Гимаева Римма Джалилевна : другие произведения.

Ампутация души

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Просто жизнь

   Мария Гимаева
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Ампутация души
  
  
  
  
  
   Часть I
   Ампутация души
  
  
   Корень всему злу - человеческий эгоизм...
  
   Глава 1
  
   Осень в городе невероятно долго задержалась. Хотелось снега, а его все не было. Под ногами лежала грязная жижа, голые деревья тянулись истощенными сучьями в серое небо. Оно было похоже на черную акварельную краску, размазанную по белому холсту. Тянулись дни, картина не менялась. Ученые спорили, говорили о глобальном потеплении. Но нашему человеку до этих разговоров не было дела, наш человек привык ходить по одному и тому же кругу. Когда же что-то выходит за рамки этого цикла ему становится не по себе. Наверное, поэтому в конце этого ноября так сильно хотелось снега.
   Когда он выпадет, город станет иным. И все в городе станет иным. Осень словно бы одевает его в траур, как старую вдову. Серо-черные тона, потухшие глаза, слезы- дожди... Зима не такая. Зимой город принаряжается, как невеста. Деревья сияют в изящных серебряных украшениях, разрисованные причудливым узором окна, похожи на кружевную вуаль новобрачной, легкий туман, как пышное платье и голубое искрящееся счастьем небо. Зима...
   Аврора вышла из подъезда и механически посмотрела по сторонам. Несильный, но уже ледяной зимний ветер шевелил голые ветки, таскал из стороны в сторону мусор, предательски проникал под одежду прохожих. Они ежились и пытались плотнее укутаться в пальто и шарфы. Она сделала то же - завернула туже длинный яркий палантин и пошла на остановку. Грязь под ногами захрустела - значит, были заморозки. И, лужи тоже подернулись тонким слоем льда. Значит уже скоро.
   Пять минут до остановки, прохожие, круглосуточный киоск с пивом и сигаретами, маршрутка. Ехать надо долго - сорок пять минут, с одной части города на другую, Аврора жила на самой окраине. Просто смотреть в окно все это время невыносимо скучно. Там такие же люди, как она, которые, так же как и она встали этим промозглым утром, чтобы ехать на работу. Аврора достала из большой черной изящной сумки наушники и, присоединив их к телефону, погрузилась в свои мысли. Сразу стало интереснее и веселее. Люди, которые едут вместе с ней в маршрутке начинают невольно двигаться в ритм ее мелодии. Они об этом не знают, но для Авроры они словно бы танцуют...
   Поднимаясь по лестнице того здания, где располагался ее офис, она взглянула на часы. Снова опоздала на десять минут. Глупая! Это, конечно, ничего страшного, никто даже не заметит. Но так нельзя! Она слишком дорожит этой работой, поэтому систематические опоздания раздражали. Прежде всего, ее саму.
   В этом городе она недавно - год. И на этой работе недавно - девять месяцев. Но ей нравится. Четкая линия обязанностей, творческий подход, адекватное начальство, хороший коллектив. Правда, зарплата маленькая. Но это ничего. Она верила, что добьется большего.
   В их общем кабинете каждый уже сидел за свои рабочим местом, глядя в жк мониторы, но на шум открывающейся двери все обернулись.
   - Доброе утро, - приветливо улыбаясь, поздоровалась Аврора.
   - Привет, - ответил один из ее коллег. Остальные молча кивнули головами. - Слушай, тебя просил зайти к себе Главный. Срочно просил. Как только придешь.
   Аврора побледнела. Что это? Ее вызывает высшее начальство, которое она видит только раз в месяц на общем совещании. Что же могло случиться?
   - А причина? - спросила она, поправляя перед зеркалом каштановые кудри.
   - Да, кто ж ее знает. Но просил срочно, - усилил ее тревогу добрый коллега.
   Значит полная неопределенность. Как бы там не было, надо идти, победа - награда только смелых.
   Перед дверью Главного она немного постояла, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, набрала больше воздуха в легкие и постучала.
   - Проходите, - послышался глухой ответ.
   - Доброе утро, Михаил Алексеевич.
   За массивным дубовым столом сидел молодой мужчина лет двадцати семи. Он не был ни толстым не тонким, и имел самую, что ни на есть, обыкновенную мужскую фигуру. Но вместе с тем он был какой-то особенный. Что придавало ему эту особость, каждый сотрудник определял по-своему. Кто-то говорил, что это чувство появляется из-за того, что он еще очень молод, а в его черных, коротко стриженых волосах, уже мелькают седые пряди. Кто-то говорил, что это все из-за взгляда. Глаза у этого человека были действительно необыкновенные! Цвет у них был какой-то мутно-черный, выражали они непередаваемую усталость и изнеможение. Но в то же время стоило начальнику посмотреть на сотрудника, как он чувствовал, что вместе с этим взглядом на него ложиться что-то невероятно тяжелое, неподъемное. Словно бы тонна груза. Жертва гнулась и скрипела, но ничего поделать с ней не могла. Оставалось просто ждать, когда же он переведет взгляд на другой предмет. Поэтому все подчиненные начинали нервно трогать окружающие предметы, искать руками спасения. Казалось бы, почему. Ну, смотрит и смотрит себе. Дело было в том, что от этого взгляда невозможно было что-либо скрыть, ему невозможно было солгать. Человек, смотрящий в глаза Михаила Алексеевича, просто физически не мог говорить неправду. Он словно бы обладал даром проницательности и как только чуял неискренность, тут же впускал в дело свой взгляд. Глаза были его оружием против лжи и лицемерия.
   Но особость его проявлялась не только в этом. Михаил Алексеевич был очень строг и требователен. Он не знал пощады для тех, кто не справлялся со своими обязанностями. После прочтения последнего предложения в голове читателей, наверное, вырисовался образ начальника, который неистово орет во все горло, бьет кулаком по столу и брызжет слюнями. Это было не то. Михаил Алексеевич никогда не повышал голоса и почти шепотом умел говорить такие вещи, после которых хотелось умереть. За каждое плохо выполненное его задание, он вызывал сотрудника к себе на ковер, в двух или трех лаконичных кратких фразах давал человеку понять какое же он ничтожество, что не сумел выполнить такой нелепицы, и, когда видел, что его жертва уже глотает слезы, отступал.
   Этот человек был кумиром своих подчиненных! Парадоксально, но факт. Необыкновенно остроумен, тактичен, галантен, умен, человечен.... Это был руководитель от Бога. Недаром впавшие в немилость сотрудники вкладывали все свое здоровье и силу, чтобы вновь обрести уважение и хорошее расположение начальника, многие пожилые сотрудники, несмотря на то, что работа была нервной и малооплачиваемой, оставались только чтобы еще немного поработать с этим умнейшим и образованнейшим человеком.
   Кому-то он напоминал немца. Всегда пунктуален, всегда краток, всегда деловит... Таким было начальство Авроры.
   - Здравствуйте... - он запамятовал ее имя.
   - Аврора.
   - Да, точно...Странное какое имя у вас.
   Аврора улыбнулась. Это ей говорили не в первый раз.
   Имя маленькой девочке выбирали тогда долго. Мама хотела просто - или Лизанька или Настенька. Но решения в семье всегда принимал папа. Он то ли увидел героиню фильма с таким именем, и она ему очень понравилась, то ли мультик был с принцессой, носившей такое имя. Так или иначе, но дочь он решил назвать только Авророй. Матери пришлось уступить...
   ? Присаживайтесь. Вы работаете у меня совсем недавно, но ваши кое-какие достижения мне известны. Кроме того, вы... - он задумался и внимательно взглянул в ее зеленые глаза и не договорил вторую фразу. - В общем, у меня к вам очень ответственное задание. - Он сделал паузу, наблюдая за реакцией Авроры на эту фразу. Она спокойно села и устремила на него свой взор показывая этим, что полностью готова его слушать.
   ? Помните, на каждом совещании мы говорим, что нам мешают более сильные конкуренты? - Аврора кивнула. - У нас с ними произошла небольшая стычка, и в итоге они имеют на нас зуб. - Выражая недовольство, Михаил Алексеевич кинул ручку на стол, и повернул голову в сторону окна. Аврора поняла, что эта проблема действительно очень существенная, раз уж она так раздражает начальника. Он, хмыкнув, прочистил горло и продолжил: - Они могут нас закрыть.
   ? Как?!
   ? Не в прямом смысле. Они просто могут прикрыть наши поставки. Человек, руководящий этим предприятием имеет большие связи, а мы оказались у него на крючке. - Он снова замолчал, давая время поразмыслить сотруднице.
   ? Должен быть какой-то выход, - спокойно сказала она, прекрасно понимая, что это не конец разговора и суть его еще впереди.
   ? Вы правы. Есть один. Начать сотрудничать с ними.
   ? Как?! Вы же сказали, что у них на нас зуб.
   ? Мы должны убедить их в том, что с нами выгодно работать.
   ? Как?
   ? Вы знаете, что в области у нас три крупных филиала, - Аврора кивнула. - Вот тут-то мы и приближаемся к вашей задаче.
   ? Не понимаю.
   ? Я отправляю вас в командировку по этим трем филиалам. Но поедите вы туда не одна.
   ? С кем?
   ? С ним. С этим главным директором. Вы меня понимаете?
   ? Не совсем.
   ? Ваша задача провести его по нашим филиалам, подчеркнуть все их достоинства и доказать этому человеку, что ему лучше с нами работать и получать прибыль, нежели срезать нас на взлете...
   В кабинете повисла тишина. Аврора смотрела на начальника, он смотрел на нее. Смотрел долго. У Авроры появилось ощущение, что эти мутные глаза проникают в ее сознание и убеждают в том, что она должна согласиться. А впрочем это ведь не предложение, это приказ.
   ? Когда?
   ? Завтра рано утром. Вы сами сейчас свяжетесь с ним, договоритесь о условиях встречи.
   ? Ясно, - Аврора медленно поднялась с стула и сделала два неуверенных шага в сторону выхода. Главный смотрел на нее не отрываясь.
   ? Аврора, за вами Москва, понимаете?
   ? У меня только один вопрос. Почему я?
   ? Вы занимались филиалами до этого, знаете их как свои пять пальцев. Вы коммуникативны, вы...Аврора, так получилось, что выбор пал на вас. К тому же я забыл сказать, что если вы справитесь, то вас будет ждать денежная премия.
   Она кивнула головой и снова сделала пару шагов к выходу. Он не отрывал взгляда. Она инстинктивно поняла, что он скажет что-то еще и остановилась.
   ? Вот сейчас там в вашем кабинете вас ждут коллеги. Их судьба теперь зависит от вас. Работайте.
   Теперь это было точно все. Она вышла из кабинете шефа и в полном трансе дошла до своего. Коллеги накинулись на нее с расспросами, но она отвечала им вяло и рассеяно, так что никто ничего и не понял, кроме того, что она едет в трехдневную командировку.
   День прошел в подготовке к поездке. Просматривала нужные бумаги, подбирала яркие факты, обзванивала руководителей филиалов, просила, чтобы завтра были готовы к их посещению. Только ему, этому директору, дозвониться, никак не получалось. Его личный секретарь отвечал ей, что он занят. Тяжело достучаться до небес.
   Однако вскоре ей повезло, и он услышала обычный голос обычного человека. Правда, разговаривал он с ней, как с букашкой. Но Аврора была и этому рада.
   В итоге девушка ушла с работы позже всех.
   Ехать обратно ей очень нравилось. Позади - трудный рабочий день, впереди - ужин и отдых. Она займется чем-нибудь приятным: почитает книгу, послушает музыку или посмотрит интересный фильм. В маршрутке с ней рядом ехали люди, каждого из них уже ждали дома. Кому-то звонили и просили купить домой хлеб, молоко. А Аврору никто не ждал. Она к этому привыкла и даже не думала об этом. И только изредка, идя, домой вечером заглядывала с тоской в чужие освещенные окна. А там за этими шторами, чужая жизнь. Теплая сытная, комфортная. Кто-то ждет отца семейства и греет ужин с умилением наблюдая, как их ребенок делает уроки, от старания прикусив губу, кто-то лежит на диване, окруженный толпой родственников и глядит в синий экран и щелкает семечки.
   Маршрутка остановилась, она поблагодарила водителя и медленно пошла домой.
   Аврора жила на самой окраине города. Здесь стояло четыре абсолютно одинаковых здания. Все они роднились тем, что были необычайно похожи на спичечные коробки в увеличенном размере. Здания эти были общежитиями старого образца. Здесь когда-то жили строители коммунизма со своими семьями. Теперь это место облюбовали длиннохвостые крысы, большие рыжие тараканы, и несчастные люди. Это было то самое горьковское дно, на котором жили бедные люди Достоевского.
   За этими домами раскинулся пустырь, заросший сухим высоким бурьяном. Это место очень нравилось местным группировкам, оно идеально подходило для ночных разборок, поэтому часто оттуда доносились матершинная ругань и звуки битвы.
   Неподалеку от домов и пустыря стояли мусорки, всегда переполненные, гаражи, с разрисованными на их стенах неприличными надписями, одна заправка и круглосуточный киоск, с пивом и сигаретами -- вот все, что окружало дом, в котором жила наша героиня.
   Аврора медленно подошла к подъезду, скрипнула старая железная дверь, и она очутилась в темноте. Плохо пахло испортившимися продуктами, которые валялись возле мусорок, но было тепло. Это сочетание неприятного запаха и домашнего тепла рождало ассоциацию со свинарником. А впрочем, ассоциация была неправильной. Свиньи столько не пили! Площадки между этажами были заполнены самыми различными бутылками. Пустая тара от дешевого пива валялась с пустой тарой пятизвездочного коньяка. Столько пить было просто невозможно, но наличие всех этих стеклянных посудин с разноцветными бирками, красноречиво свидетельствовало об обратном...
   Если на первом этаже кое-где еще был свет, то остальные четыре тонули в кромешной тьме. Но наша героиня привыкла к этому и освящая себе дорогу светом от сотового, проворно добралась до своего этажа. Ключей от него у нее не было, поэтому она начала барабанить в дверь. Железо звенело, и шум гулко разлетался по лестничной площадке.
   ? Да кто ж там так стучит, - послышался угрожающий крик из-за двери, и перед Авророй появилась полнотелая тетя Тоня.
   ? Здравствуйте.
   ? Ой, а это звездочка наша. Проходи. Откуда это ты так поздно?
   ? Да с работы, откуда же еще.
   ? Да ладно, - щипая Аврору за холодную щечку и подмигивая, подколола женщина. - Может со свидания?
   ? Да ладно вам, - и Аврора скрылась в своей комнате.
   Комнатой у нее называлась маленькая каморка размером в 12 м*. Скворечник, у которого у одной стены стоял диван с шифоньером, а с другой компьютерный стол и стул. Еще шкаф с посудой и полка с книгами. Боюсь, что это все...Ну разве что к этой обстановки прибавить бардак, разбросанные кругом вещи и немытое чашки и тарелки.
   С горьким внутренним смехом Аврора часто вспоминала один разговор с её богатым и влиятельным другом, с задатками русского помещика. Недалеко от города у него был огромный частный дом с огромной собакой. Он долго рассказывал о ней Авроре и вдруг спросил:
   - А вы где живете?
   - На дне, - не задумываясь, ответила она.
   - На каком? - не понял Евгений Александрович.
   - На социальном. У меня маленькая комнатка площадью в 12 м*...
   - А у меня варьер для собаки 16!
   Вот так.
   Она кинула вещи, сняла сапоги. Завтра вставать в самую рань, но лечь раньше не получится...
   Заварила "ролтон" села у компьютера, включила музыку. Мысли разбегались, давила усталость. Взгляд бессмысленно перебегал с одного предмета на другой. Она достала полки дневник - огромную толстую тетрадь, которую вела с 13 лет и написала одну фразу - "завтра я еду в командировку". Больше писать было не о чем, поэтому она захлопнула свой талмуд и стала собирать вещи на завтра.
  
   Глава 2
  
   Тишину маленькой комнатки прорезал звук будильника на сотовом. Толком не сообразив что и как, отключила. Стало тихо. Но спать больше было нельзя. А так сильно хотелось. Ранее утро, осень, темно, монотонно стучит по окну дождь. Уютно и тепло. Так, еще хотя бы пять минут полежать, поспать...
   Надо же ехать в командировку!
   Она соскочила с постели, забыв про всякий сон. Холодно, быстрее в халат. Время? 15 минут пятого. Значит, осталось около 45 минут на то, чтобы привести себя в порядок и добраться до положенного места.
   Умылась, поставила чайник и начала искать колготки. Так, где же они? Полный беспорядок. Ну почему вчера нельзя было нормально убраться? Нашла. Что дальше? Юбка, блузка, пиджак. Посмотрела в зеркало. Запутанные длинные каштановые кудри, правильные черты лица, огромные зеленые глаза, красивые полные губы. Все не то. Лицо как-будто пресное.
   - Ну, ничего, - сказала она, и зяла в руки свою косметичку....
   В шесть на крыльце "Социального дна" появилась красивая, яркая молодая девушка и оглядываясь назад, словно боясь как бы кто-нибудь не заметил, что она вышла именно из этого подъезда, стремительно пошла вперед. С каждый шагом, который она делала от своего жилища, ей легче дышалось. Чем дальше она от этого ужасного места, тем больше она становится той, которой она мечтала быть в детстве - красивая девушка на высоких каблуках. Это замечательное чувство, реализация детской мечты! Человек к чему-то стремился всю жизнь, но настолько уже закрутился, что забыл. А потом идет просто по улице и вдруг вспоминает: "О, а ведь эта была моя детская мечта!". И улыбка становиться шире, а в сердце что-то приятно согревается.
   А никакого "социального дна" в мечтах Авроры не было...
   Подморозило. Высокие каблуки скользили, но другой обуви у нее не было. Она не любила плоскую подошву и считала, что каблуки предают женщине изящество и элегантность.
   Было совсем еще темно, фонари светили в радиусе метра друг от друга. Дороги, улицы были абсолютно пустыми. Изредка только появлялся не выспавшийся прохожий, который, ежась от холода, и изумленно оглядывался на одинокую девушку, как на ночное видение, проходил мимо. Дома стояли погасшими, магазины, заснувшими, в небе было просто темно.
   Авроре было радостно. Она вышла на середину дороги и пошла прямо по двум параллельным сплошным линиям. Вот она владычица города! Кто сказал, что пешеход должен ходить по тротуару? И если ходить вот так по дороге, вовсе не нужна машина. Кроме того, на ней все равно бы нельзя было передвигаться по сплошным.
   Аврора мечтала о красивом автомобиле давно, очень хотела получить права, ежемесячно покупала журнал "Клаксон", где публиковали новинки автомобильного производства, и непрестанно следила за тем, как водят авто водители маршрутки, таксисты, попутчики.
   Аврора подумала, что наверно это глупо вот так идти ранним утром прямо посередине дороги. Но она чувствовала что-то странное. Словно что-то очень хорошее должно сбыться в ближайшем будущем. Совсем скоро.
   Практика показывает, что мы всегда знаем, что будет с нами дальше, только редко прислушиваемся к себе...
   Раздался телефонный звонок.
   - Алло.
   - Аврора, здравствуйте. Вы где?
   Аврора спустилась с небес на землю и посмотрела на ручные часы. Он звонил на 10 минут раньше положенного времени. Она еще не опаздывала, но об этом нельзя сказать, он же большой начальник, этот самый директор, которого боится даже Михаил Алексеевич.
   - Я иду. Скоро буду.
   Тишина.
   Аврора пожала плечами -- странный какой-то - и ускорила шаг. В назначенном месте действительно стояли машины, но их там было две. Обе черные...
   "Какая же из них?" - подумала она, но тут дверь одной из них отворилась села в открывшуюся дверь на заднее сидение.
   - Здравствуйте, - бодро произнесла она человеку, сидящему за рулем.
   - Доброе утро, - мрачно ответил голос, который явно не был настроен разговаривать... Она тоже притихла и с интересом начала разглядывать личность впереди. Существо в кожаной кепке, низко надвинутой на глаза. Все. Больше ничего она разглядеть не могла.
   Так, в полной тишине они продолжали движение четверть часа. Наконец она не выдержала и спросила:
   - Ну как, вы морально готовы к путешествию?
   - Аврора, скажите, пожалуйста, вам что, действительно хочется разговаривать в такую рань?
   Что тут ответишь? Она, как бы подбадривая саму себя, пожала плечами и надув щеки, отвернулась в окно.
   Пошел мелкий снежок. Вальсируя, кружились в воздухе маленькие одинокие снежинки, во всем покорные слабому дуновению ветра...
   - Аврора, есть у вас молодой человек?
   Она вздрогнула и снова попыталась разглядеть загадочную личность в кепке. На уме вертелся только один ответ: "А вы с какой целью интересуетесь?" Но ведь так начальнику не скажешь. Поэтому она просто соврала:
   - Да.
   - Тогда позвоните ему и попрощайтесь, - и Кожаная кепка разразилась неожиданным и резким смехом.
   Она и надулась еще больше.
   "Чувствую,- сказала она сама себе, - командировка эта будет тяжелой..."
   За окном медленно светало. Она смотрела на дорогу, которую все еще освещал свет фар, и не думала. Не думала ни о чем.
   Дорога... В ней есть не передаваемая прелесть. В ней есть своя поэзия: есть долгие, тоскливые песни ямщика и монотонное жужжание радио из купе проводника; есть скрип саней по морозному, покрытым снегом полю, есть стук колес, есть запах бензина, дыма и угля, есть утренняя бодрящая и пробирающая до костей свежесть и вечерняя раслабляющая прохлада, есть нескончаемые мысли, тонущие в бесчисленных часах пути, есть однообразный пейзаж из окна, независимо будь то лето или зима, есть вкус остывшего пирога, вчера заботливо завернутый родственниками в старую газету и сладкого чая из термоса... Дорога! И сразу изнутри что-то тянет и зовет куда-то...
   ? Значит так, - сказал он повернувшись к ней лицом, - сейчас мы кое- куда заезжаем и едем в ваши филиалы.
   Аврора вздрогнула от неожиданности. Как можно так резко выдергивать человека из таких приятных мыслей.
   ? Понятно. Спасибо, - сухо сказала Аврора и снова отвернулась в окно.
   Он некрасивый. Нет, это немного не то слово. У него внешность не такая, как у всех. Очень короткая черная борода, настолько короткая, что можно подумать, что эта щетина. Полные щеки, обычный нос. Глаза, обрамленные плеядой морщин. Странное какое-то сочетание черные волосы и серые холодные зрачки. Может линзы? Сколько же ему интересно лет?
   А впрочем, какая разница. Ну, какой-то странноватый большой начальник, с которым, сжав зубы, надо будет провести два дня, целиком погруженных в работу. Ничего страшного. Бывало и хуже.
   Тьма еще лежала дымчатым покрывалом на окрестностях, когда машина остановилась возле полуразвалившегося деревянного дома с ветхим забором. Аврора с недоумением посмотрела на человека, который сидел впереди, но он, предвосхищая ее вопрос, сказал:
   - Подождите минуту здесь, - и сам вышел. Она успела заметить, что он не особо высокого роста и довольно крепкого телосложения. Она глубоко вздохнула и достала телефон. О, пришла смска. Боже, как все скучно, снова он - Матфей.
   Вообще, странное имя. Видимо родители мальчика в детстве хотели чем-то выделиться. В наш век Александров и Алексеев имя Матфей вызывает ироническую улыбку.
   Но что таиться за этим странным интересным именем, спросит у меня справедливый читатель.
   Это был давний знакомый Авроры. Простой грузчик, они познакомились с ним случайно. Ни интеллекта, ни красоты, ни романтики. Зато простой и добрый. Бродяга. Так он сам себя называл. Бродяга -- это простой русский парень. Спортивное трико, легкая футболка, кепка или короткая стрижка -- вот стандартный его вид. Бедный парень, который между прочим был старше ее на десять лет, был очарован легкомысленной девчонкой и всерьез собрался на ней женится - стал таскать ее по родственникам, познакомил с мамой, приглашал на выходные в деревню. Сначала ей казалось это забавным, но потом простой русский парень стал сильно ограничивать ее свободу. Она просто ушла.
   Он страдал. Думал о ней. Вспоминал моменты, когда она была рядом. Она же была так искренна! Что случилось? Почему все ее слова превратились в прах? Бедному парню даже в голову не приходило, что девочке, которой в одиночестве было скучно, приспичило поиграть в любовь. А любая игра рано или поздно надоедает.
   Матфей был горд. Он не показал, что ему больно. Он тупо соврал, что использовал ее. Даже не додумал зачем и как. Но точно сказал что использовал. Аврору это не сильно задело. Просто стало неприятно. Теперь же когда ему становилось внутри невыносимо, Матфей писал послания типа - "Привет. Как дела?", чтоб хоть как-то заполнить душевную пустоту. Она не отвечала. Ей эта вся история приносила какое-то внутреннее раздражение. Она не любила не вспоминать не думать об этом.
   Дверь машины неожиданно распахнулась и руку Авроре подала кожаная перчатка.
   "Это, наверное, в ансамбле с кепкой" - подумала она и, не подав руки, вышла из машины.
   Он громко засмеялся на эту грубость. Она внимательно посмотрела на него. Серые глаза иронично улыбались. Ее почему-то ужасно взбесил этот смех. Что она, клоун, что ли. Аврора залилась краской и быстро опустила голову, чтобы он не заметил. Но он заметил, и засмеялся еще громче. "Какой отвратительный смех, - подумала Аврора, - словно по щекам бьет".
   ? Садитесь, - и он указал на сидение рядом с водительским. - Вперед, пожалуйста.
   Она не двигалась и смотрела на него почти с ненавистью.
   ? Если хотите, конечно.
   Она хотела. Даже очень хотела. Эта детская любимая привычка ездить впереди и смотреть на дорогу. Так малыши, садясь в трамвай, просят родителей, чтобы их посадили у окошка. В чем-то Аврора была еще совсем ребенком. Но находиться в нескольких сантиметрах от этого ужасного человека...
   Аврора кинула сумку с документами на заднее сидение и села вперед. Он проследил за ней, затем занял свое место у руля, и машина плавно тронулась с места.
   Иномарки отличаются от русских машин тем, что гладко едут. Словно плывут, мягко прорезая воздух. Так нож входит в размякшее сливочное масло. Такая езда нравилась Авроре и она закрыла глаза. Было тепло, уютно и Аврору постепенно стала окутывать дрема. Поспать немного в дороге -- идеальная возможность уменьшить количество часов совместного пребывания с этим ужасным начальником.
   - Да. Детям надо много спать, - через легкий туман дрема услышала она его голос и резко открыла глаза.
   - Я не ребенок!
   ? Вот если бы ты действительно не была ребенком, ты бы никогда так не сказала, - и он снова громко засмеялся. Она надулась. Что это вообще такое? Ребенок, ты... Как будто они всю жизнь знакомы. Накипало раздражение. Нет, надо молчать. Это все-таки высокопоставленное лицо...
   ? Сколько тебе лет?
   ? У женщины не принято спрашивать о возрасте, - рассеяно глядя в окно, холодно заметила она.
   ? Так сколько?
   ? Двадцать. А вам.?
   Он выразительно посмотрел на нее. Глаза у него явно не вписывались в общую гармонию с лицом.
   ? Смотрите на дорогу, а то мы еще в аварию попадем. Впрочем, можете не отвечать, я знаю. Перед тем, как ехать с вами в эту командировку я просматривала документы. Вы шестьдесят восьмого года рождения, значит вам сейчас, - она никогда не умела считать в уме, никогда не понимала алгебру и получала только четверки по геометрии, поэтому достала телефон и быстренько набрала цифры на калькуляторе. - Сорок.
   На пару минут установилась тишина. Она смотрела в боковое окно, он перед собой на дорогу.
   ? Давно ты работаешь?
   ? Полгода. - Аврору словно осенило. В порыве эмоций она стукнула себя кулачком по лбу. - Мне все ясно теперь. Вы думаете, что я слишком молода для такого ответственного задания. Думаете, я не справлюсь. К вашему сведению я уже не первый раз исполняю такие поручения своего шефа, поэтому можете быть спокойны...
   - Я спокоен. Это вовсе не от возраста зависит.
   - А от чего?
   - От способностей. . В тебе они есть. Я вижу.
   Эту фразу говорили ей многие, начиная с первого класса. Она к ней привыкла. Но от этого страшного человека услышать такие слова оказалось очень приятно. Гнев, который докипал уже до краев кастрюли прошел, словно резко убавили газ под ней.
   - Ой, Евгений Николаевич, я бы на вашем месте не торопилась с выводами. - Раз уж он считает ее умной, то она будет хорошо играть эту роль. - Тем более с такими основательными. Ведь вы вот сейчас сказали, что я способная, а вдруг я на самом деле глупая какая-то?
   - А что, глупая, да?
   Аврора смутилась. Реплика не удалась. Но хороший актер всегда найдет выход из положения:
   ? Но вот вы сейчас обратное сказали...
   ? И недостаток. - Прервал он.
   ? О чем вы? О каком таком недостатке говорите?
   ? Болтливость. Ты много говоришь. Даже слишком. Нельзя выплескивать столько информации о себе в окружающий мир.
   ? Это же хорошо. Только представьте себе, на моем месте ехала бы какая-нибудь необщительная, замкнутая тетка,...Что бы вы с ней стали делать?
   ? Ну, а с тобой что делать?
   ? Хорошо я буду молчать.
   Она широким, комическим жестом сложила руки на груди и надула щеки. Он взглянул на эту гримасу и снова засмеялся, но на этот раз смех уже не показался Авроре таким резким.
   За окном пошел снег. Крупными комками. Казалось, в небе кто-то задумал поиграть с людьми в снежки и стал кидать их сразу тысячами. Увернуться было невозможно, поэтому через пару минут деревья, растущие ровным строем по краю дороги, нарядились в белый, бриллиантовый наряд. Красиво. Авроре очень нравилось. Она ехала вперед, в неизвестность и сама не замечала того, как на ее лице играла широкая улыбка...
  
   Глава 3
   Они вошли в очень уютную, маленькую гостиницу. Внутри вся она была деревянная, от этого появлялось чувство какого-то деревенского уюта. Его усиливал продолжающийся за окном снегопад. Это был конец первого дня их поездки. Они выполнили все по плану и теперь остановились на ночь.
   Он снял куртку и стал оправлять зачесанные назад немного вьющиеся волосы у зеркала. Они когда-то были черного цвета, но теперь кое-где пробивалась седина. Она тоже подошла к зеркалу стала поправлять спутанные кудри. Он несколько секунд следил за ее движениями, потом обернулся и ушел. Ей ничего не оставалось, как пойти за ним.
   В кафе, которое располагалось здесь же, и куда они пришли по узкому темному бревенчатому коридору, тоже было как-то совсем по-сельски уютно. Над каждым столиком висело бра, в виде цветочков, основной свет был слегка притушен. На деревянных стенах висели картины, написанные видимо каким-то местным художником. Пейзажи милых сельских окрестностей.
   - Здесь очень уютно, - сказала Аврора, оглядываясь по сторонам и выбирая место.
   - Да. Устала?
   - Почему вы так решили?
   - Ты стала меньше говорить.
   - Не дождетесь.
   Он улыбнулся и подошел к барной стойке. Она почему-то не отрываясь следила за ним взглядом, даже не отдавая себе в этом отчета. Евгений Николаевич в самом середине разговора с официантом вдруг обернулся, поймал на себе ее взгляд, и подмигнул. Она жутко покраснела и мгновенно опустила глаза. Он вернулся и завел разговор и сегодняшних событиях.
   Принесли заказ. Аврора удивилась, увидев бутылку спиртного. Это было вино. Белое. Из сорта винограда "Шардоне". Можно будет согреться. Она не говорила ему, но продрогла насквозь. У них была еще осень. Здесь, на расстоянии нескольких сот километров их поджидала зима.
   - Мы молодцы сегодня. Проделали очень большой объем работы. На завтра остается так, нелепица. Вы довольны? - спросила она.
   - Что ты сейчас делаешь?
   - В смысле? Ой, у меня что-то под ногами...
   Аврора заглянула под стол. Там сидела страшная кошка. Шерсть у нее скаталась комками, лапы были грязные. Просящие ласки глаза выражали испуг. Видимо бедное животное уже не раз выгоняли из этого теплого места, и поэтому оно боялось.
   - Маленькая моя, - Аврора нагнулась и подняла кошку к себе на колени. Одна лапа у этого волосатого существа оказалась раздавленной. Кошка жалобно завизжала. - Маленькая моя, кто же так тебя? - Спросила девушка, приглаживая животное по голове. В ответ киса замурлыкала и стала перебирать одной здоровой лапкой.
   - Что ты делаешь? - повторил свой вопрос Евгений Николаевич.
   - Вы что, не видите? Я глажу бедную маленькую киску...
   - Зачем?
   Она подняла на него взгляд, полный недоумения.
   - Вам свойственно задавать абсолютно глупые вопросы. Это же элементарно.
   - Хорошо. Если элементарно скажи, зачем ты гладишь ее?
   - Мне ее жалко. Ее ведь не любит никто. А ей теплота человеческая нужна. Я ей ее даю.
   - Вот. Идеально. Ты сейчас одну минуту погладишь кошку, а потом уйдешь, оставишь ее. Но ты дашь ей почувствовать, что такое человеческое тепло. Теперь она узнает, как может быть хорошо.
   - Но это же здорово...
   - Ей будет не хватать этого чувства. Она будет его искать. Снова и снова. Будет мучиться без него, и плакать, пока не сдохнет где-нибудь от тоски по этому ощущению. Так что же ты тогда делаешь: добро или зло?
   Аврора застыла. Кошка продолжала перебирать лапой, жалостливо смотреть в глаза и мяукать...
   В следующий момент девушка убрала кошку с колен и вышла из зала...
   Аврора ворочалась в гостиничной чужой чистой постели, пахнущей порошком, и никак не могла уснуть, несмотря на большую усталость. Она понимала, что она права. То есть она не хотела сделать ничего плохого и ей руководили самые лучшие чувства. Но в его словах тоже было что-то такое, что нельзя было просто отвергнуть, как глупость. Одно внутри не сходилось с другим. Аврора словно не могла понять сама себя. Кошку действительно было просто жалко. А он? Что это за вопрос несколько раз кряду? И что это за человек вообще такой? Ничего не понятно. И оттого так интересно.
  
   Глава 4
  
   На следующий день, перебираясь с места, на место их машина съехала в обочину. Это вызвало промедление в дороге. Все запланированное сделать они, конечно, успели, но припозднились и не смогли обсудить основные условия и заключить договор. В машине сделать это было невозможно, а между тем они ехали домой.
   Он молчал. Аврора знала, что он раздражен тем, что дело не удалось довести до конца. Серьезные люди всегда отличаются этим. Ее тоже это смущало, ей в понедельник надо отчитываться перед Михаилом Алексеевичем. Что она теперь ему скажет?
   Она устала. Два дня в дороге - это выматывает. Но роль надо было доиграть до конца.
   - Не переживайте так. Мы встретимся как-нибудь на следующей неделе, обсудим все, подпишем... - сказала, и поняла, что сказала чушь, поэтому притихла и стала наблюдать как медленно за окном сгущаются сумерки.
   Скоро она будет дома. Пойдет в горячий душ и бухнется на родной диван.
   Эта мысль вызвала в ней двоякое чувство. Во-первых, конечно, радость. Отдохнуть после
   долгой дороги -- разве не здорово?! А во-вторых чувство щемящей тоски. И почему оно возникло она ответить себе не могла. Или не хотела.
   Ее размышление прервал звонок его сотового.
   - Да. - Ответил он. - Да. Все очень хорошо... Нет. Не сегодня... Ну.... До завтра.
   Аврора поняла, что это он разговаривает с женой. Ей тоже захотелось, чтобы кто-нибудь позвонил ей и спросил, жива ли она вообще, как поездка, сильно ли она устала. Но вспомнить о ней было некому.
   И тут она вспомнила, что вчера не ответила на смс Матфея. Она достала телефон, потом, засомневавшись, снова его положила. И снова достала и судорожно стала набирать текст.
   Евгений Николаевич, не отрывая взгляда от дороги, забрал у нее аппарат, пробежал глазами текст и захлопнув раскладушку, кинул ее на заднее сидение.
   - Что вы себе позволяете?!
   - Не шуми. Кому ты хотела отправить эту ерунду?
   - Это мужчина один, - Аврора намеренно сделала после этой фразы долгую паузу, чтобы он оценил ее значимость. - Я немного виновата перед ним.
   - "Ты наверно меня ненавидишь!", - вслух процитировал он ее послание и внимательно взглянул на нее светло-голубыми, почти серыми глазами. - Ты пойми, такие послания ничего не приносят, кроме раздражения.
   - Я хотела как лучше. Я чувствую себя виноватой...
   - Вообщем так, - он не дал ей договорить и беспардонно прервал, - тебя дома ждет кто-нибудь?
   - Нет. Я живу одна. Мне даже возвращаться-то не хочется. - Потом поняла, что эта фраза вовсе не красит ее продолжила, словно оправдываясь, - Это всегда со мной так. Я очень люблю дорогу.
   Она не лгала. Ее жизнь была однообразной и серой -- работа, дом, работа, дом. И дело было не в ней, и не в каких-то глубоких психологических проблемах. Попробуйте уехать в незнакомый город, где у вас никого нет. Гарантированно, что первый год, пока вы будете обрастать связями и знакомствами, ваша жизнь будет напоминать тот же несложный алгоритм.
   Аврора подолгу находилась в полном одиночестве у себя дома, в четырех стенах. Поэтому она любила командировки и поездки. Новые места, новые люди, свежие впечатления. И просто дорога. Есть такие люди у которых она в генах, для которых она, как наркотик. Но и это было еще не все. В данном случае она боялась даже мысли, что с этим человеком придется расстаться. И именно эта мысль в ней вызывала чувство щемящей тоски.
   - Когда мы ехали сюда, ты видела мой дом. Мы сейчас заедем туда, выпьем чаю, доведем наше дело до конца, а утром тебя заберут. Согласна?
   Аврора была согласна. Но так быстро говорить "да" было нельзя. Девушка задумалась. Там, наверное у него эта самая жена, дети. Почему-то она представила двух ребят - постарше мальчика и младшую девочку. Тут же перед ее глазами поплыло чужой семейный очаг - горячий чай, пуховая перина, белые занавески, крахмаленные салфетки под вазами с цветами. Чуть ли не печка с потрескивающими дровами и котелком. Ее как гостью радушно встречают, хорошо кормят, укладывают спать...
   - Идеально, - сказала Аврора, передразнивая его, и засмеялась. Он тоже улыбнулся. Та натянутость, которая присутствовала в их общении все это время, исчезла.
   На улице уже властвовала ночь, когда машина остановилась возле того самого красивого деревянного дома. Директор вышел, открыл ворота и плавно заехал во двор.
   - Приехали. - сказал он и внимательно посмотрел на нее. Она вышла из машины и остановилась в нерешительности. Кто-то должен выйти встречать.
   - Пойдем, - сказал он, захлопывая дверь машины. Ей ничего не оставалось, как тупо проследовать за ним.
   Они вошли в просторную комнату-кухню. В отдаленном ее конце, прямо напротив входа, было окно, занавешенное темным покрывалом. У окна стоял стол на котором стояла красивая хрустальная ваза с шоколадными конфетами. С одной стороны стола - у стены, стоял диван, с другой - резной стул. Чуть поодаль от стула располагался газ и кухонный гарнитур со всеми его шкафами и полочками. Все было просто, но как-то неопрятно. По-холостятски.
   Аврора сумела это все разглядеть у порога. Она все еще стояла и ждала, когда же к ней наконец выйдет дружное семейство и окутает своим теплом. Но никого не было. Хозяин дома, разулся и пропал где-то во внутренних комнатах. Постояв минуту в оцепенении, она сняла обувь и пальто. Стало холодно, но надо было терпеть.
   Так, хватит лирики. Она приехала сюда работать. Стол есть, стул тоже в наличии. Что еще нужно, чтобы заключить выгодный договор и скрепить его печатью?
   Решив так, она достала из сумки документы и разложив их на столе, стала просматривать. Он вышел одетый в домашнюю клетчатую рубашку и поставив чайник, открыл холодильник. Аврора сделала вид, что целиком поглощена бумагами. Ей было как-то неловко. Дома, кроме них, явно больше никого не было.
   - Чаю?
   ? Может, сначала дело?
   ? Идеально. - Он улыбнулся и присел напротив нее.
   Она разложила перед ним кое-какие бумаги, подала ручку. Он углубился в чтение. Засвистел чайник. Аврора встала и выключив его, вернулась на место.
   - Вот эти два пункта мне не нравятся. - Как-то очень сухо и пренебрежительно сказал он и ткнул толстым белым пальцем в маркированный список.
   "Откуда этот сухой тон и раздражительность? Он раскаивается, что привез меня сюда. Или нервничает...", - подумала Аврора, а вслух сказала:
   - Не нервничайте.
   - Не сублимируй. Я абсолютно спокоен.
   Точно, это не он, это она нервничает. Это она находится одна ночью в гостях у почти незнакомого мужчины, с которым ее связывают деловые отношения.
   - Давайте исправим эти моменты.
   Они стали разговаривать о делах. Он встал, заварил чай и поставил перед ней чашку с кипятком. Никак не сходились, то ли его вправду не устраивали их условия, то ли он просто капризничал. Наконец компромисс бы найден (для этого Аврора употребила весь дипломатический талант), договора подписаны, печати поставлены.
   - Это нужно отметить. - Он подошел к холодильнику и открыл дверь. - Вина нет. Аврора, вы водку пьете?
   - Пью.
   Его капризы лишили ее последних сил. Она хотела просто упасть лицом в подушку и расплакаться, а надо было себя держать, более того играть роль очень умной и опытной сотрудницы. Но теперь можно было ни о чем не думать. Теперь задание выполнено, она гордо предстанет перед Михаилом Алексеевичем и может даже получит небольшую премию. Да, пожалуй, есть что отметить.
   Рюмок не было, он достал стаканы. Выпили. Голодный желудок моментально прожег жар. Двухдневная промозглость во всем теле отпустила, кровь забегала быстрее, глаза заблестели.
   - Евгений Николаевич, а где ваша жена? - неожиданно для самой себя Аврора задала вопрос, который очень интересовал ее. В этом доме ее явно нет, но где-то же она есть.
   ? Дома.
   ? А это не дом?
   ? Нет.
   ? Не понятно. А где мы тогда сейчас.
   Он пожал в ответ плечами и задорно улыбнулся. Она засмеялась.
   - Ясно. А дети? - продолжила Аврора выстраивать в голове ясность.
   - Их нет.
   - Как? Сосем?
   - Совсем.
   - Извините.
   - Ничего.
   - А какая у вас жена?
   Он одарил ее долгим пристальным взглядом и, встав с места, пропал в соседней комнате. Вернулся он с двумя фотоальбомами и сел с ней рядом. Она забрала их у него и прислонилась локтем к его руке. Он оказался очень теплый.
   - Вот, это буквально после свадьбы. Я был тогда еще молодой, не такой, как теперь.
   С фотографии не нее смотрел красивый молодой человек с наивными голубыми глазами.
   - Вы были красивым, - с явным сожалением в голосе сказала она.
   Он засмеялся.
   - Почему вы смеетесь?
   -Были.
   - Ой, простите, я не то хотела сказать. Простите меня, пожалуйста.
   Он встал и налил ей еще водки, больше, чем в-первый раз и вернулся. ЕЕ локоть словно почувствовал близость его тела. Аврора подумала, что он принес фотографии не столько для того, чтобы показать свою жену, столько для того, чтобы продемонстрировать молодого себя. И она начала сравнивать. Он располнел с тех пор, появились щеки, морщины. Но больше всего Аврору поразили глаза. Тогда они были такие добрые и наивные а теперь...
   - Мне нравится ощущение близости твоего тела, - внезапно произнес главный директор.
   ? О чем это вы? - Ее обожгла волна тепла, которая зародилась в ее собственном теле, она подняла на него глаза. Он смотрел на нее серьезно-сосредоточенным взглядом. Такого взгляда вынести было невозможно, поэтому она снова обратилась к фотографиям. Рядом с молодым человеком стояла симпатичная девушка с темными волосами и большой ртом, сложенным в милую, но очень широкую улыбку.
   - Красивая женщина. Жена ваша?
   - Да. Других не держим.
   Ей не очень понравилась это девушка, но, по сути кроме этих слов, она ничего другого сказать не могла. Она перелестнула страничку, потом другую. Он встал перед ней и начал пристально изучать ее взглядом.
   Порой глазами можно резать. Аврора не вынесла. Она на пару секунд встреиталась с ним глазами, потом быстрым движением спрятала лицо в ладони. Он ничего не сказал и не двинулся. Даже спрятав от него лицо девушка чувствовала этот взгляд. Не имея сил дальше переносить эту пытку Аврора подскачила к столу, поднесла стакан ко рту и, зажмурившись опрокинула его.
   Где, как и почему она научилась так пить, справедливо спросит у меня читатель. Что ж, отвечу.
   С детства у нее была мечта - любить, но все ее связи, начиная с семнадцати лет, были как-то нелепы. Именно нелепы, по-другому и назвать-то никак нельзя. Потом вот этот Матфей. Люблю, женюсь, родишь... Она стала выпивать именно, когда встречалась с ним. Целоваться без любви - неинтересно и противно, а когда выпьешь - ничего, даже начинаешь что-то чувствовать...
   Голова стала вальсировать, но мысли шли стройным отрядом. Она снова взялась за альбом.
   - А это кто? - спросила она, указывая длинным ногтем на какую-то пожилую женщину.
   - Это родственники моей жены. А это мы с ней в первый раз на море...
   Зазвонил телефон. Евгений Николаевич исчез в просторах соседних комнат и появился с трубкой.
   Слушать чужие разговоры - некрасиво, но Аврора, которая с первых слов догадалась, что речь идет о ней, не могла поступить иначе.
   - Только ты можешь позвонить мне, когда я нахожусь в таком скользком положении...
   Да...Абсолютно потрясающая девушка... Идеальная... - Тут видимо ему сказали что-то веселое, он громко засмеялся. Авроре это показалось чересчур грубо, ей вообще не понравилось, что они обсуждали ее как предмет, и она встала, чтобы уйти. Он поймал ее за локоток и вернул на место. Трубку пришлось положить.
   - Что с тобой?
   - У вас положение не скользкое, это у меня оно такое, - выкрикнула она и прикрыла лицо руками. По столу рассыпались темные кудри. Он погладил ее по голове и сказал:
   - Ты прекрасна, понимаешь? Просто идеальна.
   Лицо Авроры, которое и без того горело, стало пылать еще больше.
   - Спина у меня болит ужасно. Из-за машины. Не люблю водителей, сам всегда вожу. А тут двое суток. - Директор встал порутил полным туловищем и исчез в соседней комнате. Такой резкий переход от комплиментов к болячкам немного ободрил Аврору. Она подняла голову и посмотрела по сторонам. Его в комнате не было. Это не предвещало Авроре ничего хорошего.
   - Ты массаж умеешь делать? - спросил Евгений, возникая в дверном проеме с тюбиком крема в руках.
   Она посмотрела на него с ужасом, но он быстро исчез в соседней комнате.
   - Ну, где ты? - услышала она оттуда его голос и пошла на него, как гипнотизированная.
   В следующей комнате стоял разложенный, расправленный диван, с огромными подушками, рядом с диваном стол, на котором валялся всякий хлам и два кресла старого образца - со вставными подушечками для сидения и спинки. Обои старые, на стене за диваном ковер. Все это явно не напоминало Авроре описание будуара мадам Помпадур.
   Главный директор спокойно снял рубашку и лег на диван. Она неуверенно подошла и присела рядом.
   Спина у него была огромная и мягкая, на ощупь было приятно, на вид напоминало тесто. Массируя ее, Аврора почувствовала, что из нее освобождается что-то. Это что-то давно искало выхода, но никак не могло найти правильного пути. Евгений Николаевич почувствовал это, потому что в следущую секунду резко повернулся с живота на спину, схватил девушку и уложил ее рядом с собой. Крепко обнял.
   Какое-то блаженство стало медленно наполнять всю сущность Авроры. В то же время мозг нашептывала ей, что она в рабочей командировке, что мужчина, который сейчас обнимает ее, высокопоставленный начальник, главный директор.... Это же ее работа, ее будущее.
   От этих мыслей тело ее напряглось, превратилось в натянутую тетиву. Он не мог этого не почувствовать. Он нежно прогладил ее по спине. За этой рукой последовала волна возбуждения. Аврора попыталась освободиться, но его объятия крепко держали ее железными тисками.
   ? Что вы делаете, Евгений Николаевич?
   ? Аврора, просто прислушайся к себе, ты ведь хочешь этого?
   ? Отпустите меня пожалуйста, я не могу.
   ? Дело не в могу или не могу. Просто слушай себя.
   Ей было плохо. Голова непрестанно кружилась, мысли путались. Еще минута и она сдасться и пусть будет, что будет.
   ? Евгений Николаевич, - девушка собрала последние остатки сил и обратилась к нему очень четко и твердо. - Я не могу и не хочу. Отпустите меня пожалуйста.
   Еще секунду она чувствовала как стальные цепи сдерживают ее волю, потом они вдруг разомкнулись. Он резко поднялся и вышел в другую, третью, комнату. Аврора закрыла глаза и снова их открыла потому, что так голова кружилась меньше. Появилось ощущение нереальности, будто ей снится какой-то сон и он вот вот закончится и она окажется дома, в своем скворечнике, на родном диване...
   Директор вернулся и сказал:
   ? Иди и ложись. Я тебе постелил там.
   Аврора шатаясь встала, на ощупь добрела до какой-то постели, упала на нее и забылась крепким сном.
  
   Глава 6
   Понедельник.
   Утро.
   Михаил Алексеевич ждет ее с докладом.
   Думать сейчас нельзя. Надо делать. Делать, делать...Надо быть стойкой.
   Он замечательный. Самый лучший из тех мужчин, которых она видела за всю свою жизнь. Самый красивый, самый обольстительный...
   Не думать!
   Вот дом, который она покинула три дня назад. Маленькая комнатка, похожая на скворечник. Разве что-то здесь изменилось? Нет. Ничего, все по-прежнему. Сесть на диван, отдохнуть минуту. Нет. Некогда. Теперь...Надо умыться переодеться и ехать. Она все равно опоздает . А там ее ждет Главный с докладом...
   Голубая атласная блузка, черный пиджак, юбка. Что дальше? На косметику нет времени. Лучше опоздать. Будет плохо выглядеть, они догадаются. Тушь, карандаш, румяна. Кажеться все. Надеть сапоги, накинуть пальто и бежать.
   Вот так же выходила из дома ранним утром два дня назад и даже не думала...
   Нельзя! Не надо.
   На улице холод. Выпал снег, зима началась. Уезжала еще осень была, ничего и не предвещало изменений. Как много изменилось за три дня... Стоп! Так...Так.
   На встречу страшный мужчина, не бритый, вонючий, грязный. Бомж, наверное. На нее как-то странно посмотрел. Словно догадался. Ужасный взгляд. И как таких земля держит? Холодно. Каблуки проваливаются в снег. Все кругом побелело и стало стало светло и радостно. А ей все равно.
   - Доброе утро, - Аврора сначала услышала незнакомый голос, а потом открыла глаза и увидела перед собой странного мужчину с черными волосами и светло-голубыми, почти серыми глазами. Кто это? А, Евгений Николаевич. Он сидит на краю ее кровати, смотрит на нее и гладит по волосам, которые в беспорядке раскиданны по подушке. Она хочет ответить, но не может, поэтому снова закрывает глаза. - Нет, нет, ты опаздаешь на работу, тебе нужно подниматься. Я поставил чайник, вызову такси. Надо вставать. - И она снова чувствует как его рука нежно скатывается с ее головы на каштановые локоны. Хочется плакать. Сейчас она уедет от этого человека, чтобы больше никогда его не увидеть. Лучше не просыпаться...
   Ведь нельзя же! Зачем себя мучать? Надо контролировать свои мысли.
   На остановке толпа. Какая-то толстая женщина в норковой длинной шубе, встала перед Авророй, из-за нее и номера маршрутов не видно будет. И губы накрасила ярким цветом. Очень вызывающе. Пусть. Главное не думать.
   О, сотовый!
   - Алло.
   - Аврора, здравствуйте, это Михаил Алексеевич. Вы где?
   - Простите пожалуйста, я задерживаюсь, но уже еду...
   - По какой причине? Вы же знаете, что сегодня вас ждут с важным отчетом. От этого многое зависит...
   - Я знаю, просто в командировке пришлось немного задержаться...Для того, чтобы успеть подписать все бумаги... - Она замолкла, потому, что почувствовала, что в горле встает ком и больше говорить она не может.
   - Я жду.
   Гудки. Глубоко вздохнуть, желательно несколько раз...
   О, маршрутка. Она садится и расплачивается.
   Боже...
   Почему на работу нельзя было пойти пешком? Так хоть действие какое-то, а тут? Мысли, мысли, мысли.
   Помогла бессонная ночь, она закрыла глаза и погрузилась в дремоту.
   Аврора пила кофе и совершенно не чувствовала вкуса. Украдкой поглядывала на него. Он сидел перед ней и словно записывал в голове каждый ее жест. Это уже ее не смущало. Пусть смотрит. Все равно они больше никогда друг друга не увидят. Она это точно знает. У нее было уже много таких командировок. Там тоже было интересные люди. И она их больше не видела никогда...
   Даже во сне он! Что с этим делать?
   Надо вернуться в реальность. Где она едет? Она взглянула в окно. Это же почти ее остановка. Чуть не проспала.
   Поднимается по лестнице офиса, расстегивает на ходу пальто. Так теперь бодро улыбнуться, поздороваться и сразу идти к Шефу. Ужас какой, кровь стынет в жилах. Он сейчас опустит на нее свой многотонный взгляд и раздавит. И поделом ей будет. Думать надо было, что делаешь.
   Нет, нет, нет. Потом. Не сейчас. Сейчас отчет и документы.
   - Здравствуйте всем, - бодро сказала она, кивая коллегам. Все обернулись и кто помахал рукой, а кто просто моргнул в знак приветствия.
   - Как съездили? - спросил кто-то.
   Аврора вздрогнула и как можно непринужденнее ответила:
   - Здорово. У меня хорошие новости.
   - Тебя главный звал. Ты сначала ему, а потом к нам, чай пить и рассказывать.
   Она посмотрела в зеркало. Зеленые глаза. Бесстыжие...
   Не сейчас. Потом.
   Где документы? Вот. Воротник лежит, пиджак сидит правильно. Можно идти.
   Сердце стучит ужасно, громче чем ее кулак в дубовую дверь начальника.
   - Войдите.
   - Это я - робко произнесла она. Услышала свой голос и поняла, что заведомо сдала сама себя. Что это еще за виноватый голос, опущенный взгляд. Он ничего не знает. И не узнает. Смело поднять глаза, приветливо улыбнуться.
   Она взглянула прямо на Михаила Алексеевича, тот ответил ей обыскивающим, пронзительным взглядом.
   "Итак, началось", - промелькнуло в голове Авроры.
   Прошло несколько секунд.
   - Что у вас? - наконец прервал он поединок глаз.
   - Очень хорошие результаты. Евгений Николаевич, главный директор, готов сотрудничать на выгодных нам условиях. - Она протянула бумаги как ей показалось трясущимися руками. Он обратил внимание на тремор, взял листы в руку, и еще раз пробежал по ней глазами.
   "Заметил, - сказала себе Аврора. - Все равно. Теперь хоть режьте. Не имеет значения".
   Он опустил глаза в бумаги, она сделала глубокий вздох и на пару минут сняла с лица дежурное приветливое выражение.
   - Присаживайтесь, - не поднимая глаз, сказал Шеф.
   Она села, и стала разглядывать свои руки, длинные ногти.
   Он провожал ее сегодня утром. Помогал одеть пальто. Ее трясло. То ли от количества выпитого вчера, то ли нервы. Он был совершенно спокоен.
   Такси приехало и стояло за окном. Она уже собиралась выйти, но он задержал ее, приобняв за талию. На секунду их глаза встретились, он нежно привлек ее к себе и поцеловал. Так, как никто и никогда в ее жизни еще этого не делал.
   Посадил в машину, подал сумку и смотрел в след своим светло-голубым взглядом...
   - Аврора, вы - молодец, - произнес Михаил Алексеевич, подняв голову от бумаг и весело улыбаясь. Подчиненная вздрогнула и резко подняла голову. - Вы умница, считайте, что премия у вас в кармане. Как все прошло?
   - Замечательно, - отчеканила она. Его улыбка стала шире.
   - А подробнее. Нам ведь сотрудничать с этим человеком. Какой он, этот Евгений Николаевич?
   "Сука! - пошипела она про себя. Так он и будет ее мучить. - Чтоб Вам упасть с вашего кожаного кресла, Михаил Алексевич!"
   Вслух же она произнесла с улыбкой:
   - Он очень ответственный...Серьезный...Решительный... - задумалась на секунду и почувствовав ком в горле, решила не продолжать.
   Лишь бы вынести эту пытку! Перетерпеть эту минуту. Потом будет легче. Лишь бы переждать сейчас.
   Если он узнает, он ее выгонит, а это самое страшное, что может случиться в ее жизни. Хотя...
   "Господи, пусть он меня быстрее отпустит" -- взмолилась Аврора, чувствуя, что находиться на краю. Но Шеф словно забавлялся.
   - Изначально поездка планировалась на два дня. Почему вы задержались?
   ? Машина, - начала она и почувствовала, что голос хрипит. Все. Сейчас она разревется и все будет кончено...
   Нельзя!
   А ну возьми себя в руки!
   ? Машина вылетела в кювет... Съехала с обочины...
   - Так, и что дальше?
   ? Михаил Алексеевич, вы простите меня, пожалуйста. Просили письменный отчет? Он у вас на столе. Вы хотите подробностей? Хорошо. Только давайте не сегодня. Я очень устала. Я два дня провела в дороге...
   Главный поднял брови и удивленно посмотрел на свою жертву. Потом его взгляд стал серьезнее и он немного опустил голову. Коронный взгляд из-под бровей.
   ? Аврора, что-то случилось? - Буравя ее душу, спросил он. За то время, пока он проводил все эти махинации девушка успела взять себя в руки.
   ? Ничего. Я просто немного устала.
   ? Это точно так? - спросил он чеканя каждое слово и делая после него паузу.
   ? Да, - Аврора выжала из себя последнюю улыбку.
   ? Ну что ж, - Он ткуинулся на спинку кожанного кресла и вздохнул. - Вы замечательно сработали. Просмотрите те дела, которые накопились за время вашего отсутствия и идите себе домой.
   ? Спасибо, - сказала она и скорее повернулась к выходу. Чтобы он не заметил влажные глаза...
   Люди любят говорить о силе. Не о физической, а о моральной. О сильных людях снимают филмы, пишут книги. Некоторые говорят, что она осталась в прошлом. Приводят такие примеры как Юлий Цезарь, чья воля была непробиваема, как его римский щит, Наполеон, который все путешествие в Африку вел первым по болотистой местности свою армию, тысячи первых христиан, которые не предавая имя Господне шли на страшные муки и смерть. Конечно, теперь такие примеры трудно найти. Теперь все измельчало, стало более обыденным, бытовым. Но и в этом мелком масштабе есть моральная сила. Ее сейчас показала Аврора.
   Многие могут сказать, что она вынесла это испытание не достойно. Это не так.
   Аврора была чиста. Сейчас есть масса примеров, когда в тринадцать лет девочки начинают встречаться с мальчиками, в четырнадцать уже теряют девственность, ну а в двадцать, разумеется, могут сказать о себе что прошли огонь и воду. Она была не из таких.
   Ей в школе нравился один мальчик. Звезда баскетбола, авторитет, они вместе учились в одном классе. Ему тоже приглянулась Аврора. Они флиртовали друг с другом до девятого класса. А потом разошлись по профильным классам -- он в програмисткий, она -- в гуманитарный. Так их пути и разошлись.
   То, что произошло в этой командировке имело для нее огромное значение.
   "Просто Мальчишь - Кибальчиш. Умру, но тайну не выдам", - подумала она, осушая не скатившиеся предательские слезы в туалете перед зеркалом.
   В ее кабинете как раз пили чай, когда она вошла. Вообще, следует сказать, что церемония чаепития занимает одно из самых лидирующих мест в списке дел сотрудников предприятий любого города. Если кто-нибудь решился бы подсчитать, сколько чашек в день выпивает чиновник, я думаю, что сумма была бы ровна 12 чашкам, а то и больше. В каждом кабинете, каждого предприятия или офиса есть заветная полка с чашками печеньями и конфетами, которые достаются с регулярной частотностью.
   А что, вы бы хотели, чтобы вес этот огромный мир секретарей, директоров, замов и завов работали, не покладая рук? Но ведь тогда бы они вырабатывали энергию, как целая электростанция! Куда нам столько? Мы лучше будем сидеть и, поглядывая в окно, на плавно сменяющие друг друга времена года, пить чай...
   Аврора налила себе крепкий кофе без сахара (в реальной жизни она эту гадость не пила, но сегодня решила попробовать) и села за свой компьютер. Электронные письма, коммерческие предложения...
   Они больше не увидятся. Он даже не сохранил ее номера. Господи, больше никогда не встретить этого человека...
   Внутри что-то сильно натянулось и она встала с места в задумчивости.
   - Аврор, что с тобой?
   - Мне что-то нехорошо. Это из-за кофе, наверное... Надо сахара.
   Все засмеялись. Она поняла, что ведет себя как-то неестественно, и тоже расхохоталась.
   Светлана, женщина лет пятидесяти с пышными формами и крашенными рыжими волосами, которая работала в этой организации со времени ее открытия, и знающая всех сотрудников, и их способности, очень хорошо относилась к Авроре. Очень хорошо - это еще недостаточно сказано. Эта пожилая женщина питала к Авроре, как к самому юному сотруднику в их предприятии нежность, и поэтому ласково называла Лялей, подчеркивая юность последней. Она молча подошла, взяла у нее чашку, насыпала сахар и размешала.
   - Спасибо...
   - Так, Ляля, теперь рассказывай, что случилось?
   Все с интересом остановили взгляд на страдалице и приготовились слушать. Видимо пытка еще не закончилась...
   - Ой, Светлана Анатольевна, милая, да не мучайте вы меня. Этот допытывал, - она махнула рукой в сторону кабинета начальника, - теперь вот вы. Я просто устала. Командировка была долгой и трудной, дяденька попался несговорчивый. Пришлось пить вчера.
   - А, все понятно, - махнула в свою очередь полной рукой Светлана Анатольевна. - Интоксикация.
   - Что? - переспросил кто-то.
   - Интоксикация. Проще говоря - похмелье!
   Снова рассмеялись. В этом была вся Светлана Анатольевна. У нее не было медицинского образования, но она знала каждый симптом, каждую болячку и уж тем паче все народные средства лечения этих болячек и симптомов. Во-первых, она сама по себе была женщиной доброй, а во-вторых, это было ей нужно. Если же кто-то выходил на больничный, закрывать дыры приходилось ей.
   - Тебе надо пить больше жидкости. Много выпили чтоли?
   - Конечно, нет. Так, по рюмочке. Просто устала, не выспалась...
   - Так, Ляля, а почему не выспалась? - командирским тоном спросила Светлана Анатольевна. - Видимо дяденька был совсем несговорчивый, и с ним пришлось не только пить? - продолжила шутку полнотелая женщина и затряслась от смеха. Все последовали ее примеру. Аврора смеялась громче всех...
   За окном душного офиса сгущались сумерки. Ранние зимние сумерки, когда, кажется, прошло-то всего пол дня, а уже темно, хоть ложись и спи. Дел, за время ее отсутствия накопилось много, но она была рада этому. Это была еще одна возможность не думать. Шутки по поводу ее задержке в командировке скоро смолкли, Светлана Анатольевна сняла пристальный надзор. Обычный рабочий понедельник. И вроде все как всегда, но...
   Это как заноза в пальце. Болит несильно, незаметна, но чувствуется, что есть что-то лишнее. Пусть микроскопическое, но лишнее.
   Несмотря на то, что пяти часов еще не было все разбежались, как только ушел главный. Им было куда спешить, у них семья и дети. У нее - никого. Она доработала до пяти и стала собираться домой.
   Крепкий мороз после душного офиса был даже приятен. Она глубоко вдыхала свежий воздух и чувствовала, как щекочет в носу. Ощущение из далекого детства. Тогда родители рот и нос прятали под шарф, оставляя на морозе одни глаза.
   Села в маршрутку и почувствовало, как будто что-то резко отпустило. Как будто резко обрезали сильно натянувшийся трос, волокнами которого были чувства Авроры. Теперь можно не притворятся, и сказать себе правду. Хотя нет, в машине тоже люди...
   Все равно. Она отвернулась в окно и заплакала. Без рыдания, но горячими слезами, которые катились по ее щекам одна, догоняя другую. Она их не вытирала, они капали с лица на одежду и пол. Люди с интересом заглядывались на эту девочку, но считая неприличным показывать, что они заметили ее состояние, нехотя отворачивались.
   Вот ее дом, ее комнатушка. Вещи кругом раскиданы, но это не имеет значения. Потому что она влюбилась в женатого мужчину. И этого человека она больше никогда не увидит.
   Рыдая уже в голос, она переоделась в халат и поставила чайник. Голода не было. Ничего не было. Было только это бесконечное горе и истерика. Она не понимала, почему ей так хочется плакать. Она и не думала над этим.
   В бессилии она рухнула на диван. Слезы закончились, а сухие рыдания снова и снова переворачивали грудь, пока она не уснула...
  
  
   Глава 7
  
   Надо было жить дальше.
   Эта мысль навалилась на нее утром следующего дня тяжким грузом. Снова вставать, снова куда-то идти, снова что-то делать...
   Она набрала сотовый начальника и соврала, что заболела.
   - Это плохо. Один день. Лежи, отдыхай, завтра ждем.
   Михаил Алексеевич стал называть ее на "ты". Это плюс. "Ты" у этого строгого начальника было знаком особого расположения.
   Один день на якобы выздоровление. Прекрасно, ей больше и не надо. Она снова выключила свет, закрыла шторы и шмыгнула под одеяло. Уснуть удалось сразу.
   Проснулась теперь она уже ближе к обеду. При дневном свете обвела взглядом комнату и поразилась - какой бардак, надо бы убраться. Она снова закрыла глаза и задумалась.
   Думала теперь она всегда только об одном.
   Она чувствовала, что у него явно что-то к ней было. Или ничего не было? С самой первой минуты, когда она села в машину. Симпатия? Влюбленность? Что? Она определить не может, но что-то точно было. Если это так значит, он тоже думает о ней. А если он о ней думает, значит у их знакомства есть шанс на продолжение. А значит, он обязательно найдет ее, позвонит ей.
   Господи, неужели это возможно? Неужели она увидит его еще раз? При этой мысли сердце жалобно застучало, будто напоминая о своем существовании. В повседневной жизни человек редко задумывается о существовании этого органа. Где-то в груди оно само по себе стучит, гоняет кровь по организму. Но разве мы чувствуем это? Нет. А вот Аврора поняла в этот момент, что оно есть, что оно действительно стучит, и что оно на самом деле находиться, как и говорят, в левой стороне груди.
   Ну, а если она ошибается? Есть масса фильмов, книг и житейских историй о том, как вероломные мужчины затаскивают наивных девочек в постель. А если эта история просто пополнит их коллекцию? Не совсем идентичный сценарий, но все же. Что если она просто попалась на такой крючок?
   По сути, прошел уже день. Он не вспомнил о ней. А ведь если были бы какие-то чувства, наверняка бы вспомнил. Не так. Даже не забывал бы с момента их разлуки. А если не вспомнил, значит...О, Боже, ЗАБЫЛ!
   Просто забыл. И все.
   И снова она почувствовала, как в левой части груди бьется жалостливо сердце.
   Не надо об этом думать. Чем больше муссировать эту мысль, тем больше страданий она принесет. Надо просто подняться из постели, умыться, навести порядок, сходить куда-нибудь.
   Куда? Зачем?
   Ей дали премию. Куда она может с ней пойти? Конечно в магазин!
   За ночь выпала еще куча снега, который приятно скрипел под ногами, словно нашептывал какие-то секреты. Мороз был несильный, но чувствовался. Аврора зашла в супермаркет и решила непременно порадовать себя немного чем-нибудь вкусненьким. Чего ей хотелось? Бесцельно она побрела между рядами полок с продуктами. Не рыбу, не мясо... Шоколад. Молочный с орехами.
   Этого недостаточно. Хочется чего-то еще, для души...Точно магазин бижутерии!
   Ерунда. Дешевая ерунда, на которую женщинам никогда не жаль денег. Эта ерунда всегда радует, эту ерунду приятно получить на день рождения, на эту ерунду можно глазеть часами. В итоге получается, что это вовсе не ерунда. Маленький аксессуар, изюминка. То, что позволяет женщине себя чувствовать настоящей женщиной.
   Иногда одна маленькая деталь, может перевернуть мир и сделать его более интересным.
   Только такую деталь, как правило, сложно подобрать. Такие вещи или цепляют или нет, и если нет, то можно замучить и продавца и себя, но ничего не добиться. Но если уж здесь что-то понравится, то значения уже не имеет ни цена, ни усилия!
   Аврору зацепило.
   Это были серьги. Большие переливающиеся, похожие на цыганские серьги. Вызывающе. Она может быть, их никогда даже не оденет. Это сейчас не важно. Милая продавщица достала зеркальце. Аврора примерила и покрутила головой. Серьги зазвенели. Аврора улыбнулась:
   ? Беру.
   Стало немного легче.
   Все хорошо. Она молода, красива, и у нее хорошая перспективная работа. Правда, с маленьким достатком, но это временно.
   Но она оступилась! Ей надоело твердо стоять на двух ногах, и теперь она висит на волоске. Михаил Алексеевич - человек "самых честных правил". Всем известна история, когда он уволил сотрудника за то, что он скрывается от алиментов. Если только до него дойдет эта история, которая носит характрет аморальной, работы у нее не будет...
   Нет, одних серег мало. Нужно еще что-нибудь.
   Аврора постояла несколько минут в раздумье и направилась к магазину одежды.
   Что делать, если она потеряет эту работу, Аврора не представляет. Это ее первая работа, и подвернулась она ей благодаря счастливой случайности. Такого может больше не произойти...
   Поэтому Главный не узнает! Никогда, ни за что, ничего не узнает!
   Кто ему скажет? Евгений Николаевич? Исключено. Кто еще? Она сама. Но уж она-то точно не придет к нему исповедовать свои грехи. А больше никто ничего и не знает.
   Так белье, платья, юбки...Чего ей больше всего хочеться. Официально деловой стиль.
   О, симпатичная белая блузка! Надо пойти примерить.
   В примерочной висело большое зеркало, подсвеченное неоновым светом. Аврора сняла пальто и повесила его на вешалку. Стала примерять блузку.
   Ох, и тяжко. Неужели она стала жертвой коварного ловеласа? Он так искренне на нее смотрел. Так искренне целовал. Так искренне говорил, чо она прекрасна....
   Хорошая блузка, надо брать. Цвет блестяще оттеняет ее кожу, глаза словно мерцают. Ему бы она понравилась в таком виде. Одназначно, надо брать.
   Пришла из магазина, немного прибралась, решила почитатьи взяла в руки книгу. Это был Александр Дюма "Графиня де Монсоро". Аврора читала это еще в детстве, и ей настолько запало в душу, что как только у нее появились свободные деньги, она пошла и купила эту книгу. И дело было не в тексте, не в сюжете и не в композиции. Просто там был описан мужчина ее мечты - Луи де Клермон, граф Бюсси дАмбуаз. Смелый, решительный красивый, галантный.
   Но сегодня какому-то сорокалетнему мужчине с небольшим брюшком и кожаной кепкой на голове удалось затмить даже великолепного графа. Чувствуя, что строки идут мимо головы, она захлопнула книгу и включила какой-то фильм о любви.
   На его середине поняла, что даже не различает сюжета и думает только об одном. И это одно поглощает ее всю, не давая протиснуться ни одному впечатлению. С этим надо что-то делать! Но что?
   Аврора перевела невидящий взгляд на окно. Там только-только начинали сгущаться сумерки, время было рабочее - улицы были пусты...
   А что если написать ему о том, что она чувствует? Вдруг он думает, что она забыла про него. Мало вероятно, но все же...
   Нет. Как можно? Это ведь женатый человек. Забыть! Забыть и все. И пусть он самый лучший мужчина на всем свете, у него ведь есть жена. Он чужой. Забыть. И больше никаких вариантов.
   Аврора с силой сжала голову руками и сильно сильно зажмурила глаза. Внезапно в голове пронесся образ. Его образ. Внимательно смотрящие светло голубые, почти серые глаза.
   Это сильнее ее.
   Надо написать. Сколько угодно можно думать и вспоминать, а картина от этого не прояснится. А ей это необходимо. И будь, что будет.
   Итак, решение принято, от этого уже стало легче. Она только теперь поняла, что второй день задыхается сама в себе, а тут вдруг ей стало легче. Точно, надо написать.
   Она достала телефон, и отложила его, потому что неведомо откуда началось такое волнение, что закружилась голова. На пару секунд Аврора ощутила пульс в голове. Ее стало трясти. Она подошла к окну и, отдернув занавеску, судорожно распахнула форточку. В комнату влетел свежий воздух и крупинки снега. Она глубоко вздохнула и снова взяла телефон.
   Что писать? Как? О чем?
   Это все не то. Все эти вопросы не имеют значения. На самом деле ее второй день сьедает один червь. И ыразить его можно в одном вопросительном предложении.
   Вы что, просто обо мне забыли?
   Послание ушло. Пару секунд она не чувствуя холода и, слушая только биение своего сердца, смотрела на экран мобильника.
   Сообщение доставлено...
   Можно жить дальше.
   Господи, как холодно! Она только теперь поняла, что стоит у открытого окна и уже дрожит от мороза. Надо же, она и не думала, что можно чувствовать такое.
   Дальше делать что-то уже не представлялось возможным. Она сидела и смотрела на телефон. Минута за минутой.
   Он не отвечал.
   Стало еще хуже.
   Ну, вот и все. Ответ очевиден. Для него это было просто легким флиртом. Она не оставила никаого следа в его сердце. Никакого. Пусть сейчас больно. Пройдет пару дней, и эта поездка останется лишь приятным воспоминанием. Ведь это ж глупо было так влюбиться. В следующий раз будет думать.
   Если бы человек знал, что он меньше всего может влиять на те чувства, которые в нем возникают, то он бы им не сопротивлялся.
   Надо чем-то заняться, чтобы скорее забыть. Надо убить память трех последних дней.
   Аврора пошла мыть посуду на общую кухню. Там пара ее соседок, лет сорока, обсуждали какие-то неприличные темы и громко смеялись. Как только девушка вошла, громкий хохот прекратился, темы стали приличнее.
   Ее здесь уважали и любили. Аврора никогда не держала себя свысока, но все чувствовали, что она не такая как они. Чище. Она никогда не презирала их за то, что они есть те, кто они есть на самом деле. Проститутки, алкаши, зэки -- не имеет значения. Все равно люди же.
   Есть такое явление, как адаптация. Человек попадает в новую среду и чтобы в ней не пропасть, начинает приспосабливаться к тем условиям существования, которые актуальны на данный момент.
   Чтобы не пропасть, Авроре надо было стать частью той среды, в которой она обетала. Но это было противоестественно для нее. И внутрене она боролась. И одержала победу, плодом которой стало всеобщее уважение и любовь. Только сильный человек может противостоять среде.
   Посуды было немного, но чтобы немного развлечься Аврора завела какой-то разговор с женщинами. Слушала их ответы и понимала, что не слышит. В сердце еще теплилась надежда, что он ответит.
   Вернувшись первым делом, кинулась к телефону. Ничего нет. Сердце упало. Но еще не все потерянно. Собралась и ушла в душ. Но и там напряженность не отпускала.
   Зачем она ему вообще написала?
   Вернулась и снова как бешенная ринулась к телефону. Снова пустота.
   Захотелось плакать. Значит, она действительно была права. Он просто ее забыл...
   Она тупо стала смотреть, как медленно темнеет в комнате, как пляшут блики машинных фар на потолке в темноте. Аврора не хотела себе признаваться, но она все еще напряженно ждала ответа...
   Он ответил ей поздно вечером, в начале двенадцатого, когда она уже лежала и корчилась в бессмысленных попытках уснуть. Послание содержало только одно предложение:
   Я о тебе помню.
   Глава 8
  
   Ничего так не украшает женщину, как любовь.
   На следующий день Авророй можно было любоваться. Зеленые глаза искрились, выпуская во внешний мир кванты света. Темные кудри отливали каштановым блеском, играли на на морозном зимнем солнце множеством вариантов. Улыбка не покидала лица, изредка обнажая красивые белые зубы. В довершение она надела купленные вчера сережки и новую блузку.
   - А причина? - спросит недогадливый читатель.
   Он ее не забыл! Он ее помнит!
   Если он ее помнит, то конечно, они еще встретятся.
   Боже, какое счастье!
   Свет лился из нее нескончаемым потоком. Как в щелку между досками пробивается солнце и этот луч блистает сотнями пылинок. Она улыбаясь шла на работу, улыбаясь сидела за монитором, улыбаясь разговаривала с коллегами.
   Теперь у нее есть небольшая тайна, а они о ней не знают. Эта тайна -- источник ее света. Они думают, что она по-прежнему одинока, а она теперь не одна. У нее есть он. Тот, которого она ждала всю жизнь. И они непременно еще встретятся. А коллеги об этом даже не догадываются.
   Работать было невозможно. Хотелось встать, схватить Светлану Анатольевну в охапку и кружить ее по тесному офису, заваленному бумагами. Она даже попыталась сделать это во время очередного чаепития, но женщина серьезно запротивилась и ее пришлось оставить в покое.
   ? Что это с тобой сегодня? То бледная, как поганка, то светишься, как блин маслом намазанный, - причитала женщина, оправляя кофту, после теплых объятий Авроры.
   ? Ничего, - загадочно отвечала девушка, подмигивая. - Была уставшая, а теперь отдохнувшая.
   ? Врешь! А то я мало жила и не понимаю. Влюбилась небось!
   ? Не, не бойтесь, - и все разразились громким смехом.
   В голове была музыка. Не понятно какая, не понятно откуда. Какие-то мелодии из ранее слышанных песен. Ей казалось, что она отчетливо ее слышит, а эти все, которые сидят, погрузившись в ЖК мониторы, делают вид, что не замечают, что она звучит. Аврора подпевала этому мотиву, ее попросили не петь. Она расхохоталась, но примолкла. Им не понять ее состояния. И не нужно на них обижаться, им это просто не дано.
   Ближе к вечеру позвонил ее друг Серега. Они с ребятами собирались в кино, позвали ее собой. Она согласилась идти, все так же напевая в трубку.
   Фильм был интересный. Про Великую Отечественную войну. Как - будто наша современная молодежь попала в 41 ый год. Можно было попереживать за ребят и даже поплакать в конце. Но Авроре не хотелось.
   После фильма решили не расставаться, а поехать к Ленке. Она жила одна в трехкомнатной квартире. Вообще почти все друзья Авроры были какими-то странными. Всем им было, лет за двадцать пять, но, несмотря на это, они не спешили создавать семьи. Вернее может им хотелось обрасти вечными ценностями, но все никак не получалось. У всех у них были какие-то свои интересы, да и дружили они так, чтобы просто не было одиноко.
   Сашка, к примеру, очень любил экстрим. Он каждый год ходил в походы то на Урал, то покорял Альпы. Потом приезжал вот в эту компанию, и показывал фотографии, рассказывал впечатления. Притом они у него всегда были житейские, типа: "Все время питались сухим пайком, так достало", или "переодевались в зимние куртки и всю дорогу потели, как кони". Авроре это не нравилось. Однажды Саня рассказывал, как они поднялись на уровень облаков. Наша героиня с замиранием сердца и дрожью в голосе спросила:
   - Саша, скажи, что чувствует человек, когда он достигает облаков?
   На что ее собеседник резонно ответил:
   - Ну, одышка, давление поднимается...
   Не все, конечно, были такие. Был еще Серега, который каждый год покупал себе, то велик, то коньки, то ролики, а то и лыжи и, катаясь на всем этом поочередно, набивал себе синяки, как трехлетний...
   Лена же была девушка мрачная. Она всегда думала над глубокими филосовскими вопросами и пыталась обсудить их с ребятами. Иногда ей даже удавалось завлечь их в полемику, но как правило это был недолгий разговор, который все равно заканчивался шуткой и смехом.
   Сегодня друзья ели пельмени и салат с крабовыми палочками, купленный на общие деньги в магазине. Обсуждали фильм и последние новости. Рассказывали комические случаи из жизни. Общались, смеялись.
   В этот вечер ни один из парней не мог не только отойти, но даже глаз оторвать от Авроры. Лена как-то огорчалась сначала по этому поводу, но потом смирилась и сама поддалась ее обаянию. Аврора упивалась мужским вниманием, болтала без умолку, сама шутила, сама смеялась своим шуткам, почти не ела и много пила. Она была счастлива и наверное, сама себе не могла объяснить, почему.
  
   Глава 9
  
   Так медленно уходила надежда.
   Это на самом деле страшное чувство. Надежда - один из самых больших даров, который сделал Бог человеку.
   Представьте себе что вы скатываетесь в пропасть по гладкой скале. Царапаете сколькую поверхность ногтями, набирая и набирая большую скорость. В душе лихорадочный страх и отчаяние, которые сжимают сердце. Дно близко вы уже инстинктивно чувствуете это. Сейчас упадете и...
   И в этот момент вам под руку попадается выступ. Вы хватаетесь за него и отчаяние уступает место борьбе и жажде жизни. Этот самый выступ называется надежда...
   Лететь страшнее, чем падать. Человек, кторый бросается вниз с большой высоты умирает от разрыва сердца, а не от удара об землю.
   А она именно падала...
   Так прошла неделя. Мужчина в кожанной кепке стал казаться ей сказочным сном. Она решила просто забыть об этом и жить, как будто не было никогда этой командировки. Так было нужно. Работы было много, она садилась за монитор и уходила в нее вся. Оставалась до поздна, общалась с уборщицами, которые мило беседовали с ней с глазу на глаз, а за спиной говорили, что у бедной девочки совсем нет личной жизни.
   Слухи. Жизнь каждого человека насквозь пропитана ими. Замечали ли вы, едва за кем-то закрывается дверь, его тут же начинают обсуждать. Если человек хороший, то непрменно скажут о том, какой он замечательный, если же плохой...О нем станут говорить в таких нелицеприятных выражениях, что если бы он сам слышал это все, то наверное решил бы укротить свой нрав. Ну, а если человек еще кому-нибудь насолил, а этот кто-то оказался с хорошей фантазией о нем придумают такую историю, что ему до конца жизни обеспечат перешептывание в спину и смешки в лицо.
   Поэтому большинство людей бояться стать героем сплетен и поступают так, как диктует общество. Так, чтобы оно не осудило. Люди поступают так, даже теряя личное счастье. Что ж, мы привыкли зависеть.
   Аврора все это понимала не так. Она привыкла к тому, что на нее всегда как-то не так реагируют и поэтому совершенно перестала прислушиваться к грамофону общественного мнения. О ней говорили всегда. В школе одноклассницы, в подъезде соседки, здесь -- коллеги. Последние придумали мутную историю о том, что она якобы влюблена в Главного. Аврора это знала, но не придавала этому никакого значения. Бороться было бесполезно, возражать значило удвоить слухи. Поэтому она просто не реагировала. И в этом была сила.
   Однажды она сидела в офисе в восьмом часу вечера и просматривала какие-то документы. Подготовка к аудиту - дело сложное, нервное, лучше не оставлять на последний момент. Тишина. Даже уборщицы уже ушли. Однообразный монотонный гул процессора сливается с потрескиванием люминесцентной лампы, и с ревем машин за окном.
   Сравнительная, но тишина.
   Вдруг звонок сотового. Аврора успела подумать о том, кто же это так поздно о ней вспомнил, и взяла трубку.
   - Здравствуй, звезда.
   Представьте себе картину. Вам дали поручения донести из одной комнаты в другую хрупкий дорогостоящий предмет. Вы несете его, аккуратно делая каждый шаг, почти не дышите. И вдруг он падает и разбивается вдребезги. Вместе с ним и ваше сердце.
   У Авроры появилось именно такое чувство, как будто ее сердце было дорогим хрусталем, и его уронили с большой высоты о камень.
   Вдребезги!
   - Здравствуйте.
   - Где ты сейчас?
   - На работе.
   - Я сейчас приеду.
   Тишина.
   Снова гул люминесцентной лампы и шум процессора. Ей стало плохо, можно было вызывать врача. Сердце бешено стучало, руки тряслись как после долгого похмелья, глаза горели.
   Дышать. Дышать глубоко.
   О, Боже!
   Стоп! Он сейчас приедет. Надо выключить компьютер, одеться.
   Она начала лихорадочно суетиться по офису, роняя бумаги на пол. Ничего, не страшно. Все выключено, осталось только одеться. Зеркало. Она не узнает в нем себя. Глаза горят огнем. Грудь с каждым вздохом поднимается очень высоко. Что еще? Что-то не так. Но что?
   Очень странное ощущение, как будто в зеркале она сейчас видит не себя, а кого-то другого.
   Снова звонок:
   - Я внизу. Спускайся.
   И на ватных ногах по лестнице. Странно, у нее даже ступени не чувствовались. Как с горки. Сдала ключи, автоматически улыбнулась охране. Мороз на секунду отнял дыхание, защипал в носу. Оглянулась вокруг. Совсем темно, но машин нет, уже ведь поздно. Только одна черная иномарка. До нее пять ступеней с крыльца и три шага.
   Шаг, шаг, шаг...
   Она в неуверенности застыла перед затемненным стеклом машины...
   Дверь открылась сама, или это она ее открыла?
   У него громко играла музыка. Что-то из французской эстрады. Точно Патрисия Каас. Низким, чувственным сексуальным голосом. Она не стала ничего говорить, она даже не набралась смелости взглянуть он ли это.
   Это был он. Она знала.
   Он тоже ничего не сказал, но она почувствовала на себе его пристальный долгий взгляд. Сама не понимая почему покраснела, но глаз поднять так и не смогла. Тогда она завел машину и они поехали в полную неизвестность.
   Занесенную снегом дорогу украшали освещали желтым светом фонари, по краям наваленные снегоуборочной техникой, лежали грязные сугробы. Она закрыла глаза и откинулась на сидение.
   Евгений Николаевич убавил звук и спросил:
   - Ну, что?
   Она открыла глаза, резко выпрямилась и испуганно посмотрела на него. В улыбке расплылись полные губы, значит он рад этой встрече.
   Он приехал! Одного этого было достаточно.
   - Ну, что молчишь?
   - А что я вам могу сказать?
   - Правду.
   - Какую?
   - Ты хотела встретиться со мной, не так ли?
   Она устремила взгляд в окно. Там один за другим на большой скорости мелькали фонари. Желтый свет одного, сливался с другим, образуя своеобразное световое полотно. Как туман.
   Аврора молчала и смотрела на свои сапоги с длинным носом и высоким каблуком.
   - Ты влюбилась в меня?
   Ей стало стыдно. Он же женатый человек. Чужой. А она тут со своими соплями. Какой ужас. Аврора прикрыла лицо руками и едва, слышным голосом прошептала:
   - Остановите, пожалуйста, машину. Я выйду...
   Он засмеялся. Неожиданно, резко, громко. Она вздрогнула и отняла руки от лица и наконец заставила себя посмотреть на него. Он все так же спокойно улыбался.
   - Я прав?
   - А Вы? - робко начала говорить она, глядя на него в упор. Ее раздражало, что он так просто говорит о высоких материях. Она влюблена! Сказать это вот так грубо и низко. Ни тебе волнительных томлений, ни страстного ожидания признания. Она чувствовала, что без ее ведома кто-то проник к ней внутрь. Как-будто ты оставил случайно свой дневник, с самыми откровенными мыслями на столе, а его прочитали без твоего ведома. - А вы нет? - она начала набираться смелости. Он смотрел на нее с наглой, довольной улыбкой и молчал. Глаза ее загорелись праведным гневом. - Зачем вы тогда приехали? Вы здесь, потому что чувствуете ко мне то же, что и я к вам... - она осеклась и отвернулась. Он улыбался по-прежнему.
   - Все?
   - Вы что-то еще от меня хотите?
   - Да. Скажи, где ты живешь?
   Евгений Николаевич остановился возле ее подъезда и с интересом стал разглядывать здание. Унылая коробка из бледного кирпича. Одинаковые окна, где-то потухшие, где-то со светом. У многих висят пакеты с продуктами - даже холодильника нет. На крыльце - шумная компания пьет пиво, матерится и грызет семечки. И надо было именно в этот момент из железной двери выйти девочке в короткой юбке и длинных лакированных ботфортах и отправится на ночную работу?
   - Дааа, - протянул он. - И ты здесь живешь?
   - Да, - сухо ответила она. - А что?
   - Нет, ничего. С кем?
   - Одна.
   - А почему не зовешь меня в гости?
   Она растерялась совсем и ответила:
   - У меня бардак. - и потом быстро прибавила - да вы заходите.
   Он снова расхохотался и, буквально спустя секунду, абсолютно серьезно сказал:
   - Так, все, мне пора. Я был очень рад тебя видеть.
   Аврора застыла, как будто ее пронзила молния. Как?! Все?! И он сейчас так просто уедет?
   - А...А вы? - она в конец спуталась и замолчала, глядя на него умоляющим взглядом. Хотелось заплакать. Она столько его ждала, столько мучалась, а он просто соберется и уедет.
   - Что я?
   - Вы еще приедете?
   - Да. Приеду.
   Она растерянно оглянулась по сторонам и вышла из машины.
  
   Глава 9
  
   Теперь она заболела.
   Именно болезнь, по-другому это никак нельзя назвать. Когда человек болеет, он испытывает какие-то страдания, как правило, физические. Мучительно ожидая чего-то, в груди словно бы натягиваются струны. Они уже растянуты до упора, а их все прдолжают вытягивать. Ощущение противное, хочется выплюнуть сердце, чтобы это постоянное напряжение хоть немного отпустило.
   Чем не болезнь?
   Аврора была больна. Она приходила на работу, и клала телефон прямо перед собой, даже не отключая звук - нельзя. Вдруг он позвонит, а она не услышит. Приходила домой и носилась с телефоном, как курица с яйцом. Даже чехол специальный купила, чтобы средство связи висело на шее всегда. Потом, когда все дела уже заканчивались и она, выйдя из душа, ложилась на диван, он лежал рядом с ней, и она не сводила с темного экрана глаз. И так вечер за вечером.
   Но он не звонил...
   Прошло столько времени, что он снова стал казаться ей сказкой. Ей это приснилось, это не могло быть реальностью. Надо перестать думать и ждать, это бесполезно. Надо просто забыть. Забыть. Забыть...
   "Забыть", - думала она глядя в бумаги. Строки прыгали перед глазами, двоились и троились.
   Быстрее бы уж кончился рабочий день! Время тянется слишком медленно. Но сегодня плавно перейдет в завстра, и в этом завтра время будет проделывать тоит же фокус. Медленно-медленно.
   Аврора тяжко вздохнула и прижала одну руку к сердцу.
   ? Чего ты, Ляля? - грозно спросила Светлана Анатольевна, снимая очки и подходя к девушке.
   ? Ничего. С сердцем что-то.
   ? А говорила не влюбилась. Что у тебя с сердцем?
   ? Словно растягивают его во все стороны. Не могу.
   ? Ну, погоди, погоди, - загадочно улыбаясь и качая головой из стороны в сторону, проронила женщина. Подошла и положив большие руки на спину Авроре, начала больно массировать спину. - Скоро у тебя радость будет.
   ? Ладно вам, Светлана Анатольевна. Все и так нормально. Спасибо.
   Ляля пошевелила плечами и освободила спину от рук пожилой женщины.
   Может чаю? - предложил кто-то. Все согласились. Аврора встала, поставила чайник, пошла полоскать чашки. Ее не было пару минут, но за время ее отсутствия многое в кабинете изменилось. Когда она вошла, на нее смотрели с удивлением и любопытством.
   ? Вы почему так на меня уставились?
   ? Тебя Главный к себе вызывает, - подпиливая ноготь и подмигивая девушке, ответила Светлана Анатольевна.
   Ляля чуть не выронила поднос с чашками и испугано посмотрела на женщину. Та ответила ей легким пожиманием плеч.
   Когда Аврора зашла, Михаил Алексеевич ходил из стороны в сторону, измеряя шагами длину кабинета.
   ? Аврора, проходи, садись. - Ляля села. Он одарил ее долгим взглядом сверху вниз и сел в свое кожанное кресло. А хочу обсудить некоторые подробности твоей последней командировки.
   Она вздрогнула, наклеела внимательную улыбку на лицо и сделала удивленные глаза. Он отсмотрел результаты своего вступления, кажется остался неудовлетворенным, потому что немного поморщился, и добавил:
   ? А вернее ее резултаты.
   Ей захотелось выдохнуть, но она сдержала вздох.
   Глубоко и тяжело вздохнул он, потом снова поднялся с кресла и прошелся по комнате.
   ? Я вас слушаю, - предупредительно сказала Аврора, внутренне раздражаясь из-за его долгого молчания.
   ? Понимаете, какое тут дело... - Он задумался и сделал еще пару шагов. - Мы должны разрабатывать совместный проект, который должен стать резултатом наших общих усилий.
   ? Я знаю. Это я составляля договор.
   ? Он хочет, чтобы этим занялись вы. - При этих словах он остановился и стал внимательно вглядываться в ее лицо. Ее улыбка стала шире.
   ? А вы? - спросила Аврора.
   ? А мое мнение солидарно с мнением Евгения Николаевича. Вы понимаете, что это значит?
   ? Не совсем.
   ? Вас повышают. Я вас повышаю. У вас теперь будет свой кабинет, в котором вы не отвлекаясь будете работать над этим делом. Он предоставит нам сотрудника со своей стороны, он станет вашим напарником.
   ? А сам он не будет заниматься совместным проектом? - довольно уверенным голосом, но внутрене содрагаясь и крича, спросила Ляля. Главный посмотрел на нее и взгляд его стал тверже.
   "Прокололась", - подумала Аврора, краснея под этой пыткой.
   ? Нет. Не будет. - очень грубо ответил Главный.
   На пару секунд воцарилась тишина. Михаил Алексеевич смотрел на нее, она на него.
   Прошла минута. Тишина становилась уже неловкой.
   Внезапно он широко улыбнулся и сказал:
   ? Я тебя поздравляю с назначением. Надеюсь ты не обманешь того доверия, которое тебе оказали.
   ? Спасибо.
   Аврора встала и пошла к выходу.
   ? Аврора, - позвал он, глядя ей в след. Она обернулась. - Помни, за тобой Москва.
   Переваривая новость девушка медленно дошла до своего кабинета. Там ее встретили шквалом аплодисментов и поздравлений.
   ? Вот, Ляля, а ты грустила, - и Светлана Анатольевна протянула ей руку с ключом от ее будущего личного кабинета. Только тут Аврора поняла, что же на самом деле случилось. Она радостно вскрикнула и кинулась в объятия доброй женщины.
   Как только Главный ушел сбегали за шампанским и салатиками. Угощала Ляля. Поздравления сыпались снова и снова. Она знала от кого они звучали искренне, а от кого с завистью и недоброжелательством, но всем одинаково улыбалась. Все вместе зашли в новый запыленный кабинет. Он был абсолютно пустой, и кроме стола и стула там ничего не было. Аврора решила повесить на стены картины, а на подоконник поставить много цветов.
   ? Непременно кактусов, - смеялись все, намекая на строгость Главного.
   Разъехались поздно. Аврора шла наполненная новым чувством домой, поднялась на свой этаж.
   - Снова скажешь, что с работы? - внезапно спросила ее тетя Тоня, выходя из общей кухни и подшучивая над ее нетвердой походкой. Аврора подмигнула и вошла в комнату.
   "Забыть, - вдруг навалилось на нее мысль. Есть мысли, которые напрямую связанны с местом, к котором она в первый раз возникла. Одно неразрывно связанно с другим. - Это он. Он попросил Михаила Николаевича дать ей повышение. Зачем? Он все еще помнит о бедной Ляле и пытается помочь ей? Нет, вовсе уже и не помнит. Даже думать не стоит".
   Аврора скинула сапоги и пальто и бухнулась на диван.
   Ох уж ей этот Главный. Что-то точно подозревает, но боится спросить напрямую. Вот и вертится вокруг да около. Сегодня ее раскусил наверно. Странный очень стал. То обращается на "ты", а то на "вы". Да какое ему вообще дело до того, в кого влюбилась Аврора. Ну, было и было. Теперь-то все равно ничего нет. Потому что ей надо просто забыть.
   Она медленно поднялась, ощущая ломоту во всем теле. Вокруг бардак - третий день стоит немытая посуда, чашки, с осевшим по внутренним краям налетом, дальше разбросанные по всей мебели одежда, белье. Пусть будет. Убираться не хотелось. Аврора подошла к зеркалу, сняла сережки и снова застыла в безмолвном самосозерцании. Мыслей не было. Настроения тоже. Тягостное чувство. Что это? Одиночество? Тоска? Уныние?
   Так не пойдет. Ее повысили, у нее теперь свой кабинет. И проект теперь свой. Разве мало поводов для счастья?
   Она медленно сняла блузку и надела ночную сорочку. Стала стелить постель. Расстелила покрывало и села, опять зависнув в тягостной задумчивости. Хотелось вздохнуть глубоко-глубоко, но априори было ясно, что это ничем не поможет.
   Слишком много свободного времени. Надо заняться чем-нибудь. Чем? Вязать носки? Вышивать крестиком? Для кого?
   Наконец она тяжко вздохнула, раздвинула диван, достала из него одеяло.
   Заиграла мелодия.
   Это он!
   Она сразу знала он. Точно он, без вариантов.
   - Я тебя приветствую.
   Она засмеялась. Фальшивым, неродным смехом. Чтобы стало легче, потому что грудь была переполнена. Но смех не помог.
   - Ты дома сейчас?
   - Дома.
   - Одна?
   - Да.
   - Ты слишком часто находишься одна. ... И дома, - прибавил он спустя некоторое время.
   Аврора промолчала, чувствуя, как бешено, в груди колотиться сердце. Но натянутость отпустила. Словно по струнам кто-то резко ударил и они порвались.
   - У тебя чай есть?
   - Что? - не поняла она столь стремительной смены темы. Через секунду дошло: - А, есть.
   - Нальешь?
   - Налью!
   И тишина...
   Она как бронзовая статуя не могла сдвинуться, обдумывая их диалог. И вдруг поняла, что через несколько минут, он будет здесь!
   Боже!
   Кругом бардак, она в пижаме, кровать растеленна и вообще...
   При некоторых обстоятельствах люди могут действовать в два раза активнее и быстрее, чем в обычной жизни. Как иначе объяснить тот факт, что за следующие семь-десять минут Аврора успела заправить диван, переодеться, подправить макияж, уложить локоны, засунуть грязную посуду в шкаф, убрать крошки со стола, включить компьютер и поставить романтическую музыку.
   Аврора села, чтобы немного отдохнуть и выровнять сбившееся дыхание. Тихо, только гулко стучит сердце в груди и слышно как у соседей работает телевизор.
   Он даже не сказал, что приедет. Может, он просто пошутил...
   Дура!
   И она расхохоталась, как плохой актер перед дешевой публикой.
   Минуты тянулись медленно, с каждым ударом секундой стрелки надежда уходила все дальше и дальше. Она оглянулась по сторонам - может что-нибудь еще надо положить на место. Но все было уже в порядке - вещи скомканы и кинуты в шифоньер, грязная посуда в шкафу. Не зная, куда себя деть, она выключила свет и подошла к окну.
   Окно покрылось льдом. Аврора приложила ладонь и почувствовала, как она почти моментально стала мокрой и холодной. Остался смешной след. Она рано отдернула замерзшую руку, пальцы не пропечатались до конца, поэтому след на стекле напоминал детскую ручонку. Маленькую детскую ручонку.
   Медленно подъехала черная иномарка. Припарковалась. Внутри появился светлый мотылек - экран сотового. Она жила на третьем этаже - ей все это было видно.
   Он внизу.
   Почему ее не слушаются ноги? Почему она дышит так, словно идет на расстрел?
   Он. В полном молчании они дошли до ее комнаты. Она широким жестом пригласила его войти. Он прошел, сел на диван, развалившись как у себя дома, и оглянулся по сторонам.
   - А у тебя уютно.
   - Если бы видели, что здесь творилось раньше, вы бы так не сказали.
   При этих словах в голове Авроры вспыхнуло воспоминание.
   Она в срочном порядке искала место, где ей жить, ситуация была критическая. Хорошие варианты были ей недоступны, плохих не было. Эту каморку она нашла через знакомых.
   Тогда она вошла в комнату и онемела от ужаса. Комната, в которой ей предстояло жить, была похожа на склад со сломанной мебелью. Везде пыль, сломанные стулья, допотопный шифоньер, с обвалившимися внутри полками. Хотелось сесть и поплакать, но вместо этого она взяла ведро и тряпку и принялась за работу...
   - Ну, как у тебя дела?
   - Не очень.
   - Почему?
   - Это вы...
   - Что я?
   - Из-за вас не очень.
   Он расхохотался своим тяжелым смехом и вперил в нее свой взгляд. Она гордо не опускала глаз и скоро почувствовала, как земля уходит из-под ног. Голова закружилась, ей пришлось взяться за ручку кресла, в котором она сидела...
   - Как твоя работа? - спросил он, видя что она в смущении стала смотреть по сторонам.
   - Все хорошо. - Аврора поняла, что он приехал спросить, получила ли она повышение, поэтому не стала говорить об этом, а вместо этого продолжила. - Михаил Алексеевич очень много про Вас спрашивал тогда, я сказала ему, что вы хороший руководитель и...
   - Я это знаю.
   - В смысле? - не поняла Аврора.
   - Я знаю, что ты умная и сообразительная девочка, отсюда моя уверенность в том, что ты не сказала ничего лишнего.
   - А что Вы считаете лишним?
   Снова ее свинцовым грузом придавил его смех. Аврора поежилась и подошла к окну. Беспросветная тьма жестко сдерживала рамки тусклого фонарного света, устало кружились на ветру одинокие снежинки. Стало грустно. Она его ждала с таким нетерпением и желанием, а он в ответ просто смеется над ней.
   - Солнце, что с тобой?
   Она резко обернулась и посмотрела в эти холодные, серовато-голубые глаза. Он улыбался. Она тоже расхохоталась в ответ.
   - Зачем вы приехали? - внезапно оборвав свой смех, серьезно спросила она. Он не удивился, словно бы ждал этого.
   - Ты хочешь, чтобы я уехал?
   Она покраснела, опустила глаза в пол, и еле слышно прошептала:
   - Нет...
   Наконец завязался конструктивный диалог. Говорили о жизни. Она рассказывала ему о своих мечтах. Он смеялся.
   ? Чего ты хочешь достичь в этой жизни?
   ? Я хочу быть "железной леди". Работать и много зарабатывать. Дело должно быть непременно свое, собственное. Машину хочу, как ваша, всегда носить высокие каблуки, чтобы непременно шпильки, и чтобы косметика была самой дорогой и качественной. Чтобы не надо было слушать, как опускает ниже плинтуса Михаил Алексеевич...Вот если бы у меня были подчиненные сотрудники, я бы с ними не так обращалась...
   - А как?
   - Хуже! - крикнула Аврора и засмеялась.
   - А как это опускать ниже плинтуса? Что это за выражение? - спросил Евгений Николаевич.
   - А вы не понимаете? Вы что совсем уже старый?
   Настала время засмеяться ее собеседнику.
   - Спасибо, солнце.
   - Ой, я не хотела вас обидеть. Простите, пожалуйста. Я...Я правда не хотела.
   - Все нормально. Так, что это значит?
   - Что? - совсем смешалась девушка.
   - Ниже плинтуса.
   Она задумалась немного, пару раз прошлась по маленькой каморке, разглядывая предметы, но не замечая их.
   - Это когда унижают человеческое достоинство, когда опускают морально. Плохо становится после такого выговора. Чувствуешь, себя самым ничтожным ничтожеством...Он так умеет. Сам никогда не повышает голос, а лучше бы орал задыхаясь в слюнях...Да, он умеет. Я его, поэтому и боюсь...
   - Ты не его боишься. Ты боишься того состояния, которое наступает после разговора с ним.
   Она внимательно посмотрела на него и снова в задумчивости прошлась по комнате. То, что он сказал, она словно бы раньше знала, но как-то неосознанно, только чувствуя, но не понимая. А он...Он все знает. Все, что он говорит точно. Он гений.
   ? Чего еще? Курить не меньше чем "Винстон", а пить не меньше чем "Хольстен" ты не хочешь?
   ? Можно и так. - рассмеялась Аврора.
   ? Мечты у тебя пустые какие-то. Банальные, я бы сказал. Как у всех девочек твоего времени.Ты вроде умная, а так легко купилась на современные идеалы. Это пусты идеалы, понимаешь? Нежизнеспособные.
   ? А по вашему я должна хотеть замуж и много детей?
   ? А что в этом плохого. Это в конечном счете удел всех женщин. И только так она может реализоваться.
   ? Только не я.
   ? Да, жертвы времени. Но это возраст. Повзраслеешь, многое поймешь. - Он с грустью посмотрел в сторону окна и поднялся с дивана. - Ну, спасибо тебе за вечер, солнце. Мне пора.
   ? Как?! Уже?
   ? Да.
   ? Ну, останьтесь. На капелющечку еще. Ну, пожалуйста. Я очень Вас прошу.
   Он не сдвинулся с места и ответил долгим взглядом. Она смотрела на него. Они словно бы пытались что- то сказать друг другу, а вслух было нельзя.
   Внезапно он поднялся, накинул куртку и вышел. Она последовала за ним. Ледяной ветер, стремительно ворвавшийся, как только открылась подъездная дверь, пронзил ее насквозь.
   - Я очень боюсь, что вы больше не приедете.
   - Бояться ничего и никогда нельзя.
   Он захлопнул дверь и плавно тронулся с места. Она взглядом следила за машиной, пока та не скрылась из вида.
  
   Глава 10
  
   Он раздражал ее.
   Некоторые его слова и поступки, просто бесили ее. Порой на како-нибудь из его слов у нее внутри просто поднималась волна негодования. Хотелось высказать, как он ей ненавистен, но она молчала.
   Она любила его и понимала это. Страстно и глубоко, забывая саму себя.
   Вы никогда не задумывались сколько оттенков чувств может испытывать человек? Жалость и злобу одновременно, сострадание и презрение, ревность и симпатию, а уж о любви и ненависти сказанно даже в поговорках. Оттенков тысячи, и один из низ не похож на другой. Оттого и один человек понимает другого только в общих чертах и никогда не сможет понять всю глубину чувств другого. Одному оттенок кажется голубым, другому темно-синим, а третьему цветом морской волны. Сколько людей, столько мнений.
   Ей дали повышение. Она не знала как, не понимала за что, но факт был на лицо. У нее была новая должность. Больше ответственности, больше обязанностей, но и больше денег. Теперь поднимаясь по грязной лестнице "социального дна" и вдыхая запах дешевой человеческой жизни, она всегда думала, что скоро переедет отсюда, снимет однокомнатную квартиру, обставит ее по своему вкусу, и будет жить. Как славно!
   Опасений, что она не справится, не было. Она знала, что справится. Точно.
   На выходные позвонил Саша и компания друзей отправилась в кафе, где было решено отметить повышение, попить пива, поговорить по душам и обсудить последние новости. Всем было весело и смешно, а Авроре - грустно. Чего-то не хватало. Чего? Она пыталась не отдавать себя отчета и не думать об ответе на этот вопрос.
   Чего-то. Хватит претворяться, не чего-то вовсе, а кого-то.
   Аврора не видела его уже около двух недель. Теперь он уже не казался ей сказкой. Она твердо знала, что он есть. Только не с ней. Порой она представляла себе, что где-то есть он. Он встает с утра, завтракает, целует свою жену и уходит на работу. Притом она не завидовала его жене, она всегда знала, что эта женщина есть. Ей казалось страшным, что у него помимо нее есть еще увлечения на стороне. Такие же как она...
   Он не вспоминает о ней уже две недели. Занят? Что настолько, что даже позвонить времени нет? Может болен? А может жена лютует? Предположений было море. Их можно было видоизменять, модифицировать, забавляться ими. Но все равно через призму этих вымыслов всегда чувствовалась жестокая правда, которую надо было прятать за них, потому что она была смертоубийственной. Он просто забыл ее.
   Так думала она, пока шумная компания обсуждала ее повышения и поздравляла ее. Внезапно кто-то вспомнил про Матфея. Аврора как-то раз приводила его в эту компанию, все были с ним знакомы.
   -Ну, как там у вас? Когда свадьба? - довольно ухмыляясь, спросил Серега.
   - А ты с какой целью интересуешься? - смело, глядя в его пьяные глаза, задала вопрос Аврора.
   - Ну, ты такая задумчивая сегодня, за весь вечер два слова не сказала. Что это, если не амуры.
   Аврора непринужденно засмеялась, сведя все на шутку, и мастерски направила разговор в другое русло - сколько теперь стоит снимать квартиру. Все зашумели, рассказывая, кто что слышал или знает на этот счет а Аврора, воспользовавшись, случаем, снова ушла в себя.
   Матфей...Боже! Она уже забыла, когда вспоминала о нем в последний раз! Это он. Он выгнал из ее памяти Матфея. Совсем выгнал. Он не оставил никому места в ее сердце, царствуя там как абсолютный монарх. А ведь знакомы они совсем немного.
   От осознания этого стало страшно. Она поняла, что глупо было так привязываться к совершенно чужому человеку. Но теперь сожаления уже не имеют никакого значения. Слишком поздно.
   Стало так страшно, что закружилась голова. Она срочно стала искать, за что бы зацепиться мыслью.
   Ребята как раз обсуждали агентства, которые помогают найти жилье.
   Она, как за спасательную соломку схватилась за этот разговор и стала принимать активное участие. Решили посмотреть, сколько она будет получать на новой должности и, исходя из возможности, уже искать варианты.
   - Квартира обязательно, должна быть без мебели. Я сама хочу ее обставить. Там должен быть диван-канапе и маленькая полка с баром, в котором будет непременно стоять ликер и "Чинзано".
   Посмеялись и решили, что для старых друзей в этот бар придется поместить и бутылку простого пива. Литров пять...
   Воскресный день клонился к вечеру. Город окутал плотный сумрак. На дворе стоял сильный мороз, от которого снежинки под фонарным светом казались тысячами мелких бриллиантов. Снег лежал под ногами сияющим ковром и мягко хрустел под ногами. То тут, то там уже попадались новогодние украшения - самые расторопные уже готовятся встречать праздник. И вроде еще знаешь, что еще долго, а на душе уже тихо пошевеливается ожидание чего-то нового чудесного, праздничного...
   Ребята не спешили расходиться. Все знали, что завтра трудовой понедельник, с его новыми заботами и тревогами, поэтому этот день и эти приятные минуты дружеского общения хотелось протянуть максимально долго. Разговор притих, все молча поглядывали друг на друга. Время от времени слышался чей-то глубокий вдох, снова воцарялась тишина.
   Совершенно внезапно в этой установившейся тишине зазвенел сотовый Авроры. Она подпрыгнула на месте, дрожащими руками открыла аппарат и, взглянув на дисплей, соскочила как ужаленная с места.
   - Ты где? - послышался знакомый голос в телефонной трубке.
  
   Глава 11
  
   Было холодно.
   Неизвестно откуда вышел ледяной ветер, который ехидно и нагло пролезал через щели в одежде и обдавал ее резким холодом. Люди автоматически поднимали плечи, неестественно вжимали голову в тело и становились похожими на горбатых. Лицо замерзало и, казалось, покрывалось тонкой ледяной корочкой, из глаз текли слезы.
   Ветер.
   Его проклинали все, кто в этот момент оказался на улице. Матери сетовали на него и оборачивали детские румяные лица в шарфы по самые глаза. Мужчины поднимали воротники и раздраженно и зло сплевывали на землю слюну. Все прибавляли шагу, мечтая поскорей очутиться там, где свирепый ледяной варвар не сможет напасть на них - за крепостью стен высотных домов.
   А он, как ни в чем не бывало, подхватывал мусор и мелкую снежную пыль, вальсировал с ними по переулкам и площадям города, заставлял кланяться деревья в разные стороны. Ветви стучали друг об друга так, словно неодобрительно перешептывались, кляня эту ночь и этот ветер. А он свирепствовал и ликовал, словно в эту ночь настало его долгожданный бенефис...
   Аврора уже ничего не чувствовала. Лицо стало каменным, волосы спутались, из глаз непрестанно текли слезы. Она стояла у дороги и в темноте с надеждой взирала на каждую пару фар. Но все машины, как одна, в эту ночь неслись мимо, словно игнорируя ее. Пару раз кто-то просигналил, возможно выражая этим свое недоумение по поводу того, что можно в такую мерзкую погоду делать на улице, на самом ветру.
   Аврора старалась не думать что там за каждой из этих парой фар, за грудой металла было тепло и уютно, что там играет музыка и вся эта непогода превращается лишь в однообразный унылый фон за стеклом.
   Его все не было.
   Становилось уже обидно. Но он конечно извинится и объяснит почему так задержался. Ведь она же буквально просто убежала от своих друзей, едва пробормотав им, что у нее срочное дело и ей пора.
   Холодно.
   На дорогу смотреть стало неинтересно - слишком долго созерцала она эту картину. Медленно она пошла вдоль дороги, наконец, решила куда-нибудь спрятаться от этого ветра. Приняв это решение, она развернулась и пошла бодрым шагом, но за спиной послышался лязг тормозов, и сердце ее застучало.
   Дошла до черной иномарки, открыла дверь села.
   Тепло.
   Она закрыла глаза, и все вдруг исчезло - этот город, этот ветер. Голова кружилась, сознание несло куда-то в даль.
   - Солнце.
   По спине пробежали мурашки, она резко открыла глаза. Евгений Николаевич смотрел на нее в упор, так, словно любовался. Как будто она была для него самой красивой женщиной на всей планете.
   Аврора улыбнулась и хотела что-то сказать, но он прижал палец к ее губам, оправил волосы, разметавшиеся от ветра, и снова приковал ее этим долгим чарующим взглядом.
   И в один момент она поняла, если он не перестанет на нее так смотреть, она просто перестанет существовать. Растворится в этом сером, светло голубом взгляде и станет частью воздуха, легкой дымкой.
   - Говори уже что-нибудь. - Внезапно прервал он молчание и повернул ключ зажигания.
   - Зачем? - едва придя в себя от такой внезапной перемены, спросила Аврора.
   - Как зачем? Ты же все время что-то говоришь.
   Аврора надулась. Можно подумать, что она болтушка какая-то. Она, между прочим, серьезная леди - бизнес.
   - А мне дали повышение на работе, - едва сдерживая радостные эмоции, сказала она.
   - Правда? Когда?
   И тут Аврора подробнейшим образом рассказала, как ее вызвали в кабинет к Главному, как ей было страшно, и как сильно она была удивлена этой новостью. Неприятные стороны их разговора с Михалом Алексеевичом она скрыла. Потом, не останавливаясь, перешла на изменения, которые это назначение должно принести, не утаила и то, что теперь будет жить в квартире. Она гордилась этим.
   Когда ее бурное повествование, наконец, завершилось, Аврора поняла, что они подъезжают к ее дому. Ей стало тоскливо, в один момент все ее радостное настроение исчезло. Он ее сейчас просто высадит и умчится в другой мир. В мир, где ее для него не существует...
   Но все в этот вечер было иначе.
   Он припарковал машину, подал ей руку и достав из багажника большой пакет сказал:
   - Пошли.
   - Куда? - не поняла в конец растерянная и смущенная девушка.
   Он засмеялся свинцовым смехом, к которому она уже привыкла, и направился к ее подъезду. Разумеется, она последовала за ним.
   Было темно.
   Так темно, как никогда еще не было.
   Аврора поднималась по лестнице и никак не могла понять почему такой беспросветный мрак. Вообще в голове у нее все перемешалось. Они вот куда-то идут. Скорее всего к ней. У нее бардак как всегда. Да еще и темнота эта - ничего не разберешь. Надо же вот так все и сразу.
   На этаже света тоже не было, пришлось светить сотовым телефоном. Аврора по-хозяйски ловко открыла дверь, нажала на выключатель. Ничего. Свет отключили. Может быть за неуплату, в этом доме много должников. Темнота царила повсюду.
   Тьма и ледяной ветер...
   Аврора даже обрадовалась. Обстоятельства сложились так, что не будет видно ее бардака. Да и разговаривать с ним так будет легче. Она посадила его на диван, и лихорадочно стала искать свечи, шаря по всем полкам. Ей как-то дарили пачку ароматизированных красных свечей, она помнила. Но где же они. Никак не найти, а ведь всегда на виду были.
   Наконец Авроре удалось отыскать их, но они давали лишь слабое освещение. Евгений Николаевич был недоволен, он любил яркий свет. Девушка только развела руками, мол, прости, это не я отключила все здание от электричества.
   В пакете оказалась бутылка настоящего армянского коньяка "Арарат", дорогие шоколадные конфеты, хлеб и колбаса. Все это хозяйке удалось быстро расставить на столе, и через пару минут она уже и сама приземлилась на стул напротив него.
   Ни рюмок, ни фужеров у Авроры не оказалось, поэтому коньяк пришлось налить в простые кружки. Девушке очень понравилась мутно-зеленая бутылка с золотыми звездами, но взять ее в руки и рассмотреть хорошенько, она не решалась.
   - Аврора, - сказал он торжественно, держа кружку на вытянутой руке, словно хотел произнести тост имениннику, но тут смешался и спросил: - А почему у тебя такое имя странное?
   Его собеседница залилась звонким девичьим смехом. Когда волна веселья прошла, она выдавила из себя:
   - А почему у меня это все спрашивают?
   Евгений улыбнулся и продолжил:
   - Я хочу поздравить тебя с твоим назначением и пожелать тебе творческих успехов на новой должности. Но пить я буду не за это.
   Он туманно замолчал, буравя ее глазами.
   - А за что же?
   - За твою красоту, - и он залпом выпил все содержимое кружки.
   Странно. За ее красоту еще никто и никогда не пил. А ей уже двадцать. Стало обидно, и она тоже решила пригубить коньяка.
   А кому было пить за нее?
   Учитывая юный возраст героини читатель бы сказал : "Да конечно родителям!".
   Даа, конеечно родителям.
   У нее была счастливая семья -- нежная мама, любящий папа.
   Когда мама наказывала ее за какие-нибудь мелкие шалости девочка с большими зелеными наивными глазами и светлыми тогда еще волосами, бежала к папе. Он брал ее на руки, высоко подкидывал в воздух, почти до самого потолка, и ловил крепкими сильными руками. Тогда место слезам уступал детский радостный смех. По ночам, когда ей вдруг становилось страшно, она брала свою маленькую подушку и шла к папе на диван. Мебель была советская, места на ней было мало, а папа был большой, поэтому Аврора ложилась на полу, отец спускал ей оттуда руку и начинал рассказывать сказки, про крокодиленка Бобошу, который всегда попадал в разные неприятности, но мастерски выпутывался из них.
   А потом папа поступил очень банально. Он ушел от мамы к другой женщине...
   Наталья Владимировна, мать Авроры, молодая цветущая женщина, осталась одна с двумя детьми на руках.
   "Брошенная". Этот статус как ценник в магазине, прилепляется к человеку и отравляет ему жизнь.
   Тут и закончилась нормальная жизнь для молодой Наташи. Теперь ей одной надо было кормить двоих детей, не надеясь на алименты, от которых бывший муж скрывался.
   Однако это была не только мамина катастрофа.
   Почему когда люди расстаются, они не думают, сколько боли причиняют детям? Маленькие они не обросли той роговой чешуей бесчувственности, еще без зиготы, совсем беззащитные. Это для взрослых, все очень просто - мужчина от одной женщины ушел к другой. Это бывает. Таких историй в людском море сотни, к этому все привыкли, это обыденность.
   А дети не такие.
   У них свои ценности, свои убеждения - отдельный мир, в котором взрослые дяденьки и тетеньки, мало что понимают.
   И в этом мире Авроры, где папа был царем и богом, что-то пошло не так...
   Когда в государстве внезапно умирает монарх, начинается смута и волнения. То же произошло и с сердцем ребенка. Ей было просто необходимо, чтобы он был с ней рядом. А его не было. И детский мозг не мог понять почему.
   Она спрашивала у мамы, куда делся ее любимый папочка, но вместо ответа видела, что мама заливается слезами и прижимает дочь к себе, крепко-крепко, словно пытаясь дать любовь, которой не хватало.
   Если бы Бог хотел, чтобы женщина воспитывала ребенка одна, он бы не создавал Адама и Еву. Он бы создал только Адама или только Еву. Но их было двое и им было заповедано "Плодитесь и размножайтесь". Значит, это был мировой порядок, основа гармонии мира, который мы, люди, разрушили так легкомысленно...
   Шло время. Аврора росла, пошла в школу. Учится, ей не хотелось. Ей хотелось к папе.
   И он пришел. Маленький ребенок услышал знакомый голос и выбежал из своей комнаты навстречу отцу. Это был он! Но какой-то незнакомый, с каким-то чужим противным запахом. Тем не менее, это был он. Родной и любимый...
   Но пьяный.
   Возможно, что-то не клеилось с новой женщиной, или он скучал по детям, а может просто обиделся за что-то на жизнь и стал пить и в таком состоянии приходить к своему старому семейному очагу, даже не понимая того, что теперь в нем только тлели угли.
   Когда он приходил, девочка сидела возле него, как приклеенная. Уйти в другую комнату и оставить папу, у нее не получалось. Аврорик просто сидела возле него, порой что-то рассказывала, показывала какие-то безделушки. Совершенно внезано, на какую-нибудь мелочь пьяный папа вдруг раздражался и начинал кричать и больно бить по попе. То она кривлялась при нем, то не училась, а то и вовсе он придирался к какой-то ерунде. Это было Авроре не понятно, она снова и снова сидела возле пьяного папы в надежде, что сегодня все будет иначе. Но все заканчивалось всегда одинаково.
   Аврорик стала некрасивым подростком и перестала воспринимать этого человека, который приходил раз в месяц, а то и в несколько месяцев всегда пьяный. Он кричал, скандалили, бил маму. Когда мама начинала плакать, принимался за детей.Дети-подростки уже не молчали и открыто грубили отцу, высказывая свою презрение и ненависть.
   Презрение и ненависть.
   Какие страшные слова по своему содержанию. Казалось бы их невозможно использовать, когда речь идет о детях и родителях. Но нет.
   Пытались разговаривать, вызывали милицию, уходили из дома, оставив этого пьяного изверга одного. Ничего не помогало.
   Но это не самое страшное. Самое страшное, что вы, те, кто читают эти строки, тоже знаете сотню таких историй, были свидетелями таких сцен, их соседями, зрителями, участниками. А это уже действительно страшно! Это миллионы изуродованных, разорванных к клочья и разбитых вдребезги судеб...
   ? Что с тобой, малыш? - спросил Евгений Николаевич, обескураженный ее поведением. Его голос заставил ее вернуться в реальность.
   Вихрем пронеслось в голове Авроры прошлое.
   У человека в голове есть такое тайное место, куда он прячет самые неприятные и тяжелые воспоминания. Это как пчелиный улей - не трогаешь и все спокойно. Но стоит только задеть...
   Больно.
   Девушка поднялась и в задумчивости прошлась по темной комнате. Разгневанные пчелы вылетели из улея, окружили ее плотным кольцом и не собирались отпускать.
   Так кому же были пить за нее? Некому. Некому было и любить.
   Аврора подошла близко к своему гостю и, обжигая его своим дыханием, взяла его кружку и наполнила почти до края. Молча подняла, обошла стол, и лукаво улыбаясь, протянула ему. Он спокойно улыбался и смотрел на нее.
   - Что ты делаешь?
   - Пейте. Я так хочу. И я буду пить. Ну, держите же!
   Он засмеялся и взял выпивку в руки. Она налила себе и опрокинула залпом. Евгений внимательно смотрел, и не думая притрагиваться к своему бокалу.
   ? Что с тобой, малыш?
   ? Не, не малыш. Ляля.
   ? Почему?
   ? На работе так называют. Это воспоминания все. Не обращайте внимания. Просто так жалко...
   ? Ты слышишь себя? - он оживился, резко повысил голос. Она растерялась. - Жалко. Понимаешь? Жалко. Кого жалко-то? Саму себя. Ой, какая я бедная и несчастная, сколько всего я пережила. А так нельзя понимаешь. Это позиция жертвы. Конечно, это легко, опустить руки и сокрушаться - Но так нельзя, понимаешь? Это позиция раба, это не твоя позиция.
   ? Да вы даже не знаете, очем я говорю! Если бы вы пережили эти испытания...
   ? Но подумай, разве не эти испытания сделали тебя такой, какая ты есть.
   ? А какая я есть? - язвительно спросила Аврора.
   ? Сильная. И ты это знаешь. И знала всегда. Тебе просто захотелось это услышать от меня сейчас.
   ? Да с чего вы взяли, что я сильная? Вы ошибаетесь...
   ? В моем возрасте люди уже не ошибаются. И вот смотри, как ты поступаешь. Там, в глубине души ты знаешь, что я говорю правду, но ты заставляешь меня убеждать тебя в том, в чем ты сама уверенна, понимаешь? Перестань себя жалеть. Немедленно!
   ? Остановитесь! - его собеседница попыталась сделать повелительный жест рукой, но он получился размытым. Аврора пыталась запоминать все его слова, для того, чтобы потом обдумывать долгими часами, когда его нет рядом и сейчас поняла, что все уже в ее мозг не полезет. - Слишком много.
   Евгений Николаевич, очевидно довольный собою выпил. Она закрыла лицо ладонями и стала думать.
   Свеча на столе заметалась и потухла. Наступил полнейший мрак. За окном уныло выл ветер, как одинокий волк на луну. И тишина.
   Аврора, не отнимая рук от лица, поняла, что единственный источник света погас. Стало не по себе.
   Здесь он сидит. И она. Никого больше. И эта темнота.
   Предчувствие что-то нашептывало. В груди что-то сладостно пело. Она боялась оторвать руки от лица и сидела неподвижно.
   - Иди сюда, - через призму всех этих странных ощущений услышала она голос ночного гостя.
   Девушка вздрогнула, подняла голову и внимательно посмотрела в его сторону. При свете из окна, который немного рассеивал сумрак, она едва сумела различить его тень, но она поняла, что он внимательно смотрит на нее. Уже не улыбается, а глядит очень серьезно.
   Аврора не двинулась с места. Ее затрясло изнутри, стали дрожать руки.
   Евгений Николаевич продолжал спокойно смотреть на эти конвульсии, и, казалось, получал от этого удовольствие.
   - Ну, иди. Иди.
   Аврора медленно поднялась и пошла к нему, понимая, что теперь она пропала.
   А за окном свирепый ветер по-прежнему крутил мелкую снежную пыль в безжалостном вальсе....
  
   Глава 12
  
   Было три часа ночи, когда он уходил. Аврора все еще не могла придти в себя и осознать произошедшее. В таком состоянии ей все чудилось, что он не доедет до дома и с ним непременно что-нибудь случится. Шатаясь она поднялась с дивана, начала искать мобильник.
   Не задумываясь, она нажала на кнопку выключателя. Яркий электрический свет озарил бардак в комнате, мутно-зеленую бутылку недопитого коньяка, открытую коробку конфет на столе, смятую постель.
   Смог ли он нормально доехать? Как полуживая она стала бродить по комнате. Вот и телефон. Она позвонила, он не взял трубку. Беспокойство возрасло. Она село в кресло подобрав ноги под себя и тупо уставилась в одну точку. Мыслей не было, руки тряслись.
   Мелодия звонка взорвала ночную тишину. Аврора подпрыгнула от неожиданности и схватила трубку.
   - Ты звонила?
   - Я...Да...Вы доехали?
   - То есть ты, - ее придавил его громкий смех.
   - Ну да, ты. Ты... - Ляля распробовала на вкус это обращение, и ей показалось диким называть его на "ты". Тем не менее она продолжила: - Ты доехал?
   - Да. Я почти дома. Все хорошо. Ложись спать.
   Она послушно встала, медленно подошла к выключателю и нажала на кнопку.
   Свет погас.
   Потом, одержимая какой-то мыслью, снова с силой надавила на выключатель. Лампочка послушно засветилась ярким электрическим светом.
   Аврора проделала эту махинацию несколько раз, пока не убедилась, что все работает исправно. А пару часов назад темно было. Странно это как-то все...
   Она легла, но уснуть не получалось. Он сейчас приедет домой разденется и ляжет спать рядом со своей законной женой...А она что такое?
   Теперь она любовница...
   Аврора проснулась счастливой! Потянулась, улыбнулась сама себе.
   ? Доброе утро, - поздоровалась она сама с собою.
   Что -то этой ночью кардинально изменилось в ее жизни. Теперь она лю...
   "Нет. - возмутилась девушка. Улыбка ее померкла, в груди возникло ощущение раздражения на саму себя. Не сильное, микроскопическое. - Нет, это слово не подходит. Это у других так называется, а я не виновата, что полюбила женатого".
   Она почувствовала что врет самой себе и решила подумать о чем нибудь другом. От себя можно бегать, себя можно не слушать, можно грубо себе затыкать рот. Только вот все это невысказанное и невыслушанное никуда не уходит и рано или поздно находит выход...
   Сильная! Из неоткуда, словно ее внезапно окатили ведром холодной воды, к ней в голову пришли его вчерашние слова. Весь разговор в точности.
   Она действительно знала это всегда, только сама себе этого никогда не говорила. Человек видит изнутри себя, а порой так полезен взгляд со стороны. Поймать реальность, вот эту текущую минуту, выйти из рамок своего тела и взглянуть на это существо. Как оно выглядит, как сейчас стоит или сидит, как двигается. Одна секунда такого наблюдения сделала бы миллион открытий нам о нас самих. Но мы не можем...
   Позвонил Михаил Алексеевич, попросил, чтобы она срочно подъехала. Аврора выругалась про себя, ведь выходной же, но собралась и поехала.
   На роботе было пусто и как-то непривычно. Она прошлась между темными мониторами, села на стул и прижалась лбом к шершавой поверхности стола. Ее мутило, голова не болела, но неприятно кружилась.
   Так летели минуты. Казалось так, она могла уснуть. Мысли ее ходили по одному и тому же кругу центром, которого были он, он, он.
   - Аврора, - позвал ее в тишине выходного дня голос начальника.
   Девушка медленно подняла голову. Прямо перед ней стоял Главный, фигура его приобрела исполинские размеры, потому что он стоял близко от нее и смотрел сверху. Снизу он казался очень высоким и грозным.
   И давно он интересно так стоял над нею?
   - Я внимательно Вас слушаю, - устало пролепетала она и сделала над собою усилие, чтобы сесть ровно.
   - Что с вами? Вы больны?
   - Я немного неважно себя чувствую, но это пройдет.
   - Аврора, я за вами давно наблюдаю, - он замялся и внимательно посмотрел на нее. Она не опустила глаз и мужественно снесла эту пытку. - Что с вами происходит? Не подумайте ничего плохого, просто я чувствую ответственность за каждого своего сотрудника.
   Ляля опустила голову, провела рукой по волосам и снова посмотрела на начальника.
   Вид у нее было немного поглупевший, но счастливый. На лице сияла торжественная улыбка.
   - Ничего, - просто и четко выговорила она. Хотелось подняться, чтобы стать вровень с ним и крикнуть, что есть мочи, что она любит и любима!
   Ей вспомнилась сегодняшняя ночь. Словно что-то острое вкололось ей в сердце, она инстинктивно прижала к нему руку и опустила голову. Михаил Алексеевич продолжал испепелять ее своим взглядом. Его глаза впивались в нее словно жало ядовитой змеи, яд проникал внутрь и отравлял всю ее сущность. Еще минута и он все поймет.
   Аврора встала и уставшим от последних волнений голосом сказала:
   - Ну что вы хотите от меня? У меня действительно сейчас небольшие проблемы. Я их решу - ничего страшного. Зачем вы меня сегодня вызвали?
   Начальник вскинул одну бровь к верху и, отвернувшись от нее сел за стол, открыл какие-то бумаги. Аврора словно вспомнила, как нужно дышать. Пытка кончилась. Сегодня он больше не будет уже так смотреть...
   - По просьбе Евгения Николаевича, - при этих словах Главный кинул на нее взгляд и успел уловить, как она вздрогнула, - нашим совместным проектом будешь заниматься ты. Начало совместной работы решили ознаменовать большим банкетом. На тебя ложиться ответственность за его проведение. Ты должны блеснуть. Все должно быть, как положено пригласительные ему и его супруге, - он снова кинул на нее моментальный взгляд, - развлекательная программа, меню. Задача ясна?
   - Да.
   - Вопросы есть?
   - Сейчас нет. Но по ходу выполнения возникнут.
   - Тогда вперед. И помни, если есть сопротивление, ты на верном пути.
   Она слабо улыбнулась и упала на стул.
   Приступить к работе она решила со следующего дня, сегодня она слишком плохо себя чувствует.
   Под вечер стала задыхаться и вышла прогуляться. Бредя медленным шагом, без всякой цели по городу она поняла, что совсем скоро настанет Новый год.
   В детстве эта пора всегда казалась волшебной. Город горит и сияет, люди улыбаются в предвкушении праздников и отдыха, то там, то здесь громыхают салюты. Какая-то сказочная страна, точно не обыкновенная провинция!
   Папа за неделю до праздника откуда-то приносил огромную сосну, от которой весь дом наполнялся приятным ароматом хвои. Наряжали с мамой, отец сидел в стороне и подсказывал какой шарик лучше куда повесить, куда добавить дождика и мишуры, как повесить гирлянды. Потом мама уходила на кухню и почти на весь стол раскатывала тесто. Брала рюмку и с ее помощью вырезала из теста кружочки. Взрослые знают, что так обычно готовят домашние пельмени. Но для ребенка это был процесс мистический. Аврорик могла часами сидеть на кухне и наблюдать как ловко мама из кружочков и фарша делала пельмени, как резала салаты и пекла коржи .
   В новогоднюю ночь сердце замирало в сладостном ожидании. Гости, салаты и торт уже никого из детей не интересовали, потому что скоро будут подарки. Сразу после того, как пробивало двенадцать, раздавался звонок в дверь. Изумленные дети с испугом и счастьем смотрели на родителей.
   - Это Дед Мороз, - улыбаясь, говорил папа. - Бегите открывать.
   И Аврора с братом неслись к входной двери, обгоняя друг друга.
   Но никого за дверью уже не было. Зато на пороге лежали подарки!
   Одновременно раздосадованные и счастливые дети спрашивали, куда же так быстро ушел дедушка.
   - Он очень торопился, у него сегодня много дел, ведь надо успеть поздравить всех детишек, - отвечал папа, лукаво улыбаясь и переглядываясь с мамой.
   Аврора до сих пор не знала, кто звонил в дверь и откуда на пороге возникали подарки. Очевидно, просили соседей.
   Когда папа ушел большую сосну уже больше никогда не ставили. И Дед Мороз тоже больше не приходил...
   Обо всем этом вспоминала молодая девушка, разглядывая украшения на вывесках магазинов.
   Такая далекая пора.
   Сколько грусти.... И счастья.
   Вернувшись, она выпила чаю и свернулась калачиком под одеялом.
   Так прошел день. Он не появился.
   Глава 13
   Воспоминание о той ночи стало постоянным источником счастья, осознание того, что его нет с ней рядом - источником печали.
   У нее была соломинка. Та тонкая ниточка, держась за которую можно выбраться из топкого болота депрессии. Имя ей было работа.
   Все хорошо. Работать и преодолевать...
   Аврора вставала с утра, быстро собиралась, уезжала не завтракая. Хлопот было много. Звонки, переговоры, соглашения. Но это ей даже нравилось. Она организовывала банкет, на котором он будет присутствовать, поэтому все должно быть продуманно вплоть до самых мелочей типа цветов в вазе или цвета салфеток на столе.
   Задание было трудновыполнимым, почти нереальным: времени было мало, забот - тысячи. А за спиной как всегда - Москва. Но ей это нравилось.
   Так можно было не думать.
   И девушка прикладывала всю свою фантазию, энергию и силу.
   Временами она, как бы между прочим, бессмысленно вертела в руках телефон, бессмысленно клала его на место. Ей то резко хотелось плакать, то смеяться. Вела она себя соответствующе. Прибегала из своего кабинета в общий, громко разговаривала, шутила, смеялась, потом вдруг замолкала и по-детски наздувала щеки.
   И снова работа, работа, работа. Звонки, переговоры, сметы, заказы...Казалось этому не будет конца, как неожиданно наступал вечер. Она шла домой и понимала, что идет ждать его звонка. Сейчас придет, сядет, не раздеваясь в кресло, и будет тупо смотреть на телефон, который будет предательски молчать, обрекая ее на муку.
   Летели дни. Он не появлялся.
   В голове стали рождаться самые страшные мысли.
   Сами по себе в голове стали всплывать истории, о том, как мужчина, добиваясь своего, просто теряет интерес. Об этом думать было неприятно, поэтому Аврора суетливо гнала эти мысли прочь, внутренне все больше раздражаясь на себя.
   Он ее любил. И она искренне в это верила. Иначе просто не могло быть. Иначе между ними бы не произошло ничего.
   Но почему не звонит, если любил?
   Работать. Работать и не думать над этим.
   Зачем она пошла на это? Ведь он был чужой муж. В том-то все дело. Он был не чужой. Свой. Такой, какого она хотела всю жизнь. А это значит, что она не могла поступить иначе.
   А если никакого иначе не могло быть, что это за раздражение. Может, так начинается раскаяние.
   Нет! Она не жалеет. Она была счастлива. Как никогда в жизни.
   Сметы, заказы, выбор места, меню, программы. Артисты, администраторы, официанты. Ее никто ничему не учил, но она чувствовала, как надо.
   А если он действительно потерял к ней интерес?
   Нет. Нет. Нет. Даже думать об этом нельзя.
   Наступило отупение. Появилось ощущение, будто что-то разрывается внутри. Не масштабно, а мелко так, локально. Боли никакой не было. Какой-то внутренний дискомфорт. Беспокойство. Словно что-то страшное должно случится. Сердце внутри дрожит. Стало тяжело структурировать мысли, они неслись сплошным потоком, перебивая одна другую - работа мешалась с личными переживаниями и наоборот. Ни там ни тут порядка не было. Из-за этого снова возникало внутреннее раздражение на саму себя. Есть не хотелось, спать она не могла. Сил не было вообще. Дикая усталость. Словно из нее вытащили стержень, и она теперь не могла вполне управлять своим телом. Вся тряпичная стала. Даже когда она просто садилась на стул, тело ее принимало размякшую, растекшуюся, совершенно невообразимую форму, недопустимую на рабочем месте. Желание было лишь одно - сидеть и не двигаясь смотреть в одну точку. Всецело отдаться отчаянию...
   Наверное, примерно эти ощущения имеют в виду, когда говорят, что кошки на душе скребутся. Если они скребутся, они обычно что-то закапывают. А что может закапывать кошка? Вариантов ответа не так уж много. Это состояние просто последствие совершенного.
   Он был женат. Женат? Хорошо. А кто сказал, что незаконная любовь не имеет право на существование?
   Высшие материи, душевная привязанность, сердечная мука...
   Просто банальный адюльтер. Ничего больше. Глупо пошло и противно.
   Есть такие восприимчивые натуры, которые из любой мухи могут сделать слона. Они почти до слез расстраиваются, когда им кто-нибудь случайно нагрубит в общественном транспорте, долго обдумывают просмотренные фильмы или прочитанные книги, могут безумно обрадоваться из-за пустяка и весь день ходить в прекрасном расположении духа.
   Может быть Аврора была такой.
   То, что произошло в ее жизни сложно назвать пустяком. Теперь конечно к этому не серьезно относятся. Модификаций много. За красивую машину, за пачку купюр, за дозу, за рюмку...Это уже в порядке вещей. Уже даже странно когда по любви...
   А ведь когда-то это называли женской честью. За это дрались на дуэлях, совершали самоубийства. Масса ситуаций и контекстов. Веками лились женские слезы, за то, что теперь отдают за "ну, давай".
   Аврора впала в отупение, но все же работала. С трудом, но все же. Медленно поднимала руки, вяло перелистывала страницы, думая, что еще нужно сделать. Многое было еще не готово, но теперь стало уже все равно. Так, по инерции. Приехала на работу значит нужно что-то делать. Сроки поджимали.
   Она организует этот вечер, но не пойдет на него.Все уже понятно. Сейчас встречаться с ним - причинять боль. Она не будет его искать. Не нужно портить его приятное легкое воспоминание истериками и слезами.
   За вечер до банкета, дверь ее кабинета, который она все еще никак не обжила, открылась и на пороге появился Михаил Алексеевич. Аврора попыталась приободриться и собрать в кулак последние силы.
   - Здравствуйте, - бодро улыбнувшись, поздоровалась она.
   - Здравствуйте, Аврора. Как продвигаются последние приготовления к вселенскому пиршеству? - Михаил Алексеевич любил высокую лексику и часто использовал ее в разговоре с сотрудниками. Этим он как бы демонстрировал свое превосходство.
   - Все готово почти. Осталось так, мелочи.
   - Похвально. - Он помолчал немного, пристально глядя на нее. Она опустила голову и сделала вид, что изучает какие-то листы на столе. - Я хочу познакомить вас с одним человеком. Это Екатерина Андреевна, - при этих его словах в комнату зашла высокая девушка, крепкого телосложения. У нее были замечательные длинные ровные каштановые волосы, очень красивые черты лица и большие добрые глаза. Она приветливо улыбнулась и сказала:
   - Можно просто Катя.
   - Очень приятно. Аврора, - она поднялась и заставила себя протянуть новой знакомой руку. Несмотря ни на приветливую улыбку, ни на чудесные добрые глаза Аврора почувствовала к ней отвращение. Вот так, прямо с ходу.
   - Это представительница Евгения Николаевича. Он очень занят, поэтому наши совместные дела поручил вести этой леди. Вы работаете над одним проектом. Надеюсь, вы поладите.
   - Не сомневаюсь, - кивнула головой Катерина, при этом волосы упали ей на плечи. Она собрала их руками и изящно откинула назад, продемонстрировав мраморную кожу руки. Аврора проследила за этим движением и перевела взгляд на директора. Михаил Алексеевич изучал новую компаньонку, и видимо это занятие ему очень нравилось. Наконец он понял, что немного забылся, и приняв очень серьезный тон, обратился к Авроре.
   - Так. Я сегодня говорил с Евгением Николаевичем. Они с супругой будут завтра вечером. Вы сами должно быть понимаете, насколько это ответственно.
   - Я, да...Я все понимаю. - еле сдерживая все накипающее раздражение, проговорила Аврора. - Михаил Алексеевич, а можно я завтра не приду?
   Начальник удивленно вскинул одну бровь.
   -Заа ходом мероприятия должен кто-то следить. Вдруг произойдут какие-то непредвиденные случаи, неприятные ситуации...Словом, Аврора, вы должны там быть.
   - Я не могу, - ответила девушка. Тут в разговор вступила доселе хранившая молчание собеседница:
   - Дорогая, - Авроре ужасно не понравилось это вульгарное обращение. Она ей не дорогая! - что значит, не могу?
   - Михаил Алексеевич, - Аврора явно проигнорировала вопрос Катерины, - я устала. Я занимаюсь этим всем неделю, я бы хотела немного отдохнуть. Подготовка мероприятия на лучшем уровне и я могу надеться...
   - Надежда в нашем мире - ничто. Нам нужна уверенность. Завтра вечером вы с нами. Если все пройдет без эксцессов, то я даю вам два выходных. Разговор окончен. Всего доброго.
   Мелькнула его широкая спина, с обтягивающим пиджаком, хлопнула дверь. Аврора в полной растерянности смотрела на нее еще пару секунд и тут вспомнила о существовании в этом помещении еще одного очень неприятного ей субъекта.
   - Ну что, Катюш, может чаю?
   - Я с удовольствием. Имя у тебя, какое интересное, как из детского мультика.
   Аврора порадовалась, что в этот момент ставила чайник и была обращена спиной к своей собеседнице, иначе та бы увидела, как по лицу обладательницы имени как из мультика прошла волна негодования.
   Сели пить чай. Завязался разговор о женских пустяках - кто и что завтра оденет на вечер. Ляля рассказала о концертной программе, которую она подобрала. Катя одобрила и даже похвалила. Обе понимали, что приглядываются друг к другу.
   Расстались подружками. Аврора подумала, что это вовсе не такой уж плохой человек и не понятно, почему она так резко негативно встретила ее сначала. Тем не менее, она почувствовала несказанное облегчение, когда дверь за ее новой знакомой закрылась. С этим хлопком двери в сердце Авроры открылось что-то новое. Она ясно это чувствовала, но закрывала на это глаза, бегала от этого, натыкалась на это и снова спешила в другой угол.
   Это было подозрение.
  
   Глава 14
  
   Нет! Этого не может быть! Нет. Хотя... Ну как такое возможно? Глупый вопрос. Ведь с ней же стало так. Нет, нет, нет. И хватит думать глупости. И больше даже не возвращаться к этим глупым подозрениям...Стоп! Да все ведь и так слишком понятно.
   Он с ней спит. Также как и с ней самой.
   Также.
   При этой мысли Аврора громко засмеялась так, что на нее с интересом обернулись все пассажиры маршрутного такси. Это ее ничуть не смутило. Она была поглощена своими мыслями.
   Это все объясняет - и повышенный интерес этой Катерины к ней, как к сопернице и ядовитую приветливую улыбку, и ее чувство тайного отвращения. И как она сразу не догадалась.
   Катя - очень красивая, наверняка очень богата и хорошо следит за собой. Вид у нее именно холеный. И машина, наверное, есть.
   И вдруг неожиданно для самой себя Аврора представила их вдвоем.
   Сердце свела какая-то судорога, на секунду из поля зрения ушел тусклый свет маршрутки и унылые лица пассажиров. Стало темно.
   Воображение рисовало самые жуткие и красноречивые картины. Захотелось сначала рвать и метать, мстить ему, вырвать эти длинные каштановые волосы. И уже через секунду биться об стену и плакать от отчаяния.
   Сердечный спазм не прошел.
   Это пришла ревность.
   Она вдруг поняла, что какая-то всепоглощающая язва поразила ее сердце. Этого всего в полном масштабе она принять не могла, поэтому стала в срочном порядке искать выход.
   Это неправда! Это ее воспаленный мозг и больная фантазия. Екатерина просто работает у него.
   Аврора понимала, что обманывает себя. Просто так было легче снести. На самом деле она знала правду и не смогла, переубедит себя этими слабыми доводами.
   Оставшуюся часть пути она занималась тем, что искала мысли. Обычно это какой-то поток, за которым мы не следим. Мы просто над чем-то думаем, одна мысль перетекает в другую, меняется, уходит. А Авроре приходилось контролировать их ход, потому что она знала, стоит только забыться, как язва даст о себе знать. А впрочем, о ней нельзя было забыть. Даже когда она не причиняла острой боли, всегда чувствовалась, что она там есть. Это ревность...
   Она ведь завтра его увидит! Живого. Какое блаженство! Снова услышать его голос, увидеть эти глаза, пожать его большую и мягкую руку...
   Откуда не возьмись, в ее голове снова появился образ Катерины.
   Почему? Она явно душевно не здорова. Следует обратиться к психотерапевту. Вот так фантазия!
   Наконец она дома. Грязный подъезд как всегда без света, вонючая лестница, с остатками бытового мусора, лежащего возле мусоропровода и источающего дурной запах. Господи, как она от этого устала. Наконец ее этаж. На кухне шумят соседи, по коридору визжат и носятся маленькие дети.
   Навстречу ей высокая полная тетя Роза, ее соседка. Как всегда дефилирует по всему коридору в короткой атласной сорочке.
   - Здравствуйте.
   - Здравствуй, Котенок. А тебя там подарок ждет. Дети хотели его разорвать, я сохранила. Идем.
   Она взяла удивленную девушку за руку и повела к себе. Аврора успела заметить, что комната в полумраке, вся в красных тонах, расстелен диван.
   - Вот, это тебе, - И Роза протянула ей цветы.
   - Спасибо, - автоматически пролепетала Ляля, и направилась к себе. Пара шагов, ее дверь.
   Руки ее начинают дрожать, на глаза давят слезы, мыслей в эту секунду нет. Она смотрит на букет, едва слышно шуршит слюда, еле открывает дверь, включает свет.
   Розы пахнут свежестью. Это действительно не запах, это легкий аромат. Ярко красные, почти бордовые. И огромные шипы.
   У нее нет сомнений, она знает от кого это. И он знал, что она будет знать это, поэтому к прозрачной слюде стиплером прикреплена маленькая бумажка, на которой синей пастой, написано только одно слово "Любимая".
  
   Глава 15
  
   Она летала. Если бы ей кто-то сказал, что она способна на такое, она бы не поверила. Почти неделю без нормального сна и отдыха и вот сегодня, когда, казалось бы, она должна еле стоять на ногах от усталости, она летает. Парит!
   С самого утра хлопоты, хлопоты, хлопоты. Привязать красную ленточку, просмотреть список блюд, готовность помещения, отсмотреть еще раз концертные номера... Аврора бегала, суетилась, давала указания, с кем-то ругалась, кому-то улыбалась, а время от времени уходила в себя и тут же из груди по всему телу разливалась волна радости и счастья. Она любима. Она любимая! Лю-би-мая!
   И вся эта масса работы - ерунда. Можно сделать в четыре раза больше, когда есть крылья за спиной. А они у нее были...
   Под вечер, буквально за два часа до начала торжественного мероприятия она оказалась дома, чтобы привести себя в порядок. За окном было уже совсем темно. Аврора открыла дверь, не разуваясь дошла до кресла и упала в него. Тихо, темно. Можно закрыть глаза и уснуть. Ее начала сковывать дремота, и тут она поняла, что если сейчас не поднимется то все, больше она не встанет уже. И дело не в том, что она ответственная за это торжество. Все готово, нет никаких слабых моментов, все должно пройти хорошо. Она была в этом уверенна и даже не думала о администативных сторонах вопроса. Ее занимала другое. Сейчас, через пару часов, она увидит его.
   Стало душно. Аврора поднялась, сняла сапоги, включила свет. В глаза сразу бросился вчерашний букет. Она подошла к нему и, улыбаясь своим мыслям, провела пальцами по нежным лепесткам.
   Было как-то сладостно хорошо. Эта истома от интенсивной многодневной работы, это темнота за окном, эти нежные розы и это ожидание...
   Ну да она совсем замечталась! Ведь пора уже собираться.
   Аврора подошла к зеркалу и посмотрела на себя. Глаза! Ярче чем обычно и блестят. Она расхохоталась и полезла в шкаф за платьем.
   Ляля недолго думала, что ей одеть. У нее было одно очень красивое вечернее платье, оставшееся еще от выпускного вечера. Это было всего три года назад, а кажется, что прошла целая вечность. Как будто это уже не она принимала из рук директора средней общеобразовательной школы аттестат с пятерками, как будто не она жгла свечу знаний, как будто не она встречала рассвет вместе с друзьями-одноклассниками. Теперь они все далеко. У них своя жизнь, своя работа, свой мир. В их мире ее нет, так же как и их в ее. Просто воспоминания, просто прошлое. Больше ничего.
   Платье было длинное, до самых пят. Ярко зеленый атлас, подчеркивающий все достоинства фигуры. Цвет она выбирала специально, чтобы с глазами сочеталось.
   А ведь у нее еще где-то возможно сохранился набор бижутерии с выпускного. Аврора, достала шкатулку, и стала, перебирать ее содержимое. Нашла. Ожерелье и сережки. Стоили они тогда примерно двести рублей, но это было первое украшение в жизни, которое ей подарили. Искусственные камешки искрились при свете электрической лампы. Авроре нравилось это мерцание, но вдруг лицо ее изменилось и приняло надутое, обиженное выражение.
   Это было в тот самый день, на который был назначен выпускной бал. Экзамены были позади, на дворе гостил яркий теплый июнь. Она сидела у себя в комнате и что-то напевала. Позади долгая дорога, теперь перед ней БУДУЩЕЕ! Огромный мир с тысячами новых дорог. И так сладостно было стоять на этом перепутье.
   Раздался звонок в дверь. Мама еще на работе. Но обещалась придти пораньше, чтобы успеть на праздник. Но ведь рано еще. Предчувствуя что-то нехорошее, Аврора подошла к двери. Это был он. Как всегда пьяный. Выпускница молча открыла дверь и ушла в свою комнату, даже не собираясь здороваться с этим пьяным чудовищем. Он, судя по звукам, добрался до дивана и лег.
   Девушка была раздосадована. Ей захотелось чем-то себя порадовать. Она в растерянности оглядела комнату. Вот висит ее отглаженное платье, вот новые босоножки, а вот на столе набор бижутерии, который вчера подарила мамочка.
   Аврорик надела сережки и стала разглядывать себя в зеркало. От солнечного света искрились искусственные камушки...
   - Я тебя зову, ты не слышишь? Или ты родного отца игнорируешь? - внезапно возник он на пороге.
   Аврора вздрогнула и отошла от зеркала. Стало страшно.
   - А, ты все на себя любуешься. Только и умеешь в зеркало смотреть. Ничего из тебя не получится, разве что шалава какая-нибудь. Послал же Бог детей, сволочи все, терпеть не могу... - дальше Аврора не слушала. Было обидно. Она никогда не делала ничего такого, за что ее можно было бы так оскорблять. В классе у нее было много разных девочек, в том числе и таких, о которых сейчас упомянул ее родственник, но ведь она к ним не относилась. И училась всегда на пятерки, и гулять не ходила со всеми. Так за что? Слова проникали в самое сердце, да и говорилось это таким тоном, что кровь стыла в жилах. Откуда в человеке может быть столько ненависти к родным детям?
   - Молчишь? Стыдно стало? Правда глаза колит? - шатаясь у порога ее комнаты и переходя на крик, продолжал папаша.
   - Прекрати! - не выдержала Аврора.
   - Ты как с отцом разговариваешь?! Он подошел к ней и взглянул прямо в глаза. Аврора ответила дерзким взглядом, полным презрения.
   Он хотел ее ударить по щеке, но промахнулся и попал в ухо. Резкая боль, туман в глазах, в ушах словно что-то зазвенело. В сторону отлетала блестящая сережка. У нее от удара отскочила застежка. Аврора потом долго ползала по ковру в ее поисках, утирая назойливо капающие слезы. Нашла. Но сережка стала плохо держаться. Даже на сцене упала, когда вручали аттестат...
   Нет, сегодня она этот набор не оденет. Это память. Пусть будет.
   Она кинула украшение снова в шкатулку и вытерла слезы.
   Есть такие воспоминания, боль от которых не проходит никогда, и если не хочешь плакать, то лучше не вспоминать.
   Помада, туфли, платье - она готова. В зеркале - копия фотографии с окончания школы. Хорошо, что из них никто не видел - непременно узнали бы. Между тем время поджимало, она вызвала такси. Еще десять минут свободных, а потом...
   Да что она так радуется, он же будет с женой. Он и двух слов, вероятно, ей не скажет...
   Все равно! Она его увидит. Родного такого. Любимого.
   Надела пальто, чтобы быть окончательно готовой и выключила свет. Того спокойствия, что было, давеча не было. Она волнуется. Дико волнуется. Ее вечер, ее организация, ее программа, он...Господи, лишь бы все прошло нормально.
   Из окна мягко лился фонарный свет, едва рассеивая полумрак в комнате. В кресле было уютно, в пальто тепло. Она закрыла глаза и перед ее глазами поплыли видения - усталость брала свое.
   Резкий звонок заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. Синяя девятка у подъезда - мадам, карета подана, вы можете ехать на свой первый бал. Еще раз Аврора почувствовала ужасное волнение, но взяла себя в руки, прямо в темноте взглянула в зеркало и уверенными шагами вышла за дверь.
   В туфлях по снегу два шага до машины. Действительно как настоящие дамы. На бал - они наверное же не с сапогах и со второй обувью в экипажах ездили.
   Город тонет в огнях. Деревья, увитые мелкими европейскими гирляндами, образуют причудливые силуэты. Каждый магазин, каждый ларек уже переливаяется поздравительными надписями. А у Авроры сердце стучит громче мотора машины и звука радио. Удивительно, как это еще водитель не повернулся и не попросил ее стучать своим сердцем немного тише.
   Вот она приедет теперь туда, а что ее там ждет? Он рядом с другой женщиной. Как это можно вынести? Нет, она туда совсем не хочет. Лучше его не видеть, чем увидеть вдруг вот так...
   Она опаздывала, тем не менее, ей хотелось протянуть эту дорогу еще, чтобы так вот ехать и ехать вдаль по ночному новогоднему городу. Но между тем автомобиль неумолимо приближался к месту ее пытки.
   И вот она на месте. Первое, что бросилось ей в глаза - его машина. Значит он здесь, значит, красную ленточку уже порезали. Второе - это Катя, которая стояла на крыльце и курила. Авроре стало странно. Это такая красивая и интеллигентная девушка, такой благородной наружности просто стоит и курит.
   - Добрый вечер. Как там? - поздоровалась прибывшая с Катей.
   - А, привет, Аврора. - Девушка добродушно улыбнулась и сделала два шага напротив собеседнице. - Там все хорошо. С лентой ты классно придумала. Чтобы ознаменовать начало совместной деятельности, это самое лучшее. Так еще на свадьбах делают. Начальники довольны, жены сияют широкими улыбками.
   Аврора растерялась. Последняя фраза ей показалось сказанной немного иронически. Или это она просто так воспринимает.
   - Вот и славно, - пробормотала она. - Пойдем?
   - Сейчас докурю и сразу зайду, - по-прежнему широко улыбаясь, ответила Катя.
   Аврора вошла. В груди поднималась волна все большего и большего волнения.
   Она не видела его после той самой ночи...
   Стало трудно дышать.
   Аврора остановилась и сняла пальто. Ее узнала гардеробщица, баба Галя, с мелированными волосами, и подбежала к ней. Почти весь персонал этого заведения познакомился с Авророй за эту неделю и воспылал к ней симпатией.
   - Дочь, ты чего? Плохо, что ли? Да ты так не переживай, все твои гости приехали, уже за столом сидят, едят да пьют.
   - Правда?
   - Конечно. Дочь, ты так не переживай, бледная какая, лица не тебе нет.
   - Баб Галь, я устала просто очень. Как туда зайти? - произнесла она вслух, волновавший ее душу вопрос, указывая рукой в сторону дверей залы.
   - А че такое? Берешь да и заходишь. Эт, может выпьешь для храбрости-то, уж коли так боисся?
   Аврора громко засмеялась.
   - Выпьем, баб Галь. Обязательно выпьем. Только вот это все закончится.
   С этими словами девушка протянула пальто гардеробщице, внимательно посмотрела на себя в зеркало, подошла к дверям, сделала глубокий вдох и вошла. В уши - поток музыки, в глаза - света. Ослепшая и оглохшая она сделала два шага, и тут свет немного притушили и на маленькую сцену выбежали разукрашенные девушки в ярких украинских костюмах. Это второй, хореографический номер. Он особо нравился Авроре было в нем что-то позитивное, хотелось пуститься в пляс с этими девочками. Воспользовавшись этим полумраком, организаторша подошла к администратору. Им была тоже молодая девушка Ольга, которая тоже провела не один час на этой неделе с Авророй, и которая стала ей уже как родная. Все шло ровно. Потом Аврора зашла на кухню. Там ей тоже доложили, что все готово и подается так, как они и договаривались. Потом в гримерную. Там готовился следующий номер. Аврора вздохнула и, нацепив на лицо резиновую улыбку, пошла прямо к Шефу. Украинки поклонились последний раз и скрылись со сцены.
   - Добрый вечер, Михаил Алексеевич, - поздоровалась Аврора, подходя. По одну руку от начальника сидела его жена, а по другую -Евгений Николаевич, со своей супругой.
   Сердце почему-то стало пульсировать в голове...
   - А, Аврора? Здравствуйте, - Шеф довольно улыбался и уже был немного раскрасневшимся. - Поздравляю, пока все идет отлично. Признаюсь честно, вы превзошли мои ожидания.
   - Спасибо. А как праздник нравится нашему новому партнеру? - на этих словах она повысила голос и устремила взгляд на Евгения Николаевича.
   - О-о-о, добрый вечер, Аврора. Вечер замечательный. - С этими словами он отвернулся в сторону ее начальника, и они что-то живо начали обсуждать.
   И это все? Все, что он может ей сказать?!
   Аврора медленно выдохнула воздух из легких и прошла на свое место. Тут к ней обратилась какая-то женщина:
   - Извините, пожалуйста...
   - Да-да, - ответила ей аврора с дежурной улыбкой.
   - Я вот от мужа услышала, что это вы занимались организацией мероприятия. А можно вас спросить, меню тоже вы составляли?
   Аврора вздрогнула. Это женщина с белыми выбеленными, зализанными в шишку сзади, волосами и есть его жена!
   - Да, - так же мило улыбаясь, ответила Аврора, хотя чувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
   - Ой, милая вы моя, скажите пожалуйста, вот тут перед мной стоит салат такой аппетитный, а я не знаю есть ли в нем петрушка. Вроде есть зелень какая-то, а я все не могу понять то ли петрушка, то ли нет. Меня почему-то именно от петрушки тошнит. Интоксикация ужасная, понимаете?
   Аврора не поняла. Какая петрушка? Какая интоксикация? О чем вообще речь?
   - Сейчас все узнаю, - ответила Аврора, и ловко подняв блюдо с салатом, пошла на кухню. Там Ольга следила за процессом подачи-приготовления.
   - Ты что это? В официанты перешла? - пошутила администратор заведения.
   - Нет. Оля, здесь петрушка есть?
   - Где?
   - В этом салате.
   - Это же "загадка". В нем нет.
   - Точно?
   - Точно.
   - Оля, а что такое интоксикация? Это когда много выпьешь? А причем тут петрушка?
   - Аврор, тебе плохо совсем? Ты о чем? Интоксикация обычно у женщин бывает во время беременности. От чего угодно может тошнить. Я вот помню, когда своего носила гранаты не могла видеть, уж не то что есть. Тошнило ужасно. А что? Там беременные есть?
   - Видимо да... - произнесла мрачно Аврора и вышла из кухни. Все. Так дальше нельзя. Его жена разговаривала о чем-то с Катериной Андреевной. "Еще и эта здесь". - Подумала Аврора и почувствовала, что ей захотелось выпить
   - Это "загадка", в нем никакой петрушки нет.
   - Ой, спасибо вам, радость моя. Я уже и есть-то, не хочу. Поставьте здесь. Спасибо. А мы вот тут болтаем о всяких женских мелочах. Хотите к нам присоединиться?
   - Минутку.
   Аврора подошла к своему начальнику и легонько дотронулась пальцем до его спины. Он обернулся. Лицо его уже было пунцовым, глаза пьяные.
   - Простите что, отвлекаю, все нормально идет, можно я уеду?
   В этот момент она почувствовала на себе чей-то взгляд. Ее нагло рассматривал Евгений Николаевич. Она почувствовала, как он скользит глазами по ее атласному платью, ее голой шее. Стало неприятно.
   - Я думаю да. Вы как? - обратился Михаил к Евгению.
   - Ну, как это так? Вечер только начался. Я считаю, что эта девушка должна остаться.
   Аврора гневно сверкнула на него глазами. Он слегка улыбнулся и отвернулся к жене.
   - Комментарии излишни. Аврора, держитесь, - вдруг сказал бездушный начальник и тоже отвернулся.
   Захотелось взять первое попавшееся блюдо со стола разбить его об головы этих садистов. В горле почему-то образовался ком, на глаза навернулись слезы. Аврора дошла до кухни. Присела там, в отдалении, и уронила голову на руки.
   Его жена беременна. У них скоро будет ребенок. Они счастливы. И ее нет в жизни этих людей, этого человека. Ее там просто нет. Нет и все. И все...
   - Пойдем, покурим, - Аврора подняла голову и увидела Екатерину Андреевну.
   - Я не курю. Хотя...
   Они вышли на крыльцо, не накинув верхней одежды. Катя протянула спутнице сигарету. Она приняла. Закурили.
   Было зябко. Аврора смотрела на выстроившиеся перед ней ряды красивых машин. Все иномарки, хоть бы один из сегодняшних гостей приехал на русской. Но нет. Мигающие огоньки вывески ресторана причудливо переливался в затемненных окнах, на лакированных бамперах. Вот она, красивая жизнь! Аврора мечтала когда-то об этом. Красивое платье, высокие каблуки, дорогие машины и дамские сигареты. Вот оно. Здесь, сейчас. И в этот момент можно забыть, что с бала надо возвращаться в грязную каморку. И можно забыть почти обо всем и только тянуть сладковато-горький дым...
   - Как ты? - внезапно спросила Катя. - Держишься?
   Аврора не ответила и только обернулась в сторону спутницы. Та курила с наслаждением, сощурив глаза и глядя в даль. Замерзли. Голые плечи словно покрылись тонким слоем инея.
   Так ничего и не сказав, Аврора зашла в зал, поеживаясь от холода. Эти все сидят, без изменений. К ним ей не хотелось, она пошла на кухню. Там баба Галя, Ольга и почти весь персонал ресторана тоже устроили маленький корпаротив. Аврору сначала испугались, а потом пригласили к столу. Она махнула рукой и присоединилась.
   - Ба, дочь, а ты чего такая ледяная? - спросила тетя Галя.
   - Да на улице, курили.
   - Без одежды? Заболеете ж...
   - Надо выпить, - прервала ее администратор, и протянула Авроре рюмку водки. Выпили. Через пару секунд стало тепло. Пошел разговор. Простой и душевный. Так говорят люди, которые полностью доверяют друг другу, которым не надо взвешивать каждое слово, в страхе что можно загубить выгодный проект или потерять компаньона. Аврора расслабилась, приникла плечом к плечу дородной гардеробщицы и прикрыла глаза. Мысли расступились.
   - Мой тоже всегда так делал, - услышала она голос Ольги.
   - Кто мой? - не открывая глаз, спросила Аврора.
   - Муж...Бывший. Тоже бывало так сядет и положит голову на плечо, как ты вот..., - в голосе говорившей почувствовались слезы. Она умолкла.
   - Почему расстались? - напрямую спросила Аврора.
   - Он думал только о себе. Бывало, ждешь его вечером, а он придет слова тебе не скажет. Сядет, поест и давай на диван к любимому телевизору. Или уйдет ночью к друзьям. Ему не важно, что я волнуюсь, не сплю. Сначала замечать не хотела. Не верила, что люди такими могут быть. Ребенка от него родила, думала измениться. А он хуже только... - Ольга взяла кусок колбасы, сложила его в два и отправила в рот. Все молча ждали продолжения истории. - Я потом специально начала себя накручивать. Утром он встает, наливает чай и даже не предложит. Меня вообще как будто не было в его жизни. Только он. Один. Во всем мире один...Потом я пыталась разговаривать с ним. А он собрался и ушел. Видимо достала...
   Все замолчали. Администратор ресторана вытерла навернувшиеся слезы и взяла салфетку. Молчали.
   - А ну его. Давайте выпьем.
   - У меня сын такой, - закусывая, вдруг начала пожилая гардеробщица. - Растила, кормила, поила, а он теперь даже не вспоминает. Вообще. И ладно бы женился, семья. А то ведь развлекается с разными девками, а про родную мать вообще не вспомнит...
   В этот момент в комнату вошла Екатерина. Увидев, что здесь происходит, она скорчила презрительную гримасу и холодно сказала, чеканя каждое слово:
   - Аврора, вас там начальство просит подойти.
   Аврора с трудом подняла голову от мягкого плеча, посмотрела на вошедшую и ответила:
   - А я не пойду. Пусть че хотят, то и делают. Я устала, - она залилась пьяным смехом и обхватила тетю Галю двумя руками. Женщина вскрикнула и чуть не повалилась со стула. За столом весело зашумели.
   - Мне так и передать?
   - Сейчас приду...
   Но это оказалось совсем нелегко. Идти ровно было невозможно, каблуки мешали, тем не менее она добралась до своих палачей и приветливо им улыбнулась.
   -Вот она, - проговорил Евгений Николаевич, поднимаясь со стула. - Я бы хотел произнести последний тост, за эту девушку, которая устроила нам этот замечательный праздник.
   - Да, вы просто умница. Столько позитивных эмоций! - поддакнула его жена.
   А Аврора смотрела на него и вроде как бы не видела, слушала и вроде как бы не слышала. Ей вдруг показалось, что это все сон. На самом деле сейчас она спит в своей комнатушке, а блеск этого зала, эти дамы в золоте, эти выглаженные пиджаки и бабочки, этот звон бокалов, эта романтическая музыка - это все сон. И этот тоже сон. Это кошмар, в котором она влюбилась в чужого мужчину и отдала ему всю себя. Вот бы сейчас проснутся...
   Девушка резко зажмурила глаза. Чернота поплыла в черноте. Она качнулась, и тут ее поддержала чья-то сильная рука. Аврора открыла глаза. Он - это не сон...
   - Вам плохо? - нахально улыбаясь очень близко от ее лица спросил Евгений. Она мотнула головой в знак отрицания. Ей хватило сил, улыбаясь поблагодарить за столь большую честь. Улыбаясь смотреть, как выпившая баба Галя подносит гостям дорогие шубы и мутоны. Улыбалась, она и тогда, когда увидела в зеркале, как он помогал одевать шубу своей жене, у которой действительно был уже большой живот. Но это все уже было как в тумане.
   Полуживая она вызвала такси, засыпая, доехала до дома, где только и смогла, что скинуть платье и упасть на диван. Почти замертво.
  
   Глава 16
  
   Ничего не было.
   И никого.
   Аврора погрузилась в никуда - тяжелый сон больного человека.
   Утром, часов в восемь, открыла глаза. Вся комната залита солнечным ярким светом. Подумала, что можно закрыть шторы, но сил встать и сделать это не нашлось...
   Снова ничего. Состояние как будто тебя нет. Просто сон.
   Открыла глаза. И сразу зеленое платье, небрежно повешенное на спинку кресла, и бордовые розы. Лучше снова уснуть....Бьет озноб, она замерзла. Сил нет достать второе одеяло. Но так тоже невозможно.
   Поднялась. Ужасно холодно, притом холод изнутри какой-то, как бы будто кости оледенели. Все ноет. Сил стоять нет. Тошнит. Может беременна? Интоксикация на петрушку...Ребенок... Маленький такой. Продолжение жизни....
   Второе одеяло оказалось очень тяжелым. Все болит, особенно поясница. Может грипп? Просто усталость. Смертельная. Так что спать дальше...
   Полубред - полусон. Плачут дети.... Просто плачут и все. Их не видно. Слышно. Где плачут? Она ищет, найти не может. Какой-то дом ужасно знакомый и девочка очень знакомая. О, Господи, это она! Маленькая, с большими зелеными глазами, с заплетенными двумя косичками. Стоит в углу, плачет. Крупные слезы одна за другой капают на желтый линолеум. Почему плачет? Она осталась одна. Но это не девочка сказала, она не отвечает, Аврора просто это знает. Папа ушел к любовнице от мамы. И мама плачет...Слезы. Большие, как горошины...
   Любовница... Фу, мерзкое слово. И девочку жалко...
   Грядка петрушки....Кучерявая и зеленая. Можно порезать и положить в салат... Единственный выход молча плакать...
   Это просто бред. Где-то орет музыка. Прямо надрывается. Знакомая такая. Выключили бы уж, а то спать мешает. Очень знакомая. Может сотовый? Все, тишина...
   Ничего...
   Жарко теперь. Очень. Голова словно кипит. Тяжело. Задыхается. Это, наверное, конец. Нет, только бы его еще увидеть. Хотя бы раз...
   Его...
   Он...Так она его и называет местоимениями. Ну, ведь не Евгением же Николаевичем величать после той ночи.
   Эта ночь. Волны по телу через призму жара. Щеки и так горят, больше некуда. Страсть. Никому не нужная.... Куда ее теперь? Ладно, страсть, а любовь? Никому не нужна...
   Господи, как же жарко...
   Пить хочется. Вот бы сейчас кто-нибудь принес стакан воды. Никого нет. Полная тишина и одиночество. Если сейчас умереть, то никто даже не заметит. И найдут только когда запах пойдет. От трупа. Жутко...
   Только бы не умереть. Такая жизнь. Зарплата, машина, золото. Любовь может еще будет. Хотя...
   Снова музыка совсем рядом. Это точно сотовый. Кому надо? Лучше уж оставьте. Приходите на похороны. Плачьте!
   Она умерла в двадцать. Всем будет жалко. Главное, что ему тоже. Если будет конечно. А она будет лежать юная и красивая в гробу. Вся в цветах...В бордовых розах....А он должен плакать...
   Как его называть? Не Евгений же Николаевич. Падишах? О, я ваша раба, делайте со мной что хотите, мой падишах. Нет, слишком много пафоса. Женя? Она не сможет. А зачем его вообще как-то называть? У него жена, ребенок...
   Откуда-то вышла Екатерина Андреевна. Не курит. Просто стоит и улыбается. Петрушку жует. Глупо так и добродушно. Лучше бы уж не улыбалась. Откуда она-то здесь? Причем она здесь?
   Бред просто.
   И ломит все ужасно...
   Почему-то захотелось дорогого шоколада. Качественного, чтобы как шелк. Чтобы таял на языке, оставляя легкое послевкусие... Фантазии. Никто не купит и не принесет. Потому что она одна.
   В детстве мама была. Всегда сидела рядом, когда Аврора болела. И водички принесет и градусник поставит, а то положит прохладную руку на лоб и сразу станет легче. А папа один раз только приходил. Она тогда очень сильно заболела, и температура неделю держалась 38. Спросил как дела, принес два банана. Мама сказала ему, что очень переживает за здоровье ребенка и поэтому выходит на больничный. Он стал кричать, что она потеряет много денег и отправлять ее на работу. Спорили, кричали... А ей было плохо. Почти как теперь...
   Что это? Бред или реальное воспоминание...Интересно так. В ее жизни и без гриппа и температуры многие воспоминания похожи на бред....Ее жизнь - это театр абсурда. Никто и не поверит, что такое бывает. И лучше бы действительно не было...
   И дети снова плачут. Истошно, надрываясь. Хочется найти и успокоить. Но их не видно. У них отобрали пучок зеленой петрушки...
   Ничего...
   Открыла глаза. Темно. Предметов нет вокруг - только тени. Хочется пить. Откинула одеяло, почувствовала холод. Значит, еще жива. Ходить тяжело. Всю трясет. Со стороны наверно как пожилая бабушка. Есть ведь такие, что прямо ходуном ходят. Это называется паркинсонизм. На улице что-то кричат. Отмечают приближающийся Новый год, горланят песни. Она никогда так не пела на улице. Обидно. Ради чего все это? Нащупала чайник, плеснула в кружку воды. Прохладная жидкость добавила состояние реальности. Какое же сейчас время суток? Вот. Десять часов вечера. Почти сутки спать! Кошмар! Такое в первый раз в жизни. Пропущенные вызовы. Друзья, начальник...О! Это он. Звонил! Пару часов назад. А у него жена ждет ребенка. Лучше бы не звонил...
   Аврора снова легла и накрылась с головой одеялом. Спать не хотелось, но лежать было хорошо. Еще бы и не думать. Можно часами слушать тиканье часов и разглядывать темноту. Не особо, конечно, интересно, но и не скучно. Можно даже уснуть. Роскошь! Надо получить от этого удовольствие.
   Снова музыка. Придется взять трубку.
   - Алло.
   - Что у тебя со здоровьем?
   - Все хорошо. Вы откуда знаете, что у меня проблемы с ним?
   - Я не знаю. Я чувствую.
   - Меня?
   - Тебя.
   - И вчера, стало быть, чувствовали?
   - Так, я сейчас приеду и заберу тебя. Надень зеленое платье.
   - Я никуда с вами не поеду, - но эту фразу она сказала тишине. Сердце билось во всем теле. Это не сердце, это она сама билась. Жизнь в ней билась. Последние ее остатки.
   Она медленно встала и включила свет. Все кружится. Холодно. Она завернулась в одеяло и уставилась в одну точку. Он едет! Сказал надеть зеленое платье. Вот оно, на кресле, со вчерашнего дня.
   Аврора встала и умылась. Собрала раскиданные локоны, расчесала их. Это было тяжело. Каждая рука словно весила по полтонны, ее ужасно сложно было поднимать наверх. Сделала шишку, заколола шпильками. Ей так идет, она сразу становиться серьезной. Взяла в руки косметику. Свинцовые руки не слушались. Но она превозмогла себя.
   Вот бы не пустить его сейчас. И не брать трубку. Да слишком она подла. Сначала брать не будет, а потом следом за ним на коленях поползет. Ощущать собственную слабость неприятно. Особенно, когда осознаешь ее.
   Мерзко.
   Платье она так и не смогла осилить. Так и сидела - с тугой шишкой на голове и раскрашенным лицом, завернутая в одеяло. Смотрела в одну точку, и с каждой минутой осознавало все больше свою ничтожность. Она же с замиранием сердца ждет его! А у его жены интоксикация на петрушку. Потому что она ждет ребенка. От него. А он сейчас сюда.... Ахинея какая-то.
   В дверь постучали. Аврора медленно встала, и затаила дыхание. Оно не послушалось и пыталось порывом выбраться наружу. Получилось, что она задыхается.
   Два шага. На пороге он, в коротком черном стильном пальто. Слов нет. Она просто кинулась ему на шею и обняла его.
  
   Глава 17
  
   На пару секунд она почувствовала его объятие, потом он отстранил ее и внимательно взглянул в ее глаза. Они были сухие. Она стояла перед ним по-прежнему завернутая в одеяло. Евгений Николаевич оглянулся по сторонам, не говоря ни слова подошел и взял с кресла зеленое атласное платье. Аврора отступила на два шага назад.
   - Я не могу...
   Он прижал палец к губам и притянул ее к себе. Она послушно подошла. Скинул одеяло, снял ночную рубашку. Ей было стыдно, но она молчала. Она даже не понимала, реальность ли все это. Наверное, это продолжение лихорадочного бреда...
   Он залюбовался чертами ее нагого тела и сделал два шага назад от нее, чтобы лучше видеть. Ей стало стыдно. Никто из мужчин в жизни еще ее так не разглядывал. Она попыталась завернулся в одеяло, но он отбросил его в сторону. Тогда она стыдливо подняла на него глаза. И снова этот взгляд...
   Как будто она самая прекрасная женщина на земле....
   Как будто она единственная, кого он когда-нибудь любил...
   Почему он так смотрит?
   В глазах ее загорелась ненависть.
   Она стояла перед ним, шатаясь от слабости, ненавидела его и любила.
   Он надел на нее вчерашнее платье, мастерски застегнул молнию, так как будто каждый день по три раза одевает и раздевает сотню женщин. Потом опять сделал три шага назад и произнес первую фразу за всю встречу:
   - Ты великолепна. Просто великолепна.
   Она иронично улыбнулась и закрыла глаза, чтобы не заплакать. Почему она узнает об этом так? Почему никто раньше не говорил этого. Почему ей об этом говорит чужой мужчина, у которого скоро будет ребенок? Нет. Это история не может быть правдой. Это бред...
   - Пошли, - наконец проговорил он и снял с гвоздя ее пальто. Она громко засмеялась. Он вопросительно посмотрел на нее.
   - Твои другие женщины что, ходят без колготок? - Аврора упала в кресло, продолжая нервно смеяться и закрыла лицо руками. Он молча наблюдал за ее нервными выходками...
   Холодно ли сегодня на улице она так и не поняла, ей было жарко. Изнутри. Они куда-то ехали, ей было абсолютно все равно куда. Он молчал, она тоже ничего не говорила - и это тоже было не важно. Тысячи снежинок мелькали под светом фар и оставались в прошлом...
   Он привез в ее в шикарный дорогой ресторан. Аврора никогда не слышала об этом заведении, никогда в нем не была, но сразу поняла это по тому, как галанто и вежливо их встретил швейцар у двери, как вежливо улыбнулась гардеробщица, продемонстрировав великолепную белую улыбку. Это конечно не баба Галя - промелькнуло в голове у Авроры. А была ли эта баба Галя? Все мрак. Все сон. Бред...
   В зале было очень уютно, царил легкий полумрак. На сцене сидел пианист и играл какую-то музыку, надрывая сердца слушателей. Легкие блики скользили по лакированному черному корпусу инструмента. Вообще все здесь блестело и сияло - паркет на полу, зеркала, приборы, улыбки людей. Но это не радовало и не восхищало Аврору. Пришел выглаженный и чересчур аккуратный официант, что -то расставил перед ними на столе. Все это было как через туман. Ясно она понимала только одно - он сейчас сидит перед ней. Рядом. Такой любимый и родной.
   - Как же мне тебя называть? - внезапно задала она мучавший ее так долго вопрос.
   - Как хочешь, как тебе удобно. - Он помолчал, внимательно глядя на нее и добавил: - Хочешь, папой называй.
   Она улыбнулась и взяла его полную мясистую руку в свою. Ее тонкие длинные пальцы крепко сжали ее. Аврора приникла к ней губами и так и застыла. Ей было хорошо. Так прошло несколько мгновений.
   - Папочка, папа, папусечка...., - ее охватила волна нежности. Она прижимала его руку к своему лицу и хохотала. Внезапно поняла, что вокруг много людей и резко выпрямилась.
   - Ты обижаешься на меня?
   - За что?
   - За то, что я сегодня с тобой не разговариваю. Нет, у меня конечно масса слов, впечатлений, но...
   - Мне хорошо с тобой. Даже когда ты просто молчишь - прервал он ее поток почти бессвязных слов. Она снова схватила его руку и прижалась к ней лицом.
   - Тебе понравился вчера мой вечер? - не отрывая головы, спросила девушка.
   - Праздник был ерунда. Ты сама это знаешь.
   Аврора подняла голову, посмотрела на своего падишаха, потом по сторонам и поняла, что все ее старания это смешные подражания обезьяны человеку перед зеркалом. Казалось, она должна была обидеться - столько сил она вложила в это, сорвала здоровье и заслужила только такой отзыв. Но она ничего не почувствовала. Должно быть она действительно знала то, что он сейчас сказал было правдой.
   Аврора попыталась есть и не могла, у нее получилось только пить. Голова кружилась невыносимо, было то жарко, то холодно. Ей становилось тяжело сидеть, но она скорей бы умерла сейчас, чем отпустила этого человека, чем рассталась с ним. Она присела к нему, положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Звуки живой музыки очаровывали, уносили в даль, растворялись в темноте и нездоровом вальсе. Так бы сидеть и чувствовать это плечо - такое твердое, стойкое, родное. Чужое...
   - Папа, папочка, - шептала она и целовала его в колючую щеку. Евгений Николаевич никак не реагировал, но и не отстранял ее. Этого ей было достаточно...
   Казалось так сидеть можно вечность, а между тем ночь перевалилась во вторую половину и как будто умертвила весь город. Он вез ее домой. Она откинулась на спинку сидения и полуспала. Однообразно светили фонари, вынужденные светить не для кого, работали для пустых дорог светофоры... На душе было какое-то пустое блаженство - не мыслей, не чувств, не ощущений. Просто блаженство и все. Открывать глаза не хотелось. В этот момент можно было умереть...От счастья!
   Внезапно машина остановилась. Аврора с неудовольствием открыла глаза и мельком взглянула в окно. Ее дом, ее подъезд. Она в испуге посмотрела на любимого папочку. Он безучастно смотрел на дорогу.
   - Пошли, - еле слышно, возможно неожиданно для самой себя, позвала она.
   - Не могу. Мне пора. Уже поздно. - Сердце Авроры сорвалось с края в бездну и понеслось вниз на большой скорости.
   - Папа, не оставляй меня сейчас пожалуйста....
   - Ты же все понимаешь, все знаешь. Зачем ты разыгрываешь из себя глупую девочку?
   - Я знаю...Но мне так хочется выйти за эти рамки....
   - Когда человек выходит за рамки системы, она уничтожает его... Малыш, иди.
   - А можно я хотя бы тебя поцелую?
   Он улыбнулся и промолчал.
   В этот поцелуй она вложила все свое отчаяние. Потом ушла, не оборачиваясь, хлопнув дверью, глотая катящиеся от боли слезы...
   Это всего лишь бред.
   Папочка...
  
   Глава 18
  
   Последние дни перед Новым годом она провалялась с температурой. 31го утром позвонил Серега, пригласил отпраздновать вместе.
   - Я болею, - отнекивалась Аврора, с ужасом представляя, как останется дома одна.
   - Да мы тебя вылечим. Тут компания огромная будет. Поедим, потанцуем....Ну, что тебя одну оставлять?
   "Тоже мне, сжалились", - подумала Аврора, но промолчала.
   Идти не хотелось, но доводов больше не было. Пришлось соглашаться.
   Этот разговор показался ей немного странным. Слишком навязчивым и заботливым был Сергей. Что это? Серега...Уж не собирается ли он...Нет, не может быть! Хотя ей все равно. Просто возникло какое-то ощущение во время разговора... Впрочем оно могло быть и ложным.
   Собираться трудно. Во всем теле слабость, из глаз непрестанно текут слезы, тело неподвижное и как будто не свое. Встала из под одеяла, включила обогреватель, нырнула в теплый махровый халат. Уж куда ей в таком состоянии. Обещала, надо собираться....
   Помыла голову, открыла шифоньер. Словно выползла змея, скользнула на пол зеленое платье. Аврора убрала его в сторону. Нашла короткую юбку, красную кофточку. Дешево и ярко. Фу! Пусть будет. Все равно. Времени еще оставалось немного. Она накрасила лицо и прилегла - время еще позволяло.
   Надо что-то делать. Так дальше не может продолжаться. Он не любит ее. Совсем. А что она со своим никому не нужным чувством?
   Яблоня приносит плоды, вкладывая в него все свои силы. Люди едят яблоки, радуются. Силы были потрачены не зря. А если яблоня где-то далеко в поле? Она сосет соки земли, передает своим плодам. Они сначала цветут, потом наливаются, краснеют....Падают и гниют, потому что они никому не нужны. Вот и она так же. Дикая яблоня с гниющими плодами.
   Слез не было. Был просто житейский факт, некая данность. И с ней надо было что-то делать. А что? Ей было двадцать лет, у нее был маленький опыт общения с мужчинами. Она не знала и поэтому большими и растерянными глазами смотрела на эту ситуацию.
   Приехал Серега, чуть ли не на руках отнес в машину. По дороге сделал тысячу комплиментов. Авроре стало смешно. Она знала, что выглядит дешево и ярко, но мужчины этого не воспринимают. Для них важна картинка в целом . И это картинка пришлась по вкусу Сереже.
   Ехать, оказалось, надо за город. Там какой-то коттедж у какого-то знакомого, баня. Соберется большая компания, девочки уже накрывают стол, парни смотрят "С легким паром". Аврора слушала это все в пол уха. Видимо и сегодня поднимется температура. Вообще она была рада, что заболела. Она даже не лечилась. Ей так было легче переносить то, что происходило. Когда надо бороться за жизнь, она становится проще. Остается некая система физиологических потребностей, и если хоть какая-то часть из них удовлетворена, то наступает устойчивое состояние. Стабильность. И все. Никаких высоких материй и глубоких душевных переживаний.
   Приехали. Огромный деревянный дом, пропахший запахом жаренной курицы и специй, куча незнакомого народа. Парни без дела шныряют между телевизором и кухней, девочки, еще в бигудях и домашних тапках крутятся у плиты. Знакомые выбежали не встречу, схватили Аврору в охапку, стали обнимать - видно начали провожать старый год и немного уже выпили. Ляля разделась и тихонько присела в углу на кресле. Мелькали образы на экране, мимо сновали тени...
   Снова ощущение нереальности событий. Странная мысль - а может она уже умерла? И этот день, это орава незнакомых людей, этот жестокий человек в стильном черном пальто только сон, а ее уже нет давно? Тогда можно ли поскорее воскреснуть? Нет.
   Чтобы воскреснуть, нужно сначала умереть в страшных мучениях. Их то и испытывала Аврора. Только вот ради чего?
   Вечерело. Праздничная суета становилась все более хаотичной. Накрывали на стол. Телевизор работал без звука, зато надрывался музыкальный центр. К ней раз десять уже подошел Сережа спросил все ли в порядке.
   - Я говорила, что мне не стоит ехать, я больна еще...
   - Брось. Сейчас выпьешь, и станет легче...
   Аврора пожала плечами. Странная логика. Да и пить не хочется. И так ведь все как во сне. Подошел Саша, начал рассказывать одну из сотен своих историй. Аврора пыталась проследить за его мыслью, но вскоре опять потерялась в своих.
   Наконец сели за стол. Хозяин дома - какой-то молодой парень с военной выправкой, сказал пару слов о том, чтобы все горести и беды остались в уходящем году, а Новый принес только радость. Аврора иронически улыбнулась, но подняла бокал с вином и сделала глоток. Фу! Не пошло. Пить, значит, она не будет. Зато можно есть! Подумать только, она целую вечность нормально уже не ела. Самой ей готовить было тяжело, а никого рядом не было. Хотелось почему-то колбасы. Сервелата, "солями", вареной, копченой - любой. Просто, даже без хлеба. Колбаса и все. Наверное, в детстве никогда не покупали.
   Аврора вдруг вспомнила, как она отмечали Новый год в кругу своей семьи, после ухода отца. Она была уже большой, ей было лет двенадцать - тринадцать. Просто дожидались полуночи, накрывали на стол, наедались до тошноты и смотрели телевизор. А утром появлялось ощущение пустоты и несбывшегося чуда. Плюс тяжесть в желудке на три последующих дня. И где-то далеко от их разорванной семейной тоски отдельно папа. Пьет водку, держит за руку любовницу...
   Папа...Любовница...
   - Ты чего не пьешь? Второй тост ведь уже сказали? - спросил Серега, низко наклоняясь к ее уху и губами почти касаясь его. Аврора вздрогнула и резко отпрянула.. Ему-то что надо? Оставил бы уж лучше в покое...
   И вот без пяти. Все притихли и застыли перед экраном телевизора. Президент РФ Владимир Путин отрывисто кидает фразы с экрана. Словно рвет. Говорит о судьбах России. В толпе пошел шепот, что этот президент поздравляет последний год. Аврора далека от политики, но она тоже знает, что этот уже не спит и не ест два срока, а на третий идти конституция запрещает.
   Запели гимн. Стройно и красиво - с телевизора, оголтело и пьяно - в комнате. Обнявшись, шатаясь из стороны в сторону, кто-то старался переорать и толпу и телевизор. Благо слов до конца никто не знал - вскоре замолчали.
   Голова Авроры кружилась, в комнате становилось неимоверно жарко. Выбежали жечь бенгальские огни. Отсюда, из этой деревеньки, город виден весь. Он подмигивает собравшимся тысячами мелких фейерверков и весь словно бы переливается. Лают собаки, слышны пьяные голоса. На небе неподвижно висят огромные звезды.
   Авроре стало холодно, и она вернулась в еще полупустые комнаты. Снова есть колбасу. За ней вошел Сережа. Да что это он ходит за ней по пятам?
   - Замерзла? - вдруг обнимая ее, заботливо спросил он. У Авроры уже не остается никаких сомнений, что ее утреннее ощущение было правильным, она высвобождается из мужских рук и молча садится на свое место. Только не надо вот этого сегодня. Не хочется. Просто есть колбасу, и пить теплый сладкий чай. Больше ничего не нужно.
   Молодежь постепенно возвращается, включают музыку, начинают танцевать. Авроре смешно и странно смотреть как чудно и непредсказуемо двигаются тени. Ее тоже зовут на мини танцпол, она отказывается, ее тянут за руку, выхватывают. Она стоит минуту раздраженная и уставшая среди дергающейся массы и возвращается за стол. Ее обхватывает пара теплых мужских рук: - Мне так приятно, что ты вернулась к столу, ко мне.
   Это Сережа. Пьяный и глупый. Нести такую чушь! Она говорит в ответ что-то резкое и скидывает его руки. Он дуется:
   - Ты чего? Ты ведь мне давно нравишься. Я ж к тебе серьезно.... Повстречаемся, поженимся. Я ведь уже не мальчик. Выйдешь за меня?
   Аврора смеется. Он свое:
   - Нет, ну чего ты? Я правду говорю. Ты мне давно приглянулась, я просто смотрел, как ты на меня реагируешь...
   - И как?
   - Ну, вроде как не против. Только вот может, есть у тебя на стороне кто-то?
   - Нет никого.
   - Тогда в чем дело? Будешь моей девушкой, родная? - и он прикоснулся своими тонкими губами до ее голой шеи. В нос ударил запах алкоголя и пота.
   - Отстань, - крикнула Аврора из последних сил и оттолкнула Сережу. Встала из-за стола, поднялась по винтовой деревянной лестнице на второй этаж. Темно. Четыре двери. В одной из них, судя по звукам, уже уединилась какая-то парочка. Стало противно. Аврора наугад зашла в какую-то темную комнату и бросилась плашмя на кровать. Благо тут было тепло, да и одеяло оказалось под рукой. Проваливаясь в свое болезненное "ничего" Аврора подумала, что начался новый год ее жизни. Как начнешь год так его и проведешь. Ничего хорошего. Хотя кто знает, что там дальше впереди...
  
   Глава 20
  
   Аврора открыла глаза. Всю комнату заливает солнечный свет, за окном мороз и солнце. Значит уже не ранее утро. Она снова опустила веки и на пару секунд прислушалась к себе. Голова свежая, в теле - бодрость. Есть хочется ужасно. Кажется, она постепенно выздоравливает....
   Она села на кровати и посмотрела по сторонам. Совершенно случайно и очень удачно она попала в спальню хозяев, родителей того парня, который вчера первым произносил тост, и ночь провела в их кровати. И кажется не одна. Аврора с ужасом заметила, что рядом с ней на кровати кто-то спит, и вероятнее всего, спал всю ночь.
   "Наверное, Сережа", - с отвращением подумала она и жестоко сдернула одеяло с лежащего рядом. Саша недовольно загундосил во сне и инстинктивно рукой стал нащупывать, чем бы укрыться. У Авроры отлегло от сердца, и она весело и громко засмеялась, конечно, разбудив спящего.
   - О, привет. Я тоже с тобой посмеюсь, но только часа через два, хорошо? - И парень повернулся на другой бок, с явным намерением продолжить сон. Но не тут-то было.
   - Сашка, хватит спать. Пошли колбасу есть.
   - Ммм? - вопросительно промычал засыпающий. Тут Аврора стала его теребить, и ему невольно пришлось подняться.
   Они спустились на кухню. Накрытий, немного прибранный праздничный стол и ни души. Зато из всех комнат громких храп и посапывание. Жаворонки сели за стол, накинулись на еду.
   - Как ты себя чувствуешь? - с набитым ртом спросил Саша.
   - Да прекрасно, - жуя кусок вареной колбасы с хлебом, ответила Аврора.
   - А вчера, видимо, хуже было?
   - Почему?
   - Ты ж скандал устроила. Не помнишь?
   Аврора удивленно захлопала глазами и даже перестала жевать.
   - Ну, убежала от Сереги, спряталась от всех. Я тебя еще полночи искал, - пояснил парень, видя ее недоумевающий взгляд. - Да ты жуй, жуй. Чего случилось-то?
   - Он мне сделал предложение. Я отказала, а он стал приставать. Мне стало неприятно, и я ушла. Это трудно назвать скандалом...
   - Почему отказала? Серега - хороший парень, он давно в тебя влюблен. Между нами, он действительно хочет жениться на тебе. Чего тебе не хватает. Любить тебя будет, на руках носить...
   Аврора с ироничной улыбкой покачала головой.
   - Ты еще скажи, что мне надо выйти за него и нарожать косой десяток детей.
   - А почему нет? Разве не это призвание женщины?
   - О, какие громкие слова! - Она встала, взяла стакан сока и отошла к окну. В поле перед домом искрился снег, отвечая на ласкающие солнечные лучи. - А если мое призвание это бизнес? Моя работа? Я повышение получила. Еще может, получу...
   - Ну, это же все не то. В конечном итоге женщина все равно должна быть матерью. - Он замолчал, понимая, что она его совершенно не слушает и все что он говорит сейчас - зря. - Ну и чего ты улыбаешься?
   - Он ведь даже не мужчина.
   Ее собеседник подавился и закашлялся. Она подошла к нему, постучала по спине.
   - То есть как не мужчина? Не понял.
   - Ну, настоящий мужчина, он на самом деле не такой, понимаешь?
   - Нет.
   - Он другой должен быть.
   - Значит, ты нашла его уже, своего мужчину?
   - Почему ты так решил?
   - Раз ты знаешь, каким он должен быть ты уже нашла идеал. Это ж здорово, Аврорка! Я так и думал. Кто он? На свадьбу пригласишь?
   Девушка погрустнела и опустила голову. Потом взяла с тарелки оливку и кинула ее в собеседника. Он рассмеялся и ответил ей куском почерневшего за ночь банана. Эта забава скоро переросла в шумную баталию. На шум стали подниматься заспанные ребята, больше похожие на тени, чем на самих себя.
  
   Глава 21
  
   Серега в конец обиделся на нее, находиться в одной компании стало проблематично. Недолго думая Аврора сняла все деньги с карточки, накупила кучу подарков и уехала в гости к матери. Последняя, конечно, не была предупреждена, и поэтому когда открыла дверь и увидела на пороге родную дочь, лишилась дара речи. Аврора просто повисла на ее шее и три дня висела, не в силах оторваться от любимого человека. Мать начала волноваться и спрашивать, что же случилось. Дочь упорно мотала головой из стороны в сторону, качая каштановыми кудрями, давая понять этим, что ничего не случилось, и еще крепче прижималась к материнской родной груди.
   Дни проходили праздно, однообразно и прекрасно. Они вставали у утра, пили чай, шли куда-нибудь прогуляться, потом возвращались, готовили что-нибудь вкусненькое и ложились на огромный, поскрипывающий от старости диван. Всегда включали телевизор, но редко что-нибудь досматривали от начала до конца. Он был просто фоном, на котором мать и дочь вели долгие беседы о жизни, о родственниках, о новостях и просто, о мелочах.
   Однажды они пошли пить чай на кухню. День клонился к вечеру, за окном уже померк день. Включили свет. Мама засуетилась у плиты - подогревала вчерашнюю жареную курицу. Аврора прислушивалась к ощущениям уюта и нежности, которые волнами пронизали все ее существо, следила за каждым движением матери. Как будто детство вернулось! И снова мама хлопочет на кухне, издавая самые вкусные и аппетитные запахи.
   - Аврор... - вдруг начала она и словно бы запнулась. Как будто хотела задать какой-то вопрос и не решалась. Дочке стало интересно.
   - Чего, мам?
   Мать села напротив и внимательно взглянула на дочь. Присматривалась некоторое время и, наконец, спросила:
   - Дочь, у тебя там ухажер-то есть?
   Девушка весело рассмеялась и ответила:
   - Нет. А почему ты спрашиваешь?
   - Ну как? Возраст уже, пора. Замуж выйдешь, внука родишь. И ты устроишься, и мне покой будет. Я переживать за тебя стала ужасно. Так и рвется сердце из груди. Спрашиваю - молчишь, только головой мотаешь. С самого детства такая была. Случиться у тебя что-нибудь, а ты молчишь. И только волком на всех смотришь. Ой... - мать взяла противень и положила его в духовку. Громыхнула старая плита, скрипнуло железо. Аврора проследила взглядом за курицей, исчезнувшей за засаленной дверцой и внезапно спросила:
   - Мам, а почему вы расстались с папой?
   Женщина вздрогнула и чуть не выронила салфетку из рук. Потом положила ее, медленно подошла к столу и, глядя на дочь, ответила вопросом на вопрос:
   - А почему спрашиваешь?
   - Я ведь никогда не интересовалась. А теперь я уже большая, сама многое пережила. Мне это нужно знать, понимаешь? Я пойму теперь, я же тоже женщина...
   Мама села на стул, и руками начала теребить подол домашнего халата.. В тишине прошло несколько секунд. Аврора жадно смотрела на нее и напряженно ждала. Как будто то, что сейчас скажет мама, поможет ей и что-то изменит в ее жизни.
   - Мам, - не выдержала она. - Говори!
   Мать как будто вышла из оцепенения, посмотрела на дочь и начала:
  -- Он тогда уже начал выпивать, домой ночами не приходить. А мы тогда уже лет десять вместе прожили. Я спать не могла. Ждала. Ждала когда же он придет. Каждую ночь ждала...Пусть пьяный, пусть злой, лишь бы пришел. Но не было. Не приходил. Утром только, часов в восемь. Ничего не спрашивала у него даже. Смотрела просто и уходила в свою комнату. Плакать тогда хотелось, а слез не было. Просто сухие рыдания и боль. Думаешь, я не догадывалась, что у него другая есть? Знала... Женщины это всегда, чувствуют. Да и где же можно ночи проводить, если не дома? У другой женщины... Возможно в этом и моя вина. Не знаю... - Женщина встала, прошлась по кухне и снова вернулась на место. Я их случайно увидела в магазине. Уложила вас спать, вы еще маленькие были, и снова села у окна. Знала же что не придет... - она рывком положила белые полные руки на стол. Голос ее слегка задрожал. - Сколько лет прошло, а все без слез не могу. Давно бы забыть...Не получается.
   В духовке зашипела курица. Мать Авроры поднялась, открыла духовку, и снова ее прикрыла.
   - Не готова еще. Не смогрелась.
   - Мам, кого ты увидела в магазине? Что произошло? - спросила Аврора. Она видела, что матери тяжело, но жестоко продолжила допрос.
   - Сидела я у окна, вы спали. Дай, думаю, пройдусь, может, развеюсь немного. Накинула плащ, вышла. Весна была, апрель. Зашла в магазин... А он там. С другой. Прямо за руку. И воркуют...Он так со мной до свадьбы ворковал... Я притаилась. Проследила за ними. Так и есть. Он зашел с ней, в ее подъезд вечером, а вышел только утром. Что они там, в ладушки все это время играли?! А я так просидела.... Всю ночь, на скамейке возле подъезда. Когда светать начало вспомнила, что дома дети одни. Прибежала, открыла дверь, и во мне словно сломалось что-то....В этой квартире начали жить. Молодые, счастливые. Первенец здесь появился....Ну. - Она махнула рукой и вытерла салфеткой влажные глаза. Аврора не спускала с нее горящих глаз.
   - А потом?
   - Что потом? Я сама собрала ему вещи. Он пришел и все понял. Пытался что-то говорить, а я даже не слушала.... Он мне как-то сразу противен, стал тогда. Стоит передо мной, а я чувствую, как от него пахнет чужой женщиной, с которой он провел эту ночь. И он вот этими руками, которыми детей гладит, которыми ко мне прикасается...Этот мужчина, с которым я столько лет ложилась в одну постель, от которого у меня дети, он ведь словно был уже часть меня и тут.... Он как бы умер для меня. То есть он, как и был, а для меня не тот уже. Стоит передо мной, что-то говорит, объясняет, а я понять не могу. Вот ведь любила же. И ночью пошла его искать, потому что любила. А тут вдруг ощущение грязи и мерзости. - Мама тяжко вздохнула и поднялась со стула.
   - А может, и не надо было так. Может, надо было просто жить вместе ради вас. Просто забыть, что у него другая....Да я бы не смогла. Это как будто внутри сломалось что-то. Был любимый муж, а стал... Противно. Не смогла я.
   Аврора встала, и рыдая кинулась на шею матери. Она крепко обняла ее и тоже не смогла удержаться. Так, держа друг друга в объятиях они и плакали. Текли слезы, смывая давно наболевшее, так и невыплаканное горе, очищая страдающие сердца.
   - Думаешь, я не понимала, что вам отец нужен? - сквозь струившихся по лицу свидетелей боли, говорила мама. - Понимала. Да ничего сделать не могла. Потому что так тошно было, доченька.... И любила вас. Всю жизнь любила. И не было больше никогда никого. Только он был и вы, его дети, наши дети.
   Аврора прикрыла маме рот ладошкой и продолжала плакать. Истерично, безудержно, не вытирая непрестанно капающие слезы.
   - Ну, Аврора, что с тобой, успокойся. Доченька, успокойся.
   В этот момент разогретая до предела курица дала о себе знать. Закипел жир, закапал на стенки духовки и аппетитно затрещал, разнося по кухни аромат чеснока и приправ. Аврора закрыла лицо руками и убежала в другую комнату. Ее мама постояла пару минут в нерешительности, затем насухо вытерла свое лицо и принялась за хлопоты. Достала курицу, заварила чай. Накрыла на стол и пошла за дочерью. Аврора лежала ничком на кровати.
   - Пойдем кушать, дочь, - немного сиплым голосом позвала мать и погладила ее по голове.
   Аврора обняла маму крепко- крепко, как в детстве, и пошла с ней на кухню.
   С мамой после этого сложного разговора настала идиллия. Аврора иногда перед сном, глядя в голубой экран телевизора, с тоской думала о том, что скоро надо будет уезжать, снова выходить на работу, снова жить в мире, где нет ни одного родного лица и никто никому не нужен....
   Им нравилось просто быть рядом друг с другом. Ощущение душевного уюта и комфорта не покидало обеих. Мать - это человек, который знает тебя с самого рождения, уж чего тут скрывать и прятаться за маску? Можно быть самим собой таким, как есть.
   Так они и жили в эти новогодние каникулы. Спокойно и радостно.
   Пока вдруг как-то ночью тишину уснувшей квартиры не прорвал звонок в дверь. Никто не поднялся и не открыл глаз, но все уже все поняли. Именно поэтому, хотелось заново уснуть и сказать себе, что это все сон. Но нет. Звонок повторился еще, потом еще и еще, пока не слился в тревожащий душу гул.
   Мама не говоря не слова, поднялась, включила свет. Аврора делала вид что спала, и с тайным содроганием, прислушивалась к каждому шороху. Щелкнул засов, дверь со скрипом открылась. Секунду - тишина, потом шлепанье по полу босых ног матери, которая вернулась и в постель и чьи-то тяжелые шаги и сопение.
   Притворятся дальше бессмысленно. Это реальность. Неотвратимая и настоящая. Аврора открыла глаза, яркий свет ослепил ее на пару мгновений и вот это оно. Чудовище...
   На пороге стоял мужчина сорока лет, но выглядел он на все пятьдесят. Он был высок, грузен и как-то странно пошатывался из стороны сторону, несмотря на то, что стоял на месте.
   Если бы здесь жили тараканы, они бы тоже постарались найти щелку поглуше и потемнее.В квартире появилось какое-то странное ощущение горя и пролитых слез. Сразу стало мрачно и неуютно. Как на кладбище. Все замолчали в скрытом стеснении и напряжении. Такое ощущение возникает у приличных дам, когда в их высоком обществе появляется проститутка. Так замолкают здоровые люди, видя безногого калеку.
   "Постарел, - подумала Аврора. - Сильно постарел".
   Человек пьяно улыбнулся, видя ее, и пролепетал:
   - Дочурка...
   - Здравствуй, папа.
   Повисла неловкая тишина. Отец, не разуваясь, прошел и тяжело уронил свое огромное непослушное тело в кресло. Аврора наблюдала за ним, как загнанная в угол мышь наблюдает за приближением кота.
   - Когда приехала? - еле внятно спросил он.
   - Уже давно. После Нового года, - резко произнесла Аврора, словно отрывая и кидая фразы.
   - А мне даже не позвонила, - обиженно произнес он. Она промолчала. Мама делала вид, что спит, хотя прислушивалась к этому не конструктивному диалогу, предчувствуя скандал и очередные разборки.
   - Как ты там?
   - Где там? - с иронией в голосе переспросила дочь.
   - Ну, ты же куда-то уехала. Мне же рассказывала твоя мать. Город какой-то знаменитый.... - он задумался, но так и не смог вспомнить название. - Не суть. Как ты там?
   - Хорошо. Мам, я в спальню.
   Аврора взяла свою подушку и одеяло и пошла в другую комнату.
   Легла. Знала, что уснуть не получится, но здесь хотя бы не было его. Смотреть на него она не могла. Было стыдно. Двадцать лет назад, у него были все предпосылки, чтобы прожить нормальную жизнь, нормального человека. Конечно, можно возразить, что критерии этого "нормально" слишком размытые. Тем не менее, каждый представляет, что такое "нормальная жизнь нормального человека" - пришел из армии, женился, устроился на работу, появилось двое детей. И что, казалось бы, еще нужно для того, чтобы просто и счастливо прожить жизнь? Отец семейства, хорошая работа, жена...
   Ни своего жилья - он живет у любовницы, которая в любой момент может выставить его за дверь, ни детей - они его презирают - в лучшем случае, ненавидят - в худшем, ни друзей - они предпочли "нормальную" жизнь с детьми и женами, у него же остались только случайные собутыльники. Ничего. Такое ощущение что живут, как будто пишут черновик. Сейчас, еще немного поделают ошибок и достанут чистую тетрадь, куда лист за листом, строчка за строчкой будут писать набело. Но второго шанса не будет....
   Он пришел и сел с ней рядом на кровать. Тяжелое сопение заполнило собой всю комнату. Аврора не шевельнулась, словно бы спала. Внутреннее напряжение достигло своего апогея. Терпеть и молчать! Надо вынести. Иначе будут бить. А ведь она уже взрослая девушка. Сердце внутри забилось с болью.
   - Вот ты уехала после школы куда-то из родного дома, - начал он долгую речь, еле двигая пьяным языком. Аврора знала, что ничего хорошего из таких монологов услышать нельзя, поэтому лихорадочно стала искать мысль. О чем думать, чтобы увлечься и не слышать? Да. Точно. Папочка. Евгений Николаевич.
   И как только Аврора подумала о нем, ей захотелось его увидеть с такой силой, что она готова было бросить все и бежать к нему. Пешком из этого города, босиком по рельсам - как угодно. Лишь бы прижаться к его плечу и ни о чем не думать. Сердце стало проситься наружу и метаться по тесной грудной клетке. - Ты и тут-то вечно пропадала из дома, думаешь я не знаю, чем ты там на хлеб зарабатываешь? Мне стыдно, понимаешь? Стыдно, что я вообще вас на свет родил... - Аврора пыталась не слушать, но смысл его слов все равно доходил до нее. Только смолчать! Пусть оскорбляет, пусть думает что хочет. Он теперь даже частично прав. Авроре даже стало велело от этой мысли. Только бы стерпеть. - Ненавижу. Растили вас, душу вкладывали, а вы вон че! Уехала в другой город, думаешь отец не понимает, что ты там на дорогах голосуешь... - Девушка с силой сжала подушку. Она не такая! Она менеджер лучшего в городе частного предприятия. У нее повышение, зарплата, подчиненные. Почему он не хочет этого видеть? Обидно. Аврора почувствовала, как из закрытых глаз просачиваться слезы. Ну, уж нет! Плакать она больше не будет! Пусть бьет. Пусть убьет, если хочет. Но это выслушивать, она не намеренна.
   Аврора рывком поднялась к кровати и, выпрямившись, как стрела, произнесла:
   - Встал и вышел вон из этой комнаты!
   Отец обескуражено захлопал глазами и замолк в изумлении.
   - Я два раза повторять не буду. Встал и вышел! - срываясь на крик, сказала Аврора.
   - Ты как смеешь на меня голос повышать?- тоже в ответ заорал он. Прибежала мама, включила свет, начала его успокаивать. Он с силой оттолкнул ее в сторону. Она упала. Аврора кинулась за ней, он больно схватил ее за руку.
   - Я тебе еще не все сказал.
  -- А мне все равно! Я больше ничего слушать не буду. - Уже плача и не скрывая слез, ответила Аврора и вырвалась. Он снова больно схватил ее за руку. В этот момент она подняла голову и посмотрела на него. Его словно парализовало от этого взгляда.
   Ненависть! Глубокая, всепожирающая, стальная.
   Он отпустил ее, накинул куртку и вышел, громко хлопнув дверью....
  
   Глава 22
  
   Так и есть.
   От этого можно бежать, можно закрывать глаза, а можно принять и взять на себя ответственность за это.
   Она виновна.
   Она вступила в преступную связь с чужим мужчиной, стала помехой в чьей-то семье. Так когда-то в ее семью вмешался кто-то.
   Вспышкой в голове петрушка. Зеленое такое растение, которое в салат кладут.
   Его жена беременна. Скоро родит малыша. Маленького такого ребеночка. А она чуть было не лишила его отца.
   Она виновна, виновна, виновна.
   Стучат колеса об рельсы, все дальше и дальше остается родной дом с этой его жуткой правдой, которую она узнала. Плывет за окном однообразный зимний дорожный пейзаж, приближая город, в котором есть он.
   Нет! Его больше нет! Не должно быть!
   Это невозможно.
   Почему нет? Невозможное возможно. Ну, сколько они знакомы? Аврора прикинула события и с ужасом обнаружила, что всего два месяца. Два месяца! На километрах жизненного пути это миллиметр. Ничтожный миллиметр. Пройдет несколько недель и она даже не вспомнит, что он был в ее жизни.
   Жестоко. Почему так?
   Мужчина чужой. Это было понятно сразу. Она никому не хочет делать больно. Как делали когда-то ей....
   Мерно стучат колеса об рельсы. Одна мысль сменяет другую, не подпуская сон и отдых.
   Она любит его. Просто, без всяких громких слов, без пафоса. Просто любит и все. Что это такое? Она не знала. Она просто понимала, что вот уже сейчас, в эту минуту она безумно скучает по этому человеку и за одну короткую встречу с ним готова отдать все. Но она его больше никогда не увидит. Никогда. Так нужно. Чтобы никому не причинять боль.
   Почему так бывает? Почему люди любят то, что им любить нельзя? Да и что такое "нельзя" для любви? Ведомо ли ей это слово?
   Зачем думать об этом ведь все равно, как только он ей позвонит, она забудет все и кинется к нему в объятия? Так будет. Иначе она не сможет.
   Но должна.
   Кому? Зачем? Она ведь счастлива рядом с ним. Она еще никогда не была такой счастливой. И теперь самой убить это чувство? Уничтожить? Нет! Не способна она на это.
   Аврора встает с места и идет по плацкартному вагону. Незнакомые люди, чужие семьи, дети. Тамбур. Холодно. Стекла окна разрисованы инеем. На нем детская ручонка оставила свой отпечаток. Маленькая такая ручка, пальчики не до конца пропечатались. Наверно рука замерзла, и малыш ее отдернул. Как в ту ночь. О, Боже... Аврора ставит рядом свою руку и чувствует холод. Лед тает, рука становится влажной. Она отдергивает ее от окна и пытается согреть дыханием. Теперь на окне два отпечатка. Маленькая ручка и ее, большая. Они похожи...
   Нет, вариантов нет никаких. И выхода тоже. Приехать и сменить симку? А она работает над его проектом. Он ее найдет, если захочет. Поговорить с ним и попросить его больше не приезжать? Исключено. Если только она его увидит, она уже не сможет.
   Господи, быстрей бы приехать. Он там, она сможет его увидеть. Какое счастье!
   Аврора смеется в голос, благо в тамбуре кроме нее нет никого. Бардак у нее в голове. Решила с ним покончить и мечтает его увидеть. Она больна.
   И пусть! Пусть плачут! Кто-то всегда кому-то делает больно. Это жизнь. От этого не умирают. Она же не умерла...
   Так нельзя.
   Она никому не хочет делать больно. Она просто хочет быть счастливой. Просто быть счастливой...
   Счастье на чужом несчастье не построишь. Можно себе врать, но смысл один. Его больше не должно быть в ее жизни. Чего бы ей это не стоило.
   Папа. Папочка. Милый. Родной. Любимый. Почему все так? Почему вы, Евгений Николаевич, зная, что ваша жена ждет ребенка, зная, что у вас есть жена вообще разрешили привязаться. Ведь перспективы уже тогда не было, к чему весь этот фарс? Зачем была эта ночь? Ведь вы же старше, должны же были знать, сколько это все принесет боли. Или все это вы принесли в жертву своей похоти. Нет! Он не такой. Исключено.
   Эта история не имеет права на существование. Но она есть.
   Она любит его.
   И отпускает...
  
   Глава 23
  
   К одиночеству трудно возвращаться.
   Приходилось ли вам испытывать то чувство, которое возникает когда из дома полного гостей, веселья, шума и смеха все разъезжаются. Тишина. Страшная. К ней надо заново привыкать. Заново садиться обедать и завтракать в полном одиночестве, заново пить чай с самим собой. А мертвая тишина давит грузом, одиночество сжимает горло. Воздуха не хватает, ты чувствуешь, что задыхаешься....И учишься дышать без воздуха.
   К одиночеству трудно возвращаться.
   Аврора зашла в свою комнату и сразу почувствовала себя ничтожеством. Как здесь вообще можно жить? Кинула сумки, сняла пальто и сапоги и в растерянности села. Что дальше?
   И никого ответа.
   Она начинает новую жизнь! Что для этого нужно? Забыть прошлое, его. Но это масштабно очень. Для начала убраться дома, выкинуть засохшие розы. Розы...
   Это он подарил. Она подошла и дотронулась до сухих ломких лепестков. Несколько не выдержали и с мягким шорохом упали на стол. Вот так и ее любовь опала. Высохла. Ее больше нет.
   Аврора поднялась и уверенно взяла сухие цветы в руки. Не задумываясь, отнесла и выкинула в мусоропровод. Так уже легче. Потом раскрыла дневник, в котором хранилась записка с одним словом и отправила ее туда же. Переоделась и начала разбирать сумки.
   Работа нашлась. Она замочила кучу белья, затеяла генеральную уборку: перебрала старые вещи, сделала перестановку, протерла зеркало, почистила всю посуду, вымыла полы. Устала. Зато дома блеск и чистота. Все, теперь можно начинать новую жизнь.
   Вот и славно. Вот и хорошо. Аврора взяла книгу, все ту же "Графиню не Монсоро" и легла на диван. Страницу перевернула. Потом еще одну. Потом поняла, что совершенно не думает над тем, что читает. С психом захлопнула книгу и села. Все не то. И все не так. Все как-то раздражает. И этот порядок. Зачем врать самой себе?!
   Стоп. Просто успокоиться и взять себя в руки. Аврора пустым взглядом посмотрела по сторонам и не хотя, опять взяла в руки книгу.
   Нет! Не получается. Капризничает, как маленький ребенок. Этого не хочу! Это мне не надо! А вот это хочу и больше ничего! Ничего!
   Хотелось заплакать и пожалеть себя...
   И в этот момент раздался звонок. Аврора подпрыгнула на месте и дрожащими другами взяла трубку....
   Это был Сережа.
   - Привет.
   - Привет, - ответила сиплым голосом Аврора, у которой за секунду до этого вообще пропал дар речи.
   - Ты, говорят, уезжала?
   - Да...
   - Вернулась?
   - Да.
   - Чем занимаешься сегодня вечером?
   Авроре захотелось положить трубку, но она ответила:
   - Ничем.
   Он пригласил ее на концерт. Она согласилась. Ей все равно ничего другого не остается, кроме как этот нудный Сережа.
   Да, надо выйти замуж и обрадовать маму и всю многочисленную родню. Надо выйти замуж и получить одобрение общественности. Надо выйти замуж и всю жизнь стирать носки и готовить обеды. Надо выйти замуж и родить детей. Воспитать их в любви и радости. Сережа будет хорошим мужем, ласковым отцом.
   Да, так надо. Может ей тогда простятся ее грехи.
   Так она решила, и ее сразу охватило чувство какой-то обреченности. Так осужденный, которого в открытой телеге везут на казнь, смотрит по сторонам, замечает всю прелесть этого мира и понимает, что это все теперь не для него. И болезненно танцует свой трагический танец тоска.
   За окном маршрутного такси весь город переливался огнями, несмотря на то, что прошел и Новый год и Рождество. Вся эта красота еще долго будет радовать людей - до парадоксального празднования старого Нового года. Да и потом еще феврале и марте проезжая мимо случайных киосков можно заметить всю истрепанную и голую елку на крыше или забытые на витрине гирлянды.
   Она ехала и волновалась. Вот сейчас она увидит человека, за которого ей суждено выйти замуж. Ее вторая половинка, ее судьба. Аврора тяжело вздохнула и посмотрела на сидящих с ней рядом в транспорте людей. Нет, никто не сможет спасти осужденного на казнь человека...
   Он ждал ее на морозе. Такой же как и всегда - скучный и унылый. При ее появлении оживился и в буквальном смысле стал прыгать возле нее. Аврора морщилась, вынужденно улыбалась и совсем его не слушала. Он стянул с нее пальто, схватил за руку и потащил в зал. Они сели. Билеты, видимо, были самые дорогие, потому что сцена была видна отлично. Он так и не выпустил ее руки из своей. Аврора раздражалась, но терпела.
   - Выглядишь прекрасно, - наклоняясь очень близко к ее уху прошептал он. Он так делал уже. Видимо это была его привычка. Противная. Что ж, надо привыкать.
   Выступление все не начиналось, а говорить было не о чем. Он сидел и преданно смотрел на нее. Она нервничала от этого, тупо оглядывалась по сторонам, и замечала во что одеты женщины.
   - Как съездила? - решил Сережа, наконец, завести какой-то разговор.
   - Нормально - жестоко оборвала все его начинания Аврора.
   - Выздоровела хоть, не болеешь? - немного поискав тему для второго вопроса, сказал он.
   - Нет, - снова лаконично ответила она.
   Он отчаялся и взглянул на сцену. На его счастье в этот момент подняли занавес.
   На сцене уже сидели элегантные музыканты в белых рубашках и черных шляпах. Не говоря ни слова, они взяли несколько аккордов, и зрителей понесло по волнам классической музыки. Видимо это были профессионалы. Они не думали о тексте, не задумывались над качеством исполнения, они просто играли и получали от этого удовольствие.
   Аврора смотрела, как качают головами, полностью отдавшиеся ритму артисты, как переливаются при свете прожекторов лакированные инструменты, то и дело на секунду ослепляя зрителей, и думала.
   В детстве она пела. Мама очень хотела отдать ее на какой-нибудь кружок. Ей не нравилось ни вязание - кружок под названием "Очумелые ручки", ни кулинария "Сластена", где милые домашние девочки учились печь и готовить, ни игра на гитаре, ни "Юные натуралисты", которые таскались по лесам и горам. Аврорик хотела петь. Мама отвела ее на студию. Ее прослушали, сказали, что если голос поставить вокал у нее будет неплохой, потому что эта девочка обладает талантом. Аврора сначала просто учила ноты, знакомилась с их длительностью, распевалась под фортепиано, доставая самые высокие звуки, на которые была способна, репетировала без конца...
   Потом вышла на сцену. Еще совсем маленькой девочкой. Как она пела, она не помнила, единственное ощущение после дебюта - все время на сцене дрожали колени. Еле стояла. Но ей понравилось. Притом понравилось все - и стоять на сцене и петь для кого-то и аплодисменты - все.
   Но ей было этого мало. Ей надо было, чтобы папа увидел ее на сцене, услышал, как она поет. Аврора попросила маму пригласить его на отчетный концерт музыкальной школы. У нее было целых два выхода: первая песня - лирический романс, вторая - современная детская, про трубочиста. На два выступления было два разных костюма - красивые блестящие пышные платья. К одному из них в наборе были даже перчатки!
   Перед выступлением, Аврорик больше всего боялась, что он не придет. Она то и дело выбегала из кулисы, где актеров собрали перед выступлением, к маме и спрашивала, пришел он или нет. Его не было. Концерт начался, она капризничала и отказывалась выходить на сцену. Учитель был в трансе, ломал руки, срывался один из самых ярких детских номеров концерта. На помощь пришла мама. Она успела шепнуть ей, что папа здесь, пришел и тогда, гордая девочка вышла и смело спела, не стесняясь ни капельки этой сотни устремленных на нее глаз, потому что среди них были и папины.
   А после того, как маленькая Аврора исполнила вторую песню, она ринулась в зал, искать папу, чтобы спросить у него, понравились ли ему ее выступление. Но никак не могла его найти среди этой сотни...
   Мама нашла ее в гримерной. Она сидела все еще в концертном наряде, смотрела в пол и качала маленькими ножками, которые не доставали до пола. Увидев маму, она надула щеки и отвернулась.
   - Мам, ведь он не пришел?
   - Он пришел, но только на одну песню, - успокоила ее ложью мама. - Он не знал, что ты будешь петь еще.
   Аврора спрыгнула, подбежала к маме, шурша нарядным платьем, и крепко-крепко ее обняла...
   Этот эпизод из жизни проплыл в голове уже взрослой девушки моментально. Вообще воспоминания, как страница в книге - перевернул, и читаешь дальше. И даже если ты ушел уже далеко в своей памяти можно найти ту самую страницу и перечитать ее еще раз.
   Аврора пела на Выпускном со сцены песню "Куда уходит детство". И снова хотелось, чтобы ее увидели. Такую нарядную в этом старом школьном платье, с огромными белыми бантами. Только уже чтобы не папа. Папы уже тогда не было в ее сознании. Аврора боялась признаться самой себе, но ей хотелось, чтобы ее увидел парень. Ее парень. Вот у других девочек из класса он есть. А у нее нет. Тогда было обидно...
   Аврора тряхнула кудрями, словно пытаясь отогнать от себя навязчивое воспоминание. Сережа заметил этот жест и нагнулся близко к ее уху. Опять. Она отпрянула:
   - Как тебе музыка? - противным полушепотом спросил он.
   - Все хорошо - ответила она и выдавила из себя улыбку. Он отвернулся в сторону сцены. Аврора же осталась смотреть на него. И это ее будущее? Боже...
   Прошлое - дрянь, неужели в будущем будет только хуже?!
   Музыканты продолжали свое дело, тихим шепотом в зале переговаривались люди. После каждого номера зал взрывался аплодисментами, и нестройными выкриками "браво". Но все это не могло вытащить Аврору из задумчивости.
   С тех давних пор она не поднималась на сцену. Порой не хватало, конечно, но по большей мере она старалась не вспоминать. Овации публики - это своеобразный наркотик и те, кто хоть раз его попробовал, будут стремиться к нему снова и снова. Даже в обыденной жизни.
   А вот если бы сейчас она поднялась на сцену, и запела, кого бы она хотела увидеть в числе зрителей. Ответ лучше было себе не говорить. Этот тот, о котором она пыталась забыть и не на минуту не забывала.
   Милый, дорогой, бесценный. Какой угодно. Любой прекрасный эпитет ему.
   Она его больше никогда не увидит. И не потому, что он ее не любит и не хочет видеть, а потому что она так решила. Твердо и окончательно. Все. А эта жалость, рядом с ней - ее будущий муж. Ну и пусть. Если не Евгений Николаевич, то все равно кто. Пусть хоть эта жалость по имени Сережа.
   Забывать его -- казнить себя. Только казнь гораздо быстрее. И безболезненнее. А еще есть гильотина. Там вообще моментально все происходит. В жизни не так. В жизни нужно время. А иногда даже оно беспомощно...
   Аврора сжала руку Сережи и внимательно со стороны посмотрела на его лицо. Он не обернулся, но она видела, как заблестели его глаза. Он ответил ей крепким и благодарным пожатием. Фу, как лицемерно и грязно. Это ей кажется. На самом деле он искренне, от чистого сердца. Но теперь уже все равно.
   Он проводил ее до подъезда и долго держал на морозе, прощаясь. Аврора инстинктивно понимала, что он хочет ее поцеловать, но ее воротило. Просто не могла.
   Некоторые люди не могут выносить вкус парного молока. Некоторые не терпят запаха черного чая. А она не могла выносить этого Сережу. Но твердо решила выйти за него замуж.
  
   Глава 24
  
   Так можно было жить.
   Люди так живут всю жизнь. Вроде они совсем не подходят друг к другу, но они вместе. И ничего. Это уже привычка. Он вроде как был всегда. Она тоже вроде была всегда. Ничего не связывает, никаких общих интересов, но уж так получилось, что вместе. А счастье где? В этих серых однообразных буднях рядом с нелюбимым мужчиной?
   Сережа станет ее мужем, и она проведет с ним серо и однообразно всю жизнь. Аврора заставляла себя привыкать к этой мысли. Жестоко, неумолимо и угрюмо.
   Праздники закончились. Она вышла на работу. В первые же дни собрали совещание, Михаил Алексеевич кратко и лаконично объяснил каждому направление его деятельности. Авроре с Екатериной Андреевной приказано заняться совместным проектом двух компаний. Первая хотела отказаться и уже готова была поднять руку, но что-то ее остановило. Это будет не логично. Она с самого начала за это взялась и повела это дело и теперь бросит? Возникнут вопросы, подозрения. Их и без того уже хватает. Проницательный тяжелый взгляд шефа будет снова буравить душу. Нет уж. Просто сжать зубы и работать. Это можно. Тем более у нее теперь есть жених...
   Екатерина Андреевна обрадовалась. Обняла Аврору и даже подарила ей рождественский подарок. Последняя никак не могла понять, с чем связанно такое проявление теплых чувств. И лишь что-то смутно и неприятно шевелилось внутри. Это она капризничает. В конце концов, Катя - это неплохая девушка, относится с ней хорошо. Зачем пренебрегать ради каких-то нелепых фантазий. Если даже они и имели реальное основание когда-то, то теперь они просто не актуальны. И Аврора улыбалась, пытаясь заглушить внутренний голос.
   Работа пошла. Приходилось задерживаться до позднего вечера. Это тоже было хорошо. Не надо ждать и думать. Прекрасное и замечательное средство от душевной тоски. Она - это страдание пустоты.
   Звонил Сережа каждый день, называл ее любимой. Каким-то безмерно скучным голосом спрашивал, как у нее дела, рассказывал свои новости. Она не слушала и просто что-то мычала в трубку. Видимо его устраивало такое отношение, потому что все разговоры заканчивались всегда одинаково. Он говорил, как счастлив, когда она рядом. А он была совсем не рядом. Но чтобы понять это, надо было заинтересоваться чем-то кроме себя.
   Так прошел январь.
   К концу апреля проект надо было завершить и запустить. Дальше - уже не их дело. Работая каждый день плечом к плечу, Аврора начала сближаться с Катей. Та действительно оказалась простой и доверчивой девушкой. Они вместе пили кофе в перерывах между работой, когда ум отказывается уже что-либо соображать, и курили. Аврора только баловалась. В затяг у нее не получалось, а так посидеть с сигареткой можно. Сначала просто обсуждали житейские темы, бытовые вещи, потом стали сплетничать о коллегах и скоро совсем сошли на откровенность - поведали друг другу о мужчинах в своей жизни. Катерина рассказала про любовь, которую звали Сашей, Аврора - про Матвея. Смеялись и веселились, но обе поняли, что стали ближе. И все равно что-то было не так. Как будто они что-то недоговаривали друг другу. Это было навязчивое чувство. Ляля гнала его от себя, но оно крепко въелось в ее душу, как пятно от вишневого сока в белую скатерть.
   Вечерами только было тяжело. Скорее бы уснуть, скорее бы, но сон все где-то задерживался, и тогда одна мысль терзала, как разъяренный медведь, Аврору. Месяц! Целый месяц она не видела его. Целый месяц. И тогда приходили воспоминания. Блеск, ресторан, зеленое платье, его мягкое и удобное плечо...
   Господи!
   Казнь. Казнь настоящая, медленная, мучительная...
   А утром как будто и не было этого кошмара. С самого пробуждения ее захватывали в плен новые заботы, и не было времени думать и вспоминать. Быстрее и быстрее - главное требование нашей жизни. Только к чему оно приведет в итоге? Но Аврора любила просыпаться, любила пить чай, предвкушая тяжелый рабочий день, любила вдыхать свежий морозный воздух утра полной здоровой грудью. С тоской следила, когда стрелки часов приближались к концу рабочего дня, судорожно пыталась чем-то забить вечер, не хотела домой, инстинктивно чувствуя, что там сейчас будет больно. Это как болезненные уколы. Никто ведь из вас не спешил в процедурный кабинет, прекрасно зная, что там ждет шприц и игла, причиняющая боль. Минутную, а все же. Что уж говорить об Авроре, мучения которой длились целыми бессонными ночами.
   Еще девушка перестала любить выходные. Во-первых - вышесказанная причина, ну а во-вторых, надо было встречаться с Сережей. Это был труд. Адский. Сидеть, улыбаться и слушать эту ахинею. Почему этот мужчина всегда говорит такую несусветную чушь? А ведь он всю жизнь так будет. Еще чего доброго он растолстеет, и будет лежать целыми сутками на диване у телевизора. Наденет майку и трико, нарастит большое брюшко...
   Но ничего не поделаешь. Придется. Так надо.
   Хуже было, когда он переставал разговаривать и пытался поцеловать Аврору. Она понимала, что эта необходимость, поэтому не сопротивлялась. Ей не было противно, не было хорошо. Она просто ничего не чувствовала. Холодные тонкие мокрые губы, которые больно прижимаются к ее губам. И это все. Радовало то, что он пока не просил большего. Этого бедная девушка даже представить себе не могла, а когда начинала думать об этом, по телу пробегала нервная судорога.
   И наконец, снова наступал долгожданный понедельник. Аврора покуривая, рассказывала Кате о тупости и ограниченности своего жениха. Обе они смеялись до боли в животе и принимались за работу.
   Однажды в самый разгар одного из таких насыщенных работой дней позвонил Сережа.
   - Привет, любимая.
   - Привет, - ответила Аврора, делая своей коллеге скучную гримасу. Та прыснула со смеха.
   - А вы там все веселитесь?
   - Да, - лаконично ответила девушка.
   - Ааа. Это хорошо. - Пауза. Словно собирается с мыслями. - Любимая, у меня к тебе предложение.
   - Я слушаю.
   - Тут наши ребята узнали про то, что мы теперь встречаемся. Просят это отметить. В воскресение собираемся, все вместе в гости к Ленке. Хорошо?
   Аврора молчала. Ей не хотелось. То, что она встречается с этим человеком - ее личный позор, она бы не хотела, чтоб он стал общественным достоянием. Но видимо придется. Все равно ж узнают. Еще и на свадьбу придут...
   - Хорошо, - мрачно ответила она.
   - Спасибо, любимая. Как у тебя дела?
   - Хорошо.
   - А я вот встал с утра и понял, как по тебе соскучился. Просто ужасно. Представляешь, скоро настанет время, когда мы будем засыпать и просыпаться вместе. А вот я сегодня еще ехал утром в маршрутке - и Сережа начал долгую историю о том, какой раздраженный был водитель в транспорте и как плохо он вез пассажиров. Аврора включила громкую связь и в кабинете, заваленном бумагами, немного невнятно задребезжал его голос. Катя еле сдерживалась, чтобы не разразиться смехом в самый динамик. Когда веселье достигло своего апогея, и ни одна из девушек уже не могли сдержаться, Аврора сказала:
   - Слушай, дорогой, прости, но у меня сейчас немного нет времени. Не обижайся, но...
   - Ты слишком много работаешь. Вот когда ты станешь моей женой, я тебе не позволю работать. Будешь сидеть дома и отдыхать...
   - Хорошо, хорошо, - и Аврора скорее отключилась.
   Обе девушки прыснули со смеха. Дамы вообще всегда не против посмеяться, а уж если есть повод, тем более. К этому можно прибавить усталость от интенсивной однообразной работы и доверительные отношения, установившиеся между коллегами. Они хохотали. Громко, звонко, весело, краснея и надрывая животы.
   Внезапно Аврора стала серьезной и отвернулась к окну. Катя притихла и с удивлением посмотрела в ее сторону.
   - А ведь мне за него замуж выходить... - поворачиваясь, мрачно сказала она.
   - Нет.
   - Что нет? - не поняла Аврора.
   - Ты сама себя обманываешь. Ты никогда не выйдешь за этого человека.
   - Выйду. Непременно выйду. И тебя на свадьбу приглашу.
   Водворилась тишина. Возобновилась работа.
  
   Глава 25
  
   И как она не старалась предотвратить этот день, он все равно настал.
   Сережа позвонил ей утром. Очень радостным и бодрым голосом сообщил, что придет в обед. Аврора сразу все поняла. Захотелось собрать свои вещи и сбежать. Но было поздно. Она так решила и теперь пойдет до конца.
   Убралась дома, надела любимую блузку и юбку, сделала красивую прическу. Посмотрела на себя в зеркало и стало жалко. Себя. Она действительно красивая. Но почему это все должно достаться Сереже?
   Настроения не было. Она сидела на диване, слушала грустную музыку и каждую минуту понимала, что вот-вот заплачет. Так он ее и застал. Аврора даже не попыталась улыбнуться, зато его глаза искрились счастьем.
   Суетливо скинул куртку, разулся. В растерянности посмотрел по сторонам, как будто искал помощи. Вытер вспотевший лоб платком прямой наводкой подошел к Авроре. Упал на одно колено и, протянув кольцо в руке, предложил выйти за него замуж. Как в глупых сентиментальных сериалах. Он там, наверное, это и подсмотрел. Авроре не было смешно. Она взяла кольцо, одела на палец и ответила "да". Не думая, автоматически. Видимо уже приучила себя к этой мысли.
   Сережа поцеловал ее, посадил ее себе на колени и стал рассказывать о том, что их ждет в будущем.
   Свадьба будет небольшая, на большую нет денег, но платье он ей купит красивое. Она переедет к нему, и они будут жить втроем - он, она и его мама. Притом последняя обещала переехать в спальню, оставив молодоженам зал. У них обязательно должны быть дети. Как минимум два, но лучше больше. Мальчик и девочка. Сережа хочет девочку сильнее, чем мальчика. Аврора будет сидеть дома, и растить их, он будет их обеспечивать.
   - И как ты нас собираешься обеспечивать? - ехидно задала вопрос Аврора.
   Он сделал вид, что не услышал его и продолжал ей рисовать свою мечту. Именно мечту, и никак иначе. Судя по подробностям, которые постоянно проскакивали в его словах, было понятно, что он ждал семейное счастье долго. И вот его мечта сбывается.
   Она это понимала. Ей сначала было приятно осознавать, что она реализует чьи-то мечты, а потом поняла, что дело не в ней. Сереже была нужна жена. Не именно Аврора, а любая девушка, которая будет к нему хорошо относится, и рожать детей. А она просто попалась ему под руку. Счастливее от осознания этого девушка не стала.
   Пришли к Лене. Все были уже в сборе и ждали их с нетерпением. Послышались пошлые шутки по поводу их опоздания. Аврора стала раздражаться. Все это было ей неприятно. Кроме того, ее жених таскал ее везде за руку, как будто она безвольная кукла. Если садился, то сажал ее себе на колени, если вставал неприлично обнимал ее за талию. Он всем открыто демонстрировал, что эта красивая девушка, с густыми каштановыми локонами, теперь его собственность. Но он не ограничился этим.
   Посадил всех друзей на диван, встал перед ними, как актер перед зрителями и, взяв Аврору за руку, объявил, что они решили пожениться. Все изумленно захлопали глазами, и на пару секунд в комнате водворилась гробовая тишина. Смотрели на нее - яркую, общительную, веселую, красивую. И на него - бледного, замкнутого, худого. Сашка, не веря в это известие, спросил:
   - Аврора, он серьезно?
   Девушка молча кивнула головой и почувствовала, что сейчас заплачет.
   Не успела, все пошла за стол, отмечать это радостное событие.
   Хотелось выпить, он ей запретил, хотелось уйти в другую комнату, он железно сжал ее руку так, что пришлось остаться - не скандалить же при всей честной компании с новоявленным женихом. Театральное действие, в котором Сережа решил стать сегодня главным героем, продолжалось. Вскоре он напился и стал приставать к невесте. Прямо при всех, за столом. Положил руку на ее коленку и стал медленно подниматься в вверх. Аврора не выдержала и попросила его выйти с ней из-за стола, чтобы попросить его не вести себя так ужасно. Он повел ее в ванну, видимо неправильно истолковав ее намерение. Она возмутилась и, дрожа от гнева, спросила:
   - Почему ты себя так глупо ведешь?
   - Почему глупо? - тараща на нее пьяные глаза, спросил Сережа.
   - Так себя не ведут при людях! Ты с ума сошел?
   - А что такого? Ты же теперь моя, понимаешь? Моя! - и он кинулся на нее с распростертыми объятиями. Она увернулась, и он наткнулся на стеклянную полку. Та упала, что-то разбилось. На кухне послышался веселый смех. Аврора села на край ванны и прикрыла лицо руками. Стыдно и мерзко.
   Кто-то закричал пьяным голосом:
   - Аврор, я конечно понимаю, что в такие минуты вас лучше не беспокоить, но у тебя телефон надрывается в кармане.
   Она почувствовала, как бешено, забилось в груди ее сердце. Выбежала из ванной, звук действительно еще слышно, нашла свое пальто и...
   - Забери меня пожалуйста отсюда.
   Евгений Николаевич помолчал минуту и спросил:
   - Где ты?
   Через минуту она уже стояла на улице в еле накинутом на скорую руку пальто и шла прочь от этого дома, где остался так и не понявший, что же произошла на самом деле, ее новоявленный жених.
  
  
   Глава 26
  
   Аврора сидела, обхватив руками согнутые колени, свесив на бок голову, и смотрела на него. Он лежал перед ней и гладил ее длинные, разметавшиеся по обнаженным плечам волосы. Оба молчали. Молчали с того самого момента, когда она села в машину и молча прижалась к его плечу.
   В комнате царил полумрак. Через штору в окне маленькой комнатки была видна полная, словно с набитыми щеками, луна. Тихо падал снег мелкими зернистыми снежинками. Город мирно спал.
   Аврора не плакала, но ее большие зеленые глаза блестели. Щеки были обиженно надуты, как у маленьких детей.
   - Что с тобой? - спросил Евгений Николаевич, откидывая назад с плеча, ее локон.
   Она прижала палец к его губам и отвернулась. Он приподнялся, крепко обнял ее и почувствовал, как от рыданий содрогается она вся.
   Ляля повернулась и уткнулась в его грудь.
   - Что произошло? - продолжая гладить ее по голове, спросил он шепотом.
   Она не отвечала, но он почувствовал, как затряслось ее тело.
   - Малыш, все хорошо, я рядом. Расскажи мне, что случилось.
   - Он предложил мне выйти замуж, а я согласилась... - Аврора говорила уткнувшись лицом в ег грудь, поэтому, он едва различал слова. - Не потому, что любила, а потому что выхода другого не видела...И терпеть себя приучила. А он издевался надо мной...И сегодня... При всех, меня унизил...В ванну потащил, как последнюю проститутку...А все на кухни сидели. А он пьяный, как отец в детстве. ..Так противно... - и она захлебнулась новой волной рыданий. Он молча слушал зная, что еще будет продолжение. - Он говорил, что я теперь его. А я не хочу быть его. И твоей не хочу, - она поднялась и больно ударила его в грудь. - Ты не мой и никогда моим не будешь. А я сама себе обещала...Обещала, что больше никогда тебя не увижу. Но не смогла, слышишь? Не смогла, - Аврора крепко прижалась к нему. Он молча продолжал слушать. - А я не хочу делать никому больно...Ну, зачем, зачем ты позвонил?
   Несколько минут, он просто продолжал гладить ее по голове и, наконец, заговорил:
   - Ты жалеешь о том, что я позвонил?
   - Нет. Ты знаешь это.
   - Что ты обещала сама себе?
   Аврора высвободилась из его рук и села. Он не мог видеть ее глаз, но чувствовал, что что-то горькое сковывает ее душу.
   - Я обещала себе, что больше никогда не буду встречаться с тобой - еле слышно ответила она.
   - Почему?
   Она низко опустила голову с надутыми щеками. Волосы упали на лицо. Евгений Николаевич сел, поднял ее лицо за подбородок и внимательно заглянул в ее глаза.
   - У меня не было папы, - внезапно начала она. - Он ушел к другой женщине. Маме тогда было больно. А я не хочу, чтобы хоть кто-то еще на свете испытывал то, что испытывала тогда она, что я тогда испытывала.
   - Я не понимаю.
   - Нет, ты все понимаешь. Только ты ко мне не уйдешь никогда, а за остальным история не меняется. Я не хочу играть роль той женщины, которая увела из семьи отца. Ни в какой степени. Вот что, к примеру, почувствует твоя жена, когда узнает, что у тебя есть я?
   Евгений тяжко вздохнул, отпустил ее лицо и лег на подушку, закинув руки за голову. Видно было, что ему неприятно говорить об этом.
   - Прости, - вдруг испугавшись сказанного, сказала Аврора, и снова положила голову ему на грудь.
   - Ты слишком много думаешь о других, об их чувствах, их боли. Это не приведет ни к чему хорошему - он помолчал немного, потом перевернулся на бок, так, что Аврора осталась лежать на одной его руке, и разглядывая ее лицо, спросил: - А кто делал тебе предложение?
   - Сережа. Мы раньше общались в одной компании.
   - Он - плебей, а ты не такая. Поэтому ничего не могло получиться. - Он погладил ее по щеке. Аврора опять почувствовала себя самой прекрасной женщиной на свете. - Посмотри на себя, ты же благородная. Если тебе нарисовать генеалогическое дерево своей семьи, то я уверен, там обязательно будут князья или графы. Многих перестреляли, многих убили, но благородство пробивается в потомках, даже через сотню лет, через несколько поколений. Это в тебе видно, это чувствуется. На тебя достаточно один раз взглянуть. Твои глаза, твоя осанка, твои манеры, жесты...Не будет тебе счастья с этим человеком и это не я, это ты сама знаешь. Ведь знала же? Даже когда ему "да" отвечала, знала. Я прав?
   Аврора молча кивнула. Поцеловала его и спросила:
   - А с тобой будет счастье?
   - Нет. Прости.
   - Не надо. Не надо, пожалуйста, этого говорить. Это все равно ничем уже не поможет. Поздно просить прощения, все поздно. Теперь уже сам знаешь, что ничего не изменить. Вот ты здесь теперь и мне хорошо. Мне очень с тобой хорошо, ты даже представить не можешь как. Мне с Сережей так никогда не было ... - она помолчала, отстранилась от него и рассеяно взглянула по сторонам. - Почему ты так долго про меня не вспоминал?
   - Я работал.
   - Впрочем, это совсем ни к чему было спрашивать. Главное, что ты сейчас здесь. Хотя бы один час... - и она грустно улыбнулась и снова прижалась к нему. - Нет, ты меня не любишь. Совсем. Если бы хоть что-то было, ты бы вспоминал про меня хоть иногда. Ты что-то ко мне чувствуешь, но я не могу понять, что. Это не любовь, это я не знаю...Что это?
   Он пожал плечами и закрыл глаза.
   - А может и любовь, только странная какая-то. Будто через призму чего-то мутного, странного. Ты должно быть много страдал...
   Он встал, начал собираться. Аврора молчала, но поняла, что она нащупала его больное место. Появилось какое-то странное чувство. Его стало вдруг невыносимо жалко, как ту кошку, в деревянной гостинице. Захотелось прижать к себе и погладить.
   Евгений Николаевич накинул пальто, подошел к ней и поцеловал.
   - Меня уже давно нет. И души нет у меня, только муляж.
  
   Глава 27
  
   Аврора лежала и продолжала смотреть на дверь, закрывшуюся за этим человеком. Через щелку между дверью и косяком лилась тонкая струя света из коридора. Она не нравилась Авроре и раздражала ее. Сейчас должна быть полная тьма тишина и покой, чтобы осмыслить то, что внезапно настигло ее пару минут назад.
   Девушка поднялась, накинула халат и выйдя за дверь погасила свет. Стало темно, еле различимы были во мраке предметы. Ступая на носках по холодному полу, она добралась до окна. Мороз. Окно разрисовано причудливым кружевом, на форточке внизу кусок льда. За окном тишина. Его машина уже уехала, но след от шин еще был хорошо виден. К утру его засыплет снегом. Аврора пожала плечами и шмыгнула под одеяло.
   Сон не шел. Постельное белье хранило еле уловимый запах его недавнего присутствия. Как будто он здесь еще. Аврора глубоко вздохнула и прижала к себе подушку, на которой он недавно лежал. "Как сумасшедшая", - подумала она, но подушку не отпустила.
   Все встало на свои места. Она разгадала его загадку - ту его таинственность, которая всегда была его неизменным спутником. Пусть не в деталях, а только в общих чертах, но он стал ей понятен. Она ликовала.
   Он страдал. Долго. Сердце его закалялось до тех пор, пока не превратилось в непроницаемую сталь. Отсюда его сила. Отсюда и его слабость. Он не может чувствовать, а соответственно не может и сочувствовать. Он не знает, что значит страдание другого. И никогда не поймет, что значит сострадание.
   Вместо души - муляж. Там нет никого, кроме самого себя. А может, и себя там уже нет. Что это за фраза "Меня уже нет". А где?
   Аврора резко села на кровати и сжала голову руками. Нет, не уместиться в ней эта фраза. Не доходит до нее полный смысл. Что ей нужно почувствовать, что пережить, чтобы понять его?
   Что может превратить душу в муляж? Он любил, и его чувство осталось безответным? Банально. Да и как его можно не любить? Нет, можно, всякого можно любить и не любить. А что тогда? У него было несчастное детство? Да ведь он уже в возрасте, время бы вытеснило все воспоминания из его жизни, или отодвинуло бы на второй план. Что еще? Может, он болен и терпит адские физические муки? Как Христос. Только тот сумел сохранить любовь к человеку, несмотря на мучения, а этот нет. Потому что просто человек, а не Бог. Просто слабый человек.
   Предположения, догадки, вероятности. А где же, правда? Она не знала, но чувствовала что где-то рядом.
   Уснуть сегодня невозможно. Аврора, завернулась в одеяло, встала и поставила чай. Холодно ужасно. Вот бы сейчас прижаться к этому большому теплому человеку. Но его нет. Никогда нет рядом. И так будет всегда. Почему он уехал так рано? Жена, а может быть уже и ребенок?
   Эта мысль, словно острая стрела, пронзила всю сущность Авроры. Она остановилась как вкопанная на одном месте, забыв о том, что делала за секунду до этого, из груди вырвался тихий то ли вопль, то ли стон.
   Она же себя обещала! Она же клялась себе, что не будет разрушать чужую семью, как когда-то разрушили ее. Самое тяжкое невыполненное обещание то, которое давалось самому себе. Потому что себя порой простить сложнее, чем кого-то. Вот Иуда не смог себя простить. Мы знаем, что с ним стало.
   Она не на минуту не забывала об этом. Проклинала саму себя, когда садилась к нему в машину, когда прижималась к его плечу, когда поднималась с ним на лестнице, когда целовала его. Проклинала себя и благодарила Бога.
   Оставить этого человека навсегда? Забыть о нем. Но это же невозможно.
   Он ее не любит, она это знает, но ей все равно. Она уже погибла. Падать так уж до конца, чтобы вдребезги.
   И что с того, что у него семья? У них тоже была семья, но та же женщина не побоялась же увести ее отца. Да и не уводит она никого из семьи. Просто встречается.
   Просто встречается...Куда это может привести? Какое будущее у этой незаконной связи? Он ведь не уйдет от жены ради нее, влюбленной по уши и потому истеричной и обидчивой. Нет, тут перспектив нет. Вообще никакой.
   Ну и пусть! И что с того? Пусть будет, что будет, а дальше как Бог на душу положит. Только она его теперь не отпустит. Ни за что!
   И Аврора продолжила наливать чай. В темноте немного пролила мимо кружки, кинула два кусочка рафинада и села в кресло, подправив развернувшееся одеяло.
   Есть одно но. Она то его не отпустит. А вот ему то ведь все равно. Вот он ушел сейчас в эту дверь. Теперь он может зайти в нее завтра, а может и не зайдет больше никогда.
   Господи, как страшно. Одна эта мысль парализует сознание. Нет, об этом лучше не думать. Все будет хорошо, он еще непременно приедет. Непременно.
   И как же было противно вчера вечером. Пьяный и противный, как отец в детстве, ее жених. Вот еще! Ни за что! Права была Катя, когда говорила, что им не за что не пожениться. Катя...
   Да что в ней такого, в конце концов?! Почему что-то всегда цепляет, когда она вдруг думает о ней?
   Теплый чай немного согрел ее, и она быстренько прыгнула на диван. Постель остыла. Она немного поворочалась от холода и, наконец, уснула.
  
   Глава 28
  
   Утром глаза никак не хотели открываться. Она не выспалась. Еще бы. На лице ее расцвела лукавая и в то же время счастливая улыбка. Высунула ноги из под одеяла и быстро убрала обратно. Казалось, в комнате такой же мороз, как и на улице. Боже, как же встать в такой холод?
   Аврора набрала больше воздуха в легкие и разом скинула с себя все одеяло.
   - И побежали, побежали, побежали - сказала себе, прыгая на диване, Аврора. В диване что-то хрустнуло, видимо он не готов был к тому, чтобы на нем прыгали двадцатилетние девушки. Аврора громко рассмеялась и пошла, собираться на работу.
   - Привет, привет, привееет, - пропела она, забегая в кабинет. Катя была уже здесь и медленно, и вяло курила. С интересом она оглядела розовые от мороза щеки, влетевший как ветер в кабинет напарницы, ее сияющие глаза и счастливую улыбку.
   - Ты что с утра энергетического коктейля напилась?
   - Почему? - спросила Аврора, снимая пальто и поправляя перед зеркалом волосы.
   - Ну, вид у тебя очень бодрый, выглядишь здорово. Что - то хорошее случилось?
   - Да. Я рассталась с Сережей!
   - Правда? - немного разочарованно переспросила Катя. Аврора посмотрела на нее с интересом и недоумением. Секунду они молча буравили друг друга глазами, и тут Аврора перевела тему разговора на нескончаемую работу.
   Ближе к обеду стал названивать Сережа. Вчерашняя его невеста не брала трубку и молча смотрела, как надрывается ее телефон.
   - Музыку хоть отключи, - раздраженно проговорила Катя. Она вообще сегодня была не в духе, а это никак не подходило певучему настроению ее коллеги. Наконец, она сжалилась над экс - женихом и ответила.
   - Так, я не понял, ты вчера куда ушла?
   - На каком основании ты со мной так разговариваешь? - грубо ответила невеста.
   - Ты моя будущая жена...
   Аврора громко и истерично рассмеялась. Он смешался и замолк.
   - Послушай, я не могу. Ты очень милый, добрый и замечательный, но я тебя не хочу.
   - Как? - только и смог спросить ее собеседник.
   - Вот так, дорогой. Не хочу и все. Ни в роли мужа, ни в роли жениха. Вообще не хочу.
   Повисла тишина. Аврора наслаждалась и упивалась этим моментом. Но не долго.
   - Кольцо верни, - сказал внезапно он и положил трубку. Девушке стало неприятно, но она все равно громко расхохоталась и поведала его ответ Кате. Последняя оживилась на пару минут и тут же серьезно спросила:
   - А почему ты решила с ним порвать, у тебя же были на него такие серьезные планы?
   - Я люблю другого, - просто ответила она и опустила глаза. Екатерина Андреевна подошла к ней и спросила?
   - И кого же?
   Аврора подняла голову и внимательно оглядела Катерину. Та жадно смотрела на нее, пытаясь взглядом прочесть ответ.
   - Это не имеет значения, - медленно проговаривая слова, ответила Аврора. Катя закурила.
   Повисла грозовая тишина. В воздухе словно летали негативно заряженные заряды.
   И надо же было именно в этот момент позвонить Евгению Николаевичу.
   - Что ты делаешь сегодня вечером? - не здороваясь, спросил он. Аврора внимательно посмотрела на Катю, которая медленно выпускала грязновато-серый дым из крашенных губ, и ответила:
   - Ничего.
   - Отпрашивайся завтра с работы. Мы сегодня уезжаем.
   - Куда?
   Ее вопрос не услышали. Он уже положил трубку. Аврора прижала ладонь к губам, чтобы не закричать от счастья. Она выбежала из кабинета в коридор и чуть ли не в припрыжку помчалась к начальнику. Даже не задерживая дыхания и не чувствуя тайной дрожи она постучала в его дверь.
   - А, Аврора, здравствуй. Ты что-то хотела?
   - Михаил Алексеевич, мне нужен на завтра выходной, - не задумываясь, выпалила Аврора. Главный удивленно посмотрел на нее и серьезно спросил:
   - Зачем?
   Подчиненная запнулась и поняла, что причину еще не придумала. Пришлось говорить правду.
   - Мне надо уехать. По срочному личному делу.
   - По какому? - серьезно сдвинув брови и опуская на нее тот самый тяжеловесный взгляд, спросил Главный.
   - По личному, - глупо повторила девушка. Осеклась и протараторила фразу еще глупее:
   - По очень важному, очень личному и очень срочному. Очень нужно. Один только день. Я отработаю. Выйду в субботу. Ну? - Она нетерпеливо топнула ножкой. Брови начальника удивленно подлетели вверх. Взгляд прибавил еще пару тонн.
   - По какому делу? Я готов отпустить, мне нужно знать причину.
   - Нет, - внезапно для самой себя сказала Аврора твердым уверенным голосом. - Вам не нужно знать причину. Довольно того, что вам известно, что дело - личное. В подробности я вас, простите, посвящать, не намеренна.
   Михаил Алексеевич откинулся на спинку стула и несколько минут продолжал молча резать жертву глазами. Последняя держалась на удивление хорошо и даже можно сказать нагло. Она не отводила глаз, хотя уже не видела перед собой человека. Перед ней были два устремленных на нее маленьких черненьких шарика, похожих на черную крупную смородину.
   - Хорошо, - наконец сдался Главный. - Завтра вы свободны. В субботу можете тоже не выходить. Все нормально, у вас и так очень плотный график работы.
   Он лишил ее своей милости. И не надо. У нее есть что-то гораздо более важное, нежели обращение "на ты" начальника.
   Они с ним куда-то поедут сегодня!
   Катя кинулась на нее с объятиями сразу, как только Аврора вошла в кабинет.
   - Прости. Прости меня, пожалуйста. Это у меня просто настроения нет сегодня. Слушай, а давай сегодня после работы зайдем куда-нибудь и отдохнем. Я угощаю.
   Аврора стояла в оцепенении и молчала. Екатерина Андреевна смотрела на нее и не сильно трясла за плечо.
   - Не могу.
   - Почему?
   - Я уезжаю вечером, - Аврора произнесла эту фразу, загадочно и тихо улыбаясь сама себе. - И завтра меня не будет.
   Катя прошла на свое место и до конца рабочего дня, уже не вступала не в какие беседы.
   "Обиделась", - подумала Аврора и не придала этому никакого значения. Слишком счастлива была она, чтобы обратить внимание на состояние других.
  
  
   Глава 29
  
   Они приехали на какой-то пустырь, на окраине города. Перед Авророй предстало странное зрелище. Пустое поле, занесенное снегом, с редкими торчащими то там, то здесь из земли голыми прутьями бурьяна, и посреди него дом. Очень высокий, многоэтажный. Евгений Николаевич вышел из машины и закурил. Девушка в полном недоумении последовала за ним.
   - Все? Мы приехали?
   - Да, - выпуская дым, ответил он.
   Аврора обошла машину глядя по сторонам, но не нашла ничего интересного. Вернее здесь вообще ничего и не было, кроме этого высокого многоэтажного дома. Хорошо, пусть ничего не будет. Зато уже интересно.
   Она подошла и положила голову к нему на плечо. Он выбросил сигарету и потянул ее за собой. Она не задавала больше никаких вопросов и молча повиновалась ему. Тропинки к дому не было, но снег был не глубокий, его было мало той зимой. Везде было пусто: ни бельевых веревок возле подъезда, ни бабушек на скамейках, ни детей во дворе.
   - Почему такой большой дом и как будто пустой? - не выдержала и спросила Аврора.
   - Не как будто.
   - В смысле?
   - Он действительно пустой. И если тут и живет кто-то, то только призраки.
   - Почему?
   - Тихо.
   Они зашли в пустой и мрачный подъезд. Рам на окнах не было, здесь было так же холодно, как и на улице. Кроме того, немного жутковато.
   Спутник Авроры нажал на кнопку и вызвал лифт. Работающий лифт в пустом здании.... Это показалось ей странным, но она промолчала и только крепко вцепилась в его руку. Он усмехнулся и ничего не сказал. С треском и скрежетом отворились двери. В кабине было грязно, в углу валялся какой-то строительный мусор. Света там не было. Он зашел и затянул ее собой. Медленно они тронулись вверх. Было страшно. Кабина двигалась рывками, издавая при этом звук, похожий на крик человека под страшными пытками. Аврора не показывала своих ощущений, только инстинктивно сжимала большую и полную руку. Так дети обычно цепляются за родителей, когда чего-то боятся.
   Наконец это умирающее в муках животное дотащило их до самого верхнего этажа. Они вышли, он высвободил свою руку и включил свет. Загорелась одинокая тусклая лампочка, осветив обычный этаж, с отваливающейся от стены зеленой краской и осыпающейся грязно белой штукатуркой. Наверх вела железная лестница. Ее словно бы принесли сюда и поставили, чтобы подниматься.
   Аврора подошла к ней и стала разглядывать.
   - Подожди. Сначала я. Ты можешь сорваться. Я тебя наверху встречу.
   Он ловко добрался до конца перекладин, откинул люк и выбрался наружу. Она едва достигла верхней ступени, когда он протянул ей руку и помог взобраться наверх.
   Аврора оправила пальто и обернулась вокруг. На секунду показалось, что сердце перестало биться. Перед ней не много и не мало, а простирался целый город.
   Он был похож на новогоднюю наряженную елку. Весь в огнях, словно в гирляндах. И конца и края этим алмазным россыпям было не видно. Огни фонарей представляли собой маленькие световые капли, и сливались в причудливый узор. И ни домов, ни деревьев, не людей - ничего, только нескончаемая вереница разноцветных светил.
   - Здесь красиво, - мечтательно сказала Аврора, оглядываясь кругом.
   - Нет. Вернее это тоже, но есть еще и что-то другое, более важное. - Он подошел к ней, взял за талию и повел вперед, к самому краю, все ближе и ближе.
   "Он сейчас меня скинет, - предположила голова. - Ну и пусть, - ответило сердце. - Так будет даже лучше".
   Они остановились, когда под кончиками пальцев ног, крыши уже не было. Девушка нервно посмотрела на своего сумасшедшего спутника и глянула вниз. Темнота и бездна. Страх и головокружение до тошноты. Ничего больше. И она инстинктивно сделала шаг назад. Родился и утонул в морозном воздухе его тяжелый смех. Он остался у самого края.
   - Иногда люди перестают ценить свою жизнь, - заговорил он, делая шаг в сторону. Авроре было не до смеха. Край крыши был ледяным. Евгений Николаевич в любой момент мог сорваться и полететь вниз. У нее было ощущение, словно это не он, а она сама ходила по краю. Все ее тело сковало напряжение, каждая мышца готовилась к прыжку, щеки надулись, зубы свело. - И тогда они перестают быть людьми...
   - Отойди, пожалуйста, от края. - Не выдержала Аврора.
   - И тогда этот нечеловек лишается способности здраво мыслить, - играя со смертью, игнорируя полностью ее слова, продолжал он свои рассуждения. - Психологи называют это депрессией. И что делать? Как заставить себя жить, если больше не хочется? Как почувствовать ценность жизни? Она здесь, вот на этом краю. - Он остановился и посмотрел вниз. Аврора зажмурила глаза. - Здесь ты понимаешь, что ты еще жив, и стоит только оступиться и все, тебя больше нет. Жизнь - вещь хрупкая, ею надо дорожить. Нужно жить. Чего бы это ни стоило. Притом здесь, на этом краю голова сразу становится такой чистой и трезвой, как никогда. Здесь можно почувствовать жизнь, ощутить, как бьется в тебе самом ее сердце. Остро и трезво осознать, что эта плоть еще жива. Но стоит сделать только маленькую осечку... - он сделал вид, что поскользнулся. Аврора нервно вскрикнула. Он расхохотался и, подойдя к ней, обнял ее.
   - Ты сумасшедший! Ненормальный! Отпусти меня! - Она вырвалась и прижала руки к лицу.
   - Что с тобой?
   - Ничего. Я замерзла и хочу вниз.
   Он громко засмеялся и пошел к люку.
   Несмотря на то, что машина быстро согрелась, она никак не могла унять дрожь. Он поглядывал на нее и довольно посмеивался. Кругом была неизвестность и пустота, ехали они по какому-то пустырю. Внезапно он остановил машину и повернулся к ней.
   - Разве я не прав? Ты же понимаешь, о чем я говорил тебе там?
   - Я понимаю. И мне невыносимо жалко тебя становится. Это все даже в меня не вмещается. Я не представляю, что нужно пережить, чтобы говорить то, что ты там говорил, - она взяла его колючее от коротенькой черной бородки лицо в руки и заглянула в глаза.
   Усталость. Пустота. Холод.
   - Я согрею, согрею, согрею, - в каком-то отчаянном порыве залепетала она и стала целовать его лицо и прижимать его к своему сердцу. Евгений Николаевич отстранил ее и завел машину.
   Аврора низко опустила голову на колени и так и оставалась. Внезапно она почувствовала, как что-то перевернулось в области желудка. Словно там залетали бабочки. Она рывком подняла голову и почувствовала, что они мчаться на огромной скорости. Как безумная она посмотрела в его сторону. Евгений Николаевич глядел на дорогу, слегка сощурив один глаз, и больше ничего в нем не менялось. Он представлял собой полную статику.
   "Словно статуя" - подумала она, и посмотрела вперед. Свет от фар резал темноту на максимальной скорости автомобиля. Тошнота снова подкатила к горлу, в глазах стало темно. Аврора зажмурила их, задержала воздух и нервно сжала руками бока сиденья. Легче не стало. Лишь бы доехать. Но куда они едут?
   Страх возбудил фантазию, воображение рисовало самые страшные картины. Они в любую минуту могут врезаться. Во что угодно, на такой скорости это обычное дело. И все, придет смерть. Какая она?
   Нет! Она не хотела. Умирать всегда страшно.
   Время, казалось, остановилось. Парадокс! Впервые она движется так быстро, а время идет так медленно. Мыслей нет. Никаких. В голове полный хаос. И вдруг Аврора услышала музыку. Это были частотные ритмы. Безучастные и жесткие. Потом низкий мужской голос как-то начал кидать на слушателей слова на немецком. Аврора раньше такую музыку не слушала. Но ей внезапно понравилось. Она что-то высвобождала изнутри. Авроре подумалось, что это поют глубоко несчастные люди и, наверное, они так кричат, потому что пытаются выпустить из груди свою боль...
   Машина остановилась, все стало тихо. Послышался хлопок закрывающейся двери.
   Аврора медленно открыла глаза и посмотрела в его сторону. Он вышел. Она отпустила сиденье. Пальцы от натуги стали белыми и сгибались с болью. Хотелось плакать.
   - Выходи.
   Аврора вышла и пару минут смотрела по сторонам ничего не понимающими глазами.
   Какой-то дом, какой-то двор, темнота и холод. Никаких ощущений. Пустота. Словно бы она умерла.
   Кто-то подошел и обнял ее сзади. Она испугано обернулась и поняла, что это ее палач. Она хотела отпрянуть от этого человека, но он держал ее очень крепко. Она повернулась к нему лицом и, уткнувшись в широкую грудь, застонала.
   - Ну, тихо. Все хорошо, малыш. Все хорошо.
   Он поднял ее на руки и занес в дом. Через призму пережитого ужаса девушка вдруг поняла, что уже была в этом доме. В тот раз, в командировке, когда подписывали договор.
   И это словно была не она. Руки не шевелились, ноги не стояли, язык не поворачивался. Он поставил ее, снял пальто и отнес на диван. Стало тепло, но по-прежнему было темно и страшно.
   - Папа, - позвала она и удивилась звучанию собственного голоса. Аврора заставила себя подняться и осмотреться по сторонам. В этой комнате его не было. Как привидение бесшумно, и едва ступая ногами по полу, девушка перешла в другую комнату. Он суетился перед столом в полной темноте, горела только одна конфорка газа, очевидно и являясь основным источником света.
   - Папа, - прохрипела она еле слышно. Евгений Николаевич обернулся в ее сторону и внимательно посмотрел на нее. Бледная, с застывшим ужасом в глазах она держалась за дверной косяк и звала его. Было темно, он не мог этого видеть. Но он это понял.
   - Сейчас, - сказал он и что налив что-то в стакан, протянул его Авроре. Она взяла и автоматически выпила. Нутро прожгла какая-то противная жидкость. Она закашлялась и, шатаясь, поставила стакан на стол.
   - Допей. Быстрее придешь в себя. Ну.
   Аврора послушно поднесла стакан и допила все до дна. Сил стоять больше не было, и девушка медленно сползла вниз по косяку.
   - Нет, нет, падать не надо, - Евгений подобрал ее с пола и посадил за стол, который был уже накрыт. Он зажег свечи и сел напротив нее.
   Боже, как мило. Аврора выжила из себя улыбку и взяла вилку в руки. Есть она не могла, поэтому встала и, качаясь, побрела на тот же диван. Он последовал за ней....
  
   Глава 30
  
   Она никак не могла уснуть.
   Сил двигаться не было вообще, поэтому она просто лежала и смотрела по сторонам. Через окно в комнату немного поступал слабый свет, который едва рассеивал темноту в комнате. Предметы не имели четкого очертания, они казались туманным миражом, который в любой момент может исчезнуть. Тикали часы, оставляя минуту за минутой позади. Аврора закрыла глаза и попыталась не думать. Это не получалось. Снова открыла глаза и поняла, что ей надоело видеть эти туманные миражи, и она отвернулась.
   С этой стороны он.
   Спит себе спокойно и даже не думает ни о чем. Ужасный человек. Но она не ненавидела его. Ей было, его жаль. Он не виноват. В жизни с ним приключилась такая череда событий, от которых так огрубело его сердце. Мог ли он оставаться мягким и добрым, если его били и унижали. Возможно, что и мог. Некоторые же проходят через горнило самых тяжких мук, сохранив при этом чистоту души. Ну для этого надо быть очень сильным человеком. А он, что, слаб? Нет. Уж этого никак нельзя предположить.
   Возможно, ли любить так, как будто никогда не причиняли боли? Что для этого нужно сделать? Забыть прошлое. Это же смешно. Да, забыть тяжело, но возможно, но опыт остается в любом случае. Где-то в сознании, где-то в ощущениях опыт этих мук и этого страдания есть, и это не забыть. Значит и прежним быть ему не возможно. Да и был ли он когда мягким и добрым? Это непременно. Ей почему-то хотелось в это верить. У него глаза были такие. Они наверно когда-то излучало тепло и любовь и нежность, только теперь стали холодными. Что же с ним произошло? И что она может для него сделать. Согреть...Она не сможет, он не даст. Это уже теперь понятно. Быть рядом с ним в эти минуты? Да, это конечно. Это невыносимо короткое время, а потом он исчезает, и словно бы вообще ей приснился. И какое будущее из всего этого? Аврора усмехнулась. Уж, какое тут будущее?!
  
   Просто жить и дорожить теми моментами, пока он рядом. Это крест, это труд, это адский труд. Это значит забыть про себя и жить, чтобы другому стало легче. А она сама? А как же ее мечты, что ее будут носить на руках и каждый день приносить розы?
   Кажется, она нашла смысл истинной любви. Забыть о себе и посвятить себя другому, любимому...
   Но он же ее не любит! Она для него, по сути, просто игрушка. Вот! Снова она сама. Это эгоизм. Сначала свое благо, а уж потом другие, коли дело дойдет...
   Это невозможно. Любить этого человека, утешать его, а самой уйти на второй план и всю жизнь играть эпизодические роли?! Нет. Бежать, бежать прочь от этого страшного человека. Бежать, чтобы больше уже никогда не возвращаться. Он же не в себе. Он же сошел с ума. Разве нормально то, что она видела сегодня. Нет. Бежать.
   Аврора откинула одеяло и попыталась встать. Не получилось, его рука даже во сне крепко обнимала ее. Она рванулась и встала, он проснулся.
   - Аврора, - строго обратился он,- куда ты?
   - Никуда. Я здесь.
   Она подошла и села на диван. Он положил голову ей на колени и произнес:
   - Не уходи. Не надо.
   В растерянности Аврора положила руки ему на голову и стала гладить по мягким волосам.
   Вот оно, счастье. И больше ничего не надо. Пусть он страшный человек, пусть сумасшедший, но она любит его. Такого, какой он есть. Даже смешно. Ведь это все глупо. Ни сумасшедших гонок, ни стояния на самом краю крыши, не нужно, чтобы понять смысл жизни. Ничего не нужно. Просто чтобы он вот так был рядом.
   Аврора вдруг поняла, что с ней что-то случилось. Все осталось по-прежнему, но в ней произошла перемена. Ходила, работала и мечтала о том, что придет принц на белом коне. А вот теперь и принца уже более не нужно. Ничего не нужно, лишь бы был он...
   Он так и уснул, положив голову на ее колени. Она аккуратно переложила ее на подушку, и сама легла рядом, обняв его крепко-крепко.
   Смешно, пару минут назад она собиралась бежать. Никуда она не убежит теперь. Она теперь погибла. Безвозвратно.
  
   Глава 31
  
   Она открыла глаза и изумилась тому, что находиться в незнакомом месте. У нее дома на потолке светлые обои, а здесь просто белая известка. И сколько же сейчас времени? Неужели она проспала работу?
   Рывком она поднялась на диване и оглянулась по сторонам. Только тут она вспомнила, где находится и почему.
   Аврора опустила медленно голову на подушку и счастливо улыбнулась сама себе. Он рядом, достаточно протянуть руку и она почувствует его тепло. Девушка высвободила руку из одеяла, но ничего не нащупала кроме пустоты.
   - Папочка, - позвала она слабым голосом. Тишина. - Папа,- крикнула она громче и снова ничего. Ей стало страшно. А вдруг он бросил ее одну в этом доме. От него ведь можно всего ожидать.
   Она поднялась и посмотрела в окно. Из него лился слепящий глаза яркий солнечный свет. Вся комната преобразилась, все в ней словно бы стало насыщеннее и богаче. Аврора на несколько минут застыла в лучах и почувствовала, как медленно становиться теплее. Как будто свет проходил через нее, капал с кончиков ее пальцев. Хотелось петь от счастья. Она закружилась под этим щедрым солнечным дождем, и весело рассмеявшись, снова бухнулась на диван.
   В дверь кто-то вошел. Девушка аккуратно на цыпочках выглянула за дверь. Это был Евгений Николаевич. Смешной такой. В шубе надетой на голый торс, и в валенках до самого колена.
   - Папка, - с криком бросилась она ему навстречу и обняла его. Он был с мороза. Холод обжег ее еще теплое ото сна тело, и она отпрянула. Рассмеялась и заглянула в его лицо. Он улыбался. Тихо так и спокойно.
   - Пойдем, я должен тебе кое-что показать.
   Она накинула шубу и засунула голые ноги в сапоги. Вышли. Мороз налетел с невероятной жестокостью и сдавил грудь. Секунду было тяжело дышать и щипало в носу. Потом прошло и стало просто холодно. Он повел ее по тропинке, ведущей к воротам. Открыл их и вывел ее.
   - Смотри.
   Аврора приготовилась увидеть что-то необыкновенное и замечательное и в первые минуты разочаровалась, но потом пригляделась и поняла.
   Наезженной двойной тропой уходила вдаль дорога. Она сливалась на линии горизонта с небом, и казалось, вела именно туда, в эту безмятежную синь. С одной стороны от нее росла большая береза, укутанная с ног до головы в иней. Ветви ее тяжело тянулись к земле, словно тщетно пытаясь достать что-то. Солнце освещало ее и заставляло каждую снежинку переливаться сотней перламутровых граней. Это зима! Прекрасная русская, ни с чем несравнимая зима.
   Хотелось смотреть на эту картину и не чувствовать холода. Хотелось остановить эту минуту, слиться воедино с этой красотой и стать навек ее частью. Хотелось запомнить эту картину в памяти и вновь и вновь, потом вспоминать ее.
   - Пойдем, ты замерзнешь.
   И тут только Аврора поняла, что домой надо уже не идти, а бежать, потому что иначе не миновать обморожения или чего-нибудь серьезней. Дома она сразу укуталась в одеяло и прямо так села к столу. Он поставил чай на плиту и сел подле нее.
   - Почему ты так улыбаешься? - спросил он, глядя на ее широкую улыбку.
   - Потому что ты такой... - она запнулась, и быстренько взглянув на него, продолжила. - Я вчера подумала, что ты ужасный человек. Я тебя почти извергом стала считать и ночью от тебя бежать хотела. Ты напугал меня, притом намеренно. Мне ужасно страшно было вчера. И ты знал это, ты всегда все знаешь, потому что ты гений... - она прижалась к нему и крепко поцеловала. Потом посмотрела в глаза и снова продолжила говорить, - а вот сегодня ты и вовсе не такой. Тебе не чуждо чувство прекрасного, ты понимаешь красоту, ты ее видишь. Ты - эстет, а изверги эстетами быть не могут.
   - Почему?
   - Не знаю. Я так чувствую.
   - А если находить красоту в ужасных поступках?
   - Как это?
   Он пожал плечами, коснулся губами ее щеки. Закипел чайник. Он поднялся и пошел наливать чай.
   - Боже, - вскрикнула вдруг Аврора.
   - Ты что? - испуганно обернувшись и пролив несколько капель кипятка на стол, спросил он.
   - Я для тебя, как эта береза у дороги? Нечто красивое....И больше ничего?
   Он весело расхохотался, поставил перед ней чашку ароматного чая, и погладил по голове.
   Аппетит разыгрался. Блюда, к которым вчера даже не притронулись, сегодня оказались как нельзя кстати. Авроре ела, смотрела на него, в окно, и ей все казалось, что она попала в сказку. Или что ей снится сон, и она вот - вот проснется и опять пойдут эти серые будни без начала и конца. Без него. Они словно оказались в другой жизни, далекой от реальности, словно уплыли на необитаемый остров.
   После завтрака они снова пришли на диван. Аврора положила голову ему на плечо и закрыла глаза. Просто лежать бы вот так и ни о чем не думать...
   У него зазвонил телефон. Он поморщился и не двинулся с места. Встала Аврора, нашла надрывающуюся трубку и, не взглянув на экран, отдала ему.
   - Да... - начал он тяжелый разговор. По всему было видно, что он ничего особенного не чувствует. Его не раздосадовал этот звонок, не обрадовал. Ему было просто все равно, что нельзя было сказать о его собеседнике на том конце провода. Это была женщина. Судя по всему, она билась в истерике. Аврора заключила это из того, что голос что-то громко кричал в трубку. Даже Аврора слышала некоторые слова. Ей не удавалось уловить смысл сказанного, но она слышала интонацию и сделала определенные выводы. Женщина плакала. Женщина рвала и метала.
   Ляля поднялась с дивана и вышла в соседнюю комнату. Ей было неприятно слышать и видеть эту картину. Евгений Николаевич ведь даже не постеснялся. Мог бы сказать, что ему не совсем удобно разговаривать. Мог бы просто не брать трубку. Она действительно для него просто красивая береза. Дерево!
   Аврора почувствовала, как в груди у нее поднимается волна протеста и ненависти. Она села за стол, схватив руками голову.
   - Все хорошо...Мы встретимся, я приеду, - слышала она обрывки разговора. Девушка заткнула уши и зажмурила глаза. В этот момент он вышел за ней и, продолжая слушать истеричный голос в телефоне, дотронулся руками до ее плеча. Она отпрянула, как от раскаленного железа и с возмущением посмотрела на него. Евгений, как ни в чем не бывало, подмигнул ей и произнес.
   - Так, я уже все сказал. Все будет очень хорошо, я обязательно приеду. Все. - Он положил трубку и сел напротив Авроры.
   - Что с тобой?
   - Жена? - с надеждой спросила она.
   - Нет. - Ответил он, внимательно глядя ей в глаза. Аврора прикрыла рукой рот, словно бы ее тошнило.
   - Боже, - простонала она.
   - Что с тобой?
   - О, боже, - повторила она и словно в замешательстве прошлась по комнате. Потом села, посмотрела на него и снова пошла, ходить кругами по просторному помещению. Он внимательно наблюдал ее, и не говорил ни слова.
   - У тебя таких, как я, много? - наконец спросила она, остановившись посреди комнаты и, глядя прямо в его холодные серые глаза.
   - Не много. Но есть.
   Аврора громко рассмеялась его ответу и ушла в другую комнату. Села на диван, потом встала. Сняла с себя его рубашку, в которой спала и находилась все это время и быстро надела свою одежду. Потом стала заправлять диван, охваченная каким-то приступом энергии. Внезапно остановилась посреди комнаты, прикрыла ладонями лицо и так и осталась стоять. Он смотрел за ней все это время.
   - Аврора, - подходя и обнимая, сказал он. Она вырвалась из объятий и не сильно оттолкнула его.
   - Не подходи. Не трогай. Не смей! - крикнула она. Евгений Николаевич довольно улыбнулся и прошептал:
   - Дикая. Люблю таких.
   Ей тяжело было просто стоять. Какие-то душевные судороги заставляли двигаться ее тело, и поэтому она пошла вокруг него. Обошла один раз, не спуская с него глаз. Он никак не отреагировал.
   - Я хочу домой, - устало произнесла она и, сев на диван, обхватила руками колени. Щеки у нее надулись, голос дрожал. Потом вдруг внезапно спросила: - Ты, значит, и с Катей спишь?
   Евгений Николаевич не ответил. Он подошел к ней, рывком поднял с дивана и обнял. Аврора сопротивлялась, била его кулаками, но он был значительнее сильнее. Она уткнулась головой ему в грудь, и тело ее сотрясли рыдания. Секунда слабости. Едва он немного разжал объятия, как она отпрыгнула от него и срывающимся голосом заговорила:
   - Отчего ты такой, папа? Отчего в тебе ни капли сострадания нет, ни капли уважения, любви ни капли? Отчего в тебе души нет? Отчего ты людей деревьями бездушными считаешь? Ты ведь не думаешь, что чувствуют другие, тебе же все равно. Я буду плакать, эта девочка, которая сейчас с тобой разговаривала, твоя жена или ребенок - тебе все равно. Пусть плачут, пусть хоть реки слез текут...Сколько ей? Тоже двадцать? Меньше? Боже... - одной рукою она схватила голову и тут же резко отпустила. - Слабая я. Безумно слабая. Я же знала все это. У меня всегда это было в сознании, я просто допустить не могла, не верила. И бросить не смогла. Не смогла и не могу! Ну, что ты стоишь и смотришь? Чего тебе еще от меня надо? Вот ведь, - Аврора рукой указала на диван, - вот ведь я сегодня здесь тебе всю себя отдала. Всю. Меня без тебя ведь уже и нет, а ведь у тебя таких много. Сколько еще себя здесь, на этом диване тебе подарили? Отдали себя без остатка? Молчишь? А я и слышать не хочу! А эта картина? Там за воротами. Ее тоже всем показываешь? - она словно бы выдохлась и села на пол. Просто села на пол и закрыла лицо руками. Евгений вышел из комнаты. Аврора услышала, как за ним хлопнула входная дверь.
   Все не так. Она его ненавидит, и теперь всегда будет ненавидеть. Он подлец и негодяй. И это факт. Он такой, его не изменить. А она любит его. Такого. И это все она зря ему сказала. Он теперь снова на ту башню полезет, она ему только хуже сделала. А ведь хотела согреть...
   Аврора поднялась, накинула пальто и выбежала на улицу. Евгений Николаевич стоял, опершись руками на ограду, и смотрел в землю, на искристый снег.
   - Папочка, - кинулась она к нему и обняла его. Он не шелохнулся и продолжал смотреть на белые бриллианты под ногами. - Пап, прости. Это все я зря сказала. Это не имеет вообще никакого значения. Я люблю тебя. Люблю. Такого тоже люблю. Прости.
   Он посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, и произнес:
   - Пошли. Замерзнешь.
  
  
   Глава 32
  
   Аврора медленно вошла в кабинет и внимательно посмотрела на Катю. Она курила и обернулась на звук открывающейся двери. Девушки обменялись долгим взглядом и одна из них, наконец, сказала:
   - Привет.
   - Привет. Как прошел твой выходной?
   Аврора мечтательно закатила глаза к небу и закружилась на месте. Потом, продолжая вальсировать, подошла к коллеге и обняла ее. Катерина потушила сигарету и улыбнулась.
   - Видимо очень хорошо?
   Аврора выразительно кивнула головой и села на стол, внимательно глядя на Катю.
   - Может, ты хотя бы разденешься? И за стол сядешь. У нас масса работы ...- девушка запиналась и бессмысленно бегала глазами по комнате.
   Аврора поднялась, сняла пальто и принялась за работу. Погрузиться мыслями в реальность было почти невозможно. Только она начинала читать важные документы, как в голову ей лезли радужные воспоминания вчерашнего дня. Она не отрывала головы от бумаг, и даже глазами пробегала буквы, но мысли ее были далеко. Следствие этого выражалось красноречиво на ее лице. Она улыбалась, и счастье бурными потоками заполняло ее сущность. Не могла не видеть этого Екатерина Андреевна. И чем светлее и жизнерадостнее становилось лицо напарницы, тем более суровые черты приобретало ее собственное.
   Все больше молчали. Говорили только по необходимости и то, как бы нехотя. Обеим было как-то не по себе, и обе пытались это скрыть друг от друга. Словно между ними собрались черные облака, готовые в любую минуту разразиться грозой, но сдерживающие ее до поры. Холодная война. Находиться в такой обстановке неприятно. И, вроде бы, ничего страшного, и в то же время чувствуется ужасный душевный дискомфорт. В такой обстановке можно просуществовать пару часов, но день ото дня это продолжаться не должно. Иначе можно друг друга возненавидеть.
   - Помнишь, ты приглашала меня куда-то после работы? - ближе к концу рабочего дня спросила Аврора Катю. Та в ответ махнула рукой и не оторвала головы от монитора. - Позволь мне теперь сделать такое приглашение? - как-то неудачно выразилась Аврора и срезалась.
   Катя повернулась к ней, постаралась улыбнуться и спросила:
   - Чего это ты вдруг? Вроде же сама тогда отказалась...
   - Поговорить надо. Да и зарплата сегодня, можно позволить немного себя побаловать.
   - Здорово. Куда пойдем?
   Это было уютное кафе, в котором вместо стульев, посетители сидели на белых мягких кожаных диванах. Там негромко играла простая поп-музыка, и пекли вкусные блины - словом, это было довольно приятное и приличное заведение. Именно сюда и пришли приятельницы после работы.
   Сделали заказ и взглянули друг на друга. Молчание и неловкость продолжалось.
   - Куда ездила? - решила нарушить тишину Катерина.
   - За город, - лаконично ответила Аврора и внимательно взглянула в глаза собеседницы.
   - Понятно. Как отдохнула?
   - Хорошо, я тебе уже говорила.
   - А, ну да. Одна ездила?
   - Нет, - Аврора была задумчива и не особо разговорчива. Видно было, что она что-то обдумывает и собирается с мыслями.
   - Ты не хочешь со мной сегодня общаться. Зачем мы тогда сюда пришли? - вспылила, наконец, Катя.
   - Дело есть.
   - Какое?
   - Как вчера отработали? Все хорошо было? - вместо ответа, немного помолчав, спросила Аврора.
   - Главный заходил. Что-то просматривал в твоем компьютере. Словно искал что-то. Не нашел. Даже расстроился немного. Почту твою, между прочим, проверил.
   Аврора удивленно подняла брови и покачала головой. Пришел официант, расставил тарелки, чашки, маленький чайничек. На блюдечке, перед чашкой лежали два кусочка рафинада и два маленьких печенья.
   - Это наш сюрприз всем посетителям, - улыбнулся молодой парень. Ловко забрал пустой поднос, не задев посуды, и скрылся за барной стойкой. Аврора проследила за ним взглядом и опустила голову.
   - Очень мило, правда? Это я про сахар и печенье.
   - Да, мило, - рассеяно ответила Аврора, и немного помолчав, внезапно спросила. - Ты с ним спишь?
   Екатерина Андреевна поперхнулась чаем и закашлялась. Затем утерла салфеткой губы и, наконец, смогла произнести:
   - С кем? О чем ты?
   - Ты ведь все поняла.
   - Может, и поняла. Только ты сама скажи. - Обе девушки не отрываясь, смотрели друг на друга, внимательно следя за тем эффектом, который производят их слова.
   - С Евгением Николаевичем.
   Катя нервно рассмеялась и взяла в руки чашку.
   - Чушь, - потом посмотрела в сторону, достала из сумки сигареты. Курить тут было нельзя.
   - Врешь. - Спокойно прокомментировала Аврора.
   - А ты? - вдруг спросила Катя. Аврора покачала головой.
   - Ты мне не ответила.
   - Мы с ним знакомы давно. Лет пять. Я еще молодая совсем была... - она оглянулась по сторонам и достала из пачки сигарету. - Курить хочу. Выйдем?
   - Сиди. Продолжай.
   Катя кинула пачку, и начала вертеть сигарету в пальцах.
   - Он добивался меня долго. Поэтому до сих пор и дорожит.
   - По порядку. - Зло протянула Аврора.
   - Познакомились случайно, он мне сначала не понравился. Но он боролся. Приезжал, цветы присылал, - у Авроры, словно ниточка оборвалась в груди при этих словах, - по ресторанам ходили. Но не это все даже привлекло. Было в нем что-то особенное. Я таких, как он, никогда не видела. Столько энергии, столько силы. Он с вызовом к этой жизни относился. Смелый. И сейчас такой. И взгляд у него такой тяжелый. Он же ужас вселяет! И все равно. Я лучше него никого не видела. Я люблю его, Аврора. - Внезапно голос ее дошел до шепота, и она зашипела - И он меня любит. А ты так, случайная у него. У него много таких. Я вас всех пережила....
   - И жену? - перебила Аврора и дико засмеялась.
   - А ты зря смеешься. Вот этот смех свой ты запомни. Он слезами обернется, - как-то совершенно без злобы вдруг нормальным голосом проговорила Катя. Взяла чашку, отхлебнула остывающий чай. - Мне жаль тебя и это не ревность. Я просто все это понимаю. Сама не раз на твоем месте была.
   Аврора смотрела на нее тихо и серьезно.
   - Я знаю, что тебя к нему влечет, и ты ничего не можешь поделать. Это притом не просто какой-то физический уровень. Он словно владеет твоей душой. Человек это такой, власть у него такая, понимаешь. Не простой он...Особенный. И жестокий.
   - Я знала, - хриплым голосом сказала вдруг Аврора и схватила обеими руками голову.
   - И я знала. Сразу поняла, еще в первые четыре минуты встречи с тобой. Ты в его вкусе. А потом твои перепады настроения, звонки, свадьба эта на ровном месте...У тебя даже интонация голоса стала похожа на его...И вчера. Ведь с ним же ездила? С ним?
   - С ним, - тихо прошептала Ляля, не отнимая рук от головы.
   - Даже знаю, куда ездили, и как он вел себя. Все знаю. Что сейчас есть, что дальше будет. Все знаю...
   - Катя, - вскрикнула Аврора, словно прося пощады. - Не надо.
   - Ты хотела этого разговора, не я. Вот и слушай, - все более и более распаляясь, говорила Катерина. - Он играет с людьми, как с куклами. Я не знаю намеренно или просто у него так получается. Он потом просто о тебе забудет. Вырежет из прошлого и все. Исчезнет просто из твоей жизни, понимаешь?
   - Нет, нет, нет, - шептала Аврора, качая головой из стороны в сторону. - Нет.
   - Дорогая, - Катя отняла ее руки от лица и заглянула в ее бледное лицо с большими зелеными глазами. - Не переживай так. Все будет хорошо. Ты сейчас счастлива? Сейчас, с ним? Счастлива?
   Аврора медленно кивнула головой.
   - Вот и живи. Пей до дна свое счастье.
   Аврора отдернула руки, которая держала в своих Катя, и враждебно посмотрела на нее.
   - Мне не надо твоих советов. И тебя не нужно...
   - Аврора, никто не виноват, что так вышло. Нам придется мириться с этим. Я даже вижу в этом определенные плюсы.
   - Какие?
   - Есть кому рассказать о своей боли. А это немало. Он человек известный, много кому не скажешь... А если и рассказывать-то человек, который его не знает, никогда не поймет, что за чувства он вызывает. Никто не поймет...
   - Никто, - кивнула Аврора.
   - Вот видишь. А это тяжело, порой. И счастьем можно делиться. Вот я, например рада, что вы так хорошо вчера провели время за городом.
   Аврора посмотрела на нее как на сумасшедшую и отрицательно покачала головой.
   - Не сможем...
   - А у нас нет другого выхода. Мы можем возненавидеть друг друга и перестать совместную работу над проектом. Ты потеряешь свое место и уважение Михаила Алексеевича. Работа встанет. Женя всех на ноги поднимет. Куча проблем. Так легче, понимаешь?
   - Я не смогу, - продолжала упираться Аврора. Ей ужасно не понравилось, что ее соперница называет этого мужчину просто "Женя". - Это не нормально, это противоречит всем законам природы. Две женщины, любящие одного мужчину не могут быть подругами. Это ж как жить втроем! Это мерзко!
   - Не надо сгущать краски. Нужно просто попробовать.
   Аврора закрыла глаза и откинулась на диван. Мысли путались, голова отказывалась хоть что-то соображать. Это был шок. Такого поворота она не ожидала, и уж тем более не была к нему готова. Но выхода больше действительно не было. А может это не так и страшно...
   - Ну?
   - Ну, хорошо, - на выдохе произнесла Аврора и посмотрела новым взглядом на Катю. Это теперь ее подруга. Несомненно, будет лучшая. Ее внутренние характеристики давно симпатизировали Авроре, может это и к лучшему, что все так обернулось.
   Девушки посовещались и заказали на двоих бутылку мартини. Решили, что повод есть - рождение новой дружбы.
   Немного выпив, Катя стала рассказывать, что в первый год их знакомства он повез ее за границу отдыхать. Аврора слушала и никак не могла представить, что это она говорит об ее "любимом папочке". Она даже была этому рада. Да, некий человек, повез ее подругу отдыхать, что тут такого. Ляля видела его только в образах. Они были очень яркие, красочные, живоподобные.
   Вот он ведет ее по песчаному берегу моря при багровом закате солнца. Оно отражается в воде и словно тонет в ней. У Кати распущенные волосы развеваются на легком ветру, и шелковое длинное платье. Она слегка приподнимает его правой рукой, а левой держит его большую мясистую руку. Он в какой-то яркой гавайке, расстегнутой на груди, немного выделяется его круглый животик. Они останавливаются, смотрят друг другу в глаза и губы их соединяются в страстном поцелуе...Нет! Никогда не будет она до конца искренна с этой своей новой подругой. Все это сплошная фантазия.
   Глава 33
  
   После этой минуты откровения натянутость в отношениях с Катей исчезла, уступив место новому, доселе незнакомому чувству.
   Они стали неразлучны. Вместе ходили по магазинам, часами болтали по телефону, гостили друг у друга целыми выходными. Встречи их сопровождались мелкими удовольствиями - смотрели фильмы, готовили что-нибудь вкусненькое, пили чай и просто разговаривали. Темы их долгих бесед были различны. Они обсуждали все, что могут обсуждать девушки их возраста. Но лейтмотивом почти каждого разговора становился он. Из рассказов друг друга они узнавали его с новой стороны. Оказалось, что с каждой из них он ведет себя по-своему. Так, как чувствует. И всегда попадает в точку. Потому, что гений. Некоторые девочки любят Диму Билана и могут часами обсуждать его клипы, образы и личную жизнь. Для Авроры с Катей Евгений Николаевич был своеобразной знаменитостью, которую можно боготворить и обсуждать.
   От него дружбу свою они решили скрывать. На всякий случай, чтобы не было недоразумений. Чтобы не последовало того, чего в тайне боялось сердце Авроры. Она доверяла Катерине во всем, привязалась к ней, но вместе с тем какая-то часть ее сердца застыла в тревожном ожидании. Чего она ждала? Этого она никак не могла разобрать. Это было какое-то туманное, неясное ощущение, которое не имело особой силы, но и не давало о себе забыть.
   Папочка не пропал. Видимо, у него не было возможности приехать, но он звонил. Не часто, конечно, но все же. Это ее успокаивало и служило источником постоянного счастья. Она стала привыкать к такому порядку вещей. Мысли о том, что она всю жизнь будет играть вторые, а теперь выяснялось, что даже третьи (второе-то по праву уже давно заняла Катя) роли больше не возникали у нее.
   Несколько раз звонил Сережа. Она упорно не брала трубку, но в конце концов его настойчивость взяла верх над ее упорностью. Договорились о встрече. Гуляя по улицам, на которых март уже постепенно заставлял солнце поедать сугробы, бывший жених долго, и путано говорил. Аврора поняла из его длинной речи только одно - он просил прощения и просил вернуться. Но было поздно. Она его презирала. Во-первых, что эта за встреча, когда заставляют гулять, как десятиклассницу, по улице? А где ресторан, где машина у входа, где букет цветов? Она знала теперь, что это все может быть, а к хорошему быстро привыкаешь.
   В наше время люди неустанно удивляются тому, что все больше водителей ездят на иномарках, пренебрегая отечественным автопромом. Но кому после комфортной езды как по маслу захочется прыгать вниз по терке? Никому. Кто, однажды прокатившись на "Мерседесе" и оценив все его преимущества, сможет сесть в "запорожец" и без сожаления ездить на нем? Это вопрос приоритетов и каждый решает его для себя по-разному. Аврора, к примеру, не могла. Она относилась к типу тех людей, которые лучше пойдут пешком, нежели после "Мерседеса" сядут в "запорожец".
   И как человек с такими убеждениями после блеска ресторана и комфорта элитного автомобиля должен был отнестись к встрече, назначенной на трамвайной остановке? С презрительной улыбкой и глубоким пренебрежением. Именно такие ощущения переполняли Аврору, когда к ней навстречу шел Сережа с перекосившимся от волнения лицом. Потом эта речь. Аврора даже не прислушивалась к отдельным словам, когда ей стал понятен смысл. Она шла и смотрела на грязный снег под ногами, и когда ей надоело глупо разглядывать улицу, прервала его спутанные слова, и просто сказала:
   - Сережа, дорой, послушай, - он смотрел на нее с мольбой и надеждой, с ее же лица не сходила холодная кривая усмешка, - я не люблю тебя, и никогда не смогу полюбить. Наш брак был бы ошибкой, я бы все равно рано или поздно тебя бросила или бы изменила тебе. Лучше уж теперь это все закончить.
   Он смотрел на нее как человек, который медленно тонет в болоте и, протягивая руку прося о помощи, видит, что эту помощь ему не окажут.
   - У тебя есть другой? - очевидно он долго думал об этом вопросе, и это давно не давало ему покоя, потому что он не спросил, а выпалил это на одном вдохе. Глаза его в мучительном ожидании ловили реакцию Авроры.
   - Да. Есть.
   - Прощай, - только сумел выпалить он, и его спина быстро замелькала в толпе прохожих. Она осталась слегка разочарованной. Ей думалось, что после этих слов начнется сцена ревности со скупыми мужскими слезами и истериками. Но нет. Просто ушел. Поступил как настоящий мужчина. Возможно в первый раз в жизни. Она постояла пару минут на том самом месте, в котором он оставил ее, и пару раз пожав плечами, поехала в магазин, где они с Катей собирались выбрать весеннюю обувь.
   Аврора хотела белые ботинки. Катя, человек более практичный высказывалась против, но ее спутница была упряма и стояла на своем. Белой обуви было значительно меньше, чем черной и Авроре понравились только две пары. Она села и начала мерить. Первые не подошли - слишком широкое глинище и нога в ботинке болтается, как карандаш в стакане. Катя, внимательно посмотрев на этот вариант, согласилась с этим мнением, присовокупив к этому, что на этих ботинках слишком высокий каблук. Вторая пара была интереснее. Аврора одела один ботинок и начала критически рассматривать ногу в зеркало. В этот момент зазвонил телефон. Девушка кинула беглый взгляд на дисплей, вздрогнула и покраснела. Затем в нерешительности посмотрела на приятельницу. Катя все поняла и отошла на такое расстояние, чтобы не слышать беседу. Стало как-то неловко, но все же Аврора ответила.
   - Я, наконец, совершил удачную покупку, - начал он, пропуская всякие приветствия.
   - Правда? И какую же?
   - Землю на кладбище. В очень красивом и живописном месте.
   Аврора рассмеялась живым и естественным смехом и переспросила:
   - Ты серьезно?
   - Да. Там красная глина и вид на широкую поляну. На ней в отдалении друг от друга растут три березы. Зимой они стоят все в снегу, летом трясут на ветру сережками. Красиво.
   Аврора молчала. Ей стало жутко. Все ее существо перевернулось как-то в один миг, настроение упало. Он думает о смерти и покупает землю на кладбище. Не согрела она его. Не смогла...
   - Ты молчишь?
   - А, по-твоему, я должна поздравить тебя с хорошей покупкой? - резко выпалила она и кинула взгляд в зеркало. Хорошие ботинки сидят прямо по ноге. Надо брать.
   - Ты хамишь мне?
   - Нет, ну что ты. Я очень хочу тебя увидеть. Приезжай, пожалуйста. - Затем, немного помолчав, она прибавила: - Когда ты говоришь такие вещи, я ужасно боюсь за тебя...
   - У меня появляется ощущение, что я зря трачу на тебя время.
   - Почему? - вздрогнув и моментально обидевшись, спросила Аврора.
   - Я боюсь - говоришь ты. Бояться не надо. Чего ты тут боишься. Что я умру? Открою тебе секрет, все рано или поздно умирают. Что ты не переживешь моей смерти? Открою тебе второй секрет - жизненная практика показывает, что никто не без кого еще не умер. Как бы не тосковал.
   - Ты не поймешь никогда, что для меня значат эти слова. Потому что ты не умеешь так чувствовать, как я. Ты думаешь только о самом себе. Ты жесток и эгоистичен и никогда не задумываешься о других...
   - Так, все. Я кладу трубку и больше не стану тебе звонить?
   - Нет. Стой! Прости. Я не хотела этого сказать. Не надо. Пожалуйста, - Аврора лепетала извинения, с каждым словом боясь услышать в трубке тишину. Но он слушал. Более того, ее слова представляли для него своеобразное удовольствие. По крайней мере, складывалось такое ощущение.
   - Где ты сейчас? - прервал он, не дослушав до конца поток ее красноречия.
   - В магазине, с... - Аврора запнулась и замолчала.
   Он за ней сейчас приедет! А тут Катя. Как быть?
   - Слушай, а эти тебе нравятся? - спросила, подходя, подруга. В руках она несла бежевый ботинок на плоской подошве. Словно ее не терзала ревность, словно она не знает, с кем это Аврора сейчас так долго и эмоционально беседовала. - Вроде тоже светлый...
   Тут только Аврора вернулась в реальность и поняла, что сидит в одном ботинке, и что продавец-консультант как-то странно на нее поглядывает.
   - Катюш, мне надо идти...
   Катя испуганно посмотрела на нее и быстро опустила глаза.
   - Конечно. Иди. Я все понимаю...
   - Нет, это не то...я просто забыла...А мне надо... - она начала врать, и от этого смешалась. В итоге махнула рукой и быстро, сняв ботинок, вышла из магазина. Не обернулась даже не разу.
  
   Глава 34
  
   Она села в машину и поймала себя на мысли, что уже привыкла это делать. Как будто это ее муж на их машине. Так жены садятся в машины, их забирают с работы, везут на дачу или в гости к родственникам. И в салоне она уже чувствовала себя, как дома. Хотя она была никто для этой машины и для ее обладателя.
   Аврора посмотрела на него большими глазами, без тени улыбки взяла его большую руку с голубыми, выступающими на белой коже венами, и прижав ее к щеке с нежностью прошептала:
   - Папочка...
   Евгений Николаевич приподнял ее подбородок и долго проницательно рассматривал лицо. Аврора смущалась и пыталась опустить голову, но он не давал ей сделать этого.
   - Ты прекрасна. На такую красоту хочется смотреть, не отрывая глаз.
   Аврора высвободила, наконец, голову и оправляя волосы ответила:
   - Давай я лучше подарю тебе свою фотографию.
   - Не надо.
   - Почему?
   - Там не будет твоих глаз. Этого глубоко зеленого блеска....Этакого сияния, - продолжая смотреть на нее, задумчиво произнес он.
   - Ты влюбился, что ли, в меня? - с легкой нотой издевательства спросила она. В ответ на нее опрокинулся его тяжелый смех. Авроре этот ответ не понравился, и она раздраженно добавила: - Говоришь прекрасна....А Катя?
   Он мельком взглянул на нее, но даже не удивился.
   - Что Катя?
   - Тоже прекрасна?
   Он пожал плечами. Нажал на газ и тронулся с места. В Авроре что-то неприятно зашевелилось. Она сначала никак не могла понять, в чем дело. Он... машина... бешенная скорость и всепоглощающий страх... Опять...
   Не верьте людям, которые говорят, что не бояться смерти. Они просто никогда не видели ее в глаза...
   Аврора посмотрела на него огромными, от испуга ставшими еще больше, глазами. Что в них было? Мольба, надежда или неописуемый ужас? Все вместе, в одном быстром как секунда взгляде. Но он все понял. Рассмеялся как-то по-доброму и медленно поехал по всем правилам города, изредка поглядывая на нее.
   Она немножко успокоилась и стала смотреть на дорогу. Она мелькала за окном однообразной асфальтовой лентой...
   Когда Аврорик была маленькой, у ее родного отца в деревне был мотоцикл. Старый синий "Урал". Папа приезжал на нем после сенокоса такой уставший и пахнущий пьянящим ароматом скошенной травы и пота. Девочка с криком выбегала ему навстречу и бросалась в объятия. Несмотря на трудный день, насыщенный физической работой на жаре, отец легко подхватывал ее подмышки и усаживал в люльку. Они катались по всей деревне, распугивая стаи гусей и сигналя знакомым. Авроре нравилось, как ветер на лету треплет ее тоненькую косичку, нравилось, что деревья мелькают по сторонам на большой скорости, нравилось, что рядом сидит такой большой и сильный папа, и нравилась, что дорога под колесами вьется черной однообразной лентой.
   Потом это все куда-то исчезло. А мотоцикл теперь стоит в сарае. Сломанный, пыльный и никому не нужный...
   Аврора вздохнула и посмотрела на Евгения Николаевича. Какое-то странное чувство охватило ее на пару секунд. Ей вдруг захотелось спросить у него, куда они сегодня поедут и сколько седых волос ей прибавит эта встреча. Но она не стала спрашивать. Она просто молчала, вздыхала и думала. Она была счастлива. Теперь. Как будто прошлого не было вовсе и есть только вот этот человек. Он ее прошлое, настоящее и будущее.
   Евгений Николаевич вдруг остановил машину в совершенно пустой части города. В провинциальных городах часто бывают такие незастроенные пустыри, даже несмотря на то, что город насчитывает несколько сотен лет. Маленькая тропинка вилась среди густо посаженных деревьев. Голые ветви путались друг с другом. На небе висела луна, источая вокруг себя тусклый ореол света. И ни одной живой души в радиусе нескольких сот метров.
   Аврора ничему не удивилась и, увидев, что он выходит из машины, тоже вышла на улицу. Пахло ранней весной. Да, на дворе еще снег, еще люди вынуждены носить зимние пальто, еще свирепствует ветер, но воздух уже хранит в себе великую тайну. Он тихо намекает на то, что Она уже не за горами, что стоит прожить еще пару недель, и Она захватит власть и станет легитимным правителем города. Весна стояла на пороге, приветливо улыбалась, и воздух красноречиво свидетельствовал об этом.
   Евгений Николаевич глубоко вздохнул и посмотрел на свою спутницу.
   - Эта аллея - одно из моих самых любимых мест в городе. Сейчас здесь еще не очень хорошо, но летом это место представляет просто рай. - Он немного помолчал и добавил - В жизни есть моменты, которые надо уметь ценить, не смотря ни на что.
   - А у тебя есть причины, из-за которых эту жизнь можно не любить?
   Он сделал вид, что не слышал ее вопроса. Подошел, взял ее за руку и медленным шагом побрел между деревьями.
   - Найти счастье в маленьком, в микроскопическом. Смотреть на закат и быть счастливым, оттого что ты его видишь...Черт... - он смешался и запнулся. Потом остановил свою спутницу, прогладил руками ее щеку и спросил: - Аврора, а ты была когда-нибудь счастлива?
   Она опустила глаза и высвободилась из его рук. Отошла на пару шагов и тихо прошептала, как будто сама себе:
   - Я сейчас счастлива.
   - Что? - переспросил он, ничего не расслышав.
   Аврора подошла к нему, серьезно посмотрела в его едва блестящие в темноте глаза и поцеловала его. Крепко, чтобы он понял ответ на свой вопрос. Потом они снова взялись за руки, и пошли вперед.
   - Что ты собираешься делать?
   - В смысле? - не поняла Аврора.
   - Я о работе. Ты ведь у Михаила недавно, да? А дальше что?
   - Ну, у него же возможен какой-то личностный и карьерный рост. У него дальше и буду работать. А что?
   - Ты талантлива. Тебе нужно идти дальше.
   - Куда?
   - В столицу, например.
   Аврора громко расхохоталась и повернулась лицом к нему.
   - Я не хочу в Москву, - сказала она. Затем, немного помолчав, прибавила. - Там люди не живут.
   - А что же они там делают?
   - Крутятся. Они как на вертеле барашек. Утром встают и работают до вечера. У них есть деньги, но они не могут даже их потратить, им некогда. Некогда им посмотреть на тот самый солнечный закат, о котором ты так глубокомысленно сегодня говорил, некогда вот так, как мы сегодня остановиться и подышать весенним воздухом, им даже некогда просто остановиться и вздохнуть. Хотя даже если они и вздохнут глубоко, то тут же пожалеют об этом, потому что там даже дышать нечем... - она замолчала, словно ей стало стыдно за свои рассуждения. - А работа - она ведь везде есть, а что касается провинции - так это вообще не початый край. За что не возьмись - все плохо. Культуру - надо поднимать, сферу образования надо совершенствовать, науку - тянуть в верх. Кто это все будет делать, если все таланты будут уезжать в столицу?
   Он с удивлением слушал ее и пробормотал:
   - Очень интересные рассуждения. Только ты одного не берешь в расчет. Чтобы что-то развивалось, нужен стимул. А его нет здесь. Людям нравится жить так, как они жили и десять и двадцать лет назад. Это косность. И от нее хоть беги.
   Видимо это у него наболело. Она почувствовала это и не стала ничего возражать, лишь слегка вздохнула. Евгений остался задумчив и видимо погрузился в свои мысли.
   - Тебе и не дадут ничего поднять, ничего усовершенствовать, ничего вытянуть в верх. - Начал вдруг он, пройдя несколько метров. - Здесь укрепилась некая система, и она отлажено работает со времени существования этого города, как и любого другого провинциального. У нее есть свои гайки, свои болты, свои пружины. Ты не замечаешь этого, но ты тоже остаешься сугубо в рамках этого механизма. Ты не можешь этого почувствовать, находясь постоянно здесь. Это видно, когда приезжаешь из Европы или из Москвы. У местных людей появляется ограниченность и они сами ее не видят. Это случится и с тобой, потому что какой бы талантливой ты не была, ты не можешь выйти за рамки этой системы, иначе тебя сотрет в парашек...
   - Какие ужасные вещи ты говоришь.
   - Да нет. Я просто учу тебя жизни.
   - Как настоящий папа, - сказала она и звонко рассмеялась. Этот смех прорвал полотно его серьезной задумчивости, и он снова глубоко и с наслаждением стал вдыхать свежий весенний воздух. Некоторое время они шло молча.
   Чем темнее становилась ночь, чем больше яркости и силы набиралась луна. Свет фонарей стал казаться тусклым, по сравнению с ее величественным сиянием.
   - А знаешь, внезапно спросил Евгений Николаевич, - в чем главная характеристика луны?
   Аврора посмотрела на него с интересом, выразив свой вопрос взглядом.
   - Она всегда одна. Вокруг нее есть звезды, но это уже мезальянс, они не достойны ее не по красоте не по сиянию. Их даже нельзя поставить на одну ступень с ней. Она всегда одна.
   Этот человек...Такой таинственный и страшный. Сколько Аврора не пыталась проникнуть в его внутренний мир, столько она понимала, сто не продвинулась даже не миллиметр. Он был загадка, и это еще больше манило ее к нему.
   Ему позвонили. Прежде чем взять трубку он предварительно сказал:
   - Сейчас тихо. Алло... Да...Я на почте. Что значит на какой? На круглосуточной... Да есть такие...Слушай, у меня очередь доходит, не удобно разговаривать. Я тебе потом перезвоню. - И он положил трубку.
   Аврора стояла перед ним и тщательно наблюдала за тем, как он врет жене. Эта женщина, наверное, приготовила ужин, ждет супруга к столу, а его все нет и нет. Тогда, устав от нудного ожидания, она звонит, чтобы выяснить, а где же муж. А он на почте! В девять часов вечера. На круглосуточной! А там еще и очередь в это время. Чушь. А врет, словно правду говорит. Хорошо у него получается. А когда что-то начинает хорошо получаться? Когда много это делаешь. Плюс еще талант. Значит, этот человек очень много врет. И ей конечно. Господи, какой же он все-таки гадкий...
   Евгений Николаевич заметил презрительный взгляд Авроры и, скорее всего понял ход ее мысли. Он ничего не стал говорить, просто пошел вперед. Она постояла пару минут на месте и тронулась за ним. Как провинившаяся кошка медленно подластилась, взяла его руку в свои две. Он ответил ей победной улыбкой и не отнял руки.
   Вернулись к машине. Теплый воздух медленно становился прохладнее, все еще чувствовалась зима. Он сел в машину, она медлила. Сейчас он опять умчится в никуда и еще долго о ней не вспомнит... А этот вечер такой чудесный. Ей не хотелось, чтобы он заканчивался так быстро. Он вышел.
   - Ты чего? Садись, поехали. Мне пора.
   Аврора таинственно улыбнулась и посмотрела в небо. Луна, окруженная желтоватым туманом по-прежнему в полном одиночестве.
   - Аврора, - позвал Евгений.
   Она опустила голову и посмотрела на него из-под бровей. Медленным шагом приблизилась к нему, не спуская глаз и не поднимая головы. Он смотрел на нее с интересом, не зная чего от нее ждать в следующую минуту. Аврора подошла близко и, встав на цыпочки, так, чтобы губы почти касались его уха, запела чистым высоким и звонким голосом:
  
   Трубочист, трубочист,
   Ты меня научи
   Как волшебником стать
   И как Карлосон летать.
   Трубочист, трубочист,
   Я прошу, торопись,
   Чтоб желания мои,
   Поскорее сбылись.
  
  
   Это была ее любимая детская песенка. С ней она в первый раз вышла на сцену, ее она напевала, когда закрывалась в ванной от пьяного папы, ее вспоминала, когда сдавала выпускные экзамены. Порой, ей казалось, что, даже проснувшись ночью, она слышит эту мелодию. От нее теперь ничего не осталось, даже фонограммы. Только этот мотив в голове и слова в памяти.
   Аврора спела припев и посмотрела на эффект, он стоял, прикрыв глаза. Черты лица словно бы стали мягче. Девушка пожалела, что в эту минуту не видела выражения глаз. Может, из них ушел холод, и хотя бы на одну минуту, стало тепло? Может, они стали добрее, чем обычно...
   - Продолжай, - не открывая глаз, сказал он, услышав долгую тишину. Обнял ее одной рукой и прислонился к машине, чтобы было удобнее слушать.
  
   Я мечтаю поехать в дали,
   Там на крышах, где воздух чист,
   Где, как только снега растают
   Выйдет маленький трубочист.
   Там, как только прольется дождик
   На мелодию старых крыш,
   Он ко мне подойдет и скажет
   Привет, малыш...
  
   Он слушал! Ей вдруг стало необычайно смешно. Он, зрелый мужчина, у которого бизнес, дела, жена, любовницы с умилением слушает детскую песню. Аврора рассмеялась. Он открыл глаза и немного обиженно, открыл дверь машины.
   - Мой, - вдруг расслышал он ее лихорадочный шепот. - Мой, мой, мой... - И она стала покрывать его лицо горячими поцелуями. Евгений отцепил ее от себя, как кошку от дерева, и сел в машину. Авроре стала стыдно, за этот прилив эмоций и она прикрыла лицо руками. Он не выходил, она не садилась. Так прошла пара минут. Наконец, он вышел и усадил ее в машину.
   Но на этот раз он был не ее. Он просто привез ее домой и, сухо попрощавшись, уехал.
  
   Глава 35
  
   Это было не просто.
   Она знала, что у него есть другие и ревниво относилась к каждой минуте, когда он был рядом. Потом, когда его не было, и она оставалась один на один со своими размышлениями, она понимала, что эта история не похожа не правду. Это ахинея! Галиматья! Человеческая жизнь проходит в стандартных рамках. А здесь все не так.
   Он, такой непонятный и страдающий.
   Она, насквозь влюбленная в него.
   Катя.
   Жена.
   Может быть еще кто-то.
   Самое страшное что этот кто-то, скорее всего не единственный. Вернее не единственная.
   Получается сложное уравнение. В алгебре такие решают обычно с помощью сокращения подобных. Так, наверное, поступает и он. Рано или поздно. Это значит, что и ее час пробьет. Только когда? Эта мысль сводила ее с ума. Это как жить, ожидая собственной казни. Откуда это навязчивое ощущение, что их отношения кратковременны? Ведь вот с Катей же он встречается на протяжении нескольких лет. Катя...Ответ крылся в ее словах. Она говорила, что их всех пережила. И ее переживет. Аврора тогда не поверила. Но слова остались в подсознании и породили это чувство временной ограниченности.
   Аврора порой не верила самой себе. Не может быть! Он ее любит. Он никогда этого не говорил, но стал бы он иначе приезжать?
   Боже, какая же все-таки эта мука. Иногда, просыпаясь по утрам и, глядя, как быстро набирает обороты весна за окном, ей хотелось все бросить и забыть. Избавиться от всех этих бесконечных мыслей, которые так давят внутри. И тут же вечером она смеялась над этими идеями. Отказаться от него. Никогда!
   Что ее так держало?
   Мечты.
   Это осталось с детства. У нее ничего не было, и она мечтала, чтобы это у нее было.
   Сначала она мечтала, что папа вернется в семью. Каждую ночь, засыпая в постели в обнимку с игрушкой, девочка мечтала, как трезвый и красивый папа , в длинном черном пальто и клетчатом шарфе, с красными розами в руках (а их непременно должно быть 11!) заходит к ним в квартиру, становится перед матерью на колени и просит прощения. Она его прощает и все счастливы, а больше всего она, Аврора.
   Потом она выросла. У девочек из класса стали появляться парни. Аврора выдумала себе самого крутого и красивого и теперь, засыпая, мечтала уже о нем.
   Но и это прошло. Чем старше она становилась, тем больше ее влекла к себе красивая жизнь.
   Однажды, когда Аврора училась в десятом классе, она нагрубила отцу. Он разозлился и ударил ее больнее, чем обычно. В ответ она сбежала из дома, громко хлопнув дверью. Был май, лето уже оттеснило весну в прошлое. Идти было не холодно и не страшно. Людей на улице было много - дружные компании, пары. Аврора шла куда глаза глядят и набрела на ночное казино, которое в те годы было популярно. Ярко освещенное разноцветными огнями крыльцо, на нем высокий и широкий мужчина с рацией и с бантиком внимательно следит за порядком, с подозрением вглядывается в каждого заходящего. Возле входа машины. Все яркие, блестящие, словно вот-вот сошли к конвейера зарубежного завода. Из этих машин время от времени выходили мужчины в пиджаках, с ослабленными галстуками и женщины.
   Женщины! Аврора таких видела только в сериалах. В вечерних платьях, на каблуках, с бриллиантами на шее. Они сияли как алмазы. Все лица красивы, зубы белы, губы ярки. Смеясь, они заходили в черную тонированную стеклянную дверь и пропадали там в неизвестности. Авроре невыносимо сильно захотелось узнать, а что же там, за этой дверью, но это было невозможно. И уйти из этого места было невозможно. Так она и стояла, пока охранник в бабочке не стал в открытую смеяться над ней. Гордая девушка ушла, унося в голове яркие образы и неясные мечты.
   Это никак не укладывалось у нее в голове. Она привыкла жить в определенном кругу, даже не подозревая, какая жизнь существует за его пределами. А, оказалось, есть две параллели. Есть бедные и богатые. И им, как в той теореме, никогда не дано пересечься. А так хотелось...
   Когда она окончила школу, эта жизнь стала звать ее громче. Аврору все считали способной девушкой и прочили ей большое будущее. Но образование ей никто дать не мог. Она уехала в чужой город одна и попыталась поступить в университет на бюджетную форму обучения. Провалилась. Было обидно. Потому что она знала, что написала все верно. Просто пришел ее час столкнуться на одной узкой тропинке с безразличной к человеческим судьбам коррупцией...
   Потом полгода она перебивалась случайными заработками. Это было тяжелое время, но возвращаться домой она не хотела. Не потому, что ее бы не приняла там родная мама. Кто, кто, а мать - это человек, который поддерживает в самых трудных жизненных ситуациях. А потому что там был этот человек, и стоило ему только узнать, что она не поступила в Вуз, он бы просто сжил ее со свету.
   И вот Аврора попала на собеседование к Михаилу Алексеевичу. Это было самое большое счастье в ее жизни. Он взял ее, она стала работать. И чем больше она это делала, тем сильнее понимала, что честным трудом в России нельзя заработать на красивую жизнь....
   И тут появляется он. И вместе с ним красные розы, блеск ресторана, красивая машина. Вот! Этого она столько искала, этого столько звала. Пусть этот мужчина никогда не будет принадлежать ей. Но ведь он вполне может прорубить ей окно в эту самую другую параллель.
   Но это было далеко не главное.
   Он давал ей ощущение счастья.
   Сотни людей проживают и без этого редкостного явления. Да многие даже ясно и не представляют, что оно вообще из себя представляет. Но тут все было не так. Это было как наркотик. Осознав его вкус, его хочется еще и еще, до полной зависимости. А потом люди продают все, что есть ценного в доме. Самих себя продают. Думаете, наркоманы не понимают, что губят себя? Понимают. Прекрасно понимают, что катятся в вечную бездну, но ничего не могут сделать. С Авророй было то же самое. Она знала, что ничего хорошего из этого не выйдет, но...
   Счастье затопляло собой все. Душа у нее цвела изнутри, и ей казалось, что все вокруг цветет. И так было все радостно и отрадно. Неизвестно откуда брались силы, словно любовь было бесконечным аккумулятором, от которого можно черпать энергию. И можно было улыбаться всем - случайным людям на улице, начальнику на работе, коллегам, своему отражению в зеркале. Весь мир вокруг словно был напитан удовольствием. Аврора часто ловила себя на мысли, что ей хочется встать посреди улицы запеть что-нибудь веселое и закружиться под музыку собственной души. Упасть в зеленую, только что проводившуюся траву и хохотать, смотреть на синее небо, раскинув руки в сторону обнять его и благодарить. За все. За это счастье.
   Кто из вас может осудить Аврору?
   Я бы не стала.
   Глава 36
  
   А между тем, апрель приближался к концу. Дурманило жаркое солнце на небосклоне, по утрам все смелее и смелее пели птицы, незаметно для человеческих глаз взрывались почки на деревьях и безобразно- голые до этого ветки тут же покрывались молодыми и оттого насыщенно зелеными, яркими листьями, еще совсем маленькими и нежными, как новорожденные младенцы. Хулиганы - мальчишки жгли сухую траву, чтобы появилась новая. По городу пахло дымом, но никто не ругался и не причитал. Стали появляться желтые одуванчики. Сначала кротко и несмело, по одному, но с каждым днем их становилось все больше и больше, стебли их делались длиннее, головки пышнее. Ко всем этим переменам не могли оставаться равнодушными и люди. Без видимых причин на лицах расцветали улыбки, глаза загорались надеждой и желанием.
   Что происходило с Авророй, мы знаем. Только в последнее время она все чаще и чаще стала приходить домой и тут же засыпать. Она устала. Работа весь день высасывала всю ее энергию и только одна мысль питала ее - он. Ради него, казалось, она может вынести и саму жестокую пытку, так что уж и говорить о какой-то нудной работе в офисе. Да и дело было уже на стадии завершения. Настал день, когда они должны были собраться вчетвером и обсудить готовый проект.
   Аврора волновалась. Ей было не по себе при мысли, что сейчас приедет сюда он, Катя, Михаил Алексеевич. Как так? Это же ужасно. Она судорожно пыталась придумать себе линию своего поведения, и не могла. И было внутреннее смятение. Сидит себе человек на одной месте, что-то читает, а внутри у него вихорь. И мечется из сторону в сторону душа по тесному телу и нигде не может найти себе места. И хочется встать и ходить или просто прыгать на месте, чтобы хоть как-то заглушить этот внутренний шторм.
   Кати не было. Она должна была приехать вместе с Евгением Николаевичем. Аврора видела как они флиртуя садятся в машину, как...Эти бесконечные видения в подробностях так ей надоели! Она встала, прошлась по тесному кабинету и не смогла найти себе места. Подошла к окну, судорожно рванула в верх щеколду. В кабинет ворвался запах весны. Аврора с наслаждением вздохнула долго и глубоко и поняла, что немного успокаивается.
   Но не тут то было.
   Без стука распахнулась дверь, и вошел Михаил Алексеевич. В черном пиджаке и голубой рубашке. Галстука не было. Он был не один. С ним был какой-то пожилой, но очень приятный мужчина. Седые волосы его были аккуратно зачесаны назад, круглый животик придавал ему сходство с располневшим котом.
   - Дышишь?
   Аврора отошла от окна, вытянулась по стойке смирно, кивнула и поняла, что забыла поздороваться с начальником.
   - Здравствуйте.
   - Все готово? Они приедут уже сейчас...Как ты себя чувствуешь?
   - А почему вы спрашиваете?
   - Вид у тебя какой-то... - он не договорил, а пробежал по ней взглядом с ног до головы. Аврора почувствовала себя неловко и попыталась еще больше выпрямиться. - Вот, познакомься, это Виктор Семенович, мой хороший друг и юрист. Он будет следить за тем, чтобы в документах не было нарушений.
   Аврора подошла и протянула руку для знакомства. Юрист ловко согнулся и дотронулся до руки влажными губами.
   - Здравсвуйте, здравствуйте, - немного распевая слоги, проговорил он. - Не знал, что у Михаила Алексеевича работают такие красавицы.
   - Спасибо, - ответила Аврора и немного смутилась.
   - А глаза? Что за прекрасные глаза. В них кажется вся сила жизни. В них сама жизнь. Какая-то непередаваемая женская энергия. Такие глаза интересно рисовать.
   - Мой друг немного рисует, - пояснил Главный. Сам он уставился в бумаги и делал вид, что не слышит этих бесчисленных комплиментов. - Это его хобби.
   - Очень интересно, - продолжал между тем Виктор Семенович, не обращая внимания на пояснения. - Через них как будто льется свет и счастье. Вы должно быть очень счастливая женщина?
   Аврора засмеялась, Шеф поднял голову и смерил ее презрительным взглядом.
   - Да. Я действительно счастлива. Только я прошу вас немедленно перестать выписывать комплименты в мой адрес, иначе я покраснею и уйду, - лукаво грозя пальчиком, сказала девушка.
   - Безумно интересный типаж, безумно, - лепетал юрист, доставая очки, из футляра беря в руки документы. - Сама жизнь. Да, да, картину можно так и назвать - "Жизнь". Или даже "Любовь к жизни". Да, именно такие глаза.
   Он еще что-то продолжать шептать про себя, постепенно погружаясь в содержимое подготовленных листов. Авроре стало смешно. На секунду ей показалось, что она прыснет со смеха и загубит все дело. Воцарилась тишина. Ляля возвратилась к окну, улыбаясь.
   День близился к вечеру. Солнце еще ярко светило, но северная сторона неба была черной. Последние дни стояли очень жаркие, поэтому синоптики обещали грозу. Духота была везде, и, несмотря на то, что весна только началась, хотелось свежести.
   "Где он должен меня увидеть? В какой позе застать? За каким занятием?" - без конца думалось Авроре, но она не отходила от окна.
   В коридоре раздался шум приближающихся шагов. Сердце Авроры бешено застучало, стало не хватать воздуха, она резко повернула голову в сторону двери. Михаил Алексеевич пронзил ее моментальным взглядом и поднялся навстречу входящим. Евгений Николаевич был в светлом костюме и с каменным холодным лицом, Катя была в открытом летнем сарафане. Поздоровались, сели - Екатерина Андреевна рядом с ним, Аврора подле своего мрачного начальника. Виктор Семенович оказался посередине.
   За окном вдруг стало темно, как поздним вечером, пришлось включить свет.
   Катя разложила перед ним документы и стала рассказывать о ходе их совместной работе с Авророй. Последняя не шевелилась. Она смотрела на свою подругу, видела, как та открывает рот и не улавливала не одного слова. Вот они, сидят перед ней вместе. Они давно уже вместе. А она здесь с этими людьми случайно, секунду и потом просто исчезнет. Навсегда. И так будет...
   Ляля рассеяно посмотрела по сторонам и поймала на себе взгляд пожилого юриста. Он ободряюще улыбнулся ей и подмигнул.
   Нельзя сейчас об этом думать! Сейчас утверждают то, над чем она кропотливо, работала столько времени.
   Аврора силой заставила себя вникнуть в слова Екатерины. Уловив мысль, она попыталась взять слово и продолжить рассказ. Катерина посмотрела на нее с таким осуждением, что Аврора смешалась и умолкла.
   В открытое окно подул сильный ветер, донося с собой частицы влаги. Несколько бумаг слетело со стола, опрокинулась карандашница. Аврора начала доставать предметы с пола, ей на помощь кинулся Виктор Семенович. Окно закрыли.
   Что она здесь вообще делает? Может ей лучше уйти. А он?
   Аврора посмотрела на Евгения Николаевича. Он сидел, устремив взгляд в бумаги, и внимательно слушал доклад своей подчиненной, изредка кивая головой. О ней он даже не думал. Как будто ее здесь и не было совсем. Зато внимательно и как бы между делом на нее поглядывал Михаил Алексеевич. Аврора, заметив его взгляд, густо покраснела и опустила голову.
   Да что это такое? Он ведь сейчас все поймет! Если уже не понял...Нет! Не за это он ее уважает и называет "на ты".
   На улице прогремел гром, глухо отозвавшийся в стенах заваленного бумагами кабинета. Аврора поднялась и налила стакан воды. Внимательно посмотрела на мутное дно его и внезапно заговорила громким четким голосом, лаконичными емкими фразами.
   Все подняли голову и устремили на нее полуудивленный взгляд. По мере ее слов реакция слушателей менялась. На лице Михаила заиграла довольная улыбка - это его сотрудница, так блестяще докладывает о блестяще проделанной работе. Выражение лица Евгения не изменилось, оно по-прежнему было внимательным и сосредоточенным на деле. Зато совсем не до проекта стало Екатерине. Крайнюю досаду выражало ее миловидное личико. Виктор Семенович восхищенно улыбался.
   Аврора закончила свою речь и только тут выпила из стакана, который все это время продержала в своих руках.
   В установившейся минутной тишине все присутствующие услышали, как барабанят по окну крупные капли дождя.
   Евгений Николаевич посмотрел на своего компаньона с приветливой улыбкой и произнес:
   - Я думаю, что это хорошо. Мне не нравиться только два момента.
   Собеседник его кивнул. В разговор вступил юрист. Аврора почувствовала пульс в голове и поняла, что сейчас просто упадет. Нервы сдавали и не выдерживали напряжения. Люди и предметы помутнели и расплылись...
   Ляля закрыла глаза. Темно и ничего не видно. Зато слышно, как капает дождь. Капля за каплей - бум, бум, бум. О чем-то спорят мужские голоса. Они сливаются в монотонный гул и только отчетливо слышно - бум, бум, бум...
   - Аврора, вам плохо? - услышала она через призму шепота дождя певучий голос художника. Ей не хотелось отвечать, не хотелось открывать глаза и видеть всех этих странных людей, которые волею судеб собрались здесь сегодня. Темнота опьяняла. Она как будто сговорилась с дождем и взяла сознание девушки в плен...
   Кто-то тронул ее за плечо. Это был Михаил Алексеевич. Он смотрел на нее осуждающе и строго.
   - Мы решили спорные моменты. Тебе нужно внести кое-какие поправки.
   - Я думаю, мы сейчас останемся с этими дамами, и все эти пункты исправим, - вдруг отчетливо вымолвил Евгений Николаевич.
   Оба начальника одинаково поднялись, одинаково пожали друг другу руки и, с силой наступая на пол, словно давил тараканов под ногами, Михаил Алексеевич удалился. За ним ушел юрист, на прощание, помахав рукой Авроре. Она готова была кинуться за ним и умалять его, чтобы он остался, но осталась стоять на месте. Проследив взглядом за тем, как за ним захлопнулась дверь она медленно повернула голову в сторону оставшихся.
   Он изучал бумаги, Катя смотрела на него, потом поднялась и подошла к Авроре, уже приветливо улыбаясь. От досады не осталось и следа.
   - Ты - молодец, - похлопав по плечу Аврору, сказала она.
   Заговорил он, задал несколько вопросов. Отвечала только Катя, Аврора стояла в стороне и молча наблюдала. Он размашисто поставил свою подпись. Катя, суетясь, стала собирать бумаги, ее напарница же подошла к зеркалу и внимательно взглянула на себя.
   Боже! Что это с ней. Ярко-ярко красная. Как будто не в кабинете, а в бане просидела все это время. Недаром Главный спрашивал...
   - Так, дамы, вы сейчас домой? - вдруг спросил Евгений Николаевич, иронично делая ударение на слове дамы.
   - Да, - моментально отозвалась Екатерина. Аврора смерила ее презрительным взглядом и промолчала.
   - Ну, тогда пойдемте, я вас подвезу. Там непогода.
   Первой мыслью Авроры было отказаться. Она уже даже открыла рот, чтобы поблагодарить его за внимание, но тут ей овладел интерес. Предчувствие чего-то страшного и неодолимого. Она промолчала.
   Евгений Николаевич надел пиджак, который все это время висел на стуле, из-за духоты кабинета, Екатерина Андреевна привычным жестом подхватила его барсетку и направилась к выходу. Он вслед за ней.
   Аврора медлила. Это был ее кабинет. Нужно было проверить, выключена ли вся техника, закрыты ли окна, погасить свет.
   Когда она осталась одна, Ляля рухнула на первый попавший стул и прикрыла лицо руками. Так бы и остаться. А лучше убежать! Далеко-далеко чтобы остаться только в памяти всех этих людей. Легким призрачным воспоминанием. Бум, бум, бум - капали по подоконнику крупные капли дождя.
   Зачем бежать? Все равно настанет время, когда она будет только воспоминанием и ничем больше. Рано или поздно.
   Аврора поднялась и, закрыв кабинет, вышла на улицу. Дождь лил стеной, перед зданием стояла только одна черная иномарка. Несмотря на то, что мокрые капли неприятно пронзали все тело, Аврора не торопясь, подошла к машине и по привычке открыла первую дверь. Там сидела Катя.
   - Быстрее, промокнешь же! - придавая голосу заботливый тон, сказала она.
   Аврора автоматически закрыла дверь и, открыв заднюю села. Со лба текли крупные капли, одежда промокла.
   Машина тронулась. Екатерина Андреевна и ее начальник разговаривали о чем-то между собой. Аврора старалась не слушать и смотрела на опустевшие улицы. Капли дождя прыгали по лужам, текли грязные ручьи. То и дело попадались прохожие, которые пробегали, неся над головой пакеты, пытаясь защититься от холодных капель. Дни стояли жаркие, никто не ждал такого сюрприза от погоды и не носил с собой зонта...
   - Аврора, - у меня к тебе есть предложение, - внезапно услышала она знакомый до боли голос.
   - Какое? - едва слышно отозвалась она.
   - Переходи работать ко мне. Мне нужны такие кадры.
   - Нет. Никогда. Ни за что! - в эти три короткие фразы она вложила столько ненависти и желчи со злобой, что на минуту сама опешила от своего ответа. Он взглянул в зеркало, которое отражало заднее сидение. Там сидела девушка с надутыми щеками, мокрыми глазами и скрещенными на груди руками.
   - А что такое? - спросил он.
   - Ничего! - и он увидел в зеркале, как она демонстративно отвернулась к окну.
   Дождь все не переставал. Проезжающие мимо машины обливали друг друга грязью. Без устали работали дворники. В машине царила мертвая тишина. Евгений Николаевич громко включил музыку.
   Аврора не знала, куда они едут, но знать этого ей особо не хотелось. Куда угодно, лишь бы эта дорога быстрее закончилась. Слишком долго идет эта пытка. Слишком.
   Он остановил машину у ее подъезда, обошел ее, открыл дверь, за которой сидела девушка. Аврора поняла, что это знак того, что ей нужно выйти. Она сделала это, не говоря ни слова своей подруге, и вышла под проливной дождь. Не было не холодно, не мокро. Этого ничего она не чувствовала. Только тонкую боль в себе.
   Зашли в подъезд. Темно, тепло, дурно пахнет и не души. Аврора неуверенным шагом пошла вперед, но он дернул ее за руку и остановил.
   - Что это сейчас было? - гневно спросил он.
   Аврора посмотрела на него огромными зелеными глазами и ничего не ответила.
   - Я тебя еще раз спрашиваю, что это сейчас было?
   Она молчала.
   - Истерика? Ты с ума сошла устраивать истерики чужим мужчинам?
   - Папа... - попыталась сказать она, но он грубо прервал ее.
   - Вот Екатерина Андреевна что теперь подумает?
   - Мне все равно! - прошипела Аврора. - Да и ты задаешь не те вопросы. Ты хочешь спросить, не стала ли она догадываться, что между нами что-то есть?
   В полумраке она увидела, как он присел и обхватил руками голову.
   - Ну почему все всегда вот так? - спросил он сам себя. Потом поднялся и, взяв ее за локоть, спросил:
   - Ну, ты теперь понимаешь, что это "все"?
   - Что "все"?
   - Это все. Конец. И ты сама все уничтожила. Сама. Ты сама.
   - Нет...
   - У меня есть жена, которая постоянно устраивает мне истерики, но она имеет на это право, я с ней живу, у нас ребенок...А ты? Ну, зачем это все? Мне не нужны истерики еще и от тебя. Эх, Аврора, Аврора, - он как-то странно засмеялся и пошел в сторону двери. Аврора, не раздумывая, бросилась за ним.
   - Не надо! Не уходи! Папа, папочка, - она качала головой, из стороны в сторону летали ее мокрые локоны. Попыталась обнять его, но он грубо отстранил ее руки. Тогда она заградила ему дверь. - Не уходи, пожалуйста, я больше не буду. Никогда. Пожалуйста. Папа...
   - Пусти. Меня ждет Катя.
   Эта фраза подействовала на Аврору как ведро холодной воды на сонного человека. Она остановилась и в бессилии опустила руки. Сделала шаг в сторону от двери. Он, едва задев ее, прошел мимо. Открылась, скрипнув, железная дверь. До Авроры донесся слабый ветер с молекулами влаги. Дверь закрылась. Стало темно, страшно, больно и одиноко...
  
  
   Эпилог
  
   Прошел ровно год после описываемых ранее событий.
  
   Был первый час ночи. Евгений Николаевич мчался по городу, нигде не останавливаясь, никого не видя, не обращая внимания на светофоры. Город ночью иной, не такой как днем, более загадочный, более романтичный - вереница желтых фонарей, ярких вывесок ночных заведений. Тишина, пустота.
   За окном свирепствовала непогода. Ранняя осень принесла с собой сильный ветер, который грубо срывал с деревьев еще даже не совсем пожелтевшие листья, кидал их под ноги прохожим, бросал под шины машин, покрывал ими бесчисленные лужи. Большие многолетние деревья низко гнули мощные ветви к земле, зловеще и угрожающе скрипели. Небо было задернуто траурным покрывалом туч. И ливень. Он за пару часов превратил город в грязное месиво и обильно поливал людей до тех пор, пока не загнал их по домам и квартирам.
   В такую погоду, хорошо завернувшись в теплый плед смотреть в окно и попивать теплый чай. Но Евгений Николаевич не мог сделать этого, потому что в душе у него не было спокойствия. Он все куда-то ехал и бежал, пытаясь обрести тихое пристанище. Но нигде не мог найти его.
   Мимо проносились здания, остановки, деревья, фонари. Город как будто вымер - ни машин, ни людей. Одна и та же картина на протяжении нескольких километров маленького города. И можно бесцельно ехать вперед, из всех сил надавливая на педаль газа и пытаясь отвлечься от бесконечных мыслей....
   Внезапно, под одним из деревьев около дороги он совершенно случайно заметил девушку. Она стояла одна, наклонив голову, и смотрела на дорогу. Он пронесся мимо и очень удивился.
   - Наверное, показалось, - сказал вслух сам себе Женя, и прибавил музыку.
   Заправки, деревья, дорожные знаки и серая нескончаемая мелькающая лента дороги...
   Что-то было не так. Видение у дороги зацепило его мысли и никак не отпускало их. Почему? Как будто что-то знакомое промелькнуло в ней. Да нет, ерунда. Хотя...
   Он резко нажал на тормоз и крепко задумался на минуту. Развернул машину, нарушив все правила дорожного движения, и помчался назад, внимательно глядя в окно и изредка поглядывая на дорогу. Дождь каждые несколько секунд покрывал стекло крупными каплями, препятствуя наблюдению. Проехал достаточно, но видение не повторялось.
   - И, правда, показалось, - решил он, но еще продолжил возвращение.
   О! Вот она. Женя остановил машину и жадно впился взглядом в одинокое приведение на дороге. Сомнений не оставалось.
   Она, увидев, что приближается транспорт, инстинктивно отошла назад. Потом медленно перевела взгляд на машину и, вздрогнув, отступила еще.
   Евгений Николаевич вышел из машины и опершись руками на ее крышу посмотрел на нее. Сильный ветер и дождь заставили его поднять воротник пиджака. Пару минут он, и привидение на дороге внимательно смотрели друг, на друга.
   Это была очень худенькая и совсем молодая еще девушка с длинными кудрявыми, насквозь мокрыми волосами. Одета она была в легкую синюю джинсовку, подбитую на воротнике и рукавах искусственным мехом, короткую юбку, телесные капроновые колготки и сапоги на высоком каблуке. Руками она обнимала себя, чтобы хоть немного перестать дрожать от холода. Взгляд был устремлен в одну точку - на него.
   - Ну, здравствуй, - наконец заговорил Евгений Николаевич.
   Звук его голоса напугал привидение. Оно развернулось и быстрым шагом пошло прочь.
   Евгений Николаевич рванулся за ним и схватил его за руку. Она обернулась и при свете фонаря, он увидел большие зеленые глаза и исхудалое мокрое лицо. На секунду ему показалось, что он обознался. Отпустил ее руку, сделал шаг назад. Огромные глаза выражали ужас и, не мигая, смотрели на него.
   - Аврора? - наконец спросил он, пытаясь разрешить свои сомнения.
   Привидение расхохоталось.
   - Нет. Не она. Ее нет уже давно. - Чеканя каждое слово, ответила девушка.
   Он услышал знакомый голос и успокоился.
   - Садись в машину, поехали.
   - Никуда я с вами не поеду! - дрожа всем телом, ответила она.
   - Садись, говорю! Или ты так и будешь под дождем стоять?
   Она молчала и только продолжала смотреть на него страшным взглядом.
   Евгений Николаевич схватил ее за руку и насильно поволок к машине. Она сопротивлялась, но сил в ней было мало. Посадил в машину, закрыл дверь, постоял немного возле нее, чтобы она не выбежала. Аврора стучала в окно, что-то кричала, но, наконец, успокоилась и притихла.
   Он молча сел в машину и снял насквозь мокрый пиджак. Поехал. Включил обогрев и посмотрел в сторону своей пассажирки. Она уронила голову на руки и не поднимала ее. Рассыпались ее каштановые кудри, с конца которых на пол капала влага. Сердце его на секунду сжалось и больно ударилось об грудь....
   Евгений старался не смотреть на нее всю дорогу. Один раз лишь обернулся и увидел, что она спит, откинув голову на спинку, немного приоткрыв рот. Видимо тепло на нее так подействовало.
   Он привез ее в свой загородный дом. Открыл ворота, въехал. Аврора не проснулась, несмотря на весь этот шум. Тогда он открыл все двери дома настежь, аккуратно взял ее на руки и отнес на диван. Вышел, закрыл ворота и остановился. Ветер здесь был не такой сильный, как в пределах города. Через черные тучи на небе пробивалась луна. Вздохнул глубоко, вошел в дом, снял мокрый пиджак и в каком-то оцепенении сел на стул.
   С невероятной силой ударил гром. Он протряс весь дом насквозь, заставил человека вздрогнуть, и вспомнить о небе.
   После оглушительного треска наступила мертвая тишина. В соседней комнате кто-то слабо завозился. Евгений Николаевич словно опомнился и в темноте побрел туда. Сверкнула молния, осветив сидящую на диване Аврору. Она беспокойно озиралась по сторонам, пытаясь понять, где же она находится.
   - Ты здесь, у меня.
   Она посмотрела на него взглядом, полным дикого испуга и отпрянула на самый край дивана. Там притихла и, обхватив руками колени, молча уставилась на него.
   - Ты что, меня не узнаешь? Это я... - он запнулся, вспоминая, как она его называла. Потом вспомнил, но промолчал.
   Аврора ничего не ответила и только продолжала смотреть на него испуганными глазами.
   Он приблизился к дивану, сел на самый его край. Аврора, как кошка, спрыгнула с него и убежала в другую комнату. Ею овладело судорожное желание поскорее выбраться отсюда, она засуетилась, пытаясь открыть дверь. В темноте было ничего не видно, в чужом пространстве она не ориентировалась. Евгений Николаевич медленно приближался. Аврора отчаянным порывом заколотила дверь руками. Она не поддалась.
   - Аврора, - позвал он и попытался обнять ее. Девушка забилась как живая рыба на берегу, лишенная воды. Он сжал ее крепче и тогда она повторила несколько попыток вырваться, но поняв что это не принесет никаких результатов обмякла и повисла.
   - Отпусти.
   - Аврора, - повторил он, и погладил ее по голове. Женя вдруг почувствовал, что она очень хрупкая и если он обнимет ее сильнее, то она просто хрустнет и разлетится на осколки. Это маленькое тельце сотрясло рыдание. Потом еще и еще. Он почувствовал, что рубашка на плече становится влажной от слез...
   Он снова отнес ее на диван и сел рядом с ней. Она зарылась головой в подушки и плакала. Изредка за окном громыхал гром, и яркая молния на секунду освещала бардак в комнате. Он гладил ее по голове и по спине, чувствуя рукой кости, и готов был сам заплакать от чего-то.
   Вскоре рыдания стихли, она стала всхлипывать реже. Евгений Николаевич не мог даже подняться с места, он сидел рядом как примагниченный. Стало совсем тихо, только капли дождя глухо ударялись о подоконник. В комнате было холодно. Тут он подумал, что его гостья мокрая насквозь и неплохо бы было заварить ей чай и принести сухую одежду.
   - Не уходи, - сказала она, не поднимая головы от подушки, но чувствуя, что он встал.
   - Я сейчас вернусь.... Ты есть хочешь?
   Она кивнула головой, не отрывая ее от дивана. Он пошел на кухню. Последние несколько дней он сильно ссорился с женой и поэтому жил здесь. Холодильник был полный. Достал из него что-то, зажег газ.
   - Здесь что, вообще света нет? - вдруг раздался за его спиной ее голос. Он обернулся. Она стояла перед ним, закутавшись в голубое одеяло.
   - Ты как привидение стала. Даже ходишь не слышно.
   Аврора рассмеялась вульгарным, не родным для себя смехом, и присела на диван. Он зажег свечи, которые в этом доме действительно заменяли свет, и нарезал колбасу, хлеб, сыр. Что-то поставил в микроволновку. Сбегал, принес сухую рубашку. Девушка следила за ним с улыбкой презрения на губах.
   - Есть у тебя выпить что-нибудь?
   - Сейчас чай поставлю.
   Аврора снова расхохоталась, прижимая одну руку к груди. Хохот перешел в долгий удушливый кашель, затем она, наконец, сказала:
   - Ну, это ты с Екатериной Андреевной будешь чай пить, а мне чего-нибудь покрепче.
   Он подошел к бару, достал бутылку красного вина, поставил перед Авророй. Она скинула одеяло, стала снимать мокрую одежду. Он тактично отвернулся.
   - Катя замуж вышла, уехала в Москву. Теперь уже ждет ребенка, - без всякой интонации сказал Евгений, хлопоча у стола.
   - Вот как? - Насмешливо произнесла Аврора. - Твоего ребенка? - и залилась смехом.
   - Ты мне хамишь?
   Она не ответила. Налила вина и отпила немного. Снова закашлялась и спрятала голову в одеяло.
   Ела она немного, но жадно и быстро. Он молча наблюдал за ней, делал внутренние выводы.
   - Значит, говоришь, Катерина Андреевна замуж вышла? - спросила она, отставляя от себя тарелку. Он кивнул. Она задумалась.
   - Что с тобой произошло? - не выдержав, спросил он.
   - А что? - с вызовом переспросила Аврора.
   - Я сегодня не узнал тебя почти.
   - Это правильно.
   - Почему?
   - Потому ту, которую ты сегодня пытался узнать во мне, больше нет...
   - Так, давай без аллегорий. Что произошло?
   Аврора подняла на него глаза. Он теперь понял, отчего они кажутся такими большими. Лицо похудело, щеки впали, а глаза остались. Напоминала она совенка. Скинула одеяло, встала с дивана и подошла к нему.
   - Встань!
   Он встал. Они оказались очень близко друг к другу. Он чувствовал на своем лице ее горячее дыхание. Аврора ладонью провела по его лицу, положила руки ему на плечи.
   - Что ты делаешь? - внимательно следя за ее действиями, спросил он.
   Она отступила.
   - Ты не поймешь. Тебе надо рассказать, чтобы ты понял.
   Она снова села на диван, укуталась в одеяло и начала рассказывать.
  
   Стадия N 1
  
   Поверить в то, что дверь за ним закрылась навсегда, и она больше никогда его не увидит, было для нее равнозначным тому, как если бы нужно было поверить, что она лежит заживо погребенная в гробу. Представляете, есть еще какой-то запас воздуха и вы дышите, но вас не покидает сознание того, что скоро неминуемо агония и смерть. Довольно страшное чувство. В это верить она не могла. Поэтому стала себя обманывать.
   Папа еще приедет. Если он был с ней все это время, если им было так хорошо вместе, то наверное же он что-то чувствовал. Пусть не любовь, но все-таки что-то. А если чувствовал, то это не может так быстро и бесследно пройти. А значит, он еще вернется. Надо просто подождать.
   Подождать, подождать, ждать...Аврора никуда не отходила от телефона, отказалась от командировки, работала через силу. Она не жила это время. Просто ждала. Ждала и все. Минуты выливались в часы, часы в дни, дни в недели.
   Он не звонил, не писал и не появлялся.
   То, что он сказал в ту ночь в подъезде, отчетливо сохранилось в ее памяти. Так дерево помнит рубец от ножа, так человеческое тело носит шрамы. В знак вечной памяти. Помнить помнила, но анализировать или думать об этих словах она себе не давала. Инстинктивно чувствовала, что в них кроется слишком много боли. И вся она концентрируется в двух словах: "Ты сама".
   Можно очень любить хрустальную вазу. Любоваться ею, сдувать с нее пылинки, а в одно прекрасное утро смахнуть и разбить вдребезги. Что будет больнее - осознать, что любимой вазы теперь не стало? Или то, что ты сам стал причиной того, что ее теперь нет?
   Так прошло две недели.
   Как будто по нитке вытягивали из груди душу...
  
   Стадия N2
  
   А вдруг это действительно "все"?
   И когда она поняла, что он действительно серьезно решил с нею покончить, и уже сам не позвонит, она стала писать. Как когда-то. Тогда это сработало.
   Но иначе было в этот раз. Сначала Аврора просто просила прощения и обещала, что таких истерик, требований и прочих проблем больше не будет. Но Папочка ничего на это не ответил.
   Потом она просто попросила его приехать.
   Ничего.
   Через пару дней прибавила два слова - "Ну, пожалуйста".
   Ничего.
   Тишина пугала. Как будто тот, о ком она столько думает и мечтает, просто умер. Умер...Боже, как страшно.
   Аврора не могла нормально работать. Как руководитель корпоративных проектов она должна была за многое отвечать. Но она не справлялась. Она забыла о работе, отодвинула ее на второй план. Михаил Алексеевич устраивал выговор за выговором, делал несколько последних предупреждений, но Ляля словно бы не слышала его. Даже его взгляд не помогал. Тот, кто погрузился в созерцание своей души уже не способен к практической деятельности.
   Есть и спать нормально Аврора тоже не могла. От еды тошнило, она как будто потеряла вкус и превратилась в жесткую говядину, отваренную в трех водах. Ее дают пищевым аллергетикам. Вроде мясо, сытно, а вкуса никакого, только нежующаяся тянучка. Спать было просто невозможно, мешали мысли. Иногда она перемешивались с мечтами, и тогда Аврора засыпала. Но это было редко. В основном все ночи превращались в долгие часы муки. Каждая клетка ее тела болела и просила его прикосновения. Каждая клеточка, из которых состоял организм Авроры. Из которых состояла она сама.
   И снова и снова она писала ему и просила приехать.
   И в ответ не получала ничего.
   Днем было значительно легче. С ней была Катя. Она просто приходила (теперь девушки работали отдельно) после работы и сидела рядом с подругой. Аврора никогда не рассказывала ей, что произошло на самом деле, просто говорила, что они немного повздорили.
   В Кате Аврора чувствовала какую-то часть его. Мысль эта, казалась ей сумасшедшей, но она это действительно чувствовала. И ей нравилось, что Катя рядом. Они могли часами говорить о нем. Могли пойти в кафе и посидеть немного там, могли посмотреть фильм или поесть мороженное на улице. Это помогало.
   Но наступал вечер, и Катя уходила.
   Однажды они пили чай с шоколадными конфетами. Екатерина Андреевна, как заботливая подруга, вычитала в каком-то журнале что шоколад, бананы и вино помогают человеку при депрессиях, и тут же все это купила и принесла Авроре. Последняя улыбнулась, увидев такое внимание, и все это тут же выставила на стол. О чем-то разговаривали. У Кати зазвонил телефон, она начала искать его в сумке. Наконец нашла и ответила:
   - Привет, дорогой.
   У Авроры в голове мелькнула гадкое подозрение.
   Она напрягла слух, чтобы услышать голос через динамик. Не услышала, конечно, но интонацию уловила. Его интонация...
   У Авроры появилось ощущение, что ей больно ударили коленкой под самое сердце..
   Катя ее пережила! Как и говорила!
   Какая женщина может смириться с тем, что ее обошли? Только неживая...
   Аврора порывисто встала, подошла к окну, дрожащими руками достала сигарету и закурила. В первый раз жизни по-настоящему - в затяг.
   - Да это тебе спасибо, что не забываешь. Пока, пока милый, - вычурно попрощалась подруга и, положив трубку, мечтательно закрыла глаза.
   "Специально кривляется", - подумала Аврора, но сделала вид, что ничего не заметила. Было острое желание прогнать Катю немедленно, но она испугалась того, что исчезнет и эта маленькая крупица его, и продолжила начатый разговор, как ни в чем не бывало. Только затягивалась горьким табаком как можно глубже...
   Так и не получив ответа на свои красноречивые послания, Аврора решилась на большее. Она написала длинное письмо, напитанное отчаянием и тоской, где вспоминала, как им было хорошо вместе, и отправила на его электронный адрес прямо с работы.
   Три дня после этого она жила горячей надеждой.
   Но снова ни-че-го.
   Аврора лежала ночью у открытой форточки, а там за окном веселилось лето, доносились ритмы музыки и голоса молодежи. Она вдруг поняла, что ей только двадцать лет, и что можно так же идти и веселиться. Но не хочется...
   Она взяла в руки телефон, который лежал рядом, открыла и вдруг расхохоталась громким неудержимым смехом.
   А может это все сон? Может, его вообще не было?
   Появилось ощущения переписки с самой собой. Все эти письма уходят в никуда. Точно. Ни один живой человек бы не смог остаться равнодушным к тому, что она писала...
   Значит, его нет?
   Сумасшедший хохот умолк, уступив место истерике. Она начала успокаивать вслух сама себя. До слез, наговорившись с тишиной, уснула.
  
   Стадия N 3
  
   - Если я не нужна этому человеку, я его забуду. - Твердо сказала себе Аврора утром, глядя на себя в зеркало. И тут же себя поругала. Нужна или не нужна вещь может быть, а не человек.
   Аврора начала приводить себя в порядок, и вдруг поняла, что уже давно этим не занималась. Так ведь начинается деградация. Нет, она не станет опускаться ниже того уровня, в котором сейчас оказалась.
   День на работе пролетел незаметно. Она заставила себя вникнуть в кое-какие дела, кому-то что-то написать, что-то сделать продуктивное. Потом пришла в кабинет, где раньше работала, положила голову на могучую грудь Светланы Анатольевны и так и сидела.
   - Солнышко ты мое, причитала пожилая женщина, - ну кто тебя обидел? Ну что с тобой? Лялечка ты наша. Загубили тебя совсем. Загубили Лялю.
   - Почему вы так говорите, Светлана Анатольевна?
   - Тебя же не узнать совсем. Ты раньше как яркий фонарик светила нам всем своей молодостью и энергией, а теперь погасла совсем. Работать стала еле, Главный злится... - чуть слышно закончила женщина. Аврора резко вскинула голову и с презрением посмотрела на нее. Она взяла и сильными руками уложила ее голову обратно к себе на грудь.
   - Ой, душа у меня за тебя болит. Будь ты осторожнее.
   - Поздно уже... - уныло отозвалась девушка.
   Засиделись до поздна. Пили чай, обсуждали семейные проблемы. Аврора поняла, что ужасно соскучилась по этим людям. Дали ей отдельный кабинет, а она там и забыла про всех. А ведь здесь к ней неплохо относились.
   Потом она вспомнила, что у нее еще были друзья: Сережа, Лена, Саня. Но к ним уже нельзя. Интересно, а как там Сережа?
   Фу, какой он был бледный, когда они расставались.
   Надо найти себе новых друзей.
   Аврора пришла домой, одела юбку покороче, взяла плеер и, несмотря на то, что было уже очень поздно пошла, гулять по темным улицам глухого бандитского района.
   Далеко она не ушла. Пару метров от своего подъезда и вот уже около нее притормозила машина. Вышел молодой человек маленького роста, но больших амбиций. Заслонил своим несуразным телом дорогу.
   - Вам что нужно? - снимая наушники, грубо спросила Аврора.
   - Мы не дети, - начал он свою речь. - Я посмотрел на тебя, ты мне понравилась, поехали со мной кататься.
   И она поехала...
   Закончилась эта встреча противными приставаниями в машине. Может, она и хотела забыться в объятиях какого-нибудь мужчины, но ей попался какой-то дровосек. Аврора еле убежала. И решила больше вот так не гулять.
   Стало еще противнее. Евгений Николаевич (как больно было упоминать даже его имя) теперь казался чистым неземным ангелом. А у них есть одно свойство, которое их делает ангелами. Они недосягаемы.
   Говорят, время лечит раны. Аврора рассмеялась в лицо каждому, кто бы ей сейчас сказал эту фразу, потому что ее рана от времени становилась глубже и шире.
   Казалось, что кто-то с силой высасывает из нее душу....
  
   Стадия N 4
  
   Неизвестно сколько это бы продолжалась, если бы вдруг всему этому не настал конец.
   Однажды ее вызвал к себе Михаил Алексеевич. Она сонным призраком вошла к нему в кабинет, выпрямилась и устало посмотрела ему в глаза. Он ответил ей долгим расщепляющим душу на атомы, взглядом.
   - Почему вы так смотрите на меня? - неожиданно для самой себя, спросила у него Аврора. Она устала. От него, от этой работы, от этого города, от упавшего для нее в лужу неба - от всего.
   Ей нужен был он! Любимый папочка. Нужен как воздух или влага для нежного растения. Она сохла без него. Медленно и необратимо.
   - Ты кого-нибудь из наших серьезных компаньонов называла папочкой? - медленно, смакуя каждое слово, спросил он.
   Аврора даже не вздрогнула, только расхохоталась сумасшедшим смехом, приложив одну руку к груди.
   - Что за бред?
   - Тогда объясни мне, что это? - и он развернул лицом к ней свой маленький ноутбук.
   Перед ее глазами было письмо. То самое электронное письмо, где она действительно звала его папой и умоляла приехать. Михаил Алексеевич, значит, знал ее пароль и постоянно проверял почту. Иначе говоря, рылся в чужом грязном белье. Мерзко.
   Аврора вдруг поняла, что уже решена ее участь. Бесполезно что-то говорить, оправдываться. Надо просто достойно вынести. Хотя уже глубоко все равно...
   - И что? -спросила она, подняв на него свои зеленые опухшие от недосыпа, глаза. Он задохнулся от переполнявших его эмоций, густо покраснел. Ослабил галстук и взревел-таки, наконец:
   - Как и что?! Что у вас было с этим человеком?!
   - Ничего не было.
   - Тогда почему ты пишешь ему такие письма?
   Аврора ответила презрительным взглядом.
   - Отвечай!
   Она молчала. Появилось ощущение, что клочками вырывают душу. Даже боль была соответствующая, словно отрывают куски мяса от живой плоти. Кровь и стоны устремляются в небеса. А они упали в лужу...
   - Аврора!
   - Что? - тоже подняла она голос. Это взбесило его еще больше.
   - Я уже говорил, что не потерплю аморального поведения от своих сотрудников. Говорил?
   Аврора кивнула.
   - Как ты могла поставить под угрозу репутацию всего предприятия?! Ты уволена. По статье. Свободна.
   Аврора сидела и не двигалась. Они ничего не понимала в тот момент. Смысл слов, сказанных этим человеком, пытался пробиться через призму ее полуадекватного состояния и никак не мог.
   - Я сказал свободна. Расчет получишь у Светланы Анатольевны.
   Аврора вдруг совершенно случайно поняла, что этого человека не любили в детстве.. Он, наверняка не любит свою жену. Она у него просто есть, для галочки. И жена его, вероятно, не любит. Ей надо же было выйти за кого-то замуж. Он страдает от недостатка любви. Всю жизнь, как и Аврора. Только проявляется это у него в агрессии и жестокости.
   Ляле захотелось рассказать, что она не виновата в том, что полюбила этого человека, который волею судеб оказался их компаньоном. Но поняла, что если сейчас откроет рот, то непременно расплачется. Поэтому просто молча вышла. Дошла до знакомой груди Светланы и залила ее всю слезами.
   Горю это не помогло.
   Широкая дорога в будущее, которая представлялась ей в таких радужных красках, вдруг превратилась в зловонную болотистую тропу. Она работала в лучшем предприятии города. И ее оттуда уволили. По статье.
   Ляля этого даже не понимала. Ей как будто бы было все равно. Собрала вещи, попрощалась со всеми, получила последнюю зарплату и пошла.
   До первого магазина. Там купила себе хорошей водки, напилась дома до тошноты и лежала ничком на полу. Сил не хватало даже забраться на диван. Просто лежала и смотрела в потолок. Он почему-то ужасно давил на нее. Она задыхалась под ним, плакала и смеялась.
   Когда-то в этой комнате был он. Лежал на этом диване, обнимал ее. Потом просто вырезал ее из своей жизни. Миллиметр, отпущенный Богом друг для друга на километрах их жизненного пути, закончился.
   Почему бы ему сейчас не появиться? Как в сказке. Там герои появляются всегда в то время, когда они больше всего нужны. Как крестная у золушки, как принц у Белоснежки. Аврора бы уткнулась в его широкую грудь и забыла бы обо все на свете. Но его не было. Этим-то жизнь и отличается от сказки.
   Человек все-таки сильное существо. Какого бы ада не выносила его душа, он все живет и живет.
   Стадия N5
  
   На следующий день Аврора дрожащими руками собрала сумку и, шатаясь, добралась до вокзала.
   То, что почувствовала ее мама, когда увидела дочь в таком состоянии описать невозможно.
   - Что же ты с собой сделал? - прошептала она и залилась слезами. Аврора ее не успокаивала. Не могла.
   Потекла размеренная жизнь, лишенная всякого смысла. Это даже жизнью нельзя было назвать - так, существование. Так проводит свою жизнь ланцетник на дне океана...
   Аврорик просыпалась утром, провожала маму на работу, включала телевизор и сидела около него до вечера. Вряд ли она понимала то, что смотрела. Просто мелькали изображения, красивые лица, нереальные судьбы. И все у них там было хорошо. Фильмы эти не оставляли после себя никаких размышлений, но полностью лишали собственных мыслей. Именно этого Аврора и искала.
   Мама каждое воскресение пекла ей пироги, водила на прогулки, кормила мороженным. Но ей было все равно. Она ела, пила, немного поправлялась и почти ничего не говорила. Мама даже спрашивать боялась. Только каждый день перед работой забегала в церковь, плакала и ставила свечки.
   Кто из них мучался больше - сложный вопрос. Ответить на него может лишь тот, кто уже родил и воспитал. Наверное, то же самое испытывала Богородица, когда видела, как ее родного сына, которого она растила, отдавая свое сердце, распинали на кресте...
   Так прошел июль и август.
   В груди уже ничего не болело. Там была пустота. Но не полная. Аврора знала, что если капнуть глубже, спуститься в самый низкий подвал души, там все еще сидит человек с серо-голубыми глазами и тяжелым смехом...
  
   Стадия N 6
  
   Аврора теперь ничего не чувствовала и только, один страх остался у нее в душе. И ему, увы, суждено было сбыться...
   Это было начало сентября. Стояли пасмурные, дождливые дни. Аврора, несмотря на то, что ей уже было 20 лет, спала с мамой и более того, всегда нежно обнимала и никак иначе уснуть не могла. День заканчивался, плавно передавая бразды правления утру, но это никак не было заметно - хмурые облака, плотно покрывающие небеса не давали пробиться не одному лучу восходящего солнца.
   Было около шести часов утра, когда Аврора раскрыла глаза. С ней такое случалось: она могла проснуться среди ночи и вспоминать. Бывало до того, достанет из души воспоминания, что начинала стонать в голос. Тогда прижималась еще больше к маме и пыталась уснуть. Аврора не любила этих состояний.
   Но в это утро было как-то иначе. Ее словно бы разбудило предчувствие чего-то зловещего. Минут десять она мучительно прислушивалась к этому чувству, потом поднялась и вышла на кухню. Налила воды, подошла к окну. Накрапывал мелкий дождь. Она глубоко вздохнула и села, обхватив руками ноги. Сердце гулко стучало в пустой груди. Тонким писком мимо пролетел комар.
   Тишина.
   Что-то ужасное и страшное должно быть, иначе она бы так не чувствовала.
   Тишина.
   Надо идти к маме и уснуть. Аврора подняла стакан, чтобы переставить его в раковину и в этот момент тишину квартиры прострелил звук звонка.
   Девушка со всех ног кинулась в зал и упав на колени перед диваном быстро зашептала:
   - Мам, не открывай, мам не надо. Мам, я убью его, не надо. Пожалуйста.
   Мама в ужасе смотрела на дочь и никак не могла принять решение. Звонок повторился на этот раз настойчивее.
   - Ты же знаешь, он скандал устроит...Соседи опять, милиция. Лучше впустить - нерешительно проговорила она.
   - Не надо, пожалуйста, мамочка, я очень тебя прошу. Мам, не надо.
   Но мама уже надевала халат, и подходила к двери.
   Аврора, сама не до конца понимая, зачем пошла на кухню и достала из ящика со столовыми приборами нож. Положила перед собой и села.
   - А это я - еле шевеля пьяным языком, сказал ее отец...
   Папа...Папочка...
   Виски сжало тисками, она почувствовала, как там бьется пульс. Дыхания не хватало. Она взяла нож в руку и крепко сжала. Концы пальцев побелели от напряжения.
   Он дошел до порога кухни и заслонил его своим силуэтом:
   - Здравствуй, доченька.
   Она промолчала.
   - А это вот я, твой папа. Как у тебя дела?
   Если бы в комнате было светлее, он бы увидел, что на него устремлены волчьи глаза, полные ненависти, злобы и жестокости.
   - Молчишь? Молчите, рыбки, я буду говорить. Ты давно приехала?
   Она молчала и только сильнее сжимала в руке рукоятку ножа.
   - Она давно приехала. Это только дела тебе нет до собственных детей, - ответила за нее мама из зала. - Уже два месяца здесь.
   - Два месяца, - эхом повторил папа и сел напротив Авроры. До нее донесся мерзкий запах перегара. Он уронил голову на грудь и сделал пьяное движение рукой в воздухе. - А почему? Ты же работала где-то.
   - Меня уволили, - не узнавая свой голос, ответила девушка.
   - О, - проговорил папа и поднял голову. Через минуту снова уронил ее на грудь. - Я так и знал. Ты ж не на что не способна...
   - Так, - вдруг перебила его Аврора, - или ты сейчас замолкаешь и уходишь вон, либо ухожу я.
   - Молчать, рыбки! - угрожающе поднялся папа. Сделал два шага и повис над Авророй. Она выронила нож и, разрыдавшись, выбежала вон из комнаты. Добежала до спальни, в суматохе стала кидать вещи в сумку...
   Среди людей попадаются такие особи, которые просто не любят своих детей. Это аномалии, и таких в наше время все больше. Здесь уже ничего нельзя сделать. Они достойны только жалости...
  
   - То, как мама плакала на вокзале, до сих пор помню, - сказала Аврора, смахивая слезу со щеки. Евгений Николаевич внимательно смотрел на нее, боясь упустить хоть слово рассказа. Это показалось лестным Авроре. Она встала, кончик одеяла пополз за ней по полу, нашарила в кармане джинсовки сигареты. Они насквозь промокли. Швырнула в сторону, допила остатки вина. Женя молча ждал продолжения. - Она мне все говорила, что у нее сердце не на месте и что мне не нужно туда возвращаться. Меня и вправду здесь ничего не ждало - только вот комната оставалась за мной и кое-какие вещи... - Девушка закашлялась, немного помолчала. - Есть такие люди - кресты.
   - Как это?- не понял он.
   - Это очень сложные люди. Жить с ними -нести тяжелый крест. Я много случаев видела. У них есть свои отличительные признаки....
   - Ну?
   - Если ты видишь ночью на улице пьяного человека, который уже потерял кошелек, уже упал и порвал брюки, но все еще не идет домой - это крест. Он ищет приключений дальше. Хочет чтобы его избили, драки ищет. Кричит, петушиться. А дома жена ждет и не спит. Она-то и несет этот крест. ...Вот и мой отец такой же... - она задумалась, помолчала немного. Потом посмотрела на него, встала с дивана и медленно подошла к нему. - И я такая же...
   - Да? - чуть улыбаясь, спросил Евгений.
   - Если бы не была такой, ты бы не ушел... - Она повернула его лицом к себе, развела его руки в стороны и сев на его колени, обвила толстую мужскую шею тонкими белыми руками. Он не сопротивлялся.
   - Скажи, ты скучал по мне? - Ляля крепко прижала свою голову к его груди.
   Он не ответил.
   - Не скучал. Даже не вспоминал. А я тогда села в поезд и почувствовала, как везде появилась надежда. Она пульсировала в висках, колыхалась в груди, муссировалась в мыслях. Если бы кто-нибудь спросил меня тогда: "Девушка, а куда вы едете?" Я бы ответила: "В город, в котором есть он"...
  
   Стадия N7
  
   Это было похоже на сумасшествие.
   Аврора прекрасно понимала, что этот человек причинил ей боль, что из-за него ее выгнали с работы, но она страстно хотела его увидеть и поэтому с такой надеждой ехала туда, в город, где есть он. Надежда эта не была плодом ее усилия, она появилась сама собой и как-то неосознанно.
   Она сошла с высоких ступень поезда и глубоко вдохнула. Этим воздухом дышит и он, где-то здесь.
   Глупая! Разве так можно? Ненавидеть надо. И его и себя.
   А может правду, говорят, что любовь не терпит зла?
   Вошла в свою комнату, медленно поставила сумку у порога. Захотелось сесть и заплакать. Чего-то было, невыносимо жаль. Это чувство всегда в ней присутствовало в последнее время, но в этой комнате оно душило. Аврора никак не могла понять, что ей здесь делать? Прошлась по узкой каморке, села на диван, посмотрела в окно. Ее охватило какое-то беспокойство, она встала и вышла на улицу, на сентябрьскую грязь.
   В городе ничего не изменилось. Те же дома, те же люди, а в ней чего- то не хватает. Какое-то ощущение жуткой пустоты. И боль. Если из человеческого тела вырвать кусок мяса, то это место болит. И нога, говорят, имеет свойство болеть, хотя ее и ампутировали...
   Она ходила до вечера по холодному грязному городу и всматривалась в лица прохожих, словно спрашивая, что с нею теперь не так. Люди, нескончаемым потоком проходили мимо, кто-то не обращал на нее внимания, кто-то подозрительно оглядывал.
   Надо как-то жить дальше. В этом мире, в этом городе с самой собой такой странной и как будто чужой.
   Вечером пришла домой, поставила чайник, укуталась в одеяло и позвонила ему. Первые минуты ничего не было слышно, кроме звука своего сердца, потом автоматический голос ответил, что абонент не доступен.
   - Значит, кончено, - сказала она вслух сама себе и не заплакала.
   Все надо теперь делать заново. Для начала нужно найти работу.
  
   Стадия N8
   Но как?
   В трудовой книжке стояла отметка о том, что ее уволили по статье. С этакой-то печатью явно никуда не возьмут. Лучшее частное предприятие в городе, с громким именем и мировой известностью выгнало ее по статье! Она вылетела из него, как пробка!
   Выкинуть трудовую и завести новую? А смысл? Ей двадцать, и у нее ни образования, ни опыта. Кому она нужна?
   Она талантлива! Трудолюбива. Молода. Любой работодатель должен был бы рад. Но никакой бумаги, подтверждающей ее достоинства, не было. А, значит, она становилась букашкой.
   И эта букашка должна была сопротивляться и лететь против шквального ветра.
   Когда Аврора думала об этом, у нее опускались руки. Плакать она себе не разрешала. Надо было искать выход.
   Один раз ей уже повезло.
   Почему не может повезти второй?
   Но так не бывает. Полоса белая, полоса черная. Главное, чтобы зебра не превратилась в вороного жеребца.
   Авроре казалось, что она находиться на необитаемом острове в середине океана, так она была растеряна. У нее не было опыта, она один раз в жизни искала работу, и тогда ей почти сразу повезло.
   Как это делается вообще? Люди ведь ищут и находят.
   Аврора решила покупать газеты. Вакансий было много, но ее ничего не устраивало. Она звонила по разным объявлениям, ходила на какие-то собеседования, но то ее не устраивали условия, то работа. Но обычно бывало наоборот. Она не устраивала их.
   Тогда Аврора, возвращаясь, домой с очередного неудачного собеседования, кусала губы и.... Мечтала!
   Папочка ведь был богат! Он директор крупного предприятия, у него масса рабочих мест. И он звал ее когда-то к себе. Ему достаточно вспомнить о ее существовании...
   Но он не вспоминал.
   Аврора помнила, как выглядит его машина. И она с замиранием сердца смотрела на каждую, которая была той же марки и того же цвета. Но на таких машинах ездили сотни, а он все никак не попадался.
   И мечты безнадежно таяли, как и последние деньги в кошельке.
   Но это ничего, мама обещалась немного поддержать.
   Так прошел сентябрь.
   Она не смогла заплатить за комнату, но ее еще не выгоняли. Сдаваться было нельзя. Букашка продолжала лететь против ветра.
   И тут произошло нечто странное.
   Грянул мировой экономический кризис.
   Пф! Официальные слова, как из сводки новостей. Политика. Они там, в этой сфере все умные, все кидаются умными словами. Тысячами умных слов. Но никто из них даже представить себе не может, что они значат для простого человека.
   Страна людей превратилась в страну призраков. Потому что призрак - это душа, которая не может найти себе покоя.
   Стаи их ходили по мертвому городу и никак не могли обрести себя. У каждого из них была своя история: кого-то сократили, кого-то просто выгнали, кого-то заставили написать заявление по собственному желанию, ну а кто-то как Аврора просто оказался в ненужный час в ненужном месте. Так или иначе, всех их объединяло одно - глаза. Они выражали страх и отчаяние.
   Аврора к тому времени начала вести странный, полубродячий образ жизни. Она выходила с утра на улицу и бессмысленно бродила по городу, выискивая на столбах объявления о работе.
   Теперь ей было страшно. Приходя вечером домой, Аврора варила крупы, которые остались от прошлой жизни, ела эту безвкусную дрянь и сворачивалась на диване в клубок. Страх не отступал.
   Однажды она ехала в трамвае и услышала разговор двух взрослых мужчин. Один рассказывал другому, что у него дома жена и дети, а он потерял свое место на заводе и больше не сможет приносить зарплату домой. Аврора впервые обрадовалась тому, что она была одинока и бездетна.
   Она забыла, как выглядят магазины, потому что почти не заходила в них и на каждое предприятие в городе смотрела как на рабочее место.
   Деньги закончились, от мамы ничего не было. Когда Аврора позвонила домой, никто не взял трубку. Что-то случилось - поняла Аврора. Она это уже чувствовала, но только теперь отчетливо поняла.
   Тетя Глаша, мамина соседка, сказала, что этот пьяный алкаш (иначе тетя Глаша никогда не называла отца Авроры) избил ее родительницу и теперь она в больнице и пробудет там еще примерно месяц. Ей не сообщили потому, что не хотели ее беспокоить.
   Аврора положила трубку и поняла, что это конец.
   Теперь уже точно.
  
   - Ты был мне тогда нужен. Я звала тебя всеми силами души, а ты не слышал. Одно твое слово тогда могло меня спасти, но тебя не было, - сказала Аврора, вставая с его колен и отходя к противоположной стене.
   - Так, дорогая, я никогда ничего не был тебе должен.
   Аврора расхохоталась и закашлялась. Медленно сползла вниз по стене, прижала тыльную сторону ладони ко рту и продолжила:
   - Я стала похожа на ту кошку...
   - Какую?
   - Которую ты не разрешил мне гладить. Голодная и холодная я моталась по городу.... Маленький человек никому не нужен. Чужая беда в нашей стране, это чужая беда. Играл ты когда-нибудь в стенные вышибалы. Простая детская игра с глубоким смыслом. Мяч отлетает от стены и ничего не чувствует. А человек не мяч. Я ходила из кабинета в кабинет, из офиса в офис, а там сидели накрашенные женщины в кажанных креслах, которые никак не могли понять, что мне нужна работа. Ненужность убивала. Я как будто совершила тяжкое преступление и поэтому, от меня отвернулось общество. Однажды я проходила в той части города, где располагается тот ресторан, в котором мы с тобой были перед \новым годом...
   - В каком?
   - Он и не помнит, - грустно улыбаясь, сказала она себе. - Я зашла. Помню, на меня еще охрана подозрительно посмотрела. Ты был там. - Аврора замолчала и прижала обе руки к лицу. Между пальцами просочилась слеза. Девушка с ненавистью вытерла ее и рывком поднялась и подошла к нему. Вплотную, лицом к лицу.
   - Ты там сидел с другой. Мило улыбался, и вел светскую беседу...
  
   Он! Он! Он! Живой, настоящий. Сидит прямо перед ней. Боже, сколько она его искала, сколько мечтала, что вот так вот встретит и расскажет о своих горестях, а он обнимает ее, погладит по голове и решит ее проблемы.
   И вот он здесь! И рядом с ним молодая красивая девушка с белыми выкрашенными волосами и ярко красными губами...
   К ней подошел охранник и мило поинтересовался целью ее визита в данное заведение. Аврора его не слышала, слишком громко пульсировали ее виски и стучали остатки сердца. Тогда охрана тряхнула ее за руку. Девушка пришла в себя, непонимающе посмотрела на следящего за порядком. И на непослушных ватных ногах вышла из заведения.
   Авроре захотелось умереть. Не убить себя, нет, а просто умереть с горя.
   Но смерть - женщина своенравная и приходит лишь тогда, когда ей заблагорассудиться.
   На несколько минут воцарилась тишина. Аврора долга кашляла и мерила шагами длинную комнату. Он наблюдал за ней. Но она молчала, даже когда кашель поутих. Видно было, что он лишает ее последних сил, она вся от него как-то странно сотрясалась. Ляля остановилась посреди комнаты и пошатнулась. Евгений Николаевич подошел к ней, придерживая за руку, довел до дивана, присел рядом.
   - Что было потом?
   - Ничего, - слабым голосом ответила Аврора. - Знаешь что такое ничего?
   - Нет.
   - Это дырка от бублика, - вдруг пролепетала она и резко рассмеялась. Совсем как маленький ребенок. Потом вдруг лицо ее посуровело, и она серьезно сказала: Потом Аврора умерла.
   - Как это? Ты же здесь. Вот лежишь, я держу тебя за руку.
   Девушка резко отняла руку, и села.
   - Ни-ни-ни. Это не та. Той уже давно нет...
  
   Люди жили и по-другому. Кто-то по-прежнему ел устриц и даже не обращал внимания на то, что за окном бродят призраки. И это бесило Аврору. Эти, за стеклом, даже не подозревали, что она хочет, есть, потому что они сытые. И не просто сытые, а нажравшиеся устриц.
   В это трудно поверить.
   Двадцать первый век. Города забиты супермаркетами, в супермаркетах полно продуктов, а человек страдает от голода...
   Аврора сначала не обращала внимания на это чувство. Потом ей каждую ночь стала сниться то жареная курица, а то колбаса. И вот тогда это стало невыносимо. Заболел желудок, засосало все внутри.
   Неизвестно что было бы дальше, если бы она как-то поздно вечером не зашла в какой-то сомнительный ресторан. Вывеска на нем была плохенькая, нарисованная красками, они от времени и различных природных условий стерлись и поблекли. Располагалась это невзрачное одноэтажное здание во дворах и далеко не в центре города. Она сама не знала, зачем идет туда, ей просто с улицы послышался запах еды.
   В помещении было несколько столиков, но все они были пусты, да и ресторан готовился к закрытию. Аврора уже развернулась, чтобы уйти, но в этот момент кто-то окликнул ее. Она обернулась. Перед ней стоял большой и крупный азербайджанец, и мило улыбался.
   - Девушка, - с сильным акцентом проговорил он. - Вы что хотели?
   - Нет, ничего, - ответила она и сделала пару шагов к выходу.
   - Ай, какой красивый девушка, зачем так быстро уходишь?
   - А вы кто?
   - Директор этого заведения. Ай, красивая, проходи, садись.
   Аврора в нерешительности смотрела по сторонам. Немолодой человек высокого роста, тучного телосложения, с черными короткими волосами и такими же черными глазами пододвинул ей стул, сел напротив и сложил руки на кругленьком животе. Она села.
   - Вам вокалисты не нужны? - вдруг спросила Аврора.
   - Кто это, слушай?
   - Ну, - Аврора помолчала и провела рукой по волосам. - Певцы. Живой вокал. В элитных ресторанах поют.
   - А ты певица, да? - спросил директор, и ущипнул девушку за щеку. Ей стало неприятно, она поднялась и поняла, насколько безумно стала себя вести. Улыбнулась нелепости этой идеи, и смело пошла к выходу.
   - Меня Арсен зовут, - услышала она в спину. - А певец мне нужен. Завтра работать придешь?
   Слово "работать" словно бы парализовало Аврору. Она обернулась и еще раз внимательно посмотрела на этого человека.
   - Вы серьезно?
   - Слушай, я не шучу, да. Я всегда серьезно говорю, слушай. Завтра приходи, петь будешь. У меня как раз банкет завтра у друга Дато. К пяти часам, слушай, приходи. А тебе задаток дам, а ты приходи.
   Арсен поднялся, опустил руку в карман и вытащил оттуда 100 рублей.
   Аврора стояла, словно в оцепенении. Пару минут она не брала деньги, которая протягивала смуглая рука с жирными грязными волосатыми пальцами, но потом все же взяла и еще раз с удивлением оглядела кавказца.
  
   - Мне сразу странным показалось, что он так быстро навстречу мне пошел, да еще и денег дал. Но дядя Арсен тогда был моей единственной надеждой. Единственной понимаешь? - Аврора говорила, и слезы одна за другой текли из ее глаз. Она их даже не замечала. Они скатывались на одежду, на которой уже образовалось мокрое пятно. Белые щеки были мокрыми и слабо мерцали в темноте, как мраморные. - Я на те 100 рублей тогда купила себе еды. А есть не могла. Уже не хотелось.
   - Слишком много драматизма. Так не бывает. На дворе век передовых технологий, а ты мне чуть ли не средневековье описываешь, - не выдержал Евгений Николаевич и отошел от дивана Авроры. Она встала, вытерла щеки и пошла к выходу.
   - Куда ты? - не двигаясь с места, спросил он.
   - Никуда, - ответила она и продолжила сбор.
   Он сделал глубокий вдох подошел к ней, схватил за обе руки и заглянул в глаза. Ее трясло от бесконечных рыданий, она упала к нему на грудь и застонала в голос. Он почему-то понял, что сейчас он узнает все. И от этого ему стало жутко.
   - Идем, идем, - он снова довел ее до дивана, уложил и стал гладить рукой по голове. Она откинула его руку и закричала:
   - Они нас, как бабочек сочками ловят, понимаешь?!
   - Нет, Аврора, я не понимаю.
   Она снова застонала. Он сел перед диваном на колени и схватил ладонями ее лицо.
   - Что было дальше? Говори!
  
   Аврора пела сначала. Ее любили. Чистый красивый высокий голос. И не только за это. Она умела вкладывать всю свою душу в песню. Если ей заказывали петь что-то лирическое, то в конце рыдали все. Сама она понимала, как с каждым звуком из ее переполненной груди выходит боль.
   Дядя Арсен понял ее проблему и вскоре предложил ей стать еще и официанткой тут же. Аврора согласилась. Теперь днем она обслуживала клиентов, мило им улыбалась и подавала чай и кофе, а ночью пела в радиомикрофон, разгуливая между столиками посетителей.
   Ей постепенно даже стал нравиться ресторанный бизнес, дядя Арсен неплохо относился к ней. Шутки ради, Аврора часто сравнивала его с бывшим начальником. Вот смеху-то было.
   Постоянный страх Авроры за завтрашний день постепенно стал проходить. Жизнь входила в новую, ровную колею. Это радовало Аврору.
   Пока однажды во время ее рабочей смены из кассы не пропала крупная сумма денег. Аврора не оправдывалась даже, настолько была этим удивленна. Ночью, после закрытия ресторана, ее позвал к себе дядя Арсен.
   - Ай, девочка, девочка, слушай, как нехорошо сделал. Зачем украл такой много деньги?
   - Дядя Арсен, вы же знаете, что я не брала.
   - Как не брала, слушай! Смена твоя была, касса на тебе! Ай-ай, девочка, а я тебе верил. Отработать надо будет.
   - Хорошо, дядя Арсен. Сколько месяцев я буду работать у вас бесплатно? - с вызовом спросила Аврора. Кавказец зло рассмеялся и сказал.
   - Здесь у меня ты десять лет так много деньги отрабатывать будешь. А я может десять лет, и не проживу, мне они сейчас нужны. Сейчас и отрабатывать будешь. Не здесь, по-другому будешь. Сама ты девушка красивый, за тебя много дадут...
  
   - Я не могла. Пусть лучше бы убили за этот долг. И в милицию было нельзя. А впрочем, я теперь знаю, что и милиции дядя Арсен хорошо платит.
   Нелепое окончание разговора о том, как сутенер платит милиции, чтобы они прикрывали его деятельность. Обычная история. Реалия нашей жизни. Никто даже не удивляется.
   - Как это произошло?
   - Не помню. Я сопротивлялась сильно, они мне наркотик какой-то в воду добавили и заставили выпить. Как через туман все. Что-то чувствовала, о чем-то думала. И слезы текли непрестанно. А потом пришла в себя, и поняла, что я больше не я. А это тело, - Аврора раскинула руки и посмотрела на них, как на что-то инородное, - это моя мука. Разорвать бы его...
   Она вцепилась ногтями в грудь и медленно повела рукой вниз, оставляя борозды кровавых царапин.
   - Ужасная страна, жестокая, варварская. - Размышляя сам с собой, и поднимаясь с колен, на которых стоял возле дивана, сказал Евгений Николаевич.
   - Не страна. Люди.
   - Ты о чем?
   - Если бы тогда хотя бы раз про меня вспомнил, - начала Аврора, но прикрыла рот рукой.
   - Ты должна была стать сильнее, перенеся все это! - вдруг вышел из себя и заорал Евгений.
   - Да кто ты, Бог, что ли решать, кому быть сильным, а кому слабым! - в тон ему ответила Аврора. - Я не железо, я просто одинокая девушка. И я тебя любила. - Аврора уткнулась лицом в подушку.
   - Аврора...
   - Что Аврора!? Меня нет больше! Я теперь умру. Я смерти ищу и непременно найду. А тебе и тогда все равно будет. Потому что ты никого не любишь. Только самого себя. У тебя грудь пустая и душу словно ампутировали...
   - Аврора...
   - А знаешь, что самое страшное? Даже спустя все это время, пройдя через весь этот ад, я смотрю на тебя и понимаю, что ты был единственный мужчина, которого я любила, папочка. Я ждала тебя. Безумно ждала, всеми силами души. А тебя не было. А теперь уже поздно. Теперь меня нет.
   - Ты здесь, ты вот, ты со мной, - он подошел к ней, схватил ее руки.
   - Нет! Это тело только. А я теперь пустая, у меня внутри нет ничего. Ничего. И жить я не буду. ... - Она как бы поняла, что проговорилась и замолчала. Он не ответил.
   Безмолвие. Тишина. Так бывает на море после сильного шторма. Оно успокаивается и легкий ветерок едва колышет голубую сверкающую на солнце гладь. Так бывает и у людей, когда все, что надо сказать, сказано.
   В этом безмолвии не было ничего угрожающего, оно было легким. Он сидел подле нее и молчал, полностью утопая в своих мыслях. Она бесцельно смотрела в потолок и тихо что-то мурлыкала. Он прислушался к мелодии...
   Трубочист, трубочист,
   Ты меня научи,
   Как волшебником стать,
   И как Карлсон летать...
   И все вспомнилось. Ранняя весна, голые деревья, ее детские зеленые глаза и чистый звонкий голос. Тихий счастливый вечер...
   - Я в тебе ошибся, - нарушая гармоничное безмолвие, сказал он. Она перестала мурлыкать и переместила вопрошающий взгляд на него.
   - Я считал тебя сильной и более конструктивной.
   - А я оказалась слабой и деструктивной?
   - Да. Более деструктивной, чем я думал.
   Аврора грустно улыбнулась, снова уставилась в белый выбеленный потолок, и как бы размышляя, сама с собой сказала:
   - Я думала, что больше не могу ничего чувствовать. Я уже долгое время не чувствую не любви, ни тоски, не жалости. Ничего не чувствую. Я это знаешь когда, поняла? Шла как-то утром домой, а у порога нашего этажа сидит котенок. Маленький, пушистый. Дрожит от холода и тонко-тонко мяукает... - Я его ногой пнула от порога! - Аврора села на диване и посмотрела на Евгения. - Чтобы не привязывался, чтобы не знал, как бывает хорошо, когда приласкают, и чтобы не искал этого тепла, когда потом бросят... - она закашлялась и снова легла. - А вот ты сейчас сказал, что ошибся во мне, и мне стало как-то горько. Я это почувствовала. Значит еще можно как-то жить. Простить тебя, себя, дядю Арсена, родного отца, весь мир...Надо простить. Простить нужно, только тогда можно будет дальше жить.
   Аврора поднялась и надела джинсовку. Затем нашла сумку и пошла, одевать сапоги. Евгений Николаевич вышел за ней и наблюдал, как изящно натягивает она на красивые икры вульгарную обувь.
   Она чуть пошатнулась, выпрямилась и замерла взглядом на нем. Так, словно старалась запечатлеть его навеки в своей памяти.
   - Аврора, вот, возьми, - он достал из кармана бумажник, отсчитал несколько купюр и протянул Авроре.
   - Это что, плата за эту ночь? - горько смеясь, спросила она.
   Он не ответил и еще раз сделал предлагающий жест рукой.
   Огромные зеленые глаза грустно посмотрели на них, потом девушка развернулась и открыла дверь.
   Ночь медленно передавала бремя власти холодному пасмурному утру. Дул сильный ветер, стоял густой туман, который скрывал все предметы на расстоянии двух шагов белой пеленой.. Аврора занесла ногу, чтобы сделать шаг в эту неизвестность, но вдруг, решимость словно покинула ее, она кинулась на шею этому мужчине и крепко его обняла.
   - Прости, папа, прости меня, папочка, пожалуйста, прости, - прошептала она. - Я просто тебя любила.
   Она порывисто отвернулась и решительно зашагала прочь. Еще несколько секунд он видел ее стройный силуэт на высоких каблуках, затем она растворилась в грязной вездесущности тумана...
   17 июня 2009 года.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   3
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"