***

Мальчишкой, маленьким ещё,            
                         у папы крал я папиросы.
Их отдавал в подсобное хозяйство - пастухам.
Не только для того,
                    чтобы - как конник! - прокатиться,
а, чтоб ещё - в ночи да у костра! - сидеть...
          и слушать россказни, невидимую птицу,
да, чтобы чей-то шорох за кустом 
                           заставил страхом насладиться,
чтоб, лёжа на спине, на звёздочки смотреть              
                        и в мыслях к ним стремиться,
поверить, что не спал, в ручье воды напиться...
и, наслаждаясь маминым борщом,
                       что не уснул в ночном, гордиться,
зевая во весь рот, под звонкий голос петуха.

Сегодня - в возрасте уже - на смену еду.
Вполглаза сплю, вполуха слушаю беседу.
Судьбу проходчиков ребята костерят:
свою и тех счастливчикам, что дома ещё спят,
но... утром - к нам, на смену - в подземный шахтный мир...
Здесь Мрак и Тьма Кромешные устроили раз пир...
настолько непроглядный, что проморгали дочь,
от них удравшую (за нами к Солнцу), Ночь.
И вот - с тех самых пор - всю душу тёмную свою ему вверяя,
по лету Ночь с Денёчком Солнечным гуляют.
И так им хорошо, что даже за полдень, бывает,
всё не расстанутся...(и он её - до полуночи провожает).
Рассвет с Зарёй лишь головой качают.
А Ночь... притихшая, 
от счастья белая                                    
вся растворилась в нём...
такая смелая,
что, как и он - как Ясный День! - сияет,
и, что завидуем мы ей, - не замечает.