Аннотация: Быть тезкой великой персоны - опасно. Весьма странная история...
-Константин Гладун-
Joana
Яркие тени, сумасшедшие силуэты, безнадежные очертания - вихрь, вихрь, вихрь, круг, кольцо, замкнутое пространство, лужи света на человеческих лицах. Бросает вперед, вправо, влево, удар в живот, сладкий воздух несется в легкие, зрачки танцуют, требуют ритма, тяжелых ударов сердца.
Невозможно душно.
Бьет в сознание басами, ударными, изощренными соло толпа. Бьет, не видя себе подобных, не ощущая жара собственного тела, не пуская вовнутрь суетность. Лишь собственный танец, неумелый, страстный, огненный, лишь такая жизнь перед глазами - проноситься вихрь, вихрь, кольцо, круг.
Уносит поток бьющей в тело музыки. Свет ночи, сумеречной радуги, тысячи лун, венер и юпитеров щекотят глаза, подернутые трансом ритма. Здесь невозможно уловить себя. Ты потерял себя в танцующей, сумасшедшей толпе.
Моя жизнь сейчас - движение. Я во власти музыки, окружен ею, унесен прочь. Блестящее от пота лицо поджимает лихорадочные губы, щурит напряженные глаза, полуприкрытые в поиске красоты и покоя, водит скулами в такт грома и молний.
Мне предлагают коктейль. Я киваю, протягиваю руку, ни на миг не останавливая свой танец. Холод растекается по пальцам, несется вниз; хочется еще и еще, хочется взрыва, фейерверка.
-Спасибо!
Крик тонет; сорвавшись с моих губ, он становиться частичкой бешеной, распаляющей музыки.
Красивые глаза пьяно улыбаются.
Ноги уходят из-под моего контроля и окружающие вокруг на миг восхищенно замирают, завороженные, удивленные. Но вот новый такт - и нет никакого дела до только что поразившего события, вновь вихрь ритма уносит всех прочь от моей персоны в мир танца, где каждый король и раб.
Несется в голову острие. Улыбаясь, разбивает сознание, разбрасывает капельки пота и крови окрест, бьет в затылок, закрывает глаза, нагнетает мерцание огней сквозь сомкнутые веки.
Я пьяно кричу победный рев, бредовое послание, торжествующий сонет - лишь одни гласные и хрип.
Смех ее красивого лица.
Пауза-гром. Пауза-гром. Вплетения космических пульсов, то медленных, то быстрых. Пауза-гром. Механические колеса мелодий, вибрация титана-баса. Все это живет во мне, толкает меня, искушает.
Изгиб тела, блестящего, умелого. Бросок в сторону, исходная, еще бросок. Круговорот пепла, бисеринок пота, искр губ. Гром-крик.
-А-а-а-а!
Чей-то будто сон.
Еще. Мне нужно еще. Я указываю рукой на рот, изображаю жажду, трепетно ожидая ответ танцующей богини.
Как хорошо!
Нам указывают посадочную полосу, нам мигают маяки, нам светят тысячи окон - нет, нет, нет! Нас призывают сумасшедшие светляки уподобиться им, распылиться, распасться на атомы, танцевать.
Ее рука сжимает запотевший бокал, полный прозрачной, мутной жидкости, протягивает его мне. Мельком касаюсь ее пальцев, жадно делаю глоток, бегу от духоты и жара.
Толчок в плечо - кто-то танцует рядом, не замечает меня. Лимонная жидкость обдает мою рубашку, сверкает в огнях, танцует свое.
-У-ух!
Липко, холодно, приятно до одури! Есть силы не видеть это, есть обстоятельства, есть она...
-Ты весь в джине!
Ее голос весел, приятен, пьян.
Пауза-гром, удары и ритм.
Я смеюсь, качусь к чертовой матери. Делаю шаг к ней, вспоминаю свои черты лица. Расширяю глаза, очерчиваю ресницами желтоватое море радужки, улыбаюсь во все тридцать два зуба.
Она склоняет голову, улыбается. Что-то хочет спросить - безмолвно шевелит губами, долго, красиво, чувственно.
-...Что? - врывается вдруг в мою голову.
Удар в грудь; можно лишиться рассудка, изничтожить свое сердце, но это и есть рассудок, это и есть сердце сейчас - музыка.
Она качает головой. Вдруг оказывается рядом, и я ощущаю ее жар, пряный запах танца, распаленное тело и новую струйку воздуха, ее духи.
-Что ты говоришь? - наконец понимаю я.
-Меня зовут Евгений! - восклицают мои губы и вдруг искривляются от нестерпимой страсти. Захотелось стать окружающими нас огнями, музыкой, танцующими людьми, всем этим сумасшествием.
Она поднимает брови и сводит меня на нет.
-Ясно! - кричит она в поток бешеной энергии, бьющей из монстров-колонок, из людей-полубогов, из самой нее, - Ясно! А я...
Опять толчок в плечо, и появляется боль.
-Жанна!
Боль проскользнула в тело.
Я смеюсь, и мой смех внезапно уподобляется орущему вокруг ритму: пауза-гром, пауза-гром.
-Жанна?
Едва-едва я вижу лицо Жанны, ее длинные пепельные волосы, ее движения.
...Клинок ударяет вдруг в забрало и смех умирает во мне, отрезвляет голову, укрепляет руки, сжимающие эфес тяжелого полуторного меча. Враг в нелепом металлическом одеянии машет тусклым оружием, гортанно кричит, брызгает кровью изо рта. На нем нет ни шлема, ни кольчужного бейсинта, только лохматые патлы, побагровевшие, сальные.
Вдруг мелькают стяги - белые, желтые лилии на синем поле, проносятся острия копий и пик, сверкают на солнце острия мечей, доспехи, наконечники стрел.
-Жанна! Жанна!
Тысячи глоток провозглашают имя. Сотрясается небо, и в него летит зажженная стрела, росчерк, миг жизни сотен и сотен обреченных.
-Жанна!!!
Меня несет в толпе. Дурнопахнущей от жажды убивать, от веры, от смерти и страха, благоухающей от крови, от горячего металла, от их богини. Толпа, несущая свою жизнь вслед за ней.
Я мотаю головой: вот она, напоминающая мальчишку во взрослом доспехе, сжимающая свой девственно-белый стяг, излучая жгучий огонь.
Мне хочется идти за ней, убивать за нее. Моя жизнь сейчас - движение. Моя жизнь сейчас - острие меча.
Толчок в плечо, тупое, ноющее, теплое жжение.
-Он тебя ушиб?
Вопрос кидает меня в глухое биение сердца. Ожидание ответа, танец, музыка и тупая, бесцельная толпа.
-Жанна?
Я кривлю рот от боли, смотрю на нее, останавливаюсь, проклинаю, открещиваюсь. Хлесткий свет резко кидается со стены на стену, отражает исступленные лица.
Глухие удары сердца. Пауза-гром... Пауза...
-Жанна? - спрашивая я, сдерживая вскрик от боли - плечо раздирает и горит.
Ее глаза блестят, светятся и мелькают от лучей света.
-Что? Что такое? - кричит она.
Я качаю головой и всматриваюсь в ее лицо - все в капельках пота, напряженное, красивое.
Гул в голове, свист, лязгающие удары металла.
-Мне нужно...
Голос утопает в громком потоке ритма.
-Нужно на улицу! Мне не хорошо!
Я пытаюсь сделать шаг в сторону, но плотно стоящие, одержимые люди не замечают меня, не дают ни единого шанса прорвать их заслон.
...Это будто берег реки. Вокруг - сотни, тысячи кричащих, бьющихся друг с другом, умирающих людей. Брань и бронь, боль и кровь, рев и смерть раздирают живописную долину у реки, наполняя воздух запахом стали и горячих тел.
Впереди мелькает белая искра. Там, у нее больше всего воинов, там они сеют панику и ужас. Перед ними возвышаются, уходят в голубое небо широкие башни серой крепости над водами реки.
-д'Олон! д'Олон! - проносится вдруг звонкий девичий голос и сотни пар глаз обращаются ко мне.
-Мой верный д'Олон! - раздается у башен, и я понимаю, что это она зовет меня, она, она!..
-Жанна!
Я бросаюсь в толпу. Бросаюсь в сталь мечей, в свист шальных стрел, в гул и трепет земли от недальних ударов ядер катапульты. Я двигаюсь, пригибаюсь, отмахиваюсь, щурю глаза, отрывисто кричу. Кто-то падает мне под ноги, залитый кровью, чьи-то руки судорожно разжимают пальцы, роняя оружие, сметаются бегущие дождем стрел люди.
Я достигаю Жанны. Ее лицо горит белесым огнем, оно все дрожит от возбуждения.
-Мое знамя, Жан, возьми его! - ее голос преисполнен решимости. Она протягивает мне свой белоснежный стяг, на ее лице блестят глаза.
Я трепетно принимаю знамя. Вокруг ревут люди. Они ждут знака, ждут чуда.
-Кто меня любит - за мной! Вперед!
Ее крик тонет в волне одержимых людей.
Я делаю шаг к Жанне, но внезапно она теряет равновесие и падает на руки подбежавших воинов. Между правым наплечником и панцирем торчит древко стрелы.
-Жанна!
Я захлебываюсь криком.
-Эй, эй, на, выпей, - чей-то тревожный голос достигает моего сознания, и я с благодарностью беру в руки яркую банку. Делаю глоток, оглядываюсь.
Здесь Жанна. Она выглядит устало, ее волосы спутаны.
Прохлада улицы осторожно трется о мою щеку.
-Спасибо, - выдыхаю я.
Она чуть улыбается.
-Ты выглядишь не важно, Евгений.
Я вздрагиваю: это мое имя?
-Что-то не так? - спрашивает Жанна. Пристально смотрит на меня, качает головой. Вдруг решительно берет мою ладонь, ведет куда-то в темноту.
Вновь тянет меня за собой. Где-то недалеко глухо бьют взрывы басов.
Мне действительно хочется спать. Глаза медленно, но верно слипаются, и я то и дело одергиваю себя, стараюсь идти ровно и быстро, в такт шагов Жанны.
...Навстречу плывут мягкие и сильные звуки органной музыки. Широко раскрыв глаза, смотрю я на чудо. Невесомое, кружевное - огромный собор, отрывающий меня от земли своими стрельчатыми арками порталов, мощными башнями и острым шпилем, увенчанный ангелом.
Моя душа поет. Подхваченная невидимыми крыльями, несется она вслед за ангелом шпиля туда, в необъятную голубизну, к солнцу...
Я вхожу в собор, окруженный множеством людей в богатых, красивых одеждах. В меня бьет мягкий свет сквозь огромное круглое окно в раме из сложно переплетенных узоров, напоминающее чудесный цветок, фантастическую ромашку с разноцветными лепестками.
Здесь Жанна. Она открыто, искренни улыбается.
На мои плечи набрасывают мантию ярко-синего цвета, подбитую горностаем и усыпанную золотыми лилиями.
Важный человек, обладатель благообразного лица, в высокой митре, одетый в драгоценную рясу, стоит передо мной. Я становлюсь на колени, склоняю голову, и по моему лбу размеренным ручейком течет благоухающий миро. Вновь играет орган, и хор невидимых певчих подхватывает мелодию. Я встаю, обвожу взглядом собор, ищу Жанну.
Она подходит ко мне. Опускается на колени.
-Милый король, - произносит Жанна, и я вздрагиваю, - теперь я до конца исполнила свою миссию.
В ее глазах стоят слезы. Голос ее неровен и глух.
Мою голову туманит одуряющий аромат ладана, смешанный с запахом сгоревшего воска. Глаза вновь начинают слипаться.
Мои ноги подкашиваются, кидают мое тело вперед на что-то мягкое.
-Вот это в самый раз, Женя. Спи.
Кто-то гладит меня по щеке. Чуть заметно вижу я пепел волос Жанны, склоненной надо мной.
-Только подвинься немного, я тоже хочу спать. Но не вздумай приставать!..
Ее лицо лукаво щурится, она осторожно ложится рядом, я ощущаю тепло ее тела.
-Славная вечеринка, да?
Я слабо улыбаюсь. Жанна протягивает ко мне руку и обнимает меня.
-Приятных снов, танцор диско.
Она дотрагивается до меня губами и закрывает глаза.
-...Смотри на меня! - кричит человек в рясе, - Я обращаюсь к тебе, Жанна!
Вокруг шумят люди. Против красивой готической церкви возвышается два эшафота. Больший из них занимают важные, раздутые попы. Я сижу среди них, смотрю вперед: второй эшафот, тесно окруженный стражей, привлекает всеобщее внимание. На нем находится Жанна. Эшафот очень высок, ее видят все, кто находится сейчас здесь. Но и она видит всех и все. Вокруг блестят острия алебард.
Над Жанной прибита доска с надписью:
"Жанна, называющая себя Девой, вероотступница, ведьма, окаянная богохульница, кровопийца, прислужница сатаны, раскольница и еретичка".
Человек в рясе устало взмахивает рукой.
-Иди с миром, Жанна. Церковь больше не может тебя защищать.
Я подаюсь вперед. Вскакиваю с места, покидаю эшафот, быстро, неверными шагами достигаю эшафота Жанны и ее судьи. Мое лицо горит.
-Монсеньор Кошон... - угодливо произносит человек, жестом приглашая подойти ближе.
Я делаю шаг. Смотрю на Жанну. Палач привязывает ее к столбу, неожиданно выходит солнце. Жанна видит, наверное, как купаются в его лучах люди, деревья и кровли зданий. Помост с попами и судьями исчезает из ее поля зрения и она смотрит лишь вдаль.
Я нервно облизываю сухие губы. Силюсь сказать что-то, что смогло бы освободить Жанну, отпустить ее. Но мой рот не слушается меня. Он исполнен печальной важности. Он читает приговор, откуда-то появившийся вдруг в моем сознании.
-Мы объявляем тебя, Жанна, вредным членом церкви и, как такового, отлучаем от нее. Мы отдаем тебя в руки светской власти.
Вокруг загудело. Свист и гомон залили пространство. Довольные выкрики, гнусные восклицания, топот ног.
А Жанна глядит вдаль и мучительно щурит глаза, будто пытаясь что-то вспомнить. Она смотрит в чистое голубое небо до той самой секунды, пока черный дым не закрывает его.
Мое лицо плавится от жара. Я боюсь пошевелиться, сделать движение. Ищу глазами Жанну: ее волосы опалены, лицо покрыто черными жирными разводами, ресницы сожжены. Словно огромная печь дышит ее грудь.
В ужасе вскакиваю я с кровати. Вглядываюсь в лицо Жанны и вдруг понимаю: она умерла, сгорела.