Мне было тогда пять лет. Помимо нас мамой пришли сама Надежда и её девочки - Сонечка и Варя Градовы.
Ложа в Большом театре у нас была прекрасная, шла "Русалка", и мельника исполнял знаменитый бас Осипов, который обычно выступал у Зимина во многих постановках, включая "Борис Годунов". Поэтому событие было достаточно знаменательное. В шок меня повергла первая же сцена, в которой Наташа, полюбившая богатого князя, непланировавшего на ней жениться, от отчаяния бросилась в реку и утонула. Отец её мельник стал сходить с ума. Я так расстроилась, что сказала, что больше в театр не пойду, и убежала из ложи.
При ложе была комнатка для отдыха, в которой обычно завтракали, ужинали или просто общались. И вот я начала метаться между этой спасительной комнаткой и ложей - только вернусь в ложу, увижу, что он всё ещё сходит с ума, и опять назад, прятаться. Потом опять выхожу, и вновь убегаю, думая: "Нет, больше не пойду туда ни за что!". А остальные из нашей компании сидят себе спокойно и смотрят. Всем хорошо, кроме меня. На завтрак мы принесли с собой бутерборды с солониной. Я окончательно решила в ложу больше не возвращаться, сидела, лопала солонину и твердила вслух: "Я больше в Большой театр не пойду. И ни в какой театр вообще не пойду". А ведь опера была прекрасная. "Невольно к этим грустным берегам меня влечет..."
|