Аннотация: О том как перевод влияет на восприятие...
Достойная госпожа Отрава Комуяда часто бывает в европейских странах по делам своей фирмы и по возвращении навещает меня, почти не покидающего своей яхты "Лепесток сливы".
По ее свидетельствам мои рассказы, где действие перенесено в Европу часто грешат неточностями, связанными с неверным представлением японца об укладе жизни европейцев.
Так, например европейские женщины не имеют обыкновения собираться тайком в чайных домиках и зачитывать друг другу эротические фантазии именуемые "женскими романами" и иронические детективы собственного сочинения.
Я искренне заблуждался, полагая, что все европейские женщины сочиняют эротические фантазии именуемые "женскими романами" и иронические детективы. Оказывается, это делают не все европейские женщины.
А европейские мужчины вовсе не обязаны являться на службу несколько раньше своего начальника, дабы выказать свое трудолюбие и почтение вышестоящему. Они могут даже опаздывать к началу рабочего дня, всего лишь припасая сколь угодно убедительный предлог для опоздания. Японцу это принять весьма трудно.
Мои же рассказы, где действие разворачивается в Японии, лишены подобных огрех в силу видимых причин, но трудны для восприятия европейца и уж тем более американца, и требуют при переводе некоторой адаптации.
Европейцы настолько ни в грош не ставят силу духа и тела, что все моменты связанные с этими основополагающими для японца аспектами можно безболезненно удалить из текста, а там где это не удается - они могут быть заменены одним словом "концентрация".
Поэтому в моих рассказах переведенных на английский и европейские языки герои часто "концентрируются" непонятно для чего и на чем. Но это придает глубину, загадку и неочевидный смысл, за что там и ценят японскую литературу.
Я так же не знал о том, что женщины, негры и евреи не могут быть отрицательными персонажами. В то время, как среди положительных персонажей обязательно должны присутствовать феминистка, инвалид, чернокожий и иудей. У всех положительных персонажей должны быть фобии. Все они должны пережить в прошлом страшные трагедии, наложившие отпечаток на их мировосприятие. Если же набор положительных персонажей ограничен, то женщину можно сделать чернокожей феминисткой, пережившей трагедию, а иудея инвалидом-колясочником с фобиями.
Ни переводчику, ни, уж тем более, читателю, невдомек, что в Японии довольно трудно собрать в одном месте негра, феминистку, иудея и инвалида, да еще с фобиями. Полагаю, что наша жизнь обеднена трагедиями в детстве. Но что делать, если там - на западе без этих атрибутов рассказы не воспримут. А могут и в суд подать на издателя и автора за сексизм, расизм, антисемитизм и всякое другое...
Однако переводчики, куда лучше меня знающие традицию, исправляют эти огрехи. Так мой знаменитый сыщик Рокуро в переводе стал женщиной. И не просто женщиной, а именно: чернокожей феминисткой с ДЦБ, усердно читающей тору. Кроме того, дабы не выбрасывать все эпизоды, когда Рокуро выказывал почтительное отношение к женщинам, переводчик сделал ее лесбиянкой, тем самым устранив еще одни недочет, а именно: дискриминацию персонажей по сексуальным предпочтениям.
В довершение адаптации он перевел и мое имя. Насколько я знаю, теперь обратно на японский оно не переводится.
Одновременно с этим переводчик приложил усилия для того, чтобы усилить японский колорит произведения. У меня Рокуро неизменно носит джинсы и кроссовки, пренебрегая корпоративным стилем одежды, что вызывает нарекания его начальства. Сменив пол в переводе, Рокуро сменил и предпочтения в одежде. Переводчик сделал так, что дама Рокуро неизменно носит кимоно и гэта с красными ремешками. Надеюсь европейцам невдомек, что в такой одежде весьма неудобно преследовать преступника.
Не могу не поблагодарить переводчика и за то, что в приключениях Рокуро стало меньше длиннот, где герой тщательно сопоставляет факты, нащупывая нить к раскрытию преступления, однако появилось больше динамики и убийц.
Достойная госпожа Отрава Комуяда сетовала на перевод, где сакурой названа вишня. Я успокоил ее. Ведь если так думают европейцы, то стоит ли их переубеждать. Мы - японцы - знаем, что сакура это не вишня, а только вишня в цвету. И не только вишня, а и слива в цвету. И даже легкомысленная черешня, которая не водится в японии, когда цветет становится сакурой. Но я писал свои рассказы с целью развлечь читателя, а не для того, чтобы он пережил культурный шок.
И зачем кому-то знать доподлинно о том, что такое сакура для японца? Решительно - это лишнее.
Далее, госпожа Отрава Комуяда указала мне место, где я упоминаю, не без тайного тщеславия, свою яхту "Лепесток сливы". В переводе яхта стала называться "Путь Самурая". Ну, так что с того? Я вовсе не против этого. Лепесток сливы, сорвавшийся и летящий символизирует путь самурая. Но для того, чтобы втолковать все тонкости реминисценций и символов, пришлось бы написать культурологический трактат. Но тогда в рассказе не останется места для политкорректности, динамики, убийц, феминизма и лесбоса, чернокожей грусти и белозубой радости.
Нет, не стоит гневаться на переводчика за такие вольности. Да и обувая Рокуро в определенные кроссовки, я имел в виду не только и не столько индивидуальность персонажа, а продакт-плейсминт для производителя кроссовок, которые, кстати, в Европе-то, и не продаются. В то же время и леди-сыщик в кимоно и гэта, и яхта "Путь Самурая" - настолько трагифарсовые объекты, то даже освежают крепкий детективный сюжет.
Мне остается только поблагодарить переводчика за проделанную работу, целью которой было донести до европейского читателя все особенности традиционного японского короткого рассказа.
Я не особенно смущаюсь маленькими недочетами допущенными мною. Ведь и европейцы весьма специфически воспринимают уклад жизни в Японии.
И особая благодарность госпоже Отрава Комуяда за то, что держит меня в курсе жизни моих произведений за рубежом.