У меня новость: недавно прилетели на планету Эриха Занна, сокращенно ЭЗ. Представляю твою улыбку: мне вот, мелкому лаборанту, пилоту и водителю по совместительству, пришлось заглядывать в Сеть, а ты поняла бы сразу.
Самое замечательное здесь - рассветы. По крайней мере, на той широте, где построили нашу исследовательскую станцию. Описать будет трудно, потому что ЭЗ не похожа ни на одну планету Солнечной, а какие пейзажи ты успела увидеть потом, в своих путешествиях, я и не знаю.
Ну да ладно. Ночь здесь как ночь, обычная, черная. Потом небо сереет, потом чуть розовеет - а потом зажигается ярко-белым блеском. Везде, где есть горы или высокие холмы, в воздухе что-то сверкает.
Мы не раз запускали туда зонд и знаем, что это огромные кристаллы, похожие на снежинки в человеческий рост. Они скапливаются вдали в целые облака и звенят, словно хрусталь, когда касаются друг друга. Близко к себе не подпускают, от зондов уворачиваются, как живые, и на землю не садятся. По данным спектрографов ясно одно: это чистый углерод в до сих пор неизвестной нам форме, где молекулы создали стройную кристаллическую решетку идеальней любого алмаза и огромней, чем любой драгоценный камень - что земной, что выращенный на астероидах.
К полудню, как следует позвенев, кристаллы растворяются, и планету захлестывают чернильные потоки "жуков". Мы так их называем, хотя с насекомыми у них ничего общего. Это вовсе не насекомые, а скорее крупинки сажи, которые мельтешат и снуют по ЭЗ от горизонта до горизонта. Им до наших зондов нет никакого дела, но зато сами приборы сходят от жуков с ума. Точно известно только, что черные жуки очень опасны.
На мертвую материю и даже на флору они не обращают никакого внимания. А когда им попадается крупное животное, черные струи обвивают его, пульсируют, пока бедная тварь ревет от испуга, а потом - потом или отпускают зверя на свободу, или образуют черную воронку и втягивают в себя. Мы наблюдали эту картину через зонды уже несколько раз; правда, лишь издали, пока инструменты еще слушались.
Да, на ЭЗ, кроме нас, есть настоящая жизнь: примитивная и неразумная, чем-то похожая на Землю в эру папоротников и хвощей. Здесь живут растения, немые рыбы, чешуйчатые звери - судя по археологическим данным, живут уже много миллионов лет, но разумом так и не обзавелись. Случай обычный и не очень примечательный, и планета вряд ли кого-то бы заинтересовала, если бы не эти кристаллы и жуки: два феномена, над разгадкой которых наша группа бьется уже несколько месяцев.
Нас как будто кто-то умело водит за нос, а данных катастрофически не хватает.
Здравствуй, моя девочка!
Сегодня черный день.
Хотя нам выдали специальный таймер, который предупреждает, когда появляются жуки, мы начали все равно посматривать кругом, потому что в последнее время жуки стали приходить и до полудня. Один биолог - его звали Антон - замешкался и неплотно закрыл за собой кабинку.
Мы все остались за прочным слоем прозрачного пластика и ничего не могли сделать. Просто в каком-то отупении смотрели, как черные точки мельтешат уже в самой кабинке, как пропадает тело Антона с ног до подбородка, как наполняются ужасом его глаза, беззвучно открывается рот... Все это длилось от силы несколько секунд. Глупая, бессмысленная смерть.
У вас в армии, конечно, все гораздо строже. А наука совсем разболталась и расхлябалась, и мне после Академии до сих пор иногда стыдно за гражданских ученых. Шалят как дети, в то время как в мире пахнет войной, а смерть поджидает за каждым поворотом.
Когда к вечеру черная пелена схлынула, от Антона не осталось даже скелета.
Почему жуки сожрали его и еще пять чешуйчатых тварей, а остальных оставили в покое? Может, они санитары планеты, и мы для них что-то вроде болезни, оспины на лице планеты?
Я вот философствую, а Антона уже нет. Так глупо...
Я рад, что мы с ним не были близки. Терять людей очень больно. И я рад, что уже давно тебя потерял и ты никогда не прочитаешь это письмо.
Привет, Аринушка!
Радостная новость: Антон нашелся. Мы обнаружили его в долине за озером, совсем голым. Он не помнит, как там оказался, не помнит вообще ничего, что случилось с ним после появления жуков. Уже вернулся к работе, представляешь? Обошлось.
В остальном все хуже и хуже.
Войны с дюлями, похоже, все-таки не миновать. Ты там, наверху, тебе виднее, но и до нас доходят слухи. Где-то на границе уже начались стычки. Вот скажи, зачем им это надо? А нам? Что мы с ними не поделили? Ведь все так хорошо начиналось, а потом пошло-поехало... Совсем как в некоторых семьях.
На нашей скромной станции угроза войны сказалась очень неожиданно. Абсурдно, конечно, но нет худа без добра. Кто-то на Земле проанализировал отчеты и решил, что наши небесные кристаллы могут быть первой в Галактике негуманоидной жизнью - и все изменилось. Нами заинтересовалось все Правительство объединенных планет. Как же, заполучить в сторонники негуманоидов... Новые знания, толчок в развитии, прекрасный козырь на столе переговоров.
Нам приказали утроить усилия и подготовить почву для контакта (можно подумать, раньше мы к тому не стремились). И, конечно, сюда уже летит целая эскадра маститых ученых, журналистов, высших военных чинов и политиков.
Жаль, что состав участников засекречен. Есть у меня одна мысль... Надежда или страх, я не разобрался, да и не хочу заниматься самокопанием. Только вот узнаю ли я тебя? И ты меня - ветеран битвы при Орионе, самая знаменитая женщина-адмирал во всем рукаве Млечного пути... и моя бывшая жена.
Здравствуй, любимая!
Да, я еще могу так тебя называть, хотя прошло уже столько лет. Я слышал, недавно ты снова вышла замуж за какого-то легионера на двадцать лет младше, потом его бросила. Я тоже не терял время зря, пока был молод. Только, если начистоту, все эти годы я помнил о тебе. Ты самое лучшее и самое ужасное, что когда-либо со мной произошло.
Я не желаю тебе зла. Я всегда желал тебе успеха, чтобы ты нашла то, что ищешь, добилась всего, чего желаешь. И если желания могут быть фотонами в солнечных парусах, мои мысли ускорили бег твоего корабля. Мои чувства уже не изменятся до конца жизни. Но я не хочу тебя видеть. Никогда.
К сожалению, ваша эскадра уже в системе. Флагман скоро встанет на орбиту и снарядит шаттлы... Пресса уже гудит на всю Сеть о вашем прибытии. Твое имя было названо среди первых, и я видел тебя на экране в кабинке, пока мнимые жуки хозяйничали среди папоротников и плаунов.
А ты все такая же красивая. Я не обратил внимания, какого у тебя теперь цвета волосы, но заметил подтянутую фигуру в военном комбинезоне (ты всегда была очень спортивной), сухие руки (Почему так заметны вены? Или так было раньше?) и все те же глаза. Серые, строгие, холодные - но я видел, как они искрятся смехом, как они блестят, наполняясь слезами... И я помню, как они широко раскрылись и застыли, когда ты сообщила мне о своем решении. Ты не плакала. Плакал только я. Умолял тебя не делать этого, готов был встать на колени - но ты все решила за себя и за меня, и я никогда тебе этого не прощу.
Зачем ты прилетела?
Здравствуй, Ариша!
Думаю, ты по-прежнему не знаешь, что я здесь, и я намерен сохранить это положение вещей. Я не то чтобы прячусь, но какое дело адмиралу до какого-то полупилота-полулаборанта? В Академии мы с тобой были равны: ты скромный кадет (хотя нет, ты уже тогда стремилась к высотам, перевыполняла все нормы, побеждала в соревнованиях и олимпиадах), я - просто пилот. Моя специальность меня никогда слишком не увлекала, я учился еще и на химика, но все делал лишь по необходимости, если не сказать вполсилы. А ты горела своим любимым делом, как искорка, и твои серые глаза сияли, и блестели черные, туго заплетенные косы, когда ты хвалилась, как на диспуте разделала под орех еще одного оппонента или разработала успешную стратагему для задачки, которую раньше считали нерешаемой.
Куда девалась твоя смекалка, почему ты больше не горишь? Ты ведь не раз показывала свой дар, я следил за твоими успехами по Сети: яростной атакой пробила брешь в окружении аронцев и вывела тысячи гражданских кораблей, добилась выдачи военнопленных у кровожадных мелинов. Ты же казнила десятки дезертиров после Ориона. Ты была безжалостна к врагам и предателям, строга, но справедлива. И необычайно находчива, с умом, острым как нож. Почему же теперь ученые, что прилетели вместе с тобой, занимаются глупостями, а до контакта дальше, чем до звезд?
Они перепробовали все средства связи, от квантовых колебаний до гравировки на металле. Скоро, глядишь, возьмутся за клинопись на глиняных табличках. А сегодня - куда ты смотрела? - один разделся догола, уломал еще одну такую же дуру, и они прыгали нагишом перед скоплением кристаллов на холме, что за озером. К ним тут же кинулись жуки, хотя было еще утро, и хорошо, что после случая с Антоном мы были начеку и вовремя подоспели. Так бы от них тоже костей не осталось.
Кристаллы молчат, избегают и нас, и зондов. Может, они вовсе не разумны? А напряжение растет. Говорят, что у вас совсем мало времени до последних переговоров. Делегация уже теряет терпение и пытается обвинить наш проект. Мол, затянули исследования, а теперь, когда родина в опасности... Нет, военные и политики все-таки никогда не поймут ученых. Им - вам - сразу нужны результаты, нужно куда-то бежать и что-то делать, а мы знаем, что в науке и в жизни все бывает совсем иначе. Мы просто живем день за днем и не прогибаем мир под себя.
Что ж, здравствуй.
Я вижу тебя, и уже нет времени писать. Но в голове по старой привычке прокручиваются фразы, как комментарий к фильму, который никак нельзя отключить.
Господи, как больно... Впервые я тебя вижу по-настоящему, не на экране. Издали, ты не должна меня видеть. Я привел в горы аэрокатер, один из трех - но не твой.
Ты, как и раньше, решила не ждать, а взялась за дело сама. Выскочила из катера, как только мы прибыли на место, первой поднялась на склон, протянула руки...
И вот ты стоишь, а кристаллы все так же висят в небе, сгрудились неподалеку от скалы. На твое появление да и на всю нашу кавалькаду никак не реагируют. Ты ждешь. Вдруг часть кристаллов отделяется и пропадает, а потом откуда-то снизу появляются чернильные всплески.
Делегация спешит вниз, чтобы успеть в катера и не попасться жукам. Машут тебе - мол, спускайтесь поскорее! - но ты стоишь как вкопанная. Жуки все ближе.
Я еще сижу в кабине катера. Руки словно примерзли к рулю, не могу шелохнуться, только в голове бегущая строка, ты стоишь, черные щупальца тянутся к тебе из низины.
В голове пусто и хорошо. Я открываю дверь кабины и бегу к тебе.
Встаю рядом, чуть ниже, перевожу дух. В горле, кажется, пересохло. Ты стоишь, гордо выпрямив спину. Вблизи видно, что в твоей пепельной гриве много седых волос, целые пряди. Дотронуться или нет?
В катер уже не успеем. Может, пронесет, как Антона?
- Привет, - это ты говоришь, очень тихо.
Я молча киваю.
- Ты как?
Смеюсь, развожу руками: вон чернота, уже в десяти шагах.
- Разве это важно?
Улыбаешься.
- Да нет. Я и так всегда знаю, где ты и что с тобой.
- Польщен, ваша честь.
- Вдохни глубоко, - говоришь ты.
И меня первым захлестывает черная волна.
Щекотно, потом очень душно... но не больно.
Я умер.
Нет, я растворяюсь в хаосе черных точек. Мне щекотно и приятно. Меня нет - и я еще есть. Я сгусток знаний, чувств - информации для изголодавшихся кристаллов.
Вот теперь все кристально ясно! Я улыбаюсь собственной незамысловатой шутке и тут же радуюсь, что кто-то во мне еще помнит про чувство юмора. То, что мы считали отдельной сущностью - черные "жуки" - это те же кристаллы, но в особой хаотической форме. Так им легче впитывать информацию из окружающего мира, вбирать в себя все новое, обучаться.
Неужели поэтому эволюция на ЭЗ застопорилась? Все существа, которые начинают осознавать себя, гибнут - или находят новую жизнь - в кристаллах и черных точках?
А как же мы, люди? Кристаллы хотят поглотить и нас? Я - то, что осталось от меня - холодеет.
Нет, тихо звенит ответ. Нам нужен только тот, кто согласится быть с нами.
Я... я уже отчасти готов согласиться, так маняще звенят невидимые кристаллы... Но Арина! Зачем? Она меня подставила?
И я понимаю, что моя любимая женщина хочет принести меня в жертву. Снова. Если я стану частью кристаллов, вся ЭЗ поддержит Землю - потому что я люблю Арину, люблю свою родину и вольно или невольно повлияю на выбор планеты. Хитрый расчет...
Или не хитрый. Просто.... просто она даже не сомневается, что я соглашусь.
И я соглашаюсь.
Передо мной мелькает ее торжествующая улыбка, и мне становится страшно.
Все-таки мы очень разные.
Что ж, если моя жизнь тебе не пригодилась, бери мою смерть.
Толчок. Взрыв. Все поле зрения в белых искрах. Они тянут лучи ко мне. Лучи колкие, мне больно где-то внутри. Все, что я когда-то думал и чувствовал, все глупые письма, которые сочинял в уме и никогда не отправлял - они теперь знают все.
И... не только они.
Среди искр загорается новая. Арина!
Я с опаской протягиваю к ней луч - и натыкаюсь на острый, мокрый, окровавленный шип.
Это воспоминание.
***
- Сколько еще?
- Дыши. Дыши, милая.
- Сколько?
- Дыши.
- А-а-а! Че-о-орт! Сволочь ты! Больше никогда - слышишь? Никогда!
- Да-да, хорошо, вот так... Умница.
- Не-на-ви-жу!
- Еще немного. Дыши! Ну!
- Уй...ди.
- Та-а-ак...
- А-а-а-а!
- Все. Вот и все. Все, девочка моя. Все. Все-все-все. Теперь еще разок натужься...
- А-а! Что, что это еще?
- Послед выходит. Плацента. Все в порядке.
- Где? Где она?
- Все хорошо, любимая. Успокойся.
- Где моя дочь?!
- Все хорошо! Вот. Бери. Осторожно. Красивая, правда?
***
Арина... Девочка, красавица моя, мой адмирал - ты плачешь? Откуда это? Этого же не было.
А. Понял. Вот почему ты плачешь...
- Ну, хоть теперь-то понял, - грустно усмехается она.
Молчу немного.
- Что будет, Арина?
- Не знаю.
- Как? Я думал, у тебя есть план.
- Можно сказать, я пошла ва-банк... Надо найти, где тут главный кристалл. Войдем в контакт и убедим с нами сотрудничать.
- Что мне всегда в тебе нравилось, так это твой оптимизм.
- Ну да, а мне - твоя решительность.
Мы одновременно смеемся, но слышим только хрустальный звон. И это не так уж плохо.