь родиться. Это путь в один конец — умерев в одном мире, никогда не сможешь родиться там вновь, лишь следовать дальше.
     
     
     
     — Значит, после смерти меня ждёт увлекательное путешествие по вашему Потоку?
     
     
     
      — Нет, твоя душа не имеет к нему привязки. Тебя выкинет в ничто за границы вселенной, откуда, впрочем, я тебя и взял.
     
     
     
     — Великолепно, просто великолепно. Отличные новости.
     
     
     
      — Вернёмся к смерти. B хотя никто точно не может сказать, что являет собой смерть на самом деле, в одном мы можем быть уверены — это как-то связано с эхом, что разносится по вселенной от крика исчезающей жизни. Это то, что оно может использовать. Определённо, этому существу, сущности или стихии, чем бы оно ни было, нравятся те, кто создают это эхо — самоубийцы и убийцы, разрушители. И в противовес им, оно определенно не любит тех, кто сохраняет жизнь. Бездну времени назад, один разумный любящий жизнь, осознав существование смерти, решил использовать то, что составляет силу смерти против самой смерти. Он собрал это эхо и использовал его, чтобы продлить собственную жизнь, и создать новую, но потерпел неудачу. Вышло нечто иное, своеобразная не жизнь, но и не смерть. В реальности лишь немногие способны услышать агонизирующий крик жизни, от которого содрагается само мироздание. Ещё меньшее разумных способно собрать и использовать его. Каждый способен научиться этому — но немногие по-настоящему могут выдержать отзвуки эха постоянной агонии и не сойти с ума. Это путь искусства смерти — и это то что смерть ненавидит больше всего. Путь вечной борьбы с ней в поисках вечной жизни — любой ценой! Ты готов ступить на него?
     
     
     
     — Ты ещё спрашиваешь!

Глава 25

     Старый рыцарь сказал, что моя недвижимая фигура провела в медитации больше трёх дней. Но от вопросов воздержался, хотя любопытство ещё долго сквозило в его взгляде. Мне же оставалось лишь оставить его самому додумывать, что здесь произошло — посвящать хоть кого-то в мои собственные планы желания не было.
     
     
     
     Из деревни вело три дороги — та, по которой мы пришли, и две дороги в других направлениях: заросшая и едва видная, и неплохая, хорошо протоптанная. Мы выбрали вторую, и спустя двое суток пути она привела нас к крепкому, крупному и дорогому замку. Им владел герцог Конт Лиссарийский — суровый усатый дядька примерно сорока лет, с широкими глазами и отнюдь не утончённым лицом.
     
     Он крайне радушно принял нас за столом и крайне серьёзно выслушал наш рассказ — после чего грязно ругался несколько минут, прежде чем ввёл нас в курс дела.
     
     — Это уже четвёртая деревня, опустевшая за последний год…
     
     
     
     В раздражении герцог смял золотой кубок и бросил его в стену.
     
     — Когда пропали жители первой деревни я послал людей прочесать ближайшие леса и холмы — бесполезно, в тех краях давно не водилось ничего крупного. Через несколько месяцев пропала вторая, в другой части герцогства — и снова никаких следов. Послал старшего сына в столицу — он разместил заказ охотникам и спросил у жрецов что за тварь на такое способна. Внятного ответа никто не дал, а заказ на неизвестную тварь брать тоже не стали. Вернулся он ни с чем, но нанял лучших следопытов. Затем пропала ещё одна деревня…
     
     
     
     Герцог холодным, мрачным, и внимательным взглядом посмотрел на нас. На первый взгляд, это было незаметно, но он чем-то неуловимо напоминал загнанного зверя, а в глубине его глаз затаились искры обречённости.
     
     — Я отослал семью в столицу. Назначил награду в сотню платиновых монет за любые достоверные сведения об этой твари. А затем собрал людей, и мы прочесали всё герцогство, уничтожая всех опасных тварей, что смогли найти. Это стоило мне половины людей…
     
     
     
     Рыцарское сословие королевств не владело землёй, и успешный рыцарь в королевствах имел под своим началом отряд в десяток человек, изредка — пару десятков и редко могли позволить себе содержать больше. Имея во владении хотя бы пару деревушек, рыцарь уже считался бароном. Средний барон мог выставить полсотни-сотню человек под своим началом, граф — несколько сотен. Счёт людей герцогов шёл, начиная от пары тысяч, средний король же мог выставить от десятка до нескольких десятков тысяч бойцов — в зависимости от того, насколько богатым и густонаселённым было королевство. Конечно, большая часть солдат на деле просто жила в деревнях на землях своего сюзерена, имела там семьи и занималась параллельно каким-то хозяйством. Но если герцог говорит, что потерял половину людей — это значило, что он положил как минимум тысячу профессиональных воинов, совершая свой вояж по землям герцогства. А ведь Арс — королевство, что славиться наиболее умелыми вояками…
     
     — И теперь исчезает ещё одна деревня. — лицо герцога стало похоже на застывшую восковую маску.
     — Не исчезает. Люди были убиты. Разорваны на куски.
     — Это уже хоть что-то. Мы не находили тел — приходили слишком поздно, пропадали деревни на самой окраине герцогства.
     — Чтобы это ни было, оно способно ударом разрушить бревенчатый дом. В деревне где мы были несколько сотен метров стены разбито в щепки. Однако деревня не была уничтожена за раз - часть людей, несколько сотен, сожгли павших и собрав вещи отправились в сторону Ренегона. Караван…
     — Ренегона? Не моего замка?
     — Ренегона. Мы нашли их недалеко от границы — караван был уничтожен за несколько дней пути от деревни, и его доедали падальщики. Несколько людей бежали в лес — но увы, никто из них не выжил…
     
     
     
     Герцог помрачнел ещё больше и устало потёр виски.
     
     — Собственные люди уже не верят, что я могу защитить их. И похоже, они правы — у меня это действительно не получается. Ваш доклад — это хотя бы что-то. Я пошлю людей забрать то, что уцелело. Насчёт остального... Придётся идти на поклон королю…
     — Может, стоило сделать это раньше?
     
     
     
     Аристократ посмотрел на меня с лёгкой снисходительностью, но всё удосужился ответить.
     
     — Вы ещё молоды, юноша, и, вероятно, никогда не управляли своей землёй. Конечно, каждый землевладелец в королевстве — вассал короля, но обратиться за помощью к вышестоящему лорду значит признать себя неспособным решить проблемы на своей земле. Барон обратился к графу, или герцог к королю — неважно. После такого редко оставляют владеть землей. Король, вероятно, раздаст земли герцогства наиболее приближённым рыцарям, свалив на них решение этой проблемы. И у меня совсем нет уверенности, что у них что-то получится.
     — Мы можем чем-то помочь? — охотиться на тварь способную опустошить несколько деревень, не оставляя следов, которую не смогли найти профессиональные следопыты и несколько тысяч человек за месяцы, у меня желания не было от слова совсем. Вряд ли ещё пара рыцарей могла тут помочь — но дежурный вопрос задать стоило.
     — Доставьте письма королю и моей семье в столице. О большем не прошу.
     
     
     
     Переночевав в замке и уточнив путь в столицу, мы вышли на рассвете. И хотя на мой взгляд какой-либо ценной информации про нападавшего на деревни монстра мы не принесли, герцог, на удивление, всё равно выдал нам сотню платиновых монет — мы с наставником разделили их поровну.
     
     
     
     Столица Арса называлась Септентрион. И, стоит заметить, сравнение с Кордигардом она выдерживала. Бастион северного королевства имел лишь одно кольцо стен — что, отчасти говорило о некоторой бедности. Зато каких стен! Почти двадцать метров в высоту и несколько метров в ширину, могучие и неприступные стены северной столицы мощным щитом закрывали центральный перевал в длинной горной гряде, расположенной в центре королевства. Это была важнейшая стратегическая точка - для того чтобы обогнуть эту крепость и попасть в южную часть королевства требовалось миновать горы без перевала или двигаться чуть ли не до соседнего королевства. Миновать горы в другом месте было возможно, но армия с обозом там точно бы не прошла, разве что небольшие отряды. Поговаривали, именно за столицей начинались настоящие земли вечного холода — по мере продвижения дальше на север, равнинные земли северной части страны превращались в непроходимые таёжные леса и болота, тундру и арктические пустыни. Где-то там далеко на севере обитали варвары — и Арс был единственным королевством, с которым они как-то контактировали: соседний Аурелион и Ганатра были отделены от северных земель непроходимыми биомами, населёнными таким количество разнообразной дряни, что люди предпочитали не расселяться дальше в ту сторону, а осваивать уже имеющиеся земли.
     
     
     
     Контраст между пёстрой и яркой столицей центрального королевства и его северным соседом был велик — дети в лохмотьях на улицах, большая часть домов, в отличие от Кордигарда, были построены из дерева, а не из камня. Выглядели они, конечно, опрятно, но легко было почувствовать, что в первую очередь жителей интересует дешевизна и функциональность, и только во вторую — пёстрые краски и украшения. А ещё здесь воняло — и воняло сильно. Жители, конечно, были привычные, а вот мы с сэром Кадоганом морщили носы. Септентрион не был построен на реке, и, хотя он и имел вокруг своих стен ров, куда сливали нечистоты, общегородской канализации, похоже, не имелось.
     
     
     
     Оборонный потенциал столицы-бастиона, конечно, внушал, но вот оставаться здесь на долгий срок мне совершенно не хотелось, поэтому было принято решение раздать письма и как можно скорее покинуть это место, продолжив путешествие в более комфортное королевство. Но жизнь, увы, далеко не всегда содействует исполнению твоих планов.

Глава 26

     Пробираясь по вонючим улочкам северной столицы к резиденции короля, мы наткнулись на крайне интересную процессию, направляющуюся туда же. Несколько десятков добротно одетых воинов с двуручниками под командованием воина в закрытых латах вели через город… Великана. Светло-серая, с лёгким синеватым отливом кожа, более чем трёхметровый рост дополняли длинные серовато-седые волосы, такая же борода, внушительная мускулатура, и изрядная волосатость по всему телу — одет он был лишь в набедренную повязку. Когда-то, возможно, его волосы смотрелись бы роскошно и гладко, но сейчас они напоминали грязные, слипшиеся сосульки. Если бы не цвет кожи и рост, пожалуй, издалека его можно было принять за человека. Руки и ноги были закованы в тяжёлые железные цепи, а шея была опоясана шипастым железным кольцом, которые удерживали за четыре длинных шеста идущие рядом воины. Предназначение этой конструкции определить сходу было сложно.
     
     — Что это за существо? — поинтересовался у наставника я.
     — Северный варвар. Довольно крупный, бывают и поменьше. Наверное, какой-нибудь вождь, раз к королю ведут. — пожал плечами сэр Кадоган, ничуть не удивившись его видом.
     
     Некоторое время мы двигались молча, пока я обдумывал новое для себя обстоятельство. В литературе ордена и во всех разговорах, которые упоминали варваров, таких подробностей не было. Первая ассоциация, которая приходила мне на ум при словосочетании “варвар” — это человек-дикарь в лохмотьях. Поэтому логично было предположить, что на севере живёт некоторое количество разрозненных племён людей, которые периодически пытаются нападать на своих более развитых южных соседей — не слишком успешно, учитывая, что даже один лишь Арс завоевать они, судя по всему, были неспособны. Однако северные варвары не были людьми…
     
     Мне не было известно многое о варварах. Обрывки доступного знания позволяли полагать, что они не слишком увлекаются земледелием — на севере вряд ли можно вырастить многое. Значит, охота, собирательство, возможно — скотоводство. Даже будучи более крупными и сильными, чем люди, вряд ли они могли прокормить столько же народу как в королевствах, что могли снимать круглый год урожай за урожаем. Осмотревшись по сторонам, я внимательно отметил, как местные жители смотрят на варвара. С небольшим удивлением — как на редкость, но редкость привычную. В их глазах была неприязнь, но не слишком серьёзная — как смотрят скорее на давнего соперника, чем на смертельного врага. За такое не вырезают род до седьмого колена. И это отсутствие подлинной, исконной ненависти, возможно, позволит мне использовать варваров как солдат в королевствах. Информации крайне не хватало, однако взвесив всё за и против решено было рискнуть. Неважно, каковы варвары на самом деле — важно, что их можно было использовать. Как минимум попытаться.
     
     — Кадоган. Здесь нам лучше разделиться. — внимательно посмотрел на наставника я, обратившись к нему по имени.
     
     Конечно, обращаться, игнорируя рыцарское достоинство, к другому рыцарю было оскорблением и по отношению к незнакомцу могло послужить причиной для вызова на дуэль. Однако мы со старым странником были знакомы уже почти десять лет — поэтому фамильярности были допустимы, подчёркивая таким образом серьёзность разговора.
     
     — Уверен? — старый рыцарь, похоже, всё ещё не считал, что может отпустить меня в свободное плаванье.
     — Ну, подвиги не совершаются под присмотром наставников, верно? У меня есть чувство, что здесь может произойти интересная история.
     — Ты уже закончил обучение. Скорее, это путешествие напарников чем учителя и ученика. — как бы невзначай заметил старик.
     — Любой узнает в тебе странника по доспехам. Сам же я пока выгляжу как обычный рыцарь — это даёт иное отношение, ты должен это понимать.
     
     В глазах старого рыцаря появились искорки любопытства. Он понимал, что у меня имеется какая-то задумка, которой могут помешать повышенные ожидания — от воспитанников ордена всегда ожидают большего, чем от простых рыцарей, и ему явно очень хотелось понаблюдать за всем этим. Несколько мгновений он боролся с собой, пока наконец не сказал:
     
     — Хорошо. Где встречаемся?
     — Дальше у меня по плану Ганатра. Знаешь хорошее место для встречи?
     — Буду ждать тебя в столице. Найди заведение, что называется “Семь рыб”. Не приедешь через полгода — поеду тебя искать. Удачи.
     
     С этими словами старик развернулся и быстро скрылся в каком-то переулке. Что же — настало время вплотную начать реализацию давних планов…
     
     За долгие годы жизни в монастыре, конечно, мне удалось многое понять и тщательно обдумать своё восхождение к власти. На практике в королевствах существовала превосходная социальная лестница — простой человек мог стать рыцарем, причём, вовсе не обязательно было совершать именно некий военный подвиг. Среди историй, что были в библиотеке крепости ордена, встречались и крестьяне, и торговцы, и целители которых посвящали в рыцари за спасение множества людей — от травм, или от голода… Этот этап, к счастью, был уже пройден. Рыцарь, в свою очередь, мог подняться до более высокого аристократического ранга сразу несколькими путями — получить землю от более высокопоставленной персоны, становясь бароном, собрать собственный отряд поселенцев, и основать там поселение, либо бросить официальный вызов другому барону. И вот здесь начинались проблемы. Нет, чисто в теории можно было подняться от простого рыцаря до короля в считаные годы, если не месяцы — но только в теории. Рыцарь, победивший барона бросив подобный вызов, конечно, получал все его земли и замок. Однако часть людей, чаще всего — наиболее приближённые, родственники, и дружина уходили вместе с бывшим бароном. И для того, чтобы бросить вызов ещё более вышестоящему аристократу и победить новоявленному барону потребовалось долгое время копить силы и средства на это. Наращивание “жирка” собственного баронства до уровня среднего графа могло занять целые поколения… Не говоря уже об уровне герцога или короля. Иными словами, для быстрого карьерного взлёта мне требовалась армия, а также множество средств для её содержания, и взять и то и другое было банально неоткуда. Можно было бы попытаться ограбить чью-нибудь казну, однако, даже если не учитывать сложность процесса — я с трудом представлял, каким образом смогу вынести достаточное число денег на снабжение целой армии из королевского дворца — местные не были идиотами и проследить простейшую цепочку: пропавшая у короля казна — взявшийся из ниоткуда крайне успешный и невероятно богатый рыцарь — были вполне способны. Нет, следовало решать этот вопрос по-другому. Конечно, у меня были намётки — большие надежды возлагались на искусство смерти, на вербовку местных магов, в конце концов, можно было красть понемногу в разных королевствах, а восхождение начинать в других, что подальше… Была даже идея организовать секту или культ и собирать людей и финансирование таким образом. Однако всё это было, в лучшем случае, делом нескольких лет. В варваре я увидел возможность — здесь и сейчас, получить кадры, армию, инструмент восхождения. Ещё не знаю, что им нужно, и не имея ничего, что можно было бы им предложить, глядя на гиганта, в охрану которого выделено несколько десятков солдат, поневоле вставала мысль: что, если одеть такого в латы? А если взять таких целый отряд? Мне нужно было заполучить этого варвара в свои руки — если упустить этого сейчас, подобная возможность может не представиться ещё годы. Вряд ли подобные гиганты разгуливают по королевствам другой расы целыми толпами — особенно если это какой-то вождь.
     
     Широким шагом догнав процессию, я обратился к рыцарю в латах, возглавлявшему отряд.
     
     — Моё имя сэр Горд. Рыцарь Ренегона. Не возражайте насчёт диалога? Кажется, нам по пути.
     
     Процессия на мгновение остановилась, и несколько десятков изучающих взглядов скрестились на мне.
     
     — И что же славный рыцарь Ренегона забыл в наших землях? — наконец прогудел из-под шлема басом рыцарь. И готов поклясться, в его голосе на мгновение промелькнул сарказм по отношению к моей рыцарской принадлежности.
     
     Принадлежность рыцарства к королевству устанавливалась в зависимости от того, где именно человек был посвящён в рыцари. Рыцари одного королевства были вовсе не обязаны подчиняться каким-либо приказам от аристократии других королевств или даже другим королям — только своим собственным, родным. Конечно, магистр ордена при посвящении назвал меня рыцарем людей, тем самым подразумевая, что я не принадлежу ни одному из королевств, и вообще нахожусь на деле лишь под юрисдикцией непосредственно ордена и жречества. Однако представится так означало выдавать из себя странника, что в мои планы совсем не входило. В целом, выдача себя за рыцаря Ренегона даже не была ложью — Келлийский монастырь всё-таки был его частью, и в случае провала испытания ордена именно таковым рыцарем мне и предстояло стать, так что в случае раскрытия это бы вполне сошло за скромность.
     
     — Я гонец, несущий письмо для короля. И вы так и не представились. — не реагируя на подначку, спокойно ответил я.
     
     Ещё несколько мгновений посмотрев на меня северный рыцарь протянул мне руку со словами:
     
     — Сэр Орт. Рыцарь Арса. Сопровождаю эту тварь во дворец. — кивнул на варвара он.
     
     Варвар на подобное обращение не отреагировал. Он даже на меня не смотрел — вертеть головой в его положении было крайне затруднительно.
     
     Дворец короля Арса, на деле представлял собой не дворец, а скорее типичный, довольно старый замок. Вероятно, когда-то здесь не было города — Лишь поставленный на перевале замок, который впоследствии превратился в нынешнюю столицу северного королевства. Пока мы добирались до королевской резиденции, я аккуратно расспрашивал рыцаря о варварах. С его слов те были вполне себе душками — даже не резали женщин, детей и стариков при набегах. Однако даже просто намеренное убийство воинов-людей в понимании местных делало из варваров всеобщего врага: ведь сами люди подобным в принципе не занимались. По мнению сэра Орта, главной причиной того что варвары вообще приходили на земли людей была их неистовая жажда крови и разрушений. Хотя у меня лично напрашивался другой вывод: учитывая, что те забирали с собой всё железо и еду, что могли унести, вероятно, именно эта добыча была основной причиной нападений. Даже при наличии большой физической силы, копать железные шахты в вечной мерзлоте — не самое приятное занятие. Да и урожаи там вряд ли хорошие… Если варвары вообще занимаются земледелием.
     
     Составленный на коленке план был прост — внешне я не сильно отличался от отряда воинов, ведущих варвара. Некоторые даже были снаряжены заметно получше меня, поэтому, если не присматриваться, вполне можно было сойти за одного из них. Пользуясь этим обстоятельствам, следовало любыми способами получить варвара в свои руки — а затем, благодаря его признанию, или пыткам узнать всё что возможно об их обществе, устройстве, набегах и возможности их использовать. Письмо, которое я должен доставить королю от герцога также могло сыграть на руку…
     
     За неторопливым разговором о варварах мы с сэром Ортом добрались до королевского замка — вместе нас пропустили без вопросов, а стражники на воротах добродушно поздравили рыцаря с “уловом”. Стоило предположить, что дальше варвара определят в темницу — однако реальность превзошла все мои ожидания. Несколько солдат замка принесли верёвки и колодки, связали и так уже скованного по рукам и ногам железом варвара, и дополнительно надели колодки. Несколько солдат при этом поудобнее перехватило верёвки и колодки, и в таком виде варвара буквально понесли в тронный зал. И мы последовали вместе с ним.
     
     Тронный зал северного королевства не был особенно внушительным или роскошным. Голые, старые стены без каких-либо украшений, простые каменные колонны, поддерживающие потолок. По бокам зала на небольшой высоте, были расположены балконы, где сейчас находилось по десятку хорошо одетых и оснащённых лучников. При нашем входе они все синхронно положили стрелы на луки, направив их в сторону варвара. На мягком и удобном с виду троне сидел седой коротко стриженный старик в простом стальном обруче, на котором, впрочем, была довольно искусная гравировка, и негромко о чём-то переговаривался со стоящим рядом монахом в рясе. Солдаты Орта вывели варвара в центр зала и ударили по ногам, заставив бухнуться на колени. Несколько мгновений король и варвар сверлили друг друга взглядами.
     
     — Я Эдриан Дюранд I, милостью Отца нашего владыка этих земель и король Арса. Достаточно ли в тебе мужества чтобы назвать своё имя?
     
     Варвар плюнул в сторону короля. Плевок был хорош, но всё же трон находился слишком далеко — не долетел. Один из солдат хотел было отвесить варвару затрещину, однако король поднял руку, жестом заставив его остановиться.
     
     — Как и следовало ожидать, вы всё ещё недалеко ушли от диких зверей. Надеюсь, когда-нибудь вы научитесь хотя бы представляться при встрече. — с притворной печалью вздохнул король.
     
     Варвар промолчал.
     
     — Впрочем, не думай, что мне требуются твои ответы. В отличие от вас мы умеем учиться на собственных ошибках.
     
     Король начал медленно, неспешно задавать варвару различные вопросы — о нём, о племенах варваров, о количественном составе отрядов, датах и целях набегов и вторжений… Варвар молчал, однако после каждого вопроса монах наклонялся и шептал что-то на ухо королю. После беглого блицопроса по интересующим его темам, он повернулся к сэру Орту и скупо похвалил его:
     
     — Вы хорошо справились, барон.
     
     Тот буквально просиял — судя по всему, бароном он не был и слова короля означали о скором пожаловании ему земли в награду. А вот варвар, тем временем начал о чём-то догадываться. По всей видимости, монах каким-то образом отслеживал реакцию пленника на вопросы короля и полученной информации ему хватало, чтобы понять ответ на вопрос. Интересный способ допроса…
     
     Варвар приподнялся с колен, яростно зарычал и попытался вырваться из оков и раскидать держащих его солдат. Затрещали колодки, лопнули верёвки, воинов, держащих их отбросило к стенам, лучники на балконах натянули тетиву, однако силы были явно неравны — ещё несколько солдат Орта подскочили и со знанием дела нанесли несколько тяжёлых тычков, ударив пленника по болевым точкам и по голове. Тот тяжело рухнул на пол, прохрипев:
     
     — Прочь из моей головы, шаман!
     
     — О, теперь вы решили заговорить, уважаемый… Как вас там? — с лёгкой насмешкой осведомился король.
     
     Гигант попытался откусить себе язык. Солдаты это заметили и немедленно вставили ему в рот плотную палочку, мешая это сделать. Тот не сдавался и попытался сгрызть её. Те достали запасные, и послали пару парней помоложе к кузнецу, за железной. Великан попытался разбить голову о пол — однако в колодках это было сделать крайне затруднительно. Король наблюдал за метаниями варвара и его попытками самоубийства с неподдельным удовольствием. И именно этот момент показался мне наилучшим, чтобы вмешаться.

Глава 27

     — Хватит! — выкрикнул я, выходя вперёд, натянув на физиономию выражение максимального благочестия.
     
     
     Взгляды всех присутствующих скрестились на мне. В основном - удивлённые и не понимающие. Слово взял король:
     
     — Представьтесь для начала, молодой человек.
     — Сэр Горд. Рыцарь Ренегона.
     
     
     
     На мгновение во взгляде короле мелькнуло удивление — до этого меня никак нельзя было выделить из строя присутствующих солдат новоявленного барона Орта, ведь свои походные вещи я предусмотрительно оставил во дворе замка. Он посмотрел на меня так, как будто видит впервые, составляя своё мнение. Окинул взглядом потрёпанную кольчугу, более качественный меч и чёрный щит. И наконец спросил с неподдельным любопытством и небольшим укором:
     
     — Что вы вообще здесь делаете, юноша? И почему позволяете себе вмешиваться?
     — Я здесь с письмом от герцога Лиссарийского для Вашего величества. Но вмешаться в это дело — мой долг как рыцаря!
     — Поясните. — изрядно охладевшим голосом в приказном порядке потребовал король.
     — Ни одно живое разумное существо в мире не заслуживает подобного обращения. Клятва, что требует защищать достойных, взывает к моей чести. Здесь творится зло, и мой долг остановить его! - Я выдвинулся вперёд, и со звоном обнажил клинок вставая между королём и варваром.
     
     
     
     Кто-то сзади ахнул. Лучники натянули тетивы. Воины ощетинились оружием. А сэр Орт посмотрел на меня с такой ненавистью, что даже спиной легко было почувствовать его взгляд. Лишь король и монах остались бесстрастными, изучая меня нечитаемыми взглядами. Монах наклонился и начал что-то нашёптывать королю. В конце концов, тот махнул рукой, и лучники опустили луки.
     
     — Вы правда думаете, что можете изменить что-то в одиночку, юноша? Оглянитесь: здесь по меньшей мере полсотни моих воинов. — медленно, выговаривая мне как юродивому, сказал король, обводя рукой тронный зал.
     — Чтобы не стояло на кону — да не коснётся ложь моих уст. Чтобы за враг не встал предо мной — я встречу его без страха. Неважно какой ценой — да встану я на защиту тех, кто того достоин. — эхом раздались цитаты рыцарского кодекса в зале. Боевая химия хлынула в кровь, обостряя чувства, а я, подобравшись и перехватив поудобнее щит приготовился к броску за колонны, чтобы уклониться от лучников.
     
     
     
     То, что испытывали все находящиеся в зале люди кроме меня и даже варвар можно было описать не иначе как когнитивный диссонанс. Крайнее удивление в их глазах можно было есть ложкой — после такого демарша даже король выглядел весьма обескураженным: к такому королевская карьера, видимо, его не готовила. Всё, кроме монаха, вероятно, были опытными бойцами и моя собранность и готовность к бою не укрылась от них. Но вдобавок к этому никто из присутствующих не считал себя неправым — варвара как равное человеку существо они, скорее всего, вообще не рассматривали, и происходящее котировалась у них на уровне “издевательства над животными” что в условиях жизни в окружении регулярно убивающей людей фауны воспринималось только как определённо справедливое возмездие. И оттого что один из них, причём честнейший и благороднейший по умолчанию рыцарь встал на защиту этой самой фауны, вызвало у них серьёзный ступор. Пожалуй, мне стоило этим гордиться… В зале воцарилась звенящая тишина, в любое мгновение готовая взорваться битвой — я молча стоял на месте, всем своим видом выражая готовность сражаться до последнего за рыцарские идеалы, солдаты не решались напасть на меня без приказа, король не решался отдать приказ схватить меня — определённо, опасаясь того, что в процессе меня могут затоптать, и такое убийство благородного рыцаря, даже пусть и ненамеренно, наверняка может заклеймить его злодеем в глазах всех людей.
     
     
     
     Ситуацию разрешил сэр Орт. Если за время нашего общения по пути к королю в нём и начала возникать какая-то снисходительная приязнь к более молодому и неопытному рыцарю, то теперь из прорезей шлема на меня смотрели глаза наполненные чистой, незамутнённой ненавистью. Создавалось впечатление, что в его отношении к варварам было что-то личное.
     
     — Позвольте мне наказать этого наглеца, милорд. — грохнул рыцарь.
     — Дуэль? Что же, это выход. Вы согласны, сэр Горд? — последние слова король произнёс с изрядной долей презрения.
     — Условия? — спокойно осведомился я.
     — Когда барон Орт выбьет из вас пыль, вы поклянётесь прослужить мне пять лет на северных границах. Познакомитесь со столь любимыми вами варварами поближе. — король смотрел на меня коршуном, давая понять, что он отнюдь не огорчится, если это знакомство один рыцарь не переживёт.
     — Когда я вобью в досточтимого барона немного милосердия, вы позволите мне и варвару беспрепятственно покинуть ваши земли. — выдвинул я встречное условие.
     — Приемлемо. Приступайте. — властно кивнул король.
     
     
     Солдаты подхватили варвара и сдвинулись к колоннам, образуя в центре зала широкий круг. В глазах гиганта на мгновение мне почудилась искра любопытства. А затем Орт достал свой огромный двуручный клинок и, не говоря ни слова, пошёл на меня.
     
     
     
     От первого удара я уклонился. Второй — принял вскользь на щит. А вот мои быстрые контратаки бессильно скользнули по латам противника — он даже не стал блокировать их, и мне с трудом удалось уйти от очередного размашистого взмаха двуручника. Ещё спустя несколько обменов ударами стало понятно, что противник заметно превосходит меня в мастерстве — он умело двигался, не давая мне ударить в сочленения или уязвимые места лат, и ни на секунду не превращал свой техничный, идеально выверенный град ударов, уходить от которого мне удавалось с трудом — подозреваю, если бы не модификации ордена, проклятый северянин действительно выбил из меня пыль без шансов. Пусть я был быстрее и сильнее — этого едва хватало, чтобы не дать ему достать меня, а с превосходством и в мастерстве, и в снаряжении латник гонял меня по залу. Решение пришло быстро — ни один живой человек не сможет вечно размахивать огромным мечом будучи в латах, поэтому я стал выжидать, уйдя в глухую оборону, кружа вокруг соперника. Барон усилил натиск, но тщетно — я уклонился, принимал щитом скользящие удары, полностью сосредоточившись на обороне. Так продолжалось некоторое время — однако вскоре мой противник всё же начал уставать. В прорезях шлема мелькнуло удивление — более опытный воин никак не мог ожидать от молодого и безусого рыцаря такой прыти.
     
     
     
     Стоило бы ожидать от противника криков в стиле “хватит бегать, сражайся трус!” однако барон к моему лёгкому удивлению не произнёс за весь наш бой ни слова. Медленно и методично он чередовал техники и стили боя, и лишь хриплое дыхание со временем начало выдавать его усталость. А затем он начал делать ошибки: движения стали замедляться, и вот уже было видно брешь в его движениях, и я немедленно использовал ситуацию и попытался ударить в сочленение доспехов между рукой и туловищем.
     
     
     
     Это было большой ошибкой — как будто и не было напряжённого боя, якобы уставший соперник мгновенно сместил корпус подставляя пластину доспеха под удар и молниеносно контратаковал меня длинным выпадом. Проявив невероятные чудеса ловкости мне удалось уклониться в последний момент, и вместо разрубленного лица я отделался лёгким порезом на щеке. Такой удар определённо был бы смертельным — и это было очень неожиданно. Из всех моих наставников фехтования ни один никогда не показывал удар, который был бы смертельным для человека. Строго наоборот — школа фехтования против людей была в целом заточена на то, чтобы максимум тяжело ранить противника, направляя удары мимо жизненно важных органов. Убивать учили только различных зверей…
     
     
     
     Было ли это случайностью, следствием того, что северяне привыкли сражаться с варварами насмерть или ненависть сэра Орта была столь сильна, что пробилась сквозь правило не убий — мне так и не удалось узнать. Но больше такой ошибки я не совершал: танцуя вокруг соперника, я начал наносить удары щитом по его мечу, стремясь отсушить ему руки. А барон всё уставал и уставал, и вскоре уже ему пришлось перейти в оборону, и здесь уже можно было развернуться на полною: пусть прорубить мечом латы практически невозможно, но направленный колющий удар в сочленения доспеха всё же может пустить латнику кровь — и вскоре так и случилось. Плечо, рука, бедро — вскоре мой враг обзавёлся неглубокими, но болезненными и кровоточащими ранами в сочленениях доспеха, и слабел прямо на глазах. Вяло размахивая мечом, он ещё пытался что-то сделать, однако уже было ясно, что победа за мной. Улучив момент, я ударил рыцаря щитом по голове, с грохотом опрокидывая его на пол, с которого новоявленный барон уже не поднялся.
     Я медленно коснулся рукой пореза на щеке. Похоже, от него останется шрам. Однако обучение в монастыре стоило потраченного времени — возможно, именно сегодня оно спасло мне жизнь.

Глава 28

     В воцарившейся звенящей, клубящейся тишине после падения Орта я подошёл к варвару и разрезал верёвки, а затем — серией тяжёлых ударов мечом разрубил деревянные колодки и протянул ему руку. Несколько тягучих мгновений мы смотрели друг другу в глаза — варвар, что готов был покончить с собой, дабы не выдать секретов своего народа, и человек, что сражался насмерть за его свободу. Он взял мою руку.
     
     Под молчание короля и его солдат мы покинули зал, а за ним — и королевский замок: никто не посмел останавливать нас. Руки и ноги варвара всё ещё были скованы кандалами, однако разрубить их мечом было можно и не пытаться. Пришлось потратить некоторое время на то, чтобы найти в городе кузнеца - и здесь начинались проблемы. Первые два кузнеца, что жили в городе, напрочь отказались расковывать варвара. На третий раз я решил поступить хитрее — попросил спутника остаться за углом, и купил у кузнеца зубило самостоятельно. Задерживаться в столице мне совсем не хотелось, а найти здесь одежду или обувь для гиганта не стоило мечтать с таким отношением, однако на дополнительный запас провианта и ткань было решено приобрести. Не стоило забывать и о письмах семье герцога — не задерживаясь, я передал их слуге, не заходя в их дом.
     
     На выходе из города нас догнал посыльный короля.
     
     — Его Величество Эдриан Дюранд I передаёт вам сообщение — вестовой, одетый в королевские цвета Арса: серебристый и стальной, казалось, старался выглядеть важнее, чем он есть.
     — И что же хочет передать нам король? — равнодушно осведомился я.
     — Его ВЕЛИЧЕСТВО Эдриан Дюранд I повелевает, чтобы после того, как вы покинете границы славного королевства Арс, вы больше никогда не появлялись в его границах. Иначе вы будете арестованы и судимы за убийство Барона Орта. — выделил титулование короля голосом вестник.
     — Учту — коротко ответил я до крайности возмущённому таким пренебрежением вестнику и потерял к нему всякий интерес.
     
     Орт скончался? Безусловно, это были хорошие новости. Вероятно, удар в плечо или бедро задел артерию и тот истёк кровью. Одним врагом меньше — настроение, испорченное общениям с кузнецами и пропущенным на дуэли ударом, немедленно скакнуло вверх.
     
     Немного отойдя от города, мы с варваром воспользовались зубилом по назначению и сняли с него кандалы. Варвар медленно растёр синяки на ногах и руках, и встал с земли, выпрямившись надо мной во весь рост. Я обладал средним для человек ростом — метр восемьдесят, навскидку. Однако этому великану мои глаза упирались в пупок.
     
     — Поговорим? — спокойно спросил его, смотря снизу вверх.
     — Не боишься, что я просто раздавлю тебя, маленький рыцарь? — с лёгкой усмешкой спросил гигант.
     — Если бы боялся, не стал бы расковывать тебя, верно?
     
     Угрозы от великана я не чувствовал совершенно. Вероятно, он и правда был способен раздавить меня просто за счёт габаритов, однако мне уже было точно известно, что он разумен, не подвержен бессмысленной агрессии — иначе не шёл бы так смирно в королевский дворец — и способен членораздельно говорить на языке людей. Несколько минут варвар молчал, смотря на север и что-то обдумывая. Мешать ему не стоило.
     
     — Почему ты помог мне? — наконец напряжённо спросил он, вперив в меня взгляд, словно силясь что-то рассмотреть на моём лице.
     — Это имеет значение? Захотел и помог — пожал плечами я.
     
      В самом деле, каких-то определённых планов на этого конкретного варвара у меня не было. Так, зыбкие предположения и призрачные возможности, которые хотелось ухватить за хвост.
     
     — Нет. Ты прав. Слова не имеют значения, лишь дела.
     
     Варвар внезапно успокоился, словно он принял какое-то важное для себя решение. И наконец решил представиться:
     
     — Моё имя Вальгард Свирепый, я вождь клана ледяного ветра. Мы называем свои имена лишь членам своего клана, семье, или друзьям. Этерас денедей.
     
     Слова варвара звучали грубо, рублено — чувствовалось, что у него не слишком большая языковая практика. Произнеся последнюю фразу, он приложил увесистый кулак к сердцу и замер в такой позе, выжидательно глядя на меня.
     
     — Моё имя Горд, и я рыцарь людей. Этерас денедей.
     
     Назвавшись, я повторил последнюю фразу гиганта и его жест. В ответ тот широко улыбнулся:
     
     — На вашем языке это значит — друзья навсегда.
     
     Чего только не сделаешь для установления контакта с аборигенами, правда? Одно можно было сказать наверняка — это была победа. Я ответил варвару не менее широкой улыбкой, и сегодня она даже не была фальшивой.
     
     Мы выдвинулись на север — Вальгард говорил, что на нём лежит долг перед кланом и теперь, когда он свободен он непременно должен вернуться к своим, а я решил сопроводить его и вытянуть побольше информации о его народе по дороге. Попросив у меня нож, который в его руках смотрелся просто зубочисткой, северный гигант немедленно сплёл себе в ближайшем леске лапти из бересты — а на замечание о почти полном отсутствии одежды сообщил, что они, варвары, намного более устойчивы к холоду, чем люди, и об этом мне не стоит сильно волноваться, особенно пока мы находимся в “южных землях.”
     
     В деревню вместе с варваром меня не пустили. В первом же поселении после столицы, куда я хотел зайти пополнить припасы, нам просто не открыли ворота.
     
     — Открывайте.
     
     Крикнул я людям на деревянной башне у ворот частокола. Мужики с луками подозрительно посмотрели на меня, затем на Вальгарда, что стоял в отдалении, однако открывать ворота никто не пошёл. Стрелять, правда, тоже не стали.
     
     — Надо полагать, вам помощь в том, чтобы прикончить окаянного варвара потребна, благородный господин?
     
     Обратился ко мне мужик постарше, заприметив рыцарское кольцо.
     
     — Нет. Он со мной. Мы зашли пополнить припасы.
     
      Мужики на башне удивлённо вытаращили глаза. Старший из них, впрочем, посмотрел на меня с открытым презрением и ответил:
     
     — Мы не торгуем с варварами. И тем, кто якшается с ними в Арсе не рады.
     
     Несколько мгновений мы сверлили друг друга взглядами. Подавив желание достать лук и пристрелить наглеца, я лишь коротко приказал ему:
     
     — Позови старосту, смерд. Не тебе решать.
     
     В глазах деревенских мужиков появилась ярость. В ответ они просто плюнули на землю рядом со мной, и натянули луки, целясь мне в конечности. Однако старший лишь молча поднял руку, заставив их опустить их, и также молча ушёл за старостой, а затем привёл седого и сморщенного старика с вытекшим глазом и безобразным длинным шрамом пересекающем. Выслушав меня, и вежливо попросив представиться, он ответил:
     
     — Видишь этот шрам, рыцарь Ренегона? Великан, похожий на твоего дружка, сделал его. Это королевские земли Арса, и у тебя нет здесь власти. Скажи спасибо, что вас не истыкали стрелами на подходе. С варварами у нас обычно разговор короткий.
     
     — Ваш король позволил нам беспрепятственно покинуть королевство.
     
     — А разве мы мешаем вам его покинуть?
     
     Скрипнув зубами, я ушёл. Деревню мы обошли стороной, и в дальнейшем для пополнения припасов я заходил в города и деревни в одиночку, оставляя своего спутника в получасе пути. И все оказывали прямо-таки эталонно радужный приём. Как-то раз в одной городской таверне меня спросили, кто я и куда направляюсь.
     
     — Рыцарь Ренегона. Еду на север.
     
     Коротко ответил я бородачу с секирой, что задал этот вопрос. Изумлённо посмотрев на меня, он ответил:
     
     — Быть того не может! Неужели я собственными глазами вижу рыцаря из сердца людских земель, что заинтересовался нашими проблемами на севере? Элма! Лучший обед за мой счёт этому рыцарю!
     
     Несколько воинов с разных углов таверны встали и подошли, чтобы пожать мне руки, и похлопать меня по плечам. Бородач, ненадолго выйдя из таверны, принёс из дома большую флягу с невероятно вкусным морсом, видимо, из диких ягод, и презентовал мне в подарок. А ещё один из воинов, поутру, после долгого вечера посиделок где я принимал угощения и преимущественно выслушивал различные истории от простых рубак, нагнал меня на выходе из города и подарил утеплённые сапоги.
     
     — Моя дядя хороший сапожник. А на границе ночами холодно — с твоими тонкими сапожками быстро ноги отморозишь. Удачи.
     
     
     По мере удаления на север воздух становился заметно прохладнее. Проводником в этом походе был сам Вальгард — он на удивление неплохо ориентировался в северной части Арса.
     
     — Бывали набеги, которые доходили до столицы. К тому же несколько деревень на окраине не брезгуют торговать с нами — мы узнаём от них новости и порядок дел в королевствах. — пояснил моё удивление этим фактом варвар.
     — И чем вы торгуете?
     — Меняем шкуры на железо, в основном. Изредка ещё всякого по мелочи.
     — У вас не слишком развита металлургия?
     — Ме-тал-лур-гия. — медленно, по слогам произнёс непонятное для него слово варвар.
     — Кузнечное дело. Обработка железа.
     — Нет, наши кузнецы не хуже ваших. — покачал головой великан. — Возможно, мы менее искусны в изготовлении всякий мелочей, однако мы сильнее, а это имеет подспорье, когда стоишь за наковальней.
     — Тогда зачем вам наше железо?
     — Ты когда-нибудь пробовал выкопать шахту в промёрзлой земле? — иронично поднял бровь гигант. — На севере сложно добывать железо. Сначала надо пробиться сквозь лёд и снег.
     
     Варвары жили на севере небольшими кланами. Небольшими относительно королевств, потому что прокормить большое число людей в тех землях было невозможно, и как следствие — больших городов у них просто не существовало. Жили они в основном охотой и рыбалкой. Постепенно, из рассказов великана вырисовывалась картина обитания живущих на севере разумных.
     
     — Кланы в основном расположены в местах, где проще всего добывать еду. Большая часть расположена у побережья, меньшая — расположена полосой выше того, что вы называете дикие земли. — спокойно ответил на вопрос о местонахождении кланов варвар.
     
     Северянин вообще охотно отвечал на вопросы и ничего не скрывал — даже то, что потенциально могло серьёзно навредить варварам. В свою очередь я рассказывал ему об устройстве жизни в остальных королевствах — о жизни в других странах, помимо Арса ему было известно крайне мало.
     
     — Почему вы не селитесь в диких землях?
     — Мы пытались. Как и вы, насколько мне известно. Но эти земли преследуют своеобразные странности.
     — Какого рода странности?
     — Странные звери, которые не встречаются в иных местах. Густой туман, в котором видно не дальше, чем на расстояние вытянутой руки. Бывалые воины и охотники пропадают там бесследно, и никто не знает почему. Входишь в один лес, и выходишь из другого за три дня пути. Это словно… - Вальгард запнулся.
     — Словно что?
     
     Варвар слегка комично оглянулся по сторонам, немного втянув шею, словно прислушиваясь. И затем тихо, шёпотом произнёс:
     
     — Есть поверье, что духи знают, когда ты произносишь их имена. Мне ещё возвращаться через дикие земли — не хотелось бы рисковать. А эти земли точно населены злыми духами.
     — Как вы тогда совершаете набеги? И кстати, почему вы вообще решили, что война лучше торговли?
     — Это старая история. Давным-давно, ещё на заре времён, у нескольких кланов, что живут на границе с дикими землями, выдалось несколько особенно голодных и неудачных лет.
     — Вы не помогаете друг другу в таких ситуациях?
     — Бывает по-разному, но обычно каждый клан сам за себя. Если клан не может себя прокормить — значит, там живут плохие охотники. А слабаки никому не нужны — север суров.
     — Так что было дальше?
     — Верховные шаманы тех кланов собрались на совет и приняли решение идти на юг. Они прогнали злых духов, проложив через дикие земли тропу. С того самого похода у нас есть дорога в ваши земли.
     — Так что насчёт набегов?
     
     Варвар тяжело вздохнул и немного замялся. Кажется, он слегка опасался моей реакции в разговоре на подобную тему. Наконец, он отвернулся и,не смотря мне в глаза, начал:
     
     — Бладьюр учит нас, что истинный путь, настоящее возвышение к величию лежит только через битву. Жизнь — это вечная борьба за выживание, и только через эту битву мы обретаем настоящую жизнь и настоящее величие. Не так важно, что это за битва и с чем — битва зверя с охотником, воина с врагом, битва шамана со смертью за жизнь раненого, или битва матери с голодом за жизнь своего ребёнка. Только в битве — мы это мы. Только в битве мы растём.
     
     Сделав глубокий вдох, Вальдар наконец нашёл силы посмотреть на меня и продолжил:
     
     — Порою не столь важно, победил ты или проиграл. Мы не боимся смерти, так как боитесь вы. Важно, что ты сражался, что не сдался без боя. Я не знаю, что произошло, когда мы впервые встретились с вашим народом. Тогда мы даже не знали языков друг друга. Но было сражение, а это всегда смерти с обеих сторон. Когда наши кланы сражаются друг с другом, это никогда не приводит к ненависти. Мы всё равно один народ, и неважно, сколько воинов один клан убил у другого — победители извлекут выгоду из победы, а проигравшие — уроки из поражения. А люди ненавидят нас за каждую честную смерть в битве. Быть может, если когда-нибудь вы научитесь относиться к смерти так, как мы, наши народы будут сотрудничать — но не раньше.
     
     Вождь ледяного ветра смотрел на меня с некоторым сомнением и лёгкой опаской. Было видно, что он сильно волнуется насчёт разговоров на подобные темы. К его счастью, я был человеком крайне широких взглядов.
     
     — Расслабься. Мне, наоборот, импонирует такое отношение. Кстати, можно ли добраться до кланов по морю?
     
     Гигант, несомненно, обрадовался смене темы, однако вопрос ввёл его в глубокую задумчивость.
     
     — Не знаю. Глубины таят в себе много тайн, отходить далеко от берега слишком опасно. Возможно, если построить большую лодку можно было бы миновать дикие земли морским путём — однако я не поручусь, что это будет безопаснее пешего похода через дикие земли.
     
      Продвигаясь на север, мы избегали людских деревень и поселений, и только благодаря моему чутью на жизнь достигли границ Арса, не столкнувшись с какой-то опасной живностью. Ухабистые холмы, небольшие леса, редкие короткие равнины — северная часть королевства не слишком отличалась от центральных земель. Через неделю пути Вальдар начал подозрительно на меня посматривать, явно не понимая, как я определяю опасность издалека, однако вопросов задавать всё же не стал. В свою очередь, мне довелось подметить некоторые особенности варваров — или детей льда, как они сами себя называли, как расы. Гигант, несомненно, был очень силён — он, не напрягаясь, вырвал немаленькое дерево с корнем, чтобы сделать из него дубину, с лёгкостью мог поднять большой камень, чтобы проверить не живёт ли под ним чего-то съедобного, однако быстро уставал и явно не любил длительные путешествия. По его желанию мы делали привалы с перекусами трижды в день — и это помимо завтрака и ужина. Выносливость варваров, похоже, заметно уступала выносливости даже обычного человека, не говоря уже обо мне. Между дикими землями и Арсом не было чёткой границы, просто в один день Вальдар остановился и сказал, что дальше ему стоит идти одному — если я, конечно, не хочу отправиться на север вместе с ним. Но прежде чем расстаться, стоило задать великану последний, самый важный вопрос.
     
     — Однажды, возможно, много лет спустя, я хочу прийти в ваши земли и предложить вашему народу нечто большее, чем просто торговлю, или даже дружбу. Как мне сделать так, чтобы вы всё или хотя бы вожди — выслушали меня?
     
     Варвар остро и внимательно посмотрел на меня.
     
     — Это зависит от того, что ты хочешь предложить.
     — Битву.
     
     Хотя кому-то он и мог казаться глупым увальнем, дураком вождь всё же не был. За недели совместного путешествия несложно было это понять. По глазам северянина я понял, что он мгновенно догадался обо всех подтекстах моего ответа: почему, и зачем мне нужны воины, и почему прежде, чем мне они понадобятся, могут пройти годы. И, хотя он и заверил меня в вечной дружбе, несомненно, он не стал бы вредить своему народу ради меня. Поэтому сейчас он мучительно размышлял, какие последствия для них может принести поддержка такого человека ,как я, размышлял, и никак не мог найти для себя ответа — слишком много переменных было в таком решении, и в такой момент мне определённо не стоило его торопить. Выпрямившись во весь рост, словно несокрушимая скала, сын льда наконец-то произнёс:
     
     — Во имя нашей дружбы и во имя Бладьюра… У тебя будет шанс, маленький рыцарь. У тебя будет шанс.

Глава 29

     Звенящую, безжизненную тишину леса на границе между Арсом и Ганатрой нарушал только звук моего мерного дыхания и тяжёлой поступи сапог. Я бежал — и бежал уже достаточно долго. После расставания с Вальгардом было решено, не заходя в крупные поселения как можно более коротким путём направиться в Ганатру — торговое королевство, что было следующей целью моего путешествия. И как показала практика, это было очень, очень большой ошибкой. Увы, мои практические познания в географии Тиала до сих недостаточно хороши — по одним лишь книгам и картам ориентироваться порой было весьма сложно.
     
     Горная гряда, отделяющая северную часть Арса от южной, на перевале которой и была построена столица, тянулась дальше на северо-восток, полностью отделяя как Ганатру, так как южную часть Арса, от северной и диких земель. Миновать горы без альпинистского снаряжения было затруднительно, однако идти обратно в обход через столицу мне точно не хотелось — поэтому я попытался найти приличный перевал, уходя дальше вдоль гор на северо-восток. И вот здесь начались проблемы…
     
     Чёткой границы между дикими землями и севером Арса банально не было. Сложно было определить, перешёл ты её или нет — единственным ориентиром служили встречающиеся деревни. Когда они переставали попадаться, начинались дикие земли. Прошло несколько дней с тех пор, как я заходил в последнюю — и задолго до рассвета меня разбудило чувство жизни.
     
     В целом, подобное не было редким явлением. Каждого странника учат осваивать подобную сигнализацию — задолго до того, как любой зверь найдёт нашего место ночлега, мы чувствуем его жизнь за мили. Иногда подобные всплески жизни на границе чувствительности будят тебя несколько раз за ночь — и немного проследив за их движением, можно решить, стоит ли подниматься и отойти в сторону, чтобы не пересечься с хищниками, или звери обойдут тебя стороной. Однако в этот раз всё было иначе.
     
     Это было большое и сильное существо. Его жизнь было особенно легко различить — думаю, я не заметил бы бронекрысу или мелкого бурого волка даже за четверть дистанции, с которой засек столь большой и плотный сгусток жизни. И, что бы это ни было, оно направлялось прямо к месту моей стоянке. Отработанными движениями я поднялся, подхватил поклажу и неторопливо потопал перпендикулярно направлению движения незваного гостя. Однако, вопреки моим ожиданиям, вместо того чтобы пройти мимо он тоже сменил траекторию движения и направился прямо ко мне — снова…
     
     Это было настораживающее явление, однако могло оказаться и простым совпадением. Перейдя на лёгкий бег, я начал зигзагами двигаться в противоположную от моего преследователя сторону. Тщетно — тварь как будто знала, где я нахожусь, и всё быстрее сближала дистанцию. И вот тогда я побежал, так быстро, как только мог.
     
     Шёл третий день этого адского забега. После получаса бега мне стало очевидно, что уйти с поклажей от преследователя, кто бы это ни был, мне не удастся. Наскоро перекусив на ходу скрепя сердце я выбросил всё, кроме денег, камней, оружия и фляги с водой. Это принесло плоды — мне удалось оторваться от охотящейся на меня дряни, но столько только остановиться как на границе чувствительности вскоре снова появлялся мой преследователь. Спустя почти десять часов напряжённого бега на практически предельной скорости, остановившись у ручья напиться перевести дух, спустя всего полчаса мне снова удалось почувствовать этой сильный, большой и плотный сгусток жизни. И безумная гонка началась вновь.
     
     В монастыре нас учили, что без последствия для здоровья мы сможем обходиться без еды и воды, передвигаясь, неделю. Можно было и дольше — однако индивидуальные возможности разнились от человека к человеку, это был лишь базовый стандарт. Человек сам по себе очень выносливое существо, а человек, усиленный магией жизни — ещё более выносливое. Но после двух суток бега по пересеченной местности в предельном темпе даже молодой странник начинает чувствовать лёгкую усталость. Однако я не останавливался, понимая, что если не смогу оторваться сейчас, то позже, уставший — точно не смогу. И если эта тварь может выдержать подобный марафон, то в бою мне с ней точно лучше не встречаться.
     
     На четвёртый день нашего забега, когда я уже почти поверил, что мне удалось уйти, преследователь начал нагонять меня. Если встречаешь зверя, которого не готов победить — беги, так долго и так быстро как сможешь, говорили наставники. Вот только никто не рассказывал, что делать при встрече с тварью, которая нагоняет тебя спустя трое суток марафона…
     
     Ещё день, понял я. День можно убегать, пока этот марафонец-переросток не нагонит меня. Скорость моего преследователя не менялась с самого начала, словно это была какая-то машина — только я сам начал уставать. Однако отчётливое биение жизни в преследователе не давало усомниться, что это всё же живое существо. Внезапная мысль пришла мне в голову — за всё время, пытаясь уйти от преследования, по дороге мне не встретилось ни одного живое существо крупнее мыши…
     
     Остановившись на минуту, сфокусировав внимание и сосредоточившись, я чётко понял — в лесу вокруг нет ничего живого. Хвойные деревья, казавшиеся обычными, на проверку были мёртвыми кусками древесины. Земля, усыпанная зелёными иголками, что при быстром беге казались травяным покровом, на деле была такой же мёртвой — там не росло ни травинки… Это напоминало декорацию, иллюзию, словно кто-то взял и создал что-то похожее на обычный хвойный лес, с вечнозелёными деревьями и кустарниками, однако на деле вокруг не было ни капли жизни — а мой преследователь приближался…
     
     Тряхнув головой, я сбросил наваждение. Что бы это ни было — природная аномалия, глюки от усталости, злые духи или происки иной местной нечистой силы — это было неважно. Следовало позаботиться о собственной жизни в первую очередь. Мне не уйти по лесу — значит, надо менять правила игры. Ведь горы совсем рядом…
     
     Гонка на выживание продолжилась. Поднимаясь по лесному склону гор всё выше и выше, мне приходилось замедляться всё больше и больше. Постепенно на склонах стали редеть деревья и всё чаще попадаться крупные камни, пока наконец моя дорога не упёрлась в стык между последними деревьями, растущими на крутом склоне, и почти отвесными скалами, поднимающимися ввысь. В своей способности взобраться наверх у меня были обоснованные сомнения. Силы ещё были — однако ни в этой, ни в прошлой жизни я никогда не лазил по скалам. На мне была старая кольчуга, меч и щит — и пусть во время обычного пути привычное снаряжение уже почти не ощущалось, после длинного забега щит уже слегка оттягивал спину, тяжесть меча ощущалась на поясе, а кольчуга уже и вовсе перестала казаться невесомой…
     
     Времени оставалось мало: двигаться вдоль скал по крутому склону можно было только шагом, и то — осторожно. Вслед за неудачным шагом можно было споткнуться и кубарём полететь вниз. В момент, когда я отчётливо почувствовал, что мой противник приближается к подножию горы, мне наконец-то удалось найти расщелину в скалах — и двинуться вперёд, выше в горы, по своеобразной горной тропе, по которой, вероятно, ещё никогда не ступал человек. И вскоре чувство жизни как отрезало.
     
     Стоило мне только скрыться за каменным массивом, как преследователь быстро выпал из сферы моего восприятия. Значило ли это, что он отступил? Вспоминая годы, проведённые в крепости ордена, я помнил, что толстые стены в целом не мешали чувствовать жизнь через них. Однако стены монастыря были максимум пару метров толщиной: а вот окружающие меня скалы насчитывали десятки и сотни метров сплошного камня. И ведь именно для защиты от сенсорного шока начало обучения проводилось в глубоких подземельях. Спустя ещё несколько сотен метра горная тропа резко свернула и вывела меня к пропасти. Тупиковой пропасти, откуда можно было пройти лишь назад.
     
     Нас учили контролю эмоций, контролю собственного организма и биохимии: как использовать собственный страх как оружие, заставляя изменённое тело вбрасывать в кровь своеобразные симуляторы, позволяющие быть быстрее, сильнее, мыслить ясно… И впервые за долгое время химия хлынула в кровь непроизвольно — именно так отреагировали изменённые эндокринные железы на мой собственный страх. С кристальной ясностью я осознал, что сам загнал себя в ловушку — расщелина, что преграждала путь, насчитывала, навскидку, как минимум десять метров в ширину. И прежде чем мне удалось подумать, что стоит делать в случае, если тварь всё же увязалась за мной, чувство жизни любезно оповестило меня, что она находится в полумиле за поворотом, приближаясь ко мне.
     
     К счастью, за всё время и этой, и предыдущей моей жизни, привычки впадать в ступор во время опасных ситуациях у меня так и не появилось. Наоборот, я принадлежал к людям, которые настолько любят себя, что в случае непосредственной угрозы жизни непременно находят решение, как из этой самой угрозы выпутаться. Увы, иногда решений просто нет… Но это был не тот случай.
     
     Я не хотел лезть на отвесные скалы. Я никогда не занимался скалолазанием. Однако в выборе между пропастью, неизвестной тварью, и риском расшибиться, падая со скалы, стоило всё же выбрать риск. Лишь на мгновение бросив взгляд на появившийся в проходе массивный силуэт, тело само мгновенно бросилось на наиболее удобный с виду участок скалы, взлетая вверх, как будто и не было усталости и многодневной погони. И только взобравшись на уступ, являющийся преддверием какой-то пещеры, можно было позволить себе обернуться и оценить уровень угрозы.
     
     Тварь была не такой уж и большой. Учитывая размеры кошки переростка, и описания из бестиария, хищник подобного калибра должен быть размером с носорога или бегемота как минимум — но этот был размером разве что с медведя, и то, не слишком большого. С высоты в пару десятков метров она не выглядела сильно опасной Восемь больших, толстых лап, заканчивающихся цепкими коготками, бежево-коричневая плотная с виду шкура, и небольшой, широкий хоботок, напоминающий тапира, дополнялись большим горбом на спине, напоминающем верблюжий. Создание не имело глаз, ушей, или рта, однако, неторопливо подойдя к моей скале, безошибочно направило на меня голову и странно застрекотало. Мне оставалось лишь насторожённо наблюдать за тем, что будет дальше. Способной залезть на отвесную скалу, прямо как человек, тварь точно не выглядела. И учитывая настойчивость преследователя, я вполне здраво опасался, как бы она не решила сидеть под скалой в осаде неделю-другую.
     
     Восьминогая дрянь явно никуда не торопилась: сначала она неторопливо обошла скалу подо мной, затем аккуратно по стеночкам исследовала более дальние подходы к ней, пытаясь найти дорогу наверх. Подошла к пропасти и прошлась вдоль неё, и, несмотря на мою затаённую надежду, отсутствие глаз не помешало ей каким-то неведомым чувством обнаружить провал и не свалиться туда. В конце концов, обойдя все окрестности и не обнаружив подходящего для себя пути наверх, та тихонько подошла обратно под мою скалу, села на задние лапы, вытянула широко раскрытый хоботок прямо в мою сторону и замерла, уставившись на меня своим чёрным зёвом.
     
     В первые минуты было совершенно непонятно зачем именно мой преследователь принял именно такую позу — смысл его действий от меня ускользал. С грустью мне пришлось констатировать, что, вероятно, именно осадой он и собирается заниматься — поэтому со вздохом я уселся на камни и принялся осматривать окружающие меня скалы на предмет возможности уйти, не спускаясь к этому безумному марафонцу. Увы, тщетно: уступ, на котором я находилась, окружали отвесные скалы на десятки и даже сотни метров вокруг, и лезть дальше было бы чистым самоубийством. Сзади был тёмный провал, ведущий в пещеру, однако лезть под землю мне хотелось ещё меньше — мне вспоминалось как минимум с полдюжины опасных для человека тварей, живущих именно в пещерах, что были описаны в бестиарии ордена. И далеко не с каждой из них можно было справиться в одиночку, даже будучи свежим и отдохнувшем, не говоря уже о нынешнем состоянии.
     
     Накатила усталость. Прямой опасности для жизни уже не было, и действие боевой химии стало медленно отступать. Захотелось вздремнуть немного, лечь, поспать. Возможно, мне так и предстоит умереть здесь, на этой скале — зачем что-то делать и куда-то торопиться, когда можно просто лечь и принять смерть с достоинством…
     
     Стоп, что?
     
     Стряхнув сонливость, я с крайним подозрением уставился на тварь. Подобные мысли мне были совершенно несвойственны — уж кому-кому, а человеку, что всегда ставил свою жизнь высшим приоритетом и плевал на жизни всех остальных сложно даже представить себе встречу смерти с достоинством.
     
     Смерть всегда уродлива, и я знал это с детства ещё в первой жизни. Романтизируют её лишь идиоты, а я себя таковым не считал. Неужели тварь способна воздействовать на сознание?
     
     Сосредоточенно уставившись на восьминога, я попытался понять, что именно он делает. И сфокусировавшись на ощущении его жизни, с ужасом осознал одну вещь — между мной и сидящей внизу тварью образовался канал, тонкая нить, которая буквально высасывает из меня жизнь!
     
     Попытки как-то усилием воли воздействовать или разорвать этот канал успехом не увенчались — подобное вообще, не упоминалось ни в одной книге и ни одним наставником. А вот проклятый жизнесос заметил мои попытки и резко усилил напор!
     
     Я немедленно встал с камня и направился вглубь пещеры, однако вампир заметил это, и с глухим стрекотом усилил напор настолько, что прежде чем мне удалось сделать десяток шагов, сильная тошнота и слабость повалили меня на колени. Однако уже догадавшись, что толща камня может разорвать эту связь, стиснув зубы и преодолевая чудовищную слабость, я полз и полз внутрь в кромешную темноту, до тех пор, пока света не осталось вовсе.

Глава 30

     Та же зияющая чёрная пустота вокруг. А вот голос моего патрона, похоже, претерпел небольшие изменения.
     
     
      — В этот раз ты превзошёл сам себя в тупости.
     
     Почти всё время общения с моим таинственным благодетелем его голос был безжизненным и механическим — словно ты разговариваешь с машиной, которая сухо констатирует факты. Единственным исключением был случай, когда я назвал его слугой смерти — это определённо вызвало негатив, однако прокручивая этот разговор в голове много раз, мне так и не удалось прийти к однозначному выводу, способен ли вообще голос испытывать какие-то эмоции, схожие с человеческими. Или, быть может, сам способ нашего общения затруднял подобное, и голос понимал меня точно так же? Его природа, истинное происхождение, настоящие цели и возможности так и оставались загадкой — и он отнюдь не спешил просвещать меня в этом вопросе. И оттого было крайне странно ощутить крайнюю степень раздражения, которую загадочный мастер смерти, казалось, специально проецировал на меня.
     
      В этот раз я сделал всё правильно. О тварях, способных питаться жизнью, мне никто и нигде не упоминал.
     
     Быстрый анализ предыдущих действий в целом не выявил ошибок с моей стороны. Я правильно пытался убежать, правильно пытался уйти в горы, правильно залез на скалы… В самом деле, моей вины в случившимся абсолютно не было!
     
     
      — Вот как? Ну, тогда по порядку: ты получил одно из лучших образований в этом мире, навыки боя, которые имеет один человек из десятков тысяч и возможность относительно безопасно путешествовать в одиночку, а затем, первое, что ты сделал, это отыскал самую глубокую дыру на окраинах королевств и отыскал там реликтовую тварь, оставшуюся со времён сотворения мира об которую решил убиться?
     
     Скептицизм и раздражение, были, мне, конечно, неприятны, но понятны. Но было и кое-что ещё… Некоторые нотки, неуловимый оттенок знакомых, словно дежавю, эмоций… И почему-то они мне очень, очень не нравились.
     
      Раз мы говорим, полагаю, я всё ещё жив.
     
      — На грани. Жизни в тебе остались лишь крохи.
     
      В это есть и хорошая черта, верно? Ты можешь разблокировать мои способности к искусству смерти, что сам и запечатал когда-то.
     
      — Это немного иное состояние, но да, пожалуй, я мог бы. Вопрос в том, стоит ли.
     
     С ледяной ясностью я внезапно догадался, что за знакомые нотки звучали вместе с раздражением. Когда-то давно, в прошлой жизни, именно так мне самому доводилось разговаривать с людьми, от которых вскоре надлежало избавиться. И быть на другой стороне мне было отнюдь не так приятно.
     
      Я всё ещё не выполнил твою задачу, верно?
     
     Холодно сосредоточившись на деле и, постаравшись никак не показать своего отношения, спросил я.
     
     
      — Верно.
     
     В пустоте воцарилось молчание. Пронизывающие насквозь чувство присутствия чего-то неведомого усиливалось, словно голос разглядывал меня, раздумывая, к какому решению прийти, и это мне совсем не нравилось.
     
      Ты вложил в меня множество ресурсов, глупо будет терять вложение, даже не отбив немного, верно? Может, стоит вложить ещё чуть-чуть, дабы в будущем они окупились?
     
      — Может, нам стоит пересмотреть условия договора?
     
      А разве у нас был хоть какой-то договор? Кажется, кто-то хотел подарить мне жизнь совершенно безвозмездно, отделавшись расплывчатыми понятиями. А значит, я тебе ничего не должен.
     
      — Тогда это взаимно.
     
      Но тебе всё ещё нужно от меня что-то, так? Может быть, стоит заключить сделку? Меня можно во многом обвинить, но я всегда выполнял свою часть сделки.
     
     О том, что делалось это в целом исключительно ради репутации, упоминать не стоило.
     
      — Хочешь сделки? Хорошо, как тебе такая: Я обучу тебя всему, что ты захочешь знать, а ты напишешь книгу, обучающую искусству смерти, и спрячешь по миру максимально возможное число копий, сделав их из наиболее долговечного материала, что сможешь достать?
     
      Максимально возможное число — расплывчатое понятие. Огласи число.
     
     
      — Всему, что захочешь знать — тоже расплывчатое. Один урок на выбранную тему за одну копию, спрятанную в надёжном месте, при условии, что я сам знаком с темой. И от того, насколько надёжным будет место и долговечна книга будет зависеть качество этого урока.
     
      Написать книгу, сделать копию, спрятать, и всё за один урок на неизвестную тему?
     
     
      — Многие продали бы душу за такие уроки. — сказал как отрезал, голос.
     
     Похоже, большего из него не выбить.
     
      Тогда пусть уроки по искусству смерти будут бесплатны. В конце концов, должен же я разбираться в теме, о которой пишу книгу? Это и в твоих интересах. Хотя, если тебя устраивает краткая методичка…
     
     
      — Хорошо. Один урок на выбранную тему в обмен на одну книгу. Качество урока зависит от качества книги. Уроки по искусству смерти, пока действует соглашение — бесплатны. Сделка будет завершена или разорвана, если ты умрёшь, покинешь Тиал любым способом, или я решу, что ты спрятал достаточно книг. И ты обязан написать и изготовить оригинал книги, скопировать, и спрятать её раньше, чем мы умрёшь, иначе твоя душа будет вечно принадлежать мне. Это моё последнее предложение. Сделка?
     
      Из голоса собеседника вновь исчезли все эмоции. Леденящий безжизненный шёпот словно окутал меня со всех сторон, беря саму душу в холодные клещи. Отчётливо я почувствовал, что стоит мне дать согласие — всё так и будет. Хотя сделка и выглядела честной, отдавать душу в залог мне совершенно не хотелось. Но был ли у меня выбор? Что ждало меня в случае отказа? Моё тело лежало в пещере как минимум в неделе пути от людей, и, вероятно, находилось на грани смерти от истощения. До сих пор у меня не было сомнений сомневаться в правдивости слов своего призрачного наставника — а значит, после смерти меня ждёт лишь пустота…Такая же, какая сейчас вокруг меня, вот только к ней добавиться уже абсолютное одиночество. Это будет конец, отчётливо понял я. Чтобы сохранить себя, когда в этом чёрном ничто, за границами вселенной и привычного мироздания, нужно нечто большее чем всё, что было мне известно. И хотя условие про душу делало для меня изрядно жирный намёк в сторону предполагаемой природы голоса… Для меня это всё ещё лучший выход.
     
      Я согласен. Сделка.
     
     Незримое, но неприятное чувство возникало, похоже, в самой моей душе. Словно неведомая рука взяла и вытянула оттуда нить, утягивая её в ничто.
     
      — Ты уже знаешь, что меньше чем через три года конклав собирается, чтобы призвать Отца. Он обнаружит тебя, обнаружит эту сделку, и предсказать его действия по этому поводу я не могу. Сделка заключена. Ты знаешь условия. Делай, что сочтёшь нужным.
     
      Великолепно. Теперь, наконец, разблокируй мне способности и помоги выжить в этих проклятых горах.
     
     
      — Нет.
     
      Как нет?! Мы заключили сделку!
     
     
      — Если ты не заметил, она никак не обязывает меня помогать тебе. Предыдущая помощь была жестом доброй воли, и мою добрую волю ты определённо исчерпал.
     
      Но если я просто умру в горах, ты не получишь того, что хочешь!
     
     
      — Я получу твою душу. А ты не так незаменим, как думаешь.
     
      Я ещё не умер, а значит, сделка действует. Поэтому у меня есть право на бесплатный урок по искусству смерти, верно?
     
     Скрепя сердце, я задушил в себе все ругательства, которые просто требовали выхода. Положение не располагало.
     
      — Спрашивай.
     
      Как мне разблокировать способности самостоятельно? Должен быть способ, который я могу применить прямо сейчас!
     
     
      — Никак. Без жертв, инструментов, или артефактов, самостоятельно снять блокировку ты не сможешь. А если бы смог — это, вероятно, убило тебя в таком состоянии, или превратило в ходячий труп.
     
      И каким образом, по-твоему, я должен тогда выживать?
     
     
      — Я учу тебя искусству смерти, а не навыкам выживания в горах. Пожалуй, это всё же немного разные вещи.
     
      Тогда скажи мне, что именно во всём этом искусстве, не зависящее от способностей, от смерти, от окружения, что-то, что поможет выжить в любой ситуации? Потому что, если ничего подобного нет, это проклятое искусство — ничто, тупиковая ветвь, обречённая вечно проигрывать в своей борьбе со смертью!
     
     На некоторое время проклятый демон замолчал, выдерживая паузу или обдумывая что-то.
     
      — Мы не были знакомы лично, и потому ты не обратил внимание на аспект, который был мною упомянут впервые, ещё до начала твоего обучения. Мы знаем, что разум может быть сильнее жизни. Так почему разум не может быть сильнее смерти? Как один человек может пережить рану, что убила тысячи? Там, где от невыразимых ужасов один сойдёт с ума, разум другого станет лишь сильнее. Воля — это ответ. Не важно, что в тебе даст слабину: разум или тело; слабовольному не освоить искусство смерти. Некоторые говорят, что победить смерть невозможно. Мастера смерти говорят, что воля — это способность совершать невозможное. И это первое, что ты должен освоить в совершенстве.
     
      Прелестно. И что, по-твоему, я должен делать? Сидеть и укреплять волю аскезой следующие десять лет?
     
      Хочешь жить? Встань и иди. Урок окончен.

Глава 31

     Я очнулся в кромешной темноте, внутри пещеры, лёжа на шершавом и твёрдом камне. И не смог встать… Это не было больно, на самом деле. Мне удалось пошевелить руками и ногами, однако кисти рук и ступни ног полностью утратили тактильные ощущения, словно каким-то образом я умудрился отлежать все конечности разом. Похоже, в этот раз прогулка по краю шла с совсем небольшим запасом.
     
     Руки подломились при попытке встать, опираясь на них, и ценой немалых усилий мне удалось лишь доползти до ближайшей стены и сесть, прислонившись к ней спиной. Камень приятно холодил затылок, но мысли текли вяло. Посидев так немного, я попытался задействовать чувство жизни — тщетно. Стоило бы попытаться найти хоть что-то съедобное в пещере — мох, жуков, что угодно, однако сенсорика жизни была способностью, завязанной на множество этой самой энергии в теле — от подобного к подобному… Слишком мало её во мне осталось.
     
     Мрачно раздумывая, я оценивал свои шансы на выживание. И без посторонней помощи они стремились к нулю. Однако кто поможет мне здесь, в горах, на границе с дикими землями? Люди обходят стороной эти места, да и варвары тоже. Но всё же… Невольно мне вспомнилась клятвы, данная в монастыре старому магистру: они все были для меня тленом. Всё, кроме одной: никогда не сдаваться. Тогда я ещё подумал — эту, единственную, будет сдержать проще всего. Потому что я так хочу. Тогда сложно было представить, что именно мне придётся делать перед смертью — но в одном я точно был уверен: это никогда не будет признание поражения. Пока ты жив, ничто и никогда ещё не кончено.
     
     Слова Кадогана вспомнились мне в этот момент. Когда-то давно, пытаясь понять этого, несомненно, удивительного человека я спросил его — довелось ли ему когда-либо бывать в ситуации, когда шансов выжить, казалось, не осталось.
     
     — Много раз. — улыбнулся старый рыцарь.
     — И всё же ты здесь.
     — В каждом человеке скрыто больше силы, чем он думает о себе. В любом из нас есть эта нескончаемая, неутолимая жажда, что двигает нас вперёд: одни желают богатства, другие славы, третьи мечтают о любви, а кто-то просто о более уютном доме. И что бы это ни было, это всегда стоит того, чтобы за это сражаться — кем бы ты ни был, чего бы не желал. В момент отчаяния, когда кажется, что надежды нет перед лицом неминуемой смерти, вспомни о том, что желал больше всего — и преврати это желание в силу, что сметёт любые преграды. Быть может, это даст тебе шанс.
     
     Люди черпают силу из разных вещей. Кто-то находит её в любви, кто-то в комфорте, кто-то в творчестве, а кто-то в спокойствии. Бесчисленное множество путей найти в себе силы встать и прожить ещё один день, сражаться за существование, если это необходимо. Я нашёл её в ненависти. Кто-то говорит, что нельзя научиться ненавидеть, не научившись по-настоящему любить, но сегодня мне было кристально ясно, что это ложь. Что в этой, что в прошлой жизни, мне не довелось любить кого-то кроме себя — окружающие меня люди всегда были лишь инструментами, удобными или нет. Оказавшись на грани, можно научиться множество вещей, и мне довелось научиться ненависти. Никогда ранее мне не довелось столь сильно ненавидеть кого-либо, и лишь чудовищным усилием воли мне удалось подавить желание ударить кулаком в пол или стену. Ярость и жажда мести переполняли меня — демону ничего не стоило помочь мне. Ничего, в это я был уверен.
     
     Поэтому в этот самый миг, в холодной тёмной пещере, вдали от всех, кто мог мне помочь, я поклялся сам себе, что если выживу, положу всю свою жизнь, все свои жизни, все свои стремления, на то чтобы отомстить ему, кто бы он ни был. Никогда и ничего мне не хотелось больше, чем этого. Будь он демоном, я стану убийцей демонов, будь он богом, я стану богоборцем. Сколь бы могущественным и непостижимым не было это существо, оно имеет свои пределы — иначе я не был бы нужен. И если мне не удастся найти его слабое место, то я найду то, что ему дорого, и уничтожу это.
     
     Злоба настолько сильно переполняла меня в тот миг, что усталость на мгновение отступила. Медленно поднявшись, используя меч как рычаг и трость, шаркающим шагом, опираясь на стену пещеры, я на ощупь двинулся вглубь. Каждый шаг давался тяжелее предыдущего, однако, когда казалось, что вот-вот мне недостанет сил двигаться дальше, лёгкий порыв ветра спереди тронул меня. Значит, рядом был выход. За следующим поворотом виднелся свет — пещера оказалась сквозной…
     
     
     Опустившись на землю, я задумчиво смотрел на живописные пейзажи, раскинувшиеся внизу. Пещера вывела меня на противоположную сторону — ту, что, должна выходить на юго-восток, и возможно, совсем неподалёку уже лежали земли Ганатры. Однако вплоть до горизонта было видно лишь холмы и леса… Небо было затянуто тучами так, что сложно было определить время дня.
     
     Из груди вырвался тяжёлый вздох. В лесу внизу, вероятно, можно было найти воду или что-то съестное — однако переход по пещеры, казалось, выпил и без того маленькие силы. Не было твёрдой уверенности, что удастся даже спуститься с гор — а вокруг были лишь камни с редкой порослью травы. Не кустарники же обгладывать...
     
      Однако удача всё же улыбнулась мне перед лицом смерти. Горную тишину разорвал небесный грохот, и вскоре на меня пролился дождь. В иное время любой человек вряд ли обрадовался бы непогоде — но только не сегодня, только не сейчас. Лёжа на мокрых камнях и положив на грудь свой антрацитово-чёрный щит, я жадно пил стекающую с него воду, пил, и не останавливался, пока не почувствовал, что вот-вот лопну… А затем, перевернувшись на живот и громко захохотал, совершенно не волнуясь об окружающей меня мокрой грязи. Смеялся, смеялся и не мог остановиться. Вода — это жизнь, верно? Теперь у меня точно был шанс.
     
     — Спасибо. — напившись, наполнив флягу, отдохнув и насквозь промокнув прошептал я небесам.
     
     Небеса гремели и грохотали, сверкая молниями. Было ли это ответом? Сомневаюсь. Но мне всегда нравилось благодарить тех, кто никогда не будет требовать с тебя долгов, так почему бы не сделать это сейчас?
     
     Мурашки прошли по спине от прохладного ветра и промокшей одежды, и миллионы мелких иголок вонзились в руки и ноги, возвращая чувствительность. Покряхтывая, как старый дед, я поднялся на ноги. Поразмыслив, снял с себя опостылевшую давным-давно кольчугу: предстоял долгий путь, и именно она, была, пожалуй, самым бесполезным весом из всего что было у меня с собой.
     
     Времени, что ушло у меня на спуск с гор, хватило чтобы ливень практически закончился, а на окружающие холмы спустились сумерки. Усталый и раненый, слепой и голодный — шансов дойти до людей было всё ещё немного. Странник может идти днями и ночами, не делая остановок… Однако я не спал уже несколько дней. Интуиция подсказывала, что ночевать в горах безопаснее — поэтому, найдя подходящий уступ с навесом, мне пришлось мгновенно забыться тревожным, беспокойным сном.
     
     Пробуждения, что было отвратительнее этого мне не пришлось испытывать за обе мои жизни. Я проснулся от холода — мокрая и холодная одежда словно впилась в тело, заставив его дрожать. Голод, тошнота, головная и телесная боль… И всё же пришлось заставить себя подняться и двигаться, дрожа и стуча зубами.
     
     Предгорья окутал густой туман, и дальнейший путь терялся в нём. Пока я спускался с гор, было время осмотреть окрестности и продумать свой путь: оставалось лишь двигаться в нужную сторону… По существу, выбор был небольшой: леса или холмы.
     
     Сами горы были окружены небольшим лесом, однако в дальнейшем он либо кончался, переходя в ухабистую и холмистую местность. Горы тянулись на северо-восток — и с этой их стороны леса, окружающие их, тянулись вдоль в том же, либо противоположном направлении. Между ними, на востоке и юго-востоке лежали зеленеющие холмы.
     
     В Арсе многие деревни стояли на окраине лесов, но ни одного поселения — внутри леса. В Ренегоне лесов вообще было мало, а те что имелись были не слишком большими, и большинство деревень было расположено на равнинах или среди холмов: старейшее королевство людей освоило свои земли лучше всего. Мне было неизвестно, как люди предпочитают селиться в Ганатре — однако разумным было предположить, что шансов найти деревню за очередным холмом у меня больше, чем двигаясь по лесу или вдоль него, главное — не заплутать в этом тумане...
     
     
     И я встал и пошёл сквозь туман, дрожащий, усталый и голодный. Но каждый шаг давался легче и легче: вот только туман становился всё гуще и гуще, и в момент выхода из предгорного перелеска на холмы, стало сложно различить даже конец холма — лишь неровные кусты и высокая сорная трава…
     
     Вид с высоты показывал лишь прекрасные, зеленеющие холмистые луга. На деле это был высокий, по пояс, а где-то и выше, вал травы, идти по которому отнюдь не было удобно или просто. Но я шёл и шёл, и был намерен идти даже больше чем смогу.
     
     Туман всё сгущался и сгущался, образуя вокруг меня вихри и странные образы. Казалось, что прошёл уже целый день, однако не было видно и намёков на рассеивание окружающей меня густой дымке, а вокруг оставалось светло, словно в разгар дня.
     
     Это всего лишь туман — сказал себе я. Суеверия людей насчёт него не имеет оснований, просто водяной пар после дождя…
     
     В тумане что-то ухнуло, словно где-то рядом на ветке сидела сова. Вокруг была лишь трава — никаких деревьев, однако мне уже не удавалось разглядеть что-либо дальше, чем на расстоянии пары метров. Вдалеке заголосил протяжный, заунывный волчий вой…
     
     Я ускорил шаг, насколько это возможно. Чувство жизни по-прежнему молчало, поэтому полагаться следовало только на обычные человеческие чувства. Некоторые виды волков Тиала были заметно крупнее и опаснее своих земных собратьев и имели множество подвидов. Часть из них собирались в стаи, иные, покрупнее — бывали и одиночками. Оставалось лишь надеяться, что если эта встреча и состоится, то это будет одиночка — со стаей мне точно не справиться.
     
     Высокая трава вокруг шуршала и шелестела, а в спину дул холодный ветер. Вой начал раздаваться всё ближе и ближе, но какофония странного скрежета, пощёлкивания, уханья и протяжного гудения из тумана мешала чётко определить, с какой он стороны.
     
     По дороге мне встретилось небольшое каменное плато, лишённое растительности — это была вершина холма. Приглядевшись, я с удивлением и радостью понял, что когда-то тут добывали камень — место явно несло в себе следы открытой добычи. Именно тут было решено остановиться, чтобы слегка отдохнуть и встретить возможного преследователя.
     
     Обнажив клинок, несколько мгновений я полюбовался им — с того самого боя в Септентрионе мне не доводилось пускать его в ход. Сделав несколько пробных взмахов, разминая мышцы, я с удивлением увидел как клубящиеся струи густого тумана, словно змеи, окружают и обвивают меч, как будто они были живые…
     
     Вой раздался совсем близко. Рассмотреть что-то вокруг стало решительно невозможно — туман сгустился до такой степени, что уже сложно было различить конец собственного меча. Я до предела напряг уши, напряжённо вслушиваясь в окружающие звуки, пытаясь вычленить нужный. И на мгновение раньше, чем было поздно, мне это удалось!
     
     Серая тень прыгнула на меня из тумана, рассеивая его, однако тщетно — уклонившись, я полоснул её мечом прямо в прыжке, и туша волка с визгом грохнулась оземь, перекатываясь и орошая серый камень своей кровью.
     
     Жёлто-черные глаза серого волка смотрели на меня из тумана. На его боку виднелся широкий порез. Он медленно начал кружить вокруг меня, гипнотизируя своим взглядом.
     
     Я ответил ему хищной и голодной ухмылкой. Волчатина, конечно, не самое вкусное мясо, но сегодня у меня не было настроения быть слишком разборчивым. И если кто-то сегодня будет чьим-то ужином, то это будет он. Выставив в сторону волка щит и встав в стойку для мгновенной контратаки, я медленно направился в сторону жёлтых глаз.
     
     Волк явно что-то понял по моим глазам. Сложно было объяснить чем-то иным тот факт, что он просто развернулся и скрылся в тумане. Преследовать его не было ни сил, ни желания.
     
     Я слизал кровь волка с меча и бросил его в ножны. На вкус она была совершенно отвратительна — несмотря на голод, меня едва не вывернуло, и я поспешил запить это отвратительное послевкусие водой из фляги.
     
     Ориентироваться в этом тумане было совершенно невозможно. Схватка с волком заставил меня потерять юго-восточное направление, в котором я шёл. Каменоломня подсказывала, что до людей осталось совсем немного — однако и моих сил оставалось не так уж и много. Можно было бы определить направление по восходящем солнцу: однако в этом проклятом тумане даже рассмотреть небеса не представлялось возможным — всё терялось в этой удушающей, серой дымке…
     
     Тут была только одна попытка. Заплутав, я, вероятнее всего, просто буду съеден или умру от истощения раньше, чем найду помощь. Приседая и всматриваясь в камень, я стал внимательно осматривать края каменоломни, пытаясь найти тропу, по которой люди приходили сюда.
     
     Земля ещё была мокрой, а любые следы давно размыло. Лишь в одном месте трава была заметно ниже, чем в других — вполне возможно, тут когда-то проходила телега, на которой грузили камни. В любом случае других вариантов у меня не было, и я решительно выдвинулся в том направлении.
     
     Туман, словно живой, мгновенно отреагировал на это движение. Серые вихри плотной дымки сгустились вокруг меня, и какофония скрежета, уханья, и скрипящего шелеста ударила в уши.
     
     Похоже, от усталости у меня начинаются галлюцинации — мелькнула мысль. На мгновение я остановился, обдумывая, не может ли это быть что-то иное? В конце концов, в другом мире привычка обосновывать всё рационально может оказаться неверной… Попытка вслушаться в окружающие звуки не принесла результата — стоило только встать на месте, как всё как отрезало. Лёгкий шелест травы от ветра — в остальном лишь звенящая тишина….
     
     Голова закружилась, и меня слегка затошнило. Вероятно, организм отходил от боевой химии после столкновения с волком… Поводом остановиться это не было, и я тяжело зашагал дальше. В ушах появился несильный гул, но странные шорохи вокруг словно притихли. Однако мне не удалось даже облегчённо выдохнуть от этого, как в тумане послышался странный шёпот.
     
      — Остановиииссь.
     
     В ногах появилась ватная тяжесть, однако ледяные мурашки, прошедшие по спине от этого шёпота, не дали мне остановиться. Это было уже совсем несмешно…
     
      — Отдоохниии… Спиии… Не врееемя….
     
     Высплюсь после смерти, мрачно подумал я, прибавляя шага.
     
     
      — Сон — это вечность… Времени нееет… Смерти неет... Только уснииии…
     
      Сильно захотелось спать, глаза начали слипаться. Однако я всё ещё помнил ради чего иду. Пусть пройдут годы, столетия, целая вечность — пламя мести поможет мне идти. Этот путь я был намерен пройти до конца — любой ценой. Мгла шептала и шептала, убеждая меня остановиться, но я лишь жмурился и шёл вперёд твёрдо уверенный что нужно нечто большее, чем любые слова, чтобы остановить меня.
     
      — Конец близок… Ближеее…. Чем ты думаешь…
     
     Обращение на ты от шёпота из мглы лишь заставило меня насторожиться. Вокруг неожиданно стемнело, и я осознал, что, сосредоточившись на себе и своих мыслях, пропустил момент наступления сумерек. Возможно. в иной ситуации стоило бы остановиться на ночлег, однако я уже дал себе обещание идти до упора, и загадочный шёпот лишь укрепил меня в этом решении.
     
      — Никогда… Не получишь…
     
     — Я получу всё, что захочу. Сам. — ответил шёпоту.
     
      — Не месть…
     
     — Ни ты, ни кто-то другой, меня не остановит. Может, лишь спустя целую вечность, но если у меня будет хоть единственный шанс — я не сдамся. Никогда! — тихо сказал я туману в ответ.
     
      — Нет шанса… Глупец… Сон — это шанс…
     
     Каждый сам выбирает свои пути и свои шансы. Всегда есть другой путь: в это я верил. Мой путь был выбран и моё решение принято ещё тогда, в пещере. Чем бы ни был таинственный шёпот из тумана — духом, демоном, зверем или, быть может, всего лишь игрой моего воображения, галлюцинацией от усталости, отчаянной попыткой мозга дать ему и телу лишнюю секунду отдыха — это было неважно. Сложно вечно быть злым — гнев и ярость, как и любые эмоции, рано или поздно утомляют. Однако моя жажда мести, моя злоба, была настолько неистова в тот момент, на грани забвения, на грани потери души, что поселилась глубоко внутри меня, рождая неугасамый огонь.
     
     
      — Ярость сожжёт лишь тебя…
     
     — Тогда я сгорю так, что всё вокруг сгорит со мной. — прошептал я в туман.
     
     И этот тлеющий уголёк ненависти, поселившийся внутри, согревал меня, давай силы идти дальше. Казалось, он заполнил пустоту, которая была на месте чего-то чрезвычайно важного, чего-то, чего раньше у меня не было.
     
     Ещё долгое время туман нашёптывал мне различные небылицы. Он обещал богатство и славу, могущество и бессмертие, исполнение любой мечты… Казалось, будто он проникает глубоко в душу, вытаскивая желания, о которых мне самому давно пришлось забыть. Нужно было полным идиотом, чтобы купиться на любые подобные обещания, верно? Если тебе обещают всё, что ты захочешь, можно быть увереным: ты не получишь ничего. Прошли долгие часы… или дни? Однако я шёл и шёл, вновь и вновь выжимая из себя последние силы. И мгла начинала рассеиваться, превращаясь в лёгкую, невесомую дымку, через которую ударили первые лучи яркого рассветного солнца.
     
     
     Сквозь неё я поднялся на очередной холм, надеясь осмотреться, и увидел поле, заполненное колосящимися стеблями зёрна. Издалека можно было увидеть несколько маленьких человеческих фигурок, что собирали урожай.
     
     Прежде чем мне удалось натянуть на лицо победную улыбку, проклятое тело подвело меня, рухнув оземь, и сознание оставило меня.

Глава 32

     Интересный, приятный, но немного странный сон снился мне: я целовался с прекрасной женщиной, с чёрными как смоль волосами и зелёными глазами. Но в какой-то момент её язык стал удлиняться и вместо очередного поцелуя начал облизывать моё лицо. И прежде чем мне удалось понять, что происходит, я открыл глаза.
     
     Перед глазами была гигантская коричневая морда, в несколько раз больше моей головы, немного напоминающая носорога. Несколько мгновений мы смотрели друг на друга в некотором ступоре. А потом морда достала большой, длинный и шершавый язык и начала облизывать им моё лицо, причём, по всей видимости, не в первый раз.
     
     Яростно отфыркиваясь и отпихнув морду подальше, я попытался осмотреться. Судя по всему, я лежал внутри чего-то похожего на хлев, на большой куче сена, поверх которой кто-то заботливо постелил чистую простыню. А морда, вылизывающая меня, была не чем иным, как местной гребенчатой бурёнкой. Ранее как-то мне не доводилось рассматривать их вблизи, поэтому я с интересом изучил создание поподробнее.
     
     Угловатая слегка квадратная коричневая морда, и чуть более светлая кожа с серыми пятнами. На первый взгляд, она была даже крупнее земных быков — весила, наверно, тонны две, не меньше. Вместо рогов зверюга имела длинный костяной гребень, напоминающий гребень стегозавра, но с пластинами заметно помельче, который начинался на лбу и заканчивался на толстом хвосте. Пока я отплёвывался от слюней и рассматривал окружение, где-то в стороне раздалось тихое хихиканье, на которое немедленно кто-то зашипел. Животина в ответ на мои отталкивания посмотрела на меня обидчивым взглядом и отвернулась, начав жевать сено.
     
     Присмотревшись, я обнаружил у входа в сарай, где находился, за спиной флегматично начавшей жевать сено зверюги почти дюжину детских голов с интересом смотревших на меня. Один из них, видимо, не удержался и засмеялся, тем самым спалив всю контору. Заметив мой взгляд, они немедленно исчезли.
     
     Ещё немного оглядевшись, я нашёл свои вещи: меч, щит, кошель с деньгами, мешочек с драгоценными камнями, фляга с водой лежали на аккуратно сложенной, выстиранной и зашитой одежде на простом деревянном столике. На мне была одета простая холщовая рубаха и штаны — кто-то раздел меня, вымыл, обработал мелкие раны и ссадины, переодел и уложил сюда. Одним словом, кроме запаха дерьма, явно принадлежащего местной скотине, ничто не портило настроение.
     
     Одетым и экипированным, я вышел наружу. Взгляду предстала средних размеров деревушка — дворов сотни на две. Деревень меньше чем на сотню дворов мне вообще в королевствах не встречалось — безопасность деревни зависела в том числе и от количества населяющих её людей. С любопытством оглядываясь, я медленно шёл по узким улочкам. Дома стояли плотно — обитаемое место за стенами в любом поселении было на большой ценностью. Жители с любопытством смотрели на меня — но первым никто не заговаривал, пока маленькая, сухая и сморщенная старушка не преградила мне
     
     путь.
     
     — Маруся я, местная знахарка. — правильно истолковала мой вопросительный взгляд старушка, и с поклоном представилась.
     — Сэр Горд. — ответил я.
     — Молодому господину лучше? — спросила она, с профессиональным интересом осматривая моё лицо.
     
     
     Самочувствие действительно отличалось в значительно лучшую сторону. Усталость и истощающая боль ушли, и кроме лёгкой вялости и сильного голода неприятных ощущений почти не было.
     
     — Вашими стараниями, надо полагать. Но голоден ужасно.
     — Это мы мигом организуем — улыбнулась старушка и засеменила к одному из домов на окраине.
     
     Мне оставалось лишь последовать за ней.
     
     Дом знахарки немного отличался от остальных — из всех встреченных, этот единственный имел одно маленькое окно не в виде деревянных ставней, а из прозрачной слюды. Судя по всему, в деревне она была уважаемым человеком. Едва мы пришли старушка звонким и командным голосом прикрикнула:
     
     — Кая, лентяйка! Живо собери благородному рыцарю обед, да побольше!
     
     Молодая девушка, лет четырнадцати — пятнадцати на вид, быстро заставила стол разнообразной горячей едой. У меня даже появились подозрения что деревенские детишки немедленно донесли старухе о моём пробуждении — не держат же они горячие блюда постоянно?
     
     Каша, тушёное мясо, свежая зелень и сыр, ещё тёплый хлеб и горячий суп… Желудок утробно заурчал, напоминая, что пренебрежение мирскими благами за последнюю неделю достигло апогея.
     
     Старушка и девушка молча наблюдали, как я насыщаюсь, не мешая и не притрагиваясь сами к еде. Девица, единожды встретившись со мной взглядом, отвернулась и густо покраснела. Судя по всему, она была ученицей знахарки — может статься, именно она переодевала и обмывала мои раны, пока я валялся без сознания.
     
     Всё это подводило меня к двух вопросам — что делать дальше, и должен ли я что-то деревенским? Внезапно стало ясно, что о быте простых людей Тиала мне вообще известно очень мало. В детстве деревенский быт меня особо не интересовал — скорее, я пытался разобраться в более актуальных, как мне казалось, темах и проводил почти всё время в замке… А всё время путешествий моё общение с жителями посещаемых деревень сводилось к покупке еды в дорогу… Таким образом, в моих познаниях была изрядная дыра. Пожалуй, стоило задержаться в деревне на недельку — отдохнуть, вернуть форму, разнюхать всё поподробнее. Может пригодиться для более эффективных... взаимодействий.
     
      Золота у меня с собой не было. Кошель с золотом был выброшен в процессе побега — слишком много он весил. Только платина: от награды, выданной герцогом Арса, оставалось сорок девять монет, за всё время путешествия по северному королевству мне не довелось потратить и одной такой монеты. Закупка провианта и постой в деревнях обходились в несколько золотых, а одна платиновая монета менялась на тысячу золотых…
     
     На месте жителей деревни, я бы, наверно, тихонько добил и прикопал где-нибудь труп заезжего усталого и истощённого рыцаря, забрав себе его деньги. Они же оставили мои вещи в целости и сохранности. Впрочем, это были их проблемы, не мои. Если бы мне предложили сделку там, в горах, я бы не раздумывая отдал все деньги за спасение. Однако спасение мне уже не требовалось, а значит, и необходимости отдавать деньги не было. Больше ради того, чтобы узнать их реакцию, чем из благодарности, я предложил знахарке одну платиновую монету.
     
     Девушка смотрела на монету широко раскрытыми глазами, словно увидев впервые. Знахарка лишь равнодушно бросила взгляд и сказала:
     
     — Не стоит, благородный господин. Отец завещал, что люди должны помогать друг другу в нужде.
     Настаивать я не стал. Мне же лучше.
     
     Набив желудок и уточнив направление, я выдвинулся к дому деревенского старосты. Его дом от остальных вообще особо не отличался — а сам он представлял из себя немолодого, но ещё и не старого крепкого мужика лет эдак пятидесяти. Он отнёсся ко мне с лёгкой настороженностью.
     
     — Надеюсь, дети не доставили вам больших хлопот.
     
     Староста, представившийся как Жило, сам начал разговор после нескольких мгновений рассматривания друг друга.
     
     — Нет. Всё в порядке. Пройдёмся?
     
     Глава деревни согласился и вышел на улицу. Мы молча проследовали к стенам, пока я размышлял с чего начать расспросы.
     
     — Где мы находимся?
     
     В конце концов, мною было принято решение просто напрямую без увёрток выяснить все интересующие вопросы, и проверить, позволит ли разница в положении между мною и крестьянином задавать мне вопросы.
     
     — Королевство Ганатра. Простая деревня на окраине. Вы не знали, куда направляетесь?
     
     Мой вопрос вызвал у Жило немалое удивление. Однако его вопрос я проигнорировал, достав из кошелька платиновую монету и покрутив её в руках.
     
     — Сколько вы хотите за помощь?
     
     Мужик слегка набычился, и медленно, почти по слогам, выговорил:
     
     — Долг и первейшая обязанность простого человека всегда и во всём помогать тем, что благочестием своим стоит выше, ежели таковая помощь потребна.
     
     У меня появились большие подозрения, что в этом случае он цитировал кого-то. Однако стоило попытаться настоять, и я вперил в него требовательный взгляд.
     
     — И всё же?
     
     Жило протяжно вздохнул и махнул рукой.
     
     — Вы похожи на Палеотровцев. Люди там тоже считают, что многое можно измерить деньгами. Оставьте, нам не нужны деньги. С ними и сделать-то нечего.
     
     — Нечего? Купить скот, инструменты, заплатить налоги в конце концов? Кому вообще принадлежит ваша деревня?
     
     — Никому. У нас свободная деревня, как и ещё несколько деревень окрест. Здесь бедные земли — север, урожаи иногда бьёт заморозками, и никому они не нужны. А по законам Ганатры свободные деревни не платят налогов.
     
     Староста не выглядел особенно довольным этим фактом.
     
     — Это же хорошо, разве нет?
     
     Мужик грустно покачал головой.
     
     — Нет лорда, значит, нет защиты. Мы бы, может, и рады были, да вот что-то желающих нет.
     
     Это было интересно. Получается, любой рыцарь мог приехать сюда и стать бароном? Что-то здесь не так…
     
     — Я видел каменоломню неподалёку отсюда. Однако в деревне камня почти нет.
     
     Мы подошли к стенам и взошли на небольшую деревянную вышку в частоколе. Там сидел подросток-дозорный, но Жило шиком согнал его оттуда, освобождая для нас место. Крестьянин почесал затылок, как будто вспоминая что-то.
     
     — Был у нас один барон, лет десять назад. Приехал с отрядом, выразил желание защищать наши земли. Нашёл подходящий холм, приказал разрыть и начать добывать камень, замок хотел построить.
     
     — А дальше что?
     
     — А дальше всё. Съели барона и его отряд, когда они решили по окрестным лесам поохотиться. Пара воинов только выжила и убежала.
     
     — Как вы здесь вообще выживаете, если барона с отрядом съели? И зачем вообще поселились в этих местах?
     
     Староста отвернулся и уныло посмотрел вдаль, в холмы.
     
     — Деревня тут, почитай, лет полтораста уже стоит. Деды говорят, что сначала приехали сюда люди с рыцарем, баронство основать. Господин погиб, деревни остались. Зверьё вокруг лютое, но из лесов выходит только мелочь в основном. Поля окружены ловушками, мы их обновляем. Сами дальше полей да огородов не ходим. Раз в пару лет, бывает, караван какой проедет — отправляем с ним молодёжь наудачу, да еду на инструменты меняем.
     
     — Почему бы не собрать караван и не уехать в более приятные места всем вместе?
     
     Жило посмотрел на меня как на сумасшедшего. Абсурдность подобного предложения настолько явно читалась на его лице, что я посчитал за благо перевести тему.
     
     — Значит, любой рыцарь может приехать к вам и стать бароном?
     
     Мужик с хитринкой в глазах посмотрел на меня. Кажется, он подозревал меня в подобном желании, однако ошибался: мне уже было понятно, что взять с этих земель действительно нечего. Понятно, почему рыцарей, желающих тут править немного: крайне опасные окружения, бедные и едва выживающие деревни. Вероятно, собирая налоги с таких деревень, ты даже едва ли наскребёшь себе денег даже на новые доспехи, а ведь подчинённым тоже надо платить…
     
     — Ну, не любой, конечно. Согласие между людьми тоже надобно. Но работы для защитника у нас найдётся немало, это да.
     
     Староста слегка юлил, конечно. Однако общая картина мне была ясна, оставалось лишь пара штрихов.
     
     — Мне необходимо попасть в столицу Ганатры. Укажите направление.
     
     — Эдак вы взяли, столица… Столица далеко, на другом конце страны. Туда больше двух месяцев пути, и вы хотите отправиться в одиночку?
     
     Мужик всем видом намекал, что отправляться в одиночку по местным землям в путешествие — извращённый вид самоубийства. Похоже, он был совсем не против, если бы я задержался в деревне на годик-другой, помогая по хозяйству, но к его сожалению, в мои планы это не входило: задержаться я планировал лишь до того момента, как ко мне вернётся чувство жизни. Кадоган обещал ждать меня в столице Ганатры полгода, и от этого срока прошло уже почти два месяца…
     
     — Ну, до вас же я всё же дошёл.
     
     Выражение лица деревенского головы было крайне красноречивым, однако от комментариев он всё же воздержался. Лишь покачал головой и сказал:
     
     — Совершенно не понимаю, что такого вы хотели найти в диких землях, что отправились туда.
     
     А вот это было интересно. Получается, в направлении, откуда я пришёл, лежали дикие земли? Однако мне казалось, что я шёл ровно на восток. Условные границы…
     
     — Я не направлялся в дикие земли: лишь следовал из Арса в Ганатру, переходя горы.
     
     На такое заявление селянин сузил глаза, посмотрел на меня неожиданно острым взглядом и надолго замолчал. Это было довольно подозрительно, однако прежде чем я начал спрашивать, он наконец разразился неожиданно по-военному чёткой тирадой, выйдя из образа недалёкого крестьянина, который разыгрывал ранее.
     
     — Общепризнанно, что горы Арса непроходимы во всех местах, кроме столицы. Если их и можно миновать где-то, то только в диких землях. В дикие земли нельзя попасть случайно — от королевств их отделяет незримая граница, словно плотная пелена, через которую ты проходишь. Это уникальное ощущение ни с чем не спутаешь, каждый человек чувствует это, и мы, живущие на границе, хорошо это знаем: ведь именно тогда пора поворачивать назад.
     
     Крайне интересно. Быстро перебрав воспоминания, я понял, что ничего подобного мне не попадалось. Можно ли было пропустить подобное во время забега? Если верить старосте, то вряд ли… Куда вероятнее что тварь, что высасывает жизнь, попалась мне в диких землях, чем то, что она загнала меня туда. Возможно, стоило учесть это на будущее, но здесь и сейчас это было неважно.
     
     — Вы обвиняете меня во лжи?
     
     Ледяным тоном осведомился я, положив руку на меч. Распознавать намёки мне удавалось хорошо.
     
     — Нет, что вы, конечно же, нет! Вы просто никогда не были на границе и поэтому незнакомы с её особенностями, поэтому я счёл долгом рассказать вам, вот и всё!
     
     
     Крестьянин испуганно замахал руками и заверил меня, что ничего такого он не имел в виду. Вряд ли он опасался того, что я зарублю его на месте — однако никакие пункты рыцарского кодекса не запрещали благородному сэру отходить наглеца мечом плашмя или ножнами. Это вообще считалось милосердием — пара тумаков вместо того, чтобы направить на несколько месяцев неприятных работ.
     
     — Благодарю. Надеюсь, подобная информация мне не пригодиться.
     
     Сухо поблагодарил я собеседника.
     
     — Милостью Отца, будем надеяться.
     
     Деревенский голова вытер выступивший со лба пот. Интереса к дальнейшему диалогу в нём совсем не читалось, и мужик неуверенно переступил с ноги на ногу, опасливо поглядывая на меня исподлобья.
     
     — Мне нужен дом с широким двором, чистая вода и горячая еда. Я задержусь ненадолго.
     
     Затребованное предоставили, не задавая вопросов. Больше вопросов у меня не было — следовало сосредоточиться на восстановлении формы.

Глава 33

     Обильное питание, свежий воздух, и регулярные тренировки оказали плодотворный эффект. Сперва всё давалось тяжело: в первый раз мне пришлось завершить тренировку, не сделав и трети от стандартного разминочного комплекса. Но время лечит, и день за днём упражнения давались мне лучше и лучше. На третьей неделе чувство жизни вернулось — а вместе с ним вернулась и полная уверенность в собственных силах. Кажется, даже те приёмы, что раньше давались мне не слишком хорошо, получались легче и легче, и наконец-то можно было вдохнуть полной грудью.
     
     
     
     Нахождение на грани всегда здорово прочищает мозги. И за время вынужденного отдыха я прекрасно осознал свою главную ошибку. Два десятка лет средневековой жизни изрядно повлияли на меня — как бы мне ни хотелось обратного. Я жил и действовал так, словно у меня есть всё время мира — неторопливо и праздно, наслаждаясь новоприобретённой жизнью и молодостью. Однако это было иллюзией — времени не было. Каждое путешествие, каждая поездка, особенно в одиночку, легко могла стать последней в этом мире. Пока старый странник был моим спутником, наши путешествия по большей части шли легко и безопасно — но это отнюдь не было моей заслугой и не являлось следствием безопасности дорог. Конечно, можно было полагаться на старика и дальше, однако несмотря на всю его доброту, у меня были вполне обоснованные сомнения, что он одобрит множество из вещей, которые я намеревался совершить.
     
     
     
     Вновь и вновь я прокручивал в голове тот момент, когда гигантская, молниеносно быстрая кошка умерла прежде, чем сумела даже коснуться меня. Мне нужна была эта сила. Сомневаюсь, что мне удалось убедить мастеров жизни ордена помочь в этом деле — да и это вызвало бы неизбежные вопросы, отвечать на которые совсем не хотелось.
     
     
     
     Ударить по собственной душе, чтобы снять блок, что запечатывает силу моей смерти во мне? Проще сказать, чем сделать. Мои собственные знания об устройстве души и воздействии на неё болтались около отметки ноль. Возможно, кто-то из высших жрецов Отца или опытнейших магов-отшельников мог знать, как это сделать. Возможно... Однако их ещё надо было найти, убедить в оказании помощи в столь сомнительном деле, как манипуляции с душой: ведь одна из сорока девяти рыцарских добродетелей гласила “Будь хранителем - своей души, и всех душ рядом”.
     
     
     
     Рационально мысля, мне было понятно, что найти жертву и провести необходимый ритуал можно было даже в монастыре. Однако я не торопился с этим — меня немного настораживало то, что именно этот способ был описан моим неведомым “благодетелем” наиболее подробно. Или, быть может, он хотел, чтобы моя подозрительность заставила меня выбрать другой путь?
     
     
     
     Деревенские дети с изрядным любопытством наблюдали за моими тренировками. Несколько, что постарше, набравшись храбрости подходили и просили взять их в ученики: ученичество в числе прочего заменяло в королевствах также и институт пажей и оруженосцев. Первым моим порывом было отказаться — брать на себя обузу в ближайшие годы у меня не было никакого желания. Однако спустя мгновение я понял, что это может послужить иной цели, и будет практически идеальным вариантом для моего плана. Поэтому я ответил, что подумаю…
     
     
     
     Я выбрал самого старшего из них. Его звали Дей, и ранее он был подмастерьем у деревенского кузнеца. Хотя ему ещё и не исполнилось даже четырнадцати, выглядел парень как настоящий громила, уже не уступая мне в росте и будучи шире в плечах. Простодушный, но решительный, он первый подходил ко мне, честно без увёрток рассказав, что мечтает стать когда-нибудь настоящим рыцарем. Перед отъездом из деревни я нашёл его в кузнице.
     
     — Если ты не передумал, я готов взять тебя с собой, Дей.
     
     
     
     Я смерил пристальным взглядом парня, который тем временем усердно обрабатывал кузнечную заготовку, намереваясь, видимо, сделать из неё потом что-то. Молоток выпал из его руки, и детина не верящим взглядом уставился на меня.
     
     — Я… мне…
     
     
     
     Шумно сглотнув и отложив заготовку в сторону, парень сделал несколько вдохов и выдохов, успокаиваясь, и наконец выдавил из себя поклонившись:
     
     — Мне нужно немного времени, чтобы собрать вещи, сэр Горд.
     
     
     
     Потратив ещё несколько мгновений на то, чтобы более внимательно и придирчиво осмотреть парня, который, впрочем, на вид подходил по всем требованиям, я коротко бросил ему:
     
     — Я ухожу завтра на рассвете через восточные ворота. Не опаздывай.
     
     
     
     
     
     Заверения о том, что он непременно будет там, я уже не слушал.
     
     
     
     Прежде чем уйти, я также навестил знахарку, дабы попросить её дать что-то вроде снотворного. Та немного удивилась подобному запросу.
     
     — Пожалуй, у меня найдутся сонные травы, однако я не могу понять, зачем они вам.
     
     
     
     Несколько мгновений я сверлил старушку взглядом, пытаясь дать понять, что отвечать на этот вопрос не хочу. Она спокойно и выжидательно смотрела на меня. Наконец, мне пришлось ответить:
     
     — Для Дея. Я забираю его с собой.
     
     
     
     Травница покачала головой, выражая неодобрение с моим решением.
     
     — Земли вокруг опасные. Оставили бы его здесь, господин, погибнет же по дороге почём зря.
     
     
     
     На мгновение я задумался. Видимо, мне всё же придётся дать какие-то объяснения, если мне нужно снотворное, потому что по доброй воле проклятая старуха помогать мне явно не хотела, волнуясь за подмастерье кузнеца. Конечно, я был благородным рыцарем, а она простой крестьянкой, но по законам королевств благородное сословие любой страны имело власть приказывать только на землях собственного королевства. Конечно, деревенские относились ко мне с почтением и уважением, и выполняли мои пожелания без вопросов, однако ровно до тех пор, пока это не касалось чего-то, чего им очень не хотелось.
     
     — Юные воины… часто испытывают проблемы со сном. Порою ворочаясь в тесной охотничьей стоянке, юноша не может заснуть от постоянных звуков и шорохов леса с непривычки. А ведь на рассвете ему понадобится много сил.
     
     
     
     Разродился я наконец приемлемым объяснением.
     
     — Две щепотки в воду перед сном, если возможно — лучше всего в горячую, и размешать. Заснёт как убитый.
     
     
     
     Травница улыбнулась, покопавшись у себя в запасах и протягивая мне мешочек. И я искренне надеялся, что моя ответная улыбка не была слишком фальшивой.
     
     
     
     Когда я приблизился к восточному выходу из деревни, Дей уже был там. Было похоже. что он пришёл сюда задолго до рассвета. Одетый в новую, добротную одежду с небольшой котомкой вещей, он внимательно всматривался в деревню, ожидая меня. Поравнявшись с ним, я с усмешкой вспомнил вопрос, с которого начал сэр Кадоган, когда мы вышли.
     
     — Как долго ты можешь идти?
     
     
     
     Парень задумчиво почесал затылок.
     
     — Год в деревню приехал караван — обменяли немало железа. Мы с учителем работали три дня и две ночи, пока не сделали всё, что было нужно деревне. Думаю, идти будет не сложнее.
     
     
     
     Впечатляющая выносливость. В своё время я отнюдь не мог похвастаться тем же — парень, действительно, был полон сил и жизни.
     
     — Если ты не передумал… Идём.
     
     
     
     В деревенском парне чувствовалась некоторая неуверенность, видная невооружённым взглядом.
     
     — Вы…Вы действительно возьмёте меня в ученики? Я смогу стать рыцарем, как вы?
     
     
     
     Я немного просверлил его взглядом, прежде чем ответить.
     
     — Не думай, что это будет легко. Мир — опасное место, и смерть может поджидать нас на каждом шагу. Ты станешь рыцарем… Если доживёшь. Быть может, для собственной безопасности тебе лучше остаться в деревне?
     
     
     
     В глазах молодого подмастерья появилась решительность, и он тихим, но уверенным голосом произнёс.
     
     — Никогда.
     
     
     
     Ответом ему была улыбка, от которой парень немного поёжился.
     
     — Что же, ученик… Тогда нам пора.
     
     
     
     Пока мы удалялись от деревни, я припоминал основы ритуалистики смерти. В чём-то они напоминали ритуалы различных диких племён, когда-то живших на моей родной планете. Но были и отличия — пока ещё плохо знакомая мне, но уже определённо чёткая и стройная система пронизывала всё элемента, собирая различные вариации жизненного эха в неведомый узор. Ритуал разблокировки способностей, описанный демоном, требовал нескольких вещей. Кинжал, с рукоятью из старого мёртвого сухого дерева и кости хищника, убитого накануне. Место, полное жизни, лучше всего — лес или плотная чаща. Жертва, крепкая и здоровая, одного вида с существом, что проводит ритуал. И смерть, что запечатана глубоко в душе — ключевой компонент, без которого всё это было бы пустой тратой времени и материалов. Вопреки моим ожиданиям, здесь не было слов или символов. Лишь элементы смерти и чёткие временные границы, что должны проходить между ними, сплетая эхо воедино.
     
     — Есть три основных правила, которые ты должен уяснить в этом походе. Первое: я приказываю — ты делаешь. Без вопросов и задержек, мгновенно и без раздумий. Второе — ты говоришь только тогда, когда я сам тебе спрошу, а остальное время ты молчишь как рыба. Третье: Базовые хозяйственные обязанности по умолчанию лежат на тебе без всяких приказов.Это ясно?
     
     
     
     Крестьянский парень молча кивнул, подтверждая впитывание командирской мудрости. Дальше мы молча шли без разговоров: сам я сосредоточился на чувстве жизни, петляя и выбирая безопасные пути среди местной фауны. Иметь ученика, в целом было довольно удобно — он готовил, стирал, набирал воду, разводил огонь и никогда ни на что не жаловался. Даже появилось лёгкое сожаление, что он задерживается у меня надолго.
     
     
     
     Я нашёл подходящее дерево через несколько дней пути. Сломанный чьим-то тяжёлым ударом ствол крупного, засохшего и посеревшего дерева. Что немного настораживало — чтобы сломать такое дерево не хватило бы даже урагана. Здесь были останки. Ржавое оружие, ошмётки почти сгнившей и рассыпавшейся брони: следы боя, что произошёл много лет назад. В момент, когда я коснулся ствола, раздумывая, какую часть лучше вырезать для рукояти, протяжный, леденящий душу рваный вой раздался издалека. Кто бы это ни был, его жизни совершенно не ощущалось. На мили вокруг не было зверей крупнее крысы — это было мне точно понятно. Возможно, стоило уйти, но зверь взвыл вновь, и на этот раз звук казался ближе. И именно это дало мне понять, с кем я имею дело.
     
     
     
     В бестиариях ордена данную тварь именовали загонщиком… Он выделялся пугающим, обескураживающим прерывистым воем, которым пугал жертву, заставляя её бежать, а затем, когда она выбьётся из силы — скрытно атаковал в спину. Классификация бестиария не считала подобного гада препятствием для настоящего странника — мы выносливы, нас нельзя испугать, и мы можем дать ему бой даже спустя несколько дней игры в догонялки, где он выдыхается быстрее нас, однако при некоторой удаче старая и опытная дрянь вполне могла расправиться даже с отрядом из нескольких десятков человек в походе, убивая их по одному, и скрываясь в чаще. Но со мной была обуза, которая препятствовала классической тактике, и мне не хотелось бы её терять.
     — Дей, хватай свой лук и лезь на это дерево, живо.
     
     
     Скомандовал я ученику, указывая на самое толстое дерево поблизости.
     
     
     
     Я вышел на небольшую полянку под деревом, где сидел мой подопечный, медленно достал меч и начал разминать мышцы, изо всех сил напрягая сенсорику. Тщетно — вокруг не было ничего напоминавшего крупную тварь. Вой раздавался ближе и ближе, пугая с разных сторон, однако мне и так было известно, что монстр умеет играть со звуком. Некоторое время он выл и ревел, пытаясь напугать. От двух наиболее сильных завываний Дей чуть не упал с дерева, на что я приказал ему оторвать рукав рубахи и привязать себя к дереву.
     
     
     
     На секунду мне показалось, что что-то зашуршало в траве сзади. Мгновенно обернувшись, я не увидел ничего, кроме орешника, шелестящего от мимолётного порыва ветра. Неужели тварь научилась как-то укрываться от всех человеческих чувств, включая чувство жизни странников? Я повернулся обратно, и в этот момент интуиция взвыла дурным матом, и не раздумывая, я нанёс размашистый рубящий удар мечом по пространству сзади меня. Брызнула кровь, и двухметровая тварь, похожая на седую обезьяну с длинными, почти полуметровыми когтями, появившись из воздуха попыталась с визгом достать меня ими. И хотя она не была особенно быстрой, в этот момент ей это почти удалось, ибо обрушившееся на мозг ощущение присутствия крупного зверя на мгновение выбило меня из колеи. Последнее время у меня было мало практики в сенсорике - чувство жизни оставило меня, пока я оправлялся от ран, и теперь за это пришлось расплатиться легким сенсорным шоком от внезапного появления рядом столь крупного источника. Однако стрела, прилетевшая в нее с дерева, выиграла мне то самое мгновение, которого было достаточно для того чтобы прийти.
     
     
     
     Огласив поляну холодным визгливым воем, она попыталась скрыться в кустах, однако меткий бросок моего ножа в ногу прервал эту попытку. Прихрамывая, зверюга попыталась раствориться в воздухе. Однако благодаря ранам и капающей на траву крови мне легко удалось найти местоположение и нанести рубящий удар, снова выбивая загонщика из его маскировки и сбивая на землю. На мгновение мы встретились глазами — взор охотника и взгляд загнанного в угол зверя. А затем, с неожиданным проворством тварь сжала руку в кулак и ударила. Я блокировал щитом — и это оказалось крупной ошибкой. Удар оказался столь силён, что вырвал щит из моей руки, а меня самого отбросило на несколько метров, бросая оземь. А обезьяна встав на четыре конечности рванулась ко мне, стремясь придавить к земле прежде, чем удастся встать. Я перекувыркнулся вбок не вставая, уклонившись, а её прыжок пришёлся в землю. В этот момент в спину твари прилетела ещё одна стрела, отвлекая её, и использовав это время, я поднялся, нанося ещё удар.
     
     
     
     Тварь уже не выла, а ревела, истекая кровью. Она вообще оказалась довольно живучей — две торчащие стрелы и несколько серьёзных рубящих ударов не казались смертельными. Но она уже не могла убежать и была слишком слаба для открытого боя, поэтому дальнейшее было избиением. Я спокойно уклонялся, избегая блокирования ударов, и наносил её лёгкие ранения, а Дей всаживал стрелу за стрелой с дерева. Он не всегда попадал, и некоторые стрелы скользили по шкуре, не нанося серьёзного вреда, однако и это было хорошим подспорьем. На шестой торчащей из неё стреле загонщик рухнул на поляну, хрипя и скребя траву четырехпалыми лапами.
     
     — Всаживай в него весь колчан. Будет хорошая тренировка. — спокойно крикнул я сидящему на дереве ученику.
     
     
     
     Тварь, впрочем, не сдохла даже после дополнительного десятка стрел, лишь хрипя и скребя землю когтями. Не спуская с неё глаз, я медленно сходил к вещам, которые лежали неподалёку, достал лук, приобретённый в деревне перед отъездом, и хорошо прицелившись, всадил две стрелы в глазницы с короткого расстояния. Только после этого живучая дрянь наконец-то затихла.
     
     
     
     Я махнул рукой ученику, чтобы спускался с дерева. С горящими, сияющими глазами, он подошёл ко мне, и захлёбывающимся, прерывистым от восторга и адреналина голосом сказал:
     
     — Это… Это было невероятно, мастер Горд!
     
     
     
     Лишь лёгкая, скупая улыбка была ему ответом. Теперь у меня было почти всё, что необходимо. Осталось лишь правильно применить это.

Глава 34

     Говорят, что история любит повторяться. Что ошибки, совершённые однажды, часто обречены быть совершены вновь, ведь время порой стирает любые уроки, что могли бы вынесены из прошедших событий. Однако для каждого события, что повторяется в истории любого мира, всегда был момент, когда оно было совершено впервые. Порою подобная история первопроходца может затеряться во времени, быть стёртой из любых записей или памяти всех живущих — но следы, метки, шрамы на теле мира останутся навсегда, и даже будучи невидимыми для всех, зачастую именно они определят дальнейшие вехи бытия. И событие, что происходило в неприметном, глухом лесу на окраине земель людей, было именно таким.
     
     
     
     Два человека было здесь — но лишь одному предстояло уйти живым. Многие, впрочем, оспорили бы и эти определения. Ещё безусый юноша, плотно привязанный к крепкому старому дубу, с недоумением пытался проморгаться после долгого и излишне крепкого сна. Его наставник, молодой мужчина с короткой чёрной бородой, лет двадцати на вид, сидевший на небольшом камне заметив, что он очнулся, достал длинный костяной стилет с рукоятью и старого серого дерева и медленно подошёл к нему.
     
     — Что… Что случилось учитель?
     
     
     
     Юноша растерянным взглядом осматривал окружающий его лес. Хотя он и был ещё молод, он не был слаб, и потому несколько раз попытался высвободиться из державших его верёвок. Тщетно, впрочем — связавший его имел в этом деле неплохой опыт.
     
     — Ничего особенно. Просто тебе настало время умереть.
     
     
     
     Будничным, равнодушным тоном, ответил благородный рыцарь, приближаясь к своему пленнику.
     
     — Я… Не понимаю.
     
     
     
     Растерянность и удивление привязанного к дереву простого деревенского парня только усилились. У него совершенно не было жизненного опыта подобного толка — большая часть его жизнь включала в себя лишь работу в поле, кузнице, и редкие истории о благородных рыцарях и далёких землях, что иногда травили старики по вечерам. Подобная ситуация, несомненно, полностью выбивала его из колеи.
     
     — Всё очень просто. Ты умрёшь. Здесь и сейчас. Оглашение этого довольно очевидного события ничего не изменит для тебя — но я хочу, чтобы ты знал и осознавал это факт.
     
     
     
     И спустя несколько мгновений, убедившись, что ученик услышал его, и увидев маленькую искорку понимания в его глазах, мужчина молча нанёс сильный удар стилетом прямо в самое сердце. Он держал руку на рукояти, не вынимая стилет из сердца, смотря прямо в глаза своей жертве, до тех пор, пока последние искры жизни не покинут их. Всякое случалось в мире: за более чем тысячу лет существования в отношениях между разумными происходили… разные вещи. Были и убийства, и обманы, и предательства. Юные разумные создания, даже имея лучших наставников в виде своих создателей, не всегда способны легко найти общий язык друг с другом. Это часть жизни, часть взросления и развития, и это нормально. Но никогда прежде Тиал не видел подобного одновременно: обман, предательство и безжалостное убийство собственного ученика одним человеком. И что делало это ещё ужаснее, сам человек, совершивший это, не испытывал никаких эмоций по этому поводу, и его жертва тоже это видела. Дей, подмастерье кузнеца, не был дураком. Несомненно, он понял, что умрёт, и понял, что наставник собирается убить его. Но даже в самых страшных кошмарах он никогда не мог представить себе подобного — хладнокровного, беспощадного убийства благородным рыцарем собственного ученика. И потому последним, что застыло в остекленевших, безжизненных голубых глазах было непонимание — за что, почему, и зачем он был убит.
     
     
     
     Первое мгновение ничего не происходило. А затем, старый, крепкий и всего минуту назад пышущий жизнью дуб протяжно заскрипел и начал высыхать на глазах. Кольцо смерти, медленно разойдясь вокруг, убило всю растительность в радиусе нескольких метров в течение всего пары минут. Виновника произошедшего, впрочем, это не сильно волновало. Наоборот, он выглядел крайне довольным произошедшим. Он отвязал тело своей жертвы от уже мёртвого дерева, и утащил его дальше в лес, более не обращая внимания на дело своих рук. В конце концов, что такое одно мёртвое дерево и немного мёртвой травы для целого леса, верно? Если вы срубите одного дерево и соберёте целый стог сена из лесной травы, лес даже не заметит.
     
     
     
     Но иногда раны, нанесённые миру, заживают не так легко и просто, как нам бы того хотелось. Порой они гниют, превращая некогда цветущие земли в непригодные для жизни пустоши. Вернувшись в это место спустя несколько месяцев, можно было заметить, что пятно мёртвой травы вокруг дуба ничуть не уменьшилось. Оно росло.

Глава 35

     Я сидел на камне, находясь наверху небольшой каменной скалы, и отдыхал, любуясь заходящим за окрестные холмы солнцем. Внутри меня грело удовлетворение от хорошо сделанной работы — почти все следы ритуала были уничтожены, и никто не смог бы доказать мою вину в смерти моего бывшего ученика. По уму стоило бы сжечь всю мёртвую поляну: от этого меня остановило лишь опасение, что следы лесного пожара в северных землях будут выглядеть ещё более подозрительно, чем проплешина мёртвой земли среди леса. Впрочем, кому вообще нужен этот опасный и неприветливый лес на границе диких земель? Вытащив тело жертвы подальше в лес, я выследил и заманил к нему небольшую стаю волков, дождался, пока они разорвут его на части и съедят, а затем перебил их всех. Оставалась лишь одна вещь.
     
     
     
     Достав из сумки тщательно отмытый от крови костяной стилет, я внимательно осмотрел его. Лезвие было чистым, но часть засохшей крови намертво въелась в дерево рукояти, придавая её коричневато-багровый цвет. Это было последним вещественным доказательством: по уму, стоило бы избавиться от него, сжечь до состояния пепла, и лишь мысль, что он ещё может пригодиться в подобных делах, заставляла меня снова и снова откладывать подобное решение. Туманные перспективы против въевшихся привычек…
     
     
     
     Со вздохом положив орудие дел неправедных обратно в сумку, я задумчиво сжал и разжал державшую его руку, вспоминая ощущения, посетившие меня во время ритуала. Сейчас они уже давно пропали, но тогда… Порою сложно описать чувство, что никогда не испытывал ранее, получалось лишь подобрать грубые, нечёткие аналогии. Последний раз, когда мне довелось испытать что-то подобное было убийство ролтока много лет назад, однако это был мимолётный, быстрый момент, мгновенно заглушённый болью сломанных костей, когда туша гигантской кошки сбила меня с ног, опрокидывая на землю.
     
     
     
     Это было холодно. Но непохоже на снег, лёд, или холодный ветер, что заставляет тебя ёжиться снаружи: этот холод возникал внутрии распространялся, словно склизкая и холодная змея, что ползёт прямо по твоим венам. В момент, когда я вонзил кинжал в тело своей жертвы, ледяная нить словно пронзила мою руку, медленно дошла до самого сердца, обволакивая его ледяной пеленой и пробуждая в нём что-то. Пробуждение и разблокировка способностей, вероятно, прошли успешно, но как это отразиться на мне? Предполагалось, что длительное воздействие смерти на душу может вызвать самые разнообразные побочные эффекты. И что куда важнее, как мне использовать это?
     
     
     
     Здесь, на вершине почти безжизненной каменной скалы, было небольшое исключение. Небольшой цветочный кустик, что пробился наверх сквозь толщу камня, образуя трещину, маленькое знамение торжества жизни над холодным и мёртвым камнем. Я протянул в его сторону руку и азартно попытался как можно чётче представить то ощущение, что родилось в груди во время ритуала. И в момент, когда азартный задор уже покинул меня, когда охватившее меня равнодушное смирение в знак того, что так просто ничего не получиться, почти заставило меня опустить руку, холодные железные когти словно продрали меня от груди до кончиков пальцев. Рука полностью онемела и плетью упала, словно парализованная. А маленький куст с симпатичными пурпурными цветами, что был на расстоянии нескольких метров, рассыпался в прах.
     
     
     
     Засыпал я с чувством выполненного долга. И уже знакомую пустоту встретил как родную. В этот раз она была… иной? Что-то изменилось, и пусть, на первый взгляд, казалось, что вокруг всё нет ничего, кроме моего стародавнего “партнёра”, было и что-то, что изменилось. Некое неуловимое изменение в пустоте, что никак не удавалось вычленить и описать. Или, быть может, изменился я сам?
     
     
     
     Потребовалось некоторое время, прежде чем я понял в чём дело. Незримый голос молчал, хотя его отчётливое присутствие, казалось, обволакивает всё вокруг. И осознание пришло с шоком.
     
     
     Дело было в смерти — эхе жизни, энергии, субстанции — как не назови, суть оставалась одна. Пустота вокруг не была пустотой вовсе — мы находились в некоем измерении, буквально под завязку заполненном смертью. На миг мне показалось, что я нахожусь под толщей воды, которая сдавливает и не даёт дышать: однако это чувство ушло, лишь только я вспомнил, что сейчас нахожусь даже не в собственном теле. Лишь одно мгновение ушло на осознание факта, что живое существо не может существовать в этом месте — оно будет мгновенно раздавлено и расщеплено на части запредельной концентрацией смерти. И спустя ещё одно мгновение пришло понимание, почему не раздавило меня самого. Демон, что дал мне новую жизнь, был чем-то большим чем просто голос. Сосредоточившись на чувстве жизни, я понял, что сам являю собой в этом океане плотный, крепкий и сильный сгусток жизни, внутри которого имелась область пустоты, заполненная смертью. Он ощущался, как сверхплотное, клубящееся облако, в глубине которого чувствовался разум, с которым я и имел дело ранее. Это облако частично окутывало меня, ювелирно окружая меня тонкой, но плотной плёнкой своей сущности, защищая от дыхания смерти, что заполонило всё пространство вокруг. Удивительно, как я не замечал этого ранее. Словно прозревшему слепому, мне неспешно открывались новые и новые грани своих чувств. Мне вдруг отчётливо стало ясно, что мой собеседник не является живым существом. Вообще. Вдали от тела в этом странном месте я всё ещё был жив — и чувство жизни ясно сигнализировало об этом, как о том, что вокруг больше нет ничего живого. Чем бы он ни был, это не было живым… И вместе с тем, возникал резонный вопрос — все ли наши разговоры происходили в одной и той же пустоте? Или это были разные места, но я, словно слепец, не мог отличить одну комнату от другой?
     
     — Где мы?
     
     
     
     Проще было задать вопрос, чем гадать. В конце концов это точно касалось искусства смерти напрямую.
     
      — Короткую или длинную версию?
     
     — Обе.
     
      — Короткая: в отстойнике. Мы находимся в месте, куда Тиал сбрасывает смерть. Длинная… Это особое измерение, план, подпространство, созданное Творцами для очистки мира от любых видов негативно влияющей на мир видов энергии. Здесь она разделяется и расходиться на различные кластеры, а затем, медленно очищаясь до чистого нейтраля, возвращается в мировые энергопотоки. Это кластер смерти.
     
     — Мы были здесь каждый раз во время наших разговоров? И почему мы именно здесь?
     
      — Каждый, кроме первого раза. Тогда мы были за гранью бытия. Смерть тесно связана с понятиями распада и разрушения, и, как и другая энергетика подобных типов, в большинстве случаев крайне деструктивно воздействует на окружение. Я выдёргиваю тебя сюда, потому что в этом месте нас и наш разговор практически невозможно отследить — плотный слой смерти разрушит почти любые попытки наблюдения.
     
     
     
     Прелестно. Неспособность отличить мировой отстойник от пустоты за гранью бытия — не то что ты будешь рад о себе узнать.
     
     — На удивление полная информация. Удивительная щедрость с твоей стороны, учитывая прошлое.
     
     
     
     Мне хотелось многое высказать этому… учителю, но месть — это блюдо, которое стоит подавать холодным. Впереди были долгие, очень долгие годы, и потому я ограничился лёгким сарказмом.
     
      — Ограничивать и скрывать что-то уже поздно. Ритуал, что ты провёл, создал незаживающую язву на теле мира, проколов путь в место, где мы находимся. Как только Отец решит хоть на мгновение проведать земли людей — это будет сразу же обнаружено.
     
     
     
     Голос никак не высказал своего отношения к подобному способу разблокировки способностей. Ожидаемо, но всё же досадно… Ведь в числе прочего это могло послужить и способом узнать что-то о его личности.
     
     — Тогда, может, начнёшь с того, что представишься? Раз уж скрывать что-то поздно.
     
     
     
     Молчание затянулось на несколько минут.
     
     — Нет. Довольно и того, что ты знаешь мои цели и возможности. Если кто-нибудь вывернет наизнанку твой разум, они не получат больше.
     
     
     
     Что же, такой подход был мне знаком и понятен. Поэтому ничего, кроме лёгкого разочарования по этому поводу, я не испытывал.
     
     — Тогда поговорим о главном. Расскажи мне об основных опасностях, что подстерегают неофитов на пути постижения искусства смерти и способы их избежать. Мою руку практически парализовало, а я всего лишь уничтожил цветок. О приёмах тренировок и способах отточить мастерство и контроль над силой смерти, а также увеличить эту самую силу.
     
      — Любое применение смерти будет медленно убивать тебя. Когда жизнь сталкивается со смертью, возникает разнополярный конфликт энергий. Жизнь порождает жизнь, поэтому встретив свою противоположность, энергетика любого живого существа вспыхнет, кратковременно увеличивая производство жизни. Поэтому малого заряда смерти не хватит чтобы убить большое существо — он просто рассеется в более плотном потоке противоположной энергии. Однако, достаточно плотный и концентрированный удар смерти может мгновенно запустить даже в более плотной и насыщенной пелене жизни реакцию распада, заставив существо умереть, и эхо его жизни станет смертью.
     
     — Я могу управлять смертью, которая рассеяна вокруг, а не находиться именно во мне?
     
      — Это потребует опыта и тренировок, но да. В целом, это основа основ — любое действие требует от тебя энергии смерти, и тебе придётся научиться собирать её из любых источников.
     
     — Тогда получается, что я могу убивать врагов так долго, пока не рухну от усталости? Нужно лишь не убить себя в процессе?
     
      — Настоящий мастер смерти не знает равных на поле боя.
     
     
     Голос звучал всё так же холодно и отстранённо, но всё же мне показалось, что в этой фразе есть некоторая гордость за собственное искусство.
     
     — Вернёмся к технике безопасности. Как мне обезопасить себя от вреда, дабы мои удары задевали лишь мои цели?
     
     
     
     Это всё, конечно, здорово, однако превратиться в ходячий труп в мои планы точно не входило.
     
      — По большей части: никак. Каждый мастер смерти наполовину жив и наполовину мёртв одновременно. Пользоваться энергией смерти и оставаться полностью живым и здоровым человеком почти невозможно.
     
     — Если бы это было так, никто не стал бы этим заниматься. Кому нужна сила, если ты сам полутруп?
     
      — Вот как? И много ты знаешь желающих стать мастером смерти?
     
     
     
     Действительно. Не слишком много. Наверное, очень удобно рассказывать об этом, когда мы уже заключили сделку...
     
     — Должны быть обходные пути. Почти невозможно, не значит невозможно.
     
      — Наполовину жив всё ещё намного лучше, чем мёртв. Разумеется, они есть. Самый простой — не использовать смерть напрямую. Правильные ритуалы, инструменты, и артефакты сведут прямой вред твоей собственной энергетике на минимум, и если выдерживать между ними необходимую паузу, она вполне будет успевать восстановиться до эталонных значений. Хотя здоровья подобный образ жизни, безусловно, тебе не добавит. Помимо этого, у тебя есть в этом деле хорошая фора — над твоим телом поработал мастер жизни, и оно обладает более хорошими кондициями и способностями к восстановлению, чем у обычного человека.
     
     — Это простой путь, значит, есть пути и посложнее?
     
      — Многие адепты смерти по мере практики создают в своём теле своеобразные нити смерти — убивая свои каналы жизненной энергии и заменяя их смертью на постоянной основе. Таким образом, выпуская через них энергию, ты не вредишь остальной части организма, задействуя для искусства только уже мёртвую часть.
     
     — И как далеко это может зайти?
     
      — Так далеко, насколько ты захочешь. Полностью убив себя таким образом, ты станешь не мёртвым и неживым. Многие мастера смерти считают, что это и есть финальная точка — бессмертный, почти неуязвимый разумный мертвец, который никогда не умрёт окончательно. Победа.
     
     — Но не ты.
     
     
     
     Что-то подсказывало мне, что сам демон не считает подобный исход финалом. Учитывая, где мы находимся…
     
      — Не я.
     
     
     
     Несколько минут мы молчали. Я обдумывал полученную информацию, о чём думал мастер смерти, можно было лишь гадать.
     
     — Что делать, если я вдруг окажусь в безжизненной пустоши, но мне потребуются силы? Есть какой-то способ, не знаю, собрать смерть из воздуха? Местные мастера же как-то собирают рассеянную вокруг энергию, преобразовывают её?
     
      — Ты путаешь понятия. Искусство смерти и искусство нейтраля — это разные вещи. Ровно, как и искусство жизни и искусство нейтраля.
     
     — В чём разница? И то другое, суть — управление различными типами энергии, разве нет?
     
      — Человек, который изменил твоё тело — мастер жизни и мастер нейтраля. Старый человек, который путешествовал с тобой и взял в ученики — только мастер жизни. Чувствуешь разницу?
     
     
     
     Разницу я понимал. Но куда более интересным был факт, что демон знал кто такой мастер Лант, и знал кто такой сэр Кадоган, причём лучше, чем я, однако даже не называл их имён. Может потому что не знал? Получается, он мог узнать в чём они мастера, но не смог узнать, как их зовут…
     
     — Хорошо, тогда как мне овладеть местной магией? Очевидно, быть мастером смерти и мастером нейтраля куда лучше, чем быть просто мастером смерти, разве нет?
     
      — Я не знаю.
     
     
     
     Неожиданно. За всё время нашего общения демон впервые признался в осутствии каких-то знаний.
     
     — Можно больше подробностей о том, что именно ты не знаешь?
     
      — Искусство жизни и искусство смерти преимущество базируются на теле, имея сперва физическую основу бытия, и лишь затем касаются души и энергетики. Искусство нейтраля же восходит к изначальной энергии сотворения, океану бытия, душе самой вселенной. Потому оно изначально происходит из души, лишь потом проецируется на тело и энергетику. Я взял твою душу из-за границ бытия, из-за пределов нашей вселенной. Поэтому каждый способен стать мастером жизни или смерти, но не каждый — мастером нейтраля. Ты можешь использовать искусство смерти и искусство жизни, не обладая душой. Однако с изначальной энергией такой фокус не пройдет.
     
     — И я, судя по всему, неспособен?
     
     
     
     Чувство пронзительного, смотрящего в самое нутро взгляда, посетило меня несколько мгновений, а затем пропало.
     
      — Сложно сказать. Твоя душа несколько иная, нежели у любого жителя нашей вселенной. Это одна из причин почему я выбрал тебя — на неё не сработают некоторые методики поиска. Теоретически, каждая душа нашей вселенной способна в процессе эволюции обрести необходимые для управления нейтралью способности, однако насчёт тебя я не уверен. Может быть, у тебя когда-нибудь это получиться, а может, и никогда. Я не знаю. В любом случае не сейчас, и не в ближайшие годы: Для того чтобы разобраться в этом вопросе, нужны гении, исключительные магистры и архимагистры нейтраля. На Тиале просто нет таковых — мир ещё молод, никто просто не успел обрести подобное мастерство.
     
     
     
     Не самые радужные новости. Но, как всегда, работать придётся с тем что есть. Поставим вопрос по-другому.
     
     — Давай сделаем так — ты сам, самостоятельно расскажешь мне о том, что мне следует знать, что сделать, и какие тренировки произвести и какие техники отточить в первую очередь, как неофиту и твоему ученику? Надо полагать, у тебя в этом большой опыт, так? А затем я сам, отработав всё это, помещу это в книгу как основу. Ведь это в наших общих интересах, верно?
     
      — Верно. Я уже думал, ты никогда не научишься задавать верные вопросы.
     
     

Глава 36

     Заканчивался второй месяц моего пребывания в славном королевстве Ганатра, и, пожалуй, настало время подвести некоторые итоги. Оно было уже третьим по счёту королевством людей, с которыми я познакомился близко, и этого было вполне достаточно, чтобы провести параллели и сравнения. Ренегон, центральное и старейшее королевство, и по совместительству приют моей рыцарской альма-матер, на фоне остальных двух королевств вполне себе заслуживал звания королевства хитрецов и хвастунов. Никто, конечно, не говорил об этом напрямую, и возможно, дело отчасти было в лёгкой зависти к самому богатому и развитому королевству от соседей, однако некая маленькая толика снисходительности, и лёгкого неодобрения прямо-таки сквозила в людях, при его упоминании. В монастыре, конечно, иногда сложно почувствовать, чем дышат люди целого королевства, однако времени у меня было предостаточно — в целом, жители действительно любили похвастаться чем угодно. Яркими домами и нарядами, подвигами и историями, удачами и достижениями… И при этом не любили говорить прямо и ясно, предпочитая подводить собеседника к сути опосредовано, и прекрасным примером того были наставники в монастыре. Исключением из этого правила был лишь непосредственно сам сэр Кадоган, говорящий мне большую часть вещей напрямую, однако, надо полагать, это было следствием наших отношений учителя и ученика, а отнюдь не свойство его характера. Но даже в нём иногда проскальзывала некая хитринка…
     
     
     
     Жители Арса были просты, понятны и прямы. Они высказывались там, где Ренегонцы предпочитали молчать, независимо от последствий. Открыто выражали как любовь, так и неприязнь: мне, впрочем, довелось ощутить на себе больше второго, чем первого. Сама их жизнь крутилась в основном вокруг непрекращающихся конфликтов с северными варварами, что накладывало свой отпечаток. Но вот Ганатра…
     
     
     
     Разбираться в людях не так просто, как кажется на первый взгляд. За долгие годы детства своей новой жизни в Аурелионе я так и не смог выделить какой-то черты или стереотипа которые были в той или иной мере присущи всем жителям. Отчасти в этом было виновато отсутствие путешествий — почувствовать, чем дышат люди королевства сидя в окраинном баронстве сложновато. С Ренегоном и Арсом мне повезло — монастырь принимал в ряды учеников людей из самых разных слоёв населения, что хорошо позволило понять жизнь королевства, а северяне были примитивны, как обух топора. За месяц путешествия по Ганатре я посетил с дюжину деревень, пять мелких, и три крупных города. Они не сильно отличались от аналогичных городов других королевств — по моим впечатлениям, архитектурными изысками люди вообще не сильно увлекались. Большинство городов, замков и домов строились, казалось, по схожим шаблонам, и исключения из этого правила были немногочисленны и, как правил,о говорили о высоком достатке. Такими немногочисленными исключениями были, например, Келлийский монастырь, где я вырос, и Кордигард.
     
     
     
     Я снял плотную кожаную перчатку, и задумчиво посмотрел на правую руку. За месяц путешествия мне уже удалось кое-чему научиться в искусстве смерти: от солнечного сплетения через всю руку по коже тянулась тонкая тёмно-серая нить омертвевшей плоти, заканчиваясь небольшим почерневшим шариком в центре ладони. Это была нить смерти — самый распространённый среди адептов искусства смерти способ контролируемо использовать энергию смерти, не вредя собственному организму. Сконцентрировав под своим контролем часть подвластной ему силы смерти, адепт целенаправленно убивал часть собственного организма, создавая своеобразную нить или канал из мертвечины — как правило, руки, хотя точкой выхода могла быть любая часть тела. Однако пролегающие через лицо чёрные полосы были слишком приметны, а направлять энергию ногами было бы весьма неудобно, поэтому я ограничился классической нитью, пролегающей неглубоко под кожей. Конечно, канал, направленные через один из кровеносных сосудов, был намного менее заметён, однако мне пока хотелось беречь себя от необратимых последствий. Подобную подкожную нить можно было вырезать, и затем на её месте выросла бы обычная, здоровая кожа. А вот вырезать из глубины руки омертвевший кровеносный сосуд было бы отнюдь не так просто…
     
     
     
     Понять жителей Ганатры мне помог случай. Проезжая один из городов после приобретения нити смерти, я немедленно принял решение замаскировать подобное, что вылилось в заказ десятка плотных кожаных перчаток — десятка, потому что мои старые перчатки во время тренировок по базовой манипуляции смертью обзавелись дырой по центру ладони…
     
     — Как быстро вам они нужны?
     
     
     
     Спокойно осведомился кряжистый мужик-кожевник, услышав заказ и сняв с меня мерки.
     
     — Чем быстрее, тем лучше. Я предпочёл бы покинуть город как можно скорее.
     
     
     
     Время ещё терпело, но встреча с Кадоганом была приоритетом посмотреть достопримечательности я мог и потом.
     
     — Сделаю. Назовите место, где остановились.
     
     
     
     В два часа ночи меня разбудил посыльный, который пришёл в таверну. Он принёс десяток перчаток…
     
     
     
     Тренировки в монастыре часто занимали долгие часы. Как-то раз, отправляясь на одну из таких, я попросил соседей по комнате взять мне с обеда что-то поесть, предполагая, что пропущу его. Они взяли мне лишь небольшой кусок хлеба, и в ответ на негодование, лишь посмеялись и предложили уточнить в следующий раз, что именно и сколько я хочу. Любой житель Ганатры расшибся бы в лепёшку на их месте, но принёс еды достаточно, чтобы накормить просившего до отвала.
     
     
     
     Это выражалось во всём — не только в договорах и заказах, но и в гостеприимстве и архитектуре, книгах и даже в искусстве. Книга “Особенности торговли” написанная уроженцем Ганатры наполовину состояла из таблиц, описывающих обмен основными товарами между каждым королевством людей и его соседями. Для получения этой информации, автору, вероятно, пришлось объехать все одиннадцать королевств, расспросить всех живущих там торговцев, и даже больше — самому торговать почти всем вышеперечисленным, особенно учитывая собственные сноски-комментарии в стиле “Зерно в Бингле идёт хорошо, но муку везти не стоит — мельниц больше чем полей.” Здесь чтили дух договора больше чем букву, а основательность — больше чем выгоду. К несчастью, сейчас у меня не было возможности как-то это использовать. Но зарубка в памяти была оставлена.
     
     
     
     Морской бриз принёс запах рыбы ещё за несколько часов хода до столицы. Впрочем, чего-то подобного и следовало ожидать, учитывая, что таверна, где мы с наставником должны были встретиться, называлась “Семь Рыб”. А вот сама столица была весьма странноватой.
     
     
     
     Человека более развитой эпохи в целом сложно удивить средневековым городом. Громадные по средневековым меркам размеры Кордигарда были внушительными, но отнюдь не странными. Северная столица-крепость выглядела надёжной, но по меркам местного фортификационного искусства была просто увеличенным и спрятанным в горах стандартом обычной крепости. Но Небулос — так называлась столица Ганатры — сумел меня удивить. Пожалуй, впервые за всё время пребывания в этом мире я видел столь небрежное отношение людей к собственной безопасности, что, учитывая любовь местных к основательному подходу, смотрелось весьма дико. Городские массивы дугой растянулись вокруг крупной бухты, и то, что отделяло их от дикой и свирепой фауны местных земель было сложно назвать стеной. Скорее заборчиком — причём весьма хлипким. Пожалуй, он мог бы защитить от кого-то вроде бронекрыс или волков, или иной мелкой хищной фауны, но любая достаточно сильная или ловкая тварь могла легко сломать или перепрыгнуть забор, высота которого редко превышала 3–4 метра, а толщина часто не составляла даже метра! При этом создавалось полное впечатление, что ни о какой централизованной постройке стены речи вообще не идёт — в одном месте это был просто земляной вал, в другом — частокол из брёвен, в третьем — несколько слоёв железной решётки, где-то едва ровное нагромождение камней… Я не сразу нашёл центральные ворота в этой цепи постоянно сменяющихся участков стены — они, конечно, выделялись, являя собой небольшой участок ровно выложенной стены из разноцветных каменных кирпичей, судя по всему, выточенных из различных морских камней, однако по высоте и размерам отнюдь не превышали общую линию стен. Иные деревни имели частокол посолиднее! А вот на участках города, напрямую прилегающих к морю, возвышались величественные и могучие пирамидальные башни. Высота самых больших превышала, на глаз, сотню метров, и они своеобразным полукольцом опоясывали всю бухту, самые крупные размещались по бокам города.
     
     
     
     Вот куда ушёл весь камень — первая мысль, которая появилась у меня при взгляде на эти башни. Но найти рациональность в таком плане застройки оказалось для меня непосильной задачей. Однако любопытство было сильно, поэтому дойдя до ворот, я немедленно пристал к стражнику с вопросами.
     
     — У меня есть некоторые вопросы по поводу города…
     
     
     
     Начал я, но был немедленно прерван.
     
     — Стены?
     
     
     
     Глаза немолодого усача, что командовал караулом на центральных воротах, выражали вселенскую тоску. Похоже, это был самый распространённый вопрос среди всех приезжих.
     
     — Стены.
     
     
     
     Лаконично ответил я, раздумывая, почему ни одном из посещённых городов Ганатры никто никогда не упоминал о подобных странностях своей столицы.
     
     — Может быть, вам лучше расспросить жителей города?
     
     
     
     Стражник попытался съехать с темы, глядя на меня умоляющим взглядом. Интересно, как часто его просят рассказать об этом? Путешественники на Тиале — большая редкость, но вот караваны ходят регулярно.
     
     — Вы тоже здесь живете, разве нет?
     
     
     
     Безжалостно сказал я, делая самое невинное выражение лица, на которое был способен.
     
     — Много лет назад, когда Небулос только строился, возникло множество разногласий по поводу того, какими стенами должна обладать столица нашей прекрасной Ганатры...
     
     
     
     С тяжёлым вздохом монотонно забубнил усач, смотря пустыми глазами куда-то мимо меня.
     
     — Вижу, вы до сих пор не договорились по этому поводу.
     
     
     
     
     
     Усач хмуро зыркнул на меня, прервал свой длинный и явно заученный экскурс в историю, но ответил:
     
     — Договорились. Каждый квартал сам отвечает за безопасность и сохранность своего участка стены.
     
     
     
     На слове безопасность я хмыкнул и выразительность посмотрел на земляной вал, которые находился спустя несколько участков стен от ворот. Как его вообще дождями не размывает?
     — И как, хорошо система работает?
     
     
     
     Проследив за моим взглядом, стражник только буркнул:
     
     Не жалуемся.
     
     
     
     И с неподдельной грустью уставился на меня в ожидании новых вопросов. К его счастью, дальше выдавливать из него информацию я счёл излишним. Подобное устройство выглядело… многообещающим. Меня ждала столица, и, пожалуй, стоило признаться самому себе, что столь сильного, неподдельного любопытства я не испытывал ещё ни к одному городу в этом мире.

Глава 37

     Куда стоит направиться человеку, который впервые прибыл в незнакомый город, но хочет узнать о нём побольше? Мне первым на ум приходила, конечно же, таверна или трактир. Владельцы постоялых дворов, принимающие как приезжих, так и местных завсегдатаев, часто знают все досужие слухи или сплетни в округе. За время своего путешествия я уже успел привыкнуть и обтереться в подобных кругах — бывало, за одно посещение города мне доводилось посетить более десятка различных таверн, кабаков, трактиров и харчевен с целью узнать различные слухи, сплетни, новости, и понять, чем вообще живёт и дышит народ в том или ином городе. Учитывая повальную правдивость людей в королевствах, слухи здесь весьма редко превращались искажались — разве что от многократного недопонимания... В целом, в некоторых вещах местные не сильно отличались от привычных мне людей и часто разделялись по группам выбирая то или иное заведение — где-то засиживались стражники, где-то простые вояки со службы того или иного окрестного лорда, в каком-то кабаке в большинстве своём могли быть ветераны, а в заведениях поприличнее — часто засиживались рыцари или охотники. В Кордигарде, как я знал, имелись элитные заведения даже для высшей знати и духовенства. Алкоголя в королевствах не знали, так что времяпрепровождение в подобных местах обычно сводилось к общению, потреблению вкусных яств, и перемыванию косточек всем вокруг в компании своего сословия. Где-то можно было встретить азартные игры, музыку, или танцы — словом, развлекались люди как могли.
     
     
     
     Я предполагал, что заведение, в котором мне назначил встречу наставник, будет чем-то вроде кабака для рыцарей. Это было ошибкой. “Семь рыб” располагались в центре города, вплотную прилегая к главной торговой площади. По местным меркам — одно из самых хлебных мест для любого заведения. Некоторое время я прохаживался неподалёку от него, внимательно рассматривая людей, что входили и выходили на постоялый двор. И в один из моментов, когда я проходил мимо, из дверей вылетел плюгавый мужичок в потрёпанной одежде, который, пролетев метра два мимо меня, упал прямиком на мощёную камнем площадь.
     
     
     
     Мужичок потёр ушибленную спину, покряхтывая, встал, с достоинством выпрямился и сказал:
     
     — И всё равно я говорю, она тухлая! Я потомственный рыбак, и всякой рыбы навидался!
     
     
     
     Из дверей трактира показалась широкая, здоровенная, косая сажень в плечах баба лет этак сорока пяти и, потрясая половником, ответила:
     
     — Я уже три десятка лет рыбу готовлю, и никто, никто кроме тебя ещё не называл мою рыбу тухлой! И как у тебя язык только поворачивается говорить про мою рыбу такую гнусную ложь, рыбный неуч!
     
     
     
     Пара стражников на площади, торговцы, и местные зеваки с изрядным любопытством поглядывали на происходящее. Но никто не вмешивался. Мужичок приосанился, что в его потрёпанной одежде смотрелось весьма комично, обвёл руками народ вокруг и сказал:
     
     — Вы только принюхайтесь, люди! Эта обманщица людей тухлятиной кормит, выдавая это за деликатесы! Гнать её надо в шею из города за такое!
     
     
     
     Люди стали принюхиваться, и я, как стоящий ближе всех, тоже глубоко втянул носом запах. И чихнул — действительно, после открытия дверей из заведения потянуло достаточно резким и неприятным рыбным запахом. Во взгляде людей, что стояло поближе, стало появляться неодобрение: запах они тоже учуяли. Вразнобой граждане начали подтверждать слова мужика, и у дверей образовалась небольшая недовольная толпа.
     — И правда, воняет…
     — Как-то раз у нас погрёб с рыбой подтаял — похожая вонища стояла.
     — Помню дед ушёл рыбу ловить в шторм — три дня не было его, вся рыба пойманная протухла…
     
     
     
     Ещё несколько людей подойдя поближе, прочихались. В глазах женщины появилось загнанное выражение отчаяния, она сжала половник покрепче, до побелевших костяшек, беспомощно обводя взглядом толпу. Наконец, её взгляд упал на меня и мой золотой рыцарский перстень.
     
     — Сэр рыцарь! Вы человек благородный, рассудите нас! Попробуйте мою рыбу, Отец свидетель, не тухлая она!
     
     
     
     Вступаться за женщину особого желания не было. В целом, я мог просто объявить её “недостойной” рыцарской защиты и внимания, и спокойно пройти мимо — подобное кодекс вполне позволял. Вдруг она и в самом деле тухлятиной торгует? Однако именно в её заведении мне надо было ждать сэра Кадогана — и кто знает, где он пойдёт меня искать, если местные решат снести его? Разрушение места встречи в наши планы точно не входило, поэтому мной было решено всё же вмешаться. Окажется рыба действительно тухлой — попробую убедить людей назначить того самого мужика. заверившего кашу, здесь главным. Окажется нормальной — поддержу трактирщицу. В любом случае вариант беспроигрышный: слово любого рыцаря в подобных спорах ценится в королевствах высоко.
     
     — Выноси рыбу. Попробую.
     
     
     
     Равнодушно высказался я. На самом деле исход спора меня интересовал куда меньше чем сохранность трактира. Женщина с немалой для её габаритов скоростью исчезла внутри заведения и вернулась с большой каменной тарелкой, на которой лежали тонко нарезанные куски рыбы. Пахли они отвратительно, но тухлыми не выглядели. Зажав нос, я взял один и попробовал.
     
     
     
     Рыба была нежной, слегка солоноватой и кисловатой. Тухлятиной это не было, скорее напоминало какой-то редкий деликатес.
     
     — Воняет, конечно, но весьма вкусно. Точно не тухлятина, попробуйте сами.
     
     
     
     Несколько человек. зажав носы, тоже решили подойти и попробовать. Тарелка с рыбой пошла по рукам. Моё мнение они разделили. На мужичка стали бросать презрительные взгляды, а на трактирщицу — уважительные. Тот лишь гордо поднял голову и произнёс:
     
     — Может, ты готовишь так хорошо, что даже тухлятина придётся людям по вкусу, но тухлой от этого рыба быть не перестанет.
     
     
     
     После чего протолкался через толпу и ушёл.
     
     
     
     Развлечение кончилось, и люди спокойно разошлись.
     
     — Благодарю вас, сэр. Этот рыбак уже не первый раз пытается мою рыбу опорочить, с тех пор как я отказалась у его ватаги рыбу покупать.
     
     
     
     Трактирщица поклонилась мне в пояс.
     
     — По запаху рыба и правда похожа на тухлую.
     
     
     
     Пожал плечами я.
     
     — Это старый рецепт, бабка мне ещё рассказывала. Позволяет надолго рыбу сохранить. Я бы ему не дала такого, зная гада, но в этот раз он, едва мне отлучиться пришлось, сам на кухню пролез да бочку расковырял. А рыба хороша — такую бочку, у меня, бывало и для графского стола покупали.
     — Я, вообще-то, хотел остановиться у вас на несколько недель. Ожидаю встречи. Впрочем, не отказался бы задавать вам и пару вопросов о городе…
     
     
     
     Благодарная владелица трактира, оказавшаяся вдовой по имени Мэри, с радостью предоставила мне комнату и самолично приготовила весьма недурно запечённого рыбного филе. И охотно ответила на все вопросы о городе. Некоторые вопросы заставили её задуматься, а на некоторые она не знала ответа, но в целом полезной информации было немало.
     
     
     
     Истинное предназначение башен было загадкой и для местных — всё, что они знали, это то, что те нужны для защиты города. В отличие от прочих посещённых мною столиц, король Ганатры жил не в самой столице, а в загородном замке в полудне пути от города. Учитывая непередаваемое портовое амбре тухлой рыбы, которым была пропитана половина города, сложно было его в этом винить. Управлением городов в королевствах занимались те лорды, на чьих землях находился город, либо назначенные ими управляющие. Столицей считался наиболее крупный город, расположенный на королевских землях, однако Небулос и здесь отличился — его управлением в отсутствие королевских указаний занимался городской совет. Принципы, по которым он выбирался, широкой общественности не оглашались, но входили в него, неизменно, наиболее влиятельные и известные люди города.
     
     
     
     Пока Мэри рассказывала мне более подробно о людях, составляющих городской совет столицы, я задумчиво барабанил пальцами по столу, считая время. В совет входило несколько аристократов высокого ранга, а также главы наиболее важных гильдий королевства. Кадоган обещал ждать меня в семи рыбах в течение полгода, но допускал вариант, в котором и мне придётся подождать его. Полгода было крайним сроком, к концу которого мы оба должны были точно прибыть сюда, и ждать друг друга в течение недели — и отсутствие одного из нас точно означало бы смерть или обстоятельства непреодолимой силы, в которых могла потребоваться помощь. Поход с варваром на север, путешествие вдоль гор, блуждание в тумане и почти месяц лечения от травм, а затем путешествие через всю Ганатру заняли немало времени. До истечения срока оставалось чуть больше двух месяцев, и ехать в соседнее королевство было уже поздновато.
     
     
     
     Прошло уже больше пяти месяцев с момента нашего выхода из монастыря, а Ганатра была всего лишь вторым королевством, которое я успел посетить. Следовательно, стоило исходить из того, что больше двух королевств посетить мне больше не удастся, особенно если учесть, что и на ожидание наставника может уйти пара месяцев. Затем мне будет необходимо вернуться в Ренегон, отчитаться о приключениях в монастыре, и заняться уже непосредственно тамошними делами. До созыва конклава оставалось меньше трёх лет…
     
     
     
     Внезапная мысль пронзила мою голову, когда Мэри начала рассказывать о городских стенах. Словно сложный пазл, который я до этого крутил в голове, никак не мог собраться вместе, но в этот раз ему удалось. Уязвимость.
     
     
     
     Ганатра была одной из лучших стран для старта моего прихода к власти. Даже если мне удастся заполучить на свою сторону хороший отряд северных варваров, способный взять пару-тройку местных замков, их придётся ещё довезти до этих замков, и кормить на протяжении всего пути. Допускаю, что мне удалось бы довезти их и до южных королевств в случае нужды, однако я допускал возможность, что после созыва конклава в Ренегоне мне придётся действовать на опережение…
     
     
     
     Если опираться на варваров, из одиннадцати людских королевств лучшей целью были бы шесть самых северных. Мой родной Аурелион, Арс, Ганатра, Бингл, Ренегон и Палеотра.
     
     
     
     Бингл, славящийся болотами и алхимиками отпал — он был на крайнем западе, и времени на его посещение и оценку обстановки у меня могло и не остаться. К тому же завоевание царства болот само по себе звучит как долгая и ненадёжная затея. Арс был ближе всего и имел к варварам прямой коридор — однако их там ненавидели, а значит, будет яростное сопротивление. Плохой вариант. Аурелион не славился силой и считался глухим углом, но везти туда варваров пришлось бы через Арс — и были вполне обоснованные сомнения, что это будет удачной затеей. Ренегон, как крупнейшее и сильнейшее королевство людей отнюдь не выглядел лёгкой целью для захвата. Оставались Ганатра и Палеотра: сюда, в теории, можно было бы привезти варваров морским путём. Но Ганатра была ближе…
     
     
     
     Я так и не пришёл к окончательному решению в тот вечер. Слишком много было переменных. Однако поработать немного над более глубоким прощупыванием обстановки в Небулосе в ожидании старика, явно не было бы лишним...

Глава 38

     Посетив ещё несколько забегаловок разного класса в городе и погуляв на рынке, ничего принципиально нового о городе я не узнал. Поэтому дальнейшую добычу информации было решено продолжить в месте, которое просто обязано было, по моему твёрдому убеждению, присутствовать в любом портовом городе. А именно: в борделе. Рассудив таким образом, я занялся тем что угостил и расспросил на эту тему несколько мужиков в заведениях разного класса. И они украдкой после оплаченного мной сытного обеда, дали мне сразу несколько наводок.
     
     — Для нашего брата есть парочка сходных по цене мест. Заведение “У лесной лисы” ближе к восточной части порта, и “Сердце кракена” в самом центре порта. В других не бывал, может, стражники вам чего подскажут.
     
     Лысый матрос, сыто рыгнув, просветил меня о своём портовом досуге.
     
     — Все наши ходят в дом госпожи Шелли, он в дюжине домов от городских ворот. Если не найдёте, поспрашивайте у парней помоложе в карауле — они точно знают.
     
     Седоволосый стражник улыбнулся своим воспоминаниям, подкрутив ус.
     
     — Значит, ищете заведение для “мужского” отдыха, приличествующее рыцарю?
     
     С непонятной иронично-вопросительной интонацией протянул рыцарь средних лет в добротных кольчужных доспехах, которого я случайно увидел на улице и пригласил отобедать в хорошем заведении. Его звали сэр Иден.
     
     — Именно так. Полагаю, я задержусь в городе на некоторое время, и хотелось бы посетить лучшие… достопримечательности.
     
     Пару минут сэр Иден задумчиво ковырял дорогое филе из красной рыбы, закусывая его кальмарами и креветками, слегка поглядывая на меня, и оценивая по каким-то своим критериям. Пару раз он на мгновение задержал взгляд на тонком шраме. что остался у меня на щеке после дуэли в Арсе.
     
     — Думаю, вам стоило бы посетить усадьбу леди Беатрис. Скажите, что я вас рекомендовал. Уверен, компания леди оставит только приятные впечатления у достойного рыцаря.
     
     Превосходно. Первые три опрошенных мной мужчины из разных слоёв населения знали, где находятся бордели. Определённо Небулос соответствовал моим ожиданиям от портового города. На мгновение я задумался, сколько их вообще в городе? Без доступа к каким-либо официальным документам и переписи населения, определить количество людей, живущих в одном городе, можно было лишь на глаз. В монастыре говорили, что в Кордиграде живёт не менее полумиллиона. Септентрион и Небулос навскидку были раза в два — три меньше, определённо, не меньше ста тысяч душ каждый. Если предположить, что каждая сотая девушка занимается проституцией, всё равно выходило как минимум пара десятков борделей…
     
     — Полагаю, вы не откажетесь описать мне путь к означенной усадьбе?
     
     — Несомненно. Благородные люди должны помогать друг другу.
     
     Мы обменялись понимающими ухмылками. Но как бы то ни было, начать стоило именно с низов.
     
     Найти в порту “Сердце кракена” было достаточно простой задачей. Это было одно из самых высоких зданий, расположенное всего в паре сотен метров от пристаней: старый двухэтажный особняк, по размерам сравнимый с небольшим складом. В отличие от кабаков для более элитных слоёв общества, названия на нём написано не было, однако крупная вывеска символично изображала тонкую девичью фигурку, которую обвивал щупальцами гигантский осьминог. Я постучал.
     
     Дверь открыла низенькая бабулька неопределённого возраста. Можно было дать ей как 60, так и все 80. Окинув меня оценивающим взглядом, она вежливо поинтересовалась:
     
     — Чего изволите, благородный господин?
     
     — Сэр Горд. — представился я. - Надеюсь на ночь, полную плодотворного общения.
     
     — Проходите, сэр.
     
     Старушка с поклоном пропустила меня внутрь. В гостиной особняка на нескольких деревянных стульях и скамейках сидело чуть больше дюжины девушек, занимаясь кто чем. Часть девиц тихо переговаривались друг с другом, кто-то сидел за столом и ел, некоторые занимались шитьём или рукоделием. Откуда-то издали раздавались приглушённые стоны. Любопытствующие взгляды скрестились на мне, внимательно и без малейшего стеснения пробежались по мечу, щиту, одежде и рыцарскому кольцу. Я разглядывал девушек в ответ. Не королевы красоты, конечно, но вполне смазливые — дурнушек здесь не было.
     
     — Определились с выбором, сэр?
     
     Прозвучал сбоку голос старушенции после пары минут игры в гляделки.
     
     — Эта, эта и эта.
     
     Указал я пальцем на трёх девушек, что выглядели старше: двух шатенок и одну чёрненькую.
     
     Если старушку и удивили такие запросы, на лице это никак не отразилось. Она лишь сделал пару жестов означенным девушкам. Шатенки подошли сразу, чёрненькая на минуту ушла в какую-то неприметную комнату в углу гостиной и взяла там ключ.
     
     — Джулия покажет вам комнату.
     
     Напоследок мне показалось, что пока я поднимался по лестнице, бордель-бабушка пробормотала себе под нос что-то вроде “если рыцарь так уверен в своих силах, зачем спорить”.
     
     Комната была вполне приличная, чистая и не обшарпанная, но кроме стола, пары стульев, и большой кровати с чистыми простынями там ничего не было. Пока я разглядывал комнату девушки смирно стояли и перебрасывались какими-то типично женскими взглядами, ведя безмолвный диалог. Наконец, я начал:
     
     — Меня зовут сэр Горд. Я рыцарь Ренегона.
     
     — Джулия. Эмма. Ния.
     
     Вразнобой представились девушки. И пока я раздумывал с чего бы начать расспросы, самая старшая из них, Джулия, взяла инициативу в свои руки. Не стесняясь, скинув с себя босоножки и платье, и присев на кровать, осведомилась у меня:
     
     — Кто будет первой?
     
     Я слегка усмехнулся и подошёл к окну, закрывая ставни. Комната погрузилась в сумерки.
     
     — Для начала стоит обсудить вопрос оплаты. У вас найдутся свечи?
     
     Одна из шатенок вышла, и вскоре вернулась с парой потрёпанных свечей, что озарили полумрак комнаты. Пока она ходила, Джулия, тряхнув водопадом чёрных волос, коротко огласила местные цены:
     
     — Ния и Эмма берут по 10 золотых за ночь. Я беру двадцать. Ещё за десяток можем накормить и организовать лохань с горячей водой.
     
     Цены вполне посильные для любого бедняка, хотя большинство простых рабочих и матросов редко получали больше золотого в день, а иногда и меньше.
     
     — А что насчёт дополнительных услуг?
     
     Я взял ключ, запер дверь и присел за стол, вопросительно посмотрев на девушек. И вот здесь их взгляды стали напряжёнными. И это меня заинтересовало. Конечно, ситуация была вполне располагающая к такому повороту, происходи дело в моём родном мире. Однако каких дополнительных услуг могут опасаться девушки в мире, где большая часть людей запирает дверь в дом, только опасаясь диких зверей?
     
     — Сэр. Мы простые девушки и ничего такого не знаем и не делаем.
     
     Тихо, но твёрдо ответила чёрненькая, скрестив руки на груди в защитном жесте. Две другие девушки также сбросили одежду и присели к ней, обеспечивая молчаливую поддержку. Я достал из кошелька платиновую монету, задумчиво покрутил её перед пламенем свечи, и бросил Джулии. Та поймала.
     
     — Я пришёл к вам не ради любви. Мне хотелось бы задавать вам много, много вопросов. Вероятно, это займёт весь вечер и всю ночь. Вы готовы на них ответить?
     
     Глаза девушек округлились, став похожими на блюдца. Тем не менее встречные вопросы они задавать не посмели.
     
     — Конечно, сэр, всё что угодно.
     
     Хором ответили все три девицы.
     
     — Для начала я хотел бы знать, требования каких дополнительных услуг вы опасались.
     
     Практической пользы эта информация несла мало, но вдруг… Но всё оказалось проще, чем любые мои фантазии — некоторые мужчины просто любили секс погрубее. Девушек, конечно, никто не бил, однако, когда здоровенный моряк в пылу страсти крепко сжимает нежные девичьи телеса, могут и синяки остаться… И подобное, со слов девиц не было по нраву ни одной нормальной девушке.
     
     — Почему вы вообще работаете здесь?
     
     Перешёл я к вопросам по местному трудоустройству.
     
     — А почему нет? Платят хорошо, работа несложная и приятная. Желающих подзаработать девушек больше, чем вмещает “Сердце кракена”. Скорее уж стоило бы спросить, почему мужчины готовы столько платить за столь простые вещи.
     
     Лукаво улыбнулась одна из шатенок.
     
     — А дальнейшие проблемы в поисках мужа и создании семьи вас не смущают?
     
     Три недоуменных взгляда стали мне ответом.
     
     — Сэр… Я не знаю, как обстоят дела в благородном обществе, но девушку из Кракена любой моряк с руками оторвёт. Ясно же, что лучше такой в постели ему не найти.
     
     Уверенным тоном ответила мне Джулия, переглянувшись с подругами.
     
     Почти час подробных расспросов на эту тему заставил меня смачно выругаться про себя матом, и особенно хорошо пройтись по мастерам монастыря, из-за который на данный момент полового влечения я не испытывал совершенно. Оказалось, что проецируя свои родные взгляды на общество другого мира я снова допустил большую ошибку. На первый взгляд, всё выглядело похоже — есть духовенство, выступающее за высокие моральные стандарты, обычные семьи из одной мужчины и женщины, вынужденный целибат для молодых членов ордена…
     
     Однако девушки ясно давали мне понять, что в отличие от моего родного мира, никаких сексуальных табу в людских королевствах Тиала просто не существовало. А ведь если логично подумать, любые ограничивающие размножение людей вещи были совсем не к месту в мире, где фауна любит на регулярной основе полакомиться человечиной. К сексуальным связям здесь относились примерно так же, как к… еде. То есть считали обыденной и неотъемлемой части жизни, которой никто не стеснялся и которую никто не осуждал. Осуждались, как и в любом другом деле, обманы и предательства. Если мужчина тайком бегал от жены в бордель — безусловно, подвергался остракизму. Но не за сам факт похода в бордель: это было лишь равносильно тому, что он предпочёл ужинать в ресторане вместо домашней стряпни, а за имеющий место обман. Беспорядочные сексуальные связи за пределами свадебных уз вообще никем и никак не осуждались. По словам Джулии, женатые моряки из Палеотры частенько захаживали к ним, и отнюдь подобного от своих жён не скрывали.
     
     Спустя несколько часов расспросов Джулия вышла на кухню, принеся ужин и напитки, и вернулась, принеся мне в качестве сдачи увесистый мешочек с золотом. У меня оставалось ещё множество вопросов о Небулосе, Ганатре, влиятельных жителях и слухах столицы… Однако одна уже полученная информация о местных сексуальных пристрастиях в моих глазах окупала платиновую монету. Поэтому я оставил его ей. И вот тогда энтузиазм девушек при ответах на вопросы изрядно возрос…
     
     Бордель я покинул на рассвете. Накормленный до отвала, начисто вымытый, и со слегка распухшей от количества вываленной на меня информации головой. Посещать бордель, куда захаживали стражники, смысла не было: в Кракен пусть нечасто, но заглядывали небогатые представители самых разных слоёв общества. А вот усадьбу леди Беатрис, безусловно, стоило посетить и задать именно те вопросы, на которые портовые шлюхи никак не могли дать ответ…

Глава 39

     Несколько дней я отдыхал, думал, и анализировал полученную информацию. Со слов девиц из кракена выходило, что наводить мосты с кем-то из горожан средней руки смысла не было. Каждый квартал в городе имел некоторую степень самоуправления и был населён народом определённого класса — у порта в основном были кварталы моряков, у стен — кварталы ремесленников, в центре были в основном люди из различных гильдий. Аристократия жила в наиболее тихом и безопасном месте — на равном удалении как от моря, так и от не слишком надёжных стен. Напрямую мне этого, конечно, никто не сказал, но выводы из той тонны слухов, сплетен, новостей и информации о жителях я сделал такие: Настоящая власть в городе принадлежит двум группам. Первой был узкий аристократический круг внутри городского совета, который, скорее всего, и заправлял всеми делами. Прочие влиятельные горожане, вроде крупных торговцев и глав гильдий имели там гораздо меньше веса и в целом просто использовались знатью для решения тех или иных проблем города. Второй группой являлись люди, ответственные за оборонительные башни. Нападения на города морскими чудовищами на старте расселения людей были большой проблемой — любая приморская деревушка была обречена быть съеденной рано или поздно. Из глубин иногда вылезали такие твари, что умели ломать даже многометровые каменные городские стены…
     
     
     
     Джулия рассказала мне историю, произошедшую во времена основания Палеотры — соседнего королевства, которое было первым государством людей, что имело выход к морю. Ренегонскому герцогу, что стал основателем новой династии, очень понравилась идея иметь под боком столицы столь большой водоём. Океаны на Тиале были пресные и вполне пригодные для питья. И рыба, и вода: постройка города около реки, озёра или океана однозначно была хорошей идеей. Город окружили стеной, но не со стороны моря — в реках и озёрах пусть и встречалась опасная фауна, на сушу они почти не выходили. Возводить стены на протяжении всей береговой линии посчитали излишеством — ограничились тем, что построили несколько крупных плавающих платформ на мелководье для защиты и рыболовства. А затем, спустя несколько десятилетий, из моря вышла Дерейская Гидра.
     
     
      Дерея была столицей Палеотры, третьим по размеру городом в мире с тех самых пор и по сей день. Гидра уничтожила платформы. В городе поднялась тревога, люди подтащили стрелометы со стен, собрали ополчение. Король, не задерживаясь, приказал армии выдвинутся к воде и уничтожить чудовище… И ей не удалось. Ни обычные стрелы, ни тяжёлые стрелометы не смогли причинить твари никакого вреда. Про копья, мечи, любое обычное оружие даже говорить не стоило. Армия отступила неся чудовищные потери, выводя людей из города, и тварь вернулась в океан. Опасаясь возвращения, король приказал подготовить для неё огромную ловчую яму со стальными кольями, и вдобавок возвести рядом башню, которую можно будет обрушить на неё. Пока выжившее население столицы ютилось во временном лагере, лорды прибывали на зов короля, тот приказал лучшим мастерам королевства любой ценой изготовить оружие получше. В жутком цейтноте лучшие ремесленники и алхимики столицы родили сразу две идеи, ранее не применявшиеся нигде в мире — едкую хорошо горящую смесь, и стационарные камнемёты, способные кидать во врага приличные булыжники. Подготовив всё необходимое, армия короля вошла в город, неся с собой материалы для ловушки и нового оружия. Строители расставили в городе камнемёты и в рекордный день сложили груду камней размером с башню. Солдаты вырыли огромную яму, установив внизу железные колья, а алхимики изготовили сосуды с горючей смесью и заминировали ими яму.
     
     
     
     Гидра вернулась ещё через неделю после этого — люди, видимо, пришлись ей вполне по вкусу. Она угодила в ловушку — погнув или просто вогнав в землю стальные колья. На неё обрушили заготовленную башню, град камней, подожгли… Раненая и разъярённая тварь, несколько раз наполовину превращённая в пылающий факел, а затем затухающая, бесновалась долгие часы, но так и не издохла. Лично командовавший засадой король был убит, а остаткам десятитысячной армии удалось отступить, лишь оставив на съедение целый отряд, ненадолго задержавший её.
     
     
     
     Выживший наследник короля обратился за помощью и советом к жрецам. Конечно, он всегда мог позвать на помощь Ренегон, но это, скорее всего, сделало бы его королевство обратно герцогством. Те выделили отряд из лучших мастеров и рыцарей-странников, дабы те попытались убить гидру, видимо, с помощью магии. Однако придя в пустующий город, они ждали её несколько недель, и так и не дождались. Люди медленно и неохотно вернулись в дома, сразу начав возводить на берегу укрепления. Гидра так и не вернулась, и жрецы заявили, что милостью Отца она издохла от полученных ран в океане, и была съедена рыбами.
     
     
     
     Конечно, люди приспособились и нашли решение. Мелких рыбацких городков и деревушек просто не существовало — если уж какой-то лорд и решил поселиться у моря, то сразу закладывалось большое, крепкое поселение, и оно всегда, с основания, было готово к отражениям подобных атак. Возводились башни, стены, приморские крепости и замки. Население готовили к отходу в таких ситуациях, а в небольшом отдалении от города, в море, как правило, дрейфовала парочка плавучих постов, призванных предупредить город о нападении.
     
     
     
     Люди научились бороться с морскими чудовищами, и сводить потери от их нападений к минимуму. Однако плыть в открытый океан желания никто не имел — вся торговля и морские путешествия происходили лишь в прибрежных водах.
     
     
     
     Всё это подводило меня к мысли, что отвечающие за оборонительные башни люди, даже если не участвуют напрямую в управлении городом, должны обладать в нём немалым влиянием. Ведь от них напрямую зависела жизнь его жителей. Однако, на удивление, ни в порту, ни в трактирах обычные люди о них почти ничего не знали. На подобные вопросы они лишь пожимали плечами и говорили:
     
     — Мастера башен внимание не любят, вот и не трогают их. С делом справляются — и хорошо.
     
     
     
     Усадьба леди Беатрис располагалась за городом, что наводило на странные мысли. Я мог понять, что король или другой богатый лорд мог позволить себе построить загородный замок, хорошо защищённый от любых представителей местной фауны. Но бордель, даже элитный? Нет, конечно, там наверняка будет круглосуточно находится некоторое количество рыцарей, способных дать отпор, но не слишком ли рискованно?
     
     
     
     Перед выходом из города я навестил рыбаков в порту и приобрёл у них ведро живой рыбы. Настало время опробовать искусство смерти в деле. Отойдя от города за ближайший холм, я высоко подкинул рыбу в воздух, закрыв глаза, сосредоточившись и направив не неё руку с нитью смерти.
     
     
     
     Два простейших боевых приёма искусства смерти: нить и стрела. Пользуясь нитью, адепт вытягивал из собственного тела своеобразную энергетическую нить, контролируя таким образом энергию смерти за пределами своего тела. Используя стрелу, адепт своеобразным образом разгонял слегка уплотнённый кусок энергии смерти внутри своих энергоканалов, выталкивая его наружу. Требовало этой немалой сосредоточенности, фактически отрешения от окружающего мира — по крайней мере, сейчас. Сомневаюсь, что у меня получилось бы сражаться и использовать искусство смерти одновременно на данном этапе. Но с чего-то надо начинать?
     
     
     
     Хлюп! Живая рыба упала на землю и задёргалась.
     
     Слишком медленно. За время полёта рыбы вверх и падения вниз я едва успел вытянуть контролируемую нить едва ли на метр в длину. О смертоносном хлысте, рассекающем врагов пока оставалось только мечтать.
     
     
     
     Подойдя к рыбе, я попытался аккуратно, не теряя контроля, разрубить её нитью напополам. Видимого эффекта это не оказало, но прыти она поубавила. Ещё спустя несколько подобных попыток рыба издохла, перестав шевелиться. Разрезав её ножом, я не нашёл никаких отличий. Взяв вторую рыбу, я принялся многократно “разрезать” её нитью посередине. И это принесло плоды — рыба сначала перестала двигаться, затем умерла, а вскоре её туловище распалось на две части. Место разреза рассыпалось в невесомую пыль…
     
     
     
     Подкинув очередную рыбу, я попытался разогнать по своей руке более плотный сгусток смерти, чтобы сделать выстрел. Шлёп! Выстрелить-то я успел, а вот прицелиться — нет. Попасть в падающую рыбу мне удалось только с шестого раза.
     
     
     
     Внимательный осмотр убитой стрелой рыбы показал, что она стала похожа на мокрую мумию. Вода никуда не делась, но вся рыба съёжилась и усохла. Повторный запуск стрелы заставил её рассыпаться в прах.
     
     
     
     Найдя небольшой камень, я положил очередную рыбу под него. Отошёл на десяток шагов, и выстрелил стрелой смерти. Схожий результат. Двадцать шагов, тридцать, сорок… Стрела смерти не смогла убить рыбу с расстояния в полсотни шагов, рассеиваясь раньше. И эффект однозначно слабел на дистанции. Для рыбы, конечно, много не надо, но вот для человека…
     
     
     
     Я со вздохом посмотрел на ведро, всё ещё полное мелкой рыбы. Предстояло много работы.

Глава 40

     Усадьба леди Беатрис была громадным двухэтажным особняком, на передней части которого располагалось по меньшей мере два десятка окон на каждом этаже. Построенная из дерева и выкрашенная в тёмно-зелёный цвет, окружённая высоким каменным забором, увенчанным железными кольями, она казалась поместьем вампира в готическом вечернем полумраке. Подойдя к тяжёлым железным воротам, я постучал по ним рукояткой меча.
     
     
     
     За забором послышалась тяжёлая шаркающая старческая походка. Через некоторое время послышался звук засова, и ещё через мгновение старик в тёмно-синем костюме с затейливой вышивкой. Он приоткрыл небольшую калитку в воротах, и вопросительно уставился на меня.
     
     — Сэр Иден порекомендовал мне вашу усадьбу, как превосходное место, где усталый рыцарь может отдохнуть и пообщаться.
     
     
     
     Несколько мгновений старик внимательным и цепким взглядом осматривал меня.
     
     — Проходите, сэр. Вы как раз к ужину.
     
     
     
     Пропустив меня и заперев калитку, старик-слуга молча отвёл меня в столовую, где за очень длинным обеденным столом, с одной стороны, сидело полтора десятка красивых и хорошо одетых молодых девушек, а с другой — шестеро мужчин разного возраста — от двадцати до пятидесяти. Двое из них, что помоложе, не имели оружия на поясе, но у пяти из них был золотой рыцарский перстень — как и у меня.
     
     
     
     Одно из первых правил, которым учили нас в монастыре, было “Никогда не расставайся со своим оружием.” Конечно, у нас не было своих мечей, но каждому воспитаннику выдавали свой нож, и горе тому, кто потерял или даже не принёс бы его на любое занятие. Опасность может последовать отовсюду: так меня учили, и я принимал эту науку. Ты можешь быть устал, ранен, на отдыхе, но твоё оружие должно быть при тебе: этот мир знал слишком много людей, которые были убиты лишь потому, что не следовали этому правилу.
     
     
     
     Наверное, я ещё мог понять, но не принять подобную беспечность в центре крупного города, который отделяет от ближайшего леса ещё и крупные городские районы. Но в загородном поместье, окружённом даже не стеной — забором…
     
     
     
     Шестой мужчина был одет в длинную робу. А робы в королевствах носили лишь храмовники и те, кто, так или иначе, был причастен к церковному искусству. Искусству нейтраля, как называли его здесь, или магии, как называл это я.
     
     Во главе стола сидела рыжая женщина средних лет, одетая в бордовое платье с откровенным вырезом, из странного материала, напоминающего бархат. Увидев меня, она широко улыбнулась.
     
     — Кажется, сегодня нас посетил новый гость. Семь — прекрасное число куда лучше шести, верно, сэр...?
     
     — Сэр Горд.
     
     
     
     Коротко представился я.
     
     — Вы как раз вовремя. Вот эти молодые шалопаи сэр Перт и сэр Титус, наш друг в этих наверняка ужасно неудобных латах это барон Холт. Двое наших гостей пожелали сегодня остаться инкогнито, так что, надеюсь, вы простите меня за то, что я не представлю их. И как вы уже, уверена, догадались, я Леди Беатрис, хозяйка этой усадьбы. С моими воспитанницами вы ещё успеете познакомиться поближе. Присаживайтесь
     
     
     
     Леди с хитринкой улыбнулась мне, пока я присаживался, а несколько слуг тем временем заканчивали сервировать стол. На нём в изобилии было различных морских деликатесов, но встречались и более приземлённые вещи.
     
     
     
     Некоторое время шёл ужин, за которым первое время большинство людей молчали, отдавая должное искусству повара. Молодые рыцари перешёптывались, обсуждая девушек, девушки перешёптывались, обсуждая мужчин, мужчины постарше, включая меня, молчали, иногда бросая взгляды на всех участников застолья, а леди Беатрис смотрела на это со снисходительной добродушной улыбкой. Я ел мало и быстро, уделяя основное время анализу окружающих.
     
     
     
     Леди, вероятно бывшая или текущая жена какого-то аристократа. Она не представилась как графиня или баронесса, но имеет собственное поместье, купленное, видимо, в старые времена. Девушки как на подбор, красивые и молодые — вероятно, незамужние третьи или четвёртые дочки рыцарей или мелких баронов. В отличие от портового борделя, девушек постарше здесь не было: вероятно, таковые расходятся замуж.
     
     
     
     Всё, кроме меня здесь явно не впервые — вероятно, местные. Молодые рыцари очень беспечны. Молодость, знают что-то, чего не знаю я, или всё вместе? Барон — старый вояка. Латы имеют множество царапин и насечек. Носит рыцарский перстень — хотя мог заказать баронский. Не успел, хотел остаться неузнанным, или не счёл нужным?
     
     
     
     Каждый ранг аристократии на Тиале имел свой знак отличия в виде тяжёлого перстня. Золотой для рыцарей и баронов — но у баронов был с особой печаткой, для заверки документов. Платиновый для графов, и серебристо-белый для герцогов, из неизвестного мне металла. Короли носили короны. Или не носили вообще ничего. Их было-то всего одиннадцать на всех людей, и всё их знали — не спутаешь.
     
     
     
     Двое немолодых рыцарей, пожелавших отказаться неузнанным, судя по всему, принадлежали к гвардии короля или другого аристократа. Стальные кирасы на них были совершенно одинаковые. Оставшийся же…
     
     
     
     Из жизни в монастыре я знал, что цвет робы чаще всего определяет то искусство, к которому больше всего тяготеет тот или иной жрец или мастер. Белую робу носили мастера света, зелёную — мастера жизни, стихийники, в свою очередь, носили светло-синюю, тёмно-синюю, красную и коричневую робу соответственно. Это не было строгим правилом, но одеваться в робу или балахон красных оттенков, когда ты неспособен зажечь огонь усилием воли, ни один человек бы не стал. Человек, сидевшие на ужине у леди Беатрис, был одет в серую робу.
     
     
     
     Я затруднялся сказать, что именно это означает. Никто в монастыре серой робы не носил — все мастера были либо в белых, либо в зелёных робах и балахонах. Может, он просто не хочет афишировать свою специализацию. Может, он просто универсал. А может, просто новую робу покрасить не успел, а старая в стирке.
     
     
     
     Тем временем двое оставшихся неизвестными рыцарей, быстро, по-солдатски доев, кивнули явно знакомым им девушкам и ушли с ними в глубину особняка. Вскоре их примеру последовал и барон. Двое молодых рыцарей, наевшись до отвала, поинтересовались именами выбранных леди и предложили подняться, посмотреть картины. Леди милостиво согласились.
     
     
     
     За столом осталась леди Беатрис, десяток девушек, и неизвестный мне мастер. Девушки наелись и о чём-то тихо шушукались. Мастер неторопливо пробовал один деликатес за другим, не отдавая предпочтение чему-либо. Он вообще никуда не торопился. А я всё цепко рассматривал его, пытаясь понять, кто он такой. Наконец, леди Беатрис подала голос.
     
     — Сэр Горд, вы смотрите на нашего гостя так, словно хотите прожечь в нём дыру взглядов. Похоже, он интересует вас явно больше, чем мои воспитанницы. Может, вы хотите что-то спросить?
     
     
     
     Другие люди тоже бывают внимательными. Стоит об этом помнить, когда смотришь куда-то. Мастер прервал трапезу и тоже посмотрел на меня слегка недовольным взглядом после этих слов.
     
     — Пожалуй, хочу. Почему серая?
     
     
     
     Вот здесь меня не поняли. Кажется, у меня начинает входить в привычку вызывать у людей недоумение.
     
     — Белая роба — свет, зелёная — жизнь, светло-синяя — воздух, тёмно-синяя — вода, красная — огонь, коричневая — земля. Почему серая?
     
     
     
     В глазах леди Беатрис появилось понимание. А в глазах неизвестного мастера — интерес.
     
     — Где вы выросли, юноша?
     
     
     
     Властным, уверенным голосом спросил он у меня.
     
     — В Келлийском монастыре.
     
     
     
     Леди, похоже, мою альма-матер не знала. А вот на лице мастера отразилась целая гамма сменяющих друг друга эмоций. Узнавание, удивление, осознание, ещё большее удивление… Быстро совладав с собой, он внезапно смерил меня каким-то по-особенному пристальным, пронизывающим взглядом, от которого я немного заволновался. Прощупывал с помощью магии? Однако серьёзно забеспокоится по этому поводу я не успел: видимо, увидев то что искал, мастер широко улыбнулся мне.
     
     — Меня зовут мастер Миллиан. Серая роба ничего не означает — это просто повседневная одежда тех из нас, кто недостаточно богат, чтобы красить каждую робу, которую носит. На мой взгляд, эти робы — вообще ненужное расточительство. Это у вас в Ренегоне люди любят всё цветастое, в окраинных королевствах нам довольно и серой одежды.
     
     
     
     Леди Беатрис демонстративно прокашлялась в кулачок.
     
     — Разумеется, я не имею в виду вас, леди. Разве может кто-то осуждать женщину за стремление иметь красивую одежду?
     
     
     
     Мастер встал из-за стола, и уверенным шагом подошёл к одной из девушек и подал ей руку. Напоследок он обернулся ко мне, улыбнулся, и слегка извиняющимся тоном сказал:
     
     — Заходите пообщаться, если будет желание, юный странник. Моя башня — третья, если считать от севера. Сегодня, как вы понимаете, планы у меня несколько иные.
     
     
     
     Гадкий Миллиан раскрыл моё собственное инкогнито. Орден странников был известным в королевствах — половина рыцарских легенд рассказывала именно о таких как я. И судя по брошенным взглядам, некоторые леди любили в юности зачитываться историями о рыцарях…
     
     — Остались только вы, сэр Горд. Не желаете познакомиться с кем-нибудь поближе?
     
     
     
     Тон, которым леди Беатрис сказала эту фразу, был настолько жирным намёком, что понял бы даже последний деревенский дурак. Но к несчастью, чтобы не сделали с моим либидо мастера ордена, это работало до сих пор. Пришёл я сюда, конечно, за другим, однако развлечения иногда совсем не мешают работе…
     
     — Разумеется. Больше всего я желал бы узнать поближе такую прекрасную женщину, как вы, леди.
     
     
     
     Я встал и подошёл к началу стола, вперив в глаза леди уверенный, стальной взгляд. И похоже, мне удалось её на мгновение удивить, потому что Беатрис на какое-то время потеряла дар речи. Возможно, она содержала элитный бордель, но не работала в нём сама? Или местные предпочитали девушек помоложе и сама она подобных предположение не получала давно? На вид я бы дал ей лет 35–40, но она могла быть и старше… Леди несколько раз открыла и закрыла рот, видимо, силясь подобрать фразу. Я терпеливо ждал.
     
     — Думаю, нам лучше поговорить об этом в другом месте.
     
     
     
     Смерив непонятным мне взглядом своих девушек, дипломатично выдавила она.
     
     
     
     Мы прошли по коридорам особняка в место, которое, по всей видимости, являлось кабинетом. По дороге я имел удовольствие оценить леди Беатрис сзади. Точёная, тоненькая фигурка в бордовом платье, дополнялись великолепным водопадом слегка волнистых рыжих волос, достающих до середины спины. В едва освещаемых коридорах особняка они казались тёмно-красными. Тяжёлый деревянный стол, кресло за ним и перед ним, шкафы явно канцелярского назначения, несколько бумаг и принадлежности для письма... Сев за стол и жестом предложив мне сесть, она попыталась начать диалог.
     
     — Сэр Горд… Вы здесь человек новый… Видите ли…
     
     — Вы хотите сказать, что содержите бордель, но не работаете в нём, как ваши девушки?
     
     
     
     Спокойно осведомился я. Посмотрев на меня с ещё большим удивлением, и поморщившись на слове бордель, леди Беатрис осведомилась.
     
     — Если вы это понимаете, как мне понимать ваше предложение?
     
     
     
     В этот раз леди посмотрела на меня несколько холодно и высокомерно.
     
     — Я действительно хочу познакомиться с вами поближе. Но не так, как вы подумали. Я прибыл сюда по делу.
     
     
     
     И вот здесь, совершенно неожиданно для меня, в её глазах появилась непонятная обида.
     
     — Вы хотите сказать, я не интересую вас как женщина?
     
     
     
     По спине пробежал небольшой холодок. Весь опыт прошлой жизни просто кричал мне что, совершенно неожиданно для себя, я оказался в нешуточной опасности. Начинался путь по очень, очень тонкому льду.
     
     — Моя леди, никогда в жизни я не встречал никого прекраснее и величественнее вас. Но зов долга и данные клятвы велят мне заниматься делом, а не припадать к вашим ногам.
     
     
     
     Я картинно встал на колено, и аккуратно, не слюнявя, поцеловал ручку леди Беатрис, сверля её максимально честным, несчастным, и преданным взглядом, на который был способен. Несколько очень долгих мгновений она задумчиво смотрела на меня, но наконец, в её взгляд вернулась благосклонность.
     
     — Ах, оставьте, мой рыцарь. Я понимаю, что такое долг. Так зачем вы здесь?
     
     — Я должен выполнить в Ганатре одно крайне важное дело, рассчитанное на несколько лет вперёд. Однако ранее мне не доводилось бывать в вашем королевстве, и мне жизненно необходимо узнать как можно больше о нём. О короле и лордах, о жителях и важнейших делах. Я предположил, что такая великолепная женщина, как вы, сможет мне в этом помочь. Без преувеличения, это вопрос жизни и смерти.
     
     
     
     Кажется, подобной историей мне удалось пробудить в этой женщине интерес. В её глаза сверкнули искры. Немного побарабанив аккуратными ноготками по столу, она ответила:
     
     — Разумеется, отвечу на все ваши вопросы. И расскажу всё, что сама считаю важным. Однако… вы не поможете мне? Это платье такое неудобное — сложно надеть его без помощи служанки.
     
     
     
     Леди слегка наклонилась над столом, и с её плеча упала лямка платья.
     
     — Разумеется, леди.
     
     
     
     Я невозмутимо подошёл, и не касаясь самой леди, аккуратно накинул лямку обратно на плечо.
     
     — Благодарю вас, рыцарь.
     
     
     
     Бросив на меня многообещающий жаркий взгляд из-под пышных ресниц, леди встала из-за стола, и, встряхнув огненной гривой своих волос, присела на его край.
     
     — Начать, пожалуй, стоит с короля. Управляет Ганатрой Элион Каменный. Король он в целом неплохой. Каменным его прозвали за характер — упрямее него не сыщется человека во всех королевствах. Делами страны он занимается редко, но если уж занялся — основательно всё сделает. Всех герцогов, такая ситуация устраивает.
     
     — Расскажите о герцогах.
     
     
     
     Леди Беатрис уселась на стол поудобнее, и перекинула одну ногу на другую. Часть длинного платья слегка задралась, и частично обнажила тонкую ножку.
     
     — Герцогов у нас в стране три. Королёвские земли занимают самую южную часть страны, и все три герцогства прилегают к ним. Восточным герцогством управляет герцог Эдриан Скала — он уже старик, но пока крепкий. Его родовая крепость расположена в горах, недалеко от нашей границы с Арсом. Его герцогство — основной поставщик металла для всего королевства. Герцогством, что в центре страны управляет герцог Харн Ржаной. Его предки вырубили в герцогстве почти все леса, и теперь оно второй, после королевских земель, наш поставщик муки. Его любят жрецы, поэтому на территории его герцогства есть несколько их монастырей. Третье герцогство — западное, расположено выше королевских земель вдоль побережья. Самое бедное из всех — там есть два приморских города, но большую часть торговли оттягивает на себя Небулос, поэтому живут они небогато. Им управляет герцог Шеридан Ганатра.
     
     — Подожди, но ведь Ганатра — это название страны, так?
     
     — Верно. Но королевства зовутся по фамилии династий, что основали их. Герцог Шеридан — брат короля.
     
     
     
     Пока я обдумывал эту информацию, припоминая правила восхождения в аристократической среде, леди Беатриса уверенно направила взгляд мне в глаза. Мы немного поиграли в гляделки.
     
     — Что-то не так?
     
     
     
     Осведомился я.
     
     — Ничего такого. Просто немного думала о вашем первом утверждении.
     
     
     
     Леди особенно выделила голосом слово “первом.”
     
     — Как Шеридан стал герцогом?
     
     
     
     Услышав про брата короля, я почуял наживку.
     
     — Старая история. Вообще-то, принц Шеридан был наследником, однако он без вести пропал во время экспедиции на север. Его не было столь долго, что короновали его брата. А затем он вернулся — спустя несколько лет, когда все думали, что он уже мёртв. Было много споров, по поводу того, кому же быть королём, но в итоге жрецы настояли на Элионе — он уже успел зарекомендовать себя неплохим королём. Чуть позже на восточное герцогство напала какая-то морская тварь — и прошлый герцог со всеми наследниками погиб.
     — Король Элион немедленно назначил своего брата новым герцогом — видимо, чтобы компенсировать то, что тот не стал королём.
     
     
     
     Интересная история. Значит, Король испытывает чувство вины перед братом, за то, что остался Королём?
     
     — Это очень интересная история, спасибо. Что ещё важного о королевстве на ваш мудрый взгляд вы можете рассказать?
     
     
     
     Леди встала со стола, повернулась ко мне спиной, и наклонившись покопалась в одному из ящиков шкафа, доставая оттуда какие-то заметки. Вид впечатлял. Затем она присела с ними на стол, закинув ногу на ногу так, что одна из них обнажилась почти до бедра, и посмотрела на меня взглядом строгой учительницы.
     
     — Историй у меня найдётся много. Но что вы действительно хотели бы услышать?
     
     
     
     Если бы стараниями монастырских мастеров я не был сейчас импотентом, возможно, она бы выиграла эту дуэль. Но их стараниями моё тело никак не реагировало на женщин. И, пожалуй, сейчас я об этом очень, очень жалел…
     
     
     
     Мы проговорили с леди Беатрис до самого рассвета. Спустя несколько часов она наконец-то сдалась и прекратила попытки соблазнить меня, и в её взгляде появилось уважение. Я даже рассказал ей о дуэли в Арсе — представив её в правильном ключе. От неё же узнал много нового о традициях, принятых в кругу аристократии, расспросил о главных городах и лицах страны. Мы расстались добрыми друзьями — и я пообещал себе, что однажды вернусь к ней, возможно, с совсем другими целями.

Глава 41

     По возвращении в таверну меня ожидал сюрприз — за центральным столом, в полупустом зале сидел мой наставник, сэр Кадоган собственной персоной, и потягивал горячий отвар из каких-то ягод. Завидев меня, он махнул мне рукой присаживаться.
     
     — Живой и здоровый. Уже неплохо.
     
     
     
     Мельком бросив на меня взгляд, старый рыцарь крикнул:
     
     — Мэри! Лучшей рыбы и ещё этого отвара!
     
     
     
     После чего принялся рассматривать меня более внимательно. Задержал немного взгляд на шраме. Осмотрев меня с ног до головы придирчивым взглядом, он наконец вынес вердикт:
     
     — Слегка заматерел. Но где твоя кольчуга?
     
     
     
     Кольчуга осталась лежать где-то в горах. Тяжёлая была, зараза…
     
     — Попала под непредвиденные обстоятельства.
     
     
     
     Смерив меня задумчивым взглядом, старик не стал выспрашивать все подробности.
     
     — Ладно, рассказать и потом успеешь. После награды от герцога у тебя должно было остаться достаточно денег, чтобы прикупить доспехи получше.
     
     
     
     Это было так. Но без доспехов я двигался быстрее — а в ордене должны были выдать отличные латы…
     
     — Я пришёл к выводу, что скорость порою может быть лучшей защитой.
     
     
     
     На лице Кадогана появилось отчётливое желание дать мне воспитательный подзатыльник. Очень-очень сильное желание. Прямо как после случаев в монастыре, когда я принимался оспаривать прописные истины выживания в этом мире, которые в меня тогда упорно вбивали. Однако в заполненной людьми таверне он сдержался.
     
     — Некоторые твари могут быть быстрее любого человека. С доспехами или без. Разница в том, что без доспехов они убьют тебя одним ударом, а разорвать хорошую броню им ещё придётся постараться.
     
     — Если они быстрее меня, я в любом случае труп. Разве нет?
     
     
     
     Больше из желания поспорить, чем реального несогласия, лениво возразил я.
     
     — Для того чтобы насадить зверя на меч или копьё, необязательно быть быстрее него. Иногда техника, мастерство, и хорошее снаряжение могут быть важнее скорости.
     
     — Как жаль, что последнее выдают в ордене только после того, как рыцарь приобретёт первое и второе.
     
     
     
     Лицо наставника превратилось в каменную маску. Мы давно друг друга знали, и едкую подначку со скрытым обвинением ордена в подстраивании смерти своих выпускников он уловил мгновенно. Незнакомый рыцарь мог бы просто не увидеть мой сарказм.
     
     — Сколько, по-твоему, стоят мои доспехи?
     
     
     
     Подозрительно спокойным, вкрадчивым и приглушённым голосом спросил он.
     
     — Полагаю, дороже, чем жизнь выпускника монастыря.
     
     
     
     Попытался пошутить я. Хотя вопрос был хороший. Лат, подобных орденским, в продаже мне вообще не попадалось. Старик на мою шутку лишь тяжело вздохнул и принялся набивать рот рыбой, смотря на меня исподлобья. Некоторое время мы сидели молча. Наконец, наставник решил продолжить разговор, сменив тему:
     
     — Каковы твои дальнейшие планы? Задержимся в Ганатре немного, или отправимся дальше?
     
     
     
     Судя по всему, задерживаться в Небулосе старику почему-то не хотелось.
     
     — Есть какая-то спешка?
     
     — Помимо года выделенного магистром времени? Нет. Но через два дня из порта выплывает большой торговый караван в Палеотру. Следующего такого можно ждать месяц.
     
     
     
     Мысль интересная. Однако пару вещей стоило уточнить.
     
     — Разве найти корабль для путешествий сложно?
     
     
     
     Кадоган почесал подбородок.
     
     — Смотря какой корабль. Речное судоходство очень распространено. Но большая часть рек стекает с хребта, и путешествовать по ним удобно лишь в направлении запада или востока. А вот морские…
     
     
     
     Старый рыцарь нахмурился, припоминая что-то.
     
     — Дай угадаю, морские чудовища любят поедать корабли?
     
     
     
     Вынырнув из воспоминаний, Кадоган серьёзно посмотрел на меня. Он вообще довольно неодобрительно относился к моему чёрному юмору про поедание людей. Однако со временем я научился распознавать два типа серьёзности старика: когда, неодобрительно ворчит по долгу наставника на меня за несоответствие облику примерного рыцаря в диалогах, и когда любые шутки неуместны, потому что это может стоить мне жизни. И сейчас был именно второй случай.
     
     — Море таит много опасностей. В молодости я тоже любил путешествовать, а в большом порту всегда можно найти отчаянных капитанов, что на своих лоханках ходят в одиночку. Берут они за провоз, как правило, меньше чем караванщики.
     
     
     
     Старый странник замолчал на мгновение, прежде чем продолжить, и посмотрел мне в глаза.
     
     — Первое такое путешествие закончилось тем, что корабль затонул, и большая часть команды погибла, съеденная. Я с остатками выплыл на берег. Второе закончилось так же. И третье тоже. Больше я судьбу не испытывал, отправляясь лишь с караванами.
     
     — На одиночных капитанов нападают так часто? Почему люди тогда вообще плавают?
     
     
     
     Наставник покачал головой.
     
     — Нет, думаю дело не в этом. Нападения морских чудовищ в целом крайне редки. Встретить опасного хищника на суше вероятность заметно выше. Однако у моряков есть примета — плывёшь один, не бери жреца в плаванье. Видишь параллель?
     
     
     
     Интересная теория. Выходит, морские твари умеют как-то чуять местную магию и её носителей?
     
     — Тогда почему не нападают на караваны? На них наверняка плавают не только простые люди.
     
     — Караван способен дать отпор большинству морских гадов, что водятся у берега. А по-настоящему опасные чудовища, из тех, что способны уничтожить крупный караван или могут угрожать даже городу, выходят из глубин раз в десятки, если не сотни лет.
     
     — Ты рассказывал об этом в ордене?
     
     — Рассказывал, конечно. Это всё входит в программу обучения, просто обычно ложиться на личных наставников. Ты думаешь я решил дождаться тебя именно здесь, до того как ты решишь отправиться куда-то морем, из-за того что предпочитаю морепродукты?
     
     — Как-то слишком много находится вещей, которые рассказываешь мне ты и о которых умалчивают в монастыре.
     
     
     
     Старик только пожал плечами.
     
     — Многие странники после обучения отправляются в родное королевство и проводят там всю жизнь, максимум изредка путешествуя до соседнего. Столичные области, как правило, наиболее хорошо обжиты и безопасны. Самая редкая и противная дрянь обычно водится в уголках подальше от основных поселений. А какой самый дальний угол, если считать от любой столицы?
     
     — Дикие земли?
     
     — Граница, балда. Дальше всего и от одной, и от другой столицы, в большинстве случаев лежит граница.
     
     
     
     И здесь я припомнил опустошённую деревню, которую мы встретили на границе Ренегона и Арса. Действительно...
     
     — Но торговля ведь активно идёт. В Кордиграде есть множество товаров из всех королевств.
     
     — И именно поэтому Ренегон — богатейшее из королевств. Потому что находится в центре и может организовать наибольшее число караванов, которые могут относительно безопасно пересекать границу.
     
     
     
     Спокойно подтвердил сэр Кадоган.
     
     — Таллистрия тоже находится в центре. Прямо на юге от Ренегона.
     
     
     
     Припомнил я карту.
     
     — Верно. Их богатство уступает Ренегону, но ненамного. Хотя там имеют место несколько иные причины… Но это ты увидишь, когда побываешь там.
     
     
     
     Рыцарь как-то по-особенному улыбнулся, сказав это. У меня появилось паскудное предчувствие.
     
     — Ладно, картина мне ясна. Раз так, отправляемся вместе с караваном. Пару слов о Палеотре?
     
     
     
     Старик криво усмехнулся.
     
     — Ты не захочешь задерживаться там надолго. Но, возможно, придётся.
     
     
     
     Интересный способ описать страну. Любит же противный старикан нагонять туману.
     
     
     
     Порт встретил нас изрядным шумом. Как оказалось, многие торговцы предпочитали жить на кораблях, и организовывали продажу товаров прямо с них, не отходя далеко от пирса. Поэтому в порту находился своеобразный второй крупный рынок города. Кадоган отправился договариваться о местах в караване для нас, а я тем временем получил возможность осмотреть морские суда. И, сказать честно — они не впечатляли.
     
     
     
     Какой-то единой школы судостроения здесь не было. Корабли, судя по всему, строили кто как горазд. В отличие от строительства крепостей и изготовления оружия и доспехов, корабельная мысль Тиала не ушла дальше ранней античности. Двухпалубных кораблей вообще не встречалось, а некоторая часть лоханок напоминала обычный плот в форме вытянутого ромба, на который впихнули забор, палку с парусом, и несколько вёсел. Рыбацкие, наверно... Встречались, конечно, и более приличные экземпляры — лодки, напоминающие увеличенные античные ладьи и весельные пентекоры. Наиболее крупные суда имели массивные стрелометы, направленные прямо в морскую гладь. И судя по расположению, стрельбу навесом в другие суда конструкция вообще не предусматривала.
     
     
     
     Я вздохнул. План доплыть до варварских земель по морю внезапно стал выглядеть отнюдь не таким привлекательным, как ранее. Вероятно, для такого придётся закладывать новые суда, выдавая пинки местным корабелам.
     
     
     
     Мы отплыли из города на рассвете. Отдельная каюта на лоханке, что везла нас в далёкую Палеотру, предусмотрена не была, однако нам с наставником выделили отгороженный куском ткани угол с парой гамаков в конце корабля. Плавание запомнилось мне вонью немытых тел, духотой, постоянной качкой и рационом, состоящим почти полностью из ухи и долгохранящихся продуктов. Впрочем, выполнять какую-либо работу по судну нам не пришлось, и на караван никто не нападал — и на том хорошо. Пожалуй, было даже немного приятно провести путешествие так спокойно, не ожидая опасности из-под каждого куста.
     
     
     
     За время путешествия Кадоган успел вытащить из меня большую часть подробностей моих приключений в Арсе и Ганатре. Немного подумав, я рассказал ему всё, кроме моих потусторонних договорённостей и прогресса в искусстве смерти.
     
     — Значит, теперь ты преступник в Арсе?
     
     
     
     Нахмурившись и скосив на меня взгляд, спросил старый рыцарь.
     
     — Может быть. Это чем-то грозит мне?
     
     
     
     Пожал плечами я.
     
     — Сложно сказать. Король поступил некрасиво, но он в своём праве. Возможно, он просто хотел тебя припугнуть. Думаешь, тот варвар стоил того?
     
     
     Хороший вопрос. Однако я всегда считал, что лучшие вложения в будущее — это вложения в разумных. Оправдываются они, правда, далеко не всегда...
     
     — Время покажет. Как отнесутся к этому в других королевствах, если узнают?
     
     
     
     Кадоган всерьёз задумался, покачиваясь в гамаке. Подумав несколько минут, он ответил:
     
     — Наверно, никак. О варварах, кроме как на севере, люди только мельком слышали, и ничего о них не знают. А судить рыцаря за случайную смерть в поединке чести… Здесь скорее осудят короля, чем тебя. Поэтому, вероятно, сам король и его люди рассказывать об этом не будут. Но до тех пор, пока место короля не займёт его наследник, лучше бы тебе в Арсе не появляться. Могут и на каменоломни отправить на десяток лет.
     
     — А что насчёт той твари, что встретилась мне в горах?
     
     — Никогда о такой не слышал. Будешь в ордене — расскажешь мастерам. Пусть занесут в бестиарии.
     
     
     
     Час от часу не легче. И сколько ещё такой, неучтённой дряни будет попадаться мне в путешествиях?
     
     — Что-нибудь из этого сойдёт за историю для магистра?
     
     
     
     Наставник скосил на меня глаза с лёгким прищуром. В них появилась небольшая хитринка.
     
     — Решать это не мне. Однако рассказ у тебя вышел обстоятельный. Думаю, в ордене его бы тоже выслушали с удовольствием.
     
     
     Для себя я перевёл это как “Я не должен говорить тебе об этом, но за подвиг для получения доспехов вполне сойдёт”. Тем лучше — одной проблемой меньше.
     
     
     
     Морской путь до Дереи, столицы Палеотры занял примерно три недели. Дерея, как и Небулос, была приморским городом. Как я узнал позднее, именно по её примеру впоследствии все приморские королевства стали основывать столицы именно на побережье. Несмотря на нападения чудовищ, это было слишком удобным местом — неистощимый источник как еды в виде рыбы, так и воды для питья. А раз Палеотра, когда-то, будучи первым приморским королевством, выстояла под натиском тогда ещё незнакомых ужасов глубин, значит, и мы справимся — именно так и рассуждали новоявленные короли.
     
     
     
     Устройство старейшего приморского города, впрочем, изрядно отличалось от Небулоса. Рассматривая его издалека с палубы, я подмечал множество интересных вещей.
     
     
     
     Начать стоило с того, что порт находился в отдалении от города. Сам город, окружённый кольцом стен, находился на расстоянии примерно километра от порта. Причём стены, обращённые к морю, были заметно более высокими и укреплёнными, нежели остальные, создавая впечатления несокрушимого бастиона, который только и ждёт, пока какая-то тварь выползет из глубин. Под стенами располагался пыльный песчаный пляж, на котором было немалое количество палаток самого разного назначения. В глубь моря уходили длинные деревянные пристани, к которым и швартовались корабли. В небольшом отдалении от стен, по бокам от основной части порта рядам располагались склады в виде укреплённых каменных прямоугольников. От порта к центральным воротам была проложена мощёная камнем дорога, которая на середине пути, когда кончался песчаный пляж, организовала перекрёсток, боковые пути которого вели к складам. По дороге частенько сновали туда-сюда тележки с различными товарами, возимый какими-то чрезвычайно мохнатыми животинками размером с собаку. Издалека рассмотреть их не получалось.
     
     
     
     Первое, что встретило нас при сходе корабля, это чиновник.
     
     
     Явление, которое ранее в этом мире мне не встречалось как класс. Одетый в форменный камзол человек с важным видом спрашивал у каждого сошедшего с корабля имя и цель и прибытия. И мы с наставником его внимания отнюдь не избежали. Завидев нас, он коротко, с достоинством кивнул нам головой и скороговоркой проговорил:
     
     — Приветствую благородных рыцарей. Имя, цель прибытия?
     
     
     
     Я посмотрел на учителя, но хитрый старикан отвернулся и смотрел в сторону моря, делая вид, что его это никак не касается.
     
     — Сэр Горд. Рыцарь Ренегона. Мой наставник — сэр Кадоган, странствующий рыцарь. Мы путешествуем.
     
     
     
     Внимательно нас выслушав, чиновник немедленно начал интересоваться подробностями.
     
     — Путешествуете откуда и куда? С какими целями? Надолго ли приехали в Дерею?
     
     
     
     Это начинало раздражать.
     
     — Из города в город. С целью изучения достопримечательностью. Задержимся настолько, насколько захотим.
     
     
     
     Процедил я и угрожающе положил руку на рукоять меча, смерив чиновника презрительным взглядом. На того, впрочем, это не произвело никакого впечатления, словно он такие сцены видит десять раз на дню.
     
     — Для того чтобы пропустить вас в город мне нужны подробности. Согласно королевскому указу, каждый въезжающий в столицу должен сообщить маршрут, цель, и время пребывания!
     
     
     
     Совершенно невозмутимо продолжил этот негодяй.
     
     — Маршрут — самый короткий в Таллистрию. Цель — плюнуть в лицо каждому подобному тебе по дороге. Время пребывания — столько, сколько займёт дорога и подготовки плевков!
     
     
     
     Чинуша лишь невозмутимо ответил:
     
     — Хорошо, едете вы в Таллистрию, и у нас проездом. Самый короткий путь туда лежит по юго-западному торговом пути. Вы можете найти подходящий караван в торговой гильдии. Однако вынужден заметить, что плевки в лицо государственных служащих запрещены законом, и облагаются немалым штрафом, поэтому не могут быть записаны в качестве цели пребывания в столице.
     
     
     
     Мне захотелось убивать. Очень сильно захотелось. Здесь, конечно, порт, куча народу, но искусство смерти не имеет никаких внешних спецэффектов, и если запустить в него стрелу смерти прямо из груди, не направляя руку, в упор, и попасть прямо в сердце, это вполне может сойти за сердечный приступ…
     
     
     
     Кажется, наставник заметил что-то на моём лице, и вмешался в диалог:
     
     — Мы здесь по делам ордена странников.
     
     
     
     Чиновник лишь равнодушно пожал плечами и пропустил нас.
     
     — Приятного пребывания в Дерее, благородные рыцари.
     
     
     
     Мы двинулись по дороге к воротам. Кадоган, покосившись на меня, как бы невзначай бросил:
     
     — На секунду мне показалось, что ты собираешься убить его.
     
     
     
     Я, придав себе совершенно равнодушный вид, ответил:
     
     — Показалось. Хотя я бы не расстроился, сожри его какая-нибудь морская тварь. Дальше в Палеотре будет так же?
     
     
     
     Наставник тяжело вздохнул, похоже, одновременно от двух вещей — моей циничности и воспоминаниях о былом пребывании в Палеотре
     
     — Хуже. Намного хуже.

Глава 42

     За городские ворота нас ожидала очередь. Очередь к очередному чиновнику. Большая очередь.
     
     — В Палеотре есть какие-то особенные правила дуэлей?
     
     Спокойно осведомился я у Кадогана.
     
     — Да. Запрещено вызывать на дуэль государственных служащих.
     
     
     Во флегматичном ответе старого рыцаря явственно чувствовался личный опыт.
     
     Было много вещей, которые не нравились мне в этом мире. Средневековая еда. Неудобные кровати. Грязные туалеты. Отвратительно бесчеловечные люди, которые заботились друг о друге больше чем о себе. Однако были и хорошие вещи: например, отсутствие кучи всяких законов, правил, и ограничений, присущих государственным системам более развитых обществ. Это было похоже на глоток воздуха свободы после тюрьмы — знать, что официальных правил, что сковывают тебя, почти нет. Большая часть общественных правил в королевствах сводилась к двум простым принципам: не вреди другим людям и не проваливай дело, что за которое ты взялся. Конфликты возникали чаще всего на почве нарушения кем-то одного из этих правил — среди воинов и аристократии они часто разрешались отнюдь не смертельными дуэлями, а среди простых людей — обращением к вышестоящему лорду. Были и исключения, конечно, но на удивление работало это неплохо.
     
     Устройство Палеотры было заметно более продвинуто, и это было заметно с первого взгляда. Чувствовалась отлаженная система…
     
     Я ненавидел систему. И эта старая, позабытая с прошлой жизни ненависть внезапно вернулась ко мне, в момент, когда этого сложно было ожидать. На мгновение я утратил над собой контроль. Но лишь на мгновение.
     
     С правой руки посыпалась пыль. Часть перчатки под воздействием смерти просто рассыпалась, и это отрезвило меня. К счастью, в большой очереди этого никто не заметил. И в этот же момент из порта зазвучал громкий, утробный звук боевого рога. А затем ему вторил звон тяжёлых колоколов.
     
     — Что это значит?
     
     Старик плотно поджал губы.
     
     — Звук рога это тревога по порту. Обычно означает, что прибыла крупная тварь, и все не участвующие в отражении атаки должны бежать в город. А вот колокола звенят, если в порту считают, что не справятся своими силами, и надо отступать в город уже всем. Но вот вместе… Я не знаю.
     
     Очередь мгновенно распалась, и большая часть людей устремилась вглубь города. Меньшая, та, что была вооружена и экипирована — полезла на стены. Наставник, развернувшись сто восемьдесят градусов, быстрым шагом направился за ними. На мгновение остановившись и обернувшись ко мне, он иронично спросил:
     
     — Ты же не собираешься отсиживаться в городе во время нападения, верно?
     
     На самом деле именно это я бы и предпочёл сделать. И если какая-то морская тварь сожрёт весь этот проклятый город бюрократов, я буду только рад. Однако репутация труса — отнюдь не та вещь, которая нужна рыцарю в средневековом обществе, где воинские навыки и доблесть ценятся больше всего.
     
     Мы поднялись на стены и принялись внимательно вглядываться в порт. Люди стройным ручьём бежали к городу, часто оставив поклажу. Моряки спешно покидали корабли, стремясь как можно быстрее добраться до города.
     
     — Все корабли в порту обречены?
     
     Поинтересовался я у одного из воинов на стене, что был одет побогаче.
     — Нет конечно. Так никакого дерева на новые не напасёшься. Скорее всего, тварь не тронет большую часть.
     
     — Зачем они вообще нападают на город? Такое количество людей может прикончить любого монстра, разве нет?
     
     Я демонстративно обвёл взглядом высокие и широкие стены, уставленные стрелометами. На башнях виднелись камнемёты, а многие бойцы на стенах имели при себе глиняные колбы с зажигательной смесью.
     
     — Как и любой зверь — ради пропитания. Бывают случаи, когда твари удаётся сожрать часть людей в порту, и уйти в море. Мы стараемся не отпускать их, но бывают и удачливые.
     
     Воин скрипнул зубами, видимо, припомнив похожий случай.
     
     Тем временем в порту, похоже, назревала проблема. Пристаней было меньше, чем кораблей в море, и часть была пришвартована. Поэтому те, что изначально болтались недалеко от берега, сейчас всеми силами гребли к пляжу, стремясь высадится. И успели не всё…
     
     Одна из лодок с треском переломилась от удара в днище. Люди мгновенно оказались в воде. И начали исчезать. Секунда — и что-то утащило одного под воду. Ещё одна — и новый человек, что отчаянно грёб к берегу, исчезает под водой.
     
     Неизвестной твари потребовалось меньше двух минут, чтобы утащить под воду больше полусотни человек. А затем она ударила в днище следующей лодки. В воде пару блеснуло что-то, похожее на хвост или продолговатое туловище, но с большого расстояния было сложно различить что-то. Воины на стенах с мрачной обречённостью добела сжимали кулаки, бессильные что-либо сделать. Прежде чем все лодки достигли берега и люди гурьбой вывалились с них, чудовище успело потопить три судна. И ни один человек из них до берега не добрался.
     
     Я задумался над тем, насколько большой и прожорливой может быть тварь. На моих глазах она употребила примерно полторы сотни человек, не меньше. Если прикинуть общий вес, то тварь сожрала не менее десяти тонн… Получается, она сама весит как минимум под сотню?
     
     А затем на берег выползло оно. Медленно, не торопясь, длинная и хвостатая тварь, лишь отдалённо напоминающая рептилию, выползла на берег. Тёмно-синяя чешуя заблестела в лучах закатного солнца. Отсюда, со стен она не выглядела слишком уж большой — однако выброшенная на берег рядом лодка позволяла оценить масштабы. Чудовище было по меньшей мере несколько десятков метров в длину даже без учёта хвоста, который медленно тащился за ней из моря. Продолговатое туловище с немалым количеством наростов, выполняющих, видимо, роль плавников, дополнялось шестью короткими лапами с перепонками. Голова же напоминала не рептилию, а скорее насекомое — там, где у крокодила начиналась бы пасть, у этой твари шея словно обрывалась, открывая отвратительную зубастую безглазую пасть с двумя гигантскими жвалами по бокам. Выбравшись на берег и немного поводив жвалами в разные стороны, тварь безошибочно потопала к городским воротам, куда забегали последние люди, что успели причалить к берегу.
     
     Расстояние от города до моря составляло около километра. Стрелометы и камнемёты не могли метать снаряды на такую дистанцию — пределом инженерной мысли Тиала являлось метание камней метров на сто, не больше. Стрелометы могли запустить стрелу и подальше — однако точность уже начинала хромать, да сила выстрела падала с расстоянием и не могла повредить серьёзной твари. Однако, как показали дальнейшие действия защитников, в арсенале у людей были вещи и посерьёзнее.
     
     Когда твари до города осталось меньше трехсот метров, из бойницы надвратной башни ударил ослепительно яркий луч белого огня, осветивший пляж лучше уходящего за горизонт солнца. На миг я остолбенел при виде такого зрелища — воины вокруг же смотрели на это с гордостью и благоговением. Не знаю, куда именно хотел попасть неизвестный стрелок, однако явно было похоже, что он промахнулся — луч ударил в загривок твари, место, где находился один из самых больших плавников. И было совсем непохоже, что это было смертельное ранение. А затем тварь завизжала…
     
     Чудовищный, громче любого раската грома не то вой, не то визг — рёвом это было назвать нельзя, ударил по людям страшнее любой атаки. Страшная, режущая боль ударила по ушам так, что у меня выступили слёзы. Рефлекторно я на мгновение зажмурился, зажимая уши руками. Проморгавшись, я увидел, что большая часть людей на стенах потеряла сознание, а немногие выдержавшие катались по полу, зажимая кровоточащие уши руками. На ногах остались только я и Кадоган. Тот что-то крикнул мне, однако звуки словно испарились. Лишь звенящая тишина в окровавленных ушах… Однако долгие годы вместе не прошли зря — мысль наставника была мне мгновенно понятна и без всяких слов. Не раздумывая, мы бросились к стрелометам, расчёты которых лежали без сознания. Навести — выстрел — попадание! И мгновенная перебежка к следующему, уже заряженному и готовому стрелять. Однако уже к третьему нашему залпу стало понятно, что двухметровые болты стрелометов для этой твари не опаснее зубочисток. Даже болт Кадогана, попавший в голову, бессильно отскочил от зубов твари…
     
     Опытные охотники, сидящие в засаде, всегда знают, что лучше общаться жестами, чтобы звуком не спугнуть идущую в ловушку добычу. Помимо прочих наук, в монастыре нас учили простейшему языку жестов, включающему в себя всего пару десятков позиций. Увидев, как и я, тщетность нашей стрельбы по чудовищу, учитель махнул рукой в сторону башню, показав другой рукой жест, означающий “Спасение”.
     
     Мгновенно поняв его мысль, я рванулся к надвратной башне. Взлетев по ступеням каменной лестницы к центральной бойнице, нашёл два лежащих без сознания тела в красных мантиях — старика, и молодого мужчины моих лет. Не раздумывая, я подхватил старика и вынес его из башни, перенеся его за стены, а затем побежал за его более молодым коллегой. Но прежде чем мне удалось подхватить второго — что-то со страшной силой, сильнее любого тарана ударило по башне, сбивая меня с ног. Тварь наносила удар за ударом по башне, и очень быстро та начала рушиться. А потому судьба второго адепта огня меня уже не интересовала — своё спасение было очевидным приоритетом. Я рванулся к выходу из башни, но было уже поздно — под градом ударов по основанию, та часть башни, где я находился начала падать. И я вместе с ней. В последний момент мне удалось прыгнуть в образовавшийся со стене разрыв, и больно ударившись ногами, приземлится, погасив часть удара перекатом, надалеко от городских ворот.
     
     Развернувшись к груде камней, оставшихся об башни, я обнаружил, что это крушение ничуть не повредило монстру. Отряхнувшись от упавших на него камней как от мелкого гравия, он принялся азартно выковыривать и пожирать тела тех людей, что были в башне. Я аккуратно, медленно, попятился к закрытой калитке в городских воротах, надеясь, что найдётся человек, который откроет её. И в момент, когда до неё остался с десяток метров, тварь закончила трапезу и решила, как назло, обратить своё внимание на меня. Не раздумывая, я бросился к калитке — закрытой… А морское чудовище, обманчиво неторопливо направилось ко мне. Я побежал вдоль стены, но тварь также решила резко ускориться — и быстро сократила дистанцию между нами до десятка метров. Быстрый удар хвоста, от которого я ушёл перекатом, выбил изрядный кусок камня из стены. На суше тварь была далеко не такой быстрой, какой казалась в воде. Она передвигалась медленно, едва ли не ползком. Вероятно, я бы выиграл у неё в беге на длинную дистанцию. Однако когда зверюга хотела, она могла неплохо ускориться или весьма шустро попытаться ударить весьма гибким хвостом с большим шаром на конце или ударить жвалами.
     Стало ясно, что убежать не получиться. С некоторую грустью мне пришлось обнажить меч, который смотрелся для твари как заноза. Даже если мне вдруг удастся вонзить его твари прямо в пасть, уверенности, что он достанет до какого-то важного органа, не было. Судя по строению твари, я бы скорее предположил, что основной мозг у неё находится в небольшом горбе на спине...
     
     Не было никаких шансов на то, что мне удастся самому убить это чудовище. А значит, оставалось лишь уклоняться, надеясь, что люди на стенах придут в себя и организуют оборону. Впрочем, был и последний вариант…
     
     Подкинув в воздух меч, я запустил в тварь стрелу смерти. Со стороны это должно было выглядеть как салют мечом противнику… Тщетно, впрочем. Многотонная туша даже не заметила моих потугов.
     
     
     
     К счастью, её тактика на суше была просто, как сапог. Сделав быстрый рывок, тварь пытался ударить меня жвалами, а затем просто проглотить. Я резко сдвигался вбок, уклоняясь, и она пролетала мимо по инерции. Затем тварь пыталась достать меня хвостом. Била сверху вниз или горизонтально на низкой высоте. Я снова уклонялся.
     
     Мне едва хватало ловкости и скорости, чтобы уклоняться. Тварь была не очень манёвренной, но быстрой и очень большой. Неизвестно, сколько я мог бы играть так со смертью. однако в голову пришла внезапная мысль: если у неё нет глаз, как она ориентируется в пространстве? После очередного уклонения я резко замер на месте, перестав дышать и делать какие-либо движения. И она на мгновение замешкалась!
     
     — Стреляй рядом с ней! Отвлеки её выстрелами!
     
     Крикнул я, не слыша собственного голоса, надеясь, что наставник услышит меня со стен. В этот же момент мне снова пришлось уклоняться от удара хвоста.
     
     Мой крик всё же услышали — несколько стрел воткнулись в землю вокруг твари, слегка её дезориентируя. Однако помогло это ненадолго — поняв, что её становится сложно меня найти, тварь завизжала вновь. Этого я не услышал, но догадался по широко открытой пасти и волне мурашек, пробежавшей по коже. Ультразвук — мелькнула мысль. И сразу после этого тварь резко поняла, где я нахожусь и нанесла новый удар.
     
     Очередная стрела со стен пролетел мимо, едва не попав в меня. Однако не успел я всерьёз возмутится этому, как с удивлением обнаружил, что это не снаряд стреломета, а двухметровое, цельнометаллическое копьё! Видимо, наставник тоже понял, что мечом убить подобную тварь нереально, и решил подкинуть мне оружие посерьёзнее. Великолепно… И куда его вонзать?
     
     Однако даже с таким оружием тварь оставалась слишком быстрой, чтобы я мог безопасно подобраться к ней и воткнуть куда-то копьё. Поэтому, после очередной серии попыток достать меня, я выгадал момента паузы между криками твари, когда она в очередной раз потеряла меня из виду благодаря выстрелам со стен, и принялся выращивать через свои руки нити смерти, так быстро, как никогда. Десяток чёрных полос проросли под кожей, отзываясь ледяной болью отмирающей плоти. Стиснув зубы, я терпел, вытягивая их дальше и дальше от своего тела. В голове резко помутнело, и я вдруг понял, что не успеваю убраться с пути очередного рывка. Оставалось лишь резко упасть на землю, надеясь, что тварь меня не растопчет. Учитывая ширину её лап — неплохой шанс. Гигантская туша проскользнула надо мной и замерла, потеряв меня из виду. Это был идеальный шанс для того, чтобы воткнуть копьё ей в пузо, однако у меня были большие сомнения, что это убьёт тварь, даже если мне вдруг удастся проткнуть более тонкую чешую на брюхе. А вот если эта туша сядет на меня — останется лишь мокрое место. Не найдя меня вокруг, тварь снова завизжала. И поняв, что я под ней, мгновенно грохнулась на пузо — однако едва уйдя из-под этого удара перекатом, я снова замер: она не может кричать постоянно, а значит это очередная пауза для меня. В этот же момент рядом ударило несколько стрел, и пара горящих камней попала в чудовище. Это ему не повредило — но отвлекло. Монстр развернулся в сторону стен и направился туда с вполне понятными целями. И в момент, когда его хвост прошёл по земле рядом со мной, я взял копьё, и со всей силой и всем весом вонзил его в сочленение чешуек.
     
     Реакция была незамедлительной — тварь мгновенно дёрнула хвостом, вырывая копьё из моих рук и заревела так, что воздух задрожал. Это тебе за мои уши, ублюдок — мстительно подумал я. Тварь совершенно озверела от подобного обращения и принялась беспорядочно метаться и бить хвостом по стенам и земле, стремясь достать оттуда копьё, однако этим лишь загнала его глубже и погнула. А я воспользовался этим моментом, чтоб сосредоточится и окутать это гигантскую, полную жизни тушу нитями смерти. В этот же момент со второй надвратной башни прямо в пасть твари ударил намного более толстый и продолжительный луч белого пламени. Она не издохла — но в этот раз даже не ответила рёвом!
     
     Похоже, что огонь повредил голосовые связки, и из-за этого тварь стала ориентироваться в пространстве заметно хуже. Однако на резвости её движений это почти не сказалось — лишённая голоса, обожжённая, и с занозой в хвосте, она совсем не спешила умирать. Поэтому, сжимая зубы, я вновь и вновь вливал смерть в созданные мной незримые нити, что опутывали чудовище. И похоже, тварь это заметила.
     
     Способна была она на подобную чувствительность изначально, или смогла понять это только сейчас? Даже без глаз и ушей не так сложно интуитивно определить, что тебя покидает жизнь, как и несложно понять, откуда приходит подобная угроза. Я знал это на собственном опыте. Прекратив свои метания, она вновь медленно, но верно направилась ко мне, безошибочно определив главный источник угрозы. А у меня уже начало сбоить зрение от усилий, которые я вкладывал, чтобы даже не убить — замедлить многотонную зверюгу. Рядом со мной в землю вонзилось ещё одно копьё. Со стен в спину твари ударили зажигательные снаряды и новый град стрел и болтов — из города подошли свежие защитники, не затронутые ужасным воплем. А тварь шла и шла, но замедлялась с каждым шагом…
     
     Я страстно желал ей смерти. Так сильно, как никогда не желал ни одному человеку. Я не мог умереть здесь, на первых шагах моего могущества. Просто не мог! И повинуясь моей воле, запитанные до предела нити смерти превратились в настоящие канаты, оплетая короткие ноги и туловище морского чудовища. А затем произошло нечто странное.
     
     В голове словно взорвалась сверхновая, и я упал на колено, потеряв ориентацию в пространстве. Выбитый из колеи, я немедленно утратил контроль над нитями. Однако паутина смерти, которой я пытался окутать тварь чтобы замедлить её, отрезанная от меня, отнюдь не рассеялась!
     
     Словно хищный паразит, вгрызающийся в свою жертву, она присосаласьк чудовищу и принялась разъедать его жизнь, разрастаясь благодаря этому пиршеству. И тварь споткнулась. С лёгким изумлением и сильным ликованием я понял, что многотонная, размером больше кита туша стремительно умирает, пожираемая моим творением! Поднявшись, вынув из земли и поудобнее перехватив копьё, я решительно направился к ней. Тварь уже едва-едва семенила ногами, когда я подошёл. Она вяло попыталась клацнуть жвалами, однако от этого увернулся бы и ребёнок. Я легко обошёл её сбоку, и она попыталась достать меня хвостом, но это уже напоминало не удар, а ленивое дёрганье. Цепляясь за боковые плавники, я залез её на спину, и сосредоточился на том, чтобы найти самый большой оставшийся сгусток жизни в организме. Он оказался в центре спины.
     
     Балансируя, я дошёл до нужного места. Морская бестия уже даже не сопротивлялась — лишь медленно ползла в сторону моря, стремясь уйти. Со стен прекратили обстрел, чтобы не задеть меня. Примерившись, я ударил в нужное место. А потом ещё раз, ещё раз, и ещё…
     
     Острое копьё в результате многократных ударов в одну точку погнуло чешую и позволило пройти дальше. Брызнула тёмно-синяя кровь. С меня уже градом катился пот от напряжения, но я всё же вонзил копьё глубоко в тварь. А потом надавил, проталкивая дальше, дальше и дальше. до тех пор, пока оно не ушло на почти всю длину. А потом забил его окончательно ногами, как гвоздь. И только тогда, не добравшись всего полсотни метров до берега, бестия упала, чтобы больше никогда не подняться вновь.
     
     Лёжа на её теле и пытаясь отдышаться, я внезапно вспомнил одну вещь об искусстве смерти, которую узнал ещё в самом начале своего обучения. Каждый убитый на поле боя — враги или союзник, делает мастера смерти сильнее. Смерть питает адепта этого искусства, придавая ему новых и новых сил, которые он может бросить в бой. Но что будет, если враг, убитый тобой слишком силён? Человеческие силы не безграничны, и запасу смерти, который может накопить живой адепт ограничены, и снять это лимит можно, лишь окончательно превратившись в немертвого. Однако мгновением раньше, чем я успел предпринять что-то, чтобы избежать этой проблемы, морская фурия окончательно издохла, и на организм, приученный втягивать каждую крупицу смерти в себя, обрушился целый океан эха исчезающей жизни столь могучего и крупного создания. Всеми силами я пытался как-то контролировать этот процесс, сжать смерть в себе в плотную точку, или хотя бы сбросить излишки в пространство, понимая, что подобное количество может просто превратить всё моё тело в прах...Тщетно. И в момент, когда мне уже показалось, что гремящее эхо исчезающей жизни вот-вот разорвёт меня изнутри, наступила темнота.

Глава 43

     Старый рыцарь затушил свечу, заполнив последнюю бумагу. На сегодня — последнюю. Пожалуй, если бы ему пришлось сложить в стопку все документы, которые ему пришлось заполнить и составить за последние три недели, получилась бы настоящая книга. И если бы это были единственные проблемы, которые ему создавал ученик…
     
     
     
     Подойдя к окну выделенной ему башни, пожилой странник вздохнул, широко вдохнув грудью вечерний морской воздух, и на минуту позволив выражению обречённой усталости проявится на лице. Через час начинался вечерний бал, на котором ему, как одному из героев обороны Дереи, обязательно надо было присутствовать. И что хуже того — блистать, улыбаться, излучать силу, как подобает гордому члену ордена рыцарей-странников. Чуть улыбнувшись, он вспомнил свои первые годы: тогда подобное казалось ему высочайшей привилегией, а не обременяющей ношей. Конечно, никто не осудил его, если бы он просто не пришёл. Или спокойно просидел в углу приёма весь вечер, общаясь и перемывая косточки молодёжи с такой же парой старых ветеранов, потягивая свой любимый ягодный отвар и закусывая морскими деликатесами. Но сделать так означало пусть немного, но поколебать тот светлый облик собственного ордена, в который верили простые люди. Этого он допустить никак не мог. Лишь иногда мелькала страшная, ужасающая мысль — правдив ли этот облик, раз у него возникают подобные мысли? Но если его сил достанет быть именно таким рыцарем, каким видят странников люди до конца его дней, значит, это правда. А если нет… Что же, лучше было бы закончить жизнь до тех пор, пока это не перестало быть правдой.
     
     
     
     Вновь одевшись в свои доспехи, сэр Кадоган придирчиво осмотрел себя в зеркале. Доспехи были отлично начищены и даже по парадному раскрашены. В отличие от любых других аристократов или рыцарей, при выдаче доспехов странникам в ордене предписывали носить их практически постоянно, снимая лишь по необходимости — для омовения, любви или чистки… Он знал, что некоторые члены ордена снимали их во время сна, однако сам этого не делал — долгие годы путешествий сформировали въевшуюся привычку, и, засыпая без привычной брони, странник чувствовал себя уязвимым.
     
     
     
     Удовлетворившись увиденным, и подвесив на пояс привычный меч, рыцарь уверенным шагом зашагал в сторону королевского дворца, в мыслях задумчиво перечисляя список дел, которые уже были сделаны, и которые ещё осталось сделать.
     
     
     
     Подробное описание им новой твари и её особенностей уже было отправлено в Ренегон, а копия заняла своё место в архивах Палеотры. Раздел трофеев был завершён, и его часть была продана, а то, что отходило ученику — очищено и сложено на арендуемом складе. Предстояло ещё рассчитаться за услуги с лучшими целителями Дереи, которые занимались лечением ученика — они обещали, что скоро он уже будет здоров и готов к выходу из наведённого сна. На мыслях о целителях старик проглотил очередной тяжёлый вздох.
     
     
     
     Люди не были слепыми, и это часто создавало проблемы в сохранении любой тайны. Он знал, что ученик обладает способностям, неизвестными доселе людям. Был точно уверен, что тот использовал их, помогая спасти город. И что он должен был отвечать на вопрос “Как вы думаете, что может быть причиной того, что у вашего ученика по всему телу чёрная сетка из мёртвой кожи и плоти, а руки рассыпались в прах при попытке понести его?”. Сказать, что это тварь обладала ядом, точно было бы ложью: ядовитых тварей за свою жизнь опытный странник повидал немало, и это точно не была одна из них. Оставалось только молчать…
     
     
     
     Полумёртвое тело ученика провезли через половину города. Его видели целители, воины, горожане, да кто только не видел! На лицах людей крупными буквами были написаны вопросы, однако дать ответ на них означало нарушить данное когда-то слово. Поэтому он молчал, надеясь, что сделал достаточно загадочное и невозмутимое лицо.
     
     
     
     И самое мерзкое в этой ситуации, думал старик, это то, что он совершенно не понимал, почему его ученик вообще вздумал скрывать подобные способности! Учитывая, что ему, самоучке, с их помощью удалось сначала убить одну серьёзную зверюгу, а потом как минимум неплохо ослабить другую, это могло бы всильно помочь другим людям! Ну, загнали бы его в монастырь на пару-тройку лет, изучая и помогая освоить способности, так всех мастеров с детства обучают, и никто не делает из этого трагедии: наоборот, считают честью! Кажется, наконец-то наступил тот возраст, когда ты слишком стар, чтобы понимать молодых...
     
     
     
     С учеником надо будет серьезно поговорить — подытожил собственные мысли старый рыцарь.
     
     
     
     Но пока ученик пребывал на лечении без сознания, его наставнику оставалось лишь тоскливо и с робкой надеждой взглянуть на звёзды перед входом во дворец, надеясь, что сегодня его ждёт не так уж и много вопросов, на которые придётся молчать. Между нами говоря, совершенно напрасные надежды.
     
     
     
     Столичный королевский дворец был полностью симметричным. Его построили много столетий назад, после разрушения старого дворца во время нападения Дерейской гидры. Поговаривали, молодой король сказал тогда строителями — сделайте всё правильно. И они сделали. Построенный на холме, он имел возведённые вокруг многоуровневые аккуратные сады, и четыре большие, одинаковые лестницы, ведущие к четырём входам: по одному, на каждую сторону света. Одна большая и две малые башни возвышались на каждом углу, но всё затмевал высокий, центральный королевский шпиль, выкрашенный в бордовый цвет. Цветами короны Палеотры были бордовый и янтарный, и именно в них была окрашена большая часть внешней облицовки дворца. В наступающих сумерках они уже казались тёмными.
     
     
     
     Старый рыцарь оставил шлем у привратников. Лица на приёмах скрывали редко, и отношение к этому чаще всего было неодобрительным. В доспехах ордена такая возможность вообще исключалась — не так много их было…
     
     — Прошу всех поприветствовать нашего почётного гостя: сэр Кадоган Бессмертный, один из самый известных странствующих рыцарей во всех королевствах! Мало кто может похвастаться славой, подобной столь великому герою!
     
     
     
     Старый воин, несущий почётный караул на дверях у входа в зал, поспешил оповестить всех о его прибытии. Означенный же им герой лишь легко улыбнулся. Множество его друзей погибло прежде, чем он получил это прозвище, выживая там, где умирали другие. Было ли это мастерством? Удачей? Сам рыцарь предпочитал думать, что Отец просто хранил его для дела, время которому ещё не настало. И пусть это было больно, он всегда предпочитал вспоминать события, что привели его к подобной славе, с улыбкой. Ведь именно так стоило вспоминать друзей, неважно, живы они были или нет.
     
     
     
     Множество взглядов разных взглядов скрестилось на нём: заинтересованных, восхищённых, любопытствующих и уважительных. Молодые рыцари смотрели с белой завистью и восхищением, пожилые матроны — с сожалеющей улыбкой. Не было лишь равнодушных и ненавидящих. Кому-то это могло бы показаться странным — прожить жизнь так, чтобы никогда не вызвать чей-то ненавидящий или даже просто равнодушный взгляд. Но сэру Кадогану это удавалось — и сам он не видел в этом ничего необычного, ибо считал, что именно такой и должна быть жизнь настоящего рыцаря. И во всех одиннадцати королевствах вряд ли нашёлся бы рыцарь, который поспорил бы с этим утверждением.
     
     — Добро пожаловать, мой друг! Чувствуйте себя как дома.
     
     
     
     Сам король Палеотры, средних лет мужчина в лёгком золотом обруче с рубинами, поприветствовал вошедшего, отсалютовав ему кубком.
     
     
     
     Однако кто бы что ни говорил о дотошности и излишне въедливого отношения жителей Палеотры к государственным делам, в менее формальной обстановке они были на удивление тактичны. Поэтому взглядами всё и ограничилось — внимательно рассмотрев прибывшего, люди неторопливо вернулись к своим делам.
     
     
     
     Королёвский зал для приёмов включал в себя четыре больших стола, что квадратом окружали центр зала, на которые слуги периодически приносили новые и новые и блюда. Большая часть мест за ними, впрочем, пустовали — гости присаживались за ними, чтобы перекусить, однако мало кто проводил за ними всё время. За столами было два выхода в парк, и несколько балконов, куда люди иногда удалялись для приватных бесед. Играла лёгкая музыка, и в центре лица помоложе танцевали. В основном зал был разбит на группы по интересам — аристократия в основном находилась подле короля, в одном из углов о чём-то тихо переговаривались группа пожилых леди. Один из балконов плотно облюбовали несколько разновозрастных людей в мантиях, которые ожесточённо о чём-то спорили.
     
     
     
     Сэр Кадоган имел множество знакомых из самых разных королевств, однако, как и многие, не слишком любил посещать Палеотру из-за надоедливого формализма. Однако и здесь у него были старые знакомые. Одной из таких знакомых была леди Изольда. Найдя её взглядом, рыцарь решительно направился туда, где означенная дама тихо что-то втолковывала молодой девушке.
     
     — Прекрасный вечер, не правда ли, миледи?
     
     
     
     Голос старого странника заставил даму отвлечься от разговора, однако увидев, кто подошёл, она немедленно расплылась в искренней улыбке.
     
     — Рада вас видеть, сэр Кадоган. Присаживайтесь к нам. Эту юную леди зовут Лиона, она моя ученица. Полагаю, сами вы не нуждаетесь в представлении — после последнего нападения на город вы у всех на слуху.
     
     
     Леди Изольда была управляющей госпиталя в Дереи, и познакомилась со старым рыцарем ещё очень давно, когда была в том госпитале обычной целительницей.
     
     — Недавно из монастыря?
     
     
     
     Старик с любопытством прищурился, рассматривая молодую девушку. Та слегка покраснела.
     
     — Лиона уже пять лет как работает в госпитале, и за это время стала одной из лучших. У неё настоящий талант. Просто кое-кто давным-давно к нам не заезжал, вот и пропускает все новости.
     
     
     
     Вздёрнув длинный носик, леди Изольда посмотрела на своего старого друга с по-матерински добрым неодобрением. Тот лишь картинно поднял руки, прося пощады.
     
     — Полагаю, это я заслужил. Обучение ученика — дело хлопотное. Последние годы безвылазно сидел в Кордигарде.
     
     
     
     Пожилая дама лишь ехидно прищурилась.
     
     — Помню, кто-то говорил, что на его век учеников уже достаточно.
     
     — Полагаю, это последний.
     
     
     
     Спокойно ответил рыцарь, подхватив со стола закуску. Леди же посерьёзнела, а её ученица закусила губу.
     
     — Лиона, дай сэру Кадогану полный отчёт о пациенте. — Холодным, не терпящим пререканий голосом отчеканила леди Изольда.
     
     
     
     — Пациент был введён в искусственный сон сразу по прибытии, и с тех пор на постоянной подпитке жизненной силой. Большая часть кожи и мышц омертвели и высохли, их пришлось удалить. Часть внутренних органов также полностью или частично были подвержены некрозу. Полностью повреждённые удалили, в частично повреждённых — вырезали поражённую часть. Руки отсутствовали до плеч. Меньше всего пострадали мозг, сердце и репродуктивные органы, однако часть кожи с головы всё же пришлось удалить. На данный момент мы вырастили большую часть мышц, все внутренние органы и кожу. Осталось вырастить руки и восстановить волосяной покров, прогнозируемый срок — неделя. — быстро, чётко и по-военному отбарабанила на одном дыхании девушка.
     
     — Проблемы с навыками ожидаются? — осведомился рыцарь.
     
     — Мозг не пострадал, однако большую часть мышц пришлось выращивать заново. Мы сделали всё что могли и восстановили их даже в лучшем виде чем прежде, однако вероятно потребуется минимум несколько месяцев, если не больше, чтобы вернуться в привычную форму. — слегка задумавшись, ответила девушка.
     
     
     
     Старый рыцарь лишь устало кивнул, поблагодарив.
     
     — Значит, ещё неделя. Учитывая обстоятельства, вы быстро справились. Не выращивайте волосы. Как дорого мне это обойдётся, Изольда?
     
     
     Леди смерила собеседника возмущённым взглядом. Несколько помедлив, она ответила:
     — Твоего ученика я бы лечила и бесплатно, Кадоган. Но чтобы восстановить столь тяжёлые повреждения как можно быстрее, мне пришлось позвать на помощь лучших мастеров жизни в столице.
     
     
     
     Старик проигнорировал возмущение.
     
     — Сколько?
     
     — В другое время тебе бы обошлось подобное в целое баронство. Это же был практически живой труп: за всю свою жизнь я никогда не видела ничего подобного, а мне доводилось вытаскивать даже тех, кого разорвали на две половинки.
     
     — Сколько? — упрямо повторил вопрос рыцарь.
     
     
     
     
     
     — Нисколько, старый дурень. Многие мастера согласились помочь безвозмездно. Услуги остальных оплатила корона. — тяжело вздохнув, ответила леди, отвернувшись в сторону.
     
     
     
     Минуту ветеран многих сражений сверлил взглядом копну иссиня-чёрных волнистых волос.
     
     — Спасибо.
     
     — Оставь нас, Лиона.
     
     
     
     Властно распорядилась дама, и ученицу мгновенно словно сдуло. Несколько минут старые друзья молча смотрели друг на друга. В глазах опытной целительницы читалось множество вопросов, а в глаза старого воина — нежелание на них отвечать.
     
     — Береги себя. — одновременно сказали оба, и также синхронно усмехнулись друг другу.
     
     
     
     
     
     
     
     В этот момент неопределённого возраста человек в тёмно-зелёной мантии подошёл к столу.
     
     — Не возражаете, если я на мгновение похищу вашего рыцаря, леди? — бесстрастным голосом осведомился тот.
     
     
     
     Означенная леди лишь кинула взгляд на друга, позволяя ему выбирать. Старик молча поднялся из-за стола и последовал за прибывшим. Они вышли на свободный тёмный балкон, едва освещаемый светом звёзд.
     
     — Образцы мёртвой ткани доставили в наш монастырь в Палеотре. — как бы между делом сказал не представившийся человек в тёмно-зелёной мантии.
     
     
     
      Латник молчал.
     
     — Я уже получил отчёты об исследованиях.
     
     
     
     Латник молчал.
     
     — Яда обнаружено не было. Веществ, которые могли бы остаться после распада яда, также не нашли.
     
     
     
     Латник молчал.
     
     — Более того, не было обнаружено вообще ничего, что могло хоть как-то пролить свет на причину подобных травм.
     
     
     
     Латник молчал.
     — Интересным фактом является ещё и то, что в тканях не возникло никаких процессов гниения, как это обычно бывает. А часть вообще превратилась в пыль, по которой вообще нельзя понять, чем она являлась раньше.
     
     
     
     Латник молчал.
     
     — Если человеку оторвут руку или ногу, в течение некоторого времени её можно прирастить обратно. И жизненная энергия в этой части тела остаётся ещё на некоторое время, медленно распадаясь. Впрочем, вы это и так знаете, верно, сэр Кадоган?
     
     
     
     Рыцарь не ответил, рассматривая звёзды. Его собеседник, впрочем, не стесняясь, продолжил:
     
     — За то время, что их везли, конечно, всё успело бы рассеяться. Однако первые мастера, которые осматривали вашего ученика, сообщили, что в мёртвых тканях не было ни крупицы жизни.
     
     
     
     Старый рыцарь, казалось, превратился в каменную статую, полностью игнорируя рассказчика. Тот, же, просверлив оную статую взглядом наконец закончил свой рассказ:
     
     — Один из молодых мастеров в монастыре выдвинул теорию: такое может быть, если человек каким-то образом мгновенно или просто очень быстро истратит всю жизненную энергию, что есть у него в той или иной части тела. Сожжёт в едином порыве, как вспыхивает сухая солома или мука на мельницах, возможно, используя для чего-либо. Что вы думаете об этом, сэр Кадоган?
     
     
     
     Рыцарь-странник, наконец повернулся к своему визави, и посмотрел ему прямо в глаза. В его глазах звенела сталь, а голос был просто пронизан холодом, что встречается лишь на самых высоких пиках Великого Хребта.
     
     — Я думаю, что вы очень близко подошли к тому, чтобы нарушить священные заветы Отца.
     
     
     
     Человек в тёмно-зелёной робе прищурился.
     
     — Я непременно спрошу у Отца мнения по этому вопросу на следующем конклаве.
     
     
     
     Рыцарь не ответил, вернувшись к разглядыванию звёзд. И его собеседнику пришлось уйти, так и не получив желаемые ответы. Однако перед тем, как уйти, человек бросил парфянскую стрелу:
     
     — Я отправлю все отчёты в Кордигард. Уверен, у вашего иерарха тоже будут вопросы.

Глава 44

     Было темно и холодно. Холод был повсюду, и порою казалось что он вот-вот сожмёт ледяной хваткой сердце, чтобы остановить его навсегда. Это было похоже на сон — или, скорее на кошмар. Прерывистый, едва осознанный. Я падал в удушающее забвение, словно в глубину пропасти или океана, и отчаянно стремился наверх, вдохнуть хоть крупицу… Но словно некая преграда мешала мне это сделать. Иногда, словно редкими, невероятно быстрыми вспышками, мне удавалось понять, что что-то происходит вокруг. Кажется, от меня что-то отрезали… Порою было похоже, что, падая в бездну, я вот-вот достигну дна и никогда не вернусь наверх, но что-то не давало упасть окончательно.
     
     
     
     Сложно сказать, сколько времени прошло в этом кошмарном бреду, когда ты едва осознаёшь происходящее. Но постепенно, он начал меняться. Холод стал отступать, а вместе с ним, похоже, слабела и преграда, отделяющая меня от иллюзорной поверхности. Улучив момент, я собрал невеликие, ускользающие в бреду остатки воли в кулак и пробил её, так как демон учил меня пронзать нитью смертью чужую жизнь.
     
     
     
     Свет ударил в глаза, и судорожно вдохнув воздух, я сел на кровати, лихорадочно осматриваясь. Попытавшись посмотреть на свои руки, я внезапно понял, что они практически отсутствуют — на их месте находились лишь какие-то странные культяпки. И прежде чем мне удалось осознать этот факт в полной мере, в комнату вбежала девушка, выбросила руку в мою сторону, после чего я мгновенно провалился в сон. На этот раз — без сновидений.
     
     
     
     Второе пробуждение было более спокойным: меня разбудил лёгкий запах морского бриза, тянущийся из-за окна. В этот раз я не делал резких движений. Беглый осмотр комнаты и себя показал, что все части тела на месте. Однако воспоминание о прошлом пробуждении было достаточно чётким: определённо, это была та самая комната и та самая кровать…
     
     
     
     Комната была миниатюрной, но в то же время весьма богатой: большая, мягкая пуховая кровать, чистые окрашенные белые стены без единого шва, включая потолок. Застеклённое мутноватым стеклом окно с чистыми занавесками. Оно было слегка приоткрыто, и именно через него в комнату дул лёгкий приморский ветерок, рядом стоял шкаф, к которому аккуратно были присоединены ножны с моим мечом и щит.
     
     
     
     Я хмыкнул, медленно вставая с кровати и прислушиваясь к ощущениям. Собственная нагота меня не смущала, однако тело чувствовалось странно… Сложно было с ходу понять в чём дело.
     
     
     
     Медленно подняв меч, я внезапно понял, что с ним что-то не так. Он чувствовался словно чужой. Вынув его из ножен, и внимательно осмотрев оружие, я приметил несколько царапин на материале рукояти, которые появились за время путешествия. Нет, это определённо был именно мой меч. Так в чём же дело?
     
     
     
     Выйдя на центр комнаты, я сделал пару пробных взмахов и попытался сделать пару простых ударов, давным-давно заученных до рефлекторного автоматизма. И замер на месте. Тело словно впало в ступор, не реагируя на команду. И вот здесь, я, похоже, догадался в чём дело. Дело было не в мече: дело было во мне! Меч лежал в руке непривычно. Так, словно я впервые взял оружие в руки…
     
     
     
     Вихрь мыслей с легионом возможных причин пролетел в голове, словно ураган, оставив лишь одну. Искусство смерти. Определённо, я находился в месте, похожем на больницу — вероятно, сюда меня отнесли после битвы. Руки, полностью почерневшие в процессе использования нитей смерти, казались полностью здоровым — даже первая, самая старая нить, созданная мной ещё в Ганатре, отсутствовала. Вероятно, меня вылечили… В том числе и от последствий разрушительного искусства. Почему же тогда руки не слушаются меня?
     
     
     
     Новые руки. Возможно ли, что руки превратились просто в мёртвые куски мяса и целителям пришлось отращивать их заново? Я слышал, что мышечная память остаётся с человеком навсегда, но что будет, если потерять руку и вырастить её вновь?
     
     
     
     Я задумчиво сжал левую руку в кулак и разжал. Никаких признаков слабости или истощения не чувствовалось, скорее наоборот. Никакого сравнения со случаем в горах…
     
     
     
     Попробовав взять щит в левую руку, я с сожалением понял, что чувствую себя так, словно взял его в руки впервые. Странное чувство — прекрасно помнить, как выполняется тот или иной приём, но исполнять его так, как будто ты ребёнок, попавший на тренировку впервые.
     
     
     
     Мелькнула мысль проверить остальное тело. Отойдя ближе к стене, я попробовал сделать привычный перекат: но, к несчастью, лишь неудачно распластался на полу. И именно в этот момент дверь в комнату открылась.
     
     В проёме замерла девушка лет двадцати-двадцати пяти, несколько удивлённо посмотрев на меня. Я же лежал на полу, голый, но с мечом и щитом. Несколько мгновений мы играли в гляделки.
     
     — Подходящая одежда находится в шкафу, сэр Горд. — мелодичным голоском произнесла наконец девушка, без тени всякого смущения рассматривая меня.
     
     
     
     Я невозмутимо встал и подошёл к шкафу, прислонив в кровати оружие. Там действительно нашлись подходящие сапоги, портянки, штаны, белая рубашка и бордовая туника. Одевшись, я осведомился:
     
     — Благодарю вас, леди…?
     
     
     
     Девушка на мгновение смутилась, но только на мгновение, а я внимательно изучал её внешность. Простое зелёное платье, русые волосы до плеч, маленький носик, и зелёные глаза с тонкими губами.
     
     — Не леди. Просто Лиона. Я ваша сестра жизни — меня приставили следить за вашим самочувствием.
     
     — Вашими стараниями я чувствую себя вполне неплохо. Однако имеются некоторые проблемы и несколько вопросов о...
     
     
     
     Перебив меня, девушка мгновенно затараторила, видимо, попав в привычное ей русло диалога:
     
     — Вы находитесь здесь уже больше месяца, это госпиталь леди Пираст. Руки пришлось выращивать заново, отсутствовали до плеч. Аналогично с большей частью мышц в остальных частях тела. Мозг не пострадал, проблем памятью быть не должно. однако у вас, вероятно, уйдёт несколько месяцев или больше на восстановление привычного боевого стиля и навыков. Рекомендую воздержаться от обильного питания в ближайшие две-три недели — желудок должен привыкнуть. А так же воздержаться от дуэлей и опасных экспедиций в ближайший год, пока не восстановите навыки…
     
     
     
     Я поднял руку, останавливая монолог.
     
     — Картина мне ясна. Есть ещё что-то, что мне стоит знать о собственных травмах? Также меня интересуют способы ускорить восстановление навыков. И что с оплатой лечения?
     
     — Мы сделали всё что могли, сэр. Ваша физическая форма на пике, а наработать навыки можно только постоянными тренировками. Всю стоимость лечения оплатила королевская казна. — несколько виновато пожала плечами девушка.
     
     — И во сколько бы мне встало это без подобной любезности от короны Палеотры? Ну, знаете, на тот случай, если придётся драться с ещё одной подобной тварью.
     
     — Точно не знаю, но очень дорого. Для вашего лечения леди Пираст заручилась помощью лучших мастеров жизни в столице — а даже один из них запрашивает за свою работу суммы, которые могут оплатить только самые богатые из рыцарей.
     
     — Интересно. А если платить нечем, то лечись сам?
     
     — Нет, что вы. Целители помогают всем, кому могут, но мастеров жизни мало, а тяжёлые раны встречаются чаще, чем хотелось бы.
     
     
     
      Лиона с некоторым возмущением посмотрела на меня.
     
     — Пожалуй, мне было бы интересно услышать подробности. Например, если к целителю принесут несколько тяжелораненых, то что?
     
     
     
     Девушка слегка задумалась.
     
     — Наплывы большого числа тяжелораненых — редкость. Но в таком случае, думаю, первым будут лечить того, кто богаче или известнее. Жизнь командира ценней жизни его воинов: всё это знают. Порою приходится расставлять приоритеты, и того, кто приносит обществу больше пользы, несомненно, лечить будут первым. — на этих словах целительница тяжело вздохнула.
     
     
     
     
     
     — А если кому-нибудь потребовалась помощь опытного мастера, но у него нет средств расплатиться?
     
     
     
     Подозрения как это работает, у меня, конечно, были. Но уточнить не помешает.
     
     — Любой мастер жизни может восстановить большую часть травм. Чаще всего вопрос лишь во времени. Обычно лечение травм у воинов и охотников оплачивают их командиры. Но если денег нет — рассчитываются службой или другими услугами. — легкомысленно встряхнула головой Леона.
     
     
     
     
     
     — Кстати, что за тварь напала на город? Вы живёте у моря, значит, у вас должен быть морской бестиарий, верно?
     
     
     
     При упоминании твари девушка съёжилась. Воспоминания, видимо, были не из приятных. Некоторое время она молчала, но всё же тихо ответила:
     
     — Её прозвали крикуном. Никто раньше таких не встречал: такой нет ни в одной книге, а ведь Палеотра — старейшее морское королевство.
     
     
     
     Океан таил много тайн. Желание путешествовать по морю дальше у меня резко испарилось. Однако сказал я другое.
     
     — Нет никого страшнее человека. Что бы ни вышло из моря — мы загоним его обратно в морскую бездну столько раз, сколько придётся. Кстати, что стало с телом чудовища?
     
     
     
     Девушка вымученно улыбнулась и бессильно развела руками.
     
     — Понятия не имею. Об этом вам наверно лучше спросить у мужчин. Я знаю только, что мясо оказалось несъедобным.
     
     
     
     Коротко кивнув, я решительным шагом направился к выходу. Лиона неуверенно замялась, словно не решаясь что-то сказать. Заметив это, уже выйдя в коридор, я обернулся:
     — Что-то ещё?
     
     
     
     И вот здесь она натурально покраснела. Что же, опыт мог подсказать хорошее решение и в такой ситуации. Замедлив шаг и не оборачиваясь, я как бы невзначай сказал:
     
     — Ты знаешь, я никогда не был в Дерее до этого момента. Может быть, покажешь мне город?
     
     
     
     Она не отказалась.

Глава 45

     Дерея существенно отличалась от столиц иных королевств, где мне уже довелось побывать. Прежде всего тем, что здесь чувствовалась система. Ровные ряды домов, чётко выверенные улицы, квартал за кварталом было легко понять, что каждая частичка города посчитана и систематизирована. Лиона уверенно вела меня от одной достопримечательности до другой — роскошные дома, королевский дворец… Красные башни.
     
     
     
     Помимо богатства, Палеотра славилась мастерами огня — на окраине города, наиболее удалённой от моря, располагались красные башни: целый квартал, состоящий из семи гигантских круглых башен ярко-красного цвета с выгравированными на стенах языками пламени. На ярком солнце они были огненно-золотыми. Вокруг каждой из башен было ровное кольцо более мелких домов, и все вместе они были уникальным, не имеющим аналогов и самым большим кварталом города, на удивление гармонично вписанным в общую систему.
     
     
     
     Через город текла широкая река, поток которой входил в город на изрядном отдалении от красных башен, огибая их на изрядном расстоянии. Резко сворачивая в середине города, она уходила на юг вдоль побережья, впадая в море только на изрядном отдалении от города.
     
     
     
     К некоторому моему недоумению, мое выздоровление отнюдь не прошло незамеченным. Вряд ли многие в городе знали меня в лицо — однако не прошло и пары часов от начала нашей с Лионой прогулки по городу, как нас нагнал чей-то посыльный, и с поклоном вручил мне бренчащий мешочек с монетами. В благодарность за героизм при обороне города… А потом ещё один, ещё один, и ещё…
     
     
     
     в итоге нам пришлось пойти на рынок и прикупить сумку посолиднее… Посыльные называли разные имена и титулы тех, от кого приходили: однако ни одно из них ничего мне не говорило.
     
     — Это нормально?
     
     
     
     С лёгким любопытством спросил я у девушки, которая смотрела на это совершенно равнодушно. А сам я тем временем прикидывал, как все эти люди умудрились так быстро узнать про то что я здоров и пришёл в сознании. Внутри госпиталя я не сталкивался ни с кем, кроме Лионы…
     
     — Стремятся расплатиться с долгами побыстрее. У нас это обычное дело. Опасаются, как бы потом не пришлось платить больше. — фыркнув, ответила девушка.
     
     — Не припомню, чтобы я успел завести столько должников. — задумчиво протянул я.
     
     — Люди говорят, что ты первый и единственный вышел за стены, чтобы сразиться с крикуном. А ведь ему хватило бы сил сломать стены. Первую неделю после атаки мы с ног сбивались, пока не вылечили всех оглохших. Некоторые вообще не выдержали крика. Проберись он в город — была бы бойня. Это все понимают, поэтому многие чувствуют себя обязанными.
     
     
     
     Серьёзно ответила Лиона, натурально покраснев на последнем слове. Я сделал вид, что не заметил.
     — Сходим на стены? Оттуда должен быть хороший вид.
     
     
     
     А ещё меня интересовало, как быстро они отстроили повреждённую башню. Да и поинтересоваться у тамошней стражи, что с трофеями не будет лишним.
     
     — На стены с морской стороны простых горожан не пускают. — С лёгкой грустью заметила девушка, покачав головой.
     
     — Думаю, я сумею их убедить. — Ехидно улыбнулся я.
     
     
     
     Возле лестницы на стену стоял караульный. При виде меня и девушки он украдкой вздохнул и произнёс:
     
     — По королевскому указу об обороне порта…
     
     — Оно и видно, что с такими указами желающих прыгнуть ко мне на песок и помочь с тварью не было. — Перебил я его.
     Парень на мгновение впал в ступор, а потом его глаза расширились в понимании.
     
     — Вы... вы тот герой?
     — Сэр Горд. Собственной персоной. — сухо ответил я.
     Несколько мгновений на лице постового шла мучительная борьба. Отказывать герою ему не хотелось, однако, полагаю, за подобное нарушение его вполне могли и наказать. Наконец, его лицо просветлело:
     
     — Вам стоит поговорить об этом с капитаном, сэр. Вы наверняка найдёте его в надвратной башне.
     
     
     
     Ответил он, пропуская меня на лестницу. Хитрец. И меня пропустил, и ответственность свалил.
     
     
     
     Пара солдат на стенах покосилась, но останавливать не стала. Я же решительно увлёк опасливо смотрящую на них девушку к искомой башне. Поста на входе в неё на стенах не было.
     
     
     
     Внутри находился офицер в доспехах и заполнял какие-то бумаги. Я узнал его: он был на стенах рядом в тот день. И несмотря на отсутствие волос, он тоже узнал меня.
     
     — Сэр Горд. Рыцарь Ренегона. — представился я.
     
     — Рон. Капитан королевской армии Палеотры. Чем обязан визиту? — спокойно ответил мужчина, бросив взгляд на Лиону.
     
     — Хотел полюбоваться закатом с башен. И поинтересоваться трофеями с той твари, в убийстве которой мне довелось принять столь близкое участие.
     
     
     
     Капитан отложил перо в сторону, и убрал недописанный документ в ящик стола. Подняв на меня глубоко посаженные, внимательные глаза, он произнёс:
     
     — Вашей долей трофеев распоряжался ваш наставник, сэр Кадоган Бессмертный. Угловая башня к вашим услугам: оттуда прекрасный вид. Скажите караульным, что я разрешил.
     
     
     
     Бессмертный? Интересно, что старик никогда не рассказывал о подобном прозвище.
     
     — Много погибших? — осведомился я.
     
     — 198 человек. Большая часть — те, кто были на лодках. — дёрнув щекой, ответил капитан.
     
     — Вы считаете, что я сделал что-то не так во время обороны? Или мне показалось, что вы чем-то недовольны?
     
     
     
     Я требовательно посмотрел на офицера.
     
     — Вы герой, бесспорно. Я недоволен только тем, что многие считают, что один человек сделал для обороны города больше, чем вся королевская армия. Это не имеет отношения к вам. — проговорил сквозь сжатые зубы уже немолодой воин.
     
     — Никто не убил бы ту тварь в одиночку. Я обязан жизнью всем, кто тогда был на стенах.
     
     
     Капитан не ответил. Это, конечно, было ложью: обязанным я себя ничуть не считал. Да и убить тварь с помощью искусства смерти у меня всё же были шансы. пусть и небольшие. И вообще, я сделал большую часть работы. Однако в его глазах я заметил промелькнувший огонёк признательности. А значит, ложь того стоила.
     
     
     
     Мы с Лионой поднялись на башню. Солнце уже клонилось к закату. Я расспрашивал девушку о медицине в королевствах — переходя на эту тему, она немедленно оживлялась и вываливала на меня просто ворох информации, в отличие от большинства иных вопросах о королевстве. Она даже не знала ни одного из тех имён, от которых посыльные приносили мне деньги… Однако смогла подробно расписать то, как училась в монастыре целительству: судя по всему, это была аналог тех мест, где воспитывали мастеров-магов, только для женщин, и с уклоном в целительство.
     
     
     
     Однако спустя некоторое время идиллию прервал весьма знакомый голос:
     
     — Развлекаетесь, молодёжь?
     
     
     
     Мой наставник, сэр Кадоган Бессмертный собственной персоной поднялся на башню. Лиона встревоженно пискнула и рыбкой вывернулась из моих объятий.
     
     — Не всё из нас бессмертны, так что стоит ловить момент. — хмыкнул я.
     Старик на шпильку не отреагировал, обратившись к девушке:
     
     — Ваша наставница искала вас, юная леди, вы знаете?
     
     
     Лиона побледнела, потом слегка покраснела, но затем решительно чмокнула меня в щеку и, сославшись на немедленные дела вихрем, покинула башню. Я остался со стариком. Он проводил её весёлым взглядом, а я — задумчивым. Мне оставалось лишь укоризненно покачать ему головой:
     
     — И не стыдно обижать милую девушку?
     
     
     
     Из взгляда наставника мгновенно исчезло всё веселье.
     
     — Нам нужно серьёзно поговорить. Сейчас.

Глава 46

     Мы стояли на угловой башне. После ухода Лионы я спустился и проверил, что рядом не осталось солдат, которые могли подслушать. А затем внимательно посмотрел на Кадогана.
     
     — Я слушаю.
     
     — Мы должны покинуть Палеотру. Немедленно. Я уже договорился с речным судном, что на рассвете отправляется в Ренегон, договорился о продаже той части трофеев, что отошла тебе — сделка ждёт только твоей отмашки. Наши вещи уже на судне.
     
     
     
     Наставник был предельно серьёзен.
     
     — Причины для спешки?
     
     — Помнишь наш разговор после смерти ролтока в Аурелионе?
     
     
     
     Я помнил. Хорошо помнил.
     
     — Ты решил пересмотреть данное тогда слово?
     
     
     
     Бум! Закованный в латную перчатку кулак прилетел мне в скулу, сбивая на землю. Аккуратно и нежно прилетел, стоит заметить.
     
     — Скорее ты, похоже, решил перестать скрывать собственные способности и заявить о них миру. — Холодно произнёс старый рыцарь, не подавая мне руки.
     Я встал самостоятельно, потирая лицо.
     
     — Визуальных эффектов не было. Кто и как сумел что-то понять со стен?
     
     
     
     Старик демонстративно скрестил руки на груди.
     
     — Со стен никто ничего и не понял. Но десятки солдат видели твоё полумёртвое, чёрное тело на пляже. Сотни горожан видели, как его несли по дороге. Лучшие целители возвращали к жизни почти мёртвый кусок мяса. Ты правда думаешь, что ни у кого не возникло ни единого вопроса, как это получилось?
     
     
     
     Упс.
     
     — Тварь была неизвестная. Это мог быть эффект яда. — Сам не веря в свои слова, протянул я.
     
     — Не держи всех за идиотов. Твои руки рассыпались в прах, когда солдаты поднимали тебя на носилки. Ни один яд не сделает подобного. А всё прочее было сплошным сухим куском мёртвой плоти. От тебя остался только скелет, мозги, сердце и хрен — есть мысли почему, пожри тебя гидра?
     
     
     
     Мысли были. Самые крупные средоточия жизни в теле… Я подавил ругательства. И, похоже, на лице что-то отразилось…
     — Вижу, что есть.
     
     Кадоган удовлетворённо кивнул. Проклятье, проклятье, проклятье! Я лихорадочно пытался понять, что делать в такой ситуации. Цепочку целители — мастера жизни — орден — жрецы — божество проследить было легко.
     
     — Сколько у меня времени?
     
     — Времени для чего?
     
     — Времени, прежде чем верховные иерархи узнают об этом.
     
     — Нисколько. Рука Отца в Палеотре уже знает. У него было ко мне много вопросов. И он уже отправил отчёты об исследовании частей твоего тела в Ренегон.
     
     
     
     Всё было гораздо, гораздо хуже, чем я думал. Планы придётся менять на ходу.
     
     — И что ты ответил?
     
     
     
     Наставник судя по лицу, подавил желание ударить меня ещё раз. Отвернувшись и немного посмотрев в сторону заката, он всё же ответил:
     
     — Я Промолчал.
     
     
     
     Некоторое время мы стояли и молчали, обдумывая свои мысли. Десятки и сотни планов роились в голове, но ни один не казался мне верным. Наконец, я высказался:
     
     — Уходим сегодня. Ночью. Пешком, до Таллистрии. Прямо сейчас выйдем к купцу и договоримся о продаже трофеев, забираем вещи с корабля, и уходим со стен в ночь.
     
     Наставник не стал спорить. Купец, с которыми он договорился, вопросов не задавал, выдав небольшой мешочек с монетами неизвестного мне серебристо-белого металла.
     
     
     
     Мы вышли ночью через калитку в воротах, во время смены караула. Кадоган просто взял и молча пробил пальцами в латных перчатках деревянную дверь в воротах, вырывая замок. Затем был марш: несколько дней мы молча, сберегая дыхание, круглосуточно двигались в направлении Таллистрии, и в этот раз проводником был наставник. На четвёртый день он вывел нас к неприметной, старой и заброшенной охотничьей стоянке.
     
     — Об этом месте знаю только я. Когда-то с друзьями в молодости подрабатывали охотой в Палеотре — платят здесь хорошо.
     
     
     
     Произнёс первые за несколько дней слова старый странник.
     
     — Не хочешь ничего рассказать?
     
     
     
     Спросил я, когда мы отсыпались и перекусили.
     
     — Например?
     
     
     
     Старик вопросительно поднял бровь.
     
     — Например, почему тебя зовут Бессмертным. Например, как человек может вырвать рукой из двери замок?
     
     
     
     Кадоган лишь слегка скривился и махнул рукой.
     
     — Бессмертным меня зовут за то, что выживал там, где умирали другие. Неприятные воспоминания, только и всего. Я так же смертен, как и любой другой человек. Разве что покрепче буду. Что же до замка… Я тебя научу, когда освоишь хотя бы сенсорику на нормальном уровне. Искусство жизни — многогранная вещь. Тренировался бы лучше — мог бы сращивать разорванные перепонки за мгновения.
     
     
     
     На этих словах старик как-то по-особенному плотоядно и неодобрительно посмотрел на меня.
     
     — После этого лечения сражаюсь как беременная гребёнка. Потребуется время и тренировки, чтобы восстановить навыки.
     
     
     
     Известил я об этих проблемах наставника.
     
     — Вернёмся в Ренегон — погоняю тебя посерьёзней. Да и к доспехам надо будет ещё привыкнуть.
     
     — А стоит возвращаться?
     
     
     
     Мы скрестили взгляды.
     
     — Почему ты думаешь, что не стоит? — Медленно, с расстановкой, спросил старик.
     
     — Потому что в мои планы не входят ответы на вопросы, которые могут возникнуть у тамошних жрецов.
     
     
     
     Холодно ответил я. Старик задумчиво почесал затылок. А затем просто спросил в лоб:
     — На что ты способен? Я понимаю, что ты, вероятно, являешься самоучкой и своего рода первооткрывателем в своих способностях. По непонятной мне причине ты хочешь хранить их втайне — пусть так. Я дал слово и сохраню твою тайну при любых обстоятельствах. Однако не зная сути дела, мне сложно дать подходящий совет.
     
     
     
     Здесь я серьёзно призадумался. Старик уже доказал, что в некоторой степени достоин доверия. В крайнем случае, вероятно, мне удалось бы убить его направленной волной смерти. Взвесив всё за и против, я решил, что риски приемлемы. Кое-что можно было выложить.
     
     — Я зову это искусством смерти… — начал я издалека.
     
     
     
     Кадоган хмыкал, качал головой, однако от комментариев воздержался. Я не рассказывал ему о своём перерождении или сделке с демоном: ограничился тем, что подробно выложил базис искусства смерти. Возможности, навыки, то что я уже освоил и что мог бы ещё освоить. Несколько помолчав, старик сказал, что ему нужно всё это немного обдумать.
     
     
     
     На следующий день странник поднял меня раньше рассвета. Оказалось, что ночью он сходил на охоту и приволок живую бронекрысу в мешке.
     
     — Убей её. Проверим, насколько эффективно это на деле.
     
     
     
     Практика показала, что бронекрысе хватило одной стрелы смерти. Учитель же, бесцеремонно схватив меня после этого за руку, придирчиво начал разглядывать чёрную полосу мёртвой плоти, что я привычно вырастил на руке для создания канала энергии. Наконец, он вынес свой вердикт:
     
     — Да, пожалуй теперь я понимаю. Убийство слишком большой твари едва не убило тебя, так ведь? Если использовать слишком часто, тело просто рассыпется в прах, как произошло с твоими руками. Опасное искусство.
     
     
     
     Это утверждение оспорить было сложно. Но ответил я иначе.
     
     — Приемлемая цена за силу, разве нет?
     
     
     
     Старик внезапно рассмеялся. Искреннее, от души, до слёз.
     
     — Ты как ребёнок. Разве это цена? Ты, пока ещё даже не представляешь, на что способен настоящий мастер жизни. То, что я могу, после обучения в ордене и долгих лет тренировок — на самом деле мелочи в сравнении с настоящими мастерами. Если бы рука мастера Ланта рассыпалась в прах, он бы отрастил её за пару минут. И мог бы повторить это ещё десятки раз, пока не выбьётся из сил.
     
     
     
     Знать возможности будущих противников, безусловно, полезно. Однако я видел нестыковки.
     
     — Судя по тому, что меня лечили целый месяц, видна обратная картина.
     
     — То было в Палеотре. Целители здесь далеко не самые лучшие. Лучшие — Ренегонцы. К тому же лечить других всегда сложнее, чем лечить себя. Я мог бы отрастить себя руку, если бы какая-то тварь откусила мне её: но не смог бы сделать это для тебя.
     
     
     
     И вот здесь мне пришла в голову интересная мысль.
     
     — Ты спрашиваешь меня, почему я не хочу делиться этим знанием с другими, но посмотри на орден странников. Сколько всего таких как ты, на все королевства? Несколько сотен, может, тысяч? Если бы каждый человек мог отрастить себе руку, разве это не помогло всем? Почему искусству жизни не обучают каждого?
     
     — Мы обучили тебя, разве нет? Не всё так просто. В теории, пожалуй, любой человек может научиться этому. Но только в теории. Вспомни. как обучали тебя. Мастера аккуратно накачивали тебя жизненной энергией месяцами, чтобы организм привык и стал хранить её больше чем обычно. А затем уходили месяцы, прежде ты просто научился хотя бы чувствовать её. А управлять жизнью намного тяжелее, чем просто ощущать её… Во всех королевствах не наберётся столько мастеров, чтобы учить этому хотя бы десятую часть детей. Да и желающих не наберётся, наверно — это тяжёлое дело.
     
     — Не думаю, что освоить искусство смерти будет легче.
     
     
     
     Это было первостатейной ложью, конечно. Мне уже было известно по меньшей мере дюжина ритуалов с жертвоприношениями, которые без всяких тренировок могли помочь юному адепту смерти использовать простейшие приёмы этого искусства. Но говорить об этом рыцарю я не собирался.
     
     — Да ну? У тебя получается вполне неплохо. В то время как я уверен, что ты не смог бы срастить на себе даже простейший порез. — иронично поднял бровь наставник.
     
     — Я просто талант. — ответил я широкой, наглой улыбкой.
     
     — Подними её. — резко сменил тему Кадоган
     
     — Что?
     
     — Ты сказал, что мог бы с помощью своих способностей поднять мёртвое тело и заставить двигаться и выполнять какие-то действия. Вот тело бронекрысы. Давай, вперёд.
     
     
     
     Пожалуй, заняться практической некромантией — это последнее предложение, которое ты ожидаешь услышать от насквозь благородного рыцаря. Однако собирать осколки шаблонов мне было уже не впервой.
     
     — Не сказал бы, что достаточно хорошо освоил этот навык.
     — Значит, самое время потренироваться.
     
     
     
     Старик был как-то неприлично воодушевлён. Казалось, что он едва сдерживается, чтобы потереть руки в предвкушении. Поэтому я попробовал.
     
     
     
     Вытянув из руки нить смерти, я аккуратно потыкал ею в крысу. Крыса не отреагировала. Вырастив несколько нитей, я аккуратно пронзил ими крысу. Тщетно. Кажется, такими темпами мне удастся скорее превратить её в прах, нежели оживить, о чём я честно и сообщил Кадогану.
     
     — Каждое существо имеет собственные жизненные токи, каналы, по которым проходит жизненная энергия. Сейчас они мертвы и пусты у этой крысы — но что если ты добавишь в них свою силу? Именно так, как переливают жизнь целители?
     
     
     
     Я попробовал сделать так, как предлагал Кадоган Сосредоточился, нащупал что-то, так похоже на мой собственный канал смерти в руке. Вонзил в него нить и провёл по ней немного смерти. И бронекрыса зашевелилась…

Глава 47

     План старого рыцаря был прост. Мы должны были двигаться быстрее, чем нас достигнет послание от верховного жреца Ренегона и главы церкви Отца по совместительству. За пару месяцев, отчёты, вероятно, достигнут Кордиграда, и, по предположению наставника, в ответ на них должны быть отправлен посланец с приказом нам двоим явится и дать ответы на все интересующие вопросы, игнорирование которого могло привести к объявлению нас вне закона. Ослушавшихся такого призыва в истории королевств не было, однако наставник прогнозировал именно такой исход — и я ему верил.
     
     Конечно, бегать от посланников бесконечно было нельзя. Однако наставник считал, что знает способ избежать любых вопросов, и для этого нам необходима поддержка верховного магистра ордена странников. Однако посвящать меня в детали он отказался, сославшись на клятву, аналогичную данной мне самому.
     
     
     
     Пока мы двигались, с редкими остановками, быстрым маршем в сторону Таллистрии, я задумчиво рассматривал человека, что был моим учителем на протяжении уже почти десятка лет. В этом переходе именно он взял на себя роль проводника и лидера, а ко мне вернулась уже, казалось бы, давно позабытая роль пассажира, как было когда-то, ещё до обучения в Келлийском монастыре.
     
     
     
     Времени на тренировки почти не было. И хотя навыки передвижения по лесу возвращались семимильными шагами, все схватки со встречными тварями Кадоган без колебаний брал на себя, оставляя мне лишь роль наблюдателя. Большую часть он оставлял живыми, тяжело раня — и моё искусство смерти, имея столько материалов для опытов и тренировок, прогрессировало, открывая для меня новые и новые грани. Мы двигались вперёд, оставляя за собой просеку мёртвых зверей. Управление поднятыми существами напоминало игру с ниточной марионеткой — и чем дольше я пробовал, тем больше марионеток мне удавалось держать под своим контролем. Однако ко времени, когда мы уже перешли были почти на территории Таллистрии, я понял, что упёрся в предел.
     
     — Всё. Больше не получиться.
     
     
     
     Наставник посмотрел на меня вопросительным взглядом, ожидая пояснений. Мы взяли передышку на поляне, где нами была убита стая волков. И с трудом прибавив седьмое существо к уже имеющейся стае марионеток, я понял, что это предел. Новые нити распадались и рассеивались, а в голове уже мутило. Отчётливо было ясно, что ещё одного волка я добавить не смогу. И это уже была далеко не первая попытка.
     
     — Семь существ это мой предел. Возможно, будь они поменьше смог бы больше.
     
     
     
     Старик потёр подбородок.
     
     — Думаешь, это не выйдет тренировать?
     
     
     
     Ответить на этот вопрос было сложно. С рассказов демона я знал, что мастера смерти могли поднимать целые легионы. Однако тот вёл обучение постепенно, и я логично предположил, что используются иные методики, мне ещё неизвестные.
     — Может и выйдет, но пока я упёрся. Нужно менять подход, менять методику. Делать марионетки более автономными. Удивительно, что мне удаётся управлять одновременно даже семью.
     
     
     
     Делать семь дел одновременно, конечно, я не мог. Однако управление марионетками было сродни дёрганью за нити — можно было дёрнуть за одну, другую, третью, а потом наблюдать, как они выполняют примитивные команды. Получалось управлять лишь примитивными инстинктами — приказать есть, двигаться, напасть на добычу или защищаться. Натравить мёртвое травоядное животное на хищника, например, мне вообще не удалось.
     
     — Они не устают, не чувствуют боли, не обращают внимание на большую часть повреждений. Семёрка волков-марионеток, пожалуй, могла бы разорвать аналогичных живых в несколько раз больше. Это уже гигантское подспорье.
     
     
     
     Наставника радовали и такие успехи. Он вообще с удивительным воодушевлением делал всё, чтобы помочь мне развить и отточить навыки. Изначально я опасался его реакции: в моей голове искусство смерти как-то слабовато сочеталось с идеалами благородных рыцарей. Однако старик, похоже. не испытывал к подобным занятиям никаких предубеждений. Подозреваю, даже в самом чудовищном кошмаре он не мог представить применение чего-то подобного против людей, и потому только радовался, представляя, сколько жизней можно спасти с подобными силами.
     
     
     
     Это подводило меня к мысли, что распространить искусство смерти по миру, как того хочет демон, будет значительно проще, чем я думал. Жители королевств не имели никаких легенд или мифов, которые можно было связать с некромантией или искусством смерти. И, если судить по Кадогану, как следствие, не имели ничего против подобного. Однако всё упиралось в само верховное божество, которое, со слов голоса из пустоты подобное бы не одобрило от слова совсем. Мог ли он лгать? Возможно. Но отыгрывать назад было поздно, сделка заключена, и в возможностях призвать меня к ответу по ней сомневаться было глупо. После уже продемонстрированного…
     
     
     
     Сидя на бревне в Таллистрийской деревне, где мы остановились на отдых, я задумчиво рассматривал улочки. Что-то казалось мне странным. Словно некая неуловимая неправильность присутствовала здесь: обычный деревенский двор, частокол, домашняя скотина… Переводя взгляд с места на места мне никак не удавалось понять, что же не так.
     
     — Переночуем и двинемся на рассвете.
     
     
     
     Кадоган, тяжело грохнулся рядом со мной, слегка звякнув латами. Последний переход был тяжёлым — в этот раз зверьё в пограничье между королевствами было особенно многочисленным, и мы оба изрядно вымотались за последние несколько дней, что шли на прорыв, играя с ним в салочки. Наставник — от частой рубки, я — от постоянного применения искусства смерти.
     
     
     
     Однако выспаться нам не дали. Утробный звук тревожного рога разнёсся по деревне, знаменуя тревогу. Окраинные поселения, как правило, не могли позволить себе колокол — а потому обходились более простыми вещами. Спали мы не раздетыми, поэтому поднялись мгновенно. Не впервой.
     
     
     
     В кромешной тьме ночей Тиала порою сложно ориентироваться. Однако на юго-восточной вышке частокола зажгли сигнальный огонь, сообщающий жителям, что нападение на деревню идёт с той стороны. Мы были на стенах одними из первых, и там уже шёл бой.
     
     
     
     Множество небольших, едва различимых в ночи, похожих на кошачьи силуэтов широкой волной подходило к деревянному, не слишком высокому частоколу, а защитники встречали их стрелами. Мы немедленно присоединились к ним.
     
     — Зажечь огни!
     
     
     
     Разнёсся по стенам хриплый женский голос, и залп огненных стрел, подпалил приготовленные в темноте места. Их огни осветили мрак ночи, позволяя получше разглядеть нападавших. Не слишком крупные, размером с небольшую рысь зелёного окраса кошки пытались добраться до стен, уже преодолев две трети расстояния от леса до деревни.
     
     
     
     Вокруг стен любого населённого пункта в королевствах обычно существовала небольшая буферная зона, примерно на полёт стрелы, где обязательно вырубили весь лес, часто срывали или использовали как часть фортификации холмы и горы, дабы зверьё всегда можно было встретить на подходе.
     
     
     
     Прежде чем кошки подошли к стенам, каждый из защитников успел выпустить не менее десятка стрел. Но стрела далеко не всегда убивала очередного кошака — некоторые продолжали бежать даже с парой воткнутых в них стрел. Деревня была небогатой — наконечники стрел, похоже, были из самого дешёвого железа.
     
     
     
     Я решил попробовать отправить немного энергии смерти вместе со стрелой — и на удивление, это хорошо сработало. Кошки, в которых попадала такая стрела, стабильно падали замертво.
     
     
     
     Защитников на частоколе было не меньше сотни — похоже, вышли почти все боеспособные люди деревни. Но вот кошек было под тысячу…
     
     
     
     Те, что добежали до стен взбирались на них за несколько секунд. Что такое несколько метров брёвна для крупного кота? Защитники встретили их рядом копий и рогатин, а нам с наставником пришлось обнажить мечи. Однако к моему немалому удивлению, кошки совершенно не стремились убить или даже просто покусать людей. До стен добежала всего пара сотен, ещё сотню подняли на копья, и ещё несколько десятков затоптали в свалке на стенах. Однако самые ловкие пушистики, не делая попыток напасть на людей что были стенах, проникли через заслон защитников и немедленно растворились в ночном сумраке. С разных сторон посыпалась грязная ругань, преимущественно — женским голосом.
     
     
     
     Между деревенскими домами часто росла трава. А во дворе у многих были разбиты зелёные огороды. Найти тёмно-зелёную кошку в кромешной, едва освещаемой звёздами тьме в такой же тёмно-зелёной траве — задача не из простых. Переглянувшись, мы с наставников разделились и отправились на охоту. Выследить охотников на деревенскую скотину с помощью чувства жизни нам точно удастся намного лучше, чем деревенским.
     
     
     
     Тем не менее мы провозились до рассвета. И всё равно часть кошек успела задрать и утащить за пределы деревни некоторое количество домашней птицы и животных помельче. Не пострадали только гребенчатые бурёнки, в силу размеров, не иначе.
     
     
     
     Поняв, что не чувствую больше никого похожего на кошаков в пределах поселения, я направился к Кадогану. Его жизнь среди других чувствовалась, словно костёр на фоне свечей. Странник всегда узнаёт странника — так он говорил…
     
     — Одиннадцать.
     
     
     
     Решил я похвастаться количество кошек, которых удалось поймать в деревне.
     — Двадцать две. Может, лет через десять сможешь поймать всего лишь в полтора раза меньше кошек, чем я. — усмехнулся старый пердун.
     
     — Если к тому времени с тебя не начнёт сыпаться песок.
     
     
     
     Перебрасываясь шпильками, мы направились обратно к стенам. Под первыми солнечными лучами деревенские тем временем активно и явно привычно свежевали зелёных кошек. На траве, впрочем, даже на свету порою было сложно их различить.
     
     
     
     Хмурая седовласая женщина лет пятидесяти со шрамами от когтей на лице и шее тем временем выслушивала отчёты от деревенских. Меня они не особо интересовали, однако увидев нас, она отослала девушку помоложе, которая рассказывала о потерях в птичнике, и подошла к нам.
     
     — Благодарю за помощь, рыцари. К сожалению, нам особо нечего предложить вам в благодарность, кроме части трофеев.
     
     
     
     Я скосил глаза на Кадогана. Судя по всему, шкуры пушистиков тут были делом привычным и вряд ли сильно ценились. Да и тащить их с собой…
     
     — Пустое. Все люди должны помогать друг другу, как завещал Отец. — спокойно ответил наставник.
     Женщина лишь молча кивнула.
     
     
     
     В этот момент я понял, что именно странного есть в этой деревне. Женщины. Обороной командовала женщина. Большая часть защитников и деревенских — женщины. Я посмотрел на поляну, где деревенские промышляли шкуродерством, и убедился, что три четверти из всех людей там принадлежат к женскому полу.
     
     — У вас была война недавно?
     
     
     
     Осведомился я у предводительницы.
     
     — Нет… Насколько я знаю… Таллистрия мирное королевство, у нашей королевы нет никаких споров с соседями. С чего вы взяли? — хрипловатым и слегка растерянным тоном развела руками женщина.
     
     — Три четверти деревенских это женщины. Я предположил, что большая часть мужчин недавно погибла: война, неудачная атака на деревню, или ещё какая-либо катастрофа.
     
     
     
     Прежде чем я закончил объяснение, в широко раскрывшихся глазах забрезжило понимание чего-то.
     
     — Вы никогда не были в Таллистрии, сэр…?
     
     — Сэр Горд.
     
     — Меня зовут Рия, я местная староста.
     
     
     
     Женщина попробовала изобразить некоторое подобие благородного реверанса. У неё не получилось.
     
     — Не был. Поэтому не в курсе событий, что происходят или происходили в вашем славном королевстве.
     
     
     
     В глазах старосты зажёгся какой-то ехидный огонёк. Однако прежде чем она что-то сказала, Кадоган взял меня за плечо и покачал головой.
     
     — Нам пора. Дела не ждут. Я сам расскажу тебе местную историю позднее.
     
     
     
     Так мы и вышли на рассвете, почти не отдохнув. Конечно, необходимость спешки я осознавал, но мы и так устроили марафон, сделавший честь самым быстрым гонцам ордена. Даже неделя передышки погоды бы не сделала, о чём я немедленно и заявил старому рыцарю, как только мы отошли от деревни.
     
     — Могли бы и задержаться. У нас всё ещё большая фора, и мы уже несколько суток почти не спали.
     
     — Не ной, мы оба знаем, что можем маршировать ещё столько же как минимум.
     
     — Можем, но имеет ли это смысл? В чём проблема была остановиться и передохнуть, как мы планировали?
     
     — В столице отдохнём. Потом ещё поблагодаришь: я избавил тебя от одного или нескольких конфузов.
     
     
     
     Продолжать эту тему дальше и отвечать на вопросы гадкий старик отказался, говоря только “скоро всё узнаёшь.” И стал намеренно обходить по дороге все населённые пункты до столицы!
     
     
     
     Любопытство так и горело, однако переупрямить учителя казалось дохлой затеей. Но терпению я научился давным-давно. Однако зарубка о том, что он заслуживает за это аналогичного наказания была чётко оставлена в памяти.

Глава 48

     Отказ Кадогана выдавать информацию о чём-то был довольно подозрителен. За всё время нашего общения такое происходило лишь в случаях, когда он ссылался на клятвы о молчании. Поэтому остаток путешествия до Таллистрийской столицы мне захотелось посвятить тому, чтобы расколоть упрямого странника.
     
     — Отец осуждает манкирование обязанностями наставника?
     
     
     
     Не смотря на учителя, и говоря как бы в воздух и ни к кому не обращаясь, произнёс я на очередном привале.
     
     — Осуждает. — совершенно невозмутимо ответил старик.
     
     — Мне кажется, в этом вопросе слегка размыты критерии. Порою сложно понять, что манкирование, а что нет.
     
     — Для этого у тебя есть превосходный пример поведения: я, как твой наставник никогда не пренебрегал своими обязанностями и исполнял их безукоризненно.
     
     — Поэтому ты навещал меня в монастыре всего лишь раз в месяц?
     
     — ЦЕЛЫЙ раз в месяц. Между прочим, для этого мне пришлось не выезжать из Ренегона все эти годы — путешествие до соседнего королевства и обратно чаще всего занимает больше времени. А вот ты, напротив, явно не был слишком усерден в учёбе, выпустившись последним из своей группы.
     
     
     
     Это было правдой. Однако, не скажешь же ему, что это, вероятно, было следствием более взрослого как тела, так и сознания, в отличие от всех остальных? Впрочем, Кадоган наверняка это и сам понимал. Потому ответил я другое.
     
     — Вынашивание гениальных идей требует времени.
     
     — И много выносил?
     
     — Пока недостаточно. Однако работа идёт полным ходом.
     
     — Вот видишь. Несомненно, это заслуга моего наставнического гения — я создал окружение, в котором ты можешь наконец-то выносить родить все свои великолепные идеи. — лицо старика было настолько самодовольным, что так и просило кирпича.
     
     
     
     Пожалуй, стоило сменить тему. За словом в карман во время пикировкок старик никогда не лез.
     
     — Ты когда-нибудь был командиром?
     
     
     
     Воспоминания, мелькнувшие во взгляде старика, сказали мне больше чем его ответ. Там была боль и теплота, друзья и потери, сталь, и огонь, в котором она закалялась.
     
     — Был. Почему ты спрашиваешь?
     
     — Я хочу собрать свой отряд, после того как мы вернёмся в Ренегон. Во сколько встанет содержание?
     
     — Зависит от размера.
     
     — И сколько ты посоветуешь?
     
     
     
     Вопрос был вполне актуален. Прикидывая размеры, я никак не мог определиться. Слишком большой отряд слишком заметён для зверья и не сможет подрабатывать наймом охраны для караванщиков. Слишком маленький может не справиться с серьёзной тварью. Чужой опыт здесь мог пригодиться.
     
     — Для путешествий не стоит брать меньше десятка, или больше двух.
     
     — А для того, чтобы стать бароном?
     
     
     
     Серые глаза наставника очень внимательно посмотрели на меня.
     — Зависит от того, как ты хочешь получить это баронство.
     
     — Вариантов не так много. И все требуют людей.
     
     — Верно, требуют.
     
     
     
     Эхом отозвался старик, погруженный в воспоминания.
     
     — Что, никаких мудрых советов?
     
     
     
     Вынырнув из воспоминаний, учитель серьёзно, медленно, с расстановкой разразился длинным монологом:
     
     — Тебе стоит уяснить несколько вещей. Первое — жрецы и наш орден никогда не одобрят и не помогут твоему продвижению по аристократической лестнице. Странники имеют множество привилегий, порою незаметных, однако платят за это службой. Становясь землевладельцем, ты перестаёшь быть простым рыцарем. Выходишь из-под их командования, и орден с церковью теряют человека, в которого многое было вложено.
     
     — Будут тормозить всеми силами, да? Значит, всё надо делать быстро.
     
     
     
     Сверкнув глазами на перебивание, старик продолжил:
     
     — Второе — то же самое сделают аристократы. Став бароном, будь готов к тому, что от соседних земель тебе сразу прилетит один или несколько последовательных вызовов с целью проверить твои силы.
     
     — Интересно, откуда ты это знаешь.
     
     — Богатый опыт. — сухо прокомментировал он.
     
     — Интересно, как это стыкуется с рыцарским кодексом и добродетелями отца. Нападать на новичков, давить их вместе…
     
     — Превосходно стыкуется. Лорды наших земель — это элита людей. Лучшие из лучших, примеры наивысшей мудрости, благородства и отваги. И среди них нет места слабым, нерешительным или трусливым. Это не нападение — это проверка. Способен ли ты выдержать шторм, или согнёшься перед ним? Если неспособен, займись чем-нибудь попроще. — жёстко припечатал Кадоган.
     
     — Полагаю, будет и третье?
     
     
     
     Спокойно выдержав тяжёлый взгляд наставника, осведомился я.
     
     — Нет. Не будет. Думаю, я достаточно хорошо знаю тебя, чтоб понять, что в этом деле тебе не нужно дополнительных наставлений. Отряд из двух десятков воинов обойдётся тебе от 2 до 10 золотых в день на человека. Новобранцам платят пару золотых, ветеранам — впятеро больше. Сумма может варьироваться в зависимости от города и королевства, это среднее значение.
     
     — Значит, Три с половиной платиновых монеты или три с половиной тысячи золотых в год на человека. — задумчиво протянул я.
     
     — Верно. Тех денег, что дал нам герцог, тебе должно хватить на год содержания небольшого отряда, если, конечно, ты их ещё не растранжирил.
     
     
     
     Из тех денег у меня оставалось как раз порядка тридцати пяти монет с мелочью золотом. Однако… Я задумчиво достал мешочек, выданный торговцем в Палеотре, и высыпал его на руку. Там было десять тяжёлых, серебристо-белых монет из неизвестного мне металла.
     
     — Сколько они стоят? И что это за металл?
     
     — Небесная сталь. Как и в случае с золотом — тысяча платины за одну монету.
     
     
     
     Ответил наставник, внимательно следя за моим выражением лица. Я лишь усмехнулся, покачивая их на ладони. У меня было столько планов и идей, как заработать стартовый капитал, однако он сам пришёл ко мне в руки, по случаю. Если на сотню платиновых монет можно было год содержать три десятка людей… Три тысячи на год. Или три сотни на десять лет. Огромная сумма, если так подумать…
     
     — Так много за трофеи? Охота на морских чудовищ, похоже, прибыльное дело.
     
     — Никто не охотиться на морских чудовищ. Скорее они охотятся на нас. Новая, неизвестная и крайне опасная тварь… Гильдии будут драться за то, чтобы сделать вещи из её трофеев. А тебе отошла половина: я договорился, пока ты был на лечении. Можно было выторговать и больше, но время поджимало.
     
     
     
     Покачал головой старик.
     
     — Что с наземными опасностями? Сколько дадут за ролтока? Искусство смерти может стать неплохим подспорьем в охоте.
     
     — Содержать отряд на трофеи можно. Цена часто зависит от состояния и потребности скупщиков и сильно плавает. Чем больше и опаснее зверь — тем больше славы и богатства. Однако большинство охотников предпочитает более доступную добычу. Много алчных охотников сгинуло бесследно. Слишком много.
     
     — Что об этом думают в ордене, кстати?
     
     — Мы поддерживаем охоту, как можем. Сами иногда охотимся. Чем больше тварей мы убьём, тем безопаснее будет жизнь простых людей. Верховные иерархи поддерживают такое положение вещей, потому что оно способствует расселению людей по миру. Все королевства, кроме Ренегона, образовались лишь потому, что всегда находились смельчаки, что не дрогнут перед любой тварью, что способна создать природа.
     
     — Нет зверя опаснее человека, да?
     
     — Люди не звери. Люди — это люди. Мы не убиваем друг друга от голода. Не предаём своих. Помогаем друг другу. У нас есть честь и благородство, любовь и милосердие. Мы просто лучше. Быть лучше — это и значит быть человеком.
     
     
     
     Я помнил множество вещей и был свидетелем множества событий, которые опровергли бы это. Однако делиться ими не было ни смысла, ни желания. Поэтому я промолчал.
     
     
     
     За день пути до столицы Кадоган поднял тему моего будущего отряда вновь.
     
     — Тебе стоит присмотреться к воинам в Виталии. Уверен, там будет немало желающих пойти к тебе под начало.
     
     Виталией называлась Таллистрийская столица. Пожалуй, часть времени, проведённого там, действительно можно было бы потратить на поиск подходящих людей.
     — Нанимать воинов в королевстве, о котором я толком ничего и не узнал? Звучит как крайне сомнительная идея.
     
     
     
     Мой наставник издал тяжёлый вздох.
     
     — Тебе знакомо понятие сюрприз, нетерпеливый мальчишка? Я просто хочу удивить тебя. Тут нет никакого сакрального знания, которое я пытаюсь скрыть!
     
     — Хороший или плохой сюрприз?
     
     — Никто из тех, кого я знаю, точно не стал бы жаловаться на это!
     — Ну, возможно, я бы стал. И вообще, это звучит очень двусмысленно. Мёртвые тоже не жалуются.
     
     
     
     Сэр Кадоган воздел взор к небесам и пробормотал под нос “Отец, дай мне сил”. Я с любопытством проследил за его взглядом. Средняя облачность, дождя не ожидается, из облака вылетела птица...
     
     
     
     Стоп, птица? В облаках? Я внимательно стал рассматривать крылатую фигуру в небе. Ни одна птица не могла быть так хорошо заметна на столь большой высоте. Скорее, она превратилась бы в точку. Разве что очень большая…
     
     — Что это?
     
     
     
     Резко прервал я молитвы наставник и направил руку в небо. Белая фигура с крыльями была плохо различима на фоне облаков. Старый рыцарь прищурился, внимательно рассматривая объект, а затем опустил взгляд.
     
     — Просто дракон. Не обращай внимания.
     
     
     
     Как я ни старался, рассмотреть его мне не удалось. Белая фигура в конечном счёте двинулась на запад и окончательно скрылась в облаках. Однако на мой взгляд, это заслуживало изрядного внимания.
     
     — Мы же говорим об одном и том же драконе, да? Гигантское летающее создание, что умеет дышать огнём?
     
     — Ну, не только огнём. Драконы хороши в обращении со всеми элементами.
     
     — И ты предлагаешь не обращать на него внимания? Ты не находишь, что они могут быть огромной угрозой?
     
     — Люди не трогают драконов. Драконы не трогают людей. Так уж Отец завещал. Летают себе и летают, все давно привыкли. Не обращай внимания.
     
     
     
     Не обращай внимания, ага. На. Грёбаного. Дракона. Старик выглядел настолько безмятежно, что я начал подозревать его в изощрённой издёвке. Как будто телегу увидел. Весь остаток дороги я регулярно сверлил небеса взглядом. Но драконов больше не попадалось.

Глава 49

     Мы прибыли к столице Таллистрии глубоко за полночь. В любом другом месте было бы сложно различить погруженный в сон ночной город: облака часто закрывали и без того тусклый свет звёзд, а спутников на небе не было. Но не в этот раз. Город располагался на берегу огромного озера, что ярко светилось мерным, голубовато-белым светом, превращая тьму вокруг нас в мягкие, но различимые взгляду сумерки.
     
     Вокруг озёра располагалось множество холмов — и на одном из таких мы остановились на несколько минут, любуясь городом. Издалека, построенный на крутом холме, он напоминал слоистую пирамиду, уровень за уровнем поднимающую ввысь, увенчанную большим дворцом, построенным в виде кольца на самой вершине. Он накрывал город, словно корона.
     
     — Впечатляет, правда? — добродушно усмехнулся старик.
     
     — Пожалуй. Сложно представить, сколько труда вложено в это место.
     
     Даже издалека можно было легко различить выложенные камнем площади. На некоторые уровнях были разбиты сады, а городские предместья окружало второе кольцо своеобразных стен из живой изгороди.
     
     Мы двинулись в город, остановившись перед внушительным и крайне плотным шипастым кустарником. Имея более пяти метров в высоту, он выглядел весьма неплохой защитой. Мелкий зверь, вроде уже встреченных мне зелёных кошек, которых местные называли птицегрызами, не смог бы залезть ни на подобную преграду, ни сквозь неё — цепляться, в отличие от обычной стены или частокола здесь было не за что, но и прорваться напролом было нельзя — слишком плотное сплетение ветвей и обилие колючек. Зверь, способный пробраться внутрь должен либо уметь прыгать более чем на шесть — семь метров в высоту, или быть достаточно сильным, чтобы проломить несколько метров плотно сплетённых ветвей…
     
     Уверен, в этой сплошной зелёной стене существовала как минимум парочка хорошо замаскированных проходов. Однако мы направились к центральным деревянным воротам с двумя башнями, вырезанными, судя по всему, в стволе исполинских деревьев наподобие баобаба.
     
     На дозорных башнях не было видно света и не имелось никаких признаков того кто-то там находиться. Я попробовал сосредоточиться и ощутить жизнь тех, кто находится внутри, однако меня ждало фиаско: башни и ворота, похоже, были живыми и даже имели собственную корневую систему! И это напрочь лишало меня возможности понять, находится ли кто-то за ними.
     
     Сэр Кадоган подошёл к почти неразличимой в сумерках калитке и громко постучал по ней тяжёлым кулаком в латной перчатке. Спустя минуту из-за неё раздался явно недовольный, слегка заспанный женский голос:
     
     — Кого там принесло посреди ночи?
     
     — Двух усталых и одиноких мужчин в поисках отдыха, конечно же. — невозмутимо произнёс Кадоган.
     
     За дверью послышалось некоторое оживлённое шебуршение.
     
     — Сейчас открою. — более звонким и оживлённым тоном произнёс женский голос.
     
     Дверь открылась, явив нам коротко стриженную женщину с соломенными волосами в лёгких кожаных доспехах, вооружённую короткой дубинкой и луком. Если бы не пол, можно было сказать, что выглядела она как типичный стражник-постовой. Примерно минуту она внимательно нас разглядывала: оценивающе посмотрела на оружие, цокнула языком при взгляде на латы наставника, и слегка разочарованно задержала взгляд на рыцарских перстнях.
     
     — Проходите, благородные сэры. Добро пожаловать в Виталию.
     
     Кадоган коротко кивнул ей, и мы прошли во внешний город. Город спал, и пока старик уверенно вёл нас в направлении основных, каменных стен, я с интересом рассматривал обстановку.
     
     Внешний город был полностью выполнен из дерева. Мягкая и короткая трава, словно ковёр, устилала его улицы. В сумерках вытоптанные на ней дорожки из примятой травы были почти неразличимы. В некоторых местах на улице висели фонари, светившиеся тем же цветом, что и озеро — они представляли собой наполненные водой стеклянные шары с неизвестным мне содержимым. Некоторые дома, как и встретившие нас башни, были вырезаны прямо в стволах крайне широких, но невысоких деревьев. Редкие и наиболее богатые были построены прямо в ветвях — но не слишком высоко.
     
     Всё это вместе рождало у меня странное ощущение неуверенности. Здесь было много жизни — куда больше, чем в любом лесу, где я когда-либо был. Словно всё вокруг было набито проклятой жизнью, делая меня полуслепым, рождая непонятное чувство уязвимости. Поэтому я с трудом сдержал вздох облегчения, когда мы дошли до ворот в основную часть города. Туда нас пустили уже без вопросов.
     
     Внутренний город был богат. С первых шагов по нему мне было очевидно, что Таллистрия — одна из богатейших стран. Потому что ни в одном другом городе я не видел, чтобы абсолютно все дороги были выложены камнем.
     
     Старик вёл нас узкими улочками по одной ему ведомой схеме в определённом направлении, однако даже в самых занюханных углах города было на удивление чисто, и даже самые неприметные переулки были заложены каменной плиткой. Во множестве мест имелись открытые водосточные каменные жёлобы, тянущиеся, кажется, от самого дворца до внешнего города.
     
     Многих, возможно, удивил и ошарашил бы этот контраст: город из дерева и город и камня, что соседствуют друг с другом. Но мне нравилось. Здесь, посреди узких тёмных переулков и множества неприметных проходов, находиться было особенно уютно. Может, потому что в окружающих домах явственно чувствовалась женская рука?
     
     Спустя некоторое время начал накрапывать мелкий дождик, но прежде, чем мы успели промокнуть, наставник вывел нас к небольшому постоялому двору с названием “Добро” и немедленно договорился о постое на ночь с явно знакомым ему хозяином. Тот ничуть не выглядел удивлённым столь поздним визитом, и зевая, передал нам ключи от комнаты. Что было интересным новоделом — во всех прочих местах, где мы останавливались во время путешествия, никто не имел замков. Комнаты иногда имели засовы, как на ставнях, но не замки с ключами. Интересно, что заставило воспользоваться ими именно жителей Таллистрии?
     
     — Располагайся. У меня ещё есть дела в городе. Увидимся днём — не уходи далеко.
     
     Оставив большую часть вещей, старый странник немедленно оставил меня одного и был таков. Всё это выглядело для меня крайне подозрительно. Ночью, в дождь, не сказав ни слова, вместо отдыха уйти куда-то?
     
     Я доверял Кадогану больше, чем кому-либо в этом мире. Старый рыцарь показал надёжность, которой никогда не мог похвастаться ни один людей, которых я знал или даже лишь слышал в прошлой жизни. Удивительно, но он поддерживал меня даже тогда, когда мне доводилось открыто осуждать те или иные общественные нормы, которым, казалось, следовали все. Он злился, осуждал меня за это, но никогда не делал ничего что могло бы мне навредить. Наоборот, покрывал и предостерегал. Глаза уже слипались: путешествие до Виталии было очередным, последним рывком нашего быстрого марша по Таллистрии. Мы оба не спали уже почти неделю… Но отпустить паранойю и любопытство было выше моих сил. Стоило моему учителю скрыться за дверью, как я немедленно сбросил вещи, переоделся, и выскользнул прямо под дождь в открытое окно, благо что это был лишь второй этаж.
     
     Конечно, учитель был намного более сведущ в сенсорике, чем я. Ему не доставило бы никаких трудов выследить меня с помощью чувства жизни. Однако на этот случай у меня был припасён хитрый трюк: прежде, чем выпрыгнуть из окна я окутал себя лёгкой плёнкой смерти. Это должно было если и не скрыть мою жизнь, то как минимум сделать более тусклой, менее различимой. В теории, по крайней мере… Старый странник двигался быстро, очень быстро. Наблюдая его путь в одиночку, создавалось впечатление, что во всех наших путешествиях он сознательно подстраивал свою скорость под ту скорость марша, которую был способен выдержать я. Несомненно, он превосходно знал город. Словно рыба в воде быстрым шагом он скользил по улицам не задерживаясь. А мне приходилось отслеживать его местоположение с помощью чувства жизни, одновременно поддерживать на себе пелену. Всё это требовало немалого сосредоточения, и делать это на бегу было затруднительно. Поэтому я отставал!
     
     Поняв, что таким образом вскоре можно потерять старика из виду, мной было принято решение взобраться на крыши. Сказано — сделано, подтянувшись, я заскользил по крышам ночного города. И после нескольких минут напряжённой, на гране сил и концентрации погони, я нагнал старика.
     
     Странник или не обращал на меня внимание, или всё же не заметил. В итоге мне пришлось преследовать его на протяжении как минимум четверти города, пока он не дошёл до достаточно богатого, трёхэтажного особняка и не скрылся в нём. Я облегчённо присел на крыше, переводя дух и рассматривая здание. Понять, что он там делает, было затруднительно — это строение имело весьма толстые стены, и мои чувства туда не пробивались.
     
     — Доброй ночи, сэр. Не представитесь, прежде чем станете моим гостем?
     
     Раздался сбоку тонкий девичий голосок, заставив меня подскочить и схватиться за меч. Застеклённое тёмным стеклом окно, выходящее прямо на крышу, где я сидел, открылось, явив мне молодую девушку-брюнетку, лет 20–25 на вид.
     
     — Прошу прощения, что побеспокоил. Я не собирался заходить к вам. — успокоившись и сняв руку с оружия, ответил девушке я.
     
     — Вы сидите под моим окном уже несколько минут. Я предположила, что лучше мне не давать вам ещё больше времени набираться храбрости, чтобы залезть в окно, и пригласить внутрь. Но вы утверждаете, что сидите у меня под окном совершенно случайно, и не собирались в него лезть, я правильно вас поняла?
     
     Девушка приподняла бровь, посмотрев на меня с выражением крайнего скепсиса.
     
     — Вы полагаете, что я обманываю вас?
     
     Состроив кирпичом максимально возмущённое типично-рыцарское лицо, спросил я.
     
     — Что вы, конечно же, нет, сэр. — картинно всплеснула руками девушка. — Я совершенно уверена, что вы не собирались ЗАХОДИТЬ ко мне через дверь. Я полагаю, что в ваши планы входило ЗАЛЕЗТЬ в окно.
     
     Несмотря на то что жители Тиала в принципе, судя по всему, не были способны ко лжи, понятие обмана им было вполне знакомо. Ведь обмануть человека можно, не соврав ему ни единым словом… Мне почему-то показалось крайне весёлым, что именно меня, возможно, единственного настоящего лжеца в этом мире, эта девушка подозревает в обмане именно тогда, когда я в нём невиновен. Невзирая на дождь, сырость, ночную прохладу и усталость я искренне расхохотался.
     
     — Честное рыцарское слово. Я не знаю кто вы, как вас зовут, и у меня не было никаких намерений лезть к вам окно и посещать ваш дом каким-либо другим способом. То, что я сижу у вашего окна — это случайность. С тем же успехом я мог сидеть и у окна на вон том доме.
     
     Отсмеявшись и пояснив девушке всё это, я махнул рукой на соседний дом. Вид оттуда на здание, в котором находился Кадоган был ничуть не хуже.
     
     — С таким же успехом не могли бы. Там живёт настоящая карга, она бы точно согнала вас с крыши. — задумчиво протянула девушка.
     
     — А вы, значит, не прогоните?
     
     Улыбнувшись, поднял бровь я.
     
     — Что вы, я не какая-то злобная карга. Сидите сколько хотите, у вас есть моё разрешение. Просто… Это даже как-то слегка разочаровывает. Я всегда мечтала, что настоящий рыцарь залезет ко мне в окно когда-нибудь, а сегодня такая хорошая ночь, и мне не спалось...
     
     — Сэр Горд. Самый настоящий рыцарь, к вашим услугам. Несмотря на то что здесь я случайно, могу залезть в окно, чтобы исполнить вашу мечту. — немного подумав, добавил: — Но только ненадолго. Возможно, скоро мне придётся вылезти обратно и скрыться в ночи.
     
     Девушка оживилась, открыла вторую половину окна, и скрылась в доме крикнув:
     
     — Меня зовут Мелайя!
     
     Вскоре она вернулась, принеся мне мягкое полотенце, и кружку с дымящимся отваром, от которой пахло какими-то травами. Тем временем я осмотрел комнату, где находился: чисто, уютненько, но бедновато: никаких украшений и простенькая мебель.
     
     — Вы живёте одна, леди Мелайя?
     — Обращайтесь на ты. Я простая девушка, а не благородная леди. Да, одна.
     
     Мы рассматривали друг друга, пока я вытирался полотенцем, слегка пригубив терпкий отвар. Комплекцию за широким пушистым халатом понять было сложно, однако пышкой она явно не выглядела. Полагаю, моя визави подобных проблем не испытывала — насквозь мокрая одежда позволяла рассмотреть меня вполне хорошо.
     
     — Довольно большой дом для одинокой девушки.
     
     — Достался в наследство. И потом, в Таллистрии большая часть девушек — одинокие. — слегка погрустнев, заметила девушка.
     
     — Вот как? И что же тому виной?
     
     Её глаза расширились в лёгком негодовании.
     
     — Вы смеётесь?
     
     Я неопределённо дёрнул плечами.
     — Вовсе нет. Никогда ранее не бывал в вашем королевстве, не слышал про него никаких особых слухов — не до того было. Я впервые прибыл сюда меньше месяца назад, и по дороге успел посетить только одну деревню, в которой надолго не задержался. Конечно, я заметил, что женщин было больше чем мужчин, но так и не узнал, что послужило причиной. Может, вы просветите меня?
     
     Мелайя присела на кровать, смотря на меня округлившимися глазами и молчала некоторое время. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, а потом закрыла, мгновенно передумав.
     
     — Это несколько неожиданно. Не то чтобы здесь был какой-то секрет, но обычно даже не знающие люди узнают в чём тут дело в первой же деревне. Никогда не думала, что мне придётся рассказывать подобные общеизвестные вещи, живя в столице.
     
     — Пока вы ничего и не рассказали. — заметил я.
     
     — Таллистрия — королевство жизни, понимаете? — помассировав виски, сказала девушка.
     
     — Не понимаю. Что вы под этим подразумеваете? У вас живёт множество мастеров жизни?
     
     — И это тоже. Я не знаю подробностей, но на территории королевства есть своеобразная… странность. Здесь слишком много жизни, в буквальном смысле. По крайней мере, так говорят жрецы.
     
     — И где здесь связь с одинокими женщинами?
     
     — Жизнь есть жизнь. Жизнь порождает жизнь. Девочки рождаются чаще мальчиков, вот и всё. Зверьё в лесах тоже плодится с невероятной силой. Искусство жизни даётся людям легче, и потому у нас лучшие мастера и лучшие целители. — пожала плечами рассказчица.
     
     Интересно. Значит, своеобразная природная аномалия? Жизнь порождает жизнь… То же самое говорил мне демон. Выходит, для смерти верно обратное? Я вспомнил, как мне удалось создать из нитей смерти нечто, что начало лавинообразно уничтожать жизнь в той твари на побережье. Направляя жизнь, местные мастера-целители могла залечивать невероятные раны. Возможно, что, направляя смерть диаметрально противоположным образом, мне удастся создать своеобразный самоподдерживающийся конструкт, который будет пожирать жизнь? Идеальное оружие…
     
     — В Ренегоне говорят, что у них лучшие мастера жизни. — припомнил я слова наставника.
     
     — Пфф! Старые зазнайки. Им просто стыдно признаваться, что женщины превзошли их в чём-то. — сморщив лицо, Мелайя спародировала священника: Первый избранный жрец Отца были мужчиной, и сам Отец — мужчина, поэтому женщинам никогда не удастся бебебебе и никогда не достичь бебебебе...
     
     Я фыркнул. Кажется, даже самые добрые и правдивые люди не смогли избежать некоторых недостатков, вроде лёгкого шовинизма… Это было так знакомо.
     
     — Полагаю, если чему меня и научила жизнь, так это тому, что женщин не стоит недооценивать.
     
     Мелайя слегка лукаво и довольно улыбнулась на это заявление.
     
     — Раз уж ты узнал что хотел, может, тогда расскажешь мне, что ты делал на крыше, раз не собирался залезть в окно и соблазнить невинную деву?
     
     Девушка подпёрла рукой подбородок и захлопала ресницами, состроив трогательно-невинное лицо. Я посмотрел на это с крайним скептицизмом.
     
     — Нет, это не сработает.
     — Попытаться стоило.
     
     Слегка подумав, я пришёл к выводу, что в моей слежке за наставником нет ничего секретного или криминального. Поэтому можно рассказать.
     
     — Следил за своим наставником.
     — Следил? Зачем?
     — Он ушёл ночью, в дождь, сославшись на какие-то дела в городе. Звучит довольно подозрительно, не находишь?
     — Ты не задумывался, что он мог просто направиться навестить любовницу?
     — После нескольких дней марша без сна, даже не передохнув? Сомневаюсь.
     — После нескольких… Стоп, что? Несколько дней без сна? Как ты на ногах-то ещё стоишь? Как вообще животные в караване выдержали такой темп?
     — Мы двигались вдвоём. Была пара причин поспешить.
     
     Я зевнул. Спать действительно хотелось. Объяснять девчонке тонкости обучения странников мне было лень. Она смерила меня странным, нечитаемым взглядом, и сказала, словно цитируя кого-то:
     
     — Передвигаться по Таллистрийскому лесу в одиночку втрое опаснее, чем по лесам в других королевствах. Даже лучшие егеря редко так рискуют — немного помолчав, она добавила: — это действительно так. Сколько зверьё не забивай, в наших лесах его всегда полно. И как следствие — дороги всегда менее безопасны. Если бы не это, Таллистрия, наверно, была богаче Ренегона. А так — к нам ходят только самые крупные и защищённые караваны, пусть и от всех соседей. Вам очень повезло проскочить живыми.
     
     — Ты много знаешь о местной фауне для городского жителя. — заметил я.
     
     — Мой отец был королевским егерем. Много рассказывал.
     
     Мы немного помолчали. Объяснять, почему был, не требовалось — естественная убыль. Быть охотником в мире, где столько желающих тебя сожрать, дело опасное…
     
     — Что это за здание?
     
     Я указал на особняк, в котором скрылся Кадоган, решив сменить тему.
     
     — Это дом леди Роланды Вилийской. Она довольно известный мастер жизни.
     
     Интересно. Маловероятно, что старик направился к любовнице, значит, ему зачем-то потребовался именно хороший мастер жизни, возможно, очередная старая знакомая…
     
     В этот момент дверь особняка открылась, и старик показался на пороге.
     — Мне пора. — мгновенно встрепенувшись, сообщил я Мелайе.
     
     — Можно мне с тобой? — выпалила она.
     
     — В этом? — я демонстративно обвёл взглядом её халат.
     
     — Я мигом!
     
     Убежав куда-то в соседнюю комнату, Мелайя вернулась меньше чем через две минуты, одетая в лёгкие зелёные кожаные доспехи, с луком за спиной и коротким клинком в ножнах. Волосы были аккуратно стянуты верёвкой.
     
     — Не отставай. — бросил я.
     
     Отследив старика чувством жизни и накинув на себя пелену, я продолжил слежку. Мы двигались по крышам за ними по крышам молча — мне было не до разговоров. На удивление девушка не отставала, показывая изрядную прыть двигаясь за мной. Иногда я ловил её любопытствующие взгляды, однако от вопросов она воздерживалась. В конечном счёте мы проследили за стариком до секции города, где располагался большой сад, с прилегающим к нему широким трёхэтажным дворцом. Старик постучал и вошёл не через парадный вход, а через небольшую неприметную дверцу и скрылся в его недрах.
     
     — Что это за место?
     
     Осведомился я у девушки, которая пыталась отдышаться после этой гонки. Сделав несколько тяжёлых вдохов и выдохов, она ответила:
     
     — Дворец удовольствий.
     
     — Можно поподробнее? Удовольствия — это довольно широкое понятие.
     
     На этом вопросе Мелайя слегка покраснела. Я уже догадался, что именно она имела в виду, но она всё же ответила:
     
     — Самых разных удовольствий. Я никогда там не была, но говорят, там исполняют любые капризы. Изысканная еда, прекрасный сад, экскурсии по городу, бани, бассейны, массаж. — ещё сильнее покраснев, девушка добавила: а ещё любовницы и любовники на любой вкус. Правда, это очень дорогое место. Далеко не каждому по карману.
     
     — Моему учителю, видимо, по карману.
     
     Хотя я сомневался, что старик явился сюда ради каких-либо удовольствий, в его финансовой состоятельности сомневаться не приходилось. Теперь, по крайней мере, я понимал, что он имел в виду, когда называл Таллистрию хорошим местом для отдыха…
     
     — Значит, я всё же была права. Он направился к любовнице. А к леди Роланде зашёл, чтобы она добавила ему мужских сил! Он же, наверно, уже старенький.
     
     Довольная своей догадкой, Мелайя победно вздёрнула носик.
     
     Интуиция говорила мне, что это неверная трактовка событий. Однако возразить по существу мне особо не было. На ум приходили только различные теории заговора. Может быть, дом удовольствий — это тайное прикрытие разведки Таллистрии? А леди Роланда — один из агентов? И старик с ними сотрудничает, в конце концов, он странник, состоит в особом ордене, который напрямую связан с мастерами жизни. Вопросы без ответов, снова и снова...

Глава 50

     Мы с Мелайей удобно устроили под небольшим навесом, наблюдая за дворцом удовольствий. Дождь ещё слегка накрапывал, но уже не сильно. Немного помолчав, девушка наконец подала голос:
     
     — Мы что, так и будем здесь сидеть?
     
     — В этом и заключается искусство слежки. Терпение и наблюдение. Никогда не доводилось ожидать на охоте? — поднял бровь я.
     
     — Доводилось, конечно. Однако одно дело звери, а другое — люди. Я ожидала чего-то более… Интригующего.
     
     
     
     Я лишь пожал плечами.
     
     — Посмотри на это с другой стороны. Предрассветные сумерки, дождь, рыцарь-спутник… В этом есть некоторая романтика, верно?
     
     
     
     Девушка легко фыркнула и слегка поёжилась от сырости и прохлады.
     
     — Уверена, от отсутствия второго пункта я бы ничуть не огорчилась.
     
     
     
     Я снял с себя тяжёлый от влаги, непромокаемый дорожный плащ и накинул его на плечи Мелайи, получив в ответ благодарный взгляд. Забавная мысль посетила меня в этот момент: словно взглянув в прошлое, я вспомнил, что когда-то, в прошлой жизни, делал нечто похожее не для того, чтобы затащить даму в постель, втереться в доверие, обрести связи, или просто соблюдать социальную маскировку, а по собственной воле… Но никак не мог вспомнить зачем. Я видел в этом странную иронию: некоторые действия людей остаются неизменны, независимо от того, какие цели они преследуют, даже если эти цели диаметрально противоположны.
     
     — Чему ты улыбаешься? — заметила моё настроение Мелайя.
     
     — Думаю, что жизнь не так уж и плоха. От этой ночи я ожидал отнюдь не приятную компанию, а скорее тяжёлую работу.
     
     — Никогда не знаешь, куда приведёт тебя зов леса… — протянула девушка.
     
     — Зов леса? — поднял бровь я.
     
     — Старая таллистрийская сказка. Говорят, самый опытные и умелые охотники в наших лесах слышат странный зов. Не как голос или шёпот... Скорее, тягу, что ведёт тебя в определённое место. И он может привести тебя в удивительные места, что показались бы невозможными и невероятными для того кто никогда не видел подобного.
     
     — В этой сказке есть хотя бы крупица правды?
     
     — Понятия не имею. Охота самый распространённый вид деятельности в нашем Королевстве. Дичь в лесах неистощима — я охотница, и большая часть моих друзей и знакомых — охотники. Но никогда не слышала о том, чтобы кто-то на самом деле испытывал что-то подобное. Это просто поговорка.
     
     
     
     Пожала плечами Мелайя.
     
     
     
     Мы помолчали немного. Дождь закончился, и тучи слегка рассеялись. Начало светать, однако сквозь прорехи в грозовом фронте можно было различить некоторые, самые яркие из звёзд.
     
     — Красиво, правда? Мне всегда было интересно, что там, откуда они светят, — прошептала девушка.
     
     — Звёзды — это большие, очень горячие шары из пылающего газа, яркие настолько, что их видно даже отсюда. Солнце тоже звезда. Наша звезда, что освещает Тиал. Каждая звезда больше, чем весь Тиал, однако расстояние до них столь велико, что мы видим лишь одну маленькую светящуюся точку.
     
     
     
     Девушка слушала меня с широко раскрытыми глазами, что расширялись всё больше и больше с каждыми моим словом.
     
     — Откуда ты знаешь?! — Наконец воскликнула она.
     
     — Пожалуй, пусть это останется секретом. — улыбнулся я.
     
     
     
     Мелайя некоторое время сверлила меня нечитаемым взглядом, но затем успокоилась.
     
     — Ты надолго в Виталии? — сменила тему девушка.
     
     — С чего ты взяла, что я собираюсь уехать?
     
     — Помилуй. Я живу здесь всю жизнь, неужели ты полагаешь, что я не смогу отличить человека, который приехал ненадолго от переселенца?
     
     
     
     Девушка наклонила голову и лукаво улыбнулась, смотря на меня большими карими глазами.
     
     — Туше, — усмехнулся я. - Полагаю, ненадолго. Задержусь на пару недель.
     
     
     
     Мелайя вздохнула.
     
     — А что потом? Куда отправишься? Что будет дальше?
     
     — Дальше…
     
     
     
     Рассказывать дальнейшие планы случайной знакомой я не был намерен. Однако в этот раз, похоже, я знал как сказать правду и не сказать ничего.
     
     — Долгая дорога. Множество опасностей и испытаний. Разве не это путь рыцаря?
     
     — Большинство, наоборот, хотят найти тихий уютный уголок и построить там свой дом, — заметила охотница с лёгким удивлением. - Тебе никогда не хотелось подобного? Остановиться на месте и жить в своё удовольствие?
     
     
     
     Я бросил на неё взгляд, полный неподдельного презрения. Не к охотнице — скорее, к предлагаемому ею образу жизни.
     
     — Не думаю, что могу позволить себе такой риск, — сухо ответил я.
     
     — Риск? Путешествия — гораздо более опасное занятие, чем жизнь в любой деревне, любом городе, любом замке! Даже крупнейшие караваны подвергаются нападениям чудовищ и исчезают! — непонимающе захлопала глазам девушка.
     
     — Отправляясь в путь, ты рискуешь погибнуть, столкнувшись с чудовищем, что опаснее тебя. Но оставаясь на месте, ты рискуешь куда большим.
     
     
     
     Какие бы чудовища ни встречались в этом мире, я был уверен, что нет никого и ничего опаснее человека. И в этот раз этим человеком определённо был я сам. Мы высшие хищники, и это неоспоримо. Люди этого мира ещё не думали о себе так: однако я знал правду.
     
     — И чем же? — полюбопытствовала девушка
     
     — Ничего не получить. Умереть никем и ничем, в безвестности, серым, никчёмным, бесполезным, бессильным… Власть и сила редко приходят в руки сами по себе. Я не могу так рисковать.
     
     — Думаешь, это действительно того стоит?
     
     — Это то, что каждый решает сам для себя. Я сделал свой выбор давным-давно.
     
     
     
     Это заявление, кажется, вызвало лёгкое удивление у девушки. Я был молод, и странно слышать подобное от человек, что не достиг тридцати. Но пояснений она не дождалась.
     
     
     
     Кто-то, возможно, мог задуматься, что я слишком много болтаю. Что следует держать язык за зубами, когда говоришь о собственных принципах с малознакомыми людьми. Я следовал этому кредо в прошлой жизни, и возможно, следовал слишком долго. Достаточно, чтобы это надоело.
     
     
     
     Но к чему это привело в итоге? Вся моя предосторожность, выстраивание цепочек власти и влияния из тени привели лишь к смерти. В этом, конечно, была и доля моих ошибок: горе тому кукловоду, что слишком растянул контрольную нить… Однако теперь я считал, что порочен был сам подобный принцип. Ты не можешь править из тени в одиночку, и сейчас я понимал это. Но каковы варианты, если ты изначально один?
     
     
     
     Тиал был другим миром, отличным от моей родной планеты. Миром королей и рыцарей, мастеров жизни и смерти, и отныне я был одним из них. А значит — хватит прятаться. Если ты можешь сломать что-то столь приятно хрустящее об колено, нет никаких причин не делать этого.
     Некоторое время мы просто молчали, любуясь звёздами, и каждый думал о своём.
     
     — Думаю, нам стоит вернуться. Похоже, он устроился здесь на ночлег, а значит мне стоит быть на постоялом дворе раньше, чем он туда вернётся. Да и выспаться не помешает.
     
     
     
     Мой голос нарушил тишину. Спорить девушка не стала. Я предложил проводить её до дома, но она только рассмеялась, сказав, что скорее уже мне потребуется проводник в незнакомом городе, чем ей в родном. Напоследок моя нежданная спутница смерила меня долгим, нечитаемым взглядом. Кажется, ей хотелось что-то сказать, но всё же она воздержалась.
     
     
     
     Я вернулся на постоялый двор уже к рассвету, залез обратно к окно, и немедленно провалился в сон.

Глава 51

      — Ты делаешь успехи.
     
     
     В голосе по-прежнему было не больше эмоций, чем в куске льда.
     
     — Полагаю, у меня хороший наставник.
     
     
     
     Понял ли он, что я имею в виду не его? Это не имело значения.
     
      — Ты освоил базовые удары. Марионеток. Маскировку. И даже нечто большее.
     
     — Не откажусь от пояснений. Как именно мне удалось создать образование, что сумело убить существо, что весило больше сотни тонн? В нём было больше жизни, чем я смог бы уничтожить даже, вывернувшись наизнанку десять раз.
     
     — Проклятье. Называй это проклятьем.
     
     — Как именно это работает?
     
      — Нить, воля и смерть, сплетённые в единое целое, способны творить удивительные вещи.
     
     — Нить? Разве нити, что я создаю, не являют собой лишь оформленную в таком виде энергию смерти?
     
      — Ты так и не понял? Создание нитей — это то, что первым учат адепты смерти. Но немногие способны сразу понять, что это такое на самом деле. В какой-то мере смерть — это апогей, одно из лучших орудий разрушения. Как жизнь стремится породить жизнь, смерть стремится уничтожить жизнь. Уничтожить жизнь — это тяжёлая задача, требующая невероятного разрушительного потенциала. И смерть обладает им — не в силу своей природы, а скорее в силу природы самой жизни, которую сложно уничтожить.
     
     — Это всё очень интересно, но мне хотелось бы практических подробностей.
     
      — Нить смерти — это не просто принявшая такую форму часть энергии. Это канал, каверна в самом мироздании, который смерть, словно кислота, проедает в нём. Мироздание — устойчивая, очень устойчивая вещь. Подобный канал недолговечен, и зарастёт почти мгновенно, стоит тебе отпустить контроль. Однако это не значит, что нельзя воспользоваться этой особенностью. Объединив нить, волю, и смерть, можно создать проклятье, что будет питаться смертью, которую оно же будет и порождать. Выжги в мире нитью узор — и часть его законов отступит. Направь в неё волю — она укажет цель. Добавь туда смерть — и получишь инструмент, равный которому сложно найти.
     
     — Таким образом можно поднять нежить?
     
      — Хороший мальчик. Да, это следующий этап. Марионетки — первая, примитивная ступень. Прямой контроль, неудобный и несовершенный. Легко прерываемый и недолговечный, но необходимый, как основа. Всего голем на неподходящей энергии, не более того.
     
     — Полагаю, арсенал настоящего мастера смерти не ограничивается лишь проклятьями?
     
      — Проклятья — чрезвычайно многогранная вещь и страшное оружие. С их помощью можно создать не только немертвых слуг, но и куда более страшные вещи. Защиту, способную уничтожить целую армию. Мор, способный выкашивать города и страны. У них есть лишь один недостаток: они медлительны. Брошенное в начале боя проклятье может быть смертельным, однако это вовсе не означает, что твой враг умрёт первым.
     
     — Говоря о защите… Было бы неплохо узнать пару приёмов.
     
      — Лучшая форма защиты это нападение. Не забывай об этом. Однако искусство смерти всё же имеет несколько трюков для глухой обороны. Вспомни, как ты скрывал себя, накладывая лёгкую пелену. Сделай её густой, толстой, плотной настолько, чтобы всё, что её касается, обращалось в прах! И тогда оружие, что пытается задеть тебя, лишь бессильно рассыплется в пыль.
     
     — Это уже поинтереснее. Ещё дельные советы по таким приёмам будут?
     
      — Это тяжёлая техника. Начни с маленьких, небольших щитов, прежде чем пытаться поддерживать вокруг себя сферу. Таких, что смогут остановить хотя бы стрелу.
     
     — Второй этап... сколько ещё времени пройдёт, прежде чем ты признаёшь меня мастером?
     
      — Терпение — добродетель в любом искусстве.
     
     — Тогда скажи, что ещё я должен освоить для третьего этапа.
     
      — Проклятья. Защиту. Ритуалы. Серьёзные удары. И самое важное — Скорость.
     
     — С первыми тремя понятно, но что ты подразумеваешь под скоростью?
     
      — Рассекая смертью реальность, ты можешь немного изменить законы мира, что вокруг тебя. Пробей между собой и целью канал, выжги само пространство из мироздания. Лишь на жалкую долю мгновения — но удар, нанесённый тобой, будет быстрее молнии.
     
     — Звучит здорово, но я даже не представляю, как подступится к этому.
     
      — Ты научишься. Со временем.
     
     
     
     Мне довелось ещё о многом узнать в тот разговор. И чем дальше я заходил, тем отчётливее понимал, каким страшным оружием может быть искусство. И дело было даже не в том, что искусный мастер смерти представляет собой силу, сравнимую с оружием массового поражения. Нет, дело было в другом. Любой волевой человек, будучи достаточно бесстрашным и беспринципным, мог бы освоить это.
     
     
     
     Демон хотел, чтобы я распространил искусство смерти по миру. Оружие. Сила. Бессмертие, пусть и в виде живого трупа: многие люди, которых я знал в прошлой жизни, продали бы душу за это. А ведь искусство смерти даже не требовало жертвовать душой — лишь собственным телом и жизнью других…
     
     
     
     Культ, мрачно думал я, доедая поздний завтрак на постоялом дворе. На этом было бы легко организовать культ, если бы я находился в нормальном средневековье, а не посреди проклятых праведников! В этом, конечно, были свои плюсы, однако для по-настоящему масштабных и сильных аспектов искусства смерти требовались жертвы. Много жертв. Достать их и подготовить к ритуалам в одиночку было крайне тяжёлой задачей. А значит мне требовались люди, готовые резать другим глотки. И даже более того — готовые пленять и доставлять мне других людей.
     
     — С добрым утром. Идём, настало время для очень важного урока.
     
     
     
     Я хмуро посмотрел на отвратительно бодрого и довольно жизнью Кадогана. После ночи слежки под дождём мне всё ещё не казалось, что отдыха было недостаточно. Однако спорить на предмет уроков было глупо. Пока мы двигались по улочкам в направлении, известному лишь старику я думал, что при всех достоинствах даже он отказался бы притащить мне даже одного человека, пусть и самого никчёмного, для жертвоприношения.
     
     
     
     В узком безлюдном переулке наставник остановился, осмотрелся по сторонам, и достал из сумки хрустальный фиал.
     
     — Пей.
     — Что там?
     
     
     
     Не то чтобы я подозревал отраву, но паранойя не позволяла просто выпить незнакомый эликсир. Памятуя, как началось обучение в монастыре…
     
     — Весьма полезная вещь, не сомневайся.
     — В монастыре меня научили не пить незнакомые зелья.
     — Что-то не припоминаю такого в программе.
     — Полагаю, это в той части, когда меня напоили парализующим зельем.
     — Ну, ты же не пострадал. И это было необходимо.
     — Я бы поспорил с обоими утверждениями.
     
     
     
     Старик украдкой заговорщически посмотрел по сторонам и внезапно ухмыльнулся.
     
     — Давай так: если тебе не понравится эффект, я обещаю, что обеспечу тебе год отпуска без заданий от ордена после того, как мы разберёмся с тем вопросом, который обсуждали в Палеотре.
     
     
     
     А вот это уже звучало заманчиво. Я взял фиал и опрокинул его в себя. На вкус зелье было никаким, и никаких изменений в себе не чувствовалось. Старый странник же поманил меня за собой дальше.
     
     Спустя некоторое время плутания по городу мы вышли к… Дворцу удовольствий. Тому самому месту, до которого я проследил наставника ночью. И в этот момент, кажется, мозаика начала складываться в моей голове.
     
     — Добро пожаловать в дворец удовольствий.
     
     Женщина средних лет с идеально выглядящими лицом без единого пятнышка, родинки или морщинки с улыбкой встретила нас.
     
     — Полагаю, для моего ученика всё готово?
     
     
     
     Сэр Кадоган почтительно поцеловал её руку.
     
     — Полный комплект, мой дорогой друг. Всё, как и просили.
     
     
     
     Мне показалось, что в глазах женщины проскользнула почти незаметная ехидная искра. Похоже, ей доставляла удовольствие ситуация.
     
     
     
     Прежде чем погрузиться во всё, что был готов предложить дворец, я с досадой подумал: клятый старик снова меня обманул. Даже в мире, где нет лжецов, никто не поверил бы тому, что эффект мне не понравился.

Глава 52

     Дворец удовольствий полностью оправдывал своё название. Здесь было почти всё — приятная музыка, массаж, сауны с бассейнами, великолепные блюда. В самом начале мне дали выбрать одну из нескольких девушек — чтобы она стала гидом, служанкой и любовницей в одном флаконе на время моего пребывания во дворце. Я выбрал ту, что выглядела постарше: её звали Элия, и она была красивой стройной блондинкой с длинными ногами.
     
     Быть в роли обучаемого постельным искусствам было довольно забавным опытом. Пару раз я с трудом сдержал смех, и вскоре девушка раскусила меня: впрочем, пообещав не выдавать наставнику. Не обошлось, впрочем, и без неприятных моментов.
     
     — Никогда не видела таких шрамов.
     
     Элия легонько провела пальчиками по серо-чёрным полосам, что шли у меня от груди до ладоней. Я ничего не почувствовал.
     
     — Будь умницей, забудь о них, ладно?
     
     Она не была глупа. Эта тема в дальнейшем больше не поднималась.
     
     На третий день моего пребывания в этом приятном месте я услышал от девушки весьма неожиданный вопрос.
     
     — Ты не возражаешь, если я заведу от тебя детей?
     
     В этот момент я пил сок ируара — местного большого фиолетового фрукта, похожего на гигантскую сливу. Оросив от неожиданности этим соком стену и едва не поперхнувшись, я изумлённо посмотрел на неё.
     — Ты шутишь?
     
     — Вовсе нет. Многие девушки заводят детей от клиентов, что приглянулись. Ты молодой и сильный рыцарь: отличный кандидат на то, чтобы рассказывать истории об отце детям. Почему нет? — Элия соблазнительно изогнулась на кровати.
     
     — Ну, может, потому что у меня нет в ближайших планах семейной жизни и воспитания детей?
     
     О том, что подобного нет и в совсем отдалённых планах, я умолчал. Это по меркам Тиала могло выглядеть странновато.
     
     — Тебе и не придётся. — девушка весело фыркнула, встряхнув светлыми волосами — от тебя требуется только приятная часть процесса. Об остальном я позабочусь и без тебя: я достаточно обеспеченная женщина.
     
     На таких условиях я не возражал. Быть может, это даже однажды пригодится. Однако ещё пару вопросов прояснить стоило.
     
     — Это выглядит немного странно. В Таллистрии что, настолько мало мужчин? Зачем тебе это?
     
     Девушка чуть грустно вздохнула, присев на кровати.
     
     — Совершенно незачем, на самом деле. Да и выходить замуж я не хочу. Но так принято — традиции. Бездетная женщина в Таллистрии — почти пария. Это повсеместно осуждается, если, конечно, это не результат потери ребёнка. Мне уже двадцать восемь, и на меня начинают косо поглядывать.
     
     — Интересные подробности. У вас есть какие-то законы на этот счёт?
     
     — Законов нет, но лучше от этого не становится. Из дворца удовольствий могут и выгнать, например, за несоответствующий моральный облик. Королевство жизни, нужно соответствовать.
     
     На последних словах Элия слегка скрипнула зубами.
     
     — Пожалуй, я всё же помогу тебе с этим.
     
     Стоит заметить, что после этого разговора она проявила особую… старательность.
     
     Дворец удовольствий был велик и просторен, однако периодически я всё же пересекался в нём с другими постояльцами, с которыми можно было перекинуться парой слов, если было желание. И одна довольно любопытная встреча произошла во время того, как я пришёл послушать игру на арфе в саду.
     
     Большой, немолодого вида толстяк с гигантским пузом сидел на лавочке, также слушая музыку. Завидев меня, он представился:
     
     — Сэр Брюлан, к вашим услугам.
     
     — Сэр Горд. Вы рыцарь?
     
     — Право слово, на рыцаря толстяк походил меньше всего. На его толстых пальцах было даже сложновато различить перстень. Но на мой вопрос тот лишь добродушно улыбнулся.
     
     — Самый настоящий. Однако я уже много лет не брал в руки меч, вы правы.
     
     — Как же так вышло?
     
     — В молодости такого точно не ожидаешь, да? Когда-то и я был неплохим бойцом. Был рыцарем, потом главой отряда, потом собрал собственный торговый караван… А дальше мне всё реже приходилось махать мечом и всё больше времени проводить за счётами и бумагами. А потом меня выбрали главой торговой гильдии — ох, сколько бессонных ночей это принесло… Торговля — кровь королевств. Моя работа приносила намного больше пользы людям, чем работа любого рыцаря или охотника. Поэтому я оставил ратные дела и пришёл к тому, что имею сейчас. Тогда на них не было времени, да и сейчас, по правде, его не особо много. Изредка выкраиваю денёк зайти сюда, отдохнуть душой.
     
     — Душой и телом, надо полагать? Девушки здесь прелестные.
     
     Толстяк по-доброму рассмеялся.
     
     — Нет, боюсь для этого я уже немного не в той кондиции.
     
     — Вы не выглядите слишком старым.
     
     — Я ещё могу иметь детей, верно. — купец степенно кивнул. — Однако в один день я пришёл сюда и уже не увидел в глазах девушек того желания, которое они испытывали ко мне в молодости. Скорее, там мелькнуло отвращение. С тех пор я отказываюсь от подобных услуг. Думаю, любой человек на моём месте поступил бы так же.
     
     — И у вас нет никакого желания? Да и потом, возможно, целители могли бы помочь вам с этим.
     
     Жирдяй смерил меня покровительственным взглядом.
     — Вероятно, вы росли не в Таллистрии. Любой мужчина, что вырос здесь, за время молодости пресытился бы плотскими утехами на всю оставшуюся жизнь, и я не исключение.
     
     — И всё же, это же наверняка неудобно! Лучшие мастера жизни точно могли бы вам помочь.
     
     Толстяк степенно кивнул.
     
     — Да, это так. Но здесь имеет ещё один нюанс. Мне нравится быть таким.
     
     — Нравиться?
     
     — Звучит странно для приезжего, я знаю. — сэр Брюлан слегка понизил голос, осмотревшись по сторонам. — Об этом не принято говорить открыто, однако знаете, многие места в нашем королевстве получают… скажем так, через постель. Конечно, никто не назначит на пост капитана стражи никчёмного командира, но при прочих равных… Понимаете, о чём я?
     
     Я медленно кивнул.
     
     — Понимаю.
     
     Глава торговой гильдии откинулся на лавочке, потянувшись к кубку.
     
     — Никто и никогда не сможет сказать про меня подобное. В этом есть своя, особая прелесть. Я ведь важный человек — к моим советам прислушивается даже королева.
     
     — Это честь познакомиться с вами. — сказал я серьёзным тоном.
     
     Обрастать знакомствами и связями мне стоило везде, где только можно.
     
     — Пустое. Когда-то и я был простым рыцарем. Если понадобится работа, скажите в гильдии, что вас рекомендовал Пузан.
     
     Я легко улыбнулся, услышав это прозвище, но покачал головой.
     
     — Нет нужды. Полагаю, большая часть моего времени в скором времени будет занята делами ордена.
     
     Пузан приподнял бровь.
     
     — Ордена?
     
     — Ордена странников. Я должен получить латы в Ренегоне.
     
     На этих словах взгляд толстяка стал цепким, оценивающим. То и дело он бросал на меня задумчивые взгляды. Но комментировать это не стал, и я сменил тему.
     
     — Чем вы торгуете?
     
     — Я сам? В основном провизией. Зерно, специи, сухофрукты. Мы в Таллистрии снимаем три урожая в месяц. Посевные площадей у нас не так много — постоянно приходится бороться с разрастающимися лесам, однако даже так большая часть наших урожаев уходит на продажу.
     
     — А что со специями?
     
     — Завожу из южных королевств. Чаще всего я отправляюсь с караванами в Нелею. У них там часто случается засуха — и наши товары весьма кстати.
     
     — Не слишком широкий набор, честно говоря.
     
     Толстяк вздохнул.
     — Да, хотелось бы больше. Однако дела гильдии отнимают слишком много времени. Поэтому успеваю только самое важное. Тем, что не является жизненно необходимым, торгуют менее занятые купцы.
     
     Сэр Брюлан не был единственным знакомством, которое я завёл за неделю, что был во дворце удовольствий. Но, возможно, одним из самых важных. Тщательно расспросив его, я узнал о торговле в королевствах множество важных вещей. Без преувеличения, важнейших со стратегической точки зрения. Каждое королевство делилось с соседями тем, что было им необходимо, если имело излишки. Это рождало сложную, разветвлённую систему взаимоотношений, в которой одни государства зависели от других, что делало крупномасштабные серьёзные войны практически невозможными — слишком много теряли обе стороны в таком варианте. Однако, возможно, если я встану во главе одного из королевств, и потяну за некоторые ниточки, откроются очень, очень интересные возможности.

Глава 53

     Неделя пролетела быстро — впрочем, я не сидел во дворце безвылазно. По моей просьбе его работницы живо организовали мне несколько экскурсий по Виталии, показав наиболее значимые, живописные, и интересные места.
     
     
     
     В один из таких дней я решил посетить Мелайю. Несколько вопросов, что накопились у меня относительно столицы и Таллистрийского быта, следовало задать местному, но относительно непредвзятому человеку, и уже знакомая девушка была хорошим кандидатом на эту роль.
     
     
     
     Однако около дома девушки меня ждало разочарование: дверь была закрыта, а дома, судя по всему, никого не было. Несколько раз громко постучав, я уже намеревался уходить, однако меня окликнули сзади:
     
     — Ищете Мелайю, сэр? — раздался скрипучий старушечий голос.
     
     
     
     Мгновенно обернувшись, я узрел неопределённого возраста пожилую леди, что сидела на крыльце соседнего дома. Из-за живой изгороди, украшавшей крыльцо, её было сложно заметить.
     
     — Добрый день, — поздоровался я.
     
     
     
     Женщина слегка рассмеялась.
     
     — Простите мои манеры. Приветствую вас. Так я права в своём предположении или нет?
     
     — Несомненно, правы, — спокойно кивнул я. — Вы можете мне чем-то помочь?
     
     
     
     Слегка прищурившись и окинув меня по-женски оценивающим взглядам, пожилая леди ответила:
     
     — Искомая вами особа сейчас почти наверняка находиться в гильдии охотников. Если поторопитесь, успеете её застать.
     
     — Не подскажете дорогу? — небрежно поднял бровь я.
     
     
     
     Пожилая леди действительно оказалась леди. Кажется, ей очень хотелось выдать пару ехидных комментариев, возможно — пробурчать что-то про молодёжь, однако она стоически воздержалась, и лишь бросив на меня несколько ехидных взглядов, спокойно объяснила дорогу, даже не сказав ничего вслед.
     
     
     
     Конечно, она ошибалась в своих предположениях. Но, по счастливому совпадению, ошибки других людей — это что я определённо любил.
     
     
     
     Гильдия охотников Виталии располагалась в крупной надвратной башне у южного выхода из города. Внешне она практически не отличалась от иных схожих башен — однако окружение могло выдать её предназначение зоркому глазу. Похоже, весь квартал около южных ворот, так или иначе, был связан с охотничьим ремеслом — некоторые из жителей, похоже, занимались выделкой шкур и дублением кожи, мясные лавки продавали свежую дичь, а в корчмах вокруг явно собирались охотники и охотницы.
     
     
     
     Около входа, прислонившись к стене, стояла женщина лет тридцати пяти, что всем своим видом напоминала мне типичного ленивого стражника.
     
     — Зачем пожаловали, сэр?
     
     
     
     К рыцарскому перстню часто прилагалось и вежливое обращение окружающих. Однако я хорошо умел определять настоящее отношение собеседника по глазам и интонации. И в глазах стражницы плескалось лёгкое презрение…
     
     — Ищу одну охотницу. Её зовут Мелайя. Может, знаете такую? — спокойно осведомился я.
     
     
     
     На лице женщины мелькнуло узнавание и лёгкое удивление. Кажется, пару мгновений в ней боролись чувство долга и желание послать меня искать информацию куда-то ещё.
     
     — Полагаю, вы найдёте её в “Шкуродерне”. Она была здесь около получаса назад. — наконец, победило чувство долга в стражнице.
     
     
     
     Я лишь сухо кивнул в ответ.
     
     
     
     Шкуродерня, как выяснилось в дальнейшем, была вовсе не шкуродерней. На самом деле так назывался трактир для охотников. То, что он предназначался именно для охотников, я понял едва войдя в него.
     
     
     
     Пожалуй, именно в этот момент я наиболее остро почувствовал сословное деление. Люди в трактире смотрели на меня… Странно.
     
     
     
     Я мог бы понять ненависть, презрение, неприязнь — классическое отношение одного сословия к другому, стоящему на примерно схожем уровне, но людям, как известно, всегда не хватает ещё чуть-чуть. Однако взгляды, которые сидящие охотники бросали на меня, заметив рыцарский перстень, были именно странными. Словно в них смешалось сразу много противоречивых эмоций: уважение с презрением, зависть с гордостью за себя. Возможно, свою роль играло ещё и то, что три четверти посетителей Шкуродерни составляли женщины. Сходу разобраться в этом клубке противоречий не стоило и пытаться, однако общий тон я уловил. Мне не были здесь рады.
     
     
     
     Подойдя к стойке, у которой сидела трактирщица — дородная женщина лет пятидесяти, я негромко осведомился.
     
     — Я ищу одну девушку. Её зовут Мелайя. Не видели её?
     
     
     
     Трактирщица посмотрела на меня исподлобья, мазнув глазом по золотому перстню.
     
     — Почему бы вам не поискать её в другом месте, сэр? — выделила последнее слово голосом она.
     
     
     
     Вообще-то, это было явной попыткой нарваться. Многие рыцари в ответ на такое могли и двинуть в зубы, и совершенно заслуженно. Вот только после этого они наверняка получили бы дюжину вызовов на дуэль от охотников из зала. Поэтому провокация была проигнорирована.
     — Потому что стражница у гильдейской башни сказала мне, что она здесь. — бесстрастно ответил я.
     
     — Она могла ошибиться.
     
     — А могла и не ошибиться.
     
     
     
     Трактирщица несколько мгновение посверлила меня взглядом, однако я не отводил свой, смотря прямо ей в глаза. Не меняя направление взгляда, я вынул пригоршню золотых монет номиналом больше одной и положил на прилавок. Наконец, женщина отвела взгляд и ответила:
     
     — На втором этаже. Крайняя комната направо. И заберите свои деньги, ваша милость.
     
     — Угости дам в зале за мой счёт.
     
     — Лучше не задерживайтесь, ваша милость. — шёпотом, так чтобы слышал только я, прошептала трактирщица.
     
     
     
     В искомой комнате происходил весьма бурный спор. Достаточно бурный, чтобы я услышал его, идя по коридору.
     
     — Отправляйся в пущу с такими предложениями! - Голос Мелайи звенел от ярости.
     
     — Я предлагаю это исключительно из дружеской заботы о тебе, — спокойно возразил мужской голос.
     
     — Если таково твоё понятие дружеской заботы, то я предпочту вообще не иметь таких друзей!
     
     
     
     Мужской голос не успел ответить, потому что в этот момент я открыл дверь.
     
     — Здравствуй, Мелайя.
     
     
     
     Карии глаза девушки смотри на меня с лёгким удивлением. А вот её собеседник, черноволосый мужчина средних лет с короткой бородой, смотрел скорее с недовольством.
     
     — Вам не кажется что это крайне невежливо — врываться в чужую комнату и прерывать чужую беседы, сэр…? — недовольно обратился ко мне охотник.
     
     — Сэр Горд. Я думаю невежливо — это навязывать девушке непристойные предложение, которые ей не нравятся. И я полагаю, из нас двоих лишний в этой комнате только вы.
     
     
     
     Тирада, впрочем, не произвела на мужчину никакого впечатления. Он лишь слегка прищурившись посмотрел на меня светло-серыми глазами.
     
     — Вы так полагаете? Вы пришли в наш трактир, и думаете, что можете вести себя так словно мы крестьяне? Согласно эдикту Конклава от 637 года от сотворения, охотники равны рыцарям. Возможно, вас наставник не рассказывал вам о том, как стоит относиться к охотникам? Полагаю, мы могли бы преподать вам уро…
     
     
     
     Меч, приставленный к горлу, не дал ему договорить. Несколько волосков с его бороды медленно опали на пол, однако охотник ничуть не испугался — лишь удивился. И разозлился.
     
     — Думаю, единственный кого стоит учить здесь вежливости это вы. Я искренне полагаю, что лишение одной руки… или ноги, несомненно, пойдёт вам на пользу. Ещё одно слово и моём наставнике, и вы получите от меня вызов. Охотник.
     
     
     
     Хотелось бы вложить в последнее слово побольше презрения, однако не думаю, что Мелайя оценила, а потому я лишь констатировал факт. Меч у горла не был угрозой — люди в королевствах не убивали друг друга иначе как случайно. Однако это было демонстрацией скорости. Так я дал понять охотнику, что в дуэли у него нет шансов, и он, несомненно, это понял.
     
     — Может, вам и удастся одолеть меня. Вот только сила не делает человека правым. В моём отряде больше десятка охотников, и вы получите вызов от каждого. Который из них победит и подумает, что длительное лечение пойдёт на пользу вашей вежливости? Третий? Пятый?
     
     — Ни один. Все проиграют.
     
     
     
     Мы скрестили взгляды, смотря друг другу в глаза. Возможно, охотник мог счесть это самоуверенностью, однако выносливость — это именно то, на что мог рассчитывать рыцарь-странник. Я не смог бы одолеть в бою несколько опытных бойцов но мог выиграть пять, десять, двадцать дуэлей — чтобы взять измором странника, нужно было нечто большее, чем десяток дуэлей. Конечно, ранения также могли сыграть свою роль, и рано или поздно любые силы иссякнут, однако это не было поводом отступить. Я видел в чернобородом мужчине лишь будущий труп, прикидывая, организовать ли на дуэли случайный удар, от которого он быстро истечёт кровью, или попробовать что-то из арсенала искусства смерти позже… Не знаю, что именно разглядел охотник в моих глазах. Но спустя десяток секунд он отвёл взгляд, признавая поражение, и молча покинул комнату, лишь бросив на девушку предупреждающий взгляд.
     
     — Впечатляюще. Немногие могут заставить Рудольфа вот так вот уйти, — присвистнула Мелайя.
     
     — Надеюсь, тебя не слишком огорчил его уход?
     
     — Нет, это было облегчение, — рассмеялась девушка. — Не подумай про него плохо, он неплохой охотник, однако порой становится слишком невыносимо назойливым и занудным в своих... предложениях.
     
     — Так или иначе, я искал тебя.
     
     — И зачем же? И вообще, как ты узнал, что я нахожусь именно здесь? — в глазах охотницы мелькнуло любопытство.
     
     — Милая старушка из соседнего дома сказала, что ты в гильдии. Стражница на входе послала меня сюда. Трактирщица назвала комнату. Проще простого.
     
     — По-моему, ты первый, кто назвал эту каргу милой за последние лет двадцать, — заулыбалась девушка.
     
     — Что до остального — у меня возникло много вопросов о городе и королевстве, и я подумал, что знакомая мне прелестная охотница не откажется ответить на них. Или она откажется? - Лукаво посмотрел я на девушку, слегка наклонив голову.
     
     
     
     Мелайя сделала максимально возвышенный и независимый вид, на мгновение превратившись в холодную снежную королеву, и с видом, будто делает мне величайшее одолжение, ответила:
     
     — Не откажется. Но ты предлагаешь разговаривать прямо здесь?
     
     
     
     Девушка демонстративно обвела взглядом простую трактирную комнату, где, кроме кровати и окна, мебели не было вообще.
     
     — Я полагаю, мои первым вопросом будет — где находиться ближайшее приличное заведение, в котором мы могли бы отдохнуть за размеренной беседой и приятной кухней?
     
     
     
     Если у неё и было плохое настроение после разговора на повышенных тонах, оно ушло на второй план. Взял меня под руку и приняв победоносный вид, Мелайя ответила:
     
     — Идём!
     
     Задрав носик, девушка провела меня весь общий зал "шкуродерни" с максимально довольным видом на лице. Взгляды на нас бросали разные, но останавливать никто не стал.

Глава 54

     Старик встретил меня на выходе из дворца, и на его лице была весьма и весьма паскудная улыбка.
     
     — Неужели скажешь, что тебе не понравился эффект?
     
     Впрочем, после недели великолепного отдыха у меня было слишком хорошее настроение, чтобы злиться на него.
     
     — Не скажу. Скорее, меня интересует вопрос, зачем в ордене практикуют подобную… блокировку.
     
     Рыцарь посерьёзнел.
     
     — Чтобы воспитанники не отвлекались от учёбы и не сбегали из монастыря. Бывали… Инциденты.
     
     — Это безвредно?
     
     — За исключением упущенного времени? Полностью. Однако это, полагаю, я вполне тебе компенсировал.
     
     Возражать я не стал.
     
     — Когда выходим в Ренегон и каким путём?
     
     — По моим прикидкам мы выиграли немало времени на нашем марше до Таллистрии. Однако сильно задерживаться не стоит - неделю мы уже потратили, несколько дней в запасе ещё есть. Можем отправиться с караваном или сами: я полагал, что это будет зависеть от того, решишь ли ты нанять кого-то в Виталии.
     
     Здесь я задумался. Вариант идти самим нравился мне больше — возможность отточить на зверьё искусство смерти по дороге была привлекательной. Однако и о людях стоило подумать.
     
     — Думаю, лучше будет идти самим. Задержимся на пару дней — пройдёмся по лавкам и тавернам, возможно, я кого-то и найму. И прикажу прибыть в Ренегон с любым караваном самостоятельно.
     
     — Разумный выбор. Пройдись по городским тавернам — наёмников там всегда было достаточно. — Кадоган одобрительно кивнул.
     
     — Может и так. Хотя не сказал бы, что Таллистрия — хороший выбор для сбора отряда…
     
     — Почему? Не лучше и не хуже прочих. — наставник вопросительно поднял бровь.
     
     — Большинство населения — женщины. Женщины априори слабее мужчин, менее эффективны в битве, к тому же могут забеременеть в ненужный момент и тем самым ослабить отряд. И это, не говоря уже про особенности характера.
     
     — У меня было под началом несколько женщин из Таллистрии в своё время. Никаких проблем не было: напротив, они показывали себе зачастую лучше тех же уроженцев южных королевств. — заметил Кадоган.
     
     — Вероятно, это потому что ты отбирал лучших. Я говорю в сре...
     
     Я не успел закончить фразу. Громкий стук металла о камень со спины заставил меня остановиться. Позади нас стояла cовсем юная девушка, закованная в дорогие узорчатые пластинчатые латные доспехи. Она была не одна — её окружало ещё несколько женщин и мужчин, одетых попроще. Она стучала железным копьём о мостовую, привлекая наше внимание. У меня мелькнула мысль, что говорить такое на улице было не лучшей идеей. Но что может пойти не так, в конце концов?
     
     
     Она была очень молодой. Лет восемнадцать — двадцать, не больше. Точёное, словно кукольное и почти детское личико смотрелось на фоне дорогих и тонких лат смотрелось даже несколько комично. Картину завершал толстый зелёный плащ, сделанный из чьей-то шкуры, на который водопадом спадали ярко-рыжие волнистые волосы. После привлечения нашего внимания она вздёрнула носик и вонзила в меня явно недовольный взгляд. Передав копьё одному из сопровождающих её солдат, она упёрла руки в бока и спросила:
     
     — Не будете ли вы так любезны представиться и повторить последнее, что вы говорили?
     
     
     
     Я смерил её оценивающим взглядом. Кольца, обозначающего принадлежность к какому-либо сословию, не было, однако количество сопровождающих и одежда явственно указывали на богатство и высокое положение. Вероятно, дочь какого-то графа или герцога…
     
     — Сэр Горд. Я рассуждал о том, что женщины хуже пригодны к военному делу, чем мужчины, однако не понимаю, как это касается вас. Вам повторить мои слова дословно?
     
     
     
     Наставник слегка ободряюще улыбнулся моим словам, однако встревать в диалог не стал.
     
     — О, полагаю, это касается меня напрямую, ведь я также принадлежу к обсуждаемому полу. Пожалуй, мне бы хотелось услышать ваши тезисы ещё раз, будьте так любезны.
     
     
     
     Елейным мелодичным голоском ответила эта особа.
     
     — Извольте. Женщины, в среднем, слабее мужчин. Поэтому менее эффективны как воины. Могут забеременеть и тем самым снизить боеспособность отряда. Чаще, чем мужчины, обладают вздорным, конфликтным характером. Всё это в целом говорит о том, что иметь под началом мужчин — лучше, надёжнее, удобнее. У вас есть ещё вопросы?
     
     
     
     Сухо ответил я, не меняя выражение лица. Стоило бы напомнить, что подслушивать чужие разговоры и встревать в них — невежливо, однако пока я воздержался от этого.
     
     — В среднем, значит… — протянула девчонка, словно пропустив дальнейшие мои слова промеж ушей. — Хорошо. Наша встреча определённо случайна, а значит, здесь, на улице встретились средняя женщина и средний мужчина. И как средняя женщина, я, принцесса Леана Таллистрийская, вызываю вас на дуэль, за честь всего женского рода, который вы оскорбили!
     
     
     
     На улице повисла зловещая тишина. Если до этого что мой наставник, что некоторые спутники принцессы постарше, смотрели на нашу перепалку с улыбкой, то теперь улыбки резко увяли с обеих сторон. Медленно, внимательно посмотрев в глаза вздорной девицы, я ответил:
     
     — Я принимаю ваш вызов.
     
     — Завтра в полдень, в королевском дворце. Скажите, зачем пришли, и вас пропустят.
     
     
     
     Отвернувшись, принцесса немедленно зашагала в центр города — в сторону этого самого дворца. Её спутники ещё несколько раз оборачивались, бросая на меня изучающие взгляды. А я лишь сверлил спину своей будущей соперницы. Но она так и не обернулась.
     
     
     
     Когда процессия скрылась за поворотом, сэр Кадоган лишь цокнуд языком.
     
     — Какая пламенная девушка.
     
     — Что, даже не скажешь никаких наставлений?
     
     
     
     Поднял бровь я. Однако старый рыцарь не принял шутки.
     
     — Если ты вдруг не забыл, совсем недавно ты перенёс тяжёлое ранение. И с тех пор у нас не было времени привести твои навыки владения мечом в норму.
     
     — Полагаю, с одной вздорной девчонкой после работы мастеров ордена проблем не должно возникнуть даже в этом случае.
     
     — Никогда не стоит недооценивать противника.
     
     — Я и не собирался.
     
     
     
     Старик не стал развивать тему дальше. Вместо этого он заметил:
     
     — Она всё же принцесса. Королёва может быть недовольна. Возможно, отказаться от дуэли было бы лучшим решением.
     
     — И это после всех историй о благородстве, бесстрашии, и доблести что ты мне рассказывал? Чтобы я прослыл трусом?
     
     
     
     Старый странник лишь покачал головой.
     
     — Иногда люди отказываются от дуэлей не из страха, а из опасения повредить противнику. Это все понимают. А что до благородства и доблести… Нет ни того ни другого в том, чтобы победить того, кто слабее тебя.
     
     
     
     Старый рыцарь, возможно, был прав. Однако пусть разумом я и мог согласиться с ним, отказывать себе в удовольствии поставить нахалку на место и преподать ей урок мне не хотелось.
     
     — Что сделано, то сделано. Полагаю, это будет хорошим уроком.
     
     — Хорошим уроком, да… — эхом отозвался Кадоган. — Вопрос лишь для кого.

Глава 55

     Королевский дворец Таллистрии, корона Виталии. Он высокомерно смотрел на город с самой вершины холма, на котором была построена столица. Вокруг дворца, на широкой выровненной площадке располагался сад, а высокие стены, подпёртые могучими колоннами из зеленоватого камня часто были покрыты висячей растительностью. Где-то можно было увидеть сточные каналы, предназначенные для дождя, а сам дворец изобиловал зеленью и пурпуром — королевскими цветами Таллистрии. Подножие стен давно заросло мхом, однако и там чувствовался уход: аккуратные, выровненные полосы мха накрывали камень, словно бархат. Зелень и зелёный камень, пурпурная краска и висячие сиреневые цветы сплетались в замысловатый узор, окружающий круглый дворец со всех сторон.
     
     
     
     День был пасмурный. Хмурые, серые тучи затянули небо, не давая пробиться ни одному солнечному лучу. На рассвете мы с наставником провели пару спаррингов на заднем дворе таверны: как и следовало ожидать, сражался я не сильно лучше крестьянина. На любые попытки провести привычный, отработанный приём руки выписывали такие кренделя, что становилось ясно: полагаться в грядущей дуэли мне стоит лишь на силу, скорость, и простейшие удары. Старик предложил купить доспехи, однако по соображениям скорости, от этого я тоже отказался. Конкурировать с принцессой в стоимости и качестве экипировки изначально гиблая затея.
     
     
     
     На входе во дворец нас встретили два стражника с копьями, преградив дорогу. Они несли здесь почётный караул, однако после оглашения цели прибытия мы были немедленно пропущены.
     
     
     
     Невзрачный человечек в пурпурной одежде провёл нас в нужное место
     
     
     
     Ровно в полдень я стоял в приёмном зале перед пустующим королевским троном. По бокам зала имелось немалое количество придворных — солдаты, рыцари, чиновники и даже часть духовенства. Они негромко переговаривались между собой, кидая на меня оценивающие взгляды. Сэр Кадоган присоединился к ним, и я остался стоять в пустующем центре в полном одиночестве.
     
     
     
     Принцесса явилась минут на десять позже назначенного срока.
     
     — Вы опоздали. — бесстрастно отметил я, рассматривая соперницу.
     
     — Раз уж вы, сэр Горд, не имеете латы, я сочла справедливым одеться во что-нибудь более соответствующее вашей… скромности.
     
     
     
     Девица крутанулась на месте, демонстрируя точёную фигурку, облачённую в лёгкие обтягивающие доспехи из искусно выделанной кожи. Грудь была почти не видна — видимо, была перетянута. Я молча снял со спины щит и обнажил меч.
     
     
     
     Из толпы придворных вышел слуга и с поклоном передал принцессе пару тонких, лёгких и длинных клинков. Мечи со свистом рассекли воздух, когда их владелица крутанула ножницы, разминаясь.
     
     
     
     Я атаковал не раздумывая. Три шага быстрых шага на сближение и просто, широкий колющий выпад. Дрянь ожидаемо уклонилась, но я продолжил осыпать её градом простых ударов, увеличивая их силу и скорость до предела. Искусством фехтования здесь и не пахло, однако простой человек, тем более женщина, просто не в силах превзойти странника в силе и скорости. А после работы мастеров Палеотра и в силе, и скорости, я даже слегка прибавил…
     
     
     
     Однако моя соперница, похоже. об этом не знала. Размашистые рубящие и прямые колющие удары раз за разом отводились в сторону и приходились в пустоту: блокировать их она всё же не решалась, однако это не сильно помогало. Я попытался сократить дистанцию ещё ближе и ударить щитом, однако изогнувшись змеёй, стерва уклонилась от удара и разорвала дистанцию. А вот я обзавёлся неглубоким порезом на руке от контратаки.
     
     
     
     Химия мастеров ордена, заменяющая странникам адреналин, полноводной рекой хлынула в кровь. Время замедлило свой бег, и я взвинтил темп до предела, снова осыпая противницу вихрем беспорядочных ударов. На миг мне показалось, что её движения замедлились… А затем, к моему удивлению, я понял, что по скорости она мне не уступает. Отведя большую часть ударов и уклонившись от остатка, принцесса даже умудрилась провести целый ряд контратак, часть из которых я принял на щит, но несколько всё же достигли цели, и на ногах, туловище, и рукам появилось несколько кровоточащих порезов.
     
     
     
     Я решил попробовать уйти в глухую оборону, измотав соперницу: несмотря на лёгкие раны, определённо, усиленный мастерами жизни организм заметно более вынослив.
     
     
     
     Однако проклятая девчонка, казалось, начала двигаться даже быстрее, чем я! Она не пыталась достать меня одним серьёзным ударом: обходя меня по кругу она, словно змея, совершала быстрый бросок, пытаясь найти бреши в мой обороне, ударить по незащищённым щитом местам. Стоило признать, что техника у неё была отменная, вдобавок — незнакомая мне. Щит — хороший инструмент обороны. Встреться мы до крикуна, и ни одна атака нахалки не достигла бы цели. Однако, как назло, я блокировал неуклюже, и редкие атаки всё же достигали цели.
     
     
     
     В третий раз она достала меня в голову, на излёте. Я обзавёлся порезом на лбу, и кровь начала заливать глаза, блокируя обзор. Это был уже седьмой порез? Или десятый…
     
     
     
     Любая выносливость имеет свой предел, и пусть порезы быстро подсыхали, новые и новые отнюдь не добавляли мне здоровья. Пока я не чувствовал упадка сил, но стало ясно, ещё несколько таких — и вскоре мне придётся признать поражение.
     
     
     
     Улучив момент на атаке противницы и обзаведясь ещё одной раной, я со всей силы метнул в неё щит.
     
     
     
     Она была быстра, очень быстра. Возможно, даже быстрее меня. Однако я метнул щит не диском, а всёй плоскостью, одним движением сбросив его с руки вперёд. И всё же она почти успела уклониться. Почти…
     
     
     
     Щит задел её лишь краем, ударив по плечу, и в тишине зала, прерываемой лишь лязгом металла о металл, раздался вскрик. Похоже, моя соперница не так хорошо переносила боль, как я…
     
     
     
     Не теряя ни мгновения, и, перехватив одноручный меч двумя руками, я молнией бросился к ней нанося широкий и размашистый рубящий выпад.
     
     
     
     У неё уже не оставалось времени уклониться, но в последний момент девушка изогнулась, словно кошка, и удар, который мог бы разрубить её пополам, пришёлся вскользь. Я всё-таки достал её!
     
     
     
     Однако радость была преждевременной мы вновь разошлись и я увидел, что пусть кожаные доспехи и находящийся под ним поддоспешник были разрублены, крови не было.
     
     
     
     Пришло чувство лёгкой усталости. Серьёзных ран нанести не удалось, максимум — отсушить или сломать плечо. А это значило, что бой я проиграл: второго щита у меня не было, а если и был, вряд ли она купилась бы на один и тот же трюк дважды.
     
     
     
     Принцесса мрачно, исподлобья, посмотрела на меня. Всё время ранее на её лице играла лёгкая, надменная улыбка, однако теперь она пропала. Она мельком осмотрела разрез одежды, пересекающий её от пояса до груди. За ни виднелась белоснежная кожа. Отбросила в сторону меч из левой руки, той, в плечо которой пришёлся бросок щита. И пошла в атаку.
     
     
     
     Дальнейшее уже было избиением. Достать равного по скорости противника, который превосходит тебя в мастерстве фехтования — мертвая затея. Конечно, искусство смерти с лёгкостью бы убило девушку. Но сделать это на глазах целой толпы придворных и наставника… Нет, проигрыш дуэли казался более приемлемым исходом.
     
     
     
     Я попытался, конечно же. Пробовал подставляться под удары, чтобы достать её на контрвыпаде. Пытался ударить свободной рукой или ногой — тщетно. Тонкий клинок Леаны порхал как бабочка, отводя мои удары, и шаг за шагом покрывая мое тело все более глубокими порезами. Сама же принцесса изящно уходила от всех атак. И спустя уже несколько минут меня начало мутить.
     
     
     
     Кровь окончательно залила глаза и видел я уже с трудом. После очередного захода противницы я перехватил меч двумя руками, и опустившись на колено, вонзил его в стык между каменными плитами на полу.
     
     — Я признаю поражение.
     
     
     
     Мой усталый голос разнёсся по залу. Среди придворных начались оживлённые перешёптывания. Моя соперница остановилась и подошла ближе.
     
     — Значит, вы признаёте, что были неправы?
     
     
     
     Я отрицательно качнул головой.
     
     — Нет. Я признаю поражение. Приношу свои извинения, раз мои слова оскорбили вас, однако я говорил правду, и не отказываюсь от своих слов.
     
     
     
     Хотя я плохо видел в этот момент, ярость принцессы можно было прямо-таки потрогать руками. Её клинок со свистом рассёк воздух, пройдя рядом со мной.
     
     — Дуэль закончена. Он проиграл.
     
     
     
     Раздался робкий голос из толпы.
     
     — Вы можете быть свободны, сэр Горд. Будьте любезны более никогда не посещать это место, до тех пор, пока не найдёте более весомые аргументы в пользу своей позиции, вам ясно?!
     
     
     
     Буквально прошипела принцесса.
     
     — Предельно.
     
     
     
     Коротко ответил я и попытался подняться. Мне это не удалось с трудом: от этого движения меня резко затошнило. Стало холодно, и я вновь припал на колено.
     
     
     
     Старик вышел из толпы и подошёл ко мне, положив руку на плечо. От него по всему телу разлилась тёплая, приятная волна. Тошнота и холод ненадолго отступили, и это дало мне сил подняться.
     
     
     
     Однако не успел я выйти из зала, как с меня упали штаны. Последний взмах меча принцессы рассёк мне поясной ремень, и из толпы послышались смешки.
     
     — Не потеряйте ничего по дороге, рыцарь.
     
     
     Ядовито сказала вдогонку таллистрийская принцесса. Ответом ей было молчание. В сапогах хлюпала кровь, и тяжёлым, медленным шагом, опираясь на наставника, я покинул дворец.
     
     

Глава 56

     Я плохо запомнил возвращение в таверну. Пока мы сражались, с небес ударил проливной дождь. Изрезанная одежда мгновенно промокла, а широкие ручейки воды, спускаясь от вершины города к подножью, образовывали полноводные реки. И моя кровь смешивалась с этими реками…
     
     
     
     Стало холодно, и меня начал бить озноб. Пару раз я спотыкался, и лишь помощь сэра Кадогана не давала мне упасть. Вода смыла с глаз корку подсохшей крови, однако в глазах темнело, и вместе со сплошной стеной дождя город вокруг превратился в серые, размытые силуэты...Несколько раз я был близок к тому, чтобы вырубиться, и только лёгкий удар по щеке от наставника выбивал меня из сонного оцепенения.
     
     
     
     В молчании мы добрались до таверны, где наставник быстро и умело зашил порезы. В процессе этого действа меня и сморил сон.
     
     
     
     Старый странник аккуратно закрыл дверь в комнату своего ученика, и украдкой вздохнул. Очевидно, в ближайшее время непутёвый воспитанник не будет способен совершить очередной марш-бросок, а потому следовало найти подходящий караван, что будет готов отправиться через несколько дней и согласиться взять раненого с собой. А ведь раненый человек — всегда обуза, и не каждый согласиться. Однако он слишком хорошо знал скорость гонцов ордена, чтобы рисковать оставаться.
     
     
     
     Однако едва старик успел покинуть таверну, на пороге его встретила девушка, одетая в богатую мужскую одежду. Ничего нового для Таллистрии, однако намётанный глаз старого рыцаря слегка расширился, увидев надетую на голову тиару. Это была тиара принцессы, причём непросто принцессы — наследницы трона. Каждое королевство изощрялось по-разному, выделяя среди других людей королей и наследных принцев, однако тиару наследницы таллистрийского престола старику доводилось видеть лично. Ещё когда её носила нынешняя королева…
     
     — Сэр Кадоган! Как давно вы не навещали нас. Кажется, последний раз, когда вы были при дворе, я была ещё совсем девчонкой. — девушка весело и задорно улыбнулась старику.
     
     — Приветствую вас, Ваше Высочество. То, что вы помните меня — это честь. — старик уважительно, но без подобострастия, поклонился.
     
     — Ах, оставьте эту скромность. Вы один из самых известных рыцарей во всех королевствах. Для вас я просто Мелли. В Дивинии про вас даже сочинили балладу, вы знаете?
     — Не довелось услышать её.
     
     — Думаю, вам бы понравилась. Она вся такая… героическая. — принцесса хихикнула.
     
     — Я всё же полагаю, вы явились ко мне с какой-то целью, а не просто поболтать, леди Меллистрия?
     
     
     
     Наследная принцесса Таллистрии сделала большие глаза и испуганно захлопала ресницами.
     
     — Уже не юная леди? У меня появились морщины? Не может быть!
     
     
     
     Старик с улыбкой покачал головой.
     
     — Нет, с нашей последней встречи вы стали лишь прекраснее. Однако…
     
     — Ладно, ладно, вы раскусили меня. — перебила странника принцесса. - Я вообще пришла не к вам, хотя и рада вас видеть. Хотела встретиться с вашим другом… или подчинённым, не знаю какие отношения вас связывают. Любопытно взглянуть на того, кто вызвал у моей младшей сестрёнки столь ярое негодование.
     
     — Боюсь, сейчас он немного недоступен для встречи, после, как вы выразились, столь ярого негодования вашей сестры.
     
     — Вот как? Ну что же, тогда, пожалуй, я составлю вам компанию в вашей прогулке, куда бы вы ни направлялись. А когда мы закончим, быть может, и сей индивид изволит прийти в себя.
     
     
     
     Старый рыцарь не испытывал каких-то негативных чувств к принцессе. Однако прямо сейчас он явно предпочёл бы побыть в одиночестве. Но воспитание взяло своё, и он лишь поблагодарил её за оказанную ему честь.
     
     — Ваши люди слегка волнуются, миледи.
     
     
     
     Заметил старик, несмотря на то что по улице они шли вдвоём. Его спутница лишь махнула рукой.
     
     — Матушка распорядилась, чтобы меня всегда сопровождала охрана. Однако иногда такие надоедливые, поэтому обычно я приказываю им держаться так, чтобы я их не видела. Пусть волнуются — это их работа. Лучше расскажите мне о своих приключениях!
     
     
     
     Старик неодобрительно посмотрел на принцессу, но та его проигнорировала. Поэтому ему ничего не оставалось, кроме как начать рассказы. За восхищёнными вздохами и живыми вопросами о сути дел от принцессы они дошли до центральной площади. Именно здесь располагался штаб торговой гильдии, и именно через неё сэр Кадоган рассчитывал быстро найти подходящий караван. Поняв, куда он направляется, Меллистрия цокнула языком и спросила:
     
     — Так быстро покидаете Виталию? Помнится, вы говорили, что вам у нас нравиться.
     
     — Так и есть. Я бы с удовольствием задержался подольше, однако боюсь, сэр Горд может не разделить со мной это желание после встречи с вашей сестрой. К тому же, ввиду некоторых обстоятельств ему нужно как можно быстрее попасть в Ренегон, поэтому я хочу найти караван как можно быстрее. Мы планировали идти сами, однако обстоятельства иногда выше нас, верно?
     — Какая трогательная забота о вашем друге.
     — Это не забота о друге. Сэр Горд — мой ученик.
     
     
     
     Пурпурные зрачки принцессы резко расширились. Она надолго замолчала, задумавшись. За это время спутники успели войти внутрь штаба торговой гильдии.
     
     — Мне необходимо два места в караване, что идёт в Ренегон — для себя, и для раненого. Как можно скорее.
     
     
     
     Старик обратился к писцу, что сидел в приёмной.
     
     — Не уверен, что кто-то согласиться, сэр. Раненый человек — обуза, к тому же некоторые звери могут чуять кровь из ран издалека, и это может их привлечь. Впрочем, вы и сами наверно знаете…
     
     — Сведите меня с главой каравана, что отправляется в ближайшее время. Я попробую его убедить.
     
     — Через два дня отправляется коронный караван, однако сомневаюсь, что вам удастся убедить их, сэр.
     
     
     
     Сэр Кадоган, проигнорировав последние слова парнишки-писаря, лишь скупо кивнул и отправился к гвардейским казармам. Коронными караванами называли те, что снаряжались непосредственно за счёт казны: в них, как правило, находились наиболее редкие и необходимые товары которыми разные королевства обменивались между собой. Это были артерии королевств, и от них многое зависело, а потом охраной и главой подобных караванов обычно назначали королевских гвардейцев или наиболее приближённых вассалов.
     
     
     
     Старого рыцаря пустили в казармы без вопросов, едва завидев латы. Принцесса всё это время тенью следовала за ним, сняв с себя тиару, чтобы не привлекать внимания, и обдумывала какие-то свои мысли.
     
     
     
     Гвардейский капитан, заведовавший караваном, молча выслушал странника.
     
     — Нет. Я не буду рисковать караваном.
     — Все раны зашиты, крови нет.
     
     — А если шов разойдётся? И зверьё учует кровь? Не знаю, зачем вы спешите, да и не моё это дело. Здесь я вам не помощник.
     
     — Это дело, связанное с орденом. Важное дело.
     
     
     
     Капитан холодно посмотрел на собеседника.
     
     — Я уважаю орден странников, однако у вас нет силы приказывать здесь. Приказывайте у себя в Ренегоне.
     
     — Представительства ордена есть во многих королевствах.
     
     — В Таллистрии нет. Потому что вы набираете только мужчин, так ведь?
     
     — Это не относиться к делу. Если к вам обратиться кто-то из иерархов, вы тоже откажете?
     
     — Вы не иерарх. Вот как обратиться, так и поговорим.
     
     
     
     Принцесса медленно, поправив причёску и надев на неё тиару, вышла из-за спины старого странника.
     
     — Возможно, вы послушаете меня? Я была бы рада, если бы вы оказали моему другу помощь.
     
     
     
     Выйдя вперёд, и присев на стол капитана, девушка забарабанила по нему пальчиками.
     
     — Ваше Высочество…
     
     
     
     Гвардеец на секунду покраснел, потом побледнел, а затем встал, выпрямился в струнку и отчеканил:
     
     — Конечно, Ваше Высочество, всё будет сделано.
     
     
     
     Принцесса слегка почесала капитана под подбородком, как домашнее животное, и улыбнулась.
     
     — Ну вот, можете же, когда хотите. Пойдёмте, сэр Кадоган, похоже, эта проблема решилась сама собой.

Глава 57

     Я проснулся от чужого присутствия в комнате. Напротив кровати сидела красивая девушка: брюнетка с иссиня — пурпурными глазами, с греческим профилем и тонкой талией. Она была одета в мужской костюм и с интересом меня разглядывала.
     
     — Скверно выглядите, сэр Горд.
     
     — Кошка немного поцарапала. Мы не были представлены.
     
     
     
     Девушка заливисто расхохоталась.
     
     — Кошка, говорите? Меня зовут Меллистрия, и я наследная принцесса Таллистрии.
     
     
     
     Я попытался приподнять бровь, однако это привело к тому, что шов, находящийся на лбу, слегка разошёлся, и я слегка скривился от боли. Капля крови скатилась по лицу.
     
     — Прошу прощения за неподобающий вид, Ваше Высочество. Полагаю, вы пришли сообщить мне об аресте или изгнании?
     
     
     На тумбе неподалёку от кровати была бадья с водой, нитки с иголкой, и бинты, которыми учитель обрабатывал мне раны. Принцесса встала, взяла бинт, и, обмакнув его в воду, подошла и вытерла мне лицо.
     
     — Что натолкнуло вас на такую мысль?
     
     — Моя последняя дуэль при королевском дворе в Арсе закончилось тем, что после победы над бароном Ортом король отдал приказ о моём аресте и под его угрозой повелел покинуть Арс. Можно сказать, что между изгнанием и арестом он оставил мне выбор самому. Полагаю, мой противник был его любимчиком. Вот и гадаю, каковы будут последствия дуэли с принцессой.
     
     
     
     Честно говоря, мне было плевать на последствия. Я был уверен, что Кадоган вытащит меня из застенков тем или иными путём. А если он и не сможет, это наверняка сделают иерархи Ренегона, заинтересованные в том, чтобы расспросить меня. Однако послушать старшую сестричку той стервы всё же стоило.
     
     — Ну, вы же проиграли дуэль, верно? По этой же логике вам не стоит опасаться последствий.
     
     
     
     Принцесса склонила голову набок и её взгляд стал задумчивым. Казалось, что она смотрит не на меня, а сквозь меня, обдумывая некую стороннюю мысль.
     
     — Разные королевства, разные порядки… После вызова от вашей сестры я уже ни в чём не уверен.
     
     — Вам ничего не грозит. В Таллистрии не принято наказывать за дуэли, тем более, за проигранные. Я пришла из любопытства — никогда не видела свою сестру настолько разъярённой. Могу предложить вам помощь своих целителей, кстати.
     
     
     Внезапно мне в голову пришла интересная мысль. Если они любящие друг друга сёстры… Дотянуться до младшей в ближайшее время, вероятно, у меня не получиться: были более насущные проблемы. Однако вторая сидит прямо передо мной. Любопытство кошку сгубило, так ведь?
     
     — Благодарю за великодушие, но я справлюсь своими силами.
     
     
     
     Подачек не надо. И судя по изменившемуся выражению лица, эту мысль на моём лице принцесса прочитала отчётливо. А я тем временем не меняя положение тела на кровати, начал медленно вытягивать из рук нити смерти, формируя ими клубок.
     
     — Не сомневаюсь в этом.
     
     
     
     Жаль, что ты воспринимаешь это так — прочитал я в её взгляде.
     
     — Есть ещё что-то, что вас интересует, Ваше Высочество?
     — Пожалуй, кое-что…
     
     
     
     Принцесса встала и начала расхаживать по комнате взад-вперёд. Я терпеливо ждал, формируя проклятье.
     
     — Когда я была маленькой, ваш наставник, сэр Кадоган, часто бывал у нас во дворце. Поговаривают, что он был любовником у многих высокопоставленных дам, однако ни одна не смогла убедить его остаться и жениться. В то время я хотела взять у него хотя бы пару уроков владения мечом, однако матушка сказала мне, что он больше не берёт учеников, и не сделает исключения даже для принцессы. Что заставило его изменить своё мнение на этот счёт?
     
     
     
     Я задумался. Рассказывать историю нашего знакомства с наставником мне не хотелось. До сего момента я даже не знал, что он когда-то переставал брать учеников. Однако, если солгать, принцесса в дальнейшем может рассказать эту версию кому-то, и однажды это может дойти до самого Кадогана. Следовало сказать правду, но так, чтобы не рассказать ничего важного...
     
     — Честь.
     — Честь?
     — Да, именно так. Именно из-за чести сэр Кадоган взял меня в ученики.
     
     
     
     Это не было ложью, в этом я был уверен. Честь и ответственность старика стали причиной того, что он взял меня под своё крыло. После того как выдача им задания ребёнку могла привести к гибели многих людей, когда я по незнанию наследил на территории опасного хищника, он просто не мог оставить это как есть и уйти. И в то же время он сказал, что возьмёт меня в ученики, если я убью ролтока. Возможно, он планировал сдать меня на руки ордена и закончить на этом, однако по дороге туда я действительно убил эту кошку-переростка, пусть и случайно. И бесчестием было бы после этого для рыцаря изменить своему слову. Быть может, он даже увидел в этом знак Отца, кто знает.
     
     — Что же, не буду мешать вашему отдыху больше, сэр Горд. Надеюсь, ваш следующий визит в наше королевство будет более приятным.
     
     — Надеюсь…
     
     
     
     Эхом откликнулся я. И за мгновение до того, как принцесса покинула комнату, сформированный мной многослойный клубок из нитей смерти влетел ей в спину, где-то в районе поясницы. На мгновение она запнулась — видимо, что-то почувствовала. Однако не обернулась и покинула комнату.
     
     
     
     Я устало откинулся на кровати после её ухода. Намерения убить принцессу у меня не было, вовсе нет. Это было бессмысленно, да и слишком подозрительно. О нет, созданное проклятие должно было сделать совсем другую вещь. Создавая его, я попытался вложить сразу три установки. Первая, самая простая, должна заставить шар быть привязанным к энергетике принцессы. Вторая должна была заставить шар поглощать, уничтожать, рассеивать всю жизнь в строго определённой области организма — там, где у женщин располагалась матка. И третья, самая сложная, на мой взгляд, должна была заставить конструкт медленно тянуть жизнь из всего остального организма в том случае, если энергии, полученной от второй установки, будет не хватать для поддержания работы конструкта.
     
     
     
     Это было проклятие бесплодия. Должно было быть. Быть может, была допущена ошибка, и оно развеется через несколько дней или месяцев, а может, я поместил его в неправильное место и вместо бесплодия оно вызовет у принцессы понос. Но в любом случае убить её это не должно, а неприятных моментов, моментов, что заставят её сестру поволноваться, оно точно доставит. Но если я всё сделал правильно… Будущая королева, что будет почти парией в обществе: определённо, я бы хотел на это посмотреть. За приятными мыслями о проблемах престолонаследия в Таллистрии меня и застал сэр Кадоган.
     
     
     
     Войдя в комнату, он посмотрел на меня. Потом окинул подозрительным взглядом кровать и комнату. Потом ещё раз посмотрел на меня ещё более подозрительным взглядом.
     
     — Ты же не соблазнил принцессу, верно?
     
     
     
     Приглушив голос, осведомился он.
     — С чего ты взял? Я несколько не в той кондиции для подобных дел.
     
     — У тебя слишком довольный вид. Я зашёл сообщить, что мы отбываем в Ренегон с коронным караваном через два дня.
     
     — Раны не будут проблемой?
     
     — Всё улажено. Не волнуйся.
     
     
     
     Ещё раз посмотрев на меня с подозрением, наставник ретировался.

Глава 58

     Прежде чем покидать Таллистрию, у меня было запланировано ещё одно дело. Швы побаливали и грозились разойтись при каждом резком движении. Тусклое отражение в бадье с водой показало, что выгляжу я скверно — бледность и чёрные круги под глазами редко добавляют красоты. Замотанные в бинты лоб, руки, ноги и туловище явно не добавляли облику харизмы. И всё же я всё же нашёл силы подняться и медленным, аккуратным шагом направиться к дому Мелайи.
     
     
     
     У меня не было полной уверенности, что я застану её дома, однако на следующий день уже отходил караван. Но в этот раз мне улыбнулась удача. Она открыла дверь и даже узнала меня.
     
     — Сэр Горд? Выглядите так, будто на вас напала по меньшей мере дюжина лесных кошек. — улыбнулась девушка, пропуская меня в дом.
     
     — На этот раз была всего одна. — скупо усмехнулся я.
     Девушка привела меня на бедно обставленную, но чистую кухню, усадила за стол и уселась напротив.
     
     — Полагаю, именно этим я обязана тому, что в этот раз вы решили воспользоваться дверью, а не окном?
     
     
     
     В глазах девушки мелькнули весёлые искорки. Однако приглашение рассказать о цели визита вполне можно было прочитать между строк.
     
     — Отчасти. Я к тебе с деловым предложением. Однако сперва у меня есть один вопрос.
     
     
     
     Девушка слегка удивилась, и подняла бровь, молчаливо позволив мне продолжить.
     
     — Когда мы прогуливались по крышам, ты взяла с собой лук и меч. Ты носишь с собой оружие для красоты или нет?
     
     
     
     Вопрос был вполне резонный: оружие в королевствах носили почти всё без исключения. Даже в бедной деревне любой подросток имел самодельный лук и дубинку: условия жизни в окружении враждебной фауны обязывали. Град стрел способен отпугнуть от зубастой добычи многих хищников.
     
     — Я свободный егерь. Охотница. Состою в гильдии, зарабатываю на жизнь охотой.
     
     
     
     Немного помолчав. ответила девушка. Мне показалось, что она слегка оскорбилась этим вопросом, но постаралась не подать вида.
     
     — Хорошо. Тогда я хочу нанять тебя: я собираю собственный отряд.
     
     — Собираешься подзаработать охотой? Или заняться охраной караванов?
     
     
     
     Большая часть людей в королевствах, профессионально владеющих оружием, можно было поделить на три категории: вольники, наёмники и вассалы. Все они занимались, по большей части одним и тем же — боролись с враждебной фауной. Условными “вольниками” были отнюдь не те, кто предпочитал действовать самостоятельно и никому не служить. Таких было меньшинство, и занимались, они в основном бессистемной охотой на живность, мешающую людям. Своеобразные рейнджеры, находящиеся большую часть времени в свободном поиске дела. Иногда они исполняли различные поручения более богатых людей, однако назвать их наёмниками в полной мере было нельзя. Наёмники были категорией людей, которые не находятся на постоянной службе у кого-то, но зарабатывают на жизнь, продавая свои навыки в найм. Отряды рыцарей, что нанимались в охрану караванов, охотничьи артели, работающие под заказы различных гильдий, воины, что помогали окраинным баронствам устроится на месте и перебить различную фауну или решить спор с соседом. Третьими, как можно догадаться, были те рыцари, воины или охотники, которые состоят на службе у лордов-землевладельцев на постоянной основе.
     
     — Нет. Просто собираю отряд верных людей.
     
     
     
     Это не было заявлением о намерениях, однако в глазах Мелайи я увидел крутящиеся шестерёнки. Если рыцарь собирает отряд, но при этом не собирается зарабатывать с его помощью на жизнь, это могло значить сразу несколько вещей. Но в первую очередь это означало, что у него есть деньги, ведь, даже если собрать отряд состоит из твоих друзей, которым ты не платишь за службу, его всё ещё нужно было содержать: покупать провизию, чинить и заменять снаряжение. Стрелы, зелья, услуги целителей: со слов Кадогана выходило, что это всё всегда ложилось на лидера. Именно поэтому многие торговцы предпочитали пользоваться услугами наёмников: выходило дешевле, чем постоянно содержать собственную охрану. Старый и прославленный рыцарь, вроде моего наставника, несомненно, мог скопить за свою опасную жизнь немалую сумму. Однако я был молод, и потому нетрудно понять, какой вывод сделала из моей фразы девушка. Она логично предположила, что я отпрыск достаточного богатого рода, чтобы он профинансировал это.
     
     — Папенька выделил денег, и ты решил отправиться в путешествия, однако судя по твоему лицу, до тебя дошло, что в одиночку может быть небезопасно?
     
     
     Брюнетка весело фыркнула, однако в глубине серых глаз я узрел вопрос. Это была проверка на то, как благородный рыцарь отреагирует на шутку, что может граничить с оскорблением.
     
     — Мой отец простой бедный барон из королевства Аурелион. Я не видел его уже почти десять лет. А текущие раны получены на неудачной дуэли. — спокойно ответил я, не меняя положение тела и выражения лица.
     Девушка вмиг стала серьёзной, сузив глаза и вперив взгляд в те части ран, что слегка выступали из бинтов, которые немного сползли, пока я шёл по улице.
     
     — Действительно, раны от меча… Неудачная дуэль, да? Не один ты такой: я слышала, что заезжий рыцарь проиграл дуэль прин….
     
     
     
     Глаза Мелайи слегка расширились и округлились, и она замерла на полуслове.
     
     — Ты правильно догадалась. Именно я проиграл дуэль принцессе.
     — Если она узнаёт, что ты называешь её лесной кошкой, тебя ждёт ещё один вызов. — фыркнула девушка.
     — Ты видишь в этой комнате кого-то, кто расскажет ей об этом?
     — И то верно.
     — Говорят, принцесса превосходно владеет мечом и училась с раннего детства и тебе не сле…
     — Не стоит. Проиграл и проиграл. У меня нет с этим проблем.
     
     
     
     Это было ложью, конечно. Стерве следовало отомстить. Однако держать лицо у меня всегда получалось хорошо, поэтому Мелайя сменила тему. лишь слегка пожав плечами.
     
     — На какой срок ты хочешь меня нанять?
     — Зависит от цены. Сколько ты зарабатываешь, будучи свободной охотницей?
     
     
     
     Девушка закатила глаза, припоминая.
     
     — По-разному. Охота - вещь непредсказуемая. Бывает, набираешь трофеев на пять сотен золотых за месяц, а бывает, и на сотню не наскребёшь. Но на жизнь хватает.
     
     
     
     В среднем это выходило около десятка золотых в день. Цена найма опытного воина: для молодой охотницы довольно неплохо.
     
     — Ну что же. Тогда я хочу нанять тебя пожизненно.
     — Что?
     — Пожизненно. Сколько ты планируешь прожить? 50 лет? 70? На весь срок.
     
     
     
     Повисло неловкое молчание, в котором девушка таращилась на меня со странным видом. Наконец, она жалобно протянула:
     
     — Ты шутишь да? К тому же это была бы целая гора платины. Несколько сотен, не меньше!
     
     
     
     Я не ответил. Медленно, не делая резких движений, достал кошелёк и вынул оттуда одну из тех монет, что достались мне от продажи трофеев с крикуна, протягивая ей
     
     — Знаешь, что это?
     — Не имею ни малейшего понятия. Охотница пожала плечами.
     
     Впечатления на неё это не произвело.
     
     — Это белая сталь. Одна монета, по аналогии с золотом и платиной, стоит тысячу платиновых монет.
     
     
     
     Вот здесь её проняло.
     
     — Деньги королей… Я только слышала, что такие бывают, но никогда не видела.
     
     
     
     Она инстинктивно протянула руку за монетой, но тут же отдёрнула её.
     
     — Можешь взглянуть.
     
     
     
     Я пододвинул монету к ней, через стол. Мелайа аккуратно взяла монету, чуть потёрла, взвесила на руке. А потом со вздохом вернула её на мою сторону стола и посмотрела на меня очень серьёзным взглядом.
     
     — Всего одна тяжёлая монета. И всё же это, пожалуй, больше чем я заработаю за всю жизнь.
     
     — Уверен, у меня на службе ты сможешь заработать и больше.
     — Может и так. Но не думай, что я жадная. Пожизненная служба — это не та вещь, которая решается деньгами.
     
     — Вот как? Думаю, я знавал людей, что думают иначе. А чего хочешь ты?
     
     
     
     Мелайа положила голову на стол, обхватила её руками и протяжно застонала. Посмотрев на меня из-под копны густых волос, она вымолвила:
     
     — Ты задаёшь слишком сложные вопросы. Тебе вообще не кажется странным приходить к девушке, с которой ты знаком меньше месяца, и предлагать ей кардинальным образом изменить свою жизнь?
     
     — Нет. Жизнь слишком коротка, чтобы размениваться на такие вещи, как продолжительность знакомства. Ты мне нравишься. Завтра я покидаю Таллистрию, и в ближайшие годы точно не вернусь в неё. Поэтому я хотел бы услышать твоё решение до того, как покину твой дом. Выбор за тобой.
     
     
     
     Она думала долго. Час, или даже больше. Я терпеливо сидел и ждал, а девушка тем временем заварила травяной отвар, приготовила обед, но делала это явно на автомате, витая в своих мыслях. Мы ели молча.
     
     — Что будет в конце? — наконец, задала она вопрос.
     
     — В конце чего?
     
     — Твоей жизни. Предположим, я пойду к тебе на службу, и нам улыбнётся удача дожить до глубокой старости. Что будет ждать тебя в конце пути? И меня?
     
     
     
     Я помедлил с ответом. Мне было неведомо будущее, однако что-то подсказывало мне, что скажи я ей это, и мне придётся уйти ни с чем. Люди хотят быть уверены в своём будущем, и неважно, скажешь ты им ложь или истину. Важно, чтобы они в это поверили. Есть много способов получить верность человека, сложных и не очень. Но тогда, когда люди уверены, что ты говоришь только правду, может быть достаточно лишь слов.
     
     — Величие. Нас будет ждать величие.
     
     
     
     Некоторое время мы играли в гляделки. Я смотрел равнодушно — в сущности, мне не сильно волновал ответ. Всего лишь ещё одно дело по вербовке, которое нужно сделать. Сколько таких ещё предстоит? Множество. Одна неудача не поменяла бы ничего в моих планах. Не знаю, что искала Мелайа в моих глазах своим пытливым взглядом, однако, глубоко вздохнув, и слегка зажмурившись, словно ныряя в бездонный омут, она ответила:
     
     — Я согласна.
     Возможно, кому-то может показаться, что лучше было бы нанять людей на короткий срок, и захватить подходящий баронский замок с ними. Однако правила передачи титула утверждали, что рыцарь должен штурмовать замок только со своими вассалами. То есть теми, кто служит ему пожизненно, принеся клятвы верности. Подозреваю, кто-то особенно умный из королей давным-давно придумал это правило, чтобы молодчики вроде меня не могли просто набрать наёмников и вознестись к власти. Собрать отряд, верный тебе лично куда сложнее, чем набрать наёмников для штурма. Однако пока что мне придётся следовать этим правилам. Пока что.

Глава 59

     Я улыбнулся ей самой доброй улыбкой, на которую был способен. Однако судя по выражению её лица, вышло у меня не слишком хорошо.
     
     — Слушай мой первый приказ: завтра я вые…
     
     
     
     Мелайа подняла руку, прерывая меня.
     
     — Прежде всего нам стоит закрепить вассалитет официально и принести клятвы. Раз завтра мы покидаем город, стоит посетить храм сегодня.
     
     
     
     А вот эта идея мне не слишком понравилась. Посещение храмов в мои планы вообще не входило.
     
     — Ты хочешь посетить храм Отца?
     — Если ты настаиваешь, можем пойти и туда. Однако я бы предпочла храм Матери-природы.
     
     
     
     Я задумчиво забарабанил пальцами по столу. Обе идеи мне не нравились: Отца мне следовало избегать по советам своего “благодетеля”, а вот Мать-природа, как следовало из названия, вероятно, не слишком одобрила бы искусство смерти. Впрочем, до сего дня мне вообще не доводилось слышать о подобном культе в королевствах. Однако сдавать назад, когда уже уломал человека на службе тоже так себе идея…
     
     — Посетим храм Матери-природы. Никогда не слышал о ней.
     
     
     
     Храм находился за пределами каменных стен. Пока Мелайа вела меня туда, я подробно расспросил её о том, куда мы идём.
     
     — Поклонение Матери-природе не слишком распространено в королевствах. Даже у нас, в Таллистрии, прихожан мало. Ничего удивительного, что ты не слышал о ней.
     
     — И каковы её заветы?
     
     — Да никаких, на самом деле… Живи в гармонии с природой и всё.
     
     
     
     На фоне рыцарских клятв — плюнуть и растереть, конечно. Хотя гармония — понятие ёмкое.
     
     — А как жрецы Отца относятся к вашему маленькому кружку?
     
     — Никогда их не спрашивала. — девушка пожала плечами.
     
     
     
     Я задумался и напряг память. Справедливости ради именно религиозная жизнь королевств меня интересовала не слишком сильно, поэтому этому аспекту во время обучения в монастыре мной уделялось меньше всего времени. И сейчас всплывали пробелы…
     
     
     
     Внезапно я понял в чём была проблема: обучение в ордене не имело религиозного подтекста как такового. Вообще. Мне не довелось вспомнить ни одной молитвы, ни одного божественного завета, ни одного наставления или даже упоминания о религии со времён обучения. Странники — светский орден?
     
     
     
     Осознание этого факта заставило меня встать на месте. Нет, так не могло быть. Кадоган говорил о заданиях от жрецов, мастера жизни в монастыре определённо были священниками. Как вышло, что полностью подчинённый и финансируемый церковью орден лишён религиозного подтекста в обучении свои адептов?
     
     — Ты в порядке?
     
     
     
     Голос спутницы вывел меня из раздумий.
     
     — Да. Просто вспомнил кое-что важное.
     
     
     
     Храм Матери-природы был живым. В прямом смысле — это было сплетение деревьев, что, срастаясь друг с другом, образовывали небольшой домик. Это даже сложно было назвать храмом: скорее, часовенка.
     
     
     
     Внутри нас встретила пожилая женщина в простую, скромную зелёную рясу.
     
     — Чем я могу вам помочь? Вы нуждаетесь в исцелении?
     
     
     
     Мягким голосом осведомилась она, на мгновение бросив взгляд на мои раны.
     
     — Мы хотим скрепить союз клятвой.
     
     
     
     Решительно ответила Мелайа, украдкой взглянув на меня. Я же изображал из себя статую.
     
     — Семейный союз?
     — Союз сюзерена и вассала. — слегка покраснев, уточнила девушка.
     Жрица мельком посмотрела на меня. Я сложил руки на груди, выставив рыцарский перстень на обозрение.
     
     — Ты уверена, дитя моё?
     
     
     
     Обратилась она к девушке. Мне захотелось стукнуть старуху чем-то тяжёлым. Мелайа посмотрела на меня. Похоже, полной уверенности у неё до сих пор не было.
     
     — Это твой выбор. Я всё сказал.
     — Уверена.
     
     
     
     В её голосе уверенности совсем не чувствовалось. Чувствовала это и жрица, однако от дальнейших уговоров она воздержалась, лишь слегка неодобрительно качнув головой.
     
     — Проходите к алтарю.
     
     
     
     Алтарь часовни представлял собой… Дерево. Большой, толстый ствол, который выделялся из стены тёмной листвы. Мы приложили к нему руки и жрица Матери-природы тихим, но глубоким и властным голосом начала:
     
     — Мы собрались здесь, перед ликом самой природы, чтобы переплести две нити жизни, дабы они вместе росли и крепли. Клянёшься ли ты, дева, в верности сему рыцарю, и его делам?
     
     — Отныне и навсегда. — выдохнула Мелайа.
     
     — Клянёшься ли ты, рыцарь, быть достойным сей клятвы?
     
     
     
     Какое ёмкое определение. Мне оно определённо нравилось: понятия достоинства каждый определяет для себя сам.
     
     — Отныне и навсегда. — эхом отозвался я.
     
     
     
     По храму пронёсся лёгкий ветерок, и на миг — всего лишь на миг мне почудилось чужое присутствие. А вот затем произошло кое-что неожиданное: в мою энергетику вонзилась плотная жизненная нить и слилась с ней!
     
     
     
     Это было почти неощутимо. Обычный человек, вероятно, даже не заметил бы это, и только годы тренировок чувства жизни позволили понять, что что-то вообще произошло. И эта нить связывала меня и Мелайю, потихоньку перекачивая жизнь от неё ко мне!
     
     
     
     До сего момента я вообще не подозревал, что из жизни, как и из смерти, можно создавать подобные нити. Это было бы логичным предположением, однако ни мастера в монастыре, ни Кадоган никогда не упоминали о чём-то подобном. Сама девушка, похоже, ничего не заметила. Это заслуживало отдельного изучения: однако сейчас, пожалуй, я был несколько не в той кондиции для познания новых трюков.
     
     — Как живётся на службе?
     
     
     
     Весело спросил я девушку, когда мы покинули храм.
     
     — Чувствую себя дурой. Я дура, да?
     
     
     
     Изнутри я был полностью согласен с этим утверждением. Какой дурак вообще согласится пойти на пожизненную службу к человеку, с которым знаком всего несколько дней? Однако так как именно я был этим человеком, признаваться в том, что сам бы я никогда так не поступил, было нелогично. Самому себе, по крайней мере, можно было не лгать, что настоящие мотивы Мелайи оставались для меня загадкой. Хотелось бы думать, что здесь поработала моя невероятная харизма, однако, вопреки этому случаю, девушка отнюдь не казалась мне глупой. Может быть, сыграл свою роль средневековый менталитет? Большая часть людей в королевствах, так или иначе, является подчинёнными тех или иных аристократов, и подобная служба не должна быть чем-то редким. И пусть пока я был простым безземельным рыцарем, в конце концов, каждый рыцарь при толике удачи может получить собственную землю и стать захудалым, но всё же бароном…
     
     — Полагаю, мы недостаточно долго знакомы, чтобы я смог в полной мере оценить твои умственные способности.
     
     — Значит, точно дура. Ладно, каковы дальнейшие планы?
     
     Мелайя быстро отошла от самобичевания. Хороший признак.
     — Прежде всего, надеюсь, ты понимаешь, что наши разговоры должны оставаться между нами?
     
     
     
     Девушка насмешливо фыркнула.
     
     — Мог бы и не спрашивать. Держать язык за зубами я умею.
     
     — Хорошо. Я отбываю завтра на рассвете, а вот для тебя у меня будет отдельное дело.
     
     
     
     Охотница посерьёзнела.
     
     — Что за дело?
     
     
     
     Я достал ту самую монету из белой стали и выдал ей.
     
     — Ты живёшь в Таллистрии всю жизнь, верно? Значит, наверняка всё здесь знаешь и имеешь множество знакомых и подруг. Найди несколько человек, что кажутся тебе надёжными, и завербуй их ко мне на службу. Затем, сделав это, отправляйся в Кордиград вместе с ними ближайшим караваном, и жди меня в таверне Белый мёд, около полудня, в конце каждой недели.
     
     — Ты же не полагаешь, что я смогу найти людей, что согласятся на аналогичную службу, даже не познакомив их с тобой? — уточнила девушка.
     
     — Для начала нанимай людей на год, денег хватит с запасом.
     
     — Сколько людей я должна найти, и что мне им сказать относительно целей найма? Может, тебе стоит рассказать мне немного о своих дальнейших целях?
     
     
     
     Здесь я слегка задумался. В принципе, часть дальнейших планов в любом случае была секретом полишинеля, и этим можно было поделиться.
     
     — В ближайший год или два я буду в Ренегоне — есть дела, да и людей надо набрать. А затем нам предстоит долгая экспедиция на север. Набирай людей исходя из этого, но не стоит нанимать больше пяти. Надёжность в приоритете.
     
     
     
     До Конклава оставалось чуть больше двух лет. Затевать долгосрочные путешествия, не сделав главное, смысла не было.
     
     — Будет сделано. — Ккротко, по-военному отчеканила Мелайа, поставив этим в диалоге точку.
     
     
     
     
     На рассвете следующего дня мы вместе с Кадоганом покинули Виталию. Один из гвардейцев, охраняющий караван, подошёл ко мне.
     
     — Сэр Горд?
     — Он самый.
     — Её Высочество Меллистрия Таллистрийская просила передать вам это.
     
     
     
     Вояка протянул мне меч и щит, что так и остались после той дуэли во дворце. Одним из общих, единых для всех королевств правил в дуэлях было то, что победитель мог забрать себе снаряжение побеждённого. Правда, пользовались этим не слишком часто: чаще всего это случалось, когда бедный рыцарь побеждал более богатого, который вполне мог себе позволить новое оружие и доспехи. Похоже, что старшая сестра решила таким образом позаботиться о репутации младшей. От той я бы явно не дождался снисходительности. Впрочем, мне же лучше — не придётся отвечать на неудобные вопросы о том, куда ты дел меч, выкованный лучшими оружейниками ордена.
     
     
     
     По мере отдаления от Мелайи нить, связывающая нас всё сильнее и сильнее истончалась, пока не пропала окончательно. Однако Кадоган всё же заметил её.
     
     — Уже обзавёлся вассалом? Шустро.
     — Да. И обнаружил пробел в собственном обучении.
     — Не думал, что это потребуется тебе так скоро.
     — Стареешь, делаешь ошибки. Такими темпами скоро начнёшь мне спарринги проигрывать.
     
     
     
     Кадоган обвёл мои раны настолько красноречивым взглядом, что я поднял руки, прося пощады.
     
     — Намёк понял, замолкаю. И всё же, по поводу вассалитета…
     
     — Это общепринятая практика. Клятва создаёт в энергетике своеобразные узелки, что связывают между собой людей. Связь обрывается, если удалится слишком далеко, и восстанавливается снова на близком расстоянии.
     
     — Странно, что я не замечал этого у других людей.
     — Здесь есть примесь нейтраля, не связанная с жизнью. Это придаёт несколько другую тональность. Не зная, куда смотреть, и не заметишь.
     
     — Можно ли создать подобную связь самостоятельно?
     
     — Я бы не смог. Нужно быть мастером жизни и нейтраля одновременно для подобного манёвра. Хотя у тебя, учитывая твои способности, возможно что-то и получится.
     
     — Каков функционал подобной связи?
     
     
     
     Здесь мой наставник серьёзно задумался.
     
     — Для обычного человека он почти отсутствует. Работает, пожалуй, только передача жизни на близких дистанциях. Таким образом, супруги могут поддерживать друг друга, а вассал — спасти жизнь раненому господину и наоборот. Однако основная задача клятвы — это обеспечить выполнение данных обязанностей. Если кто-то начинает ими пренебрегать, то возможны негативные последствия для здоровья. От лёгкой слабости и усталости до смерти.
     
     — До смерти? — переспросил я.
     
     — До смерти. Бывали случаи, хотя это и редкость.
     
     
     
     Спокойно ответил старый рыцарь.
     
     — Ты сказал, для обычного человека…
     
     — Да, для нас есть разница. Обычные люди управляют перекачкой жизни бессознательно: испытывают желание помочь, и это помогает. Мы же, странники, обученные работать с собственной энергетикой, можем контролировать этот процесс. Однажды мне это пригодилось: одного из моих бойцов разорвали пополам, и он умирал. Даже у странника недостаточно жизни, чтобы исцелить подобные ранения, или хотя бы поддержать человека живым достаточно долго. Однако перекачивая через себя жизнь от других своих людей к нему мне удалось продержать его живым достаточно долго, чтобы дойти до мастера жизни.
     
     
     
     Интересное дело выходило: получается, что именитый аристократ, имеющий множество вассалов, и сражающийся на дуэли в их окружении имел изрядное преимущество над противником, который их не имел, благодаря постоянной жизненной подпитке! Возможно, даже не подозревая об этом, но всё же!
     
     — Это всё?
     
     — Может да, может нет. Подозреваю, что мастера ордена могут проделывать с подобной связью нечто большее, однако открыто об этом они не говорят.
     
     
     
     Караван шёл долго. Больше двух месяцев. За это время я успел оправиться от ран, и наставник принялся гонять меня на каждой стоянке, вырабатывая новую мышечную память. Мы ещё о многом успели поговорить — о заветах Отца и внутреннем устройстве ордена, о редких тварях и зельях, что умеют делать мастера-алхимики. Иногда мне казалось, что знания старого рыцаря просто бездонны — за время наших путешествий я узнал о королевствах и их людях больше, чем за восемь лет учёбы в монастыре. А ведь путешествия заняли меньше года…
     
     
     Однако любое путешествие подходит к концу, и это не было исключением. Стены Кордигарда ничуть не изменились за этот год, однако сейчас, въезжая в них, я испытывал особенное чувство. Это было робкое чувство власти над будущим, предвкушение, надежда и неизвестность. Именно здесь всё должно было решиться, и сейчас я чувствовал это особенно остро. И пусть мне было неведомо будущее, в одном я не сомневался — именно здесь определиться, кто будет устанавливать дальнейшие правила игры. И у меня была бездна решимости сделать так, чтобы тем, кто устанавливает правила, был я.

Интерлюдия.

     Четыре девушки сидели за одним столом, и слушали свою пятую подругу, которая и была хозяйкой небогато обставленной кухни.
     — Повтори, пожалуйста. Ты сделала что?
     
     
     
     Одна из них, коротко стриженная блондинка с парой шрамов на лице, прервала рассказчицу.
     
     — Принесла клятву верности. Пожизненную. — недовольным взглядом уставилась на перебившую её подругу рассказчица.
     Та, в свою очередь, заливисто расхохоталась.
     
     — Я… сильная... независимая… не вступлю ни в один отряд... задницу мужики отполируют сальными взглядами… — блондинка смеялась до слёз, всхлипывая и порываясь сказать что-то ещё, но новый приступ смеха снова прервал её. А взгляд хозяйки мрачнел с каждым новым приступом.
     
     — Не будь так строга к ней, Фия. В конце концов, мы не раз обсуждали и подобный вариант — или ты вдруг решила протирать штаны в окрестностях Виталии до конца своих дней? Хочешь стать похожей на тётушку Марж? — рыжая и веснушчатая желтоглазая девушка, с заплетёнными в короткую косу волосами укоризненно посмотрела на подругу и ободряюще улыбнулась мрачной рассказчице.
     
     — Да... Конечно, всё так... Просто это так смешно: именно Мелайя больше всех кричала о своей независимости, но по итогу оказалась первой кто легла под заезжего рыцаря. — блондинка вновь не удержалась и тихонько захихикала, немного виновато посмотрев на хозяйку дома.
     
     — Ну, я бы не назвала это “легла.” Вассальная присяга не равна карьере через постель. Многие воины приносят лидерам отрядов такие. Я бы и сама от такого не отказалась, да только мне никто не предлагал. — девушка с коротким хвостом пепельно-русых волос одобрительно кивнула, показывая положительное отношение к решению подруги.
     
     — Так или иначе, это подразумевает исполнение любых приказов. Молодой, вероятно, незамужний рыцарь, симпатичная девушка, что должна выполнить любую команду… Напоминает мне сюжет “Шиана и Гелиор”. — с улыбкой парировала рыжая, мечтательно зажмурившись.
     Остальные три девушки слегка покраснели — с означенным романом они тоже имели некоторое знакомство. Невозмутимой осталась лишь черноволосая.
     
     — Ты предпочла бы старого и морщинистого? От кувырков с молодым рыцарем ещё никто не умирал, так что, ничего страшного я здесь не вижу. — фыркнула блондинка.
     
     — У меня для тебя две новости, Мелайя. Хорошая и плохая: с которой мне начать? — молчавшая до сей поры девушка с тонкими чертами лица, чёрными как смоль волосами и глубоко посаженными темно-карими глазами наконец подала голос.
     
     — Начни с хорошей. — спокойно ответила хозяйка дома.
     
     — Ты влюбилась.
     — Я не влюбилась.
     — Не стоит так яро всё отрицать, дорогуша. Ты действительно никогда не была на стороне Лары в этом вопросе. — черноволосая кивнула на девушку с русыми волосами.
     Мелайя встала из-за стола, положила обе руки на стол и вперила в неё взгляд. Тяжело роняя слова, она отчеканила:
     
     — Я. Не. Влюбилась.
     
     
     
     Её визави ответила ей спокойным, рассудительным взглядом.
     
     — Тебе так кажется, но мы знаем друг друга с раннего детства. Да и потом, в этом нет ничего плохого. Факты налицо — ты никогда не приняла бы столь поспешного решения, причём идущего вразрез с твоими жизненными принципами свободы и независимости. Я могу тебя понять: у тебя единственной из нас есть дом в Виталии. Ты можешь себе позволить такую позицию. А мы нет. Так что будь хорошей девочкой и признай истину, которую видим мы, но ты сама не можешь рассмотреть в упор.
     
     
     
     Мелайя беспомощно оглянулась на других подруг в поисках поддержки. Но те лишь отвели взгляды, признавая правоту черноволосой, и тогда та обречённо опустилась обратно на стул.
     
     — Хорошо. Допустим, ты права, хотя я и не чувствую ничего такого. Какова вторая новость?
     
     — Вторая новость состоит в том, что несмотря на шуточки от Фии и Теи тебе на этом поприще ничего не светит. Если верить твоему описанию, означенный рыцарь совершенно не заинтересован в близких отношениях с тобой. Нет, он, вероятно, как и любой нормальный мужчина не откажется, если бы ты сама полезла к нему в постель, однако мысли его, судя по всему, находятся совсем далеко от твоего применения в этой плоскости.
     
     — Пожалуй, я бы поменяла местами хорошую и плохую новости в данном случае. — Мрачно ответила хозяйка дома.
     
     — Возможно, со временем ты передумаешь. Посмотрим. — черноволосая лишь пожала плечами.
     
     — Вернёмся к рассказу, который Фия так неприлично прервала. Мне не терпится узнать, что было дальше! — рыжая и веснушчатая в непритворном предвкушении постучала рукой по столу.
     
     — Не будь так сурова к ней, Тея. Дай бедняжке переварить новости. Хотя послушать и мне интересно. — Русая девушка с хвостом вновь подала голос.
     
     — Рассказ почти закончен. Дальше он выдал мне денег, сказал, чтобы я наняла несколько людей в отряд на срок около полугода, и ждала его вместе с ними в Кордиграде.
     
     — Кордиград. Столица мира… Я бы хотела побывать там. — коротко стриженная блондинка мечтательно посмотрела в потолок.
     
     — Собственно, за этим я вас всех и собрала. Основным критерием при найме была обозначена надёжность. А все вы — мои близкие подруги. Кто может быть надёжнее?
     
     
     
     На кухне повисло молчание. Четыре девушеки переглядывались между собой, ведя безмолвный диалог. Наконец, черноволосая взяла слово:
     
     — Ты решила не только сама отправиться за ним, но ещё и подписать нас на эту авантюру, я правильно тебя поняла?
     
     — Ну, не припоминаю, чтобы кто-то из вас высказывал желание сидеть в окрестностях Виталии до конца своих дней, промышляя охотой на мелкую дичь. — язвительно отозвалась виновница торжества
     
     — Не знаю, как вы, девки, а я за. В плохом варианте через полгода можно будет смотаться обратно, так что мы почти ничего не теряем. — высказалась Лара, русая с хвостом.
     
      Ждать в Кордиграде за чужой счёт, с возможностью вернуться… Я в деле. — коротко стриженная блондинка со шрамом серьёзно кивнула.
     
     — Как я могу отказаться от возможности посмотреть на живое воплощение моего любимого романа? Да и потом, кто-то же должен подкидывать тебе актуальные советы по соблазнению! — рыжая и веснушчатая ехидно улыбнулась.
     
     — Помимо твоей пристрастности, у меня также нет возражений. Лара права, в худшем случае мы можем просто подзаработать, а потом пойти искать другое место. — подвела чёрту черноволосая.
     
     — Значит, решили. Хорошо. Тогда собирайте вещи, а я пойду договариваться с караванщиками.
     
     — Кстати, по поводу подзаработать: сколько он выделил тебе денег на это дело? Мы с тебя много не спросим, в конце концов, давно друг друга знаем, но любопытно…
     
     
     
     Немного помолчав, Мелайа ответила:
     
     — Тысячу платиновых монет.
     
     
     
     Блондинка выплюнула на стол травяной отвар, который пила в этот момент и закашлялась. Рыжая похлопала её по спине. На кухне повисло молчание.
     — Ты серьёзно? Может, обсчиталась на нолик или больше? — осведомилась русая, сузив глаза.
     
     
     
     Вместо ответа Мелайа ушла в соседнюю комнату, и пыхтя притащила большой тяжёлый мешок. А затем аккуратно высыпала на стол примерно под сотню тяжёлых монет серебристо-белого цвета.
     
     — Это десятники. Каждый по номиналу — десять мелких монет. Можете посчитать.
     
     
     
     Девушки некоторое время смотрели на груду платины с разными взглядами. Однако жадных среди них не было.
     
     — У простого рыцаря, особенно молодого, точно нет таких денег. Да столько не каждый рыцарь и к старости скопит. — авторитетно заявила черноволосая.
     
     — Ты думаешь, я этого не знаю? Однако он сказал, что его отец — простой бедный барон из Аурелиона.
     
     
     
     Мелайя тряхнула волосами.
     
     — Простой бедный барон… Звучит как жестокая шутка. Знал бы он, сколько людей по всем королевствам только и мечтают о том, как стать “простым, бедным бароном”. — передразнила коротко стриженная.
     
     — С такими деньгами достать баронство — не так уж и сложно. Нанять достаточное число людей, и взять штурмом замок другого барона по установленным правилам, разве нет? — полувопросительно осведомилась русоволосая.
     
     — Всё не так просто. Если бы это было так легко, в некоторых местах бароны могли меняться несколько раз в год. Есть лишь три пути получить землю и прилагающийся к ней титул — самому основать баронство в ничейных землях, коих в королевствах почти не осталось, получить земли из рук другого лорда: однако эта та вещь, которая не продаётся, и бросить вызов другому барону, будучи посвящённым в рыцари. Однако закон гласит, что штурмовать замок должны лишь исключительно верные люди. Вассалы… Использование наёмников запрещено. — Пояснила черноволосая.
     
     — А ты это откуда знаешь? — подозрительно покосилась на подругу Мелайя.
     
     — Я бы и сама не отказалась от собственного баронства. Но сначала надо получить посвящение в рыцари: а это, для простых людей, почти непосильная задача. Однако я изучила все сопутствующие правила. — пожала плечами черноволосая.
     
     — Почему непосильная? Жрецы говорят, что любой достойный человек может быть посвящён и принести соответствующие клятвы. — заметила рыжая.
     — Говорят. Однако не спешат посвящать даже многих достойных воинов. Если ты не сын какого-то лорда, или на худой конец другого рыцаря, нужно совершить выдающийся подвиг на глазах у того, кто имеет право посвящения. И даже это не гарантирует тебе рыцарство — критерии достоинства могут меняться от человека к человеку.
     
     — И как ты сама планировала тогда получить рыцарское колечко? — с любопытством поинтересовалась русая.
     
     — Три самых доступных варианта — это жрецы, бароны, и орден рыцарей-странников. Всерьёз рассчитывать попасть на глаза кому-то из более высокого круга может только дурак. Однако бароны совершенно не спешат посвящать в рыцари даже тех своих верных воинов, кто из кожи вон лезет. Зачем, если им потом придётся платить больше? Большинство проводят всю жизнь на службе, так и не будучи посвящёнными. Странники же по большей части одиночки, и их мало. Однако они больше всех близки к народу, так что, если познакомиться с таким и впечатлить его, возможно, он согласится посвятить тебя. Однако я больше рассчитывала на жрецов — они иногда нанимают наёмников в различные опасные экспедиции на край света. Многие не возвращаются, однако слышала, что некоторых счастливчиков, что смогли вовремя спасти жизнь кому-то из мастеров посвящали. Это лучший шанс.
     
     
     
     Девушки замолчали, задумавшись.
     
     — Ладно, это все дела будущего. Нас должно волновать настоящее. А настоящее таково, что нам предстоит несколько недель или даже месяцев отдыхать в лучшем городе в мире за чужой счёт!
     
     
     
     Первой вышла из оцепенения блондинка, ехидно посмотрев на Мелайю. Все прочие тоже оживились после этого заявления.
     
     — Надо взять с собой побольше серебристого отвара. Его же делают в Таллистрии, вдруг там его нет?
     
     
     
     Заметила рыжая.
     
     — Наверняка есть, это же сердце людских земель. Но может стоить дороже. Помимо этого, надо взять привычных стрел с запасом — привыкание к другим может занять время, а это опасность.
     
     
     
     Деловито вставила русая.
     
     — Возможно, кто-то из наших знакомых имеет родственников в Кордиграде. Надо расспросить, попробуем снять комнату подешевле.
     
     
     
     Обсуждение закипело, деловито переговариваясь между собой, девушки тщательно обсудили все вещи, которые стоило сделать перед отправкой в долгую дорогу. Мелайя же почти не участвовала в нём, улыбаясь. Первое задание своего сюзерена она выполнила с блеском.

Глава 60

     Мы не задержались в городе надолго. Оставив вещи в доме наставника, в тот же день отправились в монастырь. До него было всего полдня пути, однако прибыть мы должны были уже в сумерках. Кадоган скомандовал привал, когда остался всего час дороги.
     
     Старик неторопливо собрал хвороста в ближайшем перелеске и развёл костёр. Крайне редкое и почти немыслимое дело для странников одиночек, да и для небольших отрядов. Некоторые хищники выходили на огонь, и потому такое обычно могли позволить лишь наиболее защищённые караваны. За всё время своего путешествия по королевствам я ни разу не разводил костёр на привалах. Такое позволял себе только сам Кадоган, на редких стоянках, выбирая их по непонятному мне принципу.
     
     
     
     Однако здесь, в сердце людских земель, большую часть зверья истребили ещё столетия назад…
     
     — Время поговорить.
     
     — Время. — эхом откликнулся я.
     
     Наставник неторопливо поворошил костёр палкой.
     
     — Чего ты хочешь добиться?
     
     — Сейчас или вообще?
     
     — Я хотел бы услышать ответ на оба вопроса.
     
     В течение почти десяти лет ученичества у старого рыцаря мне ни разу не довелось слышать от него подобный вопрос. Он предпочитал действовать иначе — внимательно наблюдал за мной, делал свои выводы и помогал в меру собственного разумения. Я находил это довольно удобным — не приходилось постоянно врать и рисковать однажды быть пойманным на лжи. Старый странник не был идиотом — да и я однажды мог ошибиться…
     
     — На ближайшие несколько лет я хочу, чтобы орден оставил меня в покое. Никаких заданий, никаких миссий. Хочу отточить навыки. Собрать людей. А вот затем…
     
     Я задумчиво почесал подбородок. Привычные по старому миру пути к власти, пожалуй, в королевствах вряд ли бы сработали. Следовало играть по-другому. Однако стоило ли говорить наставнику о том, что я стремлюсь к власти? Пожалуй, у меня был хороший ответ, что не был правдой, но не был и ложью.
     
     — Я хочу стать королём.
     
     Сэр Кадоган не выразил ни малейшего удивления, продолжая вяло ворошить костёр палкой.
     
     — Ты не удивлён?
     
     — Возможно, я тебя расстрою, но твоя мечта отнюдь не уникальна. Каждый второй рыцарь мечтает однажды подняться повыше. Большинство, правда, видит себя не более чем бароном. Впрочем, даже это удаётся немногим.
     
     — И как ты оцениваешь мои шансы?
     
     На миг мне показалось, что глаза старого рыцаря сверкнули в полумраке.
     
     — На крайнем юге есть одно королевство, что зовётся Харен. Скверная земля, если честно. Полуостров, окружённый горами, большая часть территории которого — пустыня. Одна-единственная река на всё королевство, так что люди там живут вокруг неё или на побережье. Однако к чему я это рассказываю: никто и не думал селиться в тех землях. Горы, минуя которые ты попадаешь в пустыню — ну кому это надо? Большая часть королевств основана герцогами Ренегона, которым было здесь слишком тесно. Однако ни один герцог не захотел финансировать экспедицию в те земли. Харен основал один из нас. Рыцарь-странник, что в одиночку исследовал те земли.
     
     — Как ему это удалось? Орден спонсировал его деньгами?
     
     — Нет, вовсе нет. В пустыне водилось множество тварей, которых раньше никто не встречал. Он охотился на них. Продавал трофеи в сопредельных королевствах: за редкости дают больше всего. Набрал на эти деньги людей, позвал крестьян победнее и основал там баронство. К концу его жизни оно разрослось до таких размеров, что Иерархи признали его королём на очередном конклаве.
     
     — И как к этому отнёсся орден?
     
     — Рыцарь, что стал королём… Это легенда. И это одна из причин, почему мы так известны во всех королевствах. Пример высшей доблести и добродетели. Конечно, орден поддержал его. Хотя, полагаю, именно в те время, когда он ещё не стал королём, имелись некоторые трения. Иерархи не любят терять своих людей, а рыцарь, ставший бароном — это именно потеря.
     
     — Им стоило бы смотреть на это шире. Список заданий, которые может выполнить барон, заметно длиннее, чем тот, на который способен рыцарь.
     
     — Верно. Но для землевладельцев действуют иные законы, и не каждый барон согласится бросить всё и бежать куда-то по поручениям иерархов. Даже не каждый рыцарь согласится. Дело церкви — помогать и наставлять, а не приказывать.
     
     — И они крутятся как могут, да? — я слегка улыбнулся.
     
     — Именно так. И мы тоже в этом колесе.
     
     Старик ехидно улыбнулся. Но мгновением позже улыбка пропала с его лица.
     — Магистр нашего ордена был моим наставником. И что ещё более важно, он был наставником нынешнего верховного иерарха Ренегона. Ты понимаешь, что это означает?
     
     Цепочка была простой.
     
     — Понимаю.
     
     — Он посвящал тебя в рыцари, ты должен его помнить. Он очень стар. Говорят, ему недолго осталось, но это говорят уже несколько десятилетий. Мастера жизни живут дольше обычных людей, однако всему есть предел. Он уникальный человек — в своё время он был одним из семи советников верховного иерарха Ренегона на протяжении долгих лет. И одновременно с этим он стал рыцарем-странником, пройдя обучение уже во взрослом возрасте и самостоятельно проведя преобразование организма. Как один из самых влиятельных людей в Ренегоне, он имеет возможность сделать так, чтобы тебя оставили в покое. Верховный послушает его. Однако, чтобы убедить его, нам потребуется рассказать ему многое.
     
     — Он сохранит тайну искусства смерти?
     
     — Не знаю. Взять с него клятву молчать мы точно не сможем. Это самый тонкий момент. Если убедить его — да. Уверен, если ты расскажещь ему то, что знаю я, это даст тебе время. Однако, вполне возможно, что тем временем он отдаст приказ пытаться повторить твои успехи. А ещё приставит людей наблюдать за тобой. И снарядит за тобой отряд охраны, чтобы не потерять уникального человека. И будет регулярно отправлять письма с коварными вопросами…
     
     — Этот вариант меня не устраивает.
     
     — Понимаю. Однако я не знаю, как мне убедить его этого не делать. Магистр — весьма упорный человек. Если он примет такое решение, отговорить его точно не выйдет.
     
     — Пожалуй, у меня есть одна идея…
     
     Мы прибыль в монастырь уже за полночь. Стражники ордена провели нас в кельи без вопросов — для действующих странников всегда было подготовлено несколько. И уже наутро, вместе с наставником мы направились к магистру. В этот раз, в отличие от моего посвящения, он принял нас один, в собственном довольно просторном кабинете, расположенном на верхних этажах монастырского замка.
     
     Я с интересом огляделся здесь — чувствовался порядок. В кабинете не было ни пылинки, ни разбросанных бумаг — лишь закрытые стеллажи, большой рабочий стол и ряд крепких, окованных сталью сундуков.
     
     Кресла для посетителей здесь не было. Предполагалось, что гости будут стоять, тем самым выказывая уважение к хозяину кабинета.
     
     Как и почти год назад, сам магистр выглядел древним, крайне дряхлым стариком. Его лицо было столь морщинистым, что на нём сложно было опознать какие-то эмоции. Он поднял на нас свои белёсые, выцветшие слепые глаза.
     
     — Сэр Кадоган. Сэр Горд. Чем обязан вашему визиту?
     
     Несмотря на слепоту, он безошибочно опознал меня. А ведь мы виделись лишь однажды — во время посвящения в рыцари.
     
     — Мой ученик завершил своё путешествие.
     
     Спокойным, рассудительным тоном ответил наставник.
     
     — Вот как? Интересно будет послушать. Сэр Горд, будьте так любезны, оставьте нас и подождите за дверью.
     
     Ни грамма интереса на лице магистра, впрочем, не отразилась. Спорить было глупо, и потому я молча покинул кабинет. Тяжёлая дверь из неизвестного мне дерева не пропускала ни единого звука. Спустя полчаса Кадоган покинул кабинет.
     
     — Твой черёд. — спокойно оповестил меня наставник.
     
     У меня мелькнула мысль, что стоило бы обговорить наши рассказы, дабы не быть пойманными на нестыковках. Однако Кадогану, возможно, даже не приходила в голову мысль о том, что мы можем попытаться как-то обмануть магистра.
     
     — Расскажите мне о вашем путешествии, сэр Горд.
     
     — Что именно вы хотите услышать?
     
     — Всё. Начните сначала.
     
     И я рассказал. Старый, древний и дряхлый магистр вызывал у меня некоторое ощущение лёгкой опаски. Я, конечно, не боялся его… Но мне до сих пор было в точности неизвестно, какое положение в иерархии местной власти занимает орден и сам магистр: простым рыцарям подобное не сообщалось. Достаточно было и того, что быть одним из рыцарей-странников — это престижно, и давало привилегии, схожие с баронскими, не владея при этом землёй. Однако подсознательным, звериным чутьём я чувствовал власть, исходящую от этого человека. И поэтому следовало быть осторожным.
     
     Медленно, неторопливо, я рассказал о путешествии, не говоря ни слова лжи. Лишь умолчал о некоторых вещах. Магистр выслушал меня, не сказав ни слова. Лишь когда я закончил, он медленно встал со стула и подошёл к окну, на котором росписью был изображён рыцарь в закрытых латах с двуручным мечом.
     
     — Немало испытаний выпало на твой путь. Один из наших братьев, сэр Шорг, уже больше двадцати лет путешествует с караванами, важными для иерархов. Он регулярно шлёт мне отчёты: и за все двадцать лет это была лишь рутина. Стычки с привычными хищниками, и не более.
     
     — Это имеет значение?
     
     — Что ты видишь, смотря на эту картину?
     
     Проигнорировав мой вопрос, спросил магистр, показав мне на расписанное стекло. Рыцарь стоял, держа воткнутый в землю меч двумя руками, гордый и непреклонный, готовый в любой момент поднять его и отразить любой удар. Несмотря на то что моим основным оружием был одноручный меч, владению другим оружием в ордене тоже обучали: и я знал, как отражают удары из такой стойки. Но об этом ли был вопрос?
     
     — Символ. Я вижу символ.
     
     На миг мне показалось, что магистр задаст уточняющий вопрос. Однако это не требовалось. Я понял смысл вопроса, он понял смысл ответа, и он понял, что я понял.
     
     — Ты умолчал некоторые вещи в своём рассказе.
     
     Магистр не спрашивал, лишь констатировал факт.
     
     — Верно — не стал запираться я.
     
     — Меня уже давно не интересует, как развлекаются молодые рыцари. Однако, если есть вещи, о которых тебе стыдно упоминать, я хочу их услышать.
     
     Пожалуй, и на подобный случай у меня был припасён ответ. Немного помедлив, я ответил:
     
     — В деревне, где я отходил от ран и истощения после того, как миновал горы, я взял в ученики парня по имени Дей. Он не дошёл до следующего города.
     
     — Как это случилось?
     
     — Его тело растерзала крупная стая волков. Я убил их всех, но тогда для него уже было слишком поздно.
     
     Магистр помолчал некоторое время.
     
     — Такое случается. Не вини в этом себя. Даже богам не под силу спасти всех.
     
     В кабинете повисла тишина. Мы смотрели сквозь раскрашенное стекло во двор, где тренировались послушники, которым предстояло спустя годы стать новыми рыцарями. Пусть не было слышно никаких звуков, в голове легко всплывали команды, что отдавали на тренировках мастера ордена…
     
     — Изготовление доспехов займёт время. Несколько месяцев. Задержись на это время здесь. Заодно восстановишь форму после той битвы в Палеотре. Мне несколько раз отращивали руки и ноги: скверные ощущения. И зайди к казначею, орден платит каждому действующему страннику жалование. Небольшое, но на жизнь хватит. Есть у тебя остались вопросы, спрашивай. — прошелестел, наконец, голос магистра.
     
     — Вам поступал запрос от верховного иерарха Палеотры или Ренегона?
     
     Мой вопрос, кажется, вызвал лёгкое удивление на старческом лице.
     
     — Нет. А должен был? Что за запрос?
     
     — Вполне вероятно. Время уже подходит. Когда мы отбывали из Палеотры, у местного жречества возникли вопросы, на которые нам с наставником не хотелось бы отвечать.
     
     — И вы думали, что получить ответы они попробуют через меня. Да, это возможно. Как давно это было?
     
     Со времени боя с крикуном в Палеотре прошло уже больше четырёх месяцев. Месяц, чтобы оправиться от ран, месяц на марш-бросок до Таллистрии, да и караван шёл до Кордигарда больше двух месяцев…
     
     — Почти пять месяцев назад.
     
     — Да, если бы они хотели, мне бы уже пришли письма. Если этого не произошло, есть только одно объяснение — запросы отправили нашему верховному. Однако мне он об этом ничего не говорил…
     
     Лицо древнего магистра приняло выражение задумчивости.
     
     — Если они не обратились ко мне, есть только один вариант: иерархи предполагают, что мне и так всё известно. И при этом твёрдо уверены, что это является тайной ордена, которую мне бы не хотелось раскрывать. Однако я совершенно уверен, что память меня пока не подводит. Значит, вам известно что-то, что они могли принять за подобную тайну, чего не знаю я?
     
     Впервые за всё время нашего общения на дряхлом, морщинистом лице отразился интерес. Морщины слегка разгладились, черты лица заострились, будто древний старик внезапно вновь ощутил вкус к жизни.
     
     — Верно. И прежде чем я расскажу об этом, мне бы хотелось, чтобы вы дали слово, что эти знания не уйдут дальше вас.
     
     По комнате словно пробежал ледяной вихрь, и на спине у меня выступили мурашки. Резко похолодало, а белёсые глаза магистра стали наливаться светло-голубым светом.
     
     — Наглец. Ты правда думаешь, что можешь просить у меня подобного? Так проникся новым положением, что совсем не предполагаешь возможности его лишиться?
     
     — Я предпочту перестать быть рыцарем тому, чтобы эти знания дошли до Иерархов раньше времени. — бесстрастно ответил я, замерев статуей.
     
     А вот здесь магистр всерьёз удивился. Его глаза, мерно светящиеся светло-голубым светом, казалось, пытались просверлить во мне дыру. Можно было это понять — в сословном обществе подняться на следующую ступеньку часто бывает недостижимой мечтой, и сложно представить себе что-то хуже, чем падение на предыдущую. Для меня же главной забавой во всём этом было то, что мне действительно было плевать. Ничто не мешало мне содрать кольцо с трупа любого рыцаря, и выдавать себя за него: то, на что не осмелился бы никто из местных. Особенно сейчас, когда у меня начинались настоящие успехи в искусстве смерти. И магистр наверняка это чувствовал…
     — Рассказывай. Если я сочту, что это достаточно важно, эта тайна уйдёт со мной в могилу. Слово. — приказным, непререкаемым тоном со сталью в голосе произнёс магистр.
     
     Не идеально. Но больше из него выдавить мне не удастся при всём желании.
     
     — Существует искусство — великое искусство, которым на сегодняшний день из всех людей владею только я, хотя овладеть им, при должном усердии и старании, способен любой человек. С его помощью я убил крикуна. Без меня тварь ворвалась бы в город и устроила бойню, и остановить её смогли бы далеко не сразу. Однако я перенапрягся, и это вызвало обширные повреждения: именно это, а не действия морского чудовища. Оно-то как раз меня почти не задело.
     
     — И целители Палеотры это поняли. — Констатировал факт магистр. — Подобное случается как у мастеров жизни, так и у мастеров нейтраля, хотя, возможно, и не в таких масштабах. И у них возникли вопросы.
     
     — Верно.
     
     — И откуда тебе ведомо подобное? Новое, неизвестное искусство, а ведь тебе нет даже тридцати. Кадоган не владеет ничем подобным, я бы знал. Ты самоучка?
     
     А вот здесь наступал самый тонкий момент в моём плане. Но я решил играть ва-банк. Лучший способ обмануть человека, который знаешь когда ты лжёшь — сказать ему правильную правду.
     
     — Все приёмы, конечно, мне приходится осваивать самостоятельно. Однако и назвать меня самоучкой нельзя. Знание о том, что делать, и в какую сторону двигаться даровано мне свыше.
     
     — Свыше?
     
     — Свыше.
     
     Магистр сипло, со свистом, выпустил из себя воздух, шумно выдохнув. Его глаза потухли, вновь став белёсыми.
     
     — Как… — хотел спросить он, но запнулся на полуслове. - На дряблом лице отразилась нешуточная работа мысли.
     
     — Во сне. Обучение происходит во сне — спокойно ответил я на недосказанный вопрос.
     
     Старец, впрочем, быстро совладал с собой.
     
     — Позови сэра Кадогана. И не уходи далеко.
     
     Похоже, у меня получилось. Почти получилось.

Глава 61

     Наставник разговаривал с магистром долго. Больше часа, по моим прикидкам. Всё это время мне приходилось терпеливо ждать. Наконец, они вместе покинули кабинет.
     
     — Идём. Я хочу увидеть демонстрацию.
     
     Негромким голосом магистр отдал страже несколько команд, и они отвели нас на задний двор, где содержалась скотина, которую забивали на мясо. Одного взгляда магистра хватило, чтоб стражники оставили нас втроём напротив гребенчатой бурёнки.
     
     — Эту планировалось забить на мясо завтра. Убей её. Спокойным голосом приказал магистр.
     Туша весом несколько тонн, с мордой безрогого носорога и высоким костяным гребнем через всю спину смотрела на меня флегматичным взглядом, пожёвывая сено. Я сосредоточился и нащупал сердце: самый плотный клубок жизни в теле скотины. А затем, вытянув руку, выстрелил из неё туда нитями смерти. И превратил его в мёртвый кусок плоти, демонстративно сжав руку в кулак.
     
     Вскоре гребенчатая скотина закачалась и упала набок, подняв тучу пыли.
     
     — Мертва. Как будто кто-то вырвал сердце. Констатировал сэр Кадоган.
     
     — Вижу.
     
     Магистр больше не дал никаких комментариев. Лишь показал Кадогану неизвестный мне жест. Мой наставник, не раздумывая, обнажил меч и вонзил его в сердце уже мёртвого животного.
     
     По новому приказу магистра стража привела нас в загон, где находилось ещё несколько таких же бурёнок. Затем стражники вновь оставили нас одних.
     
     — Эта и эта. Повтори. — приказал магистр, указав две бурёнки в разных концах загона.
     
     Сказано — сделано. Вытянув руки в разные стороны, я повторил приём, картинно сжав их в кулаки. И ещё две скотины упали замертво. Кадоган немедленно подошёл и пронзил сердца обоих.
     
     В молчании мы покинули двор и поднялись обратно в кабинет магистра. Там он попросил наставника оставить нас наедине, а затем провёл меня дальше. Как оказалось, в его кабинете, за одним из стеллажей была неприметная дверка, за которой находилась винтовая лестница. Магистр довольно бодро, несмотря на годы, поднялся туда, поманив меня за собой. Это вывело нас на самую высокую башню замка — оттуда открывался превосходный вид как на близлежащие деревни, так и на замок. Отсюда даже можно было увидеть Кордиград, хотя он и находился в полудне пути.
     
     Два резных, мягко обитых подушками кресла стояли рядом со столиком у окна, а за витриной рядом хранились запечатанные графины и большие бокалы. Похоже, это была комната для более дружественных переговоров высоких лиц, не иначе…
     
     — Достань третий графин слева во втором ряду и налей нам. — распорядился магистр.
     
     По комнате разнёсся пряный запах. Это был сок с какими-то специями. Удобно усевшись, мы молча смотрели на виды внизу, потягивая его.
     
     — Я сохраню твою тайну, унесу её с собой в могилу. Мне не так уж и долго осталось: несколько лет, и Отец позовёт меня.
     
     Спокойным, тихим, рассудительным голосом начал магистр. Ответа не требовалось.
     
     — Прошло уже больше тысячи лет с тех пор, как Отец сотворил нас, людей, поселив в этом мире. За эти годы он научил нас многим искусствам — как строить высокие замки и башни, за которыми тварям сложно достать нас, как делать оружие и доспехи, что помогают нам побеждать. Научил нас, как сделать себя лучше с помощью высокого искусства жизни, и как сделать первые робкие шаги по познанию вселенной, освоив азы мистического искусства нейтраля.
     
     Магистр прервался и налил себе ещё немного сока, промочив горло.
     
     — Однако всего этого мало. Мало, чтобы противостоять опасностям, что есть в нашем мире. А ведь мы исследовали лишь небольшую его часть…
     
     — Мне казалось, что люди освоили все доступные земли, разве нет? С одной стороны — упёрлись в хребет, с другой — в дикие земли, а остальная часть омывается океаном?
     
     — Так учат, да. Но мы обычно умалчиваем тот факт, что в каждом королевстве мы заняли лишь те земли, которые мир позволил нам занять.
     
     — Позволил?
     
     — На юго-востоке Ренегона есть большое болото, часть территории которого простирается и на соседние королевства. Это место зовётся Тёмные топи. Никто не живёт там, и никто не возвращается оттуда. Несколько столетий назад наш король решил освоить эти земли — высушить болота, организовать там поселения. Туда еще раньше было организовано несколько экспедиций, но ни одна не вернулась. И он послал армию: пять тысяч отборных солдат, и с ними отправились жрецы, свободные мастера, даже один из советников иерарха и младший принц. Они вошли в топи, прорубая себе путь, и пропали. Всё до единого, никто не выжил.
     
     — Этого не может быть. Даже если там живут твари, способные уничтожить армию, должны быть постовые, разведчики, кто-то должен успеть отступить и хотя бы приблизительно рассказать о том, что произошло. — возразил я.
     
     — О да, это был горький опыт, конечно. — вздохнул магистр. — Вот только никто не предполагал, что там водиться что-то, способное сожрать армию в пять тысяч. Ренегон — самое благоустроенное королевство, однако и у нас в лесах иногда заводится опасная дрянь. Король, как и прочие лорды, иногда устраивает облавы: собирает армию и прочёсывает леса, истребляя всю живность, до которой дотянется. Именно так и действовала армия, посланная в топи: вот только разведку они посылали вперёд, а не назад. Никто и предположить не мог, что вся армия будет уничтожена в короткие сроки, а затем ещё и уничтожат обоз. Посылать разведчиков назад мы додумались только после этого случая. В некоторых королевствах, возможно, до сих пор так не делают.
     
     — Я вспомнил трупы, что мы с Кадоганом встретили на границе Арса и Ренегона. Деревенские пытался бежать, однако были уничтожены. Схожий случай, быть может? Однако подобные истории для меня все меньше и меньше напоминали поведение животного. Это уже не попытка защитить территорию - скорее, устранение свидетелей. А устранение свидетелей - прерогатива разумных, а не животных...
     
     — Что вообще водиться в болотах? Бестиарии ордена имеют скудную информацию по этому вопросу.
     
     — Потому что мы давно перестали посылать экспедиции в болота. В Бингле точно водятся болотные гидры — поменьше морских, однако любую деревню рядом сметут без шансов.
     
     — Странно, что они не выходят за едой подальше.
     
     — Почему же, выходят. Просто не слишком часто: только если выдался голодный год. Обычно чудовищам хватает еды в своём ареале обитания. Мы, словно ручеёк, расселились по тем местам, где не обитало того, что мы не можем вывести при всём желании. А так — в любом королевстве есть места, где никто не селиться. Леса, горы, болота, джунгли или пустыни на юге…
     
     — Странно, что это не включает в себя побережье. Учитывая ту тварь из глубин…
     
     — Её прозвали крикуном, верно? Мне докладывали, да. Мощное чудовище. Такое способно положить целую армию, верно? Баллисты вообще не взяли, а огнём смогли только ранить. Но это уже вопрос выживания. Верховные иерархи давят на королей прибрежных государств, чтобы те ни в коем случае не отступали на сушу. Мы не знаем, как преодолеть хребет, но в теории, способны построить корабли, что преодолеют океан. Поэтому держаться на побережье стоит до последнего…
     
      Вам никогда не приходило в голову, что Отец жёсток, раз создал столько разнообразных чудовищ, досаждающих роду людскому?
     
     Магистр посмотрел на меня как на идиота. Но всё же ответил.
     
     — Мир создавали несколько богов. Каждый отвечал за свою часть, а Отец — за людей. За северных варваров отвечал свой бог. Уверен, что есть и иные народы, с которыми мы пока не встречались. Наверняка живут на той стороне хребта — вряд ли там просто океан…
     
     — Так кто же создал всю эту живность?
     
     — Не знаю. Может, Природа-Мать, может, кто-то ещё, а может, все боги сразу. В любом случае гадать о мотивах богов бессмысленное дело. Они мыслят иначе и точно мудрее нас.
     
     Магистр подлил себе сока из графина.
     
     — Вернёмся к делам насущным. Это искусство… это же шанс, ты понимаешь?
     
     — Шанс на что?
     
     — Шанс на очистку наших земель. Несколько обученных людей вроде тебя, способны убить любую тварь. Ты говоришь, что любой человек способен овладеть им, верно?
     
     — Верно.
     
     Говорить о кровавых ритуалах, что сопровождают это обучение, я не стал.
     
     — Если обучить достаточно много, мы сможем очистить эти земли. Топи, леса, горы… Пройтись огненной волной по ним, извести всех чудовищ, что мешают роду людскому. Одного за другим, всех до единого. — в голосе магистра слышался фанатичный огонёк и древняя, застарелая ненависть.
     
     — Это опасное искусство. В неумелых руках может стать самоубийством.
     
     — Да, конечно. Однако неумелый подмастерье в кузнице тоже может упасть в чан с расплавленным металлом, а неумелый мечник отрубить себе ногу. Однако мы же куём мечи и сражаемся ими…
     
     — Я напишу книгу, когда закончу обучение. Отошлю вам экземпляр — орден ведь умеет хранить тайны?
     
     — Умеет. Это послужит хорошим подспорьем для ордена. Если у иерархов будут к тебе вопросы, ссылайся на мой приказ. Я приказываю тебе хранить об этом молчание до тех пор, пока ты сам не решишь иначе. Освоение этого искусства должно быть твоим первейшим приоритетом. Стань мастером и выживи. Это тоже приказ.
     
     Мне стоило больших трудов скрыть улыбку победителя. Это прекрасно: когда твоими оплачиваемыми обязанностями становиться то, что ты и так намеревался сделать.
     
     — Возможно, в один день я сам стану главой ордена, что будет учить этому искусству. Можете быть уверены — я приложу к этому все мыслимые и немыслимые усилия.
     
     Магистр мечтательно улыбнулся, и большая часть морщин на его лице разгладилась.
     
     — Сам я уже не застану этого времени, однако… В своих мечтах мне сниться, что однажды дети из любой деревни смогут выйти на опушку леса, не опасаясь быть съеденным, просто чтобы собрать немного лесных ягод или грибов. Глупо, правда? Умом понимаю, что такого никогда не случиться, и всё же...
     
     — Время покажет. — улыбнулся я. — Время покажет.

Глава 62

     Как и планировалось ранее, я задержался в монастыре. Здесь было всё необходимое — еда, удобная постель… Наконец-то меня допустили в закрытую часть полигона на заднем дворе замка: именно там тренировались рыцари, окончившие основное обучение, и именно там мне предстояло окончательно восстановить форму.
     
     
     
     На первой же тренировке меня навестил сэр Кадоган.
     
     — Что же, надо полагать, на этом моё наставничество скоро будет окончено.
     
     
     
     С лёгкой грустью протянул старик, наблюдая за тем как я отрабатываю приёмы.
     
     — Это не означает, что мы не можем быть друзьями, верно?
     
     
     
     Я слегка приподнял уголки губ. Наставники в ордене обычно заканчивали опекать своих подопечных тогда, когда те получали фирменные орденские латы. Впрочем, кое-кто поговаривал, что опека стариков-наседок не кончается никогда…
     
     — Есть одно дело… В ордене об этом не принято говорить открыто. Не то чтобы это было большим секретом, скорее, это лишь следствие давнего решения принятого на заре существования ордена. — сэр Кадоган воровато огляделся по сторонам.
     
     
     
     Это меня заинтересовало. Я остановил тренировку.
     
     — Что за дело?
     
     — Та часть искусства жизни, которой тебя научили управлять в ордене, лишь малая часть этого искусства. Ты уже знаешь, что оно способно на большее — хотя бы из наблюдений за мной. Давным-давно, когда мы только начали осваивать управление жизнью внутри организма, было принято решение учить всех учеников лишь основам, бессознательным, по большей части. Хотя есть и исключения.
     
     — Сенсорика.
     — Верно, сенсорика. Слишком жизненно важное умение в нашем мире, чтобы оставлять его освоение на волю случая. Остальное мелочи, которые иные ученики могут и не заметить, просто следуя указаниям мастеров ордена. Повышенная выносливость, скорость, сила, регенерация, изменение биохимии… Но, на самом деле это лишь верхушка.
     
     — И что же таится в глубине?
     
     — Многое. Это долгий путь длиною в жизнь иные приёмы осваиваются десятилетиями. К счастью, и живём мы чуть дольше обычных людей.
     
     — Так почему бы не начать учить пораньше? В молодости обучение даётся легче, разве нет?
     
     — Когда-то все известные нам приёмы были изобретены теми, кто знал лишь то, что знаешь ты. Путешествуя, сражаясь с неведомым ранее тварями, проводя годы в бесчисленных медитациях, они открывали новые и новые грани искусства жизни. Это путь ждал бы и тебя, если не особые обстоятельства.
     
     
     
     Конечно, я понял, что имеет в виду старик. Но уточнение никогда не бывает лишним.
     
     — Какие именно обстоятельства ты имеешь в виду?
     
     — Тебе предстоит стать основоположником нового, неизведанного ранее искусства. Ты прилежно занимался тренировками, но сейчас, когда ты берёшь все новые и новые высоты с каждой убитой нами в лесах тварью, с каждым новым освоенным приёмом… Как наставник, я вижу, как горят твои глаза. У тебя никогда не будет времени на то, чтобы освоить искусство жизни по-настоящему: потому, что не будет такого желания.
     
     
     
     Это было правдой. Усиление организма, долголетие, выносливость, сенсорика… Это всё было хорошо. Однако максимум, который можно было из этого выжать — это стать прекрасным одиночным бойцом. Однако одиночка всегда проиграет сотне, каким бы великолепным воином он ни был. А я намеревался получить в своё распоряжение легионы: и тогда не будет разницы, насколько хорошим мечником буду я сам. Из истории родного мира я знал, что сила на стороне больших батальонов. Поэтому обучение ордена я рассматривал в первую очередь как более надёжную возможность выжить. Посвящать жизнь становлению великим мастером меча в мои планы определённо не входило. К тому же у меня были подозрения, что искусство смерти и жизни не слишком хорошо сочетаются друг с другом. С момента проведения ритуала разблокировки мой прогресс в сенсорике полностью остановился несмотря на постоянное использование её в путешествиях. Иногда мне даже начинало казаться, что сенсорные способности стали слабеть…
     
     — Что ты предлагаешь?
     
     — Я могу обучить тебя тем приёмам, до которых я дошёл самостоятельно. Не всем, конечно, лишь самым простым и доступным. Возможно, это однажды спасёт тебе жизнь.
     
     — Сколько это займёт времени?
     
     — За полгода точно управимся. Совместим с восстановлением формы. Однако это будет тяжело. Очень тяжело.
     
     
     
     Сэр Кадоган никогда не разбрасывался такими словами. Он вообще был словно двужильный — тренировка, заставляющая меня не хотеть ничего, кроме как доползти до кровати и отрубиться, не заставляла его даже вспотеть.
     
     — Справлюсь.
     
     
     
     Ответил я ему твёрдым взглядом. Неуверенности не было ни капли. Старик с хрустом размял плечи и посмотрел на меня недобрым взглядом.
     
     — Тогда не будем откладывать. Начнём прямо сейчас.
     
     
     
     И мы начали. И в тот же день он загонял меня до потери сознания. Буквально — в какой-то момент, пытаясь исполнить очередную команду наставника, в глазах потемнело, и я очнулся уже на земле.
     
     
     
     Больше всего это напоминало те тренировки, через которые пришлось пройти до приезда в монастырь. Уже много позже, спустя годы, я понял методику — изматывающими, на грани возможностей тренировками, с добавлением какого-то алхимического допинга, старик вводил меня в своеобразный транс-полудрёму, которая могла длиться неделями. А в это время вбивал в организм нужные реакции и рефлексы, приучая реагировать на опасность раньше, чем сознание успеет заметить её…
     
     
     
     Если быть честным, тяжело это было только в начале. Требовалось сознательно загонять себя до обморочного состояния, а затем организм уже сам реагировал на команды наставника, с вялым участием собственного разума.
     
     
     
     Как и впервые, большая часть тренировок совершенно выветрилась из памяти. Однако на третий месяц произошёл прорыв.
     
     
     
     Проводя с наставником на автомате очередной спарринг, в какой-то момент я обнаружил, что стою, приставив меч к его горлу, а его собственный меч валяется в стороне. Я ошалело помотал головой, сам не понимая, как это получилось. До сих пор я проигрывал Кадогану десять спаррингов из десяти…
     
     — Как?
     
     
     
     Старик улыбнулся.
     
     — Философы любят размышлять о том, насколько быстра мысль, что может преодолеть сотни лиг за одно мгновение. Однако опытные воины знают, что это не всегда так. Тело быстрее мысли — ты выбил мой меч раньше, чем мы оба успели подумать об этом. Именно этому приёму я и пытался тебя научить. Впрочем, не расслабляйся. Есть и кое-что ещё.
     
     
     
     С этими словами старик буквально размазался в воздухе. Серебристая полоса его доспехов метнулась к мечу, и следующую секунду мой собственный меч вылетел из моих рук от тяжёлого удара.
     
     — Объяснения последуют? Человек не может двигаться с такой скоростью.
     
     — Может. Если он странник. Научного объяснения я тебе не дам, за этим тебе к мастерам. — серьёзно ответил старик.
     
     — А что касается практики?
     
     — Практически это тот же приём, которым ты выбил мой меч из рук. Нужно просто на какое-то мгновение исключить свой разум как часть действия, заставить тело действовать бессознательно. А дальше оно просто следует натренированным приёмам — и делает это быстрее тебя.
     
     
     
     Программа — мелькнула у меня мысль. Старик забил себе в рефлексы натуральную программу, может, даже несколько, на разные случаи жизни. И просто запускает её усилием воли. До такого мне, конечно, было далеко…
     
     
     
     Через три с половиной месяца с начала тренировок мне выдали латы. Это не было неожиданностью: на протяжении этих месяцев с меня несколько раз снимали мерки и приносили те или иные части латного комплекта на примерку.
     
     
     
     В том же зале, где я был посвящён в рыцари больше года назад, состоялось торжественное вручение: и вот оно стало неожиданностью. Длинный зал замка был заполнен двумя шеренгами неподвижно стоящий рыцарей в серебристых доспехах. Их было несколько десятков. Они не были монолитны: имели разное оружие, часто — разную форму доспехов, кто-то имел на доспехах замысловатую гравировку. Единым было одно: серебристо-стальной металл доспехов и узорчатая едва заметная гравировка на латах, такая же, как на латах моего наставника. Пробежавшись по рядам рыцарей, я нашёл его глазами — определив по знакомому мечу. Все рыцари были в закрытых шлемах, и единственным, кто был исключением, являлся магистр ордена. К моему удивлению, он, несмотря на старость, также был одет в латы, а его шлем был подвешен на поясе.
     
     
     
     Я медленно прошествовал через этот почётный караул к нему. Рыцари безмолвствовали, стоя неподвижно.
     
     — Мы собрались здесь, сегодня, чтобы поприветствовать рыцаря, что сегодня станет нашим братом. Отныне и до конца наших дней.
     
     
     
     Скрипучий голос магистра разнёсся над тишиной зала. Повинуясь властному жесту магистра из-за колонн один из ближайших ко мне рыцарей сдвинулся за колонну и выкатил оттуда тележку с доспехами.
     
     
     
     Он и ещё несколько рыцарей медленно, степенно и не торопясь помогли мне надеть доспехи. И внезапно я узнал одного из них: это был Шиго, самый младший из моих товарищей по комнате во время обучения в ордене! Именно он закончил обучение прямо передо мной. Подойди ближе, он подмигнул мне сквозь прорезь шлема, не сказав, впрочем, ни слова.
     
     
     
     Я сделал несколько разминочных движений, привыкая к доспехам. Последние недели на тренировках использовался тренировочный, утяжелённый комплект лат, предназначенный для привыкания к доспехам. Однако броня ордена разительно отличалась от него — и казалась почти невесомой. Что за металл мог быть столь прочным и лёгким одновременно? Увы, ответом на этот вопрос оружейники ордена делиться совсем не спешили…
     
     — Сэр Горд. Здесь не будет ни клятв, ни обещаний, ни обязательств, ни приказов. Рыцари разных королевств могут бесконечно спорить о достоинствах своих государств и монархов, но для нас, странников, важно помнить кто мы такие.
     
     
     
     Магистр сделал глубокий вдох. Его слепые глаза налились светло-голубым светом, и мерный, спокойный голос разнесся по залу:
     
     — Мы — рыцари людей.
     — Сердце мужества людского рода. — вторил ему голос десятков рыцарей.
     — Мы — символ доблести.
     — Сияющий маяк во тьме любого шторма. — эхом отозвались шеренги сверкающих доспехов.
     — Мы — первопроходцы.
     — Первые в битве, что встретят любой ужас. — стройным хором отозвались рыцари ордена.
     — Мы — меч защитника.
     — Меч, что не может быть сломлен. — ряды рыцарей со звоном обнажили клинки.
     — Мы — хранители изначальной мудрости.
     
     — Вечные, что никогда не сдаются. — затихли, наконец рыцарские голоса.
     
     
     — Носите эти доспехи с гордостью и достоинством, сэр Горд. Чтобы вы не вкладывали в эти слова.
     
     
      Последние слова магистр произнёс шёпотом, так, чтобы услышал лишь я. И мне оставалось лишь гадать, насколько хорошо этот человек понял мои мысли и мотивы.
     
     
     
     Стоило мне выйти во двор замка, как трое рыцарей — странников немедленно перегородили мне дорогу. Несколько мгновений мы бурили друг друга взглядами… А затем один из них прыснул. Они сняли шлемы, и я узнал их: рыжий Зинго и братцы-блондины Рилс и Лонд! Именно они были моими соседями по комнате во время обучения. Зинго широко улыбнулся, сверкнув крепкими зубами.
     
      Мерика и Роберта с нами нет, они где-то в южных королевствах. Однако Шиго тоже здесь. Наконец-то и ты получил доспехи. Мы уже начали думать, что старые пердуны решили мурыжить тебя ещё несколько лет.
     
     
     
     Я легонько улыбнулся. Не сказать, что я проникся дружескими чувствами к соседям за годы обучения, однако жить вместе и совсем не общаться тоже нельзя. А вот парни считали иначе — и воспринимали меня не иначе как друга. Впрочем, я не жаловался: с возрастом приходит умение ценить любые связи.
     
      Рад вас видеть, ребята — слегка покривил душой я.
     
     — Шиго уже умотал в город договариваться. Мы просто обязаны отпраздновать это дело! — подал голос Лонд, один из блондинов.
     
     — И что вы предлагаете?
     
     — За третьим кольцом стен есть превосходное место, где найдутся прелестные незнакомки, термы, и изысканная кухня. А если тебе вдруг потребуются разъяснения что с ними делать… — Рилс многозначительно поиграл глазами.
     
     — Не потребуется. Недавно прошёл экспресс-обучение в Виталии.
     
     — В Виталии? - Зинго присвистнул.
     
     — Вот так везение. Мой наставник решил заняться моим воспитанием, когда мы были в Бингле. — вздохнул Лонд.
     
     — Говорят, там все бабы — сплошь на болотных кикимор похожи. — заметил его брат.
     
     — Ты вообще в Харене был, а там все сплошь чёрные и сушёные. — парировал Лонд.
     
     — Смуглые и горячие южанки явно лучше болотных кикимор. Мне жаловаться было не на что. А уж какие они гибкие — Рилс мечтательно закатил глаза.
     
     
     
     В конце концов, почему нет? Отдыхать тоже нужно. Мы с ребятами провели в термах три дня, а затем они, сославшись на дела, умотали кто куда. Лонд, несмотря на жалобы, поехал в Бингл, Рилс сказал, что отправляется в Нелею, а Зинго отправился в Аурелион. Шиго же рассказывать о том, куда направляется, отказался, сославшись на слово о молчании. Парни только понимающе покивали.
     
     
     
     Ещё через месяц тренировок я научился вводить себя в автоматический режим сознательно. Пока меня хватало лишь на несколько ударов — а затем приходилось возвращаться в привычный, сознательный режим боя. Но суть была понятна, и это было главное.
     
     
     
     А затем в монастырь пришло письмо. Письмо на моё имя: стражники ордена передали его мне. Было не так много людей, которые лично знали меня как рыцаря-странника: в течение всего путешествия я не давал о себе знать, как о члене ордена. На ум приходили только соседи по комнате и случай в Палеотре. Даже Мелайя не знала. Мелайя…
     
     
     
     Я внезапно вспомнил, что девушка должна была ждать меня в Кордигарде уже несколько месяцев. Тренировки в монастыре шли уже четыре с половиной месяца, и даже если предположить, что она вышла из Виталии только спустя месяц с более медленным караваном, как минимум два — три месяца она должна была сидеть в ожидании.
     
     
     
     Задумчиво осмотрев красную печать на письме, я понял, что она мне что-то напоминает, но никак не мог вспомнить что именно.
     
     
     
     Время у меня ещё было — до Конклава оставалось около полутора лет. Однако, похоже, настала пора покинуть уютный монастырь и начать заниматься насущными делами, ведь форму я уже почти восстановил.
     
     
     
     Не медля больше ни секунды, я решительно сорвал печать.

Глава 63

      Досточтимый сэр Горд! Возможно, вы и не запомнили меня, однако смею вас заверить, что я до конца жизни буду помнить ваш подвиг. К сожалению, у меня не было возможности поблагодарить вас лично за то, что вы спасли мою жизнь, вынеся моё бессознательное тело из обрушившейся башни во время злосчастного нападения той морской твари. И хотя я предпочёл бы оказаться под развалинами той башни вместо своего ученика, я не могу не признавать, что возможно ваше решение спасло город — вряд ли кто-то, кроме меня, смог нанести удар сравнимой разрушительной силы, едва оправившись от этого ужасающего визга из самых глубин морской бездны. По моим сведениям, к настоящему моменту вас должны были принять в орден странников, так что примите мои искренние поздравления. Всегда помните, что в Дерее вы — настоящий герой, легенда, и у вас всегда найдётся немало друзей, в число которых имею честь входить и я. Если вам потребуется любая помощь, которую я в силах оказать, вы всегда сможете найти меня в круге красных башен в Дерее.
     
     
     
      Обязанный вам, Эрнхарт Грицелиус, верховный магистр круга красных башен.
     
     
     
      P.S. Слышал о вашей неудачной дуэли, что вы провели в Виталии. Подобное поведение со стороны принцессы совершенно возмутительно! Я буду ходатайствовать королю о полном прекращении торгового сообщения с Таллистрией. Оскорбление героя нашего королевства бросает тень на всех нас.
     
     
     
     Совершать подвиги оказалось гораздо выгоднее, чем я ожидал — мелькнула у меня мысль сразу же после прочтения письма.
     
     
     
     И всё же следовало узнать больше подробностей о красных башнях. Поэтому я направился к архивариусу ордена — забавному старичку, что не был ни магом, ни рыцарем. Просто старый служака которого поставили заведовать библиотекой и архивом: однако своей должностью тот страшно гордился и со всем рвением содержал все книги и документы в полном порядке. Многие ученики ордена обращались к нему как к живому справочнику — он, наверное, был единственным в монастыре кто знал всю библиотеку чуть ли не наизусть.
     
     — Сэр Горд. Дорога познания никогда не заканчивается, да? — Аахивариус встретил меня с улыбкой.
     
     — В этот раз я здесь не за книгами, а за вашим советом.
     — Слушаю вас.
     
     
     
     Одетый в простую серую робу без знаков отличия библиотекарь отложил книгу и сложил руки в замок на столе.
     
     — Что вы знаете о круге красных башен?
     — Красные башни… дайте-ка, припомню — старик пожевал губами и закатил глаза, вспоминая.
     
     
     
     Спустя пару мгновений он уставился на меня серьёзным взглядом.
     
     — Это объединение, орден свободных мастеров, что имеет штаб в Палеотре.
     
     — И какие у него отношения с нашим орденом?
     
     — В целом, никаких. У нас разные задачи — они в основном занимаются защитой городов от нападений морских тварей, а мы исследованиями, экспедициями, и особыми поручениями от влиятельных иерархов. — пожал плечами архивариус.
     
     — Они влиятельны?
     
     — Не так, как мы, конечно. — в глазах старого служаки проскользнула гордость за место службы. — Однако в Палеотре могут поспорить даже с верховным иерархом. Вероятно, они должны быть хорошо известны и в других приморских королевствах южнее, однако точных сведений по этому поводу у меня нет.
     
     — И как же им удалось так подняться?
     
     — Исторически сложилось — развёл руками архивариус. — Огонь самая разрушительная из доступных нашим мастерам стихий. И многие морские твари его боятся. Что сделает мастер воздуха гидре? Поможет обсохнуть? От водяной плети даже иная рыба едва почешется. Да и не каждый мастер земли сделает приличный каменный шип из песка. Огневикам лучше всего даётся защита прибрежных городов, вот и получилось, что им отошло большинство привилегий в прибрежных королевствах. Вполне справедливо.
     
     
     
     Пока я ещё не знал, как мне пригодится магистр красных башен. Он уже стар, и возможно, умрёт раньше, чем в нём возникнет нужда. Однако это, пожалуй, могло открыть некоторые интересные возможности. Но это дело будущего.
     
     
     
     Выслушав архивариуса, я покинул монастырь. Несмотря на то что была середина недели, комнату в “Белом мёде”, где меня должна ждать Мелайя в конце каждой недели можно было снять уже сегодня.
     
     
     
     Таверна была выбрана мной неслучайно. Это было местечко для простых солдат или наёмников за первым кольцом стен Кордиграда, и назначив девушке встречу, именно там я преследовал сразу две цели: она должна была обтереться среди простых воинов, которые, вероятно, в будущем составят костяк моего собственного отряда, и вдобавок после этого можно будет проверить подчинённую на внимательность, расспросив насчёт обитающего там контингента.
     
     
     
     Я никогда не был в этой таверне, однако у меня было время расспросить наставника о том, где собираются подходящие люди. За первым кольцом находилось несколько десятков таких таверн, где собирался в основном служивый люд. Белый мёд был одной из рекомендаций Кадогана — там чаще собирались ветераны, чем молодые.
     
     
     
     Первым делом в городе я приобрёл себе длинный и широкий плащ-балахон с капюшоном, тёмно-зелёной раскраски. Латы странников были опознавательным признаком, который мне не хотелось демонстрировать постоянно. Однако и снимать их было глупо — никогда не знаешь, когда пригодиться защита. Лёгкие и прочные, они были рассчитаны на ношение в течение всей жизни, снимаясь лишь изредка.
     
     
     
     Повесив шлем на пояс и накрыв его плащом, я отправился в нужную таверну. Внутри таверны было тихо и чисто. В широком зале сидело полтора десятка мужиков разной наружности, с виду от тридцати до пятидесяти. Некоторые тихо обсуждали что-то по углам, иные тихо чавкали, а кто-то потягивал напитки. На моё появление почти не обратили внимания, лишь бросив несколько взглядов искоса.
     — Мне нужна комната на две недели. — негромко сказал я человеку за стойкой.
     
     
     
     То лишь жестом указал мне цену, и привычным жестом смел золото.
     
     
     
     Три дня я присматривался к обитателям, просиживая всё время в зале и потягивая напитки. Комнаты в таверне, по меркам простых солдат были дорогие, а вот простая еда и напитки были вполне по карману даже не слишком богатым наёмникам. Здесь мало кто жил, однако многие приходили пообедать и обсудить новости, нанимателей и воинскую жизнь. Пару раз я застал небольшие праздники — группы воинов, видимо, вернувшиеся с удачного задания заказывали более дорогую еду и напитки, и устраивали небольшую пирушку, впрочем, не устраивая никаких сцен и дебошей. С разговорами, впрочем, за все три дня ко мне никто не лез. Люди подбирались тихие и тактичные, что меня вполне устраивало.
     
     
     
     На четвёртый день я решил действовать. Мелайя должна была явиться уже завтра, а до тех пор можно было присмотреть несколько людей. Все три дня в таверну наведывался один и тот же человек, которого я приметил: бородач с лёгкой проседью, но ещё не старый, около 35–40 лет на вид. Он всегда приходил в одно и то же время за скромным обедом, и в нём меня привлекло то, что в отличие от многих других собирающихся, он не имел ни единого шрама. Часть, конечно, могла быть под одеждой, однако чувство жизни говорило, что мужик здоров как бык и находиться в расцвете сил.
     
     — Я присяду? — обратился я к спокойно обедающему бородачу.
     
     — Присаживайтесь, ваша милость. — не прерывая трапезы, ответил мужик.
     
     — Как вы узнали меня?
     
     
     
     Вопрос был непраздный. Закрытый толстый плащ, рыцарское кольцо я вообще снял — хотя его иногда и можно было натянуть на латную перчатку, многие рыцари предпочитали носить его на цепочке. Внешне, на мой взгляд, меня сложно было отличить от простого воина.
     
     — У нас, простых воинов, что собираются здесь, обычно нет денег на полные латы. Вы двигаетесь так, что намётанному глазу понятно, что за доспехи одеты под плащом. Да и потом, думаете вы первый, кто явился сюда посмотреть на нас инкогнито?
     
     — Справедливо. Меня зовут сэр Горд. Позвольте угостить вас.
     
     — Отказываться не буду. Звать меня Бролан.
     
     
     
     Я сделал жест трактирщику, чтобы тот принёс хорошей еды и напитков. А затем скинул плащ на скамейку. Глаза Бролана слегка блеснули — латы он узнал. По таверне прошёлся ряд шепотков, однако вскоре затих.
     
     — Я собираю отряд для дальней экспедиции. Можете что-то посоветовать по данному поводу?
     
     — Зовите меня на ты, я мужик простой. Что до экспедиции — зависит от того насколько дальней, и насколько опасной.
     
     — На крайний север. — обтекаемо ответил я. — Опасность ожидается весьма высокой.
     
     
     
     Несколько минут Бролан задумчиво жевал, раздумывая.
     
     — В рыцари посвятите? — внезапно спросил он.
     
     — Если будут достойные — усмехнулся я.
     
     
     
     В глазах мужика мелькнуло непонятное выражение. Потом он зло сощурился, и, кажется, едва удержался от того, чтобы сплюнуть.
     
     — Почему вы всё так любите говорить про достоинство, вместо того чтобы просто послать нахер?
     
     — Вы не ответили на вопрос. — сухо проигнорировал его вопрос я.
     
     — Здесь вы не найдёте людей на такое дело. Мы здесь не трусы, но и желающих сложить голову вдалеке от родной земли нет.
     
     — Я могу хорошо заплатить.
     
     — Дело не в деньгах.
     
     — А что насчёт чести? Достоинства? Желания послужить благому делу?
     
     — Расскажите эти сказки молодым. Вам бы в “Бордовый меч” или “Чистый топор” — там как раз собираются молодые, неотёсанные. Только свистните, и пару десятков на подвиги рвануться.
     
     — Мне не нужны молодые. Мне нужны ветераны.
     
     — Не сочтите за оскорбление, ваша милость, однако ветеранам похер, что они вам нужны. Все ветераны знают, что благородные господа, вроде вас, в первую очередь отправляют на смерть наёмников, и лишь во вторую очередь — своих вассалов. Мы не в претензии, конечно, ремесло такое, своих-то всегда больше ценишь, это понятно, но желающих сунуть голову в задницу гидры от этого больше не найдётся. Можете попробовать поискать тех из ветеранов, кто в долгах — может, кто и согласиться за большую предоплату.
     
     — Интересно, как вы вообще находите работу с таким подходом.
     
     — Нормально находим. Предложи вы сопровождение, путешествие, или охоту — нашлось бы немало желающих. Но дальняя, опасная экспедиция… Такие слишком часто плохо кончаются, так что дураков нет.
     
     
     
     Конечно, я мог бы нанять людей, не сказав им правды. Однако это бы обязательно вскрылось по пути, и наёмники могли просто уйти…
     
     — Я бы предложил вассалитет тем, кто отправиться со мной.
     
     — Можно подумать, принесение клятв как-то поможет уцелеть — поёрничал Бролан.
     
     — Ты сам говорил, что вассалов берегут, верно?
     
     — Верно-то верно, только кто же пойдёт к вам на службу, зная, что вы в гиблые места собрались? Нет, глухое это дело, ваша милость. Молодых ищите.
     
     — При каких условиях можно найти десяток надёжных людей на такое дело?
     
     — Я не знаю. — покачал головой Бролан.
     
     
     
     Здесь я уже всерьёз задумался. Наёмник, возможно, был не до конца прав — отчаявшихся и готовых умереть всё же можно найти. Однако среду он знал лучше меня и был полностью уверен в тщетности таких попыток: а значит, они и правда тщетны. Искать самоубийц-смертников можно было годами. Каковы альтернативы? Нанимать молодых мечтателей? Мне предстояла экспедиция на крайний север, в варварские земли. Возможно, я мог бы пройти там один. А возможно и нет, особенно вспоминая ту тварь на границе диких земель. Однако, если судить по рассказам Вальгарда, десяток надёжных людей удвоил бы, если не утроил шансы пройти. Но это должен быть именно надёжный десяток, ветераны, охотники, следопыты...Мясо здесь не поможет — скорее станет обузой.
     
     — Если ты найдёшь десять ветеранов, что пойдут за мной, я посвящу тебя в рыцари. — щедро предложил я.
     
     — Я сам бы пошёл. Но вот другим-то что с моего рыцарства? Люди не идиоты, не согласятся. — с некоторой жалостью покачал головой бородач.
     
     — А если бросить жребий? Из тех, кто вернётся. посвящу одного.
     
     — Всё ещё один к десяти. И ещё надо вернуться. На такое и я несогласен, что уж за других говорить.
     
     — Что если я скажу тебе, что готов посвятить в рыцари всех, кто вернётся из экспедиции? — медленно, с расстановкой, приглушив голос, чтобы не было слышно никому, кроме моего собеседника, произнёс я.
     
     
     
     Вообще-то, в ордене подобное не одобрялось. Было чёткое наставление насчёт посвящений, что прививалось ещё во время обучения — лишь лучшие из лучших, достойнейшие из достойных, в общем, уникальные кандидаты несравненных достоинств и душевных качеств. Посвяти любой из странников всех своих друзей в рыцари — по головке бы его не погладили, это точно. Их ордена вряд ли бы выгнали — прецедентов не случалось, но вот усложнить жизнь могли неплохо, и ведь не отвертишься...
     
     Глаза бородатого воина в расцвете сил сверкнули в полумраке. То была не алчность — надежда.
     
     — Эк вас припекло, ваша милость. Впервые слышу, чтобы кто-то предлагал подобное. Даже иерархи, обещая рыцарство, дают его лишь одному, лучшему из экспедиции. — тихо произнёс Бролан.
     
     — Да или нет?
     
     — Да. За то, чтобы оставить детям заветное золотое колечко, найдутся и среди опытных людей те, кто готов рискнуть. На это я готов пойти, и помогу найти других, кто тоже согласиться. Однако прежде хотелось бы услышать все условия.
     
     — Условия таковы: Это стоит держать в тайне. Найди мне десяток людей, что готовы идти за мной куда угодно. Лучших из лучших что ты знаешь. Они все принесут мне пожизненные клятвы, прежде чем мы отправимся. Вернувшиеся станут рыцарями, но пусть не думают, что это будет просто.
     
     — Просто в этой жизни никогда не бывает — философски протянул бородач. — значит, пожизненные клятвы и сохранение тайны?
     — Верно.
     
     
     
     Бородач задумчиво изучал меня взглядом. Оглядел меч, новенькие доспехи, лицо. По какой-то своей схеме наёмник оценивал меня, и мне оставалось лишь ждать, сидя с непроницаемым лицом.
     
     — Как-то не принято у нас так, ваша милость, свободных людей с места содрать и сразу пожизненно в вассалы пихать. Дело-то житейское, привычное, да не всё на него согласны. Тут думать надобно. Дайте мне месяц. Кликну знакомых, обсудим, покумекаем.
     
     — У тебя будет этот месяц. Но ни слова про рыцарство — это я скажу лично. В ином случае можешь про это забыть. Не сохранишь тайну — не обессудь, пойду искать других людей.
     
     — Как скажете, ваша милость.
     
     
     
     Я встал и кинул на стол несколько платиновых монет. Быть может, они будут потрачены впустую. Время покажет. Даже если пойдут неприятные для меня слухи, что я раздаю рыцарство направо и налево, я всегда мог отговориться тем, что лишь искал людей, достойных быть посвящёнными, и не более. Одно я знал наверняка — лучший способ найти себе на службу людей из любого круга, это поручить их поиск такому же, как они сами...

Глава 64

     Мелайя тихо сидела в углу, потягивая ягодный сок, одетая в серый охотничий плащ с капюшоном. Кому-то может показаться, что это неприметная одежда, однако только не Кордигарде. Город ярких красок — одеться в тусклую и унылую одежду здесь означало привлечь к себе внимание. Именно поэтому я себе выбрал не чёрный, а вполне себе добротный тёмно-зелёный плащ. Сегодня, впрочем, он уже не был мне нужен, и я присел к девушке, уже будучи в латах.
     
     — Я могу вам чем-то помочь, ваша милость? — спокойным тоном осведомилась девушка.
     
     — Не узнала? — весело усмехнулся я, кладя шлем на стол.
     
     
     
     Несколько мгновений девушка буравила меня слегка удивлённым взглядом.
     
     — Ты не говорил, что состоишь в ордене странников. — нейтральным тоном заметила она.
     
     — Получил латы несколько месяцев назад. Это что-то меняет для тебя?
     
     — Возможно, скажи ты об этом раньше, я бы не так терзалась из-за необдуманного решения. Это более почётная служба. Но сейчас уже поздно, за несколько месяцев я успела всё обдумать и примириться с действительностью. — флегматично ответила Мелайя.
     
     — К делу. Набрала людей? Если да, то сколько? Доложи итоги пребывания в городе.
     
     
     
     Переход от дружеского разговора к командам был несколько неожиданным, так что девушка на мгновение запнулась, но затем отчеканила:
     
     — Четверо. Позвала близких подруг. Девочки объелись столичными деликатесами, натрахались, посмотрели большую часть местных развлечений, немного скучают, но готовы к делу.
     
     Высказав всё это, Мелайя отвела взгляд в сторону. Мне показалось, она отчаянно пытается не покраснеть…
     
     — Зови их всех. Прогуляемся в лес неподалёку, неглубоко. Встречаемся у восточных ворот через час.
     
     
     
     Оставшийся час я потратил на то, чтобы зайти к кузнецу и купить у него несколько лопат. Девочки успели к воротам вовремя. Мелайя привела четверых — рыжую, пепельно-русую, блондинку и брюнетку с чёрным как смоль волосами.
     
     — Ты не знала, какой цвет волос мне нравится, и поэтому наняла по одной девушке с каждым цветом? — обратился я к подчинённой
     
     
     
     Мелайя покраснела. Девушки мучительно пытались выглядеть достойно, однако то тут, то там, проскальзывали улыбки. Не смеялась только чёрненькая — лишь сверлила меня крайне задумчивым взглядом.
     
     — Я ориентировалась на критерий надёжности. — наконец, буркнула девушка.
     
     — Меня зовут сэр Горд. Я — странствующий рыцарь, и собираю себе команду, поэтому попросил Мелайю подобрать несколько надёжных людей. Будьте так любезны, представьтесь — прогудел я из-под шлема.
     
     — Фия. Вольная охотница. — представилась блондинка со шрамом на лице.
     
     — Лара. Охотница. Хорошо стреляю. — высказалась пепельно-русая девушка
     
     — Тея. Охотница и любительница приключений. — рыжеволосая послала мне мечтательную улыбку.
     
     — Киана. Наёмница. — коротко отрапортовала черноволосая.
     
     — В чём отличие охотницы и вольной охотницы? — осведомился я.
     
     — Вольными называют тех, кто не состоит в гильдии. Это полуофициальный статус — вроде человек и занимается полезным делом, однако на учёте не состоит, охотничьего кольца не имеет, в общем, сам по себе. Я теперь тоже вольная, ушла из гильдии перед отъездом — пояснила Мелайа.
     
     — Есть преимущества в таком подходе? — полюбопытствовал я.
     
     — Как и недостатки. Гильдия помогает с целителями в случае ран, даёт заказы и наводки на дичь, однако им надо отстёгивать часть добычи. — ответила Фия.
     
     — Ладно, это мы ещё успеем обсудить. Идём.
     
     Я развернулся и направился за ворота. Охотницам ничего не оставалось кроме как следовать за мной.
     
     — Куда мы направляемся?
     
     
     
     Спустя полчаса тихих шепотков у меня за спиной наконец подала голос Мелайя.
     
     — В лес. — коротко ответил я.
     — Может быть, немного подробностей?
     — Идём охотиться на кабана. Полагаю, тех кто не знает, что такое кабан, здесь нет?
     — На кабана бы копья не помешали. — заметила Лара.
     
     
     
     Все девушки были вооружены луками, ножами и короткими шипастыми дубинками. Только у Мелайи имелся короткий клинок.
     
     — Мне нужен живой кабан.
     
     
     
     После этого в отряде повисло молчание на некоторое время.
     
     — У нас нет с собой ничего, что помогло бы поймать кабана живьём. — отозвалась блондинка.
     
     — К счастью для вас, ваш мудрый командир позаботился об этом.
     
     
     
     С этими словами я остановился, скинул рюкзак, достал из него пять коротких лопат и кинул девушкам.
     
     — И каков план? — деловито осведомилась рыжая, с небольшим удивлением осматривая лопату.
     
     — Примерно через месяц один человек должен привести ко мне на знакомство несколько наёмников ветеранов, так же, как Мелайя привела вас. Я думаю, что угощение свежей кабаниной — хорошее начало знакомства. Будет способствовать налаживанию отношений.
     
     — Если кабан нужен тебе через месяц, почему мы идём в лес сейчас? — резонно осведомилась пепельноволосая.
     
     — Я решил, что лучшим способом будет выкопать яму, в которую, как в ловушку, мы поймаем кабана. Он посидит там некоторое время… Возможно, похудеет. А потом мы наведаемся к этому месту вместе с потенциальными кандидатами в мой отряд и перекусим им.
     
     — Каковы наши задачи в этом плане? — спокойно подала голос черноволосая.
     
     — Вы почти все здесь охотницы, верно? Выберете место, копаете яму, маскируете её и заманивайте туда кабана. всё очень просто.
     
     
     
     На лицах всех девушек, кроме черноволосой, крупными буквами читался вопрос “а что ты будешь делать в это время?”, однако задавать его они не решились. Черноволосая лишь скупо кивнула и закинула лопату на плечо.
     
     
     
     Леса вокруг Кордигарда были хорошо очищены от большинства опасной для человека фауны. Впрочем, звери средней опасности там попадались: мелкие волки, некрупные медведи, кабаны, олени, лесные кошки и крупные грызуны. Мелочь, которая по меркам королевств не была замечена в намеренной охоте на людей, и потому серьёзной опасности не представляла.
     
     
     
     Девушки тихо переговаривались между собой, обсуждая задачу.
     
     — Ты удивительно тихо двигаешься по лесу для латника. — заметила Мелайя.
     
     
     
     Этот этап обучения я вспоминал без ностальгии. Неподалёку от крепости ордена находился небольшой лесок, куда заботливые стражники крепости натаскивали побольше хвороста, валежника, и мелких камней, которые издавали громкие звуки при каждом шаге. А на нас — тогда ещё детей, навешивали грузы на каждую руку и ногу и заставляли бегать по этому лесу. И так было до тех пор, пока мы не научились инстинктивно, несмотря на вес, выбирать места куда можно ступать, не издавая громких звуков. Хотя, на мой взгляд, сейчас я слишком шумел — всё ещё не до конца сросся с латами. Кадоган вообще умудрялся двигаться по лесу как призрак: дело привычки, не иначе…
     
     — Это место подойдёт. Рядом кабанья тропа — здесь можно обустроить ловушку. — Подошла ко мне блондинка со шрамом.
     
     
     
     Я слегка осмотрел небольшую поляну. Когда-то, ещё в Аурелионе Дикс учил меня читать следы — однако после обучения в ордене это умение кануло в лето. Тем, кто чувствует жизнь на расстоянии, читать следы просто незачем, поэтому ничего похожего на следы мне углядеть так и не удалось.
     
     
     
     Черноволосая скинула вещи к дереву, и молча принялась копать яму, не дожидаясь остальных.
     
     
     
     Девушки копали вчетвером, оставляя одну следить за обстановкой, и периодически сменялись, чтобы отдохнуть. Я же уселся у дерева и, прикрыв глаза, начал следить за жизнью окружающего леса.
     
     
     
     Спустя некоторое время я почувствовал зверя на приличной дистанции, и молча скрылся в лесу. Это оказалась лесной барс — крупный, весом почти сотню килограмм. Однако человека в латах такому сложно даже поцарапать.
     
     
     
     Барс был быстр и бесшумен. Но, когда он добежал до меня, я был уже готов. Привычным движением отклонившись от траектории прыжка, я перерезал ему глотку одним взмахом меча. Кошка приземлилась на землю, заливая траву своей кровью, и вскоре затихла.
     
     
     
     Девушки копали долго. Несколько часов, сменяясь, не меньше. В это время я бродил вокруг поляны — на запах крови барса сбежалось несколько мелких хищников и падальщиков, однако разобраться с ними не составило проблемы. В очередной раз очистив меч, я направился обратно на поляну.
     
     
     
     Яма была закончена только наполовину, а девушки устало сидели вокруг неё и устраивали нехитрый пикник. Начинало смеркаться.
     
     — Дело продвигается не слишком бодро, я гляжу?
     
     
     
     Ответом мне было несколько усталых взглядов.
     
     — Отец учил меня ставить силки, а не копать ямы — мрачно выразила общее мнение Мелайя.
     
     — Вокруг валяется некоторое количество убитой дичи. Неплохо бы её разделать.
     
     
     
     Блондинка, пепельноволосая, и рыжая немного оживились, достали ножи и отправились потрошить добычу. Я вопросительно посмотрел на оставшихся.
     
     — Я не умею потрошить добычу, ваша милость. — правильно истолковала мой взгляд черноволосая.
     — Они и без меня справятся. Кстати, мы не слышали звуков боя — махнула рукой Мелайя и пристально посмотрела на меня.
     — Я убил их быстро. Вы заканчивать яму сегодня собираетесь?
     
     
     
     Черноволосая молча принялась копать дальше. А вот Мелайя упёрла руки в бока и недовольно сказала:
     
     — Знаешь, дело пошло бы заметно быстрее, если бы ты присоединился к нам.
     
     
     
     Копать мне, конечно, не хотелось. Да и вообще, любой рыцарь, вероятно, на подобное просто велел бы заткнуться и работать несмотря на пол: девушки всё-таки были таллистрийками. Мелайя, конечно, знала, что я позволяю ей игнорировать субординацию, но не слишком ли это?
     
     
     
     Несколько мгновений я размышлял над выбором: заткнуть её и велеть копать, проигнорировать замечание, или самому присоединиться. Однако другие девушки ещё не были намертво связаны со мной, и рационализм победил. Поэтому я молча взял свободную лопату и присоединился. Копал я заметно быстрее их.
     
     
     
     В этот момент мою голову посетила забавная мысль — человек, что планирует убийство верховных иерархов и намеревается стать королём, занимается тем что копает яму-ловушку в лесу. Лишь потому, что пока у него недостаточно людей даже для такого дела…
     
     
     
     Если всё получится, это будет наглядный тезис о вреде брезгливости и надменности. Быть может, однажды, я даже расскажу об этом моменте одному из поверженных врагов. Просто для собственного удовольствия.
     
     
     
     К моменту, когда остальные охотницы распотрошили добычу и притащили её на стоянку, мы почти закончили яму.
     
     
     
     Затем я развёл костёр.
     
     — Не слишком ли это опасно, сэр Горд? В бестиариях сказано, что огонь может привлечь многих хищников. — заметила пепельноволосая.
     
     — Мы в окрестностях Кордигарда. Самых опасных тварей вокруг давным-давно выбили. В округе не водиться ничего, с чем я бы не справился. Поджарьте лучше мяса.
     
     — В Таллистрии всё иначе. Выбить всех зверей даже в ближайших к столице лесах просто невозможно — спустя несколько месяцев бы снова расплодились и заполонили лес. — заметила рыжая.
     
     
     
     Фия тем временем сноровисто нарезала тонкими ломтями мяса, посыпала его какими-то специями из своего мешочка, нанизала на обрезанные тонкие веточки. Киана тем временем нарезала несколько своеобразных рогатин и воткнула вокруг костра. Вскоре над поляной разнёсся запах жареного мяса.
     
     — Думаю, самое время обсудить дальнейшие дела. В ближайшие год-полтора я буду находиться здесь, в Кордиграде и его окрестностях. Буду набирать людей, охотиться, срабатывать команду. Затем отправлюсь в экспедицию на север. Однако все люди, которые будут входить в экспедицию должны будут принести мне вассальные клятвы. Пожизненные.
     
     — Цель экспедиции, нам так понимаю, оглашена не будет? — с прищуром осведомилась блондинка.
     
     — Всё должно быть сохранено в тайне. Только после клятв. — покачал головой я.
     
     — Это всё, конечно, интересно и загадочно, но не слишком ли — на пожизненно? Можно было бы договориться на несколько лет. — протянула Тея, взмахнув копной рыжих волос.
     
     — Нет. Некоторые секреты должны остаться секретами в любом случае, даже спустя годы.
     
     
     
     Этот момент я давно обдумал — нельзя, чтобы хоть кто-то проговорился насчёт том, что будет у варваров. И есть лишь два способа обеспечить это — взять с собой лишь вассалов, или прикончить всю команду на обратном пути. Однако команда требовалась опытная, такая может и не дать себя прикончить. К сожалению, делать яды я не умел, а просто взять и купить их в королевствах было просто негде. Возможно, если договориться с гильдией алхимиков или охотников, можно было достать что-то подобное, но никто не мог поручиться, что яд хорошо подействует на всех людей, и не испортиться по дороге. Отравителей здесь сроду не водилось…
     
     — Такие решения не принимаются с ходу. Надо подумать. — пепельноволосая очень выразительно посмотрела на Мелайю.
     
     — Конечно, у вас есть время. В ближайшее время я буду в Кордигарде. Сколько Мелайя заплатила вам?
     
     — На год вперёд. Ещё пять месяцев осталось. — ответила моя подчинённая.
     
     — Правда, деньги мы уже промотали — тихо добавила блондинка.
     
     — Говори за себя. Я ничего не промотала — возразила Киана.
     
     — Ну да, ты у нас девушка строгих нравов, конечно… — махнула ей рукой рыжая.
     
     — Вы живёте в таверне? — сменил я тему.
     
     — Снимаем комнату у одной милой старушки. — покачала головой Мелайя.
     
     — Темнеет. Пора возвращаться.
     
     — Ловушка незакончена. — заметила Киана.
     
     — Самостоятельно справитесь с этим без меня? В другой день?
     
     
     
     Девушки молча кивнули.
     
     — Тогда возвращаемся. Оповестите меня, когда там заведётся кабан. И накройте его потом чем-нибудь.
     
     
     
     До города мы добрались в молчании, каждый обдумывал свои мысли. Городские ворота проходили уже в кромешной тьме.
     
     — Выдай им ещё столько же денег. — негромко сказал я Мелайе.
     
     
     
     Та молча кивнула, однако в её глазах я видел неодобрение такому расточительству.
     
     
     
     Отряд охотниц отправился спать, а вот Киана задержалась со мной. Дождавшись, когда остальные уйдут, она негромко произнесла:
     
     — Я согласна, ваша милость.
     
     — Вот как? А как же поспешные решения, время на раздумья, и прочие вещи? — наёмница негромко вздохнула.
     
     А затем твёрдо посмотрела на меня.
     
     — Вы совсем не осознаёте, какое влияние эти доспехи оказывают на людей, да?
     
     — Просвети меня.
     
     — Между обычным человеком и рыцарем — пропасть. Такая, что лишь одному из тысяч удаётся перепрыгнуть её.
     
     — Не доспехи делают человека рыцарем — заметил я.
     
     — Верно, но суть в том, что подняться на эту ступень, пусть и под самый конец жизни — заветная мечта большинства простых воинов и наёмников. Эта пропасть привилегий достаточно высока и чаще всего определяется лишь рождением.
     
     
     
     Я поднял руку, останавливая её.
     
     — Тебе не нужно объяснять мне, как устроено общество.
     
     — Простите, ваша милость, но думаю что нужно. Вы знаете, но не осознаёте. Люди проводят всю жизнь на службе у рыцарей, лезут вон из кожи надеясь, только из надежды, что однажды их сюзерен сменит рыцарское кольцо на баронское, и поднимет их на ступеньку выше. Всю жизнь, понимаете? Поколениями! И у вас, как у рыцаря-странника, есть такая же возможность. УЖЕ есть. Любой барон трижды подумает, прежде чем повысить своего верного воина, и скорее посвятит постороннего, что окажет ему большую услугу, чем одного из своих.
     
     — Если бы это было так, желающих пойти на постоянную службу было бы не так много.
     
     — Не каждый это понимает. Большинство видит себя лучшими, незаменимыми, думают, что вот их-то, пусть на заре лет, точно посвятят — серьёзно ответила Киана.
     
     — А ты, значит, понимаешь. — пристально посмотрел я на девушку.
     
     — Понимаю.
     
     — Значит, это твоё условие? Рыцарство в обмен на службу?
     
     — Нет. Никаких условий. Я лишь честно говорю то, чего хочу, и готова пойти на службу. Лучше шанса у меня всё равно не будет — попасть на службу к иерархам ещё сложнее, от желающих нет отбоя. А искать удачи среди баронесс Таллистрии дело гиблое.
     
     — Интересно, зачем ты мне всё это рассказываешь. Могла бы просто промолчать и пойти на службу: глядишь молодой дурачок и посвятил бы тебя по случаю.
     
     
     
     Наёмница меня прочитала. Интересно. Таких людей определённо стоит держать к себе поближе. Я действительно не придавал большого значения местным играм в сословное общество. Возможно, зря…
     
     — Однако это нельзя было бы назвать верностью, так ведь? — криво усмехнулась Киана.
     
     — Верность можно понимать по-разному — неопределённо качнул головой я — но меня устраивает твоё понятие. Где предпочитаешь приносить клятвы?
     
     — Предпочитаю сама. Снимите перчатку, ваша милость.
     
     
     
     Я медленно отстегнул и стянул латную перчатку, с интересом наблюдая за девушкой. Сквозь спокойную маску наконец-то пробились искорки волнения, но отступать она явно была не намерена. Девушка достала нож, и надавив, уколола себе руку. Пролилась кровь. Не медля, она взяла мою руку и слегка уколола её, сжав своей рукой и смешивал кровь. И замерла в такой поз, зажмурившись. А затем я с удивлением ощутил, как нас связала робкая, тонкая нить жизнь, похожая на ту, что связывала меня и Мелайю!
     
     
     
     Киана открыла глаза и быстро достала из сумки бинт, перевязав мою и свою руку.
     
     — Кто научил тебя этому. — немедленно спросил я, схватив её за плечи.
     
     — Мать научила — Спокойствие полностью вернулось на её лицо.
     
     — Я слышал, только мастера жизни и нейтраля могут подобное. — медленно произнёс я, отпуская девушку.
     
     — У меня есть способности, но очень слабые. Меня не взяли в монастырь, где обучают целительниц, но моя мать была травницей, и сама кое-что умела. Вот и научила меня паре приёмов. Хотела, чтобы я выбралась из деревни, поступила на приличную службу, нашла дорогу в жизнь — девушка слабо улыбнулась.
     
     — И это должно впечатлить нанимателя, да?
     — Верно. Сработало?
     
     — Более чем.
     
     
     
     Я лихорадочно обдумывал новую информацию. Выходит, иерархи загребают не всех, как утверждают? Нет, конечно, и раньше были подозрения, но всё же… Получается, по миру можно найти множество таких слабосилков — тех, кого слишком тяжело и долго учить, от кого будет мало проку, и чьих сил недостаточно, чтобы навредить окружающим? Впрочем, были и более насущные проблемы.
     
     — Кое-что не стыкуется. — обдумав всё немного, заявил я девушке.
     
     — Что именно?
     
     
     
     Я рассказал Киане о том, что я предложил наёмнику в "белом мёде". Рыцарство для всех выживших в экспедиции.
     
     — Он не был слишком впечатлён. Не слишком стыкуется с тем что ты говоришь, верно? — подытожил я.
     
     — Думаю, он решил, что вы не рассчитываете, что хоть кто-то вернётся. Поэтому не удивился.
     
     — Думаешь, он не найдёт десяток?
     
     — Найдёт, конечно. Вопрос лишь в том проболтается или нет. Если да — значит, ненадёжный. Стоит обязательно спросить об этом людей, когда будете присматриваться к ним.
     
     — И как ты полагаешь: согласятся ли ветераны на такой поход?
     — Я бы согласилась. За рыцарство, думаю, и эти пойдут как миленькие. Но признаваться не будут — захотят цену набить.
     
     
     
     Несмотря на молодость, Киана оказалась настоящим кладезем информации по поводу наёмников. Именно с её помощью я составил намётки диалога для своих будущих вассалов.
     
     — А что ты думаешь насчёт своих подруг?
     
     — Они согласятся. Подумают ещё несколько месяцев, все десять раз обсудят, но принципиальных возражений у них нет.
     
     
     
     Прежде чем уйти, я прочитал в глазах девушки невысказанный вопрос.
     
     — Ты хочешь знать, так ли опасна планируемая экспедиция?
     
     — Да — просто ответила она, без каких-либо увёрток.
     
     — Вероятнее всего, сражаться со всеми тварями, что попадутся нам на пути, буду именно я. Команда нужна мне для подстраховки. Может быть, я прошёл бы в одиночку — а может быть и нет. Время покажет. Умирать и терять своих людей у меня определённо нету в планах. Но и лёгкой прогулки ждать не стоит.
     
     
     
     Точёная фигурка наёмницы уже давно скрылась за другими домами, но я ещё долго смотрел ей вслед. Что же, решение стать странником оказалось гораздо более полезным, чем я рассчитывал даже в самых смелых мечтах. Но сколько ещё таких мелочей, что прошли мимо меня, скрывают в себе королевства людей этого мира? Кадоган был совершенно уверен, что на подобные манипуляции способны лишь мастера — не думаю, что он лгал. Однако, как выяснилось, он ошибался. Сколько ещё вещей, которые я знаю, ошибочны? Если люди не могут лгать, это не значит, что они не могут ошибаться, и я начал об этом забывать. Эта ошибка не будет допущена дважды.

Глава 65

     С момента встречи договорённости с Броланом прошёл месяц. За это время удалось подробно узнать способности каждой из девушек: Фия и Мелайя больше остальных преуспели в сооружении ловушек, Лара была лучшим стрелком из пятёрки, рыжая Тея лучше всех готовила. Киана же... была отдельным разговором. Из неё вышел бы отличный специалист по “особым” поручениям, если выбить из неё привычный людям королевств морализм — такие мысли часто возникали у меня по мере продолжения знакомства.
     
     
     Девушки отчитались мне о поимке кабана за неделю до назначенного времени, так что свинке пришлось немного поголодать.
     
     
     
     Незадолго до встречи с новыми наёмниками у меня и Кианы состоялся интересный разговор. Я взял девушку с собой за город, и привёл на небольшой, труднодоступный участок скалы, где никто не мог нас подслушать.
     
     — У меня будет к тебе несколько... необычное задание. И мне бы хотелось, чтобы это при любом раскладе осталось между нами — я пристально посмотрел черноволосой в глаза.
     
     — Понимаю. — девушка кивнула и принялась развязывать шнуровку кожаного доспеха.
     
     
     
     Я остановил её поднятием руки.
     
     — Мне импонирует твоя готовность, однако ты совсем не так меня поняла.
     
     — То есть вы привели меня одну в уединённое, защищённое место, не для того чтобы предаваться любовным утехам? — подняла она бровь.
     
     — Нет.
     
     — Тогда я вся внимание. - Киана посмотрела на меня с лёгкой растерянностью, но без малейшей опаски.
     
     — Что ты видишь, глядя наверх? — начал издалека я.
     
     — Небо. Оно голубоватое. На нём есть облака, вдалеке видны тучи, всегда накрывающие хребет. — пожала плечами девушка.
     
     — Всё верно. Я хочу, чтобы ты сказала, что оно красное.
     
     
     
     Вот здесь она удивилась.
     
     — Но оно не красное. Оно голубое.
     
     — Именно так. Скажи, что оно красное.
     
     — Это не так.
     
     — Плевать. Я хочу, чтобы ты сказала, что небо красное.
     
     
     
     Крайне запутанная девушка несколько раз открыла и закрыла рот, как рыба, выброшенная на берег. Но наконец, у неё заработали мозги, и она выдавила:
     
     — Небо может быть красное на закате или рассвете, в подходящий день, если смотреть с нужного угла…
     
     — Это не то, что я хотел. Скажи, что сейчас небо красное. Это приказ.
     
     
     
     День был пасмурный, и солнца было не видно: большая часть неба была затянута тучами. Там не было видно ни единого красного лучика, так что зацепиться было решительно не за что. И девушка молчала. А потом начала бледнеть. И я почувствовал, как жизнь уходит из неё, перетекая ко мне! Клятва начала убивать её из-за неисполнения прямого приказа!
     
     
     
     Нет, так дело не пойдёт. Я взял Киану за плечи, встряхнул, и сосредоточился на связующей нас нити, пытаясь заставить жизнь влиться в неё обратно. Сперва мне это удалось… но лишь сперва.
     
     — Скажи. Что. Небо. Сейчас. Красное. — отчеканил я, глядя ей в глаза.
     
     
     
     Процесс ускорился. Клятва начала убивать её всё быстрее и быстрее.
     
     — Выполняй приказ! Именем твоей крови, ты должна сделать это! ДОЛЖНА! — заревел я.
     
     — Небо… красное… как кровь… — словно преодолевая чудовищное сопротивление, выдавила из себя мертвенно-бледная черноволосая девушка, глядя на меня невидящими глазами. И всё прекратилось.
     
     Небеса не разверзлись. Ничего не изменилось. Но моё предположение о том, что есть некий внешний фактор, что мешает людям лгать, был полностью подтверждёно. С того самого момента, когда я узнал об этом от наставника, мне ни на секунду не верилось, что даже божество могло бы создать общество, в котором нет лжецов. Слишком хорошо я знал людскую природу… И слишком сильно ей не соответствовали люди в королевствах. Так просто не могло было быть. Я не чувствовал влияния на себе — вероятно, этого не знали и другие люди. Возможно, это можно было объяснить враждебной средой, изобилием чудовищ-людоедов, молодостью мира, божественным воспитанием, или даже отличающейся физиологией… Но картина мира, в котором нет лжецов и убийц, нет столь привычной подлости и злонамеренного обмана, мира, где рыцари действительно благородны, а лорды и короли действительно самоотверженно служат народу всеми, была для меня столь дикой, что я просто не мог в это поверить. И оказался прав.
     
     
     
     Я позволил довольной улыбке появится на лице. Чтобы это не было, теперь я знал: это можно сломать.
     
     
     
     По мере того как я перекачивал отобранную клятвой жизнь обратно, на лицо Кианы возвращался румянец. Тяжело отдышавшись, она наконец спросила:
     
     — Что… Что это было?
     
     — Это была свобода. Полагаю, сегодня ты получила немного истинной, настоящей свободы. — медленно ответил я, улыбнувшись ей.
     
     
     
     Закапал дождь. Девушка мелко подрагивала, ещё не отойдя от пережитого, и я заботливо укутал её плащом. В конце концов стоит заботиться о приобретениях, которые должны прослужить долго.

Глава 66

     В назначенный день Бролан не изменил своим привычкам — в то же время поглощал свой традиционный скромный обед в “Белом мёде.” Я присел напротив.
     
     — Ты нашёл людей?
     
     
     
     Наёмник указал взглядом на сдвоенные столы в углу таверны. Там сидело десять мужиков разной наружности и с интересом наблюдало за нами.
     
     — Здесь многовато ушей. Предлагаю прогуляться за город. У меня там оборудовано местечко как раз на этот случай.
     
     
     
     Наёмник быстро, по-солдатски, расправился с остатками обеда за полминуты, и махнул рукой остальным. Все приведённые им люди были в доспехах и с оружием разного калибра — собираться им не пришлось.
     
     
     
     До места, где сидел пойманный кабан, мы добирались молча. По моей просьбе девушки организовали здесь кострище, небольшой запас специй, и повалили пару деревьев, чтобы было где присесть.
     
     — Присаживайтесь. Разговор предстоит долгий.
     
     
     
     Наёмники, впрочем, не присели. Строго наоборот, они поудобнее перехватили оружие и принялись подозрительными взглядами осматривать поляну. Один из них, единственный полностью седой мужик со рваным шрамом на шее, взял слово:
     
     — Не слишком приятное место вы выбрали для разговора ваша милость. В наших лесах, конечно, Его Величество давно всю гнусь выбил, ан нет, что-то да заведётся. А тут кабаном попахивает — не иначе тропа рядом. Как бы не выскочил вепрь какой…
     
     — Никогда не пробовали только что забитого кабана?
     
     — Как-то не довелось, ваша милость. Кабана я всякого пробовал, но вот столь свежего — нет. Не ловят их живьём: опасное это дело. А уж остальные, наверно, и подавно.
     — Тогда у меня для вас небольшой сюрприз. Полагаю, вы в состоянии справиться с кабаном, что сидит в яме?
     
     
     
     Я подошёл к замаскированной ловушке и снял дёрн. Кабан в ней громко захрюкал. Реакция наёмников была немедленной: в ответ на хрюканье они мгновенно ощетинились оружием. Двое мужиков с копьями вперёд, остальные по бокам, а трое натянули луки в сторону ямы.
     
     — Не волнуйтесь, кабан тут уже неделю сидит, вас дожидается. Если до сих пор не выбрался, значит, не может.
     
     
     
     По жесту седого два парня с копьями аккуратно подошли к яме и посмотрели туда.
     
     — Энмар, это работа по тебе, — сказал один из копьеносцев, средних лет крупный и широкоплечий мужчина с пшеничной бородой.
     
     
     
     Один из лучников, рыжий, худощавый, но жилистый парень лет 25–30, подошёл к яме, внимательно прицелился и выпустил в кабана стрелу. Точно в глаз. Свинка громко завизжала. Тот неторопливо достал вторую стрелу, прицелился, и пронзил второй глаз. А затем третью, куда-то в шею… На третьей стреле вепрь затих.
     
     — Доставайте его оттуда. Полагаю, никто из вас не откажется от свежего жареного мяса?
     
     — Дураков нет, ваша милость. Кто же откажется, когда сам рыцарь-странник тебя свежатиной угощает. Тут бы и король не побрезговал. — усмехнулся в бороду седой.
     
     
     
     Пока остальные наёмники споро вытаскивали кабанью тушу из ямы, разделывали, и разводили костёр, я решил переговорить с седым. Судя по всему, в этой компании он был, если и не командир, но самый авторитетный наёмник уж точно.
     
     — Что Бролан рассказал вам? — начал я с проверки болтливости наёмника.
     
     — Сказал что есть выгодное предложение, на которое мы можем согласиться. Опасное, но прибыльное.
     
     — И всё? Больше ничего не сказал — я прищурился.
     
     — Бролан не из болтливых, ваша милость. Да и мы всё тут тоже. Болтунов в нашей среде вообще не любят — помню я одного парня, что любил всё похвастать своими любовными успехами.
     
     — И что с ним стало? — с интересом осведомился я.
     
     
     
     Люди Тиала не убивают людей — это я точно знал. Интересно, могут ли подставить…
     
     — Съели его. Никто с ним в карауле на пару стоять не хотел, так достал всех, потому и стоял один. А на караван стая чёрных лис вышла — вот его и задрали. Прочие. кто парами были, подстраховали друг друга, подняли тревогу, отбились почти без потерь… А вот болтуна недосчитались.
     
     
     
     Седой наёмник степенно погладил бороду. Не тяни, высказывай уже своё дело — прочитал я в его глазах.
     
     — Меня зовут сэр Горд. Я собираю экспедицию. Тайную, опасную, но очень важную. В неё пойдут только те люди, которые принесут мне вассальные клятвы. Пожизненные. Экспедиция на крайний север. И мне бы хотелось, чтобы всё, что я об этом скажу, осталось втайне, даже если вы откажетесь.
     
     
     
     Седой слушал внимательно, не кривясь и не делая комментариев.
     
     — Надо полагать, собирать одних юнцов вы туда не хотите, — скорее констатировал факт, чем спросил седой.
     
     
     
     Я молча кивнул. Седой думал. Остальные тем временем развели костёр и начали поджаривать первые тонкие ломти кабанины.
     
     — Давайте так, ваша милость. Парни мы, конечно, не из болтливых, но если спросит кто о вас — чего нам молчать? Заплатите нам по блестяшке, каждому, и тогда, можете быть уверены, если кто спросит, так и скажем: заплатили нам за молчание, а потому без королевского повеления будем молчать, аки рыбы… Если ваше предложение нас устроит, то будет хорошим авансом, а если нет, разойдёмся каждый своей дорогой — мы с прибытком, вы без опаски что кто-то проболтается.
     
     
     
     Блестяшкой в простонародье именовали платиновую монету. Учитывая, что зарплата наёмников составляла от 5 до 20 монет в день, даже если брать по верхней планке, на эти деньги можно было нанять весь десяток на месяц. Впрочем, деньги у меня были, и я слишком хорошо знал, как жадность нанимателя может вести к смерти. Поэтому я молча достал кошелёк, отсчитал одиннадцать монет и передал их седому. Тот спокойно встал, передал каждому из наёмников по одной монете, прошептав пару слов на ухо. Затем взял первый поджаренный ломоть кабанины и принёс его мне. Мясо было нежнейшее...
     
     — Вы командир десятка? — спросил его я.
     
     Седой только покачал головой.
     
     — Нет. Лишь старик, что прожил дольше других, и потому меня уважают.
     
     — Они доверяют вам переговоры с нанимателем?
     
     — Знают, что условий лучше, чем выбью я, они не смогут, — пожал плечами наёмник.
     
     — Хорошо. Диспозиция такая — мне нужна опытная команда, которая сможет пойти на прорыв через опасные земли. Исходя из того, что я о них знаю, там может водиться самая разная дрянь, поэтому в одиночку я могу там и не пройти. А вот команда может пройти. Понимаете, о чём я?
     
     — Если попадается тварь, или группа тварей, от которой отряд не может уйти, и которую не может победить, разумным выходом будет оставить одного или несколько бойцов задержать их, и уйти основной частью группы. — хладнокровно подтвердил седой.
     
     — Верно. Я знаю, это не то дело, на которое вам хотелось бы идти — Бролан просветил меня. Поэтому я готов посвятить в рыцари всех, кто выживет по итогу экспедиции.
     
     
     
     Седой с непроницаемым лицом смотрел в костёр, отведя от меня взгляд. Остальные стояли чуть поодаль, у костра, но на поляне была прямо-таки мёртвая тишина, прерываемая лишь редким треском костра. Уверен, они подслушивали наш разговор, просто не подавая вида.
     
     — Вас не турнут из ордена за такое, ваша милость?
     
     — Вы когда-нибудь слышали, чтобы орден странников исключал своих членов?
     
     — Нет.
     
     — Вот и я нет. В любом случае это моя проблема. Посвятить вас я успею.
     
     — Сколько вернётся? — тихим, хрипловатым шёпотом спросил седой.
     
     
     
     Я неопределённо пожал плечами.
     
     — Я бы предпочёл, чтобы всё. В случае успеха предприятия верные люди мне ещё пригодятся.
     
     — Вы знаете, куда и зачем мы пойдём. Просто скажите, сколько, на ваш взгляд, нас выживет.
     
     
     
     О, я понимал, что именно хотел знать седой наёмник. То, что я бы предпочёл видеть живыми всех, вовсе не означало, что они останутся в живых. Могло статься и так, что не выживет ни один, и как глава похода я мог об этом знать. А наёмник знал, что рыцарь не обманет его в ответ на прямой вопросов. Хотя, конечно, я мог… Проблема в том, что и мне не было известно наверняка. Если мы пройдём — то, вероятно, выживет большая часть людей. А если завязнем, скорее всего, никто...
     
     — На половину можно рассчитывать. Если пройдём. В ином случае…
     
     
     
     Пояснения не требовались, и седой кивнул, принимая к сведению.
     
     — Мне надо подумать, ваша милость, и поговорить с остальными. Пойдём к костру.
     
     — Идите. Я отлучусь по нужде.
     
     
     
     На грани восприятия я засек крупную цель, что двигалась к нашей стоянке. Вероятно, кого-то привлёк огонь…
     
     
     
     Целью оказался немаленький медведь. Мишка сосредоточенно бежал ко мне, не издавая много звуков. Медведь — это не волк, не кошка, и не крыса. Медведи Тиала имели крупную жировую прослойку и утолщённую шкуру на шее — такого парой взмахов меча не успокоишь. Даже парой быстрых и сильных взмахов..
     
     
     
     Тактика странников против медведя предполагала два основных способа их убийства — за счёт превосходства в скорости сильными рубящами ударами подрубить ноги сзади, и затем добить медведя, который не может больше двигаться либо пронзить одним точным ударом мозг, попав оставив клинок в пасти…
     
     
     
     Однако медведь всё же считался не самым безопасным противником — заходя за спину, можно и попасть под удар, и даже с пронзённым мозгом на рефлексах мишка может помять и человека в латах. Прокусить не прокусит, но вот смять может. Поэтому я не стал рисковать и кинул в медведя простейшее проклятье. А потом ещё одно, и ещё одно…
     
     
     
     Медведь слабел и замедлялся с каждым скачком и подбежав ко мне просто распластался на траве. Я развеял проклятья, однако у зверя уже отнялись лапы. Подняв рукой в латной перчатке пасть, я одним ударом добил косолапого. Вытерев о шкуру меч, я вернулся к костру. Наёмники должны были успеть обсудить предложение.
     
     — Большая была нужда, ваша милость? — осведомился один из наёмников с копьём, рослый, широкоплечий, наголо бритый мужик со шрамом на лысине.
     
     — Не слишком. — улыбнулся я.
     
     — У вас кровь на мече.
     
     
     
     Я присмотрелся — действительно, несколько капель попали на рукоять. Вытерев их о траву, я ответил:
     
     — Обычный медведь. Простой противник.
     
     — Слыхал я, что странники могут издалека зверей чуять, но думал, что брехня, — присвистнул рыжий лучник.
     
     
     
     Это заявление в комментариях не нуждалось.
     
     — Надумали что-нибудь? — спокойно осведомился я.
     
     — Скажите, ваша милость, пойдёт ли с нами в экспедицию кто-то из мастеров? — вкрадчивым голосом осведомился седой.
     
     
     
     Почему-то мне показалось, что это вопрос очень важен для наёмников, однако я никак не мог понять почему.
     
     — Может быть. Ещё точно не знаю, — пожал плечами я.
     
     
     
     Заполучить свободного мага было бы неплохо, вот только не факт, что таковой найдётся. А мастеров церкви или ордена я брать с собой совсем не хотел.
     
     — А если пойдёт, то кто тогда будет главным в экспедиции? — также вкрадчиво продолжил седой.
     
     Ах вот оно что. Наёмников почему-то сильно волновало, является ли это церковной экспедицией…
     
     — Экспедиция частная. Командиром в любом случае буду я. Возможно, найду кого-то из свободных мастеров, кто согласится отправиться вместе.
     
     
     
     Можно, конечно, было объявить экспедицию церковной и сослаться на приказ магистра, но зачем? Я ещё не знал в чём тут было дело, но это заявление, кажется, слегка успокоило наёмников. Однако по их лицам можно было ясно понять, что ответа на вопрос, почему их это так волнует, мне сегодня не дадут.
     
     — У нас будет два условия, ваша милость.
     
     — Я весь внимание.
     
     — Первое — перед отправкой оплата вперёд на весь предполагаемый срок экспедиции. И второе…
     
     
     
     Взгляд седого сделался слегка тоскливым. Кажется, насчёт этого условия он был совсем неуверен в моём согласии.
     
     — У меня сыну уже почти тридцать. В городской страже служит. Да и у других ребят детишки найдутся. Если кто из нас не вернётся — посвятите их, а? Можете быть уверены, сыновья достойные, не хуже нас будут.
     
     
     
     Интересно. Похоже, ветераны больше заботились о детях, чем о себе: деньги вперёд, посвящение детей. Мне было плеватьЮ что обещать, однако я сделал вид, что всерьёз задумался.
     
     — Всего по одному сыну для каждого, кто погибнет. Мы не просим, упаси Отец, брать в ученики или в орден — лишь посвятить тех, кто по возрасту подошёл, или пристроить к знакомым рыцарям тех ребят что помоложе, ежели никто не вернётся. А мы, будьте уверены, за такое дело костьми ляжем. — торопливо, будто опасаясь, что я пошлю их куда подальше, затараторил седой наёмник.
     
     
     
     Я внутренне усмехнулся и подумал, что Киана была правда — действительно, за такой предложение они были готовы идти хоть в задницу гидры, хоть в морскую бездну. Но цену набивали, будь здоров. Меня устраивала цена. В конце концов, посвящение мне ничего не стоило — лишь соблюсти ритуал и заказать нужные кольца. Однако я специально помедлил, подержав людей в напряжении. Насладившись моментом, я ответил.
     
     — Я согласен.
     
     — Вы даёте слово, что сделаете так, как мы просим, ваша милость? — твёрдо встретил мой взгляд седой.
     
     — Да. Я, сэр Горд, как рыцарь людей, даю вам своё слово, что посвящу в рыцари всех верных мне людей, что вернуться со мной с севера, или позабочусь о том, чтобы хоть один сын каждого погибшего стал рыцарем, если таковые найдутся.
     
     
     
     Седой наёмник широко, светло и по-доброму улыбнулся. Кажется, он испытывал сильное облегчение.
     
     — Меня зовут Шимуль. Этот рыжий — Энмар, братцы копейщики — бородатый Тонир и лысый Дон, ещё двое с луками это Бал и Бино, вон тот с косичкой и топором — Гнис, наш товарищ с двуручником это Сай, а парни со щитами это Олан и Скул. Ну а Бролана, надо полагать, вы уже знаете. Мы — ваши. Верно я говорю, парни?
     
     
     
     Наёмники вразнобой подтвердили его слова. Я улыбнулся им в ответ, и достал из рюкзака несколько графинов редкого сока, как раз на этот случай.
     
     — Полагаю, это стоит отпраздновать. Кабанины ещё много.
     
     
     
     Отказавшихся не было.

Глава 67

     По моему настоянию наёмники принесли мне клятвы в храме Матери-природы. Небольшая её часовня нашлась и в Кордигарде — на отшибе, почти впритирку к первому кольцу стен. Затем, в моей комнате таверны у меня состоялся обстоятельный разговор с седым наёмником.
     
     — Вы все волновались, когда подумали, что это может быть церковная экспедиция. Я хочу знать, почему.
     
     
     
     На лице старого наёмника отразилась опаска. Даже сейчас, после клятв верности, он не хотел об этом говорить. Однако выбора у него не было. Медленно, приглушённым голосом, осмотревшись по сторонам, он сказал:
     
     — Потому что считаем, что иерархам плевать на жизни простых людей.
     
     — Мне казалось, что церковь никак не притесняет простых людей. Не накладывает никаких обязательств, не следит за соблюдением собственных заветов, и вообще ведёт достаточно замкнутый образ жизни.
     
     — Всё верно, ваша милость. Так и есть. Однако иерархи принимают активное и деятельное участие в делах, которые касаются всех людей. Основание новых королевств, обучение целителей и прочих мастеров, исследовательские экспедиции в неизведанные земли.
     
     — И в чём же проблема? Это как раз говорит, что им не плевать, разве нет?
     
     — Конечно, им не плевать. Но они радеют за общее благо, понимаете? А когда благо общее, жизни отдельных наёмников для них — лишь цифры. Если одна из десяти экспедиций возвращается, но добытое достаточно ценно — значит, можно и нужно послать сотню. Так они рассуждают. Утрировано, конечно, но всё же...
     
     — И ты считаешь они неправы? — поднял я бровь.
     
     — Не мне судить, ваша милость, я человек простой. Что там с общим благом моим умишком не понять, а вот за жизни других парней боязно, только и всего.
     
     
     
     Подробности жизни наёмников были интересными. Значит, люди людей не убивают, а вот послать на смерть в случае необходимости для остальных — пожалуйста? Тонкая грань… Достаточно тонкая, чтобы её можно было сломать. Хотя, предполагаю, они могли считать, что раз шансы выжить есть, значит все в порядке.
     
     — К делу, — сменил тему я, — у меня много дел, и мне некогда заниматься вами. Поэтому мне необходим десятник, которые возьмёт на себя все бытовые дела, и будет передо мной отчитываться. Справишься?
     
     — Справлюсь, — твёрдо и спокойно ответил мне Шимуль. — когда готовить людей к выходу?
     
     — Ещё нескоро. Отправка будет примерно через полтора года. После Конклава.
     
     — Полтора года… — наёмник почесал голову. — а чем мы будем заниматься всё это время? Платить жалование в это время будете?
     
     
     
     Хороший вопрос. Вообще-то, я предполагал, что мне придётся содержать людей всё это время. Но, похоже, это не всегда было обязательно.
     
     — А что, кто-то не платит?
     
     — По-всякому бывает, ваша милость. Хорошие командиры платят за простой, но поменьше, чем в походе, раза в два — три. Те что прижимистые ограничиваются тем что на харчи подкидывают, да и то только если у самих бойцов стола нет.
     
     
     
     Я бухнул на стол тяжёлый мешочек с монетами.
     
     — Здесь сотня блестяшек. Хватит на полтора года?
     
     — Хватит и на больше, ваша милость. Лишнего не возьмём.
     
     — Мне нужно, чтобы через полтора года вы были в идеальной форме. Возможно, ещё купим какое-то снаряжение. Есть мысли по этому поводу?
     
     
     
     Шимуль призадумался, но ответил быстро.
     
     — Дальние земли… Север… Стоит купить одежды потеплее, но ближе к выходу. Если вы говорите о возможной встрече с опасными тварями — стоит купить всем луки получше. У нас, конечно, и свои есть, стрелять умеем, однако можно и посильнее найти. Также не помешает взять хороших наконечников и оперения: сделаем по дороге стрел, если будет не хватать. И снаряжение для ловушек — если не убить, то замедлить опасную тварь, чтобы было время уйти.
     
     — Займи людей тренировками. Будем иногда выходить в ближайшие леса, на недельку, поразмять кости и сработать команду.
     
     — Ну, мы друг друга давно знаем, работали вместе не раз. С нами пойдёт кто-то ещё?
     
     — Пятеро таллистриек. Четыре охотницы и одна наёмница.
     
     — Охотницы… — неодобрительным тоном протянул Шимуль. — Молодые, надо полагать?
     
     — Полагаешь это будет проблемой? Охотники равны рыцарям, так что обучение у них должно быть хорошим.
     
     — Вроде и равны, а вроде и не равны.
     
     — Поясни. — приказал я.
     
     
     
     Новонаречённый десятник почесал затылок.
     
     — Несколько столетий назад это было, дед мне в детстве рассказывал. Тогдашний конклав решил, что, дескать, недостаточно усердия люди проявляют в борьбе с чудовищами, что водятся в изобилии во всех землях. А потому собрали всех королей и издали высочайший указ, что распространяется на все земли: Что охота есть занятие исключительно благородное, и потому всех, до последнего крестьянина в глухой деревне, кто делом этим занимается, и чудовищ, что роду людскому жить мешают, истребляет, считать человеком исключительно благородным, независимо от его роду-племени. Рыцари тогда страшно недовольны были — охотой то множество самого разного народу промышляет, среди них и крестьяне, и городские, и торговцы, кого только нет. А тут раз — и равны благородным господам стали. Охотники тогда страшно гордые ходили: нос задирали повсюду, дуэлей случалось — не счесть… Молодёжь в охотничьи гильдии ринулась, вокруг иных городов в лесах всю дичь выбили. Вот только время прошло и оказалось, что на деле-то ничего не поменялось. Ну да, не может рыцарь охотника просто ножнами отходить, если тот неуважение проявил — надобно на дуэль вызывать. Вот только землицей охотники всё равно не владеют: то только баронам позволено. А дабы стать бароном, сперва — наперво рыцарское достоинство нужно. И как только охотник перестаёт своим делом заниматься, так и все его благородство пропадает — и становиться он самым обыкновенным человеком, и уважение проявлять к нему уже не надобно. Потому у мужика простого, вроде меня, шансов стать сначала рыцарем, а затем и бароном на службе у иного графа, получить себе деревеньку во владение, да жить там припеваючи, больше, нежели у любого охотника. Ибо хрен ему кто рыцарство даст: известно же, что охотники сами по себе народ исключительно благородный.
     
     
     
     Какое изящное решение — мелькнула у меня мысль. Дать возможность людям получить своеобразный аналог рыцарства, но только в то время, когда человек занимается общественно полезным делом. Хотя те, кто принимал это решение, скорее всего уже мертвы, недооценивать местную верхушку явно не стоило…
     
     — Значит, ты полагаешь, что от охотниц будут проблемы?
     
     — Вам виднее, ваша милость. Я их не видел, лишь высказываю опасения.
     
     — У вас будет время познакомиться и сработаться. Если они будут недостаточно хороши, займёшься их тренировками.
     
     — Так ведь не послушают они меня.
     
     — Послушают. Я прикажу.
     
     
     
     Шимуль лишь пожал плечами. Мол, что от меня зависит сделаю — а остальное как придётся.
     
     — И последнее. Ты старый наёмник, часто видел, чтобы свободные мастера нанимались куда-то?
     
     
     
     Седой наёмник призадумался. Думал он долго.
     
     — Бывает такое, конечно. Но редко. Не тот народ — не любят они города покидать. Иной опытный мастер, конечно, десяток в бою стоит, вот только цену он задерёт такую, что дешевле сотню охраны взять на переход. Да и присягу с такого не возьмёшь — таким подавай графа, или на худой конец, барона в сюзерены. Мастеров, что из жрецов ушли, не так уж и много. Где такого взять и как уболтать на север ехать — того я не ведаю. Хотя полезно было бы, конечно.
     
     
     
     У меня были свои мысли на этот счёт. Возможно, для этого было слишком рано… Однако я хотел покинуть город сразу после Конклава. Поэтому озаботиться такими вещами стоило заранее. Первым делом я решил написать ответное письмо Эрнхарту Грицелиусу. Поэтому письмо следующего содержания было надёжно запечатано и отправлено мной в красные башни через орден странников:
     
     
     
      Глубокоуважаемый Верховный Магистр! Для меня было большой честью и неожиданность получить ваше письмо. Примите мои искренние соболезнования в связи со смертью вашего ученика — к сожалению, когда я вернулся в башню, чтобы забрать и его, она уже рушилась, и сам я едва успел выпрыгнуть оттуда, дабы не быть погребённым под камнями. Горячо поддерживаю ваше начинание по поводу Таллистрии, однако пишу вам по другому поводу. Я собираю частную экспедицию на крайний север, которая выйдет из Кордигарда сразу после Конклава, и предположил, что возможно, в красных башнях найдётся мастер, который заинтересуется подобным увлекательным путешествием. Памятуя ваше великолепнейшее пламенное выступление у стен Дереи, помощь подобного человека может оказаться неоценимой.
     
     
     
      Ваш добрый друг, сэр Горд, странствующий рыцарь.
     
     
     
      P.S. Во время моего путешествия по Ганатре мне не доводилось видеть никаких упоминаний о красных башнях. Учитывая славу, доблесть, и мастерство вашего круга, я считаю это вопиющей несправедливостью. Учитывая, что экспедиция будет проходить через земли Ганатры, можно предположить, что её успех и участие в ней одного из несравненных красных мастеров, несомненно, будет способствовать исправлению сего прискорбного недоразумения.

Интерлюдия.

     Двое богато одетых мужчин медленно прошествовали по длинной дворцовой зале, на стенах которой висели портреты людей в королевских коронах. Их одежды были схожих цветов: первый, седой старик, был одет в красную робу с роскошной багровой вязью, которая, впрочем, издалека была почти незаметна. Второй был одет в мантию схожего цвета, однако на ней изобиловала золотая вязь, и помимо неё, имел на голове изящную золотую корону, украшенную рубинами.
     
     
      Ты уверен, что это будет правильным решением, Грицелиус?
     
     
      Абсолютно, Ваше Величество. Никаких сомнений, Таллистрия имеет здесь злой умысел. Несмотря на то что их королевство было основано одним из первых, мы давно превзошли их в богатстве за счёт грамотного управления и деловой хватки, и могли бы даже поспорить в этом с самим Ренегоном, если бы не его столь удачное местоположение. Они просто завидуют, и решили не упускать случая плюнуть нам в лицо.
     
     
      И всё же… Полностью останавливать торговое сообщение… Мы и сами потеряем от этого, разве нет?
     
     
      Вовсе нет, Ваше Величество. Наши товары пользуются спросом и в южных, и в северных королевствах. Мы просто пустим высвободившиеся караваны через Ренегон на западе и Лиссею на юге. Право слово, мы не можем оставить всё как есть. Таких оскорблений не позволяет себе даже Ганатра, несмотря на нашу давнюю взаимную неприязнь.
     
     
     
     Король слегка поморщился при упоминании нелюбимого соседа.
     
     
      У Таллистрии и так всё не очень хорошо с торговлей. Только местоположение их и выручает. На западе непроходимые топи, на юге горы. А по остальным направлениям множество лесов, и мало дорог. Без нас им может прийтись туго.
     — Им следовало думать об этом до того, как плевать нам в лицо. Сейчас они наверняка смотрят на нас и ждут, утрёмся ли мы, или как-то ответим. Вы предпочитаете утереться?
     
     
      Конечно же нет, Грицелиус! — звонкий голос короля всем своим тоном выражал негодование.
     
     
      Что до их лесов, то Таллистрийцам стоило бы уделять больше внимания школе огня, и меньше — выращиванию цветов. В нашем королевстве мастера красных башен давно выжгли все мешающие нам леса, и теперь крестьяне живут припеваючи на освободившихся равнинах. Зола служит хорошим удобрением, да и опасным тварям негде спрятаться, — сделал вид, что не обратил внимание не негодование короля старый магистр.
     
     
      Хорошо. Ты меня убедил, Грицелиус. Я издам указ о запрете торговли с Таллистрией, — решительно, словно отрубив, сказал король.
     
     
      Я никогда не сомневался в вашей мудрости, Ваше Величество, — льстиво улыбнулся старик. - В конце концов вы всегда можете отменить указ, если это потребуется. А Таллистрия, пожив несколько без наших товаров, вполне может и усвоить урок вежливости.
     
     
     
     Едва старик в красной робе покинул королевский дворец, улыбка спала с его лица. К нему подошёл юноша, одетый в похожую, но гораздо более бедную робу.
     
     
      Как прошла встреча с королём, мессир Грицелиус?
     
     
      Весьма плодотворно.
     — Вы провели во дворце почти неделю. Магистры даже начали немного волноваться.
     
     
      Убеждение иногда требует времени. Никогда не стоит торопиться с такими вопросами. За время моего отсутствия что-то произошло?
     
     
      Всё как обычно, но вам пришло письмо.
     
     
      Письмо? — верховный магистр красных башен поднял бровь.
     
     
      У меня оно при себе, — юноша с поклоном передал запечатанное письмо магистру, достав его из складок своего балахона.
     
     
     
     Эрнхарт Грицелиус немедленно сорвал печать и впился глазами в текст. По мере его прочтения на его хмуром и сосредоточенном лице заиграла лёгкая улыбка.
     
     
      Это интересно. Адриан, уведомь остальных магистров о том, что в следующем году мы отправим свою делегацию на Конклав.
     
     
      Обычно мы дистанцируемся от церкви и их дел, разве нет? — несмело уточнил юноша.
     
     
      Просто сделай это. Я сам подберу состав, но возможно, кто-то из магистров захочет отправиться со мной.
     
     
      Как скажете, мессир.
     — Помимо этого, разошли приказы всем нашим людям в Ганатре. Мне нужен полный отчет до того, как мы отправимся на Конклав.
     Юноша лишь молча кивнул.
     
     
     
     Уже позже, попивая редкие экзотические соки из оазисов далёкого Харена в своём кабинете, старый магистр позволил себе слегка расслабиться. Кто бы мог подумать, что именно в его главенство для красных башен могут открыться столь интересные возможности...

Глава 68

     Уверен, красный башни отнюдь не были монополистами, собирающими всех свободных магов себе под крыло. Но увы, о других организациях подобного толку мне не было известно. Поэтому, как разумный человек, я обратился к человеку, которому наверняка известно об этом больше.
     
     
     
     Мастер Нерон, старый адепт водной стихии, всё так же проживал в своей скромной башенке, занимаясь обслуживанием канализации. Меня он не узнал.
     
     — Я могу чем-то помочь вам, сэр? — Вежливо обратился ко мне уже немолодой, но ещё не старый мужчина.
     
     
     
     Я снял шлем, однако узнавания в глазах так и не появилось.
     
     — Зовите меня просто Горд. Я бывал у вас лет десять назад, ещё мальчишкой. Представился будущим странствующим рыцарем, помните?
     
     
     
     На лице мастера воды отразилась напряжённая работа мысли, а потом он расхохотался.
     
     — Да, я помню. Ко мне нечасто заходят. Признаться, тогда мне показалось что ваши слова про будущее рыцарство всего лишь далёкая детская мечта. Многие мальчишки мечтают попасть в орден — однако берут туда далеко не всех.
     
     
     
     Я лишь развёл руками.
     
     — Кое-что не меняется. Я снова пришёл к вам с вопросами. На этот раз, правда, посерьёзнее.
     
     
     
     Мастеру явно льстило подобное внимание, однако он постарался не подать виду и самым нейтральным тоном ответил:
     
     — Если только скромный адепт воды может вам чем-то помочь… Присаживайтесь.
     
     
     
     Я неторопливо выставил на стол парочку припасённых на этот случай кувшинов. Один — с редким соком из южных земель, а второй, запечатанный синей пробкой, по словам купца, являлся водой из оазиса Ниоры — одного из южных королевств. Именно адепты воды по какой-то причине особенно ценили её.
     
     — Так так, что у нас здесь. Вы даже пришли с подарками? - Нерон тепло улыбнулся. - Ого, вода из Ниорского оазиса! Вы знаете зачем она нужна?
     
     
     
     Я лишь виновато пожал плечами.
     — Не имею ни малейшего понятия, увы. Просто подумал, что вам будет приятно.
     
     —Значительную часть территории Ниоры занимают пустыни. И поэтому водного нейтраля на территории страны днём с огнём не сыщешь, а смеси огня и света — хоть залейся. Огненный и солнечный нейтраль сплошным фронтом прессуют водный, и создаётся своеобразный эффект давления — остатки водной стихии концентрируются в редких местах скопления воды: оазисах, реках, озерах… Редко какая вода может сравниться по этому эффекту с тем, что набирают в оазисах Ниоры. — мастер воды довольно потер руки.
     
     — Предположу, что она помогает восстанавливать силы мастерам воды?
     
     
     
     Мастер слегка поморщился.
     
     — И это тоже, но это дилетантский подход. Со временем, конечно, концентрация стихии слабеет, однако, если правильно запечатать… — мастер ловким движением вынул пробку и принюхался к кувшину. — Запечатано надёжно, вы не прогадали. Позвольте, я покажу вам кое-что.
     
     
     
     Мастер воды налил мне небольшой стакан из кувшина, и провёл над ним рукой. Его глаза на миг сверкнули синим цветом, а сама вода прямо-таки засветилась бирюзовым сиянием.
     
     — Пейте. Это безопасно.
     
     
     
     Я опрокинул в себя стакан одним залпом. А затем на мгновение выпал из реальности…
     
     
     
     Это было сродни сну или видению. Кажется, на несколько секунд меня словно перенесло куда-то совсем далеко — я видел ручей, текущий среди цветущих кустарников и пальм, почувствовал, как беспощадная духота сжимает меня со всех сторон, но не может дожать… А затем всё кончилось, и остались лишь я, комната, и мастер Нерон.
     
     — Что это было? — невозмутимо осведомился я.
     
     — Память воды. Вы на секунду заглянули туда. Вообще-то, редкий мастер умеет заглядывать в память стихии, только самые сильные и талантливые. Однако с водой, которая под завязку наполнена нужным нейтралем, это удаётся даже мне.
     
     — Какое… Полезное умение, — медленно протянул я.
     
     
     
     Мастер Нерон довольно улыбнулся.
     
     — Мастера земли и огня любят разговаривать о бесполезности воздушной и водной стихии — дескать, раз уж в боевом отношении они проигрывают, значит, и во всём другом тоже. Однако и мы кое-что умеем. Впрочем, кажется, вы пришли с вопросами?
     
     — Да. Всего с двумя, но весьма важными. Вопрос первый — что я могу сделать, чтобы освободить вас от этого места?
     
     
     
     Мастер Нерон молчал. Долго молчал. В его глазах блеснуло непонятное выражение. Мне показалось, что он пытается бороться с обуревающими его эмоциями, но я никак не мог определить с какими именно. Однако он всё же справился с собой, и на его лице отразилось ничего.
     
     — При всём уважении к рыцарям-странникам, сэр Горд, я не думаю, что вам по силам сделать что-либо в этом направлении. Лучше забудьте об этом: не стоит тратить своё время на глупости. Потому что боюсь, чтобы отменить ЭТО королевское наказание, вам придётся сменить королевскую династию Ренегона.
     
     
     
     Я с неохотой кивнул, принимая его точку зрения в этом вопросе.
     
     — Задавайте второй вопрос.
     
     
     
     Мастер выглядел совершенно невозмутимым, однако смотрел в сторону.
     
     — Я собираю частную экспедицию. Опасную, на крайний север. Мне бы хотелось найти свободного мастера — или нескольких, что согласятся присоединиться к ней.
     
     — И вы подумали, что если сможете достать меня отсюда, я помогу вам?
     
     — Или хотя бы посоветуете, где найти подходящего человека.
     
     
     
     Мой визави налил себе воды и сделался слегка задумчивым. Думал он долго, неторопливо, периодически подливая себе. Я его не торопил.
     
     — Я давно отошёл от гильдейских дел, так что связей у меня почти не осталось. Однако пару советов я вам всё же дам. Первое — ни в коем случае не обращайтесь по этому вопросу в гильдию свободных мастеров с заказом. Понимаете почему?
     
     — Признаться, нет.
     
     
     Старый ассенизатор меланхолично поболтал воду в стакане. Там появился постоянный, неутихающий водоворот.
     
     — Гильдия “свободных” мастеров есть не что иное, как организация, полностью подконтрольная иерархам. По-настоящему свободных мастеров немного, и почти все они входят в независимые гильдии.
     
     — Вроде круга красных башен?
     
     — Да, вроде круга красных башен. В Ганатре действует водная цепь, в Таллистрии — зелёная роща, почти каждое королевство имеет своё небольшое объединение.
     
     — Что привело к этому? С точки зрения истории?
     
     
     
     Мастер ухмыльнулся.
     
     — Это старая и грязная история. Всё кому надо давно знают, но говорят редко — это не одобряется это, можно и в опалу попасть. Но мне уже плевать, ниже дерьмомеса меня уже не поставят. На заре существования нашей расы всю монополию на обучение одарённых людей взяла на себя церковь — и это было логично, потому что именно жрецы Отца стали первыми мастерами и обучали остальных, а их самих обучил основам Отец напрямую. Так и продолжалось несколько столетий, а затем часть мастеров захотела скинуть с себя жреческие обязанности: им было просто нечем заняться, жрецов становилось слишком много, к тому же их берегли… Отец не возражал против этого — а вот верховные иерархи очень не хотели выпускать на вольные хлеба целую толпу мастеров, на которых было очень удобно сваливать любую работу. Не то чтобы у них был злой умысел, однако, в дальнейшем они приняли решение просто-напросто начать массово отправлять мастеров в опасные экспедиции: дабы приносили пользу, покуда не покинули стройные ряды жречества. На следующем конклаве это вскрылось, и скандал был страшный, прогремел на все королевства. Даже простые крестьяне до сих пор это помнят. Тогда королевств было всего шесть — Ренегон, Таллистрия, Бингл, Арс, Палеотра и Ганатра. Другие уже позже основали. Все шестеро верховных иерархов ушли в отставку, а множество ранее лояльных жреческому делу мастеров в пику подобным решениям покинули ряды церкви и основали независимые объединения. Именно с тех пор любой жрец после полного обучения волен покинуть церковь и заниматься, чем душе угодно. А часть одарённых стала обучаться у свободных мастеров.
     
     — И какое это отношение имеет к гильдии так называемых свободных мастеров?
     
     
     
     Нерон махнул рукой.
     
     — Церковь с тех пор в простонародье не слишком любят. А это — потеря власти и влияния. Вот они и вертятся, как змея на сковородке, приставляют жрецов как советников к каждому лорду что согласиться, нашёптывают королям советы, организовывают приюты, помогают беднякам и исцеляют страждущих. Это, впрочем, не слишком им помогло — однажды уроненный авторитет уже века восстановить не могут. Поэтому они создали несколько почти независимых от себя организаций — и через них стараются держать руку на пульсе. Ваш орден, орден странников, кстати, один из самых успешных таких проектов.
     
     — Почему церковь тогда вообще до сих пор существует как организованная сила?
     
     — А почему нет? - Мастер Нерон удивлённо поднял бровь. - Так или иначе, именно там собираются посредники между нами и нашим создателем, и если бы они перестали быть необходимы, Отец бы наверняка ясно выразил это желание. Есть, конечно, перегибы, но в целом — они занимаются полезным делом.
     
     — Однако вы не советовали мне обращаться в гильдию свободных мастеров.
     
     — Всё верно. Потому что тогда ваша частная экспедиция превратится не в вашу, а в церковную экспедицию, к которой вас немедленно приставят лишь как проводника их воли. И получите вы от этого только спасибо от иерархов, а не то, что хотите добыть сами. Я ведь правильно понял ваши мотивы?
     
     
     
     Нерон смерил меня пристальным взглядом.
     
     — Правильно, — спокойно встретил его взгляд я.
     
     
     
     Мастер удовлетворённо кивнул.
     
     — Что же до поиска нужного вам мастера… В Ренегоне церковь слишком сильна. Первое королевство, земля перворождения… Свободных мастеров у нас почти нет, а те что есть, как правило, в опале, как я, и никуда не смогут отправиться. Ищите в других королевствах.
     
     — Что, совсем никаких наводок?
     
     — Одну, пожалуй, я всё же смогу вам дать… — после некоторых раздумий, сказал Нерон. — Не уверен, правда, что это вам чем-то поможет, однако в паре недель пути от столицы на юго-запад живёт один отшельник. Старый и опытный мастер, не знаю, правда, жив ли он ещё: во время моей молодости мессир Шаотег считался лучшим из корифеев стихийного мастерства. У него есть небольшое поместье, спрятанное в лесу: многие рекомендовали ему переехать в столицу, ссылаясь на опасность близлежащих топей и лесов, однако он всегда подчёркнуто дистанцировался от церкви и общества, любил одиночество и часто пропадал в экспедициях, порой даже одиночных. У него скверный характер, но лучшего мага для путешествия вам не найти. Если не сможете его убедить — возможно, он посоветует вам кого-то из своих учеников, коих он за свою жизнь обучил в достатке.
     
     
     
     Это будет тяжелее, чем я думал: мелькнула у меня мысль после ухода от мастера Нерона. Просто взять и нанять подходящего мастера, даже за большие деньги, было практически невозможно. А уезжать из Ренегона мне не хотелось: предстояла ещё прорва дел.
     
     
     
     Неприятной новостью было то, что казавшийся бездонным запас энергии смерти за время активных тренировок показал дно, и впервые за очень долгий срок меня снова начало потихоньку охватывать чувство ноющей пустоты внутри. Во время путешествия из Палеотры в Таллистрию я не ощущал ничего подобного — но тогда я был под завязку набит смертью крикуна, едва не лопнув от этого, а в дальнейшем горы живности, что встречались нам с Кадоганом по пути, пополняли запас. Однако Ренегон, центральное и самое безопасное королевство, отнюдь не имел достаточно числа животных в достаточном количестве. На поиск и сбор энергии для привычных мне тренировок могли уходить дни, или даже недели охоты, а прогрессировать мне хотелось быстро, и это совсем меня не устраивало.
     
     
     
     Впрочем, решение этого вопроса, как это часто бывает, находилось на поверхности.

Интерлюдия.

     Пять женщин разместились за чайным столиком в прекрасном саду. Это могло бы показаться времяпрепровождением старых подруг, однако сегодня на их лицах отнюдь не было праздных улыбок. Жизни слишком многих зависели от обсуждаемой темы.
     
     
     
     Немолодая статная женщина, одетая в тонкую резную диадему, инкрустированную зелёным и пурпурными камнями, взяла слово:
     
     — Итак, Палеотра объявила нам торговое эмбарго, и в обозримом будущем у нас не предвидится возможности повлиять на его отмену. Поэтому я хочу услышать от вас, какие меры мы можем предпринять в этой ситуации, дабы минимизировать потери.
     
     
     
     Седовласая леди с аккуратной причёской на миг оторвала глаза от просматриваемой кипы бумаг и бросила:
     
     — Можем поднять налоги. Закроем дыру в бюджете: если отмены эмбарго не предвидится, северо-восточный торговый поток прекратит существование, и идущие с него налоги тоже. Перенаправление караванов на другие пути тоже, несомненно, принесёт убытки.
     
     
     
     Ярко-рыжая женщина, одетая в роскошные, украшенные декоративными лилиями и лианами латы, вскочила с места.
     
     — Это совершенно неприемлемо, Лукреция! Людям Шелийского герцогства и так придётся туго, а ты предлагаешь ещё и поднять налоги!
     
     — Мы можем поднять налоги в другой части страны. И потом, дыра в бюджете, так или иначе, повлияет на жизнь людей в худшую сторону. Я лишь пытаюсь минимизировать потери, вот и всё. — флегматично, не отрываясь от бумаг, ответила седовласая.
     
     — Довольно. — Лязгнул железом голос королевы. - Послушаем леди Миранду — больше всего этот вопрос касается её и людей северо-восточного герцогства.
     
     
     
     Блондинка средних лет с усталыми, измученными глазами тяжело вздохнула. Когда-то эта женщина могла показаться добродушной, милой пышкой, однако сейчас она осунулась, похудела, а под глазами залегли чёрные тени. Однако преодолевая усталость, она поднялась и взяла слово, подойдя к расположенной на столе беседки карте королевства.
     
     — Шелия, Пурпурный и Ростиар — три крупнейших города моего герцогства. Они все расположены вдоль северо-восточного торгового пути, что ведёт в Палеотру. Все они жили за счёт торговли — производили товары на продажу, снаряжали и охраняли караваны, в них закупали всё необходимое все прочие мелкие города и деревни герцогства. С закрытием северо-восточного пути они придут в упадок.
     
     — Как скоро? — осведомилась Лукреция.
     
     — Как только у них, а затем и у меня кончатся деньги. — мрачно констатировала герцогиня Шелийская
     
     — Ну, это не может быть настолько плохо. Может быть, придётся жить поскромнее, однако упадок? Не слишком ли рано об этом говорить — молодая, пурпурноглазая девушка впервые подала голос.
     
     — Меллистрия… — настораживающим тоном протянула Королева.
     
     
     
     Миранда Шелийская лишь махнула рукой.
     
     — Думаю, будет полезно объяснить наследнице престола подробности подобных дел, ваше высочество.
     
     
     
     Несколько мгновений королева и герцогиня смотри друг на друга, ведя безмолвный диалог.
     
     — Меллистрия, скажи мне, чем наше королевство отличается от других? — вкрадчиво начала королева.
     
     — Жизнь. Целительницы говорят, что Таллистрия — аномальная область, полная жизненной энергии. Поэтому у нас рождается больше девочек. По этой же причине значительную часть королевства составляют леса, которые сложно вырубать — быстро прорастают новые. И зверьё в лесах плодится бы… - Принцесса осеклась.
     
     — Именно. Зверьё тоже плодится быстро. Слишком быстро. И поэтому усилий по защите городов и деревень тоже требуется больше. Деревни закупают стрелы, доспехи, ловушки, оружие… Любые средства защиты, которые в случае чего помогут отбиться от очередного всплеска рождаемости в ближайшей роще. Бедная деревня — часто мёртвая деревня. Города, что жили на торговле, обеднеют. А вместе с ними обеднеют и остальные жители герцогства. Не сразу, конечно. Мы Часть товаров будем закупать в столице, будем пытаться торговать с Лиссейей, Ниорой, Хареном. Однако к ним нет хороших дорог: большая часть нашей торговли с ними шла через Палеотру, ведь она имеет с ними морское сообщение. И всех этих мер не хватит, чтобы содержать крупные города — мы уже считали. Они придут в упадок. — мрачно констатировала Герцогиня.
     
     — Твои предложения по исправлению ситуации, Миранда? — спокойно осведомилась королева.
     
     — Снять с герцогства налоги. Всё. Даже больше — выделить дотации. Мы можем продержаться сами несколько лет, однако, боюсь, если Палеотра не снимет эмбарго, людям будет проще уехать, чем пытаться выжить там.
     
     — В других областях королевства люди живут и вполне себе справляются, — заметила Меллистрия.
     
     
     
     Герцогиня тяжело посмотрела на принцессу.
     
     — Они все производят что-то. Часть на продажу в другие королевства, часть — для Таллистрии. Моё герцогство разбогатело на торговле с Палеотрой. Они покупали у нас большую часть продукции, а мы закупали у них всё, что необходимо. Так длилось столетиями, и никто не ожидал подобного развития событий. Чтобы исправить эту ситуацию, нужны десятилетия. Не так-то просто выстроить новый уклад жизни. А за это время из-за дефицита необходимых товаров зверьё может сожрать большую часть деревень герцогства, если не...
     
     — Никто никого не сожрёт. — Королева прервала герцогиню властным и спокойным голосом. — Я отменяю налоги для вашего герцогства. Лукреция, будь готова выделить им бессрочный займ в случае необходимости.
     
     — Очередная дыра в бюджете… — покачала головой седовласая. — И как я должна покрывать это?
     
     — Покроешь за счёт казны. - Безапелляционно отрезала королева.
     
     — Возможно, имеет смысл отрядить часть гвардии помочь справиться с нападениями, пока герцогство переживает тяжёлые времена? — Подала голос рыжеволосая в латах.
     
     
     
     Королева на миг задумалась.
     
     — Обсудите это с Мирандой. Если потребуется, сними часть охраны с коронных караванов, что ходили ранее в Палеотру. Можешь взять столичную гвардию, но не больше половины, если потребуется. А теперь оставьте нас. Нам с дочерью ещё надо поговорить.
     
     
     
     Три женщины уважительно поклонились и покинули беседку.
     
     
     
     Королева пристально посмотрела на собственную наследницу, и многообещающим голосом произнесла:
     
     — А теперь моя дорогая, нам стоит поговорить не только о поведении твоей младшей сестры, но и твоём собственном.
     
     
     
     В этот момент принцессе очень, очень сильно хотелось оказаться где-нибудь подальше.
     Чуть позднее, уже в роскошных покоях принцесс, произошёл несколько иной разговор.
     — Я надеюсь, ты крайне горда собой, сестра.
     
     
     
     Иссиня-пурпурные глаза длинноволосой брюнетки, ворвавшейся без спроса в чужую спальню, метали гром и молнии. На её рыжую визави, лениво валяющуюся на постели и держащую в руках том популярного романа, это, впрочем, впечатления не произвело.
     
     — Не понимаю о чём ты. — рыжая девушка с тонким носиком лениво перелистнула страницу книги, даже не бросив взгляда на собственную сестру.
     
     — О, значит, не понимаешь? Ну тогда тебе будет полезно узнать, что по твоей милости Палеотра полностью закрыла торговое сообщение с нашим королевством!
     
     — Скорее уж это по вашей с матушкой милости. Не вы ли говорили, что младшей принцессе не нужно вникать во всю эту муть, и потому не привлекали меня к каким-либо государственным делам? — скосив взгляд на сестру, принцесса лениво перелистнула очередную страницу.
     
     — О нет, в этот раз ты так легко не отделаешься, дорогуша. Матушка уже велела приготовить розги.
     
     — Что? Розги? Я же ничего не сделала! — рыжеволосая немедленно отбросила книгу и подскочила на кровати.
     
     — Ничего? Ну тогда, как ты объяснишь, совсем недавно посланец короля Палеотры при всём дворе зачитал королевский указ о запрете торговли с Таллистрией, а причиной назвал, цитирую: “Тяжелейшее оскорбление, нанесённое одной из Таллистрийских принцесс герою Палеотры, что бросает тень на всё королевство”.
     
     
     
     Рыжая на мгновение задумалась, а затем победно вздёрнула носик.
     
     — Не припоминаю, чтобы когда-либо была знакома хоть с одним героем их королевства. Скорее уж это камень в твой огород.
     
     
     
     Старшая сестра упёрла руки в бока.
     
     — О, я напомню тебе. Это было более полугода назад. Рыцарь, которого ты взывала на дуэль и вываляла в грязи перед всем двором. Он рыцарь-странник, и по совместительству, герой Палеотры. В Дерее ему дали прозвище “Бесстрашный”. Не припоминаешь?
     
     
     
     Глаза младшей принцессы округлились, и она несколько раз открыла и закрыла рот, напоминая рыбу, выброшенную на берег.
     
     — Этого не может быть! Он сражался как вчерашний крестьянин! Как он вообще стал героем?
     
     
     
     Брюнетка тяжело опустилась на кровать рядом с сестрой и серьёзно посмотрела на неё.
     
     — Мои люди навели справки об этом человеке. Он действительно рыцарь-странник, причём ученик одного из самый известных в мире рыцарей: сэра Кадогана. И он действительно герой, и стал таковым во время последнего нападения неизвестной, но крайне опасной морской твари на Дерею.
     
     — Как он смог стать героем, если не смог справиться даже со мной? — не унималась рыжая.
     
     — Когда крикун явился в Дерею, множество отважных воинов вместе с мастерами красных башен сражались на стенах, защищая город, — наследная принцесса тихо пересказывала доклад, смотря в сторону. — Но только один человек сражался ПОД стенами. И именно он нанёс твари последний удар, не дав уползти обратно в океан. Догадаешься, кто это был?
     
     
     
     Рыжая надулась, как мышь, и засопела.
     
     — Я не дура. Я просто не понимаю…
     
     — Да, ты задала хороший вопрос. И, полагаю, у меня есть на него ответ. После сражения герой был сильно ранен. Так сильно, что его месяц держали в целительном сне и собирали по кусочкам лучшие целители Палеотры. А ещё он уже имел неудачный опыт дуэлей при королевском дворце в Арсе, после которого был изгнан из королевства под угрозой суда. Так что тут остаётся два варианта: первый, что он не успел восстановиться после ранений, и второй, что он намеренно поддался, дабы избежать проблем с нашей матушкой. Какой тебе больше нравится?
     
     
     
     На младшую принцессу было жалко смотреть. Поникшая и уничтоженная девушка растянулась на кровати и накрыла голову подушкой.
     
     — Но я… я же защищала честь нашего королевства, — донеслось бурчание из-под подушки.
     
     — Вот как? И где же рыцарь оскорбил её?
     
     — Он сказал, что женщины слабее мужчин. Менее пригодны к армии, могут забеременеть во время похода, обладают более скверным характером…
     
     — Всё так и есть. Женщины действительно в среднем слабее мужчин — любая целительница тебе об этом скажет. И фактор беременности действительно часто вызывает проблемы в армии и страже во время службы. Но мы научились с этим справляться, и, вопреки преобладанию женщин в нашем королевстве, наши охотницы и воительницы ничуть не уступают охотникам и воинам других королевств. Он скорее высказал нам комплимент — то, что при общей слабости женщин, мы можем конкурировать с остальными королевствами наравне, является предметом гордости. Что же до характера… Никогда не слышала, чтобы мужчина вызвал на дуэль женщину из-за нелицеприятных комментариев о мужском роде. — старшая принцесса выразительно посмотрела на сестру.
     
     
     
     Из-под подушки послышался жалобный стон. Однако старшая сестра решила добивать до конца:
     
     — Ты, конечно, не участвуешь в управлении королевство, однако тебе стоит знать, что не менее трети всей нашей торговли шло через Палеотру. Людям, что живут на востоке и северо-востоке придётся всерьёз затянуть пояса потуже. Некоторые северо-восточные города вообще жили только за счёт торговли, и, возможно, нам придётся спонсировать их за счёт казны, чтобы они не пришли в упадок. Какие уж там налоги, если они не смогут даже себя прокормить. А уж если и некоторые торговые партнёры Палеотры в других королевствах решат последовать их примеру…
     
     
     
     Брюнетка замолчала. Впрочем, её сестре пояснения не требовались. Нахохлившаяся и взъерошенная рыжая принцесса выбралась из-под подушки и вытерла красные от слёз глаза, в которых теперь горел решительный огонь.
     
     
     
     
     Я виновата, значит, мне это и исправлять. Я должна найти этого рыцаря и извиниться.
     
     
     
     
     Старшая сестра лишь невесело усмехнулась.
     
     — Искать странствующего рыцаря, это всё равно что искать ветра в поле. Он может быть где угодно. И сомневаюсь, что нам ответ на подобный запрос в ордене, учитывая давнюю нелюбовь ренегонских мастеров жизни к нашим целительницам
     
     — Можно послать людей на поиски.
     
     — И какая, по-твоему, будет реакция когда он узнает, что его разыскивают Таллистрийцы по поручению принцессы? Решит уехать ещё подальше?
     
     — Но нужно же что-то сделать! Мы не можем оставить всё как есть! — взвилась рыжая.
     
     — Поздно уже что-то делать. Король Палеотры — известный упрямец и не любит менять свои решения. Если он принял указ, заставить его отменить его будет очень непросто. Даже если ты извинишься, ситуации это не изменит. Скорее уж, в этом могут увидеть лишь издёвку.
     
     — Я всё равно должна это сделать. Так будет правильно. — покачала головой младшая принцесса.
     
     — Ну, удачи. От матушки тебя это всё равно не спасёт, но я рада, что ты готова признать ошибку. — старшая сестра со вздохом потрепала младшую по голове, сделав её ещё более взъерошенной.
     
     — Постой! Вы же поедете в Ренегон на Конклав через полтора года? Возьмите меня с собой! Многие рыцари посещают Кордигард в это время, а Келлийский монастырь рыцарей-странников находится совсем рядом! Возможно, мне удастся найти его там! — блеснула эрудицией младшая принцесса.
     
     — Не могу обещать, что смогу убедить мать после произошедшего, но я попытаюсь. Даю слово.
     
     
     
     На лице заплаканном, взъерошенном и виноватом лице рыжей принцессы появилась робкая улыбка.
     
     

Глава 69

     Смерть можно было получить отовсюду, где есть жизнь. Однако массовое уничтожение растений и животных неминуемо привлечёт внимание, а коэффициент полезного действия у такого метода сбора энергии смерти был довольно низкий. А потому стоило обратиться к своему былому опыту, и вспомнить чему мой наставник по искусству смерти учил меня в самом начале. Самый простой способ получить недостающую энергию — ритуальное жертвоприношение. Однако зверя поймать намного сложнее, чем человека, а жертва животного даст меньше энергии, чем жертва разумного…
     
     
     
     Несмотря на то что демон не говорил этого напрямую, я был уверен, что высшие, мастерские техники искусства смерти, которые мне надлежит освоить, непременно связаны с разумными. Поэтому оставался только один вопрос — где взять людей в нужном количестве?
     
     
     
     Я забраковал сразу несколько пришедших на ум вариантов: то, что сработало в одном обществе, не сработало бы в другом. Старики, нищие, и бродяги жили в приютах под опекой церкви, и их пропажу бы точно заметили. Разбойников и бандитов не существовало как класса в принципе. А самым распространённым видом наказания была просто неприятная служба — и отсутствие этих людей бы также заметили.
     
     
     
     Охотники. Ответом были охотники. Большая часть сбивалась в отряды, но некоторая часть действовала и поодиночке, расставляя ловушки и охотясь на некрупную дичь. Их исчезновение никого не обеспокоит: работа опасная. А выследить одного-единственного человека в лесу с помощью искусства жизни мне по силам…
     
     
     
     Вскоре меня ждал лес. Хорошим решением было совместить сразу две вещи: поход к отшельнику и поиск охотников. И на третий день пути мне улыбнулась удача.
     
     
     
     Добивая некрупного волка, который имел несчастье попасться мне на пути, я ощутил недалеко от себя человека, который неспешно, аккуратно шёл по лесу, видимо, в направлении волчьих следов.
     
     
     
     Спустя некоторое время на поляне появился молодой парень с луком. Выглядел он как типичная деревенщина — простая дубинка из дерева, льняная рубаха, лёгкий ивовый лук. Даже кожаных доспехов и сапог не имел — обувью ему служили слегка подшитые кожей лапти. Он разочарованно зацокал языком, глядя на меня и волка.
     
     — Похоже, мы охотились на одну и ту же добычу, ваша милость. — уважительно, хотя и с долей разочарования произнёс охотник.
     
     — Я охочусь на иную добычу. Забирай, мне не жалко.
     
     
     
     Охотник не стал кочевряжиться и благодарно кивнув принялся связывать волку ноги, намереваясь утащить его. Я подошёл поближе.
     
     — До деревни далеко? Сам-то дотащишь?
     
     — Всего день пути, ваша милость, — не оборачиваясь, ответил охотник. - До стоянки доберусь до темноты, а там уже переночую да и…
     
     
     
     Охотник не закончил фразу. Костяной стилет, вышедший из его груди, вонзённый мною под лопатку, оборвал его слова.
     
     
     
     Искусство жертвоприношения, помимо всего прочего, включало в себя своеобразные ритуальные фразы, служащие ключом-триггером, дабы помочь адепту подсознательно настроиться на поток энергии смерти от жертвы. Однако мне это уже не требовалось, и я лишь молча прикрыл глаза, впитывая в себя поток. Ощущение пустоты ушло без остатка.
     
     
     
     Стерев со стилета кровь, я задумчиво осмотрел его. Ни следа царапин или трещин, а ведь в этот раз ему точно довелось сломать ребро на выходе. На мгновение задумавшись, я с силой ударил стилетом по ближайшему дереву, и он вошел наполовину. Удивительно крепкие кости были у той твари.
     
     
     
     Дорогу к отшельнику прошла в оттачивании мастерства на каждой живой твари, что мне встречалась. Ещё трое охотников ушли на подпитку тренировок, ещё один — на восполнение резерва перед посещением отшельника.
     
     
     
     Дом отшельника — хотя скорее это можно было назвать особняком, находился на каменной скале в десяток метров высотой, которая непонятно откуда взялась посреди леса. Скала была довольно гладкой — по такой и кошка не заберётся. Вероятно, наверх следовало забраться по верёвочной лестнице — однако не похоже, чтобы кто-то собирался её скидывать.
     
     
     
     Я несколько раз попытался негромко позвать хозяина — тщетно. Можно было предположить, что такой отсутствует, однако как бы он тогда сам поднялся? Кричать на весь лес глупо — это уже не окрестности столицы, да и топи рядом, могут сбежаться неприятные твари…
     
     
     
     Скрипнув зубами, я достал нож. Путь наверх оставался только один — пробить в скале маленькие ямки, и по ним как по лестнице, подняться. А с лазанием по скалам у меня были связаны неприятные воспоминания.
     
     
     
     Спустя несколько ударов по скале стальным ножом, мне удалось затупить нож, но не сделать ни единой выбоины — она была на удивление прочная. Плюнув, я решил подыскать подходящее дерево и срубить его. Это пришлось делать мечом, потому как иных инструментов у меня не было — кроме стандартного походного снаряжения и оружия к отшельнику я ничего не взял. За всё время моих путешествий по Тиалу это был первый раз, когда мне бы действительно пригодился топор…
     
     
     
     Поиск подходящего дерева, его срубку, подтаскивание и установку его к скале ушло несколько часов. Скала находилась на обширной поляне, и просто повалить на неё дерево было нельзя, как и забраться с одного из ближайших.
     
     
     
     Когда я наконец забрался на скалу и постучал тяжёлым железным кольцом на двери, уже смеркалось. Хорошо бы этому отшельнику оказаться стоящим этих усилий.
     
     
     
     Дверь открыл мрачный дед. Натуральный дед, седой, благообразный, с роскошной бородой, заплетённой в причудливую, многослойную и аккуратную косу. Одет он был в простую серую робу. И он был явно не рад меня видеть. Скрестились два мрачных, недовольных взора: мой, крайне недовольный перипетиями по дороге к отшельнику, и взгляд деда, по которому легко можно было определить, что он предпочёл бы, чтобы я скинулся со скалы, а не стучал в его дверь.
     
     — Чего надо? — грубо спросил наконец недовольный отшельник.
     
     — Разговор есть. — неопределённо дёрнул головой я.
     — Разворачивайся, слезай с моей скалы, топай в ближайшую деревню и разговаривай там сколько угодно. Я давно всем сказал, что в ближайшие десять лет никого тут видеть не хочу, и буду предельно занят! И другим также скажи!
     
     
     
     Доспехи странника на отшельника не произвели ровно никакого впечатления.
     
     — Разговор к вам. Важный разговор, с нажимом произнёс я.
     
     
     
     После двух недель пути, пройденных до этого места и этой проклятой скалы я не собирался уходить с пустыми руками. Дед, кажется, от, этого пришёл даже в легкое изумление. Похоже. редко кто не выполнял указаний развернуться и свалить. Но в себя он пришёл быстро.
     
     — Ты свалишь отсюда, потому что я так сказал, и потому что я не хочу никого видеть. Ты дурачок? На тренировках в монастыре головой ушибся? Не понимаешь слов? — процедил сквозь зубы старик.
     
     — Моё имя сэр Горд. Я рыцарь-странник. И дело, с которым я пришёл к вам, слишком важное, чтобы вы могли просто взять и выставить меня. Выслушайте то, что я скажу, и если моё предложение вас не устроит, можете быть уверены, я покину вас немедленно.
     
     
     
     Согласно описанию Нерона, отшельник был дюже любопытным исследователем. Я предполагал, что смогу заинтересовать его практиками варварских шаманов, о которых в королевствах никто ничего не знал, сославшись на наличие подходов к варварам. Если бы он не пошёл сам, возможно он мог дать наводку на одного из своих учеников — это меня тоже бы устроило. Но как показало дальнейшее, попытка сыграть на любопытстве была ошибкой…
     
     
     
     Отшельник нехорошо сощурился. Очень нехорошо. Затем он хищно втянул носом воздух.
     
     — Рыцарь-странник, да? От тебя несёт какой-то гнилью, не могу только понять что это за дрянь. Но вот что я тебе скажу: клал я на вашу церковь, на рыцарство, и на весь прочий сброд. Никто, кроме Отца мне не указ, ибо я величайший из мастеров Ренегона. И, раз ты не понимаешь словами, я преподам тебе урок. Переживёшь, вы, странники, народ крепкий…
     
     
     
     Отшельник посмотрел на меня и его глаза словно заволокло бело-серым туманом. Вокруг со свистом завыл ветер, превращаясь в ураган, который поднял меня прямо в латах над землёй!
     
     
     
     Дальше я действовал инстинктивно. Месяцами вбиваемые на зверях рефлексы, и бессонные ночи тренировок искусства смерти не прошли даром. В ответ на опасность молния смерти, мощнейший и быстрейший удар, на который я был способен отправилась в его сторону.
     
     
     
     Меня немедленно смело и скинуло со скалы, унося далеко в лес. Ветки смягчили удар и падение, однако я всё равно получил несколько закрытых переломов — левая рука, нога, и несколько рёбер сбоку явно были сломаны.
     
     
     
     Но что с отшельником? Стиснув зубы и с болью вправив сломанные кости в ноге, я заковылял к дереву, предназначенному для залезания на скалу.
     
     
     
     Это был тот ещё подъём. Хорошо ещё, что дерево я выбрал большое, и приложено оно было к скале не вертикально. Однако даже так, забираться по нему со сломанной ногой, рукой, и частью рёбер было очень больно. Если старик откажется ещё раз, то стоит просто прикончить его — мрачно подумал я.
     
     
     
     Но было уже поздно. Тело отшельника лежало на пороге, и он определённо был безвозвратно мёртв, а на его лице застыло выражение крайнего недоумения.
     
     
     
     Уже много позже, сидя в его доме и прокручивая этот момент в памяти, я понял, как сильно мне повезло убить старого мастера. Он почувствовал во мне гниль — вероятно, так для него, по настоящему великого мастера искусства жизни ощущались омертвевшие нити смерти внутри меня. Он не намеревался убивать меня — скорее, хотел просто спустить со скалы и легонько сбросить с высоты нескольких метров, однако поняв, что и я атакую его, атакую чем-то неведомым, ему неизвестным, он инстинктивно ответил.
     
     
     
     Старый волшебник был быстр, невероятно быстр. За одно-единственное мгновение он успел отбросить меня, и возвести защиту, используя две противоположные стихии — землю и воздух. Перед его телом была возведена каменная стена, что взмыла из скалы за долю секунды. Стена, пробитая молнией смерти…
     
     
     
     Смерть — превосходный инструмент разрушения. Она, словно поток частиц, способна разрушать всё — от материи до энергии. Но любой физический или энергетический объект, что встаёт на пути смерти, рассеивает, гасит, замедляет удар, и степень этой защиты зависит от плотности объекта. Среднее проклятие способно пройти через одежду, даже через щит или латные доспехи. Но деревянная стена или толстый башенный щит остановит его, а уж каменная стена и подавно. Конечно, если вложить в удар прорву сил, окружить своё проклятье плотным слоем смерти, что рассеиваясь, даст ему возможность пройти дальше, можно запустить удар на расстояние километров, или заставить его миновать даже крепостные стены. Но это пустая трата энергии.
     
     
     
     Молния смерти была создана, чтобы обходить эти ограничения. Не знаю, где и когда, но таинственные мастера искусства смерти позаботились о том, чтобы в арсенале их учеников всегда была возможность обойти любую защиту. Если ты не можешь запустить проклятье во врага напрямую, вытяни издалека нити, находясь в соседней комнате, сплети из них проклятье прямо перед его носом, и убей ничего не подозревающего врага. Подними немертвого слугу, и он сделает это за тебя эту работу. Подготовь ловушку, попав в которую враг превратится в высушенную мумию. А если всё это оказалось тщетно…
     
     
     
     Выжги в мире нитью узор — и часть его законов отступит, вспомнил я слова своего демонического наставника. Молния была мгновенно выращенной нитью смерти, что выжигает себе в самом мироздании путь, разрывая на свое пути любую материю и энергию. Мощь, сжатая в одной-единственной точке, что со всей возможной скоростью устремляется к врагу, словно молния… Пробивая любую защиту.
     
     
     
     Атакуя я отшельника любым другим приёмом из своего арсенала, и толстая каменная стена остановила бы это. Прочная и надёжная, она остановила бы множество ударов — стрелы и камни, огненный вал и молнии, выигрывая своему владельцу время. Однако от этого удара можно было только уклониться…
     
     
     
     Молния не была абсолютным оружием, конечно. Она требовала множества сил, искусства, и главное — точности. Именно поэтому я тренировал подобный удар до умопомрачения, вбивая его в безусловные рефлексы. Пробивая любую защиту, тем не менее она была часто была не способно убить противника всего одним залпом. Радиус воздействия был небольшой — средний удар молнии смерти приводил к омертвению всего лишь небольшого круга плоти максимум в пару десятков сантиметров радиусом.
     
     
     
     Глазомер не подвёл меня в этот раз. Молния попала старому чародею прямо в сердце. Возможно, будь он готов к такому исходу, он вырастил бы себе новое сердце, или смог оживить уже омертвевшее, кто знает. Но отшельник просто не понял, что произошло, и умер прежде, чем успел это осознать.
     
     
     
     Я ещё долго смотрел на тело могущественного мастера, размышляй, как могли бы сложиться наши отношения, если бы он был чуть сговорчивее. Уверен, я мог многое предложить ему, а он мог бы стать великолепным помощником в деле восхождения на трон. Однако история не имеет сослагательного наклонения — с этими мыслями я переступил через труп и вошёл в дом, осматриваясь там.
     
     — Что случилось с дедушкой?
     
     
     
     Мгновенно обернувшись на звук, я увидел в проёме маленькую, лет 6–7 девочку, которая, вытаращившись, смотрела на меня большими зелёными глазами.
     
     
     
     Мы долго смотрели друг на друга в тишине. Не знаю, о чём думала девочка, а я напряжённо прикидывал всевозможные варианты решения возникшей проблемы. В этот раз победил, пожалуй, самый надёжный способ.

Глава 70

     Я медленно, не двигая левой рукой, снял шлем и опустился на колено здоровой ноги перед девочкой, улыбнувшись её самой обаятельной улыбкой, на которую был способен.
     
     — Как тебя зовут?
     — Иния. — шмыгнув носом, ответила девочка.
     — С дедушкой всё хорошо. Давай так: ты просто закроешь глаза, досчитаешь до десяти, и он будет рядом, хорошо?
     
     
     
     Девочка доверчиво зажмурилась и начала считать. И в этот момент я остановил её сердце.
     
     
     
     В дома отшельника пришлось задержаться почти на два месяца. Сломанная рука и нога, не говоря уже о рёбрах, не слишком располагали к обратному пути. Здесь было всё необходимое для жизни: огромная бочка, присоединённая к сборнику дождевой воды, ледник с не менее чем годовым запасом продуктов. Имелась обширная библиотека, заготовленные дрова, и даже ванна с дровяным подогревом.
     
     
     
     Теперь я понимал несговорчивость старика — в ближайшие годы он собирался заниматься обучением внучки, и ничто другое его не интересовало. В комнате девочки я нашёл вещи для обучения счёту и письму, а также книги по магии для начинающих.
     
     
     
     Девочка была проблемой. Одно дело — убитый отшельник, про которого никто не вспомнит, и другое дело — его внучка. Это подразумевало, что у отшельника есть дети, и однажды они непременно явятся, чтобы узнать как у неё дела. Возможно, девочка ничего не видела и не поняла, однако рассчитывать на авось и оставлять возможного свидетеля было глупо. Следовало замести все возможные следы.
     
     
     
     Усилием воли я подавил желание попробовать поднять мёртвого мага в качестве нежити. Неизвестно, будет ли он послушной марионеткой — даже поднятые звери сначала взбрыкивали, хотя это было скорее следствием неопытности. А вот поднятию мёртвых разумных демонический наставник меня ещё не обучал.
     
     
     
     От тел пришлось избавиться. Стащив их на край скалы, я вливал в них энергию смерти до тех пор, пока они полностью не обратились в прах, а затем смёл прах и развеял его по ветру. А потом провёл влажную уборку, стараясь не оставить ни пылинки.
     
     
     
     Пробитая каменная стена на входе в доме тоже выглядела подозрительно. Я расколол её на части, вставив в пробитую дырку дерево и полив его водой, затем раздробил обломки так, чтобы никто не мог собрать их воедино, и затем понять, что она была пробита насквозь точечным ударом.
     
     
     
     Оставался лишь один момент, который мог вызвать подозрения. Я сам. Из-за травм я был буквально вынужден задержаться в доме: и у меня отнюдь не было уверенности, что родственник старого волшебника, который уже бывал здесь, не обнаружит, что в доме жил кто-то кроме отшельника и его внучки после их исчезновения. Конечно, я мог бы попытаться замести следы, но всё же, это было слишком ненадёжно.
     
     
     
     Некоторое время я ломал голову над тем, как лучше поступить в этой ситуации. Сжечь особняк? Он был почти полностью каменным, вполне возможно, эту скалу и как минимум стены старик возвёл с помощью магии. Даже если спалить всё внутри, оставив остов, это всё равно может вызвать подозрения. Дома редко сгорают сами по себе.
     
     
     
     Конечно, можно было предположить, что прилетел дракон и спалил всё, однако Кадоган твёрдо был уверен — драконы не трогают людей…
     
     
     
     К тому же старик имел превосходную библиотеку. Часть книг были написаны, судя по всему, им же: превосходные пособия по магии для начинающих, для взрослых адептов, и даже стихийные приёмы для настоящих мастеров. Из них я узнал, как маги красных башен создавали тот пламенный луч, как старик поднял меня в воздух, направляя потоки ветра, как мастера земли превращали землю в каменный монолит, и насаживали своих врагов на каменные шипы…
     
     
     
     Меня разбирала легкая зависть, пока я читал это всё. Попытки попробовать что-то из упражнений для начинающих обернулись крахом — либо было что-то, что объясняли наставники с глазу на глаз, либо у меня не было даже малейших способностей. Оставалось лишь утешать себя тем, что некоторые практики и приёмы можно будет попробовать адаптировать для искусства смерти.
     
     
     
     Хотя в целом, пожалуй, я даже испытал некоторое разочарование, поподробнее узнав о местной школе магии. Она была довольно скудной и примитивной — все приёмы сводились лишь к направлению стихийной энергии тем или иным способом. Направить потоки воздуха, поджечь что-то, преобразовывать землю или воду… Никаких зубодробительных вещей или чего-то сложного и масштабного. Пожалуй, пламенный луч, что я видел со стен Палеотры был пиком разрушительных способностей мастеров всех стихий. И большинство, вероятно, было способно лишь на менее масштабные вещи.
     
     
     
     Дальше всего, вероятно, продвинулись мастера жизни. Они умели слегка преобразовывать организмы — но именно что слегка. И даже это требовало от них серьёзных усилий и долгой работы. В библиотеке старика нашлись книги, описывающие подобные опыты: а вот в библиотеке ордена подобное отсутствовало.
     
     
     
     Так я узнал, что большая часть изменений в моём организме была связана с тем, чтобы он просто мог накапливать больше жизненной энергии. Это и придавало чуть больше силы, скорости, выносливости… Вероятно, мастера ордена также каким-то образом меняли что-то в биохимии: но это был уже более продвинутый уровень, и в книгах отшельника ничего подобного не упоминалось.
     
     
     
     И это были плохие новости. Исходя из того, что я знал об искусстве смерти, его постоянная практика приводила к тому, что количество жизненной энергии в организме неуклонно сокращалось. Мастера смерти постепенно превращали себя в полутруп, делая части собственного тела просто мёртвой плотью, которая не имеет чувств, и управляя ей как марионеткой.
     
     
     
     Это имело и свои плюсы — мёртвая рука, наполненная смертью, могла совершать любые действия, которые ограничивались лишь её прочностью на что живой организм, даже крепкий, был не способен. Мастер смерти выиграл бы у мастера жизни в армрестлинге, хотя, возможно, и сломал руку. Впрочем, он бы этого даже не заметил.
     
     
     
     Однако в будущем, в таком раскладе я лишусь всех бонусов, которые давал мне избыток жизненной энергии. Конечно, у меня был большой запас, и лишь малая часть моего организма сейчас была пронизана нитями смерти. Но и до настоящего мастера смерти мне далеко...
     
     
     
     Третьего пути не было. Был лишь выбор: или-или. Искусство жизни давало власть над жизнью, причём, по большей части, над своей собственной. А вот искусство смерти давало власть и над жизнью, и над смертью. Поэтому для меня выбор был очевиден.
     
     
     
     В ночь, когда я принял это решение, в моём обучении искусству смерти произошёл новый скачок в моем развитии. Именно тогда мне стало известно, как стать настоящим мастером смерти.

Глава 71

     В этот раз изнанка встретила мой дух как родного. Ранее терпкий и неприятный привкус смерти сменился привычным ощущением, с которым за месяцы тренировок я даже успел сродниться. Однако мой собеседник остался неизменным. Даже сейчас, после прочтения книг о стихийных духах, богах, и магических практиках Тиала в библиотеке старого волшебника, мне всё ещё не удавалось классифицировать его существо.
     
      — Времени осталось мало.
     
     — До конклава ещё больше года.
     
      — Вечность для мастера смерти. Миг для ученика.
     
     — Так кто же я по-твоему? Мастер или ещё ученик?
     
      — Ученик, что должен стать мастером за этот год. Время освоить высшие аспекты.
     
     — Я готов слушать.
     
      — Слушать ты был готов и раньше. Сейчас стоит другой вопрос: чем ты готов пожертвовать?
     
     
     
     Разумеется, я знал, какого ответа он ждёт. Я готов был пожертвовать многим — но не всем.
     
     — Всем, кроме своего разума и своей души.
     
      — Слишком мало.
     
     — Но ведь в этом и смысл, разве нет? Лишиться души и разума даже хуже, чем лишиться тела. Какой смысл в могуществе, власти, силе, если от тебя осталась лишь оболочка?
     
     
     
     Призрачный собеседник некоторое время молчал, оставаясь неподвижным, однако по паузе можно было понять, что он прикидывает варианты. Даже если он заменит меня другим адептом, Отец наверняка бы обнаружил следы моих ритуалов в мире. А затем, возможно, найдёт и его, что, очевидно, не входило в его планы. И если раньше я был заменяем, сейчас было слишком поздно. Он это знал, и знал, что я это знаю.
     
      — Искусство смерти создано не для того, чтобы обрести силу, власть или могущество. Это путь борьбы со смертью, обращение её же сил против самой концепции. То, что кажется тебе могуществом, не более чем побочный инструмент этой борьбы. В однажды ты можешь проиграть в этой борьбе лишь потому, что не понимаешь этого, и не готов пожертвовать достаточно. Ты не должен терять душу или разум в этой борьбе — это правда. Но ты должен быть готов пожертвовать их.
     
     — Меня не интересует твоя философия. Лишь практика. Лишь инструменты. Я делаю дело — ты даёшь инструменты, чтобы выполнить его. Закончу обучение — впишу всю эту дребедень в книгу как ты хочешь, так и быть. Но не держи меня за идиота, которому можно всунуть красивую сказочку.
     
      — Будь по-твоему. Последствия будут на твоей совести. Быть может, со временем ты поймёшь.
     
     — Хорошо, что я лишился такой бесполезной и вредящей вещи как совесть, ещё в прошлой жизни.
     
      — Есть три высших аспекта искусства смерти, которые ты должен освоить. Реверс, Сохран, и Менталь. С какого предпочтёшь начать?
     
     — Начнём по порядку.
      — Как ты уже знаешь, смерть — превосходный инструмент разрушения. Но как создать что-то, имея инструмент, который может что-то разрушать? Ты должен извратить изначальную энергию, сделать реверс, сменить ей полярность. Может показаться, что из этого получить жизнь, но это не так. Жизнь и смерть — две стороны одной монеты, но сделав реверс, ты поставишь эту монету на ребро.
     
     — Как это сделать? И каков будет итог?
     
      — Энергия смерти, как и любая другая стихийная энергия, мало что делает сама по себе. Твоя воля даёт ей форму. Прикажи ей измениться так, как ты хочешь, и ты получишь не-жизнь и не-смерть. Ребро монеты. Ты никогда не задумывался, как мастера смерти, что умерщвляют части своих тел, не разваливаются? Мёртвая плоть неспособна регенерировать, восстанавливать повреждения. Не-живая и не-мертвая способна. Стоит лишь подать энергии. Более того, она может стать прочнее: изврати изначальную суть энергии, и вместо разрушения она начнёт укреплять структуру объекта воздействия, делая его более прочным и долговечным.
     
     — Таким же образом создаются более продвинутые марионетки, верно?
     
      — Верно. Комбинируй подход. Нежить, созданная только как кукла, или созданная проклятьем, как правило, недолговечна, и в своей основе является не более чем големом на энергии смерти. Знаешь что это такое?
     
     — Знаю.
     
      — В случае куклы-марионетки голема питаешь ты напрямую, в случае проклятья — его питает проклятье. Но добавь к этому реверс, наполни поднятого не-жизнью, и ты получишь полноценное, самодостаточное существо, уже не требующее постоянного присмотра.
     
     — Нежить можно запитать через несколько проклятий, а не через одно?
     
      — Экспериментируй. Найди свой подход: разные мастера делают по-разному. Практика показывает, что одно сильное и крепкое проклятье надёжнее и долговечней, чем система из нескольких мелких: его сложнее разрушить. Но и такой вариант возможен.
     
     — Хорошо, полагаю, суть я уловил. Явлюсь с вопросами после первой практики. Что насчёт следующей темы?
     
      — Ты никогда не задумывался, где храниться энергия, что ты собираешь? Где находится твой собственный резерв смерти?
     
     — Ноющая пустота в груди в момент растраты намекает, что где-то неподалёку.
     
      — Это иллюзия. Вспомни, что было сказано при первой встрече: ты прошёл через смерть, и потому преуспеешь в искусстве больше, чем кто-либо другой. Понимаешь почему?
     
     
      Душа каким-то образом зацепила часть энергии смерти во время того, как я умер? И поэтому приспособилась сохранять её?
     
      — Именно так. Твоя собственная смерть омыла твою душу этой энергией — однако душу так просто не разрушить, и она адаптировалась, приспособилась к этому. Тренировки, через которые ты проходил, были направлены ещё и на то, чтобы создать и растянуть резерв энергии из оболочки твоей собственной души. Сама по себе изначально твоя душа удерживала лишь небольшой объём, которого хватило лишь на один удар по той кошке. Когда я запечатал те крохи в тебе, в глубинах твоей души образовалась каверна, которая не могла зарасти. Именно она стала твоим постоянным резервом, разрастаясь и растягиваясь, как пузырь.
     
     — Стоп, разве это не должно было повредить душу?
     
      — Повредило, конечно. Я предупреждал тебя перед блокировкой. Ты не захотел лишаться сил.
     
     — Речь шла о непредсказуемых последствиях, а не о кромсании собственной души! К тому же ты говорил, что это сделает меня сильнее!
     
      — Работая с душами, никогда нельзя знать наверняка чем это обернётся. Это действительно сделало тебя сильнее. Искусство даётся тебе невероятно легко. Ты освоил за месяцы то, что иные осваивают годами.
     
     — Что произошло с этой каверной, когда я совершил ритуал разблокировки?
      — Она переполнилась и лопнула, словно пузырь. А ты получил доступ к энергии.
     
     
     
     Нанести удар по своей душе, найти мастера, совершить жертву… Вспомнил я варианты обретения сил, что у меня были. Теперь смысл был виден куда лучше. Удар рассёк бы внешнюю часть души, дав доступ к энергии. Опытный мастер, вероятно, смог бы проколоть каверну, обеспечив тонкий ручеёк. Жертва же переполнила ей, заставив лопнуть. Три разных подхода, и каждый раз могли быть разные результаты. И выбранный мной, похоже, был самым разрушительным для меня же.
     
     — И ты не спешил просвещать меня о подробностях, да? Но если она лопнула, как я накапливаю энергию теперь?
     
      — Теперь ты привык постоянно удерживать энергию вокруг своей души.
     
     — Но это значит, что на моей душе теперь, словно язва, зияет открытая рана?
     
      — Душа способна исцелять свои раны.
     
     — Вот только даст ли энергия смерти вокруг неё это сделать?
     
      — Это был твой выбор. Порою мастерам приходится идти и на большие жертвы. В любом случае это несущественно.
     
     — Как мне залечить эту рану?
     
     
     
     Я не чувствовал ничего подобного, но новости были неприятный. Звучало это скверно.
     
      — Это не относится к обучению искусству смерти.
     — Но мне нужно это знать! Это важный вопрос, влияющий на мою функциональность, как мастера смерти!
     
      — Я так не думаю. Хочешь ответов — напиши книгу. Одна книга — один вопрос. Такова была сделка.
     
     
     
     Я думал, что не смогу ненавидеть его сильнее. Что же, он показал, что это было ошибкой.
     
     — Тогда к делу. — взял себя в руки я. — Рассказывай дальше.
     
      — Смерть способна влиять на душу. Душа способна изменяться и адаптироваться от воздействия смерти. Через искусство смерти ты можешь работать с душами — почувствуй их, найди ту связь, что объединяет душу и тело. А затем вонзи туда нити, подвластные твоей воле.
     
     — Ты хочешь сказать, что я могу вырвать душу из тела разумного буквально? Просто взять и вырвать?
     
      — Не только разумного. Всё живое имеет душу. Он будет сопротивляться, конечно. Как минимум инстинктивно. И не только вырвать, нет. Ты можешь изменить её, создать с ней подчиняющую связь, заставить её испытывать боль.
     
     — А разрушить?
     
      — Общепризнанно, что души бессмертны и неуничтожимы. Их можно повредить или изменить — но не уничтожить. Но почти любое повреждение рано или поздно затянется. Насколько я знаю, никому и никогда во вселенной не удавалось уничтожить изначальную искру.
     — И насколько большую часть вселенной ты видел?
     
      — Очень небольшую. Но намного большую, чем ты.
     
     — И как же мне нащупать эту связь? Как понять, что есть душа и как на неё воздействовать.
     
      — Начни с себя. Ты находишь здесь душой и разумом, но не телом. Просто попробуй. Я помогу.
     
     
     
     Долгое время я висел в пустоте, где были лишь я, мой собеседник и море энергии смерти. Не знаю, сколько времени прошло, но затем я начал ощущать что-то. Словно кто-то очень слабо, почти незаметно, тянет меня куда-то. Не знаю как, но мой демонический наставник взялся за нить, что связывала меня с моим телом, и подёргал за неё! Затем, сосредоточившись, я смог почувствовать нити, которыми он дёргает за эту связь. А затем и саму связь. И много после — самого себя…
     
     
     
     Когда я понял ответ, это вызвало у меня лишь лёгкий смех. Что такое душа? Это и есть я. Так просто, но как сложно порою бывает это понять. Немного странно было ощущать себя ничем и чем-то одновременно. Словно ты плывёшь в осознанном сне, и понимаешь что это ты, такой лёгкий и невесомый, и кажется, что можно легко изменить и пощупать себя, но почему-то получается совсем иное чувство, нежели наяву.
     
     
     
     Я ощутил ореол смерти вокруг себя, который почему-то казался мне чёрным. Наверняка это были стереотипы — сознание инстинктивно связывало практику искусства смерти и чёрные цвета, повинуясь известной культуре. Я чувствовал рану на свое душе — совсем небольшую, почти незаметную. Она была словно прокол от пирсинга, только иглой здесь служила постоянно циркулирующая через неё энергия смерти. И это совсем не мешало — осматривая себя, я внезапно осознал, что именно пропуская смерть через маленький кусочек своей души, у меня получается гораздо легче манипулировать этой энергией.
     
     — Я понял.
     
      — Это проще, чем ты думаешь. Однажды поняв, ты уже не разучишься. Окутав чужую душу нитями смерти и проклятиям, ты можешь вынудить её на очень, очень многое. Используй это. Но никогда не забывай о своей.
     
     — Полагаю, настало время заключительной части.
     
      — Возможно, эта часть — важнейшая. Однако это зависит от точки зрения. Что важнее: душа или разум?
     
     — Разум, конечно же. Без души ты машина. Без разума ты лишь животное. Машина может осознавать, что потеряла что-то, и пытаться это вернуть, животное же на это не способно.
     
     — Машина. Ты прав. Я согласен с тобой: именно разум первичен. И когда-то давно, на заре рассвета мастеров смерти, это едва не стало причиной падения этого великого искусства. Первые из великих мастеров смерти придумали множество способов обмануть смерть. Но смерть оказалась хитрее, чем они думали. Ты можешь жить вечно в нетленной не-мертвой и не-живой форме, ты можешь окружить себя легионами, способны отразить вторжение из любого мира, ты можешь создать могущественную цитадель, что всегда даст тебе время уйти, если кольцо врагов сомкнётся вокруг. Но никто и никогда не застрахован от удара в спину от тех, кого ты считаешь надёжными, верно?
     
     Это было мне знакомо. Пожалуй, даже слишком хорошо знакомо — ведь именно предательство стало причиной моей смерти ещё в первой жизни. Я ждал его, конечно. Будучи лидером любой организации, обладающей властью и влиянием, тебе всегда стоит быть готовым к тому, что нижестоящие попытаются занять твоё место, и пусть их могут вести тысячи разных мотивов, всегда стоит быть к готовым к удару: я знал людскую природу слишком хорошо. И тогда я был готов - жаль, недостаточно хорошо.
     
     — Мастера жизни тоже способны на что-то подобное, верно? Вассальные клятвы, что перекачивают жизнь в случае ослушания приказа.
     
      — Не сравнивай детские поделки с подлинными шедеврами. Эти клятвы несовершенны, и тебе не стоит на них рассчитывать. Перекачка жизни работает лишь вблизи, а предать могут и на расстоянии. Множество приказов можно выполнить таким образом, что это отнюдь не пойдёт тебе на пользу.
     
     — И какой же шедевр создали мастера смерти?
     
      — Когда первые из великих мастеров смерти только создавали свои не-мертвые легионы, для управления ими требовались разумные слуги. Казалось бы, что может быть проще — взять душу, вселить её в подходящий сосуд, сковать проклятиями и стимулируя болью заставить выполнять приказы? Однако душа, будучи закованная в цепи, разумом всегда будет ненавидеть создателя. Ты можешь сломать разумного невыносимыми пытками, сделать покорным твоей воле… Однако никогда не сможешь угадать, когда искра ненависти возродиться из пепла почти уничтоженной личности и ударит тебе в спину.
     — Личный горький опыт?
     
      — Не личный. Однако великий мастер смерти, чьё имя давно забыто, покоривший сразу несколько миров, пал именно так. Во время покорения очередного мира он принимал отчёт от своих немертвых генералов, которых набирал из людей, которых лично пытал до смерти, чью волю и личность он сам сломал невыносимыми муками, чья покорность была проверена веками… В один момент они просто обнажили мечи и ударили, всё вместе не сговариваясь. Это убило их, конечно, почти мгновенно: разрушило тела и разум, покорёжило души окутанными сонмами проклятий. Однако мастер тоже был мёртв: генералы были крайне могущественной нежитью и их удары пробили его защиту и обратили его в прах.
     
     — И ты хочешь сказать, они нашли решение и этой проблеме? Как?!
     
      — Было найдено несколько путей. Но все они базируются на одном — способности смерти разрушать. Мастера смерти разрушали разум других существ по частям снова, снова и снова, пока не научились понимать, что в нём за что отвечает.
     
     — Пожалуй, это та часть, которую я хочу знать больше всего. Она действительно важнейшая.
     
      — Легко понять подход. Сложно стать в нём мастером. Есть несколько путей, но для любого варианта тебе потребуется разумная жертва в качестве основы. Стерев большую часть разума жертвы, ты можешь превратить остатки в полуразумное проклятье, которое будет выполнять заранее установленные приказы. Однако получившееся полуразумное существо или артефакт будет совершенно лишён инициативы, и будет выполнять лишь строго определённый круг функций.
     
     
     
     Программа. Возможно, демон не знал, что это такое, однако я провёл параллели мгновенно.
     
     — Полезно, но не универсально. Что дальше?
     
      — Второй вариант похож, но более затратен по времени. Ты можешь стереть весь разум целиком, оставив лишь базис: рефлексы и инстинкты, необходимые животным. Ученик при таком подходе превратит разумного в животное, но мастер — не в животное, а в ребёнка. Ребёнка, которого можно воспитать в нужном ключе.
     
     — Долго. И ненадёжно — можно ошибиться в процессе воспитания.
     
      — Есть и иные нюансы, что приходят с опытом. Здесь поможет третий подход. Можно нащупать в чужом разуме вещи, что отвечают за неверность, ассоциативные цепочки, которые приводят к предательству, и оборвать их, стереть, уничтожить. Тогда разумный сам не будет задумываться о предательстве. И этот подход также может применяться для того, чтобы поправлять воспитуемого.
     
     — Полагаю, здесь имеется какой-то подвох, верно?
     
      — Верно. Сложная и тонкая работа — и ошибка может привести к безумию подчиненного. Здесь имеется два варианта: первый, когда ты безвозвратно стираешь то, что отвечает за предательство. Это надёжный подход, и он гарантирует тебе послушную, разумную марионетку: однако калечит её разум, делая её более тупой и менее инициативной.
     
     — Но всё ещё лучше, чем полуразумное проклятье, так?
     
      — Да, спектр задач широк и универсален — это всё так же разумное существо, пусть и неполноценное. Следующий подход более тонкий: ты стираешь ту часть, что отвечает за предательство, однако не безвозвратно, позволяя формироваться новым связям и ассоциативным цепочкам. Это требует контроля за разумным, однако делает его более инициативным и полезным. Процедуру стоит повторять время от времени.
     
     — Может, проще было бы создать установки, что отвечают за верность, чем уничтожать те части, что отвечают за предательство?
     
      — Сколько практик в искусстве смерти направлены на то, чтобы создать что-то?
     
     
     
     На ум не приходило ни одной. Изменить, поднять, уничтожить — это да, но создать. Хотя, насчет этого можно было поспорить. Если я сошью несколько тел в одно и создам новый вид нежити, это будет считаться? Однако Намёк был понятен.
     
     — Это всё?
     
      — Одна последняя вещь. Комбинируя подходы, можно огранить чужую личность так, что она будет полностью соответствовать нужным тебе требованиям. А затем окутать её разум незаметным для неё проклятием, которое будет своеобразно подпиливать новые ассоциативные цепочки, не им формироваться. Полученная личность будет способна накапливать знания, но неспособна развиваться как личность — даже спустя много лет она останется такой же, какой была. Верной, надежной, умной и инициативной. Застынет во времени такой, какой нужна тебе. Создать подобное — высшее мастерство.
     
     — Звучит неплохо. Я обязательно попробую. Остался лишь один вопрос: мне нужны чёткие инструкции, как прервать ритуал призыва Отца иерархами.
     
      — Вариант убить их всех ты не рассматриваешь?
     
     — Возможно, мне это и удастся, однако это не даёт гарантии, что их патрон не явится. Нужно как-то превентивно предотвратить это.
     
      — Есть способ. Каждый из верховных иерархов имеет при себе кристалл памяти, в котором хранятся его воспоминания, или его предшественников о встрече с Отцом на предыдущих конклавах. Они используют их, как точку координат, по которым нужно отправить ему зов, чтобы он откликнулся. Найди эти кристаллы. Сотри воспоминания. Наполни их энергией смерти, и приправь памятью о месте, где мы находимся. Тогда их зов придёт сюда, а открывшийся проход заполонит энергия смерти, которая убьёт их всех.
     
     — Иерархов всего одиннадцать, верно? Сколько кристаллов мне нужно изменить таким образом, чтобы это сработало?
     
      — Все одиннадцать. Иначе есть шанс, что они успеют дозваться Отца.
     
     — Это будет непросто.
     
      — Работа для мастера, не так ли? Ты должен сорвать призыв любым способом. Убеди их всех не звать Отца. Убей их всех. Уничтожь или подмени кристаллы, все до единого. Выбор за тобой!
     
     
     
     Уболтать верховных жрецов отказаться от регулярного призыва своего бога? Похоже, у него всё-таки имеется чувство юмора.
     
     — Я сделаю это. Я подменю все кристаллы и стану мастером смерти в процессе. А затем мы поговорим о том, что ты хочешь видеть в книге, которую мне предстоит написать.
     
      — Ты выбрал.

Глава 72

     Я всё же посетил гильдию свободных мастеров, вопреки совету Нерона. Однако сделал это отнюдь не за тем, чтобы найти мастера для экспедиции. С их помощью я выяснил, где живёт семья мессира Шаотега: родители Инии.
     
     
     
     Долго обдумывая вариант с заметанием следов, я пришёл к выводу, что лучше всего будет поступить так, как поступил бы рыцарь-странник, наблюдая смерть отшельника: то есть рассказать родным от трагедии самолично, разумеется, слегка исказив реальные причины.
     
     
     
     Они проживали в неплохом доме за третьим кольцом стен, в квартале баронов. Дверь мне открыл слуга.
     
     — Чем могу вам помочь, сэр…?
     
     — Сэр Горд. Рыцарь-странник. Здесь живёт семья мессира Шаотега?
     
     — Барон Норт и леди Теллия живут здесь. Однако сомневаюсь, что они ожидают вас.
     
     — Я недавно навещал мессира. У меня для них новости.
     
     — Подождите здесь.
     
     
     
     Слуга вернулся через несколько минут.
     
     — Барон Норт и леди Теллия приглашают вас на обед.
     
     
     
     После соблюдения всех формальностей вежливости и перекуса, леди Теллия начала расспросы.
     
     — Значит, вы говорите, что недавно навещали мессира Шаотега? Насколько я знаю, он не любит гостей и в ближайший годы никого не собирался принимать.
     
     — Верно, навешал. Вы — родители Инии?
     
     
     
     Барон с женой переглянулись. После безмолвного диалога барон ответил.
     
     — Да, это так. Шаотег — мой отец, и Иния наша дочь.
     
     — Боюсь, в этом случае у меня для вас плохие новости.
     
     — Насколько плохие? — барон нахмурился, ухватившись за подлокотник кресла.
     
     
     
     Ваш отец и ваша дочь мертвы.
     
     
     
     Глаза барона потемнели и послышался хруст дерева. Он отломил подлокотник. Послышался звон битого стекла - леди Теллия выпустила из рук бокал с соком, и он вдребезги разбился о пол, на что она, впрочем, не обратила ни малейшего внимания. Барон рванул воротник и резко выдохнул, посмотрев на меня бешеным взглядом.
     
     — Как… Как это произошло?
     
     
     
     Леди вышла из ступора и тихо заплакала, уткнувшись ему в плечо. Тот инстинктивно погладил её и прижал к себе, не сводя с меня взгляда.
     
     — Я направлялся к мессиру чтобы пригласить его в частную экспедицию. Тогда я не знал, что он не принимает гостей — я вернулся в Ренегон недавно. Надеялся уговорить его, или получить наводку на одного из его учеников. Мессир был не слишком рад меня видеть.
     
     
     
     На мгновение остановившись, я сделал глоток.
     
     — Что было дальше? — напрягся барон ещё сильнее, став похожим на натянутую струну.
     
     — Мы немного повздорили. Я пытался убедить мессира принять и выслушать меня, но он был непреклонен и послал меня куда подальше.
     
     — Похоже на него. — тихо сказала леди Теллия.
     
     — Я долго добирался до него и уходить с пустыми руками не хотелось, поэтому я попытался настоять.
     — И как он отреагировал? — медленно проговорил барон.
     
     — Поднял меня в воздух и скинул со своей скалы, на которую, между прочим, было весьма непросто забраться. Я сломал руку, ногу, и несколько рёбер от падения, однако потом всё же смог с трудом подняться обратно по ранее прислоненному к скале дереву. Когда я поднялся во второй раз, мессир был уже более сговорчивым. Он не возражал, чтобы я остался у него на то время, пока кости заживут. Там же я и познакомился с вашей дочерью, Инией.
     
     — Отец всегда был вспыльчивым и ненавидел, когда на него пытаются давить. Впрочем, также быстро отходил, — вздохнул барон.
     
     — Он умер быстро, я полагаю. Какая-то тварь, вероятно, чрезвычайно сильная и умеющая летать достала его. В момент его смерти я был далеко и не мог ему помочь ввиду собственных травм, а Иния выбежала на шум, и тварь убила и её. На крыльце дома есть остатки каменной стены, разбитой вдребезги: мессир успел возвести защиту, но это его не спасло.
     
     
     
     Это даже не было ложью… технически. Я определённо был чрезвычайно сильной и умеющей летать тварью. Правда, летать только вниз и недолго, однако кого волнуют нюансы?
     
     
     
     Барон сник и опустил потухший взгляд. Леди тихо плакала.
     — Мы много раз предлагали ему переехать в город. Предлагали купить лучшую башню. Он всё отказывался, говорил, какой он великий маг, что всякая тварь ему нипочём, волноваться не о чем. А ведь топи рядом. Старый дурак. — надтреснутым, убитым голосом произнёс барон.
     
     — Простите, что принёс дурную весть. Но вы обязаны знать…
     
     — Не извиняйтесь. Я не могу поблагодарить вас за эту весть, однако не забуду об этом. А теперь, пожалуйста, оставьте нас, сэр Горд.
     
     
     
     Я молча поклонился и покинул дом. Моё присутствие более не требовалось.
     
     
     
     Дальше следовало думать. Хорошо думать. Время ещё было, однако предстоящая задача была крепким орешком.
     
     
     
     Ещё несколько десятков охотников во всех окрестных лесах были пущены на отработку ритуалов и тренировки. Кое-чему я научился, однако для мастера это было мало. И что самое мерзкое, азы высших аспектов искусства смерти отнюдь не решали порученную задачу.
     
     
     
     Проблемой было количество. Вероятно, сейчас я мог легко убить любого человека — рыцаря в доспехах, верховного иерарха, могучего волшебника… Но одного. Арсенал искусства смерти отнюдь не блистал масштабностью — лучше, что можно было придумать для убийства большого числа людей это либо создать армию нежити, либо организовать стационарные ловушки. Однако и первое, и второе, требовало изрядного числа жертв.
     
     
     
     Первый восторг от обретённых сил спал, и теперь мне чётко были видны недостатки. Я был быстр, точен, проклятья удавались мне легко. Напрягшись, можно было быстро вытрясти дух из одного человек, двух, трёх… Но десяток опытных воинов способны скрутить меня раньше, чем я убью половину.
     
     
     
     Впрочем, это факт было решено проверить на практике, и я совместил это со знакомством двух групп своих людей — охотниц и наёмников.
     — Киана, Фия, Тея, Мелайя и Лара. — Представил я девушек.
     Мужики вразнобой представились, смотря без особого интереса. Большая часть наёмников имела жён в Ренегоне.
     — Вот этот седой — Шимуль. Он десятник.
     — С вашего позволения, сэр, мы бы предпочли быть сами по себе, а не подчиняться нему. — вставила Мелайя.
     — Хорошо, тогда кто из вас будет главной, чтобы отчитываться передо мной? — приподнял бровь я.
     На данный момент только две девушки из пяти принесли мне клятвы, поэтому кандидатов было только два, и всё это понимали. Киана и Мелайя некоторое время переглядывались между собой. Затем вторая отступила.
     — Я буду. — Кивнула мне черноволосая наёмница.
     — Хорошо. Раз все познакомились и вопросы иерархии решены, давайте немного разомнёмся. Нападайте на меня, всё вместе. Попробуйте скрутить. Если вам и это не удастся, может, зря я вас всех на...
     Меня прервало сразу несколько выстрелов по шлему, заставивших прикусить язык. Три наёмника и три охотницы начали непрерывно долбить стрелами по шлему. Не пробивали, конечно, но дезориентировало это знатно. А остальные тем временем взяли меня в кольцо, оставил место только для стрел.
     Я крутанул меч и бросился на прорыв, нанося удары плашмя. Мне удалось вырубить четверых, прежде чем меня сбили с ног и прижали руки и ноги оружием к земле. Заняло всё это действо секунд десять, не больше.
     — Неплохо. — констатировал факт я.
     — Не так уж и бесполезны, ваша милость. — ехидно поддела меня Мелайя.
     
     
     
     — Это у нас верёвок ещё при себе не было. — Заметил Шимуль.
     — Да, с арканами рыцаря в латах свалить довольно просто. Поэтому на турнирах их запрещают, кстати. — Вставил Энмар.
     Даже пользуйся я искусством смерти, я бы не успел убить пятнадцать опытных бойцов за десять секунд. Секунда на каждого, а ведь любой удар сбивает концентрацию... Затопчут.
     
     
     
     Верховных иерархов было одиннадцать, и они все наверняка являлись опытными мастерами и владели магией на хорошем уровне. Возможно, часть из них и заржавела за время, проведённое на высоком посту, однако примером обратного был мой знакомый мессир Грицелиус. Рассчитывать на это не стоило.
     
     
     
     Сколько я успею убить прежде, чем они поймут, что происходит, и контратакуют? Шаотег среагировал мгновенно, даже не понимая, что я делаю…
     
     
     
     Нет, убить всех разом во время ритуала было слишком мало шансов. У меня была мысль попытаться уничтожить охрану и тут же поднять её, превратив в марионеток, а потом ворваться вместе с ними в зал: однако и этот вариант пришлось отбросить до поры до времени.
     
     
     
     Но это было только одной проблемой. Второй проблемой было то, что я ничего не знал о конклаве. И никто не знал. Это не выходило наружу — всё, что могли поведать городские жители — это то, что короли и иерархи собираются в центре города, за самым старым кольцом стен. И за самым высоким. Издали, с холмов, находящиеся там здания были едва видны. Вероятно, центральный храм и королевский дворец находился там — но рассмотреть что-то было сложно. Не помешал бы бинокль, или подзорная труба, однако увы, ничего подобного в королевствах не делали…
     
     
     
     Вероятно, конклав имел охрану. Короли и Иерархи наверняка приедут со свитой, а караваны стоит охранять в дороге — какое-то количество бойцов там будет. Они не будут ожидать атаки, конечно, но это не значит, что они не попытаются остановить или скрыть подозрительного человека, который находится там, где не должен быть. Навесив им лапши на уши, я смогу пройти, однако доклад наверх последует и сработает это только один раз.
     
     
     
     Хорошим вариантом было попытаться войти в состав охраны. Напрячь Кадогана, напрячь магистра, притвориться любопытным молодым рыцарем, возможно, получилось бы. Однако тут вылезла на свет третья проблема. Никто и никак не должен был связать меня со смертью иерархов. Предсказать реакцию людей на их убийство было невозможно — в истории Тиала не было подобных прецедентов. Однако то, что будут копать, и копать всерьёз, я не сомневался. И мне следовало выйти сухим из воды при любом раскладе. Потому быть в составе охраны было слишком подозрительно.
     
     
     
     Эта масса проблем не имела разового решения. Следовало разбить задачу на части и решать её последовательно.
     
     
     
     Я приказал Киане сшить мне удобный чёрный обтягивающий костюм с маской и молчать об этом. В этот раз она даже не стала бросать многозначительных взглядов, просто приняв задачу как данность, и не задавала лишних вопросов.
     
     
     
     Первой задачей была информация. Я собрал её столько, сколько было возможно. Дальше следовало отправляться на разведку самостоятельно.

Глава 73

      Я сидел на крыше здания, которое, вероятно, являлось храмом Отцу, и понимал, что одна важная вещь была мной не предусмотрена. И это был свет.
     
     
     
     Планета не имела естественного спутника, и поэтому ночью её освещал лишь слабый свет звёзд. И это делало ночи весьма и весьма тёмными. Видеть в темноте, при всех своих достоинствах, странники не умели.
     
     
     
     Забраться на стену, а затем — на крышу одного из зданий внутри центра Кордигарда было просто. Конечно, стена охранялась, но весьма вяло. Целые участки могли часами находиться без внимания, особенно ночью. Закинуть верёвку за зубья и проникнуть внутрь не составило особого труда. Однако только на крыше, заняв удобную наблюдательную позицию, мне стало понятно, что рассмотреть что-то можно с большим трудом.
     
     
     
     Куда сложнее было найти в квартале аристократов место, где можно было без лишних глаз переодеться, причём находящееся недалеко от стен, а затем дождаться ночи. Однако и с этим я справился, найдя полузаброшенный сад чьего-то, особняка, за которым, похоже, давно не следили.
     
     
     
     Легче всего было с королевским дворцом: он пусть и слабо, но освещался. Жёлтые огни его окон были видны издалека, и даже ночью там мерно текла жизнь. Но приближаться я посчитал излишним: меня интересовало не это…
     
     
     
     Поразмыслив, я принял решение остаться в квартале на сутки. Выбрав в верхушке храма небольшую нишу, рассмотреть человека в которой можно было, только поднявшись сюда, я приготовился к долгому ожиданию.
     
     
     
     У меня не было уверенности в том, что в сердце города не найдётся мастер, способны ощутить мою жизнь на крыше. Поэтому долгие часы мне пришлось поддерживать на себе лёгкий покров смерти, полностью исключая возможность быть обнаруженным. Это было неприятно.
     
     
     
     Спустя десять часов у меня начала болеть голова. Ещё спустя десять — раскалываться. Мелькнула мысль, что было бы неплохо понаблюдать за окружением с помощью искусства жизни… Однако сделать это без риска раскрыть себя было невозможно. Удерживать покров и сосредоточиться на сенсорике противоположного искусства на столь далёкую дистанцию я не мог.
     
     
     
     Высунуться оттуда я решился только к сумеркам. Если бы кто-то заметил чёрную фигурку на крыше, я мог бы найти неплохие проблемы. Однако в сумерках серые стены храма уже казались тёмными, и я легко сливался с ними. Однако рассмотреть всё вокруг было вполне возможно. Это ожидание далось мне куда тяжелее, чем я думал: тупая, ноющая боль уже намертво поселилась в висках, мешая думать.
     
     
     
     Квартал был большим. Однако строений здесь было немного. Часть определённо была казармами: там, вероятно, была расквартирована королевская гвардия. Несколько хозяйственных зданий, обширные склады. Гигантский дворец, который, вероятно, когда-то был замком и был многократно перестроен, чтобы впоследствии стать сердцем крепости.
     
     
     
     Я затруднялся классифицировать его с архитектурной точки зрения. Он был красив, но не симметричен. Создавалось впечатление, что разные части фасада делали разные архитекторы. Богатый, но не беззащитный: навскидку было сложно сказать, с какого входа его будет лучше штурмовать. Нагромождение башен и фортификационных элементов сменялось заботливо разбитыми садами и явно декоративными балкончиками. Всё это соединялось причудливыми переходами, делая навигацию по дворцу весьма и весьма запутанной.
     
     
     
     Даже сейчас, после четырёх дополнительных колец стен вокруг, сердце главного города людей всё ещё было способно выполнять функции крепости. Глядя на него было ясно, почему герцоги Ренегона предпочли основать собственные королевства: первая королевская династия людей никогда не менялась вплоть до сего дня. По правилам, чтобы заменить короля на его месте, герцог должен был взять осадой его резиденцию — тоесть столицу. Возможно, столетия назад, у кого-то ещё мелькали такие мысли, но сейчас? Взять гигантский город с пятью кольцам стен силами верных людей одного герцогства?
     
     
     
     Но было и кое-что ещё. Внутри находилось несколько особняков, которые не вписывались в обычный быт королевской крепости, и которые я не мог классифицировать. Больше всего они напоминали родовые поместья верховной аристократии — каждый был уникален, выстроен по собственному, легко отличимому стилю, и изрядно выделялся бы среди любой улицы. Однако кварталы высшей аристократии находились не в центре, а в первом, внутреннем кольце города. Во втором жили бароны, рыцари, и большая часть мастеров, в третьем — торговцы и мастера ремесленники, в четвёртом же проживало остальное население столицы. Это не было жёстким правилом: богатый торговец или герой-рыцарь вполне могли приобрести домик прямо под королевскими стенами, однако большинство жителей следовали определению.
     
     
     
     Внезапная мысль пришла мне в голову. и я пересчитал особняки. И их было ровно одиннадцать — по числу королевств. И в области, где они построены, ещё оставалось свободное место: про запас, судя по всему…
     
     
     
     Задерживаться дальше не стоило. Едва стемнело, я покинул королевский квартал, с облегчением переставая поддерживать покров.
     
     
     
     Несколько дней я отдыхал, обдумывая полученную информацию, собирая в голове мозаику из всего увиденного, услышанного, и узнанного за последний год. Медленно, но верно, в моей голове начал появляться план.

Интерлюдия.

     Тебе не кажется несколько странным, что он снял латы, оставил нас присмотреть за ними, а затем ушёл куда-то в сумерках?
     
     
     
     Мелайя и Киана сидели в снятой их сюзереном комнате и вели ленивую беседу.
     
     — Ни капли. — тряхнула головой черноволосая.
     
     — Даже не сказал, куда отправился. — в голосе брюнетки явственно читалось лёгкое недовольство.
     
     — Если тебя это так волнует, то он, вероятно, отправился во второе кольцо города.
     
     — Куда пускают только аристократов? Откуда ты знаешь?
     
     — Определила по покрою одежды. Там такой носят.
     
     — И когда ты только успеваешь всё это узнать. — слегка завистливо пробормотала брюнетка.
     
     — Достаточно простой внимательности.
     
     — Если ты такая умная, то может, знаешь, зачем он туда отправился?
     
     — Ну, наверняка я не знаю, но предполагаю, что к любовнице с достаточно специфическими вкусами.
     
     — Что?!? К любовнице? — взвилась брюнетка.
     
     — А что тебя так волнует? Молодой мужчина имеет свои потребности. Ревнуешь? — слегка насмешливо подняла бровь черноволосая.
     
     
     
     Конечно, означенный рыцарь велел Киане молчать насчёт изготовленного костюма и прочих заданий. Однако высказывать свои мысли по его поводу он ничуть не запрещал, верно?
     
     Мелайя надулась и исподлобья посмотрела на подругу.
     
     — Я не хочу обсуждать эту тему.
     
     — Как скажешь, дорогая. — сладкий ехидный мёд в голоске черноволосой разглядел бы и крот.
     
     — Иногда мне кажется что тебя ничто не удивляет. — с тяжёлым вздохом ответила Мелайя.
     
     — Это не так. Есть одна вещь, которая кажется мне странной.
     
     
     
     Киана встала и подошла к великолепному латному комплектурыцаря-странница, и легонько коснулась рукой нагрудника, проведя пальчиками по узорам.
     
     — Какая именно?
     
     — Доспехи. Он сказал нам присмотреть за ними, но зачем? Латы не ребёнок, с ними ничего не случиться и за целый год. Почему мы здесь?
     — Может, опасается, что звери утащат? Некоторые собирают всё блестящее.
     
     — Может быть. Вот только в городе нет зверей. Только люди.
     
     Странная мысль пришла в голову черноволосой. Она могла надеть эти латы. Конечно, пришлось бы перетянуть грудь, и надеть объёмистый поддоспешник… И всё бы приняли её за странствующего рыцаря: в закрытом шлеме сложно разглядеть кто за ним.
     
     Киана знала множество людей, что мечтали подняться на ступень повыше. Она и сама была одной из таких. И потому точно знала, что никому из них никогда не приходила даже сама мысль сделать что-то подобное. Как не приходила и ей самой до текущего момента. Но почему?
     
     — Это даже не было запрещено. В конце концов никому не будет вреда, если она немного побудет рыцарем, верно? Но никто не делал так. Никогда.
     
     Внезапно она поняла: “Похоже, сегодня ты получила немного истинной, настоящей свободы.” - всплыли слова сюзерена в её голове, и понимание его правоты почему-то напугало её. Черноволосая отшатнулась от лат.
     
     Киана ещё долго смотрела на комплект лат, сидя в углу в полумраке комнаты. Свобода… Эту мысль определённо стоило обдумать.

Глава 73

     Получившийся план был из тех, что легко складывался в голове, однако требовал изрядной работы для своего воплощения. Иерархи обязательно привезут с собой кристаллы памяти, и они наверняка будут хранить их недалеко от себя. То есть — в тех самых гостевых особняках, предназначенных для делегаций других королевств.
     
     
     
     Вряд ли они совершат ритуал немедленно — перед приездом и призывом отца точно будет какая-то пауза, обсуждение политики, насущных вопросов, промывание косточек друг другу… Именно в эту паузу кристаллы следовало выкрасть.
     
     
     
     Я не считал себя мастером проникновения и воровства. Некоторый опыт, конечно, имелся, однако шансы на то, что мне удастся обчистить все одиннадцать поместий были практически нулевыми. Поэтому задачу следовало возложить на кого-то ещё.
     
     
     
     Ответом стали крысы. Обычные, небольшие, городские крысы. Они слегка отличались от земных, но были распространены во всех королевствах и давно никого не удивляли. Люди, конечно, пытались их изводить, но так, вяленько. Видимо, уже давно привыкли, что полностью извести их задача непосильная и смирились. Ручные кошки, здесь, конечно, пригодились бы, однако за время путешествий подобных животных мне не встречалось.
     
     
     
     Конечно, заставить обычную крысу воровать для тебя — дело гиблое. Однако в данном случае ответом были крысы-нежить. Впрочем, и здесь были проблемы: поднятая крыса, конечно, слушалась приказов, однако только крайне простых — ешь, нападай, беги…
     
     
     
     На помощь приходили высшие аспекты искусства смерти. Создать крысу, достаточно разумную, чтобы понимать человека, и выполнить требуемый приказ, было возможно. Однако требовалась и крыса, и человеческая жертва, и сложный ритуал, сшивающий выдранный кусок человеческого разума с крысиной тушкой…
     
     
     
     В городе пришлось обзавестись постоянной базой. Поэтому я арендовал лачугу на окраине: покупать дом в столице было слишком дорого и не нужно.
     — Киана, ты должна сказать охотницам поймать несколько десятков крыс, и принести мне их сюда в клетках. И, разумеется, молчать об этом. Ясно?
     — Как скоро нужны крысы? - спокойно осведомилась наемница.
     — Чем быстрее тем лучше. И принесите их сюда ночью, чтобы никто не видел.
     Что же до людей… Сперва я намеревался начать ловить охотников по лесам: способ был рабочий. Однако, как выяснилось, и он дал сбои.
     
     
     
     Во время такой охоты мне попалось группа из троих охотников. Убить их я бы смог, однако это было просто расточительством. Мне были нужны люди для ритуала…
     
     
     
     Охотитесь на крупную дичь, парни? — осведомился я.
     
     
     
     Куда там, ваша милость. Мелочь бьём.
     
     
     
     Самый молодой из охотников кивнул на пару тушек некрупных грызунов что нёс на плече его более старший и опытный коллега.
     
     
     
     Втроём? — удивлённо спросил я.
     
     
     
     Последнее время в лесах вокруг столицы начали пропадать охотники. — дёрнул щекой самый старый и опытный из троицы. — Слишком много для того, чтобы их задрали медведи или волки, а всю дрянь поопаснее давно вывели. Возможно, явилось какое-то чудище с топей, мы точно не знаем.
     
     
     
     В таком случае стоит провести облаву, — заметил я.
     
     
     
     Старый охотник кисло скривился.
     
     
     
     Глава гильдии ходатайствовал королю, но тот сказал, что если тварь хорошо прячется, это принесёт мало толку. Выясните, говорит, что это за бестия такая, тогда уже начнём масштабную охоту. Вот и ходим по трое пока. Если кто наткнётся — один, возможно, убежать успеет.
     
     
     
     Охотник сплюнул на землю, выражая отношение к такому подходу. Хотя, с моей точки зрения, вполне разумное решение.
     
     
     
     С охотой на охотников пора завязывать. Проклятье! Как не вовремя они решили спохватиться. Мне требовалось ещё несколько десятков людей минимум, и их следовало где-то взять.
     
     
     
     В голову ничего не приходило. Вернувшись в город, я решил расспросить Мелайю.
     
     — Какие способы взять добычу живьём ты знаешь? — обратился я к охотнице.
     
     
     
     Та пожала плечами.
     
     — Насколько я знаю, редко кто так охотиться. В основном по заказам жрецов или аристократии.
     
     — Мне нужны способы, а не заказчики.
     
     — Помимо ямы? Для мелких подойдёт верёвочная ловушка. Плетёшь сеть из крепкой верёвки, привязываешь к дереву противовес. Зверь дёргает верёвку, противовес падает, сеть подвешивает его на дереве.
     
     —Не подходит. Ещё варианты.
     
     —Можно попробовать арканы. Закидать зверя ими, повалить и не давать встать, легко раня.
     
     —Нет, не то. Еще.
     
     —Королевские егеря иногда используют железные сети, накидывая их на добычу и прижимая к земле, но они весьма дороги, да и в свободной продаже их не найти. Можно заказать кузнецам, но обращаться с ними сложно — мы с девчонками точно не умеем. — призадумавшись, ответила девушка.
     
     —Мимо. Мне нужен другой способ.
     
     
     
     На этот раз девушка думала долго. Я уже подумал, что это пустая трата времени, однако она удивила меня.
     
     — Отец рассказывал мне, что в южных королевствах растёт цветок, пыльца с которого хорошо усыпляет. Их травники собирают его, а охотники используют для охоты: забивают мелкую дичь в качестве приманки, пичкают им и подкидывают более крупной. Если и не усыпит, то точно ослабит и сделает более вялой.
     
     — А вот это уже вариант.
     
     — Я, правда, не уверена, что его вообще можно купить в наших краях. Я только слышала об этом, да и стоить он должен уйму денег… — неуверенно протянула девушка.
     
     
     
     Я пристально посмотрел на неё.
     
     — Обойдите всех алхимиков столицы. Найдите и купите этого порошка. Это приказ, ясно?
     
     — Ясно. Сколько брать? — вытянувшись, спросила девушка.
     
     — Чем больше, тем лучше. Рассчитывайте, что зверюга будет весит тонн пять, не меньше, а то и все десять.
     
     — Десять тонн? Но это же…
     
     
     
     Глаза охотницы округлились, но я прервал её.
     
     — Тебе неясно задание? Выполняй. И чем быстрее, тем лучше.
     
     
     
     В глазах Мелайи мелькнула лёгкая обида, однако она кивнула и покинула меня. Я бросил ей в спину:
     
     — После того как сделаете это и наловите крыс, можете передохнуть пару месяцев. Я буду занят, вне города. Выдай девочкам премию.
     
     
     
     Она обернулась, посмотрев на меня, но не ответила. Я успел уловить на её лице выражение стыда. Она сначала обиделась, а потом стала стыдиться этой обиды? Или я что-то не понял? Воистину, женская логика неисповедима…
     
     
     
     Достать сонный порошок девочкам удалось. Они притащили мне целую связку мелких, размером с кулак, мешочков. Со слов алхимиков одного такого должно быть достаточно на зверя весом в тонну, однако гарантии, понятно, не было. Никогда не знаешь какое именно чудовище уснёт хорошо, а какое — скушает и не заметит.
     
     
     
     Сонный порошок пришлось испытывать на себе. Вкуса он почти не имел: можно было спокойно подкидывать в еду. Десятая часть мешочка отправилась в воду. Оживлённой крысе рядом было приказано жрать мою руку. Ещё троим — разорвать крысу. Всех крыс я запер в деревянные клетки, которые им было по силам перегрызть, стремясь выполнить приказ. Однако у первой, той, что должна жрать меня, дощечки были потоньше.
     
     
     
     Меня спустя пару минут меня начало сильно клонить в сон. Я не сопротивлялся. Лишь мелькнула мысль: было бы очень глупо быть сожранным собственной зомби крысой.
     
     
     
     Я очнулся от боли в руке, когда уже стемнело. Прошло несколько часов. Три зомби крысы застыли рядом со своей разорванной товаркой. Рука болела, и в ней была выемка размером с пол кулака, изгрызенная крысой. А я даже не проснулся…
     
     
     
     Что же, этот способ работал. Я промыл и забинтовал рану, а затем направился в монастырь: помощь целителей ордена, пожалуй, была бы кстати.
     
     
     
     Следующий несколько дней, пока рана заживала, а я отдыхал, я медленно обдумывал план по сбору необходимого количества людей. Достать и спрятать их в городе было возможно, однако ещё и провести ритуальные жертвоприношения? Не факт, что усыплённый человек подойдёт для ритуала, который на подобное не сказать, чтобы рассчитан. Уточнений, конечно, не было, однако проверить это можно было бы лишь практикой. Практикой, на которую может уйти много сил и материала, с риском быть обнаруженным.
     
     
     
     Караван. Именно торговый караван был оптимальным вариантом: группа людей, что ест, вероятно, из одного котла. Подсыпать порошка в суп на привале, а затем связать их всех и спрятать в укромном месте в лесу. На охотничьей стоянке, например. Лучше всего у границы: вдали от городов и деревень. Провести необходимые ритуалы, а затем принести крыс обратно в город. Клетка с ними никого не удивит — правильно сделанную немёртвую крысу на первый взгляд сложно отличить от живой, а я всегда могу сослаться на то, что изобретаю новые способы борьбы с ними.
     
     
     
     Свои проблемы, конечно, имелись и тут. В первую очередь — огистические. Допустим, у меня на руках посреди дороги окажется несколько десятков связанных пленников. Их всех надо будет оттащить в укромное место, провести ритуалы, следить чтобы никто не сбежал, а ещё клетки с крысами…
     
     
     
     Подручных чудовищно не хватало. Однако делать всё надо было в одиночку: предсказать реакцию даже верных людей на массовые жертвоприношения было сложно. Вряд ли у меня выйдет заболтать их: они же не идиоты. К такому следовало готовить постепенно, шаг за шагом, долго размывая мораль и капая на мозги. А время утекало.
     
     
     
     Немного подумав, я приобрёл собственный фургон с гребенчатой бурёнкой. Её звали Матильда, и со слов продавца, она была послушной, спокойной, и непугливой.
     
     
     
     Носорожья морда флегматично жевала сено в стойле. На меня она особо не отреагировала.
     
     — Ну что, будем знакомы?
     
     
     
     Я протянул вьючному животному крупный фиолетовый фрукт, что являлся для них лакомством. Животное посмотрело на меня немного заинтересовано, а потом аккуратно взяло его с моей руки, и смачно захрустело. Закончив, Матильда уставилась на меня вопросительным взглядом, мол, есть ещё?
     
     — Держи, дорогуша. Нам предстоит долгая и плодотворная работа.
     
     
     
     Фруктов у меня с собой был целый мешок. Таких животных на Тиале называли конга и использовались, они как мясомолочное животное и как тягач для фургонов. Морда, похожая на носорога, но без рога, вес взрослой особи в несколько тонн, и большой высокий костяной гребень через всю спину. Прокатиться на такой не выйдет: а вот впрячь в фургон запросто. После поедания целого мешка фруктов животина выражала ко мне искреннюю любовь и привязанность. Я ещё немного почесал её в нужных местах жёсткой щёткой, прежде чем уходить. В ответ был удостоен вылизывания шершавым языком.
     
     
     
     Главу каравана, к которому я решил присоединиться, звали Женелон. Он был торговцем, не особо мелким, но и не особо крупным. Под его началом ходило почти четыре десятка людей при восьми повозках.
     
     — Да, я хожу в Бингл, ваша милость. Каждые полгода. Пару месяцев туда, пару обратно, плюс задержки.
     
     — Я хотел бы присоединиться к каравану. Впрочем, возможно, я покину вас в какой-то момент по пути.
     
     — Присутствие рыцаря-странника — честь для нас. Ваши умения окажутся в пути очень кстати.
     
     
     
     Торговец уважительно, но без подобострастия поклонился. Однако по его глазам я понял: коренной ренегонец очень хорошо знал, на что способны рыцари странники. Неудивительно, учитывая, что монастырь ордена был в полудне пути от столицы.
     
     — Я повезу с собой небольшой груз. У меня есть собственная повозка.
     
     — Что-то особенное? — подобрался торговец.
     
     — Как сказать… Клетки с крысами.
     
     — Крысы? — торговец явно удивился, впрочем, быстро взяв себя в руки.
     
     С этим будут проблемы? — пристально посмотрел ему в глаза я.
     
     — Нет, что вы, ваша милость. Просто… разве они не будут пищать и привлекать внимание?
     
     — В закрытой повозке? Вряд ли. Караван сам по себе создаёт больше шума, чем сотня крыс.
     
     — Вам виднее, ваша милость. Тогда не вижу никаких препятствий. Мы отправляемся спустя две недели.
     
     
     
     Оставшиеся две недели я тренировался со своими людьми. Тренировался сражаться с группой.

Глава 74

     Я шёл с караваном три с половиной недели. Мы почти достигли границы Ренегона с Бинглом. Путь был безоблачным: обо всех крупных зверях я предупреждал караванщиков заранее. Ел с ними из одного котла, рассказывал о путешествиях, с улыбкой слушал их рассказы.
     
     
     
     В караване находился только один человек из рыцарского сословия. Ещё молодой, безусый юнец лет шестнадцати — семнадцати. Его звали сэр Нэш, и он приходился сыном купцу. Сам купец рыцарского достоинства не имел, однако умудрился, видимо, как-то получить его для своего сына. Над одному из перевалов он подошел ко мне и робко спросил:
     
     — Сэр Горд, вы наверняка владеете мечом лучше меня. Не могли бы вы мне дать пару уроков?
     — Конечно. — я тепло улыбнулся парню. — Рыцари должны помогать друг другу, верно?
     
     — Верно. — с облегчением выдохнул юноша. — Вы столько всего знаете! Наверняка объехали множество королевств! Можете рассказать немного о них? Кроме Бингла, я нигде не был!
     
     — О каком ты хочешь услышать? Арс, Ганатра, Палеотра? Или, может быть Таллистрия?
     
     
     
     Сэр Нэш на мгновение расплылся в детской улыбке, но затем всё же вспомнил, что он рыцарь, взял себя в руки и ответил:
     
     — Думаю, вам виднее, какой рассказ будет интереснее, сэр Горд. Я буду рад любому.
     
     
     
     За несколько дней до границы я подсыпал четыре мешочка сонного порошка в воду, которая должна была использоваться для супа на вечернем привале. Караванщики обедали на ходу, набивая брюхо горячим только утром и вечером. За недели путешествия порядок использования продуктов был мной выучен назубок.
     
     
     
     В этот раз я не ужинал с ними. Лишь остался у костра, смотря на огонь, пока остальные отходили ко сну. Вскоре после наступления ночи ко мне подошёл один из охранников каравана.
     
     — Беда, ваша милость. Все уснули как убитые, даже Логир, а он всегда поздно ложиться и в дороге досыпает. Не иначе как неведомая тварь с топей на всех сон навела.
     
     
     
     Я поднялся, медленно обнажив оружие.
     
     — Всё? Мы с тобой на ногах, возможно, остался кто-то ещё. Проверь!
     
     — Уже проверил, ваша милость. Остались Жон, Гарт, и Шило — они сначала пытались разбить остальных, но бестолку. Сейчас раскидывают ловушки вокруг каравана. Нам надо согнать фургоны в полевую крепость и оттащить спящих. Дар...
     
     
     
     Охранник недоговорил. Быстрый удар мечом в шею заставил его захлебнуться кровью. Значит, ещё трое. Хорошо. Меньше чем я рассчитывал.
     
     
     
     Напрягая чувство жизни, я быстро нашёл трех оставшихся людей. Они обходили стоянку, раскидывая готовые ловушки, что караван нёс с собой для защиты. Двигались втроём, работая споро и привычно.
     
     — Хорошо, что вы не уснули, ваша милость.
     
     — Мой вид вызвал у них явное облегчение.
     
     
     
     Я сжал руку в кулак, останавливая сердце у одного из оставшихся. Тот начал заваливаться, и заметив это, его друзья бросились к нему.
     
     — Жон! Проснись!
     
     
     
     Меч легко вошёл под лопатку ко второму. Последний охранник выпучил глаза, увидев, что я делаю, однако ничего сделать или сказать он не успел. Он рефлекторно потянулся к оружию, однако я был быстрее: одним движением выдернул меч, а вторым вскрыл его глотку.
     
     
     
     Я уже собирался отправиться связывать заснувших, как возникла другая проблема. Обернувшись, я увидел, что на меня смотрят еще пятеро охранников. Один из них был известен мне по имени: это был глава охраны, Дарн. И судя по расширяющимся глазам, они определённо видели, что я сделал. Похоже, мне все следовало дослушать первого охранника...
     
     
     
     Несколько мгновений мы смотрели друг на друга. Всего пятеро — мелькнула у меня мысль. Справлюсь. Затем они медленно потянули из ножен оружие.
     
     — Всяких тварей я видал, но вот таких, чтобы за рыцаря себя выдать могли… — процедил Дарн.
     
     
     
     Я успел остановить сердце двоим, прежде чем они добрались до меня. Закипела схватка. Противников было трое, и они были опытными, бывалыми воинами. Однако странник и быстрее, и сильнее обычного человека. Втроём они могли бы меня достать, впрочем, у меня были латы, которым в этом мире было мало равных. Намеренно пропущенный удар бессильно скользнул по тонкому, но прочному металлу кольчуги, что закрывала сочленения. А вот мой — достал одного из охранников, и тот отвалился назад, зажимая рассечённое брюхо. Бросок щита — второй сваливается после удара в горло, а удар главы охраны в голову бессильно соскальзывает со шлема, лишь слегка оглушая. Мы остались один на один.
     
     — А я и не тварь. Я рыцарь-странник. Ты мог бы легко определить это по латам и тому, как я сражаюсь, — усмехнулся я, обходя по кругу Дарна.
     
     
     
     Тот смотрел на меня взглядом загнанного зверя. Он уже понимал, что в этом бою ему не победить, но после судьбы своих товарищей чётко знал, что его ждёт и сдаваться не был намерен.
     
     — Люди. Не убивают. Людей. Не знаю, что ты, но точно не человек. — коротко, рублено, пытаясь отдышаться после скоротечного боя, ответил ветеран.
     
     — Интересно, почему вы не уснули? Вроде все ели из одного котла. Сонного порошка кинул мало?
     
     
     
     Пока последний мой враг пытался отдышаться, я кинул ему в ногу лёгкое проклятье. Он начал падать, но мгновенно перекатился, привстав на колено.
     
     — Так это ты усыпил караван. — скорее констатировал факт, нежели спросил ветеран.
     
     — Верно. Не слышал, чтобы на это была способно хоть одна тварь, описанная в бестиарии ордена. А вот приличная доза сонного порошка — вполне. Так почему вы не уснули? — Я кинул проклятье во вторую ногу, и глава охраны упал на землю, тяжело дыша. Пинком откинув его оружие, я с интересом посмотрел на него, поставив ногу на грудь.
     
     — Ели своё… Привычка… Не всегда в походах горячее готовим… — прохрипел бородач.
     
     — Что же, учту на будущее, спасибо. Пожалуй, пора заканчивать. Скажешь что-то напоследок? - Улыбнулся я.
     
     — Отправляйся в бездну, тварь. — плюнул в меня Дарн, оскалившись.
     
     
     
     Вот на это я среагировал раньше, чем глава охраны закончил свою фразу. Когда поверженный противник кричит что-то подобное — лучше перебдеть, чем недобдеть. Я быстро ушёл в сторону перекатом, и вовремя: Прямо на место, где я стоял, прилетела колба с какой-то смесью, и разбившись, подожгла всё вокруг.
     
     
     
     Источник был вычислен мгновенно: охранник с рассечённым животом, одной рукой зажимал рану, из которой вываливались кишки, а второй готовился метнуть ещё одну похожую колбу. Однако его сердце остановилось прежде, чем он успел сделать это, и оружие выпало из ослабевших рук.
     
     
     
     Горящий Дарн с криками катался по земле, но вскоре затих. Часть капель состава попала и на меня, начав гореть прямо на латах. Пришлось экстренно снимать их, но в процессе я всё равно получил несколько серьёзных ожогов. Ещё раз проверив всех живых существ вокруг, я убедился — остались только спящие…
     
     
     
     Напоследок я ещё раз пнул ублюдка, который кинул зажигательную смесь. А затем поднял его в виде зомби, и снёс башку мечом. Хотелось бы убить его ещё несколько раз, но были и более важные дела. Не знаю, удалось бы мне пережить подобный бросок: вполне мог заживо запечься в собственных латах, и ни искусство смерти, ни искусство жизни тут не помогло… Только ближайший водоём. Конечно, я успел бы убить десятки людей прежде, чем запёкся. Но легче от этого бы не стало.
     
     
     
     Настроение от победы было испорчено. Дальше меня ждала только тяжёлая, нудная, серьёзная работа. Хорошенько связав всех караванщиков, я погрузил их в фургон, скинув одного на другого, как мешки. Насчитывалось двадцать девять человек. Должно хватить.
     
     
     
     Стоянка каравана находилась в некотором отдалении от проложенной дороги. Я отогнал караван ещё дальше. Затем взял фургон с пленными и довёл до ближайшей охотничьей стоянки. Было тесновато, но влезли. На всякий случай напоил водой с сонным порошком ещё раз.
     
     
     
     Вернувшись к каравану, я обнаружил что на стоянке уже хозяйничали падальщики. Я убил их, зная, что явятся и другие. Затем, разрезав на части парочку охранников, раскидал их куски по фургонам. Падальщики наверняка перевернут все вверх дном, разыскивая мясо. Это создаст впечатление, что караван уничтожили дикие звери.
     
     
     
     Следы фургона, ведущий к охотничьей стоянке, конечно подозрительны, но кто сказал что туда не может заглянуть одинокий странник? Доказать, что куда-то были увезены люди будет невозможно. Да и дожди вскоре должны размыть след..
     
     
     
     Заметание следов заняло время, конечно. Когда я вернулся, пленники уже проснулись. К счастью, освободиться не успели: вход я подпёр надёжно. Из пещеры, что была охотничьей стоянкой, слышались голоса:
     
     — Кто мог это сделать? Звери не вяжут верёвки, да ещё так умело!
     — Может быть, северные варвары. Они устраивают набеги на Арс, как я слышал.
     
     — Вот-вот. Может, их шаманы наслали на нас сон, а остальные тем временем похватали и связали. А теперь готовят нас в котёл!
     
     — Если перетрём верёвки раньше, чем они вернутся, сможем сбежать. Работайте усерднее.
     
     — Куда уж усерднее… Скорее мои руки сотрутся, чем эти верёвки.
     
     
     
     В этот момент я отпер вход и вошёл, и двадцать девять пар глаз скрестились на мне.
     
     — Сэр Горд! Это вы, какое облегчение! Скорее освободите нас! Мы уже подумали, что варвары убили вас! — Женелон опомнился первым.
     
     
     
     Я по-доброму, тепло улыбнулся, подняв забрало.
     
     — Конечно. Полагаю, вы устали здесь сидеть: наверняка всех мучает жажда. Я и воды принёс.
     
     
     
     Все дружно заголосили что так и есть. Поэтому я начал поить их одного за другим, и люди жадно пили удобренную сонным порошком воду. Вот только последние пятеро вдруг заметили, что все остальные внезапно стали засыпать. Однимиз таких был сэр Нэш.
     
     — Это вы, да? — парень посмотрел на меня неожиданно серьёзным взглядом. Похоже, он совсем не был дураком.
     
     — Что я? — я сделал вид, что не понимаю его.
     
     — Вы усыпили всех. И делаете это ещё раз. Не было никаких варваров, просто вы подмешали сонный порошок нам в суп, и принесли нас сюда! — зло выкрикнул парень.
     
     — Ты умнее, чем кажешься. — усмехнулся я. — А теперь пей.
     
     — Не буду. — парень упрямо мотнул головой.
     Трое оставшихся караванщиков смотрели на нас с испугом. Лишь один, самый старый, сохранял спокойствие.
     
     — Или ты пьёшь, или я сам вливаю тебе в глотку. Выбирай.
     
     
     
     Парень гордо задрал голову, промолчав, и я ударил его поддых, влив в глотку сонное зелье. Остальные трое уже не сопротивлялись. Когда очередь дошла до последнего, старика, тот заговорил:
     
     — Я не буду сопротивляться, ваша милость. Но прошу вас, не отказывайте старику в его любопытстве, ответьте на пару вопросов. Что нас ждёт?
     
     — Смерть. — право слово, догадаться не сложно.
     
     — Смерть… Насколько я знаю, один человек не может убить другого, даже если сильно его ненавидит. Просто не может и всё — рука не поднимется. Разве что в пылу схватки, случайно, не намереваясь убить. Удивительно, что вам каким-то образом удалось обойти это правило. Ну, смерть — значит смерть. Я уже пожил, не боюсь умереть. Спасибо, что ответили. Но, может быть, ничтожному старику будет позволено узнать, зачем вам нужна наша смерть?
     
     
     
     Чем-то речь этого старика подкупала меня. Он не выказывал ни малейшего страха или тревоги. Нет, перед лицом смерти его мучило лишь… любопытство? На вид ему было лет шестьдесят — семьдесят. Для простого человека в мире средневековья, где в каждом лесу вдобавок найдётся уйма желающих полакомиться человечиной, это была даже не старость — глубокая древность. Как он умудрился дожить до своих лет, и не просто дожить, но сохранить в себе это искреннее, почти детское любопытство? Это удивляло и заставляло даже в чём-то завидовать. И потому я ответил.
     
     — Смерть людей требуется в ритуальных целях. Я владею искусством, чрезвычайно могущественным, однако для многих его аспектов требуются жертвоприношения.
     
     — Животные не подходят? — полюбопытствовал старик.
     
     — Подходят, но далеко не для всего. Для того, что мне нужно, требуется разумные.
     
     — Три десятка жертв, наверное, не единовременно. И нужно следить, чтобы всё не сбежали, и соблюсти нужные условия... Целая уйма работы. — задумчиво протянул старик и поглядел на меня даже с некоторым сочувствием.
     
     — Некоторые дела приходится делать исключительно лично. Найти подручных для такого дела — сами понимаете, вещь проблематичная.
     
     — Мне кажется, вы напрасно так думаете, ваша милость. Хотите, я помогу вам?
     
     
     
     Предложение старика было настолько неожиданным что я замер, сверля его взглядом в течение целой минуты. Но тот лишь смиренно ждал ответа.
     
     — Ты серьёзно?
     
     — Конечно, ваша милость. Почему нет? Так или иначе, всех нас ждёт смерть, верно? Даже если часть людей сумеет освободиться, вы наверняка сможете их остановить. А так я буду в сознании — хотя бы посмотрю, что вы делаете. Удовлетворю любопытство в последний раз.
     
     — И тебе совсем не жалко остальных?
     
     — Как вы думаете, какую роль я исполнял в караване, ваша милость? — поднял бровь старик.
     
     
     
     Я несколько мгновений его разглядывал. Короткая борода, седые волосы с проплешинами, простая домотканая одежда, и грубые кожаные ботинки. На ладонях были мозоли. Сложно было определить в нём род занятий — так мог выглядеть любой бедняк или крестьянин.
     
     — Не знаю. — честно ответил ему я.
     
     — Я просто слуга, ваша милость. Убираю, готовлю, чищу оружие. На большее старик вроде меня неспособен. Не самое благородное дело, но жить как-то надо. Женелон давно прогнал бы меня, если бы не основы травничества, что я знаю. Мечтал в молодости стать алхимиком — да не сложилось. Впрочем, он и так каждый переход грозится заменить меня кем-нибудь порасторопнее. А мне после такого только в церковный приют дорога — ниже уже некуда.
     
     
     
     Старик грустно усмехнулся. Ну да, пенсии в этом мире ещё не придумали.
     
     — И ты полагаешь, что после этого я должен доверять? Что помешает тебе попытаться освободить остальных и напасть на меня?
     
     — Мне шестьдесят два года от роду, ваша милость. Я уже глубокий старик. Куда уж мне за вами угнаться. Даю вам честное слово, что ничего супротив вас не планирую.
     
     — Немного подумав, я освободил старика. А дальше закипела работа. Я держал его в поле зрения всё время, наблюдая, однако он честно исполнял свои обязанности. Поил всех сонным зельем, а когда оно закончилось, мешал развязаться и следил за пленными. С искренним, детским любопытством, он наблюдал за жертвоприношениями без какой-то брезгливости. Похоже, ему и правда было интересно, и, видимо, за свою жизнь в мире, где людей едят направо и налево, старик успел насмотреться и не такого.
     
     
     
     Десять жертв ушли впустую, как и десять крыс. Из них получились лишь тупые зомби. Крысы умнели, но недостаточно. Несмотря на соблюдение всех правил и расчётов, создать умную крысу никак не удавалось. Правильным образом отсечь и обработать кусок человеческого разума, а затем соединить его с крысиным удалось лишь с одиннадцатой попытки. Ещё четверо человек ушли на подпитку сил в процессе — затраты энергии были чудовищными, и я несколько раз опустошал себя.
     
     
     
     Оставшиеся четырнадцать человек ушли на создание требуемых крыс. Послушных, автономных, и достаточно разумных чтобы принести мне издалека требуемый предмет. Старик всё это время молчал, наблюдая за тем как крысы выполняют приказы. Ритуалы заняли несколько дней — и каждый раз без всяких приказов он приносил мне завтрак, обед и ужин.
     
     — Полагаю, настала моя очередь, ваша милость? — спокойно спросил старик, когда я закончил с последней жертвой.
     
     
     
     Удивительно, но в нём всё ещё не было ни капли страха.
     
     — Для тебя у меня есть предложение получше.
     
     — Предложение?
     
     — Я предлагаю тебе служить мне.
     
     
     
     Вот здесь, старик, похоже, сильно удивился. Так, что на несколько минут потерял дар речь. Он уже давно смирился со смертью и отнюдь не ожидал подобного финта ушами от судьбы.
     
     — Я… я не думаю, что могу сильно помочь вам, ваша милость. Я просто старый слуга. Не думаю, что смог бы убить человека.
     
     — О, я думаю наоборот. Ты неглуп и не пуглив. Исполнителен. Я буду неплохо платить тебе. От тебя будет требоваться абсолютное молчание и помощь мне в подобных делах.
     
     — Описанными вами качествами обладает множество молодых людей, который почтут за честь пойти на службу к рыцарю-страннику. — заметил старик.
     
     — Вот только у меня нет никакой уверенности, что они не пойдут докладывать страже или ближайшему лорду о том, чем я занимаюсь, едва увидят человеческие жертвоприношения. А ты уже помог мне с этим.
     
     — Тогда почему вы полагаете, что я не сделаю этого в ближайшем городе, ваша милость? Это было бы логично, нет?
     
     — Тогда будут судить и тебя — ведь ты помогал мне. К тому же… Какой смысл? Ты стар, и ко времени старости не нажил ничего. До сих пор ты простой слуга. Допустим, ты расскажешь кому-то об этом, и тебе даже поверят. Что дальше? Разве тебе дадут награду? Возьмут на почётную службу? Сомневаюсь. Скорее просто похвалят и всё. Никому не нужен старик, верно? А вот мне нужен. Не буду врать насчёт перспектив, или несметного богатства. Но ты видишь у меня других людей, которые помогли бы мне с ритуалами? Их нет. А потому всех тех, кто поможет мне, я буду ценить. Это разумно.
     
     — Люди не могут врать. Это общеизвестно. — бесстрастно ответил старик. — “Северного варвара от рослого человека, окромя цвета кожи, отличает способность к обману, коей люди, как существа исключительно благородные, по природе своей не обладают”.
     
     
     
     Старик явно цитировал кого-то. Я лишь усмехнулся на это заявление, и по взгляду старого слуги было понятно, что в его голове зашевелились шестерёнки. Он не был тугодумом, однако, похоже, сейчас он размышлял над тем стоит ли становиться преступником у меня на службе, или просто тихо-смирно умереть? Однако я видел, как, составляя у себя в голове картину происходящего, в глубине его глаз всё сильнее и сильнее разгорается любопытство. И оно победило.
     
     — Мое имя Улос и для меня будет честью служить вам, ваша милость. Вы можете на меня рассчитывать и быть уверены, что я никогда не выдам ничего о вас по своей воле. Я готов принести вам любые клятвы на ваш выбор.
     
     
     Старик попытался низко поклониться мне, однако я остановил его, улыбнувшись.
     
     — Не стоит кланяться. Меня совершенно не интересуют положенные формальности — так что побереги свою старческую спину. И не стесняйся высказывать свое мнение, когда мы наедине — то, что на твой взгляд, важно, а я мог пропустить. Слуги и рыцари смотрят на мир с разных сторон, не так ли?
     
     — Так, ваша милость.
     
     
     
     Я мог бы окутать старика клятвами, конечно. Однако демон, пожалуй, был прав — узы верности, что способны остановить от предательства лишь вблизи были ненадёжны. Оставлять старика при себе, конечно, было рискованно, однако, пожалуй, у меня был опыт работы с тем, как оставить людей на крючке.
     
     
     
     Когда мы ехали на моём фургоне обратно в город, скормив тела жертв падальщикам, я сказал Улосу:
     
     — Ты знаешь… Это искусство, которым я владею. Оно называется искусство смерти.
     
     — Полагаю, оно способно на большее, нежели создание умных крыс, ваша милость?
     
     — Верно. На очень многое. Можно поднять не только крысу, но и любое другое существо, и оно будет следовать приказам.
     
     — Это было бы очень удобно для защиты от хищников, ваша милость. Поднял одного, и он защищает тебя от других.
     
     — Также с его помощью можно убить любое живое существо. Правда, чем оно больше и лучше защищено, тем сложнее, но всё же.
     
     — Для любого действия требуются усилия, ваша милость. — философски протянул старый слуга.
     
     — Но это не основное назначение искусства. Главное, зачем оно предназначено — это победа над смертью. Мастер может сам превратить себя в подобие такой марионетки, но сохранив разум. И жить так неограниченно долго.
     
     — Я знал немало стариков, которые бы пошли на это, ваша милость.
     
     — Да, об этом… Этим искусством, при наличии подходящего наставника, жертв и усердия, способен овладеть любой человек. Включая тебя. Хочешь стать моим учеником?
     
     
     
     По глазам Улоса я понял, что теперь он по-настоящему мой. Отныне — и до конца.

Глава 75

     Врождённая паранойя, впрочем, не дала мне просто оставить всё как есть и довериться старику. Конечно, мне казалось, что он не предаст, однако я мог и ошибаться. Следующий месяц я следил за ним, выдавая различные поручения, причем так, чтобы у него легко была возможность донести. Однако он добросовестно исполнял всё, и даже проходя мимо здания стражи, даже не бросил туда взгляда. Похоже, у него и правда не возникало таких мыслей.
     
     
     
     Помимо этого, месяц был посвящён тестированию разумности крыс. Им действительно оказалось по силам пробраться в чужой дом и вынести оттуда требуемую вещь: мои карманы пополнились изрядным количеством золотых монет. Платина на окраинах столицы была, похоже, не в ходу.
     
     
     
     Однако была и проблема, с которой справиться не получалось. Крысы чётко выполняли команды, их разумность была на уровне ребёнка. Однако они неспособны были принести мне то, не знаю,что. Я понятия не имел, как выглядят кристаллы памяти, и не мог дать им даже словесного описания, по которому, впрочем, они не всегда могли найти требуемую вещь…
     
     
     
     Это значило, что как минимум один кристалл мне придётся достать самостоятельно, а затем, показав его крысам, дать им команду найти остальных в домах остальных иерархов. И пожалуй, это был один из самых тонких моментов моего плана.
     
     
     
     Немного подумав, я обкатал мысль о том, чтобы просто заявиться к иерарху и посетить его дом легально, придумав достаточно убедительную ложь. Уверен, меня бы пустили, как только иерарх узнаёт, что я именно тот рыцарь, к которому у церкви были некоторые любопытные вопросы.
     
     
     
     Однако это значило связать себя с грядущей смертью иерархов, чего я хотел любой ценой избежать.
     
     
     
     Несколько ночей я следил за домами королевского квартала, вычислив тот, в котором обитал верховный иерарх Ренегона. Ещё месяц — составлял расписание его перемещений, попутно следя за слугами. Большой охраны дом не имел — однако пара латников периодически входила и выходила в дом.
     
     
     
     Можно было попробовать допросить одного из слуг или латников, однако после этого пришлось бы убрать: а исчезновение точно было бы обнаружено и вызвало бы тревогу. Иных способов узнать более точный распорядок и внутреннюю схему дома у меня не было.
     
     
     
     Было бы неплохо заслать крыс внутрь, конечно. Однако смотреть глазами марионеток искусство смерти не позволяло, а умные крысы не были достаточно разумны, чтобы объяснить мне планировку помещений…
     
     
     
     Каждый шестой день недели иерарх не ночевал в собственном особняке. Именно этот день было решено выбрать в качестве дня проникновения.
     
     
     
     Бесшумной тенью в чёрном костюме я скользнул ночью к дому. На улицах было пусто. Дом был заперт: что было нетипично для города в целом. Немного подумав, я нашёл окно в столовую: и вот оно, к счастью, вполне могло быть открыто наружу. Иерарх не хотел видеть незваных гостей, однако предположить, что найдётся кто-то, кто попытается тайно проникнуть в дом через окно его воображения явно не хватило. Злоумышленников нету, а звери потянуть на себя ставни неспособны: только разбить…
     
     
     
     Почти все двери в доме были одинаковы. Аккуратно выйдя из столовой в коридор, я медленно и бесшумно прошёл мимо гостиной, где у потухшего камина на диване храпел какой-то человек. Комната иерарха, вероятно, находилась на втором этаже.
     
     
     
     Лестница тихо скрипнула под моими ногами. Оставалось надеяться, что этого никто не заметил. К счастью, комнату иерарха определить было легко — она была единственной, дверь которой была богато украшена и выкрашена в белый цвет. В этот раз любовь жителей Ренегона к украшению всего и вся сыграла мне на руку…
     
     
     
     Комната была роскошной. Она занимала изрядную часть особняка и совмещала в себе как кабинет, так и спальню - гигантская пуховая кровать с балдахином, стеллажи с книгами, обеденный и рабочий стол. На постаментах вдоль окон находилось несколько статуй людей в робах, а на стенах висели картины изображающие, видимо, иерархов прошлого.
     
     
     
     Осмотр всех ящиков занял некоторое время, однако ничего напоминающего кристалл, там не было. Где же иерарх мог его прятать?
     
     
     
     Осмотр постаментов статуй, приподнимание картин, и поиски иных тайников ничего не дали, однако заняли приличное время. Ещё немного, и мне придётся уходить: за окно потихоньку начинало светать.
     
     
     
     В качестве жеста отчаяния я полез под кровать… И к своему удивлению обнаружил там сундук. Запертый сундук.
     
     
     
     Утащить с собой весь сундук было невозможно. Однако я предполагал, что кристалл будет находиться в неком хранилище — сундуке или шкатулке, и потом разработал особый план.
     
     
     
     Конечно, я легко мог вскрыть сундук, просто уничтожив замок искусством смерти. Но что если иерарх заметит сломанный замок? Нет, следовало оставаться настолько незаметным, насколько возможно.
     
     
     
     Напрягшись и создав тонкие, но плотные нити смерти, я перепилил им часть задней стенки сундука и заглянул внутрь. Рассмотреть в темноте что-то внутри было сложно, однако нужный предмет был найден на ощупь. Похоже, он лежал на подкладке из какого-то мягкого материала, как кольцо…
     
     
     
     Даже если это и не кристалл памяти, то на поиски чего-другого времени у меня нет. Засунув полупрозрачный, словно сделанный из необработанного хрусталя камешек в кармашек костюма я достал припасённый клей и аккуратно приладил вынутую часть стенки сундука назад, однако сделал это таким образом, чтобы крыса могла пролезть внутрь, как через дверь для животных. Со стороны это было почти незаметно: чтобы определить это, надо было достать сундук из-под кровати, а затем осмотреть его с задней стороны. Кто в здравом уме будет делать это и зачем?
     
     
     
     Я уже намеревался уходить с кристаллом, однако в коридоре второго этажа меня ждал сюрприз. Там находился человек, держащий в руках свечу, и подслеповато смотрел на меня. Мы почти столкнулись на выходе.
     
     —Что? Кто вы? Что вы здесь делаете? —шёпотом спросил меня человек.
     
     
     
     К счастью, он совсем не воспринимал меня как угрозу. Он не стал кричать или что-то ещё: лишь тихо, чтобы не разбудить никого, осведомился кто я такой и что тут делаю. Это и стало его последней ошибкой. Пока он проговаривал эти слова, я подошёл в упор и положил ему руки на плечи, улыбнувшись, и прошептал ему на ухо:
     
     —Сейчас я всё объясню. Не шумите, разбудите людей.
     
     
     
     В это время я начал вливать в него смерть широким потоком. Он бы умер почти мгновенно — однако мне нужно было не это. Вздохнув, и стиснув зубы, я принялся непросто убивать его, а создавать высшую нежить, формируя проклятья и окутывая ими его разум.
     
     
     
     Рот человека распахнулся в немом крике, но поздно — голосовые связки я умертвил в первую очередь. Лицо мертвенно побледнело, глаза остекленели, а я вплетал все новые и новые проклятья в уже мёртвое тело, вонзал новые и новые нити смерти в его разум, безжалостно стирая ненужное.
     
     
     
     Никогда ранее мне не доводилось так быстро, с такой спешкой, и так, без подготовки, напрямую создавать что-то подобное. Конечно, тренировки на охотниках были, да и на паре пленных караванщиков я пытался, однако результаты были далеки от идеала. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз получилось достаточно хорошо. Утерев пот и тяжело выдохнув, я принялся опрашивать нового миньона:
     
     — Отвечай тихо. Ты сможешь незаметно добраться до реки и утопиться в ней? — Прошипел я человеку.
     
     
     
     Тот молчал, стоя истуканом.
     
     — Кивни, если можешь!
     
     
     
     К моему облегчению нежить кивнула.
     
     —Тогда сделай это. Как можно быстрее, не попадаясь никому на глаза, доберись до реки и утопись там.
     
     
     
     Деревянной походкой тело зашагало к выходу из дома. Конечно, до моей бесшумности ему было далеко, но что оставалось делать? Оставлять труп в доме? Очевидно, плохой вариант. Забирать с собой нежить? Риск быть обнаруженным. Нет, следовало выдать смерть этого человека за самоубийство. Можно было бы сказать ему зарезаться или выброситься из окна, или спрыгнуть с крепостной стены… Но вдруг мою работу обнаружат, осматривая тело? Утопление было самым надёжным вариантом.
     
     
     
     В доме начали просыпаться люди, услышав топот. Однако к этому времени я уже покинул окно и тенью заскользил к стенам королевского квартала. Оставалось лишь надеяться, что пропажу кристалла не обнаружат...

Глава 76

     Еще месяц я осторожно следил за домом иерарха. Ничего похожего на тревогу не было увидено. Однако что-то явно заметили — на следующей неделе иерарх постоянно ночевал дома, не уходя куда-то по своему обыкновению. А ещё через неделю в дом привели нового человека, которого, впоследствии одели в ту же одежду, в которой был заметивший меня человек. Похоже, это был новый слуга…
     
     
     
     Мои крысы легко могли утащить его за щекой. Научить их находить и приносить подобные предметы было легко. Я просто спрятал кристалл в каком-нибудь ящике или сундуке, а затем приказывал найти его в доме. Не сразу, но они справлялись, часто прогрызая дырку в хранилище.
     
     
     
     Осталось лишь сделать последнее: наполнить кристалл энергией смерти и заменить воспоминания в нём на мои собственные воспоминания об изнанке.
     
     
     
     Это был сложный момент. От волнения перед ним в голову лезли совсем другие воспоминания. Долгие часы я сидел, очищая сознание, сосредотачиваясь на одном-единственном воспоминании, и когда наконец-то, кроме него не осталось ничего вокруг, я вонзил тончайшую нить смерти в кристалл, одновременно начиная перекачку энергии. А затем всё вокруг поглотила тьма.
     
     — Ты всё сделал правильно.
     
     — Как я оказался здесь?
     
     — В каком-то смысле, ты сделал тоже, что делают иерархи, призывая отца. Разница незначительна. Кристалл срезонировал, запоминая твой зов, и я уловил часть этого резонанса, вытянув тебя сюда.
     
     — Значит ли это, что ты признаёшь меня мастером?
     
     — Нет. Пока нет. Ты многому научился, но осталось ещё десять кристаллов, помнишь?
     
     — Тогда зачем я здесь?
     
     — Считай это моим одобрением. Даю понять, что ты на верном пути. И, полагаю, тебе не помешает понять пару нюансов из высших аспектов, которые ты так старательно осваиваешь последнее время, верно?
     
     — Верно.
     
     
     
     Крысам было решено немного помочь. За оставшееся время я успел подобраться к каждому пустующему дому, где по идее, должны были гостить иерархи. И проделать в каждому небольшую и незаметную дыру, через которую внутрь способна заскочить крыса. Конечно, быть может, они нашли бы способ пробраться внутрь и сами. Однако такие вещи нельзя оставлять на волю случая, верно?
     
     
     
     Оставалось десять кристаллов. Слишком много. До приезда делегаций оставалось ещё несколько месяцев, и я решил, что стоит потратить это время с пользой. Кристалл ренегонского иерарха был доставлен на место с помощью одной из моих крыс. Однако ставить только всё только на крыс было бы глупо, верно?
     
     
     Мастер смерти способен поднять небольшую армию за эти месяцы. И я уже был способен на нечто подобное. Можно было собрать десятки, если не сотни бойцов немертвой армии: был бы материал… Но где их прятать? Как провести их в верхний квартал? И главное — как не вызвать подозрений?
     
     
     
     Несомненно, в будущем мне придётся практиковать искусство смерти открыто. И если прямо перед конклавом отряд немертвых рыцарей вломится в дом к одному из иерархов, вырежет там всё живое, заберёт кристалл… Допустим, никто не выйдет на меня. Однако скопится множество вопросов. И в момент, когда я начну собирать свои собственные легионы, кто-то вполне может провести параллель. Нет, действовать, увы, следовало иначе. Более сложно и более тонко.
     
     
     
     Ритуал, что я намеревался провести, мастера смерти именовали “Земля теней”. Это было проклятье, что питали людские души, проклятье, что способно было охватить целое королевство. Оно было предназначено для защиты цитаделей: определённая часть местности становилось смертельно опасной для любого живого, кто войдёт туда. Кроме мастера, создавшего её, и тех, кто имеет несёт созданную им особую метку.
     
     
     
     В варианте защиты цитадели требовались сотни жертв. Сотни людей, из которых надо вырвать душу, напитать их смертью землю, и привязать там эти самые души, что будут служить звеньями цепи, что укрепляет и подпитывает проклятье. Получившиеся фантомы не будут разумны, однако, как и само проклятье, будут пить жизнь из всех кто ступает на проклятую землю. Двухуровневое проклятье — от фантомов можно было отбиться, как и от самого спрятанного в земле проклятья, но вот от того, и другого сразу — куда сложнее.
     
     
     
     Но мне не нужно было защищать цитадель. Мне нужно было накрыть ритуалом совсем небольшой объём земли: лишь ту, что находилось под главным храмом…
     
     
     
     Это всё равно требовало жертв. И их всё ещё следовало доставить на нужное место, проведя там необходимые ритуалы. Однако в этот раз я решил обратить гордость Кордигарда против него самого.
     
     
     
     Кордигард был одним из немногих городов в королевствах, где имелась канализация. К ней был подключён почти каждый дом — и подземная сеть стоков и каналов простиралась под всем городом. Труда в это было вложено немало, и именно этим я и намеревался воспользоваться, чтобы проклясть землю под храмом. Провести ритуал не в самом храме, а под ним.
     
     
     
     Я долго думал, где достать необходимых жертв для ритуала. И как доставить их в канализацию. Эти два аспекта, пожалуй, были самыми сложными. Входы в систему стоков найти было несложно: таковые располагались в подвалах неподалёку от башен магов воды, и один таковой был недалеко от башни Нерона. Они не охранялись и даже не запирались: кроме как по делу для ремонта туда никто и не ходил, ибо запах чувствовался и в подвале.
     
     
     
     Внезапно, с жертвами помог Улос. Старик заметил мои тягостные раздумья и поинтересовался, может ли он помочь. Он вообще был довольно полезен — готовил, убирал, взбивал подушки, чистил моё снаряжение, ходил за покупками, подбирал подходящие дома-цели для испытания крыс…
     
     — Кажется, вас мучает какой-то вопрос, мой господин. Быть может, я могу чем-то помочь вам?
     
     — Я думаю, где незаметно взять жертв для ритуала. И как доставить на требуемое место, не привлекая подозрений. Сомневаюсь, что ты можешь чем-то мне помочь. — криво усмехнулся я.
     
     — Почему бы вам не нанять слуг для этой цели, господин?
     
     — Слуг? Которые потом внезапно пропадут? Это точно привлечёт внимание.
     
     — Если нанять стариков, вроде меня, их пропажа никого не обеспокоит. Люди просто подумают, что вы решили сэкономить, а затем поняли, что они вас не устраивают и прогнали их. Многие допускают такую ошибку, и никого это не удивит.
     
     — И где мне по твоему искать старых слуг?
     
     — Вам не требуется, мой господин. С этим вполне справиться такой старик, как я. В церковных приютах для стариков и увечных вполне найдутся подходящие люди.
     
     — Пожалуй… Это действительно интересный вариант. Займись этим.
     
     
     
     Я выдал Улосу два десятка платиновых монет и немного мелочи золотом и велел найти десяток людей. Он уверял, что это будет более чем достаточно.
     
     
     А вот то что произошло затем, превзошло все мои ожидания. Спустя неделю Улос явился в снятую лачугу с десятком стариков. Среди них были одноглазые, парочка одноруких, хромые… Одеты все были весьма бедно.
     
     — Это нужные люди, Улос? — осведомился у слуги. Тот, кстати, на часть выданных денег прикупил себе вполне приличную для горожанина одежду.
     
     — Да, мой господин. Эти люди готовы умереть для вас по вашему слову.
     
     — Что?
     
     — Эти люди согласны принести себя в жертву, ваша милость. — повторил мой слуга.
     
     
     
     Я посмотрел на слугу, потом на стариков. Никто из них не опроверг его слова.
     
     — В церковных приютах так плохо живётся? — обратился я к старикам.
     
     — Нормально живётся, ваша милость. — хрипло произнёс один из стариков.
     
     — Да только ж разве это жизнь. — сплюнул другой, одноглазый старик.
     
     — Всё одно помирать, а так хоть для дела. У нас всех дети-внуки давно есть, так хоть им деньжат подкинем. - прогудел однорукий.
     
     — Проводи их всех на кухню, Улос. Путь поедят. А потом зайди ко мне поговорить.
     
     Едва старики скрылись на кухню, я взял слугу за воротник и прошипел:
     
     — Что ты им сказал?
     
     — Ничего особенного, мой господин. Не волнуйтесь, они все согласны, и никому ничего не скажут.
     
     — Сколько ты им предложил?
     
     — Я дал им по одной монете из тех двадцати, что вы дали, и обещал ещё столько же потом отнести их семьям.
     
     
     
     Я тихо и нервно рассмеялся. Цена жизни старика оказалась невелика. Хотя, если подумать… Для простого слуги или рабочего это небольшие деньги были огромными, чтоб скопить столько, иным потребуются годы. Это я уже привык всё мерить совсем иными, рыцарскими мерками. Вполне возможно, иной влиятельный лорд также рассудил бы про те десять монет из белой стали, что пришли мне за трофеи с крикуна. Из них, впрочем, осталось уже восемь: одна отошла Мелайе и потихоньку тратилась, а вторую разменял уже я сам, и из тысячи платины на данный момент осталась всего половина.
     
     
     
     Вернувшись на кухню, я обнаружил, что старики споро сварили себе овощно-мясную похлёбку из запасов и с удовольствием её уплетали. При моём появлении они остановились, но я махнул им рукой продолжать.
     
     — С киркой работать умеете?
     
     
     
     Один из стариков, одноглазый, ответил:
     
     — Дело нехитрое, ваша милость. Думаю, всё управимся. Но надолго нас не хватит: шахту выкопать не сможем, старые всё уже.
     
     — Мне нужно выбить небольшую нишу в канализации. Буквально одну небольшую комнату. Затем заложить её обратно. Организовать тайник, в общем, пару метров на пару метров. Справитесь?
     
     — Работал я как-то в стоках. — протянул один из стариков. — Там стены камнем ровным заложены, выбивать особо не нужно. Просто разобрать немного и всё. А потом обратно заложим — проще простого.
     
     — Инструмент понадобиться. — заметил однорукий.
     
     — Скажите Улосу всё, что вам необходимо. Он купит. И поспите хорошенько завтра днём — делать это отправимся следующей ночью.
     
     
     
     Улос взял пару стариков покрепче и отправился за лампами, инструментами, и раствором для кладки. Я же разрывался между тем, чтоб проследить за ними, или остаться следить за оставшимися стариками. Второе победило.
     
     
     
     Улос вернулся со стариками, и помимо необходимого те приволокли мешки с едой, увидев которую остальные старики изрядно оживились. Судя по всему, по их меркам это были деликатесы, и они намеревались закатить пирушку. Я не препятствовал.
     
     
     
     Вечером, когда стемнело, мы направились в канализацию длинной процессией. К счастью, на улицах было уже пусто, и по дороге никто нам не встретился. Старики несли два рюкзака с инструментами и раствором, передавая их между собой, если кто-то уставал. Улос шёл впереди с лампой. Я двигался замыкающим, бдительно напрягая чувство жизни, чтобы обойти других людей на улицах, если попадутся.
     
     
     
     Маршрут к месту под храмом я выучил заранее. Однако идти туда было долго, и старики изрядно устали и выдохлись к моменту, когда мы дошли. Впрочем, никто не жаловался…
     
     — Привал. — скомандовал я, когда мы достигли нужного места.
     
     
     
     Старики с облегчением бухнулись к стенам, переводя дух. Я же достал из рюкзака продукты, купленные за третьим кольцом стен. И выложил их перед слугами.
     
     — Поешьте. Вам потребуется ещё немного сил.
     
     
     
     Отказавшихся не было. Старики разве что не причмокивали от удовольствия, поедая жареное мясо, выпечку, сладкие фрукты и запивая это отварами и соками.
     
     — В жизни меня так не кормили. Такое, наверно, только баронам подают. — причмокнул один из них.
     
     — Да, после такого обеда и помирать не жалко. Ещё бы не воняло… — протянул второй.
     
     — Жизнь странная штука. Ещё пару дней назад баланду хлебали в приюте, а там, между прочим, воняет не хуже, чем у стоков, а теперь тебе ещё и чистый воздух подавай.
     
     — Разве же я жалуюсь? Просто нет ведь в жизни совершенства.
     
     — Может, за порогом найдём, кто знает.
     
     
     
     Старики замолчали, чавкая. Выглядели они заметно более довольными. Мне, конечно, не было ни малейшего дела до их довольства. Однако описание “Земли теней” гласило, что чем счастливее будут жертвы, что пойдут на него, тем яростнее их фантомы будут пить жизнь из каждого, кто ступит на эту землю…
     
     
     
     Съев примерно половину из моих гостинцев, старики поплевали на руки и прялись разбирать стену. Пара из них взялась руководить — и они буквально за час быстренько разобрали каменные кирпичи так, чтобы организовать комнату. Я даже помог им в этом деле, вытаскивая и укладывая чуть поодаль кирпичи, на что они смотрели с изрядным удивлением. По их понятиям, рыцарь за такое браться счел бы явно ниже своего достоинства.
     
     
     
     Когда они закончили и образовался комната примерно два на два метра, я сказал им:
     
     — Поешьте в последний раз. Здесь будет ваша братская могила.
     
     
     
     Некоторые вздрогнули от этих слов. Некоторые приняли это спокойно. В глазах иных я видел любопытство. Но вопросов никто не задал.
     
     
     
     Пока старики ели, я порезал ладонь ножом и принялся рисовать кровью необходимую фигуру. Вообще-то, искусство смерти редко требовало подобного. Но не в этот раз. Фигура, созданная из омертвевшей крови, являлась по сути своей конструктом, аналогичным создаваемой нежити. Плоть, мертвая плоть, из которой она строилась, была необходимым компонентом. Можно было бы сделать её из костной пыли, сушеных жил, однако именно кровью рисовать было удобнее и экономичнее всего. И в этот раз требовалась именно моя, кровь и плоть заклинателя, кровь мастера смерти. Мазок за мазком я вплетал в фигуру проклятья, запечатлённые в символах причудливого языка, что не был ведом в этом мире. Языка древних мастеров смерти — первых, кто когда-то открыл это искусство. Я не знал значений этих символов. Да и никто не знал, наверное. Даже мой "благодетель", что учил меня искусство смерти, говорил, что не знает их истинного смысла. Возможно, символы уже давно не имели никакой силы и смысла, и всё это лишь дань традиции: в конце концов, важен не символ, а воля и проклятье, что я вкладываю в него. Однако в этот раз намерений экспериментировать у меня не было: слишком многое стояло на кону. Закончив, я выпрямился, глядя на жертвы.
     
     — Уверен, вы задаётесь вопросом, зачем это нужно. Никто из вас не осмелился спросить, но сейчас, перед лицом вашей смерти, я думаю вам стоит это знать. Мы находимся под храмом отца, и здесь по его же воле будет проведён ритуал, что призван наказать верховных иерархов. Отец сказал мне сделать это, ибо верховные иерархи давно забыли, что такое забота о простом народе. Посмотрите на себя. На одежду, что вы носите. На жизнь, которой вы живёте в этих приютах. Ни один человек не должен жить так. Каждый старик заслуживает лучшего отношения. Иерархи умеют исцелять тех, кто лишился рук, так скажите мне, почему среди вас есть калеки? Знайте, что всё, что здесь делается, делается ради того, чтобы изменить этот порядок вещей. Такова воля свыше. Всё это лишь часть наказания, которое Отец готов обрушить на тех, кто давно забыл его наставления и заветы. На следующем конклаве все они понесут ответственность за свои дела, и вы станете частью этого: это смерть, которой стоит гордиться. Улос предложил вам за вашу жизнь две монеты. Одну сразу и одну после. Я дам ему десять, чтобы он отнёс их вашим семьям. Это будет куда более справедливо.
     
     
     
     Никто не ответил мне на этот спич. Однако в глазах этих людей я прочитал счастье и решимость. Они были уверены, что я говорю правду: перед ними стоял рыцарь странник, один из тех, кто воспет в легендах как образец благородных идеалов. И потому они не колебались, даже после, того как я пронзил сердце первому из них.
     
     
     
     Описание ритуала гласило, что душа жертв могут сопротивляться. Что их нужно будет ухватить, вырвать из тела в момент, когда пронзаешь сердце ритуальным стилетом, заставить стать частью подготовленной фигуры, однако в этот раз я не ощутил никакого сопротивления. Душа за душой старики становились частью фигуры без малейшего сопротивления, пока все десять не замкнули кольцо.
     
     
     
     Ритуал был завершён. Осталось подать лишь финальный импульс, и вся земля под храмом превратится в смертельную ловушку. Однако делать это было преждевременно. Это была заготовка на случай, если мне не удастся подменить все одиннадцать кристаллов — именно так можно будет убить все одиннадцать иерархов разом.
     
     
     
     Однако помимо ритуала была ещё одна вещь, которую можно было сделать здесь.
     
     — Улос. Подойти сюда. Что ты чувствуешь?
     
     — Ничего, кроме вони, мой господин.
     
     
     
     Я создал тонкую, тончайшую нить смерти, и аккуратно пронзил ею грудь старого слуги, медленно, нежно обвивая его душу.
     
     — А теперь? Сосредоточься на том, что внутри тебя, прислушайся к себе.
     
     — Это похоже на холод… Как будто вдруг стало прохладнее, но не снаружи, а внутри. Как будто выпил холодной воды на жаре.
     
     — Попробуй схватить это холод. Потянуть на себя. Втянуть в себя поглубже.
     
     
     
     Медленно, но верно, у старика получилось. По созданной мною нити вглубь потянулась энергия смерти, скапливаясь вокруг его души.
     
     — Это холод… Он начал как будто прижигать, мой господин?
     
     — Это хорошо. Это значит, у тебя получилось. Попробуй справиться с этим чувством, привыкнуть к нему, но не гони его прочь. В дальнейшем эта сила станет твоей силой. Тебе нужно лишь приспособиться.
     
     
     
     Мы провели в каналах ещё несколько часов, работая. Я замуровал тела в образовавшейся нише, используя раствор, чтобы восстановить кладку. Улос тем временем осваивал азы искусства смерти, приспосабливая душу к удержанию энергии. Получалось у него так себе, но с чего-то же нужно начинать, верно?
     
     
     
     В награду за людей я дал Улосу денег, чтобы он мог купить себе нужные книги и инструменты для начинающих алхимиков. Теперь он в своей комнатушке снятого дома постоянно чем-то вонял, однако мы всё равно скоро собирались покинуть город.
     
     
     
     Часть времени в оставшиеся месяцы до приезда делегаций я потратил на то, чтобы научить Улоса азам искусства смерти, практикуясь на живности, которую он покупал на рынке. Он сумел вырастить свою первую нить смерти, научился пускать из неё простенькую стрелу достаточной силы, чтобы убить мелкую птицу, и управлять ею как марионеткой. Но на этом прогресс пока застопорился. Я велел ему тренироваться в свободное время, впрочем.
     
     
     
     На свои руки уже было сложно смотреть без вздоха. Вся кожа от груди до ладоней была покрыта чёрной сетью каналов, потому приходилось постоянно ходить в перчатках и одежде, закрывающий грудь, а также прекратить посещение борделей.
     
     
     
     Немного подумав, я принял решение пожертвовать левой рукой, окончательно превратив её в проводник, укрепив не-жизнью. Раньше я не решался на подобное, но теперь, освоив высшие аспекты, я мог превратить собственную руку в подобие нежити - куда более эффективный и надежный вариант, чем в начале. С подачей энергии, наполненная не-жизнью, она могла даже затягивать повреждения. В конце концов, в случае необходимости можно отрезать эту и обратиться к целителям затем, что вырастить новую, верно?
     
     
     
     Ощущения от этого были… Странные. Я словно чувствовал и не чувствовал свою руку. Было похоже на онемение, только гораздо менее немое. Боли не было, однако я отчётливо понимал, когда и где образуется новая царапина. Раны же затягивались с высокой скоростью, силы и прочности прибавилось. Я мог пробить ударом кулака деревянную стену, и спокойно выдержать щитом удар, который ранее выбил бы щит из руки, или как минимум сломал её…
     
     
     
     Польза, конечно, была налицо, однако прогресс в искусстве смерти вызвал внезапные проблемы интимного характера. Показывать себя болтушкам в борделях мне больше совсем не хотелось — если пара чёрных линий ещё ладно, то вот мёртвая рука… Быть может, настала пора воспользоваться услугами вассалов?

Глава 77

     За три месяца до конклава охотницы наконец-то созрели для того, чтобы принести требуемые клятвы. Вскоре после этого я позвал их всех к себе.
     
     — Скоро нам всем предстоит отправиться в долгое и опасное путешествие. В связи с этим у меня назрел один, касающийся его косвенно, но весьма важный вопрос.
     
     
     
     Я вышагивал перед девушками, сложив руки за спиной. Те с интересом смотрели на меня, поощряя продолжить.
     
     — Мне бы пригодилась любовница на постоянной основе. Среди вас есть желающие?
     
     
     
     Мелайя покраснела. Потом побледнела. Сначала она порывалась что-то сказать, однако так и не определилась что, возмущённо фыркнула, хлопнула дверью и была такова. Между остальными девушками тем временем явно происходил какой-то незримый диалог.
     
     — Что это с ней? — удивлённо поднял бровь я.
     
     — Не обращайте внимания. У Мелайи пунктик по этому вопросу, слишком остро всё воспринимает. Она потом вернётся и извиниться. — Фия, тряхнув короткой копной светлых волос, прояснила ситуацию.
     
     — Тогда задаю тот же вопрос вам, раз уж она выбыла.
     
     — Что, вот так с места взять и прыгнуть в постель? Скучно, никакой романтики. — Тея решительно отказалась.
     
     — Пас. Предпочту сохранить рабочие отношения. — покачала головой Лара.
     
     — Предпочитаю мужчин попроще, не в обиду будет сказано. Не мой уровень. — криво усмехнулась блондинка.
     
     — Я не имею никаких возражений, так что в принципе согласна. — Киана пожала плечами.
     Остальные три девушки уставились на неё как на восьмое чудо света, однако черноволосая наёмница сделала вид, что не замечает этих взглядов.
     
     — Прекрасно это вопрос решён. Мы выходим из города сразу после конклава. Возьмём с собой один фургон. Следующая остановка — Небулос, столица Ганатры. Будьте готовы.
     
     
     
     Позже, когда мы с Кианой уже лежали в постели, та провела рукой по чёрной сетке нитей смерти на груди и протянула:
     
     — Это действительно выглядит странно.
     
     — Даже не спросишь, что это? — усмехнулся я.
     
     
     
     Наемница лишь покачала головой.
     
     — Хороший вассал не задаёт лишних вопросов. Хотя парочка у меня всё же найдётся, но отнюдь не по этой теме.
     
     — Спрашивай.
     
     — По поводу того, что сказали вы тогда, на скале… Мне бы хотелось подробностей.
     
     — Что-то изменилось с тех пор? — поднял бровь я.
     
     — Я изменилась. У меня стали появляться мысли, которых ранее никогда не было. И, мне кажется, их нет ни у одного человека из тех, что мне знакомы.
     
     Девушка посмотрела на меня убийственно серьёзным взглядом. Вот оно что… Похоже, у моей маленькой подопечной начали потихоньку спадать розовые очки.
     
     — Идём. Это будет лучше объяснить наглядно.
     
     
     
     Я поднялся и оделся, поманив Киану за собой. Вскоре мы уже петляли по разноцветным улочкам Кордиграда. Уверенно ведя за собой наёмницу, я присматривал пустующий дом в неприметном уголке. И вскоре таковой нашёлся. Мы вошли внутрь и остановились там.
     
     — Как ты находишь этот дом?
     
     
     
     Девушка непонимающе оглядывалась по сторонам, внимательно изучила всё, и наконец лишь развела руками, беспомощно посмотрев на меня.
     
     — Дом как дом. Обычный, не слишком богатый. Здесь живёт рядовой горожанин — рабочий, или подмастерье в какой-нибудь лавке.
     
     — Мы зашли сюда без его спроса, когда его здесь нет. Мы можем взять отсюда всё что угодно. Разбить вещи. Забрать их себе. Сжечь это дом, подпалив деревянный стол. Знаешь почему?
     
     
     
     Киана молчала, смотря на меня с абсолютным непониманием.
     — Не знаю.
     
     — Это даже не запрещено. Нет ни одного закона, ни одного королевского указа, который запретил бы нам сделать подобное. Как ты думаешь, почему?
     
     — Потому что… Потому что никто так делает! — воскликнула девушка. — Это же навредит другому человеку!
     
     — Именно. Никто так не делает. Ни у кого нет даже мысли о подобном. А у нас есть. У меня, у тебя. Потому что мы свободны.
     
     
     
     На лице черноволосой наёмницы отразилась напряжённая работа мысли.
     
     — Вы хотите сказать, что…
     
     — Именно. Это и есть свобода. Мы свободны. Остальные — нет.
     
     — Но почему?
     
     — Если бы я знал. В мире есть некая сила — могущественная сила, что незримыми нитями, оковами, сковала всех людей до единого. Эти оковы можно сорвать с себя, сбросить… Но как можно порвать незримую удавку, что связывает тебя, если ты сам не знаешь о ней?
     
     — Никак. — прошептала Киана.
     
     — Говорят, что люди неспособны ко лжи. Что люди не убивают других людей. Что мы исключительно благородные создания, стоящие выше зверей. Однако в этом и заключается величайшая ложь нашего времени. Я не знаю, кто стоит за ней.
     
     — Может быть, это не так уж их плохо? Если люди начнут вредить друг другу, нам станет намного сложнее выживать.
     
     — Может и так. — легко согласился я — Однако это порочный путь. Сегодня мы говорим, что допустимо отобрать у человека право выбора для того, чтобы нам было легче выживать. Что мы отберём у него потом? Здоровье? Жизнь? Будет ли правильно, если короли начнут насильно сгонять людей в шахты, где они будут умирать от изнурительной тяжёлой работы, задыхаясь рудной пылью, для того чтобы больше людей получило хорошие доспехи? Ведь так тоже будет легче выживать.
     Все это было чушью, с моей точки зрения, конечно. Но звучало красиво.
     
     — Я не знаю ответа. Мне неведомо, что правильно, а что нет. Поэтому я и задаю вопросы: пытаюсь узнать. И, говоря о свободе… Я ведь принадлежу вам, разве нет? Вассал обязан выполнить любой приказ сюзерена.
     
     — Здесь есть тонкая грань. Грань между вассалитетом и рабством. Порою почти незаметная. Однако даже если говорить об этом… Это был ТВОЙ выбор. Это главное. Ты выбрала служить мне. Именно ты, а не кто-то другой. Никто не решал за тебя.
     
     — Что такое рабство?
     
     
     
     Я рассмеялся. В языке людей Тиала даже не было такого понятия, как рабство…
     
     — Это то, чем было бы твое положение вассала, если бы я силой заставил тебя согласиться на него.
     — Разве можно принудить к подобному? Клятвы приносятся только добровольно!
     
     — Представь, что тебя посадят в холодную башню, где нет ничего, кроме камня, будут морить голодом и ежедневно избивать до полусмерти. До тех пор, пока ты не согласишься выполнять все приказы надзирателей… Сама. Добровольно, ведь у тебя не будет другой альтернативы. Или поставят над ямой со зверями, и бросят туда, если ты откажешься...
     
     
     
     Девушка вздрогнула, представляя такую картину. А затем надолго замолчала, погрузившись в свои мысли. Я не препятствовал, давая ей время. Тем временем я осматривал дом, найдя в нём забавный отполированный каменный шарик. Видимо, живущий здесь человек держал его в качестве сувенира или был рабочим по камню.
     
     — Я помогу вам. — наконец, донеслось мне в спину.
     
     — Поможешь в чём?
     
     — Я не знаю, какой путь правильный, а какой нет, но одно мне точно известно: только благодаря вам у меня вообще есть возможность выбирать. И потому я помогу вам на вашем пути. Может, он неправильный, кто знает. Но это будет мой выбор, и я не откажусь от него. Рассчитывайте на меня в любом деле.
     
     
     
     Я тепло улыбнулся девушке. А затем кинул ей найденный каменный шарик, который она ловко поймала.
     
     — Обращайся на ты. Возьми это на память о принятом решении. Нам ещё предстоят великие дела.

Глава 78

     Я стоял на одной из башен пятой крепостной стены Кордигарда вместе с Улосом и наблюдал, как делегация Палеотры проезжает внутрь. Красно-золотые кареты, марширующие вдоль движения процессии латники: определённо, эти ребята знали как себя подать. На крыше одной из карет находилась удобная площадка где, облокотившись на перила, стоял сам король Палеотры и приветливо махал рукой встречающим гражданам, улыбаясь. В паре фургонов я заметил мелькающих людей в красных робах.
     
     — Элдрих Палеотра. Добрый король с хорошей деловой хваткой, но невероятно упрямый: говорят, он никогда не меняет однажды принятые решения. — прошептал мне Улос.
     
     
     
     Старый слуга прожил всю жизнь в Кордигарде и множество раз своими глазами наблюдал подобные процессии, что прибывали в столицу Ренегона каждые семь лет. А потому был просто кладезем слухов и сплетен про многих действующих лиц. Народ любит перемывать косточки вышестоящим, и слуги не были исключением. В конце концов подобное никак не каралось. На башню меня пустили без вопросов, лишь слегка покосившись на старого слугу. Латы странников вообще открывали многие двери — особенно здесь, в Кордигарде, где орден был особенно силен и влиятелен…
     
     — Вскоре после конклава я покину город. Надолго. Предстоит долгая экспедиция на север. Возможно, тебе стоит остаться в городе.
     
     — С вашего позволения, я предпочёл бы отправиться с вами, мой господин. Можете быть уверены хоть я и стар, но во мне ещё достаточно сил, чтобы выдержать дорогу.
     
     
     
     Я задумчиво посмотрел на старого слугу. Он за последнее время вообще преобразился — из забитого старика-бедняка стал больше похож на благообразного дворецкого. Как только я разрешил ему пренебрегать этикетом, он всегда держался с достоинством — хотя и общался подчёркнуто вежливо, не позволяя себе фамильярностей.
     
     — Если ты так считаешь, то хорошо. Однако приготовься к различным неожиданностям.
     
     — Я приобрету набор походных эликсиров и лечебных снадобий, господин. Возможно, они понадобятся вам или вашим людям.
     
     
     
     Делегация Палеотры тем временем проехала за вторые ворота и скрылась из виду. А мне пришла в голову другая мысль.
     
     — Делегации приезжают через разные ворота, верно? Ведь разные королевства находятся с разных сторон и наверняка следуют разными дорогами.
     
     — Верно, господин. Палеотра всегда прибывает первой: это единственное королевство с которым Ренегон соединён мощёной дорогой.
     
     — Кто, по-твоему, должен прибыть следующими?
     
     — Бингл, Арс и Таллистрия. Бингл с запада, Арс с севера, Таллистрия с юга. За ними обычно следует Ганатра, Аурелион и Лиссея —в разном порядке, кто-то может и задержаться в пути. Харен и Ниора будут предпоследними, а Нелейцы всегда являются замыкающими. Их королевство отрезано лесами и горами от остальных, и дорога есть только через один горный перевал, через который сложно переправлять животных. Поэтому они не торопятся.
     
     
     Делегации Таллистрии и Арса меня интересовали меньше всего: с их двором я уже был слегка знаком. А вот на остальных посмотреть было бы интересно.
     
     — Сообщи мне, когда прибудет Бингл, а затем — остальные делегации. В следующий раз поднимемся на башню западных ворот.
     
     
     
     Приезд любой из делегаций не был секретом. В дне пути от Кордиграда на всех дорогах стояли дозорные башни, из которых немедленно отправляли вестового, чтобы организовать торжественный приём. Улос, вероятно, узнавал об этом с помощью уличных мальчишек — городская ребятня, даже вполне обеспеченная, никогда не отказывалась от монеты за простое дело.
     
     
     
     Делегация Бингла была окрашена в тёмно-зелёный и чёрный цвета, создавая мрачноватое впечатление. Их король из карет вообще не показывался, предпочитая затворничество от толпы. Солдат в делегации было немного: основную часть идущих пешком составляли молодые парни в тёмно-зелёных одеждах с изображением гидры на них.
     
     — Кто эти люди? И почему гидра? — осведомился я у слуги.
     
     — Алхимики. Гидра — символ алхимической гильдии Бингла. Предполагается, что алхимия, как и гидра, живуча и многообразна.
     
     — Как вообще получилось, что Бингл стал именно государством алхимиков?
     
     — Исторически сложилось, мой господин. У них на болотах растёт море различных редких и не встречающихся в других местах полезных трав.
     
     — Я слышал, болота — опасные места. Люди не селятся близ болот.
     
     — У них не было большого выбора, господин. Когда Герцог Бингл ушёл на запад, чтобы основать новое королевство, оказалось, что западные земли просто утыкана болотами — больше половины их территорий ими усеяно. Весь юг Бингла — почти сплошные болота.
     
     — Это ничего не меняет — болота все ещё опасны. Получается, их королевство должно быть совсем небольшим? Или они очистили их со временем?
     
     — Нет, не очистили. Большая часть населения Бингла собрана в свободных от болот регионах. Однако их алхимики умудряются как-то ходить в болота и собирать там травы, чего не получается, например, у наших, Ренегонских. На юго-востоке у нас тоже есть топи — но наши предпочитают закупать реагенты у Бингла, а не пытаться добывать самостоятельно…
     
     — И как им это удаётся?
     
     — Полагаю, это известно лишь им самим. Это храниться в большом секрете — я неоднократно бывал в Бингле, однако никто не спешит делиться подобными знаниями.
     
     — Если они так хороши в этом, закупи у них эликсиров для похода. Уверен, они взяли с собой что-то и на продажу.
     
     
     
     Старый слуга молча кивнул, показывая, что принял к сведенью. В глазах у него, впрочем, мелькнуло предвкушение: алхимией он занимался с особым рвением. Детская мечта, не иначе…
     
     
     
     Делегации Арса и Таллистрии я пропустил. Их созерцание ничего бы не изменило. А вот делегации Ганатры следовало уделить самое пристальное внимание.
     
     — Мой господин, делегации Аурелиона и Ганатры прибудут завтра и почти одновременно. Похоже, Аурелион войдёт через западные ворота, а Ганатра — через северные.
     
     
     
     Забавно. Баронство, в котором я родился, было частью Аурелиона, и в то же время об этом королевстве мне было известно меньше всего. Глухой угол, да и только.
     
     — Пойдём на северные ворота. — ответил я Улосу.
     
     
     
     Делегацию Ганатры я увидел задолго до того, как они миновали ворота. Издалека цвета их каравана сливались вместе, образуя иссиня-бирюзовый кусочек, похожий на маленькую вырезанную из океана линию морской глади. Тёмно-синий, морская бирюза, и светло-голубая, словно чистая вода на солнце, пелена: таковы были королевские цвета Ганатры.
     
     
     
     Король Элион Ганатра… Похоже, он отнюдь не собирался уступать королю Палеотры. Он въезжал в город на схожей карете, также радушно улыбаясь горожанам. Вдоль процессии была организована почётная линия — бойцы в пластинчатых доспехах, сделанных частично из чёрно-синих шкур, чередовались с мужчинами в синих робах.
     
     
     
     Цепь воды действует в Ганатре — вспомнились мне слова мастера Нерона. Выглядела процессия внушительно и богато, однако мой намётанный взгляд сразу определил тот факт, что доспехи явно уступают в боевом отношении тем латам, что демонстрировала гвардия Палеотры. Для простых граждан это было незаметно, но вот для опытного воина…
     
     
     
     Это вызвало у меня лёгкую усмешку. Похоже, что король Ганатры, несмотря на бедность своего королевства в сравнении с более успешным соседом-соперников, хотел по крайней мере произвести нехудшее впечатление.
     
     — Что ты знаешь о короле Ганатры? — обратился я к Улосу.
     
     — Только слухи. — пожал плечами старый слуга. — Говорят, он не очень популярен в народе, потому что занимает престол при живом старшем брате. Его прозвали Каменным: Ганатра соперничает с Палеотрой во всем, даже в упрямстве собственных королей.
     
     — Только это?
     
     — Ничего плохого о нём не слышал, — правильно понял моё желание слуга.
     
     — Подумай. Возможно, есть что-то ещё.
     
     
     
     Тем временем король миновал ворота, и я впился взглядом в его лицо, стараясь изучить того человека, чью корону мне хотело забрать, повнимательнее. И он почувствовал мой взгляд. Обернувшись, король нашёл взглядом меня на башне, но вскоре отвернулся. И правильно, что он мог там увидеть? Человека в закрытых латах странника, что смотрит на него? Так на него смотрел весь город…
     
     — Пожалуй, вы правы господин. Есть кое-что ещё. Поговаривают, у цепи воды и короля Ганатры не слишком добрые отношения.
     
     — Однако их полным-полно в его делегации.
     — Да, это так. Не знаю в чём тут дело — однако доводилось мне слышать такое, так что я просто пересказываю вам слухи.
     
     
     
     Вот здесь я составил мозаику. Цепь воды — организация мастеров магии, не подконтрольная церкви. Из сведения от мастера Нерона мне было ясно, что подобный организации отчасти — конкуренты церковников. А вот на кандидатуре короля Элиона в своё время настояли именно жрецы, если вспомнить то, что говорила леди Беатрис. Вполне логично, что его недолюбливают их конкуренты: однако сор из избы, очевидно, не выносят…
     
     — Сколько времени происходит от прибытия делегаций до сбора конклава? — обратился я к Улосу.
     
     — По разному. Короли долго совещаются между собой, и до и после. А о призыве Отца иерархи объявляют за неделю: когда благословение Отца накрывает город, это… незабываемое чувство.
     
     
     
     Я помнил это чувство. Монастырь находился в полудне пути от города, однако даже там это ощущалось, пусть и слабо. Что же происходит в самом городе?
     
     
     
     Мне предстояло сделать всё, чтобы никогда этого не узнать. Этой же ночью я выпустил крыс с нужными приказами в королевский квартал.

Глава 79

     План с крысами сработал великолепно, но увы, лишь частично. К моменту прибытия нелейской делегации с их помощью я сумел добыть и обработать семь кристаллов памяти.
     
     Я стремился сделать это как можно быстрее не оставляя любой из кристаллов у себя больше чем на сутки. Навыки медитации и поддержания покрова изрядно скакнули за это время: то, что ранее вызывало тупую, ноющую боль в висках, ныне вызывало лишь лёгкое покалывание. Однако сейчас всё моё мастерство и искусство не могло помочь мне в том, чтобы добыть оставшиеся три кристалла.
     
     По этой же причине я пропустил делегации Харена и Ниоры - отдыхал после тяжёлых ночей и банально проспал их прибытие. А вот Лиссея…
     
     Лиссейская делегация прибыла в город с музыкой. В ней не было большого количества солдат, и король не появлялся перед народом, однако о боги, какой же грохот стоял по прибытии!
     
     Трубы, струнные инструменты, барабаны… И каждый играл свою мелодию под вырвиглазные яркие жёлто-оранжевые флаги!
     
     — Им следовало хотя бы договориться о том, чтобы играть всем одну мелодию.
     
     — Многие так говорят, мой господин. Но Лиссейцы говорят, что это слишком скучно, а они славятся пышными праздниками, музыкой и балладами. — Улос, флегматично воткнувший беруши едва завидев делегацию издалека, передал мне запасные. Отказываться я не стал.
     
     — Если кто-то сочинит там про меня Балладу, я возьму штурмом их столицу и заставлю сжечь все записи о ней, и убью всех, кто будет её помнить.
     
     — До тех пор, пока вы не прославитесь, думаю, вам это не грозит, мой господин.
     
     — В Палеотре меня считают героем.
     
     — Тогда, боюсь, уже поздно что-то предпринимать - Лиссейские барды внимательно следят за всеми подвигами в королевствах. Вам стоит смиренно принять это или готовить армию.
     
     
     Хорошо, если крысы смогут утащить кристалл у нелейского иерарха - мелькнула мрачная мысль. Но даже так оставалось ещё два…
     
     Помимо Нелеи, оставался кристалл Таллистрии и Харена. В королевском квартале было настоящее столпотворение - шансы проскользнуть даже ночью были не то что минимальные, а практически нулевые. Крысы шмыгали незамеченные, но что толку? Они возвращались с пустыми зубами и не могли рассказать о том, что видели.
     
     Я начал всерьёз думать о том, чтобы активировать резервный план и просто убить всех верховных иерархов, однако в этот момент из монастыря пришёл один из стражников и, найдя меня в городе, передал мне письмо с красной печатью, в которой я узнал знак красных башен. Ранее ответа от Грицелиуса не последовало, и я уже намеревался искать мастера для экспедиции непосредственно в Ганатре, но неужели?
     
      Мой добрый друг! Спешу сообщить, что красные башни в этом году войдут в делегацию Палеотры, которая отправится на конклав. Полагаю, личная встреча будет лучшим вариантом для обсуждения интересующих нас вещей. Если вы будете в это время в Кордигарде и захотите меня увидеть - вы найдёте меня в доме моего старого товарища, графа Ирцеля. Он проживает во второй полосе города.
     
      Эрнхарт Грицелиус, верховный магистр круга красных башен.
     
     Искомый дом графа действительно нашёлся в аристократической части города, прямо за первым кольцом стен. Стража без вопросов указала мне, где он проживает. Особняк был обширный и роскошный, а в его дворе стояло три закрытые красные кареты, которые, я видел в делегации Палеотры. Правда, не придал особого значения: вся делегация была окрашена в красно-золотые цвета, соответствующие королевским. Зря, как оказалось…
     
     Слуга в красном камзоле с важным видом открыл дверь и поинтересовался целью визита.
     
     — Я ищу мессира Грицелиуса. Он приглашал меня на встречу.
     
     — Мессир сейчас отдыхает вместе с графом. Как вас представить?
     
     — Представьте, как героя Палеотры, - легко улыбнулся я и снял шлем.
     
     Слуга удалился, а вот дальнейшее превзошло все мои ожиданния. Из дома послышался топот, а затем на порог буквально бегом выбежал белый как лунь, морщинистый, но явно ещё крепкий старик в роскошной красной робе. Несколько мгновений он изучал моё лицо и доспехи взглядом, буквально впившись в меня своими красноватыми глазами. А затем - неожиданно порывисто крепко обнял меня, не обращая внимания на латы. Отстранившись, он наконец вымолвил:
     
     — Несказанно рад вас видеть, сэр Горд.
     
     Я вежливо склонил голову.
     — Подобное отношение — честь для меня, мессир Грицелиус.
     
     — Ах, оставьте эти формальности, — махнул рукой магистр. — Вы спасли мою жизнь, как и тысячи жизней жителей Дереи. Мой дом - ваш дом.
     
     — Смею вас заверить, что спасший жизнь моего друга — также и мой друг, и мои двери всегда открыты для вас. Проходите, не стойте на пороге. — Из глубины дома раздался густой, басистый голос.
     
     Черноволосый с проседью пожилой мужчина лет шестидесяти поджарого телосложения также спустился к входу.
     
     — Граф Ирцель - мой давний друг, - улыбнулся магистр.
     
     — Я приглашаю вас погостить у меня. Знаю, вы, странники, серьёзно относитесь к своим латам, однако уверен, вы не откажетесь снять их на некоторое время и слегка передохнуть.
     
     Граф был серьёзен, однако в его глазах я видел улыбку.
     
     — Пожалуй, что не откажусь. Благодарю вас.
     
     Слуги графа помогли мне снять латы, быстро обмерили и принесли подходящую одежду. Переодевшись, я поднялся на балкон особняка,где граф и магистр, похоже, занимались дегустацией напитков. Иным объяснил стол, заставленный дюжиной различных графинов с разного цвета жидкостями я не мог.
     
     — Это нелейский сок из фиозы совершенно отвратителен. Почему люди его вообще покупают? — поморщился магистр.
     
     — Разные люди имеют разные вкусы. — парировал граф.
     
     — Да, но он же ужасно кислющий, скулы сводит! Кто захочет такое пить?
     
     — Я, например. — граф с удовольствием опрокинул в себя стакан розоватой жидкости и довольно зажмурился.
     
     — Это извращение. Хороший сок должен быть слегка сладковатым, мягким, но не приторным. Возможно, ещё слегка островатым, чтоб немного жгло язык.
     
     — Знаю я ваше немного. Вы, огневики, в остром совсем не знаете меры!
     
     — Пламя в сердце, огонь в душе, пожар в мыслях — вот каков властелин огня, - вступил я в диалог.
     
     Магистр с графом обратили на меня взгляды. Граф был в целом равнодушен, а вот магистру такое заявление явно польстило.
     
     — Присаживайтесь, мой друг. Выскажите ваше мнение: каким должен быть на вкус хороший сок? - спросил магистр.
     
     — Полагаю, таким, что выпив кубок, захотелось бы немедленно налить ещё.
     
     Граф негромко рассмеялся и налил мне сока.
     
     — Попробуйте. Это сок из ниорской косы.
     
     Сок был весьма недурен. Кисло-сладкий, слегка терпкий, чуточку островатый. Пожалуй, ничего подобного пробовать мне не доводилось. Я налил себе ещё.
     — Вполне подходит под определение. — улыбнулся магистр.
     
     Некоторое время мы с магистром и графом предавались легкому гедонизму, распивая редкие и дорогие напитки. Затем граф наконец заметил:
     
     — Полагаю, ваш друг явился к нам не просто так, магистр. Вы хотели что-то обсудить?
     
     — Да, пожалуй. — задумчиво протянул магистр. — Экспедиция.
     
     Я бросил быстрый взгляд на графа. Пожалуй, это та тема, которую мне хотелось бы обсудить наедине… Однако магистр быстро перехватил и правильно истолковал мой взгляд.
     
     — Мы с графом давние друзья. Можете быть уверены, он сохранит любые тайны.
     
     Я ненадолго задумался. Граф всем видом изображал равнодушие.
     
     — Я собираю частную экспедицию, как я писал вам. На крайний север.
     
     — На севере нет ничего кроме диких земель и варваров. — заметил граф.
     
     — Да, я помню ваше письмо. Со мной в Кордигарде есть несколько молодых ребят, что уже закончили обучения. Я могу отправить одного из них с вами. Но мне хотелось бы знать конечную цель экспедиции. — высказался магистр.
     
     Я покатал остатки жидкости в кубке, раздумывая, стоит ли сообщать об этом. Затем пришёл к выводу, что в любом случае даже если магистр с графом кому-то что-то расскажет, это ничего не изменит. До конклава оставались всего ничего, а затем я уже покину город со своими людьми. Да и ловушка была уже готова…
     
     — Конечная цель — варварские земли. Я направляюсь к варварам.
     
     Магистр промолчал, глубоко задумавшись, но перед этим между ним и графом произошёл быстрый невербальный диалог. Граф же взял слово:
     
     — Почему вы думаете, что они просто не убьют вас? Варвары совершают набеги на Арс уже несколько столетий. И как вы намерены пройти дикие земли? Это ещё никому не удавалось.
     
     — Вам известно, как сами варвары прошли дикие земли? — ответил я вопросом на вопрос.
     
     — Нет. И никто не знает, полагаю. Поэтому мы с интересом послушаем вашу историю. — подал голос магистр.
     
     От смеха, шуток, и добродушно настроения не осталось и следа. Магистр и граф выглядели как два хищника, что встали на след, и были предельно серьёзны.
     
     — Дикие земли — странное место. Странные животные, меняющийся ландшафт, пропадающие люди… Сплошная аномалия, одним словом.
     
     — Пока вы не сказали ничего нового. Это известные факты — считается, что они непроходимы. — бесстрастно отметил граф.
     
     — Несколько столетий назад у нескольких варварских кланов выдались особенно голодные годы. Их шаманы и вожди собрались вместе и приняли решение попытаться пройти в дикие земли. Группа из самых опытных воинов и шаманов пробила путь, отгоняя злых духов, и вышла в Арс. В дальнейшем именно по этому пути следуют все их набеги.
     
     Магистр при слове о шаманах встал в стойку.
     
     — Откуда вам это известно?
     
     — Рассказал вождь варварского клана, которому я спас жизнь. — пожал плечами я.
     
     — Полагаю, он также сказал вам, что следует делать, чтобы не быть убитым в их землях?
     
     Глаза графа превратились в узкие щёлочки. Я лишь тонко улыбнулся, не отвечая на вопрос, и отсалютовал ему бокалом.
     
     — Что вы хотите получит от варваров? — спросил магистр.
     
     — Хочу пообщаться с их шаманами. — пожал плечами я.
     
     — Это мечта многих мастеров и магистров… В узких кругах. — вздохнул Грицелиус. — Однако живьём в плен никто из них никогда не попадал.
     
     — Может быть, поэтому стоит просто прийти и поговорить?
     
     — Если бы мы ещё знали, как прийти, и что говорить. В своих землях варвары могут уничтожить любую, даже самую подготовленную экспедицию. Уже были попытки, тщетные, и это дело давно оставили. — вздохнул граф.
     
     — Значит, вы знаете, как пройти туда, и делаете это частным образом. И у вас есть что-то, что, на ваш взгляд, заинтересует шаманов. — подвёл итоги магистр.
     
     — Я не могу быть точно уверен, что их что-то…
     
     Магистр поднял руку, прерывая меня, и с укоризной посмотрел на меня как на ребёнка.
     
     — Ну что вы, сэр Горд, не держите нас за идиотов. Ни один человек в здравом уме не отправиться в подобную экспедицию, не имея того, что с очень высокой вероятностью можно им предложить. Конечно, вы не можете быть точно уверены, но неужели будете отрицать, что у вас есть план достаточно высокой степени надёжности?
     
     Я красноречиво промолчал.
     
     — Я могу профинансировать экспедицию. — заметил граф.
     
     — Благодарю, но моих собственный финансов вполне достаточно, - сухо отказался я.
     
     Граф лишь равнодушно пожал плечами, но в его глазах я заметил мелькнувшую искру уважения.
     
     — Я помогу вам с этим, сэр Горд. — вздохнул наконец Грицелиус. — В конце концов я обязан вам жизнью. Я отправлю с вами двух мастеров: в таком деле не следует обходиться полумерами. На время экспедиции они будут слушаться ваших команд, однако… Постарайтесь вернуть их живыми, хорошо?
     
     — Приложу все возможные усилия. — поклонился я.
     
     Это прошло даже лучше, чем я ожидал. Однако, вопрос с кристаллами это никак не решало, увы…

Глава 80

     Я остался погостить у графа на некоторое время. Следовало взять небольшую паузу и хорошо обдумать в комфортных условиях то, как добыть оставшиеся три кристалла, однако этот пазл никак не собирался складываться.
     
     
     
     Эрнхарт Грицелиус оказался весьма проницательным человеком. Неприятно проницательным. В один день он подошёл ко мне и сказал:
     
     — Я вижу, вас что-то гнетёт, друг мой. Полагаю, какая-то вещь, не связанная с экспедицией.
     
     
     
     Держать лицо я умел. Однако, похоже, во время уютного отдыха в особняке графа слегка расслабился…
     
     — Есть некоторые дела, которые предстоит завершить перед отбытием, и я пока не знаю, как к ним подступиться. Не забивайте голову.
     
     — Расскажите мне. Уверен, что я смогу что-то посоветовать.
     
     
     
     Я задумчиво смотрел на старого мага, который, кажется, искренне хотел помочь мне и прикидывал, чтобы такого ему соврать, чтобы не объяснять всю глубину проблемы. Но прежде чем я успел придумать удобную ложь, магистр внезапно вздрогнул, смотря на меня.
     
     — Я знаю этот взгляд… Никогда не думал, что увижу такой вновь, — неожиданно хриплым голосом произнёс Грицелиус.
     
     — Вот как? И что же, по вашему, означает мой взгляд? — поднял бровь я.
     
     
     
     Глаза верховного магистра превратились в пылающий огонь. Воздух вокруг превратился в пылающий купол из тонкой стены пламени. Маг замолчал на некоторое время, поглядывая на меня исподлобья, а затем начал издалека:
     
     — То что я вам расскажу, является тайной круга красных башен и никогда не должно быть известно кому-то другому. Даже графу. Никому. Вам это ясно?
     
     — Нас могут услышать. — тихо заметил я.
     
     — Не могут. Звуки передаются по воздуху, а купол сжигает его, не давая им разнестись дальше.
     
     — Это не уйдёт дальше меня без вашего позволения, можете быть уверены. — твёрдо посмотрел в пылающие глаза я.
     
     — До меня верховным магистром красных башен был мессир Шень Систриус. Я был его личным учеником. Никто, кроме небольшой группы наших магистров этого не знает, но каким-то образом мой бывший учитель сумел сделать то, что не может ни один человек. Он убил другого человека.
     
     — И как это связано со мной?
     
     — Общеизвестно, что люди неспособны на серьезный вред друг другу: на прямую ложь, сознательное убийство, или любое другое осознанное действие, которое, так или иначе, серьёзно навредит другим людям. Смерти на дуэлях, во время разборок лордов, обманы неверных мужей и жён, даже просчеты церкви из-за которых появился наш круг, лишь следствие людской глупости, совершая которую, люди искренне думали, что делают как лучше. Шень Систриус каким-то образом сумел обойти или изменить это правило. Мы поняли это тогда, когда слишком часто люди, что мешали кругу распространять своё влияние стали сгорать в случайных пожарах. Конечно, пожары в южных странах — не сказать, чтобы редкое явление, случается. Но так избирательно и именно у тех кто был с нами несогласен? Магистры долго не могли в это поверить, но совпадения все копились и копились. Узнав об этих подозрениях, я спросил у учителя это лично.
     
     
     
     Старый маг замолчал, слегка прикрыв глаза.
     
     — И что было дальше?
     
     — И тогда я увидел в его глазах тот же взгляд, что и у тебя. Он сказал мне, что это всё чепуха и наветы завистников, конечно же. Однако позже я сам застал его за поджогом — прочитав память огня на очередном, уже затухающем пожаре. Затем мы с другими магистрами вычислили его следующую цель и застали его на месте. Мы не хотели его убивать — да и не могли, но он напал на нас, поняв, что его раскрыли. Он был старым, сильным и опытным магистром, но мы были моложе, и нас было больше. В итоге он почти выдохся, и мы предложили ему сдаться, однако он ответил на это очередным потоком ревущего пламени.
     — И что с ним стало?
     
     — Он умер от истощения. Такое случается, когда мастер начинает перегонять свою жизнь в нейтраль, и забирает слишком много.
     
     — И вы полагаете, что я…
     
     — Что ты такой же. А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что я ошибаюсь.
     
     
     
     Глаза верховного магистра были похожи на солнечные протуберанцы, и сложно было что-то прочитать в них. Если он сумел понять это… Не факт что мне удастся обмануть его. Поэтому я промолчал, прикидывая, как бы поудачнее грохнуть его на месте и не превратиться в факел.
     
     
     
     Внезапно купол вокруг нас потух, а глаза магистра стали обычными, тёмно-красными. Он слегка сутулился и присел.
     
     — Так я и думал. — вздохнул он.
     
     — И что вы будете делать теперь?
     
     — Это ничего не меняет, я всё ещё обязан тебе жизнью. Без тебя меня бы здесь не было, верно? Пойдём, прогуляемся.
     
     
     
     Мы с магистром вышли на отдалённый участок городской стены, свободный от патрулей, чтобы поговорить без лишних ушей.
     
     — Если так подумать, то это делает твой поступок ещё более ценным. Любой рыцарь спас бы меня, окажись он на твоём месте, он просто бы не смог поступить иначе — ведь это значило навредить мне. А ты мог не делать этого — но всё же сделал. — протянул Грицелиус. — Почему?
     
     — А почему нет? Когда та тварь завизжала, оглушило всех кроме меня и сэра Кадогана. Очевидно, чтобы бороться с ней пригодилась бы помощь мастеров, поэтому я метнулся в башню за вами. Вас я вынес, а когда вернулся за вашим учеником башня уже рушилась, и я едва успел выпрыгнуть сам. — ответил я чистую правду.
     
     — Вы могли просто уйти со стен, и оставить это дело другим.
     
     — И прослыть трусом?
     
     — Живой трус лучше мёртвого героя, потому что способен принести больше пользы другим людям.
     
     — Я всё ещё жив, так? И герой, а не трус. Значит, это было верное решение.
     
     
     
     Эрнхарт негромко рассмеялся.
     
     — С этим трудно спорить. Я просто пытаюсь понять, почему вы приняли такое решение.
     
     — Меня больше волнует сохранение моей тайны.
     
     — За это можете не волноваться.
     
     
     
     Внезапно мне пришла в голову интересная идея.
     
     — Хотите, я научу вас?
     
     — Научите чему? — поднял бровь Грицелиус.
     — Тому, на что был способен ваш учитель.
     
     — Вы хотите сказать… Что это умение? Что может быть передано от человека к человеку? — медленно, с расстановкой спросил старый маг.
     
     
     
     Я слегка покачал головой.
     
     — Нет, немного не так. Пожалуй, уместнее будет сравнить это с веревками или оковами. Представьте себе животное, что охотники опутали невидимыми сетями или верёвками. И каждый раз когда оно пытается сделать то, что не нравиться охотникам, они дёргают за них, не давая ему это сделать.
     
     — Это…Очень неприятное сравнение. Вы хотите сказать, что именно так это происходит и с людьми? Кто-то чрезвычайно могущественный дёргает нас за ниточки, словно описываемое вами животное, а мы даже не замечаем их?
     
     — Верно. Кто-то или что-то: мне неведом первоисточник, однако я точно знаю, что нити можно оборвать. Потому что знаю о сути самого явления. Как можно освободиться от верёвок, если ты не знаешь, что связан?
     
     
     
     На лице верховного магистра отразилась напряжённая работа мысли. Он забормотал себе под нос:
     
     — Что же это может быть… Невероятная сила… Почти божественная… Отец? Нет, это бессмысленно, ему достаточно приказать, да и он скорее создал бы нас такими, а не окутывал нитями... Другие боги? Он бы не позволил...
     
     — Есть интересные мысли на этот счёт? — полюбопытствовал я.
     
     — Вы, наверно, этого не знаете. Даже не наверно, а почти наверняка. Пожалуй, подобному учат только в монастырях, наружу подобные знания не выходят… Отец дал людям всего один три завета, причём, необязательных к исполнению. Один из них звучит, как: “Будьте свободны” — так он сказал…
     
     — А что насчёт рыцарского кодекса? Королёвских законов, правил, указов?
     
     — Это всё уже придумано людьми и для людей. Отец никогда ничего не требует у людей и от людей, хотя мы и готовы выполнить любой приказ своего создателя: вначале он обучил нас различным искусствам, а затем отрешился. Но по-прежнему отвечает на созыв конклава раз в семь лет, посвящает новых верховных жрецов, и отвечает им на вопросы. А иерархи уже потом сами решают, что и как делать…
     
     — Это ценная мысль. Теперь мне всё понятно.
     
     — Всё понятно? О чём вы?
     
     
     
     Вот здесь я решил играть ва-банк. Настало время применить заготовку, которую я обдумывал очень, очень долго. И именно мессир Грицелиус — обязанный мне, обещавший хранить тайны, но при этом крайне образованный и проницательный человек был идеальной целью для её испытания.
     
     — Понятно, почему мне поручено это дело свыше.
     
     
     
     Эрнхарт Грицелиус посмотрел на меня очень, очень внимательно. Он не переспрашивал, хорошо услышав, что я сказал и мгновенно сделав из этого соответствующие выводы.
     
     — Могу ли я узнать, что за дело? — мягким, почти не дрожащим от нетерпения голосом осведомился он.
     
     — Возможно, вы сумеете мне кое-чем помочь, — протянул я, проигнорировав его вопрос.
     
     — Я слышу “но”.
     
     — Но сначала вам стоит сбросить с себя лишние верёвки.
     
     — Как?
     
     — Просто скажите: Я маг воды.
     
     — Маг? Что значит это слово?
     
     — Магия — это совокупность всех мистических искусств нейтраля, что нас окружает. Она повсюду, она сама суть бытия, что пронизывает вселенную.
     
     — Я понимаю о чем вы говорите… Но никогда не слышал этого слова. Ма-ги-я… — повторил по слогам, словно пробуя на вкус, старый магистр. — Какое интересное и ёмкое определение.
     
     — Полагаю, раз вы поняли, то можете продолжить.
     
     — Но я не маг воды. Если следовать вашему определению, то я определённо маг огня.
     
     — В этом и суть. Вы — маг огня. От того что вы скажете, что вы маг воды, эта суть не изменится. Ничего не измениться. Но вы не можете произнести эти слова, потому что вам запрещают их произносить. Потому что несвободны. Вспомните огонь, что течёт по вашим жилам. Нравится ли ему, когда ему что-то запрещают? Вы способны расплавить камень силой воли, не можете сказать пару простых слов?
     
     
     
     Магистр поднял руки перед собой и создал пылающий шар размером с арбуз. Некоторое время он вглядывался в протуберанцы его пламени.
     
     — Я… — на его висках выступили бисеринки пота.
     
     
     
     Я встал рядом и положил ему руку на плечо.
     
     — Вы сможете. Что такое оковы для того, кто повелевает огнём? Лишь пепел…
     
     — Я — маг воды! — резко, с выдохом произнёс Грицелиус.
     
     
     
     Шар огня погас. С беспокойством магистр снова немедленно создал его и облегчённо выдохнул, глядя на него с некоторой любовью.
     
     — Вот видите? Ничего не изменилось.
     
     — Кроме моей концентрации. Подумать только, сбилась, и это после стольких лет. Погасил шар, как мальчишка, позор на мои седины. — проворчал старый магистр, но в его голосе слышалось довольство.
     
     — Я никому не расскажу. — улыбнулся я.
     
     — Вы говорили о помощи в порученном вам деле. — посерьёзнел магистр.
     
     — Мне нужно на некоторое время получить для себя кристаллы памяти, которые иерархи использует для зова, а затем вернуть их на место.
     
     — Все одиннадцать? Это невозможно. Они должны объявить конклав со дня на день…
     
     — Только три. Нелейский, Таллистрийский, Харен.
     
     — Не буду спрашивать, как вы уже умудрились достать остальные, — сверкнул глазами Грицелиус и глубоко задумался.
     
     
     
     Магистр думал долго и упорно. Я не беспокоил его, также продумывая свои варианты. Солнце начало клониться к закату.
     
     — С Нелейским будет сложнее всего. Однако у меня есть одна мысль. Кристалл нужен вам надолго?
     
     — Не дольше, чем на сутки. В крайнем случае как минимум на пару часов.
     
     — Это облегчает дело. Суток не обещаю, но, возможно, несколько часов я смогу обеспечить. Не съезжайте пока от Ирцеля — как только всё будет готово, я позову вас. Что же до Таллистрии и Харена… Тут боюсь, вам придётся действовать самостоятельно. Задействуйте собственные связи.
     
     — Связей в Таллистрии и Харене, к сожалению, у меня не имеется.
     
     
     
     Грицелиус посмотрел на меня с ноткой старческой снисходительности.
     
     — Вот здесь вы ошибаетесь. Харен — королевство, основанное рыцарем-странником. Добейтесь встречи с королём: вам это наверняка будет несложно. Задействуйте знакомых в ордене. Убедите их, и дело окажется проще простого. Что же до Таллистрии… Помните свою дуэль при их дворе?
     
     
     
     Я скривился. Конечно, это я помнил.
     
     — Ну-ну, не кривитесь. К вашему сведению, мой дорогой друг, наш король по моему совету полностью перекрыл торговое сообщение с Таллистрией. Вы можете сыграть на этом — сказать им, что не будете держать зла, если они помогут вам в одном деле, сказать, что замолвите словечко в Палеотре и примите их извинения… — мессир Грицелиус хитро мне подмигнул и довольно улыбнулся.
     
     — Пожалуй, это может сработать. — медленно кивнул я.
     
     — Дело, конечно, тонкое, но я уверен, вы справитесь. — развёл руками магистр. — Нелею оставьте на меня.
     
     
     
     Единственное, что мне не нравилось в этих планах, это то, что таким образом я оказывался связанным с кристаллами памяти, и это оставляло следы. Но другого выбора не было. Мне нужны были все одиннадцать, а времени оставалось всё меньше и меньше.

Глава 81

      — Мне нужна ваша помощь.
     
     Я находился в кабинете магистра ордена странников и смотрел на него предельно серьёзным взглядом.
     
     — Я готов вас выслушать, сэр Горд.
     
     — Мне поручено задание свыше, и увы, мне не удаётся сделать все самостоятельно до конклава, поэтому я обратился к вам. Это должно оставаться — тайным: таково задание. — выдохнул я.
     
     
     
     Магистр молчал некоторое время.
     
     — Это связано с нашим предыдущим разговором?
     
     — Отчасти.
     
     
     
     Магистр встал, отвернулся, и подошёл к витражному окну, где был изображён рыцарь.
     
     — Если Отец дал вам задание, вы должны исполнить его любой ценой. Я окажу вам любую помощь, на которую способен. Вы можете сообщить мне суть миссии?
     
     — Я должен получить все одиннадцать кристаллов памяти, что находятся у иерархов. Напоить их той силой, что мне дарована. И вложить в них воспоминание о разговоре во сне. А затем вернуть их на место — и так, чтобы иерархи ничего не знали об этом.
     
     
     
     Старый, дряхлый старец посмотрел на меня с лёгкой растерянностью. Затем от медленно ответил:
     
     — Вы знаете, как происходит призыв Отца?
     
     — Догадываюсь, однако я никогда не присутствовал при этом.
     
     — Именно так, как вы описали… Напоить кристаллы силой, и вложить воспоминание о нём.
     
     — Это имеет значение?
     
     — Эта информация известна только иерархам и их советникам. Я был советником верховного иерарха Ренегона, входил в совет семи, пусть это и было много лет назад, и потому это мне известно. А вот откуда подобное известно вам, сэр Горд?
     
     — Я лишь повторяю вам задание, данный мне свыше во сне.
     
     
     
     Некоторое время магистр сверлил меня взглядом. Затем отвернулся и растерянно пробормотал себе под нос:
     
     — Это не имеет смысла… Это уже должно быть сделано, давным-давно… Если только…
     
     — Вы можете помочь мне с этим?
     
     
     
     Магистр пребывал в сильной растерянности, но всё же ответил.
     
     — Да, конечно, если такова его воля… Но даже мои возможности имеют свои пределы. Полагаю, мне удастся убедить некоторых из иерархов одолжить кристаллы, но все одиннадцать?
     
     — От вас требуются только кристаллы Таллистрии и Харена.
     
     
     
     Магистр взял себя в руки и посмотрел на меня пристальным, серьёзным взглядом.
     
     — Значит, ты успел разобраться с остальными? Даже не буду спрашивать, как тебе удалось сделать это и не поднять переполох. С Хареном я помогу. За первым кольцом стен у ордена есть особняк, что мы используем для собраний. Спроси стражу монастыря — они расскажут где он. Прибудь туда через неделю: к этому времени один из рыцарей принесёт туда кристалл. Что же до Таллистрии...
     
     
     
     Глава ордена странников слегка искривил старческое лицо в презрительной гримасе. Затем отвернулся и начал говорить:
     
     — Таллистрийские целительницы — давние соперники наших мастеров жизни и нашего ордена в частности. Они также умеют делать изменять людей: путь у нас это получается лучше, однако и они умеют то, что нам недоступно: например, живые стены вокруг столицы, выращивание деревьев под жильё, и прочие цветочные штучки.
     
     — Я был в Виталии. Видел это.
     
     — У меня нет никаких рычагов влияния на Таллистрию. Они проигнорируют мои слова. И ни у кого в ордене нет: это мне точно известно. Возможно, это удалось бы продавить официальным запросом. Однако нужно сохранить дело в тайне, так ведь?
     
     — Верно.
     
     — В таком случае тебе придётся искать подходы самостоятельно. Орден здесь не поможет, скорее, наша тень за твоей спиной лишь усложнит твою задачу.
     
     
     
     Что же, похоже, это был максимум возможностей, которые я мог выжать из своих связей. Нелею возьмёт на себя Грицелиус, а Харен — магистр странников. Что же до Таллистрии…
     
     
     
     Я тяжело вздохнул и сжал кулаки. Похоже, придётся вновь унижаться. Юлить, лгать, и пытаться убедить Таллистрийскую королеву сделать то, что мне нужно, и сделать в тайне. Конечно, моё присутствие при дворе не останется незамеченным, однако, если сделать всё правильно, это можно списать на продолжение моего старого конфликта с младшей принцессой.
     
     
     
     Откладывать это дело не стоило. На следующий же день я стоял в своих латах у входа в королевский квартал.
     
     — Назовите имя и цель визита.
     
     
     
     Стражи у ворот было немного, но это была гвардия. Хорошо обученные ветераны, каждый имел полные латы. Возможно, орденским они и уступали, но вряд ли сильно…
     
     — Сэр Горд. Рыцарь-странник. Я хочу попросить аудиенции у королевы Таллистрии. — спокойно ответил я.
     
     
     
     Прочитать эмоции стражи через закрытые шлемы было невозможно. Однако они были в небольшом замешательстве: переглянулись между собой и один из них скрылся в надвратной башне. Спустя некоторое время оттуда появился среднего возраста человек в лёгких чешуйчатых доспехах, выкрашенных в сине-белый цвет. Это были королевские цвета Ренегона.
     
     — Граф Логель. Я капитан королевской гвардии. — представился мужчина. — Вам известны правила королевского квартала?
     
     — Признаться, нет. Это не то о чём болтают на каждому углу, верно? Надеялся узнать это у вас.
     
     — В королевском квартале проживает король и его приближённые, как вы можете понять из названия. — улыбнулся уголками губ Логель. Мы не пускаем сюда никого без специального разрешения — король любит тишину и покой.
     
     — Никаких исключений?
     
     
     
     Капитан покачал головой.
     
     — В королевском квартале также проживает верховный иерарх и его люди. Помимо этого, здесь останавливаются делегации других королевств во время конклава. Рыцарей-странников в этом списке нет, при всём моём уважении. Войти внутрь вы можете только по приглашению кого-то изнутри.
     
     
     
     Я задумался ровно на секунду.
     
     — Возможно, кто-то из ваших людей сможет передать мою просьбу об аудиенции? Если королева откажет, я уйду, однако у меня есть основания предположить, что она согласится принять меня. И это будет считаться приглашением, верно?
     
     
     
     Граф Логель раздумывал недолго. Возможно, в ином королевстве меня могли и послать куда подальше: однако странники были известным и влиятельным орденом, а Ренегон был их домом…
     
     — Я прикажу одному из своих людей передать вашу просьбу. Но вам придётся подождать. — ответил граф.
     
     — Это не проблема. — спокойно ответил я и спокойно уселся прямо на обочину дороги, занявшись медитацией.
     
     — Как вас представить? — спросил меня вдогонку капитан.
     
     — Скажите, что аудиенции просит герой Палеотры. Полагаю, королева поймёт.
     
     
     
     Гвардейцы, впрочем, оказались вполне приятными ребятами. Долго держать меня на входе они не стали и пригласили пройти в караулку, где напоили неплохим травяным отваром, рассказали пару баек, и с интересом выслушали историю о том, как я стал тем самым героем. Ждать пришлось долго — несколько часов, не меньше. Я прибыл к воротам квартала ранним утром, но когда пришёл ответ, казалось, оставалось всего пару часов до сумерек. Впрочем, я не жаловался — проводить время с гвардейцами всяко было веселее, чем сидеть в нише на крыше храма, постоянно поддерживая покров смерти.
     
     
     
     В караулку вошёл граф Логель и посмотрел на меня серьёзным, и даже слегка удивлённым взглядом.
     
     — Королева готова принять вас. Сегодня же. Мой человек отведёт вас.
     
     
     
     Мое лицо осталось бесстрастным. Однако, уходя, я бросил графу короткое и веское:
     
     — Спасибо.
     
     
     
     Уверен, он это запомнил.

Глава 82

     Один из гвардейцев провёл меня по кварталу в особняк, окрашенный в зелено-фиолетовые цвета. Королёвские цвета Таллистрии. Он сильно выделялся из ряда других наличием вокруг себя небольшого сада: впрочем, это, и цвет, пожалуй, был единственным отличием гостевых особняков для делегаций друг от друга. Вблизи было похоже, что все они строились по типовому проекту с незначительными отличиями, внесёнными уже после постройки. Исключением, разумеется, был особняк верховного иерарха Ренегона.
     
     
     
     Доведя меня до особняка, гвардеец удалился. Дверь открыла пожилая женщина в скромном платье. Окинув меня взглядом, она степенно спросила:
     
     — Назовите ваше имя и цель визита, сэр.
     
     — Сэр Горд, рыцарь-странник. Прибыл на аудиенцию к королеве.
     
     — Следуйте за мной. — никак не выказала удивления женщина и провела меня… в сад на заднем дворе особняка. Там, в окружённой живой изгородью и лианами беседке находились две женщины и тихо беседовали. Заметив наше приближение, они прервали диалог.
     
     
     
     Я быстро осмотрел и проанализировал обеих женщин. Первая, статная леди на вид лет тридцати или тридцати пяти была одета в зелёную робу, и имела на груди ожерелье, в котором находился неграненый зелёный кристалл. Кристалл памяти… Проклятье! Увидев кристалл на шее, я мгновенно понял, почему крысы не смогли достать его. Иерархом Таллистрии была женщина, и она носила его как украшение! Я всегда выпускал крыс в те момент, когда иерархи куда-то отлучались: собирались на совет, были на приёме в королевском дворце, или спали, на крайний случай.
     
     
     
     Вторая женщина была пожилой, уже седой леди. Однако назвать старой её язык бы не повернулся. Я затруднялся сказать сколько ей. Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят? Она была не молода, это точно, однако почти полное отсутствие морщин, статная фигура, и застывшая маска величия на лице затрудняли определение возраста, несмотря на полностью седые волосы. Да, это была королева...
     — Сэр Горд, я полагаю. — холодно произнесла королева, пока эти мысли вихрем пронеслись в моей голове.
     
     
     
     Разные иерархи использовали в качестве кристаллов памяти разные драгоценные камни. Всегда достаточно крупные — что потянули бы на много карат, и всегда неграненый. С чем это было связано я не знал, однако факт оставался фактом — крысы притащили мне камни самый разных видов: в некоторых можно было узнать алмаз, сапфир, или рубин, а насчёт иных я затруднялся сказать вообще, что это за камень-надобности в геологии у меня ранее не было.
     
     
     
     Возможно, и остальные иерархи, чьи кристаллы достать не удалось, просто носили кристаллы при себе, не хранили их в надёжном месте. Мне стоило больших трудов не пялиться на кристалл, который был совсем рядом, только руку протяни…
     
     — Рад выразить своё почтение Вашему Величеству. — поклонился я.
     
     — Признаюсь, ваше появление здесь весьма удивило меня. Настолько, что я не смогла сдержать любопытства. Вы знаете, что по вашей вине Палеотра полностью прекратила торговлю с нами?
     
     — Я слышал об этом прискорбном факте, Ваше Величество.
     
     
     На язык так и просилась фраза, что моей вины тут абсолютно нет. Однако сомневаюсь, что это понравилось бы королеве…
     
     — И что же привело вас ко мне, сэр Горд? Самого гордого героя Палеотры! — королева ядовито усмехнулась. — Поведайте нам, не стесняйтесь. В конце концов, это Ренегон, я не могу вас здесь арестовать, верно? Разве что попросить своих гвардейцев преподать вам урок вежливости.
     
     — С вашего позволения, я предпочёл бы поговорить наедине, ваше величество. Уверяю вас, дело, с которым я прибыл, достаточно важное.
     
     — Какая восхитительная наглость. Ты слышала, Иона? Наедине!
     
     — Слышала, ваше величество. Удивительное попрание всех норм этикета: предлагать такое даме…
     
     — Давненько я не слышала от мужчин таких предложений. Каков наглец, а? — королева смерила меня нечитаемым взглядом.
     
     
     
     Интуиция пасовала в такой ситуации. Понять истинное, а не высказываемое настроение королевы мне никак не удавалось. Осталось лишь положиться на опыт и заготовленные диалоги…
     
     — При всём уважении к вашему величеству, дело, которое мы будем обсуждать, касается рыцаря и королевы, а не женщины и мужчины. Приношу свои извинения, если я сказал что-то не так.
     
     
     
     Я встал на колено и протянул меч рукоятью в сторону королевы. Среди знати Тиала это жест означал сразу несколько вещей. Признание власти, признание покорности, отсутствие дурных намерений или сдача победителю. Высшее проявление вежливости, которое я знал из этикета. Чаще всего оно применялось при сдаче в дуэли: причём неважно, во время индивидуальной или групповой схватки.
     
     
     
     Королева немного помедлила, глядя на меня. Прочитать на её бесстрастном лице по-прежнему было невозможно. Затем она бросила жрице:
     
     — Оставь нас, Иона.
     
     — Но, Ваше Вы…
     
     Оставь нас. — в голосе королевы лязгнула сталь.
     
     
     
     Молча поклонившись, жрица удалилась из беседки, оставив нас с королевой наедине. Несколько минут королева смотрела на меня, не меняющего позы. Затем сказала:
     
     — Встаньте, рыцарь. И выкладывайте, зачем явились.
     
     — У меня есть основания полагать, что, потратив достаточно сил и времени, я смог бы исправить эту прискорбную ситуацию с торговлей между Палеотрой и Таллистрией.
     
     
     
     В глазах королевы появился лёгкий интерес.
     
     — Вы знаете, что говорят про короля Элдриха? Что он упрямее, чем конга. Вы всерьёз полагаете, что сумеет убедить его изменить решение?
     
     
     
     Королева смотрела на меня с лёгким прищуром. Подобное заявление про короля граничило с оскорблением, и она определённо ждала моей реакции.
     
     — Это займёт время. Годы, вероятно. Но да, я уверен, что смогу это сделать — если проживу достаточно долго.
     
     — Пожалуй, я бы обрадовалась такому заявлению… Если бы была наивной дурочкой! Объясните мне, зачем вам это? Что-то я сомневаюсь, что за последний год вы внезапно воспылали к моему королевству столь пылкой любовью!
     
     — Потому что мне нужна ваша помощь в одном деликатном деле, которое я должен любой ценой сохранить в тайне.
     
     — Вот как. Значит, помощь в деликатном деле в обмен на помощь в снятии эмбарго Палеотры?
     
     — Верно, ваше величество.
     
     — Конечно, я наверняка смогла бы вам помочь, однако знаете, у меня есть некоторые сомнения, что вы сами сможете исполнить обещанное. О, я вовсе не сомневаюсь в вашем слове… Лишь говорю о том, что вы переоцениваете собственные возможности. Такое случается с молодыми мужчинами, знаете ли.
     
     — Мессир Грицелиус считает иначе, Ваше Величество. — проглотил оскорбление я.
     
     — Вы знакомы с верховным магистром красных башен? Какие отношения вас связывают? — подняла бровь королева.
     
     — После того как я спас жизнь мессиру Грицелиусу во время нападения крикуна, мы стали добрыми друзьями. Недавно он приглашал меня на совместную дегустацию с графом Ирцелем. — бесстрастно ответил я.
     
     — Вот как? Интересно. Расскажите мне об этом нападении. Я слышала об этом столько небылиц… Таллистрия, конечно, не имеет выхода к морю, однако мне было бы интересно послушать рассказ непосредственного участника событий. — повелительный тон королевы не предусматривал отказа.
     
     — Тварь была очень крупной. Несколько десятков метров в длину. Морда напоминала крабью, только увеличенную во множество раз. Имела шесть перепончатых лап и гибкий хвост, имела вдоль туловища плавники. По бокам ото рта имелись два костяных жвала. В воде двигалась очень быстро: на суше замедлялась.
     
     — Что насчёт опасности? Крупные твари — не всегда самые опасные. Есть и почти безобидные.
     
     — Несколько ударов жвал по основанию надвратной башни было достаточно, чтобы обрушить её. Полагаю, она была способна обрушить стену меньше чем за минуту, а на ворота хватило бы пары ударов.
     
     — Невероятная сила. — задумчиво протянула королева.
     
     — Стрелометы и камнеметы её не брали. Но главной опасностью был её крик или визг. Настолько громкий, что большая часть людей на стенах потеряла сознание с разорванным барабанными перепонками. Некоторые старики, как я слышал, погибли от этого крика на месте.
     
     — И как же вам удалось победить её? Ведь вы принимали в этом самое деятельное участие, верно?
     
     — Огнём и ударом в уязвимое место. Я вынес мессира Грицелиуса из башни, бессознательного. Когда вернулся за его учеником, башня обрушилась, и я оказался внизу, один на один с тварью. Повредить ей я не мог — но смог отвлекать её достаточно долго, чтобы люди на стенах и мессир пришли в себя. Она ещё много раз пыталась кричать, оглушая новых и новых людей, однако я оглох ещё после первого крика, так что это вызывало лишь мурашки по коже. Мессир выбрал удачный момент и попал ей огненным лучом в глотку. Затем тварь попыталась уползти в море, раненая, но со стен мне скинули длинное стальное копьё. Я залез ей на спину, нашел уязвимое место и вонзил его туда, забивая как гвоздь, на всю длину. Она издохла, немного не дойдя до океана.
     
     
     
     Об искусстве смерти, конечно, я умолчал.
     
     — Ваш рассказ, пожалуй, многое объясняет. — задумчиво протянула королева.
     
     
     
     Я лишь вежливо склонил голову.
     
     — Хорошо. — королева решительно хлопнула рукой по ручке плетёного кресла, в котором находилась. — Возможно, вы действительно способны выполнить обещанное. Чего вы хотите от меня?
     
     В первую очередь я прошу вас о сохранении тайны. Это очень важно. Дело крайне деликатное, и даже если вы откажетесь, я должен быть уверен, что суть не уйдёт от вас ни при каких обстоятельствах.
     — Ну уж нет, это уже совершенно неприемлемо. Говорите или выметайтесь.
     
     
     
     Стерва упёрлась и, похоже, выбора у меня почти не оставалось. Впрочем, была последняя идея…
     
     — Я не прошу вас хранить тайну вечно, ваша высочество. Лишь на небольшой срок, пока это будет действительно важно.
     
     — И как долго, по вашему мнению, это будет важно? — прищурилась королева.
     
     — Год.
     
     — Полгода, не больше. Это моё последнее слово.
     
     
     
     Ну что же, ты сама напросилась. Я медленно начал формировать проклятья, не меняя позы. Хочешь полгода жизни вместо года? Это твой выбор…
     
     — Благодарю за оказанное великодушие, Ваше Высочество. Что же до дела… Мне необходимо получить в свои руки кристалл памяти верховного иерарха Таллистрии так, чтобы он не знал об этом. Я верну его через сутки.
     
     
     
     По мере сказанных слов брови королевы приподнимались всё выше и выше, пока не замерли у высшей точки.
     
     — Это… Очень интересная просьба. Выходит, что вы исполнитель для какой-то внутрицерковной интриги?
     
     
     
     Я красноречиво промолчал.
     
     — Молчите. Значит, я права. Вы можете дать мне слово, что это никак не повредит Таллистрии или Ионе?
     
     — Да, Ваше Высочество. Даю вам слово.
     
     
     
     Конечно, можно было бы поиграть словами с самим собой — подумать о том, что изменение кристалла, на самом деле, никак не навредит ни жрице, ни самом королевству: это же совсем не тождественные понятия. Но это уже была софистика такого уровня, что даже последний идиот понял бы где здесь истина, а где ложь. И мои слова определённо были последним, так оставалось надеятся что королева не распознает ложь и умрет раньше чем расскажет её кому-то.
     
     
     
     Тогда не вижу никаких препятствий. Всего на сутки, верно?
     
     
     
     Верно, Ваше Высочество.
     
     
     
     Королева на несколько мгновений задумалась, а потом посмотрела на меня с хитринкой.
     
     — Кстати… Моя младшая дочь приехала со мной, и ей очень хотелось бы вас увидеть. Я передам кристалл с ней: скажите слугам, где вас найти.
     
     — Это слишком большая честь для меня, ваше высочество. Полагаю, меня вполне устроит, если вы передадите кристалл с кем-то из слуг.
     
     
     
     Я сделал слегка испуганное лицо. Королева, несомненно, это заметила, и в её глазах появились опасные огоньки.
     
     — Неужели прославленный герой Палеотры боится скромную девушку? — Елейным голосом осведомилась королева.
     
     
     
     Мне пришлось приложить изрядные усилия, чтобы отразить на своём лице эмоции страха, затем стыда, а затем печального нежелания повторения. Внутри, конечно, я был спокоен. На будущие трупы мне всегда было плевать.
     
     — Я лишь говорю, что недостойно принцессы, опускаться до простого рыцаря, Ваше Высочество.
     
     
     
     Королева величественно подняла голову и сказала строгим, наставительным тоном:
     
     — Моя младшая дочь не наследная принцесса. А это значит, что по достижению совершеннолетия, она будет занимать то же положение, что и все прочие младшие дети: положение простого рыцаря.
     
     
     
     Я всем видом изобразил крайний скепсис. Королева подняла голос и отчеканила:
     
     — Мне дорога моя дочь, а она очень хочет вас увидеть, и потому, чтобы она не сорвалась с места, разыскивая вас по всяким помойкам, куда вы можете забраться, вы останетесь на месте и выслушаете всё, что она захочет вам сказать, ясно? Заодно и передаст вам кристалл.
     
     
     
     Я проглотил очередное оскорбление и изобразил на лице вид печальной обречённости.
     
     — Да, Ваше Величество.
     
     — В таком случае вы свободны, рыцарь. И если вы как-то обидите мою дочь при этой встрече…
     
     
     
     Окончание повисло в воздухе. Но давать мне пояснять мысль было не нужно. А ответа не требовалось. Я низко поклонился, и покинул сад.
     
     
     Отойдя от особняка на приличное расстояние, я остановился у храма Отца: одновременно, чтобы осмотреть его и перевести дух. Поддержка конструктивного диалога, лицедейство, и одновременное плетение проклятий… Это было выматывающе, и меня несколько мутило. Я сбился со счёта, сколько спящих проклятий висело на королеве. Я делал одно за другим, снова и снова, новое и новое, образуя настоящую вязь по всему телу. Мне уже доводилось убивать людей и доводилось накладывать на них проклятья, однако в этот раз требовалось страшнейшая перестраховка. Королева имеет доступ к лучшим целителям и она должна была умереть раньше чем через полгода. Поэтому я вплетал новые и новые проклятье в её тело, создавая многократно дублирующую себя систему, что должна убить её, и неважно какую помощь ей окажут. Пожалуй, теперь и я сам не смог бы распутать этот клубок смерти, что до поры до времени затаился у нее под кожей. Силы, вложенной в проклятья, должно хватить примерно на 3–4 месяца. К тому времени королева уже должна будет вернуться в Таллистрию. А затем проклятьем потребуется подпитка, и они примутся за своего носителя.
     
     
     
     Я медленно осматривал окрестности храма, находя наконец то, что мне нужно. Это была прекрасная возможность, не вызывая подозрений, осмотреть все еще раз. Последние детали пазла моего плана складывались здесь и сейчас.
     
     
     
     Я улыбнулся, подставив лицо лёгкому вечернему ветру. Сегодня мной был вынесен приговор настоящей королеве. Это чувство… Опьяняло. И если всё пойдёт гладко, этот приговор будет далеко не последним.

Глава 83

     Казалось бы, что всё почти решено. Осталось только получить кристалл Харена в особняке странников, дождаться посылки с принцессой, и надеяться на Грицелиуса. Однако последний внезапно озадачил меня странным вопросом.
     
     — Вы умеете танцевать, сэр Горд?
     
     — Нет. Это умение не слишком востребовано, насколько я знаю…
     
     — Это, мой друг, напрямую зависит от того среди каких людей вы чаще всего находитесь. — наставительным тоном сказал старый маг.
     
     — Как вы знаете, у меня в планах экспедиция на север… Думаете, варвары оценят?
     
     
     
     Грицелиус слегка улыбнулся, показывая, что понял шутку, но затем стал серьёзным.
     
     — Через два дня король устраивает бал. И на следующий день объявят о призыве отца через неделю. Вы должны быть на этом бале. Так что научитесь танцевать. Хотя бы чуть-чуть, чтобы не выглядеть деревенщиной.
     
     — Вы хотите сказать…
     
     
     
     Магистр поднял руку, останавливая меня.
     
     — Я хочу сказать, что вы идете со мной на бал, как один из сопровождающих и к тому времени должны взять пару уроков танцев. Понимаете?
     
     — Понимаю. — медленно кивнул я.
     
     
     
     Глава круга красных башен явно намекал на дело с кристаллом, но не хотел говорить об этом даже в доме графа. Что же, пусть так.
     
     
     
     Встреча с принцессой, как и встреча с посланником магистра были назначены в особняке рыцарей-странников. На текущий момент он пустовал: там находилось лишь несколько слуг. Никто из ордена не жил там постоянно.
     
     
     
     Слуги лишь вежливо осведомились целью визита и сообщилиЮ что как только искомые люди прибудут, за мной пошлют. Утром следующего дня прибежал взмыленный слуга со словами, что в особняк прибыла принцесса…
     
     
     
     Я застал принцессу за рассматриванием картин, на которых были изображены рыцари-странники прошлого. Своеобразный зал славы. Резиденция странников была красивым местом — картины, роскошные обитые бархатом диваны. Здесь также находились латы некоторых странников, стоящие в виде статуй.
     
     — Доброе утро, Ваше Высочество.
     
     
     
     Принцесса взметнула копной ярко-рыжих волос, обернувшись, и посмотрела на меня своими большими зелёными глазами. Одета она была в роскошное, но строгое платье из зелено-пурпурной ткани. Но не ответила, вернувшись к рассмотрению картины. Я подошёл и присоединился к ней. Повисла неловкая пауза.
     
     
     На картине был изображён рыцарь-странник, прикрывающий рукой забрало и идущий через песчаную бурю. В основании картины была подпись: Аулион Харенский, рыцарь-странник, первый король и основатель Харена.
     
     — Как вы думаете, что испытывал это человек во время бури, сэр Горд? — наконец, прервала молчание принцесса.
     
     — Ничего. — мгновенно ответил я.
     
     — Ничего? — удивлённо уставилась на меня принцесса, взглядом прося пояснения.
     
     
     
     Рыцари-странники способны долгое время обходиться без пищи, воды и сна. Недели, если потребуется. Я не знаю, сколько он шёл через ту пустыню — но подозреваю что долго. Запасы воды, возможно, кончились давно, ведь вряд ли он знал местоположение хоть одного оазиса, когда исследовал пустыню впервые. Он просто шёл. Когда еда и вода кончились, он продолжал идти. Он наверняка устал — но разве это когда-то останавливало странников? Когда ты идёшь, не останавливаясь, неделю подряд, у тебя уже не остаётся чувств и эмоций. Лишь усталость и ничего больше. Эмоции и чувства тратят силы. Слишком большая роскошь в таких условиях.
     
     
     
     В этот раз, пожалуй, я даже не врал. Кадоган учил меня, что во время длительных переходов и возможного голодания мной может овладеть лёгкая апатия: перестраиваясь, организм перестаёт тратить силы на такую чепуху, как эмоции.
     
     
     
     Забавно, что сам я однажды испытал прямо противоположное. Там, в горах между Арсом и Ганатрой, смертельно раненый тварью, что высасывает жизнь… Только ненависть помогла мне подняться и заставить работать почти отказавшее уже тело. Ненависть, которую я никогда не забуду…
     
     — Но если он почти ничего не чувствовал, что заставляло его идти вперёд? Усталого, голодного, обезвоженного, готового упасть…
     
     — Боюсь, этот ответ можно получить лишь от него самого. Люди черпают силы в разных вещах.
     
     — Но он давно умер.
     — Умер, верно.
     
     — А в чём черпаете силы вы, сэр Горд? — обратила на меня взгляд принцесса.
     
     — Вы за этим хотели меня увидеть? — изобразил я легкое удивление.
     
     
     
     Принцесса немного помялась, глядя на меня исподлобья, и помедлила с ответом.
     
     — Нет. Я… Хотела поговорить насчёт извинений.
     
     — Вы хотите, чтобы я принёс вам извинения?
     
     — Я была неправа, вызвав вас тогда на дуэль и обвинив в оскорблениях, и приношу свои извинения! — быстро выпалила она и смущённо отвернулась, смотря куда угодно, но только не на меня.
     
     
     
     Это было несколько неожиданно. Но если она надеялась изменить что-то этим, то определённо, выбрала самого неподходящего человека во всех королевствах. Я никогда никому ничего не прощал и не собирался впредь.
     
     — Не думаю, что вам стоит приносить извинения, Ваше Высочество. — мягко ответил я. — Полагаю, мои слова про скверность женского характера действительно заслуживали порицания. Думаю, если внимательно посмотреть на мужчин, можно найти не меньше жёлчных людей.
     
     
     
     Некстати вспомнился мессир Шаотег. Оставалось лишь надеяться, что в этот раз дипломатия сработает лучше. Принцесса в ответ на мои слова только тихо и облегчённо вздохнула. Затем достала кристалл и передала мне.
     
     — Матушка велела передать это вам и забрать через сутки.
     
     
     
     Я кивнул, и убрал кристалл в поясной кармашек.
     
     — Благодарю вас, Ваше Высочество.
     
     — Полагаю, вы не скажете мне, зачем это? - Леана прищурилась и посмотрела на меня с лёгким любопытством.
     
     
     
     Я лишь виновато улыбнулся и развёл руками. В моём понимании дела была закончены, и принцессу следовало отправить восвояси, но это было бы вопиющей грубостью. А мне пока стоило соблюдать приличия, хоть и думал я совсем о другом…
     
     — О чём вы думаете, сэр Горд? — прервала молчание принцесса.
     
     — О том, где взять пару уроков танцев. — честно ответил я.
     
     — Танцев? — на лице Леаны отобразились явно болезненные воспоминания.
     
     — Меня пригласили на королевский бал, через два дня. Следует подготовиться.
     
     
     
     Девушка весело хмыкнула.
     
     — В ордене этому не учат, да?
     
     — Предпочитают более полезные науки.
     
     
     
     Принцесса слегка закусила губу и озорно посмотрела на меня, с лёгкой хитринкой.
     
     — Я могу научить вас. За эти сутки, конечно, танцора из вас не сделать, но основные движения запомнить можно.
     
     — Уместно ли это будет, Ваше Высочество? Принцесса и простой рыцарь… Что скажет ваша матушка?
     
     
     
     Леана фыркнула и окончательно потеряла всякое смущение.
     
     — Конечно, матушка будет недовольна — благовоспитанная леди одна, целые сутки с каким-то рыцарем. Однако через год мне восемнадцать — а значит, я стану совершеннолетней. Понимаете, что это значит?
     
     
     
     На языке крутились лишь те вещи, которые не следует говорить благовоспитанным леди, так что…
     
     — Нет.
     
     — После совершеннолетия все младшие сыновья и дети лишаются привилегий: так что из принцессы я стану обычной леди. — девушка слегка вздохнула.
     
     — Не думаю, что это сильно повлияет на вашу жизнь. Вряд ли матушка или ваша сестра выгонит вас из дворца, верно?
     
     — Да, конечно, семья есть семья. Но так уж заведено, что младшие дети должны сами добиваться высокого положения и начинать всё сначала.
     
     — Вы могли бы выйти замуж. — заметил я.
     
     — Так поступают благовоспитанные леди в других королевствах, да? Но у нас, в Таллистрии, слишком много девиц на выданье и слишком мало подходящих мужчин.
     
     — Уверен, в других королевствах нашёлся бы достойный вашей руки принц.
     
     
     
     Принцесса тяжело вздохнула и посмотрела на меня с тоскливой укоризной.
     
     — Вы говорите прямо как моя матушка, сэр Горд. Однако, думаю, для вас не станет неожиданностью что в Таллистрии несколько иные взгляды на устройство семьи, чем в других королевствах. Не все наши девушки готовы занимать в ней подчинённое положение. Вот вы бы согласились на то, что голос жены будет не менее решающим, чем ваш?
     
     
     
     Я благоразумно промолчал. Принцесса ещё раз вздохнула.
     
     — Вот видите? Об этом и речь. Нет, я давно всё решила. Соберу верных людей и отберу графство у какой-нибудь чванливой графини.
     
     — Желаю вам удачи в этом нелегком предприятии, Ваше Высочество.
     
     
     
     Принцесса озорно улыбнулась.
     
     — Полагаю, препятствий больше нет? Готовы учиться танцам, или найдёте ещё предлог, чтобы выкрутиться?
     
     
     
     В конце концов, почему бы и нет? Её матушке все равно осталось недолго…
     
     
     Принцесса явно испытывала неподдельное удовольствие, одновременно будучи в роли наставника, и нарушителя общепринятых правил, и смаковала каждый момент. Но танцевала она действительно хорошо — сказывалось образование в королевской семье, не иначе. К вечеру, правда, она изрядно утомилась и упорхнула, сказав, что заглянет утром. А я действительно выучил основы бальных танцев — не таких уж и сложных, на самом-то деле…
     
     
     
     На ночь я остался в особняке странников. Несколько вечерних часов были потрачены на то, чтобы наполнить кристалл смертью и вложить нужные воспоминания. И когда я уже собирался отдыхать, ко мне постучал один из слуг. И я точно знал, что никто не осмелился бы беспокоить меня без важного повода…
     
     — Что случилось?
     
     — Сэр Горд… К вам посланник… Очень важный посланник.
     
     — Кто это?
     
     
     
     Старый служака, бывший стражник ордена, списанный в почетные слуги, поднял на меня предельно серьёзный взгляд и тихо прошептал:
     
     — Он здесь инкогнито, но я узнал Его Величество. Это Леон Харенский, король Харена…
     
     — Помоги мне надеть латы. Быстро.
     
     
     
     Похоже, магистр перевыполнил свою задачу…

Глава 84

     Человек в почти идентичных моим латах сидел в гостиной и наливал себе что-то из графина. Его легко было принять за типичного рыцаря-странника — моложавый, лет двадцати пяти — тридцати, стройный и худой слегка смуглый черноволосый мужчина. Внимательные карие глаза уставились на меня, как только я спустился.
     
     — Рад приветствовать вас здесь, Ваше Величество. — уважительно поклонился я гостю.
     
     — Слуги узнали меня, да? Неудивительно: порою незначительные люди куда лучше подмечают значительные вещи. Оставьте это. — мужчина махнул рукой. — В конце концов я здесь инкогнито. Сэр Горд, верно?
     
     — Верно, ваше величество. Чем обязан вашему визиту? Магистр говорил, что пришлёт рыцаря-странника…
     
     
     
     Король Харена ухмыльнулся.
     
     — Я ношу эти латы заслуженно. Отец настоял, чтобы в молодости я тоже прошёл обучение в ордене. Семейная традиция, ещё со времён Аулиона…
     
     — Простого рыцаря-странника. Не короля. — поправился я.
     
     — Ладно, на самом деле, мне просто стало любопытно. Когда магистр обратился ко мне с просьбой, я, конечно, не стал отказываться, однако решил, что лучше будет передать кристалл самостоятельно. В Харене, знаете ли, сплошная скука. А здесь у вас тайные задание, интриги, секреты… Даже немножко завидно.
     
     
     
     Край непуганных идиотов — подумал я. Король, который скучает по секретам и интригам, словно мальчишка. Если бы не ограничение свободы местных людей, готов поспорить, как и любой другой король, этот не вылезал из омута заговоров…
     
     — Я слышал Харен — не самое богатое королевство.
     
     
     
     Глаза короля слегка потемнели. Ему явно не понравилось такое определение.
     
     — Мы живём в пустыне. Разумеется, это не самое лучшее место обитания, однако мы самодостаточны и научились с этим справляться. Кто бы что ни говорил — Харен это королевство. Ни один герцог Ренегона не сможет выставить столько людей, сколько могу я.
     
     — Я вовсе не сомневаюсь в этом. Лишь хочу сказать, что тайны, секреты и интриги, чаще возникают там, где у людей имеется изобилие нужных для жизни ресурсов. В ином случае им приходится сосредоточиться на выживании, верно?
     
     — Пожалуй, вы правы. — с лёгкой грустью кивнул король.
     
     — В ваших силах это исправить. Когда-то в Харене вообще не было людей.
     
     — Ладно, довольно обо мне и моем королевстве. — хлопнул по столу рукой Леон.
     
     
     
     Он достал из поясного кармашка мутноватый жёлтый кристалл и положил его на стол передо мной.
     
     — Когда я должен вернуть его вам? — осведомился я.
     
     — Чем скорее, тем лучше. Магистр сказал, что иерарх не должен ничего знать, так ведь? Я останусь в особняке до тех пор, пока вы не вернёте его. Не затягивайте с этим. Мои люди думают, что я отправился к любовнице, но всё имеет свои пределы.
     
     — И вы даже не спросите, зачем это? — поднял бровь я.
     
     
     
     Король легонько, невесомо улыбнулся краями губ.
     
     — Нет. Я думаю, вы сами решите, что хотите рассказать мне. Конечно, вы можете уйти, не промолвив ни слова. Однако же если вы поделитесь чем-то интересным… Полагаю, это может стать неплохим началом знакомства, не так ли?
     
     
     
     Определённо, мне нравился этот человек. По моим меркам он был наивен, конечно. Однако он имел гордость и честолюбие, и отнюдь не был глупцом. Ему хватило нескольких минут знакомства, чтобы понять, что на прямое требование ответов я просто сошлюсь на необходимость хранить тайну с каменным лицом и он ничего не узнаёт, и при этом умудриться оценить меня достаточно, чтобы понять, что близкое знакомство с королём может меня заинтересовать. Неплохо, весьма неплохо. Такой может стать ценным союзником или опасным врагом. А еще я любил гордых людей во многом за то, что ими так легко манипулировать…
     
     — Пожалуй… Вы определённо правы.
     
     — Скажу вам по секрету — короли вообще всегда правы. По крайней мере, так считают люди, и не стоит пытаться их в этом разуверить. Вреда будет больше, чем пользы…
     
     
     
     Я задумчиво посмотрел на короля, раздумывая, какую часть информации ему поведать. А затем решился.
     
     — Это приказ Отца.
     
     — Что? — несколько удивлённо переспросил молодой король.
     
     — То что я делаю, это приказ Отца, отданный мне лично. Во сне.
     
     
     
     Карие глаза короля расширились. Несколько минут мы молчали, пока он переваривал новость.
     
     — Приказ Отца сделать что-то втайне от иерарха. — скорее констатировал факт, чем спросил он.
     
     — Хороший сын не задаёт вопросов, зачем нужно сделать ту или иную вещь. — пожал плечами я. — Он просто делает.
     
     — Однако вы должны иметь свои мысли на этот счёт, верно? — осведомился король.
     
     
     
     Я помедлил с ответом, создавая интригу.
     
     — Я думаю… Мне показалось, по крайней мере… Что Отец недоволен иерархами. Возможно, он хочет как-то наказать их. Или преподать им урок. — медленно вымолвил я, пристально следя за реакцией короля.
     
     
     
     Лицо короля превратилось в каменную маску. Это было, словно привычный рефлекс — Леон Харенский, безусловно, умел держать лицо, и если до этого он вёл себя ещё немного расслабленно, то теперь наверняка крайне напряжённо думал. Однако на лице не отображалось ничего — неподвижная маска власти так и застыла на нём, не давая прочитать совершенно ничего.
     
     — Это… Очень ценный дар с вашей стороны, сэр Горд. Благодарю вас. — наконец ответил король, не меняя, впрочем, выражение лица.
     
     — Дар? — я слегка нахмурился, глядя на него.
     
     — Разумеется, я сохраню всё в тайне, можете быть уверены. Однако это не значит что я не могу использовать эту информацию, верно? — правильно понял меня король.
     
     — Верно. Полагаю, если это поможет в чём-то Харену, это будет вполне справедливо, так?
     
     
     
     Король чуть-чуть, почти незаметно, поморщился, но похоже, отнюдь не от моих слов.
     
     — Разные королевства могут по разному воспринимать понятие справедливости.
     
     — Мы оба странники. Полагаю, наши понятия вполне могут схожи.
     
     — Пожалуй… — протянул король, посмотрев на меня нечитаемым взглядом. — Сколько ещё королей знают это, по-вашему?
     
     — Кроме вас? Ни один. Магистр знает о выданном мне задании, однако о своих мыслях на этот счёт я рассказывал только вам.
     
     — Ни один… — эхом откликнулся король.
     
     
     
     Я мог поклясться, что где-то в глубине глаз короля с немыслимой скоростью работала счётная машинка, считающая, что именно он может из этого извлечь. Но меня это вполне устраивало. Цель раскрытия этой информации была для меня иной. Определённо, люди будут теряться в догадках, что именно произошло на конклаве, будут строить теории, предположения… Но если один из королей твёрдо скажет, что знает что это было: именно его версию примут за основную. Ведь люди не могут лгать.
     
     — Используйте эту информацию так, как сочтёте нужным. Только не упоминайте нигде, когда и как получили её. Желаю удачи. А теперь прошу меня простить, меня ждёт мой долг.
     
     
     
     Король Харена лишь махнул рукой, не обратив никакого внимания на мой бесцеремонный уход. Он меня услышал, но его мысли были заняты совсем, совсем другими вещами…

Глава 85

     Собирая по кусочкам пазл своего великолепного плана, я отнюдь не ожидал, что мне придётся столько общаться с высшим светом королевств. Однако порою приходится импровизировать. То, что там, где оказалось бессильно искусство смерти, помогли ложь и интриг, казалось мне в некоторое степени забавным. Пожалуй, в этом деле я мог считать себя мастером… Вот только мастер подобных дел на то и мастер, чтобы никогда и никогда так не называл. Некоторые титулы, стоит оставить лишь внутри собственной головы…
     
     
     
     Королёвский бал Ренегона, пожалуй, был даже излишне роскошным на мой взгляд. Грицелиус выдал мне красную робу для его посещения, и меня вместе с другими членам делегации красных башен пустили в королевский квартал и дворец без единого вопроса.
     
     
     
     Здесь, пожалуй, находилось большинство высшей аристократии не только Ренегона, но и всех других королевств. Я легко находил взглядами в толпе знакомых мне принцесс Таллистрии, королей Ганатры и Палеотры, короля Харена и даже короля Арса, что приказал мне убираться из его королевства или предстать перед судом за убийство.
     
     
     
     Центральный бальный зал был огромен. Навскидку, в нём находилось несколько тысяч человек одновременно. Огромного размера колонны из белого камня поддерживали титанический потолок, который, кажется, вот-вот рухнет под своим собственным весом.
     
     
     
     Вычислить какую-то систему в местных группировках на первый взгляд казалось невозможным. Люди из самых разных королевств сбивались в группы для обсуждения, которые тут же распадались и собирались вновь. Это явно не было единичное, устраиваемое впервые мероприятие. Скорее уж, очередная традиция.
     
     
     
     Линии столов были завалены различными напитками, закусками и яствами. Некоторые гости весьма объёмного вида занимали за ними места на постоянной основе, явно не собираясь никуда уходить. Слуги в сине-белой одежде ловко сновали туда-сюда, наполняя опустошённый столы и выполняя просьбы гостей.
     
     
     
     За годы жизни в этом мире я совершенно отвык от настолько огромных скоплений людей и чувствовал себя несколько неуютно. Глаза и мысли разбегались и внимание рассеивалось, а привычка анализировать окружение стонала и выла от количества целей. Появилась лёгкая мигрень. Оставалось лишь надвинуть капюшон робы поглубже, и держаться в группе мастеров красных башен, что зависли у одного из столов с закусками и принялись активно обсуждать местные сплетни. Грицелиус, придя в зал, шепнул мне ждать и куда-то ретировался.
     
     
     
     Закуски были великолепны, и многие из них не напоминали мне ничего из знакомых мне блюд. Странного вида фиолетовые кусочки фруктов, насаженные на деревянные палочки, хрустящие кисло-сладкие темно-синие шарики, ломтики соленого чисто-белого мяса… Интересно, какой твари оно принадлежало?
     
     
     
     Некоторые люди в зале наверняка могли бы узнать меня в лицо, и больше всего я опасался этого. К счастью, вопросов от группы мастеров красных башен не было — моё существование они вообще почти игнорировали. Видимо, магистр выдал им нужные указания.
     
     
     
     По залу разнёсся звук небольшого колокола. Все замерли и прекратили разговоры. Вскоре человек в сине-белых одеждах и тяжёлой короне, сделанной из ослепительно белого металла, с алмазами и сапфирами в ней, взял слово. Судя по всему, это был сам король Ренегона, Кормир Ренегон II. В зале повисла тишина, в которое на удивление хорошо разносился его голос:
     
     — Друзья! Я рад приветствовать вас всех сегодня на этом балу, открывающем шестьдесят седьмой конклав людских королевств. Благодарю вас всех, что именно Ренегон в этот раз был выбран для проведения столь значимого для всех нас торжества. Надеюсь, как и всегда, нам удастся разрешить все возникшие за эти семь лет вопросы, споры и недоразумения ко всеобщему удовлетворению, а вы останетесь довольны гостеприимством Кордигарда. Смею вас заверить, что мир, порядок, спокойствие и безопасность всех людей с момента основания и по сей день остаются главным приоритетом нашего королевства, и, надеюсь, что остальные короли также поддержат меня в этом. Пируйте и отдыхайте! Сегодня мы празднуем наступление ещё одной вехи процветания людской расы, и да пребудет с нами Отец на этом пути!
     
     
     
     Да пребудет — разнеслось эхом по залу. Люди вернулись к своим делам. Вскоре в зале заиграла музыка, и большая часть людей стала разбиваться на пары и танцевать. Мастера красных башен не стали исключением. Лишь небольшое количество людей оставалось сидеть или стоять, и было намеревался последовать их примеру, однако едва заиграла музыка красноволосая девушка в красной робе, что была в нашей делегации села, напротив и начала активно показывать мне глазами на танцующих. Мысль была понятна, и мы молча закружились в танце, не отставая от толпы.
     
     
     
     Танцевал я, конечно, скверно. А вот девушка совсем нет, и она умудрялась аккуратно поправлять мои движения, так что белой вороной наша пара не выглядела.
     
     
     
     На перерыве после третьего танца меня нашёл Грицелиус и тихо бросил:
     
     — За мной.
     
     
     
     Уверенным шагом магистр провёл меня по коридорам и залам королевского дворца к одной неприметной комнате. Удивительно, но похоже, старик построил маршрут так, что вскоре после выхода из бального зала нам совершенно перестали попадаться слуги…
     
     
     
     Комната была небольшой, роскошно обставленной спальней. Грицелиус мгновенно создал купол огня, едва только притворив дверь.
     
     — Вернись к развилке, затем налево, потом дважды направо, налево, и по прямой до упора. Там будет один из запасных выходов из дворца. Запомнил?
     — Налево, дважды направо, налево, по прямой до упора. — подтвердил я.
     
     
     
     Верховный магистр бросил кристалл на кровать.
     
     — У тебя будет несколько часов. Ближе к вечеру я заявлюсь сюда, и тебе надо уходить. Вскоре придёт девушка, которая будет играть роль твоей любовницы. За неё не волнуйся, она сохранит всё в тайне. Не обижай её. Вопросы?
     
     — Вопросов нет.
     
     
     
     Эрнхарт Грицелиус мгновенно отпустил купол, развернулся, взметнув подол роскошного красного одеяния, и покинул комнату.
     
     
     
     Я подошёл к кристаллу. Это был тип драгоценного камня, который я не мог опознать. Непрозрачный, словно подёрнутый серой мутной дымкой, на свету он переливался всеми цветами радуги. Впрочем, так ли это было важно?
     
     
     
     Сосредоточившись и, приняв удобную для медитации позу на кровати, я принялся медленно накачивать кристалл смертью и вливать нужные воспоминания.
     
     
     
     Спустя примерно полчаса дверь в комнату открылась и туда проскользнула та самая красноволосая девушка в красной робе, что танцевала со мной на балу, и это сбило мне концентрацию. Я скрипнул зубами и начал заново. Девушка лишь молча тихо уселась в другом углу кровати.
     
     
     
     Сосредоточиться, когда другой человек наблюдает за тобой, было сложнее, но через пару часов я справился. А ещё через час кристалл был обработан нужным образом — мне уже удалось набить руку…
     
     Грицелиуса ещё не было. Облегчённо выдохнув, я обратился к девушке:
     
     — Я закончил.
     
     
     
     Та весело фыркнула. Теперь я мог рассмотреть её повнимательнее: она была одета в типичную робу мастеров красных башен, однако села так, что умудрялась выгодно подчёркивать её грудь и талию. Ярко-красные, огненные волосы явно были окрашены чем-то: сомневаюсь, что это был натуральный цвет. Её миндалевидные глаза были похожи на глаза магистра: та же чуть более светлая красноватая радужка. Интересно, это было следствием огненных практик или они родственники?
     
     — Несколько двусмысленная фраза, особенно когда находишься с девушкой в одной постели, ты не находишь? — хмыкнула она.
     
     
     
     Я прикрыл глаза и ощупал чувством жизни пространство вокруг. После работы с кристаллом это далось неожиданно тяжело, однако теперь можно было быть уверенным, что нас не подслушивают.
     
     — По-моему, наоборот, это подобная ситуация делает фразу куда менее двусмысленной. Никак не могу определиться, хотел бы я говорить её вам почаще или пореже, моя прелестная леди.
     
     
     
     Девушка несколько мгновений удивлённо смотрела на меня, а потом… Прыснула. Я уже успел порадоваться удачной шутке, когда, откинувшись на кровать, красноволосая пояснила, что смеялась отнюдь не над тем, о чём я думал:
     
     — Прелестная леди… Дааа, пожалуй, меня никогда в жизни так не называли. — хихикнула девушка.
     
     — А как называли? И как мне называть? — живо поинтересовался я.
     
     — Зови по имени — Фелиция. А как называли… Ну… Отец чаще всего называет меня “Страшная ошибка” “Горе” и “Проблема”, а вот соседи обычно выбирают фразочки погрубее: огненная сука, поехавшая стерва, безумная пироманьячка, но мне больше всего нравится “стихийное бедствие”.
     
     
     
     По мере произнесения прозвищ мои брови поднимались всё выше и выше, но Фелиция отнюдь не выглядела расстроенной или хоть на секундочку огорчённой подобным— скорее, наоборот, её это забавляло.
     
     — Мило. — только и смог ответить я. — Были причины для подобных определений?
     
     — Разумеется. — девушка приняла максимально важный вид. — Отсутствие чувства юмора: вот главная причина!
     
     — Как хорошо, что у меня оно всё же присутствует.
     
     — Правда? — в глазах девушки загорелся нехороший огонёк, однако возразить что-то я не успел, потому что почувствовал изрядный жар под ягодицами.
     
     
     
     Вскочив, я обнаружил, что область кровати подо мной загорелась, а вместе с ней и часть моей красной робы!
     
     
     
     Быстрым движением я вскочил и мгновенно скинул с себя робу через голову, оставшись в одних трусах и сапогах. Фелиция щёлкнула пальцами, и огонь на кровати и робе погас. Я немедленно одел её обратно, однако на месте зада была большая пропалина…
     
     
     
     Девушка с интересом наблюдала за моей реакцией. Я посмотрел на неё, на прожжённую кровать, а потом оглянулся на свою собственную задницу, что была видна через пропалённую дыру… И искренне расхохотался. Это правда было смешно: я ожидал разных проблем от этого похода во дворец. Интриг, узнавания в лицо, свидетелей-слуг, подслушивания, недостатка времени с кристаллом… Но последняя проблема, которую я ожидал, это подпалённая задница. Это даже не было обидно — я смеялся до слёз и не мог остановиться. Воистину, в этом была великолепная ирония — найти проблемы на свою задницу в прямом смысле, причем отнюдь не там, где ожидаешь...
     
     
     
     Когда я, отсмеявшись и ещё подрагивая присел обратно на кровать, шутница с удивлением заключила:
     
     — А у тебя и правда есть чувство юмора.
     
     — Сколько домов соседей сгорело от таких шуточек? — весело поднял бровь я.
     
     — Ни одного! — девушка гордо вздёрнула носик. — Ну, может быть, некоторые немного пострадали…
     
     — Искусство требует жертв, да?
     
     — Наконец-то хоть кто-то меня понимает!
     
     
     
     Мы посмотрели друг другу в глаза и на миг между нами образовалось нить взаимопонимания. Но лишь на миг — затем я вспомнил о других проблемах.
     
     — Что мессир Грицелиус сказал тебе?
     
     — Папа сказал, что, для какой-то его интриги я должна прибыть во дворец и сыграть роль твоей любовницы, не мешая твоим занятиям. У графа всё равно было скучно, так что я согласилась.
     
     — Эрнхарт твой отец? — поднял бровь я.
     
     — Приёмный. Но он меня любит, хотя и ругается часто.
     
     — Ну что же, задачу ты выполнила. Осталось дождаться его и всё.
     
     — Кстати об этом… Придёт он наверняка нескоро, а мы можем заняться чем-нибудь поинтереснее...
     
     
     
     Девушка опрокинула меня на кровать и уселась сверху.
     
     — Вообще-то, твой отец говорил мне не обижать тебя. — задумчиво протянул я.
     
     
     
     Фелиция куснула меня за ухо и прошептала:
     
     
      — Никогда не слышал, что лучший способ обидеть девушку, это отвергнуть её? Да и потом, лучший способ сыграть твою любовницу это стать ей, не так ли?
     
     
     
     Фигурка у неё была что надо… Так что, почему бы и нет?
     
     
     
     В процессе последующего действа я получил ещё несколько ожогов. Но оно определённо того стоило. А затем явился Грицелиус и, посмотрев на нас с каменным лицом, создал купол и коротко бросил:
     
     — Время подходит. Давай кристалл, одевайся и уходи.
     
     
     
     Затем старый магистр на мгновение прикоснулся к моей робе, и она обзавелась дюжиной тлеющих подпалин в разных местах. Затем он снял купол, и, глубоко вдохнув воздух, заорал:
     
     — ФЕЛИЦИИЯЯЯЯЯЯ!!!!!!!!!! КАК ТЫ МОГЛА!!!!!!!!!
     
     
     
     Всё время пока я добирался до выхода, крики и причитания Грицелиуса были хорошо слышны. Старый магистр не на шутку разошёлся. Акустика во дворце была неплохой, а орал он так, что вскоре, наверное, весь дворец будет оповещён. Два королевских стражника на выходе, оглядев мою подпалённую робу, и задумчиво посмотрев в сторону, откуда доносились крики, сочувственно похлопали меня по плечу и вопросов не задавали.
     
     
     
     Уже на следующий день, мы с магистром встретились в доме графа Ирцеля. Я смотрел на него с лёгкой опаской, ожидая как минимум тяжёлого разговора после произошедшего. Однако Грицелиус удивил меня. Он лишь по-доброму мне улыбнулся и заметил:
     
     — Похоже, ты нашёл общий язык с Фелицией.
     
     — Можно и так сказать. Хотя я ожидал от вас более… острой реакции.
     
     
     
     Магистр расплылся в широкой ухмылке.
     
     — Ты про мои крики? Не волнуйся. Фелиция большая девочка, и я даже рад что вы ненадолго сошлись. Она довольно одинока. Всё это было для дела.
     
     — Для дела?
     
     — Весь двор в ближайшее время только и будет обсуждать меня и мою ругань. Родителей, что осуждают свободные любовные похождения детей меньшинство, и подобные случаи редкость. А тут, строгий отец застал дочь с любовником… Все будут смаковать это половину конклава. И самое главное, никто и не подумает про какие-то дела с кристаллами. — предельно серьёзно посмотрел на меня старый магистр.
     
     — Вашей репутации это не навредит?
     
     — Мы, мастера огня, народ вспыльчивый, горячий. Нет, скорее, наоборот. — хитро посмотрел на меня Грицелиус.
     
     — Тогда дело сделано. Что насчёт мастеров, что отправятся со мной? До конклава остаётся неделя, полагаю, стоит с ними познакомиться? Или вы планировали отправить со мной Фелицию?
     
     — Нет, дочь я с тобой не отпущу. — покачал головой верховный магистр. — При всей моей любви к ней, у неё просто недостаточная квалификация для подобного путешествия.
     
     — Мне показалось, она довольно ловко управляется с огнём. — заметил я.
     
     
     
     Магистр протяжно вздохнул. А затем начал жаловаться:
     
     — Это не девушка, а огненный тайфун! Она поджигала дома всех соседей как минимум по нескольку раз! Магистры регулярно жалуются на то, что на закупку новых мантий, взамен подпалённых уходят немалые средства! При этом она всегда невинно хлопает глазками и заявляет, что не хотела никого обидеть, это шутка, и что её контроль над огнём не так хорош, как ей бы хотелось!
     
     — Совершенству нет предела. — заметил я.
     
     — Верно, но она использует это в качестве оправдания! А потом совершенно отказывается учить то, что ей неинтересно! Двадцать три года девке, а всё ещё ветер в голове гуляет! Я уже отчаялся выдать её замуж и давно махнул рукой на все её шалости.
     
     — Мастера живут дольше простых людей. Полагаю, у неё ещё немало времени.
     
     — Боюсь, с таким характером, как бы ей не пришлось помирать старой девой. Даже таллистрийки более покладистые…
     
     
     
     Магистр замолчал, смотря в огонь камина. Впрочем, мой ответ и не требовался, всё и так было понятно: помочь здесь ничем я не мог. Просто старику захотелось выговориться…
     
     — Я отправлю с тобой двух мастеров. Один из них молодой, но крайне талантливый парень. Его признали мастером в шестнадцать, сейчас ему двадцать. Восходящая звезда красных башен. Его зовут мастер Итем. Второй — опытный и уважаемый мастер. По силе он уступает Итему, но опыта ему не занимать. Его зовут мастер Темпус.
     
     — Кто ценнее?
     
     
     
     Магистр посмотрел на меня, помрачнел, но не стал переспрашивать.
     
     — Если… Если придётся выбирать, то лучше пусть живым вернётся Итем.
     
     — Надеюсь, не придётся.
     
     — Уж постарайся.
     
     
     
     Грицелиус познакомил нас на рассвете. Молодой парень и средних лет мужчина без седины спокойно выслушали меня и подтвердили готовность отправляться через неделю. Затем я посетил остальных своих людей, познакомил их с мастерами, и сказал всем, что мы встречаемся через неделю в деревне у Келлийского монастыря и отправляемся в путь. Оставался последний, заключительный этап моего плана…

Глава 86

     Попасть в главным храм Отца было просто. Он имел массивные, красивые резные двери… Которые даже не имели замка. Оставалось лишь привычной схемой забросить ночью верёвку за стену королевского квартала, спустится с неё, а затем войти в храм. Чуть сложнее было забраться на балки, что поддерживали крышу — однако и с этим я справился. Дальше оставалось лишь ждать, поддерживая на себе сильнейший покров смерти, на который я был способен. Любой сигнал, любой поиск, что мастер жизни направит на меня, должен найти лишь пустоту...
     
     
     
     Иерархи явились в полдень. Без слуг, без сопровождения. Десять мужчин и одна женщина, что была иерархом Таллистрии. Здесь, внутри храма, похоже, они совсем не соблюдали этикет и общались как старые друзья.
     
     — Последнее время ты выглядел взволнованным, Лоренс. Всё в порядке?
     
     — Я в порядке. Не в порядке ваш город, раз у вас развелось столько крыс!
     
     — Не видел ни одной в королевском квартале. — подал голос иерарх Ренегона.
     
     — А вот я видел! В нашем особняке их развелось столько, что одна из них утащила мой кристалл!
     
     — Священный кристалл памяти? — в унисон воскликнули сразу несколько голосов.
     
     — Именно его! Я люблю держать его поблизости, и положил его на тот же стол, где обычно лежат закуски. Видимо, крыса приняла его за одну из них и попыталась сожрать!
     
     — Что было дальше? Ты вернул его или пришлось делать новый? — полюбопытствовал женский голос, который мне уже довелось слышать на встрече с королевой.
     
     — Поднял на уши всех слуг, но они ничего не нашли. Передвинули всю мебель в комнате, но так и не нашли нору. Затем, правда, сам наткнулся на кристалл в своей же комнате, недалеко от того же места. Видимо, крыса поняла, что он несъедобен и выбросила его.
     
     
     
     Повисло некоторое молчание.
     
     — С крысами и правда проблемы. Я заметил, что крысы прогрызли в особняке дырку.
     
     — А у меня в сундуке нашлась прогрызенная дыра. Наверно, какая-то крыса хотела устроить там нору, — заметил иной голос.
     
     — Вы знаете, крысы любят копаться в отходах. Уверен, ваши проблемы с ними заслуживают целой баллады на этот счёт. Хотите, устрою конкурс. — раздался нарочито невинный голос.
     
     — Никаких лиссейских баллад! — хором ответило ему сразу несколько голосов.
     
     — Ладно, время пообщаться у нас ещё будет. Полагаю, стоит приступить к делу. Наставлений никому не требуется? — узнал я голос иерарха Ренегона. — Нет? Тогда в круг и приступим. Ведущим буду я.
     
     
     
     Спорить с ним никто не стал. Иерархи достали кристаллы и выстроились в круг, встав на изображённую в центре храма странного вида эмблему. Это была радужная семилучевая звезда, окружённая поблескивающим на солнце белым ободом. Взяв кристалл в обе руки и вытянув их вперёд, они прикрыли глаза и воздух в круге пошёл рябью.
     
     
     
     Кажется, я увидел лёгкую разноцветную дымку. Подвернувшийся рябью воздух словно заклубился, а от каждого кристалла словно потянулась идентичная его цвету нить. Сливаясь в радужную, переливающуюся дымку они заставили пространство в центре круга… Задрожать.
     
     
     
     Я понимал, что они делают. Посылают зов и пробивают к нему канал, искусно подпитывая его различными видами энергии, делая таким образом весьма и весьма устойчивым. Однако менее завораживающим от этого действие не становилось: никогда ранее мне не доводилось видеть ничего подобного. Но дальше, увы, всё пошло не по плану…
     
     
     
     Мой план предполагал, что подмена кристаллов приведёт к тому, что выброс энергии из открывшегося канала убьёт всех иерархов на месте. И когда канал наконец-то открылся, я почувствовал, что как по храму прокатилась волна смерти. Однако иерархов погибло лишь двое: остальные, почувствовав неладное, каким-то невероятным образом успели защитить себя…
     
     
     
     Я немедленно начал ввинчивать нить смерти в каменную кладку храма, потянувшись за активацией давно подготовленной ловушки. Но это было ещё не всё — вместе с выбросом энергии смерти из открывшегося разлома явилось и кое-что ещё…
     
     
     
     Это было сложно описать. Это не было типичным демоном, духом, или чем-то, что я вообще мог как-то классифицировать. Под сводами храма явственно можно было ощутить присутствие леденяще — холодного, безжалостного разума, который, казалось бы, видит тебя, где бы ты ни был, и от этого чувства взгляда со всех сторон сразу, взгляда, что видит тебя словно бы изнутри, было невозможно избавиться.
     
     
     
     Храм словно накрыла тень, в нём потемнело, словно во время сумерек, а ведь совсем недавно был полдень. Окна заволокло серой пеленой. Но прежде чем и я, и иерархи успели осознать всё это, что-то атаковало их.
     
     
     
     Верховный иерарх Ренегона просто обратился в прах вместе с одеждой от мгновенного удара, щедро наполненного смертью. И этот приём мне определённо был незнаком... Остальные рассыпались по залу и почти синхронно ударили чем-то по разрыву — воздух зарябил от разноцветной энергии, а в центре зала появилось туманное облако, окружённое защитой, в которое я узнавал чрезвычайно мощный покров смерти…
     
     
     
     Иерархи пытались что-то кричать друг другу, однако из открытых ртов не доносилось ни звука. В храме царила мёртвая, сюрреалистичная тишина, и едва мог верить собственным глазам, не понимая, как это возможно. Завязался бой, в котором на мгновение установился паритет. Туманное облако серой хмари пыталась достать иерархов одного за другим мощными направленными ударами. Те уклонялись и отводили атаки какими-то странными щитами неизвестной природы, заметить которые я мог только понимая, что они рассеивают направленный удар энергии смерти. Поняв, что звуков нет, иерархи пытались ударить физическими атаками в стены и стекла храма: привлечь внимание, позвать на помощь… Тщетно: дымка размазалась в воздухе и поглотила все атаки, и при этом достала ещё одного иерарха, что зазевался и обратился в прах. Их оставалось семеро…
     
     
     
     Поняв, что позвать на помощь никак не получиться, оставшиеся семь иерархов сменили тип атаки. Они принялись не пытаться достать непонятную дымку, а сковать её — разноцветные нити, словно цепи, принялись обвивать туманную сферу, окутывать её защиту слой за слоем… И это начало работать! Атаки сферы становились более вялыми, я почувствовал, что покров смерти слабеет, противостоя стольким разнообразным воздействиям, а иерархи все давили и давили…
     
     
     
     Поняв, что вскоре я останусь один на семерых, я активировал подготовленную ловушку. В этот же момент туманная сфера выпустила целую серию ударов.
     
     
     
     Иерархи были хороши. Они сумели уклониться почти от всех атак, однако их было слишком много: двоим из них пришлось возвести дополнительные щиты, чтоб отвести от себя ударов. И в этот момент их достал удар ловушки, а из пола высунулись фантомы и атаковали…
     
     
     
     Иерархов осталось пятеро. Пятёрка, что держала давление земли теней, уклонилась от всех ударов туманной сферы, что отбила атаки фантомов… Но все же они не были всесильны: пока они сосредоточились на защите, сфера сбросила с себя путы, укрепила защиту и обрушила на них новый град ударов смерти…
     
     
     
     И все же они справлялись. Отводили удары и уклонялись в этом танце смерти, и умудрялись изредка контратаковать мои фантомы. Сначала первый, потом второй, а затем и третий фантом слабели от их ударов… Не умирали — лишь теряли силы и бессильно возвращались к месту ритуала, чтобы перезарядиться…
     
     
     
     Если так пойдёт и дальше, они отгонят всех фантомов и снова возьмутся за сферу, понял я. Поэтому, собравшись с силами, я сформировал две молнии смерти с двух рук и одновременно приказал оставшимся фантомам атаковать одного из иерархов, одновременно сосредоточив на нём фокус земли теней.
     
     
     
     Ещё двое упали замертво с мёртвыми сердцами. В этот же момент третий не смог одновременно отвести синхронный удар туманной сферы, атаку фантомов, и разрушительное влияние земли теней, и пал, убитый разъярёнными духами, хотя и смог забрать нескольких фантомов с собой...
     
     
     
     Их осталось двое: женщина и мужчина. Я спрыгнул вниз, прокатившись, и бросился к женщине, пока мужчина отбивался от фантомов и туманной сферы. Та пыталась достать меня чем-то, но уклонившись, я резко ударил её левой рукой в грудь, пробивая сердце насквозь. В последний миг я увидел в её глазах узнавание: именно она была при королеве Таллистрии, когда я был на аудиенции. Узнавание и неверие так и застыло на её лице.
     
     
     
     Последний оставшийся иерарх умудрился изгнать оставшихся фантомов, и пытался из последних сил опутать туманную сферу, но упустил из виду меня. Подойдя сзади, я просто свернул ему шею…
     
     
     
     Ни одно из этих действий не нарушило смертельной, мертвенной тишины зала.
     
     
     
     От прямых ударов туманной сферы погибло лишь четверо иерархов. Двое погибли сразу после открытия разлома, двое от моих молний, одного разорвали фантомы, и одному я сломал шею, а женщине — пробил сердце. Семь тел и четыре горстки праха лежали на полу храма: счёт был мою пользу.
     
     — Ты хорошо справился.
     
     
     
     Знакомый голос возник в моей голове. Однако здесь, в реальном мире, присутствие моего благодетеля ощущалось особенно остро. Я чувствовал его странную чуждость, и его ледяное равнодушие, что словно пелена, накрывали храм.
     
     — Не ожидал тебя здесь увидеть. Ты не говорил о том, что явишься лично.
     
     — Решил устроить приятный сюрприз.
     
     — Почему они остались живы? Выброс смерти из разлома должен был убить их всех.
     
     — Моё присутствие сыграло роль. Выброс был слабее, потому что вместе с ним по каналу прошёл и я. Да и Отец, похоже, научил их паре трюков.
     
     
     
     — Тогда почему ты не оставил это дело мне? Если бы выброс убил большую часть, я мог справиться с остальными.
     
     — Как самоуверенно. А что если нет? Сколько должно было остаться, чтобы они смогли остановить тебя и выдержать удар земли теней? Четверо? Пятеро? Если бы меня здесь не было, тебе могло хватить и троих.
     
     
     
     Я скрипнул зубами. Иерархи двигались быстро, и лишь их отвлечённость на него и эффект внезапности позволили мне убить столь многих. Будь я здесь, один, действительно, всё могло сложиться и хуже. Вот только счастливым меня его присутствие отнюдь не делало — кто знает, что эта тварь выкинет здесь, в реальном мире. У меня появились подозрение, что всё это было подстроено именно для того, чтобы он мог сюда пролезть…
     
     — Ладно, допустим, ты прав. Что ты собираешься делать дальше?
     
     — Ты сумел обработать все одиннадцать кристаллов. Это впечатляет.
     
     
     
     Это было грубой лестью, однако мне отчётливо казалось, что никакого впечатления мой собеседник не испытывает. Его ледяное безразличие не изменилось ни на йоту, а вопрос о дальнейших действиях он проигнорировал…
     
     — Ты говорил, что это необходимо для успеха.
     
     — Я солгал. Хватило бы и одного поддельного кристалла иерарха Ренегона, чтобы я мог открыть канал.
     
     
     
     У меня были серьёзные подозрения, что от количества кристаллов зависела ширина канала. Возможно, подмени я всего один, и он проник бы в мир намного слабее… Но что сделано, то сделано.
     
     — Лживый ублюдок. Зачем тогда остальные?
     
     — Забавно слышать это от тебя. Считай это финальным экзаменом. Ты смог достать все одиннадцать… Мастер.
     
     
     
     Я усмехнулся.
     
     — Вот только искусство смерти тут не при чём. С его помощь я достал лишь восемь. Оставшиеся три пришлось добывать с помощью хитрости и интриг.
     
     
     
     Леденящий, безжизненный смех разнёсся под сводами храма.
     
     — Запомни, мастер смерти, и никогда не забывай. Хитрость и интриги — одна из важнейших составляющих искусства смерти. Сколько бы сил ты ни набрал, смерть всегда будет сильнее. Не в наших силах победить её — но в наших обхитрить. Считай это последним уроком по искусству смерти, что я дам тебе. Пиши книгу. Ты готов.
     
     — Будут особые пожелания по переплёту? Кожа девственниц, скальп невинных младенцев?
     
     
     
     Я всё же не удержался от желания немного поддеть этого ублюдка. Совсем чуть-чуть.
     
     — Материал не имеет значения. Но одно пожелание у меня будет. Ты не должен описывать процесс обретения полного не-мертвого тела для мастера смерти. Помести всё, что знаешь, в эту книгу… Но не это.
     
     
     
     Интересная заметка… Значит, ты не хочешь, чтобы те, кто будет её читать, стали личами? А вот мне процесс описал в подробностях. Ещё понять бы, двойное здесь или тройное дно. Хочет ли эта тварь того, чтобы я стал таковым, или наоборот, хочет удержать меня подальше от подобной формы?
     
     — Как мне найти тебя, когда я спрячу первую книгу?
     
     — Я сам найду тебя.
     
     
     
     В храм вернулся свет. Разлом закрылся, и ощущение чужого присутствия пропало. Я остался наедине с семью трупами и проклятым мною же храмом…
     
     
     
     Следовало завершить дело до конца. Некоторое время я провёл рядом с телами иерархов, вливая в них смерть до тех пор, пока они не превратились в кучки праха вместе с одеждой. Мелькнула мысль, что стоило бы узнать тот приём, что делал подобное мгновенно, одним ударом…
     
     
     
     Убедившись, что кроме праха в храме ничего нет, я достал приготовленные заранее коробочки и фиалы с предметами, аналогичными водам из Ниорского оазиса. Порошками, растениям, камнями, водой, всем что могло быть наполнено стихийной энергией. Я совершенно её не ощущал, однако надеялся, что подобный выброс поможет замести следы, и никто, даже самый опытный мастер не сможет прочитать, что же здесь произошло. Опустошив карманы, я превратил в прах все физические остатки материи, кроме воды. Не должно быть никаких следов…
     
     
     
     Сложно сказать, зачем ещё иерархи использовали этот храм. Ответа на это я не знал. Но вот что я выяснил достоверно, так это то, что туалета в нём не было. Подобные удобства, видимо, посчитали слишком кощунственным размещать в храме, поэтому они были вынесены в небольшое неприметное здание неподалёку от храма, и к нему вела небольшая боковая дверь изнутри самого храма. Через эту дверь я и покинул храм.
     
     
     
     На улице был день, однако стены храма скрыли меня от посторонних глаз. Дождаться ночи и пытаться уйти через стены, на мой взгляд, было слишком большим риском. Ритуал призыва Отца должен состоятся сегодня, и его отсутствие точно вызовет подозрения. Кто-то может решить проведать иерархов, и тогда дальнейшее становиться невозможным предсказать. Потому было решено уходить через канализацию: к счастью, там были достаточно широкие трубы…
     
     
     
     Глубоко вдохнув, выругавшись про себя и задержав дыхание, я вернул туалет на место трубы и поплыл внутрь…
     
     
     Пожалуй, это то действо, которое я предпочёл бы никогда не повторять вновь. Едкий запах преследовал меня повсюду. После того как труба привела меня в канализацию, меня вырвало. Я переоделся в подготовленную внизу сменную одежду, но запах никуда не исчез. А затем вырвало ещё несколько раз, по дороге… Уже ближе к вечеру, вонючий, весь испачканный, но слегка подсохший, я выбрался из канализации в месте слива в реку, разрушив силой смерти одно из прутьев решётки. А затем, когда уже стемнело, выплыл по реке из города, дыша через трубочку, чтобы меня ни в коем случае не заметили со стен…
     
     
     
     Дальше, за городом, на берегу меня поджидал ещё один припрятанный комплект одежды. Несколько часов я отчаянно отмывался в реке, однако этот запах, кажется, въелся почти намертво. Впрочем, и на этот случай у меня было готово решение: Улос по моей просьбе нахимичил смесь, которая пахла достаточно приятно, и перебивала большую часть запахов.
     
     
     
     К полудню я добрался до своих людей, которые ожидали меня в деревушке неподалёку от монастыря. Мастера огня и девушки слегка морщили носы, однако вопросов по поводу запаха задавать не стали. Наёмники даже не обратили внимания, а Улос, если и узнал запах, промолчал и не подавал виду.
     
     
     
     Я обвёл взглядом их всех. Одиннадцать наёмников во главе с Шимулем, два мастера огня, четыре охотницы, наёмница Киана, и старый слуга. Двадцать, вместе со мной. Все выглядели собранными, спокойными и готовыми к походу, но на лицах читалось любопытство. Рядом стояло два фургона с запряжёнными конга.
     
     
     
     Куда отправляемся дальше, командир? — выразил общий вопрос Шимуль.
     
     
     
     Мы идём на северо-восток. Нас ждёт Ганатра.

Эпилог

     Шестеро чрезвычайно могущественных сущностей занимались крайне важным для себя делом. Эти делом было сотворение - вместе, объединив все свои силы, те, кого простые разумные назвали бы богами, творили свой последний, завершительный шедевр, призванный поставить точку в деле сотворения их мира. Это требовало всех их сил, полного сосредоточения, и лишь одно немного мешало им: их дети. Разумные, что населяли мир всё никак не могли обойтись без их присмотра, то и дело заставляя их уделить маленькую крупицу внимания себе. По меркам их детей те звали их редко: но что такое жалкие годы для того, кто считает за миг столетия, проведённые в экстазе сотворения? Поэтому по меркам означенных сущностей, их дети требовали внимания едва ли не ежесекундно. Они относились к этому философски. Как заботливые родители, они любили своих детей, и с радостью откликались на их зов, когда бы те ни позвали их.
     
     Однако к их несчастью, рядом имелись те, кто знал подобное положение вещей. А потому знал, что, если вдруг кто-то из детей перестанет звать своего Отца, тот даже не заметит этого, погруженный в таинство высшего созидания. А даже если и заметит, то не обратит внимания и ничего не предпримет: скорее, лишь порадуется тому, что дети немного выросли, и потому не зовут его по пустякам.
     
     Тем временем, незаметная, незримая для любого взгляда тень растягивалась над королевствами людей, призванная скрыть то, что внимательный взгляд могущественного существа мог бы заметить, и лишь тот, кто её создавал, знал, зачем на самом деле она нужна. Ответственный за одну из важнейших частей её создания человек, впрочем, не подозревал ни о чём подобном. Он твёрдо двигался к намеченной цели, будучи уверенным в отсутствии дальнейших преград и угроз. Ему казалось, что план был великолепен, что всё удалось, однако одна маленькая, неизвестная непосвящённым деталь, была всё же упущена, и однажды ему наверняка придётся столкнуться с последствиями этой ошибки.

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"