Двигатель покоился в коконе С-поля. Он парил в воздухе, окруженный голубоватым светом и тихим, монотонным гудением - массивный стальной шар темно-серого цвета. Это был цвет смерти; цвет пепла, устилавшего поля сражений; цвет безумия. Если бы в сверхпрочной оболочке двигателя появилась мельчайшая трещина, волна искаженного пространства разорвала бы корабль на части. Сэм знал, что нет смерти мучительней. Его лучший друг погиб таким образом. Впрочем, он также знал, что авария невозможна. Потому что двигатель не работал.
Он не работал уже больше года. Сэм подумал: "Один год, сорок дней, шестнадцать часов, семь минут и девятнадцать секунд". Он одернул себя и вернулся к созерцанию. Техник смотрел на двигатель, покоящийся в голубом свечении С-поля, и думал о том, что должен думать о двигателе. Это было невыносимо.
Сэм застонал и, сжав руками виски, поднялся. Боль, раскалывавшая его голову, накатывала и отступала, словно прилив. На родной планете техника не было приливов, он увидел их впервые лишь на Церцее. За несколько часов до того на побережье кипел ожесточенный бой, прибрежная полоса была усыпана телами. Прилив тащил их за собой, и казалось, что войско искалеченных мертвецов медленно выползает из моря. Закат и кровь окрашивали воду в красный цвет. Сейчас, в тесной комнатке машинного отделения, Сэм вспомнил тот день с отчетливой ясностью, словно с тех пор и не прошло десяти лет.
Боль отступила, и техник направился прочь, справедливо решив, что сегодня уже ничего не придумает. Вот уже целую вечность он проводил у двигателя немалую часть дня (таймер, поселившийся в его голове, подсказал: "четыреста пять дней, шестнадцать часов, десять минут..."), но так и не смог определить причину поломки. Двигатель просто умер, и "Сверкающий лед", корабль, на который Сэм нанялся техником, выпал из метакосмоса в обычное пространство. На той скорости, которую могли обеспечить внутрисистемные двигатели, до ближайшей обитаемой системы ему пришлось бы лететь двенадцать тысяч лет.
Никого из членов экипажа это не устроило.
Техник вышел в коридор. В отличие от погруженного в полумрак машинного отделения, здесь ярко горел свет. Пол, потолок и стены были отделаны панелями мягкого белого пластика. Сэм направился к капитанскому мостику. Он проходил мимо пустых помещений и старался не прислушиваться к царившей на корабле тишине. Внезапно за его спиной послышались чьи-то легкие шаги. Техник вздрогнул и, не оборачиваясь, продолжил свой путь.
- Ну что, есть результаты? - раздался из-за его спины приятный мужской голос.
Сэм ничего не ответил.
- Да брось, Генрих. Ты уже больше года тратишь время на этот двигатель. Тебе еще не надоело?
- Не смей называть меня так, - прошептал Сэм тихо.
Он остановился у дверей рубки и быстро набрал на панели несколько чисел. Створки с шипением втянулись в переборку, и он вошел в носовую рубку. Всю дальнюю стену занимал огромный экран, транслирующий изображение с наружных камер. Звезды переливались свечением в темноте космоса. Не обращая внимания на великолепное зрелище, техник сел за стол одного из младших офицеров. Напротив него тут же уселся его собеседник.
Это был молодой светловолосый человек в форме пилота.
- Дай-ка я угадаю. С двигателем все в полном порядке. Как и четыреста пять дней, шестнадцать часов и пятнадцать минут назад. Просто он не работает.
Не обращая на него внимания, Сэм потянулся к панели и нажал кнопку записи:
- Тахаген Сэм, техник первого ранга, четыреста тридцать седьмой день полета, девяносто четвертый солярный год по летоисчислению Цепи...
Молодой пилот закинул голову и громко расхохотался. Запнувшись на секунду, Сэм продолжил:
- Осмотр двигателя не выявил никаких неполадок. Причина бездействия системы остается непонятной, - он замолчал и устало вздохнул. - Конец записи.
- Знаешь, Сэм, тебе надо было идти в дикторы. За каким лешим ты подался в техники?
Не дождавшись ответа, пилот обнажил зубы в ехидной усмешке:
- На сколько дней, кстати, у тебя осталось кислорода? На двенадцать?
- Заткнись, - тихо сказал Сэм.
- Знаешь, как умирают от удушья? - продолжил молодой человек с улыбкой, внимательно глядя на техника. - Конечно, ты знаешь. Ты ведь в космосе с восемнадцати. Обычно это безболезненная смерть. Когда кислорода становится совсем мало, обычный человек теряет сознание, и его мозг тихо гибнет от асфексии. Но ты ведь не обычный человек, Сэм. Ты - квимби с планеты Тихая Гибель. Сто поколений твоих предков были солдатами. К тому же ты выжал из системы жизнеобеспечения все, что мог, и поэтому кислород исчезнет не постепенно, а за пару минут. И ты будешь биться в конвульсиях, блевать и истекать кровью, пока наконец не сдохнешь.
Сэм резко выпрямился, в его глазах полыхала ярость. Рука техника сама собой опустилась на кобуру. Несколько секунд он смотрел на пилота, а потом резко встал и направился к капитанскому мостику.
Пилот за его спиной рассмеялся.
Техник поднялся на возвышение и опустился в капитанское кресло. Он проверил, транслируется ли сигнал бедствия и не появилось ли в пределах действия радара других кораблей.
Потом он опустил голову на пульт и закрыл глаза.
11.
Сон техника был полон тревоги и страха. То и дело он просыпался, и, напряженно осмотрев рубку, вновь проваливался в пучину своих кошмаров. Это изматывало чуть ли не больше, чем бесконечные, бессмысленные дежурства у двигателя. И все таки впервые за последние недели Сэму удалось проспать больше двух часов, дав воспаленному мозгу столь необходимый ему отдых. К утру - которое после того, как техник отключил почти все вспомогательные системы корабля, ничем не отличалось от вечера - головная боль отступила, и Сэм почувствовал некий прилив бодрости и сил. Он покинул капитанское кресло, еще раз проверив показатели радара и транслятора, и направился в столовую. Пищевой рацион оставался таким же безвкусным, как и год назад. Не успел техник прикончить брикет, как к нему подсел светловолосый пилот.
- Доброе утро, - приветливо сказал он и принялся за свою порцию.
Не обращая на него внимания, Сэм налил в чашку немного горячего кафа. Небольшой запас драгоценного напитка он обнаружил с месяц назад, вскрыв сейф в каюте капитана. Пилот, заметив, что брикет рациона больше не интересует техника, указал на него пальцем:
- Ты будешь доедать?
- Вы слишком прожорливы для призрака, дорогой Руциус, - донеслось из-за плеча Сэма.
За их столик подсел немолодой уже мужчина в скромном костюме странствующего ученного. Погладив окладистую седую бородку, он посмотрел на техника:
- Мы еще не знакомы. Мое имя - Дэлби Саранаси. Я изучаю религии и верования жителей созвездия Синевы.
Сэм откинулся на спинку стула и, оскалившись, пригубил каф.
- Оставьте, Дэлби, - произнес пилот. - Старина Генрих нас игнорирует. Добиться от него хоть пары словечек можно только к вечеру, когда он совсем обезумеет от своих дежурств у двигателя.
Саранаси печально вздохнул:
- Что ж, я не могу его винить. Уверен, будь мы настоящими людьми, господин Тахаген нашел бы наше общество необычайно приятным.
- Если бы ты не был моей галлюцинацией, уважаемый Дэлби, - улыбнулся Сэм, - я бы давно вышиб тебе мозги, чтобы ты не тратил мой воздух.
Ученый ошеломленно замер, а Руциус расхохотался.
- Какое созвездие, говорите, вы изучаете? - спросил техник.
- С-созвездие Синевы, - пролепетал Саранаси.
- Синевы, - задумчиво повторил Сэм, после чего поднялся и направился прочь из столовой, на ходу потягивая каф.
На полпути к машинному отделению его догнал пилот.
- Ты здорово поставил на место этого выскочку, старина,- сказал он. - "Если бы мы были настоящими людьми"... кретин! Да настоящей меня на этом корабле никого нет! - Руциус ухмыльнулся и добавил. - Ну, разве что труп капитана.
Сэм дернулся и, сжав зубы, зашагал дальше.
- О нет, ты опять решил играть в молчанку, - протянул пилот обиженно. - Ну и сколько, думаешь, ты продержишься? Я же вижу, что у тебя появилась идея. Давай, поделись ею со мной. Две головы лучше одной. Можешь даже считать, что я - твое подсознание, чтобы дурацкий пунктик насчет разговоров с галлюцинациями тебе не мешал.
Облизнув губы, Сэм неохотно сказал:
- С-поле. Оно светится.
Руциус удивленно поднял брови.
- Смерть-поле? Оно всегда светится.
- Да, - ответил техник. - Но сейчас оно светится слишком интенсивно.
- Эээ... Старина, а ты уверен?
- Нет, - раздраженно ответил Сэм. - Поэтому и хочу проверить.
Оставшийся до машинного отделения путь они проделали молча. Герметичная переборка отрезала свет, льющийся из коридора, и Сэм остался в освещенной голубоватым свечением С-поля темноте наедине со своим сумасшествием.
- Так ты думаешь, что неполадка возникла не в двигателе, а в генераторе поля? И он, создавая слишком мощный щит, не дает кораблю уйти в метакосмос?
Сэм, до боли в глазах вглядываясь в поле, обошел двигатель кругом.
- Да, именно так я и думаю.
Руциус прислонился к переборке.
- И как это проверить?
- Никак, пока поле работает, - отозвался техник.
Пилот тихо рассмеялся.
- Тогда, насколько я понимаю, у тебя большие проблемы. Потому что отключить поле можно только двумя способами: можно воспользоваться капитанским доступом, которого у тебя нет. А еще поле исчезает, если попасть по генератору из стационарного корабельного лазера, что имел возможность испытать на себе твой ненаглядный...
- Закрой пасть! - рявкнул Сэм, сжав кулаки.
Руциус хотел было что-то сказать, но потом передумал и, иронично улыбнувшись, молча покинул помещение.
Техник сел на пол и начал думать.
10.
Стоя перед грубо заваренным люком, Сэм сосредоточенно проверял сочленения деталей скафандра. Наконец он закончил и, опустив забрало светофильтра, взял в руки лазерный резак.
Руциус, стоявший рядом, с тревогой следил за его действиями.
-Старик, ты уверен, что хочешь это сделать? Ты ведь не просто так заварил этот люк, помнишь?
Ничего не ответив, техник, тяжело ступая, подошел к стенной панели и парой команд выкачал из помещения воздух. Кислород с шипением пронесся сквозь решетки вентиляционной системы, после чего на них опустились заслонки. Руциус схватился за горло и, страшно хрипя, повалился на пол. Через несколько секунд, так и не дождавшись реакции Сэма, он, смеясь, поднялся и пожал плечами:
- Стоило попробовать.
Техник медленно направился к двери:
- Я надеялся, что ты сдохнешь, - устало сказал он.
Руциус улыбнулся:
- Нельзя быть психом наполовину, Сэмми, - произнес он, провожая техника взглядом.
Включив резак, Сэм приступил к работе. Усиленная сталь поддавалась плохо, и дело двигалось медленно. Измотанному до предела, ослабевшему от постоянной усталости технику порой казалось, что он вот-вот потеряет сознание. И все же, сжав зубы, он продолжал работу. Краем глаза он следил за Руциусом, который стоял слева от него, прислонившись к переборке. Черты его лица текли, изменялись, и порой сквозь ироничную улыбку пилота проглядывали окровавленные клыки, сверкающие в сытом оскале. Сэм на своем веку повидал много такого, что заставило бы обычного человека поседеть от ужаса, и все-таки сейчас Руциус пугал его до слез, до дрожи в коленях. Поэтому он не смел ни посмотреть на него, ни отвести взгляд. "Я просто боюсь открывать люк" - твердил техник себе. - "Он порождение моего разума. Моему разуму страшно". Прошел час, и работа наконец была закончена. Выключив резак, Сэм пару раз ударил по люку ногой. Ничего не произошло.
- Сколько ты уже на ногах? Часов сорок? - поинтересовался Руциус, скучающе глядя куда-то в сторону.
"Ему тоже страшно" - понял техник, и в его душе проснулась злая, торжествующая радость. Он отошел на несколько метров и, взяв короткий разбег, врезался в люк плечом. Тот распахнулся. Вместе со светом и кислородом закончилась и гравитация: в туче стальной крошки Сэм влетел в темный коридор и, ударившись о стену, отлетел к полу. Вслед за ним в невесомость нырнул и пилот. Держась рукой за поручень, он навис над хватающим ртом воздух техником.
- Я впечатлен, - сказал он. - Нет, правда. Посторонний человек мог не оценить, но я-то знаю, что этот скафандр весит килограммов сто, - Руциус задумчиво изогнул брови. - Интересно, почему капитан, при всем своем пижонстве, не купил нормальные скафандры? На заначку кафа и стенные панели из дорогого пластика ему денег хватило.
- Ты не должен говорить, - устало сказал Сэм. - Мы в вакууме. Звук не распространяется в вакууме.
Светловолосый пилот посмотрел на него укоризненно:
- Знаешь, Сэм, для человека, всю жизнь путешествующего от одной планеты к другой, у тебя слишком много предрассудков.
Решив ничего не отвечать, техник включил фонарь и, подтянув привязанный темным шнуром к запястью резак, оттолкнулся от переборки. Он медленно плыл в темноте, изредка хватаясь за поручень.
- Знаешь, еще не поздно повернуть обратно, - сказал вдруг Руциус, двигавшийся чуть позади.
Сэм сжал зубы и покачал головой.
- Чтобы отключить поле, нужен капитанский доступ, - произнес он. - Вот я и собираюсь его получить.
... Через десять минут они добрались до цели. Свет фонаря выхватил из темноты очертания еще одного люка. Этот не был ни заварен, ни даже полностью прикрыт. В тонкую щель, остававшуюся между крышкой люка и переборкой, пробивался яркий свет. Конференц-зал по странной задумке капитана был оснащен автономной системой энергоснабжения.
Сэм замер на несколько секунд, не решаясь войти внутрь. Потом он глубоко вдохнул, схватился за поручень, и, толкнув люк, вплыл в помещение. Ему захотелось зажмурить глаза, но он заставил себя сохранять спокойствие.
Все пространство конференц-зала было заполнено шариками крови. Они парили в невесомости, темнея в ярком свете прикрепленных под потолком ламп. В центре зала висели в воздухе тела. Некоторые казались целыми, другие были страшно изуродованы, выпотрошены или разрезаны на части.
- Святые скрижали! - донеслось из-за спин Руциуса и Сэма.
Оба синхронно обернулись. На пороге стоял, схватившись за переборку рукой, Саранси. Вид у него в тяжелом скафандре был довольно нелепый. Светофильтр ученный не опустил, и поэтому выражение абсолютного ужаса, застывшее на его лице, можно было легко различить.
- Что здесь... О небо! Меня сейчас вырвет!
- Не советую, - очень серьезно произнес Руциус. - Блевать в закрытом скафандре - плохая идея.
Дэлби согнулся в три погибели, борясь с тошнотой. При этом капли крови размазались по его шлему, и ученный издал странный сиплый звук. Через полминуты он выпрямился и обвел помещение диким взглядом.
Глядя на него, пилот не смог сдержать хохот:
- Ну да, а вы разве не задумались, куда делся экипаж, когда Сэм пообещал пристрелить вас ради воздуха?
Техник думал, что большего ужаса, чем уже выказывал ученный, испытать просто невозможно, но оказалось, что он ошибался. Зрачки Дэлби стали размером с дюзы многопалубного крейсера, а кожа белей, как раконовая кость.
- Но ведь вы... Вы не хотите сказать, что господин Тахаген?
Руциус молча улыбнулся. На ученного было просто жалко смотреть.
- Ну ладно, - смилостивился над ним светловолосый пилот. - Старина Генрих слишком большой чистюля, чтобы действовать так прямолинейно. Нет, если бы от экипажа решил избавиться он, все бы было сделано быстро, изящно и не без юмора. Правда, Сэм?
Техник зло посмотрел на него и ничего не ответил.
- Нет, ребята сами сделали за него всю работу. Технически, - Руциус замолк на секунду, давая собеседникам время оценить каламбур, и, не дождавшись отклика, разочарованно продолжил, - наш общий друг почти до самого конца и пальцем не пошевелил.
Он переместился на несколько метров вперед и ткнул пальцем в одно из тел:
- Пилот съехал с катушек первым. Было это месяце на третьем. Ничего интересного, простое сумасшествие, замешенное на низменных сексуальных инстинктах. Он прикончил медсестру и навигатора, но его достаточно быстро отловили и поместили в изолятор, надеясь, что по возвращении в лоно цивилизации смогут вылечить. А вот потом сбрендил капитан, и это имело куда более серьезные последствия. Как-то ночью он запер всех, кроме дежурных офицеров, в их каютах и отключил подачу воздуха в жилой отсек. Надо признать, некое чувство стиля у него все-таки было. Потом капитан обезвредил дежурных и притащил все тела сюда. И если до этого его действия с натяжкой еще можно было посчитать логичным - своего единственного техника ему ведь хватило ума не убивать - то где-то между этими двумя действиями он окончательно выжил из ума. Вам, Дэлби, это должно быть интересно, потому что рехнулся кэп как раз на почве религии. Вы что-нибудь слышали об тоа-кар?
- Жрецы тоа-кар в древности практиковали человеческие жертвоприношения. Ритуал весьма и весьма любопытен...
- Пожалуйста, не продолжайте! - воскликнул Саранаси.
Пилот запнулся и, обиженно пожав плечами, произнес:
- Словом, к тому времени, как он начал свежевать офицеров, они как раз успели прийти в себя. Сэм в это время был заперт в машинном отделении. У него ушло довольно много времени на то, чтобы снять блокировку с двери, поэтому когда он попал в конференц-зал он, все уже закончилось. Все, что ему оставалось сделать - прикончить капитана. Он обошелся без всяких ритуалов и специальных приспособлений, но, поверьте, вышло не менее красочно. Сэм, конечно же, изобразил праведную ярость, но я-то знаю, что капитана он убил только ради кислорода.
Дэлби потрясенно молчал.
- Это ужасно, - наконец вымолвил он.
Сэм закрыл глаза.
- Космическое безумие, - сказал он тихо. - Каждый, кто долго странствует по космосу, знает, что это такое. Заприте несколько человек на небольшом кораблике посреди бесконечной пустоты, и с вероятностью в девяносто процентов рано или поздно они друг друга убьют.
- Я никогда об этом не слышал, - сказал ученный.
Техник внимательно посмотрел на него:
- Есть вещи, о которых не принято говорить, Дэлбэ.
Вновь повисла тишина. Сэм почувствовал, как виски начало покалывать - верный признак приближающейся головной боли. Вздохнув, он оттолкнулся от стены и поплыл в дальний угол.
- Но зачем мы здесь? - поинтересовался Саранаси.
- За этим, - коротко ответил техник, подплывая к трупу капитана.
Капитан был крупным человеком. Темно-зеленную ткань его кителя распирала могучие мышцы; на массивной, квадратной челюсти красовались густые бакенбарды, серебрящиеся сединой. Когда кэп был жив, невысокий квимби не доставал ему и до груди. Теперь, впрочем, тело капитана болталось в вакууме параллельно полу, так что это, подумалось Сэму, больше не имело значения. Потянувшись, он схватил капитана за руку, потянул ее на себя и, не медля ни секунды, взмахнул резаком.
- О, - только и сказал ученный, как раз открывавший рот для нового вопроса.
Руциус разулыбался:
- А я гадал, почему ты не избавился от тел. Думал, это на случай, если закончатся запасы еды, - посмотрев на Саранаси, пилот добавил: - Не бойтесь, Дэлби, я шучу. Квимби уже давно не практикуют каннибализм. Лет сто.
На полпути обратно техника скрутил приступ боли. Кое-как добравшись до вентилируемой части корабля, он вылез из скафандра и несколько минут лежал на полу, сжав голову руками. Запоздало накатил стыд за то, что он позволил себе относится к Руциусу и Дэлби, как к настоящим людям. Поднявшись, Сэм медленно направился к машинному отделению, волоча за собой руку капитана. Боль накатывала на него, заставляя останавливаться и хвататься за переборку. Наконец он добрался до двигателя. Панель на стене мягко засветилась, когда он приложил к ней ладонь кэпа.
Анализатор голоса, который техник взломал давным давно, пискнул, сверяясь с ДНК-тестом, и подтвердил его полномочия.
- Отключить генератор С-поля, - приказал Сэм.
Голубое свечение за его спиной погасло, и машинное отделение погрузилось во тьму. Техник пару раз щелкнул рычажком, включая фонарь, и направил луч на двигатель. Даже если раньше в нем и теплилась какая-то жизнь, теперь он был совершенно мертв - двигатели на всех кораблях автоматически выключались перед деактивацией С-поля, и даже капитаны не имели права отменить эту процедуру.
Что же, что сделано, то сделано.
Сэм подошел к генератору поля и вынул его из гнезда. Механизм был небольшим, меньше метра длинной и сорока сантиметров - шириной. Но веса в нем было достаточно.
Внезапно темнота машинного отделения показалась технику невыносимо давящей. Прижимая трофей к груди, он вышел в коридор и, опираясь плечом о переборку, двинулся к мостику. Добравшись до рубки, он опустился на груду сваленных в углу одеял, которые последние несколько месяцев служили ему спальным местом, и, обняв генератор, закрыл глаза.
- У меня слишком мало времени, чтобы тратить его на сон, - прошептал он.
И заснул.
9.
- Ну как, нашел что-нибудь?
Сэм вздрогнул и открыл глаза. Он сидел за столом из темного дерева, на котором были разложены детали генератора. Напротив, устроившись на стуле, сидел Руциус. Руки пилота покоились в карманах комбинезона. Техник покачал головой.
- Пока нет, - сказал он устало.
Руциус внимательно смотрел на него. На лице пилота застыла легкая улыбка. Однако глаза его - впервые с тех пор, как Сэм впервые его увидел - не улыбались. В них застыло какое-то холодное и непонятное технику чувство. Была ли это печаль? Наконец и сама улыбка исчезла с лица светловолосого пилота. Несколько секунд он молчал, разглядывая квимби, а потом вдруг подался вперед:
- Скажи мне, Сэм, скажи честно. Ты ведь не помнишь, как оказался за столом?
Техник медленно поднял взгляд.
- Я просто заснул, - сказал он, покрываясь холодной испариной.
Руциус молча посмотрел ему в глаза.
- Все заканчивается, Сэм, - сказал он, покачав головой. - Твой разум подводит тебя. Помнишь, как Кор жонглировал гранатами? Все закончится на этом корабле, и смерть будет милосердием для тебя.
Техник вымучено рассмеялся:
- Галлюцинация объясняет мне, что безумие - это плохо.
- Ты видишь то, чего нет. И не видишь того, что существует. Разве можешь ты с уверенностью сказать, что реально, а что - ложь? Реален этот генератор, который ты так отчаянно пытаешься починить? А сам корабль? Он настоящий? Или все это, - он широко развел руки, - всего лишь Ад, который ты создал для себя? Или, быть может, все это - лишь виденье, возникшее в твоем умирающем мозге за секунду до того, как асфиксия убила тебя? Или за секунду до того, как ты сгорел в ядерном сиянии, залившем Церцею? А я, Сэм, - прошептал он, - настоящий ли я? Ты уверен, что я - твое видение, - он замолчал, а потом вдруг выкрикнул, - Но я не согласен! Я не согласен! Быть может это ты - призрак, мучающий меня по ночам?
- Нет, - ответил Сэм звенящим голосом.
- Нет? - эхом откликнулся Руциус.
Он откинулся на спинку стула и посмотрел на техника. Через секунду на его лицо вернулась ироничная улыбка:
- А ты уверен, Генрих?
И в голове техника вдруг вспыхнула ослепительно-алым огнем всепоглощающая, безумная ярость, и наполнила его разум непроглядно черными тенями.
- Не смей называть меня так!!! - рявкнул он, поддавшись вперед и схватив пилота за комбинезон.
На секунду он заглянул Руциусу в глаза - и увидел там отражение собственного безумия. Через мгновение оно исчезло, сменившись привычным ехидным огоньком. Но на этот раз Сэм сумел разглядеть и то, что всегда скрывалось за ним - слепящее сияние настоящей, ничем не замутненной ненависти.
- Ах да, я совсем забыл, - произнес Руциус. - Так называл тебя только твой лучший друг, незабвенный Куцалап Денгрегор.
- Не смей произносить его имя, тварь! - заорал Сэм.
Пилот ощерился:
- Почему ты так боишься услышать его имя, а, старина? Потому что он умер за тебя?
Эти слова хлестнули техника, словно пощечина. Вся его ярость вдруг исчезла, будто ее никогда и не было. Он рухнул обратно на свой стул, не смея посмотреть на Руциуса.
- Это неправда, - прошептал Сэм. - Он умер не из-за меня. Был бой. Люди гибнут в бою.
Руциус расхохотался.
- Да брось! Капитан Денгрегор был одним из лучших пилотов Вселенной. Он мог пройти сквозь заслон Цепи, как нож сквозь масло. Но ему было нужно, чтобы вы, придурки из Свободного Торгового флота, могли уйти сквозь брешь. Поэтому он и повел свой корабль в ту самоубийственную атаку.
- Заткнись! - крикнул техник, зажав уши.
Но голос светловолосого пилота как будто раздавался внутри его головы.
- Как же ты мне надоел! Как же ты мне омерзителен! Слабый, ничтожный слюнтяй, не способный пережить смерть другого ничтожества! О, как я вас обоих ненавижу! - он вскочил. - Все грани твоего безумия кишат его отвратительными отражениями! Даже я - я! - всего лишь воплощение твоей ненависти к самому себе за то, что он умер ради тебя! Будь ты проклят!
Руциус замолк, тяжело дыша. Сэм опустил руки и, дрожа, посмотрел на пилота. Поймав взгляд техника, тот вдруг наклонился и посмотрел ему прямо в глаза:
- Ты сдохнешь здесь. Ты умрешь! И даже меня не будет рядом, потому что больше смерти ты боишься только умереть в полном одиночестве. И на этом, - пилот запнулся и тихо закончил, - и на этом путешествие двух мальчишек с Тихой Гибели будет закончено.
Сэм покачал головой.
- Нет, - ответил он устало. - Я устраню неполадку. Я доберусь до обитаемых миров и буду жить за нас обоих. За себя и за Лапа. Ты слышишь?
Руциус высокомерно поджал губы и усмехнулся:
- Что ж, валяй. Чини свой генератор. Ты лучше меня знаешь, что с ним все в порядке.
Сэм хотел было возразить, но было уже некому - светловолосый пилот исчез, растворился в воздухе, как будто никогда и не существовал. Техник почувствовал, что остался на корабле один.
Он внезапно испытал ужас.
8.
- ... Сэм, техник первого ранга, четыреста сорок первый день полета, двадцать два пятнадцать, девяносто четвертый солярный год по летоисчислению Цепи. Осмотр генератора С-поля не выявил никаких неполадок. Причина сбоя остается непонятной. Конец записи.
Сэм сжал голову руками и лег лицом на стол. Из его рта вырвался тихий стон. Техник сжал кулаки и, медленно подняв руки, со всех сил обрушил их на столешницу - раз, другой, третий. Во все стороны брызнули щепки. Он хотел закричать, но что-то огромное и черное накатило на него, словно кровавая волна морей Церцеи, и затопило его крик, затопила его мозг. Он вскочил и, издав невнятный рык, обрушил удар на приборную панель. Вокруг него цвели в воздухе алые цветы безумия: Крича, Сэм принялся сбивать их на пол и топтать ногами. Что-то странное ворочалось на краешке сознания, отравляя воздух удушливым запахом крови. В ярости Сэм принялся крушить, все, что попадалось ему на глаза - он разбивал в щепки панели, рвал тонкие провода, матовые пластины, состоящие из гнилой надежды и ликующего сумасшествия.
Рубка была заполнена ярким светом и белизной. Техник уничтожил ее, разметал веером осколков, испачкал ненавистью и отчаянием, измазал гноем ярости. Ударами тяжелых ботинок он крушил ложементы и кресла, стирал в порошок мониторы из драгоценного стекла. В его голове, словно снаряды, рвались одно за другим воспоминания: память о войнах, на которых он терял друзей и частички души; память о людях, которым он доверял и которые предали; память о крови, которую пролил, о мечтах, сгоревших в огне, о жизнях, которые он мог бы прожить, но так и не прожил. И все, все, что он знал, корчилось в предсмертной агонии, задыхалось и разрывало себе горло пальцами. И горячая кровь его жизни, текущая по пальцам, заставляла техника кричать от боли и ужаса, и полыхать ненавистью, и рушить, рушить, рушить. Он сдирал со стен пластиковые панели и топтал их, пока они не лопались осколками хрупкого льда. Перед его глазами возникали картины меркнущего прошлого и будущего, которого у него больше не было. Он крушил их.
Мир вертелся вокруг него, и он кричал. Обзорный монитор транслировал изображение звезд, и крик техника рассеивался в н их, исчезал, растворялся, пропадал. Сэм кричал все громче и громче, безумно мечтая пробить пелену вакуума, заставит свой голос зазвучать в полную силу, чтобы хоть кто-нибудь - хоть кто-нибудь! - его услышал. Но тщетно, тщетно, тщетно, тщетно, тщетно, тщетно, тщетно...
А потом его крик иссяк и, опустившись на пол, техник заплакал. Безумие отступило, оставив после себя пустоту и боль. И простой, отчетливый, безнадежный, безграничный ужас. Ужас смерти. Одинокой, мучительной и долгой. Такой близкой. Такой страшной. Неотвратимой. Неминуемой.
- Нет! - закричал Сэм, сжимая кулаки и зубы. - Не сдаваться! Не смей сдаваться! Не смей сдаваться! Не смей сдаваться! НЕ СМЕЙ!!!
Он поднялся на ноги и попытался собрать свои мысли воедино. Это было невероятно, нечеловечески тяжело. Цельность сознания ускользала от него, исчезала, играя полутенями. Техник медленно, пошатываясь, направился к столу. Там он встал на колени и замер, отыскивая глазами раскатившиеся детали генератора:
- Возвращение из страны безумия, - прошептал Сэм. - Один год, сорок четыре дня, двадцать три часа, восемь минут и три секунды. Семь и один. У меня получится. Я справлюсь.
7.
Сэм открыл глаза и несколько секунд не мог понять, где находится. Наконец он узнал рубку управления. Следы своего недавнего приступа техник, как мог, убрал, но та все равно представляла собой жалкое зрелище. Он сидел в кресле за столом, на котором были разложены инструменты и детали генератора.
Посмотрев на ручной хронометр, Сэм понял, что сорок пятый день второго года, проведенного "Сверкающим" в дрейфе, подходит к концу. Его сердце пропустило удар, но он не стал обращать на это внимание.
В том, что техник уснул, не было ничего странного - ведь он, не смыкая глаз, уже почти трое суток бился над генератором. Его голова, казалось, готова была лопнуть от напряжения. Впрочем, приступы острой боли отступили, уступив место монотонной, тягучей, тупой и ноющей соратнице. Да и она, после того, как Сэм проспал почти восемь часов, утихла. И все-таки он не мог заставить себя не думать о том, что потратил это время впустую. Ведь на то, чтобы найти поломку генератора, часов у него оставалось не так уж и много. Внутренний секундомер тут же напомнил ему их точное количество, и на лице техника появилась слабая улыбка. После того, как секундомер перешел со дней на часы, цифра звучала куда обнадеживающей.
Он собирался уже было вернуться к деталям, когда какое-то смутное ощущение заставило его остановиться. Что-то было неправильно. Сэм выпрямился и замер, пытаясь определить, что его насторожило. Он напряженно вслушивался в тишину, однако не слышал никаких резких звуков. Но ведь... ведь что-то его разбудило?
Это был не слишком громкий, повторяющийся раз в несколько секунд писк, настолько слившийся с фоном, что техник долго не мог его различить. Это был... это был...
Вскочив с места, Сэм кинулся вверх по ступенькам капитанского мостика. На приборной панели транслятора горел красный огонек внешнего вызова. Техник окаменел, глядя на него. Ему вдруг подумалось, что сейчас в его голове должны ураганом носиться тысячи мыслей, но там было пусто и темно. Испугавшись вдруг, что огонек погаснет, Сэм быстрым движением вывел сигнал на динамики. Несколько секунд из них доносилось только потрескивания. Техник, не отрывая взгляда от приборной панели, опустился в кресло. Заметив, что забыл дышать, он с трудом заставил себя сделать вздох. И наконец из динамиков донесся механический, воспроизводимый дешифраторами корабля голос:
Изо рта Сэма вырвался тихий звук. Он протянул руку вперед и нажал клавишу ответа. И лишь через несколько секунд понял, что надо что-нибудь сказать.
- М... говорит "Сверкающий лед". Да... мы... вас слышим.
- Говорит судно "Черное крыло". Мы поймали ваш сигнал бедствия. Что у вас произошло?
Техник поймал себя на том, что ему сложно сосредоточиться на голосе, звучащем из динамиков. Суть последнего вопроса он уловил только случайно. Сэм облизнул губы:
- Двигатель метаскачка вышел из строя. Мы дрейфуем уже... уже один год и сорок пять... больше года. Запасы кислорода подходят к концу.
Несколько секунд голос "Черного крыла" молчал. Наконец он отозвался, и впервые с момента начала разговора в нем отразились человеческие эмоции.
- На сколько у вас осталось кислорода?
- Меньше недели.
- Ну что ж... вам чертовски повезло! Не вздумай я прочесывать этот сектор Галактики, вас бы точно никто не обнаружил. Сколько членов экипажа на борту?
Техник зачем-то огляделся:
- Я... я один.
- "Сверкающий", я собираюсь вам помочь, - запнувшись на секунду, ответили с "Черного крыла". - Но сами знаете... всякое бывает. Произведите отключение систем вооружения.
Сэм издал нервный смешок:
- Они уже отключены.
Несколько томительных секунд ему не отвечали.
- Подтверждаю, - наконец донесся голос из динамиков. - Сканирование не выявило активных источников угрозы. Что ж... открывайте шлюз и готовьтесь к стыковке! Я сойду к вам на борт. Ох и любят тебя звезды, парень...
Уже не слушая, техник дрожащими руками ввел команду на открытие шлюза и, прихрамывая - ногу он повредил во время вчерашнего припадка - побежал вон из рубки. Дрожь стыковки настигла его на полпути к шлюзу. Придерживаясь за стену, Сэм продолжил путь, хромая. Еще из-за поворота он услышал шипящий звук закрывающихся створок. Наконец он увидел и владельца "Черного крыла" - тот был невысок и затянут в легкий черный скафандр с непрозрачным забралом. Проверив показатели кислородного датчика на рукаве, он поднял руки и снял шлем. Техник, спешивший к нему, замер, как вкопанный. Его лицо застыло, зрачки расширились, а из горла вырвался тихий вскрик. Владелец посмотрел на него, улыбаясь:
- Лап? - прошептал Сэм. - Лап, ты жив?
Куцалап развел руками. Чуть поклонившись, он ответил:
- Как видишь, старина.
Техник сделал несколько шагов назад и прислонился к переборке:
- Но я ведь сам... я ведь сам видел, как твой корабль... - запинаясь, прошептал он, - лазерный луч пробил внешнюю оболочку и попал в двигатель. Корабль разорвало на куски... и выбросило в метакосмос.
Улыбка исчезла с лица квимби.
- Да, так и было, - ответил Куцалап. - И весь мой экипаж... все, все до единого - погибли. Я один выжил. Остатки "Слепого брахмана" выкинуло в миллионах световых лет от Ниобеи. Я был в рубке... один из мониторов, упав, придавил меня. И сломал мне ноги. Я валялся на полу, смотрел на капельки крови, кружащие в невесомости, и ждал, когда запас кислорода в скафандре иссякнет. Я думал, мне конец. И когда времени оставалось совсем немного, огромная тень закрыла звезды. Это был корабль. Меня подобрали и выходили, - он вновь улыбнулся, но уже не так весело. - Как только смог, я вернулся в пределы Наблюдаемой Вселенной. Свободный Торговый к тому моменту уже перестал существовать. Я принялся искать тебя. На это ушло пять лет, Генрих. Но у меня получилось, да? И ты жив. Ты жив, о звезды, ты жив.
Сэм протянул вперед руку:
- Лап... я думал, ты погиб, Лап. Ты настоящий?
Куцалап непонимающе улыбнулся:
- Что? Конечно, я настоящий, какой еще? - он осмотрелся. - Давай убираться с этого корабля, Генрих, а? Тут страшновато.
Техник улыбнулся.
- Да, Лап, - прошептал он. - Давай отсюда уберемся. Давно пора.
Он подошел к люку, ведущему в шлюз, и, улыбаясь, протянул руку к панели. Но потом замер. Несколько секунд Сэм стоял спиной к Куцалапу, не двигаясь.
- Генрих? - спросил тот. - Давай скорее. Переберемся на "Черное крыло", там нас уже ждет горячая еда и настоящий душ. Автоповар у меня - гений, и да, я установил ту дорогущую систему фильтрации воды, о которой мы всегда мечтали на "Брахмане".
- Конечно, - тихо отозвался техник. - Если ты настоящий. Если ты настоящий, все это нас ждет. А если нет... тогда за этим люком открытый шлюз. И как только я открою люк, меня вместе с воздухом выкинет в космос. И я умру. Быстро. Так быстро, что даже не успею почувствовать боли.
- Что? - не понял Куцалап. - О чем ты говоришь, Сэм?
Техник повернулся к нему:
- Ты настоящий, Лап?
- Я не по...
- Сэм выхватил пистолет и направил его на друга:
- Ты настоящий, Лап?! - закричал он. - Ты настоящий?!
Выражение лица Куцалапа резко изменилось. Осторожно подняв руки с раскрытыми ладонями, он произнес:
- Тише, Генрих. Тише. Опусти пистолет.
Замотав головой, техник расхохотался:
- Впрочем, зачем я спрашиваю. Чтобы ты не ответил, это все равно ничего не докажет. Решение за мной, да? Ведь так? - он тяжело дышал. - Либо ты настоящий... либо нет! Либо жизнь... либо смерть!
- Генриих, успокойся. Опусти пистолет, и мы все спокойно обсудим.
- Заткнись!
- Генрих...
- Заткнись, я сказал!
Быстро шагнув вперед, Сэм ударил Куцалапа в грудь. Не ожидавший удара, тот не успел отреагировать - квимби швырнуло на переборку, и он упал на пол.
- Ты не настоящий. Ты просто очередная галлюцинация... ты просто порождение моего мозга... моего страха. Ты хочешь, чтобы я умер быстро. А я вообще не хочу умирать! Я починю генератор. У меня еще почти неделя. Я справлюсь. А ты... тебя я прикончу. Да, я тебя прикончу.