В духовке мирно побулькивал, исходя соком, большой кусок говядины, наполняя восьмиметровую кухню густым ароматом почти готового мяса. Дети в количестве трех человек носились из комнаты в кухню, из кухни в коридор и так далее, и так далее, судя по всему по кругу.
"Мамка, дай кочерыжку!" - брызнет иной раз какой из забежавших отпрысков. "Не видишь, отцу твоему ужин готовлю! Кыш отседова!" - довольно грозно, но с неподдельными нотками материнской любви в голосе буркнет мать.
Сочный большой кочан капусты размером с мужскую голову и вправду покоился на разделочной доске, и большой острый финский нож "Фискарс" лежал тут же неподалеку. Закончив чистить картошку, мамаша, тщательно вымыв и вытерев досуха о клетчатый передник руки, взялась за приятную эргономичную рукоять ножа и уверенными движениями принялась шинковать кочан.
Ритмичный стук по разделочной доске и хруст свежих капустных листьев не мог не привлечь ребятишек, и очередной круг по квартире разом для всех закончился на кухне. Мамаша, добыв желанную кочерыжку, резко развернулась к двери, в правой руке как влитая лежала бакелитовая рукоятка, в отполированном лезвии из высокоуглеродистой стали, как в зеркале, отразился первый ворвавшийся на кухню ребенок. Мальчик еле успел выставить руки перед животом, и лезвие лишь слегка чиркнуло по одежде. Подоспевшие, как вагоны за паровозом, дети не успели затормозить, значительно сократив расстояние между ним и мамой, - ребенок беспомощно повис на шее любимой родительницы, замерев в последнем объятии.