Аннотация: Рассказ о космических расстояниях. Задумывался как глава научно-популярной книги, но слишком разросся.
Космос - это океан пустоты с песчинками вещества. Космические масштабы представить себе трудно, но, возможно, вам поможет одна история о сказочном мире. В нём многое условно, что-то покажется смешным, и то, что происходило там, было бы невозможно здесь, но на то он и сказочный. Только размеры и расстояния в нём такие же, как у нас.
ДОРОГА В НЕБО
Представим себе мир, где люди жили на Солнце. Оно не обжигало их и не слепило, но всё же давало свет и тепло. А сверху сыпалась манна небесная, и никому не угрожал голод. И ровно посередине Солнца, в одном месте на экваторе, прямо из поверхности поднималась гигантская дорога в небо из тончайшей, прозрачной, но очень прочной материи. Она была такая широкая, что многие тысячи человек могли бы уместиться на ней плечом к плечу. Сперва она шла под небольшим углом, постепенно изгибаясь всё круче, пока не уходила вертикально вверх, и не было видно ей конца. По ней можно было идти и не бояться упасть - она надёжно держала на себе любую тяжесть. Никто не знал, откуда она возникла, и только в древних преданиях говорилось, что эта дорога, созданная самими богами, ведёт к иным мирам, таким же ярким, которые назывались звёздами.
Многие пробовали взбираться по дороге ввысь, но страх мешал пройти далеко. Стоило оглянуться - и от вида светлой равнины, которая простиралась внизу во все стороны, сколько хватало глаз, подкашивались ноги и перехватывало дыхание. Люди пробовали промчаться по дороге на лошадях, но ни лошадей, ни других животных нельзя было заставить ступить на неё. Мечта добраться до загадочных звёзд, которых никто не видел в вечно светлом небе, не оставляла людей, однако они не знали никаких средств, кроме собственных ног. Самые отважные мечтатели были готовы идти пешком, но боялись одного - что не хватит целой жизни, чтобы одолеть такой путь. Никто не знал, как далеко находятся звёзды. Нужно было собрать много людей, тогда у их потомков, которые родятся в пути, появлялась надежда. Мало-помалу, на протяжении многих поколений среди тех, кто жил поблизости от дороги, всё более уверенно то тут, то там раздавались призывы собраться целыми поселениями и отправиться в путь. Наконец нашлись те, кому удалось убедить достаточно людей сделать решающий шаг. Тысяча человек, молодых мужчин и женщин, попрощались с родными и близкими и ступили на звёздную дорогу, решив ни разу не оглядываться, чтобы не поддаться страху и не повернуть обратно. Шли они половину дня (на Солнце не было ночи, и день был лишь промежутком времени), а половину - спали или восстанавливали силы. И в среднем выходило, что они продвигались вперёд на два с половиной километра каждый час.
Поначалу многие из них опасались, что дорога внезапно кончится и придётся возвращаться обратно ни с чем. Но шли недели, месяцы, а конца всё не виднелось. Солнце так же грело, манна по-прежнему сыпалась со всех сторон, и еды хватало всем. Постепенно небо впереди становилось темнее, и через год путники стали замечать впереди бледные точки. Они не двигались и светили тусклым, но ровным светом. По мере того, как люди продвигались вперёд и небо темнело, точек можно было различить всё больше, и они становились всё ярче. И кто-то первым высказал догадку, что это, наверное, и есть звёзды.
Отдыхая после долгих переходов, странники любовались прояснявшимся перед ними звёздным небом. Ничто не омрачало их путь, и никто не оглядывался назад. Постепенно они привыкли к постоянной ходьбе. У них начали рождаться дети - первые дети, которые ни разу не были на Солнце. Они видели его необозримые яркие просторы и, подрастая, показывали на него и спрашивали у родителей, что это такое. А те, не оборачиваясь, говорили им, что раньше там был их дом, но теперь нужно идти и смотреть только вперёд, в небо, уже совсем чёрное, с целыми звёздными россыпями. Редкие хлопья манны, парившие даже здесь, не мешали видеть звёзды - похоже, они сгущались лишь неподалёку от дороги. Звёзды светили ярко, но не становились ближе, будто пятились назад от шагающих путников.
Шли годы, и дети вырастали. У них появлялись свои дети. Те, кто отправлялся в путь совсем молодыми, начинали покрываться морщинами. А звёзды всё не приближались. Стареющих скитальцев стали одолевать мрачные думы. И вот, когда с начала их странствия прошло сорок пять лет, один из них, седовласый старик, не выдержал и в приступе тоски обернулся назад. Он хотел хотя бы убедиться, какой большой путь они проделали. Но не смог. Солнце всё так же заполняло собой весь взор, будто бы все эти годы и он, и остальные стояли на месте. Он застонал от ужаса и, упав на колени, зарыдал. Другие невольно дрогнули, и один за другим люди начали оборачиваться. И многие зарыдали вслед за ним. Ибо поняли, что ни они, ни их дети, ни внуки, ни правнуки так и не достигнут звёзд. А дети смотрели на них в изумлении и не понимали, отчего те плачут. Но никто из них уже не представлял себе другой жизни, а потому они двинулись в путь дальше.
Тем временем люди на Солнце думали о странниках и завидовали им. Многие хотели повторить их подвиг, но им мешал страх и неизвестность. Непонятно было, как измерить расстояние до звёзд, которых даже не видно. А вдруг смельчаки отправились в далёкое путешествие напрасно? Страшно потерять всю жизнь зря. Вот бы уметь самим мчаться, как лошадям, или ещё быстрее - тогда можно было бы не зависеть от капризных животных. Может, тогда удалось бы даже... И тут родилась новая, ещё более дерзкая мечта - обогнать небесных странников, добраться до звёзд раньше них. Осталось придумать, как быстро передвигаться.
Долго не получалось из их мечты ничего путного. Люди не знали нужды, не знали врагов, пища сама шла в руки, им прежде не приходилось ничего придумывать. Мысли вяло ворочались в головах, не ведя ни к чему. Мечта казалась несбыточной. Но люди подмечали разные явления вокруг. Опять медленно, в течение многих поколений, созревала идея об орудиях. О том, что можно сделать вещи, которых нет в природе. О том, какие именно вещи нужны, чтобы исполнить заветную мечту. Эти мысли передавались от родителей к детям. Орудия медленно, шаг за шагом совершенствовались, оттачивались. Появился отдельный род занятий - изобретательство. Самые сообразительные люди тратили всю жизнь на то, чтобы приблизиться к мечте своих предков. Со временем они стали жить особняком и окружать себя разными приспособлениями, непонятными и даже жутковатыми для остальных - резцами, топорами, молотками, пилами.
Через тысячу лет изобретатели явили миру чудо - повозку из дерева на трёх колёсах. Она выдерживала на себе седока, который мог двигать её, дёргая руками за рычаги, и поворачивать в разные стороны. Понадобилось, однако, ещё лет двести, чтобы сделать небывалое устройство удобнее, быстрее и прочнее. Вместо рычагов появились ножные педали, дерево сменилось сталью - последней находкой, неизвестным раньше веществом, которое получали в странных постройках, источавших едкий дым. Впервые за долгие века мечтатели вновь призывали покорить дорогу к звёздам на новых повозках, названных велосипедами. На этот раз желающие набрались быстрее, но изготавливать столько велосипедов пришлось многие месяцы. Наконец, тысяча человек собралась со своими велосипедами возле звёздной дороги. Очередные прощания, очередные напутствия - и новые странники быстро скрылись в небесной дали.
Творение изобретателей и в самом деле было способно на многое. Последний вариант велосипеда, на трёх колёсах, с одним сиденьем впереди и двумя сзади, был предназначен для самых больших скоростей, которые тогда могли вообразить. Ездок полулежал на спине в низком переднем сиденье, укрытый обтекаемым кожухом. Даже не напрягая сильно ноги - крутить педали было легче, чем бежать - можно было нестись быстрее любой лошади. С перерывами на еду, сон и отдых велосипедисты преодолевали в среднем двадцать пять километров в час.
Поначалу казалось, что даже такая невероятная быстрота ничего не даёт. Звёзд нигде не было. Текли однообразные дни и недели за рулём и педалями. Тех, первых странников тоже не было видно - а были ли они когда-нибудь вовсе? Внезапно, через месяц с небольшим, в потускневшем небе показались таинственные, еле заметные светлые точки. Эта перемена воодушевила путников. День за днём, неделя за неделей небо всё чернело, а точки проступали всё ярче и множились. 'Звёзды' - догадались люди.
Недели складывались в месяцы, месяцы - в годы. У ездоков тоже начали появляться дети - их сажали на задние сиденья. Где-то на шестой год, сделав очередную остановку, велосипедисты привычно обернулись взглянуть на Солнце и обомлели. То, что всегда было безграничными светлыми просторами, начало превращаться в шар. Впервые можно было увидеть край Солнца.
Окрылённые невиданным доселе зрелищем, путники налегли на педали с удвоенной силой. С годами росли дети и садились вместо постаревших родителей за руль. На двадцатый год, когда дети полностью сменили родителей, шар Солнца уже можно было разглядеть целиком - с небесной дорогой, сужавшейся до точки где-то посередине. А позади него виднелось такое же полное звёзд небо, как и впереди.
Новое поколение, которому было гораздо привычнее ездить, чем ходить, думало, что уж теперь-то они увидят звёзды вблизи ещё при жизни. Но, кроме еле-еле уменьшавшегося Солнца, больше ничего не менялось. Сменилось ещё одно поколение, потом ещё одно, потом ещё два. Через сто тридцать лет с начала пути вдалеке на дороге вдруг показалось пятнышко. Оно росло, ширилось, и вскоре велосипедисты смогли различить в нём тех самых, первых небесных странников. Ещё немного - и вторая группа догнала первую.
Удивлены были все. Пешие странники изумлялись диковинным быстроходным машинам, велосипедисты потрясённо взирали на тех, кого с детства считали скорее выдумкой, мифическими героями. Они хотели им помочь, но новых велосипедов было негде взять. Хотели было усадить всех на задние сиденья и поехать вместе, но пешие отказались, да и всё равно их теперь было куда больше тысячи. Тогда им предложили повернуть обратно, но Солнце для них уже не было родным домом. Идти по дороге вперёд было для них так же естественно, как дышать, и их уже не волновало, попадут ли они когда-нибудь к звёздам. На том и разошлись - каждый продолжил путь своим ходом. Будь среди них ещё живы те, кто начинал это странствие, они бы заметили, что одна из звёзд впереди стала заметно ярче, чем была когда-то.
Тем временем на Солнце не сидели без дела. Ещё задолго до того, как появились первые, неуклюжие деревянные велосипеды, некоторые изобретатели решили объехать на лошадях окрестности и собрать побольше народа для работы над своими задумками. Они рассказывали о дороге в небо тем из тамошних жителей, которые ни разу не видели её вблизи, и приглашали к себе, а сами ехали дальше. К тому времени, как тысяча велосипедистов уезжала к звёздам, посёлок изобретателей успел пополниться прибывшими соседями и сильно разросся. Научная мысль стала развиваться быстрее.
Было ясно, что, не видя звёзд воочию, узнать о них ничего не получится. С изобретением велосипедов начались попытки разведать дорогу в небо. Первые исследователи, которые отправлялись по ней, возвращались через неделю-другую ни с чем. Они не знали, сколько времени нужно ехать и что именно искать. В конце концов учёные (так изобретателей стали называть к тому времени) велели им не поворачивать назад, пока они не увидят хоть что-то новое. И вот через три месяца очередная экспедиция вернулась с поразительным известием - они увидели те самые светящиеся точки. О них по-прежнему не было ничего известно, кроме того, что они висят в небе совершенно неподвижно и не меняются в размерах. Часть учёных отправилась в новую экспедицию, уже на год. Проехав туда и обратно и убедившись, что звёзды в самом деле висят в небе, будто приклеенные, они призадумались. То, что звёзды не смещаются за несколько месяцев езды, могло означать, что они очень далеко. Не нужно было точных расчётов - и без того стало понятно, что велосипедисты рискуют не достичь цели в обозримом будущем. Нужно было найти способ двигаться быстрее.
Между тем небесные ездоки неуклонно продвигались вперёд. Ещё через пару поколений особо яркая звезда стала бросаться в глаза всем. Люди гадали, то ли она приближается, то ли почему-то разгорается ярче. Прошло ещё около восьмидесяти лет, прежде чем удалось заметить кое-что новое - она стала вырастать в размерах. Совсем чуть-чуть, но она уже виднелась небольшим шариком, а не точкой. Стало очевидно, что странники приближаются к цели. Они ликовали - заветная мечта всего человечества вот-вот станет явью. Пусть не они сами, но их дети или внуки теперь уж точно доберутся до звезды. Они не ошиблись в сроках - их дети поравнялись с новым небесным телом. Но то, что они увидели, не было звездой - это был Меркурий. С начала путешествия прошло двести шестьдесят лет.
В безмолвии велосипедисты смотрели на большой грязно-серый скалистый шар на полнеба, зависший рядом с дорогой - в каком-нибудь месяце пути. Как оказалось, светился он не сам по себе, как Солнце - свет Солнца, такого маленького здесь, отражался от его половины. Другая же половина была погружена во тьму. Странники, разумеется, не могли помнить Солнца, но помнили рассказы о нём, которые передавались из поколения в поколение от их предков. Полутёмный шар не имел ничего общего с Солнцем - ни по размерам, ни по наружности. Да и как до него добираться? Дорога была только одна, и она вела дальше, прочь от него. Оставалось лишь продолжать путь по ней. Полные горечи и разочарования, люди поехали вперёд. Как раз в это время учёным на Солнце пришла на ум идея полностью самодвижущихся повозок.
Долго бившись над велосипедами, самокатами и прочими конструкциями, где надо было работать руками или ногами, чтобы двигаться, учёные поняли, что из них много не выжать. Нужно было что-то совершенно новое. Понадобились ещё века для следующего шага вперёд - использования энергии, сокрытой в веществе. Из сараев 'научного посёлка' полезли устрашающего вида телеги с котлами, где жгли дрова и кипятили воду. Пар давил на поршни, которые через систему рычагов крутили колёса. Телеги еле ползли и были неповоротливы, но учёные не сдавались. Паровые машины совершенствовались и спустя какое-то время уже превосходили велосипеды по скорости. Однако при всём желании с ними нечего было и думать добраться до звёзд - ведь на небесной дороге не было ни деревьев, ни угля. Только манна, судя по всему, была вездесущей. И учёные поняли намёк.
Пока на Солнце бились над двигателями, велосипедисты успели укатить далеко от Меркурия. Теперь очередная светлая точка впереди начала прибавлять в яркости. Хотя надежда не оставляла ездоков, к ней уже примешались сомнения. Но выбирать не приходилось - не возвращаться же ни с чем, в самом деле. Да и не подходило слово 'возвращаться' тем, для кого дорога была родным домом. Текли однообразные десятилетия, и Солнце понемногу таяло вдалеке, но так и не превращалось в точку. А та точка, что горела всё ярче впереди, начала расти несколько раньше - очевидно, новое небесное тело было побольше в размерах. Через двести тридцать лет после Меркурия странники достигли Венеры. Но и этот шар, в два с лишним раза больше предыдущего, весь укрытый густыми облаками, принёс лишь разочарование - его тоже нельзя было назвать звездой.
После долгих проб и ошибок на Солнце свершился очередной прорыв - двигатель, который мог работать, поджигая электрической искрой растёртую в мелкий порошок манну, смешанную со сжатым воздухом. Главный источник пропитания людей оказался на удивление прекрасным топливом. Манные двигатели давали куда больше тяги, чем паровые. Поначалу они часто ломались и глохли, но за несколько десятилетий их довели до ума. К тому времени как раз подоспело ещё одно новшество в передвижении - шары-аэростаты, способные парить высоко над поверхностью, наполненные лёгким эфиром, отфильтрованным из воздуха. Было решено совместить два изобретения вместе, и ещё спустя лет двадцать на свет появилось последнее слово техники - дирижабли с восемью винтовыми моторами. Зная, для какой великой миссии они задуманы, конструкторы стремились создать нечто грандиозное, достойное небесной дороги. Имея триста метров в длину и сорок пять в высоту, дирижабли наводили на простых людей ужас ещё при постройке. Они не верили, что такие громадины вообще могут подняться в воздух, но эфир легко оторвал их от поверхности. Удерживаемые толстыми канатами, они парили в поле, готовые бросить вызов звёздным просторам. Начался набор добровольцев для эпохального полёта и их обучение на воздушных шарах с моторами. Где-то далеко, посреди бескрайней черноты, велосипедисты крутили педали уже шестьсот лет.
После обучения настал день, когда тысяча воздухоплавателей собралась у двадцати дирижаблей, рассчитанных на сто человек каждый, с запасом для будущих детей. Попрощавшись с остальными, команды забрались в подвесные гондолы, и люди внизу отвязали канаты. Воздушные великаны взмыли ввысь. Загудели сто шестьдесят моторов. Разгоняясь, дирижабли пролетели над домами и улицами, направляясь прямо к дороге в небо. Кто-то боялся, что они врежутся в неё, когда та будет изгибаться вверх, но испытания на воздушных шарах уже показывали, что дорога имела свой верх и низ, которые действовали, даже если её не касаться. И в самом деле, дирижабли, оставаясь на одной высоте над дорогой, начали задирать вверх носы, поворачивая вместе с ней. Вскоре они уже неслись на полном ходу прямо в небеса, непрерывно забирая манну через воронки в передней части моторов. Ни одному живому существу нечего было и мечтать о такой скорости. Казалось, что двигаться быстрее не будет никто и никогда, что это попросту невозможно. Не нуждаясь в остановках, великаны пролетали двести пятьдесят километров в час.
Уже через три дня пути в небе начали появляться отдельные звёзды. Их быстро становилось всё больше, и через пару недель их были многие тысячи. Воздухоплаватели пробовали рассмотреть их в подзорные трубы, приближавшие далёкие предметы в несколько раз, свежее изобретение учёных - но они не помогали, звёзды оставались точками. Через полгода Солнце начало медленно, но верно отступать перед звёздным небом, и ещё через год его края были полностью в поле зрения. Звёзды, однако, ни капли не менялись. Не изменились они и на третий год, и на пятый, и на десятый. Лишь на пятнадцатый год пассажиры одного из дирижаблей стали обращать внимание на необычно яркую звезду впереди, прямо по курсу. Её не было там раньше, или же она горела тусклее - было трудно припомнить. На неё взглянули в подзорные трубы, и кто-то сказал, что это шар. Другие начали всматриваться пристальнее, и точка вправду предстала еле различимым шариком.
По гондоле пронеслись радостные возгласы. Люди уже были готовы торжествовать победу. Они высунулись из окон и стали махать руками, кричать и показывать пассажирам соседних дирижаблей на звезду. Те сперва не понимали их, но быстро догадались, посмотрели на неё сами и тоже стали махать им руками и смеяться. Все считали, что до звезды осталось лететь совсем немного. Но гораздо раньше, на девятнадцатый год, они заметили в подзорные трубы кое-что ещё - какое-то движение на дороге. Всего через несколько минут можно было разглядеть целое скопление людей, шагавших вперёд - примерно полторы тысячи. Воздухоплаватели поняли, что это пешие странники, отправившиеся в путь давным-давно. Ещё минут через десять дирижабли должны были их обогнать, и начались обсуждения, не подобрать ли их на борт, но от этой затеи быстро пришлось отказаться. Перегружать транспорт, уже и без того населённый, кроме пассажиров, их детьми разных возрастов, было опасно, путешествовать дальше стало бы чересчур неудобно, и самое главное - на дороге было не к чему привязать канаты, чтобы надёжно совершить посадку. Было решено не сбавлять хода.
Гигантские летучие корабли, пронёсшиеся высоко над головами с громким гулом, перепугали путников не на шутку. Они даже не поняли, что это, и хотя некоторые предположили, что люди на Солнце могли изобрести что-то новое после трёхколёсных повозок, большинство им не поверило - слишком уж невероятной казалась сама мысль соорудить нечто подобное. Решили, что это боги облетали свои владения.
'Богам' между тем понадобилось ещё восемь лет, чтобы долететь до Меркурия. Когда выяснилось, что этот крошечный по сравнению с Солнцем, полутёмный мир никак не может быть звездой, экипажи озадачились. Пара дирижаблей попыталась сойти с дороги и подлететь к каменному шару поближе, но не тут-то было - поток манны начал ослабевать. Сколь-нибудь существенных запасов топлива не предусматривалось - в них не было смысла, манну собирали впрок только для пропитания. Куда-то подевалось тепло, пассажиры задрожали от неведомого ранее мороза. Вдобавок становилось трудно дышать, и почему-то слабела тяга моторов. Пришлось поворачивать обратно и лететь дальше вдоль дороги.
Путешествие продолжалось без особых приключений. Спустя годы начали замечать ещё одну яркую, медленно разгоравшуюся точку прямо по курсу. Пока дирижабли приближались к Венере, пассажиры успели обзавестись, кроме детей, ещё и внуками, а те, кто были постарше, уже начали отходить в мир иной. Тем не менее, многие из тех, кто улетел с Солнца, дожили до Венеры, которая была в двадцати трёх годах от Меркурия. Впрочем, она не принесла им облегчения - старикам пришлось смириться с тем, что звёзд они уже не увидят.
Дети с внуками всё ещё не теряли надежды. Через десять лет после Венеры внимание точно так же привлекла очередная точка. Но не успели они подобраться к ней достаточно близко, как заметили второе скопление людей на дороге. Это отдыхали велосипедисты. Само собой, воздухоплаватели о них слышали и удивились, что нагнали их так быстро. Пришлось оставить и их позади. Те были потрясены величественной картиной, но в отличие от пеших странников, многие сообразили, что серебристые продолговатые облака, проносившиеся в чёрной вышине - это новые машины, придуманные людьми. Было грустно сознавать, что их опередили, но поворачивать назад никто не пожелал. Шёл шестьдесят седьмой год полёта дирижаблей. До нового небесного тела, которое называлось Землёй, хотя было в основном покрыто водой, им оставалось ещё два года.
На Солнце продолжали экспериментировать с разными образцами машин. Вслед за дирижаблями появились крылатые самолёты с винтовыми моторами. Они могли летать ещё быстрее, но до настоящего прорыва было далеко. Облетев на самолётах окрестности на десятки и сотни тысяч километров вокруг, учёным удалось рассказать о дороге в небо тем, кто о ней даже не догадывался. Многим захотелось внести свой вклад в великое дело, и они отправились в научный посёлок, постепенно выросший до целого города, с лабораториями и заводами, где трудились десятки тысяч человек. Две головы всегда были лучше, чем одна - научные открытия ускорились.
Наблюдение за звёздами на протяжении долгих исследовательских полётов по дороге показало, что расстояние до них по-прежнему не поддаётся подсчёту, и дирижабли могут оказаться не намного лучше велосипедов. Учёные выводили длинные формулы, ставили кучу опытов, лишь бы придумать, как одолеть проклятое расстояние. Были открыты природные законы, которые позволили через два с половиной века создать принципиально иной тип двигателя.
Новейшее чудо техники сжигало спрессованную манну вместе с концентрированным воздушным эфиром, превращая смесь в пламенный газ. От нагрева он расширялся и с бешеной скоростью вырывался наружу через узкую воронку-сопло в задней части, толкая всю конструкцию вперёд. Реактивная тяга навела на мысли о новом полёте, но устройство предстояло долго дорабатывать - летать на необузданном пламени было небезопасно. Через тридцать лет появились достаточно надёжные экземпляры реактивных самолётов для одного человека, и их начали активно испытывать, в том числе на небесной дороге. Результаты превзошли все ожидания. Стало ясно: новой миссии к звёздам - быть.
Спустя ещё двадцать лет - триста лет после отлёта воздухоплавателей - были готовы десять лётных аппаратов нового поколения. Они были в три раза короче и ниже дирижаблей - реактивный двигатель не требовал огромного объёма лёгкого газа, чтобы подняться в воздух. При этом каждый самолёт легко вмещал двести человек. Половина места, как и раньше, предназначалась для будущих потомков. Исполинских металлических птиц с широкими треугольными крыльями, покоившихся на выдвижных колёсах, отбуксировали на начало небесной дороги. Тысяча обученных лётчиков, мечтавших стать первооткрывателями, забралась внутрь. Тех, кто желал посмотреть на взлёт, отвели подальше - грохот реактивных двигателей мог стать невыносимым для ушей. Запустились двигатели, быстро сжигая запасённый для старта запас манны. Самолёты тронулись вперёд, набирая скорость. Когда они разогнались вдвое быстрее, чем древние дирижабли, то смогли оторваться от дороги, убрав колёса внутрь. Но для них это была неторопливая поступь. Воздухозаборники заглатывали всё больше воздуха вместе с манной, пополняя топливные баки. Рассекая небо со страшным рёвом, извергая белые факелы, крылатые машины поднимались высоко над широкой прозрачной дугой. Наконец они достигли предельной скорости двигателей - две с половиной тысячи километров в час.
В отличие от экипажей дирижаблей, новые покорители небес уже осознавали, что развитие науки, возможно, не даст им стать первыми. То, что сегодня казалось нереальным, в будущем могло стать явью. И всё же хотелось хотя бы прикоснуться к чему-то великому, а там - чем чёрт не шутит, может, звёзды всё-таки стали им по плечу? С такими машинами они ещё посмотрят, кто кого... Не прошло и дня, как небо совсем почернело, и в нём проступили мириады звёзд. Через пятьдесят дней Солнце превратилось в шар. Через полтора года Меркурий можно было чётко различить в лучшие из имевшихся биноклей, дававшие пятнадцатикратное увеличение. Всё представлялось лётчикам слишком просто. Где-то в начале третьего года одному из них повезло случайно заметить в бинокль шедшую по дороге толпу - пеших странников. Он сказал о них остальным, хотя речи подобрать их не шло - для них не было лишнего места, да и затормозить вовремя было не так-то просто. Самолёты обогнали их через какую-нибудь пару минут. Те даже не успели их толком рассмотреть - настолько быстро они скрылись из вида - но грохот реактивных двигателей напугал их до смерти. Решили было, что боги разгневались на людей за дерзость, и чуть не повернули назад, к Солнцу, но спустя какое-то время, не заметив новых знаков божьего гнева, успокоились.
Ещё полгода - и самолёты летели мимо Меркурия. Он явно не был звездой, но лётчиков это не особо расстроило - времени прошло всего ничего. Несколько самолётов свернуло с дороги - экипажам захотелось разглядеть планету поближе. Однако поток манны в небе начал быстро иссякать, и, что хуже, тепло и воздух иссякали вместе с ней. Салон был достаточно герметичен, и люди не боялись задохнуться. Проблема была в другом - двигатели глохли, управление работало всё хуже. С трудом удалось вернуть самолёты в безопасную область.
Менее чем за два с половиной года после Меркурия лётчики достигли Венеры. Ещё почти за два года они долетели до Земли, рядом с которой виднелась сероватая Луна. На десятый год с начала пути позади остались небесные велосипедисты. Их тоже испугал оглушительный грохот, исходивший от неясных чёрточек вверху, быстро скрывшихся вдалеке. Углядеть в них творение рук человеческих им было трудно, и они подумали, что это какое-то ранее неизвестное небесное явление.
Через год и четыре месяца после встречи с велосипедистами самолёты добрались до очередной планеты, покрытой красными песками - Марса. Лётчики начинали тревожиться - одна надежда за другой оказывались ложными, а звёзды в небе за всё время пути не сместились ни капли, картина созвездий оставалась неизменной. Следующие четыре года прошли без особых происшествий. Затем самолёты начали проноситься мимо каменных глыб, больших и малых, по обе стороны дороги. Их было слишком много, чтобы сосчитать. Некоторые из них достигали гигантских размеров, но до планет им было далеко. Шли месяцы, годы, а они и не думали кончаться. Словно кто-то растерзал целую планету и разбросал куски по небу. Только спустя почти восемь лет, когда людям начало казаться, что конца им не будет, их поток начал редеть, и постепенно каменные поля остались позади. Солнце выглядело как мелкий шарик, мало отличавшийся от прочих звёзд. Впереди по курсу в бинокль можно было различить почти такой же шарик. Снова забрезжила надежда.
До следующего небесного тела, однако, не вышло добраться за два-три года, как раньше. Даже через пять лет оно не сильно изменилось в размерах, и это значило, что до него ещё далеко. А раз у него даже с такого большого расстояния вид шара, значит, оно должно быть очень большое, намного больше того, что лётчики встречали до сих пор. Быть может, это настоящая звезда? Прошло ещё пять лет. Шар всё ещё казался точкой без бинокля, но в бинокль уже можно было различить на нём светлые и тёмные полосы. А ещё через год в поле зрения попали дирижабли. Это был тридцать четвёртый год полёта. Впервые все, кто отправился вдогонку предыдущим странникам, были ещё живы, когда поравнялись с ними. Впервые разница в уровне техники была настолько разительна - самолёты, чуть набрав высоту, чтобы разминуться, обогнали воздушных великанов, как стоячих. Их экипажам в гондолах удалось разглядеть не больше, чем пешим скитальцам. Впрочем, кое-кто из них догадался, что их опередили, и, несмотря на грусть, они пожелали удачи новым первопроходцам.
Между тем полосатый шар впереди уже казался совсем рядом. Но чтобы достичь его, ушло ещё больше двух лет, и за это время он вырос до колосса, чуть сплюснутого с краёв, закрывшего собой всё небо. На нём бушевали вихри, в которых утонула бы любая из увиденных ранее планет. Поистине, он выглядел почти сравнимым с Солнцем. И всё-таки это была не звезда. Юпитер был вдесятеро меньше Солнца в поперечнике и, как и предыдущие планеты, не светился сам по себе. Нужно было лететь дальше. Постаревшие лётчики с печалью рассматривали рыже-бурые вихри на Юпитере и размышляли, как же на самом деле далеко до звёзд. Хоть бы на Солнце и вправду придумали что-нибудь побыстрее самолётов - пусть не им, но кому-нибудь другому должно рано или поздно повезти. Нельзя допустить, чтобы столько вековых усилий пропало даром.
Учёные на Солнце размышляли примерно о том же. Реактивные самолёты облетали Солнце целиком в любом направлении за пару месяцев, и совсем скоро о загадочной дороге и о звёздах в небе узнали все его жители. Миллионы людей съезжались в разбухший наукоград, началось настоящее изучение космического пространства - регулярные экспедиции к Меркурию и обратно. Научный прогресс нёсся так же стремительно, как и создаваемая им техника. Стремясь выжать всё возможное из двигателей, учёные, однако, столкнулись с трудной преградой - сам воздух начинал становиться их врагом. Он сопротивлялся всякому движению, и до сих пор это было терпимо, но при попытках разогнаться значительно быстрее он раскалял корпус машины настолько, что металл буквально горел огнём. Вылеты в космос показывали, впрочем, что воздух вместе с манной редел при удалении от дороги и на каком-то расстоянии, очевидно, заканчивался вовсе. Можно было вырваться подальше и лететь, забыв про воздушное трение. Но где брать топливо? Где брать еду и свежий воздух для путников? А если придётся маневрировать - как поворачивать в безвоздушном пространстве, где не работают крылья? Вопросов было много, и на их решение ушло больше ста лет.
В конечном счёте родилась довольно простая мысль - раз воздуха нет и ничего не мешает держать скорость, достаточно в самом начале разогнаться побыстрее, и топливо не понадобится всю оставшуюся дорогу. Можно взять только небольшой запас сжатого газа для маневрирования. Что до пассажиров, то было решено обойтись вовсе без них. Последние достижения в электронике позволяли создать аппарат, которым можно управлять на расстоянии, и поддерживать его работу, собирая свет Солнца через большие панели, которые хорошо поглощали солнечные лучи. Свет превращался в энергию и питал электронные устройства. Учёным идея безлюдного летательного аппарата понравилась. Во-первых, можно было не бояться, что людей снова посылают в дальний путь лишь для того, чтобы их потом обогнали другие. Во-вторых, им впервые предоставлялась возможность видеть полёт своими глазами, не покидая родного дома. Они хотели наконец сами узнать, с чем имеют дело.
Когда исполнилось сто пятьдесят лет с отправки лётчиков в космос, в наукограде собрали окончательный вариант многоступенчатой ракеты, готовой запустить к звёздам зонд, напичканный новейшей аппаратурой. Их было три, высотой с многоэтажный дом, каждая с двадцатью двигателями, и их отвозили к дороге в небо, поставив на большие гусеничные транспортёры. Там уже были подготовлены площадки для запуска. Почти всё место в ракетах занимало горючее, и когда запустили все двигатели разом, пламенные струи ударили вниз с такой силой, что у толпы зрителей вдалеке задрожала поверхность под ногами. Окутавшись клубами дыма, громадные стрелы взлетели ввысь. Нижние ступени - ракеты поменьше, закреплённые по бокам - начали пополнять топливо через воздухозаборники. Учёные, сидя в центре управления, следили за показателями приборов на зондах.
Ещё немного - и ракеты летели параллельно выгнувшейся вверх дороге, в сотне километров от неё. Сопротивление воздуха слабело, но при таких скоростях он обжигал обшивку сильнее любой печи. Запас топлива быстро таял - воздухозаборники не поспевали за его расходом. Но его должно было хватить, чтобы вырваться из воздушного плена. Через полчаса нижние ступени опустели. Главные ракеты, обугленные и почерневшие, сбросили их с себя и, став гораздо легче, понеслись ещё быстрее. Их корпуса дрожали от напряжения. Будь перегрузки чуть сильнее - они развалились бы на части, задержись они в атмосфере чуть дольше - и неминуемо сгорели бы. Но учёные рассчитали полёт с ювелирной точностью. Через час ракеты уже мчались в пустоте открытого космоса. Опустели и отделились вторые ступени - нижние половины ракет. На верхних половинах раскрылся пополам и тоже отделился обгоревший наружный корпус. От ракет остались только укрытые внутри продолговатые зонды. По команде из центра управления на них расправились сложенные солнечные панели, разойдясь в стороны подобно крыльям. Открылись смотровые отверстия с разных сторон для телескопов, способных увеличить нужный участок неба более чем в сто раз. К телескопам крепились видеокамеры, передававшие изображение в центр по радиосвязи. На экранах перед учёными предстали тысячи звёзд и небесная дорога, широкой полосой расстилавшаяся внизу. Счётчики скорости показывали семь километров в секунду - двадцать пять тысяч километров в час.
В отличие от предыдущих первопроходцев, учёным казалось, что их машины, на быстроту которых они так надеялись, плетутся слишком медленно. Пришлось ждать полнедели, пока Солнце не перестало занимать сзади всё небо. Потом почти три месяца до Меркурия, который в телескопы был хорошо виден с самого начала. Но сперва, за пару недель до Меркурия, в очередной раз обогнали пешеходов. Теперь их было поменьше - несколько сотен забрали назад на Солнце самолётами во время экспедиций. Остальные отказались - привыкли к своей жизни и не хотели ничего менять. Новых аппаратов, бесшумно мчавшихся где-то в вышине, они не заметили.
Уже при подлёте к Меркурию стало видно, что связь на больших расстояниях работает с задержкой. Это явление наблюдалось ещё в экспедициях, при общении с центром по рации. Здесь же команды телескопам по мере движения всё больше запаздывали, и возле планеты задержка достигла шести минут. Напрашивалась мысль, что сами сигналы распространяются не мгновенно, а с конечной скоростью - три минуты шла команда, и три минуты шёл назад ответ на неё. Тем важнее было определить подлинные расстояния в космосе - от них зависело, насколько трудным будет дистанционное управление.
После Меркурия прошло ещё почти три месяца до Венеры. Потом ещё два с половиной до Земли. Учёные считали расстояние и вглядывались в телескопы, сличая звёздное небо со снимками, сделанными в начале полёта. Но заметных отличий не было - звёзды не смещались. Ещё четыре с небольшим месяца до Марса. Звёзды висели на месте. Сразу за Марсом, в пяти днях полёта, крутили педали велосипедисты - их миновали примерно через год после старта. Начали обдумывать, как бы забрать и их - самолётами вышло бы слишком долго. Задержка в связи уже приближалась к получасу.
Затем четыре с половиной месяца без особых событий. Показался пояс каменных глыб - астероидов. Зонды продирались сквозь него больше девяти месяцев. Впереди учёные наблюдали в телескопы Юпитер, но до него предстояло лететь ещё дольше. Его достигли спустя три с половиной года после старта, и связь возле него запаздывала где-то на полтора часа. Учёные долго рассматривали величественное зрелище - вихри и облака в чужом мире. Потом пошли спутники Юпитера - Ио с неистовыми вулканами и потоками лавы, покрытая льдом Европа, испещрённые кратерами Ганимед и Каллисто. Всё это разнообразие планет и спутников было интересно учёным, но главная цель не оставляла их в покое. А звёзды упорно висели на месте, будто находились где-то в другом, бесконечно далёком измерении.
После Юпитера в телескопы можно было увидеть ещё одну планету со странными полосами, торчавшими из боков. Люди приготовились ждать, как обычно, несколько месяцев, от силы год - но новый рубеж зонды преодолевали целых три года, почти столько же, сколько прошло до этого, начиная с самого Солнца. Само расстояние словно глумилось над ними. Три года сплошной пустоты, дороги и неподвижных звёзд. Ну, и ещё были дирижабли - их догнали под конец первого года из трёх. Солнце съёжилось почти до точки и давало всё меньше света для солнечных батарей. Пришлось переключаться на аккумуляторы и делать перерывы в наблюдениях, чтобы они успели подзарядиться солнечной энергией как следует. Планета всё вырастала, и вблизи стало видно, что она почти не уступает Юпитеру в размерах. А полосы оказались кольцами, которые опоясывали её посередине. Сатурн имел самый необычный вид из всех небесных тел, встреченных до сих пор. Были и у него свои спутники - с кратерами, с облаками.
Сатурн был не последним - учёные не без труда, но рассмотрели в телескопы ещё один шар. На сей раз пространство нанесло им удар посильнее прежнего. Путь до следующей планеты снова занял... столько же, сколько весь полёт до того - шесть с половиной лет. Когда аппараты долетели до Урана, учёные с растерянностью взирали на окутывавшую его спокойную голубую дымку, где почти ничего нельзя было различить. Связь задерживалась здесь больше, чем на пять часов - случись что, нормально маневрировать вручную уже было нельзя. А звёзды между тем не сдвинулись ни на сантиметр. Ещё одна плохо различимая планета маячила впереди - приготовились к новому многолетнему ожиданию. До чего же медленно, оказывается, ползло лучшее достижение науки. До чего наивны были предыдущие поколения...
Чтобы достичь Нептуна, понадобилось ещё семь лет и четыре месяца. Где-то на полпути заметили и обогнали реактивные самолёты - прежнее лучшее достижение науки. В бескрайней глуши, безо всяких ориентиров не чувствовалась ни скорость, ни расстояние. Казалось, что зонды висят в космосе неподвижно вместе со звёздами. Но вот, наконец, и Нептун - синий гигант с тёмными пятнами бурь. Со старта прошло больше двадцати лет. Других планет по курсу не просматривалось, Солнце можно было отличить от остальных звёзд разве что по яркости. Аккумуляторы уже почти не заряжались, и учёные прекратили наблюдения. Они вглядывались в снимки, сделанные возле Солнца и возле Нептуна, накладывали их друг на друга, расчерчивали миллиметровую сетку, силясь заметить хоть какую-нибудь разницу - и вот под увеличительными стёклами отдельные из звёзд на совмещённых снимках раздвоились. Чуть-чуть, самую малость.
Прикинув дальность по видимой разнице, учёные схватились за голову. Даже до тех звёзд, смещение которых удалось обнаружить, зондам довелось бы лететь не сотни, не тысячи - сотни тысяч лет. Подобная дальность не укладывалась в голове, всем хотелось думать, что они где-то ошиблись, что так не бывает. Но снимки и расчёты отказывались давать другой ответ. Как можно преодолеть такое расстояние, на чём? Одно было ясно: всех отправленных когда-то странников - по крайней мере, всех, кто захочет - лучше вернуть обратно, не то они будут плестись к звёздам до скончания времён. Вопрос был в том, как это сделать. Дистанционное управление или автопилот тут не подходили - нужен был живой пилот, способный разгоняться и тормозить в любом месте, не опасаясь сгореть в воздухе. Летательный аппарат должен был иметь достаточную вместимость - не меньше десяти человек. Но главное - скорость. Слегка усовершенствовав ракеты, можно было запускать аппараты вдвое быстрее, но это мало что меняло - десять лет полёта были не сильно лучше двадцати. Значит, в который раз нужен был новый тип двигателя.
Проектов и предложений появилось много. Самым простым на практике оказался вариант, где вместо того, чтобы сжигать топливо, проводили через эфир электрический ток. Превращаясь в плазму, газ разгонялся магнитным полем куда сильнее, чем при сжигании, а тратилось его при этом совсем немного. Первые рабочие образцы появились быстро, но оказались слишком маломощными. Солнечные батареи не могли дать столько электричества, и машины еле-еле ускорялись. Пришлось думать и над новым источником питания. Все попытки были тщетны, пока люди не овладели энергией атомного распада. Он требовал редких и опасных веществ, с ним нельзя было работать без надёжной защиты - но только он в течение долгого времени давал много энергии, не требуя много места.
Модель, готовая стать челноком между Солнцем и ближним космосом, сошла с конвейера через сто лет после многоступенчатой ракеты. Новая технология позволила сделать её похожей на небольшой самолёт, с четырьмя обычными самолётными двигателями в корпусе и четырьмя плазменными на выдвижных кронштейнах, способными поворачиваться в любую сторону, и обойтись без громоздкого внешнего кожуха - в отличие от ракеты, челнок мог взлетать вдоль дороги на безопасной скорости, не раскаляясь чрезмерно. Для работы плазменных двигателей нужен был запас сжатого эфира и атомное топливо. Газ можно было пополнять в пути, влетая на низкой скорости в воздушный слой над дорогой. Топлива, которого не было нигде, кроме Солнца, хватало на двадцать лет. Первая партия составила двенадцать челноков, но планировалось собрать больше. Из них десять, вместимостью по двадцать человек плюс два пилота, предназначались для возврата людей. Ещё два хотели запустить к звёздам без пилотов - скорее как символический жест, дань уважения к подвигам предков.
После испытаний челноки отвезли к небесной дороге. Раздался громкий гул самолётных двигателей, и передовая техника тронулась вперёд. Плазменные двигатели, даже последней конструкции, не позволяли ускоряться рывком и не смогли бы преодолеть сопротивление воздуха. Прошёл час, другой - и высоко над дорогой, в поредевшей атмосфере, включились и они, выдвинувшись наружу. Их сопла окружило яркое бело-голубое сияние. Ещё через пару часов пилоты остановили реактивные двигатели, которые почти не давали здесь тяги. Зато плазменные работали всё лучше. На первый взгляд от них было мало толку - каждую минуту скорость с ними повышалась на двадцать пять километров в час. Но этому ускорению уже ничего не мешало. Оно могло держаться долго, целыми днями без перерыва, пока хватало запасов эфира, и складывалось в нешуточную величину. Спустя неделю погасили и плазменные двигатели, набрав расчётную скорость - семьдесят километров в секунду. Она могла быть больше, но нужно было сохранить газ для торможения.
Почти половина пути до Меркурия осталась позади. На следующий день пилоты двух челноков, по указаниям учёных, развернули двигатели в обратную сторону и начали тормозить, чтобы успеть остановиться у пешеходов. Остальные летели дальше на полной скорости. Странники показались на тринадцатый день пути, Меркурий пролетели день спустя. Потом восемь дней до Венеры, неделя до Земли, двенадцать дней до Марса. Пилоты с интересом любовались далёкими мирами, но для учёных всё увиденное было уже не в новинку, и даже небывалая прежде быстрота не сильно их обнадёживала. Сразу за Марсом начали тормозить все челноки с людьми - два для велосипедистов, остальным нужно было дозаправиться. Остались только беспилотные, управляемые учёными. За четыре недели они проскочили астероидный пояс. Учёные фиксировали время, и им, как и их предшественникам, сроки казались слишком долгими. Юпитер - четыре с половиной месяца со старта, семьдесят дней до дирижаблей. Потом Сатурн. Где-то между Сатурном и Ураном прошёл один год с запуска. Потом Нептун и самолёты, которые успели умчаться гораздо дальше Нептуна - ещё бы, у них было на это двести пятьдесят лет. Теперь же их нагнали за два с половиной года. Атомная энергия исправно питала установленное на челноках оборудование, не завися от тусклого Солнца. Новые мощнейшие телескопы видели за Нептуном другие, малые планеты. Их было много.
Первые из карликовых планет, Плутон и Харон, оказались рядом через пару месяцев после самолётов. В отличие от каменных астероидов, они состояли в основном изо льда и замёрзших газов. За ними последовали другие, поменьше. Сквозь основную их массу пришлось лететь около года, и учёные насчитали их десятки тысяч. Затем они стали постепенно сходить на нет, но отдельные из них попадались ещё спустя годы. Больше ничего нового нельзя было увидеть. Где-то посреди космической пустоши наткнулись на запущенные веком ранее зонды - их догнали за одиннадцать лет. С выключенной электроникой они спали беспробудным сном, и только свет близкой звезды мог бы их оживить. Ещё через несколько лет стали понемногу засыпать и челноки - распадалось и слабело атомное топливо. Его нельзя было экономить - атомный распад не зависел от того, потребляют энергию или нет. На исходе двадцатого года, когда питание должно было кончиться, учёные отдали последнюю команду - выдвинуть солнечные батареи. Их добавляли в конструкцию как аварийное средство, и даже вблизи звезды, подобной Солнцу, на них не стоило особо полагаться - разгон и торможение с ними заняло бы не один год. Но это всё, что оставалось. Команда дошла до аппаратов только спустя полтора дня, и ещё спустя полтора дня учёные узнали, что она выполнилась. На последних, размытых снимках, переданных в центр, не было ничего, кроме дороги и звёзд, всё так же далёких, как и за тысячи лет до того.
К этому времени пилотируемые челноки уже совершали регулярные рейсы по Солнечной системе, и даже те, что отправлялись к самолётам, успели слетать туда и назад несколько раз. Они садились вместе с самолётами на дорогу и принимали на борт тех, кто хотел - впервые в своей жизни - увидеть Солнце. Ирония судьбы - они могли считать свой путь честно оконченным, ведь Солнце для них было лишь одной из звёзд, ничем не хуже других. Только другие, как говорили пилоты новых космических кораблей, невообразимо далеко, а Солнце - вот оно, рядом. Так зачем усложнять себе задачу? Примерно так же думали многие и на дирижаблях. Толпиться всю жизнь в тесных салонах, зная, что и детей ждёт то же самое, когда есть просторные поля, большие города, настоящее небо, а не огрызки в иллюминаторах... Стоили ли того мечты их прародителей? Смешно, но пешеходы и велосипедисты, несмотря на свою медлительность, мыслили иначе - они не чувствовали себя лишёнными, их мир не уступал солнечному. В их жизни было своё великолепие. Желающих вернуться среди них было куда меньше. Кто-то из учёных шутил, что они ещё доберутся до звёзд первыми - того и гляди, всех прочих заберут домой. С каждым вылетом челноков воздушный транспорт предыдущих поколений всё пустел.
Даже сами учёные почти готовы были отказаться от заветной мечты. Что взять с предков - они не видели космоса, не представляли себе его масштабов. Другое дело - нынешние передовые умы человечества. Многое узнали, много где побывали, много чего увидели. Полетали - и хватит. Всё равно достичь звёзд не получится - хоть мозги выверни, ничего настолько быстрого не придумаешь. Невозможно, немыслимо, нельзя... И вроде бы никто не заставляет. Да только одно не давало покоя - дорога, что вела в бесконечность. Не просто так она возникла когда-то. Она преследовала, подстёгивала, являлась людям во снах. Заставляла измышлять немыслимое.
Нельзя сказать, что в голову совсем ничего не приходило. Ещё когда первые челноки оставляли планеты далеко позади, среди учёных образовалось три лагеря - каждый отстаивал свой вариант двигателя будущего. Истину можно было узнать только на практике, но каждый вариант был так или иначе связан с самим Солнцем. Первый лагерь выступал за добычу энергии путём управляемого атомного слияния, или синтеза - процесса, который, как стало тогда известно, протекал в солнечных недрах, противоположного атомному распаду. С ним можно было разогнать газ ещё сильнее, чем в прежних плазменных двигателях. Прирост мощности по расчётам получался скромным, но технология обещала быть довольно практичной и, во всяком случае, заметно сократила бы длительность рейсов по Солнечной системе. Нужно только было как-то защитить экипаж и сам корабль от страшного жара - синтез шёл при очень высоких температурах. Вторые тоже были за синтез, но неуправляемый - они считали, что проще было приручить чудовищную энергию термоядерного взрыва, когда реакция шла лавиной. Цифры получались фантастические, но аппарат тоже оказывался в опасности. Третьи обратили внимание на свет Солнца - как оказалось, он создавал давление подобно ветру. Оно было микроскопическим, но, возможно, свет удалось бы как-нибудь 'спрессовать' и сделать корабль с солнечными парусами. Ему вообще не понадобился бы двигатель - источник светового ветра находился бы на Солнце. В случае успеха скорость могла достичь невиданной величины и даже стать сравнимой со скоростью самого света.
Первые образцы быстро получил второй лагерь - термоядерные заряды оказались и вправду очень лёгкими в изготовлении. С защитой, однако, у них не заладилось. Пока один опытный аппарат за другим разносился вдребезги на отдалённом полигоне, забрызгивая всё вокруг радиацией, сторонники управляемого синтеза мало-помалу подбирались к разгадке. Не стояли на месте и 'световики' - их излучатели-лазеры уже давали концентрированные узкие пучки света. Но туго шло дело с испытаниями - по-настоящему опробовать парус можно было только в космосе, и никак не хватало мощности лазеров. В итоге удача сперва улыбнулась первому лагерю - когда 'взрывники' только-только добились устойчивого полёта, был собран первый лайнер на управляемом синтезе эфира.
Готовый термоядерный реактор вышел довольно крупным, и корабль с ним по размерам не уступал дирижаблям древности. Магнитное поле удерживало обжигающую плазму в длинном туннеле, подальше от стенок. Если бы она с ними соприкоснулась, то тут же обратила бы их в пар. Энергия, полученная от синтеза, шла на поддержание поля, разгон плазмы и заряд аккумуляторов - регулярно дозаправляясь из воздуха над дорогой, можно было поддерживать всю электронику в рабочем состоянии сколько угодно, не завися ни от лучей Солнца, ни от атомного распада. Пролетая десятки метров в туннеле, плазма извергалась наружу, создавая тягу. Тяга была достаточной, чтобы корабль не нуждался в других двигателях. Большую часть места занимал сам реактор и запасы, но пассажирский отсек всё же мог вместить пятьдесят человек.
Для начала назначили пробный запуск. Лайнер отвезли к дороге на гусеничном транспортёре. Пилоты, которые уже были внутри, направили сопла под небольшим углом вниз и запустили реактор. Толчок был таким сильным, что их вдавило в кресла. Струи ослепительного газа вырвались на свободу. У лайнера не было колёс - он поднялся в воздух с места. Первые пару часов, пока не кончилась атмосфера, он сдерживал себя, избегая перегрева, и лишь в вакууме заработал на полную мощность. Почти целый день - с небольшими передышками - пилоты чувствовали, как ускорение прижимает их к спинкам кресел. Ещё один день, теперь уже в торможении - и лайнер очутился возле Меркурия. Максимальная скорость в полёте перевалила за семьсот километров в секунду. Средняя, с дозаправками в дальнем пути, была бы близка к семистам.
Вернувшись на Солнце, корабль произвёл фурор. Срочно начали собирать ещё два - из них один должны были, как обычно, отправить к звёздам на автопилоте. Его запуск состоялся спустя пятьдесят лет после первых челноков. За каких-нибудь шесть дней, оставив позади ближние планеты, он влетел в астероидный пояс. За тринадцать дней он достиг Юпитера, за сто дней - Плутона, за сто десять - догнал самолёты. Все предыдущие странники за последние пятьдесят лет не успели существенно сдвинуться. Ещё пять недель лайнер преодолевал основную массу карликовых планет. Дальше настала пустота. Годы постоянной кромешной пустоты. Старые зонды неспешно плыли в ней в полутора годах от Солнца, челноки, чуть побыстрее - в пяти с половиной годах. А больше ничего. Десять лет, тринадцать... Когда уже не ждали чего-то нового, на четырнадцатый год начали попадаться комья из рыхлой пыли и льда. Самые крупные доходили до десятков километров. Они были редкими, но на такой скорости встречались каждую минуту. Потом чаще. Потом ещё чаще. Через год они шли сплошным потоком по бокам дороги, гораздо плотнее астероидов, сливаясь для глаз в одну непроглядную тучу - триллионы и триллионы рыхлых грязных льдин. В этой туче прошёл и двадцатый год полёта, и двадцать пятый. Пока учёные гадали, где ей должен настать конец, подоспел космолёт нового типа.
С изобретением термоядерного реактора 'световики' наконец получили подходящий источник энергии для лазеров. Они могли пронизывать пространство на сотни тысяч километров. Но были трудности с парусом - для главной цели требовалось полотно километровых размеров, которое надо было в сложенном виде доставить в космос и как-то там развернуть. Разумеется, это не годилось делать вручную, и долго ломали голову над нужным механизмом. Поэтому следующая возможность показать себя выпала 'взрывникам'. Их чудище, покрытое жаропрочной смазкой, возвышалось на добрых пятьсот метров над полигоном, стоя на решётчатом стартовом столе, и было почти под завязку набито термоядерными зарядами - сотня тысяч бомб по одной тонне каждая. В основании у него была толстая металлическая плита стометрового диаметра. Системы корабля питались от импульсного реактора, куда подавались небольшие таблетки с замороженным топливом и нагревались до температуры синтеза сверхмощными лазерами, весьма кстати позаимствованными у 'световиков'. Поскольку приборы в полёте не нужно было держать постоянно включёнными, запас таблеток при достаточной экономии позволял продержаться больше сотни лет без дозаправки - она была невозможна при такой схеме. Учёные решили пока отложить проблему перегрузок для экипажа и обойтись автопилотом. Шёл тридцать первый год полёта космического лайнера.
В день запуска жителям соседних городов запретили подходить к полигону ближе чем на сто километров. Пусковой механизм выплюнул через отверстие в центре плиты первый заряд. Пролетев сквозь решётку стартового стола, он взорвался внизу. Стол разлетелся на части. Получив резкий толчок, чудище подскочило вверх на высоту десятиэтажного дома. Тут же последовал ещё один заряд. И ещё один. И ещё. Стреляя зарядами без остановки, космолёт толкал себя всё выше над разбегавшимся во все стороны морем огня. Смазка на плите испарялась от жуткого пекла, но через форсунки тут же напылялась снова. За считанные минуты она улетучилась на всём корпусе из-за атмосферного трения, и только благодаря безумному ускорению аппарат еле успел выйти неповреждённым в открытый космос. С каждым взорванным зарядом он легчал и разгонялся быстрее. Ускорение было таким, что перегрузки раздавили бы людей внутри. Сотни килограммов смазки продолжали испаряться в мгновение ока, поглощая жар термоядерных взрывов. Через полдня, когда три четверти зарядов израсходовалось, подрыв прекратили. Остатка должно было хватить, чтобы затормозить полегчавший корабль, развернув его простыми маневровыми двигателями на сжатом газе. За полдня разгона позади успели остаться и Меркурий, и Венера, и Земля. Полтора часа оставалось до Марса. Космолёт нёсся к звёздам на скорости семь тысяч километров в секунду.
Древним видам транспорта требовались недели, чтобы только разминуться с планетами, особенно с гигантами. Медленно-медленно они вырастали на горизонте и так же неторопливо уползали назад. Теперь же они проносились мимо за несколько секунд. Через десять дней унёсся назад Плутон, ещё через пару дней - самолёты. До конца первого года корабль успел обогнать и зонды, и челноки. На второй год он добрался до тучи льдин и за пару лет блуждания в ней вырвался вперёд лайнера. Но сама туча оказалась куда неприступнее. Она не желала кончаться ни на пятый год, ни на десятый, ни на пятнадцатый. Только вдоль дороги виднелся просвет - льдины словно расступались перед ней в почтении. Сигналы шли до корабля уже четыре месяца и ещё столько же шли обратно. И вновь учёные гадали, долго ли будут тянуться грязные льдины, и вновь их раздумья прервало очередное достижение - световой парус всё-таки довели до ума.
Вот уже долгое время миссии к звёздам отправлялись без людей. Считалось неразумным множить число тех, кто обрекал себя и своих потомков на скитание по неведомым далям, не зная наверняка, с чем можно столкнуться в дороге. Космический парусник был особенным - при удачном запуске он бы впервые позволил достичь цели в течение человеческой жизни. Риск был велик, и брать кого-то на борт всё же не планировалось. Но нашёлся доброволец из числа учёных, одержимый заветной мечтой, именно такой, как её видели далёкие предки - к другим мирам должен непременно отправиться человек. Возможно, так бы и было когда-нибудь, в будущем, когда корабли испытают и усовершенствуют, но он не хотел ждать. Он знал, что вряд ли уже вернётся, но ради великой цели, о которой грезили тысячелетиями, ему было не жалко умереть. Его не стали долго отговаривать - другие уважали решение того, кто осмелился в одиночку взглянуть космической бездне в лицо, и в чём-то завидовали ему.
Когда последний космолёт был в пути уже пятнадцать лет, парусник с одиноким путником отбуксировали на орбиту Солнца, в безвоздушное пространство. Там его осторожно раскрутили вокруг оси, и сложенные паруса из легчайшей зеркальной материи, тоньше человеческого волоса, начали расправляться. Готовый отплывать в самое дальнее путешествие, корабль выглядел грандиозно и вместе с тем изящно - похожий на блестящий цветок, с лепестками двадцатикилометровой длины и крошечной сердцевиной. Чтобы не навредить человеку внутри, парусник нужно было разгонять очень плавно. Для разгона в разных местах Солнца на экваторе возвели колоссальные лазерные излучатели. Первый из них, возле наукограда, направили на лепестки в небесной выси. Казалось, Солнце собрало весь свой свет разом в узкие пучки, выстрелившие вверх. Колыхнувшись на световых волнах, парусник подался вперёд. Но его направляли не по дороге, а от неё, вдоль экватора - к следующему излучателю, в сотнях тысяч километров. Тот направил его ещё дальше, к следующему. Корабль стал медленно огибать Солнце.
Посмотрев на безбрежные виды родной звезды, путник внутри приготовился к глубокому сну в специальной охлаждающей камере. Корабль нужно было сделать как можно легче, и еды бралось совсем немного. Без собственных двигателей нельзя было затормозить в пути и пополнить запасы. Поэтому человек на борту должен был пробыть практически весь полёт во сне. Камера питалась от атомной батареи, которой должно было хватить на двадцать лет. Или за это время корабль достигнет другой звезды, или человек окажется обречённым на смерть. Путник лёг в камеру, велев автомату разбудить его к концу разгона - он знал, сколько на него нужно времени.
Всё стремительнее кружился вокруг Солнца парусник, подгоняемый ослепительным ветром. Всё меньше времени ему требовалось на один оборот - сперва часы, потом десятки минут, потом минуты. Спустя восемьдесят дней, когда корабль проносился вокруг экватора примерно за минуту, его начали направлять к небесной дороге, меняя силу пучков света, подаваемого на разные лепестки. Выровняв его в нужном направлении, излучатели дали один прощальный толчок. Зеркальные паруса, в несколько раз шире дороги, понесли человека к звёздам со скоростью семьдесят тысяч километров в секунду.
Выйдя из камеры, разбуженный путник огляделся на Солнце. Оно уходило вдаль, сужаясь во тьме на глазах. Никто прежде не видел такой картины. Никто не думал, что её можно увидеть. Дорога стелилась от Солнца узкой полосой. Следом понеслись прочь планеты, за мгновения теряясь среди звёздного неба. Все планеты, все их спутники, все предыдущие поколения странников затерялись позади за день с небольшим. Кто-то подумал бы, что их усилия оказались напрасны. Но путник знал: не будь их, не было бы здесь и его. Он был в долгу перед ними.
На второй день пути одинокий капитан парусника снова лёг в камеру, чтобы пробудиться уже через год. Пока он спал, корабль обогнал зонды с челноками и к концу второго месяца достиг ледяной тучи. Где-то на шестом месяце внизу промелькнул лайнер. Когда путник проснулся во второй раз, вокруг не было ничего, кроме льдин - сплошной серой массы. Не заметив за день никаких изменений, он лёг спать ещё на год. На восьмом месяце второго года парусник опередил космолёт - когда-то он был гигантом, но на фоне самого парусника оказался крошечным. Пробудившись на третий год, путник увидел вокруг себя то же самое, что и на второй. Ничего не изменилось и на четвёртый год. Туча упиралась, отказываясь сдаваться перед человеческой дерзостью. Но на пятый год ей пришлось уступить перед кораблём, отправленным в путь самим светом. Встав в очередной раз, путник заметил, что серая масса поредела. Ещё два года - и её будто и не было. Только чистое небо, усеянное звёздами, окружало корабль. Где-то позади одной из этих звёзд было Солнце, но оно уже ничем не отличалось от прочих. Его царство закончилось - здесь была ничейная территория. На борту был телескоп, и глядя в него, на каждом клочке неба, даже на тех, которые казались пустыми, можно было различить сотни звёзд.
Год за годом в пустоте космоса ничего не менялось. Вернее, менялось - одна из звёзд прямо по курсу с каждым годом становилась несколько ярче. В телескоп было видно, что это две звезды, очень близкие друг к другу. С надеждой путник вглядывался в них. Когда прошло десять лет - для него это было десять дней - звезда раздваивалась даже без телескопа. Но вот минуло пятнадцать лет, а звёздная пара не торопилась приближаться. Атомная батарея неумолимо разряжалась, и надежда путника начинала слабеть.
Ему повезло - на девятнадцатый год корабль пронёсся мимо красного шара, раза в полтора больше Юпитера. Он был тусклым, но явно светился сам, а не отражал чей-то свет. Неужели звезда? Вот бы развернуться и проверить. Увы, для паруса нужен был свет гораздо мощнее. Две звезды впереди тоже выглядели в телескоп как шары, и путник понял, что до них было подать рукой. Он должен был успеть. Ещё год - и два ярких шара висели в небе совсем рядом. За девятнадцать лет парусник долетел до ближайших звёзд.
Единственный шанс выжить для путника был в том, чтобы затормозить вовремя. Звёзды светили не так, как лазеры - их свет рассеивался во все стороны и почти не позволял маневрировать с помощью парусов. Путник знал, что у него, скорее всего, ничего не выйдет, но ему было всё равно - он уже увидел достаточно. Пользуясь остатками заряда в батарее, он отсылал на Солнце сообщение о достигнутой цели. Пройдёт время, и учёные что-нибудь придумают... Но тут ему повезло во второй раз - с одной из звёзд в паруса ударили пучки света, как раз такого, какой нужен. Кто-то на ней заметил корабль из чужих краёв.
От резкого торможения путника сшибло с ног и прижало к стенке. Вскоре у него помутилось в глазах, и он потерял сознание. Придя в себя, он осмотрелся - помещение было незнакомым, и он лежал на кровати. Над ним склонились люди. Как оказалось, это был экипаж местного транспортного судна. На звезде, которая называлась Альфа Центавра, поймали его сообщение для Солнца о том, что он достиг ближайшей звезды и не может маневрировать, и решили помочь. Пришлось тормозить его с сильными перегрузками, потому что он вот-вот пролетел бы мимо. Остановив корабль, ему сложили паруса и поместили его в трюм, а путника вытащили. Спустя несколько часов транспорт совершил посадку. Пошатываясь, ослабевший путник ступил на поверхность другой звезды, похожей на Солнце. Солнечным учёным предстояло получить его сигнал только через четыре с лишним года.
На другой звезде тоже были учёные. Они долго удивлялись и отчаянному поступку пришельца, и его циклопическому летательному аппарату. Световые парусники запускали и они, какие-то из них даже достигали Солнца. Но они были маленькие - их горстка умещалась на ладони - и управлялись автоматически, собирая сведения о звёздных окрестностях. Космические просторы были слишком велики, и рассекать сквозь них на подобных кораблях было всё равно что идти до планет пешком. Последние открытия местных учёных, однако, наводили на мысли о новых, трудно вообразимых способах передвижения, которые сжимали бы само пространство, и самые отдалённые уголки космоса оказались бы рядом за несколько минут. Но это уже совсем другая история...