Предупреждение: слэш и высокий рейтинг. Любофф между представителями секретных спецслужб, обладающими сверхспособностями. ;-)
Лучшая из проведенных операций - та, о которой не подозревает никто из оказавшихся поблизости мирных граждан. Сине-алые вспышки сирен, отраженные в лужах, деловито пробегающие в косых лучах прожекторов вооруженные фигуры, усиленный рупором голос - все это хорошо для полицейского боевика. Для мелькающих на огромном белом экране занимательных картинок, на которые будет таращиться восхищенный обыватель и его подружка, нервно хрустя попкорном и запивая чужие приключения холодной колой из холодильника.
На самом деле все должно происходить тихо, незаметно и по возможности быстро. Вот оно, место действия - старые здания брошенной фабрики, несколько якобы оставленных на парковке машин не первой молодости, обшарпанный фургончик фирмы по развозке мебели. Мелкий дождь, органично дополняющий картину запустения - с ней ничего не поделаешь, с висящей воздухе по осени холодной влажной взвесью Никогда-не-спящего-города.
Все на местах. Все готово. Все застыли в ожидании решающего слова, запускающего отлаженный механизм возмездия и правосудия.
За наглухо затененными стеклами фургончика мерцает приглушенный свет. Экраны ноутов, изображения со следящих камер, приглушенные звуки. Натянутые нервы, хитроумная паутина, созданная сгорбившимся в кресле человеком. Вскинутая вверх ладонь с двумя сжатыми пальцами - напряженными, но не дрожащими. Пять человек в фургоне смотрят на эти пальцы. Пять человек внутри, около сотни снаружи, тягостное ожидание, пахнущее кислотой холодного кофе и нагревшимся кулером. Тихий электронный звон, пульсирующий в ушах - а может, просто биение крови. Жизни на кону. Жизни заложников, спрятанных в гулких переходах старой фабрики, жизнь ничего не подозревающих горожан, жизни полицейских, спецназовцев, детективов, водителей, двух допущенных на операцию доверенных репортеров - и того, кто невидящими глазами смотрит в квадратное окно ноута, отражающего черно-белую картинку пустого складского помещения.
Танцующие пиксели в жидких кристаллах экрана. Жидкий, жидкость, красная жидкость в человеческих венах, синяя жидкость в сплетениях проводов, прозрачно-белая жидкость в запаянных капсулах. Текучий, ускользающий мир человеческого восприятия, где не за что зацепиться, не на что опереться, где можно видеть, но не иметь возможности вмешаться. Чертовы сны.
Статичная картинка на экране чуть вздрагивает.
- Начали, - голос-скрежет, закаменевшие пальцы дергаются, подавая долгожданный знак, спуская заждавшихся псов войны со створки. - Группа Альфа, северный вход. Группа Гамма, окна по западному фасаду. Десять заложников находятся на третьем этаже, сектора пятый и шестой. Еще пятеро - в подвальных помещениях, под охраной, рядом с... с... - он запинается, утратив нужное слово и проклиная себя за несвоевременную дислексию, - с конструкцией. Члены группировки рассеяны по всему комплексу, наибольшее скопление в десятом секторе на втором этаже... - Джек знает за собой эту привычку, выражаться готовыми формулировками из протоколов, в напряженные моменты мозг автоматически переводит речевую функцию в режим "человека-робота", занятого только одним - как можно четче зафиксировать пойманную разумом картинку. Перемещения тягучих сгустков органики и железа, пульсирование микросхем и электрических разрядов, весь этот огромный мир вокруг, настойчиво лезущий к нему в голову. Мир, от которого обычные люди накрепко защищены барьерами шести чувств. В лучшем случае они могут уловить лишь смутные раскаты гремящих рядом бурь.
А вот ему не повезло. Он не просил об этом. Рожденный слепым, он страстно хотел обрести возможность видеть. Кто же мог предсказать, что операция, слившая воедино человеческий организм и хитроумную электронику, обернется столь непредсказуемым результатом? Игривая прихоть природы, помноженная на человеческое стремление любой ценой разузнать, что произойдет, если?.. Что там, за закрытой дверью, за барьером, за стеной?
Там - расплывчатые и стремительные тени акул в океане. Там - страх и одиночество. Там - мир по другую сторону, буйные джунгли и затаившиеся хищники. И перепуганный человек, ощупью отыскивающий безопасную тропинку.
Но сейчас некогда бояться. Операция идет, он выполняет свою задачу - координировать, следить за дрожанием тончайших нитей незримой паутины, быть Аргусом с тысячью глаз...
Обхохочешься сравненьице. Незрячий Аргус.
- Группа Бета, встречное движение. Компактная группа, по меньшей мере шесть человек, продвигаются в быстром темпе по коридору между секторами 15 - 17, высокая вероятность огневого столкновения, подготовьтесь. Группа Дельта, продолжайте движение к подвалу, коридор чист, вы не замечены... Оператор, связь с группой Каппа, немедленно, будьте любезны.
Щелчок переключателя, приглушенный треск в мембране капли-наушника, чуть искаженный голос:
- Проходим третий этаж, помещения в секторах 20 - 21.
- Вижу. Повышенная зона опасности около лестницы К-34, как поняли?
- Бдим, сэр.
- Гамма, поддержите Бету, у них проблемы.
- Огневой контакт, - голос кого-то из операторов, отдаленные звуки перестрелки - темно-синие вспышки в золотистом ореоле, точечные проколы без того слишком хрупкой ткани реальности. - Второй этаж, 15 - 17, Бета и Гамма...
- Вижу. Справятся.
- Каппа на связи, проходим лестницу, спускаемся в подвал.
- Каппа, стоп продвижение. Немедленно назад. Я знаю, что вы никого не видите. Вернитесь на площадку... Тень? Тень, прием?
- Торчу на третьем, не паникуй, - приглушенно смеется голос в наушнике. - Ушел без шума. Все отлично, ребята прекрасно справляются. Веду себя паинькой, сижу в темном уголке, никуда не лезу, скучаю.
- Проверь К-34, лестницу в подвал.
- А что с ней не так?
- Повышенное напряжение вероятностей. Возможно, ловушка. Я отодвинул группу Каппа на этаж, они тебе не помешают.
- Я пошел, - коротко бросает Тень. Джек не видит его, Шедоу выпадает и общей картины мира. В шелесте дождя Джек слышит и ощущает движение каждой из капель, а Шедоу скользит между струями. Шедоу, тень за левым плечом, игривый и неуправляемый кошмар, хаотический нейтрал, как он с гордостью именует себя. Почти два месяца Тень был вынужден соблюдать строжайший контроль над собой, быть одним из тех, за кем сейчас идет охота - и вот он наконец получил возможность вздохнуть свободно. Еще час и сорок минут по намеченному графику до конца операции, еще час и сорок минут смертельных танцев на раскаленной крыше. Неверное решение, надо было отозвать Шедоу с фабрики, вывести из игры, снять его с доски - он заслужил передышку. Тень сейчас не слишком контролирует себя, он может наворотить дел... Но дергать его теперь и отводить - себе дороже. Сорвется.
- Каппа! Стоять! - бледно-сиреневые силуэты в темноте спускаются по ступенькам, подбираясь все ближе к хищно пульсирующему сгустку багрового и белого. - Каппа! Оператор, вызвать группу Каппа, передать - запрещаю двигаться дальше! Каппа, ни шагу дальше!
Отчаяние, как всплеск упавшего в темную воду осколка льда. Людская самоуверенность обладает поразительной способностью разрушать самые четкие и продуманные планы.
- Тень! Тень, группа Каппа не отошла, повторяю, Каппа не отошла, они между третьим и четвертым пролетом, Тень, ты меня слышишь?
- Слышу, слышу, не ори, - недовольно откликается Шедоу. - Вы нарочно таких тупиц подобрали или как?.. Джекки, держи картинку. Твое дело - контролировать ситуацию, а с остальным мы справимся. Все в порядке, не отвлекайся, я иду. Вижу лестницу, ты только...
Беззвучная вспышка густого зеленого цвета, заливающая экран и мир перед глазами Джека. Рвущееся серебряное полотно сотканной паутины.
- Альфа, Альфа, немедленно перейдите на третий этаж, сектора 20 - 21, лестница К-34! - оператор, вовремя сообразивший перехватить управление. Молодец, верное решение, группа Альфа поблизости, через минуту они будут на лестнице, но вспышка, вспышка цвета темной зеленой гуаши, длившаяся ровно три с половиной секунды...
- Шедоу? Тень?
Треск статики в наушнике.
- Шедоу?
Не паниковать. Запретить себе паниковать. Руководитель операции не может впасть в панику из-за того, что его подчиненные нарушили приказ. Успокоиться. Разобраться в ситуации. Не потерять картинку происходящего.
- Каппа на связи. Четверо в восполнимых потерях. Один - "ситуация тройной икс", повторяю, одна ситуация радикальный тройной икс. Входим в контакт с группой Альфа. Дальнейшее продвижение затруднено из-за обрушения части лестничного пролета. Отходим на второй этаж.
Вот и к черту все планы проникнуть в подвал тихо и незаметно. Противник отнюдь не глух и не слеп. Фактор внезапности упущен, исход операции под вопросом, а Шедоу, крапленая карта в колоде, молчит.
Собраться. Нет времени. Шедоу в силах сам позаботиться о себе. Не в первый раз. Они оба прекрасно знают правила игр для больших мальчиков. Вдох-выдох, контроль, полный, тотальный контроль. Шоу продолжается.
"То, что у вас нет паранойи, еще не означает, что за вами не следят".
Джек Хемминг знает, что болен паранойей. Возможно, и шизофренией тоже. Еще лет пять такой жизни на службе обществу - и он просто-напросто сойдет с ума, перестанет отличать реальность от игрищ собственного воображения. Самая подходящая участь для сверхчеловека в мире людей. Сверхчеловека, лишенного возможности видеть мир таким, каков он есть, обитающего в мире тягучих теней, окрашенных звуков и цветных радиосигналов. Смотрящего на мир через поляризованные очки, превращающие окружающую реальность в буйство оттенков красного, багрового и алого, в перекрестья острых граней и плоскостей. Конечно, он может снять очки - но лучше от этого не станет. Выбор невелик - серая утешающая слепота, либо зловещие джунгли по ту сторону.
Там, за окнами, вроде как утро. Или день - Джек не слишком различает время суток, особенно если с утра до ночи идет дождь. Операция закончена, все живы, кроме тех, чьему существованию сегодня пришел конец, на общем собрании Джек высказал свое мнение, от души наорав на сержанта, руководившего группой Каппа, и уехал домой. Навстречу трем пустым комнатам и неизбежным отчетам с подробным разбором допущенных промахов.
Семь часов с того мгновения, когда он в последний раз слышал голос Шедоу. Семь часов, десять минут и сколько-то там секунд.
Он сидит за рабочим столом, невесть зачем включая и выключая лампу на гибкой ножке, с поразительным вниманием отмечая, как краски за стеклами очков становятся то более насыщенными, то более тусклыми. В своих видениях Джек после очередного щелчка выключателя тянется к ящику стола, достает пистолет и подводит окончательный расчет. Он устал. Он никогда не просил об участи существа с ненужными сверхспособностями. Он хотел просто стать зрячим. Но у него есть долг - и Шедоу, Тень, Ларри, ходячая неприятность в любой ипостаси, напарник, якорь в бушующем море, превращающий жизнь в непрерывный экстрим.
Короткий писк одного из датчиков сигнализации - того, что Джек недавно установил на подоконнике окна кухни. Звук, позволяющий дышать и жить дальше. Джек кладет пальцы на клавиатуру, набивает начало отчета - тихий и ровный стрекот клавиш заглушает мягкие крадущиеся шаги, шаги того, кто прекрасно изучил все скрипучие дощечки в наборном паркете на полу кабинета, кто умудряется при движении вообще не производить звуков. В кабинете нет никого, кроме его законного владельца, однако, если внимательно приглядеться, можно уловить интересную оптическую иллюзию, неверное преломление тусклого уличного света, мгновенное искажение предметов - словно рядом с ними движется некое прозрачное тело.
- Надеюсь, твое отсутствие вызвано уважительными причинами, - не оглядываясь, произносит Джек за мгновение до того, как невидимые руки сомкнутся в удушающем захвате на его шее. - А не стремлением лишний раз потрепать мне нервы.
- Датчики объемного движения и веса на кухонном окне, - поясняет Джек.
- Раньше их не было!
- Теперь есть. Запомни, ты в силах обмануть камеры слежения, но твой вес всегда остается при тебе. И ты вполне мог подняться на лифте и позвонить в дверь, вместо того, чтобы изображать Человека-Паука и карабкаться по стене. Итак, где тебя носило?
- Везде понемногу, - хихикает Тень. Обнимает напарника, зарываясь лицом в белые пряди и довольно фыркая. Поднимает руку, многозначительно покачивая перед черными очками Джека полупрозрачной флешкой на цепочке. - Смотри, Джеки, сегодня даже не день святого Валентина, но ты счастливчик - тебе достается роскошный подарочек. Тебе понравится. Нашему начальству тоже. Все недостающее для образцового закрытия дела. Два месяца жизни среди радикальной группировки "Сейдарах". Увлекательный фильм с непристойным содержанием. Ну, похвали же меня!
Способности Тени не позволяют ему делать невидимыми соприкасающиеся с ним предметы, в том числе одежду, и Ларри стоит нагишом. Он пахнет уличным дымом и гарью, дождем, бензиновыми выхлопами, камнем и пережитым страхом. Джек не спрашивает, что случилось на старой фабрике, на той злосчастной лестнице, он знает, что должен загнать Ларри в ванну и заставить поесть - в азарте преследователя Тень частенько забывает об этом. Но все, что ему хочется - вдыхать запах холодной кожи, прикасаться к Шедоу, неразлучной тени, осязая его присутствие, его реальность, тот факт, что он вернулся, как всегда возвращается. Джек никогда толком не видел Шедоу - лишь силуэт в непрерывно меняющемся ореоле радужных красок или темную тень, прореху в полотне реальности. Он знает, что Ларри держит себя в хорошей спортивной форме, что он ловок и гибок, как кошка или куница - и что у Тени роскошная, тяжелая грива волос, черных или каштановых, стекла очков не позволяют точно определить цвет.
- Не заслужил. Ты снова рисковал без нужды, - Джек пытается сохранить в целости свою маску ледяной рассудительности, человека, живущего рассудком, а не эмоциями, в отличие от взбалмошного Шедоу. - Помнишь, о чем мы с тобой беседовали? Неоправданно рискуя, ты можешь очутиться в ситуации, из которой не сможешь найти выхода. И подставить тех, кто полагается на тебя.
- Ой, да наплевать, - беспечно отмахивается Ларри. - Зачем тогда вообще жить не свете, если все время ходить по струнке и оглядываться, как бы чего не вышло? Не прикидывайся эдаким утомленным жизнью психиатром, тебе не идет, - он бросает драгоценную флэшку на стол и быстрым, отточенным движением сдергивает с напарника очки.
- Ларри, не надо, - Джек нервно зажмуривается, свет лампы кажется ему слишком ярким, болезненно бьющим по сетчатке. - Я устал. Ты, думаю, тоже. Иди в ванну, от тебя несет.
- Я соскучился, - голос Тени переполнен искренней обидой. - Прошло два месяца, если ты не заметил. Два месяца звонков по телефону - и больше ничего! Знаешь, я как-то не умею жить исключительно с твоим голосом в мобильнике! - он рывком подается вперед. Горчащая сладость долгого и жадного поцелуя, невысказанная тоска необходимой, но затянувшейся разлуки. Ларри не способен жить вполсилы, чего бы не касалось дело - расследования, поиска данных в архивах, выматывающих тренировок... или любви.
Сумбур головокружительной жизни бок о бок с подлинной ошибкой Создателя приучил от природы сдержанного Джека к стремительным перепадам настроения компаньона. К пугающей готовности Шедоу понять и принять любое желание партнера, с легкостью уступить самой диковинной и странной прихоти. Порой Джеку казалось, что, чем жестче он обращается со своим другом-любовником в постели, тем больше удовольствия от секса тот получает. А может, таким был обнаруженный Ларри способ проникать туда, куда его не звали - за сомкнутые веки напарника, в его пугающий и страшный мир одиночества. Туда, где вещи обретали несвойственные им цвета и истинный облик. Где можно было быть самим собой. Где лед разбивается вдребезги, но острые холодные осколки не ранят.
- Иди сюда, - Джек вслепую нашаривает плечо Шедоу, нетерпеливо тянет к себе. Ему не хочется открывать глаза, сейчас с него достаточно ощущений в кончиках пальцев, запаха Ларри, звука его прерывистого дыхания, щелканья расстегиваемой пряжки на брюках и скрипа молнии. Шедоу стягивает с него брюки и трусы, усаживаясь сверху - эргономичное офисное кресло жалобно скрипит под двойной тяжестью. Ларри стонет, глухо и жалобно, его губы становятся жесткими и сухими, а поцелуи больше напоминают укусы голодного зверька. Разгоряченное тело Тени под руками Джека кажется одновременно расслабленным и напряженным до предела, натянувшиеся под влажной кожей сокращаются от малейшего прикосновения, точно от жгучего касания электрического разряда. Длинные ноги, широко раздвинутые в стороны, едва касающиеся пола кончиками пальцев. Не нужно видеть, можно обойтись без зрения, обычного и сверхъестественного, можно прикасаться, гладить, дразнить, ощущая чужой трепет и быстрый перестук сердца. Держа в руках чужое желание, не нуждающееся в лишних пустых словах. Существующего только для того, чтобы быть утоленным.
- Я... не надо, я сам, я сейчас... - пальцы мертвой хваткой впиваются в плечо, рука Ларри ерзает между их сомкнутых тел, обнимает стоящее торчком достоинство напарника, изнывающее от боли и нетерпения. Шедоу чуть приподнимается на носках, направляя Джека в себя, и выгибается дугой, судорожно и болезненно вскрикивая. - Вот зараза, ну какой же ты...
"Если бы ты не спешил так, тебе бы не было больно", - думает Джек. По большому счету, ему сейчас все едино, больно Ларри или нет. Он сходил с ума от ощущения чужой доступности, от ощущения горячей узости и слияния - слияния, позволявшего ему хоть на несколько мгновений обрести себя и примириться с миром. Мир подарил ему Шедоу - и Джек никому и никогда бы не открыл того, как он боится утратить неожиданный и незаслуженный дар, что боится однажды наскучить Ларри, обмануть его доверие или проявить излишнюю навязчивость, или же, напротив, оказаться недостаточно понятливым. Он всегда с трудом сходился с людьми, и не мог найти вразумительного ответа на вопрос - почему именно он? Почему в один из дождливых дней на очередном собрании Конторы Ларри Фарго по прозвищу Тень чуть пристальнее взглянул на него, мимолетно улыбнулся - и вскоре поселился в его квартире и в его сердце?
Он удерживал Ларри за талию, впиваясь так, что на коже Тени наверняка должны были остаться синяки, не позволяя ему упасть и давая возможность задавать тот ритм, который устраивал любовника. Видя лицо в пляске обезумевших цветных теней, разметавшиеся волосы и белую полоску зубов, прикусивших нижнюю губу. Слыша гортанный стон, переходящий в низкое рычание, ощущая сомкнутые на своих плечах пальцы Шедоу. Войти и взять, глубже, еще глубже, снова и снова, до сладостной судороги разделенного оргазма и густых брызг, до опустошения и облегчения, осознания краткого мгновения полного единства и неизбежной утраты.
Они жили вместе, вместе рисковали жизнью, неся дарованное им благословение или проклятие быть не такими, как все, подшучивали друг над другом, спорили и занимались любовью, однако по молчаливому уговору избегали произносить вслух "люблю тебя". Пусть лучше будет так - чтобы не спугнуть, не разрушить, в жалкой попытке провести судьбу. Ради краткой иллюзии того, что мир принадлежит только им двоим, ради возможности держать в объятиях обмякшее, мгновенно ослабевшее тело Шедоу, уткнувшегося лицом в плечо напарника и судорожно переводящего дыхание. Ради грез наяву.
- Ли, ты что, заснул? - шепотом спрашивает Джек - потому что прильнувший к нему Шедоу не шевелится.
- Нет, - Тень наматывает на палец белую прядку волос Джека, и кои веки его голос звучит виновато. - Теперь ты заслуженно сочтешь меня одержимым психом, не способным дня прожить без секса. Мне не стоило так набрасываться на тебя. Но я... ты даже не представляешь, как мне было одиноко. Прости. Простишь?
- Перестань говорить глупости. Я вообще не сержусь, с чего ты взял? - бормочет в ответ Джек. Спутанные волосы Шедоу щекочут ему подбородок, они влажные и мягкие.
- Я сейчас встану, - сонно уверяет напарника Ларри. - Вот прямо сейчас.