Глава 26, в которой все заканчивается так, как закончилось.
Рогов и Грег очень хотели знать, добрался ли Стеглик до американцев. Думаю, что вам тоже хочется это знать и я готов удовлетворить ваше любопытство.
Стеглик и его спутники без особых приключений к ночи 3-го мая достигли окрестностей Пльзеня. Осталось выяснить, заняли уже город американцы или еще нет. Коммандос сидели возле костра, разведенного в уединенном овраге и обсуждали план дальнейших действий, когда вдруг сверху раздался насмешливый голос:
-- Так, так! Что я вижу?! Знакомые лица!
-- Капитан Желязны! -- вскричал Стеглик, не веря своим ушам.
-- А ты подумал, что это мой призрак? -- рассмеялся капитан Желязны и спустился в овраг.
-- Мы думали, что вы погибли! -- радостно сообщил Стеглик, обнимая капитана.
-- Я сам иной раз думал, что погиб, -- признался Желязны. -- Но пока все обходилось. А что вы здесь делаете? Где все остальные? Они живы?
-- Вот что я вам скажу. Американцы еще не заняли Пльзень, но здесь постоянно разъезжают их разведподразделения. У немцев в этом районе практически нет обороны. Отправляйтесь на запад и вскоре встретитесь с американцами. Сделайте все, как приказал капитан Бернофф. А я отправляюсь в Чески Градец. Черт возьми, это же моя разведгруппа и я должен быть там!
-- Господин капитан, но вы же один! -- возразил Стеглик. -- Мы пойдем с вами.
-- Стеглик, -- строго сказал Желязны. -- Выполняйте приказ капитана Берноффа. Он ваш командир. И он будет оставаться вашим командиром до тех пор, пока я не доберусь до Ческого Градца. А за меня не переживайте: у меня в гараже километрах в десяти отсюда спрятан танк. Так что я и один повоюю!
Спустя час Стеглик и его спутники двинулись к Пльзеню, а Желязны отправился выгонять танк из оврага.
Пока Желязны идет к танку, посмотрим, как там дела в славном городе Чески Градец.
***
-- Мне вот что пришло в голову, -- сказал Рогов. -- Тут стоит абсолютно исправный "мессершмитт" и у нас имеется летчик, который может на нем летать. Не отправить ли нам его за помощью?
-- Немецкого летчика?! -- расхохотался Грег. -- Откуда вы знаете, куда он захочет полететь, как только поднимется в воздух?
-- Самолет истребитель, далеко на нем не улетишь. К тому же двухместный и я отправлю вместе с ним Остапчука, -- пояснил Рогов. -- С Остапчуком не забалуешь! Ну, как вы считаете?
-- Я думаю, что мы в любом случае ничего не теряем, -- если, разумеется, немцу не вздумается отбомбиться по нашим головам! -- ответил Грег.
-- Не отбомбится: не чем, -- заверил Рогов. -- Я проверял, у него на борту нет ни патрона. Ну, так я с ним поговорю... пришлите его ко мне в канцелярию.
Грег приказал одному из коммандос отвести пленного летчика фон Делентена к Рогову и занялся текущими делами.
Грег, как и все защитники форта, готовился к бою, который должен был стать последним в его жизни. Он проверил своих бойцов на позициях: его люди находились у амбразур казематов, выходящих на реку. Амбразуры, выходящие на взлетную полосу, а также дот и окопы в конце взлетной полосы держали десантники Рогова во главе с Остапчуком.
Грег лично убедился в комплектности боеприпасов, наличии воды и сухого пайка у каждого бойца. Он счел необходимым пополнить запас гранат и отправился за ними в пороховой погреб. Там под охраной двух коммандос сидели пятеро немецких инженеров. Они оживленно обсуждали какие-то технические аспекты "Дегена", не обращая внимания ни на охрану, ни на появившегося Грега. Оживленной беседе способствовала выставленная по распоряжению Рогова бутылка коньяка, призванная скрасить пребывание узников в сыром темном подвале.
Грег решил сначала отнести гранаты Остапчуку и его людям: им они точно будут не лишние. Пробираясь по мелкой траншее с ящиком гранат, Грег заработал такую боль в пояснице, что на обратном пути был вынужден лечь на доску, лежавшую на дне окопа, и расслабить ноющие мышцы.
Он долго созерцал затянутое дымкой серое небо и подумал, что ему хотелось бы умереть в яркий солнечный день, на умытой утренней росой шелковистой траве. Но умереть, похоже, предстояло на липком глинистом дне холодной мокрой траншеи.
Грег осторожно выглянул из окопа и метрах в десяти увидел семейство веселеньких желтых цветов. Недолго думая, Грег перемахнул через бруствер и пополз к цветам.
На противоположном берегу лежавший за пулеметом немец уловил движение в расположении противника и приложил к глазам окуляры бинокля. То, что увидел старый солдат, чуть было не выдавило сентиментальную слезу из стальных глаз закаленного арийского бойца: сумасшедший американец, ползая на брюхе, собирал букетик ярких весенних цветов. Пальцы сами собой разжались, отпуская ручку пулемета "МГ". Немец усмехнулся, опустил бинокль и закурил. Можно немного расслабиться: похоже, что в ближайшее время не следует ожидать неприятностей от коварных американцев.
***
Вернувшись в форт, Грег вручил букетик Кате. Катя, озорно улыбнувшись, вдела один цветок под звездочку своей пилотки, быстро коснулась губами щеки Грега и исчезла за массивной дверью каземата.
Катя поставила букетик в стакан с водой. Лежавший на кровати Борн скосил глаза на букет и спросил:
-- Американец?
Катя молча кивнула, ее глаза лучились радостью.
-- Ох... дети мои! -- горестно вздохнул профессор и отвернулся к стене.
***
Кралик уверенной походкой направился к кладбищу, где Цольмер развернул свой командный пункт. Солдаты штабной охраны задержали Кралика, но внезапно появившийся Швальбе узнал своего "спасителя" и приказал его пропустить.
Факт внезапного воскрешения считавшегося покойным Швальбе неприятно поразил Кралика, но он ничем не выдал своего разочарования: Кралик обладал незаурядной способностью мгновенно адаптироваться к окружающей среде и всегда принимал реальность такой, как она есть.
-- Бригадефюрер! Имею честь представить вам моего спасителя, -- человека, преданного рейху и фюреру! -- напыщенно провозгласил Швальбе, подведя Кралика к Цольмера.
-- Вы все последнее время находились в Фридрихсбрюке? -- отрывисто спросил Цольмер.
-- Точно так, господин генерал! -- подобострастно подтвердил Кралик, решив придерживаться роли чешского коллаборациониста.
-- Тогда расскажите, как эти мерзавцы появились здесь и куда делся гарнизон форта! -- потребовал Цольмер.
Кралик подробно рассказал о событиях последних двух недель, -- естественно, умолчав о своей роли в них.
-- Как?! Командир роты войск СС без боя сдался в плен более чем втрое меньшему по численности противнику? -- поразился Цольмер. -- И куда же делись эти пленные?
-- Вся рота под командованием хауптшарфюрера Хагенкройца отправилась в Баварию сдаваться в плен частям 3-ей американской армии, а оберштурмфюрер Шольц переоделся в штатское и остался в городе, -- с готовностью сообщил Кралик.
-- В городе?! -- изумился Цольмер. -- Зачем?
-- Не знаю, бригадефюрер, -- пожал плечами Кралик. -- Но ведь вы можете спросить его об этом сами.
--Кралик, Иржи Кралик, -- с готовностью сообщил Кралик и тут же перешел к делу:
-- Я сам лично доставлю оберштурмфюрера Шольца сюда. Но я хотел бы получить ваш гарантии, что смогу покинуть город вместе с моей женой, присоединившись к вашим доблестным войскам.
-- Для верного слуги нашего фюрера в моем автомобиле всегда найдется место! -- пообещал Цольмер. -- Тащите этого мерзавца сюда, господин Кралик! Мне надо кое-что у него выяснить.
Кралик развернулся и побежал в сторону трактира.
-- Бригадефюрер! У нас все готово, -- сообщил Шубах Цольмеру.
-- Ага, отлично! -- оживился Цольмер. -- Соедините меня с Шонебергом!
***
-- У них все готово, -- сказал Шонеберг экипажу "Дегена". -- По местам, ребята! Они начинают десятиминутную артподготовку, а на двенадцатой минуте -- наш выход!
-- Штандартенфюрер, необходимо перед запуском двигателей открыть задние ворота, -- сказал Щонебергу бортинженер.
-- Зачем? -- удивился Шонеберг.
-- В спешке нам пришлось ящики из-под ракет и бочки из-под топлива сложить в газоотводном коридоре, -- объяснил бортинженер. -- Боюсь, что они создадут проблемы с отводом газов при запуске турбин и обломки ящиков могут попасть в зону воздухозаборников. Лучше не рисковать.
-- Хорошо, я понял, -- кивнул Шонеберг.
Экипаж занял места в кабине "Дегена", а Шонеберг последний раз поднялся в командный пункт объекта "Гарц-2". Он глянул в перископ: артподготовка шла полным ходом: мины дыбили черепичную крышу над казематами форта, рвались на плацу и на брустверах. Все шло по плану.
Шонеберг нажал кнопку открытия задних ворот. Раздался прерывистый сигнал зуммера и послышался скрип открывающихся ворот. Убедившись, что ворота открылись, экипаж запустил двигатели. Услышав свист раскручивающихся турбин, Шонеберг сорвал печать со стального шкафчика, распахнул дверцу и опустил скрывавшийся за дверцей рычаг. Завыла сирена. Шонеберг нажал красную кнопку на пульте и к сирене присоединился прерывистый звонок. На пульте зажегся красный транспарант: "Внимание! Взрыв объекта через двадцать минут!" Одновременно двинулись стрелки на циферблате пультовых часов, где цифра "20" была выделена красным цветом.
Шонеберг взял с пульта бутылку коньяка, залпом допил оставшиеся грамм сто пятьдесят и швырнул пустую бутылку в радиостанцию. Бутылка шумно разбилась, покорежив индикаторы и верньеры. От удара включился тумблер и в помещение ворвалась Девятая симфония Бетховена.
-- К чертям вас свинячьим, маэстро! -- ни с того ни с сего пожелал Шонеберг и направился к лестнице, ведущей в ангар. Осталось лишь открыть передние ворота и забраться в кабину "Дегена".
***
Мины утюжили двор форта и казематы, не причиняя особого вреда, если не считать сбитой черепицы и разрушенных чердачных перекрытий. Остапчуку и его людям пришлось значительно хуже: несколько мин накрыли окопы, а бившие прямой наводкой по доту танки все-таки сумели подавить огневую точку. Под прикрытием огня саперы быстро разминировали проход и завалили ров бревнами и мешками с землей.
Остапчук понял, что позицию не удержать и решил с пятью оставшимися в живых десантниками по траншее отойти к форту.
***
Рогов приказал Кате и Борну перейти в подвал. Но Борн взбунтовался: у него клаустрофобия и проклятый подвал для него равнозначен смертному приговору. Они стояли у двери в подвал; по стальным жалюзи, закрывавшим окна во двор, били осколки разрывавшихся мин; Борн отказывался идти в подвал, а Катя пыталась его уговорить. Вдруг обстрел прекратился.
-- Катя, стрельба закончилась! Можно я хоть пять минут подышу свежим воздухом? -- взмолился Борн. Просачивавшаяся сквозь жалюзи смесь сгоревшей взрывчатки, пороха и дыма от пожара меньше всего походила на свежий воздух и Катя принялась уговаривать профессора не рисковать и остаться в помещении.
Вдруг раздался странный скрежещущий звук: словно гигантский дракон провел когтями по железной крыше. Борн насторожился, вскинул голову. К скрежету добавился нарастающий свист. Борн повернулся к Кате:
-- Вы слышите?
-- Слышу. Но я не знаю, что это.
-- А я -- знаю! -- ликующе воскликнул Борн и, прежде чем Катя сумела ему помешать, отодвинул засов и распахнул тяжелую металлическую дверь, ведущую во двор. Катя не успела оглянуться, как Борн с неожиданной для его возраста и комплекции прытью выбежал во двор. Опомнившись от минутного замешательства, Катя выбежала вслед за ним. Она хотела сурово накричать на профессора и вернуть его обратно. Но тут она увидела такое, что заставило ее замереть на месте.
То, что производило впечатление наглухо заваренного стальными листами входа в тоннель, оказалось гигантскими воротами. Именно они со скрежетом отползли в сторону, открывая освещенную светом электрических ламп внутренность скалы. Из этого пронизанного неживым светом чрева с диким, все усиливающимся свистом, выползало странное огромное серебристое существо с длинным хищным острым носом.
-- Смотрите! -- крикнул Борн, указывая на серебристого монстра. -- Разве он не прекрасен?!
Катя не успела ответить. Под крыльями монстра выдвинулись четыре аппарели, в них вспыхнули и понеслись на форт огненные шары.
Грег поднимался из подвала с ящиком гранат. Он увидел, как Катя выбежала во двор, отбросил ящик и хотел выскочить следом. Но не успел: чудовищная сила подняла его в воздух и швырнула в стену коридора.
***
-- Превосходная штука эти ракеты! -- восхитился Шонеберг. Весь двор форта был объят огнем: выпущенный с близкого расстояния ракеты выработали едва четверть топлива и остатки твердотопливных зарядов разлетелись по двору, превратив его в огненное озеро и увеличив эффект поражения боевых частей.
-- Идем на взлет, -- сказал Реттберг, перемещая сектора газа. Свист турбин превратился в вой. Шонеберг почувствовал, как его вдавило в кресло.
-- Превосходно! -- одобрил Цольмер, изучая в бинокль результаты залпа. -- Шубах, теперь мы можем начинать штурм. Что?! Что это там за придурок пошел в атаку без приказа?!
На взлетную полосу выскочил "Тигр" и покатил навстречу мчащемуся по взлетной полосе "Дегену".
***
-- Похоже, что я очень вовремя, -- пробормотал Желязны, свернув со старой дороги на Пльзень к взлетной полосе. Он увидел выстроившиеся у взлетной полосы танки, обозначенный флажками проход в минном поле и засыпанный землей и бревнами участок противотанкового рва.
-- Немного подождете, ребята, -- сказал Желязны и лихо промчался по проходу мимо оторопевших немцев. Выскочив на взлетную полосу, он увидел стремительно надвигающуюся на него громаду диковинного самолета с острым хищным носом. Нос задирался вверх, металлическая птица собиралась уйти в небо. Желязны не понял толком, что это за чудище: он лишь почувствовал, что это враг. Он поймал в прицел острый нос "Дегена" и отправил ему навстречу последний снаряд.
Снаряд прошил обшивку самолета как игла бумагу, разрубил мощный шпангоут центроплана и влетел в бензобак. Раскаленная болванка мгновенно воспламенила бензиновые пары в практически пустом баке, превратив его в подобие вакуумной бомбы; мощный взрыв расколол фюзеляж, болты крепления консолей раскололись от страшного удара; консоли смялись как куски картона, керосин потоками полился из топливных баков, двигатели вылетели из мотогондол и воспламенили топливную Ниагару.
-- Какой эффект! -- успел удивиться Желязны, наблюдая, как в одно мгновение грозный бомбардировщик превратился в груду обломков, несущихся на гребне пылающей волны.
Огненная лавина захлестнула танк Желязны, а тяжелая турбина снесла башню, -- так брошенная мальчишкой палка сбивает перезрелое яблоко с ветки яблони. Тонны топлива "Дегена" превратились в огромный погребальный костер воина, которому позавидовал бы любой скандинавский конунг.
Так погиб капитан Желязны. Вечная ему память!
***
Кралик не стал сразу заходить в трактир. Вначале он забежал к заднему выходу из своего дома и оседлал свой мотоцикл, и лишь после этого поехал к трактиру.
-- Шольц! -- сразу приступил он к делу. -- Пока ваши бывшие сослуживцы самозабвенно воюют с десантниками, вам с Анной самое время покинуть город. Я видел: немцы разблокировали выезд из города.
-- Но это опасно, господин Кралик, -- вмешалась Анна.
-- Опасно Шольцу оставаться здесь, -- возразил Кралик. -- А если сюда забредет Швальбе? Уж он все припомнит! Вы знаете, что Швальбе повесил градоначальника Машека?
-- Не может быть! -- в ужасе воскликнула Анна.
-- Да, вон он висит, даже отсюда видно, -- подтвердил Потучек.
-- Вам следует немедленно, не привлекая внимания, выехать на велосипедах в сторону Австрии, -- с уверенностью предложил Кралик.
-- У меня есть только один велосипед, -- растерялась Анна.
-- Я отдам Шольцу свой, -- сказал Кралик. -- Сам я на мотоцикле, так что мы с Шольцем поедем за велосипедом, а вы собирайтесь. Сейчас закончится артподготовка, эсэсовцы пойдут в атаку на форт, -- самое время незаметно покинуть город. Вы проедете Адлерштайн, свернете направо и уже завтра будете в Баварии. Понятно? Шольц, поехали! Нельзя терять ни минуты!
Шольц поцеловал Анну и сказал:
-- Дорогая, возьми только самое необходимое. Мы двинемся в путь немедленно, как только я возьму велосипед у господина Кралика.
Они вышли из трактира и уселись на мотоцикл: Шольц позади Кралика.
-- Я очень вам благодарен за помощь, господин Кралик, -- взволнованно сказал Шольц.
-- Погодите заранее благодарить, это плохая примета, -- проворчал Кралик.
***
-- Черт возьми! -- только и выговорил потрясенный Цольмер, увидев гибель "Дегена".
-- Мы сейчас не можем атаковать, бригадефюрер, -- сказал Шубах. -- Весь конец полосы и ров залиты тоннами горящего топлива. Придется немного подождать.
Цольмер и Шубах вышли к площади. Цольмер посмотрел на стоявших в переулках солдат, на минометчиков и бронетранспортер и удовлетворенно сказал:
-- Дело практически сделано. Прикажите потихоньку сворачиваться всем, кроме минометчиков и тех, кто на боевой позиции.
Послышался треск мотоциклетного мотора. На площади появился Кралик на мотоцикле. Сзади Кралика сидел Шольц, еще не осознавший трагизма своего положения. Кралик стремительно подкатил к Цольмеру, остановил мотоцикл в метре от эсэсовца и сказал:
-- Господин бригадефюрер! Я привез к вам оберштурмфюрера Шольца.
-- Оберштурмфюрер! Ко мне! -- зычным голосом приказал Цольмер. Шольц слез с мотоцикла и строевым шагом подошел к Цольмеру. Шольц был одет в пузырящиеся на коленях брюки и висящий мешком пиджак из гардероба Потучека, поэтому смотрелся довольно комично.
-- Обрештурмфюрер! -- загремел Цольмер. -- Стыдитесь! Вы нарушили данную фюреру присягу! Вы сдали секретный объект врагу без единого выстрела, не предприняв даже попытки уничтожения объекта, что предусматривалось инструкцией. Вы переоделись в гражданскую одежду и отсиживались в безопасном месте в то время, как ваши товарищи гибнут в бою с врагом. Что вы можете сказать в свое оправдание?
Шольц, против ожиданий, не растерялся перед лицом разъяренного генерала и смело заявил:
-- Ответственность за объект взял на себя штандартенфюрер Шонеберг. Оборонять объект я не стал для того, чтобы избежать напрасных жертв. А штатскую одежду я ношу потому, что смерть фюрера избавила меня от присяги и дальнейшее участие в боевых действиях я считаю бессмысленным и преступным кровопролитием.
Оторопевший Цольмер с минуту вглядывался в наглого оберштурмфюрера, затем торжественно объявил:
-- Сдав совершенно секретный объект врагу и не предприняв никаких мер для его экстренного уничтожения, вы совершили тяжкое преступление против фюрера и рейха. А посему, данной мне властью, я приговариваю вас, СС-оберштурмфюрер Шольц, к смертной казни через повешение с немедленным исполнением приговора. Шубах! Привести приговор в исполнение.
Шольц явно не был готов к подобному повороту. Он снял очки, достал носовой платок и, протирая стекла очков, сказал:
-- Фюрер мертв, Берлин пал, рейха нет... За что вы продолжаете сражаться, бригадефюрер? Вы просто слепец и мне вас искренне жаль!
Врожденное чувство верности закону не позволило Шубаху немедленно исполнить приказ.
-- Бригадефюрер! Разрешите напомнить, что офицеров принято расстреливать, а не вешать. К тому же у нас слишком мало времени.
С этими словами Шубах достал из кобуры пистолет и выстрелил в голову Шольцу. На виске Шольца мгновенно появилась дырочка, из которой забил пульсирующий фонтанчик крови. Шольц выронил очки, пошатнулся, изумленно глядя на Шубаха, и упал навзничь на вымощенную кирпичом дорожку. Он умер почти сразу, изумленно глядя широко открытыми глазами в пасмурное небо.
Все присутствующие мгновенно потеряли интерес к еще полминуты назад живому человеку и занялись более насущными проблемами.
-- Шубах, я категорически приказываю не позднее, чем через полчаса захватить форт! -- распорядился Цольмер. -- Напоминаю еще раз: там никто не должен оставаться в живых.
Шубах молча козырнул и направился на северный фланг.
***
Грег вынырнул из забытья и открыл глаза. То, что он увидел, показалось ему кошмарным сном. Весь двор затянуло едким дымом, коридор завалило обломками кирпича и выбитыми искореженными стальными ставнями. Мощные своды каземата и опорные столбы выдержали удар, но перегородки толщиной в один кирпич во многих местах были разрушены.
Грег попытался пошевелиться и застонал от пронзившей тело боли. Он скосил глаза вниз и увидел, что правая ступня связана с ногой только узкой полоской изорванной брючной ткани, пропитанной кровью. "Нога! Моя нога! Я умру от потери крови... прямо сейчас! Но я не хочу умирать, не хочу!"
Грег повернул голову и увидел лежащую рядом на пыльном полу обгоревшую пилотку с красной звездой. Металлическая эмалированная звездочка удерживала стебель маленького желтого цветка. Грег смотрел на этот цветок и вдруг понял, что хочет умереть, -- умереть именно здесь и сейчас. Потому, что жить больше незачем.
***
Рогов понял, что это конец. Он не ожидал такого неожиданного удара: он и предположить не мог, что совсем рядом в скале скрыт огромный ангар с секретным немецким самолетом. Еще полчаса назад Рогов взвешивал шансы на то, что им удастся продержаться до подхода войск союзников. Теперь он твердо знал: жить им осталось не более пяти минут после начала очередной атаки эсэсовцев.
Он сидел в канцелярии и уговаривал Делентена лететь к американцам за помощью. Летчик отказывался: это против всяких правил, поскольку он в плену и не может садиться в кабину боевого самолета. К тому же самолет безоружен как цыпленок и его собьет первый же встречный американский или русский истребитель. Рогов сгоряча пригрозил пристрелить немца на месте, но в ответ получил лишь саркастическую усмешку. И в этом момент дверь в каземат слетела с петель.
Рогов и немец залегли на полу, кашляя от ворвавшихся в помещение дыма и пыли. Когда обстрел закончился, Рогов услышал мощный свист турбин. Делентен повернулся к Рогову и что-то крикнул ему. Вначале Рогов смысл слов немца не дошел до Рогова: что-то там про "флюгцуг" и "турбинен". Но спустя мгновенье мозг обработал куски информации и связал их в единое целое. Рогов вскочил и выбежал туда, где еще несколько минут назад был коридор.
Перегородка между двумя опорными столбами рухнула, усыпав пол перед канцелярией кирпичом и штукатуркой. У дверного проема в соседнее помещение лежал Кунце. Он лежал на спине, опершись затылком на стену и пытался засунуть обратно вывалившиеся из распоротого осколком живота кишки. Встретившись глазами с Роговым, Кунце прохрипел:
-- Мне... нельзя... умирать... господин... капитан. У меня... семья...
И умер. Рогов перешагнул через вытянутые ноги Кунце и пошел дальше. Возле входа в подвал он наткнулся на тело Берноффа.
-- Грег, жив еще?
-- Вот... нога, -- пробормотал Грег, чувствуя, что сейчас потеряет сознание. -- Много крови... потерял. Я умираю...уходи.
-- Я тебе умру! -- пригрозил Рогов. Он отбросил в сторону ботинок с оставшейся в нем ступней Грега; наложил на ногу жгут, свитый из рукава рубашки и крикнул:
-- Эй, кто-нибудь! Санитара сюда!
Кричал он почему-то по-немецки, что в общем-то оказалось правильно: из канцелярии вышел Делентен с аптечкой в руках.
-- Санитара нет, зато есть аптечка, -- сообщил он.
Рогов налил в стаканчик грамм сто спирта и содержимое ампулы морфия. Взболтал и поднес ко рту Грега. Грег выпил адскую смесь залпом и закашлялся, глаза его полезли из орбит.
-- Что это?! -- выдавил он, хрипя и кашляя.
-- Противошоковая терапия, -- пояснил Рогов. Он посмотрел на Делентена и сказал:
-- Отвезете его на самолете к американцам.
-- Я же вам уже объяснял! -- с досадой воскликнул Делентен. -- Кроме того, в моем самолете мало топлива, полоса завалена обломками...
-- Вам надо перетянуть через горы в Баварию, -- перебил его Рогов. -- В Баварии американцы. Сядете на любую автостраду и первый же автомобиль доставит Берноффа в госпиталь. Он должен выжить, понятно? Кто-то же должен рассказать о том, что здесь случилось. Я пришлю к вам людей... тех, кто еще уцелел. Они помогут с заправкой. Отправляйтесь к самолету немедленно, или я вас точно пристрелю!
Делентен вышел во двор, выщербленный минами и снарядами. Посреди двора лежал обгорелый труп Борна, иссеченный шрапнелью. Осколок снаряда снес ему полчерепа и лучшие мозги Германии плавали в грязной луже среди стреляных гильз, шрапнели и обожженных огнем кусков металла.
***
Цольмер нетерпеливо посматривал в бинокль то на форт, то на северный конец взлетной полосы. От нетерпения он взобрался на крышу массивного склепа и, чтобы не свалиться вниз, крепко обнимал установленный на крыше склепа крест.
-- Что они копаются?! -- с досадой восклицал он. -- Там уже некому оказывать сопротивление! Впрочем...
В это момент Цольмер узрел непонятную возню возле капониров, где защитники форта укрыли грузовики. Он пригляделся и выругался сквозь зубы: из капонира несколько коммандос при помощи грузовика выкатили на взлетную полосу Мессершмитт-262. Возле самолета появился человек в форме офицера люфтваффе и полез в кабину.
-- Черт возьми! -- взревел Цольмер, в два прыжка ловко спрыгнул сначала на ящики, а потом на землю и кинулся к рации.
-- Шубах! Шубах! Какой-то самолет собирается взлететь! Помешайте ему! Немедленно направьте танки на взлетную полосу!
-- Проход через противотанковый ров почти восстановлен, -- ответил Шубах. -- Но я не знаю, успеем ли... Бригадефюрер, прикажите минометчикам дать залп по самолету!
Ах, ты ж... Цольмер совсем забыл про минометы. Расслабившиеся было минометчики побросали сигареты и кинулись к минометам. Цольмер снова полез на крышу, а радист испуганно смотрел на него, боясь пропустить хоть слово из команд ужасного генерала: для вчерашнего школьника, пару месяцев назад надевшего солдатскую форму, разъяренный бригадефюрер в черном мундире с боевыми наградами казался воплощением ангела смерти.
Цольмер посмотрел в бинокль и увидел, как в коммандос принесли кого-то на носилках и пытаются усадить его в кабину самолета. "Они собираются вывезти на самолете Борна!" пронеслось в голове у Цольмера. "Ну, уж нет!"
-- Огонь, огонь по самолету! -- заорал Цольмер. -- Из всех стволов!
С колокольни заработал пулемет и пули ударили в покрытие взлетной полосы, выбивая фонтанчики бетонной крошки. И тут разбитый и дымящийся форт вновь ожил. По колокольне стреляли все, кто там еще оставался жив. И пулеметчик на колокольне замолчал. Немцы продолжали стрелять в сторону форта, но с остальных позиций самолет был закрыт и обстрел не мог причинить вреда.
-- Минометчики! -- взревел Цольмер. -- Всех расстреляю!
И словно испугавшись, ударили минометы. Мины разорвались во дворе форта, далеко от самолета.
-- Ну, теперь точно всех расстреляю! -- пообещал Цольмер и в этот момент танки Шубаха наконец перебрались через ров и двинулись по взлетной полосе.
-- Ай да молодец Шубах! -- крикнул Цольмер и велел радисту передать минометчикам данные на корректировку.
-- Ну, все! Попались, ребята! -- пробормотал Цольмер, глядя сквозь окуляры бинокля, как коммандос бегут к капониру, а самолет, запустив турбины, начинает движение навстречу танкам.
***
В самолет закачали все топливо, что еще оставалось в заправщике. Топлива явно не хватало, но на счету была каждая секунда и Делентен велел выкатывать самолет из капонира на полосу. Когда самолет оказался на полосе, Делентен сказал:
-- Давайте раненого сюда. И быстрее! Сейчас нас заметят.
И полез в кабину. Коммандос подтащили на импровизированных носилках Грега и лихорадочно втаскивали его в кабину. Не успел Делентен усесться в кресло, как пулеметная очередь пробежалась по бетону совсем рядом. Делентен выругался и посмотрел в сторону города. С колокольни работал пулемет. Похоже, следующая очередь будет в цель! Делентен даже поежился, представив, как свинцовая строчка прошивает фюзеляж. Но дружный огонь из форта заставил пулемет замолчать.
Коммандос наконец усадили Грега в кресло. Делентен закрыл фонарь и в этот момент во дворе форта начали рваться мины. "По нашу душу!" понял Делентен. Он запустил двигатели и посмотрел в конец полосы, где продолжали пылать обломки "Деген": Делентен прикидывал, хватит ли места для разбега. То, что он увидел, не прибавило ему оптимизма: из-за стены дыма и пламени показались танки. Нет, не успеет! Они не дадут ему взлететь. В отчаянии Делентен оглянулся и увидел, что за открытыми воротами в скале просвечивает небо. Там сквозной тоннель!
Делентен снял с тормоза левую стойку шасси и самолет принялся медленно разворачиваться в сторону скального ангара. Очень медленно разворачиваться. Секунды тянулись как резина. Главное, чтобы не заглохли двигатели: бензина на их повторный запуск уже нет. Да и дизельного топлива удалось заправить минут на пятнадцать полета.
Все! Трехгранный нос "мессершмитта" нацелился в тоннель. И в этот момент мины накрыли склон горы и капонир: минометчики откорректировали огонь и следующий залп будет точно по цели. Делентен снял стойки с тормозов и положил руку на сектора газа, плавно двинув их вперед. Он ощутил, как спинка кресла плавно вдавилась в плечи и самолет устремился в пасть тоннеля, -- туда, где серело пасмурное спасительное небо.
Едва самолет вкатился в чрево скалы, как в бетонный козырек ударил танковый снаряд, а секунду спустя -- другой. Куски бетона обрушились на то место, где мгновеньем раньше проскочило оперенье самолета. На полосе, в том месте, где еще секунд десять назад разворачивался самолет, разорвались мины. Но Делентен уже был в спасительном тоннеле. Вот он, противоположный выход!
"Мессершмитт", набирая скорость, выскочил на полосу. По счастью, закрывавшая обычно полосу маскировочная сеть убиралась автоматически при открытии ворот, иначе самолет имел бы все шансы превратиться в гигантскую огненную рыбу, запутавшуюся в рыболовной сети.
Машина мчалась по полосе, набирая скорость. Делентен увидел, как впереди, в конце полосы, встал столб дыма и земли: это танковый снаряд пролетел тоннель насквозь и взорвался далеко за полосой. Делентен не понял, что это такое, да и не задумывался над этим: он смотрел на приборы, ожидая, когда самолет наберет скорость, достаточную для взлета.
Внезапно сзади раздался мощный взрыв: Делентен почувствовал как самолет дрогнул от взрывной волны. Это сработала адская машина уничтожения объекта "Гарц-2", запущенная Шонебергом.
Грег все происходящее наблюдал словно со стороны. Морфий и потеря крови создали странное ощущение спокойной отстраненности. Самолет оторвался от земли и накренился, ложась на курс. Грег попытался повернуться, до хруста в позвонках выворачивая шею, чтобы в последний раз взглянуть на то место, где он оставил любовь, ногу и иллюзии. Но увидел только горы, зеленевшие нежной весенней листвой.
***
Цольмер бесновался возле склепа, словно орангутанг, у которого из клетки утащили банан. Даже когда Шубах доложил, что в подвале форта обнаружены трупы пяти немецких инженеров и их охранников, а во дворе -- труп самого Борна, Цольмер не поверил ему и потребовал привезти тела на площадь. К этому времени саперам удалось вытащить из ямы возле моста танк и перебросить через яму надежный бревенчатый настил, поэтому Шубах добрался до площади на грузовике очень быстро. Трупы бесцеремонно сбросили из кузова грузовика на брусчатку и Цольмер долго всматривался в изуродованные лица. У Борна отсутствовало полголовы, а погибшие в подвале инженеры задохнулись от дыма попавшей в подвал ракеты и их лица были искажены предсмертными гримасами. Но Цольмера не могли испугать такие мелочи. Он повернулся к Шубаху и озадаченно спросил:
-- А кто же тогда улетел на самолете?
-- Не знаю, бригадефюрер, -- устало ответил Шубах. -- Все мертвы, некому рассказать. Там были и русские, командовал ими капитан. Он у меня на глазах подорвал себя и двоих моих людей гранатой. Вот его погон. Живых никого не осталось. Прикажете уводить людей?
-- Да, сворачиваемся! Я поеду в голове колонны, вы будете ее замыкать, -- распорядился Цольмер и Шубах, с облегчением вздохнув, ушел.
-- В чем дело? -- недовольно спросил Цольмер. Он уже успел забыть о существовании надоедливого гестаповца.
-- Я имею категорический приказ уничтожить этот город как тайный еврейский мистический центр. У меня все подготовлено: в тоннелях в склоне горы над городом размещено большое количество горючего. Как только я приведу в действие взрывное устройство, через несколько минут весь город превратится в огненное озеро. Когда я могу приступать?
-- Это ваши дела, -- отмахнулся Цольмер. -- Как только с площади уйдет последняя машина с солдатами, делайте с этим городом, что хотите.
Обрадованный Швальбе вскочил на мотоцикл и помчался к ратуше.
***
Кралик зашел в свой городской дом, чтобы взять заранее упакованные в рюкзак вещи и велосипед. Он видел, как застрелили Шольца, но его это событие ничуть не взволновало. Так, банальность войны...
Кралик аккуратно прикрепил к багажнику рюкзак. Там не было никаких ценностей: чистое белье, бритвенные принадлежности, бутылка воды. Все его ценности уже давно лежали в надежном швейцарском банке. Впрочем, одна его ценность все еще оставалась в городе. Эту ценность у него чуть было не отобрали, но теперь дело вроде уладилось. Осталось только забрать эту ценность с собой.
Кралик сел на велосипед и поехал к трактиру. Он увидел, как солдаты группы Цольмера залезали в последний грузовик, стоявший возле церкви. За грузовиком стоял бронетранспортер, а возле бронетранспортера курил Шубах и наблюдал за погрузкой. "Очень вовремя!" мысленно улыбнулся Кралик. "Всего хорошего господа! Вас ждет лагерь военнопленных, а меня -- уютный дом с заботливой женой. Каждому -- свое!" Он поставил велосипед у задней двери и вошел в дом.
-- Анна! -- громко позвал он. В доме стояла тишина. Кралик поднялся на второй этаж, прошел по комнатам. В комнатах царил обычный порядок, но Анны нигде не было.
Кралик спустился в трактир. Там было тихо, лишь у окна сидел Потучек и смотрел на площадь.
-- Где Анна? -- спросил Кралик. Потучек молча показал в окно. Кралик подошел к окну. В этот момент от церкви отъехал бронетранспортер и Кралик увидел Анну. Она стояла на коленях, склонившись над телом Шольца.
Кралик кашлянул и покосился на Потучека. Но тот, по-видимому, не видел обстоятельств смерти Шольца и Кралик успокоился. Да, надо подумать, что он скажет Анне. "Пожалуй, лучше свалить все на Швальбе. Да-да! Швальбе наверняка уехал вместе с колонной, так что... Да, пусть будет во всем виноват Швальбе!"
По городу прокатилось эхо отдаленного взрыва. Кралик насторожился.
-- Странно... что это было? -- с беспокойством спросил он Потучека. Потучек пожал плечами и, тяжело ступая, ушел за стойку.
-- Вот что, Потучек... Налей-ка мне пива! -- весело предложил Кралик. -- Немцы наконец убрались. Теперь совсем другая жизнь начнется!
-- Да уж... -- тяжело вздохнул Потучек. -- Для тех, кто выжил, может и начнется... кроме Анны.
Кралик почувствовал себя уязвленным и он резко, с вызовом сказал:
-- Ну, на немце свет клином не сошелся! А госпожа Мюлерова -- женщина, замечательная во всех отношениях и одна не останется.
Потучек неодобрительно посмотрел на Кралика и громко стукнул кружкой по стойке.
-- Вот ваше пиво, господин Кралик! Пейте и уходите. Сегодня мы больше не работаем.
***
Швальбе ликовал. Наступил главный момент в его жизни. Он торжественно извлек из сейфа единственную ценность, хранившуюся в нем после трагической гибели схемы минирования и плодов научных изысканий Шальбе, -- взрывную машинку. Он аккуратно размотал длинный провод и сел у окна, нежно поглаживая рычаг, при помощи нажатия на который собирался обрушить на проклятый городишко огненную лавину.
Он с нарастающим нетерпением смотрел, как солдаты садятся в грузовик. Ну, что они так копаются?! Ага, вот грузовик тронулся... А почему это идиот Шубах не уезжает? Стоит и курит! Черт бы его побрал! Он что, в машине покурить не может?!
Наконец Шубах забрался в бронетранспортер. Когда бронированная машина скрылась за поворотом, Швальбе улыбнулся и со сладострастным наслаждением вдавил рычаг взрывной машинки. По городу прокатилось эхо нескольких взрывов, почти слившихся в один.
Швальбе, чувствуя себя самым счастливым человеком в мире, вышел на улицу и уселся на мотоцикл. Он хотел дождаться момента, когда огненные ручьи потекут по улицам города. Он понимал, что разъяренные местные партизаны могут его пристрелить, но это его нисколько не волновало. Он хотел увидеть, как будет умирать этот проклятый город, над которым он все-таки одержал победу!
Швальбе увидел, как из ближайшего переулка появился ручеек и удивился. Что это? От взрывов прорвало систему водоснабжения? Впрочем, вода не сможет затушить море огня. Ручеек быстро подполз к ногам Швальбе и он вдруг заметил, что поток воды переливается радужной нефтяной пленкой. Из соседнего переулка выбежал еще один ручеек, потом еще и еще. Ручейки сливались в неширокий поток, пованивающий керосином. Поток устремился по наклонной мостовой в сторону реки.
Швльбе не поверил своим глазам. Он опустился на колени, погрузил руки в ручей, затем понюхал ладони. Дизельное топливо! Ничтожно малое количество дизельного топлива и бензина. А где же тонны горючего, что Швальбе лично перетаскал с солдатами в заминированные тоннели?! Нет, этого не может быть!
Швальбе медленно вернулся в ратушу и зашел в свой кабинет. Коварное еврейское колдовство превратило бензин в воду и проклятый город снова посмеялся над ним!
Швальбе расстегнул кобуру и достал пистолет. Он потерпел поражение. Жить больше ни к чему, потому что с таким унижением жить невозможно. Швальбе взвел курок и заглянул в черный зрачок парабеллума.
***
Анна ждала Шольца, укладывая в маленький чемодан белье и пару платьев. Она переоделась в простой дорожный костюм, который одевала всегда, когда ездила на велосипеде.
Собрав вещи, Анна достала из шкатулки колье и одела его. Оно так нравится Гюнтеру! Пусть полюбуется, а потом она прикроет колье платком.
"Что-то Гюнтера долго нет". Анна спустилась в трактир. Потучек стоял за стойкой, протирая кружки.
-- Что там творится? -- спросила Анна.
-- Все воюют, -- сообщил Потучек, яростно натирая и без того блестевшую кружку. -- Жаль, что русский капитан не велел вмешиваться, -- а то мы бы им задали! Ладно, пусть немцы только сунутся сюда пива попить, -- уж я их угощу!
Потучек достал из-под стойки немецкий пистолет-пулемет МП-40, грозно потряс им воздухе и спрятал обратно.
-- А Гюнтер еще не приходил?
-- Нет. Да не переживайте так! Сидят с Краликом, пьют сливовицу и ждут, когда эти психованные эсэсы уберутся из города, -- попытался утешить ее Потучек.
Анна улыбнулась и поднялась наверх. Но ее сердце было неспокойно. И когда стрельба и взрывы стихли, Анна выскользнула в переулок через заднюю дверь и побежала к площади.
Выбежав на площадь, она увидела, как один за другим из города вышли танки и грузовики. В конце концов, на площади остался только один грузовик и бронетранспортер, в которые торопливо садились оставшиеся солдаты. Анна, прижимаясь к стенам домов, обошла площадь и увидела лежащее возле церкви тело. Позабыв обо всем, она побежала туда.
Не веря своим глазам, Анна упала на колени и принялась гладить пальцами лицо Шольца, целовать его заострившийся нос и застывшие широко раскрытые глаза, удивленно смотрящие в покрытое серой дымкой небо.
Бронетранспортер взревел мотором и уехал. Анна осталась на площади одна. Рыдания душили ее, не вырываясь наружу. Анна подняла к небу глаза, одинокая слеза скатилась по ее щеке. "Господи! Ну почему?! За что?! Почему второй раз в моей жизни ты забираешь бесконечно дорогого мне человека и оставляешь меня одну в этом мире?! Зачем?! Как я буду жить без него? Почему ты не дал умереть нам вместе?"
Анна застыла, словно статуя, в безмолвной мольбе. Говорят, что безмолвные молитвы -- самые сильные.
***
Швальбе опустил пистолет. Он не боялся смерти и был полон решимости. Но осталось ощущение незавершенности и он хотел покончить с этим ощущением. Его взгляд упал на огромный макет города.
Швальбе подошел к шкафу и достал бутылку с керосином и керосиновую лампу, припасенные на случай отключения электричества. Он щедро полил макет керосином, зажег спичку и поджег макет церкви. Пропитанный керосином картон запылал ярко и весело. Пламя быстро охватило картонный город и Швальбе ощутил удовлетворение, как будто выполнил очень важный ритуал. Он все-таки одержал победу над этим городом!
Швальбе сунул ствол парабеллума в рот, но вдруг почувствовал резкий приступ тошноты и поспешно вынул ствол обратно. Еще не хватало, чтобы в такой торжественный момент его вырвало и он захлебнулся бы своей собственной блевотиной!
Швальбе решительно приложил ствол к виску и нажал спусковой крючок. Раздался щелчок -- и больше ничего!
Швальбе растерянно посмотрел на пистолет. Даже верный пистолет предал его! Швальбе в ярости передернул затвор, выбросив патрон из патронника и снова нажал на спусковой крючок. Раздался выстрел и в оконном стекле появилась аккуратная дырочка с протуберанцами трещинок.
Все в порядке, это просто осечка! Швальбе облегченно вздохнул, снова приложил ствол к виску и повторил попытку. На этот раз попытка удалась.
***
Анна упала рядом с Шольцем. Она так и не поняла, что произошло. Пуля из пистолета Швальбе попала ей прямо в затылок и Анна умерла почти мгновенно.
***
Кралик вышел на безлюдную площадь. Он сразу увидел лежащее на брусчатке рядом с Шольцем тело, но не мог поверить в это. Он пробежал на негнущихся ногах и упал на колени.
Анна словно прилегла отдохнуть. Лицо спокойное и даже умиротворенное, словно ангел решил вздремнуть там, где его застигла усталость.
Кралик молча смотрел на Анну. Не буду говорить, что он испытывал -- Кралик для меня всегда был вещью в себе и я не знаю, что он испытывал. Он просто стоял, словно впал ступор и шевельнулся только тогда, когда из церкви, осторожно озираясь, вышел могильщик Тонда. Он посмотрел на тела Анны и Шольца и скзал:
-- Да вот... так вот повернулось. Ратуша горит, господин Кралик!
Кралик обернулся и увидел, что из окна второго этажа ратуши действительно вырывается пламя. Возле ратуши уже суетилось несколько человек во главе с Валчиком. Вот прикатили помпу, Валчик схватил брандспойт и вбежал внутрь ратуши.
Кралику было наплевать на пожар.
-- Тонда! -- сказал Кралик. -- Похорони Анну... в хорошем месте.
-- Не сомневайтесь, господин Кралик, -- пообещал Тонда. -- Я уж постараюсь... Мы все любили госпожу Мюллерову. Горе-то какое! Не знала не гадала, бедная, что такое случится. И ожерелье какое красивое надела! Небось, денег больших стоит!
Кралик прикрыл колье платком и хрипло рассмеялся.
-- Какое там! Стекляшки это простые, стразы называются. Она просто им очень дорожила, вроде как память... Похорони ее, Тонда, я тебе прямо сейчас заплачу.
-- Ну что вы, господин Кралик! -- начал отказываться Тонда. -- Я и так...
Тут Кралик вспомнил, что у него нет денег с собой, а небольшой запас валюты зашит в подкладку пиджака. Он снял с руки часы и, протянув Тонде, сказал:
-- На, возьми! Хорошие часы , швейцарские.
Тонда не смог отказаться и взял часы. Потом посмотрел на Шольца и в задумчивости произнес:
-- А вот что с немцем делать... Рядом их, что ли положить?