Когда на землю спадает первый снег, воздух замирает. Эта оглушительная тишина накрывает полностью, и, кажется, что слышишь как стучит собственное сердце.
Тук-тук. Тук-тук.
Оно стучит, потому что ты живой. Оно не может по-другому. Сердце всего лишь сердце. Разгоняет кровь. Горячую алую кровь.
Оно так и будет стучать, пока не остановится.
Тук-тук. Тук-тук.
Воздух тих и прозрачен. И маленькие снежинки кружат в тишине, спадая на замерзающую землю. Белое мягкое покрывало окутывает еще недавно такие желтые листья, смешивает их с лужами, и вот уже все покрыто мерзлой грязью, из которой беспомощно торчат золотые листья.
Тишина. Даже ветер смолк и теперь только выжидает, что будет дальше.
Тишина. Не слышно шума шагов, не слышно крика птиц. Не слышно вообще ничего, мертвая тишина окружает все.
И стук сердца.
То, что еще совсем недавно было важно и значимо втоптано в грязь. То, что было частью твоей жизнь, ее смыслом, умирает под белым покрывалом снега вместе с жалобно шелестящим золотом листьев.
Я ушел сам. Это был мой выбор.
Сам.
Просто я понял, что больше так не могу. Ты всегда был незаменимым, самым нужным, самым любимым.
Не единственным, нет. Просто САМЫМ. И никого важнее тебя просто не существовало.
До вчерашнего дня. Когда я понял, что я тебе не САМЫЙ.
Знаешь, я не привык быть предметом обихода. Я не вещь. Я взрослая, самостоятельная личность с высоким интеллектом и творческими способностями.
Ты это знаешь. И я знаю. Только это неважно.
Неважно. Когда это слово стало показателем наших отношений? Не знаю.
Зато я хорошо помню, кто произнес его первым.
Я.
Просто в какое-то мгновение все стало неважным. И мы с тобой, и наши отношения.
Неважным стало все.
Мы разные. Мы всегда знали, что мы разные, и что у нас нет ничего общего. Совсем ничего. Небо и земля, огонь и вода, птица и рыба, солнце и луна. Черное и белое, возможности и их отсутствие. Правильно и неправильно.
Дихотомическое деление. "Да и не-да". Бинарная связь. "Да" и "нет".
У нас просто нет ничего общего.
Да и НАС, собственно, тоже нет. И никогда не было. Есть ТЫ и Я.
Психологи говорят, что в отношениях один и один не равно два. Равно один и один.
Один и один. ТЫ и Я.
Забавно. Вчера ты ходил позади меня и молчал. Я сидел перед компьютером и тоже молчал. Хотел ли ты разговаривать со мной? Важно ли это для тебя? Значимо ли?
А для меня? Хотел ли я говорить с тобой?
Пожалуй, нет. Уже нет. Ведь в моем "хочу" нет смысла. Ты не слышишь меня и никогда не слышал. Возможно ты можешь то же самое сказать обо мне. Возможно.
Наши разговоры не имеют смысла. Да и не имели его никогда.
У нас нет ничего общего.
Просто у нас нет ничего общего.
... В воздухе листья кружатся
Путь их конечен и тих
Просто на землю ложатся,
Как незаконченный стих...
Золотые листья падают на землю, срываемые порывами ветра. Их жалобный шелест не слышит никто, а даже если бы и слышал, что это меняет? А листья умирают. Они понимают, что умирают, и тихий шорох наполнен безысходностью.
Золото втоптано в грязь. Зрелище одновременно жалкое и завораживающее. Уничтоженная красота. Это так типично для мира. Убивать прекрасное. Убивать все то, что значимо.
Золотая красота вдавлена в грязь. Она еще жива, но уже скоро все закончится.
Мы знали, что отношения это непросто. Мы всегда это знали.
Мы знали, что разные, знали, что единственное, что нас объединяет - любовь. Мы учились искать общее, мы сознательно пересекали пути.
И нам было хорошо вместе.
Но лишь в постели. Где ты шепчешь мне, что я любимый, что единственный, что самый нужный. Что ты безумно любишь меня.
Лишь в постели, где ты целуешь мои руки и улыбаешься, счастливо прижимаясь к моему плечу.
А потом приходит утро. И я снова превращаюсь или в предмет интерьера, который статуйно перед компьютером всегда. Или в раздражающий фактор, который все делает не так.
Я для тебя раздражающий фактор. Мы снова ругаемся, снова ссоримся, ты молчишь, я психую. Потом раздражение доходит до предела, и ты начинаешь высказываться. Я злюсь. В итоге сгребаю тебя в охапку и сообщаю, что сейчас изнасилую. И ты веришь. Потому что хорошо меня знаешь.
Нет, я не пользуюсь насилием как таковым. Я действую другими методами. Не причиняя вреда, я доведу тебя до того, что ты начнешь умолять меня. И только после этого трахну. Это мой вариант насилия.
Но потом снова приходит утро. И все становится как прежде. Иногда мне начинает казаться, что постель единственное место, где мы понимаем друг друга. Ты гордо утверждаешь, что лишь там ты пассив, и нигде больше.
Ерунда. Ты зануда, пассив и эгоист.
Но я люблю тебя.
Я агрессивен, надменен и тоже эгоист.
Но ты любишь меня.
И мы не можем быть вместе.
Поэтому я ушел.
А ты ничего не сказал, лишь пожал плечами.
Мы слишком разные. И не можем быть вместе.
И не будем.
Грустный итог.
Мне жаль.
Снежинки оседают на землю, прикрывая замерзающую слякоть.
Жаль. Но я не хочу ничего менять. И ты не хочешь.
Мы слишком разные...
- Эй, пацан, есть закурить? - вторгается чей-то голос на периферию сознания.
- Я не курю, - вежливо и безразлично отвечаю я.
- Так ты еще и не куришь? - пьяное хихиканье второго, и в меня с силой врезается спрашивающий, потом бормочет почти глумливые извинения.
Острая боль в левом боку, ощущение жгучего тепла, хлынувшего в пах. Почти возбуждение.
Перед глазами красная пелена сползает в белую. Холод грязного льда на губах.
... И снова оглушительная тишина...
Пустынный парк. Ранний вечер, еще даже светло. Но это ничего не меняет.
"Ты слишком привык полагаться на собственную непогрешимость, однажды это тебя подведет. Ты не совершенство, как бы тебе не хотелось так думать. Ты простой человек, и даже напичканный своими возможностями, ты не сможешь противостоять всему миру. Тебя погубит собственная неосторожность и гордыня", - в голове твой голос, я словно наяву слышу твои упреки.
Что ж, любимый, ты оказался прав. Счастлив!? Ты всегда так хотел оказаться прав! Чтобы насладиться собственной идеальной правотой того, что ты всегда знаешь, как надо лучше!
... ты счастлив?..
Я привык к своей силе. К своей неуязвимости. Привык к тому, что меня никто не посмеет тронуть. Привык к тому, что, глядя на меня, люди отводят взгляд, не в силах вынести мой - пристальный и изучающий. А потом опускают глаза. Я привык к тому, что никто не осмеливается смотреть мне в лицо дольше нескольких секунд. Я привык к своей харизме, которая подчиняла себе всех. Привык к тому, что даже любящие меня, даже ты смотришь на меня со скрытым восхищением.
Привык. И вот результат.
Это всего лишь расплата за самоуверенность, за надменность, за гордыню. За золотую красоту прекрасной статуи.
За идиотизм.
Что ж. Пожалуй, так мне и надо.
Но ведь люди ничему не учатся.
Н-да. Чувствую себя идиотом. Может так оно и есть?
Я всегда знал, что если и ошибаюсь, то по-крупному. Ну вот. Просчет - и исход... смерть.
Расплата неминуема. Я всегда это знал.
Рука отчаянно пытается достать телефон, отцепить наушник, неимоверно трясется и посекундно падает в снег.
Мне холодно. И только огненный комок в боку.
Телефон падает рядом с рукой. Сейчас он еще и обидится за такое обращение, после чего потеряет сеть.
Лох - это судьба. Смешно. Какое шоу. Бесплатное. Падение совершенства. Забавно. Давайте посмеемся вместе. Боль так смешна, правда? Страх - это тоже смешно. И отчаяние, и смерть. Это все так забавно! Так давайте посмеемся! Вместе!
Решишь поглумиться над жизнью, она будет глумиться в ответ. Непреложный закон вселенной.
Какой идиотизм.
Все это просто глупо.
Менуэт. Твой вызов. Ты звонишь.
Почему? Никак соскучился?
Я дотягиваюсь до телефона и нажимаю маленькую кнопочку. Рукой в перчатке так трудно попасть.
Фи. Перчатка испачкана кровью. Никакой эстетики.
- Алло, - пытаюсь сказать я, но губы онемели, и совсем не слушаются, - алло, да что же это!