Аннотация: Он был писателем - любил и умел писать. Не заканчивал большинство замыслов из-за подсознательной боязни провала, так же как юноша опасается знакомиться с девушкой из страха быть сразу отвергнутым. Но писать - и любил, и умел.
Варфоломей был писателем: в том смысле, что писал, но не в том, что издавался.
Он долго сетовал на непонимание и косность издателей, на хромую судьбу и бесплодно мечтал о том, как поднимается по лестнице в небо, к райским земляничным полянам популярности... да что там - мировой славы (!); но, едва освоив первую ступеньку этой лестницы, и не торопясь подняться на вторую, заподозрил, что в действительности это дорога в ад.
Путь к успеху оказался стиснут узкими стенами форматов книжных серий, устлан нереализованными добрыми намерениями и освежен по обочинам терновыми кустами редакторского скудоумия.
Он заклеймил себя: поставил диагноз - неформатный писатель и сделался популярным в узком кругу друзей, собутыльников, поддакивателей. С чем и почил на сих сомнительных лаврах, утешаясь благожелательными комментариями в самиздате сети, да спорадическими бумажными публикациями без критики.
И теперь вот прорубило! В кои-то веки он решился участвовать в конкурсе. Литературном, что характерно! Конкурс сулил немыслимые головокружительные перспективы: публикацию в толстом журнале, издание сборника (братская могила) лауреатов, и рассмотрение иных рукописей солидным издательством с большой вероятностью контракта...
Изучив свой весьма беспорядочный архив Варфоломей вдруг с ужасом обнаружил, что предложи ему кто-то сейчас же "миллион за нетленку", ему нечем было бы ответить: все наброски, замыслы, эпизоды и начала без конца. Перед мысленным взором он видел жемчуга гениальных замыслов и золотые россыпи шедевров, а на поверку написано-то... Да ничего не написано. Только и есть, что пара десятков неформатных рассказов, которые по сути своей - бессюжетное нытье и сетование о тяжелой жизни, игра в логические парадоксы (в моменты благорасположения к логике), олитературенный самую малость банальный "дыбр", эссе, да "атмосферные" эпизоды чего-то большого, недописанного, недодуманного, недосочиненного.
Варфоломей сел писать.
Он был писателем - любил и умел писать.
Не заканчивал большинство замыслов из-за подсознательной боязни провала, так же как юноша опасается знакомиться с девушкой из страха быть сразу отвергнутым.
Но писать - и любил, и умел.
Итак!
Тема "Билет в один конец" не представляла интереса. По крайней мере - поначалу. Сразу рисовалось что-то героическое, но с неожиданной развязкой: подвиг или самопожертвование: "пойди туда, не знаю куда" и что-то такое герой должен был бы там сотворить. Короче - невыполнимая миссия. Какое-то герой получает задание, не очень важно какое, но в процессе исполнения сталкивается с проблемой, которую следует решить в ограниченное время. Каждая попытка решить ее только усугубляет ситуацию, но вдруг - отважный выбор, изящный поворот и все получается. И тут возможны варианты, но... Как-то не интересно - так и о таком уже писали. Мало того, - это мог бы с радостью купить любой журнал и раскритиковать любой критик. Иначе говоря - это был "формат".
Варфоломей подозревал, что прочие участники напишут о путешествиях и железнодорожных билетах.
Собственно жизнь сама - билет в один конец и невыполнимая миссия. Для большинства.
Все люди затерялись в толпе себе подобных и счастлив уже тот, кто способен заглянуть за край толпы. Даже не единицы, а дроби с нескончаемыми нулями после запятой могут выполнить миссию своей жизни и становятся целыми числами - цельными значениями.
Что касается темы "Работа над ошибками", то здесь было чуть больше простора. Так казалось поначалу.
Если жизнь прошла впустую, то никакой компенсации не предусмотрено... Но как бы была возможность что-то исправить, то...
Начать с того, что такие сюжеты как "Всемирный потоп" и "Апокалипсис" вполне укладываются в эту тему. Являясь ничем иным, как работой над ошибками неких высших сил.
Количество сюжетов в фантастике ограничено: изобретение, путешествие во времени, путешествие к далеким планетам, путешествие в иные (параллельные) миры, вторжение извне и т.п., а так же их несчетные сочетания.
Все радости и гадости мира происходят от ума. Все творится прежде там - в сознании и получается таким, какой это был ум.
Варфоломей пошел прямо по списку.
Изобретение. Это нетривиально. Для научной фантастики нужно знать науку или хоть изредка читать научно-популярные журналы. Варфоломей не читал. Но не считал это препятствием. Пусть кто-то что-то такое изобретает. Изобретает, изобретает и вот - изобрел. Прибор какой-то. Скажем "Казуатор" - золотой компас, который ничего-то такого не показывает, но превращает обыденность в "казус импровизус". Работает на совершенно ИНЫХ физических принципах. И сразу же к прибору тянутся липкие ручонки темных могущественных сил. А изобретатель применяет свой прибор для исправления реальности, работу над ошибками Создателя затевает. И доисправляет до полной невменяемости окружающего, но темные и могущественные, пользуясь наивностью героя и попустительством автора, завладевают изобретением. И тоже принимаются исправлять. Тут спадают покровы и отверзаются глаза! Наш герой ценой жизни исправляет главную ошибку, уничтожает прибор и произносит прочувствованную речь в финале...
Мы сейчас то, что желали раньше и будем тем, чего хотим сейчас.
Варфоломей уже грезил чудесным новым миром, в котором происходит все это безобразие - эдакий стим-дизель-кибер-панк, с элементами ограниченной магии и неограниченного кафкианского абсурда!
Объем романа! Даже романа-опупеи. Отставить и прекратить! Это Варфоломей может и напишет, но когда-нибудь. Можно конечно вместо рассказа написать конспект романа (так часто делают) или выписать один из эпизодов и задвинуть под видом рассказа. Нет. Уж нет.
Дальше - путешествие во времени: туда и обратно. Обратно и туда. Ну, это прямо-таки протокольно из предложенной темы! Человек отправляется в прошлое во вчера, позавчера или на тысячу лет и там что-то такое исправляет. Самый примитивный ход - личная трагедия, которую путем рихтовки и доводки напильником юноша (почему юноша? Да потому, что подростковый сюжетец!) пытается починить.
Он преследует неясную, но смутно ощущаемую цель. Однако, попасть в цель можно только если ее видишь.
Он многому научается в своих попытках и выбор его в финале совершенно непредсказуем. Хотя, что тут предсказывать, - очевиден!!!
Очевидность угнетала Варфоломея. Нет, он должен двигаться дальше.
И тут забрезжило нечто... Герой выходит из дома и едва не попадает под машину. Чудом спасается. Ну, пусть для большего страху - автобус. Черный автобус полный обреченных... Нет, чушь, просто автомобильчик - микролитражка с блондинкой за рулем. Блондинка - оживляж и обманный ход. Вот он спасется и приходит на неинтересную работу, вечер проводит в неинтересной компании, и думает о том, что был на волосок от смерти... Ему бы по закону жанра переосмыслить жизнь, но он настолько инфантилен, что никакого потрясения и переосмысления не переживает. Просто прикольно ему, что чудом избежал...
И вот это несимпатичный герой, молодой обыватель, приходит в свою холостяцкую келью и являются к нему двое.
- Сидор Матрасыч Наперников? - спрашивают.
- Я, - говорит он.
- А паспорт позвольте полюбопытствовать?
- А вы кто такие?
- Мы объясним, если докажете, что вы это вы.
Предъявляет паспорт.
- Мы из будущего, - говорят люди в сером. - Подчищаем, исправляем, работу над ошибками проводим. Вы, Сидор Матрасыч, есть ошибочка.
- Тойсь, как это? - удивляется недалекий герой.
- Да вот ведь, вы сегодня чуть не погибли.
- Было дело.
- А должны были не чуть, а напрочь! Вы, батенька, уже целый день лишний загостились на этом свете. Мы должны исправить. Иначе все наше светлое будущее, прекрасное и гуманное гикнется и аннигилирует.
- А чего же вы меня по-тихому не замочили, а объясняться пришли, - прозревает наш простофиля, - ась?
- А мы же гуманисты, епрст! Мы можем замочить только в случае сознательного вашего выбора и непротивления, во имя и для великой цели спасения человечества!
- Ага. А если я вас посылаю сейчас лесом, то вы просто валите по холодку?
- Нет, останемся убеждать. Человечество будущего обязывает.
Тут несколько трогательных реприз. А потом нашего непростого простака осеняет!
- Пацаны гуманисты, а если вы меня к себе заберете в это ваше светлое и гуманное, то в этом времени меня уже ж не будет напрочь. Тойсь ваша мишон будет из комплит, а?
Гуманисты будущие переглядываются, препираются, но приходят к выводу, что - да. И забирают его в на тысячу лет вперед.
Ну, тут красоты и виды, футурология, комическая или сурьезная, в зависимости от избранного поджанра, но не чересчур... День проводит Сидор в будущем, впрочем, такой же неинтересный, как и в его времени, ибо не время украшает жизнь человека, а жизнь человека украшает его время. А вечером...
Приходят к нему двое в серо-буро-малиновом. И говорят:
- Вы не должны существовать и в этой реальности. Мы из будущего еще за пару тысяч лет тому вперед. И надо вас замочить.
Ну, он опять в свою дудку:
- А заберите, штоль, меня к себе? Чего вам меня мочить?
А они:
- А чего не замочить?
А он:
- А вы разве не гуманисты?
А они:
- Отнюдь, и ничуть этим не смущаемся.
Абзац.
Тут Варфоломей почувствовал что-то вроде дежа-вю. А не совершил ли он нечаянный плагиат увлекшись очевидностью сюжета. Опять очевидность. Нет! Прочь!
Космическое путешествие - вдоль и поперек изъезженная тема и уже тем - вызов! Варфоломей помнил годы, когда все писали такие рассказы и зачитывали друзьям с предисловием: "Ну, начало я читать не буду. В общем - летим, прилетели, сели на планету".
Итак...
Летим. Экспозиция. Миссия не то чтобы невыполнимая, но рутинная. Экипаж, позевывая, - бдит. Вселенная простирается. Цель в прицеле.
Задача - спасти некоего космического миссионера - Лемюэля Гуливерыча Ливингстона. Он потерпел на планете. Найти и спасти.
Сели на планету. Там, цивилизация, понимаешь. И Гуливерыч витийствует среди аборигенов - цивилизаторствует.
- Бросьте ребячиться, - говорят ему, - оставьте их жить своим почином. Айда с нами! Там на родине, через пару дней открытие памятника в парке на коне и с веслом. Вам, памятника, что характерно. Не ужели желаете посмертно?
- Я хочу, чтобы местные аборигены прошли свой путь! - проповедует Гуливерыч, - но не повторили наших ошибок. Не пролили морей крови, и так далее и со всеми остановками. Я помогу им обойти многочисленные грабли, на которые наступила наша цивилизация!
Уперся!
И никак этот мишон не комплит. Экипаж спасателей в тихой панике. И тут уж они сами понимают, что лучше бы им остаться здесь, ради светлой цели. Но.
Аборигены приносят им увязанного лианами Гуливерыча с кляпом во рту и говорят:
- Забирайте. Мы сами хотим наступать на свои грабли. А то приперся и учит, учит. Достал совсем. Летите к себе с миром. Если в ближайшее тысячелетие мы себя не уничтожим войной или экологической катастрофой, то сами к вам прилетим. Ждите.
Тут масса ходов и вариантов. Галереи характеров, красоты и виды, бездна вариантов цивилизации, приспособления и откровения. На этот сюжетец можно писать рассказы всю жизнь. И ни разу не повториться.
Человек может потерять только то, что дорого и получить только то, что не нужно. Все остальное в его власти - добиться или отвергнуть.
Вторжение! Война миров. Пришельцы извне! Визит явный или скрытый, контакт...
Прилетели к нам (варианты и варианты) и что-то затевают. Плохие, хорошие, злые.
И вот... Оказывается - жизнь на земле - есть дипломная работа неких студентов. И прибыла экзаменационная комиссия, дабы принять защиту работы. Плохие - оппоненты защиты, пытаются все краеугольные камни сделать камнями пробными, перещупать у нас все больные зубы, расшатать устои... Хорошие - пытаются помочь - ошибочки исправить и настроить то, что, как известно, не поддается настройке и регулировке. А злые - тут простор - и не злые вовсе, а беспристрастные - профессор с ассистентами. И потому злые...
И вот главный герой...
...Ад подступал незаметно и исподволь. В хаосе буден его никто поначалу не заметил. Первое на что обратили внимание, так это резкое увеличение случаев исчезновения людей.
Здоровые, физически крепкие мужчины, социально адаптированные, без психических отклонений, в возрасте от 25 до 50 лет внезапно, без причин и поводов исчезают средь бела дня в людных местах. Они отсутствуют неизвестно где от трех дней до полугода. Затем некоторые из них находят себя возле железных дорог, на конечных станциях трамваев, реже около шоссе. Они не помнят ничего о себе. Новейшее, еще не изученное явление в медицинской практике: биографическая амнезия. Кроме того, что выясняется далеко не сразу, у этих людей исчезают некоторые склонности, таланты и профессиональные навыки. Не все, а только некоторые.
Ищет милиция, изучают врачи, угрюмо и бесплодно ворочают мускулами спецслужбы под покровом государственной тайны. Несомненно: у причины этого явления где-то есть голова с ушами, а где-то длинные ловкие руки и быстрые ноги...
Потом, или не потом, а может быть одновременно, начали беспричинно сбоить компьютеры. Поговаривали о новом сетевом вирусе непонятного происхождения. Но сбоили и компьютеры, которые отродясь не были подключены к сети.
Следом начали отмечать и небывалую эпидемию исчезновения животных. И почти сразу за этим - нападения. На людей нападали какие-то твари, мутанты, уродцы. Они оставляли следы, по которым невозможно было определить, что это за существа. Они получили два собирательных названия: "Химеры" - окрестили их судмедэксперты и народ назвал их "чупакабра".
Вот эти-то нападения и стали официальным признанием того, что ад наступает. Но до того, чтобы объединить меж собою все три ветви аномалий было еще далеко.
Во всяком расследовании есть три опорных точки, три вопроса на которые надо ответить, чтобы изловить преступника:
Кому это выгодно?
Кто имел возможность сделать это?
Кто за этим стоит?
Когда совершается единичное преступление, то речь идет о первом вопросе. Когда серия - присоединяется второй. Когда речь идет о массовом явлении, то возникает тень организации, которую кто-то возглавляет и начинает быть актуальным третий вопрос.
Кто стоял за всеми бедами обрушившимися на старую Землю? Да полно, и возможно ли такое, чтобы кто-то мог быть единолично ответственен за эпидемию зла и насилия?
По терминологии Читательского Клуба - этого темного Ордена, тайной организации, неизвестно из кого состоящей и неизвестно кому служащей, Его называли Смотрителем Дорог. Но стрелочником, который всегда во всем виноват, он никак не был. Это надо понимать. Он был велик, могуч, ужасен и самонадеян. Именно поэтому он и решил уберечь целый мир от того, что неминуемо к нему приближалось только тремя пальцами.
Тремя пальцами - какая ирония.
Так и видится, как это Смотритель Дорог говорит кому-то: "Да мне Землю спасти - как три пальца...".
Нужно уразуметь, что пальцы у надвечных сущностей, они совершенно исключительные пальцы. Они вполне самостоятельны, автономны, где-то разумны и могут принимать решения. Как конструктивные, так и деструктивные к сожалению.
Беда с ними, с надвечными сущностями.
Суть существования пальцев руки в том, чтобы сотрудничать. Это их неотъемлемое качество. Одним пальцем только в носу ковырять. А вот вместе они уже на что-то способны. Если не утратят навыка сотрудничества.
Поэтому мудрейший Смотритель Дорог, и предположить не мог, что пальцы его в буквальном смысле отобьются от рук!
Намерения его были самыми благими, если только к ним применима превосходная степень. Вот только кому как не смотрителю дорог полагается знать, куда вымощена дорога благими намерениями.
Только нам ли - ничтожным - иронизировать над ошибками надвечных. Уж точно не нам.
Итак: три пальца Смотрителя Дорог.
Первый повинен в исчезновении людей... он подчинял людей своей воле, превращая в бескомпромиссных солдат лишенных чувства самосохранения. Его прозвали "похитителем тел".
Второй - был информацилонным вирусом, подчиняющим себе механизмы.
Третий - подчинял себе животных поглощая биологическую массу и переплавляя в разнообразные живые формы в жизнеспособные биоконструкции.
О, эти три демона - три пальца ада - должны были сплотить разум людей в едином порыве и дать им в распоряжение биомехов - биологически-техногенное оружие чудовищной силы, подчиненное единому разуму.
Но вместо этого они... Поссорились. Лишенные центрального руководства эти шаловливые пальчики передрались из-за того, кто из них главный и кто будет осуществлять общее руководство спасением человечества.
Человечество в результате этого конфликта ввергнуто в хаос. Вместо того, чтобы оказать интегрально-позитивное воздействие три адских пальца оказали парциально-негативное.
Однако, человечеству, подвергнутому атаке неодолимых демонических сущностей было невдомек, что нечто не в пример более ужасное приближается к нему все стремительней и времени на отпор остается все меньше.
Вместо сплочения перед лицом великой беды люди втянуты в битву - самый настоящий Армагеддон.
Зомби, машины и биоконструкты схватились в последней битве. Все живое на земле и плоды человеческой цивилизации ведут истребительную войну, которая непременно приведет к самоуничтожению. И только немногочисленные повстанцы, сохранившие свое человеческое естество, пытаются противостоять наступлению ада на земле.
Равно как добро и зло - не мировые константы, неотъемлемо присущие чему-то или кому-то, а всего лишь состояния, так и демоны - не носители разумной воли кого-либо или чего-либо, а просто функции. Демоны должны действовать и только так они осуществляют и реализуют свое существование.
Функция - Y=f(x) означает, что х под некоторым воздействием f превращается в Y. Иными словами - Y - есть х в состоянии f. Где f - есть демон.
Демоны безотказны и эффективны. Они не дают сбоев. Они не добры и не злы. Они демоничны.
...
Старик появился из под забора на холмике, прямо из кучи обломков, заросших лопухами. Выглядел он довольно безобидно. Впрочем, именно безобидный вид и настораживал немного.
Настораживал не только меня - попутчица притиснулась к моей спине на заднем сиденье...
- У вас небольшое преимущество перед прочими - по два колеса, а не по четыре, - заговорил он миролюбиво, - может и проскочите. На верхней дороге кордон. На нижней вроде безопаснее. Там люди.
- Люди?
- Люди. Трое в машине с открытым верхом. "Плимут Баракуда" оранжевого цвета, - в его руке появился бинокль, - взгляните.
Я взял бинокль.
Начал всматриваться вдаль.
- Левее, - сказал старик, - вон видите. Ведут себя почти естественно. Вот только женщина на водительском месте... Она все время держит руку поднятой вверх.
- Может гипс, шина? Травма?
- А может сбой программы. Я бы сам двинул туда - на нижнюю дорогу, - сказал старик, - но вот эта рука меня и смущает. Не лучше ли рвануть по верхней и попытаться проскочить?
- Как вы это себе представляете?
Вместо ответа он протянул мне руку и представился:
- Профессор Калтебер, программист, без пяти минут Нобелевский лауреат. Вешу шестьдесят килограммов.
- Шестьдесят? - переспросил я, не понимая, к чему он клонит...
- Да, - кивнул он, - скорее даже меньше, в силу видимых причин. Неделю пришлось поститься. Ваша спутница весит от силы сорок, ну и вы около ста. Ваш байк выдержит нас троих без потери скорости и маневренности. Я в давнем прошлом тоже байкер, знаете ли.
Без пяти минут нобелевские лауреаты вот таким образом напрашиваются в попутчики - буду знать.
Вот только на кой черт он мне нужен.
Карманы у него оттопыривались.
Надеюсь там не печенье...
...
Варфоломею стало скучно. Ему всегда становилось скучно, когда сюжет и персонажи выстраивались в бесконечную вереницу ярких картин.
Оставалось это лишь написать. А писать было скучно!
А вам скучно? Ели нет, то продолжение следует.
Варфоломей встал из-за стола и пробежался по комнате. Да что же это? Все что ни возьми превращается в "кирпич" - новое определение романа - "многа букаф, написанных мямликом и опубликованных шустриком"...
Почему не рассказ?
Кто-то придумал, что рассказ написать сложнее, чем роман.
Хотя, здравый смысл за то, что ничуть не труднее, но гораздо быстрее.
Что такое вообще рассказ?
По идее все, что рассказано - рассказ. Все что высказано - высказывание... Или нет?
Варфоломей этого не знал, но догадывался. Рассказ - некая демонстрационная модель - эпизод, в той или иной степени завешенный и замкнутый на себя, на основе которого автор может наглядно показать какое-то наблюдение, идею, мысль, соображение. Не словами, но действием - событием автор раскрывает некую идею. Сюжет либо подтверждает, либо опровергает какой-то тезис.
Следует не рассказать читателю, что вы думаете о жизни по какому-то поводу, а показать как эта мысль работает на практике. Согласно неопровержимому закону Теодора Старджона: фантастический рассказ основан на научной идее, и без нее существовать не может.
Ведь что такое хороший рассказ, это история, которую хочется пересказать приятелю. Отличный рассказ, это история, которую после прочтения хочется немедленно перечесть заново.
В основе всякой истории лежит совершенное действие. То есть сперва читателю необходимо объяснить правила игры, затем указать, какая задача стоит перед главным героем и, наконец, позволить герою активно действовать, чтобы выполнить поставленную задачу.
Перипетии действий, вот, что интересует любого читателя в первую очередь. Все остальное - украшения, которые радуют глаз автора (иногда и читателя). Когда задача героем выполнена, произведение кончается.
Другой вариант, история - анекдот, вся соль которого заключена в неожиданном поворот событий, оригинальном ходе, фразе и т.п.
Нет, логика за то, что - рассказ написать ничуть не труднее чем роман, зато гораздо быстрее.
Труднее его сконструировать. Рассказ (душещипательный, комический или фантастический)подобен трюку иллюзиониста:
1. идея - леди исчезает;
2. исполнение - трюковое оборудование;
3. антураж - костюмы, грим, ассистенты, собственно подсадная леди, заряженная в зале;
4. мир в котором все происходит - драматургия и сценография, декорации, отвлекающие жесты, заманухи и обманки, свет и звук, реплики...;
5. написание рассказа сродни премьере трюка после месяцев репетиций, ибо написанный рассказ должен быть отточен на уровне предстартовой подготовки, потому что теперь он подвергается минимальной шлифовке (обычно после выдерживания в столе) и идет либо в публикацию, либо в корзину.
Однако, если фокусник показавший сделанный трюк может ограничиться демонстрацией того, что "ни одна леди не пострадала", то писатель не имеет на это права.
Писатель обязан объяснить (или дать всю необходимую читателю информацию для самостоятельного открытия) какого черта леди исчезает, кому это нужно, кто виноват, куда она исчезает и зачем опять появляется!
От трех до пяти страниц объема на все это должно быть достаточно (меньше - анекдот). И не потому, что краткость - сестра таланта. Сестре таланта никто не мешает быть косноязычной дурой.
Просто не нужно впихивать сюжет в малый объем, нужно брать сюжет соответствующего объема. Пинту эля не пьют рюмками по 22 грамма. В рюмку наливают напиток покрепче.
Другое дело неформатный рассказ. Не коммерческий. Где-то с потугой на интеллектуальность. Варфоломей переболел этим и не хотел быть таким. Он знал эту неформатную публику как облупленную!
Этот народец способен производить только тонны нытья самого банального содержания. Основная тема - ой-ёй-ёй, какое говно моя жизнь. Как мне плохо в говне! Вы не представляете как мне плохо в говне. Откуда вам знать? Вам-то хорошо. Вы не в говне. А я в говне. Я в полном говне.
То есть, я бы понял, что автор описывает своё любимое место и состояние обитания с целью последующего рассказа, как главный герой героически вытаскивает себя из этого самого экологически чистого продукта. Но в большинстве рассказов герои даже не предпринимают попытки выбраться из вязкой дурно пахнущей субстанции. Все они только ждут, что вдруг прилетит некто, неизвестно кто в голубом вертолете, в черной шляпе и с тростью... И нежно возьмет их под ручки и, нашептывая ласковые слова, вытащит их из этой ямы, которая называется жизнь.
Золушка заслужила подарок феи трудолюбием и стоицизмом. Тем более, что подарочек был - демоверсией с обрезанным (до полуночи) ресурсом. А чтобы получить рабочий вариант программы, нужно было приложить усилия. Включить и задействовать личные ресурсы, доказать право и блюсти лицензионное соглашение.
За нытье никому ничего хорошего не воздавалось никогда. Читаем и перечитываем классику.
Ей богу, это не конструктивно и не соответствует темам конкурса: "Работа над ошибками" и "Билет в один конец". Первая тема совершенно определенно требует показа именно работы, которую должен совершить главный герой рассказа, другая должна, видимо рассказать о решимости героев, которые взяли на себя ответственность и отправились туда, откуда нет возврата. Значит надо говорить о целях, которые настолько важны и хороши, что герои готовы отдать за них жизнь. Иначе рассказ лишен смысла.
Произведения-рассуждения тоже не должны появляться среди рассказов, так как они по сути своей не являются рассказами. Для рассуждений должны быть отдельные конкурсы.
Варфоломей собаку съел на типичных ошибках начинающих, не только потому, что сам наступал на эти грабли не один десяток раз. Большинство авторов грешит неточностями! Читатель не лопух! Сколь бы не был умен и талантлив автор, читатель - гениален, ибо имя ему легион. Он сразу видит, когда автор не представляет себе того, что описывает, всюду "какие-то тени", "какие-то облака", "какая-то птичка"...изощренная трость с обязательной львиной головой. Ни какой фантазии. Или: "его речь журчала"! Каков пассаж?! Обычно журчит моча, речь - льется. И нельзя писать "противоположный конец какого-то чего-то терялся в каком-то мраке", надо писать честно, конкретно и образно: балденный замок прятал охреительные башни свои в офигительно прекрасных облаках, сквозь которые просвечивало далекое тусклое солнце. Образность речи должна стать второй по важности задачей любого писателя. Первой должна стать кристальная ясность действий главного героя. Читателю должно быть понятно, что и для чего делает герой. Кроме этого, каждое действие должно иметь свою причину, бессмысленные действия должны быть безжалостно изъяты из произведения на стадии черновика. Если причина действий неясна, то это лит прием, который должен нести свою собственную специальную нагрузку: создавать атмосферу, например, либо служить задачей для героя, который ведет расследование, что и почему случилось. Литература не жизнь, в ней ничего не происходит просто так.
Одной из самых важных задач писателя является задача писать понятно. Вот когда инженер выпускает чертежи, то всегда имеет в виду, что они попадут в руки к рабочему, который увидит их в первый раз. Значит, они должны быть понятными и читаемыми! Так и с рассказами, история должна быть ясна не только вам, автору, и не только вашим друзьям, которым вы в любой момент можете все объяснить, но и человеку, который только-только ознакомился с вашим текстом.
Рассказ на тему "Работа над ошибками" подразумевает под собой определенное действие или обстоятельства, которые герой сперва считал верным, затем открылись новые обстоятельства, и герой кардинально меняет свое мнение, то, что раньше он считал верным, оказалось ложным. Теперь он вынужден производить некоторые действия, работу, чтобы исправить ошибку. В произведениях молодых талантливых авторов действие зачастую отсутствует напрочь. В черчении есть понятие - сборочная единица - это то, что можно разобрать на отдельные детали, а детали это то, что дальше не разбирается. Так вот, самодеятельные рассказы, которыми переполнены сетевые ресурсы, никакому разбору не поддаются. Это простейшие однострочные организмы, вроде инфузорий, которые лупают беспомощными ресничками, мол, пожалейте меня, беспомощного.
Писать можно по всякому. Проще всего писать так, чтобы тебя не поняли. Это Варфоломей уже пережил как этап. А для конкурса нужно писать понятно.
Как же этого достичь?
Сюжет не проблема, да. Убедившись, что на предложенную тему Варфоломей способен написать несколько романов и пару сборников рассказов он задумался о том, как писать. Любой начинающий на этот вопрос ответ знает: писать надо НЕ ТАК как писали до меня.
В безудержном стремлении писать не так, как писали до него, юное дарование рискует угодить в дебри сложносочиненной невнятицы и стать оригинальным до такой степени, что его никто не сможет понять.
Необходимо помнить, что "писать не так" означает не "писать иначе", а писать в первую очередь лучше, то есть еще проще, еще доходчивей, еще информативней, чем это делали до вас.
А писать иначе, искать свои, отличные от общепринятых, изобразительные средства нужно тогда, когда в совершенстве овладеешь мастерством "глаголом жечь" так, как жгли прежние мастера.
Сколько, кстати, в русском языке существует времен глаголов? Разумеющий грамоту человек оперирует тремя: прошедшее, настоящее и будущее. Человек, сталкивающийся с необходимостью написать внятный текст различает около девяти. К примеру, прошедшее разовое: пил, курил, говорил, любил, имел и прошедшее повторяющееся - сиживал, пивал, куривал, хаживал, прошедшее начинательное - и ну плясать, ну горланить...
Однако их более того! Настоящее регистрирующее, настоящее предположения, настоящее времени момента речи, расширенное настоящее - характерны для научного стиля. Официально-деловой: настоящее предписания, вневременное действие, будущее долженствования, будущее условное. Публицистический стиль: настоящее историческое, художественный: мгновенно-произвольное, междометные формы, давнопрошедшее время...
А ведь есть еще наклонения, виды, залоги.
Для повествования надобно определиться не только с лицом рассказа: первое, второе, третье и числом оного лица, но и со временем. Причем со временем как раз можно ловко играть. Это нетривиально.
Но как же делается рассказ?
Рассказ плохо написан не тогда, когда он написан плохо, а тогда когда он плохо придуман. Если аттракцион хорошо придуман, отработан, отрепетирован, то успех гарантирован.
Когда рассказ хорошо придуман - писать можно и без стиля вообще по принципу "жили-были". Язык и стиль - отделка. Конструкция должна быть жизнеспособной и без нее.
Варфоломей пробежался по комнате снова.
Его взгляд упал на книжную полку. Тусклое золото корешков. Ломброзо "Творчество умалишенных". Он взял книгу и раскрыл. Почему-то сразу на главе "Маттоиды - графоманы".
Варфоломей вздрогнул.
Признаки графомана:
Графоман не желает учиться и развиваться. Всякое написанное им слово - золото...
Графоман не принимает критики, равно как не приемлет и самокритики.
Варфоломей взглянул в окно. Прожектор на вышке сиял словно НЛО. В ночи под ним рокотала товарная станция и мимо, прочь - в дальние страны - уходили поезда.
Ладно. Что там у нас осталось по списку?
Параллельные миры. Как вариант - альтернативная история. Но для того, чтобы писать альтернативку надо знать историю, как минимум. А потом просто применить к ней сослагательное наклонение.
Историю Варфоломей не знал.
Пусть будут параллельные миры, и пусть их будет много. Ага...Ох, про эти самые параллельные миры столько всякой неправды, да напраслины понаписано! И такие они и сякие. Тут нужно правила игры изобрести.
Пусть параллельные миры будут мирами с альтернативной историей цивилизации. И пусть они будут взаимосвязаны. В одном мире ткни так - в другом выйдет эдак. И существует закон... Пусть будет это "Закон Сопряжений" трактующий алгоритмы взаимозависимости миров.
И есть некая команда, которая странствует по мирам и "тыкает" там и сям, поправляя пути развития, чтобы оптимизировать реальность собственного мира. У них теория такая, что есть ГЛАВНЫЙ мир - ось миров и есть ответвления от главного ствола. И вот они прореживают крону этого мирового дерева, чтобы не шел главный ствол вкривь и вкось, и чтобы второстепенные ветви не мешали его развитию, а если и влияли, то сугубо благотворно.
Команда - опять же - галерея портретов и характеров.
Маленький Изя (рожа 17 дюймов в диагонали) - пулеметчик и подрывник, и специалист по собственной безопасности команды, готовый ко всему, а при нем капрал Ковальски - тактик - если вам нужен план, то это к нему.
Капрал Ковальски необходим в любой команде! Перемотайте любой боевик, где американские военные спасают и насаждают свободу с демократией, где действует спцгруппа, и встретите вездесущего Ковальски.
Немногословный профессор Езики Дохлемухи - просто гений, немного безумный, исполненный личной силы, боевого духа и всякой самурайской ерунды.
Анна Бздемс (внучка Лары Крофт, праправнучка Алана Квотермейна и внучатая племянница Индианы Джонса) - красивая, как ангел; злая, как черт и умная, как эпиграф к роману "451 по Фаренгейту".
И возглавляет группу таинственный полковник Вампука Джексон (теолог, графолог, индолог, ассиролог, языковед, а так же многих наук и искусств -вед и тайный жрец Вуду) известный тем, что никогда не спешит, когда некуда больше спешить...
И были врата золотые и каменный свод. И дали далекие и места небывалые. И свет нездеший озарял путь героев!
И шли они путем долгим непрямым. И не искали подвигов и славы, а просто исполняли порученное.
И приключались приключения и привалы устраивали с разговоравми умными.
И тропа меж миров вела их дальше и дальше от родного измерения...
И всюду учиняли они погром и кавардак и били людей ногами для их же пользы.
И тут появляется другая команда и говорит:
- Это не ваш, а наш мир главный!
- И что?
И... И все, как в том анекдоте про смерть за дверью. Это, извольте ли видеть, уже сериал из, как минимум, 11-ти книг...
Варфоломей сохранил очередной файл и лег спать.
Утро вечера мудрёнее! Он не утратил решимости родить рассказ и очень надеялся наснить его себе во сне.
Тоже метод литературной работы, не хуже и не лучше любого другого!
А значит - продолжение следует...
За окном зябко, влажно, мимо стекла тревожно проносятся и исчезают жухлые бурые листья. К вечеру в холодных трубах отопления что-то оживает, шуршит, подвывает. И странное дело, спиной чувствуешь, будто в квартире, кроме хозяина присутствует еще кто-то незримый.
Ночью Варфоломей спал плохо, часто пробуждался, словно бы его неожиданно пихали под ребра, ворочался в постели, словно немолодой волк в логовище, вздыхал, ходил в туалет и на кухню, пил остывшую воду из чайника и напряженно вглядывался в черноту за шторами.
В висках стучала мысль - жизнь проходит.
От всей этой суеты Варфоломей утром был раздражен и рассеян. Позавтракал омлетом, неловко сломавшимся пополам, когда его переносили на тарелку, и скучными бутербродами с колбасой и сыром, выпил кофе, растворил в большой кружке еще порцию кофе с молоком и сел к своему компьютеру..
Удалил спам из поты, открыл Жжижу и прокрутил ферендленту, некоторые посты прочитывая по диагонали в ожидании чуда, пока не понял, то очередной раз оттягивает момент начала работы.
Вздохнул и открыл текстовый редактор.
Написать нужно было две статьи: одну заказную и одну "от души". Еще на шее висел утвержденный поэпизодник для бесконечного ситкома, по которому следовало уже давно написать сценарий очередной серии бредовой мыльной комедии. Но главным в этот момент оставался рассказ.
Конкурс рисовался в воображении уже чем-то недостижимым. И тем более гипнотизировал какми-то манящими, исполняющими негой, перспективам, в случае успеха.
Варфоломей давно знал, как следует работать если есть несколько невыолненных дел.
Вначале следует сделать работу, которую меньше всего хочется делать. Это повышает самооценку - камень с души и ощущение себя человеком донельзя обязательным.
Следом нужно выполнить работу, которая труднее всего. Это окрыляет.
И уже следом можно сделать то, что давно хотел сделать все откладывал. После этого обычно можно сделать паузу, а потом свернуть горы, или сначала свернуть горы, а потом расслабиться, тут уж без разницы.
Этот принцип подхода к работе, давно взяты на вооружение, Варфоломей регулярно нарушал. Нарушил и в этот раз.
Вместо того, чтобы сделать то-то по настоящеу полезное, он решил поддаться недостойному делу формализации идей. Которые возникли у него в процессе обдумывания вариантов конкурсного рассказа.
Открыл новый файл и написал на одном дыхании:
План работы над книгой.
Главные пункты:
1.не приступать к работе до тех пор, пока замысел не будет ясен окончательно во всех деталях.
2.писать.
3.не рыпаться редактировать незаконченное.
4.заканчивать начатое.
5.редактировать законченное.
6.ничего не переделывать до тех пор, пока этого не потребует издатель.
7.выставлять изделие на рынок: отправлять издателю.
8.вносить все требуемые издателем изменения, сохраняя исходную неизменную копию.
9.не ожидая публикации и гонорара начинать новую работу.
10.держать изделие на рынке до тех пор, пока оно не будет продано: по получении отказа посылать рукопись в другое издательство, причем первоначальную версию.
11.относить критику и собственный новоприобретенный опыт к последующей работе, не зацикливаясь в доведении уже созданного и отложенного произведения до сомнительного совершенства.
12.Не считать написание сиквелов, приквелов и прочих продолжений творчеством и созданием новых произведений. Эту работу нужно совмещать с реализацией новых оригинальных идей.
Перечитал, остался удовлетворен. Распечатал крупным шрифтом. И повесил над рабочим столом под огромным плакатом засиженным мухами. Плакат гласил: Для того чтобы написать - нужно писать!"