Для большинства людей смысл жизни состоит в том, чтобы дождаться смерти, в наиболее комфортных условиях. Только одним - есть, чем заняться в этом ожидании, а другим - нет.
Бути Бакэмоно Таманои "Избранные места из переписки с бессонницей"
Случай на таможне.
Второй порт Рудной Компании в Форте-Мэмфис принимал пассажирские суда. Здесь было не так оживленно, не так суматошно, как в Первом, у причалов которого громоздились туши транспортов.
Прекрасная пора человечества! Люди расселились по космосу, познакомились с представителями иных разумных рас и наладили контакты. Земная раса уже давно представляет собою не одну цивилизацию, а целое созвездие цивилизаций во многих тысячах миров.
Ужасная пора человечества! Мы едва уцелели в войнах с иными разумными расами, тоже грешащими тем, что склонны поступать неразумно, когда кто-то затрагивает их жизненные интересы, предрассудки или варварские ритуалы. Да что там иные! Тысячи планет освоенных землянами непрестанно воюют между собой, создавая и предавая союзы, и истребляя собратьев по расе во множестве, которое поражает воображение.
Бескрайний космос - вместилище тревог и страданий!
Бесконечная пустыня с редкими островами и еще более редкими оазисами жизней.
В масштабе Вселенной последних весьма мало. Их практически невозможно встретить среди этого немыслимого пространства.
И все же им несть числа.
Их количество и многообразие столь же бесконечно, как и Вселенная. И если встреча путника с кем-то чужим все же произойдет, она, возможно, будет чревата самым неожиданным откровением. Ибо если, вопреки всем прогнозам, вам все же доведется кого-то встретить, то этот чужак может оказаться воистину кем угодно. Вид и природа его будут наверняка гораздо более немыслимы, чем наша самая безумная гипотеза...
Безбрежный космос - юдоль разумных жизней поступающих неразумно!
Здесь бесконечно все - и время, и простор, и неведомая опасность, поджидающая в пути.
Человек - ничтожно мал перед ликом Вселенной. Жизнь его - исчезающе мала перед Вечностью.
Даже обладая тысячами, миллионами жизней для того, чтобы проложить дороги от солнца к солнцу, все дальше и дальше, все равно никогда не познать этих двух океанов - океана времени и океана пространства. Никогда не увидать всех чудес, не открыть всех островов, существ и тайн, заполняющих несметные миры...
Но многообразие приспособлений, которые создал человек для изучения космоса, при всей их наивности, наводят на мысль...
Была какая-то мысль, ей богу...
Ах, да!
...на мысль о том, что человечество выкрутится, выпутается, как обычно. Решит каким-то образом проблемы, которые само нагромоздило у себя на пути.
И хочется верить, что впереди у человечества дальняя дорога.
Что оно не сгинет бесследно в звездном просторе.
Не будет уничтожено неведомым врагом, случайно встреченным в пути.
И не уничтожит себя само, в пытливом порыве к познанию.
Поймет, наконец, зачем оно существует и тогда, возможно, выполнит свою миссию.
Если захочет.
По праву на первое место среди остроумнейших из упомянутых приспособлений может быть поставлено то, с помощью чего человек вот уж более двух с половиной веков подкрадывается к тайнам иных миров - снаряд для перемещения в безопорном пространстве - звездолет...
Человеческая цивилизация стремительно разрасталась. Ей требовалось сырье, руды, воздух, энергоносители, просто порода.
Увеличивались космические армады, строились станции-искусственники, на отвоеванных у космоса планетах возводились исследовательские станции, основывались новые колонии.
Компания черпала из Рудного Пояса Галактики все новые и новые запасы сырья. Космические транспортники уносились прочь за пределы Обитаемой Зоны, загружались породой и возвращались обратно.
Каждые восемь недель уходили тягачи в челночные рейсы. Эти транспорты делались огромными, чтобы за один рейс перетаскивать все больше и больше груза.
Первый порт принимал и отправлял исполинские тягачи. Отсюда они уходили в дальние рейсы, отсюда же по возвращении отправлялись к планетам под разгрузку.
Круглые сутки здесь царило оживление.
Второй порт становился веселым, многолюдным и праздничным только тогда, когда лайнеры и яхты извергали из своих недр яркие толпы туристов. Поселенцев и беженцев здесь не видали. Они выгружались в Старом порту.
Но в тот день Второй порт отдыхал. Была пятница. А по пятницам лайнеры не прибывали. Возле причалов сновали ботики технической службы, грузились и отчаливали маленькие шлюпы, осуществлявшие обзорно-экскурсионные облеты станции, да несколько больших трансгалактических яхт стояли у частных причалов.
Зал прибытия был пуст. Маленькие кибы-уборщики неприкаянно слонялись вдоль и поперек огромного помещения по черному зеркальному полу, в тщетных поисках соринок. Светились невостребованные витрины магазинов. Рекламные проекции под куполом не воспаляли ничье воображение.
Гулкая пустота как в кафедральном соборе ночью!
За панорамным окном в бесконечную даль космоса уходили узловатые конструкции нагих причальных мачт, сверкающих позиционными огнями.
Непонятно где они там заканчиваются и казалось, будто они словно щупальца тянутся к звездам не в силах достичь их, подобно широченной колее исполинской железной дороги пронзают они вселенную, уходя в дали далекие, незнаемые.
В диспетчерской Второго Порта двое в униформе увлеченно резались в "Вольного Торговца", шлепая без особого азарта картами по столу и поочередно оставляя в банкротах один другого.
Они не обращали внимания на пульты. Всем небогатым движением в районе причалов управляли машины. Карты с давних пор были тайным символом диспетчерских служб. Единственная игра, за которой их не могли застукать, ведь в качестве игральных карт использовались звездные - электронные карточки звездного атласа.
На третьем стуле лежала парадная фуражка начальника диспетчерской службы и символизировала "болвана" - третьего символического игрока, столь необходимого в этой игре, ибо "Вольный Торговец" был эволюционировавшей разновидностью старого польского преферанса.
Идиллия продолжалась до тех пор, пока игра не была прервана вызовом некоего корабля, запросившего разрешения на причаливание.
Диспетчеры доиграли, так как оставалось всего пара ходов и посмотрели друг на друга.
- У нас разве есть кто-то в расписании на сегодня? - поинтересовался у напарника тот, что был помоложе.
Его веснушчатое лицо с рыжими бровями и без ресниц волшебно совмещало радость от выигрыша и досаду от внезапной помехи в игре.
- Фу! - сказал тот, что постарше.
На его тучном теле форма шла складками и рисунки созвездий, хаотично перемещавшиеся по ней, то и дело исчезали в этих складках, от чего их траектории становились причудливыми. "Фу!" - означало отрицательный ответ на риторический вопрос.
- Пойти поговорить с ним? - нехотя поинтересовался рыжий напарник.
- Фу! - сказал толстяк, и поморщился, - сдавай!
Рыжий пожал плечами, сгреб 36 кубов пространства в стопку, перетасовал и начал сдавать прислушиваясь.
- Назовите тип причального устройства, укажите регистрационный код корабля и перешлите мне сертификацию груза, - вел переговоры с неизвестным кораблем приятный женский голос автоматического диспетчера.
В "Вольном Торговце" это выражение означает "без козыря", но диспетчер имел в виду не свои карты, а прибывший неизвестный корабль.
- Берта! - сказал тучный диспетчер, - сканируй его.
- Снимите защиту. Укажите поляризацию корпуса, - заговорила Берта - один из голосов автоматического диспетчера, обращаясь к неизвестному кораблю. - Приготовьтесь, будет произведено сканирование.
Игроки забыли об игре, ожидая результатов сканирования. Корабль мог оказаться кем угодно. "А вдруг он выступает под черным флагом пирата?" - мелькнуло в какой-то миг в голове у каждого. Впрочем, это было маловероятно. Зачем бы пирату соваться к одному из самых больших и самых вооруженных космических поселений в известной части космоса?
- Сканирование завершено, - доложила Берта, но почему-то не стала докладывать о результатах.
- Каков состав экипажа? - нетерпеливо поинтересовался тучный диспетчер.
- Экипаж отсутствует. На борту нет живых носителей разума.
Результатам сканирования можно было доверять. Приходилось констатировать, что на борту корабля не наблюдалось биомассы превышавшей пять килограммов.
Диспетчеры побросали карты. Вскочили. Подошли к экрану. Неизвестный корабль, красно-коричневый с металлическим отливом, весь какой-то устремленный, треугольно-стремительный, колюче-граненый уже занял место у причального узла соответствующего типа.
- Сколько пассажиров сойдет с борта, по каким проездным документам они путешествуют? - задала Берта ритуальный вопрос, совершенно не соотносясь с его абсурдностью в силу результатов только что проведенного ею же сканирования.
Ответ был не менее абсурдным.
- Сойдет один пассажир. Проездных документов не имеется. Пассажир является владельцем корабля. Имеется общегражданский паспорт гражданина Галактики. Разрешите причаливание.
- Разрешаю. - Не смущаясь, как и полагается машине, сказала Берта.
Стыковочные узлы сомкнулись и замки защелкнулись. Автоматика уравняла давление, синхронизировала мнимый горизонт и поляризацию корпусов.
Створы открылись.
В чреве прибывшего корабля было темно.
Только один плафон контрольного света мигнул и вспыхнул, красновато, зловеще, во тьме.
Через паузу раздалась тяжелая неторопливая поступь.
Спустя три минуты после причаливания таинственного корабля, через просторный пустынный зал прибытия Второго порта Рудной компании величественно шествовал массивный робот.
За ним скользила платформа с багажом, состоящим из огромного гобеленового саквояжа, на котором золотом по изумрудному полю были вытканы восточные драконы и иероглифы.
На скрещенных манипуляторах робота подремывало существо с шерстью отливающей платиной и золотом.
Во всей манере робота, если это применимо к машине было что-то донельзя аристократическое. Он с исключительным достоинством нес свое могучее не лишенное тяжеловесного изящества тело. Ноги его ступали почти бесшумно, упруго и твердо.
Таможенный офицер Сетон Томпсон, как было написано на нагрудной бирке, скучал у пропускника космопорта Форта-Мемфис, когда перед ним возник огромный серебристый робот с собачкой на руках.
"Возможно, я задремал..." - подумал таможенный офицер, потому что робот возник, действительно как-то уж очень вдруг.
- Поставьте ваш саквояж вот сюда, - сказал Сетон Томпсон.
Робот поставил объемистый баул на транспортер, а офицер посмотрел на экран.
Содержимое багажа не представляло ничего предосудительного, но не могло не заинтересовать. Оно целиком состояло из баночек, тюбиков и флакончиков, гребней, щеточек, расчесок, а так же щипчиков, ножниц, пинцетиков, тампончиков, бантиков, папильоток и крошечных резиночек...
"Коммивояжер, продающий средства по уходу за волосами?" - мысленно вопросил офицер.
Это было странно. Робот коммивояжер. Странно, ей богу!
- Надеетесь приобрести у нас клиентуру? - поинтересовался офицер.
- Вы, собственно, с кем разговариваете? - раздался сварливый тоненький голосок, совсем не похожий на трубный баритон робота.
- Э...
- Вы о какой клиентуре? Я вас спрашиваю. Что это вы такое имеете в виду? Это какой-то оскорбительный намек? Так у вас принято встречать великих философов из далекого космоса?
Таможенник одернул машинальным движением белоснежный матовый будто бы хрустящий китель с золотыми погонами и шевронами. Выпрямился и не нашелся с ответом.
- Э... М-м-м... Я...
Звук не рождался в его горле.
- Вы что дар речи потеряли, молодой человек?
Только тут Сетон Томпсон понял в чем дело. С ним разговаривал песик, лежащий на скрещенных могучих руках-манипуляторах робота.
Это был йоркширский терьер, с маленькими, торчащими кверху ушками, которыми он живо шевелил в такт речи, словно это заменяло ему жестикуляцию. Он лежал, вальяжно раскинувшись, скрестив передние лапки и поводя из стороны в сторону метелочкой хвоста. На лбу его волосы были стянуты в изящный пучок, украшенный красным бантиком.
Этот франтоватый песик и разговаривал тонким, но властным голоском.
- Признайтесь, юноша, - продолжал он саркастически, - вы решили, что я домашний любимец этого железного истукана с квазимезонным псевдомозгом в голове? Ну, признавайтесь! Я вас не укушу.
- Честно говоря, да...
- Типичнейшая ошибка человека! - обрадовался песик, - Это я! Я великий философ! А это мой робот. Раньше мы йорки использовали в качестве домашних любимцев людей. Нам нужен был кто-то, кто ухаживал бы за шерстью, оказывал помощь в разных житейских делах... Но люди оказались скверно поддающимися дрессировке. Они обнаруживали свои интересы и страсти, которым опрометчиво предавались в ущерб нашим интересам. Человек непостоянен. Он может забыть покормить, забыть выкупать и даже нарушить график ухода за шерстью, а это уже совсем никуда не годится. Куда это годится, я вас спрашиваю?
- Это решительно никуда не годится, - вынужден был согласиться офицер, несколько опешивший от такого напора. - Да, решительно никуда не годится.
- А я что вам говорю? - Несколько успокоился терьер, найдя пусть и формальное взаимопонимание. - Когда мы, Йорки, начали разводить людей...
- Позвольте? - Сентон Томпсон подумал, что ослышался.
- Что еще?
- Вы сказали, что Йорки начали разводить людей... Вы именно это сказали?
- Ну да. Именно так. Не наоборот же, - и терьер залился тявкающим смехом.
- Но все мои знания, говорят как раз об обратном, - осмелился возразить офицер, оценивая степень опасности исполинского робота.
Однако, терьер пришел в окончательно благодушное настроение.
- Типичное, наитипичнейшее заблуждение вторичной расы. Во-первых: ни одна из вторичных рас во всем обозримом космосе не признается, что выведена искусственно. Вы - люди не исключение. Во-вторых: против этого вся логика. Предположим, как ни дико это звучит, что люди вывели Йорков. Возникает вопрос: зачем? Для чего выводить нас людям, если в нашем существовании для них нет смысла. Мы ничего не делаем для людей и никогда не делали. Охота на крыс? Чушь несусветная! Для этого есть кошки. Мы ничего не можем дать людям, кроме нашей мудрости, нашего практицизма, нашего благородства. Но людям это не нужно. Они и друг друга-то не слушают никогда. Разве не так?
- Так... - вынужден был признаться офицер космической таможни под напором неоспоримых аргументов.
- В то же самое время - люди для нас были нужны. - Продолжал песик-философ. - Жизненно необходимо было поручить кому-то следить за режимом кормления. Кто-то должен был купать нас и ухаживать за божественной шерстью, в то время как мы - Йорки - могли бы, не заботясь больше о бренных, насущных хлопотах, посвятить себя размышлениям о смысле сущего. Мы пронзаем мыслью пространство и время, и не хотим, чтобы нас отвлекали повседневные дела. Для этого нам и нужны были люди. Логично?
- М-м, да...
- Ну, вот видите... - удовлетворенно кивнул песик, - ну и потом, нас кто-то должен был сопровождать на так называемые собачьи выставки... Неприлично благородному Йорку выставлять самого себя, ведь это нескромно, не находите?
- Пожалуй... - вынужден был согласиться припертый к стене офицер.
- Но люди не оправдали наших надежд... Поэтому, мы теперь предпочитаем в качестве домашних любимцев роботов. Ну, что? Я могу проследовать?