Гирлянова Ирина Вениаминовна :
другие произведения.
Стихи о войне
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Оставить комментарий
© Copyright
Гирлянова Ирина Вениаминовна
(
girlyanova @ rambler.ru
)
Размещен: 12/04/2009, изменен: 12/04/2009. 17k.
Статистика.
Сборник стихов
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
Ирина Гирлянова
Письмо с войны.
Прошу тебя, -
думай о прошлом.
Прошу тебя, -
знай обо мне.
Я - ниточка, малая прошва
на вашем живом полотне.
Не рвись на гранитные плиты
и слезы напрасно не лей.
Мы общей
судьбою повиты
на нашей костлявой земле.
Прошу тебя, думай об этом,
когда на пороге стоишь.
Ты - веточка,
Ты - эстафета.
Ты многое можешь, малыш.
А я у какой-то дороги
остался
на этой войне.
Прошу тебя,
думай о многих.
И что-нибудь знай обо мне.
Солдат.
Рвануло вверх
и вывернуло ёлки.
Окоп накрыло
гаревой волной...
Потом ему сказали:
- Что осколки!
Всё ерунда,
раз главное - живой!
Обязан выжить.
Умирал, а выжил.
Неистребим,
как собственно народ.
Вовсю гнездятся
ласточки под крышей,
зелёный дождь
над пашнями идёт.
Но вот теперь
война его догнала.
Расчетлив
и безжалостен свинец.
На целый танк
хватило бы металла
лишь из одних простреленных
сердец.
Проходит время.
Что же в этом толку,
листать его
до нашей тишины?
Но убивают
до сих пор
осколки
солдат, давно вернувшихся
с войны.
И сколько их,
по далям, по погостам,
по городам
у вечного огня,
молчат уже
торжественно и просто,
и с фотографий
смотрят на меня!
Старики.
Их рано списывать в запас.
Мы память не в архивы сдали.
Они проходят мимо нас
под мелодичный звон медалей.
Им этот звон под свист и гул
и не мерещился когда-то,
там просто каждый воз тянул
походной лямкою солдата.
Осталось их - наперечёт.
Года их тоже не жалеют.
Жизнь речкой быстрою течёт,
бока у берегов мелеют.
И как бы мне понять успеть,
что так заведено на свете:
мы - чьи-то внуки, чьи-то дети -
не просто сами по себе!
Что есть и у большой реки
исток её речного детства...
А корни - наши старики -
крепки. Куда от них нам деться.
Они из-под руки глядят
порой с надеждой безответной.
Не всем ходить по площадям.
И раз в году - поймите это.
***
Поздно или рано,
через много лет
станут ветераны
песней на земле.
Станут журавлиной
памятью вдали,
горечью калины
на краю земли.
Узловаты руки,
неизбывен труд.
Старики
к братишкам
к молодым уйдут.
Станут в строй, как надо,
годные вполне,
с теми же, кто рядом
пали на войне.
Жили, как сумели.
Дали, что смогли.
В память
не с постели,
а с войны ушли.
***
Пара ивок под балконом,
кот запутался в траве...
Бабка старая Матрёна
доживает долгий век.
Во дворе скрипят качели,
а зимой скрипят снега...
Не при детях, не при деле,
при болячках и долгах.
От хорошей жизни, что ли ?
Сожжена живая нить.
Про поломанную долю
не с кем ей поговорить.
Только внук соседский, Сашка.
Только фото на стене,
порыжелая бумажка,
и проклятия войне.
И на джинсовых влюблённых
потому глядят окрест
пара ивок под балконом,
со скамеечкой подъезд.
***
Ругались бабки
на базаре.
Они друг другу
всё сказали.
Всё, что могли
и не могли.
И, плюнув,
по домам пошли.
Там, в старых хатках,
под "кукушкой",
сидели молча
две старушки.
У каждой
кошка и комод.
У каждой
вдаль
который год
смотрело фото
со стены...
И кто-то не пришёл с войны.
В госпитале.
Спектакли и кулисы неуместны.
Беспомощны актёры и шуты.
Любое сердце пригвождает к месту
бессмысленность больничной пустоты.
Но этот взгляд, -
мне не проснуться, что ли?
Нет, не родиться
и не сметь, не жить!
Глаза - такие детские от боли,
и голубые от высот души.
Рассказывали и не рассказали
вплоть до зимы, до зноя января,
где сгустки жизни с тихими глазами
со мной бескомпромиссно говорят,
где зреет память глубже и бездонней,
где пепел чёрен на живых губах,
где две ладони - это две ладони,
а не одна безрукая судьба.
Я - замолчу.
Мне стыдно быть второю.
Бывает первым стыдно за себя,
за дармовое медное здоровье,
за празднолобых, взбалмошных ребят,
за все часы безделья и шатанья,
за то, что кто-то должен убивать...
От мертвых откупаются цветами
и говорят красивые слова.
А если - так, соседствуя с глазами,
в которых годы разметали снег?
Я - не смогу войти со словесами.
Я не смогу. И вы поверьте мне.
И разве время вылечит? - Залечит.
Хотя бы в этом, лекарь, помоги,
когда ложатся тяжестью на плечи
давнишние сыновние долги.
И, может быть, поднимутся забрала,
развеется давлеющая грусть,
когда детишек нянчат генералы
и им стихи читают наизусть.
***
Я столько знаю о войне,
что против острых ощущений,
"долгов", наущиваний, мщений
в чужой и собственной стране.
История - живёт во мне.
Мне часто снится: я бегу,
а за спиной - щелчок затвора,
сплошные стены и заборы...
И я проснуться не могу,
и задыхаюсь на бегу.
И смерть - качается в глазах.
И жилка бьётся тонко-тонко...
Там предвоенные девчонки
рождаются уже в слезах,
там, много лет тому назад...
Шла непосредственность босая:
чужие дяди - "пух" и "пых"...
В тот горький год, её спасая,
спасли меня... А остальных?!
И сколько, мама, было их?
В тьме предрассудков и знамений
не разуверившись вполне,
провалы в недрах поколений
в вину поставим ей, войне,
чтоб проклинать её вдвойне
от неродившихся детей
и тех, кого в огне сгубили...
Какой нелепой, глупой силе
под силу шастать в темноте
незнающих про годы те!
Я - весь народ в себе ношу.
И память - общую, как воздух.
И это до того серьёзно,
что этим с детства дорожу.
Я здесь живу и здесь дышу.
Как не понять, что в той стране,
где не найдётся хаты с краю,
я - столько знаю о войне!
Хоть ничего о ней не знаю.
***
В.Г.Калиниченко
Записано ли, нагадано -
но не позабыло нами.
Прабабушкиной лампадою
горит родовая память.
C Заречной, а может, с Вербенки
мальчишек я вижу снова,
заложников сорок первого
из 1-го и 2-го.
Там, в городе исковерканном,
в горчайшую эту осень,