На старый замасленный стол упал неровный обрубок вчерашнего батона. Стеклянное лезвие ножа распороло хлеб на два плоских лепестка. Один из них, вдоволь искупавшись в яичном желтке, улегся на пушащую жаром и трескающуюся от масла сковородку. Хлебу было хорошо: впитавшие нежную яичную влагу края уже поменяли цвет. Теперь, прогревшись, они набухали, превращаясь в золотистую пелену. Вскоре на мучную корочку опустилось красное кольцо помидора, сдобренное кристаллами соли. Сверху, будто пуховое одеяло легла пластинка янтарного сыра. Растекаясь по теплому хлебному полотну, капельки сыра застывали, отражая солнечные утренние блики.
Взглянув на часы, которые замерли на стене у окна, Рита вдохнула аромат лежащего на ее тарелке завтрака. Аккуратно надрезав краешек бутерброда, девушка поднесла небольшой ломтик ко рту. Бутерброд же, издав жалобный писк расслаивающегося сыра, пролил на белое кружево воротника девушки последние капельки кроваво-красного сока. Предвкушая наступающее наслаждение завтраком, Рита отправила в рот оторванную бутербродную плоть и прищурилась. Правда, удовольствие ее было недолгим и прервалось беспощадной телефонной трелью.
Вынув из кармана мобильный телефон, девушка прочитала полученное сообщение: "Если через 30 минут ты не будешь на месте, Вербена тебя прибьет".
Вербена - странное прозвище, которое носила Вера Брониславовна Шляйх - владелица пекарни "У тети Веры". Эта низенькая дама с красивыми, пахнущими ванилью и сливками пальцами, была страшным наказанием для всех нерадивых работников. К слову, стоит заметить, что в их число Рита попала практически с первых дней работы.
Девушка сама не понимала, почему за три года нескончаемых происшествий ее до сих пор не уволили. Тайну эту знала лишь сама Вера Брониславовна, не пожелавшая оставить сироту без работы и средств к существованию. Но характер не позволял этой женщине демонстрировать свою доброту. Поэтому штрафы и брань лились на несчастную голову Риты, словно волны Ниагарского водопада. И в общем-то, было за что. Трудолюбивая, но медлительная Рита умудрялась в несложной работе кассира, допускать массу ошибок. Девушка собирала громадные очереди даже в самое безлюдное время. Теряясь в кнопках кассового аппарата, Рита начинала заикаться, потеть, заполняя прилавки булочной кисловатыми парами страха.
У Риты, проживавшей в небольшой комнатке пятиэтажки с трех сторон зажатой высотками и широкими неоновыми вывесками, страх перед незнакомцами был заложен в самом естестве. По ночам, ложась спать, девушка смотрела на звездное небо, отражавшееся в плазменных экранах-глазницах, и радовалась своему уединению. Жила девушка не одна, а с молодым сожителем. Сосед по комнате ее был крайне амбициозным кавалером. Работать он, к сожалению, не мог, поэтому все расходы проживания легли на девичьи плечи.
Для Риты, главной мечтой которой была покупка билета в Московский цирк, девушка зарабатывала неплохие деньги. Правда, труд у кассы ей никогда особенно не нравился. Все свободные минуты девушка проводила в серой, засыпанной мучным порохом кладовке. Там, в углу, у пропахших дрожжами стеллажей она могла наблюдать за тем, что таилось в небольшом помещении, видневшимся сквозь дверную щель. Комнатка та была истинным царством Кощея Бессмертного (или как звали местного "мага" - Евгений Викторович Горошинка). Как казалось Рите, этот высокий мужчина, способный затылком пробить низкие гирлянды ламп, был непросто пекарем, а властителем целого мира, где от взмаха его рук зависели свадьбы, успешные деловые обеды, семейные вечера и драматичные мгновения расставаний. Даже свежесть круассана, которую он удостоверял лично, могла стать судьбоносной и позволить проштрафившемуся мужу выклянчить прощение у разъяренной супруги.
Больше всего в работе пекаря Риту вдохновляли слаженные движения ладоней, которые замирали, колыхались в немом танце, лаская ошметки, комки и пролежни теста. Сильнее этого девушку впечатляли только недоступные ее восприятию инструменты и машины, в чьих недрах рождались конфитюры, джемы и крема. С мыслью о возможности разгадки их работы начинался любой Ритин день. Это же становилось причиной частого отсутствия девичьей собранности, внимания, да и просто разума.
Зачесав коротки волосы с тощего лба, Рита накинула куртку, пухлую вязаную ушанку и направилась прочь из душных объятий квартиры. Спутанная вереница ступеней подъезда была не только последним оплотом от городского шума и слякоти, но и коммунальной квартирой для нескольких паучьих семейств. Наблюдая за тем, как сменяют друг друга десятки пар человеческих сапог, туфелек или кед, обитатели дверных щелей и разбитых порогов вели свою потаенную жизнь. Они оплетали все своды цементных потолков, множились и крепли, чтобы однажды, как казалось Рите, захватить власть в этом каменном королевстве.
Так, рассуждая о близящейся войне с паукообразными, Рита не заметила, как налетела на бабу Фросю. Эта необычайно сухая, жилистая представительница семейства людей тронутых возрастом (да и что скрывать - просто тронутых) вела за собой по пятам трех упитанных собачонок. Почувствовав каждым кончиком волосков кожи мочевинное амбре, источаемое владелицей шестнадцати собак, Рита шарахнулась в сторону, да так, что чуть не перелетела через хлипкие перила.
- Здравствуйте, - с трудом заставив себя разжать ротовые мышцы, пропищала девушка.
- И че уставилась? - заправив, вывернувшийся край зеленого платочка, бабулька дернула зверей, направивших свои любопытные носы в сторону Риты.
Не отвечая на грубость, девушка бросилась вниз, подальше от приступов тошноты, холодных носов и покачивающихся сосков недавно ощенившихся усталых сук.
Первый послеобеденный час в пекарне был самым тягостным. Человеческое шевеление у прилавка постепенно стихло: офисные клерки потянулись в свою атмосфэру, молодые мамочки с неутихающей кладезю подгузников и сосок направились покорять кастрюльный Олимп. Оставшись одни в приторном облаке чужих духов, корицы и ванилина, Рита и Лиза принялись разгребать опустевшие подносы, смахивать воздушные хлопья сахарной пудры, раскладывать новые рулоны оберточной бумаги.
- Сегодня что-то много булок с котлетами осталось, - оценивающе глядя на обмякшие бока выпечки, заметила Лиза.
- Здоровое питание в моде, - усмехнулась Рита, заталкивая грязную посуду на небольшой колесный столик. Покончив с этим, она вернулась к прилавку и, к своему удивлению, обнаружила Лизу, шустро отправляющую остатки продукции в небольшой пластиковый контейнер.
- Что ты делаешь?
- А что? - удивилась Лиза. - Они все равно уже никому не нужны.
- Но их же списать надо, - краснея, заметила Рита.
- О, да, - хохотнула ее напарница. - Думаешь, кто-то заметит, если пропадет пара вчерашних котлет?
Рита не знала, что можно возразить, да и, если честно, не сильно хотела. Из всех работников торгового зала только Лиза нормально относилась к девушке. По крайней мере, круглой дурой она ее не считала. За это Рита могла ей простить даже мелкое воровство, которое так пугало и отталкивало еще со времен детского дома. Привыкшая к тому, что за любое нарушение всегда следует немедленное наказание, девушка даже теперь старалась держаться подальше от всего, что могло принести проблемы.
- Пашка их любит просто, - невзначай произнесла Лиза, вспомнив о 10-ти летнем брате. - А особо денег, чтобы покупать здесь, у меня нет.
- Да ладно, я понимаю же, - заметила ей Рита.
- Это ведь не воровство, все равно ж никто не купит, - все не унималась Лиза.
Разговор девушек перебил резкий тренькающий голосок колокольчика, висевшего над входом. На пороге возникла женщина. Поправив улыбку на образе роковой блондинки 90-х годов, дама направилась прямиком к витринам. Бросив взгляд из-под густых заросших проволочными ресницами голубых глаз, она причмокнула языком, облизала алые губы и улыбнулась девушкам.
- Добрый день. Посоветуйте мне какой-нибудь пирог, - пропела женщина. - Но учтите, что мне нельзя высококалорийные продукты.
- Я бы... Я бы предложила вам лимонный, - утерев испарину с высокого лба, протараторила Рита. - Или корзинку с яблоками, изюмом и грецкими орехами. Она делается из пресного теста, а не из слоеного, как обычно. Еще хорошо берут профитроли и кольца с легким сыром и зеленью.
- Нет, мне нужно сладенькое, - перебила Риту дама. - Давайте корзинку. Только быстрее, пожалуйста, меня ждут уже.
- О, конечно, - пропищала девушка, бросившись к витрине и на ходу сметая с прилавка подставку для чеков. Раскатав по столу хлопковый мешочек, она бросила сверху кусок пергамента и окунула руку в холодное пространство витрины.
- Эй! - воскликнула блондинка. - Вы что теми же перчатками еду берете, в которых на кассе стоите?
- Нет! - заверила ее Рита, показав пару сменных перчаток. - Я новые надела.
- Ничего не знаю! Их я не видела и эту корзину мне не надо!
- Хорошо, - побагровев больше прежнего, кивнула девушка. - Вот, смотрите, я при вас новые надеваю и достаю другую. Так вас устроит?
- Ту выкинете, а то еще кому-то впарите потом, - заявила девица.
Повинуясь, Рита отправила ровный круглый пирог в небольшую черную корзину. Опустившись на самое дно, он впился поджаристой корочкой в сочные остатки чего-то обеда, жалобно пискнул, но голос его Рита не услышала. Не успела девушка распрощаться с клиенткой, как тут же подоспел Сергей - смотритель зала, "любимый" всеми работниками пекарни.
- Ты не сменила перчатки, - сходу заявил он. - Штраф тысяча рублей.
- Но я же их сменила! Я никогда не забываю.
- Пирог из-за тебя пропал, его цену тоже вычту из зарплаты, - не слушая ее, продолжил парень. - Получается за один день полторы тысячи. Прям рекорды ставишь, - усмехнувшись, он направился в сторону наводившей чистоту Лизы.
- Зачем ты над ней издеваешься? - спросила девушка.
- Просто, - пожал плечами Сергей, положив руку на тонкое девичье бедро. - Что вечером делаешь?
- Сижу с братом.
- Ну, смотри, - заметил парень. - А то в следующий раз штраф можешь вместо нее и ты получить.
Почувствовав кисловатый запах его дыхания, Лиза поджала к столу тонкий разделочный ножик и, проводив администратора недобрым взглядом, продолжила нарезать медовую коврижку.
Притаившись у кухонной двери, Рита с жадностью глотала каждое неряшливое движение повара. Почти не дыша, она смотрела на то, как методично он раскатывает бледный лепесток теста, как дрожит чуть подсохшая мучная корочка. Видя, как распадаются яркие кусочки клубники, падают капли густого сиропа, Рита пыталась запомнить все: запах, цвет, консистенцию, движение рук. В тот самый момент, когда девушка уже видела себя дома за попытками повторения увиденного, ее и настигла кара за любопытство, в виде разъяренной Веры Брониславовны.
- Идем-ка в зал, милочка, - произнесла женщина тоном, не оставившим Рите надежду на спасение. Когда они оказались в зале, то первое, что девушка заметила - это лицо обеденной покупательницы. Сильно распухшее и красное лицо.
- Вот! Эта девка! Она еще и перчатки надевать не хотела.
- Рита, у девушки аллергия на изюм, - сверкнула глазами Вера Брониславовна. - Ты говорила, что в пироге есть изюм? - с надеждой спросила она. На самом деле женщине было достаточно одного лишь кивка, чтобы выгнать наглую девицу к чертовой матери, но...
- Не помню, - промямлила Рита.
- Потому что не говорила! - взревела блондинка. - Я все вашу лавочку засужу! Я умереть могла, уроды!
- Да говорила она! - вступилась за подругу Лиза. - А если и нет, какой же дурой надо быть, чтобы ни заметить изюм.
- Что? - оскалилась девица, сразу став похожей на большой и пухлый помидор под плесневелой корочкой. - Я не буду терпеть, когда две обнаглевшие девицы из пятисортной забегаловки будут мне хамить.
Лиза и Рита растянулись в улыбке. Если и могла девушка каким-то образом оправдать их в глазах начальника, то только так.
- Минуточку, дорогуша! - Вера Брониславовна, как гнойный прыщ, готовый взорваться, подскочила на месте, метнув в гостью волну малоцензурной брани.
Не дождавшись, пока женщина начнет швырять в не прошеную гостью оставшиеся на столе кексы, Лиза потянула подругу в сторону кладовой.
- У тебя редкий дар попадаться на плохих клиентов.
- Если б только на клиентов, - горько вздохнула Рита.
Теперь, когда вы уже немного знаете о том, какой продукт собой представляет Рита, давайте вернемся в ее небольшую квартирку и узнаем, чем же занят ее сожитель. Проснувшись, как только Рита закрыла за собой дверь, этот молодой и крайне привлекательный гражданин выложил на мягкое одеяло остатки былой мужественности и принялся их намывать. Переведя шершавый язык на длинные бобовообразные пальцы, гражданин задумался о том, что совсем неплохо было б поесть. Поднявшись и растянув затекшие лапы, Барсений первый (как сам величал себя сожитель Риты) в очередной раз отполировал дырки на боку старого дивана, который считал своим фитнес-залом и отправился в кухню. Критически оценив оставленный девушкой запас корма в миске, раздосадованный кот решил употребить все сразу, а вечером вновь попытаться вскрыть механизм автоматической кормушки. Закусив пару сухих гранул, Бася неприязненно сощурился. Он подумал о том, что качество корма снова ухудшилось. Происходило это уже в третий раз за месяц, а значит, у Риты опять начались проблемы с деньгами. Мириться с таким положением дел и дальше рисковать своим здоровьем кот явно был не намерен, и теперь задумывал о том, чтобы подыскать девушке новую работу.
Вообще, Бася давно уже понял, что его добрая, но до крайности неудачливая хозяйка вряд ли могла обойтись без помощи. Себя же кот причислял к редкой группке зверей умных, аки сама Афина Паллада. Поэтому все труды по переустройству Ритиной жизни смело возложил на свои плечи. Казалось бы, что сие занятие слишком трудоемкое для существа, которое большую часть времени проводит в обнимку с собственной ленью. Однако же Бася в глубоких складках своей кошачьей души был очень собранным животным. И всегда готов был к любым перипетиям. Этот худой поглощающий любые хоть отдаленно напоминающие пищу объекты, кот наводил ужас на всех обитателей дома. Стоило его обгрызенному серому уху вылезти уз дверной щели, как все окрестные коты, собаки и мыши крестились и уносились в поисках защиты. Одним словом, Бася производил впечатление существа, познавшего все оттенки вкусов жизни даже не выходя из квартиры (если не считать того времени, когда он котенок был найден в подворотне).
Все больше погружаясь в раздумья о нерадивости любимой хозяйки, кот не заметил, как часть его дневных запасов успела оказаться в объемистом кошачьем желудке. Покончив с обедом, Бася направился в главное место своей цитадели - наблюдательный пункт "облупившийся подоконник". Он принялся наводить маскировку, тщательно вылизывая длинные бархатные усы. Спустя пару минут, кот заметил, как по ребристой пожарной лестнице спускается курчавый силуэт. Дождавшись пока округлые мясистые окорока сородича протиснуться в оконный проем, Бася нахмурился.
- Халявной колбасы нет.
Его приятель, с досады рухнув на голый пол, умудрился захватить с собой небольшой чахнущий кактус. Теперь же он бился в яростных попытках отцепить остатки цветка с густой белой шерсти.
- Я не за этим, шеф, - прокряхтел посетитель. - Митрич снова жалуется на Галушку.
Галушкой звали главного врага всех местных котов - золотую рыбку, обитавшую в квартирке пожилого учителя биологии. Эта маленькая оранжевая бестия только и умела, что раздувать толстые чешуйчатые щеки, составлять серенады из воздушных пузырей и строить планы по захвату власти в отдельно взятом доме. Кроме профессора компанию Галушке составлял Митрич - гигантский черный кот, опытнейший диверсант, поставленный для наблюдения за рыбкой, еще бывшим хозяином двора - котом Федором (упокой кошачий бог его душу). Присутствие в квартире Митрича (или, как его называл хозяин, Метеора) серьезно осложняло жизнь несчастной Галушке. Поэтому все мысли рыбки концентрировались на том, как исключить это злосчастное кошачье обстоятельство из жизни семьи.
Надо отдать рыбке должное: многие ее попытки устранения Митрича почти увенчались успехом. Чего только стоила стая ворон, гонявших кота по переулку несколько часов из-за возникших слухов о том, что им, якобы был похищен двухдневный птенец. Правда, ни птенца, ни даже его родителей найдено не было, но разве это имеет значение в борьбе коллектива с вредителем? В другой раз Митрич оставил свою жизнь в прикроватной розетке, поверив заверениям рыбы о том, что если сунуть мокрые когти в "те две дырочки", то шерсть после дождя обсохнет быстрее.
Вообще, кот поначалу не слишком высоко ценил умственные способности Галушки, а потому - особо ее не боялся. Забеспокоился он лишь тогда, когда местный домовой оповестил его об использовании шестой жизни. Последней выходкой, которая заставила Митрича обратиться за помощью к Басе, состояла в следующем. Проснувшись утром, кот обнаружил, что у изголовья хозяйской кровати притаилась вражеская брошюра под названием "Все о кастрации". Когда последняя краска сошла с похолодевшей кошачьей морды, он в гневе принялся вылавливать ненавистный кусок чешуи. Но хладнокровная Галушка мигом остудила его пыл, напомнив, что если вечером хозяин не найдет ее на обычном месте обитания, то кастрация для Митрича может обернуться посещением живодерни. Изнемогая от молчаливого гнева, кот пыхтел, раздувался и, даже грыз уголки собственной подстилки. Он поклялся, что изведет скользкую дрянь любой ценой, но понял, что в одиночку с этим уже не справится. Бася давно знал о бедственном положении сородича, прибившегося к стану врага, но никаких действий по устранению Галушки не предпринимал.
Но теперь, после нового донесения, он понял, что медлить больше нельзя. Оглядев пушистые подушечки и пошевелив холодными стальными коготками, Бася решительно произнес: "Пора прищучить эту чешуйчатую".
Войдя в переулок Рита, как обычно, глянула на свое окно. Она не знала, когда впервые начала оставлять свет в квартире. Наверное, это началось после появления Баси. А может быть, и намного раньше, когда только начала жить одна. Возможно, причина этого была в том, что девушке так казалось, будто дома ее кто-то ждет. Одиночество, притупленное присутствием Баси, иногда становилось нестерпимым.
Подняв голову, Рита заметила в оконных лучах призрачный кошачий силуэт, который тут же растворился в складках серых занавесок. Но когда девушка оказалась в квартире и скинула с ног старенькие ботинки, то обнаружила кота, замершим, будто статуэтка на увесистом телефонном справочнике. Не заметила она того, как методично кошачий хвост заметает под салфетку выгрызенные обрывки газетных объявлений о поисках работы.
Отправившись на кухню, Рита из клетчатого шкафа достала короб с заваркой, щелкнула газовой горелкой и оставила на плите пожелтевший чайник. Поглаживая пригревшегося у батареи кота, девушка открыла ноутбук и набросилась на всевозможные объявления о кулинарных курсах. Разглядывая пестрые марципановые картинки, Рита сглатывала слюну, которая тут же застывала в желудке, стоило девушке бросить взгляд на ценник. Она давно перестала даже пытаться сосчитать количество месяцев, которые ей нужно работать для того, чтоб просто внести бронь за один семестр. Но жажда творчества не угасала в хрупком девичьем организме, и на выходные Рита уже запланировала наступательную операцию своего кулинарно-выпечного фронта.
В кармане куртки запиликал мобильный телефон. Метнувшись в коридор, девушка подняла трубку: как раз вовремя.
- Я уже думал, ты не ответишь.
- Не сразу услышала, что звонить. Телефон в куртке был, - вернувшись в кухню, девушка уселась рядом с потревоженным котом и продолжила разговор.
- Как дела-то? - голос на другом конце провода подрагивал, будто усмехаясь.
- Ничего нового. Работаю.
- "Пеку и следю", - усмехнулся голос.
- Пытаюсь, по крайней мере, - Рита щелкнула Басю по носу и легонько выдохнула.
- Бестия как?
- Не Бестия, а Бася, - пропищала девушка. - Рядом лежит и передает тебе привет.
- Давай, - выдохнула девушка, услышав, как стонет за спиной вскипевший чайник.
Евгений Михайлович расчесал короткие усы, расправил уголки белого воротника и взял портфель.
- Митюша, Галя, я ушел, - ласково произнес он курносому коту, распластавшемуся на поверхности кухонного стола и небольшому пучеглазому существу, балансирующему на поверхности маленького аквариума.
Как только дверь за спиною мужчины закрылась, Галушка вынырнула и, набрав побольше воды, пустила победоносную струю прямо в голову кота. Тот, ошарашенный такой наглостью, метнулся к разделочному столу. От удара телячье-кошачьего тела кухонные ножи спланировали вниз прямо с подставкой. Острая сталь пролетела в микромиллиметре от главной ценности Митрича, которую он еле успел закрыть лапами. Перепуганный кот только успел выдохнуть, но раздавшийся оглушительный вопль домового выбил из него последние остатки смелости: "У вас осталось 2 жизни".
- Что значит, он забился на чердак и отказывается возвращаться? - во всю глотку орал Бася.
Богемная компания, окружавшая его, нервно прижала уши и принялась отбивать чечетку разномастными хвостами.
- Шеф, - попытался сгладить обстановку молодой рыжегривый лев подъездного разлива. - А что, если родню ее найти?
- И что? В заложники сельдь магазинную будете брать? - еще пуще взъерошился Бася. В голове его кошачьи винтики выстроились неведомыми ранее параллелями, а сознание отказывалось признать факт того, что из-за угрозы рыбьего апокалипсиса медленно, но верно власть уплывала из его лап. - Нет, Бородинский, - обратился он к примолкшему рыжему. - Здесь надо что-то другое искать.
- Может хлорки ей в аквариум опрокинуть? - предложил кто-то из хвостатых.
- Убивать не будем. У Михалыча сердце слабое, а если расстроится? - Бася вспомнил, как год назад Михалыч отговорил Риту брать в семью еще одного питомца и, оценив поступок, добавил. - Мужскую психику калечить нельзя.
- Давайте тогда домовому взятку дадим? - предложил широкомордый пятнистый кот, занимавший сразу две позиции в первом ряду пожарной лестницы. - Пусть изолирует ее на время, когда Михалыча дома не будет.
- Домовой взяток не берет. Он лицо небюрократическое, - заметил Снежок, первым принесший Баси утренние нерадостные новости. - Я у него на паленую колбасу хотел выменять склейку вазы, так отказал.
- Не на паленую, а на потерянную три года назад под диваном, - мягко поправила его Фрея - единственная "женщина-кошка" в их холостяцком обществе.
- В общем, все понятно, - не выдержал Бася. - Придется мне самому с этой рыбой разговаривать.
Лиза уже сорок минут томилась в аптечной очереди. Выбившиеся из-под шапки пряди светлых мокрых волос липли к лицу. Колючий шерстяной шарф, будто наждак, царапал накаленное горло. Сбегавшая по спине струйка, в который раз разбивала все тело девушки неприятной дрожью. Наверное, тем, кто попадал в это пропахшее мелом и спиртом помещение с улицы, такая жара казалась спасением. Но проведшие в нем вечность люди, готовы были выброситься навстречу пронизывающему ветру вечернего города. Что поделать: ноябрь - месяц простуд, неудобной одежды и температурных крайностей.
Переступая с ноги на ногу, Лиза то и дело переводила взгляд со спины дамы, так неудачно отгородившей ей доступ к единственной форточке, на носы своих ботинок. Убедившись, что липкая уличная влага пропитала темный бархат насквозь, девушка вздохнула: видимо через пару дней придется стоять в очереди за лекарствами уже для себя.
Еще через десять минут подошла очередь Лизы, и взору ее предстала необъятных размеров провизор, спрятавшая свое лицо в элегантные стекла золотистых очков.
- Что у вас? - спросила она тоном, который может быть только у человека, третий час встречавшего ненавистные чужие лица вместо того, чтобы поправить спавшую лямку бюстгальтера. Молча протянув рецепт, выписанный на сером листке, Лиза начала наблюдать, как яростно мечутся женские глаза, надрываясь установить связь с мозгом, отказывающимся разбирать корявый подчерк врача.
- Амиксина нет. И не будет, - сладко добавила женщина, прочитав немой вопрос на девичьем лице.
- Но мне прописали, - тупо заметила Лиза.
- А я что могу? - спросила провизор, уже глядя на рецепт, поданный ей парнем, мягко выталкивающим Лизу из очереди.
Оказавшись на улице, девушка направилась за угол дома, нашла место, где бы ее имогли заметить со стороны двора и закурила. Хоть Лиза и утверждала, что давно эту привычку бросила, а сигареты носила с собой по привычке "на всякий случай", который, видимо, сегодня и подвернулся. Выцепив из сумки мобильник, Лиза что-то быстро набрала в списке контактов и, не вынимая сигарету изо рта, приложила трубку к уху.
- Маш? Привет, - быстро начала она.
- О, привет, Лиза. Я тебе как раз хотела звонить. Поедешь в субботу с нами на лыжную базу? Там домик, шашлыки, баня.
- Не, не могу. Маш, можешь мне денег одолжить?
- Денег? Блин, ты же знаешь, нам сейчас самим очень нужны. А что случилось?
- Да Пашка приболел. Лекарства надо купить, а у меня зарплата только через неделю.
- А мама чего?
- Да что и обычно, - усмехнулась Лиза. - Ну, так что?
- Слушай, я гляну, конечно, но много не найду. Рублей 200-300 максимум.
- Да хоть сколько, - улыбнулась девушка, - Нам любые крохи сгодятся.
- Ха, ну, хорошо, я тебе тогда на карту кину.
- Ладно, жду, - убирая замерзший телефон от лица, проговорила девушка. Докурив, она размазала оставшийся сигаретный стебель по коричневому снегу и позвонила кому-то еще.
- Привет, лекарства достать сможешь?
- Привет, - ответил недовольный сонный голос. - Смотря, какие и что мне за это будет.
- Тоже, что и всегда, - отрезала девушка.
- Приходи. Тогда все и решим.
Пытаясь разогнать густую мучную пелену, Бася обмахивал хвостом окружающее пространство. Если б не получасовой голод, он бы никогда ни выбрался на кухню, зная, что там царствует Рита. Очередной свой выходной девушка посвятила изучению секретов смешивания ванилина, разрыхлителя и яичных белков. На длинном бревенчатом столе не умолкал белый, побитый серым налетом, комбайн. В его объятиях метались пышные облака теста. Стерев с подбородка выступивший пот, Рита опустила в "жерло" чайную ложку, полную прозрачными кристаллами соли. Ее мелкие грани тут же захрустели, размалываемые длинными ножами. Еще раз, взглянув в записанный рецепт, девушка принялась выкладывать липкое пухлое тесто на смоченный маслом стол. Подхватив красный обод скалки, Рита принялась разравнивать воздушную поверхность теста. Оно же, в свою очередь, так яростно не желало менять форму, что обхватывало скалку, оставляло на ней длинные волокна, напоминавшие щупальца старого немощного осьминога. Поединок девушки и мучной смеси длился недолго: уже через пару минут взмокшая раскрасневшаяся Рита засыпала сахаром и корицей скрученные полоски теста.
Услышав, как пропищала духовка, девушка точным движением отправила звякающий алюминиевый лист в печную глотку. Замерев на высокой табуретке, девушка с интересом разглядывала, как плавно поднимается тело плетенок, как на месте мягкой кожицы вылупляется золотая чешуя. Усевшись на девичьих руках кот, был безразличен к аромату тающего масла. Куда больше его манило тепло. Как и любой, кто рос на улице, Бася боялся холода. Он вызывал в нем дикий разрывающий страх, наполненный собачьим лаем, скрежетом колес и пьяным смехом прохожих. В прозрачном свете, лившимся из печи, кот видел знакомые лучи, лившиеся из слезящихся окон домов. Окружавшие тени стола и холодильника напоминали изъеденные влажной плесенью паучьи ветви деревьев.
В дверь позвонили, Рита подскочила и устремилась в коридор под недовольные возгласы Баси. С надеждой прильнув к дверному глазку, девушка выдохнула и впустила успевшую замерзнуть Лизу.
- Ну, как? - с надеждой в голосе пропела Рита, поставив перед гостьей чашку смородинного чая.
- Ну, так, - мягко улыбнулась, Лиза, глядя на сморщенные полоски теста, пахнущие смесью гари и корицы. - Во всяком случае, это уже намного лучше, чем в прошлый раз.
Бася, углубившийся в изучение содержимого своей миски, поперхнулся.
- Я безнадежна, - нахмурилась Рита, опустившись на стул рядом с подругой.
- Ты стараешься и пробуешь, - напомнила Лиза. - Разве не это самое главное?
Исподлобья глянув на кота, устроившегося у батареи, для проведения очистительных ванн, Рита вспомнила:
- Как дела у Паши?
- Стало намного лучше, - кивнула девушка, опустив голову, чтобы разглядеть тонкие чаинки, кружащиеся по дну дешевого бокала. Лиза не знала, что известно подруге о происхождении лекарств, так помогающих ее брату. - Слушай, а он разжирел, нет?
"Что?" - в ужасе подумал Бася, отрываясь от расчесывания шерсти в складочках на пятках.
- Не сказала бы, - задумалась Рита, - опустив руку, чтобы погладить подоспевшего за поддержкой кота. - Он не так уж и много ест.
- А Паша все время собаку просит, - вздохнула Лиза. - В приюте, говорят можно взять. Насмотрелся на соседей с их псиной.
Рита улыбнулась. Она знала: болезненный ребенок, которого Лиза называла своим братом, больше всего любит животных, как и сама Рита когда-то в детстве.
- Взять не хочешь?
- Нет. Сдохнет - он будет ныть. Пусть на рыбках пока учится. Их я хоть незаметно смогу подменить.
Заметив, что голубой керамический заварник опустел, Рита направилась к раковине, чтобы набрать и вскипятить воду.
- Да не надо, - заметила ей Лиза. - Я уже скоро домой пойду.
- Мне не жалко горячей воды, - отозвалась девушка.
Глядя на ее тощий, немного сутулый силуэт, жавшийся к глянцевой поверхности стола. Лиза в очередной раз перебирала в голове все свои вопросы. Почему этой девочке так нравится быть местной дурочкой? Зачем она позволяла унижать себя любому, хотя могла дать такой словесный отпор, что человек больше не открыл бы рта. Хотя потом она вспоминала себя и...
- А почему ты не поехала к сестре? Они ж звали на выходные в лес кататься.
- Да я не любитель, если честно, - хлебнув оставшуюся чайную жижу, ответила Лиза.
- Чего именно? Лыжи, природы или компаний? - усмехнулась Рита, стараясь перекрыть плескучий скрежет желтой воды.
- Ха, - подыграла ей Лиза. - Сама смотрю тоже не стремилась к ним.
- Да мне не в чем. И незачем.
- Ноябрь слишком мерзкий в этом году, - поморщилась Лиза.
Закопченная осенняя ночь уже вошла в свои права, растворив девичий силуэт в молочном зареве. Блещущий фонарный отсвет падал на черную спину, играл с переливами узких кошачьих зрачков. Устроившейся рядом с Ритой, Бася делал вид, что постепенно засыпает: он покачивался от методичных поглаживаний, громко урчал, изредка что-то жевал. Рита, замершая рядом, словно немой страж его покоя, не сводила невидящий взор с растворившейся девичьей тени. Оба они чувствовали сейчас в осеннем немом ветре, таранившем окна, как пахнет звездами полночь. Она, лившая на город свой мелкий плащ, забирала последние капли тепла, растворяя их в своих горьких объятиях. Повинуясь ее зову, Рита все не могла отойти от окна, оставить кота в одиночестве. И он, жалел ее хрупкий замерзший стан, не желал покидать свой продуваемый насест.
Мысли их, бредущие по разным тропам, встречались воедино, пересекались, ища ответы на свои вопросы. Сердца, изъеденные ржавой тоской, плелись в надежде отыскать средство, которым, приложив к руке или ноге, можно будет вылечить душу.
Наблюдая за шевелением ресниц на девичьем лице, Бася понял, что Ритино сознание давно покинула ослабшее тело, а значит, никаких препятствий для его побега не было. Сегодня обязанность защищать обитателей дома, заставила кота впервые за долгое время покинуть хозяйку. Обычно, когда Рита засыпала, он засовывал холодный серый нос ей в ухо или утыкался в тощую шею. Сегодня же его манила снежная пелена. Отодрав пожилую оконную заглушку, кот стремительно выпорхнул в форточку. Гигантские снежные хлопья тут же, облепили кошачью голову, вцепились в хрустящий хвост. Неуверенные мягкие лапы с опаской ступали по коварной оледенелой лестнице. Проклиная Галушку и остальных обитателей дома, кот продолжал цепляться обламывающимися когтями за красный проржавевший металл. Вскарабкавшись по четырем пролетам, Бася достиг небольшой площадки, укрытой от ветра козырьком соседнего дома. Там уже собралась его разношерстная команда.
- Шеф, она, кажется спит, - Фрея ввела в курс дела Басю.
- Она не спит, - прошептал гигантский серый ком шерсти, в котором с трудом можно было узнать Митрича.
Кот был прав: конечно же, Галушка не спала. Заметив неумело налаженную слежку, рыба залегла на дно, укрывшись в зарослях сагиттарии, и принялась выжидать. Она давно знала о встрече с блохастым королем двора. Этот жирный кошак, что обосновался в ее квартире, часто угрожал Галушке, обещая привлечь на помощь дворовых дружков, в числе которых был и Бася. "Крепко же я прижучила этого облезлого уродца, раз он таки притащил своих котов", - не без гордости подумала Галушка. Читатель может подумать, что даже самая умная рыба не могла бы вести подобных рассуждений. Но Галушка в свои 26 месяцев и 8 дней, не была обычной рыбкой.
Родившись в заболоченном аквариуме пропахшего мочой и гнилыми опилками зоомагазина, рыбка впервые взглянула на мир своими большими полными восторга глазами. Однако когда через пару минут ее, тогда еще малька, попытался сожрать собственный отец, Галушка поняла, что окружающее вовсе не так прекрасно и безобидно. Следующий жизненный удар настиг ее в тот день, когда первая хозяйка (милейшее создание пяти лет с кроваво-красным бантом и одним молочным зубом) продала Галушку за пачку шоколадного печенья.
Последующие три голодных дня, проведенных рыбой на дне водосточной канавы, куда ее выкинули за ненадобностью, навсегда изменили Галушку. Она поняла, что выжить можно только борясь клыками, чешуей и плавниками со всем, что возникает на пути. Особой рыбьей ненависти заслужили кошки, которые пытались выловить ее и сожрать. Целью своей жизни Галушка выбрала полнейшее истребление клыкастой братии. Каково же было ее удивление, когда переселившись в дом пожилого биолога, степенного профессора, она оказалась лицом к лицу со своим злейшим врагом. Пытаясь избавиться от кота, Галушка задействовала всех: голубиный десант, три клана местной вороньей мафии, паучьи сети.
Поняв, что уничтожить кота будет не так просто, Галушка решилась взять временный перерыв, попытавшись оговориться с местным домовым, который и стал организатором встречи ее с Басей. Тот, в свою очередь тоже понял, что избавиться от рыбы без человеческих жертв не удастся. Теперь же, приготовившись к долгому процессу переговоров, кот задрал свой серый хвост, демонстрируя максимум мирного настроя. Он направился к окну. Издалека заметив золотистый перелив на сизой чешуе, мелькнувшей в гигантском аквариуме-рюмке, Барсений просигналил остальным, требуя соблюдения тишины. Будто Галушка могла расслышать их голоса за толстым слоем стекла и воды.
Запрыгнув в открытую форточку, кот мягко приземлился на подоконник, откуда прямиком перетек на журнальный стол.
- И так, здравствуй, - небрежно пропела Галушка, когда шершавый кошачий нос почти коснулся ровной водной глади.
- Здравствуй, - ответил Бася с интересом разглядывавший большие прозрачные глаза крохи-рыбки. Удивленно заметил он, как скользит вода по ее неровным плавникам, как водоросли обвивают худые вытаращенные губы. Совсем не такой он представлял себе ее. Да, в голове Баси Галушка, обычно, представлялась, как громадная, без единой чешуйки рыба, копченая или зажаренная, сочная от янтарного жира. В целом она всегда казалась коту более презентабельной.
- Мы мира хотим, - без лишних церемоний заявил Бася.
- Если б вы хотели мира, то не подселяли бы ко мне этого волосатого идиота, - обнажила клычки Галушка.
- Митрич имеет все права на этого человека, так же как и ты: профессор сам его выбрал.
- Конечно, но подсунули его вы! Старикашка мой и понятия не имел, на что вы способны ради моего уничтожения.
"Да кому ты нужна, сельдь без шубы", - подумал про себя Бася, но заметив, как прочитавший его мысль домовой, ползет в карман за красной карточкой, вручаемой за ненормативную лексику в переговорах, произнес другое - Мы не планировали тебя уничтожать, - а потом добавил. - Просто это заложено в нашей природе. Собака гоняет кошку, а кошка - мышку или, на худой конец, - рыбку. Эволюция же.
- В следующий раз вашего "хищника" так каратнет, что счетчик жизней вовсе не понадобится.
- Я же сказал, что мы мира хотим, - попытался успокоиться Бася. - Но нам нужны гарантии, что ты перестанешь преследовать наших.
- Уберите серого уродца, - заявила Галушка. - Уберите свою свору с моей территории, и я обещаю, что потеряю интерес к вам.
- Как объяснить человеку исчезновение Митрча? - не унимался Бася. - Он будет искать его.
- Это не ваши проблемы. И вообще: сбежал, утонул, телепортировался. Какая кому разница?
- Неуверен, что так все просто, - покачал пушистой шапкой усов кот. - Но пусть это будет на твоей совести. Митрича мы уберем, пятый этаж полностью твой. А ты перестанешь натравливать крыс на котят, ворон и голубей заставишь оставить помойки под нашим надзором.
- Только после того, как кошак исчезнет.
Завтра он уйдет на утреннюю проверку и не вернется, - пообещал Бася.
Вскинувшиеся рыбьи плавники, кот посчитал знаком согласия.
Золотисто-желтые складки пшеничного пирога еще дымились теплотой, наполняя легкие утренних посетителей ароматами дрожжей, подсолнечного масла и орехов. Воздушные хлопья сладкой пудры осыпались на белые перчатки, которыми девушка аккуратно подцепляла хлебные тельца длинными изогнутыми щипцами. Глазастая тонкая девочка протянула розовую ладошку за своим куском, не замечая, как мать оплачивает покупку под пристальным и щиплющим взглядом Веры Брониславовны. Поглядывая за дрожанием ее пунцовых щек, Евгений Васильевич утирал длинные пальцы от пушистых мучнистых волокон.
Толкнув Риту вбок, Лиза с усмешкой указала на пожилого мужчину, в душе которого раскрывал свои объятия Дон Жуан.
- Неплохо было бы ему сначала усы от кусочков штруделя очистить перед тем, как к нашей Вербене клеиться, - прошептала девушка, наклонившись к самой кромке Ритиного уха.
- Перестань, - прыснула девушка. - Зато он сама галантность, - добавила она, когда мужчина потянул их кудахтающей начальнице новый лист с заварными.
- Но не все его получают, - заметила Рита, увлеченная процессом упаковывания ореховых полосок. - Кому-то достается просто покой.
Это было весьма ценное замечание, ведь в тот самый момент Евгений Васильевич - пекарь-виртуоз, опускаясь на табурет, поймал взволнованную улыбку своей пассии и с громким стуком приземлился на каменный пол. Согнувшись девушки, сотрясались от беззвучного хохота.
Остаток утра Вера Брониславовна посвятила поиску лекарственных средств и ласковых слов, способных утешить ее горе-ухожера. Любого, кто растягивался хоть в каком-то подобии ухмылки или смел, вспомнить о грандиозном фиаско Евгения Васильевича, ждал выговор с занесением в личное дело. Впрочем, об этой угрозе Вера Брониславовна забывала в течение пары минут. Ближе к вечеру, когда пятничный поток клиентов уже начал спадать, Рита и Лиза смогли немного передохнуть, выпить чая с вчерашними лимонными булочками.
- А денег где возьмешь? - поинтересовалась Рита, чувствуя, как холодают пальцы, стиснувшие раскаленную кружку.
- Не знаю, - пожала плечами девушка, исподлобья бросив взгляд на переговаривающегося с хозяйкой администратора. - Но я отсюда точно выползу.
- Разве тут так плохо работать?
- Надоело просыпаться утром, думая высохла ли единственная юбка, в которой можно идти на работу.
- Думаешь, психолог получает больше? - робко напомнила ей Рита.
- Высшее образование даст возможность устроиться менеджером каким-нибудь.
- Понятно.
Паша в пятом классе уже, - Лиза будто погрузилась в глубину чайной пелены, разбавленную собственными мыслями. - А какой у него пример перед глазами? Сестра - продавец? Я путешествовать хочу. Море увидеть, хоть раз. Не залететь в 25, выскочив замуж за соседа строителя. А жить. Делать то, что мне нравится, есть свежие булки, в конце концов, - чувствуя, как краснеет от своего пыла, усмехнулась Лиза.
- А я хочу научиться их печь, - мечтательно проговорила Рита.
- Иди на курсы. Или попроси Горошка - пусть научит. Не только ж ему хозяйку обхаживать. Пусть хоть что-то полезное сделает.
- Да нет, - промямлила Рита. - Я ж так, чисто для себя. У меня нет твоих мозгов и талантов.
- Зачем нужны мозги, если без них жить проще, - нахмурилась Лиза.
Возвращаясь домой по склизкому ночному проспекту, Рита все обдумывала слова подруги. Ей очень хотелось найти то, к чему можно было стремиться. Выбрать цель, достигнув которой она бы стала счастливой. Но все девичьи мечты, все планы метались вокруг идей, воплотить которые не помогли бы и богатейшие люди мира. Обычно все, к чему Рита тянулась и чего хотела рано или поздно дарило ей твердую уверенность в своей никчемности. Заглядевшись на месяц, который улыбался ей своим корявым позолоченным ртом, Рита не сразу услышала, что кто-то окликнул ее. В шелесте ивовых веток голос человека звучал каким-то далеким и незнакомым.
- Ты что одна по улицам мотаешься ночью?
- Привет, - рассеянно улыбнулась девушка и приветствовала Егора. - Я звонила вчера, - вспомнила Рита, когда они приблизились к подъезду. - Но ты не подходил.
- Спал, наверное, - пожал плечами парень. - А потом - забыл. В вк б написала или в вайбер.
- А, ну да, - протянула девушка, поглубже загнав в карман свою старую "Нокию".
- Чего хотела-то? - опомнился парень через секунду.
- Просто. Просто позвонила.
- Лучше б в выходные с нами поехала, - усмехнулся парень, открывая перед ней тяжелую подъездную дверь.
Скрипучий лай и брань вырвались наружу из темного парадного коридора. На пороге возник силуэт бабы Фроси и трех ее верных спутниц - дворняг. Отшатнувшись под действием железного взгляда и аромата старушки, Егор пропустил ее вперед к засыпанной снегом детской площадке.
- Ну, и кадры у вас тут живут, - ошарашенно заметил он.
Когда дверь квартиры открылась, Бася уже с нетерпением, встречал хозяйку, которая должна была выдать ему вечернюю порцию корма. Увидев Егора, он в ужасе выгнал спину и зашипел: "Только этого нам тут для полного счастья не хватало!"
- Привет, Козел, - искренне ответил ему Бася, беззвучно выпучив глаза и раскрыв рот.
- Мне всегда казалось, что он меня не любит, - проследовав за Ритой в кухню, с опасением минуя кошачьи лапы, заметил парень.
- Да нет, - успокоила его Рита, которая принялась суетиться с чайником и громыхавшим холодильником. - Он всех так встречает.
Ну, конечно, - ехидно скорчил морду кот, когда девушка поставила перед ним полную миску вареной курятины.
- Не думаю, - словно прочитал кошачьи мысли Егор.
- Потому что не умеешь думать, перетестестероненный кусок мышц, - не унимался Бася.
- Ты что есть будешь? - спросила Рита, как всегда, взволнованно покусывая содранный ноготь. - Есть плов, правда, магазинный. Но я могу яичницу пожарить или картошку, - радостно всплеснула руками девушка. - Будешь картошку?
- Да не надо ничего. Сядь лучше, не суетись, - небрежно махнул ей Егор. - Я дома поел.
- Может, хоть чаю? Или кофе? Хотя его на ночь лучше не пить.
- Ладно, - поняв, что нет смысла отнекиваться, согласился парень. - Давай свой чай.
Обрадовавшись возможности услужить, Рита спешно стащила из шкафа все возможные заначки сладостей, принялась раскладывать их по корзинкам.
- Ты с дежурства?
- Да, - нехотя признал Егор. Не любил он вспоминать, что к 26 годам его единственным заработком была работа в охране старого малоинтересного кому-то стекольного завода. - К Сашке зашел, тут просто по пути было.
- А чего не домой? - наконец, усевшись на противоположном краю стола, спросила девушка.
- Да... - кислый взгляд парня погрузился в тучное чайное дно. - Ты сама че так поздно? Вы ж вроде до 6 работаете?
- На кухне просили помочь. Завтра большой заказ на именные пирожные, - радостно поделилась своей возможностью быть допущенной к кухонному царству, девушка. - Заготовки делали.
- У вас нет транспорта для сотрудников? Или что, никто из ваших подвезти не мог?
- Нет, да все нормально, - отмахнулась Рита, которой, как заметил Бася, устроившись в дверном проеме, было очень приятно возмущение друга.
- Леху арестовали, - будто только вспомнил Егор.
Несколько секунд Рита смотрела на него все с той же привычной улыбкой. Но когда первая волна ужаса оставила ее исказившиеся губы и побледневший лоб, девушка произнесла:
- За что?
Глотнув неприятной приторной воды, подкрашенной содержимым чайного пакетика, Егор треснул указательным пальцем по белому ободку кружки:
- Разбой. Сумку с бабы какой-то срезал, а кавалеру ее фейс так отреставрировал, что тот уже месяца три в больнице.
- Три месяца? - нахмурилась Рита, понимая, что не договаривает ее гость. - Ты знал и молчал?
- У тебя че своих проблем мало? - осадил ее Егор. - Не хотел говорить.
- Но нельзя так! Надо. - Рита поднялась и начала метаться по комнатам в поисках чего-то. - Надо что-то сделать!
- Да что ты сделаешь-то? - тихо спросил Егор, отставив еще теплую кружку.
- Надо денег найти, да? - девушка появилась в гостиной, сжимая в руках пару смятых денежных купюр. - На адвоката.
- У него есть адвокат, - объяснил Егор.
- Может, тогда передачу какую-то собрать? - взволнованно предложила девушка. - Чтоб ему полегче было пока отпустят?
- Рит, его не отпустят, - с вызовом произнес мужчина. Лицо его еще по-мальчишески молодое раскрасила мелкая сетка морщин, выстроившихся в уголках светлых глаз и сошедшиеся в дуге, грозной вуалью падали на высокий холодный лоб. Испуганную девичью руку, вскарабкавшуюся к уголкам рта, он легонько сжал и снисходительно улыбнулся. - О себе беспокойся. Из наших только ты и осталась.
Рита промолчала: детские лица друзей редко ей вспоминались. Пожалуй, только что Жоркино. Бледные тонкие кудри, обрамлявшие загорелые, торчащие, как у зайца уши. Миндальные глазенки с цепкими живыми зрачками, пожиравшими самый слабы отблеск звезд, которые так завлекали Риту и ее друзей в те далекие дни. Изодранные в драках с худеньким малорослым еще Егором, руки Жорки, которые он залечивал, прятал от родителей в соленой морской воде. Рита помнила, как вместе с мальчиком ходила ловить окуней. Их красноватые с белесыми пятнами плавники переливались на песке под жаркими каплями солнца. Он ловил их на дедовскую удочку, которую утром незаметно уносил из дома. Знал, что поймай его дед, то заставил бы мальчишку сутки стоять на битом горохе. Знал, боялся, но все равно брал: так сильно хотел порадовать девочку зажаренными в костре рыбинами. Но не стало Жорки: не стало и окуней.
- Пойду я, - Егор направился к вешалке с куртками, минуя опасливый капкан из кошачьих лап и зубов - Машка переживать будет, а телефон я дома забыл.
Наблюдая за тем, как лезвие молнии затягивает его тело в тугое болоньевое полотно, Рита заплакала.
Ранее субботнее утро началось у Риты со звонкого пения перфоратора. Ноты, которые он брал, пару раз вышли за пределы допустимого спектра и приблизились к ультразвуку. Проклиная про себя этого металлического сородича китов, проснулся и Бася. Выйдя из комнаты, он лениво вскарабкался на подоконник, чтобы поприветствовать разревевшееся с самого утра ноябрьское небо. Оно, не успев с ночи припрятать серые подглазины облаков, вяло посыпало город влажными комками снега. Ознакомившись с утренней почтой, которую любезно предоставил местный почтальон - паучиха Галина Марковна, Бася отправился в кухню, твердо намереваясь провести день в компании еды, Риты и телевизора. Но то, что он обнаружил на кухонном столе, в единый миг перечеркнуло все его планы, ознаменовав начало новой операции "Проникновение в коробку".
Зная повадки своего нерадивого сожителя, Рита с вечера не стала распаковывать купленные на пятничной распродаже специи, а просто оставила их на столе в небольшой картонной коробке. По наивности своей она полагала, что кот не проявит должного интереса к столь невзрачному предмету. Как же она ошибалась. Возможность убедиться в ложности своих суждений представилась девушке ранним утром, сразу после того, как она, еще не просунув руки в мягкие объятия махрового халата, направилась на кухню. Первые всполохи беспокойства поймали Риту уже на пороге, когда странный гавкающий шорох донесся из-под стола. Откинув скатерть, и почти до пояса оголив столешницу, Рита, наконец, встретилась лицом к лицу с крайним проявлением кошачьего коварства. Коробка, бережно оставленная ей на столе, вытянулась у самой задней ножки стола. Плоские стенки ее были яростно вспороты, разрушены в порыве вандализма. Впрочем, сам вандал находился тут же, и вовсе не пытался избежать наказания. Бася с лицом младенца-Иисуса блаженствовал, прижимая к груди мешочек с мелиссой (более известной в узких кругах, как "кошачья мята"). Его усы завились стеблями сушеного укропа, хвост разметался, а сам он пожелтел, украсив черный мех лепестками цветов, словно шафрановый рыцарь. Остаток дня кот провел, пытаясь понять, где же заканчивались границы забытья сладкого сна (в котором, к слову, он изобретал 1000 и 1 способ зажарки Галушки) и реальности.
К счастью, как объяснил Рите ветеринар, эффект от этого кошачьего наркотика, обычно был мимолетен, и на утро Бася уже должен вновь вернуться в границы сознания. Но девушка все не могла успокоиться, боясь за состояние пушистого друга. Она даже вызвала к себе Лизу, которая вскоре примчалась к ним. Но убедившись, что кошачьей жизни ничего не угрожает (разве что Рита, которая трогала его нос и перекладывала с бока на бок каждые 10 минут). Лиза, вдоволь посмеявшись над зверем, скорее отправилась восвояси. Оставшись одна, Рита вложила еще сонное кошачье "тело" на краешек дивана и прилегла рядом с ним. Она не успела заметить, как вечерний город успел преобразиться. Загорелись лампы на одиноких фонарных столбах. Медленный плексигласовый свет полился в комнату от широкой неоновой вывески. Легкие оконные занавеси не скрывали жилище четвертого этажа от любопытных взглядов прохожих. Но Риту это не смущало. Да и потом, чего смущаться? Кто из нас поздним осенним вечером не заглядывался в мерцающие окна домов.
Разве были те, кому неинтересно узнать о жизни их обитателей. Вскоре уже сама девушка, окруженная вечерним проблеском, погрузилась в сон. Здесь ее ждали давно забытые лица родителей. Мать - невысокая полноватая женщина с большими, вечно опухшими глазами и широкой ровной улыбкой. Отец - совсем непохожий на саму Риту - рослый жилистый гигант. Оба счастливо машут девочке, играющей на обрывистом песчаном берегу.
Вскоре картина изменилась, и Рита оказалась посреди кухни и смотрела, как тонкая ладонь гладит мягкую шерсть серенького котенка. Мокрый запах шерсти наполнил девичьи легкие, а сладковатая наледь сковала язык. Но картина вновь изменилась, и девушка почувствовала неприятное прикосновение ветра, сжавшего горло. Глаза ее забегали, пытаясь найти знакомые предметы. Но тело девушки перестало слушаться, голова замерла напротив раскоряченного дубового ствола. Когда взгляд ее скользнул вверх по толстым старым веткам, девушка вскрикнула и проснулась.
Полностью пришел в себя Бася только к следующему вечеру. Все еще похрипывая и время от времени замирая, глядя в одну точку, кот пытался вспомнить события минувших суток. Отвлекал его от этого занятия только извиняющийся голосок Снежка.
- Шеф, - пропищал он, уткнувшись мордой в потрепанную москитную сетку. - Шеф, ну как вы?
- Нормально со мной все, - отозвался Бася, с трудом собрав правый и левый глаз в одном направлении. - Зачем пришел?
- Так наши ж волнуются, - пояснил кот. - Вы поправляйтесь, шеф.