Голиков Александр Викторович. Слой

А. Голиков

СЛОЙ

Сталкером меня после одного фильма зовут.

Там был один тип вроде меня. И Зона тоже была.

Смотрел я тот фильм, впечатления не получил.

Пугают, а не страшно. Им бы в нашу Зону...

Кир Булычёв "Спасите Галю!"

СТАЛКЕР ЖОРА

Жора вышел на балкон, оглядел двор, ненадолго задержал взгляд на голубях на козырьке подъезда - баба Галя уже сыпанула туда крошек щедрой рукой - и, прищурившись на солнце, глянул на небо. Дождя вроде не предвидится. С другой стороны, и по жаре тащиться не хочется. А если совсем уж честно, то без разницы, дождь ли на улице или, как сейчас, плюс восемнадцать в тени. Идти-то один чёрт надо, с зонтом или без...

А кому надо, поймал себя на мысли Жора, готовя на кухне немудрёный завтрак - яичницу-глазунью с мелко нарезанным помидором. Мне уж точно не надо. А этот может и другого найти, если так приспичило. Мало ли народу в Зону шляется. Если б не обещанные деньги, чёрта с два бы пошёл, хватило последнего раза, до сих пор Лукьяныч снится и лужа эта, что его растворила. Но деньги уж очень большие, жаль терять, так и быть, схожу напоследок. "Сумму надо всю брать, а то мало ли. Сестре отдам на хранение, - вяло жуя, подумал мимоходом Жора. - Ремонт затевает, так что, если вдруг не вернёмся, ей сгодится".

Собрав кусочком хлеба со сковородки самую вкусную жижку, потянулся к кружке с чаем. Вот ведь интересно, опять отвлечённо подумал, искали тогда Галю чуть ли не до ночи, а жрать нисколько не хотелось. Как учёные говорят? Стресс? Именно, он самый. Кусок бы в глотку там не полез по-любому, не до жратвы было. Да и повезло, что вообще выбрались. Полгода уже прошло, а всё кошмары снятся, чтоб этой Зоне провалиться!.. Старый, что ли, становлюсь? Раньше нырял туда и как с гуся вода, а сейчас уже боязно, страх появился: вдруг проглотит тебя Зона, растворит в себе и будешь ты между жизнью и смертью некой прослойкой, станешь не пойми кем? Не, не такого конца он хочет. По-человечески хочет, с цветами и поминками, как у людей принято, а не как у Зоны - страшно и бессмысленно.

Тщательно помыл и убрал сковородку, за ней кружку, смахнул крошки со стола в раковину и отправился собираться.

Закрывая входную дверь, чуть помедлил на пороге: ничего не забыл? Постоял, подумал. Вроде нет. Ладно, с богом. Зона моментом напомнит, если вдруг чего забыл.

Сестре позвонил из будки телефона-автомата на углу. В подробности не вдавался, но та женским своим чутьём что-то просекла, причитать начала. Кое-как успокоил, но осадок остался. Чертыхнулся и отправился в парк, на встречу с этим, как его? Миша?

О делах говорили у проходной Предприятия, три дня назад. Жора с первого взгляда определил (глаз на многое уже намётан), чего этот Миша из себя представлял - хлыщ и прохиндей: модные джинсы, кожаный пиджак, коричневый батник на заклёпках и рыскающий взгляд маленьких глазок. Ещё усики эти, будто стрелочки кто-то над верхней губой пририсовал. В общем, жучара, бил он таких в своё время и не стеснялся, а тут вдруг слушать стал. Ну да, деньги, без них ни в жизнь бы не согласился. И уже на второй план ушли и опасность задуманного, и страх перед Зоной, и вообще стало как-то всё равно. С некоторых пор ловил себя Жора на том, что ко многому стал относиться вот так - равнодушно, даже наплевательски. Воду горячую отключили? Ну и хрен с ней. По телику смотреть нечего? Чёрт с ним, вообще выключим. В цехе на сборке опять простой? Ну и ладно, домино есть. Сосед сверху залил? Да и фиг с ним... Не то, чтобы Жора вкус к жизни потерял, а вот чувствовал: оставил он там, в Зоне, какую-то часть от себя, наелся на весь отпущенный срок, скучно стало жить, неинтересно. Ещё и потому, наверное, согласился, что хоть какое-то появится разнообразие, а не опостылевшая ежедневная тягомотина. И уже согласившись, спросил напоследок:

- Про глаза откуда узнал?

Хлыщ помялся, помялся и ответил со смешком:

- Слухами земля полнится!

Жора кивнул. Понятно. Галя наверняка после своей вылазки всё матери тогда рассказала, а та по пьяни всем остальным. Ну, и приукрасила заодно, не без этого. И начал хлыща инструктировать, чего с собой брать. Пойти решили через три дня, то есть сегодня.

Напарник чуть запоздал. Вернее, заказчик, в напарники бы его Жора ни под каким видом не взял, не та натура. Вот Лукьяныча бы взял, царство тому небесное.

- Деньги принёс?

- Здрасьте... - промямлил Миша. Выглядел он каким-то растерянным, помятым, неуверенным. - Деньги? Ах, да...

Полез во внутренний карман, вытащил конверт.

- Здесь вся сумма?

- Вся.

Во как! Даже настаивать не пришлось, чтоб всё сразу отдал. Открыл, пересчитал. Нормально. Потом внимательно посмотрел на хлыща.

- Чего трясёшься?

- Да я туда первый раз, боязно, если честно.

- Ну, так не ходи! - удивился Жора. - Или кто гонит, заставляет? Не хочешь, расходимся в разные стороны, мне оно тоже не очень-то и надо.

- Не, идём! Надо! - испугался чего-то Миша. - И потом, деньги уплачены, порядок есть порядок.

- Ну-ну... Сейчас тогда и пойдём, только последнее дельце улажу.

Жора как раз сестру увидел, спешила к ним от остановки.

- Тут подожди, я быстро...

И пошёл навстречу. Чтоб пресечь совершенно не к месту и не ко времени бабские причитания с охами да вздохами, быстренько сунул сестре в руку конверт, приобнял, чмокнул в щёку и, не давая той опомниться, произнёс:

- Всё! Если до завтра не появлюсь, деньги твои. Прощай!

- Ох, Георгий... - только и промолвила. Всегда она его так называла - Георгий, полным именем. И отчего-то защемило в груди, в глазах защипало. Не оглядываясь, Жора быстрым шагом вернулся обратно, подхватил рюкзак со скамейки, закинул за спину и бросил хлыщу на ходу:

- Пошли!..

И уже из трамвая, с задней площадки, всё же не удержался, отыскал взглядом фигурку сестры с прижатыми к груди руками, понял, что та плачет, и поднял вверх ладонь, помахал на прощание - мол, всё будет хорошо. Но, опуская руку, мысленно добавил: "Наверное...".

МИША АСПИРАНТ

Ему было всё равно, что думает о нём этот Жора. Дело прежде всего. А дело такое, что и собранности требует, и кое-каких затрат, но, главное, везения. Шутка ли, в Зону идут, о которой в городе много чего говорили, да только говорили недобро, нехорошо. Поначалу Мишка отнёсся ко всему мероприятию с долей легкомыслия и иронии, подумаешь, делов-то - нырнуть в Зону на часок, взять нужное и тут же обратно - ха!.. Однако наслушавшись "очевидцев" и проникнувшись их весьма хмурым настроем, невольно задумался: а так ли всё радужно, как ему кажется? Слухи о Зоне ходили впечатляющие, и Миша приуныл. И чем ближе намеченный срок, тем больше ему хотелось плюнуть на вылазку, отдать деньги Скарабею, и гори оно всё! Трусоватый по натуре, предпочитающий чужими руками жар загребать, он вполне отдавал себе отчёт, что в герои не годится. Особенно там, где и смекалка нужна, и находчивость, и опыт в такого рода делах. Попробовал было отказаться, но Скарабей, зло прищурившись, высказался вполне доходчиво: "Ты мелкий фарцовщик и жулик, не по масти споришь. Да и карточный долг на тебе, не забыл? Чем отдавать собираешься? А вот принесёшь из Зоны то, что нам нужно, считай расплатился. С Жорой ведь уже договорился? Договорился. В Институте учился? Учился. Аспирантом не зря кличут, значит, в Зоне не фраером будешь. Так что вперёд и не зли меня. И не вздумай Жору надуть с деньгами, Лёха и Жмых проследят. И вообще... проследят".

Миша не поленился разузнать о Жоре кое-какую информацию. И нанёс визит той самой Гале. Вернее, её матери, Лариске. Пара бутылок водки мамаше и конфеты девчонке, и настроение, без того-то не ахти какое, окончательно упало. Девчонка больше отмалчивалась, во взгляде непотопляемый страх, но, понукаемая полупьяной матерью и настоятельными уговорами Мишки, кое о чём поведала. Ушёл Аспирант из "гостей" мрачнее тучи. Особенно его потряс рассказ о глазах. За которыми, между прочим, Скарабей его как раз и посылает...

И вот теперь, идя след в след за Жорой-Сталкером, Миша прикидывал, что делать, как выкручиваться из ситуации, которой он ни на йоту не управлял. Ещё долг этот карточный! Теперь-то он понял, что спецом надули, чтоб под эту вылазку подписать, а толку-то? Видно, и правду так масть легла, что Зону стороной никак не обойти.

Жора вдруг замер, и Мишка мгновенно насторожился. Страх не оставлял его с первого тут шага, а сейчас завладел полностью.

- Ч-что такое? Ч-чего встали?

А сам головой завертел. Опасности и ужасы, как ему казалось, тут должны встречаться на каждом шагу. Что было вообще-то недалеко от истины. Да и пейзаж очень даже располагал.

Слева деревянные контейнеры, сквозь прогнившие доски отчётливо видны узловатые части станков, справа какие-то ржавые конструкции, обросшие лишайником. А по центру - чёрный круглый зев громадной трубы, будто разверстая пасть зверя: мол, милости просим... И звук откуда-то сверху, от которого волосы шевелятся, будто стонет кто жалобно. Мишка выдохнул, оттёр испарину. Тут не было жарко, что само по себе уже странно, потому что воздух создавал иллюзию полной неподвижности.

- Ничего не изменилось... - тихо проговорил Жора и полез в рюкзак.

- А кто там стонет? - разлепил губы Мишка.

- Это не здесь. И не кто, а что... На вот, держи.

И подал моток прочной нейлоновой верёвки.

- А далеко до той поляны? Долго ещё? - спросил Мишка о главном. Хотелось ему лишь одного: поскорее набить рюкзак "товаром" и вон отсюда. Отдать эту пакость Скарабею и забыть всё, как дурной сон. Ничего больше он не желал. И совсем уж не понимал, как можно в такое место лезть по собственному желанию. А ведь лазают. Тот же Жора, например, не раз и не два тут бывал. Зачем? Для чего?..

Сталкер посмотрел на него внимательно. Покачал головой, затянул до конца узел, проверил Мишкин. Сплюнул, переделал. Всё молча. И лишь потом ответил:

- Как дойдём, так и дойдём, тут не загадывают, понял? Бери ледоруб и следом топай. И внимательней, внимательней по сторонам, но без паники...

И двинул дальше. Мишка подождал чуток, пока верёвка более-менее натянется, и зашагал следом, поминутно озираясь. Хоть какую-то уверенность придавал ледоруб, зажатый в потной ладони. Для чего сгодится эта штука, о том Мишка даже думать не хотел...

СТАЛКЕР ЖОРА

Да уж, этому типчику до Лукьяныча как до Китая ползком. Даже технолог Щукин и тот сто очков наперёд дал бы. Жаль только, уволился, а хороший был мужик. После спасения Гали пару раз посидели с ним в бытовке. Он всё про Зону говорил да про дурака Директора. Мол, тут замкнутая экосистема, но с тенденцией разрастаться, обширный слой чего-то, чего мы абсолютно не понимаем и вряд ли когда поймём, а Директор и внимания не обращает, что у него под носом творится. А чего ему, если полтора года до пенсии? И если он ни Железных людей, ни Великой пирамиды, ни пауков не видел, как мы тогда? И лужу эту, что Лукьяныча схавала, тоже не видел. Так что без толку всё это, никому ничего не надо, только Зоне надо. Молодёжную улицу вон уже своей территорией считает...

Жора приостановился у трубы, оглянулся на хмыря Мишу. Сопит, глаза с блюдце, трясёт всего. С таким напарником далеко не уедешь, да выбирать не приходится. Наоборот, получается, это Жору выбрали. Эх, залётные!.. И полез в трубу.

Тут царил резкий, неприятный запах, отдающий кислятиной. Так несёт из банки с проквашенными огурцами. Тогда почти также пахло. Сколько времени прошло, а помнит. Где-то тут, ближе к середине, тот самый пролом, в который он провалился, но второй раз уже не попадётся. Жора включил приготовленный заранее фонарик и осветил пространство впереди. Так, вроде нормально, бетон и дальше сплошняком, никакой тогдашней плёнки, которую он порвал и угодил в незнамо что. Спасибо Щукину, спас, а то бы...

- Эй, горемычный, крепче держи верёвку, как дойду до конца трубы, тут же беги за мной. И фонарь зажги, бестолочь, да под ноги смотри!

Придурок, мать его яти, делают же таких. Жора выругался про себя и в четыре прыжка одолел расстояние до выхода. Осторожно выглянул. Позади тут же затопало, но он не обратил внимание, потому что впереди было куда опасней.

Метрах в сорока две скособоченные безголовые фигуры, широкие в плечах, ноги как тумбы, руки крючком. Вот они, бля... Толкутся возле лабиринта железных ящиков, штабелями наваленных вокруг высоченной ажурной мачты. Что-то он не помнил эту мачту. Откуда взялась?

Сзади тяжело задышало чуть ли не в ухо, потом сдавленно ойкнуло.

- Что это?..

- Железные люди, - ответил Жора не оборачиваясь и отцепляя верёвку. - Бывшие заводные игрушки. Я не уверен, имеется ли у них слух, но лучше не шуметь.

- Игрушки? - обалдело переспросили.

- Этот Завод когда-то выпускал механические игрушки, был Фабрикой немецкого промышленника фон Бюхнера, - терпеливо разъяснил Жора, не спуская глаз с безголовых, - потом в Гражданскую Завод разрушили, на его месте построили нынешнее Предприятие, а Свалка так и осталась. Теперь тут Зона, приятель. И такие вот мутанты. И не только. Наш технолог Щукин предлагал тут всё разбомбить к такой-то матери, жаль, не прислушались, сейчас бы здесь одна огромная воронка была, а не эти вот... безголовые.

Жора присел на корточки, убрал фонарь обратно в рюкзак, смотал верёвку, приготовил ледоруб. Глянул снова в сторону ящиков.

- А эти твари что тут делают? - удивлённо прошептал.

Рядом с Железными заметил вдруг штук семь белых крыс и... пару глаз. Глаза были стеклянными и безмятежно, беззаботно блестели на солнце. Однако проглядывала в них какая-то напряжённость, это даже отсюда чувствовалось. Крысы не двигались, а глаза будто уставились на только им одним видимую точку. Что-то там происходило, и Жоре это не нравилось.

- Вот они! - не удержался от возгласа хмырь и чуть вперёд не бросился.

- Куда? - сдавленно прошипел Жора и поймал придурка за ремень. - Жить надоело?

МИША АСПИРАНТ

- Вот они! - воскликнул Мишка, как только увидел эти глаза. При виде долгожданной цели страх куда-то исчез, вдруг появился азарт, предвкушение обладания желанной добычей, будто масть в картах пошла. Он хотел было добежать, схватить, затолкать добычу в рюкзак, и вон отсюда, да Жора не дал.

- Куда? Жить надоело?

В глазах Сталкера ярость пополам с ненавистью, и Мишка словно споткнулся об этот взгляд, сдулся как проткнутый воздушный шарик, обмяк весь. Понимание того, от чего его только что спасли, молнией промелькнуло в сознании и будто под дых ударило.

- Ох! - только и вымолвил.

А потом стало не до выяснения отношений. Стало вообще не до чего.

Их услышали. И увидели. Безголовые резко повернулись на звуки, казалось, они видят Мишку насквозь, с потрохами (чем видят, господи?), крысы заверещали, как базарные торговки, а глаза изменили положение, теперь они смотрели на людей, и Миша отчётливо разглядел, что это всего лишь глазные яблоки без ресниц, круглые, страшные, с вертикальными зрачками. Мгновение, и всё пришло в движение. Глаза покатились к ним навстречу, Железные люди побежали следом, а крысы за ними. Что-то ужасное и чужеродное, и оттого ужаснее вдвойне, окатило Мишку с головы до пят, отрубая сознание, вселяя в него безотчётную, стремительную, как волна цунами, панику, и погнало куда-то прочь, куда-то в сторону, лишь бы подальше от этого вселенского ужаса. Нёсся он, не разбирая дороги, и только чудом не навернулся, не споткнулся обо что-нибудь железное или не врезался во что-то бетонное, ибо такого добрища тут хватало. И чудилось ему, что вот-вот схватит его за шиворот железная рука со скрюченными пальцами, поднимет в воздух и со всей силы шмякнет о землю, занесёт ногу и придавит всей своей одушевлённой железной массой, размажет, как пюре по сковородке.

Сердце колотилось у самого горла, в голове пойманной птицей билась единственная мысль: "Бежать! Бежать!". Краешком сознания понимал, что это не выход, что он этим бегством скорее неотвратимое и ужасное только приближает, да поделать ничего не мог, ноги несли сами. И когда он всё-таки споткнулся и покатился куда-то через голову, роняя ледоруб, вдруг испытал при всём своём головокружении невообразимое чувство облегчения - наконец-то всё закончилось. Хоть как-то, но закончилось. И безумно захотелось жить, дышать, наслаждаться этим воздухом, смотреть на это небо, вбирать без остатка эту жизнь.

Судорожно, загнанно дыша, приподнялся на руках, оглянулся - никого. Фух, слава богу. Значит, убежал. А посмотрев вперёд, замер с открытым ртом.

Сначала ему показалось, что он лежит на краю лужайки, заросшей васильками, незабудками и одуванчиками, но тут же стало ясно, что поляна-то живая, покрыта не травой и цветами, а тысячами круглых разноцветных глаз с преобладанием голубого и жёлтого. Они жили, подмигивали, сужали и расширяли зрачки, и тогда казалось, что по лужайке пробегает волна за волной. Зрелище было как отталкивающее, так и завораживающее. В первую очередь своей необычностью. Будто слой какой-то субстанции нанесли на землю, придав ей такой вот гротескный, сюрреалистический вид. И Мишка проникся, снял рюкзак и, где на корточках, а где просто лёжа, стал горстями напихивать внутрь рюкзака разноцветную добычу. Словно ягоду в поле собирал. Некоторые из них под рукой лопались, и тогда долго ещё слышался печальный, протяжный звон, как у оборванный струны. А Мишка смеялся.

По печальному звону его и нашли Железные люди...

СТАЛКЕР ЖОРА

"Куда?" - только и успел крикнуть Жора, когда парень, чуть не сшибив его с ног, рванул мимо с вытаращенными от ужаса глазами. Унёсся, только и видели. Хорошо хоть, в ту сторону, куда и направлялись. Но всё равно беда. И пусть Жора не подписывался быть тут нянькой, а в сердце неприятно кольнуло. И эти ещё...

Железные люди бегать не умели, но ходили резво и резво направились за Мишкой. Твою мать! Крыс и глаз Жора не боялся, а вот от Железных держись подальше. Даже пауки не так страшны. А Железные могут и Ногу позвать. Или Сборного червяка, тогда совсем кранты, от него не отобьёшься. Но делать нечего, и Жора, поудобней ухватив ледоруб и осмотревшись по сторонам (почему Железных было только двое?), выбрался из трубы и со всей осторожностью пошёл в ту же сторону, куда минуту назад умчался парень. Правильно говорят, у страха глаза велики. Рванул так, что, наверное, толком и дороги-то не видел, всё страх заслонил. Жору самого потряхивало, но скорее от злости, чем от страха. От злости на Зону, на непутёвого и бестолкового напарника, на обстоятельства и вообще. Хотелось бросить всё к чёрту и обратно к пролому в стене, а там и до дому, до хаты. Потому что дело не заладилось, это уже понятно. И ясно, что сегодня путного ничего не выйдет. Дались кому-то эти глаза! Что в них может быть такого ценного, особенного?

Думать в Зоне о постороннем - себе дороже, можно запросто прошляпить какую-нибудь ловушку. Или вляпаться во что-нибудь. Как Лукьяныч, например. Жору передёрнуло от воспоминания, и он выкинул постороннее из головы, не до того.

Оглянулся и отметил, что крысы куда-то пропали, а глаза, заразы такие, катились следом. Чего им надо? Или просто по "жизни" любопытные? Помнится, один такой глазик ему тогда под майку забрался, раздавить пришлось. Хорошо, не ядовитые. Но куда хмырь-то побежал? Всяко пора уже опомниться, в себя прийти. Иначе Железные нагонят, а разговор у них короткий.

Перепрыгнул мутный ручей, взял левее, мимо ржавых бухт проволоки. Возле ближайшей сидела собака: худющая, грязная, и смотрела на катящиеся за Жорой глаза. А вот птиц тут как не было, так и нет, отметил Сталкер. Местная жизнь почему-то без них обходится. Интересно, почему?

Размышлять на подобные темы можно до бесконечности, сам Жора склонялся к тому, что раз Зона появилась, значит, на то были причины, и не нашего ума дела искать тут логику и первоосновы. Витало что-то в воздухе, а потом выпало осадком и покрыло омерзительным слоем землю, превратилось в Зону. И всё, финита ля...

О-па! Похоже, и правда финиш.

Жора вышел к краю той лужайки и остановился. Было относительно тихо, если не считать постоянного жалобного стона, что издавали металлоконструкции, но это было уже привычно, было фоном Зоны. В центре лужайки одиноко лежал рюкзак, лямки безвольно обвисли, но было видно, что набит тот до отказа и набит чем-то блестящим. Жора сразу определил, чем. От рюкзака и в сторону шёл кровавый след, будто волочили кого-то. И Жора тут же понял, кого. И также понял, кто волочил - отчётливо виднелись в земле овальные вмятины, будто тяжёлым давили. Железные люди. А в прошлой жизни - игрушки, мля...

Он посмотрел в направлении кровавого следа и лишь вздохнул. Шансов никаких. Вёл след в сторону Сгоревшего цеха, а именно оттуда и приходят Железные. И там же обитали Ночные...

... Обратно шёл на автопилоте, и рефреном в голове билась единственная мысль: "Всё! Хватит! Сюда больше ни ногой... Всё! Ни ногой...". В руке ледоруб, за спиной два рюкзака. Последнее, что он сделал в Зоне - запихал в рюкзак пацана те два глаза, что так и прикатились за Жорой к лужайке. Глаза не возражали, а один так даже подмигнул напоследок...

.................................................

Комментарии: 16, последний от 16/03/2015. © Copyright Голиков Александр Викторович (golikovalexandr28@gmail.com) Размещен: 20/02/2015, изменен: 10/03/2022. 23k. Статистика. Рассказ: Фантастика Рассказы Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Играл на СК-4. Первое место в жюрейском списке.

Голиков Александр Викторович: другие произведения.

Слой