Маленький городок изнемогал под запахами мая. Месяц буянил ароматами, пробуждая от карантинной спячки даже самые черствые душонки.
Валерьич не находил себе места. Вчерась в одной общей вечерней компании он увидел ту, чей образ сейчас яростным буравчиком покусывал ему мозг и тестикулы. Не осознавая происходящего, Валерьич даже полностью сбрил свою гордость, мощную седую бороду а-ля женераль. Но чувство тоски не исчезло в мусорном ведре вместе с клочьями оскопленных жестких волос.
Любовная нега пугала его, почти 50-летнего тихого пьяницу и нигилиста. Что делать с этим странным и полуистлевшим, как старая футболка, чувством, он понимал с превеликим трудом. Вернее, просто пытался вспомнить. Было тяжко.
В два огромных стакана осушив очередную бутылку мерзкого крепленого, Валерьич не стал по привычке пускать слюну алкогольного благодушия, но задумался. Вышел на балкон, где сушились постиранные "выходные" - они же единственные без дырок - джинсы. Запах сирени в незлом зеленом дворе взывал к подвигам.
Надо попробовать.
У Валерьича был номер ее телефона - подогнал корешок Павлик из соседнего дома, одинокий толстый интеллектуал высшей степени безнадежности.
Вздохнув, он набрал заветные цифры. Потасканное аритмичное сердечко пугливо забилось. Но поздно отступать.
Она взяла трубку. Выслушала. Вспомнила, кто он таков. Не удивилась звонку. "Извини, я занята, много работы" - буднично ответила на предложение встретиться и прогуляться до реки по пахучему городку.
После разговора Валерьич удалил ее номер из памяти телефона. Он все равно в последние годы мало что запоминал. В холодильнике лежали тушки еще трех бутылок дешевого крепленого вина. Майский день догорел быстро.