Milker : другие произведения.

Поехали!

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    считается, что человек-вечен. а если НЕ человек?))

   Мне восемнадцать и я любуюсь ей... Быть может, мне будет шестьдесят и семьдесят, а может быть, и нет. Но будет она. Трехслойный камень и два молочно-белых профиля. Шлем и летящие перья. Лавровый венок и гордость, оправданная силой и подкрепленная неимоверной удачей - гордость на обоих лицах. Мать. Женщина с негнущимися губами. Женщина, родившая достойного сына; она сзади; профиль ее, словно нижняя ступень из-под верхней, выглядывает из-под сыновнего лица. Не сомневаюсь, они держатся за руки крепчайшей хваткой, два кулака, ставшие одним. Камень, прозрачный, как ноготь. Волосы, живые и непослушные, и мочка уха изящным изгибом выглядывает из-под шлема. Линия ожерелья, соединяющая обе шеи. И - застывшее дыхание тысячелетий и миллиарды слов на доброй сотне языков, произнесенные над ней. Чередование: забытье-слава, забытье-слава... Кто-то тобой обладал? Чьей дорогой и незаслуженной игрушкой ты была? Кто произнес над тобой магические формулы, доныне задерживающие взгляд каждого, цепляющие душу и не дающие покоя? В пространстве твоем нет времени. В лице твоем две души. Две и две тысячи других. И стекло вокруг, и нет запахов и звуков, кроме колыбельной, которую матери поют сыновьям, из которых потом вырастают великие войны. Да, безусловно, красива. Да, вне сомнения, достойна вечности. Да, конечно же, свободна.
   И нельзя никак. Черный сардоникс. Белый сардоникс. Снова черный. Все четко и крайне понятно. Мать и сын. Сын и мать. Вот самая стойкая на свете связь, вот где любовь. И неправда это. Никто не ваял ее, никто не вырезал искусным лицом из тела древнего камня. Она была такой всегда. Я только что ее придумала.
   И вот уже ветер в лицо и вечные деревья во дворике и зеленые статуи с зелеными же глазами. А там, дальше - ничто. Суета. День за днем, ночь за ночью до конца моих дней. Она осталась там, под крышей с зелеными статуями, под стеклом и под толщей веков. Однажды, быть может, я вернусь. И застану ее такой же, на том же месте. А она отразит меня, как зеркало. Меня, восемнадцатилетнюю.
   0x01 graphic
  
   Большинство из нас просыпается часам к семи-восьми. Есть и такие, кто бодрствует всю ночь. Есть те, кто спят весь день. Или вообще всю жизнь. И мы о них ничего не знаем. "Вещь, никак не взаимодействующая со средой и не проявляющая себя, есть вещь в себе и, следовательно, не существует". Неправда. Существует. Мы чувствуем спящих сейчас и спящих вечно точно так же, как чувствуем себя или как чувствуем бодрствующих в отражении своего сна.
   Итак, большинство из нас просыпается. Большинство идет чистить зубы, хотя кое-кто очень не любит этот процесс. В зависимости от того, проснулись или нет ненавистники чистки зубов, мы торчим в умывалке от одной до десяти минут. То же самое с душем.
   Завтрак. Странная экзекуция. Когда наказание, когда - праздник. Бывает, что мы все, не сговариваясь, забываем позавтракать и идем дальше по цепочке нашего дня, словно бы невзначай пропустив одно звено. Кто любит картофельный концентрат? Кому сегодня жженый кофе, а кому - чай из пакета? А давайте лучше по дороге купим сока? В итоге кто-то поел, а кто-то не очень. Пошли дальше.
   Мы запаковываемся в джинсы. Мы с удивлением смотрим на наши белые пухлые бедра и умещаемся в синие узкие тканые трубы. Мы долго спорим о цвете теней - синие, зеленые, коричневые или золотые. Выбираем сегодня коричневые для нижнего века, зеленые для верхнего. И маленькая перламутровая точка поближе к носу - в знак весны. Серый пиджак - по погоде. Выбираем платок: коричневый в полоску или коричневый с листьями или с восточным огурцом? Нет, белый в красный горошек. Все согласны?
   ВРЕМЯ?! Рано еще...можем немного перекурить, паникерши.
   Мы все одинаково ненавидим этот желтый коридор и открытые поутру окна и детские вопли из садика во дворе. Кухня - два окна, умывалка - одно, коридор - одно, снова умывалка. Идем на черный ход. Там тише. Там, в углу, еще одно существо. Желтые волосы, очки, неровные зубы. И последняя сигарета. Оно поднимает голову, из-за очков на нас смотрят тысячи их. Их, других - спящих и не очень, любящих картошку и табак, ненавидящих коридор и окурки.
   - Доброе утро, княгиня, - говорят они.
   - Доброе утро, князь, - отвечаем мы, как по приказу, опустив глаза. Мы хватаемся за край нашего пиджака, мы вспоминаем, как стояли перед ними прошлым утром, краем алого палантина пытаясь прикрыть грудь под прозрачной сорочкой. И как пала наша алая завеса, мы все, даже спящие, даже спящие вечным сном - все видят эти глаза и тысячи лаз за ними.
   -Княгиня, не будет прикурить? - спрашивает он.
   -Конечно, князь,- отвечаю я, прекрасно зная, что ему просто лень искать по карманам спички.
   -Спасибо, княгиня.
   -Не за что, князь.
   И мы курим ровно пять минут.
  
  
  
   Непреложные истины.
   Сигарета после первого затяга становится бычком. Все мужики - сволочи: они, даже если не будут здороваться с тобой, все равно будут заглядываться на твои голые ноги. Мобильный тоже сволочь, но в несколько другой ипостаси. Писать в тамбуре электрички - нехорошо... но ТАК ХОРОШО!
   Есть вещи, случающиеся очень не вовремя. Но иногда те же самые вещи могут случиться более чем кстати. Учеба - зло. В некоторых домах не хочется снимать обувь на входе. В маршрутке надо платить, а в метро без жетона вообще не войти. Плеер, поставленный на случайный выбор, знает больше тебя и умеет угадывать настроение. Люди приходят и уходят. Кошки красивы. Цветы хороши в хороших руках.
   На свете много кистей для рисования, нужная в данный момент - только одна. Слово "тушь" волшебно. Нет ничего лучше моря. Не спать ночь напролет - плохо, но понимание этого приходит только под утро. Зеркала бывают разные. Курт Кобейн мертв давно, причем умер еще до того, как я о нем узнала. Впрочем, как и Цой. Когда сломались наушники, следует немедля купить новые.
   Бежать - прекрасно. Ежевечерние пробежки куда лучше утренних. Душ - добро в чистом виде. Серебро не всем идет, впрочем, как и духи. Курить вредно, а приходится. Любить - еще вреднее. Быть птицей запрещено. Люди любят огонь. Все боятся и любят Луну. Фантастика, в большинстве своем, - дешевое чтиво. Не говоря о детективах. О том, что мобильник - зло, уже упоминалось. Как выяснилось, Интернет тоже сомнительное удовольствие.
   Не все любят тяжелую музыку. Не все любят кофе. Не ем несоленое и не пряное. Не пью водки. Думать приятно. Еще приятно мыть окна и вообще делать уборку. Приятно понимать, о чем говоришь, и вообще о чем идет речь. Нет ничего лучше сбора яблок и десяти километров пешком по городу.
   Гордость мешает жить, но вместе с тем придает пикантность мироощущению. Макароны великолепны, особенно со сливочным маслом. С мамой говорить тяжело, но хочется. Вообще говорить - тяжело, ведь за слова надо держать ответ. Еще тяжело улыбаться при разговоре с больным.
   Огромные словари - безграничное счастье и наказание в то же время. На черной лестнице темно и холодно, но уютно. Маленькие блокнотики - маленькие страстишки.
   Никто не знает правил орфографии русского языка. Все переносят слова неправильно. Без косметики никак не прожить. Впрочем, как и без денег. Как и без музыки и книг. И кошки. И мамы.
   Когда-нибудь приходится расставаться. Утренняя сигарета ужасна, потому что у нее гадкий привкус, и она рано или поздно закончится. И придется встать, идти куда-то. Потому что ты всегда что-нибудь кому-то должен. Потому что тебя где-нибудь да ждут.
  
  
  
  
   Да, я помню, как это было. ужасно. толпа, бегущая, чтобы только увидеть их, стремящаяся хоть дотронуться до одного из них, готовая разорвать любого, кто встанет на ее пути. Безумные лица, горящие нездоровой любовью, сумасшедшие глаза, рты, переполненные горячей слюной. Стало страшно. ведь что я, я одна, могу сделать? Стало страшно, наверно, поэтому все и случилось.
Толпа ждала, кипела; люди, потерявшие свою индивидуальность, ставшие единой массой, варились в ожидании. И вот в прозрачно-синем небе появилась белая точка. Они взревели, и те, кого они так ждали, почуяли этот всеобщий вопль, и волна дикого восторга толпы опрокинулась на них дождем страха. Они поняли: что-то будет. Я осознала: что-то страшное грядет.
самолет приземлился. Подкатили трап. Тишина. Только глаза, белые глаза без зрачков. Все смотрят ТУДА.
люк распахнут. Четверо спускаются.
Я - барьер между ними и Ней. Я синей форме, юбке и шляпке-пилотке. Все как положено. Тонкая и стройная. Я всегда гордилась собой. Стюардесса должна быть безупречна. Но что, скажите мне, что я могла сделать?!
Толпа понеслась. Словно с цепи сорвалась. Разом. Все. Руки, ноги, глаза, рты. Сотни ртов. Тысячи.
Я упала. Снова встала и упала. На меня наступили. Еще и еще раз. Может, я кричала. Может, было больно. Я не помню. Совершенно ничего НЕ ПОМНЮ.
Толпа опрокинулась вниз. Меня несло навстречу прозрачному и совершенному небу, словно чьи-то бережливые руки подхватили меня, не давая вернуться назад, к тем ртам и глазам, что бесновались внизу.
Но те четверо...
Прошла вечность, а я до сих пор слышу то признание в любви. Я живу в той песне, я чувствую, что жива. Ее поют. Под нее любят. Любят эту песню. Любят меня.
Глупая случайность, бессмысленная смерть...
Может, одна песня взамен всего мира - это мало, но мне этого довольно.
I love you, I love you, I love you, that's all I want to say...

p.s. Песня "Мишель" написана в память о стюардессе, погибшей в давке в аэропорту.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Весна. Бездарно потраченное время, проведенное на пороге. Он никогда не понимал смысла слова "дом". Он всегда стремился попасть туда, в это значение, в тепло, данное задаром, за то, что ты есть. От дома, предложенного ему судьбой, он отказался. В дом своей судьбы он так и не вернулся. Прожил в срок все, что должно: весну, лето, осень и зиму; страсть, любовь, разлуку и страх. Он всегда боялся одиночества, не желая встретиться с собой и посмотреть в глаза памяти. Он резал людей. Они его любили и пытались понять. А он резал и убегал. Убегал в поисках дома. А нужно ли это было дому? Дом не знал. Он ветшал, пустел, наполнялся мелкой живностью, принимал незваных гостей. В доме готовили завтраки и ужины, накрывали белой скатертью стол, резали хлеб, стелили постель. И ждали, сами того не ощущая. Под крышей завелись летучие мыши, под карнизом гнездились дикие осы, росли вишни у окон, понемногу закрывая все, что происходило снаружи. Он бродил в тумане под вишнями, пытаясь найти вход, он кормил голубей, ехал в ночных электричках, рожал детей, пел песни. И резал, резал, резал.
   Однажды, глубокой осенью, дом рухнул. Исчез, словно не было. Исчезла даже память, не осталось ни одного кирпича, ни одной бесплодной сухой косточки не осталось во влажной земле. Пришли люди, закатали все в бетон, сделали сквер для слабоумных старух и неугомонных детей. Иногда сюда забредали пьяные с утра мужики, слонялись без дела и плевались со скамеек. Жирные глупые голуби ковырялись в окурках. Росла трава, ярко-зеленая, противная, мертвая сразу от рождения.
   А он об этом так и не узнал. Он все бродил под вишнями, жил в тесных комнатах, кипятил воду и больше уже не пел. И почти не резал.
   Все, что было дальше - не имеет значения. Возможно, он обзавелся квартирой и пузом, купил трость и котелок, завел большую рыжую собаку и ласковую жену. А может, сдох где-нибудь под окнами чужого дома, весь в грязи и усталость. Это не значит ничего.
   Однажды, холодной и ранней весной кто-то другой остановился и окинул взглядом сквер и подумал, - только на минуту пришла ему в голову эта мысль,- но он отчетливо подумал: "Как хорошо, должно быть, тут цветут вишни..."
   И на минуту возродился дом, и на минуту ожил он и, счастливый, стоял на пороге и предвкушал мгновение, когда, уже через секунду, постучится он в мягкую деревянную дверь с теплыми трещинами на ней. И откроет ему сестра или мать в кремовой сорочке и фартуке и с молчаливой улыбкой впустит внутрь. А он оставит нож на пороге и, босой, войдет внутрь.
   Он мгновение стоял на пороге.
   Ушел прохожий по делам, и снова - воробьи и голуби, дети и старухи, мужики и пиво. Ведь от бездомных не остается памяти.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"