Аннотация: Вот к чему приводит занятие любовью с гарпией в полёте...
6.
Ее восторга, как и не было. Она посмотрела на меня с укоризной. Ее указательный палец вдруг удлинился и превратился в тонкий кривой коготь. Она наколола на его кончик один из хрустящих шариков, и отправила в рот.
Прожевала. Проглотила. Скорчила гадкую гримаску.
Втянула коготь назад в пальчик. Словно померещилось.
- Останься со мной, - сказала она ласково.
- Но шпагу теперь не выпущу из рук, - предупредил я.
- Это очень огорчит меня, - проворковала Мишель и надула губки, а потом добавила доверительно, - я опасаюсь всего режущего, острого... Это может повредить крылья.
- Гарантирую, что будь у меня вчера шпага при себе, - сказал я, - твои крылья остались бы столь же неповрежденными... Надеюсь сердце у тебя есть?
- Если ты имеешь ввиду поэтический смысл, то не готова ответить. Так же как и ты о себе, - сказала она, и заулыбалась снова.
Изящный выпад. Я решил быть тупым. Я очень хорошо прикидываюсь тупым. Пожалуй - это мой конёк!
- Нет, я имел ввиду самый физиологический смысл.
- Тогда даже два. Мне теперь следует обзавестись двумя мишенями, чтобы ты не промахнулся.
- Обойдусь.
- До одного из них вчера ты почти доставал... Когда мы занимались любовью.
- Я передумал. Предпочитаю удар в переносицу. Меньше крови. Мозги-то у тебя не в заднице, а на месте.
Она расхохоталась.
- В попке! В этом что-то есть!
- Извращенка!
Нет, это я извращенец! Я вдруг почувствовал возбуждение. Ее обезоруживающая откровенность была еще сильнее, чем игра в глупенькую девочку. Мне удалось соединить ее с образом страшной твари, а она разделила вновь. Я снова воспринимал ее как женщину. Такое бы оружие нашим женам!
- Думай обо мне как о ночной бабочке...
- Ты мысли читаешь.
- Почти нет или почти да.
- Час от часу не легче!
- Легче, - она коснулась своими пальчиками моей руки, - тебе только и нужно, чтобы я не смотрела на тебя в момент трансформации. Если ты окажешься у меня за спиной, то я стану беспомощна.
Боже! Как она это сказала.
- Так просто, - продолжала она, - у меня за спиной. Понимаешь. И только крепко держись за плечи. Это будет здорово. Ни одна женщина тебе такого не предложит. У меня очень сильные крылья. Я смогу подняться в небо.
И я ее собирался в чем-то убедить! Да она сама забьет мозгами кого угодно.
- Будет тебе, - сказал я, с усилием преодолевая дурман, которым она меня окутала. - Давай закончим ужин.
- У меня, кстати, до сих пор болит спина от удара об оконную раму, - капризно заявила она.
Мы уже подружились с ней.
Бред какой!
"Сожрет", - подумал я.
Ты не права, Мишель!
Что-то я упустил! Акая восхитительная, какая соблазнительная идея: заняться сексом с гарпией, когда она еще не гарпия, пережить в процессе ее трансформацию и подняться в ней... с ней... вместе в воздух. Я идиот, что же я упускаю? Хвост!
Все на свете не то, каким оно кажется. Я пытался вернуться в сознание, но тщетно. Кошмар о неспособности проснуться, приснившийся в момент пробуждения. Но я даже в бессознательном состоянии пытался брести вперед, зная, что останавливаться нельзя.
Бесплотные тени. Призраки. Плоды наваждения. Странные тени скользят по краю сознания. Они силятся пробиться через белую пелену. Я старался проникнуть в глубину, придать теням плотность. Узнать их. Рассмотреть. Безуспешно. Я пытался пробиться к миру наружу, рискуя оставить свою белую пелену в арьергарде. Безуспешно.
Везучий я парень! Раскаяние и маразм. Не судите строго. Я умею оценивать свои ошибки. Но только тогда, когда уже решительно поздно.
Я попытался было подняться и потерял сознание. Как это она сказала? "Мы гарпии, единственные существа активные и днем, и ночью... Мне только нужно не смотреть на тебя". Ты не права, Мишель!
И уже начиная стягивать воедино свое существо, я понял, где я и что со мною. Поднялся я, кажется, еще в бессознательном состоянии и двинулся вдоль улицы. Словно начал все сначала.
Все болит! Раскаяние и маразм... Ну, разве можно так вот себя надсаживать? И ради чего? Ну, пожалей, пожалей себя, везучий парень!
Такие дела - как сажа бела. Жизнь как у графина - каждый норовит за горло ухватить...
Ох...
Нужно найти машину. Ехать я сейчас не смогу. Но это не существенно. Машину просто нужно найти. Это будет цель. И будет движение к цели.
Движение - суть - жизнь. Нужно двигаться. Я потерялся. Значит, тем более, нужно двигаться.
Сколько, интересно, я пробыл без сознания? Я выпустил мир из-под контроля, и он стал иным. Насколько? Это зависит от того, как долго глумливая "объективная" реальность была предоставлена сама себе.
Полно.
Вперед!
Эк меня мотает... Вообще, двигаться можно по разному. Важно, чтобы это приносило удовлетворение...
Бббббб!
Что это было?
Больно то как! Ага - это было колено...
Ну и картинка.
Люблю я ... этот... как бишь его?.. Баскетбол. У этих орлов, или вернее страусов, колени на уровне человеческого роста, а пятки... ходят они на цыпочках ... нет, лучше не думать о том, чем бы я наткнулся на эту пятку.
Достаточно того, что от соприкосновения моего лба с коленом из глаз искры посыпались. Я почти уверенно преодолевал улицу по синусоиде и тут - как "Титаник" на айсберг... Была когда-то такая шумная история, когда лайнер трансгалактический на маршевой частоте в ледяной астероид... От этого сокрушительного удара мой организм, прежде находившийся в состоянии перманентного падения, утратил всякую способность к сопротивлению силе тяжести и горячо любимым центробежным векторам Торнадо. Меня швырнуло о булыжную... Выбрал ведь улицу падать! ...мостовую, так что любо дорого. С хрустом и звоном, да еще проволокло.
Лежу и смакую боль во лбу и в затылке. О камень я тоже саданулся капитально. А надо мною проходят эти - пятиметроворостые - с лицами индийских божеств под белоснежными тюрбанами, в белых же одеждах. Плывут на своих чудовищных ногах, мягко ступая подушечками стоп, как призраки. Все в курчавых бородах и на одно лицо...
Никогда не понимал, какая радость быть баскетболистом, иметь такой рост, втрое складывающиеся ноги, поклоняться многоруким богам с аберрациями поведения и бросать мяч в кольцо? Что в этом веселого? И сумотори я не понимаю, хотя и знаю многих из них. Правда в пятисот-шестисот килограммовом человеке и есть что-то весомое.
То ли дело фехтование. Я люблю работать с клинком и понимаю его. Да и сопутствующие физические отклонения не слишком вызывающие: всего лишь избыточно гибкие запястья. Вот только я слишком смешливый, для того, чтобы быть ревностным католиком, а без религии соответствующей спорту не станешь профессионалом.
Прошли. Вставать надо. Снова собирать себя покучнее и заставлять идти. Сел я с трудом. Странно, но в голове прояснилось немного. Это плохо или хорошо? Таков вопрос. Ответа нет. И не очень-то надо!
Садануться - это от слова садизм - означает удариться с особым цинизмом. Это слово новое. Я его только что придумал. Или вспомнил, что существенной разницы не составляет. Придумать - это всего лишь означает - правильно вспомнить. Это правило новое - я его только что придумал. Или вспомнил?
Возле меня происходило какое-то движение на уровне мостовой. Улица совершенно пустынна. Никого.
Баскетболисты испарились, словно и вправду были призраками. Они выходили из своего храма. Но куда подевались непонятно. Ну и ... с ними! Кто у них там главный? Танцующий Шива, кажется. Вот он и с ними!
Голова моя моталась как обтекатель антенны с выбитым блоком стабилизации на цель. Тяжелая, глупая и крайне подвижная. Весь мир в кадре летал мимо глаз, как сумасшедший.
Возле меня копошился загадочный объект. Он издавал звуки. Навести на него антенну не получалось.
Оно двигалось само. ОНО было белое с рыжим. С какими-то приспособлениями, в тон слоновой кости, наводившими на легкомысленные ассоциации.
Ноги! Вот что это были за приспособления. Голые. Женские. Ноги!
Инструмент, которым оно пользовалось для извлечения звуков отрывистых, немелодичных и носящих оскорбительный подтекст, изначально предназначался явно для более благородных целей. Скорее всего, для пения соло и хором. Можно было бы этим инструментом и говорить. Но что-то ласковое, обволакивающее и обязательно мелодичное.
Наконец волна вязкой "дури" на некоторое время схлынула, и я навел резкость.
Оно оказалось девицей приятной во всех отношениях, рыжей смазливой и почти голой, видимо с тем, чтобы не потерять свежести... Голой, если не считать легкого белоснежного платица-балахончика, в античном вкусе, то бишь, не предназначенного скрывать что-либо от взглядов, как случайных, так и вдумчиво сосредоточенных.
Она сидела попой на каменке, в позе куклы на прилавке и смотрела на меня глупыми красивыми глазами. Прошу заметить, глаза были делано глупыми. Это интриговало.
Она была Маленьким Принцем, а я удавом, проглотившим слона.
"Рыжая!" - зло подумал я, и картинка опять скользнула в бок, кривясь и опрокидываясь.
Вернулась "дурь"...
Чудеса в решете - дырок много, а выскочить некуда!