Гоба Ира : другие произведения.

Немир - 2 (мелодрама, фэнтези)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*6  Ваша оценка:
  
  НеМир - 2
  
  Мелодрама, фэнтези
  
  Глава 1. Боль...
  
  
  БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...
  ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...
  ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...
  ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...
  ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...
  ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...
  НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...
  
  -Арина, все, я отключаю рецепторы...
  -Н-е-е-е-т... Не смей!!!
  Никита держит мою голову, и почти умоляет:
  -Сестренка, пожалуйста, я не могу смотреть, как ты мучаешься...
  -Ники... Ники, не делай этого...
  Он почти кричит:
  -Почему? Ну, почему ты упрямишься?
  -По-то-му... потому что... мой малыш сейчас... страдает больше, чем я...
  В комнату вбегают родители, и мой брат приветствует их с явным облегчением:
  -Фух, всем привет...
  Мама кладет мне на лоб свою ладонь:
  -Никита, какой интервал между схватками?
  -Н-не знаю, я не засекал... А что, надо было?
  -Проехали... Сергей...
  
  БОЛЬ... БОЛЬ... БОЛЬ...
  ЕЕ НЕ БЫВАЕТ СЛИШКОМ...
  
  Я часто-часто дышу, боль отступает очень нехотя, не прощаясь...
  Папа смотрит на меня расширенными от ужаса глазами:
  -Доченька, милая, ты так долго не выдержишь...
  -Я должна, я должна... Мама, скажи мне, что с маленьким все хорошо... Мама, с ним все хорошо? Мама, пожалуйста...
  -Да, моя девочка, с ним все в порядке, не волнуйся. И... Арина... неужели ты думаешь, что мы позволим, чтобы с тобой, или с ребенком случилось что-то плохое? Ни о чем не переживай... Береги силы... Мы вам обязательно поможем... Все будет хорошо... Ты слышишь меня? С вами все будет хорошо... Обещаю....
  Я чувствую приближение... Привет, СУКА-БОЛЬ... скручиваюсь вокруг живота, и снова оказываюсь в ее власти...
  
  ЕСЛИ ОНА ЕСТЬ, ТО В ТЕБЕ, КРОМЕ БОЛИ, НИЧЕГО НЕ ОСТАЕТСЯ...
  ОНА СТИРАЕТ ВСЕ...
  ОНА СЪЕДАЕТ ВСЕ...
  ОНА СМЫВАЕТ ВСЕ...
  
  Терплю, стиснув зубы, не издаю ни звука... потому что боюсь, что эти звуки превратятся, в лучшем случае - в крики, а в худшем - в нецензурные слова...
  -Мама, когда приедет Рэд - не впускайте его сюда... Только не впускайте его сюда...
  -Хорошо, не волнуйся... Ариночка, послушайся моего совета - в следующий раз кричи... Не сдерживайся, ладно?
  -Н-не могу...
  -Надо, моя девочка, надо... Арина, у тебя от напряжения... лопнули в глазках капилляры...
  Папа взволновано спрашивает:
  -Мира, посмотри, у нее... чем я могу помочь?
  -Я вижу, Сережа... ничего страшного... у меня тоже во время схваток шла носом кровь... не волнуйся... и... пока ты ничем помочь не можешь... Да где же Ричард?
  
  ... А как хорошо начинался этот день...
  Я проводила Рэда до Транспорта, и он уехал "на работу" (с тех пор, как по настоянию родителей, мы переехали жить к ним в Мирный город, я, в шутку, называю то время, которое Рэд посвящает выполнению обязанностей Прима в Едином Королевстве "работой")...
  С площадки направилась сразу к дому Никиты.
  -Привет.
  -Привет, мой свет. Ты почему вчера не пришла?
  -Не поверишь... Я как раз собиралась к тебе, но тут заявляется Саша со своим допотопным софт-роллом.
  -Ну и что?
  -А то, что он протянул мне его со словами "ты же обещала посмотреть". У-у-у... ненавижу это слово. Никита, я уверена, что его придумали специально для меня, и что все знают мое отношение к "обещала", и бессовестно пользуются этой моей слабостью.
  Ники хохочет:
  - Спасибо, что сказала, буду иметь это в виду на будущее. Так что, ты вправляла мозги этому дедушке компьютерных технологий до самого приезда Рэда?
  -Ну да. Эти софт-роллы изобрели незадолго до моего участия в Проекте, и меня еще тогда терзали смутные сомнения по поводу их работоспособности.
  -А меня они, наоборот, привели в дикий восторг - свернул свой планшетник в трубочку, и хоть дуй в нее, хоть в трусы засовывай...
  Мое хихиканье перерастает в громкий смех:
  -А в трусы-то зачем?
  Мой брат делает "взрослое" выражение лица:
  -Так, Арина, ты еще маленькая, подрастешь - поймешь.
  Делаю вид, что мне требуются усилия, чтобы справиться со своим смехом:
  -С тобой не соскучишься...
  Никита уже серьезно говорит:
  -Эт-точно. Ну что, приступим-с? - но он не выдерживает своей, даже секундной, серьезности, и продолжает зловещим тоном бывалого шантажиста, - Ты же обещала...
  
  ....ВсеМир - повсеместный с середины двадцать первого века термин, подразумевающий Мир, объединенный всеобщей информационной сетью...
  "На каждого мудреца довольно простоты". Эта цитата приходит в мою голову каждый раз, когда мы занимаемся с Никитой. Каким же самоуверенным было человечество (это я еще мягко выражаюсь - обычно я называю людей второй половины двадцать первого века "непугаными идиотами"), чтобы совершить с собой подобное - не без помощи Всеволода, конечно, но, с другой стороны, "кто им доктор?"
  А ведь все, на первый взгляд, выглядело таким удобным и безобидным...
  Люди уже к середине двадцать первого века напрочь забыли о понятии "проводной интернет". Они забыли о том, что зачем-то когда-то прокладывали через океаны многокилометровые трубы из специального кабеля, чтобы информационно соединять между собой континенты. Они настолько привыкли к ВсеМирному повсеместному спутниковому Интернету, что на каком-то этапе развития уверили себя в том, что он существовал всегда.
  Начало эры бесплатного неограниченного Интернета...
  Во ВсеМире закрылись ВСЕ типографии...
  Во ВсеМире закрылись ВСЕ библиотеки...
  Во ВсеМире все уже давно оцифровано, и помещено в виртуальные хранилища ВсеЗнаний...
  В это же время произошли кардинальные изменения во ВсеМирной сфере образования - детям в школах перестали преподавать фундаментальные знания. Зато их учебниками - ручками - тетрадями стали ученические софты (потомки планшетов). Высшие учебные заведения переходили на дистанционное он-лайн обучение, и уже в конце двадцать первого века во ВсеМире не осталось ни одного студенческого городка...
  А потом... потом все было, как в сказке - чем дальше, тем страшнее... Постепенно вымерли, как класс, все виды съемных носителей информации. Примерно в то же время, потомки компьютеров "моего времени" перестали комплектоваться жесткой памятью. Вся информация уже спустя два десятилетия хранилась исключительно на удаленных серверах. Причем, компании, предоставляющие услуги по хранению информации, зарабатывали только на рекламе - ни о какой абонентской плате и речи не шло (ум-но-при-ду-ма-но)...
  Конец двадцать первого века...
  Люди - всесильные и мудрые... благодаря Интернету и своим компьютерам.
  Люди - беспомощные и тупые... без того и другого.
  
  Как же ошибались создатели "Терминатора"... Да никакие роботизированные мозги не нужны для того, чтобы спровоцировать Конец Света - для этого достаточно превратить людей в рабов и заложников виртуального Мира. Да ни один искусственный интеллект не справился бы с задачей Армагеддона лучше, чем справились человеческие мозги, отравленные искусственным интеллектом.
  
   Три поколения умственной и духовной деградации...
  Если бы я не видела результат этого сегодня, то "вчера", в родном двадцать первом веке, я бы воскликнула: "Так мало?". Мало - не мало, но по прошествии шестидесяти лет, Всеволод приступил ко второму этапу своего плана - созданию Глобального Экономического Союза (ГЭС). В двадцатые годы двадцать второго века все Страны Мира превратились в национальные финансово-экономические компании с четко просчитанными бюджетами, стратегическими планами, миссиями. Их возглавляли все те же, номинальные по названию, президенты - премьеры - короли со своими, де-юре, конституционными обязанностями. Но, де-факто, эти правители являлись топ - менеджерами ГЭСа... Ну, Сева!... Ну, голова!... Интересно, а ты долго это думал прежде, чем придумал?
  "Три Пэ Чэ" Период Потребительского Процветания Человечества - коммунизм, да и только.
  Период четкого, компьютерами просчитанного, разделения труда и распределения средств производства. Между прочим, эту программку, "по приколу", создали еще в мое время два студента- умника из Берлинского университета. Они взяли "Капитал", и не поленились его проштудировать. Оказалось, что основные принципы построения такой экономики легко укладываются в систему определенных алгоритмов.
  ВсеМирные финансово - кредитные и социальные системы были выстроены таким образом, чтобы любой индивидуум любых способностей и возможностей, мог вести вполне соответствующее существование. Да лучшего демотиватора для научного и духовного развития человечества не мог бы придумать даже сам Дьявол (ха, а Сева кто?)...
  Каждый человек получал при рождении свой номер.
  Способности и потенциал каждого человека определялся компьютерами.
  Место в жизнедеятельности ВсеМира каждого жителя ГЭСа определяла специальная прикладная программа (БТ - Биржа Труда).
  БТ подбирала каждому человеку работу и начисляла баллы за ее выполнение.
  Денежная система ВсеМира уже через десять лет после создания ГЭСа превратилась в балльную.
  Те единицы представителей человечества, которые хотели не только потреблять в меру своих, рассчитанных компьютерами, баллов, но и стремиться к большему, попадали в особую касту. Общественность их не понимала, но и не изгоняла из своих рядов. Эта каста пыталась слабо протестовать, но их малочисленные голоса тонули в сытом реве отупевших ВсеМирцев.
  Никакой бюрократии...
  Никакой коррупции...
  Никакого лоббирования...
  Человечество и не заметило тот факт, что им, с конца двадцать первого века, не было создано ничего нового, что оно топчется на месте в своем благоденствии...
  А ведь отсутствие прогресса - это что? Правильно - регресс, плавно перерастающий в деградацию...
  Никаких инноваций, никакого нового производства - у них все было, а то, что выходило из строя, то, после компьютерной диагностики и автоматического он-лайн заказа запчастей и деталей, чинилось по компьютерной же инструкции. И голова ни о чем, ни у кого не болела!!!
  То же случилось и с остальными сферами жизнедеятельности. К примеру, медицина - диагностика, рецепты на медикаменты, инструкции по уходу за больными - все делали компьютеры. Даже оперативное вмешательство проводилось при минимальном участии человека...
  Никаких войн, никаких армий, никакого производства оружия...
  Со временем - никакой полиции, потому что исчезла преступность. ВсеМирное спутниковое Компьютерное видеонаблюдение определяло любого правонарушителя автоматически, исключало его из балльной системы, и он был вынужден самостоятельно сдаваться в руки пенитенциарной службе. Меру его вины и вид наказания выбирали ( а я сразу догадалась) все те же компьютеры...
  
  Начало двадцать третьего века...
  Из строя выходят ВСЕ серверные во ВсеМире...
  Из строя выходят ВСЕ космические спутники...
  Человечество теряет ВСЕ дистанционно хранящиеся знания...
  Человечество теряет ВсеМир...
  Децентрализация без ГЭСа...
  Два столетия хаоса...
  Столетие правления Духовников...
  Двадцать шестой век...
  Что век грядущий нам готовит? ...
  
  ...-И эта женщина через три месяца станет мамой?!
   Мое деланно гневное движение, направленное на то, чтобы призвать к порядку брата, который смеется, наблюдая за моими быстрыми передвижениями от одного компьютера к другому, заканчивается судорожным захватом низа живота:
  -Никита...
  Он тут же берет меня на руки:
  -Что с тобой?
  -Н-н-н-е знаю...
  Эти мои слова сливаются в один стон.
  -Сейчас я вызову маму, потерпи, сейчас...
  
  
  
  НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ... НЕ МОГУ ТЕРПЕТЬ...
  -Арина, доченька, что же ты... ну, что же ты у нас такая упрямая...
  Мама вытирает мне влагу под носом, с шеи... с шеи?
  -У меня... у меня из ушей пошла кровь?
  -Ничего страшного... не переживай... Никита, проверь, что там за шум...
  Мой брат открывает дверь, и в комнату врывается... Рэд.
  Он спокойно говорит Никите:
  -Почини Сашу - я ему, кажется, что-то сломал.
  При виде Рэда, я сворачиваюсь калачиком и проливаю свои первые за сегодня слезы.... Ну зачем он пришел сюда? Разве он не понимает, что я не хочу, чтобы он видел меня... такую... так...
  Мой папа не пускает Рэда ко мне:
  -Чел, выйди... По-хорошему выйди, ладно?
  -Не ладно... Сергей, уйди с дороги.... По-хорошему уйди, ладно?
  Мама тихо говорит:
  -Сережа...
  Этого слова папе хватает для того, чтобы сделать шаг в сторону от кровати.
  Мой любимый опускается на колени, целует мои заплаканные глаза и аккуратно журит:
  -Я тебя завтра поругаю за твое "не пускайте ко мне Рэда", Окей?
  Мои эмоции благодаря той краткой передышке, которую дала им Боль, пускаются в пляс. Мне хочется одновременно: ругаться, плакать, признаваться в любви, смеяться, бояться, требовать, умолять...Мои эмоции появляются в безумном танце, но пляшут они исключительно через мои слезы...
  Рэд молча берет из маминых рук чистое полотенце, и нежно вытирает мне лицо. Его руки дергаются, когда доходят до мочек ушей...
  Мама решила объяснить:
  -Арина... у нее очень болезненные схватки, но она терпит... беззвучно... Я думаю, что капилляры просто не выдерживают давления...
  Рэд садится на кровать, и укладывает меня так, чтобы моя поясница упиралась ему в бедро, при этом мой затылок безвольно прислоняется к его плечу. Он ровно смотрит мне в глаза:
  -Бэмби, как приходит боль - сразу или постепенно?
  -Второе...
  -Как только почувствуешь ее приближение, то начнешь глубоко дышать. Ты меня поняла?
  -Да.
  -Ты будешь дышать через рот. Слышишь меня?
  -Д-а-а...
  
  ...БОЛЬ-БОЛЬ-БОЛЬ...
  Я перекатываюсь на бок и зажимаю зубами первое попавшееся. Рэд сильно сдавливает мне нижнюю челюсть, и я... выпускаю его предплечье.
  Он крепко держит мое лицо в своих ладонях:
  -Завтра искусаешь мне любую часть тела - обещаю, а сейчас - дыши... не закрывай рот... дыши...
  Я подчиняюсь, и... кричу на выдохе...
   КОГДА БОЛЬ ЕСТЬ... вдох... крик... вдох... крик... ЭТО НЕ ЗАКОНЧИТСЯ...вдох... крик... ЭТО НИКОГДА НЕ ЗАКОНЧИТСЯ... вдох... крик... КОГДА ЭТО ЗАКОНЧИТСЯ?... вдох... крик... вдох... выдох... вдох...выдох... пока, Боль, надолго не прощаюсь...
  У меня во рту сильно пересохло, но я не могу пошевелить своими стресканными губами, чтобы попросить воды.
  Но, если мой рот сейчас находится в пустыне Сахара, то мое тело погружено в Мировой Океан. Почему?
  Я пытаюсь опустить лицо, чтобы определить причину ощущения лужи под собой... и надо мной...
  Рэд поздно улавливает мое движение, и не успевает предотвратить его.
  -О, Боже... Кровь... Почему так много крови?... Почему я вся в крови? Это так должно быть? Скажите, что так должно быть...
  Последние свои вопросы я ору во все горло. В комнату вбегает запыхавшийся Никита, смотрит на меня, и столбенеет в дверях:
  -Ричард приехал...
  Рэд гладит меня по голове, и тихо убаюкивает своими Ш-Ш-Ш...
  -Кто такой Ричард? Мама, кто это?
  -Врач.
  -Нет, пусть катится... нет... мужчина не будет принимать у меня роды...
  Сначала я услышала голос, и лишь потом увидела его обладателя:
  -Здравствуйте.
  Его руки уже светятся возле моего живота:
  -Так, кесарево делать поздно - мы уже в узком месте. Мира, в сумке сверху лежит станция для прямого переливания крови. Какая у девочки группа крови?
  Папа сразу отвечает:
  -Первая отрицательная.
  -Что?
  -Что слышал. Я буду донором. Мира - нет, и не думай даже.
  Моя мама, наверное, мысленно что-то сказала отцу. Ричард переспрашивает вслух:
  - Сергей, ты уверен, что у тебя первая отрицательная?
  -Да.
  -Хорошо. Никита, держи девочке руку, чтобы она во время схватки не вырвала иглу.
  Я спрашиваю подошедшего ко мне брата:
  -На какой мамин вопрос папа ответил "нет"?
  -Я не знаю, но думаю, что мама тоже хочет быть донором.
  -Мам, у тебя первая отрицательная?
  -Да, доченька.
  Ричард стоит с иглой в руке, и крутит головой, как герой диснеевской мультяшки:
  -Эта девочка - Ваша дочь?
  Папа - грубиян по натуре, или по обстоятельствам?
  -Рич, я счас иглу засуну тебе в одно место.... Делай свое дело...
  Н-е-е-е-т, Боль, ну зачем ты идешь, я же еще не успела по тебе соскучиться:
  -Рэд...
  -Бэмби, ты помнишь, что надо дышать?
  -Да.
  И растягиваю звук "а" до тех пор, пока в моих легких не остается воздуха. При этом мое тело пытается завязать себя в узел. И, если бы не Рэд с Никитой, то ему бы это, думаю, удалось...
  ...После этой схватки меня захватывает чувство стыда за поведение и моего тела, и моих голосовых связок. Это чувство принуждает мой язык выдавать бессвязные "простите... простите..." Мне хочется облечь эти "простите" в какую-то удобоваримую форму, но вместо этого, я начинаю молоть чепуху (понимаю же, что чепуху, но вот сделать с собой ничего не могу):
  -Никита, прости - тебе теперь придется выкинуть эту кровать - я же ее всю испачкала. Рэд, прости, но тебе придется раскошелиться и купить моему брату новую кровать. Папа, прости за кровь - обещаю вернуть ее тебе завтра же... Мама, прости, но ты мне обещала, что с маленьким все будет хорошо, ну скажи мне, что с ним все хорошо...
  Никто мне не отвечает... а и правильно, чего вдруг они должны реагировать на мой бред? Только вот, почему молчит мама?
  -Ма-ам...
  -Арина, с ним все хорошо.
  Ричард встает и говорит:
  -Мира, сейчас начнутся потуги.
  Я резко ему выговариваю:
  -У кого они начнутся? Наверное, у меня они начнутся, а не у моей мамы - так что же Вы не объясните мне, что это такое...
  Мама присаживается рядом с Рэдом:
  -Арина, сейчас начнутся роды.
  Мой врач еще раз исследует своим свечением мой живот и предупреждает (на этот раз меня):
  -Ждать нельзя - мне придется тебя разрезать, и помогать ребенку...
  Разрезать - не страшно, а вот чем он собирается помочь моему сыну...
  Я не успеваю задать этот вопрос, как Ричард уже начинает раздвигать мои ноги.
  -Рэд, Никита, пожалуйста, уйдите, если вы меня любите, если вы меня хоть капельку любите, то подождите пока в соседней комнате. Вы мне уже ничем не поможете...
  Мама молча берет у Никиты мою руку, в которую все еще поступает папина кровь:
  -Ребята, на выход... Рэд - на этот раз никаких "нет", ясно? Ты будешь только мешать, поверь мне.
  Мой любимый еще раз целует мои щеки, и выходит вслед за Никитой...
  
  
  
  
  
  Глава 2. Страх
  
  Саша устало смотрит на свои руки:
  -О чем задумался, чел?
  Моя девочка сейчас там одна, без меня, и она сейчас испытывает невыносимую боль... из-за меня...
  А, ведь, если разобраться, то причиной ее Боли всегда был я...
  Если бы не я, то она бы не приняла участие в Проекте, и не испытала бы боль при Восстановлении, в крепости Никлэд, во время отравления...
  Блин, я еще забыл упомянуть себе о той боли, которую причинил ей, лишая ее девственности...
  -О том, что больше не хочу иметь детей.
  Саша с Никитой самозабвенно ржут, как кони (ха, да будь они сейчас на ипподроме, им бы позавидовала любая лошадь).
  -Что смешного?
  Саша успокаивается первым, и отвечает на полном серьезе:
  -Рэд, ты не поверишь, но мы с Никитой как раз мысленно обсуждали способ отрезать тебе яйца.
  -Если с Бэмби...
  Он меня перебивает:
  -Никаких "если", или ты забыл, кто мы? Что касается ребенка...
  Теперь я перебиваю его:
  -Меня это сейчас не интересует. Главное - Бэмби.
  
  Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ... Я ЕЕ ТЕРЯЮ...
  Мрачные предчувствия...
  Страх потерять Бэмби...
  Пожирающая внутренности ревность...
  Беспомощность...
  Вот краткий список моих постоянных спутников.
  Моя девочка с каждым днем отдаляется от меня, хотя ведь дальше некуда...
  Я уже три месяца не ощущаю даже тонкую ниточку нашей с ней незримой связи.
  Я схожу с ума от бессилия, от ощущения безысходности, от осознания своей никчемности...
  Я не знаю, как вести себя, что говорить, что делать...
  Я не знаю, кого мне в этом винить...
  
  ...Все это многократно циркулирует в моей голове по пути с площадки к дому.
  В холле нет свободных мест - на диване сидит смеющаяся Бэмби, рядом с ней тихо посапывает наш сын, четыре кресла заняты Никитой и его соРодичами.
  Моя девочка явно напрягается при виде меня, ожидая, что я выкину на этот раз. Что ж, любимая, не престало мне тебя разочаровывать:
  -Бэмби, уже поздно, попроси своих гостей на выход.
  И, не оглядываясь назад, направляюсь в столовую, чтобы распорядиться накрывать на стол. Следом за мной влетает разъяренный Никита, и тихо шипит:
  -Да как ты смеешь так обращаться с моей сестрой?
  И что тебе сказать на это, чувак? Как тебе объяснить, что у меня сердце кровью обливается при виде искаженного болью и обидой любимого лица?
  -Легко, как видишь...
  -Рэд, чего ты добиваешься подобным поведением?
  Она - ангел, она - бессмертная, она - единственное чудо на всем Свете.
  А я - Рэд, просто Рэд. И она, рано или поздно, это обязательно поймет, если уже не поняла.
  Здесь, в Мирном городе, она постоянно находится в окружении (будем называть вещи своими именами) ангелов. Да любой из них подходит ей больше, чем я. Они же все, как на подбор, и умные, и красивые, и образованные, и...
  А своим поведением, Никита, я медленно, но уверенно добиваюсь того, чего смертельно боюсь...
  -Отвали.
  
  ...В первый месяц после рождения ребенка, все внимание моей жены было сконцентрировано только на малыше. Я это и понимал, и принимал. Никаких тревожных звонков в мою голову не поступало...
  Бэмби все делала сама, никого не подпускала к маленькому, и, естественно, довела себя до нервно-физического истощения. На второй месяц у ее мамы лопнуло терпение, и она, в жесткой форме, "вправила" своей дочери мозги. Мира уговорила мою девочку выбрать для Харда подходящую няню, и не отказываться от помощи родителей по уходу за их внуком.
  Бэмби стала постепенно выходить из своего невротического состояния. У нее уже было свободное время на отдых, на общение с родными, а затем, и на посильную помощь Роду, которую она оказывала ему до рождения ребенка.
  Наш сын... Хард родился таким малюсеньким, что я боялся дышать в его сторону, не говоря уже о том чтобы взять его на руки. К концу первого месяца наш недоношенный малыш уже выглядел так, как рожденные в срок дети. Мирослава сказала, что Арина тоже родилась раньше положенного, и что она, как и Хард, догнала своих доношенных сверстников меньше, чем за тридцать дней...
  
  Тревожные первые звоночки...
  "Рэд, Никита сегодня приходил со своими друзьями"...
  "Рэд, я не хочу кушать, потому что мы обедали с теми-то и теми-то в кафешке"...
  "Я ходила в гости к тому-то"...
  "Мы с папой и Сашей сегодня столько всего успели сделать, но тебе же об этом знать не положено, сам понимаешь - твой поведенческий код и все такое"...
  "Рэд, я очень устала и хочу спать"...
  
  Тревожные звонки...
  Вечером, когда мы оставались в доме одни, я оставался один - моя девочка опять полностью посвящала себя Харду.
  Мы перестали разговаривать, точнее, общаться, потому что какие-то бытовые, ничего незначащие, мелочи мы все-таки обсуждали...
  
  Тревожный звон...
  Я замкнулся в себе...
  Отвечал на все вопросы односложно...
  Не задавал никаких вопросов...
  Единственным, что все еще говорило нам о том, что мы муж и жена, был наш интим. Я слишком поздно понял, что и это "единственное", уже не было нашим связующим звеном. Бэмби стала вести себя в постели... не так. Она не обнимала меня, а цеплялась за меня... Бэмби получала наслаждение, но оно не насыщало ее, а, наоборот - опустошало...
  
  
  
  Тревожный набат...
  Я превратился в нашем доме в гостя...
  Я потерялся и растерялся, когда, наконец, понял это, и стал... грубить своей девочке без малейшего повода с ее стороны, стал провоцировать ее на то, чтобы она признала и мне, и себе самой тот факт, что я уже - не ее половина...
  
  
  
  Никита зло рычит:
  -Рэд, не будь придурком, она не заслуживает такого.
  -Такого мужа? Ты это хотел сказать?
  Не знаю, чем бы закончилась наша перепалка, если бы не вошедшая в столовую Бэмби:
  -Никита, тебе не следует вмешиваться.
  -Прости.
  -Твое приглашение в силе?
  -Да.
  Моя девочка спокойно смотрит на меня:
  -Рэд, у Никиты завтра Днюха, и он приглашает нас...
  -Нет.
  -Но...
  -Да.
  -Хорошо.
  Вот так и живем...
  
  Бэмби дает последние указания няне, прощается с ней, нежно целует Харда, и мы с ней выходим на улицу.
  Уже на подходе к дому Никиты, моя девочка прерывает молчание:
  -Я нормально выгляжу?
  Нормально? Да как ты можешь выглядеть нормально? Ты - ослепительно прекрасная и безумно сексуальная...
  Вслух нехотя цежу:
  -Как всегда.
  
  Моя (или уже не моя?) красавица - в центре внимания. Она зажигает всех присутствующих своим позитивом, искренним весельем, остроумием. Все смотрят на нее с восхищением и... обожанием. Я вижу морды друзей Никиты и забавляю себя тем, что рисую в голове картинки о том, как могут хрустеть кости этих морд под моими кулаками. Ну и что, что они - Родичи, ну и что, что одного их взгляда достаточно для того, чтобы вырубить меня или на время, или навсегда...
  Никита включает на всю громкость музыку, и начинаются танцы. Я не раз наблюдал за тем, как танцует моя (плевать - пусть не для нее, но для меня она всегда будет моя) девочка. Каждый ее танец - это воплощение музыки в ее движениях. У нее - абсолютный слух и прекрасное чувство ритма, и все это, в комплексе с ее природной грацией, создает неповторимое ощущение ожившей в ее теле мелодии. "Морды" уже подтянулись, и пытаются перетанцевать друг друга "кто кого". Ну, точь-в-точь, как самцы во время брачного гона...Ага, значит, моя пытка до этого момента носила, так сказать, ознакомительный характер....
  
  Одна из девушек несмело присаживается рядом:
  -Э-э, Рэд, если не ошибаюсь.
  -Не ошибаетесь.
  -Ваша жена прекрасно танцует. А Вы, почему не присоединяетесь к ней?
  -Потому что, в отличие от моей жены, танцую плохо.
  Это я уже говорю, глядя ей в глаза. Немного отстраненно оцениваю ее внешность - вполне, но не...
  Девушка, опять же несмело, улыбается мне:
  -Может, выпьем что-нибудь?
  -Может.
  -Я не кажусь Вам настырной?
  Блин, да она же переходит к открытому заигрыванию.
  -Нисколько. Что Вам принести?
  -Вино. Только давайте выйдем в сад - здесь слишком шумно и душно.
  -Давайте.
  
  Мы сидим с моей новой знакомой в беседке. Я пью воду - Бэмби еще кормит нашего малыша, и поэтому алкоголь не употребляет, а мне не хочется добавлять к списку раздражающих ее во мне факторов, еще и запах спиртного.
  Девушка что-то щебечет, и мне так кажется, что мое невнимание к ее болтовне, ее нисколько не обескураживает.
  Мы пробыли здесь с ней не больше получаса, а все мое естество уже рвется назад, к моей любимой.
  Встаю, вежливо благодарю девушку за компанию, и выхожу из беседки.
  Уже возле двери дома сталкиваюсь с Бэмби... оп-па... и автоматически прижимаю ее к себе. Она спрашивает, не высвобождаясь из моих рук:
  -Где ты был?
  Мне кажется, или в моем любимом голосе проскользнули первые за прошедшие месяцы эмоции, направленные в мой адрес?
  -Гулял.
  -Нагулялся?
  Это еще что значит? Она что, ревнует? Кого? Меня?
  -А ты?
  -Что я?
  -Готова вернуться домой?
  -Да.
  Все... или пан - или пропал, потому что другой попытки я себе больше не дам:
  -Хорошо, завтрашнее утро тебя устраивает?
  -Что-то я не очень...
  -Когда я спрашивал про дом, то имел в виду наш дом в Запредельном городе.
  -А-а-а...
  Она изучает мое лицо, и тихо говорит:
  -Устраивает.
  Что? Мне не послышалось? Может, не все еще потеряно? Может, все не так уж плохо? Так и хочется ее расцеловать за это "устраивает"...
  
  Дом, милый дом.
  Бэмби заходит в комнату с малышом на руках, смотрит на меня и произносит с удивлением в голосе:
  -Рэд, а ведь я... соскучилась по дому. Сыночка, любимый мой, посмотри, как у нас здесь хорошо. Тебе нравится эта комната, правда?
  Хард улыбается и хватает ее за локон. Моя жена продолжает сюсюкать:
  -Это значит - да? Конечно, нравится - она же у нас такая красивая, уютная и... родная.
  В комнату влетает Вилен - он всем своим видом демонстрирует крайнюю степень своего радостного возбуждения:
   -Ну, наконец-то.... Приехали... вернулись.... наконец-то... А ну-ка, дай мне моего племянника быстро.
  Бэмби с готовностью выполняет шутливое требование моего брата.
  
  Вилен и Бэмби целый день только и делали, что ворковали над малышом, и разговаривали друг с другом. У них накопилось такое количество тем для обсуждения, что мне не хотелось им мешать...
  
  Пока моя любимая принимает душ, я стою над кроваткой сына, и нежно шепчу ему всякие глупости. Хард лыбится мне своим беззубым ротиком, я подхватываю его ножку, чтобы аккуратно поцеловать малюсенькие пальчики и пяточки...
   Я настолько ушел в непривычное для меня состояние умиленного своим ребенком папаши, что пропустил тот момент, когда возле меня появилась Бэмби. Я читаю на ее лице... неверие, и смущаюсь, потому что не знаю, как прокомментировать мое первое проявление отцовских чувств. В замешательстве задаю глупый вопрос:
  -Душ свободен?
  -Да.
  
  Когда я вернулся в спальню, Хард уже крепко спал.
  Бэмби внимательно следит за моим передвижением от двери ванной до выключателя, от выключателя - до кровати. Я укладываюсь, и у меня перехватывает дыхание от прильнувшего ко мне (как в старые добрые времена) тела моей девочки. Мои постоянные спутники-страхи покидают меня, когда я начинаю ласкать любимое лицо, шею, грудь... Боже, когда я делал это в последний раз? Как я жил без этого? Мне не удается заставить себя растянуть удовольствие от прелюдии, и я начинаю медленно входить в нее. У меня в горле застряло слово, и я почти с усилием произношу его впервые за несколько месяцев: "Любимая...".
  Бэмби подо мной... начинает тихо плакать...
  Что не так? Что я сделал не так? Что я сказал не так?
  Я выхожу... и из нее, и из кровати, и из комнаты...
  
  Рэд, тебе надо прекращать валять из себя дурака, оскорбленного в своих лучших чувствах. С этой мыслью, прерываю на полуслове Первого Исполнителя, и заканчиваю аудиенцию.
  Пока меня несут к дому, я ругаю себя последними словами.
  Так дело не пойдет.... Хватит играть в молчанку.... Чего я этим добился? Где мы с Бэмби, из-за этого, в результате, очутились? Все, что мне нужно - это озвучить ей все мои истинные чувства, включая и страхи, и сомнения. Все, что мне нужно - это уверить ее в неизменности моей безграничной любви к ней...
  У меня в голове все проясняется от такого простого незатуманенного хода моих мыслей.
  Я не взбежал, а взлетел вверх по лестнице...
  Коридор... Дверь...Что за? Где они? Может, у Вила?
  Коридор... Лестница... Дверь... Удивленное лицо брата.... И его "я думал, что ты знаешь о том, что Бэмби с Харди куда-то уехали"...
  Коридор... Лестница... Защищенный от посторонних участок сада... Транспорта нет...
  Лестница... Коридор...Дверь... На нашей кровати дощечка с написанным рукой Бэмби "Рэд, я"... В комнате нет сумки с вещами Харда...
  Мне потребовалось несколько минут для того, чтобы выяснить, что моя любимая... ушла от меня.
  Эта мысль еще не овладела моим сознанием окончательно, как я начал громить все вокруг...
  Я не тронул только кровать...
  Я лег на нее и... застыл...
  
  
  Глава 3. Сева
  
  
  Конечно, какая же я дура! Надо ехать к родителям...Мама мне ответит на все мои вопросы. Почему я сразу не обратилась к ней за помощью? Мне что, помешала моя глупая уверенность в том, что все само собой рассосется? Или мне было стыдно признаться ей, что мой муж меня разлюбил? А может, это - привычка все и всегда решать самостоятельно, и поэтому мне в голову не пришло попросить у мамы совета?
  
  Выйдя из Транспорта, я сразу пошла к дому родителей.
  -Мама, можно?
  -Всегда.
  Мама нежно целует меня, берет из моих рук Харда, и зовет папу:
  -Сережа, к нам Арина с малышом пришли.
  Потом обращается ко мне:
  -Пить, есть?
  -Нет, спасибо, я буквально на минутку. Просто хотела извиниться за то, что вчера так стремительно вернулась в Запредельный, и еще раз сказать, что вы - всегда желанные для нас гости.
  Папа подходит ко мне, крепко обнимает, и забирает у мамы Харда со словами:
  -Давай-ка, внучек, оставим наших девочек одних.
  Мама показывает мне на диван:
  -Присядь, я же вижу, что ты не только за этим пришла.
  Интересно, а когда я пройду Предназначение, то смогу со временем, приобрести возможность читать эмоции, как и она?
  Медленно подхожу к дивану, и не успеваю сесть на него, как из моих глаз уже вовсю текут слезы... Мамочка обнимает меня, шепчет разные ласковые слова, терпеливо ждет, пока я борюсь со своим шмыгающим носом.
  Я сейчас успокоюсь и все ей расскажу... Без подробностей, без перечисления и фрагментарного анализа всех тех случаев, которые закрыли мой рот на замок. Но как же произнести это вслух? Мама, Рэд меня больше не любит... Мама, скажи, за что? Что я сделала не так?
  Когда я впервые почувствовала его отчуждение, то настолько удивилась, что сначала не хотела верить своим ощущением... Но после того случая...
  ...Рэд яростно молотит голыми руками боксерскую грушу, а я не могу оторвать свой взгляд от его движений, от его бугрящихся под кожей мышц, от его яростного выражения лица. Он не подает вида, что заметил мое присутствие, и продолжает наносить еще более сильные и быстрые удары по бедному спортивному инвентарю. Если он продолжит в том же духе, то обязательно поранит свои пальцы:
  -Рэд...
  Он останавливает двигающуюся маятником грушу, и поворачивается ко мне:
  -Да.
  -Ты вчера... Ты вчера не ночевал в нашей комнате.
  -И сегодня, и завтра, и... в общем, я теперь буду спать в гостевой.
   -Почему?
  -Потому что мне надоело испытывать в постели твое терпение, а не твое желание.
  -Но...
  -Не утруждай себя ненужными мне объяснениями - я все понимаю, и не хочу навязывать тебе впредь свою близость.
  -Но...
  -Бэмби, спи себе сама!
  Я развернулась и убежала, чтобы не показывать ему душащие меня слезы. Он меня не хочет! Он меня не хочет! Нельзя сказать, что я не видела предвестников случившегося. Несколько недель до этого он стал вести себя в постели по-другому - он перестал ласкать мой слух... Рэд занимался со мной любовью молча, с оттенком отчаянья, как будто делал это, прощаясь со мной, как будто знал, что каждый раз может стать последним. И вот этот раз наступил...
   Да, именно тогда, я осознала, что он охладел ко мне, и постаралась меньше попадаться Рэду на глаза, слиться с обстановкой дома, избегала любых разговоров, которые могли бы привести нас к выяснению отношений... Я боялась этих выяснений, потому что мне не хотелось услышать от моего любимого прощальные слова, которые поставят жирную точку в нашей с ним семейной жизни...Мне все казалось, что его отчуждение пройдет со временем, что у Рэда сейчас какой-то личностный кризис, или что-то в этом роде...
  Когда со слезами, наконец, было покончено, я услышала мамин вопрос:
  -Арина, ты пришла за моим "держись" или за советом?
  -Не знаю.
  -Ответ - неверный.
  -Мамочка, я боюсь, что ты неправильно меня поймешь, или, что я тебе что-то неправильно объясню, и тогда ты станешь хуже относиться к моему мужу.
  -Доченька, глупенькая моя маленькая девочка, иди ко мне...
  Мама убаюкивает меня в своих объятиях, и я моментально расслабляюсь.
  Я - маленькая и глупенькая, а моя мама - взрослая и мудрая, и она сейчас решит все мои проблемы...
  -Ариночка, я давно хотела с тобой поговорить, но, дело в том, что это не в моих правилах - лезть со своими советами туда, где меня об этом не просят. Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай, ладно? Я вижу все, что происходит с тобой и с Рэдом, но я могу только догадываться о том, что происходит при этом между вами. Опять же, не в моих правилах, выдвигать необоснованные предположения, но, по всей вероятности, "не все спокойно в Датском королевстве"... Я права?
  -Да... Мама, что ты видишь?
  -У Рэда?
  Я киваю и внимательно вслушиваюсь в мамины наблюдения.
  -Он безумно влюблен в тебя.
  Я недоверчиво хмурюсь. А-га, как же...
  -Арина, ты опять забываешь, кто твоя мама? Поверь мне на слово - это чувство фонтанирует из него такими волнами, что его невозможно ни с чем перепутать.
  -Нет, этого не может быть - да мы же с ним уже несколько месяцев не разговариваем, да мы же с ним даже не... спим вместе.
  Я смутилась этого своего откровения, и опять заплакала:
  -Мамочка, я его так люблю, я его так сильно люблю, что мне делать?
  -Арина, и он тебя любит. Вы любите друг друга... Ты слышишь меня? У вас все будет хорошо. Просто... он испугался, очень сильно испугался, и неправильно себя повел, а тебе не хватило твоего женского опыта, чтобы прочувствовать это, и помочь ему справиться со своими страхами.
  -Да с какими страхами? Да чего он испугался?
  -А ты как думаешь?
  -Ну, не знаю...
  -Я еще раз, на примере Рэда, убеждаюсь в том, что, когда люди впускают к себе в мысли страх, то сами не замечают тот момент, когда он становится их преступным руководителем. Страх - это обратная сторона темной силы. Другими словами, когда в тебе есть страх, то ты уже не владеешь собой - это страх уже владеет тобой. Так вот, милая, Рэд испугался, что теряет тебя...
  -Это - невозможно. Рэд знает, как сильно я люблю его, и что я все сделаю для того, чтобы он был счастлив.
  -Вот видишь, это твое "невозможно" еще раз доказывает мне твою неопытность. Да у твоего мужа образовался целый букет из спутников страха: беспричинная тревога, ревность, безысходность, бессилие, отчаяние, неуверенность в себе... Ты сказала, что вы перестали разговаривать друг с другом - так вот, именно умалчивание является самым страшным для любых отношений. Вместо того, чтобы использовать свои речевые аппараты для поиска ответов на мучающие вас вопросы, вы стали молча искать их в своих собственных головах. И, естественно, сделали абсолютно неправильные выводы.
  Мне становится одновременно и легче, и труднее от маминых слов:
  - Какая же я дура... Моя тупая уверенность в том, что Рэд прекрасно знает и понимает все мои чувства к нему, привела нас, в результате, к взаимному отчуждению.
  Ой-ой-ой, что же я наделала? Ведь, когда Рэд переменился ко мне, я, вместо того, чтобы выявить причину этого, сразу замолчала... Ненавижу эту свою особенность - умолкать в критической ситуации... Я должна была говорить своему мужу о своих чувствах, а не зацикливаться на том, что он топчет их своим поведением...
  -У нас проблемы, что мне делать?
  Мама дарит мне улыбку, полную понимания:
  -Да нет у вас никаких проблем. То, что сейчас происходит в вашей жизни, называется "точечным моментом", не более того. И все, что вам нужно - это просто проговорить вслух ваши чувства... Значит так, Хард поживет с нами столько, сколько вам с Рэдом потребуется на то, чтобы наверстать все то время, которое вы упустили, играя с ним в молчанку... И никаких "но"... Проведите с ним несколько дней только вдвоем - это пойдет вам на пользу...
  Я почти не слышу маму, потому что все мои мысли уже заняты составлением фраз, наполненных любовью и раскаяньем...
  
  Смотрю на часы, не отрывая свой взгляд от секундной стрелки.
  Скоро - время обеда, и, если Рэд не вернется из резиденции, то, как говорится, если гора не идет к Магомету, Магомет пойдет к горе...
  Он меня любит... Он меня любит... Он меня любит...
  
  И кто это к нам пожаловал? Саша? Никита?
  Скандирую голосом бравого маршала:
  -Ил-лю-зо-ры А-тклю-Чай!
  Офигитительно... что за... автоматически активирую свой Кокон... вот теперь можно и поговорить:
  -Вы кто?
  Незнакомцы молча рассматривают меня.
  -Итак, мне ясно, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы, и зачем к нам пожаловали.
  -Мы... за тобой.
  Это сказал тот, кто постарше и... посолидней.
  -Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.
  "Солидол", не меняясь в лице, говорит:
  -Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.
  -Ну, спасибо, что даете мне право выбора.
  -Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.
  -А мы с вами, оказывается, знакомы?
  -Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.
  Ощущение беззащитности приходит ко мне одновременно с переходом Кокона из моих рук в руки "Солидолу".
  Кокон мой, как же я без тебя... Ты же - Сашин подарок... Ты же и муху бы ко мне не подпустил... Ты же - такой незаменимый в ситуациях, когда мне надо защитить себя от любого вторжения в мое физическое пространство...
  Второй спрашивает:
  -Арина, Транспорт настроен и на тебя тоже?
  Теряем время... Теряем время...
  -Да.
  -Веди меня к нему.
  -И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?
  Он уже смотрит на солидного Первого:
  -Ты - на нашем, а я - с ней.
  -Да.
  Опять Второй:
  -Арина, твой Иллюзор при тебе?
  -Да.
  -Подойди и дай мне свою руку.
  -Слушаюсь и повинуюсь.
  Он так сильно сжал мою ладонь, что я невольно поморщилась. Он властно требует:
  -Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.
  ...Их надо поскорее вывести из дома, из города, из Королевства. Их надо максимально удалить от Рэда. Мои с ними потом разберутся - будут знать как силой и угрозами забирать меня неизвестно куда.
  Эти мысли подгоняют мои ноги...
  Мы со Вторым заходим в Транспорт, и запускаем процесс моей идентификации.
  Как только компьютер произносит свои приветственные, записанные голосом Никиты, слова: "Арина, куда путь держим?", так сразу я чувствую, вошедшую в мое предплечье, иглу...
  
  Не спешу открывать глаза, прислушиваясь к спокойной (не зловещей - уже хорошо) тишине, и, вдыхая свежий (не затхлый - уже хорошо) воздух... ага, лежу я на чем-то мягком, и у меня ничего не болит... Будем жить!
  Пора открывать глаза, нет - пока лучше один глаз. Я вижу... папу? Секундная радость во мне вспыхивает и тут же тухнет... Нет - не папу, а - Севу... Кто же еще может быть настолько похож на моего отца? Отвожу от него взгляд и осматриваю (уже двумя глазами) окружающую меня обстановку... мило. Комментирую увиденное мной на родном языке:
  -Какая прелестная девичья светелка...
  Сева мягко говорит:
  -Сто лет не слышал русскую речь.
  -И кто тебе доктор?
  -Арина, не груби.
  -И не начинала пока.
  Мы молча осматриваем друг друга.
  Я отмечаю в нем единственное внешнее отличие от папы - при отцовском разрезе глаз, цвет у них - карий.
  Мой брат тоже внимательно изучает мое лицо, и уже через минуту говорит:
  -Твои глаза - один в один, как у мамы.
  "Мамы"... как же нежно, и с какой любовью он произносит это слово...
  -Кстати о маме. Я думаю, что она не будет в диком восторге от очередной твоей выходки.
  Сева нажимает что-то на телефоне.
  Слышу голос Никиты:
   -Привет, выРодок.
  Ага, значит, мой единокровный брат использует громкую связь, чтобы сделать меня свидетелем своего разговора.
  -Я хочу говорить с мамой.
  -Перебьешься.
  -Позови маму.
  -А кто тебе сказал, что она хочет с тобой разговаривать?
  -Уверен, что хочет, точнее, что она обязательно захочет, как только узнает о том, кто у меня сейчас в гостях. Передай маме, что ее любимая дочь...
  -Арина? Ах, ты ж, козел ты недоделанный. Да ты хоть понимаешь, что подписал себе смертный приговор, и что теперь уже никто не остановит Сергея, чтобы отРодить тебя?
  -Закон, брат, есть Закон - и он пока не нарушен. С головы Носителя пока не упал ни один волос. Так что, иди на... и выпускай свой пар в другом месте.
  -Дай мне Арину. Сейчас.
  -Говори - мы на громкой связи.
  -Сестренка?
  -Да.
  -Мне очень жаль...
  -А мне как жаль... Что теперь со мной будет?
  Никита молчит, подбирая правильные слова:
  -Не знаю...
  Я слышу какое-то движение, и какие-то неопределенные восклицания, вслед за этим звучит мамин голос:
  -Сева, на этот раз ты переплюнул сам себя.
  Она говорит ровно, без эмоций. Мой братец отвечает ей в тон:
  -Всегда приятно удивлять родную мать.
  -А приятно удивлять еще приятней. Что ты хочешь?
  -Сотрудничества на моих условиях.
  -Мы не будем просчитывать для тебя будущее.
  -Придется, потому что у меня есть отличный залог нашего плодотворного сотрудничества.
  Никита вмешивается в разговор:
  -Откуда тебе стало известно про Арину?
  -Слухами Земля полнится.
  Опять мамин голос:
  -Сева, я думаю, что ты блефуешь.
  -Ты меня всегда недооценивала. Или, правильней сказать - переоценивала? Мама, ты действительно считаешь, что я не способен убить твою любимую дочь? Неужели ты думаешь, что я не сделаю это, потому что побоюсь нарушить Закон?
  -Уверена, что не сможешь, но не из-за Закона, а потому, что она - твоя сестра.
  -Я ведь убил ее однажды.
  -Нет, не убил.
  -Хорошо, но я передал ее убийце, и это у него, у нашего деда, оказалась кишка тонка, а не у меня.
  Теперь я слышу папу:
  -Арина, передай этому ушлепку, что мы даем ему свое согласие, но на определенных условиях.
  Для тех, к кому мой отец не обращается напрямую, это означает смертный приговор.
  У меня, может, больше не будет такой возможности:
  -Мама, мамочка, ты меня слышишь?
  -Да, доченька.
  -Я хочу, чтобы Рэд... Скажите ему, что я ушла от него. Пожалуйста, придерживайтесь этой версии - пусть он лучше возненавидит меня, и начнет новую жизнь, чем...
  -Хорошо, Арина, обещаю... Что-то еще?
  -Хард... каждый день говорите моему мальчику, как сильно я его люблю, и как сильно я по нему скучаю...
  Волна боли от осознания разлуки с моими любимыми накатывает на меня, и накрывает с головой. Мне не удается тихо, через слезы, пропустить эту волну через себя, и мои родные наверняка слышат мой тихий отчаянный вой...
  Сева отключает телефон:
  -Зачем ты огорчила маму? Ай-ай-ай, плохая девочка. Придется мне тебя за это наказать.
  -Да пошел ты...
  -Арина, повторяю в последний раз - не груби.
  -Или что?
  -Или оставлю без зубов.
  -Не страшно - мне мама новые отрастит.
  Он оставляет мои слова без ответа, и выходит из комнаты.
  Один-ноль в мою пользу.
   Ну что ж, ушлепок, надеюсь, что тебе знакома новелла "Вождь краснокожих", в которой О. Генри описывает похитителей ребенка, готовых заплатить выкуп его родителям, лишь бы только те согласились забрать его обратно? Нет? Ну, так я тебе ее не расскажу, а покажу...
  
  
  Глава 4. Арина
  
   Она - глоток свежего воздуха...
   Она - легкий, но такой освежающий все вокруг ветерок...
   Она - смелая и находчивая...
   Она - умная и глупая...
   Она - вспыльчивая, но отходчивая...
   Она - добрая и сострадательная...
   Она - единственная, кто может мне перечить...
   Она - единственная, кто спорит со мной...
   Она - моя сестра...
  
   ... -Арина, кушай.
   -Нет.
  Моя сестра здесь уже три дня, и за все это время, в ее желудок не попала ни единая крошка еды. Когда мне стало об этом известно, я решил прийти к ней в комнату, и лично заставить ее нормально питаться.
  -Почему ты объявила голодовку?
  -В знак протеста.
  -Чего же ты требуешь?
  -Свободы и возможности, хотя бы раз в день, созваниваться с мамой.
  -О какой свободе ты говоришь?
  -Я хочу свободно перемещаться по всей территории Священного Дома. Я хочу ходить куда захочу, и когда захочу.
  -Слишком много "хочу".
  -Сева, или ты выполняешь мои "хочу", или твой залог сотрудничества с другим Родом умрет голодной смертью.
  -Есть много способов заставить тебя питаться.
  -Эти способы на мне не сработают.
  Вижу в ее эмоциональном фоне четкое подтверждение всем ее словам, вижу степень ее решимости, и соглашаюсь:
  -Хорошо...
  
  ... Я и пятеро Родичей моего Круга ужинаем в моем неторжественном Зале. Появление Арины вносит разброд в эмоции присутствующих за столом. Моя сестра невозмутимо подходит ко мне, и также невозмутимо говорит на ПраРодительском:
  -Всем привет. Если кто не догадался - меня зовут Арина.
  Затем она показывает Распорядителю на место рядом со мной, и переходит на Священный язык:
  -Стул, столовый прибор... бегом.
  Я никак не реагирую на ее выходку, и продолжаю молча кушать. Арина демонстративно заглядывает под мой стул, и вздыхает с деланным облегчением:
  -Фух, все в порядке, а то я боялась...
  Она меня... забавляет. Мне интересно узнать ход ее мыслей:
  -И чего же ты боялась?
  -Что ты сидишь на стульчаке.
  -На чем?
  -Ты что, историю не знаешь? Трон-стульчак - это предмет средневековой королевской мебели, представлявший собой унитаз со стулом вместе, так сказать, два в одном.
  Точно, я и забыл об этом. Только причем здесь я? Она прикалывается, или действительно считает, что мне, как и средневековым королям, кто-то подтирает жопу? Я недостаточно хорошо ее знаю, но предполагаю, что это была ее очередная попытка подтрунить надо мной...
  В это время Распорядитель уже поставил ей приборы, и она усаживается рядом со мной.
  Минута, две... Арина не притрагивается к еде. Я ее спрашиваю:
  -Что не так на этот раз?
  -Сева...
  Я резко перебиваю ее:
  -Всеволод. Я говорил тебе называть меня только так.
  -Ага, разбежалась. Так вот, Се-ва, я не умею пользоваться палочками для еды.
  -Учись.
  -Научи.
  -Смотри...
  -Нет, я так не понимаю. Помоги.
  Я беру ее пальцы и двигаю ими в характерном для пользования палочками движении.
  -С тебя учитель, как с меня балерина. Сева, я кушать хочу. Пусть мне принесут хотя бы вилку.
  -Ты ведешь себя, как избалованный ребенок.
  Арина пытается подцепить кусочек мяса - у нее ничего не получается... второй кусок падает мимо тарелки... Ну что за наказание?... Ладно, твоя взяла... И говорю Распорядителю найти и принести ей вилку.
  
  ... Моя сестра бесцеремонно входит в мой кабинет, и целует меня в щеку:
  -Привет, Всевышний. Чем занимаешься?
  -Арина, уйди, ты меня уже сегодня утомила.
  Она меня не слышит, точнее, делает вид, что не слышит. За этот месяц ей удалось перевернуть все с ног на голову. Я уже не понимаю, кто из нас в этом доме хозяин. Арина - своенравная, острая на язык, не стесняющаяся в выражениях, не проявляющая к моей персоне и намека на уважение...
  И почему я терплю все это? И почему меня это не раздражает, а умиляет?
  Ах, да, потому что она - моя сестра.
  -Не пойду. Да отложи ты свои скрижали в сторону, и удели мне минутку.
  Скрижали? Это те, что из Священного писания? Блин, да она же издевается надо мной!
   -Что тебе от меня надо?
  -То, что мне надо, ты для меня все равно не сделаешь. Так что давай без этих риторических вопросов, ладно?
  Я терпеливо жду, когда она соизволит озвучить то, зачем пришла ко мне.
  -Сева, мне скучно.
  -И что мне сделать?
  -Разреши мне организовать вечеринку.
  Она не отвяжется.
  -Разрешаю.
  Она искренне улыбается мне на мою уступчивость.
  -Спасибо, родной.
  -Арина, без "родной". Сколько раз тебя просить?
  -Да брось ты. Как же мне еще называть родного брата?
  Ох, да пусть называет, как хочет... Моя сестра не унимается:
  -Кого мы пригласим?
  -Мы?
  -Ну да, это же - наш дом, значит, и вечеринка - наша.
  -Даже если она - наша, это не означает, что я собираюсь на ней присутствовать.
  -Сева, во-первых, будет весело - обещаю, а во-вторых, вдруг ко мне будут грязно приставать? И кто, как не ты, должен быть залогом моего целомудрия? Ведь я же являюсь для тебя залогом успешного исхода твоих злодейских планов...
  Я ее когда-то придушу... Плевать мне на то, что она - Носитель... Ага, Сева, но ведь тебе не плевать на то, что она - твоя сестра...
  Она целует меня на прощание, и выбегает из комнаты. Я уже и забыл, когда перестал сопротивляться ее сестринским обниматушкам-целоватушкам (это она так называет "это"). Я уже и забыл, когда это вошло у меня в привычку.
  
  
  ...Арина внимательно смотрит трансляцию Церемонии Жертвоприношения.
  -И как часто Духовники Обетованного Королевства приносят вам жертвы?
  -Два раза в год. Один раз - девушку, другой раз - парня. Их тестируют и определяют им их круг обязанностей.
  -Хорошо, а что вы с ними делаете, когда они становятся бесполезными для Священного города?
  -Да ничего - они все, в результате, умирают своей смертью.
  Я вижу ее облегчение. Она что, до сих пор считает меня кровожадным Зверем?
  
  
  
  Глава 5. Круг
  
  Мои эмоции, наверное, уже адаптировались к ситуациям, в которых меня насильно вырывают из привычного для меня Мира. Благодаря приобретенному иммунитету, я не испытываю шок и потрясение.
  Несколько дней у меня уходит на волевую борьбу с чувствами тоски, боли от разлуки, отчаянья и страха перед неизвестностью.
  Мне удается отодвинуть их на задворки, и я позволяю себе предаваться им, лишь оставаясь наедине с собой.
  Безвыходных ситуаций не бывает!!! Мне надо втереться в доверие к Всеволоду, и показать ему, что я смирилась со своим положением пленницы. Мне необходимо найти здесь друзей, которые станут для меня источниками информации о расположении и защите Священного города. Если сюда есть вход, то для меня обязательно найдется выход.
  Арина, ты обязана тщательно выверять каждое свое слово и действие. Веди себя естественно, и все у тебя получится!!!
  Никаких импульсивных решений, никаких необдуманных поступков...
  
  Если поначалу я играла роль родной сестры, то теперь мне не надо заставлять себя по-родственному тепло относиться к Севе.
  Несмотря на то, что мы с ним - совершенно разные, это не отталкивает нас друг от друга. Меня ничего в нем не раздражает, никакие из его качеств не заставляют меня почувствовать к нему неприятие. И почему, спрашивается? Ах, да, потому что он - мой брат.
  Мне потребовалось не так много времени, чтобы понять его и объяснить себе мотивы его поступков. Его главной движущей силой является его САМОУВЕРЕННОСТЬ (да-да, именно - САМОУВЕРЕННОСТЬ, а не - самоуверенность). То, что я поначалу приняла за высокомерие и самовлюбленность, на поверку оказалось его непоколебимой уверенностью в собственной исключительности и правоте (даже не исключительности, а... избранности, что ли).
  Он уверен, что имеет право решать за других, и что знает, что будет лучше для других, и что эти другие, в силу своей ограниченности, не могут пока понять его правоту, но что, со временем, эти другие обязательно согласятся с ним, и скажут ему спасибо за то, что он оказался настолько прав во всем, что касается их жизней.
  Сева по своей натуре - Диктатор, привыкший диктовать все и всем. У моего брата совершенно отсутствует сочувствие к другим. Притом, что его Сила видит все чувства, которые испытывают другие, лучше любого другого соРодича (ну разве что, за исключением нашего папы), он не может прочувствовать и пропустить их через себя. И последним штрихом к портрету Всеволода является отсутствие у него чувства юмора - он все воспринимает буквально, даже слишком буквально...
  
  Я иду по коридору, но останавливаюсь, едва услышав чей-то горький плач. Он притягивает меня, как магнит, на этаж брата. Двое услужителей почти волочат не сопротивляющуюся им, безвольно рыдающую, молоденькую девушку.
  Я жестко спрашиваю:
  -В чем дело?
  Они оборачиваются на мой голос, и мне удается узнать в этой девушке последнюю жертву Священному городу. Один из услужителей отвечает мне:
  -Мы ведем ее к Всевышнему.
  -Идите прочь, теперь она - моя забота.
  Они удаляются, не разгибая свои спины в поклонах. Я беру девушку за руку, и мы с ней идем в комнату Севы...
  Он стоит посреди спальни во всем великолепии своего почти обнаженного тела.
  -Арина, ты переходишь все границы.
  Мой брат, как всегда, выражает свое неудовольствие мной не через свой гнев, а через усталость в своем голосе.
  Я говорю ему на ПраРодительском:
  -Посмотри на нее.
  -Вижу.
  -Что ты видишь?
  Он выглядит удивленным.
  -Что она боится. Но это - невозможно. Жриц ведь с детства готовят и к этому тоже.
  - Сева, ты же не станешь...
  Он резко, почти злобно, перебивает меня:
  -Может, хватит делать из меня монстра! Неужели ты считаешь, что я способен на изнасилование?
  Девочка видит и слышит его злость, пугается от этого еще больше, и выдает нам новую порцию своих слез. Мой брат ждет от меня каких-то слов.
  -Прости, ляпнула, не подумав. И что ты намерен делать?
  -Отправлю обратно в Дом Невест, и, если они признают ее негодной для... утех богов, то найдут ей обязанности в другом месте.
  "Дом Невест" - придумали же название... Почему было сразу не назвать это "гаремом общего пользования Родичей"? Да какие из этих наложниц невесты? Да никакие, потому что Родичам моего брата по Закону моего же брата вообще нельзя жениться...
  -Сева, оставь ее мне, пожалуйста.
  -Ты же мне говорила, что тебе не нужна служанка.
  -А у меня с тех пор волосы отросли, и мне нужна помощь, когда я мою себе голову.
  Он дарит мне улыбку, и дает мне свое согласие...
  
  -Давай знакомиться. Я - э-э... Богиня Арина.
  Это мой брат решил дать мне подобный официальный статус за то, что я в какой-то момент перегнула палку, назвав Священный город мифическим греческим Олимпом. "Что ж, раз это - Олимп, то нам здесь катастрофически не хватает богини красоты и плодородия. С завтрашнего дня во всех храмах Обетованного Королевства появятся твои статуи и жертвенники".
  Я просила, угрожала, умоляла... Но...дело в том, что Сева никогда не произносит вслух то, что не собирается сделать... дело в том, что Сева всегда держит свое слово, и, поэтому, никогда не разбрасывается своими словами.
   Моя новоиспеченная служанка перепугана не на шутку. Я вздыхаю, и смягчаю свой тон:
  -Девушка, как тебя зовут?
  Ее заплаканные глаза совершенно не портят общее впечатление от красоты ее лица. У нее приятный нежный голос...
  -Элена.
  Мне надо срочно ее успокоить:
  -Элена, тебе больше нечего бояться, потому что отныне ты - моя служанка. Так что успокойся - никто тебя не обидит.
  Она стоит передо мной на коленях с того момента, как мы зашли в мою комнату.
  -Элена, можешь встать.
  -Богиня разрешает мне подняться с колен?
  -Да. Присядь вон в то кресло, и расскажи мне о себе.
  Элена и ее сестра-близняшка Олена росли в очень бедной семье. Когда их мама умерла, то отец решил, что не в состоянии прокормить два рта, и отдал Олену в храм.
  Это было десять лет назад. Неделю назад Олена вытащила жребий жертвы. В Обетованном Королевстве это считается большой удачей, как для самой жрицы, так и для ее родной семьи, которая, в результате, получает большие привилегии и всеобщее уважение. Но, Олена... заболела. Отец пошел в храм, чтобы попрощаться с ней, и был огорошен этой ужасной новостью. Духовник сказал ему, что, если до Церемонии жертвоприношения, Олене не станет лучше, то им придется спешно проводить еще одну жеребьевку. Выход подсказала сама Элена... и наутро все были удивлены чудесным выздоровлением жертвы...
  Теперь мне все ясно. Бедная девочка была совершенно не подготовлена к роли Невесты, и поэтому, до жути испугалась, когда ей сказали, куда и зачем ее ведут...
  
  Я, вся такая из себя радушная хозяйка, смотрю на скучные равнодушные лица участников сегодняшней вечеринки и понимаю, что ее организация не относится к разряду моих удачных идей...
  -Если не создавать себе воспоминания, то откуда они возьмутся, правда?
  У-У-У, рыбы помороженные... Что же я непонятного сказала?
   Ладно, Арина, "меня не слышат - это минус, но и не гонят - это плюс!".
  -Э-э, для обезображенных интеллектом, объясняю... Сегодня у нас - вечеринка, посвященная воссоединению родственных уз. Гип-гип ура-ура-ура!
  Э-э, нет, они - не помороженные, они - отмороженные по полной программе...
  Блин, это - фиаско, это - полный крах... Без паники...
  -Сева, это - наша вечеринка?
  Мой брат смотрит на меня с издевкой (ну что, получила?), но при этом отвечает так, как пристало настоящему Брату:
  -Да.
  -Спасибо, родной.
  Ой, какие милые желваки играют на твоих скулах - так бы и наблюдала это зрелище "от заката до рассвета" без устали... Ладно, пока цель не достигнута, обойдемся без "родной".
  -Брат, кто здесь Закон? Глупый вопрос, беру свои слова обратно. Итак, поднимите руки те, которые не согласны с выражением: "Закон - это Всеволод, Всеволод - это Закон".
  "Лес рук", и в ответ - тишина...СоРодичи моего брата приходят в замешательство, смотрят друг на друга, изучают эмоции друг друга...
  -Ребята, большинством голосов принимаю мое утверждение за единственно верное. Итак, Закон, могу ли я озвучить основные правила твоей, точнее, нашей с тобой вечеринки?
  Не нравится "родной"? Значит, понравится "закон".
  Сева кивает с хмурым выражением лица... Йес! Он дает мне карт-бланш...
  Теперь, Арина, покажи им, что ты вроде как прикалываешься, но при этом, никто из них не должен быть уверен в том, является ли это приколом на самом деле...
  Ой, обожаю этот мультик!!! Спасибо создателям "Подводной братвы":
  -Вы позволили себе, гости дорогие, читать во время моей вечеринки эмоции. Это - прокол. Диктую правила - записывайте или запоминайте... Никакого чтения эмоций, лады?... Если выпадет зуб - не отращиваешь себе новый, пока я не скажу "лады", лады?... Если чихнул - не вытирать себе шнобак, пока я не скажу "лады", лады?... И не говорить "лады", пока я не скажу "лады", лады?
  Вау.... Весь Круг моего брата в один голос говорит:
  -Лады.
  Вот это воспитание...
  Он не лает, не кусается,
  На прохожих не бросается,
  И на кошек - ноль внимание.
  Вот это воспитание!
  Ну, Сева, жму тебе мысленно лапу... Стоп, как там у Есенина? Ах, да:
  Дай, Джим, на счастье лапу мне,
  Такую лапу не видал я сроду.
  Давай полаем вместе при луне
  На тихую безлунную погоду.
  Так, что это со мной? Нервишки шалят, что ли? То мое подсознание детские песенки выдает, то русскую поэзию...
  Арина, соберись немедленно в кучу (да не в ту, а в эту... вот, так-то лучше)
  -Вечеринка хороша не местом, а компанией. Это - догма, лады?
  Арина, хорош со своими "лады", лады? Нет, точно пора к невропатологу... "Дяденька, понимаете, у меня... э-э-э... навязчивый невроз... э-э-э...потому что я постоянно говорю "лады"...вот как заладила, так не могу остановиться, и что мне делать?"... "Лады, девонька - Вы обратились к правильному специалисту. Я сейчас пропишу вам те-то препараты, и вы будете принимать их по три раза в день, лады?"... "Нет, доктор, лучше вы сами их принимайте, лады?"...
  -Ух... возражений - нет, я так думаю. Что ж, продолжим. Так как вы все знаете друг друга не одно, страшно сказать, столетие, то вам осталось дело за малым - узнать ху из я. Разрешите представиться - Арина Надродная, она же - Мария Зенд, она же - Синди Рэлла, она же - Альфа, она же - Бэмби.
  Эй, и где же те хэдхантеры, которые занимаются поиском уникальных претендентов на вакантную позицию конферансье? А-у-у, я - здесь!!! Всегда готова к сотрудничеству, и к обсуждению пунктов контракта.
  Сева явно теряет терпение.
  Один из его соРодичей подходит ко мне и протягивает свою руку:
  -Влад.
  При этом демонстративно разглядывает меня, говоря всем своим видом: "так вот ты какой, северный олень!". Мне не удается сдержать свое фырканье при ответном рукопожатии:
  -И что же во мне такого необычного?
  -Я себе представлял тебя совсем по-другому.
  Это что за "представлял"? Мы же с ним уже виделись, и не раз... Влад широко мне ухмыляется и говорит:
  -Больше так не делай.
  Эта его фразочка приводит меня в еще большее замешательство, чем предыдущая:
  -Простите, но мы с вами говорим на разных языках, или как?
  Он не отвечает на мой вопрос, и поворачивает голову к Севе:
  - Это твоя сестра пытается пробить нашу защиту.
   Откуда он узнал? Это - невозможно. Никто, блин, не сможет уследить за моими аккуратными попытками... Только разве что...
  Влад не дает мне и рта раскрыть:
  -Ну что, Альфа, самое время перейти от знакомства виртуального к знакомству реальному. Я - Шента.
  Шента? Мой друг-хакер? Да не может быть...
  -Очень приятно. Прости, что использовала против твоей защиты твои же коды нападения.
  -По авторскому праву, за давностью лет, они - уже не мои, а общие. Да и к тому же, эти коды нещадно устарели, в чем ты сама успела убедиться.
  -Угу... Кстати, я их за последнюю неделю хорошенько обновила.
  -Что ж, все новое - это хорошо забытое старое, не так ли?
  -Так. Но ты не расслабляйся, плиз, потому что я не посмотрю, что ты мне друг, и буду продолжать свои попытки.
  -Друг? Альфа, ты ж мне вроде женой была, или ты напрочь об этом забыла?
  -Я была тебе виртуальной женой в сетевом мире. Так что не путай корону с кепкой, мэн.
  Все вспоминается так, как будто это было вчера... Мое четырнадцатилетние... "Альфа, поздравляю с Днюхой" "Сэнки-сэнки". Шента был единственным, кто поздравлял меня с каждым Днем Рождения, с тех пор, как узнал его дату. "А у меня есть для тебя подарок" "Да не гони" "Лови" Во вложенном файле - фотка очень красивого кольца. Я по приколу фотографирую свою кисть правой руки, потом в фотошопе "одеваю" себе обручку на безымянный палец, и кидаю ему ответку. Шента прислал мне свой "Йес", и в тот же день объединил две наши аватарки в одну.
  -Ну-ну... Хочу тебе сказать, что пользуйся ты своей фотографией, а не аватаркой, то вполне возможно...
  -Шента, "если бы да кабы, да во рту росли грибы"... Давай предадимся нашим воспоминаниям о совместной бурной деятельности в другое время и в другом месте. ОК?
  -Ах да, чуть не забыл - твоя вечеринка...
  Поворачиваюсь к остальным присутствующим:
  -Итак, с Альфой вы уже разобрались, гости дорогие. Что касается Арины Надродной, то пробыла я в этом высоком звании всего лишь два первых года своей жизни из-за маниакальной склонности Всеволода к моему похищению, проявившейся у него в первый раз в семилетнем возрасте, и повторившейся чуть больше месяца назад.
  Сева резко меня перебивает:
  -Хватит, родная, здесь и без тебя каждый отлично знаком со всеми моими маниакальными склонностями.
  "Родная"? Ух ты! Язвить изволит? Это - что-то новенькое...
  Но в одном он прав - "show must go on".
  -От вступительно-ознакомительной части вечеринки, мы с вами плавно переходим к непосредственно вечеринке. Здесь мы с вами - сами себе прислуга. Так что прошу всех за стол - наполняйте ваши тарелки и бокалы, и готовьтесь пить больше, чем есть.
  Все с явным облегчением приступают к вполне привычной для них процедуре в ходе абсолютно непривычной для них вечеринки Самого Всеволода ибн Надродного и его новоявленной сестры...
  
  О-о-о... Не-е-ет... Как же мне плохо... Боже мой, я столько раз читала про похмелье, столько раз наблюдала его у других людей, но и представить себе не могла, что это на самом деле так ужасно...
  Я даже не пытаюсь пошевелиться, потому что боюсь, что меня вытошнит прямо в кровати...
  С закрытыми глазами мне кажется, что я нахожусь в каком-то диком аттракционе - вертушке, а держать их открытыми мне невыносимо из-за мгновенно разъяряющейся боли в висках...
  Но самое ужасное, что, помимо физических терзаний, я испытываю еще и муки совести из-за того, что весь вчерашний вечер сохранился в моей памяти в виде отрывочных картинок...
  Ну, не весь вечер - это я загнула... Например, я отчетливо помню, как провела несколько конкурсов. Особенный успех был у того, в котором ребятам надо было разделиться на команды и угадывать эмоцию своего участника, которую ему загадывала показать команда противника. Сева был арбитром, который пресекал любые попытки жульничества. Его соРодичи настолько привыкли пользоваться для определения эмоций своими Силами, что с трудом распознавали гнев, радость, отвращение, не говоря уже о том, чтобы отличить любопытство от заинтересованности, голод от желания, удивление от страха... Я смеялась до слез над их беспомощными попытками добавить к своей мимике жесты и звуки (что было категорически запрещено!) ... Еще мы решали ребусы и головоломки, разгадывали шарады, прыгали, пили (в меру), пели (без меры)... в общем, моя вечеринка к своему завершению подошла на Ура!!!...
  У-у-у... Точно - во всем виноват треклятый Шента. Это он предложил мне продолжить веселье. Мне бы стоило остановиться, мне бы надо было ему отказать, но... я решила растянуть, охватившее меня, состояние эйфории...
  Стук в дверь болью отзывается в моей голове:
  -Госпожа, к Вам посетитель.
  Мой голос звучит, как у измученного пытками человека:
  -Скажи ему, что я умерла, и что приглашение на свои похороны пришлю ему позже.
  Элена пискнула, и я открыла глаза, чтобы увидеть, что причиной этого писка был резко отодвинувший ее в сторону Адам.
  -Арина, у тебя через час запись.
  -Отмени ее. Скажи всем, что у богини сегодня выходной, или скажи им, что богиня заболела, или скажи им правду - богиня вчера "перепил".
  Адам присаживается рядом и тихонько хихикает, из-за чего получает мое замечание:
  -Нехорошо смеяться у смертного одра...
  Я чувствую, как он стягивает с меня одеяло, и просовывает под меня свои руки:
  -Иди ко мне.
  Что он делает? Он что, хочет, чтобы я своим алкогольным отравлением испачкала ему всю рубашку:
  -Адам, прекрати глумиться над моим хладным трупом, и положи его на место.
  -Да нет, милая, ты сейчас выглядишь так, что в гроб краше кладут. А запашок перегара от тебя похлеще, чем вонь разложения в морге.
  Каждый произнесенный им слог для меня равносилен колокольному звону:
  -Не кричи, зачем так кричать?
  -Все, больше не буду.
  Эти слова мой мучитель произносит почти шепотом. Куда он меня несет, что ему от меня надо?
  -Адам, кладбище в другой стороне.
  Он улыбается, и шепчет:
  -Давай сначала приведем тебя в подобающий для отпевания вид.
  Заносит меня в ванную, и аккуратно ставит на колени возле унитаза. Я не успеваю ни глазом моргнуть, ни вдохнуть, как его палец оказывается у меня во рту, и резко давит на мою гортань. А что бы любой другой сделал на моем месте? Вот и я не стала исключением из этого правила - шумно вырвала, одним разом освобождая свое нутро от всего того, что в нем не успело перевариться...
  Начинаю всхлипывать от стыда и смущения:
  -Говорил же мне муж: "Не пей, козленочком станешь".
  Адам поворачивает к себе мою голову, и аккуратно обхватывает мое лицо руками, вытирает с моих щек слезы:
  -Ариночка, успокойся, все хорошо - тебе нечего смущаться. Сможешь самостоятельно принять душ, или позвать служанку?
  -Сама.
  Адам помогает мне встать, и оставляет одну.
  Пока я принимаю водные процедуры, мой, слегка просветленный, мозг пытается сложить из паззлов единую картинку того, что происходило в "злачном месте"...
  
  -Альфа, да ты шутишь! Ты ни разу не была в ночном клубе?
  -Мне сразу идти к позорному столбу, или погодить пока?
  -Так, ребята, этот ее пробел надо восстановить сегодня же. Кто с нами?
  Севе было некуда деваться - я губами беззвучно напомнила ему "залог", и он, нехотя, согласился. Из всех остальных к нам присоединился только Адам.
  -Ребята, а что, "боги" могут посещать подобные заведения?
  -На том, уровне, на который мы отправляемся, да, потому что там мы - не боги.
  Нет? Странно, но я решила пока не углубляться в эту странность, потому что заранее дала себе обещание ни на кого не давить, чтобы моя настойчивость не привела их к выводу о настоящей причине моего дружелюбия.
  Мы долго едем в межуровневом лифте, который здесь, в подземном царстве моего брата, двигается не только вертикально, но и горизонтально.
  Во время нашей поездки, я позволила себе затронуть интересующую меня тему:
  -А почему так получилось, что Мирный расположен высоко в небе, а Священный - глубоко под землей.
  -Что, ассоциации про рай и ад замучили?
  -Нет, Адам. И, предвкушая твой следующий вопрос, хоть я и считаю ваш Род большой занозой в Заднице человечества, но при этом не соотношу вас к демонам, ровно, как и другой Род - к ангелам. Все это - глупые условности.
  Сева решает ответить на мой вопрос:
  -Человечество предвидело два основных вида Катастроф. Условно назовем их "Земля" и "Космос".
  -То есть, в случае, если надвигается катастрофа "Земля", то люди прячутся в небе, а если в Космосе, то под Землей?
  -Не совсем "прячутся", но общую суть ты уловила. Под Израилем на момент принятия моего решения, уже существовал небольшой город. Мы провели расчеты и решили, что он идеально подходит, как основа для строительства Священного. Кстати, он и Мирный - это часть Проекта, в котором ты, по собственной глупости, решила принять участие.
  -Давай обойдемся без обсуждения моего интеллектуального уровня.
  -Хм, хорошо. Так вот, тот Проект развивался в трех направлениях: Заморозка, Ковчеги и Клон-основы.
  -Заморозка была направлена на то, чтобы сохранить вид людей на случай Армагеддона, а Мирный и Священный, по всей вероятности, были так называемыми Ковчегами?
  -Да. Те, кто был бы выбран на роль выживших после Армагеддона, должны были находиться в Состоянии именно в этих Ковчегах. Там же должны были располагаться все образцы Клон - основ, необходимые для восстановления Земной флоры и фауны.
  -Почему же я и другие участники Плана были Заморожены в бункерах?
  -Потому что часть Проекта "Ковчеги", начала развиваться много позже. Кстати, мы провели небольшое расследование, и вот к какому выводу пришли. Вы втроем пережили Состояние именно из-за того, что кто-то, по неизвестной нам причине, изменил на ваших капсулах срок Заморозки.
  -Но ведь нас всех должны были Разморозить через двадцать лет, не взирая на показатели хронометра. Почему это не случилось?
  -Арина, все, кто на том этапе владел достаточной информацией о Проекте, погибли в авиакатастрофе. А те, кто остался в живых, не имели ни малейшего представления о том, где расположены бункеры. Никого из сорока, точнее, сорока одного, участника той первой и последней Заморозки, или не смогли найти, или же о них попросту забыли.
  -Кто подстроил авиакатастрофу?
  -Мои люди.
  -Зачем? Ты был против Заморозки?
  -Нет, я был против исследований в области эмоций, которые проводились параллельно с Проектом, причем на его средства. Эти знания должны были погибнуть вместе с теми, кто был хоть как-то в них посвящен.
  -Почему наша Заморозка стала последней?
  -Потому что мы взяли Проект под свой контроль на этапе Ковчегов. А нас интересовали только эти города и больше ничего.
  -Потому что вы знали, что виду людей ничего не угрожает?
  -Ну да. Мы последние, кто заинтересован в уничтожении этого вида из-за того, что, в случае их вымирания, мы тоже не сможем продолжить свое существование.
  -А кто просчитал период хаоса, необходимый для того, чтобы ТАК сократить численность человеческой расы?
  -Мы.
  -Именно тогда вы потеряли общую Цель с другим Родом?
  -Нет, это случилось еще на этапе создания ГЭСа.
  Лифт останавливается, и Шента восклицает, копируя манеру голосового сообщения бортпроводника при посадке самолета:
  -Спасибо, что воспользовались услугами нашей авиакомпании.
  
  На входе стоят два огромных лба, и преграждают нам дорогу к двери со словами:
  -Мест нет.
  Адам шепнул мне на ухо: "Смотри, как действует профессионал", - и подошел к ним вплотную.
  Не станет же он с ними драться за право войти туда? О каком профессионализме он говорил?
  Шента наверняка уже включил свою Силу, потому что незамедлительно дает мне тихие разъяснения:
  -Не удивляйся и не переживай - Адам сейчас будет влиять на их эмоции.
  -Как?
  -Элементарно, Ватсон. Если ты видишь доминирующую эмоцию (в данном случае это - их тупая решимость), то передаешь им противоположную - свое сомнение. Вот и все.
  -Передаешь?
  -Конечно, потому что эмоции - заразительны по своей природе. К примеру, ты попадаешь на концерт группы, которая тебе совершенно не нравится, но уже через несколько минут заряжаешься восторгом поклонников этих исполнителей. После концерта ты выходишь на улицу, и сама себе удивляешься - и с чего это я так прыгала и визжала? А ответ заключается в том, что твой эмоциональный фон попал под влияние настроения подавляющего большинства поклонников.
  Точно - ведь то же самое происходит и на демонстрациях, и в намоленных местах, да повсюду, где присутствует большое скопление определенно настроенных людей.
  -Но ведь твой пример - это влияние толпы, а здесь - только один Адам.
  -Арина, он - Родич. Его эмоция равносильна эмоциям сотен человек.
  -Понятно.
  "Лбы" уже переминаются с ноги на ногу, в нерешительности смотрят друг на друга "ну и что, их же всего четверо - приткнутся где-нибудь... да и хозяин все равно ничего не узнает". Более эмоционально податливый из них говорит: "Проходите",- и мы, с моими спутниками попадаем в сюрреалистическую какофонию, сплетенную из игры света и звука.
  Огромный двухуровневый, разделенный на зоны, зал... Сева берет меня за руку и ведет сквозь танцующую толпу сразу к барной стойке. Орет мне в ухо:
  -Пить будешь?
  Отвечаю, стараясь перекричать эту ненормальную музыку:
  -Да, виски!
  Я оказываюсь зажатой между барной стойкой и Севой, руки которого лежат на столешнице по бокам от меня. Уютненько-спокойненько... когда за твоей спиной стоит твой брат.
  Кто бы мог подумать, что именно эти чувства я буду испытывать по отношению к тому, кто меня похитил и держит в заложницах... Ха-ха-ха... Стокгольмский синдром отдыхает!!!
  Возможно, эти чувства возникли благодаря Севиному влиянию на мой эмоциональный фон? Поворачиваю к нему голову:
  -Только чур правду!
  -Что?
  -Это ты заставляешь меня чувствовать себя защищенной?
  -Да я вообще отключил свою Силу, как только мы вошли сюда.
  -Почему?
  -А тебе бы понравился проходящий через тебя шквал похоти, возбуждения, злонамерения и жестокости?
  Ну да, наверное, большинство из здесь присутствующих сейчас излучают именно эти эмоции.
  -Почему они меня не заражают?
  -Все впереди, не переоценивай себя. Только у тебя они будут видоизменены в соответствии с твоими моральными нормами, вот и все.
  
  Мы не успели допить наш виски, как возле нас материализовался довольный собой Адам:
  -А вот и я. Идите за мной - мы с Шентой уже заняли столик на втором этаже.
  Я делаю очередной глоток, и кричу ему:
  -Так вроде ж все было занято.
  Адам наклоняется над плечом моего брата, чтобы сказать мне прямо в ухо:
  -Так вроде и я - не пальцем деланный. Присмотрел столик, усилил похоть у сидящих за ним, и они быстренько побежали искать себе место для сексуальной разрядки, чтобы облегчиться.
  Мне бы следовало сделать ему замечание, и сказать ему, что так поступать по отношению к людям нельзя, но решила пока "не метать бисер перед свиньями", и перенести обсуждение его методов на другое время и в другое место.
  
  Шента спрашивает:
  -Тебе достать косячок?
  -Чего?
  -Блин, Альфа, лови момент, пока ты еще Носитель, и можешь кайфовать от наркоты. А то пройдешь свое Предназначение, и ту-ту... твой поезд ушел. Да ты че так смотришь на меня? Ты что не знала, что на Родичей ничего, кроме алкоголя не действует?
  -Во-первых, я не задавалась подобным вопросом. А, во-вторых, никогда раньше не курила травку.
  -Парни, вы такое видели? Это ж кого к нам занесло? Арин, я же тебе документы для колледжа справлял. Ты его вообще закончила?
  -Конечно, да.
  -Как же ты умудрилась проучиться в колледже и не попробовать наркоту? Да это же все равно, что выпуститься из него девственницей.
  -Ха, в точку.
  Все три пары глаз уставились на меня в недоумении...
  Ну и пусть себе пялятся. А я не считаю, что этот факт моей биографии может быть отнесен к разряду моих недостатков. Не удивительно, что ни одна из насаждаемых ими религий, не несет в себе хоть какие-то нравственно-этические нормы и гуманистические идеи. Все дело в том, что те, кто придумывают эти самые религии, ими не страдают...
   Хм, может, и правда стоит попробовать... Кому от этого будет хуже? Здесь со мной - Сева, и он не позволит, чтобы эта моя проба имела для меня какие-то дурные последствия. Или позволит? Не-е-е.... Никогда... Ни за что... Дура самоуверенная... Ага, вся в брата...
  -Шента, бегом, пока я не передумала.
  Влад срывается из-за стола с громким возгласом:
  -Вот это я понимаю - наш человек.
  Да, Сева был прав, когда говорил, что я все равно поддамся общему эмоциональному настрою. Чем же еще объяснить себе мое согласие на то, чтобы попробовать наркотики, к которым меня никогда раньше не тянуло.
  Адам протягивает мне стакан с виски:
  -Еще?
  -А почему нет? Я уже, сдается мне, на все готова.
  -На все?
  Сева резко осаждает своего Родича:
  -Адам.
  Тот, на кого только что гаркнул мой брат, поднимает в извиняющемся жесте свои руки, и говорит:
  -Уже и пошутить нельзя.
  Шента нарисовывается так быстро, что я не успеваю поднести к своим губам стакан:
  -Вот, Арина, держи...
  Я смотрю на то, что он мне протягивает, и спрашиваю:
  -И что с этим надо делать?
  Адам пересаживается ко мне:
  -Смотри и учись.
  Мой брат делает ему непонятное для меня предупреждение:
  -Только без паровозика, понял?
  -Сева, да один только разок.
  -Я когда-то что-то повторяю?...
  
  ...Выключаю душ, медленно ступаю на пол, и начинаю вытираться. Слышу за дверью Адама:
  -Арина, ты уже оделась?
  Снимаю с крючка свой халат, натягиваю его на себя, и отвечаю настолько громко, насколько мне позволяет моя непрекращающаяся головная боль:
  -Да.
  Мой непрошенный помощник заходит в ванную, и берет меня на руки.
  -Адам, зря напрягаешься - денег у меня на то, чтобы отплатить тебе за твои старания, все равно нет.
  -Могу взять натурой.
  Я безвольно кладу ему на плечо свою голову, и тихо говорю:
  -Только не говори мне, что ты страдаешь некрофилией.
  Он опускает меня на диван, и нежно то ли просит, то ли обещает:
  -Ариночка, потерпи еще чуток, сейчас тебе станет легче.
  И почему он так добр ко мне? Может, помогая мне, он пытается повысить свой кредит доверия у Севы? Не знаю...
  -Вот это надо съесть полностью.
  Я смотрю на содержимое тарелки, и начинаю хныкать:
  -И не проси даже - меня опять вывернет наизнанку, если я проглочу хоть одну ложку этой гадости.
  -Это - не гадость, а лучшее для таких случаев, лекарство. Не упрямься.
  Моя голова медленно мотается из стороны в сторону, не давая руке Адама запихнуть в меня это "лекарство".
  -Арина, открой рот, быстро.
  Фу, какой грубиян!!! Я кривлю свои губы, но при этом все-таки размыкаю их, чтобы открыть ему доступ в свой рот. Еще какое-то время не решаюсь проглотить суп, страшась непредсказуемой реакции моего желудка. Адам делает мне замечание:
  -Может, хватит полоскать супом рот? Он не для этого предназначен.
  Мне удается совершить глотательное движение и... о, чудо - никакой бури... жидкость спокойно идет по моему пищеводу, как к себе домой.
  -Сейчас докушаешь, и баиньки. А когда проснешься, то от похмелья и следа не останется.
  -Первый раз - он трудный самый.
  Адам удивленно смотрит на меня и уточняет:
  -Что именно?
  -Впервые в жизни страдаю от похмелья.
  Он мягко улыбается:
  -Ничего, в следующий раз будешь знать свою меру...
  
  Меру? Вчера я ее точно оставила у входа в клуб!
  ... Мальчики отказались идти со мной на танцпол. Я показала им мимикой свое неудовольствие, и побежала танцевать в гордом одиночестве.
  Музыка струится по моему телу, и мне только и остается, что подчиняться ее ритму... Не-ет... Все-таки, кайф от танцев для меня несоизмеримо больший, чем от наркоты... Ну, покурила я травку, ну похихикала над рассказанными мной и мне анекдотами, и все... на смену моему безудержному веселью пришла какая-то пустота. Танцы же заряжают меня и без остатка, и без устали...
  Слышу у себя над ухом чье-то "цыпа-цыпа-цыпа", и не успеваю обернуться на этот чужой голос, как кто-то больно щипает меня за попу. Я автоматически отталкиваю от себя обладателя этой наглой руки, и делаю попытку шагнуть в сторону, но этот придурок обхватывает меня, и не дает мне возможности пошевелиться.
  Его повторяющиеся "цыпа" меня не пугают, но дико раздражают, его сильный захват меня не злит, но выводит из себя.
  -Убрал от нее руки. Быстро!
  Сева, ну наконец-то! Ну, почему так долго? "Цыпаговоритель" успевает нагло ответить: "А то что?" перед тем, как начать издавать какие-то булькающие, сами в себе захлебывающиеся, звуки.
  Сева притягивает мое освобожденное тело к себе, и уводит с танцпола. Я пытаюсь обернуться, но мой брат не дает мне такой возможности...
  
  ...Я уже почти доела, как в комнату бесцеремонно входит улыбающийся во весь рот Шента:
  -Привет пьянице и грозе проституток.
  "Грозе проституток"? Ой... точно, а я и забыла... и зачем только Шента мне об этом напомнил?...
  -Надо срочно поставить на моем этаже охрану, а то вы все, смотрю, взяли себе за моду ходить по нашему дому, как по своему собственному. Я уже про наш парк молчу...
  -Эй, что с настроением? Вчера перебесилась, да? Ну не дуйся, я тебе за то, что мы облюбовали твой парк, опохмел принес.
  И показывает мне... бутылку виски. Один ее вид сводит все мои внутренности узлом, и мне приходится приложить усилия, чтобы не дать, только что съеденному супу, вылезти обратно. Адам резко говорит соРодичу:
  -Влад, убери.
  -Да бросьте вы, это же золотое правило - чем калечим, тем и лечим.
  Мне приходится несколько раз глубоко вздохнуть, прежде чем разрешить себе произнести ему свой ответ:
  -Ты нам главное скажи, чем твою голову в детстве покалечили, чтобы мы получили представление о том, чем ее теперь лечить.
  Владу все нипочем:
  -Ты еще скажи, что это я виноват в том, что ты вчера так разошлась?
  Конечно он, а кто же еще? После разборок с проститутками, которые приняли меня за ту, которая посягает на их рабочее место, и при этом не собирается за него платить, Шента предложил мне "под занавес" устроить соревнование...
  
  -А слабо Арине Сергеевне сыграть со мной в литрбол?
  Я оборачиваюсь на Севу, и вижу на его лице, мол "ты уже - большая девочка, и решай себе сама".
  -Какие правила?
  -Ставим два ряда стопок, наполненных виски. Пьем поочередно. Кто свалится под стол первый, тот и проиграл.
  -А если никто не свалится?
  -Тогда - ничья.
  -По сколько стопок?
  -Думаю, по десять - в самый раз.
  После пятой я уже ничего не помню... Нет, я еще помню то, как Сева укладывает меня на кровать и приказывает Элене меня переодеть....
  
  -Шента, ты хоть скажи, кто победил?
  -А ты что, не помнишь? Совсем ничего не помнишь? А как же наш первый поцелуй? Ну, его-то ты уж точно не могла забыть!
  Поцелуй? Я целовалась с Шентой? Не-е-е-т, только не это!!!
  Адам хмуро смотрит на Влада, и говорит ему с издевкой в голосе:
  -Арина столько не выпьет, чтобы с тобой целоваться.
  Шента ехидно смеется:
  -Ты что, мне поверила? Эк я тебя подловил!
  Вот зараза... Я же чуть с ума не сошла... Получи мою ответку:
  -Да, рыбак ты хороший. Жаль только, что это - твое единственное достоинство.
  Влад спокойно оглядывается по сторонам:
  -Слушай, а прикольная у тебя темница. Готов разделить с тобой все тяготы твоей неволи.
  -Шента, да я бы с тобой и свой гроб не согласилась разделить, не говоря...
  Я прерываюсь и невольно вздрагиваю, услышав голос брата:
  -Всем привет. Арина, как самочувствие?
  Да как-то так:
  -Теперь, когда все свидетели моего вчерашнего позора в сборе - хуже некуда.
  Адам встает с дивана, освобождая место для Севы. Мой брат присаживается рядом со мной, берет мою ладошку в свои руки, и начинает ее мягко массировать. У-у-у... как приятно... а если я его попрошу и про вторую не забыть, он мне не откажет?
  -Сева, мне так стыдно. Прости меня, пожалуйста.
  -Ты уже сама себя наказала, так что я не собираюсь усугублять твое состояние, - и обращается к соРодичам, - Для вас запись никто не отменял.
  Адам с Владом выходят, не прощаясь, и мы остаемся с ним наедине:
  -Ты только маме ничего не говори о том, как я вчера напилась.
  Сева громко хохочет, обещает сохранить это в тайне от родителей, и переносит меня на кровать:
  -Постарайся поспать, глупая моя сестренка.
  Целует меня в лоб, и покидает мою комнату...
  
  
  
  Глава 6. Принцесса и дракон
  
   Дни, недели, месяцы без моей девочки
  Часы, минуты, секунды... без моей девочки... протестуют против законов физики, растягиваясь до бесконечности, чтобы давить на меня не своей тяжестью (они же - невесомые), а своей продолжительностью...
  Те же секунды, минуты, часы, которые я провожу с Хардом... тоже протестуют, но с точностью до наоборот - они пролетают мимо, оставляя после себя ощущение незавершенности...
  -Привет, малыш.
  Мой сын тянется ко мне, и я забираю его у Никиты.
  -Ну что, Хард, чем сегодня займемся?
  Ники протягивает мне сумку:
  -Я пока с Виленом потусуюсь.
  -Да, хорошо. Э-э...Х-м...Э-э
  Он прерывает мои "э-э":
  -У Арины все путем - не волнуйся.
  Теперь моя стандартная просьба:
  -Попроси ее приехать с Хардом в следующий раз.
  -Позвони и сам попроси.
  -Ты же прекрасно знаешь, что она не отвечает на мои звонки.
  Никита отводит свой взгляд:
  -Прости, Рэд, но я тебе ничем помочь не могу, - и с этими словами выходит из комнаты.
  Хард хлопает меня по щеке, требуя моего внимания. Я ставлю на ножки своего маленького вундеркинда, и спрашиваю:
  -Ну что, придумал?
  Он кивает, и показывает мне в сторону сложенных в стопку детских книг.
  -Хочешь, чтобы я тебе почитал? Не вопрос...
  И веду его за ручку к дивану. Смотрю, как он ловко взбирается на него, и уточняю:
  -Что, опять про принцессу, которую украл злой дракон?
  Хард делает нетерпеливый жест, мол, "что за глупые вопросы, папа?". Я улыбаюсь ему, и беру в руки нашу дежурную сказку. Чем она ему так нравится, почему он так внимательно ее всегда слушает? Мой сын пальчиками делает в воздухе хватательное движение "дай мне", и я передаю ему книжку, присаживаясь рядом с ним.
  Первая картинка изображает ярмарочную площадь, заполненную смеющимися людьми, торговцами и скоморохами.
  Я начинаю рассказывать по памяти известную мне до последней запятой сказку: "В некотором царстве, в некотором государстве..." Хард прикладывает к моим губам свой пальчик, и я замолкаю.
  Пока он листает страницы, я беру с тумбочки игрушечного мишку, которого Бэмби сшила еще до рождения нашего малыша...
  -Рэд, посмотри, какой он смешнючий получился. Ну, посмотри, тебе что, не нравится?
  -Очень красивый.
  -Нет, любимый, очень красивый - это ты, а он - просто смешной симпатяга...
  Мой сыночек кладет мне на руку свою малюсенькую ладошку, и я отключаюсь от своих воспоминаний:
  -Что, мой хороший? Хочешь, чтобы я продолжил рассказывать сказку?
  Хард отрицательно качает головой, откладывает книжку со своих колен на диван, и протягивает ко мне свои маленькие ручонки. Я подхватываю его, и прижимаю к себе... Его пальчики гладят мне волосы, его щечка прижата к моей, и мне так приятно ощущать его маленькое тельце в своих руках, что хочется продлить эти мгновения до бесконечности. Даже моя боль-хозяйка превращается из острой в ноющую.
  -Сыночек, сыночек мой любимый. Мне так плохо без твоей мамы, я так виноват перед твоей мамой. Мне надо было каждый день говорить ей о том, как сильно я ее люблю, как я безумно ее люблю.
  Рэд, нашел, кому изливать свою душу... Семимесячному сыну? Он же еще - совсем кроха, и ничего не понимает...
  Хард копошится в моих руках, высвобождаясь из моих объятий: "Папа"... Мне послышалось? Он сказал "папа"? Я отодвигаюсь от него:
  -Ты что-то сказал?
  Его недетский взгляд уже давно перестал выводить меня из равновесия. Сын немного хмурит бровки и говорит:
  -Папа.
  Стоп, а дети в таком возрасте разговаривают? Надо с кем-то посоветоваться по этому вопросу. Мой малыш до сегодняшнего дня вообще не произносил ни одного членораздельного слога, да он же даже не гулил, как другие младенцы, к большому огорчению Бэмби.
  Пока я, в замешательстве, перебираю тех, с кем смогу поделиться своими опасениями по поводу нормальности этого "папа", мой сын показывает мне пальчиком на какую-то картинку. Я немного меняю положение своего тела, чтобы рассмотреть ее. На ней изображена принцесса, рыдающая в пещере дракона.
  Мой сыночек отрывает от картинки свой взгляд, и я вижу скопившиеся в его глазках слезки.
  -Хард, ты чего, малыш? Ты что, плачешь?
  Это настолько же ненормально для него, как и его "папа". Мой сын никогда не плачет, никогда не капризничает. Если ему что-нибудь нужно, или его что-нибудь беспокоит, он терпеливо показывает это до тех пор, пока его не поймут.
  Хард тычет пальчиком в принцессу и спрашивает:
  -Папа спасет?
  Я в панике подбегаю к оставленной Никитой сумке, нахожу в ней детские салфетки, возвращаюсь к дивану и вытираю мокрые от слез щечки сына.
  -Маленький мой, если тебя так расстраивает эта сказка, то мы больше не будем ее читать.
  Хард тихо всхлипывает и повторяет свой вопрос:
  -Папа спасет?
  Я только сейчас понимаю, что дважды произнесенное моим мальчиком "спасет" имеет абсолютно правильное фонетическое звучание.
  -Так, племянник, а нас ты в свою игру принимаешь?
  Вилен, как всегда, посылает свой голос впереди своего тела.
  Я не оборачиваюсь на шум шагов вошедших в комнату парней. Продолжаю утирать непрекращающиеся слезы Харда. Никита появляется возле дивана раньше Вилена:
  -Племяш, ты чего?
  Я, не скрывая шок в голосе, пытаюсь объяснить:
  -Он смотрел картинки, потом сказал "папа", потом сказал: "папа спасет?", и заплакал. Ники, Вил, это нормально? Ники, это его первые слова?
  -По ходу - да.
  -Ребята, представляете, его первое слово - "папа". Это же здорово, правда? Хард, сынок, а теперь скажи "мама", ну, пожалуйста, не плачь и скажи "мама".
  Всхлипы моего сына перерастают в громкие рыдания. Я не успеваю сообразить, что вызвало в нем этот приступ истерики, как Никита уже подхватывает его на руки, убаюкивает и говорит:
  -Все, Хард, успокойся, все. Поехали домой, нам пора домой.
  И тут мы слышим сквозь его рыдания, следующую порцию его слов:
   -Бабушка спасет? Дедушка спасет?
  Хард смотрит своими заплаканными глазенками на каждого из нас по очереди:
  -Ники спасет? Вил спасет?
  Никита уезжает с моим сыном, а я еще долго сижу на полу, привыкая к постепенно растягивающимся единицам времени...
  
  Мою грудь сжимают тиски тупой боли, мое горло привычно сведено судорогой, мои легкие все время работают на износ, требуя необходимое им количество воздуха, а мой мозг способен только на одну мысль - мысль о БЭМБИ.
  Мне хочется дать возможность моему телу и голове отдохнуть от ощущения постоянного внутреннего пламени, но я не знаю, как это сделать.
  Не знаю чем забыться, не знаю, в чем забыться, но знаю точно, что ни с кем забыться не смогу до конца своих дней (плавали - знаем).
  Я люблю, люблю, люблю...
  Девочка моя, будь счастлива, только будь счастлива... ради себя... ради нашего сына....
  
  Как же больно!!! Ох-х, почему же так больно - ведь я уже должен был свыкнуться с этой болью...
  Почему же она все еще острая, как бритва? Когда она, наконец, притупится?
  
  Мне кажется, или в комнате кто-то есть? Поднимаю голову с прижатых к моей груди колен, и пытаюсь оторвать свою задницу от ковра.
  -Сиди, чел, не вставай.
  Супер, мой тесть решил навестить меня, чтобы в полной мере полюбоваться моими страданиями... И зачем ему это понадобилось? Может, он относится к разряду эмоциональных садистов, получающих удовольствие от ощущения чужих душевных страданий?
  Я идентифицирую по источнику голоса, местоположение Сергея в комнате, и молча жду, уставившись на это место в пространстве, когда он отключит свой Иллюзор. Но, когда обладатель голоса становится видимым, то он оказывается уже в двух шагах от меня.
  -Я присяду?
  Отец моей любимой взглядом показывает на пол возле меня. Я приглашаю его жестом, и, вдруг ощущаю, как место моей боли занимает паника:
  -Бэмби? Хард?
  Он делает неопределенное, но успокаивающее меня, движение головой, и присаживается рядом со мной, затем как-то... непонятно вздыхает и говорит:
  -Мы видели в модели будущего Вилена то, что должно произойти здесь уже через две минуты. Я сейчас опять активирую свой Иллюзор, потому что твой брат не должен знать о моем присутствии. И, Рэд... поверь, мне очень жаль... поверь, что я очень хорошо тебя понимаю... и, поэтому, мне очень жаль...
  А у меня нет сил съязвить по поводу того, что эти его слова - непонятно кому нужная ложь, и что он всегда подчеркивал свое отрицательное отношение к браку его дочери, и что на самом деле он думает примерно следующее: "как я рад, что у моей дочери, наконец, открылись глаза, и она поняла, что ты ей - не пара".
  
  Когда мой брат входит в комнату, мне все-таки удается переместить свое непослушное ноющее тело в ближайшее кресло.
  -Рэд, надо поговорить...
  -Говори...
  -Только пообещай, что не взорвешься, и дашь мне возможность закончить.
  -Не обещаю, потому что это зависит от того, что ты хочешь мне сказать.
  Мой брат садится в кресло напротив, и сообщает мне на одном дыхании:
  -Бэмби не ушла от тебя.
  -Что?
  -Рэд, подожди, ты сначала выслушай меня. Когда рабы убирали твою комнату после погрома, они нашли на полу МЦД, и принесли его мне. Это был не мой Дивайс, и я решил, что он принадлежит тебе, но... прежде, чем отдать его тебе, я решил прослушать последнюю запись. Вот - видишь дату и время?...
  Голос Бэмби? "Дивайсик, ну хороший мой, ну включись, пожалуйста. Да не будь же ты таким противным и помоги мне сегодня соблазнить собственного мужа... Дивайсик, ну, не жадничай, я же знаю, что в тебе хранится хорошая музыка моего родного века.... Ах, ты так, ну и ладно, обойдусь как-нибудь без этого "чуда" вражеской техники.... Ой-ой-ой,... почему же так сложно? Ага,... как-то так... Рэд, прикинь, Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ.... Нет, что за "прикинь"? Почему не сказать просто: Рэд, я тебя люблю, но я очень испугалась, когда решила, что ты ко мне охладел, и поэтому, опять прикинулась немой дурочкой.... Ты же знаешь, этот мой пунктик - чуть что, так сразу закрывать свой рот на замок.... А по поводу того, что случилось прошлой ночью... Причина и следствие все те же - из-за твоего "любимая", я заплакала от умиления,...а ты так стремительно вскочил, что я растерялась, и из-за этого растеряла все слова, чтобы остановить тебя, и чтобы объяснить тебе причину своих слез. Уже лучше... Ой-ой-ой, а если он скажет, что не любит меня, а что, если он скажет, что так будет лучше для меня, если я буду без него... Ой-ой-ой, а вдруг у него кто-то есть? ... Бэмби, никаких страхов, ясно? Никаких страхов, потому что они - обратная сторона темной силы. Так, теперь садись и законспектируй все то, что ты будешь говорить своему мужу... Рэд, я..."
  У меня в голове происходит что-то непонятное. Я же должен сейчас радоваться и прыгать от счастья:
  -Вилен, где БЭМБИ? Говори, где она, пока я не размазал тебя по стенке.
  -Рэд, слушай дальше...
  
  -Ил-лю-зо-ры А-тклю-чай!
  -Вы кто?
  -Итак, я вижу, что со зрением у вас все в порядке, а вот со слухом - пока не уверена. Я спросила, кто вы и зачем к нам пожаловали.
  -Мы... за тобой.
  -Та-а-к-с, больной, зрение, слух и речь у вас - в норме. А вот с головой, боюсь - серьезные проблемы. Но вы не волнуйтесь - я вам сейчас выпишу направление к невропатологу, и он вас обязательно вылечит.
  -Или ты идешь с нами, или мы все подождем здесь Прима вместе. Выбор за тобой.
  -Ну, спасибо, что даете мне право выбора.
  -Арина, отключи свой Кокон, и отдай его нам.
  -А мы, оказывается, знакомы?
  -Теряешь время... Мы убьем Прима, как только он войдет в эту дверь.
  -Арина, Транспорт настроен на тебя?
  -Да.
  -Веди меня к нему.
  -И куда же мы с вами на нем направимся, стесняюсь спросить?
  -Ты - на нашем, а я - с ней.
  -Да.
  -Арина, твой Иллюзор при тебе?
  -Да.
  -Подойди и дай мне свою руку.
  -Слушаюсь и повинуюсь.
  -Теперь включай свой Иллюзор, и веди меня к Транспорту.
  
  Моим легким опять не хватает воздуха, но уже по абсолютно другой причине:
  -Вилен, когда ты впервые услышал эту запись?
  Я встаю. Мой брат взывает к моему разуму:
  -Рэд, успокойся, возьми себя в руки, я тебе сейчас все объясню.
  -И на хера мне твои объяснения? Моя жена уже несколько месяцев находится неизвестно где... или тебе все-таки известно, куда ее отвезли?...
  -Брат, да убери ты свои руки, и выслушай меня, наконец.
  -У тебя есть ровно одна минута.
  -Ой, только вот давай без этих драматических эффектов.
  -Пятьдесят секунд.
  Он видит, что я не шучу, и говорит на одном дыхании:
  -Я сразу позвонил Никите. Он сказал, что Бэмби не в Мироном. Я спросил его, где она, а он сказал: "Без комментариев"... На все мои вопросы он потом только так и отвечал. В общем, я сел, подумал, и решил ничего тебе не говорить, пока не разберусь во всем сам. Рэд, вот что бы ты сделал? Да кучу глупостей ты бы натворил, но, в результате, ничего бы не добился. Я сопоставил имеющиеся факты, и пришел к выводу, что Бэмби отвезли в Обетованное Королевство. И опять я тебе ничего не сказал. Вот что бы ты тогда предпринял? Ага, ты бы сделал то, что хочешь сделать сию же минуту - собрать армию и вперед... э-ге-ге.... мы же теперь - умные, и знаем, где это Обетованное находится. Только ни к чему хорошему эта война бы не привела. Но ты бы меня не послушал тогда, не будь у меня четкого плана, правильно? А теперь, я придумал. Рэд, не дергайся - Никита каждый раз, когда привозил Харда, говорил мне, что Бэмби жива-здорова. Только, ты пойми, они же сделать ничего не могут. А мы можем, и мы сделаем... Рэд, братишка, да смени ты морду лица... Все хорошо - Бэмби тебя любит и...
  Я не выдерживаю, хватаю его за грудки, и рычу ему в его ухмыляющееся лицо:
  -Ты соображаешь, что говоришь? Ты сам себя слышишь? Да лучше бы она ушла от меня сама, чем ее ушли из нашего дома против ее воли!
  Он пытается отцепить от своей рубашки мои пальцы, и спокойно уговаривает:
  -Все-все, я понял, что сморозил глупость. Теперь ты готов выслушать мой план?
  Я делаю от него несколько шагов, и тяжело сажусь на пол:
  -Валяй, стратег недоделанный.
  -Без ложной скромности скажу, что для его составления мне пришлось обработать огромный объем информации...
  -Я все понял: "куска не доедала, ночей не досыпала", а теперь - ближе к телу...
  -Хм, ну, в общем, в Поднебесном Королевстве, проводятся традиционные ежегодные Игры. Так вот, мы с тобой едем туда, и я продаю тебя в рабство организатору этих Игр.
  -Ты что, Вил, с дуба рухнул?
  Он не обращает внимания на мою реплику, и продолжает:
  -Ты принимаешь участие в Играх, выходишь в финал и... попадаешь в Обетованное Королевство...
  -А теперь еще раз по порядку, как для особо одаренных.
  И Вил излагает мне свой план...
  
  За братом закрывается дверь, и в ту же секунду мой тесть деактивирует свой Иллюзор.
  Я не могу сдержаться, мне не удается сдержаться... Рэд, не дури... Да пошло оно все:
   -Как Вы могли? Почему она до сих пор там? Почему Вы бездействуете? Почему Вы не сообщили мне об этом?
  Перевожу дух, лишь после того, как исчерпываю список своих вопросов...
  Сергей выглядит... замученным и потерянным. Мне становится стыдно за то, что так набросился на него.
   Я что, считаю, что мне хуже всех? Да ему же тоже, поди, не сладко...
   -Рэд, мне очень жаль...
  Не выдерживаю, чтобы не огрызнуться:
  -Это я уже слышал.
  Он спокойно принимает мой выпад в свой адрес, и устало говорит:
  - Мы - не всесильные, пойми. И у наших возможностей есть определенные ограничения. Мира просчитала сотни моделей будущего, и все они показали, что наибольшая вероятность благоприятного исхода будет в том случае, если мы вообще не будем вмешиваться в ход событий.
  -То есть, вы мне не поможете?
  -Нет.
  -Какова вероятность у плана Вилена?
  -Наибольшая.
  -Какая?
  -Рэд...
  -Я спрашиваю - какая?
  -Почти десять процентов.
  Что?
  -Пойми, самое сложное заключается именно в просчете будущего отдельно взятого человека. Нам гораздо проще просчитать вероятность победы, к примеру, футбольной команды, чем боксера. Чем меньше факторов, тем больше вероятность отклонений. Ясно?
  -Да. А почему бы вам не просчитать будущее Арины?
  -Потому что это не работает с Родичами и Носителями. Более того, в тех событиях с людьми, в которых принимают непосредственное участие Родичи, модель не отклонится от нормы, и будет показывать то, что было бы, если бы этого вмешательства не было.
  -Почему вам просто не пойти туда?
  -Потому что мы не можем предугадать реакцию Всеволода на приближение наших Сил. Мы боимся, что ему окончательно снесет крышу, и он убьет Арину.
  -Откуда Никита знает, что Бэмби... жива-здорова?
  -Сева разрешает ей звонить маме.
  -Почему она не звонит мне?
  -Рэд... это сложно... в общем, Арина потребовала, чтобы ты не узнал о том, что с ней случилось на самом деле.
  -Почему?
  Сергей взрывается (к его чести, он и так слишком долго сдерживал свою натуру в разговоре со мной):
  -А ты как думаешь? Да она же боится за тебя, она же понимает, что ты жизнь за нее отдашь. Вот она и решила, что лучше тебе оставаться в безопасности, зная, что она ушла от тебя, чем...
  Я киваю головой:
  -Можете не продолжать. Бэмби в своем репертуаре.
  -Ага... вся в маму...
  
  
  
  
  
  Глава 7. Сон
  
  -Арина, я могу войти?
  -Да.
  Адам приветливо мне улыбается:
  -Я по поручению Всеволода. Он сказал принести тебе телефон, и подождать, пока ты поговоришь с мамой.
  -А где он сам?
  -На записи.
  Я сразу представляю себе ее результат - Сева (гневный или милосердный, или сочувствующий, или... в общем ровно с тем выражением лица, на которое по его мнению заслуживают сейчас люди), в искусно созданном, огненном, почти футуристическом свечении, кратко говорит заранее продуманные слова. И уже сегодня, во всех храмах Обетованного, появится записанная голограмма проповеди "Всевышнего Бога".
  Я не задаю лишних вопросов, с нетерпением выхватываю из протянутой мне руки телефон, и нажимаю на экран.
  -Ариночка, здравствуй.
  -Привет.
  -Как ты?
  -Все хорошо, не волнуйся. Мама, как там Хард?
  -Лучше всех. Растет, как на дрожжах... и, мне так кажется, что не сегодня-завтра, он сделает свой первый шаг.
   У меня спазмом сжимается горло - мой сыночек скоро начнет ходить, а я этого не увижу...
  Держись, держись, держись....
  Пусть Сила Адама и видит все мои чувства, но он никогда не увидит их проявления - велика честь...
  -Ариночка, солнышко мое, как ты себя чувствуешь?
  Мама пытается заполнить паузу, понимая, что меня необходимо отвлечь от мыслей о Харде...
  -Вчера опять легла сегодня.
  -Допоздна читала?
  -Ага... Мам, как там папа и... мальчики?
  -Все живы-здоровы, а остальное, как говорится, приложится.
  Адам жестом показывает мне, что время, отведенное мне для ежедневного разговора с мамой, истекло.
  -Мамочка, передавай всем привет, и поцелуй их от меня.
  -Да, доченька, обязательно.
  -Пока.
  -До завтра.
  Я возвращаю телефон Адаму, он внимательно смотрит на меня, и аккуратно говорит:
  -Арина, мне очень жаль...
  Я не даю ему возможности продолжить:
  -И каким местом я похожа на человека, которому требуется твое сочувствие? Адам, запомни раз и навсегда, я - не жертва. Понял? Так что засунь себе свою жалость...
  Ух ты, а ведь он не привык к подобному обращению:
  -Я не давал тебе повода так со мной разговаривать.
  -Зато я себе его дала!
  -В следующий раз вовремя возьми себя в руки, и промолчи.
  -Адам, единственное существо на Земле, которое способно на то, чтобы заткнуть мне рот - это я сама. Причем, я делаю это настолько виртуозно, что тебе и не снилось.
  Он подходит ко мне почти вплотную:
  -Арина, я так стараюсь заслужить твою дружбу и... благосклонность, но ты постоянно меня отталкиваешь. При этом я прекрасно вижу, что не противен тебе, что я тебе нравлюсь. Почему ты так непоследовательно ведешь себя со мной?
  -Потому что никто никогда не получит от меня то, что ты называешь благосклонностью.
  -Никогда не говори никогда.
  А-а-х, мое тело приятно завибрировало от его, сомкнувшихся за моей спиной, рук, от ощущения тепла его, прижимающейся к моей, груди. Он наклоняет ко мне голову, и тихо говорит, лаская своим дыханием мои губы:
  -Вот видишь - совсем нестрашно.
  Я умоляю его шепотом, потому что не могу нащупать свой переключатель громкости голоса:
  -Отпусти меня... отпусти меня.
  Его язык и губы уже исследуют местечко на моей шее возле мочки уха, он отрывается на мгновение, чтобы нежно сказать:
  -Расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.
  Как приятно... так и хочется расслабиться, так и хочется ощутить его и на себе, и в себе... Бэмби, Бэмби, возьми себя в руки... разберись со своими гормонами, пока они не разобрались с тобой.
  Мой шепот превращается в жалобный писк.
  -Нет, пожалуйста...
  -Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.
  Он слегка закидывает мне голову, и увлажняет своими поцелуями разгоряченную кожу на моих щеках и шее. Я об этом пожалею... если я сейчас поддамся искушению, то обязательно об этом пожалею...
  Пытаюсь протестовать, но лишь громко всхлипываю:
  -Н-е-е-е-т... ника-ко-го... же-ла-ния.... н-е-е-е-т.
  Его рука нежно мнет мою грудь... Мои голосовые связки предают меня - они не слушаются моих вялых мысленных команд, и из моего горла начинают исходить звуки постанываний, которые означают не "нет", а "да"....
  Я потом подумаю о причине, я потом проанализирую то, почему в тот момент, когда его губы нежно и властно обняли мой рот в страстном поцелуе, мои мозги как будто окатило ледяной водой.
  Эта воображаемая вода смывает и разрывает все электрические импульсы, поступающие в мой мозг и от моего тела, и от, прижимающегося ко мне, мужского тела...
  Этого очищения хватает мне для того, чтобы начать вырываться из рук Адама. Он нехотя отрывает от меня только свой рот, и только для того, чтобы сказать:
  -Я же попросил тебя расслабиться.
  -А я попросила тебя остановиться.
  -Нет.
  Я делаю то, чего никогда раньше не делала - сжимаю руку в кулак, и бью им по упрямо опускающимся к моему лицу, губам. Адам вовремя отворачивается, и я промахиваюсь, из-за чего костяшки моих пальчиков жалобно хрустят, в отличие от кости его скулы.
  Ай-ай-ай... больно... больно-то как...
  Я смотрю на свои пальцы, баюкаю их, и мысленно обещаю им, что боль скоро пройдет.
  Позади себя слышу властный жесткий голос:
  -Арина, найди кого-то, кто займется твоей рукой.
  Сева, Севочка.... И где ты был? ... И далась тебе эта запись...
  -Не пойду. Я хочу присутствовать при вашем разговоре.
  Адам, ни капли, не смущаясь появления Главы своего Рода, спокойно говорит:
  -Всеволод, я сейчас все объясню.
  Мои пальцы распухают на глазах, Сева бережно прикасается к ним, и начинает их аккуратно поглаживать:
  -Адам, моя сестра поранила себе руку - как ты считаешь, мне нужны твои объяснения?
  Я смотрю на свои пальцы - страдальцы, и пытаюсь пошевелить ими, но у меня ничего не получается. Вскидываю голову, услышав какое-то непонятное копошение. Вижу на полу, извивающегося от боли, Адама, и впадаю в панику:
  -Сева, Севочка, нет, не надо, пожалуйста.
  Мой братец все так же невозмутимо держит мою руку, все так же внимательно рассматривает мои пальцы, и, не поднимая головы, спокойно говорит:
  -Ну и где же тут логика, сестренка? Ты же сама хотела присутствовать при нашем с Адамом разговоре. Или ты считала, что мы тут с ним сядем, выпьем по чашечке кофе, выкурим по сигаретке, и что я буду с интересом выслушивать от него интимные подробности того, что здесь произошло?
  -Сева, остановись.
  Адам расслабляется, но не спешит встать на ноги. Когда-то Никита рассказывал мне о том, что Сила, подвергнувшаяся Силовому нападению, потом еще долго болит, и долго восстанавливается.
  Мой брат отдает команду своему Родичу:
  -Лед и болеутоляющее - быстро.
  -Всеволод, я хочу объяснить. Выслушай, пожалуйста, выслушай - я люблю Арину...
  Когда-то давно (да нет, очень давно) я ходила в театр на оперу композитора Арриго Бойто. Этот вид искусства никогда не привлекал меня, никогда не воодушевлял меня, и не оставлял во мне должных, эстетически развитым людям, впечатлений. Эта опера не стала для меня исключением. Но вот смех актера, который исполнял партию главного героя, еще долго преследовал меня в моих снах. Сева сейчас смеется точь-в-точь, как тот оперный певец.
  Этот Мефистофельский смех гонит по моей спине табуны мурашек...
  - Адам, да ты в своем уме? Это ты кому сейчас говоришь о своих чувствах? Тому, кто умеет их читать лучше всех на Земле? Так вот, я тебе скажу то, о чем ты пока даже не догадываешься - ты не просто влюбился в мою сестру, но еще и Застыл к ней. Твоя Сила в присутствии Арины ведет себя так же, как и Сила моего отца, когда рядом с ним находится моя мама.
  -Это - невозможно. Всеволод, я не хотел...
  -Лед...
  -Да-да.
  
  Кисть моей руки аккуратно завернута вместе со льдом в полотенце.
  И когда я, наконец, стану Родичем, и смогу обходиться без лекарств? Болеутоляющее уже начало действовать, но только в отношении боли физической, потому что боль стыда и раскаянья так просто не утолить. Мне надо перестрадать ее в полной мере для того, чтобы эти эмоции навсегда впечатали в мое подсознание предостережение о том, чего мне никогда нельзя позволять себе делать, чтобы избежать этой боли в дальнейшем.
  Сева присаживается рядом со мной на диван, обнимает меня за плечи, и я, не стесняясь, капаю ему на рубашку свои слезы.
  -Так странно... Ты стыдишься и раскаиваешься в том, в чем нет твоей вины, и в том, что ты даже не сделала... Арина, он воспользовался своей Силой, и передал тебе свое желание на эмоциональном уровне. Так что прекрати себя ругать, пожалуйста.
  Я отвечаю, хлюпая и носом, и голосом:
  -Как тебе это удается - читать, но не понимать прочитанные тобой чувства, видеть, но самому не переживать их?
  -Ты говоришь об отсутствии у меня сострадания и сочувствия?
  -Нет, я говорю об отсутствии у тебя чувств вины, стыда, тоски...
  -Не продолжай.
  Моим следующим в списке названием была "любовь". Сева знает только одну любовь - к маме. Кстати, раз уж зашел такой разговор:
  -Зачем ты сделал это со мной?
  Сева сразу понимает, что я имею в виду свое похищение, когда мне было два годика.
  -Из-за ревности.
  -Емко.
  Его грудь вздымается под моей щекой, вбирая в себя побольше воздуха:
  -Отец не знал, что мама разрешает мне видеться с дедом. Во время этих тайных встреч, дед очень подробно расспрашивал меня о том, что и как у нас дома, о тебе... Он же не был уРодом, и поэтому прекрасно видел то, как я ревную маму к тебе.
  -Почему только ко мне?
  -Не знаю, возможно, из-за того, что, когда я родился, все те, кого она любила, уже присутствовали в ее жизни. Дед сказал мне, что я должен буду сделать тебе укол, и при каких именно обстоятельствах это должно произойти.
  -То есть, ты ничего не знал о его плане, и поэтому модель водителя и няни ничего не показали?
  -Да. Ведь никакой угрозы их жизням от того, что я вколол тебе снотворное, не было.
  -А дальше?
  -Дальше, опять же, по инструкции деда, я сказал няне не дергаться, а водителю - где ему надо остановиться, угрожая им тем, что... убью тебя.
  -А ты смог бы?
  -Я не думал тогда об этом.
  -А сейчас смог бы?
  -Не знаю... У деда, как у Родича, было полминуты на то, чтобы успеть вытащить нас из машины, незаметно оставив в ней дистанционно управляемое взрывное устройство. Потом он с угрозами сказал водителю продолжать движение, и сообщить начальнику охраны о похищении детей не раньше, чем через пять минут. Дед наверняка заранее тщательно изучил их поведенческие коды, чтобы быть уверенным в том, что они выполнят его требование. Машина не отъехала от нас и на двадцать метров...
  Полминуты, как у Родича.... Ах да, папа же объяснял мне, что модель будущего не покажет смерть человека, если она была вызвана действиями самого Родича. А полминуты - это ровно то время, которое было в распоряжении деда, когда впереди идущая машина уже скрылась за поворотом, а позади идущая - еще не появилась.
  -Останки девочки?
  -Я, когда узнал о том, что, помимо водителя и няни, были найдены еще и останки девочки, решил, что дед заранее спрятал ее труп в багажнике.
  -Ты никогда не жалел о том, что сделал? Никогда не хотел сознаться?
  -Да. Нет. Да, потому что, имея способность испытывать все то, что испытывала мама, мучился вместе с ней. Нет, потому что боялся, что мама, узнав об этом моем поступке, разлюбит меня.
  -То есть, ты все-таки можешь чувствовать боль... от потери, например, но только в виде суррогата маминых чувств?
  -Не совсем. Я чувствую боль, но не понимаю ее. Это, как... знать название своего диагноза, но не понимать при этом ни причину болезни, ни методы ее лечения.
  -Мама... ты же чувствовал ее боль, как ты это выдержал?
  -Я чуть с ума не сошел. Меня спасло то, что я заставил себя научиться разрывать и соединять эту связь между нами по своему желанию.
  -Ты сейчас чувствуешь маму?
  -Хочешь узнать, как она там сейчас? Мне подключиться?
  -Нет, не надо.
  -Сева, зачем отцу нашего папы это было нужно?
  -Я узнал гораздо позже о том...
  Сила моей мамы не только относится к обеим Родам, но и может трансформировать Силы соРодичей уживаться друг с другом. До маминого появления Родичи разных Родов не могли приблизиться друг к другу даже на сто метров, потому что их Силы не только испытывали жгучую боль, но и сильнейшее отвращение. Мама обладает не только уникальной Силой, но и уникальным для Родича человеколюбием. Она не скрывала, что видит будущее людей по-своему, отлично от Цели обеих Родов. Наш отец Застыл в своей любви к маме, и, как будущий Глава своего Рода, поддерживал ее видение развития Цивилизации. В какой-то момент отец нашего папы узнал о том, что мамина Сила способна корректировать будущее, и это стало последней каплей, которая принудила его к действию. Еще до моего рождения, он решил убить маму руками людей. Он с Главой другого Рода (отцом Саши), подстроили все так, что мама, оказавшись в руках своих мучителей и убийц, не хотела использовать свою Силу ни для самозащиты, ни для корректировки будущего, в котором ее должны были убить. Сева объяснил, что для этого ей внушили, что наш папа... погиб в авиакатастрофе. Этот план Глав Родов провалился. После этого, наш папа возглавил Род, но он, по настоянию мамы, не сделал своего отца уРодом, а лишь отлучил его. Маму избрали Главой другого Рода вместо Сашиного отца. Все это время наш дед искал способ нейтрализовать мамину Силу. Прошло несколько лет после первой неудачной попытки прежде, чем он придумал новый способ того, как это сделать, и добился в нем успеха.
  - Я узнал гораздо позже о том, что дед пытался убить нашу маму. Когда мне стало об этом известно, тебя уже лет десять, как не должно было быть в живых. То есть, мне стало понятно то, что ему с моей помощью удалось-таки уничтожить, но не маму, а ее Силу. Мамина Сила погибла вместе с тобой. Если бы я только знал о том неудавшемся покушении на маму, то не стал бы общаться с дедом... и тогда с тобой ничего не случилось бы.
  
  ... -Любимая, только не двигайся, пожалуйста, я так хочу сделать это только для тебя.
  -Рэд, нет, ну, пожалуйста.
  Он возвращает свои губы к моей груди, и я понимаю, что он сделает это именно так, как сказал. Что ж, раз мой муж попросил меня не двигаться, тогда...
  -Вот видишь, совсем страшно.
  Милый, почему у тебя такой странный голос сегодня? Я делаю попытку спросить это вслух, но Рэд закрывает мне рот своим поцелуем. После быстрого, но искусного "издевательства" над моими губами, он тихо просит:
  -Ш-ш-ш, расслабься, ни о чем не думай. Тебе будет хорошо, тебе будет очень хорошо.
  Почему он говорит словами Адама? Неужели он узнал? Но как? Мое возбуждение немного спадает из-за этих рассуждений. Рэд видит это, смотрит на меня с пониманием, и говорит:
  -Ариночка, не сдерживай свое желание. Не надо сдерживаться.
  Почему "Ариночка"? Он же всегда называет меня Бэмби. Его пальцы продолжают ласкать меня между ногами, сильнее, быстрее... его взгляд с любовью и восхищением смотрит на мое, размякшее от крайней степени возбуждения, лицо:
  -Я же попросил тебя расслабиться.
  И я расслабляюсь, и я отдаюсь ощущениям от его ласк...
  
  Посыпаюсь с сокращающимися от удовольствия мышцами. Мое сознание медленно входит в состояние бодрствования, по телу все еще разлита нега от пережитого во сне и, частично, наяву...
  -Проснулась?
  Нет, только не это, да что за...
  -Арина, успокойся, ничего страшного не произошло.
  Я открываю глаза, и гневно выдаю своему брату:
   -Тебе здесь обязательно надо было сидеть?
   Убираю из-под щеки свои, сложенные лодочкой, ладошки, перекатываюсь с бока на спину, и сажусь.
  -А что, было бы лучше, если бы кто-то из Родичей, гуляя по парку, проходил мимо, и увидел то, что ты чувствовала во сне? Что-то мне подсказывает, что любой из них, при виде этого, быстренько высвободил бы тебя из Морфеева плена, чтобы...
  -Ясно, не продолжай.
  Я смущенно опускаю глаза под внимательным взглядом Севы.
  -Смущение... и от чего же?
  Что за дурацкий вопрос... Ты думаешь, мне приятно осознавать тот факт, что твоя Сила увидела испытанные мной во сне чувства сексуального томления и удовлетворения?
  -Арина, я могу помочь тебе.
  И что это значит?
  -Чего?
  Он не отвечает мне, берет в свои руки мой рисунок, и внимательно изучает его. Я решаю объяснить:
  -Это - набросок для дальнейшей вышивки на ткани.
  -Очень красиво.
  -Ха, мастерство не пропьешь!
  Сева есть Сева.... Какая ожидаемая реакция:
  -Ты же не по алкоголю.
  -Ну, нельзя же все воспринимать так буквально. Это же - шутка, расхожая фраза.
  Он опять опускает свой взгляд на мой рисунок:
  -Мне нравится это небо. Оно - злое, потому что измучено бурей и дождем. Оно не сдается. Оно показывает, что переживет любое бедствие, чтобы опять ощутить себя спокойным, безоблачным и раскрашенным солнцем...Тебе так хорошо удалось передать стихию... А это, если я не ошибаюсь...
  Я утвердительно киваю:
  -Да, это - глаза.
  -Невероятно... их сразу и не видно. Надо достаточно долго всматриваться в картинку, чтобы рассмотреть то, что разорванные в клочья облака сложились в ... понимающие, что ли, глаза... Они же - понимающие, я прав?
  -Не знаю, наверное, это зависит от настроения. Иногда я смотрю на них и вижу обреченность, чаще - надежду, реже - отрешенность и равнодушие...
  -Когда сделаешь вышивку, подаришь мне этот рисунок?
  -Конечно.
  Мне давно хочется спросить, так почему не сейчас?
  -Сева, и что дальше?
  -Ты всегда будешь жить в Священном городе. Поверь, что у тебя нет ни единого шанса выбраться отсюда. Так что смирись с этим.
  -Мой вопрос не относится к моей жизни. Какая у тебя цель? Ты же не дурак, и прекрасно понимаешь, что вывел человеческую цивилизацию на очередной виток, но что, при этом, спираль осталась прежней. Так зачем ты это сделал? Ради чего? Или это - секрет?
  -Нет, не секрет. Я хочу найти их.
  Какая-то незаконченная фраза... так, а теперь для таких, обделенных интеллектом, как я:
  -Кого?
  -Ты же знаешь, что Отец отправил наших ПраРодителей жить среди людей с зависимыми от них Силами за то, что они восстали против Его любви к этим созданиям? Но ведь, не все Его дети выступили против Него. Так вот, я хочу найти тех, кто остался с Отцом.
  Забавно - аж до дрожи...Я смотрю на Севино серьезное целеустремленное лицо и понимаю, что он искренне верит в то, что в этом есть какой-то смысл, и в то, что эта его цель будет обязательно достигнута.
  -З-зачем тебе это?
  -Начало у этого решения - очень простое. Нас - мало, Арина, нас - катастрофически мало. Мы, по непонятной причине, уже больше четырех столетий - совершенно бесплодны. По старой привычке, мы все еще таскаем с собой анализаторы ДНК, чтобы выявлять среди выдающихся интеллектом, или другими способностями детей, случайных отпрысков того или иного Родича. Если ты подозреваешь, что он может быть твоим, то делаешь сравнительный анализ на месте, если у тебя нет оснований для подобного предположения, то ты отправляешь полученные данные в Единую Базу обеих Родов...
  -И не было ни одного случая?
  -Нет. Именно поэтому, я решил запретить своим Родичам жениться.
  -Не вижу связи.
  -Что же тут непонятного? Ты знаешь, какой процент из Наших принимает решение состариться и умереть вместе со своей избранницей? Нет? Практически все...
  -Но запрет на женитьбу не может запретить им влюбляться...
  -Я лично составляю поведенческий код каждой из потенциальных жриц. Выбор (глупые людишки думают, что это - жребий) падает исключительно на ограниченных, неумных, эмоционально ущербных...
  Я не могу слушать этот бред:
  -Сева, да ты себя послушай. Ведь, по-твоему, выходит, что можно искусственно выбирать тех, в кого могут, или не могут влюбиться соРодичи. А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, которое нельзя просчитать? А тебе известно, что любовь - это единственное чувство, на которое не может повлиять даже весь твой Род со всеми его Силами?
  -Арина, то, что ты мне сейчас говоришь - это теория, а то, что я тем самым добился сохранения нашей численности - это практика.
  Я теряюсь, и не знаю, что ему на это ответить. Мой брат встает, чтобы вернуться в дом, мне же перед возвращением еще потребуется некоторое время на то, чтобы собрать разложенное на траве покрывало и, разбросанные по покрывалу, карандаши.
  
  Мои отяжелевшие веки распахиваются с неохотой.
  -Госпожа... Богиня Арина... разрешите.
  -Да, Элена, входи.
  Она заходит, потупив свой взгляд в пол:
  -Госпожа, к вам - мужчина.
  -Что?
  -Простите, но он мне сказал, что вы знаете о нем и ждете его.
  -Он уже в комнате?
  -Да.
  -Хорошо, я сейчас оденусь и выйду к нему. А ты ступай к себе - время уже давно не детское.
  -Благодарю Вас, госпожа.
  Интересно, и кто это ко мне пожаловал?
  Я переодеваюсь в подобающую к встрече гостя одежду, и выхожу из спальни в комнату. Вау!
  -Хм, простите, но я милостыню не раздаю.
  Этот полуголый (Арина, да он же не полу-, а на три четверти голый) парень смотрит на меня в недоумении (или в богобоязненном восхищении?).
  -Молодой человек, Вам придется заняться поиском того, кто подаст вам на одежду, в другом месте.
  Он понемногу приходит в себя и проговаривает свое, наверняка заготовленное заранее, приветствие:
  -Для ничтожнейшего жреца великая честь служить Богине.
  -Э-э, очень приятно.
  -И очень приятно тоже.
  -Что тоже?
  -Сделать Богине очень приятно, тоже.
  По-моему, меня хотят поиметь, причем в прямом смысле этого слова. И я догадываюсь, кому принадлежит эта гениальная идея.
  Помощник, ну я тебе сейчас устрою.
  -Э-э...
  -Ланель, если Богине угодно.
  -Какой ланель?
  -Меня... э-э... мой...меня зовут Ланель, если Богине угодно, а если - неугодно, то она может называть меня так, как ей будет угодно.
  -Ланель, Богине угодно, чтобы Вы пошли туда, откуда Вы пришли.
  Он смотрит на меня, до него постепенно доходит смысл моих слов... это понимание приводит его в ужас, и он падает ничком передо мной:
  -Нет, только не отсылайте Ланеля, пожалуйста, только не отсылайте. Они скажут, что я не понравился Богине, и что я не смог ей услужить. Я все сделаю так, как захочет Богиня....Пожалуйста...
  -Так, сиди здесь - я сейчас вернусь.
  Ну, Сева, держись...
  
  Я еще в первые дни своего пребывания в Священном Доме приручила Родичей и услужителей брата к тому, что для меня в этом доме нет закрытых дверей, и что я здесь - полноправная хозяйка.
  Если с услужителями у меня не возникло никаких проблем, то с некоторыми из соРодичей мне пришлось провести разъяснительную беседу. После их очередного проявления неуважения ко мне любимой, я сорвалась, но не в крик с полной угроз жестикуляцией, а в шипящее предупреждение:
  -Это - прокол, ребята. И обещаю Вам, что это - ваш последний прокол.
  Они меня поняли, и тот раз стал действительно последним.
  Я по ходу киваю стражам Севиных покоев, и захожу на этаж моего брата.
  Стучу в дверь его спальни, и сразу открываю ее:
  -Ты кончил?
  -Как раз собирался. А ты?
  Вполне адекватный ответ....Ух ты, а ведь общение со мной пошло-таки ему на пользу...
  -А я собираюсь помочь тебе закончить.
  -Не понял.
  Рано радоваться - ему еще учиться и учиться.
   Хм, у меня там в комнате сидит голый мужик, которого мне выбрал мой родной брат для удовлетворения моей потребности. А я тут стою, и шутки шучу с этим самым братом - недоумком:
  -Кончай!
  Театральная пауза....Нет, во мне все-таки умерла гениальная актриса, потому что Сева явно принимает меня за даму, у которой "едет крыша не спеша".
   Арина, не время миндальничать - всыпь-ка ты ему по первое число:
  -Кончай устраивать мне мою личную жизнь! Да за кого ты себя принимаешь? Ты что, действительно считаешь, что имеешь право выбирать мне любовников и отсылать их ко мне в комнату?
  -Тебе не понравился мой выбор?
  Нет, он все-таки меня не понимает. Да при чем здесь понравился, или не понравился?
  Сева продолжает свою мысль после секундной паузы:
  -Арина, я не вижу причин, чтобы ты отказывала себе в этом, абсолютно естественном, удовольствии. Мне следовало давно сказать тебе, что ты не должна страдать из-за своей неудовлетворенности только лишь потому, что пока не выбрала себе здесь пару. Так что, пока ты находишься в поиске постоянного партнера, я буду предоставлять тебе в твое распоряжение временных или одноразовых мужчин, которые сделают тебе все так, как ты того хочешь.
  Он меня достал:
  - Ты слишком долго играешь роль бога. И это уже - не диагноз, а клиника.
  -Арина, что плохого в том, что я хочу сделать тебя счастливой?
  -А-а, так вот оно, оказывается, в чем счастье, брат! А я все думала-гадала, что же это за "счастье" такое, и с чем его едят? Ну, спасибо тебе за то, что ты так хорошо мне все объяснил.
  -Не передергивай, ты же прекрасно понимаешь, что я хотел этим сказать.
  -И что же?
  -Что я готов на все, лишь бы ты была счастлива.
  -А тебе никто не говорил, что нельзя осчастливить несчастную личность?
  -Только не говори мне, что это я виновен в том, что ты стала несчастной личностью.
  -Нет, конечно. Это же не ты сделал, а кто-то другой... это кто-то другой насильно забрал меня из моего дома... это кто-то другой разлучил меня с моим сыном. Не знаешь, случайно, кто бы это мог быть?
  Мой брат спокойно смотрит на меня. Не знаю, стоит ли продолжать говорить с ним на эту тему - все равно он останется при своем "непогрешимом" и, не подлежащем обсуждению и осуждению, мнении.
  -Сева, вернемся к нашим баранам. Ты больше никогда не будешь вмешиваться в интимную сторону моей жизни, лады?
  -Лады, но я хочу, чтобы ты озвучила мне причину.
  А еще "бог" называется...
  -Заниматься любовью без любви - это прелюбодеяние.
  Мой брат молча переваривает мое заявление. Ой, чуть не забыла:
  -Сева, по поводу этого Ланеля... распорядись, чтобы его не наказывали за то, что он не сделал...
  -Хорошо.
  Сна ни в одном глазу... вот что бы такого сделать плохого, чтобы заставить себя заснуть?...
  Письмо без востребования... письмо, которое будет уничтожено сразу после его написания... письмо моему любимому... вот, что мне нужно сейчас сделать....
  И где мои письменные принадлежности? Идите-ка ко мне, мои дорогие, я сейчас найду вам применение...
  
  Привет. Прости, но я не очень сильна в эпистолярном жанре, так что буду писать это письмо так, как смогу и лишь о том, что чувствую.
  Рэд, любимый, мне очень страшно... Будь ты сейчас рядом со мной, то на эти мои слова, ты бы прижал меня к себе, спрашивая с угрозой в голосе о том, кто смеет доводить меня до такого состояния, и в твоей интонации были бы утвердительные нотки твоей решимости сделать этому кому-то очень больно и очень плохо... Я угадала?... Боже, как же мне не хватает твоей ненавязчивой заботы, как же мне не хватает твоих советов и суждений, как же мне не хватает тебя, мой любимый...
  Мне очень жаль, что я заставила тебя думать о том, что ушла от тебя... Мне страшно подумать о том, как ты меня за это должен ненавидеть. Вот тебе моя первая причина моего страха. И это мое решение вполне заслуживает на то, чтобы ты начал с презрением относиться к такой ветреной по твоему мнению особе, как я. Но, я очень надеюсь на то, что когда все будет позади, когда я увижу тебя вновь, и расскажу тебе о том, почему была вынуждена заставить тебя думать именно так, почему я была вынуждена попросить моих родных скрыть от тебя правду... В общем, я очень надеюсь на твое снисхождение и прощение...
  Вторая причина - наш сын, мой малыш... я вспоминаю о нем, как будто пытаюсь разглядеть что-то в мутной воде... Мои воспоминания очень расплывчатые. Наверное, это из-за того, что, вытаскивая их из своей памяти, я понимаю, что он сейчас уже совсем по-другому выглядит, что он вырос, что он, быть может, уже и не вспоминает обо мне. Этот страх пытается поглотить меня полностью. Это - страх, что мой сын может стать для меня незнакомцем, когда все будет позади...
  Как только я попала сюда, то думала, что мне удастся без особых усилий найти отсюда выход. Из-за этой моей надежды, мне казалось, что главное - это сохранить молоко, чтобы по возвращении опять кормить Харда грудью. Рэд, я... я часами сцеживалась, и рыдала над каждой вылитой в унитаз бутылочкой, представляя себе то, как мой мальчик кушает молоко чужой женщины. Природу не обманешь, и мой организм в какой-то момент понял, что я ввожу его в заблуждение, и что вырабатываемое им материнское молоко, никому не предназначается. Мое молоко сгорело... Я была в таком шоке из-за этого свершившегося факта, что восприняла это чуть ли не как знак того, что больше никогда не увижу моего мальчика. Мне пришлось приложить неимоверные усилия воли для того, чтобы заставить свой мыслительный процесс прекратить поддаваться суеверным приметам, и возродить в себе уверенность в том, что когда-то все будет позади...
  Ты можешь гордиться своей девочкой... я учусь бороться со своими страхами, я учусь не поддаваться им, а, предаваясь им, заставляю себя отодвигать их на задний план, и строить в своей голове картинки нашего счастливого совместного будущего. В этих моих фантазиях нет места нашим недомолвкам, нет места никаким страхам... Я представляю себе то, как буду говорить тебе каждый день о своей любви, обо всем, что я чувствую к тебе, о моей потребности в тебе и в твоем присутствии в моей жизни... О том, что ты нужен мне больше, чем воздух... Что я никогда не позволю себе повторить те ошибки, которые допустила в прошлом... Рэд, какая же я у тебя... глупая. Ты только подумай о том, сколько мы всего упустили... как много времени мы потратили на то, чтобы бояться, вместо того, чтобы наслаждаться нашими взаимными чувствами, вместо того, чтобы любить и быть любимыми, вместо того, чтобы раствориться в нашем единении...
  Рэд, ты хоть понимаешь, что ты значишь для меня на самом деле?
  Ты хоть на секундочку задумывался о том, что я всю жизнь ждала только тебя?
   Ты осознаешь то, что для меня не существуют понятия Пространства и Времени, если в них нет тебя? ...
  Чужие Пространства и Века становятся моими, если в них есть ты...
  Рэд... ты - мой Мир, ты - мой Свет, ты - моя Судьба, ты - моя Любовь...
  Прости, но я заканчиваю писать тебе это письмо, потому что уже закапала его своими слезами, и теперь пришло время увлажнять ими свою подушку, а не бумагу...
  Люблю, всегда твоя, Бэмби...
  
  
  
  
  Глава 8. Поднебесное
  
  Вилен места себе не находит. Я вынужден постоянно его одергивать:
  -Расслабься, ты же продавать меня идешь, а не на казнь меня ведешь.
  -Рэд, Рэд, я боюсь за тебя. Может, ну его этот план - придумаю что-нибудь другое... Я уже готов согласиться с тобой, что и война - не так уж плохо, а?
  -Слушай, умник, сюда. Ты торгуешься до посинения, продаешь меня, и бегом возвращаешься на Транспорте в Запредельный. Ты меня понял? Повторять не буду...
  -Понял, я все понял... Рэд... береги себя, ладно?
  -Ладно.
  
  Вил расхваливает меня, как заправская торговка:
  -Боец... мой раб - настоящий боец. Да вы посмотрите на эту гору чистейших мышц без единого грамма сала. Да вы посмотрите список его боев. Да, если бы моя дура - жена в седьмой раз не забеременела, я бы в жизни не выставил его на торги. Да я на нем такие деньги зарабатывал...
  -Пусть снимет штаны.
  Так, Рэд, ты - раб, и обязан выполнять все, что тебе скажут. Штаны? Да не проблема!... Любуйтесь на здоровье.
  Этот мелкий ублюдок, являющийся Главным Гражданином Игр, делает своей рукой движение к ... Рэд, спокойно... Вилен успевает первым, хватает меня, и продолжает свои хвалебные речи:
  -А яйца, а ствол, какой... да нет, вы посмотрите, и согласитесь, что я еще не много за него прошу.
  Вилен, я тебя убью, вот вернусь домой с Бэмби, и сразу тебя убью... Мысль о том, что я буду делать с рукой моего брата, которая сейчас сжимает мои яйца, немного отвлекает меня...
  
  Меня вместе с другими, купленными на рынке, рабами, пригоняют к Базе, на которой проходит подготовка рабов к Играм. Один из "погонщиков" снимает массивный замок с решетки, закрывающей яму, отодвигает ее, и отдает нам приказ:
  -Вниз, по одному, быстро.
  Как только мои пятки соприкасаются с полом, мой мозг тут же фиксирует, что эта яма представляет собой каменный колодец, глубиной примерно в пять - шесть метров. Раб, который прыгал до меня, судя по всему, повредил себе ногу. Я подхожу к нему, чтобы посмотреть, насколько серьезна его травма.
  Из-за моей спины раздается взрыв хохота, я никак не реагирую на это, и продолжаю осматривать его ногу. Слышу какие-то сальные фразочки, и вслед за ними уже более связный комментарий:
  -А ведь к нам сюда "голубцы" пожаловали.
  Притворяюсь глухонемым (у меня же был хороший учитель), и резко дергаю ступню пострадавшего парня на себя. Он вскрикивает от неожиданной боли, но, почувствовав резкое облегчение, кивает мне с благодарным выражением лица. Я невозмутимо выпрямляюсь, и поворачиваюсь к зубоскалам. Осматриваю их с высоты своего роста, и делаю несколько шагов к ним навстречу. Молча жду их дальнейших слов или действий. Самая наглая морда кривит свой рот, и с презрением обращается ко мне:
  -Что уставился? Тебе не сюда смотреть положено, тебе вот сюда смотреть положено.
  И с этими словами поворачивается ко мне спиной, нагибается корпусом вперед, и хлопает себя по жопе.
  Он не успевает поменять позу, как моя нога со всей силы бьет в подставленное ей, как на заказ, место, и от этого удара, его наглая морда здоровается с полом.
  Пока прочувствовавший (на собственной жопе) силу моего удара ногой, пытается встать, я, все также молча, осматриваю те два лица, которые принадлежат его товарищам. Они явно ждут чего-то, и не заступаются за главного остряка. Ага, вот и оно:
  -Как тебя зовут, парень?
  Я не оборачиваю голову на голос, но отвечаю:
  -Мрак.
  -Что ж, Мрак, ты заслужил право выносить наше помойное ведро.
  Детский лепет... Да я же в свое время пересмотрел столько фильмов про тюрьму, что тебе и не снилось... так неужели ты, козел, думаешь, что я не знаю, что мне надо ответить:
   -Согласен, но только вторую половину, и только после того, как твоя харя выжрет первую...
  Я сказал это, не оборачиваясь на своего собеседника. Он уже обращается ко мне деланно примирительным тоном:
  -Ты здесь еще и пяти минут не находишься, а уже нарываешься на неприятности.
  -Не-а, это неприятности нарываются на меня...
  Слышу приближающиеся ко мне шаги, и вижу... харю. Вот это я молодец, вот это я в точку к нему обратился. Но он представляется мне по-другому:
  -Омар.
   Да мне как-то до одного места, как тебя зовут, потому что для меня ты уже навсегда останешься "Харей".
  Мы долго смотрим в глаза друг друга. Он пытается своим взглядом донести до меня какое-то, одному ему известное, предупреждение. Я же, во-первых, срать хотел на все его потаенные намеки, а, во-вторых, ничего ему сказать не хочу ни глазами, ни мимикой. Я просто смотрю, и потому что так надо, и потому что мне прекрасно известно то, что мой холодный равнодушный взгляд нервирует людей гораздо больше, чем взгляд, таящий мою открытую угрозу.
  Что и требовалось доказать... Харя отводит свои глаза первым, и говорит пострадавшей, морде и жопе, в одном лице:
  -Лэш, твой матрас - его матрас.
  Не ощущая особой радости от того, что мне теперь есть где кинуть свои кости, следую к тому месту, на которое мне указывает (надеюсь, что бывший) остряк.
  
  Месяц изнурительных тренировок, месяц скотского существования, месяц полного отупения... Человека от животного отделяет один шаг, и этот шаг я не делаю только потому, что знаю, ради чего терплю все это...
  Хм, но ведь не я один здесь остаюсь человеком. Что же удерживает других?
  -Мрак, тебе помочь?
  Это меня спрашивает Голд, один из других - тот парень, который когда-то неудачно приземлился в наш колодец. Я смотрю на свою окровавленную повязку, и отрицательно мотаю головой:
  -Не надо - я сам.
  У нас сегодня первый день без тренировок. Завтра начинается Игра, и Главный Гражданин сказал всем отдыхать и набираться сил. Нам даже выдали двойную пайку похлебки...
  -Мрак, можно спросить?
  -Ну...
  -А почему ты записался в рабы?
  Вот бы посмотреть на его рожу, если бы я ответил ему правду. Но мой язык, естественно, выдает ему официальную версию:
  -Взял деньги в долг, и вовремя не рассчитался. Мой кредитор отказался ждать и пожаловался Исполнителям. Когда те отдали меня Справедливым, мне пришлось срочно искать того, кто был готов погасить за меня этот долг.
  -А из какого ты Королевства?
  -Из Оливкового.
  -А где такое?
  -А тебе не по хер? Теперь ты...
  -Я - из Единого.
  Чего? Надеюсь, что он не заметил на моем лице мимолетное удивление. Голд продолжает, как ни в чем не бывало:
  -Гражданин сословия ремесленников застукал меня в постели с его дочкой, и, когда я отказался на ней жениться, он потребовал с меня Виру за ее девственность. Я пытался доказать Справедливым, что был у нее не первым, но моим словам, естественно, никто не поверил. Вот так... Цена Виры оказалась для меня непосильной, и мне пришлось записаться в рабы.
  Рабовладельческий строй этого века имеет существенные отличия от того, который был в мое время курсом истории в школе.
  В Едином Королевстве в рабы записываются на строго оговоренных условиях, и только на определенное время.
   К примеру, Голд, чтобы не попасть к палачу, был вынужден выбирать себе на специальном рынке хозяина, готового погасить за него Виру.
  На рынке Труда всегда найдутся те, которые ищут себе рабов для выполнения каких-то обязанностей, и те, которые обмениваются своими рабами либо перепродают их. Гражданин, вынужденный стать рабом из-за своих непогашенных финансовых обязательств, приходит на этот рынок, и сначала рассматривает все предложения потенциальных хозяев, заинтересованных взять его в рабство взамен на погашение его долгов или Справедливых Вир (штрафов). И только после этого он делает СВОЙ выбор - либо записаться на выполнение легкой домашней работы на длительный срок, либо опасной и/или изнурительной, но на короткий. Это все оговаривается в Трудовом Соглашении, там же оговариваются меры наказания раба, и их зависимость от его проступков. В дальнейшем, тебя могут продать или обменять, но исключительно на этих условиях. Каждый раб, на протяжении всего срока рабства, обязан выполнять свои обязанности за КЕЗО (Крышу Еду Здоровье Одежду). Рабы - не бесправны. Если Справедливые, рассматривая заявление раба против своего хозяина, находят его обоснованным, то раб автоматически получает освобождение от своих обязательств. Каждый смертельный исход каждого раба расследуется с той же тщательностью, что и гражданина. Есть еще одна категория, желающих попасть в рабство - мелкие хулиганы и воришки, которые были приговорены Справедливыми. Они являются самыми дешевыми потенциальными рабами. Если, впоследствии, во время службы у хозяина, подобный раб еще раз будет признан виновным в каком-то преступлении, то его казнят без права выкупа.
  Фактически, в Едином нет тюрем - есть только темницы, в которых содержатся подозреваемые до вынесения Справедливых решений. Все (кроме смертоубийц, взяточников и насильников) могут попытаться стать рабами, но, если ты, в течение оговоренного решением срока, не находишь желающего дать тебе КЕЗО, то тебя попросту казнят. Вот таким образом, мы с Вилом сократили расходы на исправительно-трудовую Систему в Королевстве.
  Если ты невиновен - идешь домой.
  Если ты виновен, и тебе дали такое право по Решению, то иди искать себе хозяина, если не находишь - идешь к палачу.
  Если ты виновен в убийстве, взяточничестве или изнасиловании, тогда у тебя нет права - и ты бегом идешь к Палачу...
  -И на сколько лет ты подписался?
  -На три года.
  Я осматриваю его симпатичное, почти девичье лицо, и неатлетическую фигуру:
  -И какого ты пошел в бойцы?
  -Я и не пошел...
  -Не понял.
  -Дело в том, что я... э-э... у моих родителей не было денег, чтобы заплатить духовникам за мое обучение грамоте, да и сами они у меня тоже безграмотные, потому что у их родителей...
  -Понял, и что с того? Ведь по закону Единого Королевства, насколько мне известно, - фух, хорошо, что додумался вставить это "насколько", а то бы..., - Трудовое Соглашение обязательно зачитывается вслух именно на этот случай.
  -Мой хозяин дал взятку Администратору Рынка, и тот зачитал мне не все Соглашение.
  Вот вернусь домой с Бэмби, и прикажу казнить негодяя... нет, сначала разберусь с рукой Вилена.
  Голд ловит мой взгляд и говорит:
  -Спасибо, Мрак и... я буду молиться за тебя.
  Я киваю, и отвожу от него свои глаза... Ненавижу выслушивать благодарности в свой адрес, потому что всегда теряюсь в подобных ситуациях. Не за что, Голд...
  Вчера его хотели изнасиловать. Я проснулся среди ночи сразу, как только услышал какую-то возню. Один козел уже пристроился сзади Голда, которого удерживали другие двое. Я только встал... я не сказал ни слова, и не сделал ни одного шага в их сторону. Но и этого оказалось для них вполне достаточным для того, чтобы тут же отпустить парня...
  
  Задача для ученика первого класса: в Играх в этом году участвуют сорок восемь рабов и столько же Свободных бойцов. Одни - за КЕЗО, другие - за деньги. Когда в последний раз в Играх побеждал раб? Ну, для первого класса - это я загнул, но любой ребенок постарше вам сразу ответит - никогда.
  Игра проводится в два этапа: Предварительная и, через неделю, Финальная.
  Этапы длятся по два дня.
  День первый Предварительных игр - "Общий" состоит из состязаний в беге, стрельбе из лука и метания копья, день второй - "Бои без правил" своим названием говорит сам за себя. В Финал Игр выходят по шесть человек из сборных Свободных и рабов, набравших наибольшее количество очков.
  
  Когда нас вели к нашим ямам после первого дня состязаний, один из "погонщиков" отделил меня от остальной группы, и приказал мне следовать за ним.
  Наш путь растянулся на десять минут, каждую секунду из которых, я задавался вопросом: куда и зачем меня ведут.
  Мы подходим к, типичному для Базы, деревянному дому. Бывалые рабы уже давно мне объяснили то, что эти дома предназначены для проживания в них Свободных бойцов и Граждан Игр.
  Тот дом, в который меня привели, состоит из спартанской, по минимальному убранству, комнаты и душа (удобства во дворе?).
  Когда мой сопровождающий показал мне принять душ, я сначала подумал, что это шутка... сейчас же стою под струями ледяной воды и с наслаждением смываю с себя мыльную пену. Мое удовольствие не омрачает даже тот факт, что с меня перед этим не сняли кандалы и наручники, и что из-за этого мои, спущенные до щиколоток, штаны моются вместе со мной.
  Итак, на вопрос "куда", я уже знаю ответ, а на вопрос "зачем", я не отвечаю себе, но предполагаю, что мне дают возможность принять душ и выспаться на кровати в качестве привилегии за полученное мной сегодня третье место.
  Я выключаю воду, натягиваю (не без труда) свои мокрые штаны, и открываю дверь... Упс... Фак... Нет, фак - это она хочет, так что лучше - упс...
  На кровати лежит абсолютно голая жена Главного Гражданина Игр. Ее зазывная улыбка кривит ей рот, но не украшает его, а ее голос окончательно уродует впечатление от остатков ее былой привлекательности:
  -Мрак, что же ты стоишь? Подойди ко мне - я не кусаюсь. Хотя, если попросишь, могу и укусить... Куда тебя укусить, сладенький?
  -Никуда - я не съедобный.
  Может, все-таки вжарить ей с закрытыми глазами?... Нет, что-то не хочется...
  -Ты что боишься, что мой муж об этом узнает? Не бойся, он знает, что ты здесь.
  -Я не боюсь, а не хочу.
  И чего так огорчаться? Тебе что, в первый раз мужик дает от ворот поворот? Ее, еще секунду назад, похотливая физиономия превращается в, не менее отвратительную (как на мой вкус) злобную гримасу...
  -Да как ты, раб, смеешь мне... мне... отказывать?
  Ее "мне" звучат с таким пафосом, как будто она и в самом деле мнит себя Первой Красавицей.
   -Дело не в тебе, а во мне. Дело в том, что я всегда сам выбираю, кого и когда иметь.
  Бэмби, прости... я сейчас не о тебе...
  Она не скрывает свое чувство унижения моим отказом:
  -Или ты сию секунду подойдешь и сделаешь меня, или ты об этом пожалеешь.
  -Секунда прошла.
  
  Второй день Предварительных Игр - и я выхожу в финал. По количеству очков среди рабов, я - на первом месте, а это значит, что именно я буду Лидером нашей команды во время Финальных Игр.
  По дороге к яме, меня удивляет отсутствие Голда. Но я успокаиваю себя мыслью о том, что он сейчас, возможно, удовлетворяет, неудовлетворенную мной, жену Главного.
  Ко мне подходит Харя:
  -Мрак, твоего друга сдали.
  -У меня нет друзей.
  Мне понятно, о ком он говорит, но Голд действительно не является моим другом. Он для меня - всего лишь временный попутчик данного отрезка моей жизни. Рэд, не строй из себя то, чем ты не являешься на самом деле и спроси, что значит "сдали":
   -Сдали...
  -Появились желающие поиметь Голда, и Главный Гражданин решил, что все равно от него проку чуть, и что...
  -Чего? Но ведь это - незаконно...
  Омар смотрит на меня выпученными глазами...
  -Ты что, Мрак, с луны свалился... Здесь, в Поднебесной, Хозяин может делать со своим рабом все, что захочет...
  -Но ведь по Трудовому Соглашению...
  -Только не здесь... Здесь в Трудовом это не прописывается, потому что считается само собой разумеющимся..
  Вилен не знал, мы не знали... Если бы я только знал, то раскрасил бы смазливую физиономию Голда собственноручно так, чтобы его мать родная не узнала, чтобы ни одному козлу не захотелось... Голд... Как же так... фак...фак...фак... Рэд, без этого слова, ясно? Только без этого слова, а то еще накличешь...
  
  ... Голда спустили в яму на веревке поздно ночью. Когда я подошел, чтобы отвязать его, он тихо завыл...
  Оттаскиваю его на свой матрас (у Голда нет даже такого "удобного" ложа), и сразу убираю от него свои руки, потому что понимаю - сейчас любое мое прикосновение отзывается в нем невыносимой болью...
  Голд все плачет и плачет... Когда у него иссякают и слезы, и силы, чтобы их проливать, он, наконец, забывается сном... А я продолжаю сидеть, прислонившись к стене, ненавидя и того, кто его продал, и тех, кто его использовал... Уроды... твари... ненавижу...убью... я сделаю это... я обязательно сделаю это, чего бы мне это ни стоило...
  
  На следующий день нас вывели на тренировку.
  Мы разобрали в ангаре, необходимое нам на сегодня, спортивное снаряжение, и вышли на площадку. Я вижу, насколько больно дается Голду каждое его движение, и подхожу к сопровождающему нас сегодня, Гражданину:
  -Оставь его в ангаре.
  -Ты что-то сказал, мразь?
  -Не мразь, а Мрак. Следи за словами.
  -А то что?
  -А то улучшу момент, и ты узнаешь, что...
  Он нагло скалится:
  -Могу прямо сейчас показать дорогу к палачу.
  Один из пунктов Трудового Соглашения гласит: за избиение Гражданина Игр - смертная казнь. Так-то оно так, но:
  -Никто мне до окончания Финала ничего не сделает. Или тебе напомнить правила Игр, определяющие статус финалистов?
  Он убирает со своей морды оскал, и недовольно кивает головой...
  
  Один из "нашей" ямы, крутит ось с прикрепленными к ней бревнами. Я тупо перепрыгиваю через них... Сто два, сто три, сто четыре...
  Оборачиваю голову на истошный крик того придурка, который первый (и последний) решил, в свое время, испытать меня на прочность:
  -Мрак, там Голд, там Голд повесился.
  Я перепрыгиваю (сто пять) через бревно, и мчусь в ангар. Слышу за собой топот ног других рабов, и вопль Гражданина:
  -Стоять, всем назад, по местам я сказал!!!
  Меня ты уж точно не остановишь...
   Подбегаю к безвольно болтающимся над землей ногам Голда, и поднимаю его за них, чтобы снять давление петли на его горло:
  -Сука, сука, что же ты наделал... Только не вздумай сдохнуть, слышишь? Я лучше тебя сам убью, но только потом...
  Один из финалистов, который тоже решил ослушаться приказа Гражданина, помогает мне вытащить Голда из петли. Мы укладываем парня на пол, и я с остервенением бью его в область сердца:
  -Биться, не стоять, биться, не стоять...
  Может сделать ему искусственное дыхание? Как же оно делается? Что же мне делать? А может все уже бесполезно, может, он уже перебил себе шейные позвонки?
  Вопросы, вопросы, вопросы...
  Парень делает резкий вдох, перекатывается на бок, и судорожно хватает ртом воздух. Ха, ха, врешь - не умрешь...
  
  Мой помощник оставляет нас одних, и я молча выдерживаю очередную истерику Голда... Когда с ней было относительно покончено, он пытается зло заорать на меня, но вместо этого, издает хрипящим голосом:
   -Кто тебя просил? Я тебя просил спасать меня от смерти?
  Я присаживаюсь рядом, и тихо ему отвечаю:
  -Дурак, я же тебя спас не от смерти, а от смертного греха...
  -Лучше ад, чем жить так, чем жить с этим...
  -Неправда.
  -Да что ты в этом понимаешь?
  Мое колебание длится не больше минуты:
  -Голд, поверь мне, что я знаю, о чем говорю... Как говорил один из мудрецов: "И это пройдет..." Рано или поздно, твой срок закончится, и тогда ты вернешься к своим родителям, и научишься жить дальше.
  -Не хочу, не буду жить дальше. Они... ты не представляешь, что они со мной делали, ты не представляешь, что они заставляли меня делать... Мрак...
  Я горько вздыхаю и говорю:
  -Голд, моя жена прошла через это...
  Он в ужасе смотрит на меня, и его чувство сострадания вытесняет в этот момент его собственные страдания... Я вижу это и решаюсь продолжить:
  -Ее насиловали пять дней...
  -Мрак, это ужасно... прости, но как ты допустил это... Как Бог может допускать такое?
  Он смотрит в пол, и я вижу, что он беззвучно проклинает что-то, или кого-то...
  -Голд, почему ты другой?
  -Другой?
  -Что отделяет тебя от того, чтобы превратиться из-за этого скотского существования в животное?
  -Н-не знаю...
  -Ты веришь в Бога?
  -Верил до вчерашнего... нет, не так... я любил его до вчерашнего, а теперь ненавижу...
  Я вспомнил наш с Бэмби разговор, и решил поведать о его содержании Голду:
  -Когда-то моя жена сказала, что любит Бога... Тогда я, в своем тупом неверии, зло прорычал ей в ответ: "Что же это за Бог такой, если он позволил тебе пройти через это?..." И знаешь, что она мне ответила? Она сказала: "Представь себе, что ты ведешь за руку своего ребенка. Ты предупреждаешь его, чтобы он смотрел себе под ноги, что на его пути могут быть камни и ямы... Но он все равно спотыкается и падает, а ты не успеваешь удержать его. Твой ребенок горько плачет от обиды и боли. Скажи, случившееся означает то, что ты не любишь своего ребенка?" Вот так просто она объяснила мне то, что даже если с нами происходит что-то плохое, мы не должны сомневаться в любви Бога к нам, и мы не должны сомневаться в своей любви к Богу...
  -Я не заслуживаю такого наказания...
  -Моя жена говорит, что Бог не наказывает, а испытывает нас... И еще она говорит, что никто не знает, почему мы должны пройти через то или иное испытание, ради чего должны выдержать его, и к чему оно нас, в результате, приведет...
  -Меня уж точно ни к чему хорошему...
  -Послушай, эти негодяи надругались над твоим телом, но вот осквернили они, в результате, твою душу, или нет, зависит только от тебя...
  Голд поднимает, наконец, свою голову, и серьезно спрашивает:
  -К чему привело твою жену то испытание, через которое она прошла?
  С болью в голосе повторяю ему слова моей девочки:
  -К нашей встрече... Это я спас и вытащил ее оттуда...
  Дорогая цена, не правда ли? Мы никогда не научимся ценить то, что в этой жизни дается нам даром (опять цитирую Бэмби.. Любимая моя... Солнышко мое... как же мне тебя не хватает)...
  Голд смотрит на меня и аккуратно произносит:
  -Она у тебя - добрая и умная... Ты скучаешь по ней?
  Я мягко поднимаюсь на ноги, и выхожу из ангара, не отвечая ему на его последний вопрос.
   И это еще мягко сказано, Голд... Очень мягко. Я чувствую себя без нее неполноценным и потерянным. Я настолько остро ощущаю каждое мгновение нашей с ней разлуки, что только Вера и Надежда удерживают меня в рамках собственного разума...
  
  Меня опять выводят из вереницы рабов, идущих к яме.
  Все тот же домик, все та же комната, все та же, расположенная изголовьем к противоположной от двери стене, кровать.
  Мне показывают принять душ, и я не отказываю себе в этом удовольствии, заранее зная, что откажу в удовольствии жене Главного (да когда же кто-то удовлетворит эту дуру, чтобы она оставила меня в покое?).
  Я возвращаюсь в комнату, и вижу четверых (четверых?) граждан и "зудящий передок". И что это значит? Погонщики здесь в роли ее помощников, или как? Она что, решила меня изнасиловать?
  Усталость после тренировки и расслабленность после душа притупили мою реакцию. Погонщики сделали это со мной настолько быстро, что я не успел оказать им должное сопротивление...
  Уже через несколько минут я лежу на животе, с прикованными к углам кровати ногами и руками... Слышу стоны и проклятия тех ублюдков, которым - таки досталось от меня в эти несколько минут... Слышу жесткий голос суки: "Я тебя предупреждала, а ты мне не поверил. И теперь тебе придется на собственной жопе испытать то, что значит говорить мне "нет". И мой тебе совет - не сопротивляйся, когда они будут иметь твой, дорого ими проплаченный, зад. Чем меньше будешь дергаться, тем быстрее сможешь сидя жрать..."
  После этого я уже не слышу ничего, кроме своего бессильного горлового воя...
  НЕТ- НЕТ- НЕТ...
  ЭТОГО-НЕ-МОЖЕТ-БЫТЬ...
  СО-МНОЙ-ТАКОГО-НЕ-ДОЛЖНО-БЫТЬ...
  НЕТ-ТОЛЬКО-НЕ-ЭТО...
  Н-Е-Е-Е-Е-Т...
  Н-Е-Е-Е-Е-Е-Т...
  Мне хочется орать в голос и свою ненависть, и свои угрозы...
  чертов кляп...
  чертовы уроды...
  чертова сука...
  ы-ы-ы-ы...
  скоты...
  твари...
  ... я обязательно что-то придумаю
  ... выход есть всегда
  ... или не всегда
  ... без паники
  Я с таким остервенением рву на себя свои прикованные руки, что сдираю себе до крови кожу...
  я сломаю...
  я должен сломать эту чертову кровать...
  у-у-у... убью... убью...убью...
  ы-ы-ы-ы-ы...
  Мои легкие побеждают мой вой, и, в тот момент, когда я с силой втягиваю через свои ноздри воздух, мои уши слышат звук хлопающей двери...
  Мои мысли сковывает УЖАС, но мое тело продолжает бороться с оковами на руках и ногах...
  ... я не успел
  ... я не успел
  ... я не успел
  ....
  
  -Рэд, да не волнуйся ты так - мы вазелин принесли.
  ...ЧТО? РЭД?
  Мой мозг уже в состоянии определять то, кому принадлежат голоса.
  Саша:
  -Никита, не смешно. Помоги мне.
  Саша и Никита? Как? Что? Откуда?
  Я все еще дергаюсь по инерции...
  Я продолжаю дергаться даже тогда, когда в поле моего зрения попадает серьезное (серьезное?) лицо Никиты. Он хлопает меня по плечу:
  -Все хорошо, брат. Успокойся, все хорошо, слышишь?
  Приструнение моего взбесившегося тела стоит мне неимоверных усилий. Как только Никите удается освободить мою руку, как я тут же нахожу ей применение, разбивая костяшками пальцев изголовье кровати...
  ... удар... удар... удар...
  вытаскиваю у себя со рта кляп...
  ... удар... удар... удар...
  Никита себе не изменяет:
  -Рэд, мы и так потратили кучу денег за ночь с тобой, а теперь нам придется еще и за кровать доплачивать!
  Мне надо изгнать из своей головы чувства бессилия и ужаса...
  ... удар... удар... удар...
  Мне надо показать своему телу, что оно свободно и способно на самозащиту.
   Что за...
  Кто-то обдает меня с ног до головы ледяной водой, и я слышу извиняющийся голос Ники:
  -Прости, брат. Ну что, полегчало?
  Я, наконец, способен и сесть, и сказать:
  -Спасибо.
  Никита держит в руках пустое ведро, и кивает "не за что"
  Саша протягивает мне стакан:
  -Всегда к твоим услугам.
  Я выпиваю содержимое залпом, и не сразу понимаю, что это - виски...
  -Еще?
  -Да.
  Пока наполняется мой стакан, меня наполняют чувства благодарности:
  -Фух... парни... не думал, что когда-то скажу нечто подобное...
  Ники приветливо лыбится:
  -Да ты скажи - не сдерживай себя.
  -Э-э-э.... Как же я рад вас видеть...
  
  Пока я осушаю вторую порцию "успокоительного" (не для выпить ради, а здоровья для), Саша с Никитой самозабвенно ржут, и при этом по очереди хлопают меня то по плечам, то по спине....
  А мне хочется не смеяться, а наоборот... еще чего не хватало...
  Они видят выражение моего лица, и начинают, не сговариваясь (или сговариваясь, но не вслух, а мысленно) чинить меня своими светящимися прикосновениями.
  -Да... досталось тебе, брат...
  -Как вы узнали? Как вы здесь оказались?
  Саша отвечает мне немного недоуменно:
  -Ты что, забыл, кто мы? Это раз. Ты что думал, что мы оставим тебя одного без присмотра? Это два.
  Меня всегда удивляла его манера считать почти каждую свою фразу.
  -Вы были здесь все это время?
  -Да, но не на самой Базе, а в непосредственной близости от нее.
  -Вы видели в моей модели, что со мной...
  Никита не дает мне договорить:
  -Учишь тебя, учишь.... Существует несколько вариантов практически у всех событий краткосрочного будущего человека. К примеру, с вероятностью в пятнадцать процентов, ты должен был трахнуть тогда свою воздыхательницу, и...
   Я продолжаю его мысль:
  -И тогда вам не пришлось бы попадать на деньги.
  -Ха.... На деньги? Да нет, брат - на деньжищи... Да на тебя был такой спрос, что у Главного Гражданина от воспаления жадности правый глаз начал дергаться... Да он за эти деньжищи себе новый дом отгрохает.
  -Не отгрохает, потому что не успеет. Причем сначала он похоронит собственноручно свою суку, потом выроет собственноручно себе могилу, потом...
  Саша смотрит с пониманием:
  -Хорошо, хорошо. Но только после того, когда все закончится. Это - раз. А сейчас обсуждаем предстоящий Финал и те вероятности, которые тебя ждут после него. Это - два. Потом - отдыхать. Это - три.
  -Так вы уже знаете, чем закончится Финал?
  -Да.
  Меня мучает еще один вопрос:
  -Парни, а если Главный захочет меня сдать еще раз...
  Никита говорит:
  -Скажи это, Рэд, скажи, - и начинает кривляться, - Ребята, вы придете ко мне завтра ночью? А послезавтра? Ну, пожалуйста, я так хочу провести с вами все эти ночи...
   -Придурок.
  Саша, судя по взгляду, которым он одаривает Никиту, разделяет мое мнение. Он развеивает мои страхи:
  -Не волнуйся, мы выкупили тебя на все время до Финала.
  -Спасибо.
  -Спасибо не булькает.
  Я улыбаюсь, и копирую Сашин голос:
  -Это раз, а два - это...
  Он отвечает на мою улыбку:
  -Это - пришла пора не вопросы спрашивать, а разговоры разговаривать, потому что для сна тебе и так немного времени осталось.
  Я вспоминаю еще один волнующий меня момент:
  -Никита, нас могут подслушать?
  -Нет, я поставил Защиту, причем не простую, а такую, что тот, кто приложится ухом к замочной скважине, услышит звуки, которым любое немецкое порно позавидует...
  -Ну, ты и...
  Никита не дает мне произнести соответствующее ему определение:
  -Ты хотел сказать - молодец?
  
  
  
  Глава 9. Адам
  
  -Я вспомнил, зачем искал тебя. Так, ничего особенного, но думаю, что тебе будет интересно узнать...
  -И что же это?
  -Мне принесли сегодня донесение из Единого Королевства.
  Севе не надо быть Родичем, чтобы увидеть мою реакцию на его слова. Он, как ни в чем не бывало, продолжает:
  -У Рэда - новая Прима. Ладно, я пойду...
  Прима? Прима? Новая Прима? Почему? Как? Рэд?
   Сворачиваюсь калачиком на покрывале... и... тихо умираю...
  
  ...-Мама, а почему ты говоришь, что страх быть покинутым своим любимым равносилен страху смерти?
  - Инстинкт самосохранения.
  -При чем здесь это? Ну, объясни мне хотя бы на примере Рэда.
  -Чем больше ты любишь, тем больше страх. Когда тебя покидает твой любимый, то ты перестаешь быть частью его существования - ты уже не будешь присутствовать в его мыслях, ты уже никогда не станешь делить с ним его будущее, и, со временем, ты умрешь для него. Рэд боится, что ты уйдешь от него, и он потеряет свою жизнь, потому что не представляет ее без тебя. Страх быть выкинутым тобой из твоей жизни довел его до края.
  
  Рэд меня не любит.
  Я перестала быть частью его настоящего и будущего, и осталась лишь в его воспоминаниях.
  
  Смерть - это навсегда
  Смерть - это никогда
  
  Я разлетаюсь на куски...
  Пытаюсь их собрать воедино, но эти осколки режут все мое естество...
   Воспоминания о совместных мгновениях ранят меня иглой...
   Моя грудная клетка воет от боли, как будто в ней переломаны все кости...
  
  Мне надо срочно отключиться, или я попросту сойду с ума.
  Отключите меня!
  Кто-нибудь, отключите мои мозги!!
  Кто-нибудь, отключите мое тело!!!
  
  Дни пролетают одним серым пятном...
  
   У меня нет будущего, потому что в будущем Рэда нет места для меня.
  
  Мне не хочется двигаться...
  Мне не хочется кушать...
  Мне ничего не хочется хотеть....
  
  Мне не хочется жить...
  
  Стоп! Стоп! Стоп!
  Ты что спятила?
  Ты что ополоумела?
  Дура убогая!!!
   Не сметь!
  У тебя есть сын, родные, близкие... И ты - все еще часть их жизни... Они любят тебя, они нуждаются в тебе.
  У тебя есть ты!!!
  Нет, меня уже нет... Я без Рэда уже не я.
  Хорошо, найдешь другую я. Научишься жить без него, научишься жить с мыслью о том, что он уже не с тобой, а с другой.
  Но НИКОГДА, слышишь, НИКОГДА не думай о том, что тебе не хочется жить...
  
  Арина, ты сама хотела, чтобы он начал новую жизнь без тебя. Так чем же ты недовольна?
  
  Почему мне так больно?
  Разве я не хочу ему счастья?
  Неужели я настолько эгоистична в своих чувствах к нему, что не способна на то, чтобы радоваться тому, что он нашел себе ту, которая будет дарить ему свою любовь, тепло, заботу....
  
  Как же мне больно от осознания того, что я умерла для своего любимого...
  пусть не фактически, а формально...
  пусть не физически, а эмоционально...
  
  Мамочка, ты права, умирать - страшно...
   действительно страшно...
   очень страшно...
  
  сегодня мой первый день без слез...
  первый день без выматывающей все нервные окончания боли...
  первый день с четким осознанием того факта, что я уже не "любимая", а "нелюбимая"...
  первый день тупой безнадежной тоски...
  
   И это пройдет, девочка - и место тоски, рано или поздно, займут другие чувства...
  когда?
  не знаю... да это и неважно...
  важно то, что Рэд счастлив...
  важно то, что мой сын окружен любовью и заботой...
  важно то, что мои родители живы-здоровы...
  а все остальное - неважно...
  спи, девочка, за-сы-пай...
  
  Медленно захожу в неторжественный зал. Смотрю на его обстановку так, как будто вижу в первый раз.
  Три недели безвылазного пребывания в моей комнате изменили мое видение на многие вещи. Все вокруг кажется мне каким-то тусклым и безрадостным.
  Все вокруг? Да нет, дорогуша, это ты сама - олицетворение безрадостной тусклости.
  Словно сквозь вату слышу голос брата:
  -Арина, присоединяйся к нам.
  И зачем я пришла сюда?
  Ах, да, я же пообещала себе постараться вернуть себя себе. А без обыденных привычных ритуалов это осуществить мне не под силу.
  Заставляю свои непослушные ноги подойти к столу, подгибаю их, чтобы сесть на стул, мои руки берут вилку....
  Эй, Арина!... проснись и пой!... ты так и будешь мысленно фиксировать каждое свое движение? Ты еще начни считать количество своих вдохов - выдохов!!!
  Сева что-то накладывает мне в тарелку, и я начинаю кушать это, не разглядывая, и не различая вкуса. То, что попадает ко мне в рот, кажется мне каким-то пресным и безвкусным...
  -Альфа, а как ты смотришь на то, чтобы посетить мое холостяцкое бунгало?
  Шента? Здесь Шента? И кого же еще я не заметила?
  Поднимаю от тарелки голову, и встречаюсь взглядом с Адамом. Смотрю ему в глаза, обращаясь к Владу:
  -Хорошо смотрю.
  Надеюсь, Адам понимает, что я не о своем взгляде в его глаза сейчас говорю. Усилием воли поворачиваю голову к Шенте. Он кивает мне, и предлагает:
  -ОК, тогда заканчивай со своим обедом, и отчаливаем.
  -Что, прямо сейчас?
  -А что, у тебя на сейчас другие планы?
  -Нет.
  
  -Ну, что скажешь?
  Мы с Шентой прошли несколько комнат прежде, чем оказаться в его кабинете. Меня хватает только на одно слово:
  -Неудивительно.
  И действительно, все, что я видела, оказалось очень предсказуемым - никаких излишеств, четко выдержанный стиль минимализма и функциональности, так каким же еще должен быть дом существа, у которого в черепной коробке вместо мозга расположен сверхмощный компьютер?
  Влад говорит мне с хитрющим выражением лица:
  -Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.
  
  Наутро просыпаюсь с мыслью "хочу еще". Это мое желание многократно ускоряет мои движения, пока я умываюсь, причесываюсь, одеваюсь.
  Вылетаю из комнаты и бегу на первый этаж, где меня уже должен ждать Шента.
  Он видит мое возбужденное состояние, и хохочет во все горло:
  -Еще?
  Я кидаюсь ему на шею:
  -Да! Да! Да!
  
  
  -Арина, давай прервемся...
  -Нет, еще чуточку. Ну, пожалуйста!
  -Какая ты ненасытная!!!
  
  -Альфа, тебя так надолго не хватит...
  -Ты меня недооцениваешь! Еще...
  
  -Шента, это - немыслимо-невероятный кайф!
  -Я рад, что тебе нравится...
  
  -Эй, я же вижу, что ты таким образом пытаешься оторвать свои мысли о Рэде...
  -А тебе не все равно? Еще...
  
  Поздними вечерами возвращаюсь к себе в комнату, и валюсь в кровать от усталости...
  По утрам просыпаюсь полной сил и желаний...
  
  -Альфа, ты уже неделю утоляешь свой голод. Объявляю выходной.
  -Нет, я еще не пресытилась.
  -Я сказал - выходной...
  -И что мы будем делать?
  Я не скрываю в голосе свое разочарование. Шента мягко предлагает:
  -Как насчет поговорить?
  -Ты мне напомнил один анекдот.
  -Какой?
  -Сидит в кафешке девушка, и у нее на лбу написано, что, мол, она - одинокая и ко всему готовая. Подходит к ней парень с бутылкой в руках, чтобы угостить ее выпивкой: "Вас можно...?", а она его прерывает посередине фразы, и отвечает: "Можно, только давайте сначала выпьем и поговорим".
  Шента смеется:
  -Узнаю свою Альфу. Что ж, вынужден констатировать тот факт, что это пошло на пользу твоему подавленному состоянию.
  -Шента, не люби мне мозги!
  -Дорогая, именно этим я и собираюсь сейчас заняться.
  -Прекрати. Неужели ты видишь себя в роли моего психоаналитика?
  -А почему нет?
  Верно, почему бы и нет?
  -Рискни.
  -Ложиться на кушетку я тебе не предлагаю... или предложить?
  -Первое.
  -ОК. Где проведем наш сеанс?
  -Какие варианты?
  -Где угодно, только не в кабинете.
  -Хорошо, тогда, где угодно, только не в спальне.
  -Сад подойдет?
  -Это ты про то убожество размером два на два метра? Подойдет.
  Неудивительно, что все, кто входит в Круг моего брата, обожают наш парк. Судя по тому, что Шента называет садом, здесь, под землей, не так много мест, которые абсолютно воспроизводят наземную природу.
  
  
  Неделя?
  Неужели мы с Шентой занимаемся уже целых семь дней?
  Если бы не его настойчивость, то я бы в эти дни забывала про еду и сон...
  Если бы не его решение ввести меня в библиотеку ВсеЗнаний, то я бы до сих пор только и делала, что думала о том, как бы заставить себя поесть и поспать...
  
  
  Кладезь ВсеИнформации и ВсеЗнаний - именно то, что было необходимо моему эмоционально опустошенному мозгу...
  Он еще долго не сможет вырабатывать во мне гормоны радости от эмоционального насыщения, но он вполне справляется с тем, чтобы вырабатывать их под влиянием насыщения интеллектуального.
  Это же кайф - получить ответы на столько вопросов!
  Это же кайф - получить неограниченный доступ к тому, что накопило Человечество за все время своей Цивилизации!
  
  -Падай в кресло, потому что я сейчас начну тебя удивлять.
  -Этим ты меня не удивишь.
  Смотрю, как Шента включает компьютер, который может поспорить своим размером с зажигалкой.
  -Это ты уже видела в Мирном?
  -Да.
  Где же еще? Ведь на тот момент, когда я приняла решение стать спящей красавицей, которую, по сценарию моей сказки, должен был разбудить чудесный принц Рэд... Рэд... Рэд... Арина, не отвлекайся.... Не думай о нем.... Так вот, на тот момент последним достижением компьютерной техники считались софт-роллы. Уже в Мирном, я увидела то, чем, в конце двадцать первого века, закончились эти достижения. В Священном же доме мой брат отдает предпочтение обычным стационарным компьютерам.
  Коннектор (сокращенно "коннект") - маленькая коробочка, легко помещающаяся в кармане брюк.
  Заряжается не чаще, чем раз в месяц.
  Выполняет все IP-функции.
  Секрет размера - прост. Коннект - это ни что иное, как "рабочий стол" удаленного компьютера, со встроенными USB, камерой и микрофоном.
   Нажимаешь на кнопку, регулируешь размер и положение появившегося в пространстве визуального экрана (визера), в зависимости от того, какую функциональную нагрузку ты собираешься на него в данный момент возложить, и - вперед, за орденами.
  Все иконки, и их расположение на рабочем столе, до боли напоминают собой те, которые были у его предка-планшета.
  Визуальный экран мгновенно реагирует на ничтожнейшее изменение температуры на каждом своем миллиметре.
  Мне потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к тому, что мои пальцы не натыкаются, при соприкосновении с этим экраном, с твердой поверхностью (потому что этой поверхности на самом деле нет). Никита объяснил мне, что я быстро научусь останавливать свою руку, лишь только почувствую тепло от нужной мне иконки или знака. Но первое время, я все равно "протыкала" пальцем этот визуальный экран насквозь. Вспоминаю то, как мой брат рассказывал мне о том, что такое коннект:
  Удаленный компьютер твоего коннектора находится неизвестно где. Да и какая разница, где он находится? У тебя есть коннект - он все делает, он принимает за тебя все решения, он мгновенно находит тебе во ВсеЗнании ответы на все твои вопросы, он соединяет тебя (хочешь с видео, хочешь без него) с кем угодно где угодно, он делает все виды цифровых записей, он передает, через твой удаленный компьютер, всю, нужную тебе для хранения, информацию на сервер, он... и т.д. и т.п.
  Двадцать второй век - ты платишь только за коннект!!!
  Удаленный компьютер - в подарок!!
  Хранение информации на сервере - бесплатное!
  
  Шента одевает мне на голову какой-то шлем.
  -Вот это тебя точно удивит.
  Этот головной убор практически не давит меня своим весом.
  -Зачем это?
  -Это - Брэйнком. Он будет улавливать, и воспроизводить твои мысленные команды.
  -Ты шутишь?
  -Нет. Давай-ка, сначала настроим его на тебя. А пока я с ним играюсь, ты подвигай визер так, чтобы тебе было удобно.
  Через несколько минут Шента удовлетворенно провозглашает:
  -Добро пожаловать в Мир ВсеЗнаний. Кушайте, не обляпайтесь...
  
  Потоки информации...
  что-то бегло просматриваю...
  что-то откладываю на потом...
  что-то внимательно изучаю...
  
  К тому, что привлекает мое пристальное внимание, требуются дополнительные разъяснения:
  -Молекулярное воспроизводство? Человечество научилось клонировать не только клетки?
  -Люди подошли к этому вплотную, но мы, естественно их остановили.
  -Шента, это же - чудо... Мне казалось, что меня, после Накопителя, вообще ничем не удивишь, но это...
  Накопитель - это вид неограниченной, самовоспроизводимой и экологически безопасной энергии, которая используется в Мирном и Священном городах.
  
  Все-таки, в двадцать втором веке, научно - технический прогресс человечества не стоял на месте. Правда, человечество это было "единством из множества", но факт имел место быть.
  Избранные Родом моего брата, ученые вместе со своими семьями, массово переселялись в готовый к середине двадцать второго столетия, Священный город. Их пугал надвигающийся Цивилизационный Катаклизм, который уже тогда был виден невооруженным глазом.
  Они добровольно подписались на то, чтобы создать в Священном городе Интеллектуальную Утопию (с др. греч. "Утопос" - место, которого нет), ИНТУТ.
  -Шента, как вы убедили их пойти на это?
  -Это называется "Горе от ума".
  И Влад начал свой захватывающий монолог:
  -Интут, как часть Священного города был нужен нам, чтобы сохранить интеллектуальный потенциал человечества. Эти ученые быстренько прониклись этой идеей, и решили начать с главного - с построения, ты не поверишь, единой Интутской религии...Критериями, которым должна удовлетворять идеология, чтобы считаться религией, являются ОВО - обещать, верить, обращать. Религии обещают спасение, верят в строгие теологические догматы и обращают в свою веру неверующих.
  Первопоселенцы Священного города понимали, что в природе человека заложена Вера в Высшее существо - "Абсолют". Но им не подходила ни одна, из существующих на тот момент, Земная религия. Они знали, что создают здесь многовековое подземное царство, и что, без четкого плана основных векторов развития здешней Цивилизации, у них ничего не получится.
  Я предупреждаю срывающийся с твоего языка вопрос - да, ко всему этому они пришли не только своим умом, но и нашими стараниями. Но ты должна понимать, что ростки в неплодородной почве не взойдут никогда. Так вот, на почве их поклонения Интеллекту, как высшему проявлению Человечности, мы смогли посеять Зерна "мудрости", которые выросли в тот строй, который и по сей день успешно функционирует в Священном Городе.
  Ученые Священного города создали технократическую религию.
  Их "бог" - это ВИНТ (Высший Искусственный Интеллект).
  На Собрании Священного Города, были приняты судьбоносные для него решения.
  Первое - единая религия. Тут все ясно. Были зачитаны догмы и ритуалы этой совершенно новой религии.
  Второе - избрание Хранителя ВИНТА. Он, и только он знает, где находится этот самый ВИНТ (попросту - серверная). Только Хранитель может выбрать себе приемника, и обучать его.
  Третье - ПОЛНОСТЬЮ приостановить развитие одной из основных на тот момент отраслей науки. Даже если это - религия технократическая, она все равно должна быть окутана ореолом тайны и необъяснимости. После смерти первопоселенцев, никто из их потомков не должен был быть посвящен в "тайны" Информационных Технологий. Уже через пятьдесят лет после Первого Собрания, в Интуте не осталось ни одного IT-специалиста!!!
  Четвертое - всем поколениям жителей Интута внушается мысль о том, что они - единственные, выжившие после Армагеддона люди. Что Земля абсолютно не приспособлена для жизни. И что она будет оставаться таковой еще долгие столетия.
  Да, одна ложь неизменно тянет за собой другую. Эти умники решили, что остальное непросвещенное и необразованное человечество недостойно иметь в своих рядах таких светочей, как они. И ради этого, они были готовы обречь и себя, и своих потомков на вечную подземную жизнь.
  Пятое - четкая регламентация численности жителей происходит при посредстве ВИНТА. Для того, чтобы родить ребенка, надо получить его разрешение.
  -Хранитель ВИНТА - ты?
  -Да, на Первом Собрании хранителем избрали меня. Но, фактически, полный доступ к "Винту" имеет весь Круг твоего брата.
  -Как Родичи вписываются в картину жизни Интута?
  -Легко. Он построен таким образом, что мы в нашем Священном городе полностью отделены от них своими уровнями, но они от нас - нет.
  -То есть, вы являетесь одновременно и тайными правителями Подземного Царства, и богами для жителей Царства Земного?
  -Ага.
  Ужас... Они продумали систему своих религий с такой извращенной тщательностью, что озноб по коже идет... СоРодичи моего брата изучают уровень психо-эмоционального развития большинства в каждом отдельно взятом Королевстве. Подбирают и насаждают в этих Королевствах подходящие им религиозные системы, учитывают выявленную ими специфику при обучении Духовников, и определяют им отведенную для них роль - либо наместника, либо шпиона, либо серого кардинала.
  Например, в Едином Королевстве, ментальность большинства жителей предопределила Монотеизм (религию о едином Боге), и абсолютную власть Духовников. Если бы не появление Рэда, при посредстве моих родителей, то Королевством так бы и правил Первый Настоятель, который, по своей сути, являлся тайным наместником Священного Города.
  В Обетованном Королевстве, как и в большинстве других, был внедрен Политеизм (религия о нескольких богах). В случае, когда у каждого "бога" есть свои последователи и храмы, про абсолютную власть Духовников не может быть и речи. Настоятели могут лишь косвенно (но весьма эффективно) влиять на политическое и экономическое развитие вверенных им Королевств.
  Все, без исключения, Первые Настоятели всех Королевств получают свое образование, а, в дальнейшем, и свои Цели с Ролями здесь, в Священном городе. Их выбирают с особой тщательностью, затем, на всех этапах, четко контролируют уровень их подготовки, и качество выполнения поставленных перед ними задач. Индивидуально обученные и подготовленные Духовники получают в свое распоряжение весь необходимый для выполнения этих задач "волшебный" инвентарь
  
  -Альфа, хватит витать в облаках. Очередную интеллектуальную "дозу" получишь завтра. Сегодня - выходной.
  -Хм... вся - внимание.
  -Итак, всегда приятно поговорить с умным Родичем, который на собственном опыте испытал то, что переживаешь сейчас ты. Это - догма, лады?
  -А вот использовать в разговоре со мной мои же фенички - некорректно!
  Шента дарит мне ласковую улыбку:
  -Обожаю, когда ты огрызаешься. Ты сама себе представляешься эдакой тигрицей, хотя со стороны, выглядишь как взъерошенный шипящий котенок.
  -Только вот не вздумай этого котенка гладить за ушком.
  -Я уже в курсе, что там у тебя кнопка, так что не буду, обещаю.
  -Кнопка?... Адам...
  Это имя я произношу, как ругательство.
  Вот скотина. Он что, делился с Владом реакцией моего тела на его прикосновения к моему чувствительному местечку? Зараза...
  -Не злись на него... Арина, пойми, мы с ним дружим сотни лет, и у нас по многим причинам, не может быть друг от друга секретов...
  Я не столько злюсь на Адама, сколько на свое бессилие от его физического влияния на меня. Как там в фильме про Электроника? Слегка перефразируем и получаем: "Ури! Ури! Есть ли у нее кнопка?" Есть, господа присяжные заседатели, но это не означает, что она меня может полностью отключить (в чем Адам, кстати, уже и сам смог убедиться).
  Влад слегка меланхолично продолжает свою психотерапию:
  -Я был дважды женат еще до Закона.
  -Вау... И что?
  -Первая жена ушла от меня, потому что мы с ней не могли иметь детей, а вторая - банально мне изменила.
  Мне его искренне жаль. Мои сопереживания, на фоне переживаний собственных, ощущаются гораздо острее:
  -Это ты сейчас "работаешь" со мной по принципу: ничто так не отвлекает от собственных проблем, как чужие проблемы.
  -Примерно. Арина, люди... они - глупые божественные создания... Они и себя-то не хотят узнавать и понимать, так что же тут говорить о том, чтобы дать им шанс прийти к коллективному Откровению... Ты злишься на нас за то, что мы, по твоему мнению, искусственно оттянули Человечество от их Апокалипсиса, и очень зря злишься, между прочим. Они не достойны этого. Пойми ты, наконец, что Откровение, как осознание своей сущности, это - не Знание, которому можно научить. Люди ведь слушают, но не слышат, понимаешь? Откровение - это самосознание, к которому можно прийти исключительно через Веру и Любовь. А теперь скажи, ты действительно считаешь, что люди способны безгранично Верить в Бога? Ты действительно думаешь, что люди способны безусловно и безоговорочно Любить своих ближних?
  -Думаю.
  -Даже после того, как мужчина, который клялся тебе в своей вечной любви, женился на другой?
  -Это - не показатель.
  -Ошибаешься. Люди не умеют любить. Точнее, они не умеют ценить это чувство в себе, и не умеют принимать это чувство от других. При этом, спроси у любого из них, хотят ли они получать эмоциональное удовлетворение от взаимной безусловной Любви. Каждый ответит тебе "да". Но на вопрос "а что ты для этого готов сделать?", ответ будет либо "не знаю", либо "ничего", потому что их тупые мозги считают, что Любовь или есть, или ее нет, и что от них не зависит ее сохранность. Но ведь Любовь - не данность. Она - очень хрупкая, и легко отступает под натиском эгоизма, ревности, зависти, нетерпимости. Если бы люди хотели научиться проносить это чувство через всю свою жизнь, они бы давно уже поняли это.
  Когда от меня ушла моя первая жена, я был в недоумении, но в предсказуемом недоумении, потому что все к этому шло... Но, когда моя вторая жена изменила мне, я был в шоке... Понимаешь, расставание - это маленькая смерть.
  -Уже понимаешь.
  -Так вот. Одно дело, когда умирает тяжелый латентный больной. Тогда ты ожидаешь этот исход, ты печалишься, когда он настает, но это не сковывает тебя надолго, потому что ты готовился к этому долгое время. Это я сейчас провожу аналог со своей первой. И совсем другое дело - кончина безвременная и трагическая. Тогда - это шок. Твой мозг всеми силами протестует против того, чтобы воспринимать этот факт. Это случилось со мной, когда я узнал про измену моей второй жены.
  -Почему она так поступила?
  -Из-за ревности ко мне, из-за зависти к тем подругам, которых считала лучше себя, и, как следствие, из-за внутренней неудовлетворенности собой. Она хотела компенсировать этой изменой все эти чувства.
  -Ты давал ей повод для ревности?
  -Нет, но она относилась к той категории людей, которая предполагает в поступках других то, на что способна сама.
  Все это - очень сложно, и не для единоразового обсуждения. И еще, это - не мой случай:
  -Рэд, с моей подачи, уверен в том, что я его оставила, так что он мне не изменял, женившись на другой.
  -Тебе - нет, потому что не видел внутренних обязательств перед тобой, но он изменил себе, своему чувству к тебе, выбрав для себя другой, более удобный объект для проявления своих и получения ответных чувств. У его поступка есть еще один возможный мотив - пережить разлуку с тобой.
  -Не строй необоснованных предположений. Ты ничего о нем не знаешь. Рэд никогда не станет решать собственные проблемы, спекулируя чувствами другого человека.
  -ОК. Тебе виднее. Арина, расскажи мне о нем. Чем он так исключителен для тебя?
  Рэд... любимый мой...
  -Рэд - не совершенство, но он - мое совершенство. Знаю, это звучит слегка пафосно, но именно так я его чувствую. Он - большой, и не только по своим физическим данным, от него исходит настоящая мужская сила, он излучает невероятную мощь, и я рядом с ним ощущаю себя маленькой и хрупкой. Еще... то, как он смотрит на меня... это не описать словами... понимаешь, он не смотрит, а любуется, и получает наслаждение от увиденного... вот. Добавь к этому его чуткость и понимание, его безграничную заботу...
  У меня сжимается горло, потому что в этот момент я понимаю, что все, что я сейчас сказала, было употреблено в настоящем, а не в прошедшем времени. Мой речевой аппарат еще не настроился на то, чтобы говорить о моем муже, как о части моего прошлого... И это, мягко говоря, болит...
  -А что я? Расскажи мне обо мне.
  Проще пареной репы:
  -Мне с тобой легко. Общение с тобой доставляет мне умственное и эмоциональное удовлетворение, и я тебе доверяю. Шента, ты для меня - очень хороший друг.
  -Значит, тебе со мной комфортно?
  -Да.
  -А что с Адамом?
  Что за резкие переходы с одной темы на другую? Согласна, что все эти темы находятся в одной плоскости, но все равно манера Влада вести диалог, слегка выводит меня из равновесия. С Родичами нельзя лукавить... Так что, Арина, выбирай - или ты промолчишь, но Шента уже и так все видит, или ты ему это все-таки озвучишь. Второе:
  -Адам... он меня волнует.
  -То есть, ты считаешь его сексуально привлекательным?
  -Да. И еще - властным. Мне это тоже нравится.
  -Резюмируем. Если соединить меня, близкого тебе по интеллекту и темпераменту, с властно-сексуальным Адамом, то получаем идеального Рэда.
  -Нет. Для того, чтобы получить Рэда, вам двоим не хватает заботы и объективности Севы.
  -Слушай, так чего ты паришься? Дружи со мной, спи с Адамом, живи с Всеволодом - и все путем. И задача со многими неизвестными решена.
  Мне претит та легкость, с которой он "решает" мою проблему:
  -Да, психоаналитик из тебя так себе... Кто разглагольствовал о том, что можно изменить не только другому человеку, но и самому себе? Или ты это все относишь только к людям? А мы, Родичи, что, в этом плане - особенные? Неужели ты не видишь, что я люблю Рэда! Как ты считаешь, я смогла бы изменить себе?
  -Альфа, какой же ты еще, в сущности, ребенок...
  -Очень легко списывать все на мой возраст.
  -Арина, стоп, при чем здесь возраст? Ты что, не в курсе?
  -Ты о чем?
  -Что Родичи не меняются...
  -Ну да, после Предназначения возможность саморегенерироваться не дает нам стареть.
  -Я не только о физических изменениях сейчас говорю. Мы навсегда остаемся теми же в своих желаниях и восприятиях, кем были в момент Рождения Силы. Если бы это было не так, то ты бы сейчас общалась с пятисот сорокалетним стариком, заключенном в молодом теле.
  -Ты хочешь сказать, что все Родичи наряду с остановкой своего биологического возраста, останавливают и свое эмоциональное развитие?
  -Да. Ты знаешь, какой первый признак у старости? Потеря способности удивляться чему - или кому-либо. Мы же все сохраняем в молодом теле молодой дух. Все наши предпочтения, симпатии, причины радости не меняются, так же как и не меняемся мы сами. Арина, пока ты - Носитель, у тебя еще есть шанс изменять и накапливать свои эмоциональные активы. Не забывай об этом.
  -Но ведь я могу принять решение не использовать свою Силу для регенерации.
  -Ты серьезно рассматриваешь возможность прожить лишь человеческие годы жизни?
  -Да.
  -Фух, хорошо, что у тебя есть несколько лет до твоего Предназначения, и что-то мне подсказывает, что за эти годы ты можешь кардинально изменить свое мнение по этому вопросу. Что ж, на сегодня - все... Теперь предлагаю нам с тобой отправиться к Адаму.
  -С какой стати?
  -Он ждет нас... Не вредничай, и прояви свое понимание. Парню ведь действительно не по себе из-за того, что он тогда воспользовался запрещенным приемом. Дай ему шанс загладить свою вину.
  
  Я почти бегу по коридору за Шентой, едва успевая за его размашистыми шагами:
  -Куда ты меня ведешь?
   Влад делает вид, что не слышит меня, первый подходит к двери, которой заканчивается коридор, прикладывает руку к идентификационной панели, и створки дверей мягко распахиваются, представляя моему взору огромный роскошный зал.
  В его центре расположен большой круглый стол, за которым сидят двенадцать соРодичей, с тринадцатым Адамом - во главе. Наши с ним глаза встречаются. Его взгляд резко меняет свое выражение с властно-высокомерного на удивленное.
  Удивленное? Ой, Шента меня обманул - Адам нас не ждал.
  Хм, мы же не просто заявились в его дом непрошенными гостями, но еще и прервали своим неожиданным появлением заседание его Круга.
  Иерархия Рода моего брата имеет четкую вертикальную структуру. Ее верх в качестве Главы Рода венчает Всеволод, затем идут пятеро его ближайших "кружников", у каждого из которых есть свой Круг, который состоит из двенадцати соРодичей, у каждого из которых...
  При виде нас, все тринадцать Родичей поднимаются со своих мест, причем двенадцать из них - для того, чтобы преклонить перед Владом колени, а тринадцатый - для того, чтобы подойти к нам.
  Я слегка внутренне сжимаюсь, ожидая со стороны Адама, проявления его, вполне обоснованного, гнева. Сжимаю руки в кулачки, чтобы не наброситься при всех на Шенту.
  Да, на этот раз ему удалось меня не просто подловить, а подставить.
  Вот гадька...
  Адам с Владом обмениваются рукопожатием. А где же его "что вы здесь делаете?" и "какого вы сюда приперлись?". Шента тихо говорит соРодичу:
  -Арина злится на меня за то, что я ввел ее в заблуждение.
  Адам облегченно (явно облегченно!!!) переводит дух, и говорит мне: "Привет".
  Я слегка заторможено киваю. Какой же он здоровый... лось. Мой (уже не твой!) Рэд совсем ненамного его выше. Э-э-э... хватит смотреть на Адама, как кролик на удава. Поворачиваюсь к Шенте, чтобы разорвать этот магнетизм:
  -Скажи им встать - у них же колени не казенные!
  Говорю почти шепотом, Влад отвечает мне с той же "громкостью":
  -Сама скажи - они же не передо мной их преклонили.
  А что, передо мной? И с какой стати? Может, Шента опять хочет меня подставить? Вот будет хохма, если я, вся из себя такая Арина свет Сергеевна, скажу: "Встаньте, други мои", а они все заржут мне в ответ...
  Ага, теперь они прекрасно видят во мне удивление и нерешительность. Я живу среди соРодичей уже несколько месяцев, но все еще мысленно фиксирую каждое свое чувство, которое может быть ими прочитано. Никак не приучу себя не обращать на это свое внимание.
  Все присутствующие явно чего-то ждут, и, сдается мне, что ждут они чего-то именно от меня. Значит так, Шента, если это - твой очередной прикол, то ты мне больше и не друг, и не товарищ...
  Перехожу на ПраРодительский, обращаясь к дюжине:
  -Благодарю вас за столь уважительное проявление вашего почтения.
  Эва-на как загнула! Ну, чем не Царица!
  Не-е-е, куда там до тебя какой-то там царице...
  Цельная Королевна - ни дать ни взять!
  В подтверждение своих ехидных мыслей, еще киваю им с каменным выражением лица, и... все они встают...
  Нет, Шента, рано я тебя вычеркнула из своего маленького списка моих доверенных лиц.
  Адам ловит мой взгляд:
  -Я скоро закончу, подождите меня в Салоне. Только не уходите...
  Ладно, подождем, чай не сахарные - не растаем.
  Я уже поворачиваюсь к двери, как вижу... Солидола и Второго. Мгновенно закипаю бессильной яростью на тех, которые были исполнителями моего заказного похищения. Они отводят от меня свой взгляд, и я сдерживаюсь, чтобы не заорать им свой, готовый сорваться с языка, обвиняющий вопрос: "Вам, случайно, "кровавые мальчики" по ночам не снятся? Ах, что за глупый вопрос! Конечно, нет, вы же - не какой-то там, Борька Годунов, вы же нечистой совестью не страдаете... потому что пропили ее в первом классе... у-у-у..."
   Арина, дыши, они - не виноваты, они - выполняли приказ...
  Налево, раз-два...
  Шагом, из зала заседаний, марш... раз-два...раз-два...
  
  Салон.... И это он называет салоном?
  Пока я перехожу от одной картины к другой, мой мозг проводит сравнительный анализ жилищ Влада и Адама.
  Если у первого - демонстративная простота, то у второго - крикливая роскошь.
  Б-р-р... так и хочется либо разуться, либо попросить выдать мне бахилы. Да на этот паркет смотреть страшно, не говоря уже о том, чтобы по нему ходить.
  У меня такое ощущение, что я... оскорбляю эту высокомерную обстановку своим простецким присутствием.
  Слышу за моей спиной немного разочарованный голос Адама:
  -Тебе не нравится...
  -Отнюдь, всегда мечтала попасть в Лувр. Но, что-то меня наталкивает на мысль о том, что он, с Версалем вместе взятый, и в подметки бы не годился твоему дому-музею.
  Хозяин этого "музея" уже входит в роль его экскурсовода:
  -Эти картины действительно были доставлены сюда из Лувра. Мы, в свое время, проследили за тем, чтобы сохранить все культурное наследие Цивилизации. Я лично руководил строительством специальных хранилищ, в которые были свезены ВсеМирные произведения искусств накануне Хаоса.
  Не было бы Хаоса, и нечем бы тебе было сейчас расхваливать свое трепетное отношение к искусству. Прикусываем язычок. Ну, пожалуйста, я сейчас скажу что-то аккуратное и не обидное. Прикусываем, я сказала. Да я уже его сегодня такое количество раз держала за зубами, что он к вечеру распухнет.
  Спокойно, прячем издевку в голосе. Все, не могу:
  -Адам, а у тебя здесь все попадает под определение "шикарно", или как?
  -Хм... что ты имеешь в виду?
  -Ну, твои комнаты с удобствами тоже оснащены музейными экспонатами?
  Шента тихонько хихикает, потому что моментально улавливает и мой настрой, и то, к чему я клоню. Что ж, продолжим для эстетически, но не умственно, развитых доносить свою простую мысль:
  -Я к чему веду.... У тебя здесь унитазы из чистого золота, или с примесями?
  Адам гордо отвечает:
  -Конечно, из чистого.
  -Вот незадача - придется мне терпеть до возвращения домой.
  -Что терпеть?
  -Адам, я же - не способная на кощунство девушка, так неужели ты считаешь, что я позволю себе делать свое неблагородное дело на твой благородный металл?
  Все... Шента сражен наповал! Ой, он сейчас лопнет от смеха...
  Адам раскрывает рот, как рыба, не зная, что мне ответить на это мое заявление...
  
  Б-бас-сейн? Бассейн... Бассейн!!!
  это - невероятно... это - немыслимо...
  как? откуда? почему мне об этом никто не говорил?
  Ребята видят мой неприкрытый восторг, и Адам тут же предлагает:
  -Хочешь окунуться?
  -Очень хочу, но уже в следующий раз.
  -Почему?
  -Потому что мне не в чем плавать.
  -Сейчас я что-нибудь придумаю. Влад, проводи Арину в комнату.
  -ОК.
  
  Нас не догонят!!! Адам с Шентой уже далеко позади меня. Они поначалу пытались настигнуть меня, не прилагая для этого особых усилий, но, убедившись в том, что я способна развивать высокую скорость, уже вовсю молотят по воде своими руками и ногами. Ну, точно дети малые! И стала бы я так напрягаться? Ну, плавает кто-то быстрее меня, ну и пусть себе... Так нет же, этим самцам-шовинистам не даст сегодня спокойно заснуть мысль о том, что их вплавь обошло существо без мужских половых признаков!!!
  Ого! А ведь они решили объединиться против меня. Адам правильно рассудил, что бортик бассейна уже близко, и мне не останется ничего другого, как оттолкнуться от него, чтобы поплыть обратно. Доплываю, и спокойно жду приближения Адама.
  Если мое дыхание после заплыва легко приходит в норму, то ему требуется некоторое время на то, чтобы отдышаться. Я оглашаю условия перемирия:
  -Адам, или мы соревнуемся, но по-честному, или плаваем каждый сам по себе.
  Вот зараза... Он меня даже не дослушал.... Быстро ныряет, хватает меня за ноги, и тянет за собой под воду...
  А я принимаю совершенно иррациональное решение - расслабляюсь и подчиняюсь его действиям.... Брыкаться и вырываться же все равно бесполезно, потому что он намного сильнее меня, а не дышать под водой я могу неимоверно долго... Что, съел? Ах да, так ведь - неинтересно... одно дело играть в такие игры с девушкой, которая оказывает тебе сопротивление, и совсем другое - с той, которая терпеливо выжидает тот момент, когда тебе надоест держать в своем захвате ее расслабленное тело...
  Что за? Нет, я так не играю, я не это имела в виду.... Он пытается прижать меня собой к стенке бассейна, и я начинаю отталкивать его от себя руками и ногами. Адам тут же выпускает меня, и я встречаю его над водой с готовыми сорваться с языка ругательствами.... Он поднимает руки "сдаюсь", и громко смеется:
  -Прости, обещаю больше так не делать. Согласен с тем, что это - неудачная попытка выбить тебя из состояния покорного подчинения.
  -Прости? Прости? Да я тебе сейчас такое устрою.
  Жаль, что у меня под рукой нет ничего такого, чем бы я могла запустить в его ухмыляющуюся физиономию.
  Как это нет? А вода? Чем не предмет для наказания не любителя покорности? И со всей силы обрушиваю на него, созданные моими руками, волны и брызги. Адам, не прекращая, хохочет, и пытается уйти от моего гнева вплавь, а я вхожу в раж - легко его настигаю, и хватаю за шею, чтобы подтопить наглеца. К его чести, на этот раз он меня и пальцем не тронул, терпеливо выжидая, пока стихнет "буря" моего гнева.
  Когда я решила сжалиться над Адамом, и отпустить его, он тут же громко предлагает:
  -Мир?
  Что ж, почти пай-мальчик. Искренне ему за это отвечаю:
  -Мир.
  
  Адам подает мне полотенце со словами:
  -Арина, у меня есть солнцезащитный крем.
  Благодаря ВсеЗнаниям, мне уже известно о том, что на каждом уровне Священного города, есть свое искусственное "солнце", мне известно то, как они созданы, и то, что они абсолютно точно воспроизводят все свойства лучей настоящего Светила.
  -Нет, спасибо.
  -Да я же не навязываю себя в качестве того, кто будет наносить тебе его на спинку, а беспокоюсь о том, чтобы ты не сгорела.
  -Спасибо за беспокойство, но... моя кожа... она - другая.
  Ненавижу свою отличительность. Но, с другой стороны, эти физиологические особенности являются моей неотъемлемой частью, так что пора мне повзрослеть, и начать относиться к ним без неуместного смущения.
  Адам явно ждет моих уточнений.
  -У нее, помимо прочего, отсутствует пигментация, то есть моя кожа не меняет свой цвет не только под воздействием ультрафиолета и температуры, но также и при... трении.
  Я с усилием натираю свое предплечье полотенцем, и демонстрирую Адаму и подошедшему к нам Шенте, результат:
  -Вот видите - никаких следов. Но это только до тех пор, пока не страдают мои внутренние ткани, тогда на ней могут проступать синяки и гематомы.
   Влад заинтересовано спрашивает:
  -А что значит "помимо прочего"?
  -Э-э-э.... Вот, сам посмотри.
  И вручаю ему свою руку. Шента крутит ее, двигает под разными углами, аккуратно прикасается пальцами, рассматривает ее по всей длине так внимательно, что почти касается моей кожи носом.
  -Альфа, прости, а можно я еще ногу посмотрю.
  Любопытство - не порок:
  -Смотри, но там ты не увидишь ничего другого.
  Присаживаюсь на шезлонг, и поднимаю ногу ровно настолько, чтобы опустившемуся передо мной на колени Владу было удобно ухватить ее за лодыжку. Чувствую себя слегка сконфуженной из-за того, какие чувства отображаются на его лице во время изучения моего эпидермиса.
  Шента, наконец, отпускает ее:
  -Я такого никогда раньше не видел. А живу я неприлично долго, и навидаться должен был всякого. У тебя - кожа младенца?!
  -Да, но со своими нюансами, связанными с пигментацией и статичностью состояния.
  -Что-то может повлиять на ее тактильные свойства или текстуру?
  -Нет, она никогда не отклоняется от своей нормы. Моя кожа всегда и везде одинаковая. Ее не стянет и не высушит даже многочасовое пребывание в мыльной воде. Она никогда не жирнеет и не потеет, и... на ней никогда не бывает никаких высыпаний или шелушений.
  -Альфа, она такая гладкая, что к ней хочется прикасаться снова и снова.
  Все, хватит быть объектом пристального изучения:
  -Так, уважаемый, бесплатное шоу "монстры в городе" закрывается.
  Он видит мое чувство стыда, и переспрашивает:
  -Монстры?
  -А кто же я, по-твоему? Пугало огородное? Безобразная убогая?
  Он в недоумении прерывает мой список:
  -Самое поразительное, что ты сейчас не шутишь, а говоришь совершенно серьезно. Ты что, действительно, видишь в этой своей отличительности что-то отталкивающее?
  -Отталкивающее? Это - мягко сказано. Обычно я использую прилагательное "отвратительное".
  -Арина, ты - чудовище от слова "чудо".
  -Эй, сеанс психоанализа закончился несколько часов назад. Не пытайся меня переубедить в этом вопросе. Если даже мой бывший муж в этом не преуспел, то тебе это и подавно не удастся. К тому же, меня это уже не трогает так, как раньше. Я уже привыкла к своему отклонению от нормы, и стараюсь на этом не зацикливаться.
  
  Хорошо-то как, Настенька! Я не Настенька.... Все равно хорошо...
  Мое сонное состояние уже взяло верх над моим, не сопротивляющимся ему, телом. Вот только мозг еще немного ворчит по поводу того, что не пристало великовозрастной девице спать после обеда, как ребенку малому, да еще не в собственной кровати, а в гостевой у Адама. Да не бурчи ты. Я сильно перегружала твои серые клетки в последние дни, а сегодняшняя, непривычная для моего тела физическая нагрузка, добавило ту каплю здоровой усталости, которую может утолить лишь здоровый (хоть и дневной) сон...
  Несколько часов активного купания в бассейне и загорания под "солнышком", закончились плотным обедом. Вспоминать страшно то помещение, которое Адам именует "будничной столовой". Когда я переступила ее порог, то готова была развернуться, и уйти со словами "я не голодна, спасибо". Адам пресек мою попытку к бегству, и усадил меня за стол, сервировка которого не снилась самой Королеве Англии. Мне потребовалось время на то, чтобы привыкнуть к этой пугающей меня обстановке, и заставить свои руки отцепиться от халата, и вцепиться в позолоченные (или золотые?) нож с вилкой. Мои мокрые волосы непослушно выбились из своего пучка, и все время норовили присоединиться к моей еде. Мне пришлось отложить в сторону приборы, чтобы восстановить прическу на голове. После этого, я мысленно попросила у стен столовой прощение за то, что смущаю их великолепие своим ему несоответствием, и, горько вздохнув, продолжила трапезничать.
  Я даже не стала язвить по поводу того, как же, в таком случае, выглядит столовая "праздничная", испугавшись, что Адам захочет мне ее продемонстрировать.
  После обеда, Влад сообщил нам, что у него через пятнадцать минут Заседание его Круга, но, что день на этом не заканчивается: "Вы тут поскучайте без меня пару часиков, а я вернусь к ужину, и мы еще что-нибудь замутим, чтобы назавтра нам с вами не было мучительно больно за бесцельно прожитый сегодняшний день". Я попыталась возразить, что мне пора домой, но мои попытки, из-за накатившей усталости, были вялыми и неубедительными.
  После того, как Влад "ушел, но обещал вернуться", мы с Адамом еще какое-то время молча смотрели каждый в свою тарелку. Точнее, я уже в нее не смотрела, а клевала носом, борясь со своей сонливостью изо всех сил.
  Когда "хозяин музея" предложил мне отдохнуть в его гостевой комнате, у меня не возникло ни малейшего желания сформировать ему свой отказ. Я в полудреме дошла до комнаты, и легла на кровать, предварительно взяв с Адама обещание разбудить меня сразу, как только вернется Влад.
  
  -Арина, просыпайся.
  Что? Уже? Я же, кажется, только заснула! М-м-м....Переворачиваюсь с тихим недовольным мычанием на живот. Сквозь сон слышу хихиканье Адама:
  -Кто-то любит понежиться подольше перед тем, как окончательно проснуться?
  Мои слова уже больше похожи на мяуканье:
  -Две минутки...
  -Две минутки, и я выйду, чтобы дать тебе возможность переодеться, да?
  -Ага... две минутки.
  Повторяю эти слова, как раненный попугай. Через мгновение, чувствую, как под весом Адама прогибается кровать, и... не чувствую эмоциональную волну, соответствующую моему мысленному "какого...?". Не успеваю продолжить эту мысль, как мою щиколотку аккуратно обхватывают пальцы Адама, только вот не ее удерживанием они собираются заняться, а мягким поглаживанием моей пяточки и подушечек моих пальчиков. М-м-м... мои, не до конца проснувшиеся, нервные окончания дают волнообразные ощущения приятности, расходящейся по всему телу от точек, к которым нежно прикасается Адам.
  Что за? Как по мне, так массаж в исполнении пальцев рук - это еще куда не шло, но вот что рядом с ними делают его губы? Мы так не договаривались! Я резко тяну на себя ногу, и сажусь в кровати, подтянув к себе колени.
  -Адам...
  Он спокойно встречает мой взгляд:
  -Обещаю, что ни сейчас, ни когда-либо в будущем не буду влиять на твои эмоции. Поверь, что мне того урока хватило на всю оставшуюся жизнь.
  Я стягиваю полы халата, и прошу:
  -Ладно, спасибо, что разбудил. А теперь иди, мне надо переодеться.
  Вместо того, чтобы встать, он плавно передвигается ко мне:
  -Ты дала мне две минуты, и они еще не истекли.
  Я смотрю в глаза явно голодного от возбуждения мужчины, и, вот блин, не ощущаю при этом никакого страха. Вообще ничего не ощущаю, кроме интереса а-ля "и что же дальше?". Скорее инстинктивно, чем осознанно упираюсь ему в грудь кулачками:
  -Адам, береги руку.
  -На этот раз - всенепременно. Обещаю подставлять под твои кулаки только свои мягкие части тела.
  И зажимает мои согнутые в локтях руки нашими телами. Ладонь Адама так крепко давит мою спину, что мои попытки оттолкнуть от себя его грудь, не приводят ни к чему хорошему. Его слова уже обжигают мне ухо: "Любимая моя упрямица, две минутки - о большем не прошу". Мои губы говорят ему в шею: "Не проси".
  Ну почему я это сказала? Почему я не сказала простое и понятное "нет"? В толковом словаре Адама мой ответ явно значится, как поощрительный, а не отказной. Свидетельством тому является то, что он не дает мне больше издать ни одного звука, зажимая своей другой ладонью мой затылок, и прижимаясь своими губами к моим...
  Его поцелуй - легкий как бабочка, он порхает по моим губам очень нежно и очень уверенно, но при этом не пытается разомкнуть их, чтобы получить доступ к тому, что закрыто за ними.
  Я же боюсь пошевелиться, боюсь открыть рот, чтобы что-то сказать, потому что понимаю, как только я это сделаю, так сразу он воспользуется этим, расценив движение моих губ, как поощрение к продолжению "знакомства". Он чувствует мою инертность, и "переходит в наступление". У моего затылка уже другая опора - его ладонь сменяет плечо той руки, которая продолжает удерживать меня за спину. Пальцы его другой руки нежно поглаживают мне кожу на шее... ниже вдоль ключицы... потом резко вниз к тому месту на моем бедре, где заканчивается мой халат... от ощущения его пальцев, ласкающих мое бедро, я невольно вздрагиваю, и невольно открываю рот, чтобы высказать свое возражение вслух. Адам понимает это, как согласие на взаимность, и пользуется моментом, чтобы-таки овладеть моим ртом...
  И... мне уже не хочется ничего говорить. Мне уже хочется ответить на его поцелуй, и мои губы начинают действовать, не дожидаясь формулировки моего мысленного согласия. Меня охватывает легкая приятная дрожь, которая отзывается по телу Адама... и он сам прерывает это мое безумие...
  Когда его губы выпускают мои, мое горло издает то ли томительный, то ли недовольный остановкой стон. Адам слегка отстраняется от меня со словами:
  -Вот таким должен был стать наш первый поцелуй.
  Чмокает меня в щеку, и встает:
  -Как жаль, что две минутки пробежали так быстро, - и направляется к двери.
  Опять, я опять наступила на те же грабли!!! Как можно быть настолько самоуверенной, чтобы допустить повторения этого. Если мужчина действует на тебя, как твой личный возбудитель, то, как ты допускаешь себе оставаться с ним наедине? как можно быть уверенной в том, что ты сможешь устоять перед продолжением, позволив ему начать свои невинные прикосновения? Как? Дура! Дура! Ненавижу!
  Адам оборачивается, внимательно смотрит на то, в каком смятении я нахожусь, и резко возвращается к кровати:
  -Арина...
  -Стой, где стоишь! Стой там!
  Я почти срываюсь в крик. Он подчиняется моему "стой", и мягко уговаривает:
  -Арина, прекрати раскаиваться, не надо себя ненавидеть за это...
  -Это - мое дело, что я должна чувствовать за это, не правда ли?
  Он отходит в сторону кресла, и присаживается на его краешек:
  -Арина, я тебя люблю, и это уже на грани моего сознания, понимаешь? Я не знаю, как донести до тебя то, что ты значишь для меня. Не представляю, как дать тебе понять то, на что я готов пойти ради того, чтобы ты согласилась стать моей, чтобы ты согласилась принадлежать мне.
  Я грустно хмыкаю:
  -А ведь ключевым словом в твоем признании является "принадлежать".
  -Глупенькая, это слово...
  Глупенькая? Да это мягко сказано! Только вот не касательно его намерений по отношению ко мне:
  -Адам, прости, что перебиваю, но... Это заложено в твоей природе, в самой твоей сущности. И это не от тебя зависит. Я не настолько глупа, чтобы не понимать фундамента твоей любви ко мне.
  Вот ведь незадача, с него такой же воспитанный собеседник, как и с меня. Адам прерывает мои суждения:
  -Фундамент любви? А что, такой бывает? Арина, да я, когда впервые увидел твою неземную красоту...
  Не дам я тебе закончить твою тираду, и все тут:
  -Ты хотел сказать подземную?
  -Твоя манера переворачивать все фразы...
  -Выводит тебя из себя?
  -Ставит в тупик.
  -И тем самым выводит тебя из себя, потому что тупик, это - не то место, в котором ты привык оказываться. Адам, ты сжился с тем, что окружающие ласкают твое эго. Причем не только окружающие тебя люди и соРодичи, но и окружающие тебя вещи.
  -Ты хочешь сказать, что я страдаю манией величия?
  -Нет, я хочу сказать, что ты ей наслаждаешься. Так вот, я для тебя всего лишь очередная игрушка, которой ни у кого нет, и которой ни у кого не будет.
  Он сам себя слышит?
  -Ты - не игрушка, ты - шедевр!
  -Вот ты и подтвердил мои слова. Если я, в твоем понимании - шедевр, то я всенепременно должна принадлежать твоей коллекции. Тебе, и никому больше. Познакомьтесь... моя... ах, вы знакомы? Да, это правда - она единственный Носитель - девушка, да она вообще единственный Носитель на сегодняшний день. Моя исключительность манит тебя, и первопричиной твоей любви ко мне была именно она.
  Он улыбается:
  -Твоя исключительность заключается не в том, что ты - Носитель...
  -Да неважно в чем она заключается, а важно то, что ты хочешь, чтобы она - не я, а именно она принадлежала тебе, и только тебе!
  -Хорошо, предположим, что ты разобралась с причиной моего чувства к тебе, но что это меняет? Я тебя люблю, люблю всем своим существом, и я.... Застыл к тебе. Да ты хоть понимаешь, что такое Застывание?
  -Не понимаю. Но, по какому праву ты говоришь мне это в таком обвиняющем тоне? Я что, виновата в том, что ты ко мне, как ты выразился, Застыл?
  Он устало смотрит на меня, и горько (горько?) вздыхает:
  -Нет, конечно. Только я не думал, что когда-то смогу полюбить, никогда не хотел испытать это чувство, боялся его, видя то, как другие страдают из-за безответности. Так что уж тут говорить о том, чтобы, единожды познав это чувство, стать обреченным на то, чтобы нести его через всю свою жизнь?
  -Любовь и обреченность. Как-то странно у тебя два этих чувства выстроились в один ряд. Может, объяснишь мне, чтобы я поняла причину.
  -Арина, тебе что, родители ничего не рассказывали об этом?
  -Нет.
  -Застывание - это не связь, а вечная зависимость...
  Вау! Что ж, должна признаться, что это многое определяет. Адам, который весь из себя сам по себе и в себе, и вдруг - влюбился. И не просто испытал это чувство на собственной шкуре, но и осознал, что его эмоциональная сетка навсегда зафиксировала это чувство. Воистину, неисповедимы пути...
  Мне жаль его, но вот только моя жалость никогда не станет первопричиной моей Любви к нему. Ровно, как и:
  -Адам. Давай с тобой расставим точки над i. Меня к тебе тянет в физическом плане. Точка. Но ты с сегодняшнего дня прекратишь пытаться навязать мне свою физическую связь, запятая, потому что для того, чтобы я получила полное удовлетворение от близости с тобой, запятая, одной этой тяги мало. Точка.
  -Ты сопротивляешься нашему взаимному желанию из-за своего упрямства, да?
  -Что за нелепое предположение? Да ты же меня совсем не знаешь, и самое страшное, что ты не пытаешься меня узнать и понять. Притом, что ты меня любишь, тебя выводят из себя многие черты моего характера и поведения. Держу пари, что ты успокаиваешь себя тем, что они обязательно притрутся к тебе со временем, и что я захочу ради тебя что-то в себе поменять. Держу второе пари на то, что ты даже не задумываешься над тем, что притираться, в случае моего согласия, придется не мне, а тебе.
  -Ответь мне на мой вопрос. Почему нет?
  -Адам, ты - неуступчивый... ты прешь, как танк... ты видишь цель, и не видишь препятствий. Так нельзя.... Вот ты слышал, что я тебе только что говорила? Нет? Мало любить... точнее - это уже что-то... и я искренне рада, что ты познал это чувство, хоть и к такому неудобному для тебя, во всех отношениях объекту, как я. Но Любовь не всегда приходит к нам в удобной упаковке. Так вот, свое чувство надо еще научиться проявлять, надо делать это так, чтобы его не навязывать, а привязывать. Отвечая на твой вопрос, почти повторюсь. Ты надеешься на то, что физическая связь привяжет меня к тебе эмоционально? Да? Если так, то зря, потому что это на мне не сработает, потому что, в моем случае, это работает от обратного - от близости эмоциональной к близости физической.
  Его лицо немного просветлело:
  -То есть, ты хочешь сказать, что мне надо научиться тебя понимать, найти с тобой что-то общее, завоевать твою симпатию, и только после этого...
  -Да. Теперь - бегом на выход, потому что Влад уже наверняка потерял терпение, ожидая нашей компании.
  
  Глава 10. Ненависть
  
  -Сева, давай погуляем в парке.
  -Давай.
  ... Она грустит, и не скрывает это чувство.
  -Арина, я же так стараюсь, чтобы тебе было здесь хорошо.
  -Я знаю.
  Теперь я вижу жалость.
  -И кого ты жалеешь?
  -Тебя.
  -Чего?
  -Севочка, почему так получилось?
  -Что?
  -Почему тебя никто не любит?
  -Да меня любят миллионы.
  -Ты делаешь вид, или действительно не понимаешь меня? Я же говорю не о суеверном поклонении тебе людей, а о нашей семье.
  -Мама меня любит.
  Может, я обманываю себя? Может, это уже давно не так? Когда я видел ее в последний раз? Когда я в последний раз видел проявления ее материнской любви?
  -Сев, я же на собственной шкуре испытала ощущения одиночества и неприкаянности. Я прекрасно помню, как они давили на меня, но это происходило у меня на подсознательном уровне, потому что я не помнила других ощущений, и мне было не с чем сравнивать. Но ты... ты же вырос в такой любви. Ты же не просто чувствуешь, но и знаешь разницу между любовью и ее отсутствием...
  -Арина, я знал, на что и ради чего иду. И я все еще верю, что наша семья когда-то поймет меня. Я поставил человечество на его место, и создал ему на этом месте те условия, на которые оно заслуживает.
  Сестра очень спокойно парирует мне:
  -И почему ты взял на себя ответственность решать, чего заслуживает, или нет человечество.
  -Потому что я родился с осознанием того факта, что люди - недостойные своего Создателя творения, и что они не заслуживают на то, чтобы быть любимыми Богом, и на то, чтобы прийти к осознанию своей божественной сущности.
  -Ты, наверное, так часто повторял это самому себе, что сам поверил в это.
  - А ты со мной не согласна?
  -Нет, но соглашусь, если ты признаешь тот факт, что Родичи, в свою очередь - недостойные своего Отца дети, потому что мы, вместо того, чтобы принять свое изгнание, как урок, который должен был научить нас любить и понимать людей, приняли его, как Цель не допустить Апокалипсис.
  -И это ты говоришь мне о любви и понимании к людям? Ты, над которой эти люди так жестоко надругались?
  -Зачем же судить о человечестве по его худшим представителям? Да и кто мы такие, чтобы судить? Мы можем лишь давать субъективную оценку отдельным индивидуумам, потому что для осуждения существует Суд Божий.
  -Ты говоришь мамиными словами. Почему меня никто не слышит? Почему вы все отказываетесь принять мою безусловную правоту? Я, и только я, смог, невзирая ни на что, создать этот Мир - Мир, в котором люди относятся к нам так, как им положено.
  -НеМир, в котором люди обожествляют тебя и твоих Родичей?
  -А что в этом плохого?
  -Сева, ты только что напомнил мне о том, что меня изнасиловали...
  Я вижу, что ей больно думать и говорить об этом.
  -Прости, я не хотел... Арина, прости...
  -Ничего, сейчас пройдет. Я не об этом, а вот о чем. Ты осуждаешь тех, кто это сделал?
  -Что за вопрос? Да я бы...
  -Постой. Дай мне закончить мою мысль. Ты их осуждаешь?
  -Да.
  -А почему же ты не осуждаешь при этом себя?
  -За что? Я никогда никого не насиловал.
  -Да ты столетиями морально насилуешь миллионы людей! Хаос, приведший к страхам и суевериям, власть Духовников, которая навела относительный порядок, но при этом сделала людей духовными олигофренами.
  -Люди получили то, что получили. Никого нельзя насильно заставить подменить свою веру суеверием, уважение - поклонением, благодарность - страхом. Они сами сделали все это. Арина, ты еще - молодая идеалистка, и тебе простительны подобные высказывания. Но, помяни мое слово - пройдет совсем немного времени, и ты обязательно примешь мою точку зрения.
  
  
  ... -Нет, ты не сделаешь это!
   -Уже сделал.
   -Ненавижу, слышишь, я тебя ненавижу.
  Глупая моя сестренка, ты так и не приучила себя к мысли о том, что я прекрасно вижу твои истинные чувства. Так вот, на самом деле, ты сейчас испытываешь боль от моего предательства, разочарование во мне, и страх перед последствиями моего решения.
  Пока я выхожу из комнаты, Арина продолжает твердить свои "ненавижу".
  Ничего, совсем скоро ты мне еще спасибо скажешь.
  Ты еще - маленькая и неопытная, и поэтому сама не знаешь, что лучше для тебя. А я знаю, и я сделаю...
  Но, может, надо было сказать о своем решении... Вот, когда придет это время, тогда и скажу.
  Все, теперь - на Поединок...
  
  
  Глава 11. Финал
  
  
  -Арина, ты подумала?
  -Да.
  -И?...
  
  Неделю назад Сева за ужином обратился ко мне с "интересным предложением"...
  -Сестренка, Адам попросил меня поговорить с тобой.
  -Поговори.
  -Он хочет, чтобы ты дала ему свое согласие стать его женой.
  Я даже бровью не повела:
  -Нет.
  -Подумай, пожалуйста, хорошенько. У тебя есть время на то, чтобы узнать его получше, и на то, чтобы дать ему возможность стать к тебе ближе. Он любит тебя и сделает все для того, чтобы ты ответила ему взаимностью.
  Бесполезный разговор... Не хочу напрягаться даже для того, чтобы подбирать подходящие для моего отказа слова. Сева не обращает внимания на мое решительное равнодушие:
  -Если ты скажешь "да", то я готов сделать тебе... свадебный подарок.
  -Золото-бриллианты?
  -Я привезу тебе Харда.
  -Что?
  -Ты не ослышалась, я разрешу тебе жить с Хардом, но для этого ты должна дать свое согласие на брак с Адамом.
  -Я подумаю.
  Хард... мальчик мой... любимый мой...
  
  ...-И? Арина, что ты решила?
  Голос Севы причиняет мне почти физическую боль.
  -Нет, я не выйду за твоего Адама.
  Мой брат совершенно не обескуражен моим ответом. Он наверняка заранее знал его.
  -Что ж, тогда никакой свадьбы не будет, и ты просто переедешь жить к Адаму через три дня.
  Сева всегда держит свое слово.... То, что наказано братом, не вырубишь топором...
  -Нет, ты не сделаешь это!
   -Уже сделал.
   -Ненавижу, слышишь, я тебя ненавижу...
  Сева поворачивается ко мне спиной, и уходит, показывая, что не намерен вступать со мной в полемику...
  
  Адам преграждает мне путь:
  -Удели мне минутку.
  -В последний раз я уделила тебе целых две минутки... Твой лимит исчерпан...
  Он надевает холодную маску:
  -Всеволод сказал мне о своем решении. Теперь выслушай меня. Я отступлюсь, я откажусь от твоего переезда, более того, я приложу все усилия для того, чтобы перевезти сюда к тебе твоего сына, но...
  Все его слова до этого "но" окрылили меня такой надеждой, что я готова была упасть ему в ноги и благодарить его за это разумное решение, ... но... Адам сказал "но"... интересно, в чем же оно заключается...
  -Ты проведешь со мной ночь...
  -Что?
  Это он в каком смысле? Неужели в прямом? Он что, же совсем рехнутый! Да, мне действительно придется пересмотреть свою оценку твоей личности, но только вот тебе она на пользу не пойдет!
  Адам уже все видит и без моих слов, но нет, я все-таки скажу:
  -Поставь себя на место моего сына. Как бы ты отнесся к тому, что кто-то делает твоей матери подобное предложение? Ты бы захотел, чтобы твоя мать дала свое согласие переспать с этим кем-то ради тебя? Так вот, я не позволю себе, чтобы у моего сына была мать, которая готова раздвинуть свои ноги перед тем, кто принуждает ее к этому подобным низким способом...
  
  Жизнь продолжается, так что нечего сопли жевать. Арина, ты никогда не сдавалась, никогда не пасовала перед трудностями, и этот раз не станет для тебя исключением из правил, ясно?
  Ненавижу, ненавижу, ненавижу...
  -Арина, ты готова?
  -Да.
  Я молча следую за Севой, продолжая мысленно уговаривать себя: "Надо жить днем сегодняшним. Завтра тебя отвезут в дом Адама, и уже там ты решишь, что тебе надо cделать такого, чтобы ему жизнь малиной не показалась".
  
  ...Вчера Сева со своим Кругом целый день смотрели прямую трансляцию Игры. Мой брат предложил мне присоединиться к ним:
  -Арина, такое не каждый день увидишь. В показательной Игре участвуют победители Трех Королевств. Неужели тебе неинтересно посмотреть на лучших бойцов?
   Я резко ему отказала:
  -Меня не возбуждает зрелище дерущихся друг с другом мужиков, которые страдают избытком тестостерона и недостатком извилин.
  -Дело твое, не хочешь - не смотри. Но, завтра ты, по-любому, отправишься вместе с нами на Арену, чтобы чествовать победителей.
  -А без меня никак?
  -Нет, это - прекрасный повод для жителей Обетованного Королевства впервые воочию увидеть свою богиню.
  - О, мой повелитель! С трепетом и благодарностью подчиняюсь Вашей воле!...
  
  Лифт поднял нас на поверхность земли. Сева выходит первый, видит мое нежелание следовать за ним, и правильными словами развеивает мои сомнения:
  -Ты несколько месяцев не видела небо. Считай это моим тебе подарком.
  Небо? Солнце? Воздух? Да-да-да...
  На площадке нас ожидает Круг в своем полном составе.
  Я делаю вид, что не замечаю протянутую мне руку Адама, прохожу мимо него, и становлюсь на платформу. Остальные следуют моему примеру. Как только над площадкой открывается купол, края платформы начинают излучать мягкое золотое свечение. Адам видит мою заинтересованность и объясняет:
  -Это - Антигравитатор, способный перемещаться на небольшие расстояния. Его свечение, во-первых, удерживает нас на поверхности платформы, а во-вторых, защищает нас от любого проникновения извне.
  Моя любознательность вытесняет злость на Адама:
  -Какого типа проникновений?
  -Насекомых, птиц... э-э-э... стрел. Последнее, конечно - маловероятно, но береженого бог бережет.
  -Очень символичное выражение, учитывая то, что боги - это мы...
  Сева громко смеется над моим замечанием. Платформа начинает медленно подниматься вертикально вверх. Я не почувствовала, что теряю равновесие, но мои рефлексы подгибают мне колени. Адам мягко подхватывает меня за талию:
  -Держись, любимая. Ты просто видишь, что поверхность под твоими ногами поднимается, и твой мозг воспринимает это, как угрозу твоему равновесию. Но это всего лишь - обман зрения, потому что на самом деле, ты не можешь ощущать изменение в притяжении Земли.
  -Убери от меня свои руки, Адам. Сейчас...
  
   Сева тихо говорит:
  -Еще минут пять, не больше.
  Полчаса назад, наша платформа плавно опустилась на специальное возвышение. Мы остались стоять на ней под вопли обезумевших от духовного экстаза фанатиков, свято верующих в то, что бессмертные боги спустились к ним на их грешную Землю. Интересно, а как бы вы отнеслись к тому, что мы обитаем не над, а под вашей "грешной" Землей?
  Я говорила, что слово "обещала" действует на меня самым магическим образом? Да? Ну, так вот, я пообещала себе, что ни разу не взгляну на, то, что происходит на Арене...
  Стоять изваянием, смотреть себе под ноги, односложно отвечать на вопросы соРодичей, невнимательно слушать их вялые замечания по поводу того или иного бойца. Это - пожалуйста, это - сколько угодно, но это - все.
  Судя по словам комментатора, торжественная часть, посвященная окончанию Показательных Игр, подходит к своему завершению.
  Виктор - "Покровитель Игр" и "бог войны", стоит на краю платформы возле установленного на возвышении микрофона. После очередных слов комментатора, Виктор обращается к победителю этой Игры:
  -Боец, твоя Игра заслуживает нашего вознаграждения.
  Толпа зрителей, которая стоит на трибунах, приходит в какое-то волнообразное движение... и при этом слаженно скандирует: "НАГРАДУ... НАГРАДУ... НАГРАДУ"
  Виктор терпеливо выжидает, когда смолкнут эти крики, и продолжает:
  - Только богобоязненный и свято верующий человек способен одержать победу в этих Играх.
  "ВИКТОР... АВЕ... ВИКТОР... АВЕ... ВИКТОР...". Толпа постепенно успокаивается, "бог" продолжает:
  -Мрак, с именем какого бога на устах, ты шел к своей победе?
  -С именем Богини Арины.
  Я чувствую... удивление, граничащее с шоком... Нет, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Я опускаю свой взгляд (да пошло оно мое "обещание" в...) и вижу...глаза Рэда.
   Под слаженные вопли "АРИНА... АВЕ... АРИНА... АВЕ..." едва различаю голос Всеволода:
  -И чему так удивляться, сестренка? Пора привыкнуть к тому, что люди преклоняются перед тобой, и воспевают твои милосердные деяния. Кстати, тебе бы не мешало, хотя бы бегло, ознакомиться с их списком - мы там такого насочиняли...
  Виктор оборачивается ко мне, предварительно отключив микрофон:
  -Тебе надо спуститься, чтобы надеть ему на голову венок победителя.
  -Ага.
  Я тупо иду, иду, спускаюсь, иду, спускаюсь, иду...
  У меня на поясе закреплен специальный приборчик, который создает иллюзию исходящего от меня свечения. Мои серые клетки способны только на одну мысль - интересно, почему от этого света не щурятся те воины Обетованного города, которые стоят живым коридором на пути моего следования к арене?
  Арена... иду... иду...
  Да заткнетесь вы сегодня, наконец, или нет? У меня от ваших криков "Арина" уже голова разболелась...
  Ага, вот и ноги... ноги... Рэда... Пришла...
  Поворачиваюсь к нему вполоборота... На месте стой! Раз, два!
  Мне хочется орать на Рэда, мне хочется вслух нелицеприятно поминать всех тех, кто уговорил его пойти на это...
  Поднимаю глаза, беру из протянутых ко мне рук комментатора золотой, отделанный драгоценными камнями, венок...
  Медленно поворачиваюсь к Рэду со словами:
  -Мрак, за твою любовь и верность, Богиня Арина дарит тебе свой поцелуй.
  Надеюсь на то, что ты слышишь явный сарказм в моих "любовь" и "верность".
  Смотрю в его глаза - глаза, которые я никогда больше вслух не назову моими, слушаю его голос: "Недостойный смертный благодарит богиню Арину", - его голос, который ... никогда ... никогда... как ты мог... зачем ты здесь?... Я только-только пришла в себя... Я только-только смогла думать о тебе без боли...
  -Клянусь в безграничности и бесконечности моей любви к богине.
  Скотина, клянись в этом своей Приме - не нужны мне твои пустые клятвы... Бэмби, зачем ты ляпнула про поцелуй? Зачем захотела поцеловать его? Да не знаю я... Да не задавай ты мне эти глупые вопросы... Мне и так плохо...
  Я надеваю на голову Рэда венок, и опускаю вниз свои руки. Упрямо смотрю в одну точку на его груди, отказываясь вновь встречаться взглядом с моими любимыми глазами.
  Мою голову аккуратно сжимают любимые руки, к моим губам легко прижимаются любимые губы... из моих глаз тихо катятся мои непрошенные слезы...
  Нет, я, конечно, прекрасно помню то, какие ощущения мне дарят поцелуи Рэда, и то, как на них откликается мое тело... но это... это ни в какие ворота не лезет...
  Я бы заорала от страха во все горло, если бы мой рот не находился в плену губ Рэда, я бы упала, если бы мое тело не было приковано руками Рэда к нему... Мои глаза не различают ничего, кроме ослепительно-яркого света.
  Ощущение, что я попала в воронку, которая затягивает меня внутрь себя, исчезает спустя несколько секунд. Я опять чувствую и притяжение земли, и реальность окружающего меня пространства... Вот только пространство это кардинально отличается от того, в котором я находилась меньше минуты назад...
  Мне не удается осмотреться по сторонам, потому что Рэд не прерывает свой поцелуй, и не выпускает меня из своих объятий...
  -Что пялишься? Самиль, ты что не понял? Это кино - только для взрослых.
  Я слышу моего брата? Как? Откуда? Где? Рэд чувствует мое желание обернуться на голос Никиты, и слегка отодвигается от меня. Мне же надо что-то сказать ему... вот оно, придумала:
  -Рэд, с-спасибо.
  Он как-то обескуражено смотрит на меня:
  -Не за что.
  -А мне "спасибо"? И я тоже хочу "спасибо"!
  Никита порывисто прижимает меня к себе, слегка трясет за плечи:
  -Как же я соскучился, как же нам тебя не хватало...
  И передает меня, как переходящее красное знамя Саше, от Саши я попадаю в объятия папы. Мне нечем дышать от переполняющих меня эмоций - все, что произошло со мной за эти последние минуты, потрясло меня до такой степени, что у меня не осталось слов, остались только буквы... А...Э-М..Э...О-А...
  -Ариночка, доченька моя, все позади, теперь все будет хорошо, обещаю. Мы едем домой. Ты скоро будешь дома.
  Ага, на простые слова меня, все-таки хватает:
  -Как?
  -Силовое поле затянуло вас в Транспорт, который мы раздобыли сегодня утром.
  Мне все это снится, потому что все это - слишком хорошо, чтобы быть правдой...
  Папа показывает мне куда-то в сторону:
  -Узнаешь?
  Возле кресла лежит скрюченный Самиль - соРодич Всеволода.
  -Папа, ему больно... Папа, ему больно...
  Вид Самиля становится последней каплей, рухнувшей на чашу моего психического равновесия.
  Мои рыдания накрывают меня своей безудержной лавиной, смывающей остатки разумной части моего рассудка:
  -Папа, я не хочу просыпаться, пожалуйста, нет... только не это... н-е-е-т...
   Я сейчас проснусь, и опять окажусь на платформе, а завтра "меня переедут" к Адаму...
  -Н-е-е-т...
  Отец берет меня на руки, и я цепляюсь пальцами за его рубашку, прячу голову у него на груди, и захлебываюсь в своей истерике. Где-то вдалеке, в другом измерении, слышу голос Никиты:
  -Что?
  -Отключи ее... Саша, помоги ему.... Это надо сделать медленно.... Вы поняли меня - медленно. У нее нервный срыв из-за эмоционального потрясения. Никита, я кому сказал, аккуратно?...
   Голоса все отдаляются и отдаляются от меня, или это я отдаляюсь от них? Нет, это я сама уже не чувствую себя, и не различаю ни одного своего органа чувств...
  Я же просила.... Не хочу просыпаться... Нет...
  
  
  Глава 12. НеСон
  
  Мое истерзанное тело распластано на каменном полу, мои органы слуха улавливают звук шагов, означающих приближение ко мне Боли, и мои органы зрения показывают мне ноги, означающие, что Боль уже здесь. Когда это закончится? Что я сделала такого, чтобы терпеть эти издевательства? Не надо, не трогайте меня...Маша-Синди, молчи, только молчи...
  
  Меня кто-то выхватывает из моего кошмара, и я резко открываю глаза, ориентируясь в окружающей меня обстановке нашего дома в Мирном городе.
  Мое лицо аккуратно зажато в ладонях Рэда. Мои легкие делают глубокий вдох, и я понимаю, что нахожусь в реальном мире, а не в мире сновидений:
  -Значит, все это взаправду?
  -Что именно?
  -То, что вы забрали меня домой.
  -Да.
  -Еще раз, спасибо.
  -Еще раз, не за что.
  Глаза моего любимого излучают обеспокоенность. Ха, я, кажется, догадываюсь обо всех ее причинах. Что ж, Арина, помни про чувство собственного достоинства, и постарайся выйти из этой ситуации с высоко поднятой головой:
  -Где все?
  Я решительно убираю руки Рэда от своего лица, и сажусь, подтягивая свои ноги под себя. Уже лучше - так наши с ним глаза находятся на одном уровне.
  Мой любимый внимательно наблюдает за мной:
  -Я пообещал позвонить им, как только ты проснешься.
  -Как долго я спала?
  -Почти шесть часов. Как ты себя чувствуешь?
  -Хорошо... Рэд, э-э, не звони им пока, потому что нам с тобой надо поговорить.
  Его лицо становится абсолютно непроницаемым.
  -Рэд, мне очень жаль, что все так получилось. Я достаточно хорошо знаю своего отца, чтобы составить себе полное представление о том, какие методы воздействия он использовал на тебе.
  Мой бывший муж даже не шелохнулся в ответ, что ж продолжим:
  -Обещаю, что подобное больше никогда не повторится, обещаю тебе, что лично прослежу за тем, чтобы моя семья оставила тебя в покое...
  Арина, не забудь еще про его непомерное чувство долга:
  -Рэд, пойми, ты мне ничего не должен. У тебя нет передо мной никаких обязательств, ради которых ты должен отрываться от своей семьи, рискуя своей жизнью и своим здоровьем.
  Он делает какое-то неопределенное движение в мою сторону. Я резко отодвигаюсь от него, беру в руки подушку, и прижимаю ее к себе. И зачем тебе понадобилась подушка? Не знаю, но с ней я чувствую себя уверенней, что ли...
  -Только не вздумай меня утешать, только не вздумай оправдываться передо мной, слышишь? Ты ни в чем передо мной не виноват. Не скрою, что мне больно и обидно... не скрою, что я чувствую себя разобранной на запчасти... но все это - не твоя забота, а моя.
  Рэд, наконец, прерывает мой монолог:
  -Бэмби, ты так много всего наговорила. Только я, честно говоря, ничего из этого не понял.
  Моя сверхчувствительность делает свое злое дело - мои глаза наполняются слезами. Похоже, на этом моменте мне пора попрощаться со своим чувством собственного достоинства. Я закрываю свое лицо руками, и тихо прошу:
  -Рэд, пожалуйста, ты же видишь, что это свыше моих сил. Пожалуйста, просто поверь, что я желаю тебе счастья, и что я верю в то, что ты заслуживаешь самых высоких проявлений любви и заботы.
  Мои слезы тихо катятся по моим щекам, я вытираю их, и говорю уже более твердым голосом:
  -Не волнуйся о сыне. Ты будешь видеться с Хардом так часто, как только захочешь. Я даже разрешу ему ездить к тебе домой в Запредельный город в том случае, если твоя Прима не будет против этого, конечно.
  Рэд переспрашивает:
  -Прима?
  -Прости, я не хотела, чтобы ты услышал в моих словах намек на то, что она может возражать против твоих встреч с сыном. Не думай, что мои слова направлены на то, чтобы показать тебе мои несуществующие сомнения в ее доброте и понимании по отношению к тебе.
  Слышу, как Рэд передвигается по кровати, но мне некуда отодвинуться, потому что моя спина уже упирается в ее изголовье, и поэтому я лишь сильнее прижимаю к себе подушку.
  Представляю себе то, как он сейчас начнет утешать меня, говорить мне, что я - хорошая, и что это - не моя вина в том, что он полюбил другую, и что я еще встречу достойного меня мужчину, и прочие бла-бла-бла... бла-бла-бла... Б-р-р, только не это!
  Рэд нежно (нежно?) говорит:
  -Бэмби, дай мне подушку.
  -Нет, спасибо, она - не тяжелая.
  -Милая, пожалуйста.
  -Нет, мы с ней уже породнились.
  Какая же я жалкая дура.
  -Солнышко...
  Я поднимаю голову, и пытаюсь пристыдить моего любимого:
  -Рэд, имей совесть, а? Я понимаю, насколько жалко сейчас выгляжу, и я понимаю, что ты не можешь сейчас испытывать ко мне ничего, кроме жалости. Только не надо меня утешать, потому что ты тем самым сделаешь мне еще больнее...
  Его глаза мягко смотрят на меня:
  -Я не собирался тебя утешать, я собирался познакомить тебя со своей Примой.
  Что? Нет, только не это!
  -Пожалуйста, не делай этого... Я не готова... Только не сегодня... Пожалуйста, пощади мои чувства к тебе...
  Он делает вид, что не слышит меня, и пытается силой забрать из моих рук подушку. Судя по всему, его терпение иссякло, потому что он резко дергает ее на себя и... ой... подушка летит на пол...
  -Сегодня, любимая, сию минуту, и... Бэмби, я уверен в том, что вы с ней прекрасно поладите.
  ой...моя спина уже летит на кровать... ой... я уже под моим любимым, и, если мой рассудок из-за этого чувствует себя немного скованно, то мое тело поступает с точностью до наоборот...
  -Бэмби, я тебя люблю.
  Что? Что он сказал? Нет, это неправильно... Так не должно быть...
  Ой, да брось ты! Что неправильно? Что не должно быть?
  Мы не можем так поступать, потому что это несправедливо по отношению к той женщине. Я не должна бездумно отдаваться этому моменту, не анализируя его последствия.
  Моим внутренним увещеваниям не удается воздействовать на мое тело, которое, вопреки моему здравому смыслу, уже давно растаяло под прикосновениями и поцелуями Рэда.
  Бэмби, ты - сильная... Бэмби, ты никогда не думала тем местом... Бэмби, останови его... Сейчас...
  Моя голова начинает крутиться в разные стороны, пытаясь высвободить мои губы от губ Рэда, мои руки начинают отталкивать торс Рэда, и мои ноги пытаются вытащить меня из-под тела Рэда... Он что, издевается надо мной? Чем сильнее мое сопротивление, тем глубже его ласки, чем активнее мои движения, тем большая дрожь сотрясает его тело.
  Мой любимый все-таки прерывает поцелуй, но при этом крепко держит мою голову руками:
  -Любимая, прекрати так извиваться, ты же не хочешь, чтобы я кончил себе в штаны...
  Мое дыхание очень частит и от возбуждения, и от приложенных усилий, направленных на мое ему сопротивление:
  -Хэ...хэ-м...мэ-х... хэ...хэ-м...мэ-х... мы-х... не-х...мы-х...н-не-льзя
  Боже, какая же у моего любимого умопомрачительная улыбка, как же я по ней соскучилась...
  -Дурочка моя маленькая. Я люблю тебя... те-бя, слышишь?
  Мои слезы снова делают мой голос капризным и жалким:
  -Ты даже говорить мне такое не можешь.
  "Я - не жалкая... Я - не жалкая... и не нужны мне твои чувственные подачки". Нужны - я хочу эту подачку, хо-чу...И что потом? Он поедет к своей Приме в Запредельный, а ты будешь целыми днями высматривать его в окошко, и спать с ним от случая к случаю? Нет... никогда... ни за что...
  -Ы-ы-м... Бэмби, прекрати, я не шучу. У меня здесь нет запасной одежды.
  А ему все хиханьки да хаханьки! Вместо того, чтобы поддержать меня в моем стремлении оставить наши отношения честными и незапятнанными, он продолжает заводить мое тело, и подводить его к точке невозврата.
  -Рэд, стой, я тоже не шучу...
  -Как вы с ней ладите, ума не приложу. Как вам удается уживаться вместе?
  -Т-ты о ком?
  Нет, не может быть, неужели я уже знакома с его Примой? У-у-у... все еще хуже, чем я предполагала...
  -О той, которая знает десять иностранных языков, решает в уме сложнейшие логарифмические задачи, и о той, которая находит совершенно неверные ответы на простейшие житейские вопросы. С чего ты взяла, что у меня появилась новая Прима?
  -Сева сказал.
  -Ага, ну да - это показатель, это - безусловный, заслуживающий твоего доверия, источник... Проехали, предположим, что ты ему поверила. Но, как тебе могло прийти в голову то, что я мог подчиниться твоему отцу, и кинуться за тобой, при этом оставив свою любимую женщину? Я что, по-твоему, способен на то, чтобы оставить свою любимую женщину ради своей бывшей?
  -Я - не просто твоя бывшая, я - еще и мать твоего ребенка. И ты, наверное, сделал это ради Харда... Или нет? Или я опять сморозила глупость?
  -Бэмби, Бэмби... Да ведь даже твои догадки про экспериментальный дурдом были более обоснованными и не такими смешными, как те, которые ты выстроила в отношении моей повторной женитьбы. Лады, переходим к последнему вопросу... Подумай, почему я остался здесь дожидаться момента твоего пробуждения?
  -Э-э... больше некому было?
  Дура-дура-дура...
  -А твой отец позволил бы мне остаться наедине с тобой, зная о том, что у меня есть другая женщина?
  -Н-не знаю... Может, он хотел, чтобы ты сам мне об этом рассказал, потому что решил, что для меня же лучше будет сразу - с корнем, чем постепенно - по одному листочку. Ведь, в первом случае - боль резкая, но быстрая, а во втором - медленная, но мучительная.
  -Ага, и для этого быстро-резкого твой отец одобрил именно этот момент, как идеальный... Ах да, он же, по всей вероятности, решил, что его дочь, пережившая нервный срыв из-за эмоционального потрясения, просто-таки обязана сразу перенести еще один...
  -И что все это значит?
  -Что именно?
  -Ну, все это значит, что у тебя никого нет?
  -Как раз наоборот...
  Я опять начинаю хныкать.
  -Бэмби, нет, ты - невыносима. Успокойся, любимая - не надо плакать... Это значит, что у меня есть ты, и что я очень тебя люблю...
  А может это все-таки сон? Точно....
  -Так я и знала, что сплю... Но, с другой стороны, если я сплю, то могу говорить и делать все, что захочу.
  -И что же ты хочешь?
  -Признаться тебе в любви и заняться с тобой любовью.
  ...Ой-ой-ой... моя туника уже болтается на моих пятках... моя грудь уже в руках и губах Рэда...
  -Милый мой, хороший мой....
  Мне удается оторвать от своей груди его голову, но не его руки:
  -Что любимая?
  Издаю глубокий стон... дышу... стон... стон... Его рука уже на моих трусиках...
  -П-подож-ди... еще д-два с-слова... если это - мой эротический сон, то должна тебя предупредить о том, что, по его сценарию, в нем все происходит очень быстро...
  Прежде чем накрыть своей ухмылкой мои губы, Рэд с тихим рыком говорит:
  -Готов исполнить любое желание моей богини...
  Я не могу сказать "прекрати богохульствовать", потому что мне уже и не удается, и не хочется издавать членораздельные звуки...
  
  ... -Прости, я не смог остановиться... Ты?
  Мое хихиканье похоже на смех маленькой вредины:
  -Рэд, вообще-то я сказала "очень быстро", а не "очень сразу".
  -Хм, а в сценарии твоего сна найдется место для второй попытки?
  -Не-а... на этом месте я всегда просыпаюсь.
  -Я помогу тебе сразу уснуть...
  Моя рука подхватывает с тумбочки телефон, и Рэд не успевает перехватить его.
  -Мамочка, привет...
  -Ариночка, доченька моя, ты уже встала?
  -Почти.
  -Вы скоро придете?
  -Да, я только приму душ, и мы сразу выдвинемся к вам.
  -На стол накрывать?
  -Ага, мы жутко голодные...
  -Все, ждем вас... поторопитесь... Целую.
  -Целую.
  Рэд не дает мне встать с кровати... Ладно, так и быть, раскрою тебе эту "страшную правду":
  -Я - да... В противном случае, я бы первая была инициатором еще одной попытки.
  Как только мой мозг выдает мне картинку моих воспоминаний, так сразу мой низ живота сводит томительной судорогой... Ах-х-х... Да... это было... непривычно, настолько непривычно, что одно воспоминание об этом заводит меня с пол-оборота... Я уже говорила себе о том, что мое тело имеет собственную чувственную волю и память?
  ...Три глубоких толчка, испепеляющих на своем пути все мое нутро, и Рэд взрывается внутри меня так мощно, как ни разу ранее... Мой мозг еще не успевает ничего понять, как мое тело моментально реагирует на это, сдавливая собой его пульсацию, и... догоняя его экстаз...
  -Бэмби, может, примем душ вместе?
  -Нет... Нас ждут...
  -Я могу быть настойчивым...
  -Рэд, будь осторожен, ты же знаешь мою склонность к неверным выводам? Я ведь могу решить, что нужна тебе исключительно для постельных утех.
  Он округляет глаза, и выдает мне на полном серьезе:
  -Нет, конечно. Ты мне еще нужна для утех в душе, на столе, на диване, на...
  -Окей...
  -Чего?
  -Чего слышал...
  -Ты же никогда раньше не соглашалась нигде, кроме...
  -Ты же никогда раньше не предлагал нигде, кроме...
  Он хитро щурится и многозначительно изрекает:
  -Сдается мне, что твои эротические сны пошли тебе на пользу... Я уже горю желанием их услышать...
  Бэмби, и где же шпилька? да вот она:
  -Ух, ты, быстрый какой!
  Рэд нарочито опускает свой взгляд:
  -Ты теперь будешь мне об этом постоянно напоминать, да?
  -Нет - периодически.
  Мой любимый возвращает меня к предыдущему вопросу:
  -Так что по поводу твоих снов?
  -Обещаю, что ты их никогда не услышишь.
  Он серьезно огорчен этим моим заявлением. Спешу развеять твои глупые сомнения:
  -Но обещаю, что покажу их тебе уже сегодняшней ночью. Кстати, угадай, какой из них у меня на первом месте?
  -Понятия не имею...
  -На первом месте тот, который ... Рэд, не тормози, ключевое слово - "первый".
  Он искренне пытается понять то, к чему я веду, но у него ничего не получается. Хм, как в постели, так ты "быстро", а как подумать, так ты "медленно". Бэмби, хватит язвить по этому поводу даже про себя... хватит, я сказала... Все, все, больше не буду, честное слово....
  -Любимый, на первом месте - наш первый раз.
  -Это ты сейчас о том разе говоришь?
  -Ага.
  -Нет, все, никакого душа, никаких "выдвигаемся" - мне надо срочно сделать этот твой сон явью.
  Он не шутит... ой... ему совсем не до шуток... Бэмби, останови его...
  -Любимый, не сейчас.
  Рэд моментально ориентируется в поле моего настроения, и мы с ним одновременно произносим: "Хард"...
  
  Глава 13. Сестра.
  
  -Адам, чела уже доставили?
  -Да.
  -Помоги мне надеть маску.
  СоРодич выполняет мою просьбу, и говорит:
  -Я только что общался с Ариной.
  -И?
  -И окончательно все испортил.
  -Что ты ей сказал?
  -Неважно. Важно то, что она меня после этого попросту презирает. Всеволод, что мне делать?
  -Мне абсолютно все равно, что ты будешь делать. Хоть картины с нее пиши, хоть следы ее целуй... Для меня самое главное - видеть мою сестру счастливой, усвоил? Если тебе не удастся это сделать, она вернется в Священный дом.
  ...Я поворачиваю за угол, и оказываюсь в атлетическом зале. Давненько я здесь не был. Хм, а ведь здесь за прошедшие годы практически ничего не изменилось. Вижу развалившегося, как у себя дома, чела - победителя Игр Трех Королевств. Чем же он меня все-таки заинтриговал, что я принял решение сразиться с ним в единоборстве? Почему я с таким интересом наблюдал за всеми этапами Игр, в которых этот раб одерживал победу за победой?
  ...Борьба идет практически на равных. Сильный гад! Мраку удается изловчиться и сорвать с меня маску. Он видит мое лицо... и взрывается ненавистью! Что? Человек не может ненавидеть "бога"! Бояться - да! Преклоняться - да! Ненавидеть - никогда! Мое секундное замешательство дало ему преимущество, и я тут же оказываюсь под ним.
  ...У меня в кабинете стоит на коленях бывший Первый Настоятель Единого Королевства.
  -Нос? Волосы? Рост? Мне надо знать о внешности Избранного все!!!
  Этот, проваливший свое задание, духовник, дает мне подробное описание Рэда. И я получаю подтверждение тому, что понял еще во время Поединка.
  ...Возвращаюсь с активированным Иллюзором в зал. Муж Арины сидит на матах, и спокойно смотрит прямо перед собой. Включаю голографическую запись моей сестры в ее обличии "богини". Сила наблюдает за всеми чувствами, которые переполняют Рэда. Я слышу его тихое: "Бэмби, девочка моя любимая".
  ...-Ники, привет. Слушай меня внимательно и запоминай. Я знаю, что вы в Обетованном. Закрой рот! Ты хочешь вернуть Арину домой? Тогда не перебивай меня! О нашем разговоре никто никогда не узнает. Раз. Я сделаю так, что Арина будет завтра на арене, во время чествований победителей. Два. И третье - записывай, где вы сможете раздобыть для себя Транспорт.
  ... Арина вздыхает, и я слышу в трубке ее "Пока". Говорю ей "До встречи", и выключаю телефон.
  Откидываю голову на спинку кресла, прикрываю веки...
  У меня достаточно записей с моей сестрой, так что она и дальше будет оставаться для жителей Обетованного "богиней Ариной". Сегодня в ее "чудодейственной летописи" появится новая легенда о том, как она забрала к себе на небо своего верного последователя.
  Она - в безопасности...
  Она - со своим любимым...
  Она - мой будущий союзник (я чувствую это)
  Сестренка, глупая моя сестренка. ...
  Ничего у меня не получилось. Я думал все исправить. Мне так хотелось искупить свою вину перед тобой за то, что я с тобой сделал. Вот только, я не учел того, что тебя нельзя осчастливить властью и богатством. Мне было неведомо, что ты уже счастлива, потому что любишь и любима.
  Любовь... Впервые я задумываюсь над тем, дано ли мне когда-то испытать это чувство, и способен ли я на его проявления... Поживем-увидим.
  Младшая моя сестренка, как же мне тебя не хватает. Наш дом после твоего "спасения" опустел. Когда-то я расскажу тебе об истинных причинах твоего "плена", а, возможно, со временем, ты сама обо всем догадаешься и все поймешь. Ты ведь поймешь меня, правда? Ты ведь будешь приезжать ко мне в гости?
  Стоп, о чем Арина меня попросила? Ах да, обеспечить благополучие ее служанки Элены. Почему Элены? Она же - Олена...
  
  Эпилог
  
  Рэд шутливо ворчит:
  -Мало мне было того, что моя жена - ангел, так теперь она еще и "богиня".
  Я ласково прикасаюсь к его волосам, и копирую его тон:
  -Мало мне было того, что мой муж - Избранный Прим, так теперь он еще и раб -победитель Игр.
  -Вот оно, как в жизни бывает - брал в жены немую сироту, а получил...
   Закрываю ему рот ладошкой, и качаю головой:
  -Не-а, и не думай даже! У нас товар возврату и обмену не подлежит!
  Рэд убирает мою руку, и притворно возмущается:
  -Как это нет? Я буду жаловаться!
  -Обожаю рассматривать жалобы. Вы как, готовы сделать это здесь и сейчас?
  Не успеваю закончить свою шутливую реплику, как Рэд разворачивает меня к себе спиной, и прижимает к стене (так же, как в наш первый раз). Непроизвольно ойкаю вслух, когда его зубы прикусывают мою шею...
  Мои "ой" заставляют мужа оторваться на мгновение, чтобы сказать:
  -Ш-ш-ш, больше никакой боли, обещаю. Никакой боли не будет.
  
  Конец 2-й книги
  
Оценка: 8.00*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"