Спасение языка

Их называли перерожденными, или слепыми слугами повелителя. У них не было прошлого, их настоящим была война, а в будущем ждала смерть за повелителя и во имя повелителя. Лорд Карог называл их тенями. Именно это сравнение пришло ему на ум, когда он впервые вблизи увидел лица этих воинов. Их безошибочно можно было узнать по клейму в виде закрытого глаза, стоявшем у каждого из них на левой щеке. Но, по мнению лорда, лучшей печатью на их лицах был их взгляд. В нем ровным счетом ничего нельзя было прочесть, он не выражал ни малейших чувств, в нем не было смысла. Словно их разум и души спали или были слепы. Ничего более жуткого, чем эти воины, лорд в своей жизни не видел. Поведение их, как и облик, также было необычным. Они были послушны и беспрекословно выполняли любое приказание. Но вся их кротость исчезала, стоило только им услышать рурарский язык. На поле боя они были свирепы и жестоки. В этой жестокости к рурарам с ними не могли сравниться даже чёрные воины. Кто эти воины? Откуда в них эта ненависть к рурарам? Кто и как вселил ее в их сердца? Ведь не родились же они с ней! Насколько лорд знал, среди перерожденных не было норогов. Все они были из народов покоренных повелителями Норгии. Что заставило этих людей так возненавидеть рурар и стать воинами повелителя? Почему они "не боятся" рурарского языка? Лорд не знал ответов на эти вопросы. Но кем бы ни были эти воины раньше, от них остались лишь бледные тени, не помнящие своих имен. Тени - призванные убивать и быть убитыми.

С битвы на Могвайских полях шел только второй день. А за это короткое время воины повелителя уже успели захватить несколько деревень рурар. Как позже узнал лорд, в этот же день в Балфу, союзницу рурар, вторглись таймоги. Этот дикий кочевой народ в разное время неоднократно пытались покорить сами повелители Норгии. Но все, что им удалось добиться - это возвести в их степях лишь несколько крепостей, да и те со временем пришлось оставить. Гораздо разумнее было превратить их в своих союзников. Первую попытку "приручить" таймогов предпринял повелитель Нвайс. Он, зная о давних стремлениях таймогов завладеть тучными, плодородными землями Балфы, предложил им свою помощь в борьбе с Рурарой, под покровительством которой и находилась Балфа. Вожди таймогов - кто раньше, кто позже - приняли это предложение, став единственными союзниками Норгии. Но до последнего времени повелители не могли оказать таймогам существенной поддержки. И вот теперь повелитель Гаттл направил им в помощь перерожденных и отряды черных воинов. И все же хотя таймоги и были единственными добровольными союзниками повелителя, все нороги, отдавая им должное как хорошим воинам, тем не менее, презирали их. Прежде всего, за их кочевой образ жизни, который они считали диким. Лорду Карогу особенно не нравился и вызывал отвращение кровавый обычай таймогов увешивать свои щиты перед битвой, намеренно снабжённые для этого многочисленными крючьями, головами людей и животных. Таймоги делали это для устрашения противника. Лорду казалось это недостойным настоящего воина. Он считал, что устрашать врага надо не отрубленными головами, а воинскими доблестями, такими как отвага, смелость, сила. И лорд не был одинок в своем мнении. То же самое могли бы сказать большинство воинов повелителя. Но как бы то ни было, таймоги на их стороне, а, значит, надо забыть неприязнь и относиться к ним как к самим себе.

...Лорд Карог в сопровождении Лагоба и еще десяти воинов из своей свиты ехал по только что захваченной рурарской деревне. Бревенчатые дома в ней, украшенные разнообразной затейливой резьбой, были опрятными и привлекательными, хотя встречались и неказистые. Люди здесь, по всей видимости, жили, может и небогато, но в достатке. Рурары, как и из других деревень до этого, не успели до прихода воинов повелителя уйти отсюда. По-видимому, их никто не предупредил об опасности, и появление в их деревне вооруженных неизвестных людей стало для них полной неожиданностью. Поэтому чёрные воины в который раз захватили множество пленных. В Рураре чёрные воины выполняли особое распоряжение повелителя. Еще в Норгии лорд заметил, что почти у всех чeрных воинов при себе находятся какие-то узкие и длинные ножи. Назначение их стало понятно лорду лишь здесь, в Рураре. Этими ножами псы вырезали у рурар языки. Причем у всех подряд, начиная с младенцев и заканчивая беспомощными стариками. Хотя это и было жестоко, но в то же время - лорд понимал это - было и оправдано. Ведь лишаясь способности говорить, рурары лишались и своей главной силы, своей защиты. Немые рурары, или, как говорили черные воины, "обезвреженные" или "обезоруженные", не представляли той былой опасности. Но вот что сразу же вызвало у лорда неприятие, так это то, что многие воины, ничуть не смущаясь, вешали себе на шею в знак победы над рурарами нанизанные на веревки вырезанные языки. Этими своими трофеями черные воины непомерно гордились, хотя лорд и не видел поводов для гордости, - ведь они были добыты не в бою.

Они проехали почти половину деревни, как вдруг Лагоб воскликнул:

- Смотрите, лорд! Там что-то происходит.

Лорд посмотрел в сторону, куда указывал Лагоб. Там между двумя домами стояли в ряд около двадцати чёрных воинов, но без доспехов. Напротив, заряжая свои арбалеты, стояли другие воины. Лорд тут же со всей своей свитой поспешил туда. Подъехав, лорд увидел возле яблони, росшей рядом с одним из домов, мертвого рурара, совсем еще мальчишку. Он лежал, раскинув руки; все его тело было исколото так, что на нем не было целого места.

- Я - лорд Карог. Что здесь происходит? - спросил лорд.

- Они слышали рураский язык, лорд, - ответил один из воинов с арбалетом, задержав взгляд на вайраде лорда. - Скоро они сами станут рурарами. Мы выполняем приказ всевоина Флайга - убивать каждого, кто слышал рурара. Сами понимаете, на них теперь нельзя надеяться.

Лорд посмотрел на семнадцать чёрных воинов приговоренных к смерти. Они покорно ожидали своей участи, даже не пытаясь молить о пощаде. Ведь через некоторое время они должны были стать теми, кого ненавидели всем сердцем всю свою жизнь. А для каждого норога, тем более воина повелителя, это было страшнее смерти.

- Как же такое могло случиться?

- Мы обыскали все дома, думали, что уже обезвредили всех рурар. Кто-то уже успел разлепить уши. А этот щенок, - воин кивнул на растерзанное щуплое тельце, - вдруг выбежал откуда-то с криками. Хорошо, что поблизости было не так много воинов. Жаль из-за какого-то сопляка терять таких воинов.

Отъезжая, лорд услышал звук спущенных тетив арбалетов, оборвавших жизнь семнадцати норогам.

- Удивительно, что после этого псы обошлись только одним мальчишкой, а не убили всю деревню, - сказал Лагоб.

- Если бы они хотели убить рурар, то впустили бы в деревню перерожденных, - ответил лорд. - Пленных рурар перегоняют в Норгию. Я от кого-то слышал, что повелитель обещал после покорения Рурары каждого норога наделить землей и рурарскими рабами.

- Землей?! Это неплохо. А вот насчет рабов - не уверен. Мне кажется, рурары вряд ли смирятся с таким положением. Они даже немые будут опасны для нас. Может черный всевоин и прав в том, что их надо истребить всех до единого.

Лорд удивленно взглянул на Лагоба. Он впервые слышал от него такие слова. Несмотря на то, что лорд хорошо знал Лагоба, он не смог бы сейчас с уверенностью сказать, как тот относится к неожиданному успеху повелителя и ко всему, что сейчас происходит в Рураре. Впрочем, лорд не смог бы сказать этого и в отношении самого себя.

Большая часть деревни уже осталась позади, когда навстречу им попался конный отряд черных воинов. К седлам многих из них за веревки были привязаны пленные рурары, которые плелись позади лошадей воинов. Среди них были и мужчины и женщины, но больше было все-таки женщин. Их ожидала разная участь, но общим было одно - теперь они несвободны. Всех их почти наверняка отправят в Норгию. Что будет там с ними? Лорд не мог знать этого, но в любом случае их судьба, как судьба всякого раба, незавидна.

Одним из последних ехал, непринуждённо рассевшись в седле и грызя яблоко, молодой воин. На шее у него на тонкой веревке висело большое число языков, среди которых, как разглядел лорд, было немало и детских. Это страшное ожерелье еще сочилось кровью. Стекавшими по доспехам алыми струйками уже успели "напиться", испачкав в них свои клюв и морду, орел и пес. За воином с накинутой на шею веревкой и связанными перед собой руками понуро шла юная рурара. Стройная, с изящной, точеной фигурой и тяжелой, золотистой косой, свисающей ниже пояса, она с первого же взгляда поразила лорда своей яркой красотой - он вообще успел заметить, что рурары - красивый народ. Но особенно поразили лорда ее глаза. Большие, голубые, невероятно чистые, что особенно подчеркивали черные брови, - они казались бездонными. Даже сейчас полные ужаса и боли они были притягательны. Лорд остановил своего коня.

- Эй, воин. Это твоя добыча?

- Да, лорд, - ответил воин, также останавливаясь, но по-прежнему жуя яблоко. - Я догнал ее возле самого леса. Чуть было не удрала.

- Куда ты ее ведешь?

- Куда-нибудь в укромное место. С такой милашкой нужно как следует поразвлечься, прежде чем она попадет к другому.

- Сколько ты за нее просишь?

- Что?! - рука воина с яблоком остановилась на полпути ко рту.

- За сколько ты ее продашь?

- Она не продается, - отрезал воин, и уже собрался было тронуть коня.

- Этого хватит?

Лорд снял с пальца правой руки перстень с довольно крупным рубином, ярко сверкавшим на солнце. Воин, отбросив огрызок, протянул руку за перстнем.

- Это дорогой перстень, - сказал лорд, пока воин вертел его в своих руках, внимательно разглядывая со всех сторон. - На него ты вполне сможешь обменять хоть двадцать рурар.

- Зачем она вам, лорд? - прищурившись, спросил воин.

- За тем, зачем и тебе - поразвлечься, - беззаботным голосом ответил лорд.

- Здесь много таких девиц, - резонно заметил воин. - Почему вам нужна именно эта? И почему вы даете за нее так много?

- Просто я могу себе это позволить. Но если ты отказываешься ее продать - верни перстень.

- Постойте, постойте, - поспешно заговорил воин. - Я просто хотел во всем разобраться.

- Что тут разбираться? Ты либо продаешь ее, либо нет. За этот перстень любой из воинов уступит мне свою добычу.

- Хорошо, я согласен. Держите. - Воин бросил лорду конец веревки, накинутой на рурару.

- Она обезврежена? - тут же спросил Лагоб, хотя и без того было понятно, что воин не стал бы так безрассудно подвергать себя опасности.

- Конечно. Ее язычок здесь.

С этими словами воин потряс своим ожерельем. Потом, еще раз повертев перстень, возбужденно бросил:

- Клянусь Силой, я здесь разбогатею!

И тут же умчался, догоняя уже успевших отъехать довольно далеко черных воинов.

- Лорд, зачем вам эта рурара, да еще и за такую цену? - Лагобу, точно также как и черному воину продавшего рурару, поступок лорда казался бессмысленным. - Вы могли бы достать любую другую и при этом даром.

- Не знаю, Лагоб. Не знаю. - Лорд в задумчивости посмотрел на остроконечные верхушки сосен близкого леса. - Честно признаюсь - не знаю.

***

Ваяр очнулся от сильного толчка в плечо. Он не знал, как долго он пролежал на могиле Ульмии, но то, что сон не принес ему отдыха и облегчения, было очевидным. Кое-как открыв глаза, Ваяр сначала увидел лошадиные ноги, и лишь потом, поднявшись, разглядел самих всадников. Они, окружив его плотным кольцом, настороженно смотрели на него. По кольчугам и открытым, коническим шлемам Ваяр понял, что перед ним находится рурарский сторожевой отряд.

- У него не залеплены уши, - вполголоса сказал один из воинов другому на саврасом с черной гривой скакуне, пристально смотревшему на Ваяра.

- Вижу, - ответил всадник и, обращаясь к Ваяру, спросил. - Кто ты?

- Я - рурар, - устало сказал Ваяр.

- Тогда, что это? - указал копьем всадник за спину Ваяра.

Ваяр оглянулся. Там, разбросанные по земле, лежали его доспехи, в которых он проехал по Норгии.

- Это мои доспехи.

- Твои? Что это значит?

- Ваяр! - Вдруг воскликнул кто-то за его спиной.

Ваяр вновь, теперь уже на возглас, обернулся. Какой-то всадник, спрыгнув с коня, подбежал к нему и принялся трясти его за плечи.

- Я-то гляжу со спины вроде кто-то знакомый, а потом вижу - ты. Не узнаешь меня? - Воин сбросил шлем. - Это же я - Олайш.

Только сейчас Ваяр узнал в воине своего давнего друга из соседней деревни.

- Это Ваяр. Я его знаю. Мы из соседних деревень, - обращаясь уже к всаднику на саврасом скакуне, сказал Олайш. - Почти год назад ушел на охоту и не вернулся. Все уже думали - сгинул.

- Ясно, - протянул всадник. - Неясно только, что ты, Ваяр, здесь, у самой границы, делаешь? И почему рядом с тобой норогские доспехи?

- Я пришел от норогов, с их стороны.

- Что-то не понятно, - недоверчиво глядя на Ваяра, сказал всадник.

- Что тут непонятного?! - нетерпеливо воскликнул Олайш. - Он был у норогов в плену и сбежал от них в их же доспехах. Что тут непонятного? Все же просто!

- Сейчас ничего не может быть простым и понятным, - невозмутимо сказал всадник. - Кого ты здесь похоронил, Ваяр?

- Самого себя, - с пугающей безразличностью и безнадежностью в голосе ответил Ваяр. Так обычно говорят люди, которые не видят причины дальше жить.

Видя удрученное, тяжелое состояние Ваяра, всадник решил прекратить расспросы.

- Я вижу у тебя горе. Я не знаю, кто лежит здесь, видимо, близкий тебе человек. Но у нас у всех сейчас одно общее горе. Нас впервые разбили нороги. Те, кто уцелел, говорят о каких-то необычайно сильных и лютых норогах. Это вроде бы те же нороги, но в то же время совершенно другие. Скоро они будут у Резавы. Если эта крепость падет - дорога вглубь Рурары будет открыта. Сейчас каждый рурар должен взять в руки оружие, иначе...

Всадник не договорил. Что означало "иначе" было понятно и без слов.

- Я не успел. Они все погибли из-за меня. Напрасно... Я во всем виноват. Только я. Все это из-за меня.

Всадники недоуменно смотрели на Ваяра, не понимая, что могут означать его слова.

- Ты с нами, Ваяр? - после недолгого молчания спросил всадник. - Мы сейчас направляемся к Резаве - там собираются все наши силы. Здесь нам больше делать нечего. Кого успели, тех мы предупредили.

- Сначала я должен вернуться домой. Мне надо увидеть свою семью.

- Ваяр, мне жаль, - вдруг сказал Олайш. - Мы были там два дня назад. Там ничего не уцелело. Мне жаль, Ваяр. Мы не успели их предупредить.

- Что?! - с испугом воскликнул Ваяр. - Не может быт! Скажи, что это не так.

- Мне жаль.

- Там был хоть кто-нибудь живой? Ты видел мою мать или сестер?

- Убитых было так много, что мы не стали их даже хоронить. ...Мы не могли задерживаться. Нам надо было быстро уходить. А живых... Там не было живых.

- За что, Небо? За что ты меня так наказываешь? Что я сделал? Почему? За что мне все это?

Ваяр упал на колени, закрыв лицо руками. Когда же он поднялся, оно выглядело страшно. На нем лежала печать нечеловеческих мук, пережить которые способен не каждый.

- Ваяр, мы не можем ждать. Ты с нами? - вновь спросил всадник.

С ними ли он? Из-за него погибли Пилол, Красек, весь отряд. Они ценой своих жизней дали ему возможность спастись. Из-за него в земле сейчас лежит Ульмия. Она умерла у него на руках от стрелы, предназначенной для него. Из-за него погибла его семья, вся его деревня. Он не успел их предупредить. Из-за него сейчас гибнут многие из рурар. Все ради кого стоило жить - погибли. Из-за него одного! С ними ли он?..

Забыв о том, что только он знает важные сведения, которые может быть могли бы сейчас чем-то помочь, что он должен рассказать кому-нибудь о том, что было с ним в замке у норогов, Ваяр ответил:

- Да. Я с вами.

Сейчас он просто не мог ответить иначе. Сейчас он жаждал лишь отмщения. На прощанье Ваяр коснулся могилы Ульмии.

***

Дозорная крепость Резава была довольно большой, но, как и все рурарские крепости, имела низкие стены. Рурары, никогда раньше не знавшие поражений, не сталкивались с необходимостью прятаться в крепостях и оборонять их. Крепости нужны были им лишь как место нахождения воинов, которые стерегли и защищали окрестные земли. Поэтому рурарские крепости и не были приспособлены даже для кратковременной осады.

Милхаш, все это зная и прекрасно сознавая, что сейчас Резава для всех, кто в ней спрячется, будет лишь ловушкой, готовился встретить норогов перед крепостью. После разгрома на Могвайских полях все были ошеломлены, никто не знал, что следует делать. Даже сейчас Милхаш не понимал, как такое могло произойти. На его глазах опытные меченосцы - лучшие из рурарских воинов, гибли один за другим. Никому из них не удалось выжить. От его собственной дружины остались жалкие две сотни воинов - все, кто уцелел. Самому Милхашу также довелось схватиться с норогами. Лишь его большой воинский опыт, да, как считал он сам, невероятное везение, позволили ему выйти из этой резни невредимым. В этой битве нороги были совершенно другими и вели они себя иначе. Уж он-то, не раз с ними сталкивавшийся, мог об этом судить. Нороги были необычайно свирепы. Даже неистовы. Да, неистовые - вот слово, лучше всего подходящее для тех воинов, с которыми пришлось столкнуться его дружине. Их никто и ничто не могло остановить. Кто эти воины? Этот вопрос еще ждал своего разрешения. А сейчас гораздо важнее остановить их продвижение. Уже посланы за подмогой в соседние крепости гонцы, а также, с этой страшной для всей Рурары вестью о нашествии, к самому царю. Десятки отрядов отправлены по округе с одним приказом: предупреждать всех встречных о приближении норогов; тем, кто был способен держать оружие, велено было собираться у Резавы, другим советовалось уходить как можно дальше. Никто не мог поручиться за успешный исход новой битвы.

***

За время пути к Резаве отряд, в котором был теперь Ваяр, дважды натыкался на черных норогов, рыскавших по деревням. Они предпочитали уходить от столкновений. Нороги также не стремились их преследовать, хотя в обоих случаях их отряды были значительно крупнее.

Еще при подъезде к Резаве стали видны первые следы паники и неразберихи. Повсюду вдоль дорог лежали брошенные пожитки, стояли сломанные телеги. Но люди уже почти не встречались. Зато в самой крепости творилось что-то невообразимое. Ваяр, ранее неоднократно бывавший в Резаве, теперь не мог ее узнать. От некогда царивших здесь спокойствия и безмятежности не осталось и следа. Пешие и конные, поодиночке и целыми группами, люди пытались, кто попасть внутрь крепости, кто выбраться из нее. Многочисленные повозки одновременно и въезжали и выезжали из нее. Для облегчения их проезда были сняты даже крепостные ворота. Но и это не помогало. Перед единственными воротами образовалась невероятная толчея. Над всей Резавой стоял несмолкаемый человеческий гул.

Они подоспели как раз вовремя. Этим же вечером из Резавы навстречу норогам вышло новое наспех собранное войско, состоявшее в основном из людей никогда не державших в руках оружия, и большинство которых были плохо вооружены. Ваяру все же выдали кольчугу и шлем - меч у него был норогский, - а вот щита не досталось. Своего коня он отдал человеку, умолявшему помочь ему. Он не мог вывезти из крепости свою семью, так как его собственный конь сломал ногу. Ваяр помог ему. Поэтому сейчас он был среди пеших воинов.

Уже на следующий же день посланные вперед всадники сообщили о приближающихся норогах. Ближе к вечеру показались их передовые отряды. Нороги остановились лишь затем, чтобы выстроиться в ряды и тут же пошли вперед. Ваяр находился в самом центре своего войска. Он сам выбрал это место. Оно считалось наиболее опасным, но Ваяру, помнившему умирающие глаза Ульмии, оно подходило как нельзя лучше. Он искал возможности отомстить и, сам еще плохо осознавая это, смерти.

Удар норогов был силен. И хотя воины первого ряда, закрывшись щитами, выдержали его, им все же кое-где удалось пробить в этой стене щитов бреши. Ваяр оказался в одном из таких мест. Он увернулся от выброшенного вперед копья и сразу же сделал выпад своим мечом, пронзив норогу горло. Норог захрипел, но прежде чем упасть замертво, нанес еще три удара. Следующий норог убитый Ваяром также оказался на редкость упорным в достижении своей цели. Даже со страшной раной в животе и перебитой рукой, он все еще продолжал сражаться. Только мощнейший удар в голову остановил его. Нороги и рурары уже успели перемешаться настолько, что ждать следующего удара можно было отовсюду. Ваяр вертелся как вихрь, отчаянно орудуя мечом. Вокруг него уже лежало с десяток мертвых норогов. Только что к ним присоединился черный норог. Едва Ваяр покончил с ним, как ему тут же пришлось отбиваться от очередного норога, набросившегося на него. Тот хоть и неумело, но так опасно и сильно размахивал мечом, что Ваяру пришлось отступать назад. Норог быстро надвигался и вдруг неожиданно кинул в него своим тяжелым щитом. Застигнутый этим врасплох, Ваяр с трудом устоял на ногах, едва увернувшись от брошенного щита и чуть не споткнувшись о чье-то тело. А норог был уже близко. В последний момент Ваяр пригнулся, расслышав над собой рассекающий воздух, свист меча. И тут же ударил сам, но лишь процарапал по доспеху норога. Тот внезапным ударом выбил из его рук меч. Ваяр успел перехватить руку норога, занесенную для решающего удара, но норог был очень силен. Его меч, за которым Ваяр уже мог отчетливо видеть в узкой щели забрала полные жгучей ненависти глаза, все ближе склонялся к нему. Изловчившись, Ваяр изо всех сил ударил норога по шлему. Забрало откинулось, открыв перекошенное злобой, оскаленное лицо норога. В тот же миг он схватил Ваяра левой рукой за горло. Хватка была столь сильна, что Ваяр, несмотря на все свои отчаянные усилия, никак не мог освободиться от нее. Норог все сильнее сжимал руку на его горле.

- Драд, Др-а-ад, - задыхаясь, успел прошептать Ваяр, прежде чем провалиться в темноту.

В тот же момент железная хватка норога ослабла.

***

В уши Драда вдруг ворвался шум битвы: крики и стоны людей, ржанье коней, лязг мечей. Оглушенный им и непонимающий, что происходит и где он находится, Драд в полной растерянности смотрел на жестокую резню вокруг себя. В двух шагах от него по земле катались, пытаясь заколоть друг друга мечами, два человека. Им удалось это почти одновременно. Но один из них даже умирая, в приступе ярости бесконечно вонзал свой меч в уже бездыханное тело своего противника, пока, наконец, не затих сам. Какой-то воин метким и сильным броском копья свалил на землю другого бежавшего на него воина, попав тому прямо в грудь. Мельком Драд увидел пронесшихся троих конных черных норогов. Бежавший следом за ними конь был уже без седока. Самого себя Драд обнаружил в каких-то заляпанных кровью доспехах и окровавленным мечом в правой руке. Выронив меч, и отрешенно глядя на собственные руки, Драд стянул одну из железных перчаток и медленно пошевелил освободившимися пальцами. Вдруг кто-то задвигался у него в ногах. Какой-то человек, кашляя и держась одной рукой за горло, с видимым усилием поднялся с земли.

- Драд, это ты? - прохрипел человек, глядя на него округленными глазами.

- Я? - почему-то переспросил Драд.

- Да, да - ты. Почему ты с ними? Что они с тобой сделали? - очень быстро проговорил человек, хотя это ему и было сложно сделать.

Драд молчал. Что-то знакомое было в этом человеке, в его лице, в его голосе. Драд, наморщившись, мучительно вспоминал кто этот человек, где и когда он мог его видеть. В этот момент человек толкнул его в грудь - Драд не устоял и упал, - а сам, загородив его, уже боролся с кем-то другим, схватившись обеими руками за рукоять его топора. Тот, другой, видимо, пытался добраться до него.

- Нет! Стой! Он мой! - человек вдруг выкрикнул эти слова на ином, но как будто знакомом Драду, языке. Драду даже показалось, что он понял первые два.

Потом он оттолкнул его и, схватив с земли продолговатый, круглый сверху и заостряющийся книзу красный щит, подбежал к Драду.

- Бери! - человек почти всунул щит в руки Драда. - Защищайся от всякого, кто к тебе приблизится. Да не смотри на меня так! Нам надо быстрее отсюда выбираться.

Драд, наконец, осознал, что ему угрожает опасность. Еще он понял, что этому человеку надо доверять, что только он сейчас может его спасти. Поднявшись и, стараясь не отставать от него, он побежал рядом с ним.

Битва не стихала. Вокруг гибло столько людей, что Драд порой не сомневался, что следующим обязательно будет он. Если бы не помощь этого человека, возможно, так оно и было бы. Но он постоянно был рядом, помогая ему отбиваться от всех подряд. С огромным трудом, но все же целыми, им удалось вырваться из этого страшного места, где, казалось, поселилась сама Смерть. Когда место битвы осталась позади, они устало упали в траву и долго не могли отдышаться. Ловя пересохшим ртом горячий воздух, Драд мечтал только об одном: быстрее снять эти тяжелые доспехи, давившие на грудь, но сил на это у него сейчас не было. Человек первым поднялся с земли и похлопал Драда по плечу. Драд в ответ лишь слабо улыбнулся.

- Я же... говорил,... что мы с тобой... еще обязательно... встретимся, - все еще прерывисто дыша, сказал человек. - Только я не ожидал,... что наша встреча... будет вот... такой. Что они с тобой сделали, Драд?

Драд. Это его имя. Но это все, что он помнил о себе. А этот человек, по-видимому, знает кто он. Да и ему самому он тоже кажется знакомым. Драд вопросительно посмотрел на человека.

- Что? Не узнаешь меня? Это же я - Ваяр.

Ваяр! Как только человек назвался, Драд сразу же все вспомнил. Вспомнил свою деревню и ее гибель. Вспомнил самого Ваяра и то, как они уходили от преследования норогов. Вспомнил Хадабан и свое пленение. Вспомнил самого себя. Потом удивленно посмотрел на Ваяра.

- Ваяр? Это ты?

- Ну, наконец-то, вспомнил, - облегченно вздохнул Ваяр.

- Что происходит? Где мы?

- Происходит битва - как ты слышишь. - Ваяр кивнул в сторону все еще близкого шума сражения. - И нам очень повезло, что мы оттуда выбрались.

- Это я помню. Но как...

- Как ты оказался у норогов? Это я бы и сам хотел знать.

- Я? У норогов? - удивленно спросил Драд.

- Да. Именно ты. Ты чуть не придушил меня там, на поле. Не веришь мне. Посмотри на свои доспехи.

Драд внимательно оглядел доспехи. Да, доспехи действительно были норогскими. С левой стороны на них был орел с расправленными крыльями, так часто видимый Драдом у норогов. И они были забрызганы кровью.

- Я ничего не понимаю, - недоуменно переводя взгляд то на Ваяра, то на доспехи сказал Драд.

- Я тоже, - признался Ваяр. - Происходит что-то странное. Нороги впервые одерживают над нами верх. И то, что ты сражался на их стороне - это тоже странно.

Ваяр знал: Драд по собственной воле никогда бы не стал норогским воином. Но он был им! Как это случилось? Там, на поле Ваяр видел двух совершенно разных Драда: одного, яростно сражающимся за норогов, и другого - растерянного, но настоящего. Это внезапное преображение и то неподдельное удивление, с которым Драд отозвался на его слова о том, кем он только что был и за кого сражался, - все это убедило Ваяра, что Драд ничего не помнит, как он оказался на стороне норогов. Все же он спросил его:

- Драд, ты помнишь, что с тобой случилось? Как ты стал воином норогов?

Драд, наморщив лоб, мучительно вспоминал. Он кратко рассказал Ваяру все, что произошло с ним с того момента, как они расстались на Хадабане и до той темной ночи, когда со стороны неясного очертания замка сверкнула та вспышка.

- Это все, что ты помнишь? - выслушав Драда, спросил Ваяр.

- Да, кажется, все, - неуверенно сказал Драд.

- Значит, ты не знаешь, откуда у тебя это клеймо?

- Какое клеймо?

- У тебя на лице.

Драд, провел по лицу рукой, обнаружив при этом, что его бороды, которую он носил уже давно - как не бывало. На левой щеке действительно что-то прощупывалось.

- Что это?

- Насколько я могу понять - закрытый глаз.

- Закрытый глаз? Что это может означать?

- Я бы и сам хотел знать.

- А где Пилол? Где все? - вдруг спросил Драд.

- Они погибли, - Ваяр сник. - Погибли, чтобы дать спастись мне. Ульмия умерла у меня на руках. Я не знаю, как мне с этим дальше жить, Драд. Мне кажется, я приношу одни несчастья. Сначала погибли те двое парней, которые спасли меня. Потом нороги пришли за мной на Хадабан. ...На мне одном столько смертей. Я не смогу этого вынести.

На Ваяра жалко было смотреть. Сникший, с потухшим взором он не был похож на того Ваяра, которого знали свободные люди. Драд взял его за плечи, встряхнул.

- Ты должен верить, что все они погибли не напрасно. Если ты остался жив - значит, так было угодно высшим силам. Значит, тебе еще предстоит сделать что-то важное. Мы не можем знать своей судьбы, но мы должны в нее верить. Понимаешь? Ты уже спас меня. Я не знаю, кем я был там, на поле - точно не собой, но я знаю, что ты спас меня. Я благодарен тебе за это. И благодарен Пилолу и всем, кто погиб. Посмотри на меня, Ваяр. Ты спас меня. Именно ты. Помни об этом.

- Знаешь, Драд. Я только сейчас понимаю, что сегодня я искал смерти для себя. А нашел тебя. Вот ведь как бывает. Выходит, ты меня тоже спас.

- Выходит, что так. Стало быть, я отплатил свой долг.

Ваяр усмехнулся.

- Нам надо спешить. Драд, все, что с тобой произошло - это очень странно... и важно. Я в этом уверен. Я пока ничего не понимаю, но возможно, это поможет выяснить кто же эти новые воины норогов. Нам надо спешить в крепость.

***

Царь Рурары - Ярорг - держал в руках послание. Оно пришло из Резавы, одной из дозорных крепостей, стоящих на границе с Норгией. Содержание его было тревожным и даже пугающим. Норгия вновь вторглась в Рурару. Но не это было страшным. Нороги и раньше нападали, но при этом всякий раз терпели тяжелые поражения. Но не теперь. Теперь что-то изменилось. На Могвайских полях дружины меченосцев, служивших надежной защитой от норогов, впервые разбиты. Возможно это всего лишь какая-то досадная оплошность, ошибка, которую уже исправили. А возможно... Что будет, если такая большая, имеющая исключительное значение крепость как Резава вдруг падет? Это, конечно же, невероятная мысль. Но все же?.. Тогда дорога, во всяком случае, местами, вглубь Рурары, где никаких крепостей нет, и никогда не было, будет открыта для норогов. Нет, этого не может быть! Просто не может быть!

Но вскоре такая же тревожная весть пришла и из Балфы. И там союзное войско балфов и его меченосцев также разбито, но уже таймогами. Хотя им наверняка помогали все те же нороги. Балфы умоляют о помощи. Яроргу стало ясно: это не ошибка. Нороги неспроста победили на Могвайских полях. Он не хотел в это верить, но это так: Рурара в опасности. И она нуждается в помощи. Впервые не она должна защищать и спасать, а ее саму надо спасать. И как можно быстрее. В этот же день Ярорг отправил во все страны "Круга шести" гонцов с призывами о скорейшей помощи. Из всех воинов "Круга шести" после рурар наиболее сильны и многочисленны - мирнийцы. Но Мирния далека. Гонцы, посланные туда, не скоро достигнут ее. Что уж говорить о еще более дальних островах Каоса! В ближайшее время помощи можно ждать лишь от чор и горцев орлаков. Однако дружины орлаков слишком малочисленны. И хотя каждый их воин и стоит двоих - они не смогут оказать существенной поддержки. А вот почему медлят чоры? Почему Кимойла не спешит им на выручку? Чего ждет? Ведь не может же он не знать о том, что происходит - Резава находится не так и далеко от Чоры. Неужели она сама подверглась нападению? Тогда почему же чоры, как и балфы, не просят о помощи?..

***

Рурары, чоры и балфы были братскими народами. Об этом, прежде всего, напоминала схожесть их языков. Хотя при этом чорский язык, в отличие от балфского, имел намного меньше сходства с рурарским языком. Но в тоже время он, как и балфский, был лишен той притягательности и силы, которые были присущи рурарскому языку, и которые всегда служили рурарам надежной защитой. Что наделяло рурарский язык этими необыкновенными качествами, почему их не было ни у чорского, ни у балфского языков никто не смог бы сказать. Даже ведающие, которые знали о многом. Как бы там ни было, рурары никогда не забывали своего родства, защищая, если в том была необходимость, и чор и балфов. Они, находясь под покровительством Рурары, чувствовали себя в безопасности, даже, несмотря на то, что им время от времени досаждали степняки-таймоги. Но стоило появиться рурарским воинам, как те тотчас же исчезали. Но что самое главное - Рурара была заступницей от норогов. За все время своего правления царь Чоры Кимойла не слышал, чтобы они и близко подходили к ее границам. Хотя почему-то при этом нороги и нападали на саму Рурару.

Обо всем этом Кимойла помнил и был благодарен рурарам за их заботу о Чоре. Но сейчас после неожиданных известий о поражении рурар на Могвайских полях и в Балфе, еще вчера не мысливший себя без Рурары, без союза с ней, Кимойла уже не был столь непоколебим в своих убеждениях. Эти поражения не могли быть случайностью и означали только одно: враг настолько силен, что непобедимые прежде рурары уже дважды разбиты. Многие из приближенных Кимойлы, в том числе и его сын Лейдал, требовали немедленно отправиться на помощь рурарам. Но Кимойла вот уже десятый день откладывал принятие какого-либо решения. Однако он должен его принять и как можно скорее. Все это время он мучительно думал. Думал о своем выборе, который в конечном итоге будет означать выбор всей Чоры. Выбор был невелик. Либо Чора останется верна "Кругу шести" и придет на помощь Рураре, либо она остаётся в стороне от всего происходящего. Третьего быть не могло. О том, что Чора должна будет обязательно выступить против Рурары на стороне более сильной в данный момент Норгии, Кимойла даже и не думал. Ни один из чор никогда и ни за что не будет сражаться с рурарами. Но сейчас Чоре не следует ссориться и с норогами. Кимойла был уверен, что им нужна лишь Рурара, - их постоянные нападения на нее убеждали его в этом. А раз так, то Чора вполне может уцелеть, но только при условии, что не будет сражаться с норогами. И все же: стоит ли порывать с Рурарой? Верное решение могло быть только одно. Что делать? Все ждут от него, что он вот-вот отправит дружины на помощь рурарам. Но он не знает, что сейчас происходит в Рураре. Что ждет там его воинов? Что ждет всю Чору? Пока она в безопасности, но времени на раздумья остается все меньше и меньше. Если бы он мог предвидеть! Что же делать?..

Тяжелая дверь внезапно распахнулась, и в покои Кимойлы стремительно вошел высокий молодой воин в серебристой кольчуге с двумя нагрудными пластинами с изображениями вставших на дыбы лошадей. На его широких плечах был синий, богато украшенный узорами плащ. В руках он держал уже развернутый свиток-послание.

- Я только что получил от рурарского гонца еще одно известие. Вот оно, - воин протянул Кимойле свиток. - Резава и еще две дозорные крепости пали.

- Когда оно пришло? - переспросил Кимойла, беря его.

- Говорю же - только что. Я шел к тебе и встретил гонца у самых твоих дверей, - нетерпеливо разъяснил воин.

Послание было коротким: рурары просили о помощи и сообщали о своем тяжелом положении. Три из двадцати четырёх дозорных крепостей, стоящих на границе с Норгией, уже захвачены. Из еще пяти крепостей нет никаких известий. И это только за несколько дней с начала вторжения.

"Да. Положение рурар иначе как тяжелым и не назовешь" - думал про себя Кимойла. Это известие развеяло все его сомнения. Теперь он точно знал, как следует поступить.

- Чего мы ждем, отец? Почему до сих пор сидим на месте? - горячо спросил воин.

- Лейдал. Сын. Послушай, что я тебе скажу. И постарайся меня понять. Хорошо?

- Что ты мне хочешь сказать?

- Рурары уже проиграли два сражения, а может быть и больше...

- Я это знаю. Но почему мы не идем им на помощь? - нетерпеливо перебил Лейдал.

- Не перебивай меня. Дай мне договорить, и ты все поймешь, - как можно спокойней сказал Кимойла. И продолжил. - Рурары уже дважды разбиты. Их дозорные крепости не могут устоять.

- Я понимаю, отец. Мы должны спешить, ина...

- Нет! Ты ничего не понимаешь! - выкрикнул Кимойла, так, что сын тут же осекся. - Ты ничего не понимаешь. Рурары разбиты и это не может быть случайностью. Что, по-твоему, это значит?

Лейдал молчал, не понимая, что хочет сказать отец.

- Это значит, что нороги сильны. Сильны настолько, что рурары - рурары, никогда не знавшие поражений - не могут их остановить.

- Что ты хочешь мне этим сказать, отец? - все еще не понимая, спросил Лейдал.

- Сын. Ты уже совсем взрослый. Я даже не успел оглянуться, а ты стал настоящим мужчиной. Скоро ты займешь мое место. Ты должен научиться принимать ответственные решения. И чувства здесь плохие помощники. От тебя будет зависеть судьба Чоры, судьба всего твоего народа.

- Да о чем мы говорим, отец? Сейчас не время для наставлений.

- Нет! Именно сейчас для них самое время. Именно сейчас. Разве я только что не говорил тебе, что чувства плохие советчики? Твой разум должен оставаться холодным. Тогда ты сможешь принять верное решение. ...Ты говоришь, что мы должны спешить на помощь рурарам. А я говорю - наши дружины никуда не пойдут.

- Что?! Мы бросим рурар в беде?! - лицо юноши вспыхнуло гневом.

- Я понимаю твое возмущение, Лейдал. Но пойми и ты. Ничего хорошего для нас из того, что мы сейчас ввяжемся в эту драку между рурарами и норогами, не будет.

- Неужели мы останемся в стороне, и будем молча наблюдать, как гибнут рурары, которые, между прочим, всегда защищали нас? Или ты забыл об этом?

- Я все прекрасно помню. Но ведь и Чора тоже защищала Рурару. Не забывай, что большая часть Рурары находится за нашими землями, и ей ничего не угрожало с нашей стороны.

- Но рурары никогда не прятались за нашими спинами. Если бы не они, нам пришлось бы в одиночку противостоять и норогам и таймогам.

- Уверяю тебя, Чора справилась бы и сама.

- Может и так. Но кто знает, какой ценой нам бы это далось. А в союзе с Рурарой Чора была в безопасности.

- Вот именно - была. Теперь все изменилось. Теперь этот союз угрожает нам опасностью. Рураре возможно уже не спастись. Так стоит ли и Чоре гибнуть вместе с ней? Ты этой судьбы хочешь для нее?

- Судьбы Чоры и Рурары всегда были едины.

- Значит, пришла пора разъединяться.

- Это предательство, отец!

- Это спасение, сын! Я лишь хочу спасти свой народ.

- Наше спасение - быть до конца с рурарами. Они и балфы наши братья по крови. Или ты думаешь, что нороги об этом забудут? А как быть с тем, что для каждого из нас рурарский язык такой же родной, как и наш собственный, и многие свободно на нем говорят? Нороги и это забудут?

- Нет. Но мы забудем рурарский язык. Ради нашего же спасения нам придется его забыть. Мы убедим норогов, что мы для них неопасны.

- Я даже не хочу слышать того, что ты говоришь. Это всё обман, отец. Ты пытаешься обмануть себя и всех нас. Возможно, кто-то из чор и способен с легкостью забыть рурарский язык. Возможно, даже, что и норогов удастся убедить, что мы для них не угроза, хотя я в этом сильно сомневаюсь. Но они не простят нам того, что Чора была вместе с рурарами в одном союзе против них.

- Простят. Потому что мы добровольно примем их сторону. И не поднимем на них меча.

- Только не я! Ты говорил, что я должен научиться принимать ответственные решения. Так вот: я принимаю такое решение. Сегодня же, сейчас же я спрошу свою дружину только об одном: кто из них готов последовать за мной защищать Рурару. Это мой выбор.

- Безумец! Вы все там погибнете!

- Пусть так. Но это лучше, чем тот позор, который ты мне предлагаешь.

- Ты никуда не поедешь! Я запрещаю тебе! Слышишь!

- Ты ничего не можешь мне запретить.

- Ты мой наследник. Трон Чоры принадлежит тебе. Сын, одумайся!

- Я не желаю править предателями и трусами. Я не хочу быть одним из них. И вот что еще, отец: раз уж ты называешь эту войну дракой, то это драка не между рурарами и норогами. Это драка между теми, кто хочет быть и остаться свободными и теми, кто эту свободу хочет у них отнять. Чорам не быть свободными при норогах. Прощай, отец. Думаю, мы уже больше никогда не увидимся.

- Стой! Я запрещаю тебе! Прошу тебя, не делай этого. Я ведь стараюсь спасти всех нас. Только и всего. Не уходи, Лейдал.

Кимойла слезно умолял сына остаться, но тот твердым шагом уходил прочь. Их уже ничто не связывало. Общей осталась лишь Родина - Чора. Но ее будущее они видели разным. Оба они были уверены, что поступают правильно. И свою правду им предстояло отстаивать не только на словах. Теперь, если они и встретятся, то только как враги. Этот разрыв отца с сыном будет только началом большого и невиданного раскола между всеми чорами. Узнав о намерениях своего царя, кто-то из них вслед за дружиной Лейдала, горячо поддержавшей его, уйдут биться за Рурару, без которой они не представляли своей жизни. Большинство же других останутся и безропотно примут власть норогов. Однако через некоторое время очень многие из них также отправятся в Рурару. Там, на ее бескрайних равнинах еще недавно бывшие едиными чоры скрестят между собой мечи, одни покоряя Рурару, другие - защищая ее.

***

Казалось бы, все шло как нельзя лучше. Рурары до сих пор не оправились от потрясений первых поражений. Они хотя всюду и оказывали яростное сопротивление, тем не менее, не могли сдерживать натиска перерожденных. Рурарские слабо укрепленные крепости не могли служить им надежной защитой, а потому рурары вынуждены были принимать открытый бой перед ними, каждый из которых они неизменно проигрывали. И все же лорд Карог, проезжая по полям сражений, усеянных телами воинов-теней и рурар, все больше сомневался в скором и неизбежном падении Рурары, как об этом, вторя повелителю, говорили многие из норогов, в том числе и Лагоб. Тот, в отличие от лорда, был полон веры, что ее дни сочтены. На первый взгляд на это указывало все. Рурары отступали. Черные воины по-прежнему, хотя и не в таких больших количествах, как в первые дни, захватывали пленных. Силы рурар таяли день ото дня. Балфы, теснимые таймогами, вряд ли смогут прийти им на помощь. Скорее наоборот, они сами нуждаются в ней. А тут еще чоры преподнесли неожиданный подарок. Чора - одна из верных союзниц Рурары, на захват которой повелитель уже намеревался отправить под началом псов значительное войско перерожденных, - вдруг предает ее, заявляя, как это передал через своих послов правитель Чоры, о "своем мире к Норгии и невмешательстве в ее спор с Рурарой". Хотя о доверии к чорам, конечно же, не могло быть и речи, ведь они, наверняка, говорят на рурарском языке не хуже самих рурар. Лорд не знал об истинных причинах, заставивших чор переметнуться на сторону повелителя, но догадывался о них. Вероятно они, узнав о неожиданных и испугавших их поражениях рурар, решили таким образом спастись самим. На что они рассчитывали, идя на такой шаг, - на то, что повелителю будет не до них, или же и вправду верили, что эта война дело лишь Норгии и Рурары - сказать было трудно. Но лорд точно знал одно: чорам не удастся остаться в стороне от этого, как они выразились, "спора между норогами и рурарами". Повелитель не упустит такую возможность пополнить ряды своих слепых слуг. Теперь уже за счет чор. Что до других союзников рурар, то они, видимо, еще не скоро смогут поддержать их. Так что Рураре приходится пока защищаться самой. Норгия же, напротив, может бросить против рурар несметное число перерожденных. Сами нороги, в том числе и черные воины, чаще всего принимали участие в битвах лишь в самом их конце, добивая разрозненные остатки рурар.

Но лорд обращал внимание на то, что многие или просто не замечали, или считали это неважным. Он видел, что рурар среди погибших все так же меньше, чем слепых слуг повелителя. А их стойкости и самоотверженности можно было только удивляться. Даже видя, что они уже обречены, рурары все равно бились до последнего. Да и перерожденные не оставляли им иного выбора. Но и в тех случаях, когда рурары казалось бы, могли выжить, сложив оружие, - они никогда этого не делали. Лорду приходилось наблюдать как горстка рурар, окруженных черными воинами, не взирая ни на что, продолжали упорно сражаться. Пленных рурарских воинов было мало. Среди тех, кого все же удавалось пленить были в основном раненые. Они попросту не могли отбиться. Все это говорило об одном: рурары не собираются сдаваться, и самые жестокие и трудные схватки еще только впереди. Это не могло не тревожить. Но большинство норогов, воодушевленных и опьяненных победами, безоговорочно верили в полный и очень скорый разгром Рурары, чем делали дурные предчувствия лорда еще более тягостными. Он отлично понимал, к чему может привести недооценка врага, и по-прежнему считал эту войну безнадежной и опасной для империи, даже несмотря на все достигнутые успехи. Но заставить сейчас повелителя уйти из Рурары не смогла бы никакая сила. Отговорить его от продолжения похода и убедить повернуть назад не удалось бы даже тем тысячевоинам, которые пользовались у него огромным признанием. Да и тех среди них, кто также как и лорд сомневались в победоносном исходе этой войны, после столь впечатляющих успехов новых воинов повелителя, сильно поубавилось. Осознавая это, лорд отбросил даже мысль о самом разговоре с повелителем. Тем более что вскоре после битвы на Могвайских полях он получил от него новое поручение.

***

Привычный мир, казавшийся непоколебимым, устойчивым и сильным, способным выдержать любые невзгоды и бедствия, какими бы тяжелыми они ни были, рушился прямо на глазах. Все это оказалось настолько неожиданным, все эти события развивались настолько быстро, что Яроргу они иногда представлялись просто страшным сном, который должен вскоре оборваться, принеся облегчение. Но ничего не менялось. Любой ночной кошмар мерк в сравнении с тем, что происходило в действительности, казался сущим пустяком, не заслуживающим ни малейшего внимания. Реальность и в самом деле с каждым днем становилась все более пугающей. Почти половина дозорных крепостей или уже пали, или вот-вот падут. А ведь они были единственной серьезной преградой на пути норогов. Дальше находились уже беззащитные селения. Первое сообщение об их победе на Могвайских полях Ярорг воспринял хоть и с тревогой, но все же, как досадное недоразумение. Нороги постоянно вторгались в Рурару и постоянно уходили ни с чем. Но только после того, как из Балфы пришла весть о поражении и там меченосцев, стало ясно, как он ошибался. Это не было недоразумением. На этот раз нороги хорошо подготовились к своему нападению. И явно были уверены в своих силах, иначе не стали бы вторгаться вместе с таймогами и в Балфу. Что позволило им разбить меченосцев, от которых они до этого всегда бежали? Чем эти нороги отличаются от прежних? Один из предводящих - Милхаш, возглавлявший крепость Резаву, в своем срочном послании к нему называет норогских воинов "неистовыми". Может быть, благодаря им нороги одерживают теперь свои победы? Если это так, то кто они? Может быть какие-нибудь неизвестные воины, с которыми рурарам никогда прежде не приходилось сталкиваться? В чем заключается их особенность? Что позволяет им добиваться успеха? И самое главное - как им можно противостоять? Им ничего не было известно об этих неистовых воинах. Эта неизвестность порождала чувство беспомощности, и еще больше усиливала страх от нависшей угрозы, перед которой Рурара неожиданно оказалась совершенно одна. Хотя, казалось бы, такого не должно было быть. И все же помощи в ближайшее время ждать пока не от кого. Каос и Мирния слишком далеки, чтоб Рурара могла сейчас рассчитывать на их поддержку. Даже орлаки и те, вопреки его ожиданиям, до сих пор не объявились. Едва ли не половина Балфы уже в руках у таймогов. По леденящим душу слухам таймоги меняют головы балфов, и не только воинов, на своих щитах чуть ли не каждый день - так много погибших и пленённых. Балфы в ужасе. Пока балфские воины хоть как-то пытаются сопротивляться таймогам, остальные бегут в Рурару, ища здесь спасения. Но надолго ли Рурара сможет служить им надежным пристанищем? Ведь она сама находится под ударом и пока ничем не может на него ответить. Но особенно поразившим его в эти тяжелые дни стало известие о том, что Чора не собирается идти Рураре на выручку. Та самая Чора, которая всегда пользовалась ее защитой и от норогов, и от таймогов. Ярорг долго не мог в это поверить. И не поверил бы, если б это ему сказал кто-то другой, а не Лейдал, сын Кимойлы, который, нарушив волю отца, все же прибыл со своей небольшой дружиной сражаться за Рурару. Ему было стыдно, когда он говорил об этом. Ярорг видел, что Лейдал тяжело переживает и сожалеет об отступничестве своего отца и всей Чоры. Но он ни в чем не винил и не укорял его, как не мог винить и укорять всех остальных чор и самого Кимойлу, который наивно полагал, что, порвав с Рурарой, сможет таким образом уберечься от норогов. Что ж, если Чора не желает помогать Рураре, решив, что так она спасет себя, - это ее право. Рурара всегда уважала мнение других народов и никогда никого не принуждала быть вместе с собой. Наоборот, все просились под ее крыло, и даже такое сильное царство как Мирния пожелало союза с ней. А защищать Чору и Балфу Рурара и вовсе считала своим долгом. И вот теперь, когда она сама так отчаянно нуждается в помощи, никто не может ей ее оказать. Рурара вынуждена в одиночку справляться со всеми своими внезапными бедами.

***

После ошеломляющей победы на Могвайских полях и последовавших за ней таких же невероятных успехов, решено было отправить значительные силы перерожденных и в Чору. Это было предложение всевоина Флайга. Он, сам прекрасно понимавший, как важно для быстрой и полной победы над Рурарой не только завоевывать ее саму, но и лишить ее союзников, сумел убедить в этом и повелителя. Балфу уже можно не опасаться. Но вот Чора... Она вполне может нанести внезапный удар, который хотя и вряд ли способен будет исправить опасное для рурар положение, но который все-таки значительно сможет его облегчить, дав им необходимую передышку. Ведь его пришлось бы отражать, теряя при этом время и все тех же перерожденных. Повелитель согласился с ним лишь после двухдневных раздумий. Он не желал ослаблять натиска на рурар, но устоять перед соблазном, что в Чоре возможно будет пополнить войско перерожденных, в то время как сейчас ближайшим местом, где это еще можно сделать, является Пьола, не мог.

Для похода на Чору все уже было готово, как вдруг стало известно о приезде чорских послов. Через них правитель Чоры заверял повелителя в своем мирном отношении к Норгии. В стане повелителя это известие вызвало бурю восторга и ликования. Еще бы! Чора сама приползла к ним на коленях и умоляет о мире. "Круг шести" разваливается. Скоро и остальные, видя гибель Рурары, вслед за Чорой запросят о пощаде. Но если чоры рассчитывают на то, что им не придется участвовать в битвах между Норгией и Рурарой, они глубоко заблуждаются. Поход на Чору не отменяется. Просто его цели меняются. В захвате Чоры теперь не было надобности. Но подчинить ее империи было все же крайне необходимо. Этот ответственный поход возлагался на всевоина Флайга. Сам повелитель возвращался в Норгию, откуда вскоре должен был вернуться со своими новыми слепыми слугами и потом уже отправиться в Чору. За это время всевоин обязан был сделать все возможное для закрепления там власти Норгии, чтоб по прибытии туда повелителя уже ничто не могло помешать перевоплотить чор в еще одних перерожденных.

Принимая во внимание всю важность порученного ему задания, всевоин Флайг во главе двух тысячесил черных воинов и небольшого числа перерожденных немедленно отправился в Чору. Чорские послы очень кстати пригодились как провожатые. Путь до Чоры, лежащий в основном по ровной степи, и иногда прерываемый небольшими речками и перелесками, войска всевоина преодолели весьма быстро. Заминка случилась лишь однажды уже вблизи от самой Чоры, когда они случайно наткнулись на довольно крупный отряд рурар, стоящий лагерем. Рурары, видимо, шедшие из Чоры, беспечно отдыхали и не ожидали встретить здесь воинов повелителя. Сопротивление растерянных рурар, многие из которых были убиты прежде, чем успели взяться за оружие, было сломлено, едва успев начаться. Для этого не потребовалось даже прибегать к помощи перерожденных, шедших в хвосте колонны всевоина. Это была, пожалуй, первая победа над рурарами одержанная самими норогами. И впервые же удалось взять живыми рурарских воинов, владеющих "танцем смерти". Всевоин пожелал лично увидеть их.

Около сотни меченосцев - о том, как их называют, всевоин уже успел узнать от чор - стояли перед ним и смотрели со смешанным чувством злобы и досады. Их грозные мечи, снесенные в одну кучу, лежали невдалеке. Даже сейчас надежно связанные и не представляющие никакой угрозы, эти могучие воины, так долго наводившие ужас на воинов повелителя, казались опасными и невольно внушали к себе уважение. Это почувствовал и всевоин, как только подошел к ним. С тем большим удовлетворением он сам вырезал языки у некоторых из них и тут же повесил их себе на шею. Этой же чести он удостоил и других воинов, выделившихся в этом скоротечном бою. Особенно он отметил Абера, отряд которого первым ворвался в лагерь рурар, отдав в его распоряжение десятерых меченосцев.

...Чора, словно не желавшая их присутствия, встретила воинов Флайга грозовым небом и проливным дождем. Дороги сразу же превратились в непролазную грязь. Лошади вязли в ней и войска всевоина в день не проделывали и половину того пути, который они могли бы пройти при ясном солнце. К тому же их обременяли теперь и пленные рурары, которые должны были послужить для убеждения силы Норгии. Поход грозился, если не прерваться вовсе, то надолго затянуться. Но всевоин Флайг не был бы собой, если б развернулся и ушел сейчас из-за таких пустяков. Чтоб заставить его покинуть Чору потребуется нечто большее, чем просто скверная погода. И воины Флайга, невзирая ни на что, понемногу, но все же продвигались к намеченной цели - дворцу Кимойлы, правителя Чоры.

В попадавшихся на их пути селениях чоры, предупрежденные об их приходе, встречали воинов угрюмыми лицами и с жалостью смотрели на истощенных пленных рурар. Кто-то отваживался и передавал им еду, но эти попытки пресекались воинами на корню. Чоры должны были понять, что отныне здесь новые хозяева. Но чем дальше войска всевоина проникали в Чору, тем отчетливее и яснее проявлялось неприятие чор, тем чаще попадались жесткие и враждебные взгляды. А чорские воины, хотя и уступали им дорогу, но вели себя при этом вызывающе, давая понять им, что здесь они незваные гости. Ночью воины повелителя и вовсе чувствовали себя уязвлено. Пока одна половина воинов отдыхала, другая половина охраняла их. Только ночью, находясь в центре своего лагеря, всевоин мог позволить себе не залеплять уши воском. В остальное же время он обязательно залеплял их, опасаясь, что среди чор могут оказаться и рурары, или, что они сами вдруг заговорят по-рурарски. Точно так же поступали и все его воины. Все это напряжение угнетало воинов и многие из них были близки к тому, чтобы сорваться. Дошло до того, что, проезжая по одной из деревень, разозленные воины погнались за каким-то мальчишкой, кинувшим в них камнем, нарушив тем самым приказ всевоина ни при каких обстоятельствах не терять хладнокровия и не давать чорам повода напасть на них. Хорошо еще, что поблизости не оказалось чорских воинов, - не миновать бы тогда стычки, которая вполне могла всколыхнуть всю Чору. В этом случае им вряд ли удалось бы выжить. И вновь здесь отличился Абер: он догнал тех воинов и задал им такую трепку, какую им едва ли устроили бы сами чоры. Но и после этого виновных ждало строгое наказание. Они находятся здесь не для того, чтобы погибнуть из-за каких-то юнцов, не умеющих держать себя в руках.

К огромному облегчению всевоина вскоре его войско достигло дворца Кимойлы. Поход можно было считать успешно завершенным. Как полагал всевоин, самое сложное было позади и дело оставалось за малым - повлиять через Кимойлу на всю Чору. Что, по его мнению, не должно было составить труда. И первая же встреча с ним подтвердила его правоту. Кимойла старался держаться независимо, но по его бегающему взгляду и тому, как он запинался и подбирал нужные слова, было видно, что он напуган и неуверен в себе. Всевоин же, напротив, говорил совершенно спокойно. И лишь тогда, когда требовалось отбить у Кимойлы всякое желание перечить ему, он говорил громко и резко, так, что иногда даже заглушал раба-пьола, объясняющегося и по-норогски и по-чорски. Только однажды Кимойла все же попытался возразить ему, когда услышал, что чорские воины должны быть непременно разоружены.

- Это совершенно ни к чему. Вам нечего опасаться. Мои воины будут делать только то, что им скажу я.

- Вы ошибаетесь, Кимойла. Нам есть чего опасаться. Весь путь до этого дворца мы постоянно сталкивались с враждебным к себе отношением. В том числе и от ваших воинов. От них даже чаще всего. Мы понимаем, что чоры по старой привычке видят в нас своих врагов. Пока все чоры не убедятся в обратном, мы должны быть уверены, что нам ничего не угрожает. Именно поэтому ваши воины должны быть разоружены. И как можно скорее.

- Кто же будет защищать Чору? - в голосе Кимойлы проскользнуло возмущение.

- Вам не от кого больше защищаться.

- А как же таймоги? Стоит им только узнать, что у Чоры нет воинов, и они тотчас же придут сюда.

- Они не посмеют этого сделать, как только узнают, что в Чоре находятся воины повелителя. Теперь мы ваша защита.

- Но дружины... они могут не согласиться. Многие и без того считают ваше присутствие здесь лишним.

- Нашим присутствием Чора обязана вам, Кимойла, - теряя терпение, громче сказал всевоин. - Насколько я помню, это вы запросили у нас мир! И если вы действительно хотите его, то будете выполнять все наши требования! Вы должны понять, Кимойла, что я говорю от имени повелителя Норгии. Возражая мне, вы возражаете Норгии. Это может плохо кончиться для всей Чоры. Сейчас вы решаете ее судьбу - или мир, или война! Выбор за вами, Кимойла!

- Мои воины... Кто-то может не послушаться.

Кимойла был в смятении. Флайг с презрением глядел на него.

- Вы же говорили, что ваши воины будут делать то, что им скажете вы. Неужели они посмеют пойти против вашей воли, воли своего правителя?!

- Хорошо. Я скажу им... Но можете ли вы обещать, что Чоре ничто не будет угрожать?

- Я обещаю. Ей ничего не угрожает. Но и вы должны пообещать мне, что моим воинам также ничто не будет угрожать.

- Я уже сказал: я согласен разоружить воинов.

- Я не об этом. Я о том, что никто из чор не должен говорить по-рурарски. Иначе мои воины будут вынуждены... защищаться. Мы воюем в первую очередь не с самими рурарами, а с их языком. Объясните это своему народу. Кстати о рурарах: кто-нибудь из них еще остался в Чоре?

- О, нет! - замахал Кимойла руками. - Они все ушли. Последняя дружина ушла незадолго до вашего прихода.

- Наверное, это ее мы разбили на подходе к Чоре, - не без удовольствия заметил всевоин. - Вы что-то хотите сказать?

- Да.

- Я слушаю.

Кимойла молчал.

- Ну же, смелее, - издевательски подбадривая Кимойлу, сказал всевоин.

- Вы должны знать: никто из чор по доброй воле не будет сражаться против рурар, - неожиданно твердо и решительно сказал Кимойла. - Вы можете требовать все, что угодно, но только не это. Я обещаю, что на вас в Чоре не поднимут меча, и, что чоры забудут рурарский язык. Но это все, что я могу обещать.

- Большего и не надо, Кимойла.

Большего и не потребовалось. Очень скоро после своего появления в Чоре повелитель начал ее перерождение. Видя, как чор лишают разума и опустошают их сердца, как чоры перестают быть чорами, Кимойла сам бросился на меч. Последними его словами были: "Прости меня, Чора. Я обманулся".

***

После захвата первых рурарских крепостей повелитель с большой неохотой, но вынужден был остановиться. Победы над рурарами, хоть и были несомненными, но все же достигались только благодаря большим жертвам воинов-теней. Их войско сильно поредело, что уже не давало повелителю надеяться на дальнейшие успехи. Это и было причиной его отъезда в Норгию, где он намеревался, по всей видимости, набрать новых перерожденных. Как и с помощью чего обычных людей превращают в них, лорд не знал, но догадывался, что об этом мог знать всевоин Флайг. В Рураре лорд встречался с ним уже дважды. В первый раз - наблюдая с холмов за битвой на Могвайских полях. Тогда всевоин лишь смерил его высокомерным взглядом. Чего не мог позволить себе при их второй встрече, которая произошла в крепости, стоящей невдалеке от Могвайских полей. Лорд, назначенный повелителем руководить ею, прибыл в нее, когда там уже разместились черные воины. В это же время там находился и сам всевоин, который успел уже поставить на это место своего воина. Всевоину, не любящему отменять свои уже принятые решения, стоило огромных усилий сдержать ярость, когда он узнал о цели прихода лорда. Он пообещал ему, что это ненадолго и, что он откроет повелителю глаза на эту ошибку. На что лорд спокойно ответил, что примет любой приказ повелителя, так как подчиняется его воле. Больше они не виделись. Но, видимо, всевоину не удалось убедить повелителя в ошибочности своего решения, так как лорд все же остался в крепости, да еще и принял командование черными воинами, находящимися в ней. Что, наверняка, должно было окончательно уязвить самолюбие всевоина. Впрочем, лорд понимал, что такое решение повелителя вызвано не его стремлением уколоть или поставить всевоина на место, а простой необходимостью. Поблизости, кроме псов, никаких других воинов не было. Его же самого, повелитель оставлял руководить крепостью, скорее всего потому, что, как и всевоин, не любил когда ему перечили, и не отменял своих распоряжений без острой на то надобности. Даже, если об этом просил его первый советник, каким и являлся всевоин Флайг. Лорд не раз усмехался, представляя всю злость черного всевоина, если бы тот увидел своих всегда пользующихся особым положением воинов, выполняющих приказы человека, так ненавидимого им.

В руководстве крепостью для лорда не было ничего нового, за плечами - большой опыт в четырех замках. Лорд знал свое дело. Сложнее было с черными воинами. И тут очень помог Лагоб, который хорошо помнил все унижения и оскорбления, нанесенные ему в прошлом черными воинами. Ему очень быстро удалось приструнить строптивых псов. Если он узнавал, что кто-то из них не выполнял приказы лорда или вел себя неподобающим образом, то вызывал этого воина на поединок, который проходил в присутствии всех остальных, но всегда в отсутствие лорда в крепости, так как Лагоб не сомневался, что лорд не одобрит этого. Лорд и вправду запретил эти поединки, как только узнал о них, но Лагоб, не желавший упускать такую возможность поквитаться с черными воинами, по-прежнему втайне от лорда продолжал проводить их. Такие поединки, неизменно завершавшиеся в пользу Лагоба, убеждали многих, но не всех. Окончательно же забыть свои прошлые замашки и высокомерие черных воинов заставил поединок Лагоба с Хирком. Мощный, с бычьей шеей и толстыми руками, похожими на бревна, Хирк одним своим видом внушал ужас. Даже Лагоб казался рядом с ним тростинкой. Поединок двух равных противников был долгим и упорным. В какой-то момент Лагоб был близок к поражению, но все-таки сумел одолеть Хирка, хотя и сам получил серьезную рану и ушел с поединка, шатаясь. Хирка же без чувств отнесли на руках.

Но больше, чем руководство крепостью и выяснения отношений с черными воинами, лорда волновала и занимала рурара. Он остановился вместе с ней в одном из домов в крепости. Но жили они в разных его комнатах, рурара - в дальней и меньшей из них. Всякий раз при виде лорда, она сжималась, как будто ожидая с его стороны, что он вот-вот ударит ее. Да и что она могла еще ожидать от него - того, кто с мечом пришел в ее страну, покоряя и убивая ее народ. Но при этом в ее взгляде, кроме настороженного испуга было одновременно и что-то вызывающее. Ее попытки держаться с достоинством, несмотря на попранную гордость, были смешны. Но у лорда они почему-то вызывали, помимо этого, еще и жалость. Жалость! Лорд с удивлением поймал себя на мысли, что он действительно жалел ее. Как такое может быть?! Он - норог, она -рурара. Между ними ничего не может быть. Он не может и не должен испытывать к ней никакой жалости. Хотя он и раньше относился к людям из народов, покоренных Норгией несравнимо мягче, чем многие нороги, но при этом все же считал право сильного повелевать слабым вполне законным и естественным. И уж точно не жалел ни тавков, ни пьолов, ни кого-либо еще. А рурар, как всякий норог, и вовсе боялся и ненавидел. Тогда откуда в нем эта жалость к рураре? Почему он так смущается, когда она смотрит на него? Почему теряется и немеет при ней, и не знает, как себя повести?.. Многие на его месте взяли бы ее силой. Но он так не хотел... и не мог. Просто не мог обидеть эти глаза, которые так влекли его. Но он не мог и забыть того, что она заклятый враг. И все же с каждым днем он, сам того не желая, все больше и больше думал о ней... Или уже о них: о себе и о ней? Что это? Он встречал разных женщин. Но никогда не связывал и не хотел связывать себя с ними. Почему же сейчас все не так? Почему именно сейчас? И именно с рурарой? С той, которую он должен больше всего ненавидеть и бояться. Ненависть и страх. Ненависть и страх. Лорд повторял эти слова, убеждая себя, что только это он должен испытывать к ней. Но тотчас же забывал о них, стоило ему лишь увидеть рурару. Не понимая своих собственных желаний противоречащих друг другу, лорд все сильнее злился на самого себя. Порой ему казалось, что в нем борются норог и... кто-то совершенно другой, кто отбрасывал старые представления и устои, впитанные им с самого детства, отмахивался от них как от старого и ненужного хлама. Нет! Эта страна не иначе как проклята! Уж лучше бы ему оставаться в Норгии. Не было бы этих мучающих и не дающих заснуть ночами метаний и сомнений. Не зря он так опасался этого похода - внутренний голос еще ни разу не подводил его.

Верный Лагоб, изо дня в день наблюдавший за его терзаниями, советовал ему избавиться от рурары, доказывал, что она принесет ему одни несчастья. Лорд соглашался с ним и... ничего не делал. Часто лорд в полном одиночестве выезжал верхом за крепостные стены. Там он надеялся развеяться и разобраться в себе. В одну из таких своих поездок лорд понял, что так больше продолжаться не может, иначе он просто сойдет с ума. Решительно настроенный покончить с этим безумием, лорд вернулся в крепость. Он быстро пошел к дому, в котором остановился. Войдя в комнату рурары, лорд остановился. Она спала. Ее мягкие золотистые волосы легким облаком лежали на плечах. Взяв стул, лорд сел напротив ее кровати. Лицо рурары казалось счастливым. Он ее еще ни разу не видел такой. Губы ее чему-то безмятежно улыбались во сне. Забыв обо всем, что он только что собирался сделать, лорд просто сидел и смотрел на нее. Ему вдруг стало так легко и спокойно рядом с ней, что он, не желая прерывать эти удивительные мгновения, боялся даже дышать, чтоб нечаянно не разбудить ее. Он попробовал представить, что она видит в своем сне. Наверное, с такой вот улыбкой она встречала утро, радовалась солнцу и новому дню. Чем дольше лорд смотрел на нее, тем яснее осознавал, что страх и ненависть навсегда вытесняются из него. Он вдруг поймал себя на мысли, что ему хочется заботиться о ней и защищать ее. Да, именно так: заботиться и защищать. Впервые лорд не пугался и не противился этих происходящих с ним перемен, воспринимая их спокойно, как должное завершение своих долгих мучений.

Глядя на рурару, лорд настолько отрешился, что не заметил присутствия Лагоба. И не замечал бы и дальше, если бы тот не дал о себе знать.

- Лагоб? Что? - лорд дернул головой на его стук.

Лагоб стоял в проеме двери ведущей в комнату. Лорд, с шумом отодвинув тяжелый стул, встал.

- Лорд. Я только... Лорд, берегитесь! - вдруг вскрикнул Лагоб.

Отвлекшись на Лагоба, лорд не заметил, как проснулась рурара. Она неожиданно вскочила с кровати и, вытащив откуда-то короткий обломок ножа, приставила его к горлу лорда. Лагоб тут же схватился за меч.

- Нет, Лагоб. Не надо. Убери меч.

Лагоб неохотно втолкнул меч обратно в ножны.

- Лорд, слушайте меня. Резко отклони...

- Лагоб. Выйди.

- Что?!

- Уходи, Лагоб.

- Она убьет вас, лорд.

- Я сказал тебе - уходи.

- Лорд. Не стоит так...

- Это мой приказ, Лагоб.

Лагоб повиновался. Хлопнув дверью, он вышел из дома.

Лорд посмотрел на рурару. Лицо ее было бледным. Лорд видел, какого напряжения сил требует от нее эта смелость.

- Ну вот, мы и одни.

Лорд с легкостью мог бы увернуться от ее ножа, но не стал этого делать. Он давно искал возможности высказаться. И именно ей, пусть даже она и не поймет его и ничего не сможет сказать сама. И вот она сама дает ему эту возможность.

- Ты хранила нож... Ты хотела покончить с собой, если бы я попытался взять тебя силой. Ты знаешь... я так и хотел сделать. Я думал, что я смогу. Но я не смог... Не знаю почему... Я пришел и увидел тебя, спящую. Я сел рядом с тобой и просто смотрел на тебя. Мне вдруг захотелось узнать твое имя. Наверное, у тебя красивое имя... Мне кажется, я смог бы просидеть вот так всю жизнь. Просто любуясь тобой, твоей улыбкой... Ты не понимаешь меня... Да я и сам не понимаю себя. Что-то изменилось во мне. Ты меня изменила. Я сопротивлялся этому. Я понимал, что ты мой враг. А сейчас... Сейчас мне все равно. Я стал другим. ...Ты ненавидишь меня, - я вижу. Мы причинили тебе боль, твоему народу... Ты имеешь право на свою ненависть. Ты, конечно же, хочешь убить меня. Я буду этому даже рад. Я устал и не могу так больше. Прости меня, если сможешь... Прости...

Лорд замолчал. Он сказал все, что хотел сказать, все, что держал внутри себя. На смену его долгих мучений, наконец-то пришло облегчение. Все время пока он говорил, он смотрел в глаза рураре. Потом отвел взгляд. А когда взглянул вновь - ее глаза блестели от слез. Напряжение оказалось слишком велико. Она выронила нож и, сев на край кровати, беззвучно зарыдала. Лорд осторожно сел рядом. Потом обнял. Она не сопротивлялась. Наоборот, уткнувшись в его плечо, продолжала рыдать. Лорд гладил ее по голове, успокаивая, что-то говорил. От ее близости, от прикосновений к ее волосам по телу лорда пробежала дрожь, которую он едва унял. Какое-то неведомое для него чувство поднималось в нем, ломая все на своем пути. Его горячую волну уже ничто не могло остановить. Оно захлестнуло лорда с головой и унесло в свою пучину, откуда выбраться еще никому и никогда не удавалось...

...Как только лорд вышел, на него тут же с упреками накинулся Лагоб. Никогда раньше он не позволял себе такого, но теперь имел на это полное право. И его упреки были справедливы.

- Это зашло слишком далеко, лорд. Простите, что так говорю с вами, лорд. Но этого вам больше никто не скажет.

- Не стоит извиняться, Лагоб. Говори.

- Вам не кажется, что вы зря держите при себе эту рурару? Она опасна, лорд. Опасна, как и все рурары. К тому же она женщина. А женщины вдвойне опасней мужчин. Поверьте мне, лорд. Она погубит вас.

- Я знаю, Лагоб.

- Если знаете, то спасайтесь. Спасайте себя пока не поздно, лорд.

- Думаю - уже поздно, - усмехнулся лорд.

- Это плохая шутка, лорд, - глядя на него, серьезно сказал Лагоб.

- Лагоб, Лагоб, - лорд тепло потрепал его по плечу. - Кстати, как твоя рука?

- Уже лучше. Чего не скажешь о вас.

- Как Хирк? Надеюсь, ты его не покалечил? - будто не слыша его, продолжал лорд. - Всевоин нам его не простит.

- Не беспокойтесь за него, лорд. Лучше побеспокойтесь за себя.

- Перестань, Лагоб. Прошу тебя.

- Как вам будет угодно, лорд. Я больше не вернусь к этому разговору. Но... - Лагоб жестко поглядел на лорда. - Не забывайте, кто вы, а кто она. Вы - норог, она - рурара.

- Я помню.

- Не забывайте об этом, лорд. Никогда не забывайте. Да хранит вас Сила.

Круто развернувшись, Лагоб ушел. Лорд проводил его взглядом. В его голове еще долго звучали слова Лагоба: "Вы - норог, она - рурара". Лорд не забывал этого. Но теперь эти слова уже не были для него противопоставлением друг другу. Он изменился. И по-другому смотрел на этот мир.

***

- Как такое стало возможным? - повелитель был вне себя от ярости.

Еще бы!.. Он только что прибыл во дворец и уже завтра же намеревался перевоплотить в своих слепых слуг очередное сборище тавков, пьолов и им подобных, как вдруг узнает, что его новое войско перерожденных, так успешно сражающееся с рурарами вовсе не неуязвимое. И вновь всему виной этот проклятый язык!

- Ты уверен в этом, Шорунг? - спросил повелитель.

Шорунг, принесший эту новость повелителю, выглядел совершенно спокойным.

- Да, мой повелитель.

- И ты говоришь об этом так спокойно?! - воскликнул повелитель.

- Я не вижу поводов для беспокойства, мой повелитель.

- Не видишь поводов? А то, что перерожденные уязвимы перед рурарами - это не повод для беспокойства?

- Это не совсем так, мой повелитель. Уязвимы лишь те, кто ранее слышал рурарский язык. Но и их можно вывести из состояния перерождения, только назвав по имени. И ни как иначе. А сколько среди Ваших слепых слуг тех, кто слышал язык? И кто может помнить их имена? Да и человек знающий имя перерожденного должен еще с ним встретиться. А ведь жизнь перерожденного скоротечна, и вероятность такой встречи слишком мала. Прежде чем она произойдет, перерожденный погибнет за Вас где-нибудь в Рураре или Балфе. Я не вижу поводов для беспокойства.

- Да услышит тебя Сила! И все же эта новость очень плоха. Кто знает, что она может для нас означать? Теперь я уже не могу быть так спокоен, как прежде. Ты уверен, что ничего нельзя исправить? - с надеждой посмотрел на Шорунга повелитель.

Шорунг отрицательно покачал головой.

- На создание этого шара ушло слишком много времени. И это очень большая удача, что у меня все получилось. Создать второй, более совершенный в скором времени я не смогу.

- И все же постарайся его создать. Норгия в нем нуждается! Я в нем нуждаюсь! Иди!

- Слушаюсь, мой повелитель!

***

Лорд шел по узкой тропинке. В темной ночи он почти не видел ее. Но, тем не менее, не сбивался с нее. Иногда перед ним попадались камни. Он перешагивал их и шел дальше. Внезапно его путь что-то осветило. Это было похоже на кусочек солнечного дня почему-то не поглощенного ночью и продолжавшего ярко сиять. Тут же лорд увидел, что тропинка, казавшаяся бесконечной, вдруг совершенно неожиданно разделилась надвое. Если бы не этот свет, лорд, возможно, и не разглядел бы этого. Он остановился у развилки, не зная, куда ему свернуть. Ночь не позволяла разглядеть, что ждет его в конце этих двух путей. Долго ли он так в нерешительности мог простоять лорд и сам не знал, но тут в полной тишине послышался чей-то голос. Лорд завертел головой, пытаясь понять, откуда он идет. Голос казался знакомым и звал его.

- Лорд. Лорд.

Чья-то крепкая рука легла ему на плечо.

- Лорд, - голос прозвучал где-то рядом.

Лорд открыл глаза и увидел склонившегося над собой Лагоба, который тряс его за плечо.

- Лорд. Проснитесь.

...Снова этот странный сон. Он стал приходить к нему с тех пор, как он высказался рураре, как перестал видеть в ней своего врага, изменил свое отношение к ней. Рурара также изменилась. Теперь она доверяла ему. Во всяком случае, не боялась его, как раньше. Этот сон всегда прерывался на одном и том же месте: он стоит на перепутье, не зная, куда сделать шаг. Он напоминал собой явь. Таких ясных и отчетливых снов лорд никогда раньше не видел. И этот сон теперь мучил его каждую ночь, так, что он порой даже не высыпался...

Лорд приподнялся.

- Лагоб? Что?

- Лорд. Вас хочет видеть повелитель.

Лорд поглядел в окно. Там все еще было темно. Утро только-только занималось.

- Повелитель? Сейчас?

Повелитель отсутствовал недолго и вернулся из Норгии три дня назад с еще большим войском перерожденных, чем у него было на начало вторжения. Подавляющая его часть незамедлительно отправилась вглубь Рурары, чтобы встать на место погибших воинов-теней. В эти три дня лорд лишь однажды виделся с повелителем, в день его приезда в крепость. Потом повелитель был чем-то занят. И вот сейчас желает видеть его. Почему он не мог дождаться дня? Лорду не нравилась эта спешка.

Повелитель занимал самый видный и высокий дом в крепости, в котором раньше, вероятно, жил какой-нибудь знатный рурар. В сопровождении черного воина лорд прошел к повелителю. Повелитель, сложив руки на груди, неподвижно стоял у окна и смотрел на далекую бледную полосу рассвета. В ту сторону ушли недавно новые перерожденные. Где-то там гремят битвы и гибнут тысячи воинов.

- Проходите, лорд, - повелитель прервал свои раздумья, но все также продолжал смотреть в окно.

Потом повернулся к лорду. В руках он держал жезл, - тот самый, в виде орлиной лапы, сжимающей шар, который лорд впервые увидел у него на Могвайских полях. Повелитель почему-то высокопарно называл его "Покоритель Рурары". А впрочем, это неудивительно - повелитель любил громкие названия.

- Простите меня, лорд, что заставил вас подняться так рано. Просто я не мог заснуть. Мне нужно было с кем-то поговорить. А вы хороший собеседник. И у вас есть самостоятельность и смелость в суждениях. Хотя должен признаться - мне это не всегда нравится.

- Я всегда к Вашим услугам, мой повелитель.

- Что вы думаете о рурарах, лорд?

"О рурарах?" - лорд насторожился. - "Почему повелитель спрашивает об этом? Может ему что-то известно о них с рурарой? Откуда?.. Неужели Лагоб?.. Не может быть!".

- Они наши враги, мой повелитель!

- Наши враги... Скажите мне откровенно, лорд. Вы ведь до сих пор считаете мой поход на рурар ненужным и напрасным?

- Не буду скрывать, мой повелитель. Да, именно так.

- Почему же, лорд? Ведь все идет как нельзя лучше?

"Это только начало..." - подумал лорд.

- Рурары бегут...

"Когда-нибудь они остановятся..."

- ...Перерожденные рвутся вперед...

"...И оставляют позади себя могилы, на которые никто и никогда не придет..."

- ...Им неводом страх...

"...И все остальные чувства тоже..."

- ...Они не знают поражений...

"...Все когда-нибудь случается в первый раз..."

- ...С ними Норгия придет к своей величайшей победе...

"...Или к гибели..."

- ...Так почему же вы все еще сомневаетесь, лорд?

- Я сомневаюсь не в Ваших слепых слугах, мой повелитель. Я сомневаюсь в том, что этот поход нужен империи.

- Вам нужна причина?.. А уничтожение рурарского языка не достаточная для вас причина, лорд?

- Но...

- Знаю-знаю. Сейчас вы скажете, что они нас никогда не трогали. Но вы же сами только что сказали, что рурары наши враги. А раз так, то мы должны расправиться с ними.

- Мой повелитель. По-моему, мы недооцениваем рурар. Сейчас они отступают, но потом обязательно отойдут от удара. К тому же многочисленные союзники рурар...

- Союзники рурар?! Кто это, лорд? Балфа, которая почти захвачена таймогами. Чора, которая сама предпочла сдаться нам. Всевоин Флайг сообщает, что она уже не опасна для нас. Кто остался? Ничтожная маленькая Орлака?! Одни лишь мирнийцы могут чем-то помочь Рураре. Но до того как первый мирнийский воин успеет подойти к ней, с Рурарой будет уже покончено. Так неужели я должен развернуться и уйти из Рурары?

- Мой повелитель. Все, что Вы сказали - это правда. Но меня все же не оставляют предчувствия...

- Ваши предчувствия?! Причем тут ваши предчувствия, лорд? Или для вас они важнее моей воли?

- Это не так, мой повелитель. Ваша воля - превыше всего. Но мои опасения - это опасения норога за Норгию.

- Как же вы упрямы, лорд! Хотите знать, почему я не желаю уходить из Рурары? Для чего нужен этот поход Норгии? Почему его нужно довести до конца? Почему были все остальные походы? - вдруг, сверкнув глазами, спросил повелитель. - Вы ведь наверняка не раз спрашивали себя, почему мы постоянно вторгаемся в Рурару? Но прежде поклянитесь Великой Силой, что все, что вы сейчас услышите, не услышит больше никто.

- Я клянусь Силой, мой повелитель! Все, что Вы скажете - останется Вашей тайной.

- Есть одна легенда, лорд. Она древняя, но известна лишь моему роду - роду повелителей Норгии. Я не знаю, откуда и когда она пришла к моим предкам, знаю только, что передается она из поколения в поколение, от отца к сыну. Никто более не знает этой легенды. И вы, лорд, быть может, первый, кто услышит ее. О ней я не говорил даже всевоину, но вам, вам я расскажу... Где-то далеко в море находится остров. Найти его не так-то просто. Но можно! Путь к нему указывают три скалы. По ним можно добраться до него. Этот остров - главная святыня рурар. На том острове есть камни. Камни, которым верят рурары. Так вот, лорд. Легенда гласит: тот, кому удастся разметать эти камни - обретет силу и могущество рурар. Теперь вы понимаете, лорд, почему я не желаю даже слышать об уходе из Рурары? Именно сейчас и именно я могу осуществить заветную мечту всех моих предков! И я обещаю вам, лорд, - я завладею этим островом и разметаю эти камни. И когда я сделаю это - нороги займут место рурар. Наш язык обретет их силу, а рурарский уйдет в небытие. С этой силой власть Норгии станет поистине всемогущей и безграничной. Она будет простираться всюду, куда только ступит норогский воин. С этой силой повелители Норгии станут повелителями всех земель и народов! И первым среди них буду я - повелитель Гаттл! Моя слава затмит славу всех моих предков! Рурары наивны и глупы, если не пользуются силой своего языка. И я отберу ее у них, обещаю вам, лорд!

Повелитель долго еще возбужденно описывал величайшее будущее, которое ждет империю и всех норогов, но лорд уже не слышал его. Он был потрясен, даже шокирован этим откровением повелителя. Но потрясла его не сама легенда - лорд не поверил в нее, а то, что повелители Норгии вели свои войны с Рурарой, жертвуя при этом тысячами жизней норогов, повинуясь, прежде всего этой легенде, за которой вероятно ничего и нет. Все это из-за какой-то легенды! Да окажись она даже правдой, - ведь это все равно означает, что рурарская угроза, в которую во все времена искренне верили нороги, в которую верил он сам, на деле сильно преувеличена. Во всяком случае, не она побуждала повелителей к нападению на рурар. Вторгаясь в Рурару, Норгия не защищалась сама, как это представлялось воинам повелителя, а стремилась отнять у рурар силу их языка. А может, никакой угрозы со стороны рурар и вовсе нет?! Может они никогда и не помышляли воспользоваться своим языком против Норгии? Он не раз спрашивал самого себя: почему рурары всегда только лишь защищаются? Возможно, ответ прост - они никогда и не думали нападать. А страх перед рурарами и ненависть к ним?.. Может быть, и эти чувства не всегда были в норогах? Но кому или чему они обязаны своим появлением? Этой легенде?.. Кто и когда из норогов первым возненавидел рурар? И за что? Хотя сейчас это и не так важно. Важно лишь то, что ненависть этого человека, кем бы он ни был, впитанная многими поколениями норогов, пережила века. Она и по сей день владеет их умами, да так сильно, что в борьбе с рурарами заставляет мириться даже с таким страшным средством как перерождение людей.

...Этим же днем повелитель отправился в Чору. А лорд еще долго не мог прийти в себя от услышанного. Почему повелитель решил рассказать ему эту легенду, которая, как он сам же и сказал, хранилась в тайне его родом, и никто не знал о ней? Может он сомневается? В чем? В самой легенде? В необходимости продолжать покорение Рурары? Или в своих возможностях? Может, повелитель хотел убедить его? А, убеждая его, пытался убедить самого себя? Вот почему и рассказал ему легенду. Удалось ли ему убедить себя - лорд не знал. Но его - совершенно точно нет.

***

После неожиданной встречи с Драдом у Резавы, когда тот чуть было не убил его, Ваяр много размышлял. Он почти не сомневался в том, что свет однажды виденный им в замке у норогов и свет из рассказа Драда, - это один и тот же свет и, может быть, даже от одного и того же шара. И наверняка именно с его помощью нороги каким-то образом меняют людей, заставляя их сражаться за себя. И Драд оказался одним из тех многих, кого изменили. На него самого свет не подействовал, значит, для рурар он не опасен. Но для рурар опасны эти новые воины норогов. Ваяр на себе испытал всю их небывалую злость и силу.

Все это, конечно, были лишь его предположения. Но они хоть как-то объясняли происходящее. Даже, если они и окажутся неверными, он все равно должен о них рассказать. И лучше, если об этом как можно скорее узнает сам царь. Поэтому-то они с Драдом, с большим трудом раздобыв в Резаве лошадей, мчались теперь во весь опор. Навстречу попадались колонны воинов, шедших к границам Рурары. Ваяр всматривался в их лица - молодые и старые. Но больше, конечно же, молодых. И все до одного уверены в себе. Даже, пожалуй, слишком. Они уже слышали, что на границе что-то произошло, какая-то досадная оплошность. Но это именно "оплошность" - и они ее исправят. Ваяр провожал их долгим взглядом, он знал - никто из них не вернется. Но он также знал, что никто из этих воинов не побежит, каждый сделает все от него зависящее и даже больше. И пусть этого пока недостаточно для победы, но нороги узнают - каждый их шаг в Рураре будет отмечен для них кровавым следом.

Ваяр и Драд были в пути уже несколько дней. Поля и луга чередовались лесами, безлюдные места сменялись обжитыми. В тех селениях, до которых уже успели дойти неясные слухи, расспрашивали Ваяра о том, что же происходит у дозорных крепостей. Ваяр не знал, что отвечать: может никаких дозорных крепостей уже и не существует, а может - норогов удалось остановить и даже прогнать, - он очень хотел на это надеяться. На все расспросы жителей во встречных селениях Ваяр говорил, что он обычный гонец и просил в свою очередь помочь ему. Никто не отказывал ему в его просьбах. В каждом селении ему выдавали свежих лошадей и указывали кратчайший путь. В некоторых из них они с Драдом останавливались на короткий отдых, но чаще все же не задерживались. Ваяр так спешил, что порой забывал даже об усталости, и Драду не раз приходилось убеждать его останавливаться на привал, а иногда и силой удерживать его, иначе он до смерти бы загнал и лошадей и самого себя. Ваяр неохотно соглашался, и они, найдя подходящее место, останавливались на ночлег. Но с первыми же лучами солнца Ваяр вскакивал, будил Драда и они вновь, стараясь наверстать упущенное время, мчались вперед.

Проезжая по Рураре, Драд не переставал удивляться, насколько она обширна и велика. Казалось, так можно было ехать сколь угодно долго и все равно не достичь ее края. Но больше, чем бескрайности Рурары, Драд удивлялся радушию и отзывчивости самих рурар. Он, проживший под властью норогов всю свою жизнь, привык к настороженности людей и самому быть таким же. Ведь даже имея общего врага, кланы тавков так и не объединились, зачастую продолжая жить порознь, и с подозрением друг к другу. Даже свободные люди, и те не были столь приветливы, - слишком много было между ними различий, чтобы так легко и быстро забыть о них. Здесь же люди повсюду были открыты, и даже признавая в нем чужака, они были скорее любопытны - особенно, если замечали все еще видневшееся из-под короткой бороды клеймо, чем настороженны. Драд был убежден, что и вовсе не слыша рурарского языка, он бы и тогда влюбился в этот по-настоящему свободный и счастливый народ, просто за одни их добрые и приветливые взгляды и улыбки.

***

Лорд проснулся среди ночи, будто от удара. Он вновь видел этот сон. Но на этот раз он понял его смысл. Да, этот сон имел смысл! Тропинка, по которой он шел в своем сне - это вся его прежняя жизнь. Камни, которые попадались на ней - это препятствия, которые ему приходилось преодолевать. Свет, появляющийся на перепутье - это его встреча с рурарой, которая помогла ему разобраться, многое понять. А само перепутье, у которого он в нерешительности останавливался, и где сон всегда прерывался, означало выбор. Выбор, который он должен обязательно сделать. Либо он останется верен повелителю, либо... уйдет к рурарам. Мысль эта почему-то не показалась лорду дикой или бредовой. Будет ли это означать измену? Но ведь он уже смог полюбить рурару, которая, казалось, всегда должна была быть для него врагом, к которой он не должен был испытывать ничего кроме ненависти. Раньше для него этого было бы достаточно, чтобы счесть человека изменником. Однако он нашел в себе силы преодолеть свою ненависть к ней, перестать видеть в ней своего врага. Но перейти к рурарам... Где взять смелость, чтобы решиться на такой шаг? Или она требуются уже совсем для другого? Внезапно лорд понял, что он уже сделал свой выбор. Просто боялся себе в этом признаться.

Этим же вечером лорд решил поговорить с Лагобом. Он был единственным человеком, кому лорд мог полностью доверить все свои мысли. Уже затемно он пригласил его к себе.

- Лагоб. Мне нужно с тобой поговорить.

- Да, лорд.

Лорд ходил по комнате, не зная с чего начать.

- Вам нужен мой совет, лорд? - видя нерешительность лорда, спросил Лагоб.

- Можно сказать и так.

- Неужто вы хотите взять рурару в жёны? - невесело усмехнулся Лагоб. - Если так, то вы знаете моё мнение. Я вам ничего нового не посоветую.

" Если бы только это" - мысленно подумал лорд. Потом сказал:

- Нет, Лагоб. Дело не в этом.

- Тогда в чем?

- Как ты думаешь, зачем мы здесь? Что мы делаем в Рураре?

- В Рураре?.. Сражаемся с рурарами, - просто ответил Лагоб.

- Сражаемся... А ты ни разу не спрашивал себя почему, для чего мы должны сражаться с ними?

- Потому что они наши враги. Мне кажется это очевидно, лорд. Или вы думаете, есть другая причина?

Если бы лорд мог говорить. Но он не мог - его сдерживала клятва, данная повелителю. Хотя, зная Лагоба, лорд мог предугадать его реакцию - он просто посчитал бы всё это выдумкой.

- Иногда очевидное, вовсе не так очевидно, как, казалось бы, - сказал лорд.

- Я не понимаю вас, лорд

- Что, если мы сами сделали рурар своими врагами?

- Мы?! Это просто смешно, лорд.

- Почему же?

- Хотя бы потому, что не наш, а их язык обладает непонятной силой, которая всех превращает в рурар. Уж кто-кто, а вы-то лучше остальных должны знать об этом, лорд.

- И что с того?

- Что с того? Я не хочу быть рураром.

- Но ведь они на нас не нападали.

- Кто знает, что им может взбрести в головы через день? Они угроза для нас, лорд. Мы защищаемся от них. Всего лишь.

- А может, мы боимся их, потому что они не похожи на нас?

- Может и так. Но они не похожи не только на нас. На всех других тоже. С другими я могу свободно и без боязни говорить. С рураром такого не получилось бы... Я не пойму, к чему этот разговор. Скажите прямо, лорд, чего вы хотите?

- Тебя никогда не мучили вопросы, на которые ты бы очень хотел знать ответы?

- Нет, лорд, - не задумываясь, ответил Лагоб.

- А вот у меня такие вопросы возникают все чаще... Почему мы так ненавидим рурар? Откуда в нас эта ненависть? Почему она так сильна? Как она стала частью нас самих? Она заставляет нас совершать немыслимые поступки, и мы принимаем это как должное. Почему, Лагоб?

- Какие поступки, лорд?

- Многие. Но в первую очередь я говорю о перерожденных. Они ведь все были обычными людьми, но кто-то сделал из них этих...

- Ну, если другого выхода в борьбе с рурарами не было... К тому же они все не нороги.

- Не нороги... А чтобы ты сказал, если бы норогов стали обращать в перерожденных?

- Зачем говорить о том, чего нет, и вряд ли когда-нибудь будет?

- И всё же?

- Что ж. Эти нороги наверняка были бы воинами. И они погибли бы как воины - в битве.

- Может они, и погибли бы как воины, но уж точно не самими собой.

- Но они внесли бы свой вклад в победу над рурарами.

- Я вижу, ради этой победы ты готов пожертвовать многим. Возможно, что и самим собой. А как на счет твоего сына? Сколько ему лет? Он ведь скоро станет воином... Что, если его тоже превратят в перерожденного? ...Пойми, это хуже, чем смерть. Это... забвение. Полное забвение. Ты смиришься с этим?

- Я уверен - до этого не дойдет.

- Совсем недавно я думал, что Норгия несёт другим народам порядок. Но я вижу, что мы сеем лишь смерть и разруху. Я думал, что мы выводим их на свет, а, получается - ввергаем во тьму. Я думал, что мы приобщаем других к лучшей жизни. Пусть даже для этого порой требуются жёсткость. Я тоже был уверен, что мы правы.

- Были уверены? То есть сейчас...

- Да, Лагоб. Сейчас не уверен. Сейчас я уверен в другом.

- В чём же?

- В том, что нам не нужна война с Рурарой. В том, что эта война принесет Норгии одни лишь беды. И в них нороги должны будут винить только самих себя. Я хотел сказать тебе, Лагоб: я ухожу.

- Уходите? Куда?

- К рурарам.

- Что?! К рурарам?! Зачем?!

- Ты всё еще не понимаешь? Я должен был решить. Либо остаться с повелителем, либо... я уже сказал.

- Остаться с повелителем? А может лучше сказать - с Норгией.

- Эта война нужна повелителю, а не Норгии.

- Но ведь это предательство, лорд.

- Гораздо раньше предали всех нас, Лагоб.

- О чём вы, лорд?

- Меня связывает клятва. Я не могу тебе сказать, Лагоб.

- Вот как? А как же клятва верности повелителю, которую давали и вы, и я, все мы? Её вы готовы забыть?

- В ней я клялся не только повелителю, но и Норгии. Тогда повелитель олицетворял для меня всю Норгию. Но не сейчас. И вот что еще, Лагоб. Есть то, что выше всяких клятв.

- И что это?

- Совесть. Она должна быть у каждого человека. И каждый человек должен жить по совести. Иначе он предаст самого себя. А это самое страшное предательство.

- Вы твердите о совести. Но я воин. Я дал клятву и буду верен ей до конца. А тот, кто нарушает её, достоин смерти.

- Каждый из нас, прежде всего человек, а потом уже воин или кто-то ещё. Понимаешь?.. Приходят времена, когда мы должны забыть все клятвы, и помнить только о своей совести. И такое время настало как раз сейчас. Я не могу принять того, что происходит в Рураре. Того, что мы делаем здесь, того, как мы добиваемся своих целей. Знаешь, я только сейчас понял, почему перерожденных называют еще слепыми слугами. У них слепа совесть. Прежде всего, совесть. Ее выжгли, искоренили из них. Но я не перерожденный, и я не слеп. Я вижу, и мне не по душе все, что происходит вокруг меня. Это уже не защита от рурар. Это убийство. Убийство целого народа. И это всё не по мне. Я был бы рад, если б ты смог меня переубедить. Но это вряд ли у тебя получится. Поэтому мы уходим. Сегодня, прямо сейчас.

- Кто это - мы?

- Я и рурара.

- Так вон оно что! Мне следовало сразу догадаться! Это всё из-за неё. Из-за неё вы стали таким. Я ведь вас предупреждал, лорд.

- Нет, Лагоб. Она лишь помогла мне разглядеть другой путь.

- Другой путь... Не привел бы он вас к гибели, лорд.

- Даже, если так. Но я сам выбрал его. Можешь мне поверить.

Лорд быстро прошел в соседнюю комнату. Рурара не спала и вообще не ложилась. Как будто знала, что сегодня должно было что-то произойти, и ждала этого. Лорд взял её за руки.

- Сейчас мы пойдем. Пойдем к твоим. Ты не можешь здесь больше оставаться ... И я тоже. Может, мы и не доберемся, но мы должны попытаться. Ты боишься?.. А я вот очень. Я не знаю, что нас ждёт. Но мы вместе и это главное. Идём.

Лорд уже повёл было рурару за собой, но она, остановившись, вдруг поцеловала его. Он замер от полной неожиданности. Их первый поцелуй был недолог. Но для лорда эти несколько мгновений показались лучшим, что до сих пор было в его жизни.

- Нам надо идти, - придя в себя, сказал лорд.

Путь им преградил Лагоб, стоявший у дверей.

- Лагоб, пропусти нас. Прошу тебя.

Лорд знал - ему не справиться с ним. Но сейчас в нем было столько решимости, что он, не раздумывая, накинулся бы и на десятерых, таких как Лагоб. Некоторое время они смотрели в глаза друг другу. Только потом Лагоб отошел в сторону.

- Рурары убьют вас, лорд.

- Значит, так тому и быть.

- Вы ещё можете передумать.

- Нет, Лагоб. Я решил твердо.

- Вы не сможете вернуться.

- Знаю. Но это мой выбор.

- Вы уже не будете норогом, лорд. Вы станете рураром.

- Если быть норогом означает делать то, что мы делаем здесь - я отказываюсь быть им.

- Что ж, если так... Идите. Я не буду вам мешать. Может даже вы в чём-то и правы.

- Прощай, Лагоб.

- Постойте, лорд. Я хотел сказать... Если мы вдруг, когда-нибудь встретимся - знайте, я не скрещу с вами своего меча. Клянусь Силой.

- Лагоб... Я тоже клянусь, что мой меч не обратится против тебя. Прощай...

В подтверждение только что принесённой клятвы, они, по древнему норогскому обычаю, обменялись ножами. Это было наивысшим доверием человеку. Нороги верили, что они не могут быть убиты своим собственным оружием. Когда-то вместо ножей менялись мечами.

...По ночному полю быстро мчались два всадника. Впереди их ждала неизвестность. Лорд знал - обратного пути нет. Выбор сделан.

***

...В один из дней своего пути Ваяр и Драд выехали к необычайно широкой - так, что другой её берег был едва заметен - и спокойной реке. Драд в изумлении смотрел на нее. Такой величественной реки ему еще ни разу не доводилось видеть. Она несла свои воды медленно, с каким-то неуловимым достоинством и казалась такой же глубокой, как и отражавшееся в ней голубое небо.

- Как зовется эта река? - продолжая, не отрываясь смотреть на нее, спросил Драд.

- Лияжа. Эта самая большая река в Рураре.

Ваяр знал о ней, но, так же как и Драд видел её впервые и смотрел на неё с не меньшим восхищением.

- Лияжа и Рурара. Они достойны друг друга.

- Где-то у её истоков и стоит дворец Ярорга.

- Нам надо через неё переправиться?

- Да.

- Как мы это сделаем?

- Не знаю. Где-то должен быть мост.

Ваяр огляделся по сторонам. Справа от них виднелись дома.

- Поедем к той деревне. Там должны знать, где он находится. Во всяком случае, найдем там лодку.

В деревне им сказали, что до ближайшего моста около четырех дней пути. Это было далеко, и Ваяр решил, не теряя времени, переправляться через реку здесь. На его просьбу им предоставили лодку и двух лучших гребцов. Лошадей пришлось оставить, но один из жителей деревни, крепкий старик, посоветовал обратиться к своему родственнику, жившему на противоположном берегу. У того были хорошие лошади, и он мог дать им двух своих взамен тех, что они оставляли.

- Скажете Шияму., что вы от меня. А ваших лошадей я ему вскоре приведу, пусть не беспокоится, - сказал на прощанье старик.

Гребцы и вправду были хороши. Лодка под взмахами их весел двигалась быстро и в то же время плавно, без резких толчков. Один из них молодой, широкогрудый разговорчивый парень расспрашивал Ваяра, что же могло произойти на границе.

- Недавно через Лияжу перешло большое число наших воинов. А потом - еще одни. Они все ушли в ту сторону, - парень кивнул головой туда, откуда приехали Ваяр и Драд.

- Нам они не попадались.

- Значит, вы разминулись. ...Что там могло произойти?

- Не знаю. Когда я уезжал - крепость стояла.

- Стояла?! А что, разве какая-нибудь из наших крепостей может пасть? - приняв ответ Ваяра за шутку, весело спросил парень.

- Нет. Конечно, нет, - ответил Ваяр, не глядя на парня.

Лодка, мягко ударившись, ткнулась носом в берег.

- Ну, вот и приплыли, - сказал парень. - Вам в-о-о-н к тому лесу. За ним и стоит деревня.

Попрощавшись, Ваяр и Драд направились к деревне. Дом Шияма они нашли довольно быстро, но его самого не застали. Он появился только к вечеру. Выслушав Ваяра, Шиям согласился помочь им и приютил их у себя на ночь. А утром Ваяр и Драд на резвых скакунах продолжили свой путь.

На этом берегу Лияжи деревни, большие и маленькие, встречались гораздо чаще. И если до ее переправы можно было подолгу ехать, так и не повстречав ни одного человека, и Ваяр с Драдом иногда сбивались с пути, то здесь же такого просто не могло быть. У любого встречного можно было спросить кратчайшую дорогу. Теперь, не боясь заблудиться, и чаще меняя лошадей, они ехали быстрее и вскоре достигли царского дворца.

Драд, рассчитывавший увидеть нечто вроде огромного норогского замка, был изумлен видом рурарского дворца. Они ничем не напоминали друг друга. Рурарский дворец, сравнительно невеликий, был виден издалека во многом благодаря тому, что стоял на весьма обширном и высоком кургане. В отличие от тёмного и довольно мрачного норогского замка, стены рурарского дворца из белоснежного камня не были зловещими и устрашающими. Они не довлели над человеком, не угнетали его. Главный замок норогов, стоящий посреди обширной крепости, был окружен её зубчатыми, неприступными стенами. Рурарский же дворец, наоборот, не имел вокруг себя ничего, даже отдаленно напоминающее хоть какое-нибудь ограждение, и был открыт со всех сторон. Но еще при подъезде к дворцу их остановили трое всадников.

- Куда вы направляетесь? - спросил один из них.

- Я гонец. У меня срочное известие к царю, - ответил Ваяр.

- Срочное известие... Сейчас, что ни гонец - тот со срочным известием. Откуда ты прибыл?

- Из Резавы.

- Из Резавы?.. И что там происходит?

- Когда я выезжал - стояла. Кто-то бежит оттуда, кто-то - остается.

- Значит, бегут...

- Вы пропустите нас к царю? Это очень важно.

- Его нет. Он отбыл к ведающим. И когда вернется - никто не знает.

- Уехал? Как давно? Может, я успею его нагнать?

- Вряд ли. Он уехал три дня назад и, как ты понимаешь, очень спешил. Если у тебя действительно важное послание - иди к Свуяду. Царь оставил его вместо себя. Все гонцы идут к нему.

- Ну, что ж, если царя нет... Как проехать к Свуяду?

- Двиас., проводи их, - сказал всадник одному из находящихся рядом с собой воинов.

Ваяр и Драд уже хотели последовать за выдвинувшимся вперед молодым воином, как вдруг всадник вновь спросил Ваяра:

- Постой... Ты видел неистовых?

- Кто это? - искренне удивился Ваяр. Он не понимал, о чем его спрашивает всадник.

- Так называют норогов. Тех, что пришли в этот раз. Странно, что ты этого не знаешь.

"Неистовые?.. Очень точное прозвание". - Подумал Ваяр, вспомнив свой бой с норогами. Но вслух сказал:

- Нет. Не видел.

- Может, это и к лучшему... Как думаешь, почему их так прозвали?

- Не знаю. Но, видимо, неспроста.

- Вот и я так думаю: все это неспроста, - задумчиво произнес всадник. Потом вдруг спросил Драда. - А ты, что всё молчишь? Тоже гонец?

Драд, несмотря на то, что не разобрал некоторых слов, всё же понял вопрос. Однако за него ответил Ваяр.

- Он со мной.

- Вижу, что с тобой. Только гонцы обычно ездят по одному.

- Он и есть мое срочное известие.

- Что это значит?

- Это значит, что он знает что-то важное.

- Может он видел неистовых?

- Да, видел. И знает о них кое-что.

- Да?.. И что?..

- Я думаю, мне стоит обо всём рассказать сначала Свуяду, - любопытство всадника начало раздражать Ваяра.

- Он ведь не рурар? - приглядевшись к Драду, спросил всадник.

- Да, он не рурар. Но он достаточно хорошо понимает наш язык. А если понадобится - я ему помогу.

- Ясно. И кто он?

- Может мне все рассказать вначале вам? Или вы все-таки проводите нас к Свуяду., - теряя терпение, сказал Ваяр.

- Хорошо. Я сам провожу вас.

В сопровождении всадника Ваяр и Драд поехали к видневшимся слева от дворца домам. По дороге тот вновь принялся расспрашивать Ваяра. Но он отделывался только общими словами. Ваяр не хотел распространять слухи, тем более что они вполне могут оказаться не во всем верными, а то и полностью домыслом.

Свуяд оказался невысоким, плотным воином в годах. По его хмурому и мрачному виду Ваяр тот час же догадался, что за последнее время приходили лишь одни дурные вести. Ваяр в подробностях рассказал все, что произошло и с ним и с Драдом, а также свои предположения. Он даже попросил Драда сбрить бороду, чтобы показать странное клеймо, которым могли отмечать измененных людей, что тот сделал весьма неохотно, так как не любил ходить с голым лицом.

- Вероятно, этот свет наделяет людей какой-то силой, но в тоже время заставляет забыть свое прошлое. Скорее всего, именно их наши воины и называют неистовыми, - заключил Ваяр свой рассказ.

- Что ж, если это не вымыслы, если это действительно правда хоть на половину, то все гораздо хуже, чем я думал. Как нам бороться с этими неистовыми?

В этот момент в дверь постучали.

- Войдите, - громко сказал Свуяд.

Это был гонец из Бресы - крепости отстоящей от Резавы в почти двадцати днях пути.

- Что с крепостью? - спросил Свуяд, развертывая свиток-послание.

- Ее решили оборонять. Но силы слишком не равны.

- Да...Бреса, скорей всего, уже захвачена, - прочитав послание, невесело сказал Свуяд. - Если это так, то она уже двенадцатая крепость взятая норогами. А ведь не прошло и тридцати дней с их появления... Что там вообще происходит?

- Повсюду нороги. Я раз пять уходил от погони. Множество деревень захвачено. Наших воинов гибнет много, но норогов - больше. Один раз я проезжал по полю, на котором прошла битва. Убитых норогов там было больше.

- Хочешь сказать, что видел мертвых норогов?

- Да. И даже одного раненого. Честно говоря, меня он испугал.

- Испугал? Почему?

- Я слез с коня, потому что услышал чей-то стон. Я думал - это кто-то из своих, но это был норог. Он почти умер, я видел это по его глазам. Но потом он... ожил и попытался мены убить, правда, так и не смог подняться.

- Ожил?.. Это как?

- Я подошел к нему... Он на меня не смотрел. И вообще, еле дышал. Но как только услышал меня, тут же ожил. Он попробовал подняться и даже вытащил из себя обломок копья. Но потом умер.

- И чего ты испугался?

- Я же говорю: он был почти мертв, а тут вдруг ожил. Но больше всего меня испугали его глаза.

- Глаза?

- Да. Их уже заволокло... он, кажется, меня и вовсе не видел. А тут вдруг посмотрел на меня такими глазами... В них была злоба, даже ненависть... Я никогда не видел в человеке столько ненависти. Она была...

Гонец замолчал, подыскивая нужное слово.

- ...Обжигающей, - подсказал Ваяр.

- Да. Именно. Она была обжигающей, - подхватил гонец. - Можете мне не верить, но она была... ощутима. Она коснулась меня. Я почувствовал это. Она была очень сильной. Я по-настоящему испугался. До сих пор мороз по коже. Никогда не забуду его взгляда.

- Да... Странный норог. А может, ты заметил в нем ещё что-нибудь странное?

- Странное, - гонец задумался. - Пожалуй, да. У него и у других норогов, которых я видел там, на левой щеке было какое-то непонятное клеймо в виде...

- Закрытого глаза, - опередив гонца, сказал Свуяд.

- Да, - удивился гонец. - Откуда вы знаете? Вам уже говорили?

- Да. Можешь идти.

Гонец вышел, а Свуяд крепко задумался.

- Похоже, ваш рассказ подтверждается. Я думаю, Драду пока не следует появляться на людях. А то ещё столкнется с кем-нибудь, кто тоже видел норогов с этим клеймом. Хорошо, что этот гонец не разглядел тебя, Драд. До приезда царя пока поживёте здесь. Без него я всё равно ничего не могу решать. Да, если признаться, то и не знаю, что делать.

Ничего другого, как ждать царя, не оставалось. Хотя, будь на то воля Ваяра, он ушел бы с первой же дружинной. Потеряв всех, кто был ему дорог, Ваяр не мог освободиться от чувства полного и острого одиночества. Впервые придя к нему на могиле Ульмии, где Ваяр узнал о гибели своей семьи, оно не покидало его теперь никогда. Даже его встреча с Драдом принесла ему только временное облегчение. Незримо присутствуя с ним, где бы он ни был, неважно, среди людей или же нет, оно напоминало о себе приступами невыразимой, смертельной тоски. Тоски по тем, кого не вернуть, с кем уже никогда не быть рядом. Лишь сон дарил ему краткую возможность увидеть их вновь. Но их лица, такие ясные и родные, растворялись, словно утренний туман под лучами солнца, как только он хотел прикоснуться к ним или заговорить. Чаще других к нему приходила Ульмия. Она была то весела, то грустна, но, как и остальные всегда молчала и с нежностью смотрела на него. Сны эти не притупляли его чувства вины в их гибели, а, наоборот, лишь бередили его незаживающую рану, принося новые страдания, избавлением от которых теперь представлялась лишь смерть. Ваяр, твердо решивший, что после своего свидания с царем, он сразу же уйдет на битву с норогами, с нетерпением ждал его приезда.

Шли дни. За это время Ваяр многое узнал из того, что произошло. Узнал о нападении таймогов на Балфу - он встречал здесь множество балфов. Узнал о предательстве Чоры, хотя в тоже время видел и тех из них, кто пришел защищать Рурару. Из других союзников Рурары Ваяр видел только орлаков. Он повстречал их три небольшие дружины, когда проезжал в окрестностях одного из селений, невдалеке от царского дворца. Как он потом узнал, это были первые дружины орлаков, пришедшие в Рурару. Ваяр многое о них слышал. Орлаки славились своим умением далеко и, самое главное, метко кидать копья. Лучших копьеметателей среди воинов "Круга шести" не было. Каждый из орлаков нес за спиной связку коротких копий. Ими они забрасывали приближавшегося врага. Иногда этого было вполне достаточно, чтобы предрешить исход битвы. В тоже время, Ваяр знал, что в рукопашной схватке орлаки все-таки уступали рурарам или тем же мирнийцам. Большинство орлаков хорошо говорило на рурарском языке. Своей внешностью горцы орлаки резко отличались от рурар. Низкорослые, но при этом широкие, смуглые, с черными курчавыми волосами орлаки, особенно те из них, кто носил бороду, напоминали собой грозовую тучу. И действительно, они были грозной силой. Но Ваяр понимал, что их все же было слишком мало, чтобы что-то изменить. Они ушли через день вместе с большой колонной рурарских и чорских воинов. А вскоре после их ухода наконец-то вернулся царь. С ним был и верховный ведающий - Севайд.

***

Лорд не знал, куда им следует ехать, чтобы попасть к рурарам, вернее, знал только направление, но этого было вполне достаточно. Воины повелителя уже достаточно далеко углубились в Рурару, и в течение первых трех дней прошедших с того, как они покинули крепость, им никто не встречался. Только однажды они заехали в рурарскую деревню, но и она оказалась безлюдной. На рурару она произвела гнетущее впечатление. Вид пустой, хотя и целой деревни действительно оставлял жуткое ощущение, и лорд решил впредь объезжать такие места. В последующие дни стали появляться небольшие отряды чёрных воинов. Лорд старался не попадаться им на глаза и, если была такая возможность, они прятались в каком-нибудь близлежащем лесу. Его самого встреча с ними не пугала, но он старался оберегать рурару от тяжелых и болезненных воспоминаний. Ведь это именно один из них вырвал ей язык. Но все же чаще таких встреч избегать не удавалось. При появлении черных воинов рурара напрягалась, сразу же меняясь в лице. Воины, обступая их, бросали на рурару хищные взгляды. Но от каких-либо непристойных действий, и даже слов, воздерживались, - вайрад лорда хранил их от всех неприятностей. На все их расспросы лорд обычно отвечал, что ему надо до ближайшего лагеря воинов, тем более что у них заканчивались припасы и им, в самом деле, вскоре надо было заехать в один из них. Объяснив им дорогу, черные воины удалялись.

Так проходили дни. Когда же им попалось поле битвы, на котором ещё лежали тела погибших, лорд понял, что они близки к своей цели. Невдалеке от него стояли лагерем воины повелителя. Чтобы выяснить, где и как далеко могут находиться рурары, лорд вместе с рурарой направился к лагерю. Битва, судя по тому, что воины не выглядели уставшими, завершилась несколько дней назад. Хотя быть может, эти воины и не принимали в ней участия, тут же подумалось лорду.

- Чья здесь тысячесила? - спросил лорд одного из воинов, когда они уже въехали в лагерь.

- Тысячевоина Квилада.

- Как мне к нему проехать?

- Его палатка в центре. Высокая, белая - вы не проедете мимо нее.

- Ясно. Можешь идти, воин.

Палатка Квилада действительно была весьма приметной. К тому же у её входа стояли двое воинов.

- Я - лорд Карог. Доложите обо мне, - сказал лорд, подъехав к палатке.

Один из воинов скрылся в палатке и вскоре появился вновь.

- Можете пройти, лорд.

- Она со мной, - сказал лорд, кивнув на рурару.

Воин недоуменно посмотрел на лорда, но спорить не стал.

Палатка Квилада была обставлена без излишеств, просто, но низкий походный стол стоящий посередине палатки, был весь уставлен разнообразной пищей. Сам Квилад - широкоплечий, с бочкообразным телом воин - сидел перед столиком. Он жестом пригласил лорда проходить.

- Это рурара, лорд? - спросил Квилад, после того как они представились друг другу.

- Да. Она со мной. Вы не против того, если она побудет с нами? Я бы, конечно, оставил её у входа, но, думаю, не следует дразнить ваших воинов.

- Я не хотел бы видеть рядом с собой никого из рурар, лорд. Но вы правы. Так и быть. Пусть остаётся.

- Она нас не потревожит. Уверяю вас.

- Присоединяйтесь, лорд. Я как раз собирался ужинать.

- Благодарю. Это будет очень кстати.

Некоторое время они молча ели, запивая еду вином. Наконец, Квилад, сделав большой глоток из своей чарки, спросил:

- Вы куда-то направляетесь, лорд? Может я смогу вам чем-нибудь помочь?

- Видите ли. Я выполняю поручение.

- Поручение? Что за поручение? - поинтересовался Квилад и, взглянув на вайрад лорда, спросил. - Или это секрет?

- Что вы! Никакого секрета! Я ищу среди пленных рурар хороших ремесленников, которые могли бы потом пригодиться Норгии. В общем, отбираю тех, кто хорошо знает и делает свое дело, - выдал заранее подготовленный ответ лорд. Он выдумал эту историю с поиском и отбором среди рурар различных умельцев для того, чтобы как-то оправдать свое нахождение вблизи от тех мест, где могут идти или только что прошли битвы с рурарми. Но до сих пор в этой выдумке не было никакой необходимости.

- Её вы тоже отобрали? - указав на рурару куском, оторванным от зажаренной ноги дикого кабана, спросил Квилад.

- Да. В некотором роде.

- Я догадываюсь, лорд, что именно она может делать очень хорошо. Ха-ха-ха...

Квилад так громко засмеялся собственной шутке, что даже раскраснелся. Однако лорд не поддержал его смех.

- Рурар вы тут не найдёте, лорд, - немного успокоившись, сказал Квилад. - Разве что мертвых, там - на поле.

- Да, я вижу, вам не приходилось скучать.

- Ерунда. С рурарами справились перерожденные. Мои воины не выпустили ни одной стрелы. Правда, псы как всегда в самом конце помогли добить рурар. У них даже, кажется, погибли двое или трое воинов.

- Так вы здесь не одни?

- Конечно, нет, лорд. Впереди нас стоят перерожденные с псами.

- И далеко?

- Совсем нет.

- А дальше?

- Дальше? Никого.

- То есть никого из воинов повелителя? - уточнил лорд.

- Именно. Ну, если только мелкие отряды псов... А почему вы спрашиваете? Неужто боитесь рурар?

- Ещё никогда не был в такой близости от неразбитого рурарского войска, - соврал лорд.

- Не беспокойтесь, лорд. С нами вам ничего не угрожает.

- И когда вы собираетесь выступить вперед?

- Не знаю. Это как скажет Ршудат. Но, скорее всего, он еще даст своим псам один-два дня передышки. Некоторым из них все-таки пришлось помахать мечами. А вообще у нас приказ повелителя - двигаться вперед как можно быстрее и нигде подолгу не задерживаться.

Впереди стоят псы, а дальше уже должны находиться рурары. Воины выступят очень скоро. Лорд узнал все, что хотел узнать. Надо было торопиться.

- Благодарю вас, Квилад. Но мне надо идти. Хочу еще побывать у псов.

- Зачем? Думаете найти пленных рурар у них? Даже если они у них и есть, то это вовсе не ремесленники. К тому же уже почти стемнело.

- Ничего страшного. Вы ведь сами сказали, что они здесь недалеко.

- Бросьте, лорд. Съездите к ним утром. К чему такая спешка?

- Кто знает, что будет завтра. Может вас здесь уже и не будет?

- Кстати. Вы могли бы остаться с нами. Мы наверняка захватим по пути деревни. Должны же они, наконец, появиться. Там вы сможете найти кого угодно.

- Что ж. Может я так и сделаю. Но сейчас я должен все-таки побывать у псов.

- Вижу - мне вас не переубедить. Тогда возьмите двух моих воинов, они проводят вас до лагеря псов.

- Нет-нет. Не стоит. Я не заблужусь.

- Как знаете, лорд. Пойдемте, я сам объясню, куда вам ехать.

Они вышли из палатки и направились к краю лагеря. Лорд вел под уздцы своих лошадей. Рурара шла рядом с ним. Уже стемнело. Выйдя на край лагеря, Квилад принялся объяснять.

- Справа от нас - большой пригорок... Сейчас его уже не видно. Вот за ним и стоят псы. Вы обязательно увидите их костры. А слева - перерожденные. Вот и все. Думаю, не заблудитесь. Только не перепутайте. А то заедете еще к перерожденным. Я и днем-то не хотел бы с ними встречаться, не то, что ночью... Никак не могу привыкнуть к их взглядам.

Расставшись с Квиладом, лорд и рурара медленно, чтобы не выдать себя топотом копыт своих коней, поехали вперед. Вскоре справа действительно показались огни большого лагеря. Они повернули левее, объезжая его. Для них лучше было оказаться у перерожденных, - они хоть не будут задавать никаких вопросов, если вообще обратят на них внимание, чем объясняться с черными воинами. Но им так и не встретились ни те, ни другие. Когда огни лагеря псов были уже позади, лорд оглянулся. Только сейчас, оставляя свое прошлое вместе с этими огнями, но, еще не обретя будущего, он по-настоящему осознал, насколько хрупка его жизнь и неясна судьба. Но он ни о чем не жалел.

***

Они гнали своих лошадей, пока те не стали сбиваться с ног. Только тогда они остановились, но с рассветом вновь тронулись в путь. Лорд глядел на рурару - она светилась от счастья. И это не удивительно: она впервые за долгое время была свободна и возвращалась теперь к своему народу. Лорда же предстоящая встреча с рурарами не могла не тревожить. Сейчас его жизнь меньше всего зависела от него самого. Но стоило ему лишь взглянуть на лучезарную улыбку рурары, как все его тревоги улетучивались, и он понимал, что за одну только возможность видеть эту улыбку, любоваться ее сияющими радостью глазами, он вновь, не задумываясь, рискнул бы своей жизнью.

Рурары показались ближе к середине дня. Это был небольшой отряд всадников. Они заметили друг друга одновременно. Всадники тотчас же двинулись к ним. Лорд же остался стоять на месте. Рурара поначалу подалась навстречу всадникам, но, видя нерешительность лорда, вернулась к нему и ожидала их уже вместе с ним. Чтобы хоть как-то успокоить его, она взяла его за руку и улыбнулась ему. По мере приближения рурар лицо лорда становилось все более напряженным. Он как мог, улыбнулся ей в ответ.

Рурары между тем были уже близко. Половина из них остановилась в нескольких шагах, другие, не спеша, направились к ним. Передний всадник - старый воин с короткими усами и бородой - окинув их беглым взглядом, задержал его на мече лорда. Перехватив его опасливый взгляд, лорд понял, что совершил ошибку, не избавившись от меча. Шлем он снял, а вот отцепить меч не догадался. Сделать же это сейчас лорд не решился бы, рурары внимательно следили за ним и по-своему могли истолковать любое его, даже самое безобидное движение. Поэтому лорд старался сидеть в седле настолько спокойно, насколько это вообще было возможно.

Воин, наконец, заговорил. Он спросил их о чем-то. Этого момента лорд ждал с сильным волнением и с, пожалуй, таким же сильным любопытством. С того дня как он решился уйти к рурарам, лорд пытался представить, что будет с ним, когда он услышит рурарский язык. Испытает ли он тот ужас, о котором ему говорили в замке Блай те нороги, кто слышал язык? Насколько сильным будет этот ужас, и сможет ли он его перенести? Но вопреки всем своим ожиданиям, лорд не испытал ни малейшего испуга. Наоборот, рурарский язык оказался удивительно красив. В нем лорд уловил причудливое смешение звучаний шумящей листвы и плеска волн. Лорд не понимал, почему язык не испугал его. Не потому ли, что он уже не относился к рурарам как к своим смертельным врагам?! Но больше всего лорда поразило то, что в рурарском языке ему послышалось что-то... знакомое, ...зовущее. Как будто с первыми же звуками рурарской речи что-то очнулось в нем, словно были задеты какие-то спящие внутренние струны. Или это ему только показалось?..

Но если для лорда рурары уже не были врагами, то он для них по-прежнему оставался таковым. Рурары поняли, что он - норог. И все же, не взирая на свою открытую вражду к нему, они пока не убили его. И только узнав, что у рурары вырван язык и, догадавшись, что та же участь постигает каждого плененного рурара, некоторые из них разозлились настолько, что уже готовы были расправиться с ним. А один из рурар - молодой воин с выбивавшимися из под шлема рыжими курчавыми волосами, - выхватив меч, несомненно убил бы лорда, если б его не сдержали другие. Но тем, что он остался жив, лорд был обязан все же рураре. Она бросилась к главному из всадников и с просьбой в глазах пыталась что-то объяснить ему, указывая то на себя, то на лорда. Всадник что-то спросил, рурара кивнула. По-видимому, только тогда всадник решил оставить его в живых. Разоружив и связав лорда, рурарский отряд поехал в ту сторону, откуда появился.

А вскоре показался и рурарский лагерь. Он был такой же большой, как и лагерь Квилада. Когда же они подъехали ближе, лорд, увидев разбирающих палатки воинов, понял, что рурары очень скоро двинутся вперед. Если же навстречу им идут и воины повелителя, то к вечеру они обязательно столкнутся друг с другом. И как самоотверженно ни будут биться рурары - они обречены.

Они остановились у большого круглого шатра. Стоявшие у входа в него воины с интересом наблюдали, как связанного человека в норогских доспехах стащили с коня и провели в шатер. Внутри него находилось трое рурар. Высота шатра позволяла им стоять в полный рост, не пригибаясь. Все три были уже немолоды. На лицах этих рурар лорд не заметил и тени любопытства по отношению к себе, из чего понял, что все трое сталкивались с норогами ранее. Правда они удивились чему-то, слушая старого воина, который и привел его. Выслушав воина, рурары принялись что-то обсуждать между собой. Лорд с растущим беспокойством вглядывался в их лица, стараясь понять, как они намерены поступить. Сейчас они решали его дальнейшую судьбу. Наконец, один из них подошел к старому воину и принялся что-то объяснять ему, иногда смотря на лорда. После чего тот, положив руку лорду на плечо, подтолкнул его к выходу. Там их в нетерпении ждала рурара. Она с тревогой смотрела на воина, внимательно слушая его. Лишь тогда, когда она с облегчением вздохнула, лорд понял - его казнь откладывается.

Этим же днем и с теми же воинами, что пленили его, лорд отправился дальше, вглубь Рурары. Пока они ехали верхом, ему связывали руки длинной веревкой, так, чтобы он мог управляться с лошадью. Но как только отряд останавливался на ночлег в поле или в какой-нибудь деревне, лорду связывали руки уже за спиной, оставляя впрочем, ноги свободными. В таком положении он не был опасен, - рурары все же остерегались его. Однажды это чуть не погубило его. Как-то ночью сквозь сон лорд услышал какой-то шорох. Открыв глаза, он увидел изготовившегося к броску человека. Это был тот самый молодой рыжеволосый воин, который, видимо, не оставлял мыслей покончить с ним. В руке у него блеснул нож. Рурар прыгнул. Но лорд успел подогнуть ноги и сильным толчком в грудь отбросил его назад. Проснувшаяся от шума рурара быстро поняла, что происходит. Она кинулась к воину, но он, что-то крикнув, легко отмахнулся от нее. Рурара упала. А воин вновь ринулся на лорда. В последний момент лорд увернулся от его ножа, подставив ногу. Рурар споткнулся. Но подняться уже не успел. Лорд подбежал к нему и с размаху ударил ногой, попав ему в лицо. Неизвестно чем бы все это закончилось, если б не проснулись остальные рурары. Они прижали разъяренного воина к земле, не давая ему встать. Лорду тоже досталось, - кто-то сзади ударил его по ногам. После этого случая его каждую ночь охраняли двое воинов. Молодой рурар больше не подходил к нему и вообще старался не замечать, но лорд еще долго чувствовал на себе его злые взгляды.

Так они достигли широкой реки. Настолько широкой, что в туман или в темную ночь лорд непременно принял бы ее за море. Но сейчас в ясный день другой ее берег был все-таки виден. Переправившись через нее по каменному мосту, отряд не задерживаясь, направился дальше. А несколько дней спустя им повстречалась первая за все время их пути по Рураре колонна воинов. В ней кроме самих рурар, лорд заметил и каких-то других воинов - невысоких, смуглых, с резкими чертами лица, на котором особенно выделялся большой горбатый нос. Только потом лорд догадался, что видел орлаков, знаменитых своими далекими и меткими бросками копий. Вот и союзники рурар. Но все же главным союзником Рурары лорду представлялась сама Рурара. Она поразила его своей безграничностью. Норгия, даже со всеми присоединенными к ней землями, была значительно меньше. Ни один норог не имел ни малейшего представления о том, насколько велика Рурара. Уже поэтому на войну с рурарами мог решиться только полный безумец. И повелитель был именно таким безумцем. Он настолько уверовал в свои силы, что уже ни перед чем не остановится. Когда же Рурара поглотит войско перерожденных-ненорогов, тогда повелитель принесет в жертву своим идеям самих норогов. Он, не задумываясь, обратит их в своих слепых слуг. И в этом не может быть никаких сомнений. Лорд очень хорошо знал повелителя. Ради своих целей он готов погибнуть сам, и сгубить всю Норгию. Если бы только знать, как все это можно остановить?!

...Однажды на рассвете им открылся вид красивого белоснежного дворца, ослепительно сверкавшим в лучах раннего солнца. Лорду он сам показался солнцем, земным солнцем. Дворец-солнце! Вероятно, это был дворец рурарского правителя, и, скорее всего, именно к нему и вели его. Все оказалось так, как он и предполагал, - его вели к рурарскому правителю. Зачем? Сейчас, идя по широкой и высокой дворцовой лестнице, лорд только мог догадываться об этом. Может его добровольный приход к ним, показался рурарам настолько странным, что было решено, что его обязательно должен увидеть сам правитель Рурары. Взойдя на последнюю ступень, лорд лицом к лицу столкнулся с рураром. Тем самым - сбежавшим из замка Блай, и наделавшим так много переполоха по всей Норгии. Их глаза встретились. Краткое мгновение они смотрели друг на друга. А в следующее - лорд уже падал вниз по лестнице, сбитый с ног сильнейшим ударом.

***

- Ну, что ты думаешь об этом, ведающий?

Ярорг вернулся во дворец два дня назад вместе с Севайдом, хотя тот и не хотел покидать священный Парящий Остров, надеясь на его мудрые советы. И, похоже, что он не зря так долго убеждал его ехать с ним. Сам Ярорг был растерян. Но Севайд, кажется, не уловил этого в его голосе. Сидя на длинной скамье, протянувшейся через весь зал, возле трона Ярорга и в задумчивости сведя густые брови, он размышлял над всем только что услышанным.

- Даже и не знаю, - Севайд медленно провел рукой по своей длиной белоснежной бороде, другой - он сжимал посох верховного ведающего. - Даже если все то, что рассказал нам Ваяр и его спутник... Драд - чистая правда, я и тогда не вижу, чем это может помочь Рураре. Какая нам польза с того, что мы знаем, кто такие неистовые? Вот если бы знать, где искать этот таинственный шар, превращающий людей в неистовых - можно было бы выкрасть его у норогов. Тогда они не смогли бы противостоять нашим воинам.

- Мало знать, где его искать. Надо еще знать, как до него добраться.

- Да, это так.

- Будь все это правдой, что бы ты сделал с шаром, окажись он у нас?

- Этот шар опасен. Его следует уничтожить.

- А если это невозможно?

- Тогда остается одно - спрятать его.

- Это место должно быть очень надежным. Где бы ты его спрятал?

- Слышал ли ты что-нибудь о Пещере Истины, царь?

- Это место, где человек может постичь саму Истину. Ты именно там спрятал бы этот шар?

- Да, царь. Лучшего места и не придумать. Эту Пещеру очень трудно найти, но еще труднее проникнуть в нее. Оставив там шар, мы могли бы быть уверены, что этого никогда не повторится вновь.

- О чем мы с тобой тут говорим! - Ярорг вдруг в сердцах ударил широкой ладонью по резному подлокотнику своего трона. - Нам ведь все равно неизвестно, как найти Пещеру Истины! А самое главное - как достать этот проклятый шар!

- Ты ошибаешься, царь. Я знаю дорогу к Пещере. Но ты прав в другом: у нас нет возможности выкрасть шар у норогов.

- Ты был в Пещере?!

- Нет. Я не был в самой Пещере. Но я был у Пещеры и видел вход в нее.

- Почему же ты не был в самой Пещере?

- Не решился войти в нее. Для этого нужна немалая отвага. Пещера опасна для людей. Она не позволит так просто прикоснуться к Истине.

- Оказывается, я мало знаю о тебе, ведающий.

Севайд не успел ответить. Высокие двери тронного зала открылись, пропуская какого-то воина. Это был Свуяд, вместе с которым здесь только что были Ваяр и Драд. Сейчас он выглядел обескуражено. Подойдя к трону, он поклонился, приложив правую руку к груди.

- Что еще, Свуяд? Ты забыл нам о чем-то сказать? - спросил Ярорг.

- Нет, царь. Я... Во дворце норог, царь!

- Норог?! Здесь?! Откуда?!

- Воины, приведшие его, говорят, что он сам сдался нам в плен.

- Сам?! - теперь Ярорг выглядел так же обескуражено, как и Свуяд. - Вели привести его сюда.

- Это не все, царь. По-моему, Ваяр и этот норог... Кажется, они знают друг друга.

- Знают друг друга?! Так сказал Ваяр?

- Нет, царь. Но мне так показалось. Ваяр ударил его на моих глазах. Мы его едва удержали, чтоб он не убил его. А я сразу же поспешил к тебе.

- Всемогущее Небо! - воскликнул Ярорг - Что все это значит? Веди сюда этого норога и Ваяра тоже.

- Да... Сегодня мы узнали много нового и странного, - неоднозначно протянул Севайд.

- Сдается мне, что узнаем еще.

Вскоре в зал вошли несколько человек. Среди них были Ваяр, Драд и Свуяд. Норога вели, идя по обе стороны от него, двое крепких воинов. Ярорг внимательно и с интересом смотрел на него. На его волевом, смелом, несколько худощавом, но приятном лице виднелась большая ссадина. Норог был достаточно высок, и даже сейчас держался прямо, и не опуская головы. Если бы не помощь Драда, знавшего норогский язык, разговор с ним вообще мог не состояться.

- Как твое имя? - спросил Ярорг.

- Меня зовут Карог, - ответил лорд.

- Я уже знаю, что ты сам сдался нам. Почему ты это сделал? Ведь сила сейчас на вашей стороне.

- Сила - да, но не справедливость.

- Вот как? То есть ты считаешь, что ваша борьба против нас несправедлива?

- Я многое увидел здесь, в Рураре. И многое понял. Раньше я не сомневался, что мы только лишь защищались от вас. Но сейчас знаю, что это не так.

- Нороги защищались от нас?! Мы почему-то всегда были уверены, что вам нужна, прежде всего, наша земля. Ответь, разве Рурара когда-нибудь давала хоть малейший повод Норгии, чтобы та вынуждена была защищаться от нее?

- Повод был всегда - ваш язык.

- Наш язык?.. Я не понимаю тебя, Карог. Объясни нам, причем здесь наш язык.

- Я всегда был против войны с вами. Но ваш язык превращает людей других народов в рурар. Для норогов это во все времена было достаточной причиной, чтобы считать Рурару угрозой, даже при том, что вы никогда не нападали на нас.

- Что?! Ты сказал, что наш язык превращает людей из других народов в рурар, то есть в нас самих?

- Да. Именно поэтому наши воины и залепляют уши воском, когда бьются с вами.

- Это самая гнусная и бессовестная ложь, которую я когда-либо слышал в своей жизни! - Ярорг, также как и остальные находившиеся в тронном зале рурары, был и возмущен и удивлен. - Те, кто услышат рураский язык - становятся нашими друзьями и уже не будут для Рурары врагами, - это верно. Верно и то, что он защищает от тех, кто держит против нас зло, кто уже является нашим врагом. Верно даже то, что наш враг может стать нашим другом. Но наш язык никогда и никого не превращал в рурар! Чор останется чором, а орлак - орлаком. Никто из них не забудет своих обычаев и верований, никто из них не изменится и останется самим собой. Они вольны даже поступать, как им захочется, так, как это сделала та же Чора. Они не смогут лишь первыми пойти против нас. Вот и все. Да ты и сам мог убедиться в том, что все это ложь. Разве ты, норог слышавший наш язык, чувствуешь, что становишься рураром или перестаешь помнить, кто ты есть?

- Нет, - растерянно произнес лорд. - Но я думал, что это происходит медленно и... незаметно. Но если... Я не понимаю...

- Вас обманули, Карог. Всех вас. Не знаю, кто и зачем. Но все это ложь! Уж не знаю, огорчу или обрадую тебя, но ты - норог, и останешься им. Хотя и норог довольно необычный. Скажи, почему все же ты решил сдаться нам? Ты ведь должен был думать, что рано или поздно обязательно станешь рураром. Разве тебя это не пугало?

- Я много и долго думал, прежде чем решиться на такой шаг. И я, конечно, боялся... Я и сейчас не могу поверить, что рурарский язык... не такой, как мы думали... Но то, что мы делаем здесь - это недостойно. Могу поклясться Силой, что так же думают очень многие наши воины, но они считают вас, рурар, слишком опасными и это заставляет их мириться со всем, что происходит в Рураре.

- Ты так и не ответил на мой вопрос, Карог. Почему ты сдался нам? Что-то же заставило тебя пересилить свой страх перед нами.

- Для норогов сейчас опасны сами нороги. Наша ненависть к вам и вашему языку очень сильна, - я и сам испытывал ее. Она движет многими нашими поступками. И она же погубит Норгию. Вы не можете этого знать, но, чтобы победить вас повелитель перерождает людей. Именно эти люди - перерожденные - и бьются с вами.

- Перерожденные... Видимо, это и есть неистовые, - заметил Севайд.

- Кто это - перерожденные? - спросил Ярорг.

- Это обычные люди. Точнее, они были ими. Их легко можно узнать по клейму на левой щеке. Кто-нибудь из ваших воинов, наверняка, может подтвердить, что видел норогов с клеймом. Это и есть перерожденные. Хотя среди них пока и нет норогов.

- У них клеймо такое же, как и у этого человека?

Драд по просьбе Ярорга повернулся к лорду левой стороной, показывая свое клеймо. Лорд изумленно смотрел на него, не зная, что и думать. Потом сбивчиво заговорил.

- Клеймо то же... но это... он не перерожденный. У него другие глаза... совсем не те...

- Так значит, это правда. Как вы обращаете людей в перерожденных?

- Я не знаю.

- Это вранье, - вдруг сказал молчавший до сих пор Ваяр. Он стоял поодаль от лорда. Рядом с ним стоял Свуяд с еще одним воином. - Не верь ему, царь. Позволь сказать теперь мне.

- Говори, Ваяр.

- Это тот самый норог, у которого я был в заточении в замке. Он был там главным. Там меня и осветили тем шаром. Им нороги и меняют людей. Я в этом убежден. На меня он не подействовал, а вот на Драда - подействовал.

- Что ты на это скажешь, Карог?

- Да, я знаю этого человека. Он был узником в замке, которым я руководил. Но, клянусь Силой, я не понимаю, о каком шаре он говорит.

- Он не понимает... Если он забыл, я могу напомнить. Прозрачный шар с тремя тонкими изгибающимися дугой черными полосами посередине внутри него. Я хорошо запомнил его.

- Такой шар я видел у повелителя на его жезле.

- Так ты все-таки знаешь об этом шаре? - спросил Ярорг.

- У повелителя есть жезл. Впервые я увидел этот жезл у него на Могвайских полях. Но я ничего не знал о нем.

"Неужели с помощью этого жезла повелитель и перерождает людей? Выходит неспроста он называет его "Покоритель Рурары" - думал лорд, пока правитель Рурары что-то обсуждал с высоким, худым старцем с длинными седыми волосами и бородой, державшим в руках посох.

- Ты хочешь нам что-то сказать, Карог? - спросил Ярорг, взглянув на лорда.

- Я мог бы помочь вам.

- Чем ты можешь помочь нам?

- Если верно то, что жезлом с этим шаром повелитель перерождает людей, - я мог бы помочь вам выкрасть его. Без него повелитель лишится всех своих преимуществ перед вами.

- Неужели ты хочешь сказать, что похитить этот жезл у вашего повелителя так легко?

- Вовсе нет. Насколько мне известно, он редко расстается с ним. Но я был приближен к повелителю, и хорошо знаю его. Кроме того, мне может помочь мой вайрад. Его взяли ваши воины.

- Что это - вайрад?

- Это пластинка, которая вешается на шею. Есть разные вайрады. Каждый из них обладает разными возможностями. Мой вайрад позволял мне проходить во дворец повелителя. Он один из самых значимых. С ним я беспрепятственно проехал по захваченной рурарской земле.

- Что думаешь, ведающий?

- Хм...Этот норог хочет помочь нам... Это странно. Что если он лжет?

- Лжет? Зачем ему это?

- Что если он подослан к нам?

- Норогам незачем кого-то подсылать к нам, ведающий. Они и без этого успешно сражаются с нами.

- Ты рассуждаешь как воин, царь.

- Нороги тоже воины.

- Воины... Но и среди них мог найтись тот, кто способен на большую хитрость.

- Они подослали к нам Карога... И в чем ты тут видишь хитрость, ведающий?

- Не знаю. Но я знаю только одно: я ни в чем не могу быть уверен до конца. Ты хотел услышать от меня совет. Вот он - никогда и никому не доверяй полностью. Сейчас как никогда ты должен помнить об этом, царь.

- По-моему, ты слишком подозрителен, ведающий.

- Слишком подозрителен к норогу? Что ж. Это так, но только, если это вообще возможно.

- Как ты не понимаешь? Это единственная наша возможность остановить норогов. Другой такой может уже и не быть.

- Мы обойдемся и без этого норога. Скоро подойдут наши друзья.

- Друзей Рурары поубавилось. Самих рурар становится все меньше и меньше.

- Ты потерял веру, царь. Это плохо.

- Но не желание спасти Рурару! Если мы не можем довериться Карогу на словах - мы проверим его.

- Проверим? Как?

- Он пройдет через Врата!

- Что! - вскричал Севайд. - Я тебе этого не позволю, царь!

- У нас нет другого выхода, ведающий.

- Никогда прежде ни один чужак не ступал на Парящий Остров!

- Но и Рурара никогда прежде не была в такой опасности, Севайд!

Ведающих, тем более верховных, нельзя было называть по имени. Они были служителями священного Парящего Острова, и "ведающий" было уважительным обращением к ним. Считалось, что, называя их по именам, человек проявлял неуважение и к самому Острову. Однако Ярорг, разгорячившись, назвал-таки ведающего по имени. Но Севайд, возмущенный и разозленный предложением царя, этого и не заметил. Потрясая своим посохом, он продолжал яростно спорить.

- Даже чорам и балфам не дозволяется бывать на острове! А ты хочешь привести туда норога!

- Этот норог может помочь Рураре. Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы сделать для него исключение.

- Если там окажется этот норог - священный остров будет осквернен!

- Лучше уж этот один норог - чем тысячи других!

- Как я погляжу, ты потерял не только веру, но и рассудок! Опомнись, царь!

- Мой рассудок при мне! И он подсказывает, что надо спасти Рурару, спасти язык!

- Но не таким способом!

- Другого нет, ведающий!

- Великие Небеса, вразумите его! Вспомни пророчество, царь. Рурара падёт, как только на Парящий Остров ступит чужак!

- А в пророчестве не сказано как покончить с неистовыми, как остановить истребление рурар?!

- Ты не уважаешь пророчество! Может, ты сомневаешься в нем?

- Я сомневаюсь в том, что мы должны жить с оглядкой на него!

- Так жили все рурары во все времена!

- В былые времена не было того, что есть сейчас!

- Ты ведь знаешь, царь, Врата предназначены вовсе не для этого!

- Врата предназначены для того, чтобы оберегать Рурару. Или я не прав, ведающий?

- Ты не прав во многом другом, царь!

- Довольно, ведающий! Не упорствуй!

- Если норог не пройдет испытания, что тогда?

- Значит, он не пройдет его. Вот и все.

- Он должен будет быть убит.

- Что? Зачем тебе смерть этого норога?

- Если Парящий Остров будет осквернен - он должен быть и очищен. Только тогда я дам свое согласие на присутствие на нем норога.

- Мне не нужно твое согласие, ведающий.

- Хочешь ссоры с ведающими, царь?

- Чем твоя ненависть к этому норогу, лучше ненависти норогов к нам?

- Это вовсе не ненависть.

- Хорошо. Быть, по-твоему, - после некоторых раздумий сказал Ярорг. Потом обернулся к лорду. - Почему ты хочешь помочь нам, Карог?

- Я хочу помочь не только вам, но и своему народу. Я не желаю видеть его перерождённым. Повелитель одержим своим безумством, и ни перед чем не остановится. Ему нужно помешать.

- Мы готовы принять твою помощь. Но мы не можем тебе полностью довериться. Поэтому ты должен пройти одно испытание. Если ты не пройдешь его - ты умрешь. Хочу предупредить - обмануть тебе никого не удастся. Ты вправе отказаться.

- Я согласен, - без колебаний ответил лорд.

***

...На каменистом берегу моря стояли шестеро человек - пять мужчин и одна женщина. Двое из них - мужчина и женщина - стояли в стороне от остальных. Она, склонив голову мужчине на плечо, обнимала его. Все шестеро молчали, устремив взгляды вдаль, на море. В нескольких десятках шагов от них, держа под уздцы своих лошадей, стояла небольшая группа воинов. А невдалеке, у пристани, стоявшей на толстых бревнах и выдающейся в море, покачивались на волнах больше десятка кораблей. Но сегодня за верховным ведающим должен был прибыть корабль, на котором он и приплыл с Парящего Острова и на котором хотел возвращаться обратно. Ни о каком другом корабле он и слышать не хотел. Зная упрямство Севайда и, чтобы хоть как-то сгладить разногласия между ними, Ярорг не стал ему возражать.

Скрестив руки на могучей груди, Ярорг размышлял о правильности своего решения. Нет. Оно не было скоропалительным или необдуманным. И все же? Так ли он прав, пуская на священный для рурар остров этого норога? Ярорг вспоминал, как он сам проходил через Врата. Один раз они пошатнулись. Теперь он понимает, что это значило. Сейчас пошатнулась Рурара. Но ведь Врата устояли, значит, устоит и Рурара. Но пророчество? Как быть с ним? Если верить ему, то Рурара должна пасть, как только Парящего Острова коснется чужак. Однако Врата ясно показали, что его царствование не приведет Рурару к гибели. Чему верить? Вратам или пророчеству? Он больше доверял Вратам. Они ни разу не ошибались. А пророчество? Можно ли также верить и ему? Он не знает, кто и когда сказал его. А стало быть, он прав, решив проверить Карога, проведя его через Врата.

Севайд был хмур и не скрывал своего недовольства. Он не должен был допускать того, чтоб на Остров попал чужак, тем более норог. Ведающие не только хранители знаний рурар, они еще и стражи Острова. Они должны охранять, оберегать его. А с этим он как раз и не справился. Кроме того, что этот норог осквернит Остров своим присутствием, так он еще и пройдет через Врата. До сих пор через них проходили только цари Рурары, прежде чем стать ими, прежде чем занять ее трон. Если Врата не обрушивались за тем, кто проходил через них, значит, царствование этого человека будет успешным. Врата пропускали на царство. Именно в этом и заключалось их предназначение. А теперь он, верховный ведающий, не может воспрепятствовать нарушению древних традиций. Севайд время от времени бросал на лорда недобрые взгляды. Вся эта затея с его испытанием помимо того, что была кощунственной, казалась ему и совершенно бессмысленной. Он не доверял этому норогу.

Ваяр, глядя на набегающие волны, вспоминал Ульмию. Она не должна была погибнуть. Никто не должен был погибать. Но все, кто помогал ему, мертвы. Один лишь он, несмотря ни на что, жив. Сколько уже раз он был на краю гибели? Но всякий раз либо спасался сам, либо кто-нибудь спасал его. Что это? Случай? Или его бережет судьба? Вот и Драд говорит, что если он еще жив, значит, его время не пришло, значит, он должен еще что-то сделать. Что? Остановить кровопролитие, как это ему предрекал Чеер на Хадабане? Какое кровопролитие? Между норогами и рурарами? Его начали нороги, и они получат то, за чем пришли. Он не собирается останавливать это кровопролитие. Наоборот, он жаждет его. Он будет мстить норогам до тех пор, пока сам не истечет кровью. Он никому не говорил об этом предсказании, считая его полной чушью, и хотел поскорей забыть о нем. Он вообще не верил в предсказания и даже в судьбу. А если это все же его судьба - то будь она проклята! Неужели он должен терять тех, кого любит? Для чего? Зачем?.. А эта встреча с норогом - случай или судьба?.. Когда он увидел его там, во дворце, он был готов убить его. В свой удар он вложил всю свою злобу к норогам, которая копилась в нем. Но этот норог, как оказалось, сам сдался в плен и даже вызвался помочь Рураре. С чего бы это? Потому, что влюблен в рурару? А она? Как она может любить его? Нороги искалечили ее, наверняка убили или угнали в рабство всех ее родных. Она должна ненавидеть его! А она любит. Конечно, он спас ее. Но ведь он - норог. Уже поэтому его надо было сразу же убить. Ему же вместо этого хотят устроить испытания. Что ж. Пусть. Он не пройдет его. Врата не обманешь. Они видят помыслы человека. Он не был на Парящем Острове и не видел Врат. Но знал - они никогда не ошибались. Не ошибутся они и на этот раз. Норог не пройдет испытания и должен будет умереть. Он сам убьет его. И это будет его местью за Ульмию, за всех, кого он потерял. Может этот норог ни в чем и не виноват, но сейчас он виделся для него корнем всех бедствий и несчастий постигших и его самого и Рурару.

Драд впервые видел море. Он, всю свою жизнь проведший в лесах, и представить себе не мог, что где-то может быть нечто подобное. И даже Лияжа, недавно так поразившая его, казалась сейчас не более чем тонкой ленточкой воды. Наверное, никому из тавков не доводилось пережить и увидеть хотя бы десятую часть того, пережил и увидел он сам. Он был и среди свободных людей и среди перерожденных-неистовых. Ему довелось драться и против норогов и против рурар. Он видел и Норгию и Рурару. Он пересек почти всю Рурару и побывал в рурарском дворце. Он разговаривал с самим рурарским правителем. Теперь он стоит у моря. Казалось бы, после всего этого он не должен был ни чему удивляться. И все же встреча с норогом в рурарском дворце немало удивила его. Слишком уж невероятной и неожиданной она была. Он не раз видел этого норога в своей деревне и потому сразу узнал его. Но в отличие от Ваяра, который тоже узнал его, он ни в чем не винил его. При этом нороге его деревня вздохнула свободней. Он не унижал их веры, заставляя без надобности рубить живые деревья. Он отменил многие тяжелые поборы. И он не мог приказать уничтожить Мишту. Этот норог был лучше, чем другие. И то, что он сам сдался рурарам и даже готов помочь им, подтверждает это. Но он понимает и Ваяра. Возможно, и его самого душила бы такая же злость, не прими он судьбы такой, какая она есть. ...Будь, что будет.

Ее любовь к Карогу очень многие не могли понять. Ее даже осуждали. Никто не мог поверить, что она полюбила врага. Но в том-то и дело, что он уже не был врагом. Хотя для рурар враг и норог, наверное, всегда означали, и будут означать одно и то же. Она и сама так думала... Тот день, когда в ее родной деревне вдруг появились люди в черных доспехах, как и многие последующие, она не могла вспоминать без содрогания. Она занималась обычными домашними делами, как вдруг услышала крики. Выбежав из дома, она увидела бегущих людей и этих всадников. Кто они и как оказались в их деревне - эти вопросы она будет задавать самой себе позже. А тогда, только увидев их, она поняла одно - это враги. Она бросилась бежать вместе со всеми в лес. Но спастись в нем не успела. Кто-то настиг ее и накинулся на нее сверху, сильными и уверенными движениями заломил руки за спину, а потом... потом была резкая и острая боль. Она не сразу поняла, что с ней произошло. Она кричала, но не слышала своего крика. Он потонул в чем-то вязком и горячем вырывавшемся откуда-то изнутри, из нее самой. Дальнейшее она почти не помнила. Ее связали и куда-то повели. Она боялась смотреть по сторонам. Боялась увидеть на земле своих отца и мать. Как она попала к Карогу, она тоже не помнила. Лишь оказавшись в Резаве, в чьем-то доме, она, наконец-то, пришла в себя... и ужаснулась. Она поняла - это нороги. Что произошло - она не знала. Она знала только одно, - если над ней надругаются - она покончит с собой. В доме она нашла обломок старого ножа и с тех пор всегда держала при себе. Но Карог, который держал ее, не делал ей никакого зла и как-то странно смотрел на нее. Она ненавидела и боялась его, и не могла тогда понять, что он влюбился в нее и в смятении пытается перебороть свое чувство, ведь и она была для него врагом. Однажды, проснувшись, она увидела его перед собой. Первой же мыслью было, что сейчас произойдет то, чего она и боялась. Приставив нож к его горлу, она ждала. Смогла бы она его тогда убить?.. Но даже просто стоять, наставив на него нож, стоило ей огромных усилий. Она боялась. За себя и... почему-то за него. А он вдруг начал что-то говорить. И говорил так, будто просил прощения у неё. Как если бы уже не видел в ней своего врага, и сам уже не был прежней угрозой для нее. Пока он был этой угрозой - она сознавала необходимость защищаться. Теперь же она почувствовала себя всего лишь слабой женщиной. Сев на кровать, она зарыдала. Карог сел рядом и нежно и осторожно обнял ее. Она не сопротивлялась. В тот момент он был для нее не норогом, а обычным мужчиной, которому можно излить все свое горе. Наверное, именно тогда между ними и появилось что-то общее. Ее же чувство к нему родилось позже. ... А потом был побег и встреча со своими. Но эта встреча была радостью для нее, для него же она была опасностью. Поехав с ней к ее народу, он вверял свою жизнь в ее руки. Теперь она должна была защищать его, как он прежде защищал и ее. И она не напрасно это делала. Он может и хочет помочь Рураре. Но он должен пройти испытание Вратами. Лишь человек с чистыми намерениями сможет пройти это испытание. Она верила в его чистые намерения, в его искреннее желание помочь им. Но что если на острове произойдет какая-нибудь роковая случайность? Она погубит его. Нет. Надо верить, что все будет хорошо, и он вернется. Вернется к ней. Как она хотела бы отправиться вместе с ним. Но царь почему-то отказал ей в ее просьбе быть рядом с Карогом при его испытании. И теперь ей остается только ждать. Ждать и надеяться.

Лорд задумчиво вглядывался вдаль. Невдалеке стояли корабли, но они почему-то ожидали другой. Самому лорду было все равно, на каком корабле плыть на тот остров, где он должен был выдержать испытание. Ему предстояло пройти через какие-то Врата. Лорд не понимал, и это его озадачивало, в чем тут состоит испытание, как эти Врата покажут, лжет он или нет. Ему ничего не объяснили. Но сами рурары, судя по всему, верили им. Но больше, чем Врата, лорда озадачивало то, что он узнал и увидел в рурарском дворце. И самое главное - это то, что рурарский язык не несет той опасности, с которой у норогов были связаны все страхи и предубеждения против рурар. Язык защищает рурар, но не превращает других людей в них самих, как об этом думали и думают нороги. Более того, рурарский язык, видимо, уже не может служить для рурар прежней защитой тогда, когда они первыми прибегают к силе. Иначе как объяснить то, что при нападении на него молодого рурара он все же сопротивлялся ему. До и после этого случая, когда рурары не угрожали ему напрямую, он чувствовал притягательность их языка и наверняка не смог бы причинить им зла. Но все изменилось, стоило одному из них напасть на него. Лорд ясно помнил, что в тот момент ему была дорога собственная жизнь и, возникни такая необходимость, он смог бы и убить того молодого рурара. Выходит, язык помогает рурарам только в защите, а не при нападении. Рурарский язык - это щит, но не меч! Не в этом ли кроется разгадка того, почему рурары никогда не вторгались в Норгию? Но если так, то почему нороги ничего не знают об этом, почему уверены, что, однажды услышав рурарский язык, человек непременно становится рураром? Все это как-то странно. А ведь ему, пожалуй, следовало еще раньше задуматься и над другой странностью. Еще тогда в замке Блай, когда он вдруг выяснил, что рурарский язык по-разному влияет на людей, что он не ввергает в ужас тех, кто доброжелателен к рурарам. О том, что они не чувствовали никакого страха, слыша язык, ему ясно говорили лелги, келуры, тавки, - все те, кто не видел в рурарах своих врагов. Но тогда он попросту отмахнулся от этой неожиданной для него особенности языка, посчитав ее случайностью, исключением. И на его месте точно так же поступил бы любой норог. Но все те случаи, показавшие ему эту особенность языка, скорее всего, вовсе не были исключением. Откуда же в норогах все эти ложные представления о рурарском языке?.. Удивила лорда и встреча в рурарском дворце с перерожденным. Вернее, с бывшим перерожденным. То, что он был им, - говорило его клеймо. Но как он смог "вернуться"? Значит, таким людям все же можно помочь. Есть какой-то способ. Но рурары о нем или ничего не знают, или не могут им воспользоваться, иначе не согласились бы на его помощь... И эта встреча со сбежавшим из замка рураром тоже весьма необычна. Не случись ее, он никогда не узнал бы, как, с помощью чего повелитель перерождает людей, а рурары не обрели бы надежды на спасение. Но и этого ничего не было бы, не произойди гораздо раньше другая встреча, - встреча его, лорда, с рурарой. Она многое помогла понять ему, на многое открыла глаза, придала решимости, - без нее он ни за что не отважился бы на такой шаг, и по-прежнему был бы с повелителем, пусть даже и не соглашаясь с ним...

Рурара вдруг подняла голову с плеча лорда, выведя его из раздумий. На горизонте появилась точка, она становилась все больше и больше и вскоре приобрела очертания корабля. Он оказался довольно большим в длину, - с каждой его стороны лорд насчитал до двадцати весел, но в тоже время сравнительно невысоким. На его крутых чернобоких бортах также как и на других рурарских кораблях висели в ряд красные щиты. От остальных же отличало то, что его нос украшала не конская голова, а большой резной завиток, в котором угадывалась высокая волна. Но самое первое, что удалось разглядеть лорду, было заметное издалека ярко-красное солнце на большом белом парусе. Лорд уже успел отметить, что, будучи очень хорошими воинами, рурары всё же не были воинственным народом. Недаром даже на их щитах было изображено то же солнце или же просто-напросто какие-нибудь витиеватые узоры, но ничего угрожающего.

Как только корабль причалил, с него тут же соскочили несколько человек, надёжно привязывая его. Ярорг, идя вместе с остальными к кораблю, поравнялся с лордом.

- Пора идти, Карог.

Лорд всё понял. Он крепко обнял рурару. Прощаясь, сказал:

- Если бы ты только знала, как я хочу тебя поцеловать. Но я не могу. У нас это означает примету к долгой разлуке. А я надеюсь, что мы очень скоро увидимся вновь. ...Всё. Надо идти.

Лорд, резко развернувшись, быстрым шагом направился к кораблю. На пристани остались стоять лишь Драд и рурара.

Под равномерные взмахи сильных гребцов два корабля быстро удалялись от берега. Рурарский правитель, старец с посохом и тот рурар, некогда сбежавший из замка Блай разместились на только что пришедшем корабле. Его же почему-то решили везти на остров отдельно. Но не это волновало лорда. Едва расставшись с рурарой, он уже терзался от этой разлуки. Он и представить себе не мог, что она теперь значит для него. Каждый день без неё будет для него мучительной пыткой. А сколько впереди таких дней?.. В этом лорд отчасти должен был винить самого себя. Он сам настоял на том, чтобы она осталась, хотя ему и сказали, что она может отправиться вместе с ним. Но, возможно, предстоящее испытание потребует от него напряжения всех сил и сосредоточенности, поэтому он и принял такое решение, поэтому и попросил рурарского правителя пойти ему навстречу. Он должен на время от всего отрешиться, забыть обо всем, и даже о ней. Это будет нелегко, но он должен постараться. Так будет лучше. Лорд не хотел оборачиваться, но все-таки обернулся. Ещё можно было разглядеть две далекие, одиноко стоящие фигуры. Одна из них махала рукой, провожая корабль. Вскоре они скрылись вместе с берегом.

На лицах гребцов лорд не заметил никакой враждебности к себе. Они наверняка знали, что он не рурар, но, очевидно, не знали, что он норог. Лорд рассудил, что будет лучше, если они и дальше ничего не будут знать о нем. Поэтому за всю дорогу и не проронил ни слова. Ему предстояло молчать и на острове, он был предупрежден об этом. За всё время плавания именно это вынужденное молчание, а не сильную качку с пронизывающими ветрами или холодными туманами, лорд переносил тяжелее всего.

...На третье утро плавания вдалеке вдруг что-то показалось. Это была скала, одиноко возвышавшаяся посреди моря. Вокруг насколько хватало глаза, никаких других скал не было видно, - только эту одну. Корабли направлялись к ней. Корабль с резной волной на носу вплотную подошел к этой скале. Корабль же лорда прошел чуть поодаль от неё. Но и оттуда лорд разглядел какие-то символы, выбитые на скале. Что они могли означать? Может, это была какая-нибудь надпись? Для чего? ...А через два дня на их пути попалась еще одна скала. К ней, как и к первой скале, подошел только один корабль. Были ли и на ней надписи, лорд не видел. Его корабль слишком далеко обогнул эту скалу. Лорд вдруг вспомнил о легенде рассказанной ему повелителем, и о которой он уже успел позабыть. Может, он зря не придал ей значения, посчитав ее пустой выдумкой? Кажется, в ней говорилось об острове, путь к которому указывают три скалы. А ведь они тоже плывут на остров и им уже встретились две скалы. А по символам, выбитым на них рурары, вероятно, определяют, куда им следует плыть. Эти скалы указывают путь к острову! Что это? Невероятное совпадение? Или всё же?.. Повелитель говорил, что остров рурар священен для них. Что если именно этим объясняется тот горячий спор между рурарским правителем и старцем, который ему довелось наблюдать во дворце? Его не хотели пускать на остров, но всё же решились. Неужели ему предстоит увидеть главную святыню рурар, к которой так рвётся повелитель?! Неужели легенда - правда?! Откуда же о ней стало известно повелителям Норгии? Лорд был потрясён. Он не знал, что и думать: совпадение это или всё же настоящая правда. Оставалось только ждать. Если легенда не вымысел, - она и дальше будет подтверждаться: впереди должна быть еще одна скала, а на острове - камни. И лорд ждал. Он даже не спал, боясь пропустить третью скалу. И по прошествии еще двух дней, измученный недосыпаниями лорд увидел ее. На фоне красного заходящего солнца она была заметна издалека, и казалась тонкой иглой, вырывающейся из моря. Усталость лорда была слишком велика, и он заснул прежде, чем корабль подплыл к скале. Когда же он проснулся, вокруг было лишь пустынное море. Но зато вскоре показался сам остров. Еще издалека он удивил лорда своей красотой. Ничего подобного лорд никогда прежде не видел. Открывающийся изумительный вид обширных зеленых холмов, ниспадающей с величественной горы широкой ленты водопада захватывал дух и поражал воображение. Не в силах отвести взгляд, лорд в немом восхищении неотрывно смотрел на остров. В нем было что-то притягательное и даже завораживающее. И чем ближе он становился, тем сильнее завораживал.

Ваяра остров поразил не меньше, чем лорда. Теперь он понял, почему остров называли Парящим. Издали действительно казалось, будто он парил между синевой неба и моря. Это впечатление лёгкости острова не исчезало и при приближении к нему, хотя он и оказался велик.

На берегу корабли уже встречало довольно большое скопление людей в длиннополых и обширных, светлых одеждах. Все они были мужчинами, большинство - уже старыми. Это были ведающие - хранители Парящего Острова и сокровенных знаний рурар. Ведающим мог быть только мужчина и только рурар. Но стать им можно было в любом возрасте. Среди ведающих можно было найти людей самых разных занятий - воинов, торговцев, ремесленников. Бывали случаи, когда ведающими становились даже цари Рурары.

Едва лорд ступил на остров, как тут же почувствовал себя как-то весьма необычно. Как будто он неведомым образом почувствовал красоту этих мест. Словно смог дотронуться до нее или проникнуть в нее. А может, все наоборот? Может это остров проникает в него? Ощущения лорда были неясны и расплывчаты, как марево, и он не мог в них разобраться. Но с каждым его шагом по этому острову они становились все сильней, и в тоже время, оставаясь при этом по-прежнему зыбкими и туманными. Идя по тенистым дубравам острова, лорд наслаждался волшебной трелью птиц, наполнявших их. К пению птиц примешивался шелест ветра в кронах деревьев, журчание быстрых ручьев, шум далекого водопада. Переплетаясь, они порождали невообразимой, немыслимой красоты и чистоты музыку. Музыку самой природы. Лорду казалось, будто все вместе и каждый поодиночке эти звуки вливаются в него, растекаясь по его телу, растворяясь в нем.

Надо всем островом возвышалась гора, видная отовсюду. Лорд догадался, что они идут именно к ней. Путь к горе занял несколько дней. К ее подножию они вышли в том месте, где с нее низвергался огромный, оглушительно ревущий водопад. С невероятной силой разбиваясь внизу о камни, он поднимал в воздух тучу брызг. Отражавшееся в этих мельчайших каплях солнце, вызывало золотистое сияние. Это было красивое зрелище, но в тоже время и опасное. Водопад внушал невольный трепет. Его мощь способна была в долю мгновения расправиться с любым неосторожно приблизившимся к нему человеком. Как ни странно от водопада текла сравнительно небольшая река, вскоре распадавшаяся на очень большое число ручьев, которые и питали дубравы.

Здесь, невдалеке от водопада они и начали свой подъем на гору. Путь к ее вершине был долог и утомителен. Извилистая дорога временами круто поднималась вверх, и они шли медленно, часто останавливаясь. К вечеру они, наконец, достигли вершины. Она оказалась очень обширной, и в противоположность склонам на ней почти не росли деревья. Но здесь лорд увидел бесчисленное множество ключей и родников, бьющих из-под земли, и даже небольшое озеро с вытекавшей из него мелкой речкой. Именно эти родники с их тонкими, звенящими голосками образовывали тот могучий гудящий поток, который и скатывался вниз, пока не срывался водопадом с широкого уступа. Все время своего пребывания на острове лорд был в большом волнении. И не только потому, что тут его ждало испытание. Но и потому еще, что, помня легенду, ожидал увидеть здесь камни. И действительно, на острове они были. Пока они шли к этой вершине, им попадалось много различных камней. Но скорей всего это были не те камни. В камнях из легенды должно было быть что-то особенное. Что-то, что отличало бы их от всех остальных. Лорд почему-то был уверен в этом. И здесь, на вершине этой горы лорд увидел такие камни. Вокруг озера стояли огромные валуны. Их было много. Одни из них были усеяны какими-то надписями, другие - тускло поблескивали гладкими боками. Те ли это камни?.. Один из валунов сразу же бросался в глаза - он был почти полностью разрушен, из травы виднелась лишь его небольшая часть. Он стоял почти в самом начале рядов и выделялся среди прочих. Неподалеку от валунов высилась груда из камней поменьше. Никаких Врат или чего-то хотя бы отдаленно напоминающих их лорд не видел.

Ярорг внимательно смотрел на лорда. Было в этом нороге что-то такое, что вызывало к нему доверие. Во всяком случае, он мог сказать так про себя, - Карог почему-то сразу показался ему честным человеком. И если б все зависело от него одного, то он и не стал бы проверять его Вратами. Но они здесь. Что ж. Может это и к лучшему. Но он все же не сомневается в Кароге, хотя тот и выглядит взволнованным. Это и понятно. На его месте волновался бы каждый. Ярорг вновь взглянул на лорда, и усмехнулся себе в усы. Он наверняка ищет Врата, хочет увидеть то, что будет для него испытанием, и даже не подозревает, что они находятся прямо перед ним. Впрочем, он и сам, если бы не знал этого, ни за что не догадался бы, что эти камни и есть Врата. Ярорг подошел к валунам. Это были царские валуны. На них были высечены имена всех царей Рурары и их детей. На одном из них надпись прерывалась его именем и именами двух его дочерей и сына. Ярорг нежно провел ладонью по валуну, задержав её на имени сына, его наследнике и будущем царе Рурары. Что ждет Рурару? Может быть, Небо обрушит на неё свой гнев, как когда-то обрушило его на один из царских валунов, до основания разрушив его? Или ей удастся выстоять? Её будущее во многом решается именно сейчас, и будет зависеть от того пройдет Карог Врата или нет. А ведь это и его будущее тоже. Кто бы мог подумать?! Судьба Карога, этого норога, означает и судьбу всей Рурары!.. Сзади послышались шаги. Ярорг обернулся. Это был Севайд.

- Пора начинать, царь.

- Скоро должно стемнеть. Я думаю, стоит отложить испытание на завтра.

- Темнота нам не помеха. Если норогу суждено пройти Врата, он пройдет их и в темноте.

- Ты ведь не хуже меня знаешь, ведающий, что Врата проходят только днем.

- Я знаю также то, что до сегодняшнего дня через них проходили лишь будущие цари Рурары.

- Это не будет честным испытанием. В темноте может произойти все, что угодно.

- Это уже слишком, царь! Каждый день пребывания норога на Острове оскорбителен для всех нас. Не понимаю, как ты еще терпишь его здесь? С этим нужно покончить как можно скорее. Или ты хочешь, чтобы я рассказал ведающим, кого ты привел на Остров? Когда они узнают кто это...

- Хорошо, ведающий. Можете начинать.

- Собирайте Врата, - обернувшись, крикнул Севайд.

...С вершины открывался потрясающий простор. Отсюда были видны и дальние уголки острова и бесконечное море. Близился закат. Лорд огляделся. Рурарский правитель стоял у валунов. Старец с посохом был рядом с ним. Люди, встретившие их на берегу не обращали на него никакого внимания, хотя в первые дни некоторые из них не скрывали своего любопытства. Про него словно забыли. Может его испытание откладывается. Только подумав об этом, лорд услышал крик. Это кричал старец. Тут же все пришли в движение. Люди в светлых одеждах подошли к груде камней и начали что-то складывать из них. Только когда лорд увидел два столба вышиной в человеческий рост собранных из камней на его глазах, он с изумлением понял - они делают Врата. На получившиеся столбы сверху положили большой плоский камень, придавив его другими камнями. Вот и Врата! Врата из камней! Неужели это те камни, те самые камни?! Поначалу он так думал о валунах у озера. Но теперь видит: Врата и есть камни из легенды повелителей. Камни, которым верят рурары. И в этом не может быть никаких сомнений. Значит, легенда все-таки правда! Правда - от начала и до конца!

После того как каждый из присутствующих на вершине ведающих, набрав в ладони воды из родников, плеснул на Врата, Ярорг подошел к лорду. Он кивком головы указал ему на Врата. В повисшей тишине лорд слышал лишь усилившийся стук собственного сердца. Медленно он пошел к Вратам. Десятки глаз следили за каждым его движением. На миг остановившись перед ними, лорд сделал шаг в неизвестность. Лорд не знал, что должно было случиться, вернее, чего не должно было случиться. Но он почему-то боялся услышать позади себя грохот падающих камней. Затаив дыхание, он слушал. Но ничего не происходило. Лорд выдохнул. Но это было еще не всё. Он должен был трижды пройти Врата. И во второй раз он успешно прошел через них. Ночь уже накрыла собой остров, когда лорд шел к ним в третий и последний раз. Неясные очертания Врат были всё ближе и ближе, будто это не он, а они надвигались на него. Сейчас они сойдутся, им не миновать друг друга, и тогда... У самых Врат лорд вдруг споткнулся о какую-то незаметную в темноте кочку, ударившись плечом в один из столбов. Он замер. По спине пробежал холодок. Сердце камнем рухнуло вниз. А лорду казалось, что это рушатся Врата, погребая его под собой. Следующие мгновения длились целую вечность. ...Его обступили со всех сторон. Лорд не видел лиц. Чья-то тяжёлая рука легла ему на плечо...