Сердитый Глеб : другие произведения.

Суть каши в голове

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Экипаж любого корабля всегда заложник неврозов, психозов и прочих бзиков капитана. Если капитан параноик, будьте уверены, что идея поиска вредителей, шпионов и саботажников лесным пожаром овладевает массами ни в чем неповинных офицеров и нижних чинов.
  По-прежнему стоит полный штиль, топлива нет, связи нет. Вчера я съел последний рисовый колобок, а сегодня у меня остались две редиски. Одна маленькая сморщенная и неаппетитная. Из другой редиски я, в порыве вдохновения, вырезал цветок лотоса и это мешает мне выбрать одну из двух.
  
  Бути Бакэмоно Таманои "Опасное морское путешествие"
  
  В тот день у меня была каша в голове, а каша в голове совсем не пища для ума, как известно.
  Это был тот самый день, когда я только начал писать дневник, после долгих подготовительных размышлений. Отсюда и каша. Мораль и суть в том, что долгие подготовительные размышления вовсе не приводят к гениальному плану будущей работы, а порождают кашу в голове. Гениальные планы рождаются как-то иначе.
  Как бороться с кашей? Ее нужно размазать по тарелке. Вот я и решил размазать кашу по своему дневнику.
  
  Экипаж любого корабля всегда заложник неврозов, психозов и прочих бзиков капитана.
  Если капитан параноик, будьте уверены, что идея поиска вредителей, шпионов и саботажников лесным пожаром овладевает массами ни в чем неповинных офицеров и нижних чинов. Начальник всегда индуцирует (заражает) подчиненных своими тараканами, и, чем они многочисленнее, тем агрессивнее внедряются в мягкие головы биомассы.
  Полагаю у нашего Бути Таманои тараканы крупные, ухоженные, дрессированные, умеют ходить сроем и петь гимны, а иногда расчехляют хоругви, но капитан держит их в узде.
  А следовательно - капитан - человек умный. Это косвенный признак, а отнюдь не неоспоримое доказательство.
  В какой-то момент, не буду уточнять в какой, потому что сам этот момент я как-то проморгал, я вдруг понял, что всю жизнь опрометчиво и крайне самоуверенно считал себя умным человеком. Теперь я понимаю, что никогда умным-то не был. Я все еще могу с большой вероятностью успеха таковым прикинуться. Но мне это как-то уже и не нужно. Однако, в силу того, что я только процентов на 15-20 живу реальном мире, а в остальном в мирах выдуманных мною и куда более комфортных для жизни, то много ума мне и не надо. Ведь если в каком-то мире ты бог, то зачем тебе быть умным, а?
   Умного человека можно выявить только косвенно, не по словам, эрудиции, образованию, а только по делам его. И поделом ему!
  Аз езмь адиттивная личность, представляющая собой сумму мифологических персонажей, живущая в мифологическом пейзаже. Где реальный мир, как предельный случай более общей теории, является только частью мифологического пейзажа. Не лучшей частью, приходится признать. И потому требующей постоянной наладки и регулировки, которым упорно не поддается.
  Умные всегда в подполье. Не в оппозиции, хотя и это бывает, не в засаде, а именно в подполье, практически на нелегальном положении! Вот ответ на все риторические вопросы: "Где умные политики?" Они там. "Где умные женщины?!" - спрашиваете вы. Они в подполье. Они даже рядом если - не признаются. Под страхом смерти.
   ...не секта, конечно, а некое тайное общество...
  Еще раз повторюсь, что по-настоящему умных людей встретить невозможно. Они меж своих-то не всегда открываются! Если вам человек кажется умным, по эрудиции, образованию, возрасту или по соображениям высшего порядка, значит - в лучшем случае он не дурак, а в худшем - умничает.
  Как правило, у тех кто не имеет чувства юмора, нет и чувства, что у него нет чувства юмора. Вот где-то вот здесь, вот рядышком где-то и зарыта та самая собака. То есть люди делятся на тех кто умеет смешно шутить и тех кто сам смешон в попытке шутить, но этого не замечает, и думает, что это же ух ты как я сострил...
  Многие годы, да почитай всю свою сознательную жизнь, я занимаюсь вдумчивым и пытливым изучением человеческой глупости.
  Глупость - это не отсутствие ума, а какой-то такой эдакий ум. Дурак не обязательно страдает слабоумием или психическими расстройствами. Скорее всего - нет. Не страдает. Он просто по-своему думает. Он - просто дурак.
  Сразу нужно оговориться, что дурак - не лучше и не хуже прочих. Это даже главный показатель - дурак не хуже людей. И все у него должно быть, как положено. Дурак, за редким исключением, не может позволить себе отличаться, потому что всякое отличие оценивает в худшую сторону. Инакость - плохо шлехт! Единообразие - хорошо гут! Дрес-код придумали несомненно дураки. Лучше и комфортнее всего дураки чувствуют себя в армии - потому что порядок.
  Никто так не привержен к порядку, как непроходимый дурак. Дурак непременно поинтересуется у подростка в майке с символикой рок группы, почему тот не носит нормальную одежду, как все люди.
  Первые признаки глупости: необучаемость, упрямство, спесь, дурновкусие, скверные манеры. Непочтительность не только к авторитетам, но и к любому встреченному человеческому существу.
  Человек, считающий всех окружающих дураками - скорее всего дурак.
  Глупость многолика и разнообразна. И может достигать полного совершенства.
  Описанные великолепным Ломброзо "маттоиды" - в известной степени дураки.
  Умнейший человек может поступать глупо не в миг помутнения разума, а даже при полнейшем благорасположении духа и ясности ума. Просто в момент такого поступка он в той или иной степени счел себя слишком уж умнее прочих.
  Я не исключаю того, что данный трактат - деяние в высшей степени глупое, - поскольку умный человек и так все это знает, а дурака учить - только портить.
  Второстепенный признак глупости: дурак никогда не узнает себя в пародии, всегда пеняет на зеркало, как бы не была крива своя рожа и никогда не видит бревна в собственном глазу, усердно подмечая щепки в чужих, даже тогда, когда их там нет.
  Как вести себя с дураками, спрашивают меня. Единственный способ общения здесь - столкнувшись со стеной непроходимой глупости следует оборотиться и двигаться прочь, как можно дальше. Дурак никогда не слушает того что не понимает, а то что понимает - понимает по-своему.
  Если вам по какому-то выверту логики или, не дай бог, по долгу службы, пришлось преподавать дураку высшую математику, то он станет думать не о высшей математике, а только о том, что вот у вас, видите ли, есть способ показать ему, что вы умнее. А так с дураком нельзя. Он не успокоится, пока не поставит вас на место.
  Издевательство школьников над преподавателями - в известной степени реакция дурака, которому нечаянно показали, что кто-то умнее.
  Дурак легко подменяет понятия. В большинстве случаев для удобства. Косвенные и второстепенные признаки явления он часто принимает за признаки первостепенные, ключевые! И даже склонен считать их причинами. Человек без диплома - не образован, а необразованный - глуп. И наоборот - образование - признак ума, диплом же - признак образования. Редкое и дорогое - значит ценное. Молния - причина грозы. Осёл с рогами - это козел. Если принять, что патриотизм - последнее прибежище негодяя, то соответственно все патриоты исключительно негодяи.
  Вкусы дурака всегда поражают воображение изощренной пошлостью и крайней простотой мощных раздражителей. Дурак реагирует только на простые но сильные раздражители. Но не значит, что реагирует просто.
  Столкнувшись со всякого рода проявлением прекрасного, дурак демонстрирует два мощнейших позыва: обладать или испохабить.
  Мышление дурака преимущественно описательное. В меньшей степени системное. Он не способен воспринимать мир комплексно и примириться с тем, что все состоит как из недостатков, так и достоинств. Дурак требует сравнивать и выстраивать по ранжиру. Предварительно навесив ярлыки.
  Без ярлыков дураку трудно опознать явление. Он должен опознавать руководствуясь минимальным набором признаков где рок-музыка, а где поп-музыка. Где стихи, а где проза. Опознав стихи по минимальному набору признаков - рифма это когда складно, а в рифму - значит стихи - дурак и сам подчас начинает вдохновенно рифмовать порождая угарную кислотную пошлость и не понимая, чем плоды его вдохновения отличаются от стихов Пушкина.
  Дурак обожает рейтинги и топ-листы. Благодаря им он знает что хорошо, а что плохо. Он знает, что коньяк лучше водки, а дорогой коньяк лучше дешевого - феррари лучше лендровера, а мерседес - лучше всех.
  Дурак обожает выбирать из ограниченного списка самое быстрое, самое дорогое, самое толстое, самое вонючее, самое редкое, и остается убежденным в том, что все занимающее верхние строки рейтингов и есть лучшее.
  Другой неотъемлемый признак дурака - мнительность и подозрительность ко всему и всем. Дурак считает, что весь мир хочет его облапошить, объегорить, провести и надуть. Но сам никогда не упустит случая попытаться облапошить, объегорить, провести и надуть, что к счастью у него получается редко.
  Дурак отличается негативным мышлением. Он скорее видит отрицательные черты, нежели положительные. Последние у него вызывают сначала сомнения, а потом восхищение и поклонение. Но убедить его в том, что доброта, бескорыстие, хорошее качество продукта, добросовестное отношение к работе действительно имеют место крайне трудно. Как правило, под проявлениями положительного, дурак склонен видеть попытку скрыть от него тайный зловещий умысел. Халтурщик понятен дураку. Он - нечто ожидаемое и предсказуемое. Его радостно уличить, разоблачить, поставить на место, наказать рублем. Добросовестный работник - опасный вольнодумец. Он затаил коварный план.
  Характерная тема для общения у дурака: "А знаешь, что еще меня бесит?"
  Впрочем, встречается в природе и восторженный дурак, но гораздо реже.
  Дурак обожает простые и доступные формулы, афоризмы и крылатые фразы, которые понимает, как уже говорилось весьма по-своему.
  Дурак млеет от собственной исключительности, если заведет жизненное кредо, подхваченное где-то и понятое по-своему.
  Фразу: "красота и ум - несовместимы", - придумали некрасивые дураки. Фразу: "Меня нельзя не любить - я же прелесть", - придумали гламурные дуры.
  Кстати гламур - слово, поднятое на знамена, транспаранты и хоругви именно дураками означает вовсе не силикон, ботокс и блестки, а исключительно "неуловимое очарование". Просто дурак в силу дурновкусия и скверных манер понимает "неуловимое очарование" - как силикон, ботокс и блестки, серебристый "майбах", ну, и каблук 14 сантиметров.
  Дурак никогда не верит в Бога. То есть он может искренне верить, что верит, но не более того. И может даже убить за веру. Но концепция Бога слишком сложна для него. Красивая атрибутика церковной службы пленяет дурака и вполне подменяет собственно веру. Описательное мышление не допускает абстракций. Поэтому Бог дурака - прост и понятен. В лучшем случае это седобородый парень на облаке, а худшем - деньги.
  Дурак верит в деньги, даже если верит, что верит в Бога. Потому что деньги вещь понятная. Их приятно иметь. Кроме того их очень ловко можно поменять на что угодно, за что при их отсутствии придется работать. Деньги решают все проблемы, сносят все барьеры, заменяют все. При этом количество денег для дурака не имеет большого значения, равно как и способ их добывания. Он одинаково бездарно будет стремиться и к трем рублям и к трем миллионам и одинаково бездарно распорядится любой заработанной (украденной, найденной, подаренной) суммой.
  Жизненные цели дурака просты и понятны. Дурак должен работать, дабы заработать денег и пенсию в перспективе. Деньги нужны для того, чтобы отдохнуть от работы. Пенсия нужна, чтобы не работать потом, когда доживет до пенсии. Работа не важна. Результат работы не имеет значения. В процессе дурак занят приобретением вещей, чтобы быть не хуже других.
  Иногда дурак еще строит карьеру, чтобы заработать больше денег и лучше отдохнуть на них от их зарабатывания, но это - инициативный дурак. О нем отдельный разговор.
  Дурак никогда не думает и не помнит о том, что он человек, но всегда помнит о своих правах человека.
  Дурак никогда не думает и не помнит о своих обязанностях и обязательствах, но всегда помнит, и напомнит, тому кто подзабыл, о своих неотъемлемых правах.
  Дурак любит говорить о морали, политике и проблемах вселенского масштаба, но самые простые бытовые проблемы решает с большим трудом, если решает вообще.
  Дурак обожает заявления вроде "живут не для радости, а для совести", при том, что живет именно по принципу радости: "приятно - не приятно", "кайф-боль". А совести в изначальном значении у него нет вовсе. Совесть дураку заменяет страх перед общественным мнением. Если дурак знает, что никто его не сможет осудить, то нарушит любую заповедь, пойдет на любое преступление.
  Существует несколько расхожих заблуждений о дураках. Первое и основополагающее: дураку нельзя объяснить, что он дурак. С одной стороны дурак никогда не признает, что он дурак. Потому, что дурак. Но с другой стороны - он ежеминутно получает доказательства этого и это его просто бесит. В глубине души дурак знает, что он дурак, но никогда не признается в этом даже самому себе. Если признал - значит не дурак. Но это не помешает ему вести себя по-дурацки. Другое дело - дурак никогда не поймет ПОЧЕМУ он дурак. Это истина.
  Таким образом - дураку можно объяснить, что он дурак, но будет только хуже, однако нельзя объяснить ПОЧЕМУ.
  Дурака вообще ни в чем нельзя убедить. Дурацкие истины, дурацкие принципы и дурацкое самомнение в дураке заложены базово и неколебимо.
  Строго говоря, психоанализ по Фрейду применим в полной мере только к дураку, но именно на дурака он и не действует. То есть мы всегда можем доискаться причин того, как и когда на бессознательном уровне в дураке сформировались его дурацкие истины, дурацкие принципы и дурацкое самомнение. Но ничего осознать и исправить дурак не способен по определению.
  Дурак живет не приходя в сознание. Его сознательное ничтожно, а бессознательное грандиозно. Его бессознательное - это непробиваемая стена непроходимой глупости.
  Дурак никогда не думает - он знает точно. В лучшем случае - дурак думает, что он думает. В действительности это просто рефлекторная или бессознательная реакция на раздражители.
  Дурак обожает простые, необременительные для понимания, неправильные решения проблем.
  Так он искренне считает, что если провести честные демократические выборы (без фальсификаций и нарушений) то все в стране станет хорошо. Главное, чтобы выборы были честные, чтобы без фальсификаций и нарушений! И все будет.
  При этом, дурак не задумывается о том, что выбор между шилом и мылом ничего не изменит при самых, самых, самых честных выборах.
  Однако, дурак не верит, что выборы можно провести без фальсификаций и нарушений, и любые выборы будут нечестными в его глазах, потому что, как мы помним, весь мир ополчился против дурака, с целью обмануть, объегорить и т.п.
  Дурак знает, что весь мир играет с ним в наперстки. Он знает, что в этой игре нельзя выиграть. Но он убежден, что именно он-то как-то когда-то выиграет, потому что он-то не дурак.
  Работа дураков любит. Но дурак не любит работать. Однако дурак будет работать, потому что: "Иначе как же ж тогда ж?" Дурак никогда не будет заниматься любимым делом, потому что у него такого нет (домино и шашки не рассматриваются в качестве "дела"). Понятия "любимое" и "дело" - несовместимы для дурака. Работа - есть работа. Суббота - есть суббота. Дурак знает, что воскресенье - праздник.
  Дурак дурака - видит издалека. И сблизка тоже... Поскольку дурак во всех видит дураков - дураки его окружают плотными рядами, медленно сжимая кольцо.
  Однако, более того! Посредственность окружает себя посредственностями. Талантливому человеку везет на людей талантливых и неординарных. Дурака окружают только дураки. Хотя бы потому, что сталкиваясь с непроходимой глупостью, умный человек поступает по принципу: "отыди от зла и совершишь добро".
  Если вы разговариваете с дураком, то можете быть уверены, что он думает о вас то же самое: он тоже разговаривает с дураком. Если вы спорите с дураком... Ну, я не знаю...
  Главное и самое вредное заблуждение относительно дураков: не все дураки одинаково опасны, дураки бывают и безвредными. Нет и нет! Все дураки опасны одинаково.
  Дурак всегда поступает вопреки жизненному опыту, повторяет свои и чужие ошибки, наступает на одни и те же грабли.
  
  Думаю, что про эффект Даннинга - Крюгера знает большинство. Но интересна история, которая привела к его формулировке.
  Уиллер МакАртур успел ограбить два банка. Среди бела дня. Безо всякой маскировки. Перед ограблением он размазывал по лицу лимонный сок. Уиллер слышал о том, что лимонный сок можно использовать как невидимые чернила и решил, что камеры наружного наблюдения не зафиксируют его "невидимое" лицо. Преступник был шокирован своим задержанием: "Я же намазал лицо соком". Его не убедили даже записи видеокамер, которые он назвал сфальсифицированными.
  Этой историей заинтересовались Джастин Крюгер и Дэвид Даннинг и провели серию экспериментов с участием студентов - слушателей курсов по психологии в Корнелльском университете. И пришли к выводу, что при недостатке образования или квалификации субъективные представления могут заменять объективную реальность.
  Исследование обнаружило еще две тенденции:
  Наименее способные люди имели тенденцию свои способности значительно переоценивать. Чем хуже были способности, тем большую оценку они давали сами себе. Например, чем невыносимее был человек, тем больше он думал, что забавен.
  Самые способные имели тенденцию свои способности недооценивать. Это объясняется тем, что если какое-то задание человеку кажется простым, то у него складывается ощущение, что это задание будет простым и для всех остальных.
  Чему это я, спросите вы... К тому, что у меня настолько низкая оценка моих способностей и талантов, что я... гений, что ли? А с другой стороны, - раз у меня возникла такая мысль, что я гений, то я клинический дурак... Логика прекрасная штука, но не способствует получению новых фактов.
  
  Суть котлеты
  
  Подумал... Если утопию с антиутопией смешать в одном флаконе в равных пропорциях, то получится вода... пресная...
  
  Бути Бакэмоно Таманои "Очевидное"
  
  В этом рассказе вы не найдёте бездонные глубины смысла и поразительные обобщения: суть котлеты это совсем не суть мироздания. Однако, на мой взгляд, познать суть котлеты, куда полезнее в обыденной жизни, чем постичь суть мироздания.
  
  В поисках библиотеки я нашел много неожиданных мест, о существовании которых даже не подозревал. И речь не идет о каких-то закоулках. Я знал, что "Лепесток сливы" довольно большой корабль, но даже не догадывался о том, сколько в нём помещений самого разнообразного назначения. Спортзал, например. Я бывал в тренажерном зале, полагая, что им возможности экипажа поддерживать спортивную форму и ограничиваются. Там всегда кто-то занимается. Но тут наткнулся на огромное помещение, которое можно было бы использовать для чемпионата планетарного масштаба по любому виду спорта. Легким движением руки оно превращается в поле для гольфа, футбола, или хоккея, теннисные корты и всё такое прочее.
  Потом беспокойные ноги вынесли меня на орудийную палубу правого борта. Понятно, что вооружение управлялось из боевого поста или боевой рубки, а здесь только стояли наготове орудия и располагались арсеналы. Вооружение яхты в основном состояло из торпед и вмазеров... Я не знаю точно, как они называются по науке, но все так называют эти пушки, потому что из них можно капитально "вмазать", так что мало не покажется. Не спрашивайте меня, на каких физических принципах они работают, я в этом не разбираюсь. Торпеды имелись в ассортименте, самых разных типов.
  Уровнем ниже располагались ангары, где покоились в ожидании боевой тревоги боевые скафандры, боевые роботы, аборботы (абордажные боты), суборбитальные и космические истребители, перехватчики и штурмовики. И еще какие-то штуки, штучки и штукенции, назначение которых мне было неведомо, но выглядели они брутально и весьма грозно.
  Все что нужно, чтобы развязать и выиграть малую, среднюю, а то и большую войну.
  Это вообще разрешено для частного космического судна?
  Что и говорить, то была познавательная прогулка, но я искал библиотеку!
  Народ моего племени считает себя пацифистами, но пацифистами хорошо вооруженными и весьма толково обученными военному делу, потому как, если тебя попытаются уничтожить, то лучше уничтожить супостата, а потом снова быть ревностным пацифистом. Возможно и наш неуловимый капитан из таких же пацифистов?
  Потом я оказался в саду. Не оранжереи, какие-нибудь с гидропоникой, а настоящий сад с плодовыми и декоративными деревьями, клумбами и грядками, беседками и аллеями. Скорее это можно было бы назвать дендропарком под искусственным ячеистым небом. Не могу сказать, насколько сот метров он простирался, но казался бескрайним, а в небе парили, выписывая фигуры высшего пилотажа и странные эволюции, огненные драконы в японском, насколько я могу судить, стиле.
  В фонтане, в стиле ар-дэко, посреди этого райского сада нежился корабельный слон Боба. Он приветственно поднял хобот и проводил меня смышлёным глазом.
  Я пресек дендропарк за полчаса быстрым шагом, почти бегом. Потом я преодолел какие-то ангары, амбары, будуары, галереи, анфилады, балюстрады, балконы, коридоры и лестницы... Причем некоторые отсеки явно не один раз, или это были похожие как две капли воды помещения.
  И при этом я ничуть не заблудился. Я всё время примерно знал в какой части корабля нахожусь и куда нужно двигаться, дабы попасть в уже известные мне помещения. Бедный индеец только подустал и проголодался. Поэтому я поступил как всегда в любой непонятной ситуации - пошел в сторону камбуза.
  
  На камбузе было всё как обычно. Жарко, пряно, ароматно. Загромождено кухонной утварью и самой невероятной техникой неведомого назначения. Что-то среднее между кухней ресторана высокой кухни, пещерой алхимика и лабораторией безумного гения. Камбуз по сути своей и являлся одновременно и первым, и вторым, и третьим.
  А в центре всего этого шаманил, кудесил и витийствовал кок Барабанько по прозвищу Блинком, имея в одной руке шеф-нож, а на другой перчатку-пульт, куда было сведено управление всей мудрёной техникой и даже узорами потолка.
  Шкафы и шкафчики, банки и баночки, пакеты и коробки, плиты и духовки, коптильни и микроволновки, и муаровый психоделический потолок, который царил над всем, как небо небывалого мира.
  - Начинаем традиционно: говядина и свинина в равных пропорциях, луковица, три зубчика чеснока, перец черный, перец красный, размоченный в молоке белый хлеб...
  - Зачем в котлете хлеб? - спросил я.
  - Хлеб? - кок Барабанько сделал брови домиком.
  - Зачем в котлеты добавлять хлеб? Если я все равно буду есть их с хлебом.
  - Видишь ли, Джо... - нараспев протянул Иван Петрович.
  По тому, как он назвал меня Джо, я понял, что кок мною решительно недоволен. Как все восторженные и творческие личности он был жертвой эмоций и если делался недоволен, то его следовало опасаться.
  - Почему не слепить котлету из мяса? Просто из мяса...
  - Просто из мяса? - Эхом переспросил он.
  - Да. Мясо, только мясо, ничего кроме мяса.
  - Джо, дружище, это элементарно! Это будет невкусно. Рубленый бифштекс, если из говядины, или шницель, если из курицы, впрочем, возможны варианты, или люля-кебаб, готовится именно из мяса, но в него так и так добавляются и лук, и чеснок, и специи, и соль с перцем, и яйца, и маслице и вода или молоко... Много всего добавляется.
  - Ну, это приправы, для вкуса, - не унимался я. - Тут я не против.
  - Посмотрите на него, он не против!
  Мне показалось. Что на потолке сгустились грозовые тучи.
  - Я... Мнэ-э... - начал было мямлить я, но он остановил меня жестом.
  - Пойдем другим путём, - вздохнул рыцарь гастрономии и отложил шеф-нож.
  - Другим?
  - Да. Ты знаешь, что такое корова?
  - Я же индеец! - выпятил грудь я, - Корова это такая пятитонная туша мяса с дыркой в боку для кормления и сбоку у нее вымя, через которое откачивают молоко. Время от времени от нее отрезают мясо для шашлыка и всякого такого...
  - Это теперь. А раньше корова была с четырьмя ногами и двумя рогами.
  - С рогами? - не поверил я. - Как чёрт?
  - Как корова. Но смысл тот же, что и теперь: мясо и молоко.
  - И к чему это?
  - К тому, что та корова какой ее знаешь ты, нынче совсем не нужна. Есть репликатор. Так зачем же на корабле я? Зачем я готовлю по старинке, из натуральных продуктов? Если репликатор может выдать любую кулинарную фантазию или близкую к ней из архива рецептов, то зачем вообще кок?
  - Э-э... - я немного растерялся, - как-то не думал об этом, - признался я, - полагал, что для приготовления каких-то особо изысканных кушаний, специально для капитана или для Главного Героя...
  Иван Петрович Барабанько громогласно расхохотался. Весьма вероятно его громовой раскатистый хохот был слышен по всему "Лепестку сливы" от мостика до самого дальнего трюма. Он смеялся самозабвенно, до слёз. Потом совершенно неожиданно, внезапно успокоился и сказал:
  - Ты действительно индеец! Чудак, я готовлю для репликатора!
  - Э-э... - тут я совсем уж растерялся, - но репликатор сам готовит. Зачем его кормить... Ничего не понимаю.
  - Глупый котёнок, репликатор не нужно кормить. Но он и не готовит, он копирует. Если я пожарю кусок мяса и скормлю, выражаясь в твоей семантической схеме, репликатору, то он бесконечно будет повторять его. С небольшими поправками. Он, видишь ли, сканирует того, кто заказывает стейк и чуточку дорабатывает блюдо, включая в его состав витамины, минералы и всё такое прочее, в чем нуждается организм заказчика. Но на вид и вкус это будет точно тот же самый стейк, который я приготовил пять или больше лет назад. Я здесь, чтобы изобретать новые и новые блюда, обогащая меню репликатора. В процессе работы я иногда испытываю, что получилось, на членах экипажа. В последнее время на одном глупом индейце...
  - Испытываете?
  - Да, надеюсь, тебя это не беспокоит.
  - Нет, - поспешил заверить я, - испытывайте сколько угодно, я весь к вашим услугам!
  - Теперь вернемся к котлетам.
  - Вернёмся.
  - Хлеб в котлетах совершенно не обязателен.
  - Ага! Так, значит!
  - Можно не класть хлеб. Но что-то нужно добавить. Морковку, овсянку, гречневую, или ржаную, или пшеничную муку. Может кукурузную?
  - Хорошо, но зачем?
  - Ты технологию конструкционных материалов изучал?
  - Немного...
  - Тогда знаешь, что чистое железо, которого в природе вообще-то не существует, штука бесполезная. А вот маленькие добавки - углерод, молибден и тому подобное превращают железо в самые разные полезные материалы, такие как легированная сталь. То же самое и с котлетами. Только добиваемся мы не прочности или устойчивости к коррозии, а нюансов вкуса и особенностей консистенции.
  - В этом суть котлеты?
  - Можно и так сказать. В этом суть котлеты!
  - Вроде бы понятно...
  - Продолжим?
  - Только без хлеба.
  - Дался тебе этот хлеб!
  - Это как-то ноуменально. В хлебе нет ничего феноменального. - Попытался я подвести философскую базу под своё упрямство.
  - Хорошо, будь по-твоему.
  - Если это не слишком нагло с моей стороны.
  - Ничуть. Но кукурузную муку, ты, надеюсь, одобришь? Индеец ты или нет?
  - Вполне одобряю.
  - Прекрасно, а вместо молока мы применим коньяк. Хороший. Почти твой ровесник - восемнадцать лет выдержки.
  - Мне уже двадцать один, - почти не соврал я.
  - А, ну тогда по рюмочке и приступим.
  
  
  Суть шаманства
  
  Тот кто работает ради денег никогда не получает достойного вознаграждения своего труда, тот кто не ради денег - иногда получает, но чаще это посмертная слава.
  
  Бути Бакэмоно Таманои "Очевидное"
  
  Мы хлопнули по рюмочке и действительно приступили. Приступили, потому что я помогал... Я! Помогал! Готовить!
  Конечно, люди моего племени могут приготовить изысканные блюда из самых заурядных продуктов в прерии у костра. Если продуктов нет, могут их добыть (охотой, собирательством, воровством, натуральным обменом, грабежом, обманом, покупкой за деньги или в кредит в супермаркете, или заказать с доставкой) в достаточном количестве. Это - то в чем мы сильны.
  Но люди моего племени никогда не делали из еды культа, поэтому приготовленное, в понимании индейца, это значит как минимум горячее и подсолённое, а как максимум поддающееся разжевыванию.
  Здесь же я готовил в святая-святых рыцаря гастрономии, кудесника очага, казана и мангала, провизора молекулярной кухни, шамана кастрюль, сковород и сотейников! На камбузе самого таинственного космического корабля Соединенных Галактик!
  - Коньяк, - разглагольствовал кок, раскладывая ингредиенты будущего шедевра, - вот так вот на ходу, конечно моветон. Коньяк, да любое бренди, хорошо после ужина в мягком кресле у камина, погреть бокальчик в ладонях, вдохнуть аромат... Да. Но мы же для творческого настроения тяпнули, так что "Ширван шах" на нас не обидится.
  - Думаю нет, не обидится! - согласился я.
  Божественный нектар из красивой бутылки оказал на меня магическое действие.
  - А кто такой Ширван Шах?
  - О, брат! На старушке Земле, в горах Кавказа...
  - Это где Ной приземлился на своём ковчеге с зоопарком?
  - Примерно в тех краях. Не перебивай. Была там небольшая долина с уникальным микроклиматом, где рос уникальный виноград. Ты же знаешь что такое виноград?
  - Я же индеец!
  - Ясно, - с сомнением покачал головой кок.
  - Знаю, - заверил я.
  Кок продолжил свои речи:
  - Из этого исключительного винограда и делался в свое время уникальный бренди, который сначала в шутку, а потому уже и всерьез с полным уважением стали называть "коньяк", хотя к французской провинции Коньяк он никак не относился. Ко времени появления репликаторов, когда стали копировать всякую ерунду, сохранилось несколько бутылок и теперь мы можем позволить себе вкушать этот великолепный напиток - копию на молекулярном уровне.
  - Может еще по рюмашке, для настроения? - вставил я.
  - А ты парень заводной!
  - Ничуть. Индеец меру знает.
  - Нет.
  - Ну, хоть капельку-то налей, Иван Петрович.
  - Хорошо, но канючить - дурной тон.
  И мы выпили еще по рюмочке.
  
  - Всякий настоящий профессионал немного похож со стороны на халтурщика, ибо знает, чем в своем ремесле можно пренебречь без ущерба качеству. А вот добросовестный любитель всегда всё делает по инструкции, по методичке. Он старается ничего не упустить. Но то, что он семь раз отмерил, еще не даёт гарантии, что он отрежет верно.
  - Видел я таких профессионалов, - заметил я, - феерической красоты аварии они учиняли уверившись, что уж с ними-то, при их-то мастерстве и опыте ничего такого не случится.
  - Те о ком ты говоришь, на пути к мастерству явно свернули не туда, - усмехнулся Блинком, ничуть не смущенный моим замечанием, - уверенность в себе у них появилась и даже переросла в самоуверенность, а настоящего профессионализма и мастерства еще нет и в помине. Настоящий профи знает, чем можно пренебречь, не создавая аварийной ситуации, не во вред процессу, а на пользу результату. Поэтому и кажется, когда смотришь на работу мастера, что всё у него получается будто бы без видимых усилий, слишком легко, как бы "тяп-ляп", а на самом деле он просто не делает ничего лишнего, полагаясь на опыт, отточенность движений, чутьё, наитие и вдохновение. Да, только тот, кто в совершенстве освоил ремесло, может отпустить вдохновение на волю и двигаться туда, где никто до него еще не рисковал ступить осторожной ногой.
  - И как это работает применительно к приготовлению котлет?
  - А так, что кулинар высокого полёта, может смело экспериментировать, не только не рискуя сотворить что-то неудобоваримое, но и открыть такие нюансы вкуса, какие доселе еще не ощущал никто.
  - Совсем не рискуя?
  - Ну, разве что самую малость. Но даже неудача будет крыться в таких тонких нюансах, что ее никто не заметит кроме самого автора или равного ему по уровню дегустатора.
  - Гениальный актёр, - упиваясь своей проницательностью, вставил я, - может плохо сыграть по своей шкале, своей мерке, но об этом будет знать только он сам и может догадаться только другой гениальный актёр.
  - В точку! - подтвердил кок.
  Он извлек откуда-то из нижних шкафов что-то вроде раскладного табурета, сиденьем которого был массивный пень и водрузил перед собой, точными движениями отрегулировав высоту.
  - И тут мы подходим к главному, - сказал кок, - к тому, чтобы высоту полёта, изыск мастерства показать и тем, кто не искушен. Для того, чтобы это стало видно мастер прибегает к шаманству.
  - Танцы с бубном?
  - Вроде того.
  - Зачем?
  - Для того, чтобы придать своей работе видимость творимого чуда. Тогда и кретин, ковыряющий в носу, и человек разумный, и даже человек выдающихся качеств могли бы оценить сложность решенной задачи.
  - И вот эта колода как раз для шаманства? - я показал пальцем на раскладной табурет увенчанный пнём.
  - Вроде того. Фокусник может достать из шляпы только то, что там есть, но должен сделать вид, что этого там нет, и не могло быть. Как? Ну, хотя бы спрятать в шляпе компактный телепорт, замаскированный шелковой подкладкой! - И Барабанько вновь выдал сеанс своего грандиозного громоподобного хохота.
  - Пенек не похож ни на шляпу, ни на телепорт, - осторожно заметил я, когда раскаты стихли, - чем он необычен.
  - Ничем. Просто пень-колода. Но я сейчас превращу его в мясорубку.
  С этими словами кок положил на табурет кусок отборного мяса.
  - Способов приготовить фарш существует масса, но я покажу самый веселый.
  Каким-то чудом в руках мастера появились два топорика оригинальной формы, с виду тяжелых, и Барабанько начал ими барабанить по мясу так, что я даже не успел их толком рассмотреть. В какие-то секунды кусок мяса превратился в аккуратную, ровной консистенции горку фарша.
  - Так вот почему говорят рубленное мясо...
  - В данном случае оно буквально рубленое, а не верчёное, - довольно оценил свою работу кок.
  Топорики чудесным образом исчезли. Возможно, Барабанько убрал их в посудомоечную машину, но я не готов подтвердить это под присягой.
  - Я что-то начинаю понимать про шаманство...
  - Я, честно говоря, и сам-то только начинаю понимать, - признался рыцарь гастрономии, - потому и рассказываю... Дабы понимать вкус, нужно уметь его извлекать из продуктов. А то ведь в прежние времена люди часто просто делали сырое вареным и имели наглость желать приятного аппетита.
  
  - Когда я прикидывался писателем... - начал я, но кок перебил, изумленно поставив брови домиком.
  - Ты что-то написал? - спросил он.
  - Нет, никогда ничего не писал. Ну, разве что дипломную...
  - И как тебе удалось прикинуться писателем?
  - Я всем говорил, что я писатель. Приводил названия книг с аннотациями. Надувал щеки. Разглагольствовал...
  - Ну-ка приведи сейчас пример того, что ты якобы написал.
  Я почесал в затылке.
  - Ну, например... ПОСЛЕДНИЙ СЛУЧАЙ РАЗУМА, роман о тяготах бытия разумной Вселенной, которая создает одну за другой цивилизации в надежде на то, что разумные существа смогут изучить ее и познать. Но большинство цивилизаций склонны к самоуничтожению, а другие приходят к выводу о невозможности познания всего сущего. Только одна раса развивается так сильно, что в попытке познания Вселенной делает ей очень больно. Или... ОТЯГОЩЕННЫЕ УЗЛОМ, мистическая притча о разношерстной компании, путешествующей по мирам с неким "Узлом противоречий" в повозке. И вот еще забавное... ПОЛОЕ СОБРАНИЕ СОЧИНЕНИЙ, трагикомическая история разочарованного в реальной жизни графомана, который переживая интереснейшие приключения, что подкидывает ему судьба, всякое событие пытается пересочинить, сделав отправной точкой скучнейшего литературного произведения. Весь погруженный в свои бесплодные мертворожденные замыслы, плодящиеся и множащиеся, как дрожжевой грибок в питательной среде, этот человек не замечает того, что подлинная жизнь его увлекательна, фантастична, прекрасна и удивительна. Он мечтает о собрании своих сочинений, ни одно из которых так по-настоящему и не начато, полагая такое собрание высшей наградой своей жизни. Походя, спасая вселенную от страшного зла, он в финале оказывается в библиотеке нерожденных шедевров, где умирает с нераскрытым первым томом своего собрания сочинений на коленях.
  - Извини, что перебил.
  - Ничего... Так вот я многое понял общаясь с писателями. Как раз о мастерстве.
  - Интересно. - Вставил Блинком, мелко шинкуя лук.
  - Многие считают, что достаточно уметь писать, не обязательно шибко грамотно и еще нужен сюжет. Эдакий: ух ты, какой сюжет! А нужно совсем иное.
  - И что это?
  - Нужно уметь о самом обычном рассказать весело и трогательно, умно и доходчиво... О самом банальном сказать так, будто тебе было откровение. Чтобы читатель воскликнул: "А ведь и правда!" В этом талант. А еще нужно уметь выдумывать и отбрасывать лишнее - в этом ремесло.
  - В моём деле то же самое! - радостно воскликнул Барабанько Иван Петрович. - Нужно уметь приготовить деликатес из самых заурядных продуктов.
  Тем временем я чистил чеснок, зубчик за зубчиком, но кок положил на стол головку чеснока, надавил на нее ладонью как гидравлическим прессом и, поволтузив пальцами, высыпал горстку чистых зубчиков и сдул в утилизатор шелуху.
  - Вот это шаманство! Вот это я понимаю, - оценил я.
  Барабанько взял обычную вилку и размял четыре крупных зубчика чеснока, растёр их с молотым черным перцем (молол я!) добавил морской соли и как-то замер будто в раздумье.
  - Шаманство, - сказал он, - когда утверждают, что месить фарш нужно только руками, непременно только руками. Но нам с тобой дурить некого. Поэтому воспользуйся тестомесительной машинкой.
  Я и воспользовался.
  К фаршу был добавлен лук, яйца, чеснок с перцем черным, перец красный жгучий, перец красный сладкий, мука кукурузная, зелень сушеная, зелень свежая, стакан воды, полстакана (!) великолепного коньяка, столовая ложка тростникового сахара, базилик и куркума.
  - Ничего не забыли? - поинтересовался кок.
  - Никак нет! - уверенно ответил я.
  Хотя... Откуда мне было знать. Но выпитый коньяк придавал всему смысл и такую уверенность в себе.
  - Ничего лишнего не зарядили?
  - Вроде нет... - почему-то утратил часть уверенности я.
  - Лепи котлеты мокрыми руками! - скомандовал кок.
  И я начал лепить котлетки, смачивая руки холодной водой, а Барабанько придавал им окончательную форму и панировал в смеси хлебных крошек (все-таки без хлеба не обошлось!!!) и каких-то молотых орехов с какими-то секретными ингредиентами. Потом - вжик, смахнул их с доски на здоровенную толстенную чугунную сковородку с раскаленным маслом.
  Когда котлетки поджарились с одной стороны, кок ловко и быстро перевернул их на другой бок, убавил жар и накрыл крышкой.
  - Вот так, всё по старинке, старым казачьим способом. - Резюмировал он.
  - А что это за старый казачий способ? - поинтересовался я.
  - А это такой способ, когда тебе нужно пятиметровое бревно, но тебе лень семь раз отмерять его рулеткой и ты берешь шестиметровое бревно, несешь его к месту, где ему лежать, и там по месту отрезаешь лишнее.
  - Ха! Я думал это индейский способ. - Удивился я. - Одного моего древнего предка звали Острие Бревна.
  - Может и индейский... - милостиво согласился Иван Петрович Барабанько.
  
  - А вот и гарнир, - сказал кок, извлекая откуда-то, словно заправский факир чугунок с чем-то ароматным.
  - Что это, пахнет вкусно...
  - Кисель гороховый. Божественный праотеческий рецепт. Томленое в печи гороховое пюре с топлёным русским маслом и свежим укропом.
  
  - Я, кажется, понял суть шаманства, - лопая восхитительные котлеты с божественным гарниром, сказал я.
  - Не говори!
  - Но я хотел проверить, правильно ли понял...
  - Нельзя формализовать понятое. Живи с этим. Мысль изреченная есть ложь, как сказал поэт, а сформулированное понимание истины, лишает ее чего-то важного, ибо только полнота сведений приближает к ясности, но истина должна скрываться в бездне.
  - Опять порция шаманства?
  - Точно. Хочешь еще котлетку?
  - Конечно!
  
  В результате я совершенно забыл спросить кока о библиотеке.
  
  Покинув камбуз, я вышел в коридор и сразу за поворотом столкнулся со странной парочкой. На меня шел огромный робот, по виду боевая модель, но уже по походке я понял, что он пацифизирован, поэтому не испугался. На мощных скрещенных манипуляторах лежала лиловая атласная подушечка с золотыми кистями, а на ней покоился в картинной вальяжной позе маленький пёсик с бантиком на голове. Я не очень разбираюсь в породах собак, но тут ошибки быть не могло: Йоркширский терьер - длинная шерсть цвета воронёной стали с отливом в платину, золотая голова, золотые лапки, кисточка хвоста приветливо помахивала. Глаза, антрацитовые, смышлёные, похожие формой на косточки абрикоса, если вы понимаете о чем я говорю, смотрели оценивающе.
  - Привет, - поздоровался я с роботом и кивнул песику.
  - Приветик, - ответил пёсик на чистом имперском, - да будет светел и чист путь достойного мужа, а попутчики веселы, препятствия преодолимы, а приключения познавательны.
  "Фигасе!!!" - чуть было не вырвалось у меня.
  - Я всего лишь ищу библиотеку, - сдержано, как истинный сын своего племени сказал я на межпланетном диалекте.
  - Это вы фигурально обозначаете ничегонеделание? - прищурился пёсик, тоже перейдя на межпланетный.
  На этом языке он говорил небрежно, не совсем правильно, что прежде было присуще только старой аристократии.
  - Ничуть, - ответил я, - наоборот, я выполняю задание, хоть и без особого фанатизма. И у меня возникла идея, что для наилучшего исполнения поручения мне следует посетить библиотеку и поискать кое-какую информацию.
  - Информацию, к которой нет отрытого доступа в сети? - проявил недюжинную проницательность говорливый пёсик.
  - Вроде того.
  - Это интересно.
  - А вы, извините, корабельный пёс? - догадался я, да и попал пальцем небо.
  - Нет, - густым басом ответил, до сей поры молчавший, робот, - ответ отрицательный.
  - Я извиняю вашу грубость, только неосведомленностью, - сказал пёсик, - я друг и компаньон капитана этого судна.
  Я извинился, потом еще раз извинился за то, что не представился и представился:
  - Индеец Джо, матрос-разнорабочий, недавно здесь.
  - Особу, которую я имею честь сопровождать, - трубно загрохотал робот, - зовут нездешним экспертом, консультантом из глубокого космоса и Великим Мудрецом.
  - По правде сказать, я детектив-консультант на отдыхе, - уточнил пёсик, - И вот что, Фердинанд, - обратился он к роботу, - смени тембр на мягкий, бархатный, обволакивающий баритон, который так я люблю. От твоего профундо уши закладывает.
  - Слушаюсь, сэр, - сказал робот именно мягким, бархатным обволакивающим баритоном.
  - Мило, - оценил пёсик.
  Он повел ушками, облизнулся языком, похожим на лепесток розы и снова уделил мне внимание.
  - У меня имя длинной с млечный путь, как у обнищавшего лорда, - сказал он, - поэтому можете обращаться ко мне - Жан, или просто - сэр.
  - Жан?
  - Жан.
  - Или сэр?
  - Именно.
  - Позвольте поинтересоваться, - сказал я, - достойный господин Жан, сэр... Может быть вам известен кратчайший путь вот от этого самого места, где мы стоим, до библиотеки?
  - Я из последних сил удерживаюсь от остроты... - пёсик не то хихикнул, не то кашлянул, - Вас интересует кратчайший путь или самый доступный?
  - Э-э...
  - По кратчайшему пути до библиотеки метров сто. Но вам придется вооружиться весьма серьезной техникой и преодолеть несколько переборок, силовых магистралей, трубопроводов и даже, простите, большой отвод канализации, что сопряжено с неэффективной тратой усилий, ресурсов и причинением кораблю значительного ущерба. Кроме того это может занять до недели. Как пройти в библиотеку, вам подскажет Фердинанд, он в этом мастак.
  У меня в кармане пискнуло.
  - Я вам сбросил, - сказал робот.
  Достав планшет, я увидел на экране весьма толково проложенный путь до корабельной библиотеки по коридорам и переходам с уровня на уровень.
  - Благодарю, - промямлил я.
  - До скорого свидания! - тявкнул пёсик и капризно обратился к Фердинанду:
  - Идём! Мне уже две минуты как полагается кушать!
  Действительно, странная пара. Почему я их раньше не встречал. Наверное, они почти так же неуловимы как и капитан. Ведь пёсик - особа приближенная к Таманои!
  
  Суть маленького секрета
  
  Совершенно неинтересно спорить о спорных вещах, куда интереснее спорить о бесспорных. Совершенно неинтересно мечтать о том, чего можно достичь, куда интереснее мечтать о заведомо недостижимом.
  
  Бути Бакэмоно Тамано "Письма красотки".
  
  
  Далеко не сразу я познал, что всё на этом удивительном корабле не таково как кажется, значительно позже я понял, что и это неверно: всё здесь именно такое, каким кажется. И это только кажется, что оно таким только кажется, потому что человеческий разум всюду склонен искать второй третий и шут его знает какой еще смысл.
  Однако определенный навык, привычка, я бы сказал, требуется к тому, чтобы понимать, что из встреченного гораздо проще, чем мнится, а что гораздо сложнее, нежели на первый взгляд. Что-то скрывается за непроницаемой завесой тайн, а что-то хранит в себе маленький секретик.
  Я не люблю тайн. С маленьким секретиком, я мог бы еще примириться, но тайны... не в книге или там в шоу, а в жизни... это слишком. Я не умею их разгадывать, разоблачать, выводить на чистую воду. Не приспособлен я к этому. Пусть всё будет просто. Да! Будь у меня щит, я начертал бы на нём этот девиз простым легко читаемым шрифтом на мягком неброском пастельном фоне: "Пусть всё будет просто!"
  Короче говоря, если я сталкиваюсь с какой-то самой завалящей тайной, я теряюсь и не знаю что делать. Есть мнение, что все сложные загадки имеют простые неправильные решения. Так вот, неправильных решений я не люблю даже больше чем тайны! Неправильные решения порождают неправильные вселенные.
  Здесь все владеют многими языками. Я знаю три языка своего племени: древний, обиходный и тайный, кроме того - межпланетный, основы Имперского и десяток диалектов планет, на которых побывал. Но я сущий неуч в сравнении с полиглотами, каковыми являются все без исключения члены экипажа. Здесь все говорят на эсперанто как местные, говорят на десятках языков, включая некоторые совсем забытые. Даже корабельные мыши, как я узнал, знают иностранные языки, и разговаривают на них.
  Но главный язык на космическом флоте: космофлотский. Он ничем почти не отличается от любого языка, кроме большей части слов, их порядка в предложениях и интонаций, с которыми это всё произносится. Его азы должны знать даже пассажиры корабля, дабы не оказаться в ситуации глупой, нелепой и чреватой опасностью.
  
  Я нашел-таки библиотеку!
  Первым делом я отправил любезному роботу Фердинанду благодарность за толково указанный путь.
  На что получил краткий ответ: "Обращайтесь".
  А что? Может он неоценимо поможет мне и в поисках кота, и, чем черт не шутит, даже капитана!?
  
  О чудесах библиотеки я расскажу отдельно. Сейчас же немедленно хочу поделиться одной находкой. Случайной, а может и нет.
   Я наткнулся на довольно объемный сборник коротких рассказов, странноватых, забавных, в основном состоящих из диалогов двух персонажей. Они встречаются, как правило, за ужином и говорят о том, о сем. На самые разные темы. Один из них киборг- естествоиспытатель и безумный гений (как ему самому кажется), который периодически усовершенствует сам себя. Второй вроде бы человек и врач. По каким болезням он врач неясно. И происходит все в каком-то не нашем, подозреваю вымышленном мире с элементами паропанка и киберпанка.
  Впрочем, в некоторых, немногих рассказах, они отправляются в путешествие, проводят расследование и с ними приключаются приключения.
  Издан этот сборник был только в бумаге смехотворным тиражом в полмиллиона экземпляров. В галактических масштабах - сущий раритет. Цифрового же аналога он не имел, так что в сети не ищите. Если население какой-нибудь захудалой аграрной планеты насчитывает миллиардов двадцать, какую очередь должны занимать книгочеи, чтобы прильнуть к этому незамутненному источнику чьего-то вдохновения.
  "Чего-то" пишу я, потому как ни на обложке, ни на титульном листе, ни в выходных данных имя автора не было указано. Название издательства представляло собой неудобочитаемую аббревиатуру, а эмблема его - значок шестилапого уробороса с этой самой аббревиатурой в центре.
  Написана книга на Старом Имперском, но с большими вкраплениями вполне современного космофлотского языка, так что, сами понимаете, прочтет не каждый.
  Я на какое-то время зачитался этим легким чтивом, но один из рассказов убил меня наповал. Потому, что в нем упоминался наш капитан и его маленький секретик.
  Для затравки и ощущения атмосферы сначала приведу один из миниатюрных рассказов в моем переводе...
  
  Механический бездельник
  
  В тот вечер доктор Бюлле пришел к своему другу прохвессору Шайсштруделю на улицу Багровых Закатов Љ1966(в) позднее обычного часа. Никаких особых причин тому не наблюдалось. Ну, разве что возница наёмного паромотора оказался нерасторопным провинциалом, из тех, что никуда не спешит, будто уже некуда спешить. Да и переговорная трубка между салоном и кабиной работала так, словно в ней свил гнездо дрозд. И в довершение комизма ситуации возница был одержим идеей взять попутного пассажира.
  Как бы то ни было, разбитый подагрой дворецкий прохвесора открыл тяжелую дверь особняка немедленно после единственного удара дверным молотком. Естественно старик ждал гостя в положенный час. Перемолвившись с дворецким парой приличествующих случаю слов, доктор проследовал к лифту, оставив цилиндр, крылатку, кашне и трость благообразному старику.
  Дворецкий сообщил, что хозяин дома всё еще внизу у себя в лаборатории-мастерской. Доктор слегка удивился. Безумный гений предавался работе самозабвенно, но в положенный час уже должен был ожидать в библиотеке у камина. Распорядок он никогда не нарушал.
  Механический лифтер откровенно скучал. От нечего делать он натирал фланелькой медный бок, проскрежетал приветствие при виде гостя и крутанул рычаг до цифры "3".
  В силу странного юмора хозяина дома, механический слуга был наряжен в туземную юбочку из каких-то растительных волокон, валенки, дабы не портил высокохудожественные паркеты и ступал тихо, да еще каскетку, вроде тех, что носят мальчики в отелях.
  
  В библиотеке доктор приказал одному из механических слуг подкинуть в камин дров, что решительно не было нужно, утроился в любимом кресле и, превозмогая неловкость, закурил вонючую турецкую папиросу, да и начал ждать хозяина. Примерно через четверть часа прохвесор Шайсштрудель вырвался в клубах пара и сполохах света из специального лифта, соединявшего библиотеку на третьем этаже с лабораторией-мастерской в подвале.
  Он немедленно начал горячо приветствовать старого друга и не менее горячо извиняться.
  - Затеял я тут одну глупость, - пояснил он, - но, так уж получилось, задача мною же сформулированная загнала меня в тупик. Пришлось снестись с одним демиургом и испросить консультации. Демиурги, знаете ли, народ неторопливый...
  - И как, он помог?
  - Кто?
  - Демиург.
  - Ах, почти нет. Он, знаете ли, оказался полным профаном в технике. Он порывался решить мою проблему одним манием руки, но никак не мог объяснить суть технической стороны дела. Он мог сотворить то, что я задумал, но не имел понятия, как это работает. Разумеется, это меня не устроило.
  - Что же такое вы затеяли, что понадобилось прибегать к помощи надвечных сущностей?
  - Несусветную глупость, которая интересна только сложностью воплощения. Я решил создать машину, которая ничего бы не делала.
  С этими словами прохвесор Шайсштрудель уселся в кресло и жестом приказал слугам действовать. На невысоком столике, разделявшем два кресла обращенных к камину, немедленно появились холодные закуски, орешки и всё такое прочее, а главное - хрустальная колонна опоясанная льдом и две кружки. Хозяин и гость наполнили кружки пивом самостоятельно, поднося их к кранику внизу колонны.
  Доктор пригубил, слизнул пену с губы и осторожно спросил:
  - Я не ослышался? Вы затеяли создать машину, которая не работает?
  - Да!
  - Это звучит парадоксом!
  - Я знаю.
  - Сдаётся мне, - сказал доктор, - я где-то слышал или читал о чем-то подобном, но не могу вспомнить где. Нет, кажется наоборот, ни о чем подобном я не слышал.
  - И то и другое не удивительно. - Хохотнул прохвесор Шайсштрудель. - Задача моя состоит в частности в изучении феномена безделья. Не отдыха от трудов праведных, не лени или кризиса мотивации, не вынужденного безделья, а безделья осмысленного, самодостаточного, самодовлеющего и вдохновенного. Великий Часовщик в своем творении всего и вся во вселенной не предусмотрел безделья, праздности и бездействия. Все движется, всё крутится, все взаимодействует со всем, и если мы видим предмет, который, казалось бы, покоится, он всё равно движется вместе с планетой, солнечной системой и Галактикой, да и в нём самом дрожат атомы, на своих орбитах вращаются и кружатся электроны и всё такое прочее. Безделье как таковое изобрел человек.
  - Но, продолжая ваш образный рад и праздный человек, лежащий на диване не неподвижен, - заметил доктор Бюлле.
  - Но он ничего не делает.
  - Пищу переваривает...
  - Дышит и потеет, - подхватил прохвесор, - но ничего не делает идейно. Смысл жизни в деянии, действие или бездействие определяются целью, ради которой мы действуем или бездействуем. Если у этого лежебоки есть цель, ради которой он лежит на боку, то его лежание уже деяние.
  - И что?
  - Я оставил себе задачу, - устало говорил прохвесор Шайсштрудель, - построить машину, смысл функционирования которой был бы в ничегонеделании, но при этом в этом ничегонеделании не должно быть смысла, не должно быть цели ради ничегонеделания.
  - И что? - заладил обескураженный доктор Бюлле.
  - Я построил сложнейшую машину, которая выполняет эту задачу наилучшим образом. Это было нелегко. Это было архисложно!
  - И что? То есть я поздравляю вас...
  - И теперь, милейший доктор, я не могу ее протестировать. То есть инструментальная диагностика показала, что машина функционирует. Но я не могу доказать... Я не могу проверить... Убедиться...
  - В чём?
  - В том, что она соответствует параметрам.
  - Но почему?
  - Как вы не понимаете, доктор! Она ни черта не делает! Она совсем ни черта не делает!
  
  ...Забавно же, правда!? Вот такая канитель, была пурга теперь метель! Не мне судить о художественных достоинствах теста, равно как и о его идейном содержании, но, согласитесь - забавно же.
  А вот еще рассказик...
  
  Фильтрация информации
  
  Доктор Бюлле вдумчиво придал гороховому пюре на тарелке форму ракушки. Не потому что не был голоден, просто растягивал удовольствие, а так же знал доподлинно - именно так, топленое маслице распределяется равномерно.
  Потом посыпал солёным укропом. Пристроил сбоку копченую сосиску, и поставил на ней автограф острым сырным соусом. Посыпал всё ржаными сухариками и добавил еще капельку топлёного масла. Осмотрел критически. Блюдо выглядело достаточно аскетическим, но не чересчур. С некоторых пор доктор решил проявлять куда большую чем обычно сдержанность в еде! Остался удовлетворен.
  Немедленно хлопнул рюмочку и подвинул поближе бокал пива.
  - Вообразите, прохвесор, - заговорил он, приступая к трапезе, - я думаю последнее время о ритуалах, соединяющих конечное с бесконечным и задаюсь вопросом, довольно ли конечное конечно, а бесконечное бесконечно...
  - Видимо вы давно об этом думаете, - сказал прохвесор Шайштрудель, который о сдержанности в еде и не помышлял, пластая окорок, - потому что я не уловил никакого смысла в ваших словах. Вы уже далеко продвинулись от начала, но еще не приблизились к финишу, а я даже не могу понять, в какую сторону вы в своих рассуждениях идёте, так что извольте указать направление!
  - И тем не менее! - настаивал доктор.
  - Ну, полагаю, конечное достаточно конечно ибо ему положен предел, - сказал безумный гений, - а бесконечное в достаточной степени бесконечно, так как ему предела не отмеряно.
  - Так-то так! Но есть вопрос распределения. Плотности конечного и бесконечного! Не может ли статься, что они равны по сути, но конечное упаковано плотно до концентрированности, а бесконечное распылено от края и до края вселенной и потому только бесконечно.
  - Полагаю обмолвка о краях вселенной ни что иное как фигура речи?
  - Разумеется.
  - Вот с фигурами речи в своих построениях поосторожнее. Терминология должна быть точна, иначе мы так и не поймем, что имеем ввиду. Я вот вас по-прежнему не понимаю.
  - Я имею ввиду вопрос субъективности восприятия. - Терпеливо пояснил доктор, отдавая себе отчет, что прохвесор Шайсштрудель, являясь безумным гением, временами был более безумным, чем гением, а временами более гением, чем безумным.
  - Развивайте дальше свою мысль, - сказал прохвесор, - когда я пойму что конкретно мне непонятно, я задам уточняющий вопрос, пока же я вовсе ничего взять в толк не могу.
  - Извольте! Каждый день на нас обрушивается непрерывный поток информации, которой настолько много, что мы не можем воспринять её всю. Не глядя: знаете ли вы, какого цвета носки надели утром?
  - Вообще не надевал...
  - Во что был одет первый человек, которого вы сегодня встретили?
  - Я из дома не выходил, а мой дворецкий не считается, он всегда одет одинаково. Следующий вопрос.
  Доктор некоторое время хлопал глазами.
  - В котором часу вы проснулись сегодня?
  - Да что с вами, доктор, я вообще не сплю, будто вы не знаете!
  - Извините... Плохие примеры!
  - Ну я понял, - растянув лягушачий рот в улыбке сказал прохвесор Шайсштрудель, - вы хотите сказать, что ритуальные вещи, которые мы осуществляем бездумно, не запоминаются. А масса информации, которая не имеет значения, в памяти не застревает, казалось бы, но она там есть и ее там много.
  - Что-то вроде того.
  - И... Если вы не можете ответить на эти вопросы, о разных аспектах обыденного, промелькнувшего перед глазами, не волнуйтесь, память вы не теряете! Так?
  - Вот, вы понимаете меня гораздо лучше, чем говорите!
  - Даже лучше, любезный доктор, чем вы сами. Но пусть вас это не смущает. Я же гений, хоть и безумный. А вы просто очень умный человек. Ваш разум конечен, а мой бесконечен. В любом случае я всегда могу сделать апгрейд, если увижу, предел своего разума.
  - Благодарю, что напомнили...
  - Так что же из ваших предпосылок следует?
  - Наш мозг постоянно занят фильтрацией ненужной информацией. Это позволяет нам сосредотачиваться на том, что действительно имеет значение.
  - Да, - кивнул прохвесор Шайсштрудель, скручивая полупрозрачную пластинку окорока в прихотливый цветок и вставляя в его сердцевину оливку, - это дар Великого Часовщика. Ели бы не эта способность, мы намотали бы на шестерни своего сознания столько мусора, что механизм просто встал бы. Данный процесс называется селективным вниманием. Оно позволяет нам не сойти с ума от огромного количества информации, которая сопровождает нас всегда и везде. Тем не менее, некоторая информация всё же может обойти барьер нашего внимания. Вот почему мы реагируем откликом, когда слышим своё имя в разговоре чужих людей.
  - И не только это!
  - Я провел много исследований особенностей восприятия.
  - Но меня мучает другое, - сказал доктор с горячностью, - а так ли важна важная информация и действительно ли неважной является так называемая неважная? Неважная информация бесконечна, а важная - конечна, ибо тщательно отобрана. Но то ли мы отбираем, что именно нужно? Правильно ли работает это сито, что отсеивает одно от другого?
  Прохвесор Шайсштрудель внимательно наблюдал за доктором.
  Тот вдумчиво придал гороховому пюре на тарелке форму ракушки, полил маслицем. Потом посыпал солёным укропом. Пристроил сбоку копченую сосиску, и поставил на ней автограф острым сырным соусом. Посыпал всё ржаными сухариками и добавил еще капельку топлёного масла. Осмотрел критически. После некоторого колебания нарисовал на краях тарелки какие-то каракули бальзамическим уксусом и водрузил поверх всего печеный помидор без кожицы. Остался удовлетворен.
  - Доктор, вы какую по счету тарелку уже разукрашиваете?
  - Что?
  - Которую сосиску с гарниром и вот этими архитектурными излишествами вы уже кушаете?
  - Э... Третью?
  - Пятую, доктор. Не то чтобы я специально следил и считал. Просто мой наполовину киберизованный мозг не гнушается "неважной информацией". Он сохраняет всё.
  - И каковы результаты?
  - Иногда это оказывается полезно - помнить всё. К счастью я не могу сойти с ума, и не потому что безумен, а потому, что обращаюсь к резервной памяти сознательно, тогда, когда мне нужно.
  - И что это даёт?
  - Совершенно неожиданный, нелинейный результат. Вы даже представить себе не можете сколько миров существует в нашем мире. И даже не догадываетесь какое количество информации игнорируете, пользуясь интегрированным селективным восприятием.
  - Что вы говорите?
  - Все представления о мире складываются у вас в силу того, что большую часть воспринимаемого вы игнорируете. Я так и назвал этот казус - зона игнорирования. У каждого она своя. Но, в общем, схожа у всех. И только благодаря этому мы живём в одном мире. Другие - живут в других, потому что наш мир оказался в их зоне игнорирования.
  - Другие?
  - Это очень долгая история.
  
  ...Вроде бы ерунда, но есть над чем подумать. И да "прохвесор" вместо "профессор" это не ошибка или опечатка - так везде по тексту! Очень забавна сквозная тема о Великом Часовщике: религия, теория, гипотеза?
  Вот миниатюрка раскрывающая суть этого верования с неожиданной стороны...
  
  Невзрачный патруль
  
  - Великий Часовщик, - сказал прохвесор Шайсштрудель, - он на то и Великий, что всё предусмотрел, все шестерни нарезал безупречно. Зубчик к зубчику... Ан, нет, не работает. То есть оно конечно всё работает, но не так как задумано.
  - В чем с вашей точки зрения причина и можно ли ее устранить? - вяло поинтересовался доктор Бюлле, выпил портвейна и потянул из портсигара, обтянутого кожей какого-то туземца, гадкую турецкую папироску.
  - Причин много, - охотно ответил прохвесор Шайсштрудель, - и устранить их нельзя. Общественный договор так давит на корпус чудесного механизма человеческой природы, что механизм сей всю жизнь человека работает под неподобающим напряжением. Песчинки страстей попадают под шестерни, удары судьбы потрясают корпус. И механизм человеческой природы сбоит, отстаёт, спешит, а то и встаёт, так что лишь хорошая встряска заставляет его тикать дальше.
  - Неужто Великий Часовщик не предусмотрел таких условий? - удивленно приподнял бровь доктор Бюлле, одновременно жестом показывая, что вовсе не против хлопнуть еще рюмочку портвейна.
  - Великий Часовщик, - сказал на это прохвесор Шайсштрудель, разливая портвейн, - охладел к своему творению. Но кое-что он все же оставил для людей. Он создал мораль. Это незримый... Нет, зримый, но не замечаемый... Невзрачный, вот верное слово (!), патруль, что аккуратно подводит стрелки неисправных механизмов к точному времени. Регулярно, ежеутренне. И пусть все мы неисправные часы, с помятыми судьбой крышками, гнутыми стрелками, треснутыми и поцарапанными стёклами, изъеденными страстями зубчиками шестерен, а поглядеть, так время показываем все почти верное.
  - И за словом "почти" скрывается наша неповторимая человеческая индивидуальность! - неожиданно подытожил доктор Бюлле и осушил свою рюмку, после чего затушил в ней вонючую турецкую папироску.
  
  ...Тут ничего комментировать не буду. Ну, а теперь рассказ, который ввел меня в недолгий ступор.
  Вот он:
  
  Прохвесор Шайструдель, доктор Бюлле и Учитель Таманои
  
  - Вы уверены, что он придет? - прошептал доктор, хотя кто мог бы его подслушать?
  - Уверен - нет, убежден - да! - ответил прохвесор.
  - А какой он?
  - Японец, - был ответ.
  - По-нят-но-о-о...
  - Думаю он вам понравится, - развил прохвесор, - Бути Таманои писатель, философ, мудрец и Учитель живет в нескольких временах и измерениях. Так например проживая на маленьком мореходном судне - яхте под названием "Лепесток сливы" у берегов Японии в самом начале третьего тысячелетия... Гм, впрочем вам ни о чем не скажет их летоисчисление... он прославился, как автор детективов, мастер афоризмов и философских парадоксов. Одновременно он путешествует в космосе в одной из реальностей вероятностного будущего на яхте уже космической с тем же названием...
  - Но позвольте! - вскинул обе брови (и ту, что отвечала за сомнение и ту, что демонстрировала иронию) доктор Бюлле, - как бы это ему удалось...
  - Видите ли, милый доктор...
  - Уж позвольте, я сам объясню, - раздался из самого темного угла библиотеки тихий приятный голос, каковой и подобает иметь великому Учителю.
  Из сумрака вышел невысокий приятный джентльмен средних лет и среднего роста с приятным неприметным лицом. На нем был строгий темный костюм. Единственное, что бросилось бы в глаза любому - гость не имел видимых Усовершенствований. Если он и был частично киберизован, то это никак не выдавалось анатомически.
  - Добрый вечер, - сказал он и поклонился сначала хозяину дома, потом доктору, а потом им обоим, - прошу простить, столь бесцеремонное появление, я материализовался прямо здесь из соображений удобства. И, нет, я ни в коем случае не подслушивал. До меня донеслась лишь последняя фраза.
  Хозяин дома горячо приветствовал гостя и предложил немедленно проследовать в столовую.
  
  - Так вот, - заговорил Бути Таманои, когда они уже заняли места за столом, - отвечу на ваш вопрос доктор. Имея способность к произвольному перемещению во временах и пространствах, я могу отлучиться из своей жизни в 21-м веке одной реальности и провести месяц или два в своей жизни в 32-м веке иной реальности, а затем вернуться обратно в прежнюю жизнь всего секундой позже. Вот и весь хитрый секрет.
  Великий Учитель залпом осушил бокал в имперскую пинту пива и смущенно улыбнулся, наливая себе еще.
  - Прошу простить, жажда, - пояснил он, - эти перемещения во времени и пространстве, а паче того перемещения между мирами и временами вызывают сильную жажду... Побочный эффект. Причем обезвоживания организм не претерпевает. Странно, но факт.
  - Любопытно! - живо заинтересовался прохвесор Шайсштрудель, - ведь не психологический же это эффект!
  - Ничуть. - В тон ему отвечал Таманои, - Полагаю это связано со скоростью времени. В мирах, которые по невежеству и скудоумию называют параллельными, время течет с разной скоростью. Более того - имеет разную плотность и разное количество измерений, что нетривиально. А вода - весьма инертное вещество. Человеческий организм, как субстанция, созданная на основе воды, следовательно, тоже весьма инертен. Полагаю, для полной синхронизации с местным временем нужно, простите за каламбур, время и проба местной жидкости.
  И с этими словами Учитель немедленно сделал еще одну пробу жидкости в размере имперской пинты.
  Он говорил несколько певуче, несколько своеобразно, но совершенно без какого-либо акцента.
  Это отметил наблюдательный доктор Бюлле.
  - О, я понимаю все языки, и на большинстве говорю. По крайней мере на тех, с которыми справляется человеческий речевой аппарат, - без тени гордости сказал Учитель, - тоже странный побочный эффект моих межмировых перемещений.
  Механические слуги только и сновали, подавая новые порции горячих крабов и пряные тушки детенышей кракенов. На столе возвышались три башни как три проходных трубы с пивом светлым, пивом темным и пивом... каким-то еще... заказанным специально для Таманои у проверенного пивовара по загодя присланному Учителем рецепту.
  Доктор Бюлле деликатно поинтересовался, как правильнее обращаться к Великому Учителю Бути Бакэмоно Таманои.
  - Как меня только не зовут! Учителем, консультантом... Нездешним экспертом... Когда называют Великим Таманои, это похоже на балаганного фокусника, а когда Великим Учителем - это дисциплинирует, но и слишком обязывает! Бути - звала меня мамочка, а полным именем зовут мои подчиненные. Рабы, а я рабовладелец, в одном из миров, увы, это необходимо для положения в обществе, зовут меня: "Господи-и-ин!", а ученики: "О, мудрейший!", Вольно же им! Я не привередлив, ей же ей! Зовите хоть "эй ты" или "как тебя бишь?" Но, впрочем, можете звать Капитаном. Мне это льстит.
  - Капитаном? - удивился доктор Бюлле.
  - Да, ведь я являюсь не только владельцем, но и полновластным капитаном нескольких судов, которые сейчас неуклонно следуют своим курсом под моим неустанным руководством, в океане, именуемом Тихим, в космосе, в воздухе и еще нескольких средах...
  - Сколько их? - доктор был потрясён.
  - Полдюжины, - после секундного размышления ответил Капитан Таманои, - они все называются "Лепесток сливы" или аналогично, на языках тех миров, где существуют и представляют собой вершину суммы технологий для своего мира и своего времени, чего не скажешь о дизайне, которым занимался я лично.
  - Шесть, - проговорил прохвесор Шайсштрудель, - это значит океанская яхта, потом яхта космическая...
  - Воздухоплавательный снаряд, именуемый термопланом, сложносочиненный четырехмоторный гибрид монгольфьера и цеппелина, если вы понимаете, о чем я, - подхватил Капитан (будем его так называть, для большего удобства), - четвертой по счету, но не по важности, будет летающая лодка - гибрид самолета и корабля. Восемь могучих двигателей "Бристоль Пегасус" и дизель-электрическая пятицилиндровая энергоустановка, три палубы, считая прогулочную, каюты только класса люкс и капитанский суперлюкс. Пятой я назову мою любимицу - двухпалубный парусный буер, для стремительного перемещения по ледовым полям. Изрядно вооруженный, для защиты от диких пиратов и последних флибустьеров.
  На том гость замолчал и явно не собирался продолжать.
  - А под шестым номером у вас непременно числится субмарина? - коварно улыбнулся прохвесор.
  И попал, что называется, пальцем в небо.
  - Нет, нет! - отмахнулся гость, - не разделяю восторгов Жюля Верна, относительно морских пучин... Вы ведь понимаете о ком я?
  - Да, биограф капитана Немо... - сказал доктор.
  - Кто? Биограф? Ну пускай... Не разделяю восторгов. К тому же у меня легкая форма клаустрофобии, а все это давление водной толщи... Не люблю быть под давлением.
  - Так что же за последнее судно...
  - Мне, к сожалению, трудно сказать вам к какому типу и классу оно относится. Это снаряд для перемещения в потоках низкоэнергетической высокоионизированной плазмы. Легкогазовой плазмы... Он действует на иных физических принципах, чем знакомые вам и даже мне. Скажу только, что на мой взгляд, этот корабль... В общем, ему наиболее подходит название "Лепесток сливы", сорвавшийся и парящий лепесток... Он существует в очень плотном, даже я бы сказал, концентрированном времени. Ну и будет об этом!
  - Постойте... - доктор Бюлле помотал головой как кобыла в стойле, - вы вроде бы выразились в том смысле, что эти корабли сейчас куда-то летят, плывут... э... направляются, и вы там... прямо сейчас... э... рулите?
  Гость рассмеялся, размахивая клешней краба.
  - Ну что вы! Уважаемый доктор, я же здесь, с вами! Для того чтобы пообщаться с уважаемым прохвесором и с вами, я покинул на секундочку только один из кораблей. А до того я покинул на секундочку капитанские мостики всех других и еще пару десятков мест, где появлюсь секунду спустя по местному времени, когда закончу дела здесь, там, сям и еще где-то. Разумеется, в некоторые места я вернусь постаревшим на пару лет, а в некоторые места и времена я не вернусь вовсе, потому что не связан с ними никакими обязательствами, чувствами и обещаниями.
  Пиво пилось, закуски менялись, гость сыпал афоризмами, охотно отвечал на вопросы и показал себя отличным парнем, острословом и большим парадоксалистом.
  Когда же он счел приличным откланяться и развоплотился самым скромным образом, едва отойдя от стола, хозяин дома и доктор почувствовали легкое опустошение, словно им подарили что-то исключительно интересное, дали на часок поиграть и вдруг снова отобрали.
  - Живут же люди, - потрясенно казал доктор Бюлле, закуривая гадкую турецкую папиросу, - я на его месте, со всеми этими прыжками по мирам и временам давно бы спятил, а если нет, то уж точно запутался бы.
  - А вы думаете, он не путается? - прохвесор Шайсштрудель продемонстрировал свою неподражаемую улыбку довольной жабы, - Он еще как путается. Просто не унывает. Да и спятил он, конечно, со временем, что вполне естественно, просто мы видели оптимальную версию Бути Бакэмоно Таманои. Пока он еще в своем уме и еще полон энтузиазма. Но со временем он свихнется... Я видел. Со временем... Вернее: вместе со временем.
  - Значит, вы видели его и...
  - Да, дружище, совсем стариком. Удручающее зрелище. А в юности он был таким веселым болтливым индейцем!
  - А он разве не японец?
  - Ну, это уже его выбор.
  
  ...Каково, а?
  Я отдаю себе отчёт, что это художественное и даже фантастическое произведение. Бог весть как наш капитан оказался его персонажем. И уж совсем неясно, что из рассказанного здесь о Таманои близко к реальности. Но я почувствовал себя... сопричастным, что ли!
  А ведь ощущение сопричастности - есть суть маленьких секретиков.
  А теперь расскажу о библиотеке. О самой библиотечной библиотеке из всех, какие мне приходилось посещать, откуда я стащил пару книг и еще кое-что скачал на планшет.
  
  Суть женского ушка.
  
  Женщины и оружие, как я уже говорил, сходны в том, что делают из мальчика мужа, но сходство это поверхностное.
  
  Бути Бакэмоно Таманои "Мысли под звездами"
  
  В тот день настроение у меня было прекрасное. Так бывает иногда, хотя не было к тому никаких предпосылок, объективных причин и поводов. Казалось бы наоборот. Ночь прошла скверно. На щеке моей, из-за сползания подушки отпечатались перекрестье веревок и узелок гамака. Утро было душное и влажное, отчасти оттого, что климатизатор нашего сектора корабля упорно баловал нас тропическим климатом, находя в том, какую-то сомнительную забавность, отчасти из-за испарений аккумуляторной ямы.
  Глупый Болтливый Котенок с Орлиным Пером за Ухом - призрак моего детства, не донимал меня комплексами, и все казалось если не чудесным, то терпимым.
  Все же прав был в чем-то и в основном, наш капитан, когда писал: "Все причины удручений и печалей, кроются в несовершенстве человека, не познавшего сути совершенства, что являет нам природа".
  Я привел себя в порядок и направился в библиотеку, которую отыскал накануне. С собой я прихватил гамак, одеяла, полотенце - необходимую вещь в космических путешествиях, чашку с ложкой, и сдутую надувную подушечку в кармане, которая всегда со мной, словом все свое небогатое имущество. Хотел поселиться поближе к библиотеке, а то и непосредственно внутри. Я с первого взгляда влюбился в это место.
  Первое чудо библиотеки, о котором я хочу сказать - она занимала одну средних корабельных габаритов каюту, но была поистине огромна, грандиозна и бесконечна. Да, именно так.
  Бабушка Микроша - целительница кибернетических организмов и, по совместительству, старший библиотекарь, не очень понятно объяснила мне, что в этой каюте, каким-то неизученным, малопонятным, загадочным образом была создана или даже самозародилась "карманная вселенная". Живут карманные вселенные, как вы знаете, недолго и весьма нестабильны. Но капитан ухитрился зациклить время ее существования и не то стабилизировал ее, не то ее стабилизировали сами книги, которые хранятся здесь, не то капитан стабилизировал ее именно с помощью книг.
  Таким образом, карманная вселенная приобрела несколько весьма интересных и положительных свойств. Она обновляется. То есть, если злоумышленник или крайне рассеянный читатель унесет отсюда книгу, то через определенное время, после обновления, книга вновь возникает на положенном ей месте. Не возвращается! А возникает вновь точно такая же, как похищенный экземпляр.
  Извольте судить, совершенно без ущерба для этого вместилища книг, на всех посещаемых мирах капитан Таманои щедрой рукой отгружал множество редких и даже уникальных книг, в обмен на многие тонны местных изданий. Если же на планете находились уникальные образцы, то достаточно было поместить такой в Неограниченную Библиотеку (так она называлась), внести в каталог и дать недолго прижиться на полке, а после вернуть, то через некоторое время на своем месте появлялся безупречный, ничуть не отличимый на атомном уровне клон.
  Дальше - веселее. Время, проведенное в библиотеке, не засчитывается в срок вашей жизни. В буквальном смысле. Вы можете провести в библиотеке годы и при этом не постареть, а на выходе из нее едва не рисуете столкнуться с собой входящим. Время-то зациклено!
  Были и другие свойства, но это уже из разряда слухов. Говорили, что библиотека, в творческом порыве ли, от скуки ли, а то и в стремлении к самоутверждению или самореализации, генерировала совершенно новые никогда и нигде не существовавшие книги, порою весьма курьёзного содержания. Есть версия, что это книги, которые были кем-то когда-то где-то задуманы, но никогда не написаны. Болтали, что библиотека порой создает продолжения популярных книг, эдакие фанфики, порою превосходящие по качествам оригиналы от автора. Известно только, что библиотека не терпела пустоты на полках.
  Были и таинственные, не самые приятные побочные эффекты. Но это ж полная фигня, как сказал бы Максим Шуров - герой боевиков, с этим можно лететь! Например, здесь можно было столкнуться с весьма деятельными призраками литературных персонажей. Одно дело безобидный плюшевый медведь, а другое - какой-нибудь Ктулху, или весьма небезобидный шалун Карлсон.
  Обо всем этом мне рассказала словоохотливая Бабушка Микроша в мой вчерашний беглый визит. Сегодня я планировал задержаться подольше. И не только из любопытства. Я помнил и о моем задании, что висело надо мной как... не знаю что.
  
  "Корабельная Неограниченная (в пространстве и времени) Библиотека", - прочитал я вслух, совсем без той иронии, с которой читал вывеску вчера. Ведь вчера я еще не знал, что всё так и есть.
  Я прошел через широкую непрозрачную вращающуюся дверь и почувствовал, что кто-то (возможно - я сам) одновременно выходит из библиотеки.
  Бабушка Микроша восседала на своем обычном месте - высоченном табурете за массивной конторкой. Она была миниатюрной пухленькой очень живой старушенцией с непомерно большой головой. И напоминала сильных духом старушек из фильмов Миядзаки, если вы понимаете о чем я. Ее сморщенное личико могло бы казаться отталкивающим, если бы не приветливое и добродушное, но не без хитринки, выражение. Она приветствовала меня, помахав изрядно удлинившейся рукой. Да ее руки и ноги могли удлиняться раз в пять не меньше - полезное свойство для библиотекаря, особенно если нужно достать что-то с верхней полки.
  Я церемонно раскланялся в ответ, изображая подметание пола перьями шляпы, которой у меня не было. Народ моего племени имеет генетическую предрасположенность налаживать добрые отношения. Может поэтому и выжил, не смотря ни на что. Бабушка Микроша довольно захихикала.
  - Чего изволите?- спросила она.
  - Говорят, у вас тут видели корабельных мышей...
  - Захаживают, - подтвердила она, - хорошо воспитанные мышки. Обгрызают только белые поля, не трогая текст и иллюстрации. Не то что крысы, те едят книги поедом. Хорошо, что крыс на корабле нет. Спасибо нашему коту.
  - Он тоже захаживает?
  - Редко, - ответила со скорбным выражением личика Бабушка Микроша, - коты, как известно, не читатели. Придет, снимет сапоги и спит у камина.
  - Он в сапогах ходит?
  - Полагаю только в библиотеку. Это хорошо воспитанный кот.
  - А сейчас он не здесь?
  - Не видела, посмотрите на полку сменной обуви.
  Я пристроил мои пожитки между полкой для сменки и диалоговым терминалом, выполненным в виде рыцаря в доспехах.
  Полочка для сменной обуви здесь существовала потому, что многие, да почитай все, посетители библиотеки предпочитали ходить здесь "на мягких лапах" в специальных мохнатых тапочках.
  Сейчас на полочке были только хромовые сапоги исполинского размера - подозреваю - боцмана Каюрова и лабутены на фантастических каблуках, сильно подозреваю чьи... Сердце моё бухнуло, ухнуло, пропустило пару ударов, подпрыгнуло и вернулось на место.
  Ничего похожего на сапожки, которые подошли бы коту я не увидел.
  - Жаклин, - сказала Бабушка Микроша, поняв что-то свое по моему лицу, - она в каминном зале, а боцман Каюров по своему обыкновению - в читальном, изучает космические лоции.
  Ну, просто бальзам на душу. А то я на миг подумал, что если обувь их рядом, то и они вместе.
  
  Библиотека была исполнена в готическом стиле, который временами ненавязчиво и органично перетекал в стиль ар-деко, а реже, но так же неуловимо органично в причудливый витиеватый французский модерн. Но готика превалировала.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Суть Игоря Кауфмана.
  
  Мир дан в ощущениях всем сущим органы чувств. Но всем по-разному. В этом суть. Глупцы - кто видит мир иначе, чем я, думает глупец.
  
  Бути Бакэмоно Таманои "Мысли под звездами"
  
  В тот день на корабле появился известный журналист, уфолог, исследователь и популяризатор непознанного Игорь Кауфман - человек, благодаря которому количество непознанного во Вселенной возросло несказанно. Ему захотелось увидеть капитана. Наивный...
  Не удивительно, что уже к вечеру он окончательно спятил. И это пошло ему на пользу, потому что как говорит наш первый пилот: "Два последовательных отрицания равны одному утверждению". Или как я это понимаю: минус на минус всегда плюс.
  Однако, жизнь прикольнее математики: иногда минус на минус это охренительный минус.
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"