"Надоело всё, сил больше нет.... Может застрелиться?.." - размышлял про себя полковник Никанор Иванович Пересудов, нажимая кнопку с номером "132", чтобы попасть на соответствующий этой цифре этаж, где вот уже без малого двадцать три года располагалась квартира семейства, главой которого он являлся. С изобретением в прошлом веке сверхскоростных лифтов достичь своего жилища Пересудову не составило никакого труда, и через каких-то пару минут Никанор Иванович уже подставил свой правый глаз к устройству, служащему замком входной двери. Компьютер, в который уже раз за эти двадцать три года удостоверился, что сетчатка предоставленного для сканирования глаза соответствует данным, внесенным в его память, и металлическим голосом произнес дежурное "Здравствуйте".
- Здравствуйте, здравствуйте..., отключить тебя надо к чёртовой матери, или на новый поменять,- раздраженным голосом ответил хозяин квартиры на порядком надоевшее приветствие, поставил ботинки и повесил плащ в автоматическую химчистку, которая незамедлительно и почти бесшумно приступила к своим обязанностям, - Кто дома-то?
- Елизавета Поликарповна отбыла с визитом к Сигизильдии Петровне, просила передать, что будет через ...уже через двенадцать минут, - беспристрастно ответил компьютер с небольшой заминкой.
- Вот и хорошо, хоть немного в тишине посидеть... А оболтус наш где шляется?
- О Степане нет никакой информации ...
- Опять никакой информации?! Сколько раз ему говорил: уходишь - скажи родителям, где тебя искать если что... Ну никого уважения! Сопляку всего одиннадцать лет, а самостоятельности, как у взрослого мужика! Сам себе хозяин, понимаешь! В школе-то он сегодня хоть был?
- Нет никакой информации...
- Заладил одно и тоже, ...а как ей быть, информации-то, если он не считает нужным нас с матерью даже в известность поставить о своем местонахождении... Ладно, давай тогда поесть чего-нибудь, и кофе не забудь...
- Врач запретил Вам кофе, Никанор Иванович...- Ответил всё тот же равнодушно сухой голос.
- Да знаю, знаю, и ты туда же... Давай хоть, что не запретили,- недовольным тоном буркнул Пересудов и плюхнулся в массажное кресло.
Пока готовится ужин, Пересудов решил немного перевести дух и расслабиться. Его нервная система в последнее время достигла предельного напряжения. Огромный груз усталости с лавинообразно возрастающей тяжестью с каждым днем всё сильнее и сильнее давил на его измученный организм. Казалось, этому не будет конца. Сумасшедшая скорость жизни, в которой вчерашний день мало чем отличается от завтрашнего, и в которой решение одной проблемы неминуемо приводит к возникновению следующей, не оставляет замешкавшимся шансов. Теперешняя действительность требует от каждого предельной концентрации всех ресурсов, чтобы мало-мальски быть на плаву. И если это относится и к рядовым гражданам, то что уж говорить о нем, о Никаноре Ивановиче. Ведь он далеко не рядовой гражданин (коим, может, и мечтал бы стать, но до пенсии еще далеко), а полковник, и не просто полковник, а начальник службы противоракетной защиты в министерстве обороны. Оттого эту бешеную жизненную скорость следует умножить на ответственность, возложенную на него высоким начальством. Более того, в связи с обострившейся в последнее время политической обстановкой на мировой арене, эта ответственность увеличивалась во много раз. То оружие, которым на данный момент обладает человечество, может в одно мгновение уничтожить всё живое на Земле. И вот, как раз перед самым отпуском Никанора Ивановича, некоторой кучке безумцев пришло в голову ради своих амбиций поставить на грань выживания население планеты. Вот уже четвертый месяц террористы с ближнего востока, преследуя свои, только им известные цели, угрожают всему миру применить это оружие. Из-за этого Пересудову, как человеку с повышенным чувством ответственности, пришлось забыть об отдыхе и, собрав в кулак последние силы, с головой окунуться в работу, но, в то же время, как человек сведущий, он давно понял, что стопроцентной гарантии безопасности нет, и быть не может. Вся надежда на политиков-переговорщиков да на таких как он специалистов в этой области... Всеобщая истерия, нагнетаемая средствами массовой информации, довела общественное мнение до предела. Все, начиная от африканских бедуинов, заканчивая главами правительств, только об этом и говорят. Не является исключением и его супруга, которая и без того привыкла собирать разные сплетни по любому поводу, а тут уж, как говориться, сам Бог велел. Получается, что от его профессиональных проблем нигде нет спасения. Телевидение, работа, начальство, собственная жена... Замкнутый круг...
Эти обстоятельства, да еще совершенно отбившийся от рук сын, который не известно где пропадает сутки напролет, лишенный из-за всей этой кутерьмы отцовского внимания - всё это довело полковника до полного нервного истощения. Если раньше он еще кое-как имел возможность проводить свободное время с семьёй, то теперь от этого пришлось отказаться совершенно. И что тут удивительного, что он уже несколько дней не видел сына? Ведь в этом виноват только он сам и никто иной, а точнее занимаемый им ответственный пост.
"Надеюсь, что всё это хоть каким-то образом разрешиться в ближайшее время, желательно, конечно, позитивным. В конце концов, не будь этих террористов, нашлись бы другие... рано или поздно, что-нибудь подобное обязательно бы случилось...", -Пересудов попытался хоть как-то утешить себя, и в предвкушении расслабления, решив хоть ненадолго забыть обо всём этом кошмаре, закрыл глаза и уже приготовился получить удовольствие от массажа, как неожиданно услышал у себя за спиной знакомый звонкий голос:
- Привет, дорогой! Ты уже дома? Я сегодня пораньше вернулась... Представляешь, у Сигизильдии Петровны случилось такое! Слушай... Она вчера...
- А-а!- умоляюще воскликнул Пересудов.- Только не это! Ну, сколько можно вообще?! Дорогая, я же просил огородить меня от всего этого... Твоя Сигизильдия Петровна и ее постоянные происшествия у меня уже в печенке сидят! Сначала на работе начальство мозги разрушает, потом пока доедешь домой по этим бесконечным пробкам уже с ума сойти можно, а тут еще ты со своей драгоценной Сигизильдией Петровной, будь она неладна...
- Ну, успокойся, успокойся, дорогой,- Елизавета Поликарповна села рядом с мужем и обняла его за плечи.- Тебе же нельзя так нервничать, подумай о своем сердце... Всё, больше не буду про Сигизильдию, хорошо? Скажи лучше, как там дела на работе?
- Ну, уж нет! Чтобы ты через полчаса всё выложила своим подругам... Дорогая, это же практически военная тайна, не забывай, где я работаю!
- Ну, Никанорушка! Ну, мне же интересно, скажи, а...
- Ничего хорошего, Лиза... Если в верхах,- он показал пальцем в потолок,- не договорятся, быть беде... Политика, сама понимаешь... А где наш шалопай? Ты-то хоть в курсе, надеюсь?
- Конечно, в курсе... Степка после школы прислал видеописьмо. Они с ребятами в Архангельск полетели, к ужину обещали вернуться. Ты же знаешь эти их компьютерные дела, носятся с утра до ночи со своими программами... Хорошо хоть делом заняты, а-то знаешь, как оно бывает... Вот на днях Сигизильдия Пертовна случай рассказывала, у нее одна знакомая есть, а у той племянник, так вот, связался он с какими-то...
- Лизавета!!! Я же просил!- взмолился Никанор Иванович и со злостью в глазах посмотрел на супругу.
- Всё, всё, дорогой, это я так, к слову пришлось...- Как ни в чем не бывало, Елизавета Поликарповна спокойно погладила мужа по спине.
- Не надо ни к слову ни к делу... Вообще это имя прошу при мне не упоминать, оно выводит меня из равновесия. - Пересудов резко встал и направился к обеденному столу, на котором уже дымились жаркое из индейки и рисовая каша.
- Вот и правильно, покушай, дорогой. А-то так, глядишь, вообще Бог знает, до чего договориться можно. Не ровен час, поругаемся еще из-за пустяков.
Пересудов ел без особого аппетита, сосредоточенно глядя в одну точку. Рядом сидела жена и заботливо подавала то чистую вилку, то соль, то салфетки. Насытившись, и немного подобрев, полковник решил принять горизонтальное положение на своем любимом диване, стоящем напротив широкого, во всю стену от пола до потолка окна, за которым открывался дивный вид вечерней Москвы. Солнце клонилось к закату, освещая золотые макушки старинных церквей в центральной части города и отполированные стальные монолиты небоскребов, простиравшиеся почти до горизонта. Круговерть огромного мегаполиса со своими бесконечными хлопотами и заботами была где-то далеко внизу, наконец-то день подошел к своему логическому завершению, уже не хотелось думать ни о каких террористических угрозах... В общем, все как обычно: вот он диван, вот оно окно, вот она жена рядом щебечет, сын где-то болтается, ...ничего нового за последние несколько месяцев. " А может всё еще будет хорошо?.." - подумалось Никанору Ивановичу. Его неумолимо клонило ко сну...
*****
- Никанор!!!- Сквозь дрёму услышал Пересудов дикий, душераздирающий крик своей жены и почувствовал, как та, что есть силы, до боли вцепилась уму в руку ногтями,- Никанор! Никанор! Смотри!!!
Яркая вспышка на миг ослепила обоих супругов. То, что Никанор Иванович, вытаращив спросони глаза, увидел в окне, повергло его в шоковое состояние. Это был гриб ядерного взрыва, поднимавшийся из-за горизонта. Террористы всё-таки не зря пугали весь мир. Мало кто верил, но они осуществили свои адские намерения. Как военный человек и специалист в области стратегического вооружения он мгновенно сообразил - это конец. Расстояние довольно приличное, но и оно будет пройдено взрывной волной за несколько секунд. Ни слова не говоря, супруги обнялись, поняв, что смерть не минуема. Пересудов посмотрел в глаза жене. Там он прочитал страх, но страх скорее не за их жизни, а за жизнь сына, которого не было рядом. Почувствовав, что Елизавета Поликарповна теряет сознание, и ее ноги подкашиваются, он еще сильнее прижал супругу к себе. Пересудов приготовился умирать как настоящий солдат на поле боя, встречая смерть, отважно повернувшись к ней лицом... Последнее, что пришло ему в голову перед тем, как и он, от запредельного нервного перенапряжения тоже, потеряв сознание, рухнул на пол рядом с женой, было то, что сын сейчас далеко отсюда, и что, возможно, его минует участь родителей...
*****
- Евстафий Андронович, он, кажется, начал приходить в себя,- сказала в микрофон переговорного устройства молоденькая медсестра, сидящая рядом с кроватью Никанора Ивановича.
Через минуту в палату вошел высокий пожилой человек в халате, который держал в руках какой-то прибор.
- Сейчас посмотрим...- произнес он голосом знающего человека и принялся манипулировать своим аппаратом в области сердца больного,- Да, Пелагея, можете отключать...
Медсестра набрала что-то на клавиатуре компьютера, и почти сразу же глаза полковника открылись.
- С возвращением, Никанор Иванович!- улыбаясь, добродушно произнес доктор.
- Что со мной? Где я? - постепенно приходя в себя, спросил Пересудов, еле ворочая ссохшимися губами.
- Всё в порядке, Никанор Иванович, Вы в госпитале, в кардиологическом отделении, и кризис, слава Богу, уже миновал...- всё с той же теплотой в голосе ответил доктор.- Меня зовут Евстафий Андронович, я ваш лечащий врач.
- Как это... врач? А что собственно... Мы в каком городе?- глядя на доктора и с трудом подбирая слова, попытался уточнить Пересудов.
- Да в Москве, Никанор Иванович, в Москве, в столице нашей Родины,- тут уже заулыбалась и медсестра.
- А почему вы живы? Как же взрыв? Все должны были погибнуть!- привстав с кровати, Пересудов тут же без сил опустился назад.
- Ах вот вы о чём... Успокойтесь, Никанор Иванович, Вам еще рано так волноваться.- Доктор положил руку на грудь полковника, не давая ему повторить попытку встать.- Никакого взрыва, в общем-то, не было...
- Как это!? А что же, по-вашему, я сам лично видел? И где моя жена и сын?!
- Не нервничайте, пожалуйста, успокойтесь, я сейчас попытаюсь вам объяснить. Вы пережили сильнейший психологический стресс, результатом которого явился сердечный приступ. Вас сразу поместили к нам, и благодарите Бога, или в кого Вы там верите, что всё так хорошо закончилось. С Елизаветой Поликарповной всё в порядке, мы поставили ее в известность, что Вы пришли в себя, и она уже в пути. Должна с минуты на минуту быть, и сынишка Ваш с ней. Вот он Вам поподробнее и расскажет, что случилось. А с работой Вам, дорогой мой, придется попрощаться. Никанор Иванович, с таким сердцем, как у Вас, надо подальше от города, на природе грибы и ягоды собирать... Не обессудьте, но я уже отправил соответствующее уведомление в министерство...
- Как это? Ничего не понимаю... Что Вы мне голову морочите, какие грибы и ягоды! Я что, с ума сошел?! А как же террористы с их угрозами?!- в порыве возмущения Пересудов опять попытался привстать.
- Ну, тихо, тихо... Спокойно, Никанор Иванович,- доктор вновь его удержал и продолжил,- С террористами уже покончено, мир в безопасности. Блестяще проведенная операция спецназа миротворцев, понимаете? Они их обезвредили в тот же вечер, как у вас случился приступ. Прошла уже неделя, как Вы тут. Жена Ваша тогда всего лишь потеряла сознание и пришла в себя уже через несколько минут, но вот Вы... Вы оказались у нас... Вот, кстати, мне сообщают, что Елизавета Поликарповна подъехала... А что конкретно тогда случилось... (на секунду доктор замялся в нерешительности) ...это Вы у сынишки Вашего сейчас спросите, я, знаете ли, не хочу влезать в ваши семейные дела. Одна только просьба к Вам будет... Никанор Иванович, держите себя в руках, пожалуйста. Вы еще чрезвычайно слабы, и очень не хотелось бы, чтобы всё опять повторилось. Главное, что Вы живы здоровы, а могло бы быть гораздо хуже. Это я Вам как специалист говорю... Договорились?
- Постараюсь, доктор...- неохотно пообещал Пересудов, и с ожиданием посмотрел на дверь в палату. Створки разъехались, и в открывшемся проёме появилась Елизавета Поликарповна, за спиной у нее, как бы прячась, стоял Степан.
- Никанорушка!- прямо с порога воскликнула Елизавета Поликарповна и кинулась к мужу.- Ну, слава Богу, наконец-то!
- Хорошо... Мы вас оставляем, но только не надолго. Елизавета Поликарповна, убедительная просьба, не забывайте, что Ваш супруг еще очень слаб, поэтому постарайтесь, чтобы он не сильно нервничал. Мы в соседней палате, если что. Пойдемте, Пелагея, не будем им мешать...
Створки за врачом захлопнулись, и в воздухе повисла пауза. Полковник смотрел на жену, одновременно пытаясь разглядеть за ее спиной сына. После нескольких секунд полнейшей тишины Никанор Иванович твёрдым голосом протянул:
- Ну и... Что скажете?
- Как ты, Никанорушка?- понимая, что предстоит серьёзный разговор, Елизавета Поликарповна, попыталась оттянуть его начало.
- Нормально...- сухо и коротко ответил полковник и всё-таки не сводил с жены взгляда, в котором однозначно читался вопрос.
- Здравствуй, папа...- из-за спины Елизаветы Поликарповны послышался тонкий голосок Степана, и он, выйдя из своего укрытия, уткнув глаза в пол, подошел к кровати отца.- Извини меня, пожалуйста...
- Ну-ка посмотри на меня,- пытаясь казаться спокойным, произнес Никанор Иванович,- Давай, рассказывай всё по порядку...
- Ну, ...я это... понимаешь... Мы с ребятами...- Не зная с чего начать, запинаясь, промямлил Степан и через мгновение расплакался горючими слезами.
- А ну прекратить мне тут потоп устраивать, ты можешь толком мне сказать, что случилось?!- Строго посмотрев на сына, полковник попытался продолжить разговор.- Давай-ка успокойся... Ты же уже взрослый мальчик, нечего тут нюни распускать! Подойди поближе и рассказывай...
С трудом совладав со слезами и, прижавшись к матери, игнорируя просьбу отца подойти поближе, Степан, всё еще всхлипывая, начал дрожащим от волнения голосом:
- Ну, понимаешь, пап, это экран такой... плёночный... Его можно незаметно на окно наклеить, и смотреть любые пейзажи, какие душе угодно... Понимаешь, даже если твои окна выходят на помойку, можно сделать так, чтобы там вместо этого был какой-нибудь пляж или лес, это уже как душе угодно. Эту штуку японцы еще в 2090 году придумали... Старьё... А тут, понимаешь, как раз вся эта чехарда с террористами и ядерной бомбой, да еще у нас по психологии контрольная должна была быть на тему поведения человека в экстремальных условиях ... Я рассказал ребятам из школы, где ты работаешь, и мы решили пошутить, а за одно эксперимент провести для контрольной. Сначала наложили в компьютере на обычный вид из твоего любимого окна графику ядерного взрыва... Потом скинулись, купили экран, наклеили пока вас с мамой дома не было, загрузили программу, установили в комнате камеру и в соседнем доме у Федьки смотрели, что из этого выйдет... Я и подумать не мог, что так всё закончится... Прости меня, пожалуйста ...если сможешь, конечно...
Несколько минут Никанор Иванович молча смотрел на сына и жену, пытаясь осмыслить услышанное ... В ожидании, что на это скажет отец, молчали и они. В итоге он, целиком и полностью понимая, что лишился, пускай и надоевшей, но всё же любимой работы и, осознавая, что чуть было не попрощался с жизнью, неожиданно для них спросил: