Вы никогда не пробовали свистеть в присутствии хорошо знакомых вам людей? Уверяю вас, даже если вы проделаете это в компании с совершенно незнакомыми людьми, эффект будет ровно таким же, даже если при этом вы будете насвистывать самую приятнейшую из когда-либо слышанных человеческим ухом мелодий. Как же в нас еще сильны предрассудки!
Я занимаюсь свистом с тех пор, как себя помню. В роддоме привычный крик новорождённого в моем исполнении прозвучал как свист. Это были, разумеется, беспорядочные свистящие звуки, но их хватило, чтобы я вместо приветственных слов и умилений в свой адрес получил финансовое предостережение со стороны акушера. В соседних палатах и рядом со мной новорожденные истошно кричали, я свистел. Меня выписали раньше срока - свистеть в роддоме было категорически запрещено, даже младенцам.
Рассвистываться как следует я начал только в бабушкиной комнате; она так смешно бранила меня, пророча мне трудное в финансовом плане будущее, что качественно свистеть в ее присутствии у меня ни в какую не получалось - я давился от смеха и чертовски фальшивил. Родители к проявлению моего таланта относились более сдержаннее - отец отвешивал сочные подзатыльники, мать лупила мокрой тряпкой, списывая на меня все финансовые неурядицы в семье. В принципе, моя роль была схожа с громоотводом, и если бы не физическое воздействие, я бы с радостью продолжал выполнять функцию виновника семейного дефицита бюджета. Между тем, нужно признаться, к тому времени я уже на одном дыхании мог высвистывать популярные на тот момент шлягеры и музыкальную заставку к журналу Ералаш.
Только в школе я нашел поддержку - вот оно, долгожданное признание! Я, как мог, веселил одноклассников, и однажды, под моим чутким руководством, мы организовали свистовой оркестр на уроке физики. Птицы за окном в этот день отдыхали. Не отдыхал в этот вечер только мой отец - я наконец-то узнал, где зимуют раки. На некоторое время я начисто потерял интерес к хоровому свисту и исполнял лишь короткие сольные увертюры, по пути из дома в школу и обратно.
Разумеется, слишком долго это не могло продолжаться, я начисто позабыл горечь несправедливо применённых ко мне воспитательных мер со стороны отца и жалобное лицо учителя физики, который уже на следующий день испробовал на себе действие целой коробки новеньких, блестящих на солнце, канцелярских кнопок. Ах, как громко и выразительно он кричал, вскочив с учительского кресла! Мы с ним были в полном расчёте.
Нужно ли говорить, что с физикой у меня после этого не заладилось... Зато учительница пения никак не могла мною нарадоваться. Высокая оценка по пению не перекрывала низкую по физкультуре, и после слов "ты самый дохлый в классе!" я был записан не в музыкальную школу, а на дзюдо. Родительские опасения подтвердились, когда тренер по поводу моей физической формы высказался в куда более резком ключе, пообещав при этом сделать из меня человека, и, судя по тому, что вместо занятий на парах, я висел на турнике и поднимал тяжелющие гантели, свое обещание он собирался выполнить любой ценой. Разумеется, в тот период в моем репертуаре стали появляться спортивные мелодии - "Трус не играет в хоккей" и другие. Мой свист в спортзале как нельзя гармонично сливался с криком тренера, и, как мне кажется, придавал ему более приятный окрас и некоторую завершенность. Я чувствовал себя неотъемлемой частью воспитательного процесса. Тренер сдержал своё обещание - у людей, желающих во время рукопожатия продемонстрировать мне, как они хорошо развиты физически, шансов ровным счетом нет никаких - я, как кошка, семь лет провисел на перекладине; отрабатывал захват, крепко вцепившись в кимоно, и хватка у меня в прямом смысле железная.
Моя мечта, как никогда, была близка: я оканчивал школу, и передо мной стоял мучительный выбор между консерваторией и музыкальным училищем. Мой отец сыграл судьбоносную роль, настоятельно рекомендовав мне пойти по его стопам и выучиться на механика. Слава Богу, мать не пророчила мне свою профессию, иначе я бы стал фельдшером акушером. Уж лучше механиком.
В авиационном училище была военная кафедра, командир роты, хоть был майором и моим земляком, терпеть мой музыкальный свист категорически отказывался, щедро одаривая меня нарядами вне очереди, преимущественно по кухне. Надо ли говорить, что мотив "у солдата выходной, пуговицы в ряд" на тот момент становится одним из моих самых любимых. Мой звонкий свист стал недостающей деталью к блестящей кокарде на фуражке и курсантским погонам; девушки наконец-то стали меня хоть как-то замечать. И с тех пор отбою от них у меня не не стало. После окончания училища, вследствие полного отсутствия в нашем городе авиационных судов, я мог устроится только поваром. Сколько за это время мною было перечищено картошки - просто страшно сказать - ни одной. Я передумал и устроился в банк.
Когда отозвали лицензию у двенадцатого банка, в котором мне довелось работать и свистеть, я наконец понял, что наша банковская система претерпевает в данный момент очень серьезные структурные изменения.
Любовь к свисту не покидает меня и по сей день; единственный человек, который не делает мне на этот счет никаких замечаний и свистит со мной на пару, - это моя шестилетняя дочь, сильная штука-гены. Нам с лихвой хватает на кино и мороженное. Будучи по образованию ещё и экономистом, я свято верю в живительную силу кредита и ни капли не верю предрассудкам. Всех денег, как говорила моя бабушка, все равно не заработаешь.