ПРОКЛЯТЬЕ

Чудесный день сорокового года,
Кончалось лето, август на дворе,
На время позабыты все невзгоды,
Никто не хочет думать о войне.

Отец пришел с работы возбужденный,
Готовясь с мамой разговор начать,
"Один ребенок-дом еще неполный,
И не мешало б девочку зачать!"

Борис весь вечер ранец примеряет,
Он в первый класс готовится пойти,
Мама на зиму банки закрывает,
И думает, как правильный ответ найти.

За них Любовь решила в одночасье,
"Быть Майечке!" - рассудку вопреки, -
Ведь, Гитлер может оборвать их Счастье,
И белый в чёрный перекрасить дни.

Зима и осень быстро пролетели,
И за окном уже бушует май...
Твой голос прозвучал, как на свирели:
"Я здесь уже, мамуля, - принимай!"

Явилась ты, рожденная для Счастья,
Украсить жизнь двух любящих людей,
Но Гитлер- душегуб, фанатик власти,
Поверг все в прах, истерик и злодей.

Отец твой- комиссар полка большого,
Встал на защиту Родины в момент,
Успев вас только ободрить немного,
И канул навсегда в пучину лет.

Он был, как лев- недаром же ты Львовна,
Красивый, статный, шел ему мундир,
Возглавил полк, когда в районе Ровно,
Упал на землю бывший командир.

Он рвался в бой отчаянно и смело,
Отмстить за вас, за Родину свою,
Но братская могила его тело
Навечно спрятала во тьму.

О, горе матери, один бог знает,
За что он так жесток с людьми,
Как видно, Гитлера он поощряет,
Коль до подонка смог он снизойти.

Он соучастник дикого деянья,
Он инквизитор-дьявол ему брат,
Он не достоин даже покаянья,
Он Человечеству устроил ад.

Бог-это идол и выдумка слабых,
Ленивым и бездарям нужен он,
И, если везёт нам в делах наших главных,
То бог-этот изверг- совсем не причём.

Когда же, напрочь позабыв о боге ,
Поверив в справедливость и в себя,
Фашистов разгромили в их берлоге,
Для всех закончилась война.

Людскому счастью не было предела,
Мерилом были слёзы на глазах,
От радости у многих душа пела,
Но сколько горя было в их сердцах.

Вас мать на руки подняла обоих,
Расцеловала, тихо поклялась,
Что жить вы будете не хуже многих,
Назло судьбе, что так с ней обошлась.

Любовь к отцу она в вас воспитала,
Память о нём так нежно берегла,
Ухаживаньям всем отпор давала,
Делить вас с посторонним не могла.

Прошли года, оставив только запах,
Вы оба стали взрослыми людьми,
Не обратившись ни к кому, ни разу "папа",
Не зная нежности его руки.

Не нужно было ничего, ни клада,
Одна мечта была, как благодать,
Однажды попросила даже брата:
"Можно тебя папой называть?"

Родился сын у брата- Гошей звали,
В него он свою душу перелил,
Где только они с ним не побывали,
Чего он только с ним не пережил.

Но он мечтал о будущем Егора,
Кем бы не стал он- был бы Человек,
Защитник Родины, семьи опора,
Быть может, музыкант, а ,может нет.

И вот повестка из военкомата,
Настало время выполнить свой долг,
Уже звучит на станции команда:
"Всем по вагонам, курс-Владивосток!"

Последний поцелуй, слеза скупая,
Под стук вагона сердце колотит,
Он матери кричит: "Вернусь, родная,
Время незаметно пролетит."
		
Сжимает время горло, как воронка,
Сплошные беспокойства и тоска,
И вместо весточки от сына- "похоронка",
Так "дедовщина" Гошу унесла.

Нет сил писать ещё об этом горе,
Что было дальше, как теряли труп,
Тону в слезах, уже их море,
Прервусь на этом, ты прости мне, друг...

Вот вам и Бог, "он справедлив и честен",
Каждой сестре по серьге раздает,
Враньё все это! - Он чума, он- бестий,
Я с ним сочтусь! Я открываю счет!

		         *
														                                         Гаурдак
				                   9мая