Белое расплывчатое пятно медленно приближалось, рябь в глазах уходила с каждым новым вздохом. Тусклые большая круглая лампа, похожая на плоский глаз гигантской подводной рыбы, уныло светила с потолка. Свет, проходя через полупрозрачный еле ощутимый воздух, преломлялся, распадался на мелькающие отблески всех цветов радуги Стол, на котором лежал Ярик, был слишком высоким для него. Без посторонней помощи оттуда было не встать, да он и не собирался никуда вставать - неведомая дремота сковала руки и ноги, лень было даже приподнять голову и оглядеться, как следует. Боковым зрением он видел много людей в белых халатах, сновавших около него туда-сюда, как муравьи в своем хаотичном обиталище. Кто-то из них произносил какие-то слова, просил, требовал, предупреждал, но все звуки оставались за границей слуха. Они носились вокруг невидимого мыльного пузыря, внутри которого лежал Ярик. Пузырь этот не пропускал ни единого звука, только его белесые стенки противно поскрипывали, будто гигантская рука мяла в руках плавательный пузырь из внутренностей рыбы. Старые, морщинистые пальцы скребут по мутной белой пленке. В стенки сферы упорно билось что-то черное, тяжелое, смутно различимое. Пузырь натужно скрипел, грозясь порваться, но каждый раз неведомая угроза отступала в последний момент, затем, чтобы через несколько мгновений снова попробовать его на прочность. Очередное натужное скрипение - и видны длинные тонкие пальцы, обтянутые белой пленкой. Пальцы тянуться вперед, звуки становится просто нестерпимым, вот уже кисть, запястье. Длинный ноготь прорывает оболочку и внутрь просовывается пожелтевший, иссохший средний палец. И мгновенье спустя отдергивается, словно некто могущественный схватил за обладателя страшной руки за шкирку и отшвырнул прочь от сферы. Вот только проходит мгновенье - и снова раздаются те же звуки, уже сзади.
-Вводите наркоз...
-Потерпи немного, сейчас пройдет...
Тонкая, невероятно острая жалящая игла пробила оболочку и впилась в левую руку. По вене начал медленно разливаться тяжёлый, ноющий огонь. Нехотя, как медлительный старый зверь, он полз вверх по руке, голове. Равномерно нарастающая боль распространялась во все стороны, отзываясь эхом в каждой клетке молодого тела.
-Чертовы русские шприцы, игла них слишком толстая. Надо было родителям сказать, чтоб с собой принесли.
-Да кто ж знал-то, мальчишку-то скорая привезла.
Тело медленно становилось ватным, растворялось, исчезало, как снег в теплой воде.
Пузырь становился все толще и толще вокруг, свет снова начинал гаснуть, а звуки -стихать. Оболочка становится все и толще и толще, растет, как снежный ком, новые слои вязкой мутной пелены ложатся на дыры, пробитые в оболочке. Там, снаружи, остаётся боль, люди в белых халатах, черная рука и все самое страшное. Ярик чувствовал себя уютно, как будто засыпал ночью зимой под теплым одеялом, и медленно проваливался в сон. Пузырь все рос и рос, уже было ничего видно, вокруг была абсолютная темнота и пустота, но он всё же непонятно как, но увидел, как черные руки прорвали этот шар и коснулись его шеи.
Звал меня? - хриплый голос скрипнул не хуже рыбьего пузыря. Так просто от меня не уйдёшь. - Ярослав дернулся всем телом, стараясь освободиться от удушья. Руки и ноги по прежнему были ватные. С трудом он подтянул правую руку к горлу, но силы кончились, и рука упала на грудь. Смертельно хотелось вдохнуть, но воздух кончался, как кончалась так и не начавшаяся толком жизнь.
- Держи его, держи! - истошно закричала медсестра в перевязочной, глядя как только что получивший здоровую дозу наркоза, мальчик забился в конвульсиях. Толстый мужчина в белом халате, от которого пахло сигаретами, выругался и стал отдавать указания остальным .Одни руки прижали дергающиеся ноги и руки Ярика к операционному столу, а другие спешно рвали упаковку шприца, разбивали ампулу и делали второй укол. И ещё одни руки, видимые только Ярику, сходились смертельным обручем на его шее.
Ярослав Степанов, 199x года рождения, умер от асфиксии в отделении хирургии Коломненской районной больницы.