Мне семь лет. Я ведьма. Каждый месяц у меня идет кровь.
Раз в месяц я сбрасываю нарастающее зло. Регулярно.
Долго этого не понимала. Хотя всегда знала - могу остановить взглядом.
Полдень, жара, все обесцвечено солнцем: дощатая стена барака, лавка, мама, разморенно прикрывшая глаза. Я играю в куклы и вдруг ощущаю как немеет спина. Оборачиваюсь.
Нависает мужчина. Большой. Что-то в нем не так. Улыбка. Гаденькая. Мама почему-то не обращает внимания на него, он - на нее.
Наклоняется. Берет кукол. Кладет одну на другую. Мы смотрим друг другу в глаза. Замираем. Я начинаю испытывать ярость. Холодную. Он криво растягивается к уху губами. Уходит. С ним отступает холод.
Оборачиваюсь. Мама даже не шелохнулась. Я села рядом и, как мама, закрыла глаза. И услышала вой собаки, и страшные крики. Потом все стихло. Все, кроме стука моего сердца. Нашли меня на чердаке. Я не помнила как туда попала.
Потом меня часто снимали с чердака. Один раз в барак пришел милиционер. О чем-то всех спрашивал. Я сказала, что видела дяденьку, он был плохой. И еще слышала собаку. Она страшно выла. Все улыбались. Милиционер слушал.
-А ты ее видела? - спросил милиционер.
-Нет. - сказала я, почему то обернувшись на маму.
Утром меня нашли в печке с обожжеными ушами. Сперва все растерялись, потом стали смеяться. Я тоже смеялась. И больше я на чердак не попадала.
Потом началась история с кошками. Я жалела их. Я их подбирала. Я их тащила домой. Грязных, ободранных, любых. Но мама их не любила. Категорически.
Один раз я встретила его, того самого котенка. Я поняла - мама его возьмет. В маленьком белом облаке сиротели голубые глаза. Я взяла котенка на руки. Принесла к маме и протянула. Молча. Я не уговаривала, только смотрела с надеждой. Она взяла его из моих рук и унесла. Обратно принесла замотанным в тряпки и кульки. Долгим взглядом посмотрела на меня - холодным и протянула:
-На. Держи. Он намазан ядом, от блох. Нельзя чтобы он облизывался.
Я взяла комочек. Он был тощий, облезлый и вонючий, и еще весь тресся.
Посреди двора у нас был пенек. Мы на нем играли в ораторов. Кто-то залезал на него первым и начинал орать на весь двор какую-нибудь ерунду. И мы смеялись все, а потом кидались в него песком, потому что тоже хотелось что-нибудь громко крикнуть, а он не унимался.
Я положила котенка на пень и стала смотреть на его мокрую страшненькую мордочку.
Вышла Софка. Она всегда играла с мальчишками, потому что на пеньке ей было скучно.
-Че орать, когда можно подраться! Только она вышла, как один кинул в нее камнем. Мальчишки любили, когда она их догоняла. А я завидовала. В меня не кидали. Я плохо бегала и не смогла бы никого догнать.
И вдруг бац, что-то больно щелкнуло в лоб. Я растерялась даже. Глазами заморгала. Софка же сразу сорвалась и помчалась бутузить обидчика. Свалила подножкой и раз - запрыгнула! Как на коня! Ох, как она ему окучила! Я даже поджалась немного и сморщилась. Уж и завопил он!
- Ты что сделала?! - вдруг услышала мамин голос. Оглянулась на нее. Перевела взгляд на пенек.
На пеньке извивалась какая-то белая змея с огромной шипящей головой. Я смотрела, смотрела неотрывно. Я оцепенела. Наконец, я поняла - это котенок. Это он извивается. Изо рта у него ползет пена и что-то красное.
-Кишки. - с восторгом сказал пацан.
-Да. - сказала Соня.
Я говорить не могла. Я только смотрела. В груди сжималось сердце. Оно становилось все меньше и меньше. Вечером у меня первый раз пошла кровь. Я сняла трусы и спрятала. Больше я никогда не приносила котят. Я их ненавидела.
А маму, словно прорвало. Она стала их таскать отовсюду. Но они уходили. Сами.
Один только очень тупой оказался. Он остался у нас.
Я его не уважала. Это был очень тупой кот. Я ему четыре раза пол меняла. Сперва он был Васькой. Все соседи так решили. Все они считали, что ему подходит такое имя. А я так не считала.
Потом он стал Хавроньей. Это имя ему придумал сосед из квартиры напротив, он все время зазывал Соньку в гости, дурак.
Через полгода соседка застукала нашего кота верхом на своей кошке и все качали головами. И снова назвали Васькой.
Наконец, он почувтвовал опасность и стал уходить днем из дома. Зимой он обморозил уши и хвост, и они у него отпали.
Этот дурацкий серый кот очень полюбил мою маму. Но все же ушел. Его часто видели на соседней улице с кучей котят. Он стал Маруськой и больше не приходил.