Гил Наиль Фавилович. Габдулла Тукай. Имя скромное мое. Часть Первая

0x08 graphic

Габдулла Тукай. Имя скромное мое.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Апуш

Осенью 1907 года в редакцию газеты "Йолдыз" (Звезда) в Казане, в костюме далеко не своего размера зашел молодой человек маленького роста. Как вспоминает Галиасгар Камал -- служивший тогда секретарем в этом издательстве -- одетый -- как показалось ему -- в костюм своего старшего брата ("абыйсынын бишмэтет кигэн). "Одежда на нем была не по росту, рукава были намного длиннее, с белым бельмом на одном глазу -- в своих воспоминаниях пишет Галигаскар Камал. -- Растрепанного вида юноша, -- дальше повествует секретарь издательства, -- бесцеремонно усевшись на стул, начал листать страницы лежащих на столе газет". Затем, столь наглого поведения гость, спросил: "Скоро ли придет Хади эфэндэ?"

Этот юноша, -- замечает Галиасгар Камал, -- вовсе не подходил за деревенского... язык был довольно подвешен, а наглости ему было не занимать... Услышав из уст молодого человека отшлифованную речь: "я поменял свое мнение", вспоминает Камал. "Возможно какой нибудь "мэхдум кисэге" [хозяйски отщепенец], пришел по поручению своего отца? Ведь таких родственников у Х.Максуди было не редкость", скользнула мысль у секретаря. Через некоторое время расторопный "мэхдум" задал следующий вопрос:

-- Наши газеты-журналы доходят наверное до вас?

-- У вас какая газета? -- удивленно спросил Камал.

-- "Фикер", "Элгасрел-жэдит", "Уклар"...

-- Вы из Уральска? -- важность взгляда насторожила пришельца.

-- Да! -- ответил собеседник.

-- В таком случае. Вы там в газетах-журналах печатающегося поэта Габдуллу Тукая наверное хорошо знаете? -- со всей осторожность промолвил Галиасгар Камал.

-- Этот Апуш буду я [Ул Апуш булам мин!]! -- улыбнувшись не произнес бы юноша.

***

Этот "Апуш", с лета 1905 года работал в городе Уральске наборщиком в типографии газеты "Уралец". Где в 1906 году выходят первый номер журнала "Эль-гасрэль-джадид" (Новый век), а следом сатирический журнал "Уклар" (Стрелы). В этих изданиях появляются первые поэтические работы вчерашнего шакирда -- Габдуллы Тукая. В последующем занявшего должность редактора в этом маленьком издательстве. Но об этом речь пойдет ниже... "...За подписью Г.Тукая, на 70-80 процентов состоящих из арабских тюркских в остальном татарских слов составленные стихи начали появляться в печати <...> В эту пору, из-за отсутствия привлекательных тем, и стихов на татарском языке, стихи Тукая довольно быстро ударили в глаза", в своем очерке "Воспоминая о Туке", пишет пионер татарской драматургии Галиасгар Камал. "С каждым знакомством стихов, автора представлял для себя фигурой громадною, великую. Почему-то солидного телосложения -- стоял один человек в моем представлении", вспоминает Галиасгар Камал,

J В татарских словарях слово "Апуш" вовсе отсутствует, такого термина нет. "Апуш" это ласкательная форма имени Габдулла, что в арабским означает -- раб, слуга Аллаха. Или слово из индоевропейское группы... значение -- тот кто думает не так.

Мухамметгариф и Мэмдудэ

Сын татарского народа, ставший в последующем "солнцем литературы" нации, родился 14 апреля 1886 года в деревне Кушлавыч, примерно в семидесяти километрах от города Казани. Прожил очень короткую жизнь, всего двадцать сем лет -- но насыщенную и плодотворную. Отца -- будущего поэта -- звали Мухамметгариф ибн Мухамметгалим, мать была наречена именем Мэмдудэ (Бибимэмдудэ). У них родился сын, которому дали имя -- Габдулладжан. Дед поэта по материнской линии, вовсе не был лишен литературных интересов: собирал книги, сочинял стихи: "Зиннатулла-хезрэт был, ко всему прочему, человеком честным, незлобивым и чадолюбивым". Его дочь Мэмдудэ умела читать и писать -- что было довольно большой редкостью для женщин того времени -- даже слагала стихи.

Мухамметгариф -- отец поэта -- исполнял в деревне обязанности муллы, ко всему прочему, занимался еще и с шакирдами. Статус духового лица его не прельщал, часто можно было слышать: "Буду жив, не допущу, чтобы мои дети стали муллами". Мухамметгариф "не слишком глубоко знал религию", и был "большим любителем алкоголя". Когда Габдулле было четырех с половиной месяцев от роду, от "рези в животе", в возрасте 44 лет он скончался. Если мы себе представим что творческие способности к Габдулле перешли от матери, то разгульная жизнь на улицах города Казани это не что иное как отцовское наследие. Мать полугодовалого ребенка -- овдовевшая Мэмдудэ -- вторично выходит замуж, и на время оставив ребенка под присмотром у одной старой женщины, переезжает жить в деревню Сасна. Куда и сына в скором времени забирает. Но счастью суждено было быть не долго: мать покидает земной мир, и маленький Габдуллы остается круглой сиротой.

***

С этого момента у будущего поэта начинается "четырехлетний период жизни с приемными родителями". Скитание от одной семьи в другую: мальчика брали на иждивение; где для одних он был желанным, для других -- "ничего, не подохнет". Почти в каждой семье ребенок чувствовал свою не угодность, но что поделать -- сирота. Кочевал от одних к другим. Однажды -- проживая с "неродной матерью" -- вышедший зимой на улицу, мальчик долго не мог попасть в дом... видимо тогда палочки Коха и оставили первые рубцы в теле поэта... Сам Габдулла Тукай вспоминал так: "В избушке старухи Шарифы я оказался обузой, лишним ртом, и потому, вполне понятно, она не очень-то занималась моим воспитанием. Какое там! Даже ласки, так необходимой любому ребенку, я от нее не видел. Мне говорили, что зимними ночами я выходил на двор босой, в одной рубахе, а потом долго стоял у двери, ожидая, когда меня впустят в избу. Зимой не только ребенку, но и взрослому человеку нелегко отворить примерзшую дверь деревенской избы. Естественно, сам я был не в силах это сделать и подолгу трясся в сенях, иногда до тех пор, пока ноги мои не примерзали ко льду. А старуха по своей "доброте" небось думала: "Ничего, не подохнет, бесприютный!" И впускала меня, когда ей вздумается, да еще бранила при этом".

J Габдулла вспоминал: "Однажды у меня заболели глаза, и меня повели к знахарке, та пыталась насыпать мне в глаза сахарной пыли, а я не давался, бился, изо всех сил стараясь ей помешать". В результате на левом глазу Габдуллы образовалось небольшое бельмо, из-за чего, деревенские мальчишки прозвали его "Чагыр" (пестоглазый), "от их зоркого глаза не укрылись ни рябинки на его лбу, ни бельмо на левом глазу" (Тат. "чагу" -- высекать).

Пятым по счету -- где "приблудыш", "лишний рот" и "приживал" находит приют -- был дом ремесленника из Новотатарской слободы Мухамметвалия и его жена Газизы. Сироту привозят в Казане, и на "Сенном рынке" ямщик в толпе выкрикивал: "Отдаю мальчика на усыновление! Бери, кому надо!". "Кто возьмет мальчика на воспитание?"... "Вышел какой-то человек, взял меня за руку и увез к себе домой" пишет в своих воспоминаниях поэт. Но оба приемных родителя -- где нашел себе приют маленький Габдулла -- спустя два года разом захворали, и было принято решение: "На чьих же руках останется малыш, если мы вдруг помрем... вернем ка его лучше обратно в деревню...". И маленький Габдуллу обратно возвращается в Училе: что с татарского переводится как -- трехдомная.

J Откуда пошла фамилия Тукаевых -- с достоверностью ответить трудно. "Согласно одних преданий, которые дошли до нас от стариков, кого-то из далеких предков поэта звали Туктаргалием, а потому, дескать, после сокращения получилось Тукай. Другие связывают с именем Тукая название горы Тукый, которая находится близ Кушлауча". Такое происхождение фамилии дает в своей монографии доктор филологических наук И.З.Нуруллин.

Документально-художественный романа "Тукай", из серии ЖЗЛ, издается в Москве в 1977 году, автором книги, обессмертившего имя народного поэта, стал профессор -- Ибрагим Зиннятович Нуруллин. Без знакомства со страницами его книги, творчески путь Габдуллы Тукая будет не полным.

0x08 graphic
Сенной базар и Новый Кисекбаш

Чуть забежим вперед, и представим себе что собой представляла эта торговая площадка, этот казанский конгломерат на рубеже XIX-XX веков. Немного о "Сенном базаре" (Печэн базары). Что же это такое? Этот рынок -- согласно народному преданию -- появился на месте озера, название которого никто не знает. А за этим водоемом был луг, с богатыми сенокосами. Затем возникла слобода носившая название Кураишево. И как опять гласит легенда -- князь Отуч, сын знаменитого батыра Чапкуна, построил в этой слободе мечеть. Директор казанского университета И.Ф.Яковкин, оставил такие интересные сведения: "Озеро имело дно песчаное, по всей вероятности, от кипучих ключей, и воду чистую, здоровую, мягкую, которою все окрестные жители пользовались круглый год... садили ершей, окуней, карасей, линей... сие озеро стали со временем заваливать навозом и всякой нечистотой... на восточном береговом его материке выстроен каменный татарский мясной ряд с лавками и для других товаров и с жилыми над ним покоями". Комиссия, в 1874 году обследовавшая Сенную площадь пришла к выводу, что эти места в весеннее и осеннее время представляют собой болота, смешанные с навозом.

Сенная площадь -- как место с "купеческими лавками, складами, закусочными и доходными домами" и всякими прочими структурами городского ландшафта, окончательно сформировалась к середине XIX века, где с 1845 года стояла соборная мечеть. Перед ней было определено место под названием "Кэфер почмагы" (угол безбожника). Этот уголок "нечестивых" служил трибуной для исламских клириков: лавочниками здесь осуждалось все прогрессивное в татарской жизни -- кто стремился к знаниям, культуре, к свету... тот непременно становился предметом осуждения и нарекания. А исламские фанатики -- противники изучения русского языка -- из этой трибуны изрыгали свою ненависть по поводу европейской моды, театров и концертов. Кроме того что "торговцы и спекулянты обманывали покупателей и обманывались сами", этот базар служил и "информационным центром", где обо всем судачили с утра до вечера. Здесь совершались торговые сделки, обсуждались последние новости, устраивались диспуты по различным вопросам общественной и международной жизни. На этой слободе секретных тем не было -- кипела жизнь: "крутились байские угодники", шныряли сыщики и различного рода аферисты... Как писал Р.Ш.Тагиров -- жизнь здесь била ключом еще в 1928 году.

Кроме торговли кумганами, молитвенными ковриками и другой атрибутикой духовной жизни, основное предназначение рынка, это конечно же -- сено. Поэтому и "Сенной базар". Поскольку тягловая сила в эти далекие времена осуществлялась домашней скотиной, то такие торговые площадки были во всех городах России. Москва, Санкт-Петербург, Киев... в каждом дворе держали корову, разводили коз, овец, и конечно имели лошадей. Без этого корма, тогда просто не могли обойтись. Сено на базар возили из окрестных деревень, реализовав его, можно было сразу накупить разного рода товаров для бытовых нужд.

Сенной базар прекратил свое существование в 1932 году.

J Вот как описывает В.А.Гиляровский? в своей книге "Москва и москвичи", исчезновение "разбойного логова" в Москве: "Страшные трущобы Хитровки десятки лет наводили ужас на москвичей. <...> И только Советская власть одним постановлением Моссовета смахнула эту не излечимую при старом строе язву и в одну неделю в 1923 году очистила всю площадь с окружающими ее вековыми притонами, в несколько месяцев отделала под чистые квартиры недавние трущобы и заселила их рабочими и служащими людьми".

***

Рядом с этой площадью, -- возведенный еще в 1866 году -- на углу бывших Московской и Евангелистовской улиц -- стоял огромный трехэтажный доходный дом. Эта была гостиница "Булгар", где некоторые номера -- стремящейся к грандиозному перевороту в жизни нации начала двадцатого века -- молодая татарская интеллигенция превратила в свою штаб-квартиру. Здесь в 1906 году на третьем этаже появляется первая библиотека национальной книги "Китапханаи Исламия", на своих полках к 1916 году насчитывающая до 3500 литературных издании, а на первом этаже этого национального пантеона, стучали печатные машинки газет -- "Юлдуз" ("Звезда") и "Эль-Ислах" ("Реформа"). За стенами этого доходного дома 1906 году сын Шарафутдина Камалетдинова -- Гильми, открывает собственную типографию под названием "Матбагин Шараф" (Типография Шараф). И трое братьев -- Гильми, Шахар и Бурган -- учуяв в ветре перемен коммерческую прибыль, бросаются в бой по производству печатной продукции на национальном языке. Произведения Г.Тукая, М.Гафури, Ф.Амирхана, Г.Камала... в начале ХХ столетия, впервые увидели свет в печатной форме.

***

Одну из комнат этого доходного дома -- с осени 1906 до декабря 1912 года -- занимал Габдулла Тукай, приехавший в Казань с целью трудится на ниве просвещения своего народа, высказав в письмах уважение и доверие к Гильметдину, и к его предприятию. "Комната на одной из вонючих улиц Казани -- писал Габдулла, -- неопрятная, холодная". Кроме того что воздух "Сенного базара" был не совсем благоприятным для больного организма, а из окна наблюдалась картина городского мракобесия, и в дополнение ко всему -- с улицы заглядывали мутные субъекты в поисках средств для разгульной жизни. И здесь под впечатлением пережитого, в табачном дыму, в окружении нетрезвых единомышленников рождается на свет сокровищница татарской литературы -- сатирическая поэма "Сенной базар, или Новый Кисекбаш", которая -- своей беспощадной правдивостью -- "срывает покров святости с мракобесов и реакционеров".

J Конечно поэма о Кисекбаше (Тат. "кисек" -- отрезанный, "баш" -- голова), это -- древнее произведение. Она столетиями была книгой для чтения детям. Едва ли не в каждом доме ее можно было обнаружить. Тукай переделав ее на новый лад, вызовов восторг публики в клубе "Купеческого собрания", договорившись с братьями Шараф, уже через десять дней издал ее.

Бэдэвам и Кисекбаш

Вернемся к детству Габдуллы Тукая.

В дом крестьянина Сагди в село Кырлай, в качестве приемного сына Габдуллу привозят летом 1892 года, а через три года, от суеверной жены Сагди, он был взят в семью сестры своего родного отца Газизы Забировой, в Уральск. На каком языке писал Габдулла свои стихи, конечно арабской вязью, так тогда было принято у татар Поволжья. Так учили в школах, а точнее в медресе. Одним из первых его наставников был Фатхеррахман-мулла. В медресе под свист учительского прута шакирды зубрили все: азбуку по "Основам веры", овладев ею, приступали к "Хэфтияку", включавшую седьмую часть Корана. За ней следовали книжки на старотатарском языке -- "Бэдэвам" и "Кисекбаш". Затем изучение арабской морфологии -- сарыфа и синтаксиса... Грамматику арабского языка ученики изучали по учебнику на персидском языке, который назывался "Мулла джэлал". Кроме того были уроки по начальным действиям арифметики.

В доме своих новых усыновителей Габдулла "находит свою первую книгу -- "Фэваких-ал джуласа". Эта была революционная работа татарского лингвиста Каюма Насыри, написанная 1884 году, кардинально изменившее сознание будущего поэта. Именно в этот период -- возможно -- дух молодого дарования и впитал в себя те краски, которыми художник руководствуется вне академического поля. И здесь, кроме всего прочего, он понял, что стихи -- оказывается -- сочиняют. Книга Каюма Насыри была посвящена тому "как правильно вести интеллектуальную беседу, используя адаб и другие арабские науки". Примерно в то же время шакирд знакомится со схоластической литературой -- "Бэдэвам", "Кисекбаш", "Йосыв китабы", "Мёхэммэдия", "Бакырган"... Жители селения Кушлавыч, из-за начитанности, прозвали его "сыном мулы". Что конечно принуждало молодого парня соответствовать этому образу.

J Был такой случай. Как то одному подвыпившему гостью, Габдулла отказался пожать руку; обозначив свою позицию цитатой из книги "Бэдэвам": "Не приветствуй пьяного, и не не принимай его привета". После чего как замечает Тукай: "Весть о моей религиозности распространилась, затем по всей деревне".

0x08 graphic
Уральск. Положение ухудшилось

Переехав в семью купца Галиаскара Усманова в город Уральск, юное дарование возобновляет свое обучение: начинает посещает занятия в медресе "Мутыгия", параллельно с 1896 года проходя учебу в трехгодичном русском классе. Если в Кырлае учили детей по старому образцу, то в Уральске, -- в медресе Муктыгуллы хазрата, -- преподавание велось уже "по новому методу", что с конца XIX века носило название -- "жэдидчелек" (джадидизм). К этому новому направлению привели следующие предпосылки: "реально существовавшим исламом" татарские просветительские круги были недовольны. Росло недовольство. Критика -- прежде всего -- была направлена на схоластику в школьной образовательной системе, на ее закостенелость... И новое время требовало "новых методов" (ысулы жэдид). Конечно были и сторонники прежнего порядка, именовавшие себя как "кадимче", то есть -- академики. Вот в это русло свежего потока и попадает вчерашний схоластик Габдулла Тукай. Именно в этот период, -- помимо всего прочего, -- русская школа Ахматши Сиразетдинова имело место быть в жизни будущего поэта.

И именно в этот период его набожность идет на убыль: "религиозность сильно пошатнулись". Джадидизм сказывался на юноше, тот не соблюдал пост, часто ходил с непокрытой головой, что среди татар не приветствовалось, а всякие упреки им просто отвергались: Тукай подавал признаки приверженца "антимусульманских настроений". Хотя следует заметить, среди студентов того времени, несоблюдение мусульманских канонов "было довольно широко распространено", воздух был пропитан духом -- джадидизма. Сознание заполнялось новым миром, дух молодого человека начал крепнуть. Однажды осмотрев края своей тюбетейки (кэлэпуша), он заметил: "Вертел я в руках эту тюбетейку, -- не выйдет ли религия оттуда. Но религия не выходит, только волокна ткани". А применяя молитвенный коврик на кухне как атрибут хозяйственных нужд, его неопрятное состояние Габлулла своей сестре объяснил следующими словами: "использую его вместо фартука, им я берусь за котлы и кастрюли...".

J Город Уральск, основан в 1584 году. Расположен у слияний рек Чагана и Урала. Первоначальное название города -- Яик: по-названию реки... Гидроним тюркского происхождения jaek, переводится как -- расстеленное, раскинутое (Баш. Яйы?. Казах. Жайык) "Уральск был городом ремесленников и торговцев. А для государства Российского он являлся воротами в Среднюю Азию. Эта казачья крепость служила для царизма опорой в проведении своей политики среди инородцев. Национальный состав населения здесь был чрезвычайно пестр: русские, казахи, булгаро-татары, украинцы, киргизы, узбеки, еврей...". До 1775 года назывался Яицким городком, пока Екатерина II не повелела переименовать в -- Уральск.

***

В пятнадцатилетнем возрасте Габдулла лишается очередного своего попечителя. Положение "значительно ухудшилось", поскольку овдовевшая тетя не желала видеть его в своем доме. И осенью 1900 года -- лишившись содержания -- юноша переезжает жить а медресе, "и теперь сам должен был заботиться о средствах к существованию". Трудоспособности этого парня можно было только позавидовать. Сирота брался за любой труд: выполнял письменные "работы для руководителя медресе" (переписывал свидетельства, и даже целые книги), и "поскольку был хорошим учеником" в этом учебном заведении давал уроки, а "для своих более богатых соучеников" подрабатывал поваром... Но не смотря на все эти преференции, все же находился в "большой бедности". Когда было совсем нечего есть, ловил рыбу, запекал на углях, а когда нечего было пить -- хлебал воду прямо из реки Чаган.

Габдулла любил исполнять песни, и у него это получалось довольно мелодично и трогательно... Друг детства Ярулла Муради вспоминал так: "Тукай начал петь наши народные песни, свою песнью он пел увлеченно, с грустью. Настолько мы при этом были захвачены мелодией, загрустили, что это невозможно описать словами. Тукай пел с такой страстностью, печалью, как будто душа его отдалилось от нас и как будто плыла в плену каких-то идеалов -- и только сейчас я начинаю понимать, в чем же был их смысл и содержание".

...Чувствительность, мечтательность, меланхолия -- это черты характера любого художника. Только эти качества творческую личность могут подвигнуть на радикальные шаги, поступки. Порой даже необдуманные. Как говорили древние: "Кто думает о последствиях, тот не герой". Древнетюркское слово "munluy", имеет несколько значений -- отягощенный заботой, подверженный бедам, испытывающий нужду, печальный, жалкий, немощный. Вот что означает это слово (mun(g)luy). Отсюда и татарское "Мон(g)". Что же это такое? "Мон [с носовым "г"] -- это чувство, которое наступает, когда человек чем-то очень впечатлен. Это чувство появляется чаще всего, когда мысли, охватывающие человека, вызываются каким-то внешним влиянием, начинают стремиться к далекому идеалу, идеальной картине. Своеобразная смесь чувства радости от этой идеальной картины и чувства, что переживаемая ситуация далека от идеала, что этот идеал, возможно, никогда не будет достигнут, -- вот эту смесь ощущений и чувств можно определить словом "мон"".

J Что отметил в первой половине XIX века француз Астольф Де Кюстин, совершив путешествие по России: "Печальные тона русской песни поражают всех иностранцев. Но она не только уныла -- она вместе тем и мелодична, и сложна в высшей степени. <...> Я думал, что русское пение заимствовано Москвой из Византии, но меня уверили в его туземном происхождении. Этим объясняется глубокая грусть напевов, даже тех, которые живостью темпов претендуют на веселость. Русские не умеют восставать против угнетения, но вздыхать и стонать они умеют... На месте императора я запретил бы подданным не только жаловаться, но и петь, так как песня их есть замаскированная жалоба. Эти скорбные звуки -- те же признания и могут превратиться в обвинения".

Оставить комментарий © Copyright Гил Наиль Фавилович (gilna94@rambler.ru) Размещен: 16/08/2016, изменен: 11/09/2016. 30k. Статистика. Новелла: Публицистика Иллюстрации/приложения: 4 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: На русской земле проложили мы след. Мы - чистое зеркало прожитых лет. С народом России мы песни певали, Есть общее в нашем быту и морали, Один за другим проходили года, - Шутили, трудились мы вместе всегда.

Гил Наиль Фавилович : другие произведения.

Габдулла Тукай. Имя скромное мое. Часть Первая