Он сидел на подоконнике и курил. Курил и тосковал. Вообще-то, подоконник это громко сказано, потому что рядом было не тонкое стекло, обещающее пару секунд свободы и вечное успокоение, а стена из массивных стеклянных блоков, толщиной десять сантиметров. Конечно, будь здесь обычное окно, он бы никогда в него не выбросился, но наличие такой возможности немного успокаивает. Ему было жутко одиноко. Всем близким людям было сейчас не до него, или, по крайней мере, ему так казалось. Он ощущал себя джином из лампы, который появляется, когда его об этом просят, дает то, что от него хотят, а потом снова исчезает, растворившись в клубах дыма, отдающего восточными благовониями. Хозяин лампы благодарен джину, и он даже считает его своим другом, хотя всем известно, что не бывает дружбы между джинами и смертными. Хозяин говорит джину спасибо, мило улыбается и жмет руку... На прощание. О том, каково одному сидеть в маленькой бронзовой лампе тысячу лет, не видя ни одной живой души, никому нет дела.
Он осознавал, что сам добровольно согласился с такой ролью, и от этого становилось ещё тоскливей. С опытом приходит понимание мотивации поступков и поведения людей. Он сидел и вспоминал то прекрасное время, когда он ничего не понимал, но его фантазия всегда могла представить все в самом радужном свете. Теперь он знал все наверняка, и реальность часто оказывалась куда прозаичней. Прозаичней до бессилия.
Последняя затяжка. Окурок летит в пепельницу. Струя дымы, направленная вверх. Психологи говорят, что человек выдыхающий дым таким образом настроен позитивно... Что ж, можно слезать с подоконника и идти продолжать играть в джина. "Слушаю и повинуюсь!"